Настоящая леди

никогда не спешит

Ее мамы больше нет на свете. В течение последнего месяца она сильно болела, а потом умерла и ее похоронили. А она даже не знала об этом, ее не было рядом, когда это случилось с самым дорогим для нее человеком. Джиллиан в это время наряжалась в дорогие платья и ходила на светские приемы. А теперь ее мамы нет. Она сглотнула, подавив подступившие к горлу рыдания, и закусила губу, чтобы сдержать слезы. Но все же горе грозило захлестнуть ее с головой, окружив со всех сторон облаком боли, которое окрашивало весь мир вокруг в серые цвета.

Джиллиан искоса взглянула на своего будущего мужа, сидевшего напротив нее. Они в его дилижансе направлялись в фамильное поместье лорда в Котсуолдс, где утром по специальному разрешению их обвенчают. Менее чем через двенадцать часов она станет леди Таллис.

– Вы хотите отложить венчание?

Джиллиан покачала головой. Она пошла на весь это маскарад ради того, чтобы спасти свою мать. Теперь же, когда та умерла, ей требовалось не так уж много. На самом деле собственных потребностей у нее было мало, а между тем перед ней открывался весь мир.

Специальное разрешение – разрешение на венчание без оглашения имен лиц, предполагающих вступить в брак, а также в неустановленное время или в неустановленном месте; выдается архиепископом Кентерберийским.

Кроме того, единственным желанием ее матери было счастье дочери. И хотя Джиллиан не могла предугадать, принесет ли ей это замужество радость, но она не сомневалась в том, что оно обязательно обеспечит определенную безопасность. А в этой ситуации для Джиллиан безопасность и счастье было практически одним и тем же.

Не имеет никакого значения, что в действительности это была безопасность и свадьба Аманды, говорила она себе. То, что осталось от Джиллиан, умерло вместе с ее матерью. Теперь она была Амандой Фейт Виндхэм, а очень скоро станет леди Таллис. У нее будет прекрасная одежда, вкусная еда, положение в обществе – по меньшей мере, до тех пор, пока сохранится тайна ее происхождения.

Этого уже вполне достаточно. Ей не было нужды оставаться собой.

– Нет необходимости что-то откладывать, Джеффри. Этого для меня хотела и моя мама.

Он задумчиво кивнул, бросив на нее проницательный взгляд.

– Вы так сильно его любите? – мягко спросил он.

Она не стала переспрашивать, кого он имеет в виду. Стивен вообще не покидал ее мысли с того самого момента, когда неделю назад он демонстративно повернулся к ней спиной. А Джеффри, от серых глаз которого ничто не могло укрыться, должен был, разумеется, понять, что она скорбит о том, что навсегда потеряла Стивена, причем в не меньшей степени, чем она горевала по поводу кончины своей матери.

Действительно ли она все еще любит его? После всего, что произошло?

– Нет, – солгала Джиллиан. Она отвела глаза в сторону и стала смотреть в окно на угасающий вечер, который постепенно переходил в ночь. – А если бы даже и любила, теперь он меня презирает. Безукоризненно правильный граф Мавенфорд не мог бы согласиться на женитьбу с незаконнорожденной, которая к тому же еще лгунья и мошенница. – Она изо всех сил старалась скрыть горечь, но та, несмотря на все ее усилия, все равно сквозила в ее голосе..

Она почувствовала, как Джеффри положил руку на ее ладонь.

– Мы будем двигаться не торопясь, Аманда. Сначала привыкнем друг к другу. Я уверен, что со временем мы сумеем прийти к некоторому согласию.

– Спасибо, – прошептала она, благодарная за его понимание. Для нее было бы большим облегчением получить – после всего того, что произошло, – небольшую передышку, прежде чем столкнуться с обязанностями, связанными с предстоящей свадьбой.

– В конечном счете, все это только к лучшему, Аманда.

Она повернулась к нему, и с ее губ невольно соскользнул вопрос, смысл и важность которого она осознала лишь мгновением позже:

– Могли бы вы иногда называть меня Джиллиан? Хотя бы в те моменты, когда мы с вами будем находиться наедине?

Он ответил тихо, но голос его в вечернем полумраке прозвучал очень четко:

– Не думаю, что это было бы разумно, Аманда. Кто-то может случайно услышать. К тому же вам необходимо учиться воспринимать свою новую индивидуальность. Теперь вы Аманда Виндхэм. И все следы… другой личности должны быть стерты в вашей душе и вашем сердце.

– Я понимаю.

Она действительно понимала это, однако не могла отделаться от ощущения, что, став Амандой, теряет все лучшее, что было в Джиллиан. Если Джиллиан исчезнет, кто тогда вспомнит о Мэри Эймс? Кто положит свежие цветы на могилу несчастной старой горничной? Что она скажет своим детям об их бабушке? Она все равно не сможет рассказать им о милой усталой женщине, которая пела у огня всякую бессмыслицу, только чтобы отвлечь свою голодную дочку от урчания в ее пустом животе. Не сможет поведать им о женщине, которая прожила жизнь, руководствуясь самой простой житейской мудростью.

Аманда ни о чем этом не знала, зато знала Джиллиан. И Джиллиан не собиралась этого забывать.

* * *

Стивен тоже не мог ничего забыть. Когда голова начала кружиться и взгляд затуманился, он с отвращением отбросил в сторону пустую бутылку.

Она уехала.

Два часа назад ее небольшой чемодан был погружен в карету Таллиса, а за ним последовала туда и она. Ее соблазнительное тело, ее бледное трагическое лицо разом исчезли в темноте дилижанса – она даже не оглянулась. После чего они с Таллисом уехали.

Ее здесь больше нет.

«Лживая стерва», – думал он. Но в мыслях этих не было огня, не было злобы, а лишь болезненная пустота от воспоминаний, которые не отпускали его, несмотря на выпитый бренди. Сможет ли он забыть, как невинно округлялись ее удивленные глаза, когда она пыталась водить его за нос? Или как вызывающе покачивались ее бедра, когда она весело смеялась? Или эти плотно сжатые, такие чувственные губы, которые разжигали огонь в его душе?

Он застонал и потянулся за следующей бутылкой.

– Так-так. Чудесная картина, согревающая материнское сердце.

Стивен поднял голову и тут же зажмурился от яркого света свечи, поднесенной почти вплотную к его лицу.

– Мама, – сказал он; язык у него заплетался, но почти незаметно, – уберите это с моих глаз.

– Ты пьян.

– Немного, но недостаточно.

Она внимательно разглядывала его, поднеся свечку еще ближе, а затем поставила ее. В воздухе библиотеки, пропахшем алкогольными испарениями, раздражение ее было почти физически ощутимо.

– Ох, Стивен, я всегда считала тебя благоразумным мальчиком.

Стивен пожал плечами, сдаваясь и стоически обрекая себя на компанию матери.

– Простите, что разочаровал вас.

Она вздохнула.

– Что ж, мог бы, по крайней мере, предложить и мне глоточек.

Он удивленно заморгал, глядя на мать. Он уже и не помнил, когда она в последний раз просила себе бренди. Но в ответ на ее нетерпеливый жест он сразу же налил ей бокал, отчаянно стараясь ничего не пролить.

– Что это? – спросила она, и ее резкий голос снова нарушил ход его мыслей. Он вздрогнул и пролил янтарную жидкость.

– Что вы имеете в виду под словом «это»?

Стивен находился в состоянии опьянения, и реакции у него были замедленные. Поэтому он не успел помешать матери взять лист бумаги со своего стола.

– «Правила для настоящей леди», – прочла она вслух. – Я никогда не видела необходимости в таких глупостях, но, с другой стороны, я никогда особо и не понимала вас обоих.

Даже будучи пьяным, у Стивена хватило решимости забрать у матери этот список. Это был листок из комнаты Аманды, вернее Джиллиан. Она оставила его там, равно как не взяла с собой также ожерелье и серьги, которые он ей подарил. Все это вместе было аккуратно завернуто в ее домашний чепец и спрятано в дальнем углу шкафа.

Грили сказал, что украшения обнаружила одна из горничных, когда убирала ее комнату. Теперь же эти предметы были разложены на его письменном столе как последнее напоминание о ней. Со стороны его матери было крайне нетактично рассматривать их и молча трогать руками, в то время как Стивен скрипел зубами от досады.

Все это принадлежало только ему, черт побери, и он не желал, чтобы кто-то еще, тем более его мать, теребил его еще свежие душевные раны.

– Мама…

– Грили сказал мне, что мать Джиллиан умерла. Бедная девочка. Я попыталась высказать ей свои соболезнования, но, похоже, она в тот момент меня не слышала.

Стивен вздрогнул и нахмурился, пытаясь осмыслить последние слова матери. Она только что сказала «Джиллиан»? Это просто невозможно. Его мать не могла знать настоящего имени девушки.

– Я вспоминаю, как умерла моя мама, – продолжала графиня, потянувшись к своему бокалу. – Ты был еще слишком мал, чтобы помнить это, но я была просто убита горем. Между матерью и дочкой существует особая связь, которую не может нарушить ничто. Много дней я не спала и не могла есть. Я думала только о том, что осталась в этом мире совсем одна. У меня был муж и трое очаровательных деток, но я все равно чувствовала себя совершенно потерянной. – Она многозначительно взглянула на Стивена. – Сейчас не время принимать жизненно важные решения. Неминуемо сделаешь неправильный выбор.

Стивен покачал головой.

– Мать Аманды умерла много лет тому назад.

Графиня раздраженно поставила бокал обратно на стол, и тот обиженно звякнул.

– Постой, причем здесь это? Я говорила о матери Джиллиан. И об этом отвратительном священнике. Я очень рада, что ты с ним разобрался. – Она выразительно посмотрела на дырку от пули в стене. – Полагаю, ты почувствовал, что драматический эффект будет тут к месту.

Стивен с отвисшей от изумления челюстью обескураженно уставился на свою мать.

– Это мать Джиллиан умерла.

Графиня чопорно сложила руки на коленях.

– Ну да. Я так и сказала, разве нет?

Он долго смотрел на нее, пока его затуманенный алкоголем мозг пытался докопаться до правды.

– И как давно вы поняли, что она на самом деле Джиллиан?

– Да практически с самого начала! Стивен, неужели ты думаешь, что незаконнорожденная служанка могла строить из себя благородную даму, а я бы этого не заметила? Старческим слабоумием я, слава богу, не страдаю.

– Но… но…

– Господи, то, что все мужчины по определению слепы, еще не означает, что женщины не могут видеть таких вещей. Что говорить, в ее чертах не было и намека на сходство с моей сестрой. А если волосы эти достались ей не от моего зятя, следовательно, матерью ее могла быть горничная.

– Но… но…

– Прошу тебя, Стивен, попробуй четко сформулировать свои мысли.

Стивен глубоко вдохнул и машинально потянулся за бокалом, но затем передумал и оттолкнул его.

– Вы хотите сказать, мама, что вы с самого начала все знали, но, тем не менее, продолжали проталкивать вперед… эту…

– Внебрачную дочь моего зятя, – милостиво помогла ему графиня.

Стивен уставился на нее.

– Вы хотите сказать, что, несмотря на это, продолжали наряжать ее? И оплачивать ее сезон?

– Ну конечно же! То, что она родилась не по ту сторону одеяла, не означает, что она нам не семья.

– Но…

– Нет, правда, Стивен, ты начинаешь меня утомлять. Помнишь маленькую Ребекку? Друга нашей семьи, которую я вывела в свет, когда ты едва начинал ходить?

Он кивнул, и в памяти всплыл образ тихой серой мышки – девушки, которая была на три года старше его брата.

– Она была внебрачной дочерью твоего отца, – небрежно сообщила графиня, – которая была зачата еще до того, как мы с ним познакомились. Господи, если я смогла вывести в свет твою сводную сестру, то, само собой разумеется, я могла сделать то же самое и для Джиллиан.

Стивен ухватился за край столешницы как за спасительный якорь, удерживающий его в реальности, в то время как весь остальной мир закружился, норовя рухнуть.

– Боже мой, Стивен, я и подумать не могла, что ты у меня такой правильный. Ты, конечно же, должен понимать, что половина высшего общества состоит из внебрачных и незаконнорожденных детей знати, претендующих на несуществующее наследство.

– Половина? – охнул он.

– Ну, может, и не половина… – Графиня пожала плечами. – Теперь, возможно, уже и обе половины.

Стивен прижал руки к вискам, стараясь унять пульсирующую в голове боль.

– Вы хотите сказать, что все знали про Джиллиан и ничего мне не сказали?

– Ну, я надеялась, что ты окажешься умнее.

Безвольно уронив руки на стол, Стивен смотрел на женщину, которую, как ему казалось, он хорошо знал.

– Мама…

– Вопрос сейчас только в том, любишь ли ты ее?

– Что? – почти взревел он, однако мать даже не моргнула.

– Прекрати. Сколько можно притворяться, что все это… – она небрежно махнула рукой в сторону пустых бутылок, – только из-за того, что она тебя обманула. Я, например, обманываю тебя постоянно, но ты никогда не бросался в подобные крайности.

Стивен снова уставился на мать, но затем резко отбросил свои мысли. Он больше не хотел знать, что она хочет сказать всем этим. Сейчас он мог сосредоточиться только на чем-нибудь одном.

– Джиллиан совершила преступление против всего общества! Она – мошенница!

– Да-да, и мы его разоблачили. А я хотела бы знать, действительно ли ты любишь ее.

Стивену показалось, что мир стал вдруг сжиматься вокруг него, ему стало трудно дышать. Он вскочил со своего кресла и, подойдя к окну, распахнул окно навстречу ласковому вечернему воздуху, чтобы охладить горевшее лицо.

– Джиллиан делала вид, что она моя кузина.

– А ты делал вид, что веришь ей.

Стивен напрягся, не в силах отрицать очевидного. Он тоже знал. Возможно, не так давно, как его мать, однако почувствовал, кто такая на самом деле Джиллиан, примерно неделю тому назад.

– Она незаконнорожденная, – сквозь стиснутые зубы процедил он. – А я граф.

– Ты считаешь, что это действительно имеет значение?

Стивен промолчал и задумался. Из всех его страхов и тревожных мыслей разница в их происхождении была самым малозначительным фактом.

– Нет, – в конце концов признал он. – Это не важно. – Ее искренняя улыбка, открытое и жизнерадостное отношение к окружающему миру, а самое главное – то, как он чувствовал себя, когда они были с ней вместе, оказывается, согревало ему сердце. Она унесла с собой смех и ту радость, на которую он уже в своей жизни и не надеялся.

– Так ты любишь ее? – продолжала настаивать его мать. Теперь, по крайней мере, для него в этом вопросе наступила пусть болезненная, но ясность.

– Да.

– Тогда почему ты позволяешь ей выходить замуж за другого мужчину?

– Я… – «Действительно, зачем я позволил ей уехать?» – удивился он и пробормотал, насупившись: – Потому что она не любит меня.

Мать у него за спиной только пренебрежительно фыркнула.

– Господи, мужчины! До чего же вы глупые!

Стивен резко обернулся.

– Она сама хотела замуж за него! Он сделал предложение, а она его приняла. Прямо здесь, в моем присутствии.

Сурово скрестив руки на груди, графиня смотрела на него с выражением, которое он видел на ее лице, когда в детстве устроил из передней гостиной поле битвы для своих игрушечных солдатиков.

– Я ведь уже объясняла тебе, Стивен. Момент, когда тебе сообщают о смерти матери, – не самое лучшее время для принятия жизненно важных решений.

– Но…

– Джиллиан выйдет замуж за другого человека менее чем через десять часов. Если именно этого ты и хотел, то я желаю тебе доброй ночи. Но на случай, если ты все-таки не хочешь этого, я уже распорядилась заложить карету. Возьмешь ее или предпочтешь своего жеребца?

Стивен смотрел на свою мать, и в его мире постепенно все начинало становиться на свои места, царивший в нем прежде порядок постепенно возвращался. Он любил Джиллиан. На самом деле он влюбился в нее с того самого первого момента, когда она назвала его самым великодушным человеком в мире, а затем фактически приказала ему взять на работу Тома. Он не мог позволить ей выйти замуж за Джеффри. Хоть Таллис был приличным человеком, но он все-таки был не для нее.

Вероятно, Таллис научил бы ее драться.

Внезапно Стивен почувствовал, как мир его просветлел, расширив свои пределы настолько, чтобы включить в себя своенравную, неуправляемую и такую невозможно восхитительную незаконнорожденную девушку.

– Я возьму своего жеребца, мама.

Графиня вздохнула, глядя вслед своему решительно настроенному сыну, когда тот широким шагом выходил из комнаты.

– Ох, эти мужчины, – сказала она, допивая остатки своего бренди. – Глупы до крайности, однако их, слава богу, можно направить в нужную сторону, вовремя дав пинка.

– Провозглашаю вас мужем и женой. Теперь вы можете поцеловать свою невесту.

Джиллиан слегка задрожала, когда Джеффри приподнял ее вуаль. Он наклонился к ней, и она почувствовала прикосновение его теплых губ. Затем он отдалился. Она стала замужней дамой. Замужем.

Она робко улыбнулась Джеффри, теперь уже своему супругу. Он немного побледнел или ей это только кажется? Нет, просто все дело в том, что, в отличие от Стивена, он блондин и лицо у него светлее.

Взяв ее под руку, Джеффри развернул Джиллиан к небольшой группе свидетелей их торжества, состоявшей из родственников и слуг. Кроме леди Софии и его матери, она здесь больше никого не знала, но тем не менее улыбнулась всем. В конце концов, они теперь тоже ее семья.

– Пойдемте, Аманда. Наша повариха встала еще до рассвета и трудится в кухне как каторжная. Не станем ее разочаровывать.

– Разумеется. – Она очень сомневалась, что сможет сейчас съесть хоть что-нибудь, но понимала, что должна найти способ это сделать. Теперь она была хозяйкой поместья и обязана быть обходительной.

Хозяйка поместья.

Леди Таллис.

Джиллиан двигалась почти механически, когда заставляла себя плавной походкой идти в обеденный зал, и при этом с трудом сохраняла равновесие. Джеффри едва успел усадить ее за стол, когда раздался громкий стук в парадную дверь. Она заметила, как Джеффри напрягся и взгляд его устремился в сторону вестибюля.

Что бы это могло быть?

Но прежде чем она успела задать этот вопрос вслух, Джеффри быстро произнес:

– Повернитесь ко мне.

– Что? – Она, по-прежнему нахмурившись, смотрела в сторону прихожей, стараясь разглядеть хоть что-то за спинами суетившихся перед входной дверью людей.

– Я сказал, повернитесь ко мне!

Джиллиан перевела взгляд на него.

– Поцелуйте меня.

Она покорно наклонила голову, и Джеффри с пугающей скоростью завладел ее губами. Его прикосновение было умелым, напористым и требовательным, но мысли ее разбегались, а сознание онемело от быстрой череды событий последних нескольких часов. Она приоткрыла рот под его настойчивым давлением, но в порыве этом не было огня, а лишь простое угодливое повиновение.

Когда он оторвался от нее, выражение его лица было очень печальным. Последовавшие за этим тихие слова были переполнены грустными эмоциями.

– О, Джиллиан, что же мы с вами наделали.

Она взглянула ему в глаза и нахмурилась, потому что прочла в них раскаяние, нежность, а самое главное – покорность человека, смирившегося со своей судьбой. Она не могла этого понять.

А затем все ее мысли разом прервались, поскольку она внезапно услышала знакомый голос:

– Таллис!

Джиллиан резко обернулась, и глаза ее лихорадочно начали искать Стивена. Она рассчитывала не видеть его много месяцев. А может быть, и лет, если бы ей это удалось. Тем не менее, он был здесь; ворвался в ее новую жизнь еще до того, как та успела начаться, круша все на своем пути.

Неожиданно она почувствовала, как внутри у нее закипает злость. Джиллиан вскочила со своего стула, ощутив прилив сил, оставлявших ее в последние двадцать четыре часа. Она гневно воззрилась на пропылившегося и взъерошенного графа, который проталкивался в зал, вновь пытаясь изменить ее жизнь.

– Стивен! – прошипела она. – Как вы смеете врываться сюда таким образом?

Оказавшийся рядом с ней Джеффри был более сдержан в своем приветствии:

– Мавенфорд. Как странно видеть вас здесь.

Стивен выглядел изможденным и грязным после дальней дороги, но глаза выдавали переполнявшее его отчаяние; Джиллиан инстинктивно шагнула к нему, но была тут же остановлена своим мужем, который решительно взял ее за руку и отодвинул назад.

Она быстро взглянула на Джеффри, чувствуя, как лицо ее горит от стыда.

– Простите, – пробормотала она. Затем она потупила взгляд, а повисшую напряженную тишину разорвал твердый голос Джеффри:

– Надеюсь, у вас есть серьезный повод для того, чтобы врываться в мой дом подобным образом.

Не удержавшись, Джиллиан подняла глаза, посмотрела на точеные черты лица Стивена. Тот слегка покраснел и неловко прокашлялся.

– Таллис, – сказал он, хотя глаза его были устремлены только на нее, а в их синей глубине горело сильное чувство, которому Джиллиан даже боялась дать для себя определение. – Я… уфф… я хотел бы поговорить с…

– С моей женой? – перебил его Джеффри, поднимая руку Джиллиан. На ее пальце в ярких лучах утреннего солнца блеснуло золотое обручальное кольцо с рубином, подаренное ей Таллисом.

Стивен вдруг замер, только сейчас заметив, что они держатся за руки.

– Женой? – хриплым шепотом переспросил он. – Вы уже поженились?

– Да, – ответил Джеффри, небрежно заключая Джиллиан в свои объятия. – Нас с Амандой объявили мужем и женой каких-нибудь десять минут назад.

Казалось, что жизнь покидает Стивена. Плечи его поникли, прерывистое дыхание стало едва заметным. При виде этого Джиллиан почувствовала внутри боль и, руководствуясь лучшими побуждениями, снова шагнула вперед, чтобы утешить его.

– Аманда! – Резкий голос Джеффри вернул ее к действительности, и она замерла на месте. У нее было ощущение, будто она разрывается надвое между мужчиной, которого любит, и мужчиной, которому пообещала себя.

– Я… – И Джиллиан умолкла.

Что она могла сказать? Затем она перевела глаза на Стивена и, увидев искреннее страдание, написанное на его лице, вдруг почувствовала, как все ее мысли куда-то улетучились.

Казалось, что время для этих троих остановилось, когда они застыли на месте, словно в сюжете о любви и предательстве для гобелена времен короля Артура. Внезапно Джеффри вздохнул, и Джиллиан вновь услышала в этом вздохе нотки смирения.

– Похоже, я должен переговорить с нашим священником, – медленно растягивая слова, произнес он.

Джиллиан растерянно заморгала, не понимая, что происходит, зато Стивен, очевидно, понял это сразу. Он переводил взгляд с нее на ее новоиспеченного мужа и обратно, и глаза его медленно округлялись. Она внимательно следила за всеми его движениями, стараясь уловить непонятные ей подводные течения взаимоотношений мужчин. Внезапно Стивен улыбнулся, как будто получил от лорда Таллиса секретное, одному ему понятное послание.

– Благодарю вас, Джеффри, – сказал он низким приглушенным голосом. – Я ваш вечный должник.

– Да уж, что есть – то есть, – отозвался ее муж вполне бодрым тоном. Затем он повернулся к ней: – Дорогая, не будешь ли ты так любезна показать нашему гостю его комнату? Первая направо в конце лестницы.

Джиллиан была полностью сбита с толку.

– Но…

– Боюсь, что сам я должен срочно поговорить со священником.

– Но ваша экономка, безусловно…

– Прошу вас, Джиллиан. Эго не займет у вас много времени.

– Джиллиан?…

Джеффри обратился к ней ее настоящим именем? Она досадливо нахмурилась. Ей очень не хотелось стать причиной сцены посреди праздника в честь ее свадьбы, но вместе с тем к ней пришло ощущение, что она перестала контролировать важнейшие события своей жизни. Все опять оказалось в руках Стивена, и – уже в который раз – все вокруг плясали под его дудку. Это было очень странно, но тем не менее сама она абсолютно ничего не могла поделать.

Поэтому она просто вздохнула, стараясь уступить как можно более изящно. Она проводит Стивена в его комнату. Что бы ни было сказано между нею и ее бывшим попечителем, лучше сделать это там. С глазу на глаз.

– Прошу вас, милорд, следовать за мной, – с ледяной учтивостью произнесла она, обращаясь к Стивену.

Со всем высокомерием, на какое она была способна, Джиллиан важно прошла мимо слуг, пожиравших ее глазами, и своих новых родственников, которые дружно молчали, и повела Стивена за собой по лестнице. Наверху она намеренно резко распахнула дверь комнаты и жестом пригласила его войти.

– Ваша комната, милорд.

Шагнув внутрь, Стивен усмехнулся и покачал головой, неожиданно показавшись ей гораздо более уверенным в себе, чем до этого момента.

– Простите, Джиллиан, но боюсь, что она мне не подойдет.

– Что?

– Да вы войдите и взгляните сами. Здесь даже окна нет, не говоря уже о решетке для плюща снаружи стены.

Бормоча под нос проклятья, Джиллиан переступила порог и едва успела обернуться, как он проворно закрыл за ней дверь.

– Немедленно откройте, – скомандовала она. – Это неприлично.

Она не ожидала этого, однако улыбка Стивена вдруг сделалась еще шире, и он стал похож на мальчишку, в глазах которого плясали озорные огоньки.

– Ах да, все эти правила приличия.

– Стивен…

– Вы выглядите великолепно, Джиллиан, белое вам очень к лицу. Иногда я не мог заснуть по ночам, все представлял вас в белом атласе с распущенными волосами. – Он протянул руку, чтобы прикоснуться к ней, но она отпрянула назад.

– Теперь я замужняя женщина, – выпалила она, хотя сердце ее трепетно забилось от его проникнутых чувством слов. – Вы не можете обращаться со мной как с неразумным ребенком и уж точно не должны произносить такие вещи через десять минут после моего обручения.

Он убрал руку от ее лица, но в глазах его по-прежнему горела страсть, которая почему-то трогала ее, несмотря на то, что она злилась на него. Какой же он все-таки красавец! Даже взъерошенный, заметно уставший, собравший на себе половину дорожной пыли со всей Англии, он все равно обладал над ней властью, заставлявшей ее сердце трепетать от чувственного голода, который невозможно было утолить.

«Прекрати немедленно!» – скомандовала она себе. Она теперь замужем и не предаст Джеффри, как бы ей ни хотелось сейчас упасть в объятия Стивена.

– Вы ведь не замужем, Джиллиан, – мягко произнес он.

– Разумеется, замужем.

– Нет. Замуж вышла Аманда. – Он сделал шаг вперед, явно намереваясь прикоснуться к ней.

Она попятилась. Мысли в голове окончательно и безнадежно запутались.

– Аманда умерла. Я теперь и есть Аманда. – Она замотала головой, понимая всю бессмысленность сказанного, но не в силах упорядочить мысли под его решительным напором.

– Стивен, – сказала она, едва не плача. – Остановитесь, прошу вас.

Боль в ее голосе подействовала на него, как не могло подействовать ничто другое. Она видела, что он колеблется, а его рука застыла на полпути к ее щеке; затем он отпрянул назад, и взгляд его затуманился страданием.

– Я скакал всю ночь, чтобы успеть попасть сюда, Джиллиан. И каждую пройденную милю, каждую минуту я думал только о том, что я вам скажу.

– Слишком поздно, Стивен. – Джиллиан судорожно обхватила себя руками, стараясь сдержать подступившие слезы.

Почему ей так невыносимо тяжело видеть его? Ей казалось, что она уже смирилась в душе с принятым решением, но вот теперь он снова перед ней и снова заставляет чувствовать ту же боль, заставляет опять желать его.

– Мне хотелось быть очень красноречивым с вами, – продолжал он голосом, в котором горела неудержимая страсть. – Мне хотелось, чтобы слова мои были подобраны идеально, но теперь, когда я вижу вас, мне кажется, что все это не то.

– Стивен…

– Я вел себя, как последний дурак. Я люблю вас, Джиллиан. – Он нервно провел рукой по волосам, пытаясь точно выразить свои чувства. – Сам не знаю, как я этого не понимал. Вы начали вертеть мной уже с первого дня после своего приезда. Никто другой на свете не мог бы меня заставить взять на работу карманного воришку или отправиться в древние крипты рассматривать столетние скелеты. Я даже закончил писать свою речь для палаты лордов. – Он поднял на нее смущенное лицо. Глаза его были наполнены любовью. – Я люблю вас. Пожалуйста, будьте моей женой.

– Ох, Стивен. – Закусив губу, Джиллиан отвернулась от него, не в силах видеть своего такого сильного и правильного попечителя настолько уязвимым и беззащитным, настолько открытым в своих чувствах.

Что она могла на это сказать? У нее было ощущение, что душа ее рвется на части, дюйм за дюймом. Услышать наконец слова, которых она так ждала, узнать, что Стивен любит ее, и при этом понимать, что уже слишком поздно, что он опоздал. Опоздал на десять минут.

Джиллиан прижала пальцы к губам, но рыдания все равно прорвались наружу. Затем она почувствовала, как его руки легли ей на плечи и осторожно отвели волосы в сторону, чтобы можно было ласкать ее шею.

– Скажите мне, что разделяете мои чувства, Джиллиан. Скажите, что я не одинок в своем стремлении. – Он мягко повернул ее к себе лицом, все еще мокрым от слез. – Вы любите меня? – спросил он, обжигая ее своим горячим дыханием.

Она не могла произнести этого вслух. Не могла предать всего того, что только что говорила Джеффри.

– Да, – все-таки прошептала Джиллиан, не в состоянии больше сдерживать себя. Взгляд ее затуманился, по щекам ручьями покатились слезы. Она думала, что уже давно привыкла к боли, что горе невостребованной любви было самым тяжким испытанием на свете. Теперь она поняла, что ошибалась.

Намного хуже было наконец узнать, что он разделяет ее чувства, что ее любовь взаимна, и при этом понимать, что их счастье невозможно.

– Тсс, любовь моя. Не плачьте. – Стивен притянул ее к себе и обнял, и она почувствовала, как мощно бьется в груди его сердце. – Пришло время радоваться, а не плакать. – Он крепче прижал ее к себе, осыпая макушку короткими поцелуями. – Вы любите меня, – прошептал он. Внезапно он поднял ее в воздух и закружил по комнате. – Вы любите меня!

– Стивен! – задохнулась она, шокированная и сбитая с толку его ликующей выходкой.

– Я не был в этом уверен. Боже правый, вы постоянно провоцировали меня. И я не мог понять, делаете ли вы это из ненависти или же у вас просто такой вздорный характер.

– Вздорный! Я всегда знала, что вы самый властолюбивый, эгоистичный, заносчивый…

– Да, да! – радостно откликнулся он, ставя ее в конце концов на пол. – И я тоже люблю вас, моя замечательная и несравненная Джиллиан.

Она почувствовала, как смягчается, как лицо само расплывается в улыбке; боль незаметно растаяла, и последующие слова сорвались с ее губ уже легко и непринужденно:

– Я тоже люблю вас, Стивен.

– Так вы выйдете за меня замуж?

Она покачала головой, и взгляд ее мимо воли скользнул на закрытые двери комнаты, за которыми внизу их ждали ее новые родственники и муж.

– Я уже замужем.

– Ничего подобного. Я ведь желаю жениться на Джиллиан Эймс, а не на Аманде Виндхэм.

– Но ведь мы с ней одно и то же…

– Вы с ней никогда не были одним и тем же. Джиллиан…

Она прижала ладони к вискам, прилагая отчаянные усилия, чтобы этот неожиданный поворот событий как-то уложился у нее в голове. Может быть, Стивен сошел с ума? А возможно, она просто спит и это лишь очередная ее извращенная фантазия?

– Все это – полная бессмыслица!

Он отвел ее кулачки от лица и принялся целовать каждый палец, дождавшись, пока они наконец не разогнулись, а она не расслабилась настолько, что снова могла его слышать.

– Джеффри в данный момент уже аннулирует ваш брачный союз, вероятно, на основании ошибочно установленной личности невесты.

Она сделала глубокий вдох.

– Вы хотели сказать «подлога».

Стивен пожал плечами.

– Вряд ли это так уж существенно. Зато большое значение имеет то, что теперь я могу жениться на вас. Я могу жениться на Джиллиан Эймс.

– Но… – Она покачала головой. – Что скажут люди? Что скажет ваша матушка? Ведь вы берете в жены незаконнорожденную.

Он беззаботно улыбнулся ей.

– Мне все равно. А что касается моей матери, так она знала об этом с самого начала. Я хочу жениться на вас, Джиллиан, а если это не понравится каким-то старым сплетницам, то граф и графиня Мавенфорд просто окажутся выше этого. Можете мне поверить, богатство и титул в состоянии покрыть и не такие грехи.

Джиллиан закусила губу, все еще не веря, что это возможно. Неужели ее мечты все-таки сбываются?

– Но я… я ведь не леди.

– А вот тут вы, разумеется, ошибаетесь. – Он радостно рассмеялся, неожиданно вновь подняв ее в воздух. – Я забыл рассказать вам самое главное правило относительно того, что требуется, чтобы быть настоящей леди.

– И что же это? – спросила она, когда он аккуратно опустил ее вниз.

– Правило номер восемнадцать: настоящая леди всегда должна слушать свое сердце.

Джиллиан почувствовала, как улетучиваются ее последние страхи. С озорной усмешкой она позволила своему телу совершенно нескромно прижаться к Стивену. Пальцы ее глубоко вошли в его волосы, и он наклонился к ней поближе.

– В таком случае, милорд, я была настоящей леди, лишь находясь в ваших объятиях.

Он усмехнулся, и губы его, дразня ее, приблизились к ней, а руки еще плотнее прижали ее к своему крепкому телу.

– Тогда, я надеюсь, вы постараетесь быть леди до конца наших с вами дней.

Она вздохнула, подставляя ему свои губы для поцелуя.

– Определенно, милорд, можете даже не сомневаться.