Настоящая леди
не вступает в разговор без приглашения
– Я предупреждал вас, милорд. Я говорил вам, но вы меня не послушали.
Джиллиан задержалась у дверей библиотеки, заинтригованная тем, кто это осмелился разговаривать со Стивеном в таком снисходительном и высокомерном тоне.
– Но в тот момент, Видон, вы сказали, что это был самоуверенный и агрессивный ход.
Джиллиан подошла к двери еще ближе, чтобы услышать ответ Стивена; в голосе его безошибочно угадывалась непреклонная твердость.
– Разумеется, милорд, – отозвался незнакомый мужчина, совершенно никак не отреагировавший на опасную интонацию Стивена. – Это был ход агрессивного военного человека, но, как я уже говорил вам и ранее, сельское хозяйство – это вам не война…
– Конечно, война! – вспыхнул граф. – Постоянно воюешь с насекомыми, плохой погодой, низкой плодородностью почвы…
– А также лелеешь свою землю, орошаешь ее слезами, относишься к животным, как к своим собственным детям…
Джиллиан сдержала смешок, представив себе Стивена, пытающегося накормить маленького грязного теленка. Этот незнакомец явно плохо знал графа.
Видимо, Стивен подумал о том же.
– Это просто смешно.
– Я говорю с вами откровенно, а вы отказываетесь меня слышать. – Джиллиан тихо охнула от такой дерзости и еще ближе прильнула к замочной скважине. – Вы должны простить мне мою самонадеянность, милорд, однако у вашего брага, да упокой Господь его душу, я пользовался большим доверием, так что привык открыто высказывать свое мнение. Эта идея о смене выращиваемых культур, как и ваши усовершенствования на угольных шахтах, представляет собой еще одно подтверждение того, что вы не способны принимать решения, касающиеся ведения большого хозяйства.
У Джиллиан отвисла челюсть от такой наглости со стороны человека, который, должно быть, числился у Стивена как управляющий или, возможно, поверенный, который вел его дела. Но Стивен продолжал упорно молчать, тогда как этот неприятный тип продолжал свои разглагольствования.
– Разумеется, в этом для вас нет ничего зазорного, – говорил он. – Вы человек военный. И видите этот мир со своей точки зрения.
По крайней мере, хоть это было правдой. Были моменты, когда Стивен – в буквальном смысле этого слова – пытался командовать ею и другими в манере, которая больше подходила для солдат на учебном плацу. Однако при одном только взгляде на разных уникальных личностей, проживавших в его доме, и дураку было бы понятно, что военный порядок здесь просто в принципе невозможен. Тем не менее, Стивен продолжал упорно стоять на своем.
– Возможно, милорд, это дерзость с моей стороны, однако я предложил бы вам поступить на службу в министерство внутренних дел. У них наверняка найдется для вас работа.
– А вы получите полную свободу делать с моими имениями все, что вам вздумается, – холодно произнес Стивен низким голосом.
– Для этого-то меня и нанял ваш покойный брат.
Стивен молчал, и Джиллиан затаила дыхание, ожидая, что он вот-вот взорвется. Кем бы ни был это зарвавшийся управляющий, его определенно необходимо было осадить, и Стив был как раз человеком, способным сделать это.
Она отчетливо представила себе, как граф медленно подымается из своего кресла, склоняется над письменным столом, пока не оказывается с этим пронырой практически нос к носу. Стивен делает глубокий вдох, но не торопит момент, дожидаясь, когда маленький человек начинает отчаянно потеть от страха. А теперь Стивен произнесет те самые слова, которые враз собьют спесь с этого напыщенного поверенного.
Джиллиан ждала, трепеща от нетерпения.
– Как вы уже успели заметить, – с легкими нотками удивления в голосе сказал Стивен, – я вам не мой покойный брат.
– Что? – Джиллиан буквально ворвалась в двери; ярость, возобладавшая над здравым смыслом, затуманила ее сознание. – Вы просто не можете оставить его работать на вас, резко бросила она, – после всего того, что он вам наговорил!
Она быстро повернулась, чтобы увидеть этого наглеца, и тут у нее от удивления снова отвисла челюсть. Управляющий оказался полной противоположностью тому, что она ожидала увидеть: он вовсе не был маленьким пронырой с хитрыми глазками. Лучше всего к нему подходило слово «громадный». Но еще больше подошло бы определение «огромная гора мышц с рублеными чертами тяжелого лица».
Этот мужчина определенно не был стряпчим. Он выглядел как человек, который много и тяжело работал под палящим солнцем, который ежедневно сталкивался со всеми испытаниями и трудностями фермерской жизни. Видимо, он был управляющим в одном из больших имений графа, решила она.
– Мистер Видон, разрешите мне представить вам мою подопечную, мисс Аманду Виндхэм, – ледяным тоном прокомментировал ее появление граф.
Джиллиан быстро взглянула на своего попечителя. Одет граф был, как всегда, безукоризненно, но на этот раз в лучах послеполуденного солнца первым делом бросалась в глаза не его прекрасная фигура, а треугольное лицо, скованное, как ей показалось, тонкими штрихами напряжения.
– Мисс Виндхэм.
При звуке своего имени Джиллиан переключила внимание на этого пугающего вида мужчину, который поднялся со своего места и учтиво, но в то же время довольно неуклюже поклонился ей. При этом он занял собой практически все пространство между своим стулом и письменным столом графа.
– Мистер Видон… – отозвалась она, высоко подняв подбородок и демонстрируя явное презрение. Возможно, он и громадный, как медведь, однако это все равно не дает ему права разговаривать со Стивеном в таком тоне.
– Вы что-то хотели, Аманда? – В голосе Стивена звенела ледяная ярость, что было неудивительно. Но по-настоящему ее поразило то, что гнев его был направлен на нее, а не на управляющего, который теперь с плохо скрываемым нетерпением ждал, когда она уйдет.
Джиллиан растерялась.
– Я… – Взгляд ее заметался между Стивеном и мистером Видоном. Затем она вдруг выпрямилась и с вызовом посмотрела на графа. – Да, хотела, милорд. Я хотела узнать, почему вы позволяете этому человеку разговаривать с вами в неподобающем тоне?
– Понятно. – Стивен скрестил руки у себя на груди. – И по какой же причине вы считаете себя вправе делать подобные заявления?
Джиллиан уставилась на него, на мгновение озадаченная столь неожиданным вопросом. Затем она расцвела в лучезарной улыбке и присела на ближайший стул.
– Потому что, милорд, слова «неподготовленный» и «агрессивный» к вам не относятся. Очень многие люди рассматривают фермерство как войну с насекомыми, болезнями растений и всеми прочими проблемами. Что же касается того, чтобы приучать овец купаться в холодном ручье, чтобы они были чище, то…
– И сколько же, интересно, вы подслушивали под дверью? – взорвался Стивен, потерявший в конце концов свою немыслимую выдержку.
– Это не имеет значения. – Она небрежно взмахнула рукой. – А важно то, что…
Стивен шагнул вперед и буквально завис над ней:
– Это я буду решать, что тут важно, а что нет, моя дорогая.
Она кивнула и послала ему свою лучшую из улыбок.
– Я абсолютно того же мнения, милорд. Вы сами должны решать, что вам делать со своими поместьями, а не подвергаться диктату со стороны некоторых людей, позволяющих себе разговаривать с вами в таком дерзком тоне. – Она бросила осуждающий взгляд в сторону мистера Видона и с удивлением заметила, что тот покраснел от смущения.
Но Стивен отказал ей в таком удовольствии, как запугивание своего управляющего. Вместо этого он наклонился и, устремив на нее властный взгляд, поинтересовался:
– А почему, собственно, я лично должен принимать все решения? Только из-за того, что у меня есть титул?
– Боже мой, конечно нет! – выдохнула она. – У моего отца тоже был титул, но, тем не менее, как вам, безусловно, хорошо известно, он был полным идиотом во всем, что не касалось выпивки и ухлестывания за юбками.
От такого откровенного заявления мистер Видон даже поперхнулся, но Стивен, который уже успел привыкнуть к ее манерам, только сердито посмотрел на нее.
– Тогда как же мое умение вести стрельбы из пушек и знание всех тонкостей того, как убивать людей, может сделать из меня большого специалиста в ведении хозяйства?
В ответ на его саркастическое замечание она нахмурилась.
– Большим специалистом вас делают ваши решительность и дисциплина. А если у мистера Видона не хватает терпения научить вас всему остальному, вместо того чтобы попытаться отослать вас в министерство внутренних дел, тогда, возможно, вам следовало бы подыскать кого-то другого, кто был бы в состоянии сделать это.
Она с удовлетворением отметила, что красноватое лицо мистера Видона побледнело под ее пристальным взглядом. Стивен промолчал, чем в очередной раз удивил ее. Видимо, он погрузился в какие-то свои мысли; взгляд его стал пустым и безучастным. Затем граф выпрямился и вернулся за свой стол, в то время как Джиллиан и мистер Видон ждали, когда он снова обратит на них свое внимание.
К счастью для Джиллиан, терпение которой тоже было уже на пределе, ждать им пришлось недолго. Стивен прищурился и, бросив на Джиллиан беглый взгляд, повернулся к своему управляющему.
– Спасибо, мистер Видон, что заехали к нам сегодня. Я понимаю, что сейчас весна, вы заняты и времени у вас очень мало. Пожалуйста, возвращайтесь в Шропшир и выполните все изменения, которые мы с вами оговорили. Надеюсь, что наведаюсь к вам через две недели.
Мужчина, несмотря на свое грузное тело, быстро поднялся со стула. Он поклонился Стивену, торжествующе кивнул в сторону Джиллиан и вышел из комнаты.
– Но… но разве вы не собираетесь уволить его? – спросила она, когда за нахальным управляющим закрылась дверь.
Стивен подождал, пока снаружи раздастся приглушенный стук закрывшейся парадной двери. Затем медленно, с торжествующим видом переключил свое внимание на нее.
– Я сам решаю, как моим подчиненным позволено обращаться ко мне, Аманда.
От убийственного холода его тона у нее по спине побежали мурашки.
– Да, к-конечно, – запинаясь, пробормотала она.
– Мистер Видон говорит так, потому что очень любит землю, которой управляет. Это очень честный и прямой человек, и я высоко ценю в людях эти качества. Ему бы и в голову не пришло совершить что-либо недостойное или постыдное, например, подслушивать или вмешиваться с замечания в разговор о вещах, в которых он ничего не понимает. – Жесткие слова, адресованные Джиллиан, сопровождались ледяным взглядом, от которого у нее кровь стыла в жилах.
Естественно, она ожидала, что он будет зол на нее. Она с большим опозданием сообразила, что ситуация, когда кто-то без какого-либо предупреждения или предисловия вдруг вмешивается в мужской разговор с управляющим, была далеко не типичной. Но Стивен уже привык к ее выходкам. Так что она не ожидала какого-то по-настоящему сурового наказания – возможно, еще один умеренный нагоняй или очередной пункт в ее список правил поведения настоящей леди.
Поэтому для нее было неожиданностью услышать в его холодном голосе неистовую ярость и с трудом сдерживаем гнев.
– У вас есть ровно одна минута на то, чтобы объяснить мне свое отвратительное поведение, Аманда.
– Я… – начала было она, но осеклась на полуслове. Все мысли вдруг перемешались и принялись бешено крутит в голове. – Я пыталась защитить вас.
– Защитить меня? – Его вкрадчивый вопрос прозвучал подобно тихому шелесту клинка, плавно вытягиваемого из ножен.- Значит, вы думали, что я нуждаюсь в защите?
– Нет, конечно, нет…
– Или, возможно, вы решили, что смогли бы помочь, унизив меня в глазах моего работника?…
– Нет…
– Ворвавшись без стука и продемонстрировав, что вы не знакомы с какими-либо правилами приличия?…
– Нет…
– Усевшись без приглашения и попытавшись обратить на себя внимание самым неподобающим и постыдным образом.
– Я думала…
– Думала?! До сих пор, Аманда, вы вообще ни о чем не думали!
Джиллиан потупила глаза, к горлу подкатил тяжелый ком. Только сейчас она начала понимать, какими необдуманными и опрометчивыми были ее действия.
– Простите меня, – прошептала она.
Стивен ничего не ответил, и она так и осталась сидеть, сжавшись под его неумолимым испытующим взглядом. Наконец она уже не могла больше смотреть на побелевшие костяшки своих судорожно сжатых пальцев. Джиллиан подняла глаза на него и тут же об этом пожалела. Лицо его показалось ей измученным и осунувшимся, широкие плечи – безвольно поникшими.
– Стивен?
– Беседуя с моей матушкой, – начал он, вновь взяв себя в руки, – я надеялся, что мы сможем наставить вас на путь, ведущий в приличное общество. Я даже рисовал в своем воображении картины, как я представляю вас самому регенту.
Джиллиан смотрела на него, и с каждым новым его словом сердце ее обрывалось.
– Наследному принцу? – жалобно прошептала она.
– Вам известно, что это такое? – Он быстро обошел письменный стол и, резко выдвинув нижний ящик, один за другим извлек оттуда смятые листки с ее «Правилами для настоящей леди».
В последние несколько недель это превратилось для нее в своего рода игру – Джиллиан рвала его записи, выбрасывала их из окна, придумывала разные способы помешать ему подложить ей новые листки. Она перепробовала все: закрывала свою комнату на замок, когда куда-то выходила, подпирала дверь мебелью по ночам, но, тем не менее, каждый вечер, ложась спать, и каждое утро, просыпаясь, она находила на стене его маленький высокомерный список, целый и невредимый.
И теперь граф один за другим вынимал выброшенные ею листки из своего стола. Она и не думала, что их уже так много. И это еще не считая тех, которые она сожгла. Она снова опустила взгляд на свои руки, не в силах смотреть на все растущую стопку.
– Вы счастливы здесь, Аманда?
Джиллиан вздрогнула, сбитая с толку такой резкой сменой темы.
– Милорд?…
С тяжелым вздохом он опустился в кресло за своим столом.
– Последние несколько недель вы были заключены в это доме, удержаны, как в тюрьме, пока моя мать пыталась научить вас тому, как продвинуться вперед.
«Это было больше похоже на попытку укротить меня и добиться покорности», – с горечью подумала Джиллиан. Она тут же мысленно выругала себя за такую дурную мысль. Графиня изо всех сил старалась сделать из нее настоящую леди. Просто методы у нее были очень деспотичными.
Хотя вслух она этого не сказала, однако Стивен, похоже, прочел это по эмоциям, отразившимся на ее лице.
– Мы с ней использовали все имеющиеся у нас средства – уговоры, гнев, угрозы – все, за исключением принуждения. Но теперь мне уже кажется, что вам, вероятно, будет невозможно избавиться от привычек всей жизни за какой-то месяц.
Она подняла глаза, и в сердце вновь затеплилась надежда. Может быть, он все-таки готов простить ее? И перестанет травить ее тысячами глупых правил, сковывавших ее по рукам и ногам? Она с трудом сдерживала свою радость.
– Думаю, Аманда, вы будете намного более счастливы, если вернетесь обратно в Йорк. Вы достаточно обеспечены, у вас есть свой дом и ваши слуги, которых вы знаете всю жизнь. Вы никогда не будете ни в чем нуждаться.
Все ее проснувшиеся было надежды разом рухнули.
– Так вы отсылаете меня назад?
Он вздохнул и в беспомощном жесте развел руками.
– Сейчас вы уже и сами видите, что там вам будет намного лучше.
Она замотала головой, и от охватившей ее паники пульс ее участился втрое.
– Нет! Я почти всю жизнь ждала этого сезона!
– Если я позволю вам выйти в свет сейчас, ваш первый сезон обернется катастрофой. Вы слишком дикая. Возможно, вы смогли бы вернуться сюда лет через пять или десять, когда немного угомонитесь и станете более степенной.
– Но…
– Я не могу представить вас обществу сейчас. Для вас это будет полным провалом, Аманда. В Лондоне после этого вас никто не примет. А вернувшись обратно, вы, по крайней мере, сохраните какую-то возможность сделать это в будущем.
– Нет! – Она вскочила со своего стула, крепко сцепив руки, чтобы не сжать их в кулаки. – Через столько лет будет уже поздно! Мой выход должен состояться сейчас! – Она повернулась к нему, взглядом моля понять ее. – Пожалуйста, Стивен, вы не можете так обойтись со мной.
Однако по его лицу она видела, что он действительно был намерен так поступить. Она будет отослана в Йорк, и все ее планы будут развеяны в прах.
– Жизнь старой девы – не такая ужасная судьба, – мягко сказал он. – Я позабочусь, чтобы вы были всем обеспечены. Возможно, вы еще будете благодарны мне за это.
Она покачала головой, подумав о своей больной матери и о том, что не может вернуться в Йорк без защиты в виде имени своего мужа и денег.
– Пожалуйста, Стивен, умоляю вас…
– Идите в вашу комнату, Аманда. Нам больше нечего обсуждать.
Она бы осталась, она бы упала на колени и целовала бы его ноги, если бы знала, что это может как-то помочь. Но она видела, что уже слишком поздно. Решение было принято, а уж граф умел неуклонно следовать своим решениям.
Но то, что думает он, значения не имело. Она все равно не уедет. Она не может уехать.
– Я никогда не вернусь туда, Стивен. Никогда.
И, сдержав готовые брызнуть из глаз слезы, она выбежала из комнаты.
Настроение у него было отвратительное.
И ничто его не улучшило с того момента, как Аманда неожиданным образом ворвалась на его встречу с Видоном. Ни прошедшие шесть часов, ни изысканный ужин, ни игра в вис с его матерью, ни даже вечернее уединение в библиотеке с бокалом бренди и любимым Аристофаном.
Стивен налил себе еще бренди и медленно опустился в кресло матери, в котором она обычно читала. Он не мог сидеть за: своим столом в кресле, продавленном сначала его идеальным отцом, а затем и его блестящим братом. Поэтому он сел в другое, менее затронутое воспоминаниями или следами неудач.
Это новое кресло было жестким, неподатливым и очень стильным. Оно имело как раз те качества, которые сейчас так нужны были ему самому.
«Я должен отослать ее домой», – говорил он себе. Даже сейчас кровь его закипала от злости, когда он вспоминал, как она сегодня после обеда ворвалась в его библиотеку. Ни одна живая душа, даже его сестра при всей ее бунтарской непокорности, никогда не смела вести себя подобным образом по отношению к его отцу И он тоже не мог позволить этого никому, в том числе Аманде.
Он был новоиспеченным графом. И он был прав, черт побери! А она оставалась слишком дикой, чтобы сейчас вводить ее в приличное общество.
Правда, ирония этой ситуации заключалась в том, что Аманда искренне полагала, будто помогает ему. Не задумываясь о последствиях, она бросилась на его защиту, точно так же, как бросилась на защиту Тома там, на постоялом дворе, а затем и ночью на темной аллее позади их дома.
Это было качество, которое нравилось ему в ней больше всего, и из-за которого она оставалась неуправляемой. Но он не мог позволить ей следовать своим чувствам; она обязана научиться хорошим манерам, не говоря уже просто о здравом смысле. В противном случае она может побежать за каким-нибудь грязным щенком и оказаться в каком-либо сомнительном районе Лондона, где ей просто перережут горло или того хуже.
Для нее будет намного безопаснее в Йорке, где ее знает каждый встречный и где спасительные инстинкты смогут уберечь девушку с относительно небольшим риском для нее. В самом худшем случае он просто наймет человека, чтобы тот присматривал за ней. Аманде нельзя оставаться в Лондоне, где совершенно необдуманное поведение будет подвергать ее слишком большим опасностям – как в светском обществе, так и вне его, в каких-нибудь мрачных уголках большого жестокого города. Она должна вернуться домой, в свою деревню.
Стивен сделал очередной глоток бренди и подождал, когда знакомое тепло, разливающееся по жилам, снимет боль в груди.
Он допивал уже четвертый бокал, когда мысли его прервал тихий стук в дверь. Он сразу же догадался, кто это. Ни его мать, которая уже легла спать, ни кто-либо другой не посмел бы беспокоить его, когда дверь в библиотеку закрыта.
Никто, кроме Аманды.
Налив себе еще, он стал рассматривать сквозь янтарную жидкость в бокале пламя свечи.
Стук повторился, на этот раз уже громче. А потом еще громче.
Он не мог сдержать улыбку. «Уж лучше ее впустить, – решил он, – иначе очень скоро она начнет барабанить в дверь кулаком».
– Войдите, Аманда.
Она быстро проскользнула в дверь и тихо закрыла ее за собой. Она была красива как никогда с этими локонами цвета полированной меди, обрамлявшими ее лицо. Движения ее были грациозны, но сейчас в них чувствовалась смиренная сдержанность. Она не сразу нашла его глазами, потому что он сидел в кресле своей матери, которое стояло в углу, вдали от лунного света, лившегося через окно. Но когда, в конце концов, она все- таки увидела его, ее зеленые глаза округлились от удивления.
– Я помешала вам?
– Вы и сами знаете, что помешали, – беззлобно сказ он. – Но это вас и раньше никогда не останавливало.
Даже в полумраке ночи он представил себе, как она краснеет. Глядя на этот легкий наклон головы, слыша, как дыхание ее обрывается тягостным вздохом, Стивен не сомневался, что щеки ее сейчас окрашиваются в мягкий оттенок розового цвета, который он находил весьма чарующим.
Это была настоящая пытка. За последние недели она стала ему до боли знакомой. Стивен до этого и сам не понимал, как ему нравится ее присутствие здесь, с каким томлением он ждет каждого утра, когда раздастся мягкий звук ее шагов и жизнерадостный голос.
А теперь он должен отослать ее отсюда.
Он повернулся к окну.
– Вы должны отдавать себе отчет, Аманда, что уже слишком поздно. И я не изменю своего мнения.
– Я знаю. – Сказано это было шепотом, но в голосе ее он уловил нотки разочарования и усмехнулся.
– Дерзкая девчонка, – без всякого раздражения поддел он ее, и взгляд его вновь вернулся к ней. – Вы знаете это, но все равно решили попробовать еще раз.
Он ожидал, что она шаловливо улыбнется ему и продолжит гнуть свою линию, но не угадал. Вместо этого она вынула из-за спины лист бумаги.
– Я вам тут кое-что принесла, – сказала она, делая шаг вперед.
Медленно и даже осторожно он взял лист из ее рук. Интересно, что, с ее точки зрения, могло поколебать его решимость? Письменные извинения? Какая-то акварель или рисунок в качестве последнего прощального подарка, омытого слезами? Сможет ли что-то из этого заставить его передумать?
Он очень в этом сомневался, но, каким бы ни был ее выбор, это в любом случае сделало бы их расставание намного более болезненным.
– Прошу вас, взгляните на это, – сказала она, и голос ее немного напрягся.
С видимой неохотой он поднес бумагу к пламени свечи. Это был аккуратно переписанный список «Правил для настоящей леди». Здесь были все пятнадцать пунктов плюс еще два, которые гласили:
16. Настоящая леди не подслушивает под дверью.
17. Настоящая леди никогда не входит в комнату и не вступает в чужой разговор без приглашения.
– Очень хорошо, Аманда, но так ли вы думаете на самом деле? – Голос его прозвучал сверх необходимости жестко, чтобы скрыть тягостные чувства, холодным камнем лежавшие на его сердце.
Она опустилась на колени рядом с ним, и он отметил про себя необычную покорность этой позы. Однако он не оценил ее, пока вдруг не понял, что сделала она это не для того, чтобы разжалобить его, моля о прощении, а чтобы можно было видеть в окне проплывавшие на фоне луны облака.
– Вчера ночью я долго смотрела в окно и представляла себя птицей, которая летит в Лондон и путь которой освещает мягкий лунный свет. – Она взглянула на него. – Понимаете, дневной свет слишком резок и жесток. Днем у меня есть обязанности, поручения, работа. А ночью я свободна и могу улететь в Лондон, где сбудутся все мои мечты.
– Лондон – это далеко не тихая гавань, Аманда. Это просто место, в котором, как и в любом другом, есть свои особые правила и опасности. – Он говорил резко, но сердце его билось все чаще, когда он смотрел, как лунное сияние заливает черты ее лица холодным серебром.
Господи, до чего же она прекрасна!
– Я знаю, Стивен. Просто для меня было настоящим шоком обнаружить, что все, о чем я так долго мечтала, не имеет Ничего общего с действительностью. – Повернувшись к нему, она осторожно взяла лист у него из рук и аккуратно разгладила края. – Я переписала все это, чтобы вы знали: я действительно выучила все пункты. Но до сегодняшнего дня я думала, что имею дело с глупыми ограничениями, которые вы специально выдумали, чтобы изводить меня.
– Глупые ограничения?!
Она немного ощетинилась.
– Ну да. Правила, по которым я не могу пойти в публичную библиотеку без того, чтобы меня кто-то сопровождал. Получается, что буквально на расстоянии вытянутой руки от меня находятся сотни разных книг, а я не могу пойти туда, потому что карету забрала ваша матушка, а вы без ее присмотра мне не доверяете.
Он с содроганием вспомнил тогдашний их спор по этому случаю. Он был уверен, что его слышали буквально все, кто в этот момент находился на Чипсайд .
– Значит, вы игнорировали мои правила просто потому что считали, будто мной руководит желание помучить вас?
Она пожала плечами, подтверждая его догадку.
– Возможно, это, а может быть, вы были слишком предвзяты, чтобы разглядеть настоящую причину.
– Как приятно узнать, что я не просто игрушка в руках собственной недоброжелательности, – сухо заметил он.
Она не ответила, пробегая своими длинными пальцами по списку, словно пересчитывала все пункты, а возможно, повторяла их, чтобы вспомнить еще раз.
– Только теперь я знаю, что это не так. Я вижу, что ваши правила появились для правильных целей.
– Понятно, – сказал он. – И с чего это вдруг на вас снизошло такое великое озарение? Наверное, из-за того, что я собираюсь отправить вас домой?
Она покачала головой, и волосы ее заблестели в мерцающем свете свечи.
– Из-за того, что я поговорила с Томом.
Он вздрогнул, удивленный таким неожиданным признанием.
– С Томом? Когда?
– Сегодня… во второй половине дня.
– Но после обеда вы все время находились в своей спальне, и дверь была заперта на ключ.
Она вспыхнула под его испытующим взглядом, и на этот раз он находился достаточно близко от нее, чтобы видеть, как щеки ее стали розовыми.
– Вы, милорд, вероятно, забыли о моем прекрасном умении управляться с отмычкой?
– Так, значит, вы отперли свою дверь, а затем выскользнули на улицу по задней лестнице?
Она кивнула.
– Я бы воспользовалась решеткой на стене, но дело было ясным днем, кто-нибудь меня обязательно увидел бы.
Он вздохнул и потянулся за своим бренди.
– А вы еще клялись, что исправились.
Она пододвинулась ближе и даже уронила свой список на пол, чтобы лучше все объяснить ему.
– Я разговаривала с Томом очень долго, Стивен. В основном жаловалась на вас, но затем… Затем он начал рассказывать мне разные вещи.
Он поставил свой бокал, так и не притронувшись к бренди.
– Какие еще вещи?
– Очень жуткие истории. Правда. Про молодых девушек из деревни, которых похищают для всяких ужасов. И о богатых молодых людях передовых взглядов, которых грабят и убивают те самые люди, которым они хотели помочь.
Стивен почувствовал, как у него от спазмов сжались все внутренности, едва он подумал о том, что она, должно быть, услышала. Вернувшись из Испании, он помнил много такого, что лучше было бы никогда не вспоминать, отгородившись от этого стеной из вежливых и уклончивых подшучиваний. Он повидал много ужасов, о которых молодой девушке лучше и не знать.
– Ему не следовало говорить об этом с вами.
Она подняла на него глаза, блеснувшие зеленью и серебром.
благодаря выражению сострадания на ее лице, она казалась более юной и более уязвимой.
– Как вы могли выносить это? Как вы могли не попытаться это остановить?
Стивен покачал головой: он сам хотел бы знать ответы на эти вопросы.
– Такие вещи случаются повсюду, Аманда. И не только здесь, а везде, где живут люди. – Он сделал паузу и продолжил, надеясь, что ошибается: – Вероятно, и вы сталкивались с таким в Йорке.
– Да. – Голос ее был мягким и наполненным болью, которая тут же пронзила его душу. – Но я почему-то думала, что в Лондоне все будет по-другому. А оказалось, что здесь еще хуже. – Выражение ее лица изменилось. На нем уже не было смятения и боли, вызванной сочувствием к безымянным персонажам историй Тома; зато теперь, когда она подалась вперед и в пылу рвения прикоснулась к его руке, оно горело надеждой и верой в него. – Вы, без сомнения, могли бы что-то сделать для них.
– Что-то сделать? Аманда, я всего лишь человек, и я один.
– Но вы граф. И вы член палаты лордов. Безусловно, что-то, можно сделать для всех тех невинных душ, которым не так повезло в жизни и у которых нет попечителя, защитившего бы их, в случае несчастья.
Он с изумлением смотрел на ее серьезное лицо. Он ожидал, что она будет умолять его насчет ее первого сезона, будет просить отменить или отложить ссылку в деревню. А вместо этого странная девушка пеклась о простых лондонцах, сотням или тысячам которых она уже не сможет помочь из глуши графства Йоркшир.
– Ох, Аманда, – вздохнул он, чувствуя, как тает его решимость. – Что же мне с вами делать?
Прошло мгновение, прежде чем она поняла смысл сказанного, и глаза ее зажглись удивлением и, надеждой.
– Означают ли ваши слова, что вы что-то скажете об этом в Палате лордов?
Стивен покачал головой:
– Тут не все так просто. – Затем он посмотрел в эти сияющие зеленые глаза и понял, что не сможет разочаровать ее. – Хорошо, я подниму этот вопрос. И поскольку это была, в первую очередь, ваша идея, я полагаю, что вам нужно еще задержаться в Лондоне, чтобы послушать, как я это сделаю.
– Но ведь следующее заседание Палаты лордов состоится…
– Через две недели.
– Две недели? – Она нахмурилась, но это все равно не могло ввести его в заблуждение. Уж слишком веселыми, озорными искорками сияли ее глаза.
– Две недели – слишком короткий срок, чтобы подготовиться к такому событию должным образом, учитывая начало сезона и дела по управлению вашими имениями. Вы, милорд, определенно должны подождать с этим до заседания, которое состоится через одно.
– Ох, неужели так-таки и должен?
– Абсолютно точно. – Она с надеждой улыбнулась. – А вот это заседание будет через…
– …Шесть недель.
– Господи! – наигранно воскликнула Джиллиан, словно известие это повергло ее в шок. – Неужели мне придется так долго сидеть в этом доме? За это время я точно сойду тут с ума, а заодно сведу с ума и всех окружающих.
– Это точно, – сухо заметил он, хотя губы его сами расплывались в улыбке от этого спектакля.
– Ну, тогда, возможно, вы позволите мне ненадолго исчезнуть? Может быть, чтобы поиграть где-нибудь в карты. Или, возможно, на бал. – Она вопросительно взглянула на него, и глаза ее в лунном свете показались ему двумя большими мерцающими изумрудами.
Несмотря на благородные намерения Стивена, она одновременно и поражала, и очаровывала его, и он усмехнулся про себя.
– Аманда, из всех женщин, с которыми мне приходило сталкиваться, вы положительно самый умелый манипулятор.
– Должно ли это означать, что я могу посетить несколько приемов? – Она внимательно смотрела на него, и губы у нее мелко дрожали от едва сдерживаемого радостного возбуждения.
Он снова усмехнулся:
– Это означает, что если вы будете неукоснительно соблюдать ваши правила… все до единого… – Он сделал паузу, потому что она мигом подхватила с пола свой листок и судорожно прижала его к груди. – И будете их переписывать каждый день…
– Каждый день, – эхом повторила она.
– То я, быть может, рассмотрю возможность позволить вам посетить бал или два.
– О, благодарю вас, Стивен. – Она резво вскочила с пола и обвила руками его шею, в очередной раз забыв о своем списке, который опять упал на пол.
Поймав ее за талию, он боролся с собой, чтобы сохранить отстраненность, отчаянно пытаясь удержать ее соблазнительное упругое тело на расстоянии вытянутых рук. Но сдержаться не смог. Он вдыхал запах воды с ароматом сирени, которой она сбрызгивала свои волосы, слышал шелест ее муслиновой юбки, а главное – чувствовал ее податливое женское тело, которое находилось так близко. Даже зная, что она была «старой» для первого выхода в свет, он оказался не готов к такой зрелости ее форм – эти изгибы сами просили прикосновения мужской руки, опьяняющие бедра прижимались к его ногам, а сочная выпуклость ее грудей находилась всего в нескольких сантиметрах от его пальцев.
Это была не юная девушка, а сформировавшаяся женщина, которая дразнила и манила его своим телом так, как не следует искушать ни одного попечителя.
– Аманда! – Он отодвинул ее от себя, хотя даже после этого его всего трясло от горячего желания прижать женщину к себе. – Никогда больше так не делайте!
Она сделала шаг назад, выразив шок от удивления его словами тихим «ох». Он видел, как ее взгляд затуманился болью, а яркая зелень глаз потемнела до цвета смятого мха. Но что еще он мог сказать ей? Как он мог объяснить ей свое поведение, если сам был не в состоянии понять, что с ним происходит?
Он отвернулся, и уже в следующее мгновение выражение его лица стало жестким.
– Простите… простите меня, – запинаясь, пробормотала она.
– Аманда…
– Я не хотела обидеть вас.
– Вы и не…
– Будет лучше, если я пойду сразу же спать.
При этих словах в его воображении возникла картина: она лежит в своей постели, вытянувшись на прохладных хрустящих простынях, а разбросанные по подушке волосы вокруг ее головы напоминают соблазнительный чарующий ореол. Его тело мгновенно отреагировало на это, и он с силой сжал зубы.
– Стивен?…
– Спокойной ночи, Аманда, – хрипло произнес он, ненавидя себя за жестокие нотки в своем голосе.
– Но…
– Идите.
Он не мог смотреть на то, как она вскочила и почти бегом покинула комнату, но зато слышал это. Он слышал мягкий звук ее шагов, когда она мчалась по коридору и поднималась по лестнице. Затем дверь ее спальни наверху захлопнулась, и эхо разнесло этот звук по всему спящему дому. Он вздрогнул.
В следующий момент Стивен поймал себя на том, что сыплет проклятьями – долго и часто, как не делал этого со времен войны в Испании.