Когда я входила в ханьский дворец [159] , Мне было пятнадцать лет И молодое мое лицо Сияло, как маков цвет. И восхищался мной государь Яшмовой красотой, Когда я прислуживала ему За ширмою золотой. Когда я сбрасывала в ночи Пену одежд своих, Он обнимал меня, государь, Словно весенний вихрь. И разве могла я думать тогда О женщине Чжао Фэй-янь [160] ? Но ненависть вместо любви пришла, И ласку сменила брань. И стала так глубока печаль, Так горести велики, Что, словно в заморозки траву, Иней покрыл виски. И ясное утро такое пришло, Когда опустилась мгла, И стали немыслимо тяжелы Мирские мои дела. И драгоценную шубу свою Обменяла я на вино, И с одежды спорола драконов я, И было мне все равно. О душевном холоде и тоске Говорить невозможно мне Для тебя, государь, я лютню беру И пою в ночной тишине. Но разрывается грудь моя, За струною рвется струна. И душа болит, и сердце болит В смятенье живу одна.