Настоящая леди

чтит своих родителей и слушает их

Джиллиан чувствовала себя несчастной.

Почти две недели прошло с момента ее волнительного первого выхода в высший свет, и с тех пор ее с головы до ног осыпали всеми возможными видами цветов, она натанцевалась так, что уже не чувствовала ног, и к тому же каждая часть ее тела была увековечена в стихах. Короче говоря, успех был такой ошеломительный, о котором она не смела даже мечтать.

А учитывая ее сверхбогатое воображение, это была действительно очень высокая оценка.

Тем не менее, Джиллиан чувствовала себя абсолютно и неимоверно несчастной.

Она влюбилась.

Она сама не понимала, как это могло произойти. Она даже точно не знала, когда это случилось, но факты были налицо. С кем бы Джиллиан ни находилась на танцевальной площадке, мысленно она неизменно сравнивала этого муж чину со Стивеном. Плечи у того виконта не такие широкие а этот лорд двигается далеко не так грациозно. Герцог этот слишком уступчивый, а тот барон слишком уж льстивый.

Но даже этому она не придавала особого значения, рассматривая возникавшие сомнения как обычные проблемы выбора. В конце концов, должна же была она с чем-то сравнивать, чтобы держать всю информацию о кандидатах в голове. И только по ночам обжигающая правда неизменно хватала ее своими цепкими лапами.

Что бы ни происходило днем, вечером все менялось: как только опускалась ночная мгла, Джиллиан замирала и начинала отчаянно бороться с горячим желанием бежать к нему. При этом, похоже, не имело никакого значения, что Стивен явно был предназначен для леди Софии и что последние несколько недель он провел, полностью игнорируя Джиллиан или бросая на нее сердитые взгляды. По ночам ей хотелось лишь одного – броситься к нему в объятия и прошептать, что все давно прощено.

Да, она влюбилась. Влюбилась в Стивена. Она тяжело вздохнула и уныло оперлась подбородком на руку.

– Вижу, что мое остроумие сегодня подводит меня, – сухо заметил лорд Таллис.

Она быстро вскинула на него глаза, в которых читалось виноватое удивление. Она так глубоко задумалась, что даже не заметила, что они с лордом Таллисом уже приехали на место первой экскурсии согласно условиям их пари.

– Слава богу, сейчас еще слишком рано для шикарной публики, которая обычно толпится здесь, – протянул он. – В противном случае на моей репутации можно было бы поставить крест.

– Ох, простите меня, милорд. Мои мысли улетели далеко-далеко.

– Если бы я был натурой романтической, я бы подумал, что вы влюбились.

Вздрогнув, она резко обернулась к своему спутнику, чтобы повнимательнее рассмотреть его в полумраке их двухместного экипажа. Это был красивый мужчина с весьма циничным мировоззрением. Если Стивен был прямой, открытый и честный до мозга костей, то лорд Таллис был… совсем другим, совершенно неискренним в том, каким он показывал себя окружающему миру. Ростом он был ниже Стивена, но тем не менее в нем все равно чувствовалась некая внутренняя сила, скрывавшаяся под внешностью рафинированного денди.

За последние несколько недель он, похоже, стал ее единственным другом – несмотря на ее демарш во время бала.

– Милорд…

– Прошу вас, – перебил он ее, помогая выйти и спуститься из экипажа. – Думаю, что грядущее признание потребует назвать определенные имена.

Она содрогнулась при мысли о том, насколько глубоко могут заглядывать эти проницательные серые глаза в ее душу. Затем вздохнула. Ей было необходимо с кем-то поговорить, а он на данный момент был ее ближайшим другом. Но все же она подождала, пока он заплатит за вход в зверинец Тауэра и отпустит положенного им гида. Заговорила Джиллиан только остановившись у клетки с удивительно грустной пантерой.

– Ох, Джеффри, по правде говоря, после всех моих насмешек относительно невидимых опасностей меня, кажется, все же угораздило попасть в самую большую из всех возможных ловушек.

– Вас угораздило влюбиться. – Это был не вопрос, а утверждение, произнесенное ровным бесстрастным тоном, однако, прикоснувшись к его руке, она все же ощутила скрытое напряжение.

Отведя взгляд от клетки с пантерой, Джиллиан посмотрела на мечущихся за решеткой обезьян и сказала:

– Я… у меня, видимо, есть трудности в плане управления самой своенравной стороной моей натуры. Вопреки разуму и какой-либо логике, я чувствую… влечение к одному человеку.

Он ответил не сразу, дождавшись, пока проходившие мимо другие посетители не отойдут на расстояние, где уже не смогут услышать их.

– Насколько я понимаю, джентльмен, о котором вы говорите, для вас недостижим.

Она раздраженно усмехнулась.

– Недостижим, неисправим и, вдобавок ко всему, придирчив сверх всякой меры.

Лорд Таллис поднял бровь, и в глазах у него вспыхнули искорки изумления.

– Ужасное сочетание.

– С самого первого момента он стал для меня занозой, источником постоянных неприятностей. Мысль о том, чтобы добровольно отдать себя во власть его тирании до конца своих дней, для меня просто невыносима. Я на это просто не пойду.

– «По-моему, леди слишком много возражает» , – сухо отозвался лорд Таллис.

Она взглянула на него. Гамлет ей никогда особенно не нравился. Чересчур много стонов и очень мало дела. Но, к сожалению, Джеффри попал в самую точку. Она действительно много протестовала, и ее незаконное происхождение все это время находило в ее сердце свою точку опоры.

Она снова посмотрела на обезьян.

– Меня губит моя вероломная кровь.

– Не кровь, Аманда. Вас губит страсть. А страстью можно легко управлять с помощью головы.

Она подняла на него глаза и поняла, что, по крайней мере, он сам верит в то, что говорит. Несмотря на свою несколько ветреную внешность, Джеффри был человеком, который умел держать себя в руках и который, похоже, ни разу не позволил своим эмоциям возобладать над голосом разума.

Неожиданно для себя она обнаружила, что испытывает к нему большое уважение. Джиллиан расправила плечи, попытавшись следовать его примеру.

– Что ж, очень хорошо, Джеффри. И что вы предлагаете?

Он пристально смотрел на нее, словно оценивая ее настроение. А затем вдруг резко заговорил, испугав ее простой открытостью своих слов:

– Выходите замуж за меня, Аманда.

– Что? – с придыханием тихо переспросила она.

– Вы мне нравитесь. Я полагаю, что мы восхитительно подходим друг другу. И должен признаться, что, несмотря на мое вполне прочное финансовое положение, приток свежего капитала в данный момент был бы весьма кстати.

Джиллиан растерянно заморгала.

– Вы хотите сказать, что вам нужно мое приданое?

Он с извиняющимся видом вздохнул и кивнул.

– Да, мне необходимо ваше приданое. Но я также думаю, что мог бы стать вам хорошим мужем. – Он повернулся к ней. Глаза его были совершенно серьезными. – И я бы даже не возражал, если бы вы взяли того неподходящего джентльмен в любовники.

– Он бы никогда так не поступил, – выдохнула она.

Джиллиан сказала это, не подумав, не сообразив, что этим заявлением практически проговорилась. В высшем обществ было совсем немного мужчин, которые бы отказались от приглашения в постель замужней светской дамы. А если добавит сюда ее замечание, что человек этот с самого начала был для нее занозой и причиной неприятностей, то список претендентов на эту роль сужался до одного пункта.

Джеффри был слишком умен, чтобы сразу не понять этого. Глаза его сузились.

– Ваш попечитель должен жениться на моей сестре, – холодно произнес он.

Джиллиан отвернулась, и взгляд ее заскользил по длинным рядам клеток.

– Я знаю.

– А ему известно о ваших чувствах?

– Господи, ну конечно же, нет! Он думает, что я мечтаю выцарапать ему глаза. – Она слегка наклонила голову и грустно улыбнулась. – И по большей части оказывается прав.

Джеффри повел ее вперед, устремившись к наиболее уединенному здесь месту – к клетке с испанским волком. По дороге туда она молчала, понимая, что он сейчас размышляет. Затем он внезапно обернулся; в глазах его читалась осмотрительная решимость. Было видно, что лорд Таллис принял какое-то решение, и она затаила дыхание, ожидая, что он ей скажет.

– Аманда, я хочу жениться на вас, однако остается несколько вопросов.

Джиллиан с большим трудом контролировала выражение своего лица, мысли в голове путались. Ну вот, наконец-то. Наступил момент, которого она ждала долгие годы. Ей нужно продержаться всего несколько секунд, после чего ее будущее и будущее ее матери будет обеспечено.

– Во-первых, вы должны знать, что вам придется постоянно видеться со Стивеном и Софией на семейных собраниях и торжествах. Сможете ли вы выдержать это?

Джиллиан закусила губу при мысли о нескончаемых рождественских праздниках, во время которых она будет видеть Стивена и Софию вместе, из года в год следить за тем, как растут их дети. По силам ли ей это?

– Я… – Она набрала побольше воздуха в легкие. – Я думаю, что в любом случае должна это сделать. Он ведь все-таки уже мой родственник, даже если пока еще не стал вашим.

Джеффри кивнул, удовлетворенный ее ответом.

– Я буду настаивать на том, чтобы сначала мы занялись наследником. И до этого – никаких любовников.

– Это будет нетрудно. – Она очень сомневалась, что, кроме Стивена, ее сможет соблазнить какой-либо другой мужчина.

Джеффри внимательно изучал ее лицо, а она гордо выставила вперед подбородок, демонстрируя этим свою решимость. Джиллиан не собиралась спрашивать лорда насчет его любовниц. С ее стороны это была чисто деловая сделка. Она получает его титул – он получает ее приданое. А ее мама зимой будет жить в теплом доме.

Она почувствовала, как он берет ее руку в свою, и в который раз поймала себя на том, что сравнивает его со Стивеном.

Прикосновение Джеффри было таким же твердым и властным, как у графа, однако рука у него была меньше, чем у Стивена, и это почему-то не давало ей такого же ощущения безопасности.

«Это не имеет значения, – решительно сказала она себе. – То, что не сможет дать мне Джеффри, обеспечит приданое Стивена».

– Мисс Виндхэм, окажете ли вы мне великую честь и согласитесь ли вы стать моей женой?

Она судорожно сглотнула и заставила себя произнести нужные слова, пока сомнения о ее низком происхождении, постоянно терзавшие душу, не заглушили доводы ума.

– Да, лорд Таллис. И сделаю это с огромным удовольствием.

А затем он поцеловал ее, без нежности или благоговейного трепета, продемонстрировав искушенность в этих вопросах, которая произвела на нее впечатление и разогрела кровь, хотя сердце при этом осталось холодным.

* * *

Стивен услышал шум подъехавшего экипажа и, не удержавшись, выглянул в окно. Как он и ожидал, это вернулась Аманда в сопровождении лорда Таллиса.

Он посмотрел на часы, стоявшие на каминной полке. Ей следовало бы поторопиться, если она собирается успеть подготовиться к сегодняшнему раунду балов и светских приемов. Вечером его мать намеревалась свозить ее, по меньшей мере, на три разных мероприятия.

Начиная со своего первого бала, Аманда действительно стала открытием сезона. В течение последующих двух недель он настолько устал от гор букетов и постоянно путающихся под ногами юнцов с телячьими глазами, что начал подумывать о том, чтобы переоборудовать передние комнаты под спальные помещения для всех этих томящихся от Любви идиотов.

А их было так много, что в итоге он начал прятаться у себя и комнате, чтобы избегать постоянных встреч с этими юными цветами общества.

Вся ситуация выглядела какой-то безумной. Чтобы посчитать, сколько раз за это время он встретился с Амандой, ему хватило бы пальцев одной руки. И всякий раз это было неловкое столкновение на ходу – в коридоре, в промежутке между какими-то очередными встречами или балами. Оба при этом не знали, что говорить, и старались тут же исчезнуть, каждый по своему делу. Они больше не ходили на одни и те же светские рауты. Казалось, что Аманда специально планирует свои вечера таким образом, чтобы избегать встреч с ним и Софией.

Стивен снова посмотрел в окно и нахмурился. Аманда все еще была на улице и, стоя на ступеньках крыльца, разговаривала с лордом Таллисом. Стивен слегка отодвинул штору и, прищурившись, попытался догадаться, о чем они говорят.

Это ему, конечно, не удалось. Но, видимо, взаимоотношения их вышли на новый уровень. Аманда явно не флиртовала и задержалась на крыльце с мужчиной, чтобы обсудить нечто серьезное. Было похоже на то, что они пришли к какому-то взаимопониманию.

Пораженный неожиданной догадкой, Стивен отпрянул от окна, отказываясь верить собственным глазам. Не может быть, чтобы она уже сделала свой выбор! Прошло всего несколько недель с начала сезона. Нет, Аманда была слишком уравновешенной и рассудительной, чтобы принять решение так скоро.

Стивен вновь уселся в свое кресло и вернулся к прерванному чтению – это был памфлет на клятву юных мальчиков. Но сосредоточиться он не мог: в голове крутилось слишком много тревожных мыслей.

Аманда и Джеффри. Да, у этого человека был титул, положение в обществе и немалое состояние – с учетом добавляющегося к нему приданого Аманды. По всем меркам, что ни говори, это была хорошая партия. Да что там размышлять, ведь Стивен и сам рассматривал вариант женитьбы на сестре Таллиса, во многом благодаря хорошим врожденным манер девушки и статусу ее семьи.

Так почему же он испытывает такой ужас при мысли о союзе Аманды и лорда Таллиса? Что-то здесь определенно был не так.

Отложив в сторону наброски своей речи в палате лордов, Стивен позвонил, вызывая своего лакея. Пришло время кое- что выяснить, и не только относительно состоятельности лорда Таллиса, но также найти ответы на некоторые затянувшиеся вопросы по поводу Аманды. Он постоянно откладывал это, безусловно боясь узнать о каких-то нескромных или скандальных ситуациях, в которых она могла быть замешана из-за своих по-детски непосредственных страстей.

Однако теперь наступила пора вплотную заняться выполнением своих обязанностей. Он был попечителем Аманды. Пока его стряпчий будет вникать в нюансы финансовых дел Таллиса, у него будет время проверить наследство, доставшееся Аманде от отца, чтобы убедиться, что к ее свадьбе с этим вопросом будет все в порядке.

С угрюмым выражением лица Стивен велел своему лакею собрать ему в дорогу небольшой чемодан. После чего спустился по задней лестнице в поисках бренди для успокоения душевной боли.

* * *

Джиллиан не спалось. Было уже начало четвертого утра, прошел по меньшей мере час, как все в этом доме разошлись по своим спальням и улеглись в постели. Но Джиллиан не смыкала глаз, уставившись в темноту ночи и сжимая в руке тонкий лист бумаги.

Ее мать написала ей письмо. Оно явно задержалось, потому что было послано через экономку Аманды, миссис Хоббс, которая, несмотря на свое доброе сердце, славилась удивительной забывчивостью. Адресованное на имя Аманды Виндхэм, оно просто утонуло под горой хозяйственных счетов.

Джиллиан продолжала теребить в руке этот небольшой листок. Хотя в комнате не было света, чтобы читать его, Джиллиан и так помнила его наизусть, слово в слово. Было это несложно, поскольку послание было очень коротким:

Я люблю тебе. Твой отец тоже любил пасвоему.

Помни о своем чепце.

Оно не было даже подписано, но Джиллиан узнала эти неровные буквы, неразборчивый почерк, кучу ошибок. Она также узнала завершающее слово: Досвиданья.

Ее мать уже не рассчитывала снова увидеть Джиллиан.

Джиллиан больно закусила губу, стараясь заглушить подступившие рыдания, которые сдавили ей горло.

Пальцы ее непроизвольно мяли бальное платье, и она чувствовала, как шуршит тонкий блестящий шелк. Почта доставила письмо сегодня во второй половине дня, однако получила она его только после возвращения из дома Олмаков. «Какая злая ирония судьбы!» – мучительно скривившись, думала Джиллиан. В то время как она отплясывала на очередном балу высшего общества, прощальная записка ее матери валялась на столике в прихожей, дожидаясь, пока на нее обратят внимание. Неужели она настолько погрузилась в этот нескончаемый обман, что забыла собственную мать?

Нет. Она ее не забыла. Когда Джиллиан уезжала два месяца тому назад, ее мать выздоравливала. Джиллиан верила, что с наступлением весны она окрепнет, и с каждым днем будет набираться сил. Джиллиан никогда бы не покинула Йорк, если бы был хотя бы намек на рецидив старой болезни.

Но тон этого письма говорил о другом. Джиллиан чувствовала, как у нее дрожат руки, а сердце разрывается от боли, когда она представляла себе лицо самого дорогого ей человека. Неужели это возможно? Неужели ее мама на самом деле умирает?

Она вновь лихорадочно перерыла все счета в поисках еще чего-нибудь, возможно, хотя бы какой-то записки с новостями от миссис Хоббс. Но там не было ничего, и у Джиллиан в итоге осталась только убежденность, что мама ее умирает, в то время как она находится за сотни миль от нее.

Она уронила голову на руки и дала волю слезам. Но задолго до того, как платье ее успело намокнуть, Джиллиан осушила свои слезы, усилием воли прогнав их, как пустую трату времени. Она должна была принять какое-то решение, потому что все эти рыдания ни на шаг не приблизят ее к ответу на мучивший ее вопрос.

А вопрос, стоявший сейчас перед ней, был довольно простым. Вернуться ли назад к матери и забыть о своем будущем или же поверить, что с матерью все хорошо, и продолжать эту мистификацию до победного конца?

Резко вскочив с кресла, Джиллиан заметалась по комнате; смятое письмо лежало на ее постели, словно белый флаг. Она была помолвлена. Хотя Таллис не хотел предавать огласке этот факт, пока не будет решен вопрос с замужеством его сестры, соглашение между ними было уже достигнуто. Скоро она станет леди Таллис.

Но состоится ли их помолвка после ее отсутствия, если она неожиданно исчезнет, уехав в Йоркшир?

Ответ, конечно, был утвердительным. Джеффри не стал бы делать предложение женщине, чтобы на следующий вечер обо всем этом забыть. Проблема заключалась в его желании проводить с ней вместе больше времени. А не меньше. Поэтому, если г она решит отправиться в Йорк, он, безусловно, предложит сопровождать ее в этой поездке. Это, естественно, будет для него удобным случаем осмотреть имущество, которое перейдет к нему после их женитьбы. А она этого допустить не могла.

Лишь ее мать и миссис Хоббс знали о мошенничестве. Все остальные в Йорке будут называть ее Джиллиан Эймс, незаконнорожденной дочкой старого барона. Джеффри разоблачит ее обман в течение часа. Поэтому она не могла ехать в Йорк.

По крайней мере, не сейчас и не в открытую. Но все же ей нужно хоть что-то сделать для больной матери.

С неожиданной решимостью Джиллиан начала снимать бальное платье, пожалев о своем решении отпустить Хоукинс отдыхать. Было очень неудобно справляться с кнопками, которые обычно расстегивала горничная, и Джиллиан из-за своей спешки в итоге порвала тонкую ткань. Впрочем, распахнув дверцы шкафа в поисках какой-то подходящей одежды, она лишь огорченно вздохнула.

Джиллиан выбрала практичное платье для прогулок. Оно, пожалуй, было слишком ярким, чтобы красться в нем в ночных тенях, но ничего другого ей не удалось найти. К тому же выбранное ею платье застегивалось спереди. Затем, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы собраться с мыслями, она села сочинять письмо.

Главной задачей Джиллиан было восстановить пошатнувшееся здоровье матери. Это означало, что нужен доктор, но ближайший из тех, кому можно было доверять, жил за много миль от их деревни в Йоркшире. Хотя он не особо жадничал в вопросах стоимости своих услуг, но всегда требовал какой- то платы за потраченное время и дорогу.

Порывшись в дальнем конце своего ящика, Джиллиан вынула из потайного места свой чепец горничной. Здесь же, завернутые в белую тряпочку, лежали остатки ее «денег на булавки», а также те жалкие гроши, которые ей удалось выиграть за светской игрой в карты. Она легко могла бы заработать больше, но не хотела слишком торопиться, усаживаясь за карточный стол в первый раз. Теперь она уже жалела, что не обыграла своих партнеров более жестко.

Тем не менее, раскладывая фунтовые купюры на своем секретере, Джиллиан решила, что ее скромной наличности будет достаточно для доктора. Она быстро набросала просьбу о том, чтобы доктор наведался к ее матери, причем немедленно. Деньги предназначались в оплату за его труды и те лекарства, которые он ей предпишет.

Следующий шаг заключался в том, чтобы увидеться с матерью. Если с поездкой ее самой в Йорк возникали бесконечные сложности, то, возможно, она сумеет перевезти мать сюда, в Лондон, где поселит дорогого ей человека в каком-нибудь тихом месте неподалеку от себя.

Таков, конечно, был лишь первоначальный план. Как только она выйдет замуж, тут же пошлет деньги матери, чтобы она могла переехать в Лондон окончательно. Губы девушки невольно растягивались в улыбке, когда она думала о том, как найдет укромное жилье где-то поблизости, чтобы можно было навещать маму всякий раз, когда ей, Джиллиан, будет становиться невмоготу от светской суеты. У Мэри Эймс были исключительно простые взгляды на жизнь, и ей каким-то образом всегда удавалось сглаживать самые худшие последствия мятежных поступков и всплесков эмоций своей дочери.

Проблема, разумеется, заключалась в том, чтобы отыскать деньги на приличное жилье.

Она должна поговорить об этом с Джеффри. Ей придется вести себя очень осторожно, заранее продумать каждую фразу, которую нужно будет произнести, однако она надеялась, что ей удастся убедить его ссудить ее деньгами. Она поговорит с ним, когда он вернется из своего поместья. Он уехал сегодня утром, сославшись на срочные дела, но обещал навестить ее сразу же по возвращении.

Тем временем ей нужно в тайне отослать свое письмо. А это означало, что она должна передать его Тому.

Как и раньше, Джиллиан сняла свои тапочки и забралась на подоконник. Взгляд ее упал на список правил поведения настоящей леди, в частности, на пункт второй, гласивший, что нельзя лазить по решеткам на стенах дома.

Она вздохнула, понимая, что если бы Стивен поймал ее за этим занятием, то он обязательно отослал бы ее домой. Но это был самый безопасный и самый незаметный способ улизнуть из дома, и мысль об этом перевешивала любые соображения насчет хороших манер. По крайней мере, на этот раз она будет на улице не босая, потому что свои тапочки вместе с письмом она сунула в карман.

Джиллиан шагнула с подоконника и уверенно поставила ногу на решетку. В полной тишине спустившись на землю, она невольно вздрогнула, когда ее босые ступни благополучно коснулись холодного булыжника мостовой.

Внезапно рот ей зажала чья-то широкая тяжелая ладонь. Едва не задохнувшись, Джиллиан попробовала кричать, но смогла лишь сдавленно застонать. Затем другой рукой этот человек обхватил ее за талию и с невероятной силой прижал к своему огромному немытому и от этого дурно пахнущему телу.

– И кто же нам попался тут сегодня? Ух ты, будет хорошая служанка для Тесс.

В ночном воздухе гулко прозвучал хриплый смех, и Джиллиан поняла, что против нее сейчас, по меньшей мере, двое мужчин. Эх, если бы Стивен научил ее драться, у нее, возможно, был бы хоть какой-то шанс. Но он отказался это делать, и все ее сопротивление было совершенно бесполезно. Напавший на нее был слишком силен и держал ее очень крепко.

В этот момент тяжелый кулак нанес ей удар в левый висок, и Джиллиан, потеряв сознание, погрузилась во тьму.

* * *

Стивен раздраженно сбросил с себя одеяло.

Он не мог заснуть. В голове постоянно крутилась картина: Аманда доверительно беседует с Таллисом на крыльце его дома. Он понимал, что ничего непристойного не произошло, но за их простыми и обычными действиями ему чудился скрытый подтекст, а воображение рисовало всевозможные предосудительные разговоры.

Раздосадованный, он с излишней силой дернул за шнурок звонка, вызывая своего лакея. Если заснуть он не в состоянии, то можно выехать в Йорк прямо сейчас.

Не успел он толком одеться и сообщить о своем решении на конюшню, как за окном началась какая-то суматоха. В доме, который должен был в этот час спать, ему послышался донесшийся издалека крик мальчишки.

– …светлость! Ваша светлость!

Стивен нахмурился и почувствовал, как его охватывает холодный страх.

– Проверить комнату Аманды, – распорядился он, мрачно взглянув на своего лакея. Затем он быстро пересек свою спальню, распахнул дверь и уже начал спускаться по задней лестнице, когда чуть не столкнулся с запыхавшимся Томом, который застыл перед ним.

– Они забрали ее!

– Расскажи с самого сначала, Том. Четко и вразумительно.

Мальчуган закивал; глаза у него были круглые от страха, одежда вся перепачкана, но он набрал побольше воздуха в легкие и, сделав над собой отчаянное усилие, заговорил:

– Я следил… Я знаю, что вы сказали, чтоб мы прекратили, но я подумал, что он может вернуться.

Стивен хорошо понимал, что Том имеет в виду. На следующее утро после побега Аманды по решетке для плюща у них с Томом состоялся долгий разговор насчет Булларда, бывшего покровителя Тома. Тогда Стивен распорядился, чтобы Том и один из конюхов по ночам следили за домом, на случай, если Буллард вернется, чтобы отомстить. Но на прошлой неделе он отменил свой приказ, поскольку решил, что этот головорез и так был слишком напуган, чтобы появиться тут опять Очевидно, Том уже по своей инициативе решил продолжать караулить. Выходит, что Стивен недооценил терпение Булларда. В отличие от этого мальчишки.

– Мисс Виндхэм нет в ее комнате, милорд. И там открыто окно, – доложил лакей.

Стивен резко обернулся к своему слуге; подтверждались его самые худшие опасения.

– Он забрал ее! – повторил Том. – Он ждал возле стены. Но я увидел его только после того, как она почти совсем спустилась. И тогда было уже слишком поздно.

Стивен почувствовал, как на него накатывает холодная ярость.

– Он полез за ней через окно?

Том покачал головой.

– Нет, она сама спускалась. Я… я не думал, что она снова полезет, особенно после того нагоняя, который вы ей устроили.

– Очевидно, я в последнее время слишком многого недооценивал, – пробормотал Стивен себе под нос; мозг лихорадочно работал в поисках выхода. Нужен был какой-то план.

– Их было двое. И я не мог подобраться поближе, чтобы помочь ей.

– Буллард?

Том кивнул и добавил:

– И еще Джонни. Они схватили ее, а потом вырубили.

– Они ударили ее? – Когда Стивен представил себе Аманду, которую избивают два бандита, в глазах у него потемнело от бешенства.

– Она полностью отключилась.

Вот так. Аманда без сознания, и она похищена двумя негодяями. Он пытался перебороть свою ярость и как-то успокоиться, чтобы принять решение о плане действий.

– Как давно это случилось?

– Двадцать минут…

– Двадцать!

– Я шел за ними, чтобы выяснить, куда они направляются.

Когда понял, сразу вернулся сюда.

Наконец появился какой-то проблеск надежды, и Стивен почувствовал, как к нему возвращается самообладание.

– Ты поступил совершенно правильно. И куда же они пошли?

Лицо мальчика сильно побледнело, и Стивен понял, что хороших новостей ждать не придется.

– Они забрали ее к Тесс.

Имя это Стивену ничего не говорило, но по испуганному выражению лица Тома он догадался, что может случиться с Амандой, если он не найдет ее достаточно быстро.

– Можешь показать, где это?

Том кивнул, но глаза его до сих пор были полны ужаса.

– Но это нам не очень поможет.

– Почему?

– Тесс в качестве платы за нее разрешит ему сначала сломать ее.

Стивен судорожно сглотнул, чувствуя, как нахлынувшая на него ярость смешивается со страхом.

– Сколько времени у нас есть, прежде чем он начнет?

– Он начнет, как только ее закуют в цепи.