13 декабря, 2014 г.

Когда настал день убийства, мы были полностью готовы. Поразительно, как быстро Ева вписалась в роль моей помощницы. Она во всем слушалась меня и выполняла любые просьбы. В этот раз я подумал, что мы можем прикинуться свидетелями Иеговы. Однажды я следил за отцом семейства, когда собирал информацию о перемещениях семьи, и увидел, как он зашел в церковь. Если он зашел туда, не для того чтобы купить святой воды или небольшую икону для пожилой матери, то, скорей всего, он набожный человек, а если глава семьи искренне верит в бога, то и все остальные члены семьи, возможно, тоже. Вообще о свидетелях Иеговы я знал мало. Обычно, когда они оказывались у порога квартиры, я не выслушав и двух слов, залапывал перед ними дверь. Они выглядели убого и скучно. Не знаю, как верующие относятся к таким «энтузиастам», но судя по высказываниям в интернете, их не очень-то и любят. Но попробовать стоило. Тем более не было смысла придумывать другой образ, ведь мне предстояло «проникнуть» в квартиру не к неадекватному инвалиду или ополоумевшим старикам. То была молодая семья, и человек из пенсионного фонда или проводящий соц. опросы и блуждающий по квартирам без предварительного официального оповещения, мог вызвать подозрение. Тем более всевозможные образы – сантехник, электрик, продавец пылесосов – подходят только для одного человека. А со мной была Ева. Она должна пройти боевое крещение, чтобы я без сомнений смог доверять ей и рассказывать о свершенных убийствах и всех амбициях направленных в будущее. Поэтому следовало придумать два амплуа, чтобы в следующем убийстве могли участвовать мы оба.

Образ. Это было не сложно. У меня же была Ева. Конечно, без неё я бы провозился с покупкой одежды на много дольше, но мы уложились за один поход в магазин. Как она уверяла: «Чтобы нам поверили, нужно купить шмотки в дешевом магазине». Она завела меня в магазин мужских костюмов, я выбрал первый попавшийся, и как мне кажется идеально подходящий под образ «божьего одуванчика». Такой деревенский костюм, выполненный из плотной ткани. Мне только не хватало гопо-кепки, розочки за ухом и соломинки во рту. Получился бы – «первый парень на деревне». Ева, конечно, не удержалась и купила себе модное платье. Идеальное сочетание, скромности и стиля. У нормального человека такое платье возродит в мозгу потаенные сексуальные желания. Так сказать: «в тихом омуте черти водятся». Ведь любой опытный извращенец знает, что самый невероятный, чувственный и безудержный секс, может быть только со скромняжками.

Оружие. Здесь ничего нового. На дело я взял пистолет с двумя полными обоймами, надеясь, все-таки, управиться одной, и глушителем. Так же я положил в сумку нож – мою палочку выручалочку. Хочешь убить тихо – бери нож. Экономишь на патронах – бери нож. Любишь ковыряться в человеческой плоти, и наблюдать, как из неё вытекает кровь – бери нож. Хотя мне больше подходил первый вариант.

Пистолет и подозрительная мафиозная одежда – это конечно не все. Иеговисты с пустыми руками по домам не ходят. Я как всегда обратился к неисчерпаемому Граалю – интернету – и раздобыл несколько макетов брошюрок-буклетов, которые иногда раздают на улицах эти «псевдо-религиозные зомби». И распечатал тридцать экземпляров на домашнем принтере, благо он у меня был цветным. Получилось очень даже убедительно. Так же я зашел на сайт мирового сообщества Иеговистов и заказал «исправленные на новый лад» – как они их называют – Библии. Как оказалось, заказать можно было несколько десятков таких книжонок, и абсолютно бесплатно. Все это было очень странно. Вроде: «Берите сколько хотите, главное пропагандируйте нашу религию». Желания разбираться во всех нюансах у меня не было. Вообще я атеист и горжусь своим полностью сформированным мировоззрением. Я преодолел все стадии отвержения существования бога. Начиная ошеломительным отрицанием того что его нет, заканчивая безумной ненавистью по отношению к религии и ко всем людям, которые по непонятным причинам продолжают верить. Но истинную ценность для меня несет факт принятия религии такой, какая она есть, подавление ненависти и спокойное анализирование доводов, в итоге признание религии, как одну из главных проблем общества. К примеру, я полностью отрицаю методы «Пуси Райот», и вообще любую агрессию в сторону церкви и отдельных верующих. Конечно, снести все церкви, соборы, храмы разом – это очень быстрый и радикальный метод, но, я думаю, не достаточно эффективный. Это как принятие сухого закона. Люди не перестанут верить, а будут делать это подпольно. Возрастет уровень преступности, и появится вероятность гражданской войны. «А что тогда делать?», – спросите вы. Правда в том, что самый эффективный метод, получается самым долгим. Прежде всего, нужно начать с детей. Перестать, навязчиво водить их в церкви, преподавать православные предметы в школах, насильно крестить их в возрасте двух лет. А поступить более демократично – дать свободу выбора в сознательном возрасте, лет, примерно, с двенадцати. И я повторюсь, сделать это максимально демократично – это означает, что даже атеистам не следует навязывать детям факт, что бога нет, что религия – опиум. Будем честны с собой и с детьми, и все встанет на свои места. Но пройдет не меньше сотни лет, прежде чем станут заметны первые результаты. Ну а как вы хотели? Справиться с проблемой мирового масштаба можно только таким способом. Так же следует быть максимально толерантными и уважать чувства верующих. Нельзя опускаться до злобы, агрессии, и градации. Не выказывать пренебрежения к верующим людям. И вступать в бессмысленные религиозные споры. Нужно просто игнорировать религию и главное – уберечь своих детей от нее.

Нет, у меня не так много заморочек в голове, как вам кажется. Просто многие и многие часы размышлений на разнообразные «высокие» темы, дают о себе знать. Так что, как вы понимаете, прикинуться свидетелем Иеговы мне не доставляло и труда.

Самое главное для меня было, чтобы вся семья находилась дома. Я выбрал воскресенье, полдень – за два часа до предполагаемого похода на прогулку или какое-нибудь мероприятие. В будни заходить к ним не было смысла, дети обычно прозябали в садике, и воссоединялась семья только поздно вечером. Но вечером, все соседи, очевидно, тоже находятся дома и при каком-либо подозрительном шуме, был очень велик шанс, что кто-нибудь вызовет полицию или придет проведать все ли в порядке. Тем более в воскресенье днем, что бы вы ни думали, все находятся где угодно, но только не дома. Любой человек пытается использовать этот день на максимум – сделать как можно больше дел, сходить в гости, кино, театр, заплатить коммуналку, починить машину, съездить на дачу, просто погулять. Не важно. А если человек предпочитает провести свой выходной, лежа на диване, смотря телевизор, то он очень ленивый. И, следовательно, если такой человек услышит подозрительный грохот, шорох, крик через стену, то, скорее всего даже не удосужится разузнать, что там случилось и просто переключит канал. В общем, я, конечно, как всегда все продумал.

Перед выходом из дома я причесался, а Еву заставил стереть весь макияж, хоть отсутствие туши и помады на её лице не делали её краше, я все-таки решил, что так будет более естественно и прилежно. Так же, не отходя от традиций, я сразу снабдил пистолет обоймой, передернул затвор, снял с предохранителя, прикрутил глушитель и в готовом виде положил его в сумку. Мне нужно было знать, что я могу воспользоваться им мгновенно. Тем более был большой риск выхода из под контроля ситуации – все-таки мы собирались проникнуть в квартиру к четырем вполне адекватным людям, хоть и двое из них дети.

Ева в тот день выглядела очень уверенно и можно сказать навеселе, что меня конечно радовало. И даже удивило, потому что я, похоже, волновался гораздо сильнее, чем она, хоть и не подавал вида. Я, конечно, не раз думал о её поведении и реакции на предложение убить людей и понимал, что это выглядит очень странно и как-то неправдоподобно. Но ведь я не мог ей сказать «нет». После раскрытия своих планов, есть всего два пути – либо она остается со мной навсегда, либо мне придется навсегда расстаться с ней, а ей навсегда расстаться с жизнью.

Погода была замечательная для середины осени. Во многих районах России уже выпал снег. А мне, выходя из квартиры, конечно, не верилось в это. Дул теплый ветер, поднимая с земли мой любимый запах опавших прелых листьев. Я вдохнул полной грудью нежный осенний воздух. Такая приятная атмосфера на улице приободрила меня – ничто не предвещало беды. Мы уверенно зашагали к метро, держа в руках пакеты с брошюрами и Библиями. Нам предстояло примерно час добираться до квартиры жертв. Но с Евой это время пролетело незаметно. Она много говорила о своей работе, о подружках, о родителях, о пустом в общем. Часто смеялась. Мне было легко с ней. Одной улыбкой она могла разверзнуть тучи в моей душе и развеять любые сомнения. Что я делаю? Иду убивать молодую счастливую семью. Правильно ли это? Может быть, я сам сегодня умру? Не важно, ведь со мной Ева.

И так, мы подошли к двери в квартиру. Медлить было нельзя. Любой человек, вышедший из соседней квартиры, мог все испортить. И как бы мне этого не хотелось, если бы появился свидетель, нам пришлось бы немедленно покинуть этот дом навсегда. Мы последний раз проверили свои прически и то, как сидит одежда, достали брошюры и книги из пакетов. Я поправил пистолет в сумке и поставил в такое положение, чтобы можно было его быстро вытащить и тут же использовать. Лицо Евы выражало явное нетерпение. Я особо не придавал этому значения. Последний раз подумал, что все же это как-то странно и ненавязчиво кулаком постучал в железную дверь.

Спустя несколько секунд послышались щелчки замка, дверь чуть приоткрылась внутрь квартиры, и из-за неё выглянуло милое лицо. Это была жена. Она нахмурила ровные брови и прищурилась. Возможно, у неё были проблемы со зрением, а может быть, она просто нам не доверяла. Поняв, что она не собирается нас приветствовать, я решил начать разговор первый, пока все не принялось рушиться.

– Добрый день! Мы бы хотели с вами поговорить о боге, – я сказал это как можно более спокойно и по-воздушному легко. Так же как говорят психологи при гипнозе. Женщина закатила глаза и принялась закрывать дверь, что-то бормоча под нос. В последнюю секунду я выхватил из рук Евы буклеты и помаячил перед лицом женщины.

– Нет, спасибо, не надо, – наконец я услышал что-то внятное от неё, прежде чем перед нами захлопнулась дверь. Странно, но, похоже, именно тогда я впервые ощутил, то чувство, когда говорят: «словно насрали в душу». Я взглянул на Еву, она выглядела очень спокойной. Потом, поджав губы, утишающе улыбнулась и произнесла:

– Ну, значит не судьба, пойдем. – «Что? сдалась? Не может быть! Столько энтузиазма и амбиций при подготовке и тут просто сдалась!?» Я еле сдерживался, чтобы не вышибить ногой в дверь. «Нет, мы попадем сегодня в эту квартиру, вот увидишь, Ева!». Я снова ненавязчиво постучался, пытаясь не переусердствовать. В такт моим ударам по подъезду разносился объемный звук, исходящий от полой железной двери. Не успел я опустить руку, как дверь снова приоткрылась, но на этот раз с большей скоростью и агрессией. Следом появилось грозное лицо. Это был муж. Он бросил злобный взгляд на меня, потом на Еву. На Еве он задержался на пол секунды дольше. Я был прав на счет платья. Возможно, за доли секунды он представил, как имеет её в двадцати разных позах, а она, конечно, не сопротивлялась и получала от этого удовольствия. «Ах ты похотливый сукин сын! А ведь у тебя такая красивая жена, чего тебе не хватает?». Потом он снова перевел взгляд на меня, вернув чувство некомфорта.

– Добрый день! Как мы уже сказали той милой женщине, которая возможно является вашей женой. – «Нельзя выдавать себя». – Мы бы хотели поговорить с вами о боге. – Чтобы второй раз подряд не потерпеть фиаско, я сразу же сунул ему под нос брошюры и Библию. Но это видимо его не убедило. Он решительным движением руки раскрыл дверь до предела так, что она с грохотом ударилась о внутреннюю стену. Потом массивной кистью схватил меня за плечо и затянул в прихожую. Следом, достаточно ловко для своих габаритов схватил Еву за тоненькую ручку и так же агрессивно «пригласил» внутрь и захлопнул за нами дверь. Такая реакция на предложение поговорить о боге стала для меня неожиданной. Мы вчетвером стояли в прихожей. Я, стоял в центре, планировал и прикидывал свои дальнейшие возможные действия. Грозный мужик, орал мне что-то на ухо заплевывая лицо. Жена, стояла позади могучей спины мужа и умоляла его остановиться. И Ева… Ева, пыталась объяснить, что все это недоразумение и шутка. «Как же я разочарован… Неужели она и правда думает, что это какая-то игра? Неужели она могла усомниться в моей серьезности?». Не важно. Уже не важно. Кажется я единственный, кто понимал, что на самом деле там происходило. Конечно, у меня и было двоякое чувство, что я проник в чужую квартиру, хоть и с помощью агрессии, но все равно было ощущение, что злодей – не я. Вернувшись из глубин размышлений, я сконцентрировался на словах мужика.

– Вы – долбанные сектанты – хватит шастать по нашему подъезду! Ваши убеждения не имеют ничего общего с религией! Это чистое лжесвидетельство! Посмотрите на себя. Еще дети, а уже с промытыми мозгами. Не дай бог, я увижу вас еще раз, сверну все эти бумажечки в трубочку, – он швырнул мне их в лицо, – и засуну, сам знаешь куда!

– Юра, не надо, прошу! – женщина кричала и истерически била ладошками по могучей спине мужа. Он, кажется, её даже не замечал.

– Послушайте, я вам говорю – это шутка, просто неудачная! Мы здесь не должны находиться. Можно мы просто уйдем!? – Еву, кажется, он тоже не замечал. – Стас, скажи им!

Я молчал и прикидывал всевозможные развития событий. Черт, слишком много людей вокруг, и все практически бесконтрольно что-то кричат. Так. Ева. Жена. Муж. Дети… Где дети?! Из-за криков у меня не было возможности понять дома ли они. Хотя вряд ли они могли в воскресенье днем быть вне дома без родителей. Мужчина с силой схватил меня за плечо так, что я почувствовал резкую боль, и стал меня трясти. Все начало выходить из-под контроля и я понял, что пора действовать. Грубым движением я вырвался из рук наглого «святоши», отошел на несколько шагов назад, упершись спиной в стену, и молниеносным, отточенным до мастерства движением вынул пистолет из сумки и направил на крупное тело мужика. Наконец, у меня появилось время разглядеть его. Только тогда я заметил, что он был одет очень по-домашнему, на нем была лишь майка, из которой небрежно торчали жесткие волосы, растущие на груди, и семейные трусы. В его глазах гуляло непонимание и, конечно, шок. Тут жена выглянула из-за спины мужа, на его фоне она казалась такой миниатюрной, и, увидев чрезмерно продолговатый от глушителя пистолет, выпучила глаза и глубоко вздохнув, схватилась за рот, чтобы не закричать.

– Так, тихо. – Я подхватил её мысли. – Пистолет уже заряжен и снят с предохранителя. Любое ваше неподчинение или лишнее движение и вы получите пулю в лоб. – «Зачем я вообще распинаюсь?». Конечно, мне было проще выпустить несколько пуль, и поскорее закончить с этим. Но только не здесь – я находился в не выгодном положении. Вокруг меня стояли люди. И если бы кто-нибудь решил взбунтоваться я, скорее всего, потерпел бы поражение. Я посмотрел на Еву, она полностью копировала движения жены. Её тонкие ручки были прижаты ко рту, а глаза пристально смотрели на пистолет. Поразительно насколько похожей бывает реакция у женщин в экстремальных ситуациях.

– Теперь медленно пройдите на кухню, – в первую минуту мне было не о чем волноваться, они находились в шоке и их мозг окутывал страх, поэтому они вряд ли обдумывали план как обезоружить меня. – Помните, если мне хоть что-то не понравится, то я вынесу вам мозги. Не заставляйте меня делать это, – я говорил это монотонно и спокойно, чтобы случайно не разбудить в них агрессию.

Муж и жена, повинуясь моим требованиям, прошли в яркую просторную кухню, где шкварчала кипящее масло на сковородке. В воздухе витал запах пряного жареного мяса. Теперь перед нами находилось расстояние примерно четыре метра. Внутри меня прокатилась волна облегчения. Я взглянул на Еву, которая по-прежнему стояла возле меня. Она посмотрела в ответ мокрыми глазами, и, не моргая, опустила руки, вокруг её рта и на щеках остались бледные силуэты от пальцев.

– Ты… ты это серьезно, Стас? – её голос дрожал.

– Конечно серьезно, и я хочу, чтобы ты мне помогла.

Ева медленно повернулась и дрожащими руками попыталась открыть дверь, вероятно, что бы сбежать. Я опустил голову и выдохнул, окончательно разочаровавшись в любимой. Потом взглянул на семейную пару, они молча смотрели на меня исподлобья, надеясь, наверно, что Ева попытается переубедить меня и мы мирно уйдем восвояси. Но такого случиться явно не могло. Я отвел пистолет от мужа с женой и приставил к голове Евы, не сводя глаз с супругов.

– Иди на кухню… – Я заметил, как напряглись тонкие изящные мышцы на её шее, и замерло дыхание.

– Ты не сделаешь этого. Мы же любим друг друга, – она говорила это, обращаясь к железной двери.

– Не сегодня. Иди на кухню! – Я схватил её за тонкую шею – в голове возникли картинки, как я имею её сзади – и втолкнул в кухню так, что она приземлилась на объемное пузо мужика. Теперь они все были у меня на мушке. Отлично.

– Сядьте на табуретки вдоль стены, – они выполнили приказ, благо табуреток хватало, даже одна была лишней. Муж сел справа, жена посередине, а Ева слева возле кухонного стола. Так было безопасней, мне было важно, чтобы они все находились навиду, тем более, если кто-нибудь решил бы на меня напасть, то табуретка только добавляла мне несколько секунд, и вероятность, что я успел бы среагировать, становилась выше. И так, церемониться с ними я конечно не собирался. Единственное что меня тогда беспокоило, это дети. Где они? Почему их не слышно? Я направлял пистолет то на жену, то на мужа.

– Дети сейчас дома? – супруги беспокойно переглянулись, жена зарыдала, сразу выдав себя такой реакцией. Еще это означало, что к ней вернулись чувства, она отошла от шока и теперь понимала, что происходит. – Нет смысла меня обманывать, я знаю, что у вас маленький сын и дочка. Позовите их сюда.

– Прошу тебя, не делай этого. Умоляю. – Невероятно как быстро покраснело и покрылось слезами лицо матери. Мне стало её жалко. Я слишком долго с ними вожусь. Еще не хватало, чтобы во мне проснулось милосердие.

– Послушайте, нас больше, если мы одновременно побежим, то сможем увалить его на пол, обезвредить и спасти детей! – Зря он это сказал, я даже разочаровался в его глупости. Я отставил одну ногу назад, чтобы не свалиться, если внезапно кто-нибудь на меня нападет.

– Это что бунт? – Я усмехнулся. – А если я убью тебя первым, то ваша компашка революционеров лишиться лидера, и что тогда? – говоря это, я довольно размахивал пистолетом. Я смотрел на них сверху вниз, вытянув подбородок вперед, подняв брови, и наслаждался собой и властью над незнакомыми людьми.

Внезапно глава семьи поднял табуретку, схватив за середину ножки, и швырнул в мою сторону. Его сила позволяла сделать это достаточно ловко, и никто кроме меня не успел среагировать. Но как бы он ни старался, я был готов к такому выпаду. Поэтому пока массивный предмет летел в меня, я успел два раза спустить курок. Пули прошли сквозь табуретку, от чего она слегка закрутилась прежде чем врезаться в эффектный блок, который я успел поставить свободной рукой, и буквально отбросил табуретку сторону. Она с грохотом врезалась в железную дверь и упала на пол. Я почувствовал, как руку пронзила боль, но меня сразу отвлекли хрипы мужика. Обе пули попали ему в грудь. Он отчаянно глотал ртом воздух и выглядел как выброшенная на сушу рыба. Изо рта потекли темные струйки. Женщины безумными глазами смотрели на раненого мужика, будто задержав дыхание. Как же забавно, они делали все синхронно. Но муж оказался крепким орешком. Он тяжело поднялся с табуретки и, медленно передвигая ногами, пошел в мою сторону. «А это уже интересно, хоть какое-то разнообразие». Очевидно, две пули для его громадного тела оказалось мало. Я поровнял дуло глушителя с его головой и, в тот момент, когда он переносил вес с одной ноги на другую, нажал на курок. Прозвучал знакомый треск. Этот звук для меня стал музыкой. Стену покрыли кровавые брызги. «Искусство». Крупная туша рухнула на пол прямо перед ногами жены. Та, прижала ладони к ушам, широко раскрыла рот и попыталась закричать, но сбившееся от повторного шока дыхание этого не позволяло. Она задыхалась. С Евой все было немного хуже. Она как-то абстрагировалась от происходящего, не проявляла никаких эмоций и просто смотрела перед собой, не моргая и заметно подергиваясь. Мне кажется, я испортил ей психику. Я понимал, что она уже не в игре. Но вот если бы она тогда успокоилась и помогла мне, я думаю, что смог бы её простить. Жена принялась покачиваться на табуретке прямо над телом своего мужа. Черт, она начинает сходить с ума. Я слышал, что такие движения свойственны шизофреникам и другим психически больным. Когда она сложилась пополам на стуле, прижав грудь к коленкам, все ещё сжимая голову руками, я подошел ближе и выстрелил ей в затылок. Суп из мозгов и крови, хлынул на пол и на тело мужа, забрызгав мне ботинки, возможно, я разворотил ей все лицо. Ну, разве я не был милосердным, когда пустил ей пулю в голову? Зачем ей мучиться?

Ева даже не удосужилась взглянуть, как я убил женщину. Это неуважение. Я нагнулся к ней и заглянул в глаза.

– Ты в порядке, Ева? – Она моргнула, кажется, первый раз за все время, не сводя глаз со стены. Я повернул голову в сторону, куда она смотрела, но ничего кроме скучной плитки, покрывающей стены кухни, не увидел.

– Слушай, я не понимаю. Ты же согласилась мне помочь.

Я заметил, как мышцы на её шее напряглись, а ноздри раздулись.

– Глупо так сидеть, молчать, либо ты мне поможешь, либо… – я подождал секунду – «Да что же с ней?» — я махнул на неё рукой, и развернулся, – плевать, нужно найти детей.

Когда я дошел до коридора, Ева внезапно вскочила, подбежала ко мне, упала на колени и крепко обхватила мою ногу.

– Прошу тебя, Стас, не делай этого. Прошу тебя, прошу тебя прошу тебя, прошу тебя, прошу тебя… – она повторяла это снова и снова. Я, недоумевая, смотрел на неё сверху вниз как на рабыню, целующую мне ноги. Не подумайте чего, просто было очень похоже.

– Да что с тобой? Я еще могу понять ту мамашу, но они, же не твои дети. Чего ты переживаешь?

– Прошу тебя, не надо, прошу тебя, прошу тебя…

Абсолютно бессмысленная трата времени. Я любил эту девушку, даже когда она умоляла меня, унижалась, воткнувшись лицом мне в лодыжку. Я любил её, даже когда понял, что потеряю навсегда. Я любил её даже когда направил пистолет на голову. И когда выпускал одну за другой пули, пока не начали раздаваться щелчки, оповещающие, что кончились патроны. Я навсегда запомнил её последний вздох, и как её тело безжизненно обмякло, повалившись на пол.

Я еле высвободил ногу от крепкой, буквально посмертной хватки Евы, поменял пустую обойму в пистолете на полную и направился в дальнюю комнату, минуя гостиную. В моем распоряжении было достаточно времени. С начала нашего проникновения, особо громких и подозрительных звуков, а самое главное криков, не было, и значит – беспокоиться было не о чем. Я медленно приоткрыл дверь и зашел в классическую детскую комнату – яркую, разноцветную. Весь пол был завален игрушками. У стены стояли две детские кровати. На противоположной стороне теснился большой шкаф. Я сразу обратил внимание, что выхода на балкон в этой комнате нет. Это хорошо, потому что в противном случае дети могли бы позвать кого-нибудь на помощь. Комната оказалась пустой. Но это же дети. Вспомните себя, как просто было спрятаться в самых невероятных местах. По крайней мере, мой зоркий глаз сразу же приметил три-четыре таких места. Я подошел к кровати, которая стояла ближе ко мне и, нагнувшись, задрал радужное покрывало. Вдоль кровати на полу лежал мальчик и с ужасом смотрел на меня. «Ну что поделать, это неизбежно». Я схватил его за лодыжку, примерно там, где начинался носок, и вытащил на середину комнаты. Мальчик был одет в синие шорты и белую рубашку с коротким рукавом. Сам он был очень бледный, возможно, тоже был в шоке. Но я, все же, проявил милосердие и не стал показывать ему окровавленные трупы родителей. Потом я подошел ко второй кровати. И что бы вы думали – под ней лежала маленькая девочка. Готов поспорить каждый прятался именно под своей кроватью – это неизбежно, это инстинкт. Случись что – каждый человек побежит домой, или туда, где ему было комфортнее всего в жизни. Таким же грубым движением я вытащил девочку из-под кровати и посадил рядом с братом. Она была одета в зеленый сарафан, и когда я её вытаскивал, он задрался, оголив её маленькие белые трусики, которые обтягивали по-детски ровные, еще не сформировавшиеся складки влагалища. Но я не падок на детей, тем более с моими «размерами» тут и думать не о чем. Дети сидели на полу боком ко мне и беззвучно рыдали, широко раскрывая рот. По их милым румяным щечкам текли слезы. Я подошел ближе и, передернув затвор пистолета, направил дуло на голову девочки. «Пускай ты будешь первой». Она с ужасом взглянула на меня. В её глазах я прочитал животный страх и человеческую истерику. «Ну зачем мне их мучить? Какие мысли у них проносятся сейчас в голове? Все равно их жизнь испорчена, вряд ли они когда-нибудь оправятся от этого. Их всегда будут преследовать «призраки прошлого». Поэтому…». Я медленно надавил на курок. Но тут раздался страшный звук – жуткое дребезжание из прихожей, которое буквально разорвало мою идиллию и спокойствие в клочья. По телу пронеслась волна страха, оставляя за собой лишь холодный пот, и болезненно ударила в сердце. Потом на секунду тишина. Я убрал палец с курка. И снова этот кислый звук, который буквально пронизывал мою голову сотнями вибрирующих иголок и сводил меня с ума. Звук утих. Из прихожей раздался грубый стук о железную дверь. Мое сердце разогналось до скорости света. Я взглянул на детей – они, кажется, дублировали мое выражение лица.

– Вы кому-нибудь звонили? – почти шепотом произнес я. Они потрясли своими маленькими головками. – Не врите! Вы кого-нибудь ждете? – «Пожалуйста… пожалуйста, ответьте „да“!». Они снова покрутили головами. «Черт, черт, черт! Это очень плохо. Неужели соседи все-таки услышали подозрительные звуки и вызвали полицию? Все? Это конец? А может, дети все же врут, может они позвонили бабушке, например?От них сейчас не добьешься правды». Я, медленно перебирая ноги, рысью пошел в коридор, но прежде приказал детям – «Молчать» – приставив указательный палец к губам. «Иначе пристрелю» – я состроил из пальцев пистолет, как все это делали в детстве, изображая ковбоев, и сделал вид, что стреляю из него. Кажется, они меня поняли. Хотя это было не важно. Я понимал, что если за дверью стоит толпа полицейских, то жить мне оставалось недолго. «Хрена с два они меня возьмут». Я попытался сконцентрироваться и не падать духом. «Так, я сотни раз думал о таком исходе, я должен приставить пистолет к голове и застрелиться». Но сначала мне нужно было, конечно, убедиться, что за дверью стояла полиция. Я прошел по коридору до трупа Евы, вокруг неё уже образовалась большая лужа крови. Её тело лежало напротив входа в гостиную. Я подумал, что здесь самое выгодное место в данной ситуации. Я встал в дверной проём спиной в гостиную и, повернув голову к входной двери, приставил пистолет к виску. В железную дверь что-то с грохотом прилетело. «Черт, они пытаются выломать её! Все, это конец! Они пришли за мной!». Удар, еще один. «Ладно, если там всего один или двое полицейских, я попытаюсь отстреляться». Удар. Внутренний замок начал поддаваться. «Но, если толпа вооруженных омоновцев в бронежилетах, то сразу пущу себе пулю в голову». Удар. Замок с треском сломался, и дверь настежь распахнулась. На пороге стоял потрепанный мужчина, который тяжело дышал. В нос врезался тухлый запах. Тут же включилась моя фотографическая память, и я узнал в этом незнакомце… «Черт!». Бомжа из парка. «Какого хрена?». В правой руке он держал пистолет на дуло, которого была надета и плотно примотана пластиковая бутылка. Я на секунду замешкался, по-прежнему держа дуло у виска и не понимая, что происходит. Но мужик оказался собраннее – он первый поднял пистолет, я увидел дно бутылки и сразу понял, что это своеобразный глушитель, но, если честно, относился к нему скептически – вряд ли простая бутылка может решить проблему громкого взрыва пороха. Не успел я закончить мысль, как бомж сделал два выстрела. Звук от первого был весьма обнадеживающим – вся энергия выстрела пришлась внутрь бутылки, и прозвучал глухой хлопок, будто в бутылке взорвали петарду. Но после того как первая пуля пробила дно бутылки, грохот от второго выстрела пронесся с полной силой по квартире и вырвался через распахнутую дверь в подъезд. «Черт, этого мне ещё не хватало», – конечно, я подумал об этом, несколькими секундами позже – первая пуля попала в косяк дверного проема, покрыв мое лицо деревянными щепками, а вторая влетела в левое плечо. Энергией пули, но возможно от болевого рефлекса, меня резко развернуло и вкинуло в гостиную. Не отвлекаясь на сочащуюся кровь из плеча, я окинул взглядом комнату, и сразу приметил единственное кресло стоящее не вплотную со стеной. Буквально два широких шага и я оказался в другом конце гостиной, ловкий кувырок через спинку кресла и вот я снова в более выгодном положении, но в этот раз мне удалось включить мозги, прежде чем прозвучали очередные выстрелы. Конечно, кресло не абы что – не бетонная стена – но для дезориентации, которая поможет мне выиграть лишнюю секунду времени, пойдет. Только я оказался на полу, как в комнату залетел бомж. Его заметно занесло на повороте. «Да ладно!? Он пьяный!». Я понял, что его состояние может дать мне еще пару секунд привилегии. В этот раз я не мог позволить ему атаковать первым, поэтому резко привстал на корточках, одновременно высовывая голову и пистолет, и сразу заметив цель, принялся беспощадно давить на курок. Печень. Легкое. Легкое. Плечо. Трахея. Одна мимо. Прежде чем упасть бомж успел взметнуть пистолет и выпустить несколько пуль в мою сторону. Две из них попали в кресло, пробив его насквозь, одна зацепила мою ногу, пройдя в паре сантиметров от кости в районе левого бедра (это я узнал позже). Бомж рухнул на пол рядом с телом Евы, и продолжал жать на курок, пока не кончились патроны. Каждый выстрел был настолько громким, что, казалось, мне по голове бьют кувалдой. Я слышал беспощадное эхо, носившееся по подъезду. Все начало разрушаться. Боль сковывала мои движения и туманила разум. Я поднялся, ухватившись здоровой рукой о кресло и, оперевшись на здоровую ногу. «Черт!». Я, хромая, с короткими передышками дошел до прихожей и закрыл железную дверь, конечно, дела были хуже не куда, но лишние свидетели не к чему, тем более прямо из подъезда были видны трупы, лежащие в коридоре. «Так, если кто-нибудь успел вызвать полицию, то у меня есть минуты три, не больше». Я решительно развернулся и посмотрел на приоткрытую дверь в детскую комнату. Боль снова дала о себе знать, активно пульсируя в ноге и плече. Я прижал пистолет ребром к плечу и похромал вдоль коридора. Когда я зашел в знакомую красочную комнату, детей в ней не было. «Тупорылые дети, вы лишь тратите мое время!». Я с трудом нагнулся и заглянул под кровати, детей там не было. Я заметил, как на пол из моего плеча капала кровь. «Плевать, так, где еще?». Я подошел к широкому шкафу-купе и отодвинул жалюзи, под завесой многочисленных разноцветных рубашек и платьев я увидел две пары детских ножек. Затем раздвинул одежду в стороны, мое лицо искривилось, я на секунду забыл, что ранен в плечо, и, стиснув зубы, сказал:

– Вылезайте.

Они продолжали, молча стоять и смотреть глазами, все также наполненными ужасом и страхом. Уже с меньшей любовью я хватал каждого за руку и вышвыривал из шкафа так, что они с грохотом падали на пол. Дети наконец не выдержали – раздался дуэт истерического рева.

– Кому вы звонили? Что за бомж? Ваш знакомый? Дядька, который решает все проблемы семьи? – Для шокированных детей это были слишком сложные вопросы. «Плевать». Кто это был – вопрос не первостепенной важности. Но человеческие чувства – гнев и ненависть пытались овладеть мной.

– Смотрите это все из-за вашей глупости, – я продемонстрировал им свои раны. Похоже, дети не обращали на меня внимание.

– Как вы хотите умереть? – «Брось, Стас – сейчас, и не секундой позже». Я убрал пистолет с раненого плеча, боль запульсировала с большей силой, и прицелился в голову сидящей на попе девочке. Выстрел. Пуля пронеслась через голову и измельченные кусочки мозга и костей черепа покрыли белый ковер позади неё. Мальчик широко раскрыл рот и посмотрел на сестру, упавшую на бок перед ним. Я перевел пистолет на голову мальчика. Щелчок. «Черт!». Щелчок. «Этого еще мне не хватало!».

– Похоже, тебе не повезло, парень… – Я болезненно повалился перед ним на колени достал из кармана складной нож и, нажав на кнопку-затвор, вызволил лезвие. Затем, не щадя силы, сквозь боль толкнул мальчика локтем в грудь. Он резко шлепнулся на спину, звучно ударившись затылком, о пол. Я, не дав ему очухаться, взмахнул рукой и всадил нож в шею до самой рукоятки. Шея была настолько тонкой, что лезвие прошло насквозь. Мальчик стал извиваться и из его рта вырвался жуткий булькающий вопль. Я попытался продолжить движение ножом, чтобы сделать рану шире, но нож не поддавался, возможно, мешал кадык или позвонок. Я выдернул нож, и из шеи принялась хлестать кровь, заливая лицо мальчику и мою руку. Мне захотелось быстрей прекратить его мучения. Я поставил нож параллельно полу – длины лезвия хватало… – затем надавил им посильнее на шею и принялся резать. Вперед – назад, вперед– назад. Будто кусок жесткой говядины. Лезвие быстро исчезло в плоти, и вскоре отделило одну часть тела от другой. Хрипы прекратились. Кровь по-прежнему выпрыскивалась, пульсируя, из шеи. Я с трудом поднялся на ноги. Лицо мальчика выражало замерший ужас. Мне стало не по себе от его мертвячьего взгляда. Я пнул голову подальше от себя, она легко покатилась по полу, потом по ковру, иногда подскакивая на носу и оставляя за собой кровавый след.

Я неторопливо брел по узким улочкам, пытаясь скрыть хромоту. Левый ботинок хлюпал при каждом неловком шаге – он был доверху заполнен моей кровью. Поверх пиджака я надел тяжелую черную кожаную куртку, которую позаимствовал в прихожей. Я еще долго буду помнить эту квартиру. Куртка была мне велика, но помогла скрыть испачканную одежду и сочащуюся кровь из плеча, но я по-прежнему чувствовал, что она стекала по руке, и видел, как кровавые капли падали на мокрый асфальт и тут же исчезали. Неожиданно пошел снег. Крупные хлопья покрывали мои плечи. «Так, сегодня я убил шесть человек». Если вы спросите: «Зачем ты занимаешься этим?». Я вам отвечу: «Просто потому что могу».