Фантина легко скользила по сверкающему бальному залу лорда Гарриса: одежда служанки делала ее призраком-невидимкой. Она глубоко вдохнула, наслаждаясь прохладой главного зала. Несмотря на то, что в нем находилось огромное количество людей, духоты не было. В дамской комнате царило оживленное столпотворение, и Фантина не сомневалась в том, что по меньшей мере целый месяц от нее будет разить дорогими духами.

Ей повезло получить на этот вечер работу. Еще больше повезло, когда ей приказали убирать в дамской комнате. Боже мой, всего за час она услышала столько сплетен, что могла бы обеспечить себя поводами для шантажа на много лет вперед. И дело, разумеется, не в том, что она намеренно подслушивала, – просто понимала, что никогда не помешает держать ушки на макушке.

Однако, несмотря на все удивительные возможности для подслушивания, Фантина с радостью оттуда ускользнула. Обилие запахов напомнило ей мамину гримерку – от них у нее всегда болела голова. В детстве в гримерке перебывало слишком много тяжело дышащих хлыщей, теперь – слишком много исходящих ядовитой слюной женщин.

Поэтому Фантина тайком сбежала, ей не терпелось понаблюдать за лордом Гаррисом, пока он был занят своими многочисленными гостями.

Ее оттеснили в сторону, прижали к стене. Она не противилась, наоборот, воспользовалась моментом, чтобы оглядеться. Это был типичный бальный зал: богатые титулованные господа толпились, стремясь показать себя. Юные барышни безудержно кокетничали, а джентльмены старались доказать свою мужественность и состоятельность, ставя заоблачные суммы на ерунду. Все было привычно и совсем не весело.

Тогда почему она надолго здесь задержалась?

Вопрос ее удивил и пришелся не по душе. Ее всегда раздирали вот такие нелогичные, противоречивые желания. В этом она винила свою мать, которая всю свою короткую жизнь прыгала из одной высокопоставленной кровати в другую. В итоге Габриэлла Делярив умерла от оспы в полном одиночестве (если не считать Фантину), обезображенная и перепуганная.

Не о такой жизни мечтала Фантина. Поэтому девушка надменно наморщила носик, хотя при одной мысли о том, что она могла бы танцевать здесь до рассвета в золотистом платье, у нее подкашивались колени.

Какая же она дура!

Фантина незаметно продвигалась вдоль стены зала, чтобы затем пробраться в библиотеку. Оттуда она и начнет свои поиски. Мужчины чаще всего прячут самые чудовищные доказательства на видном месте, там, где их может обнаружить любой домушник.

Она была уже на полпути к библиотеке, когда увидела его.

Чедвик.

Всего в трех метрах от нее, словно ясное солнышко в трущобах, и еще более неотразимый. Во всем черном – белел только воротничок рубашки, – он выделялся в этой толпе напыщенных красоток и изнеженных мужчин.

От его вида у нее даже дух захватило.

И не только потому, что он был красив. Она и так это знала.

А потому что он, все всякого сомнения, занимался именно тем, чем поклялся больше не заниматься, – выслеживал лорда Гарриса. Боже мой, она только привыкла работать без него, и вот он – тут как тут! По правде говоря, они работали вместе всего один вечер, но он оставил неизгладимый след в ее памяти.

Целую неделю она пыталась выбросить его из головы. И теперь, когда ей наконец-то удалось вычеркнуть его из своих мыслей, Чедвик возник на горизонте, нарушив ее спокойствие.

Ее едва ли не трясло от желания накричать на него, но, разумеется, об этом не могло быть и речи. И все же у нее сжимались кулаки, когда она думала о том, что его своенравность и желание вмешиваться, когда ему заблагорассудится, останутся безнаказанными. Она должна что-то предпринять.

И когда Чедвик склонился над унизанной драгоценностями ручкой величественной блондинки, ее злость наконец оформилась в план. Фантина была одной из самых ловких карманниц. Меньше минуты ей понадобилось, чтобы украсть печатку, браслет с бриллиантами, а затем еще кое-что по мелочи. Гости были слишком заняты, обмениваясь язвительными замечаниями, и не заметили исчезновения какого-то маленького украшения.

Несколько вещиц ей удалось сунуть в его пальто, а еще парочку пристроить прямо на нем. У себя под рубашкой она все еще прятала карманные часы Чедвика. Она могла бы нанизать несколько украшений на цепочку, а потом незаметно прикрепить цепочку к его костюму. Маркус ничего бы не заметил, пока не стало бы слишком поздно.

Справившись, она подумала, что и ее жизнь не такая уж безрадостная.

* * *

Маркус скользил глазами по лицам известных политиков и представителей высшего общества, встретился взглядом с одним, потом с другим и едва смог сдержать зевоту. Что вообще заставило его явиться на это нелепое сборище?

Ему не пришлось долго думать, чтобы ответить на свой вопрос. Ответ предстал перед ним, словно ожившее видение: тонкое личико, темные волосы, ясный озорной взгляд.

Фантина.

Она явно не обрадуется его помощи, но когда он получил приглашение на бал к лорду Гаррису, то не смог отказаться. Прошла целая неделя с тех пор, как он покинул дом Пенуорти под руку с Уилберфорсом. Целую неделю он потратил на подготовку речи и таращился в окно. Целая неделя прошла впустую, если только исключить воспоминания о самой удивительной и самой неотразимой женщине, которую ему довелось повстречать.

Он представлял, как она каждое утро садится с ним за стол и весело обсуждает утренние новости. Воображал, как она каждую ночь ложится с ним в постель, вытягивает свое чувственное тело рядом с его телом. А днем он искал ее среди посторонних женщин и слуг.

Чедвик давно пресытился размеренной жизнью, а Фантина должна была наполнить ее риском. Он развлекался тем, что представлял, как отреагирует Бентли на внезапное появление Фантины в этом доме. Бедняжка просто оцепенеет.

Эта мысль приятно щекотала нервы.

Именно поэтому он отправился на бал к лорду Гаррису, где надеялся обнаружить что-нибудь полезное, чтобы потом найти ее и поделиться информацией. И совершенно не важно, найдутся ли доказательства вины Гарриса, ведь воспоминания о том, как Фантина смеялась над его подозрениями, все еще были свежи.

С такими мыслями он стал пробираться к библиотеке. Пока не оказался в основном коридоре, где находилась служанка, которую он сначала даже не заметил. Ее волосы были спрятаны под плотно облегающим чепцом, но рост и фигура девушки показались знакомыми. Особенно его привлекла походка. Кто еще мог так покачивать бедрами, кроме Фантины? Кровь вскипела от возможности скорой встречи с ней, но он отмахнулсяот этой мысли. Ему повсюду мерещилась Фантина: и за завтраком в собственном доме, и в Гайд-парке. Почему же не на балу у Гарриса?

И все-таки фигура казалась такой знакомой…

Он изменил траекторию движения и последовал за ней, когда она нырнула в дамскую комнату. Притаившись у двери, он услышал приглушенные голоса, потом низкий смех.

Рандеву. А это означает, что девушка не могла быть Фантиной.

Маркус с досады топнул ногой и повернул назад в коридор. Но едва он успел укрыться в крошечном алькове, как служанка покинула уборную – в одной руку у нее был шоколад, другой она подносила к губам бокал шампанского.

«Так вот, значит, почему она смеялась, – догадался он. – Ей захотелось отведать дорогого хозяйского десерта». В это мгновение девушка проходила мимо алькова, где он прятался. Когда она опустила бокал, он наконец-то смог разглядеть ее лицо.

Это была Фантина! Скорее всего, она собиралась следить за лордом Гаррисом.

Маркус нервно огляделся. К счастью, в коридоре никого не было, но все равно проводить секретную операцию он бы не решился. Здесь собралась половина города! У нее не было защиты, в отличие от него, поскольку собственный титул и приглашение гарантировали ему безопасность. Если Фантину схватят, вся тяжесть закона обрушится на ее прекрасную головку.

Он наблюдал, как она грациозно скользит по коридору и тайком скрывается в темной библиотеке. Он, не раздумывая, поспешил за ней и, войдя в библиотеку, плотно прикрыл за собой дверь.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, глядя на фигурку, которая четко вырисовывалась в лунном свете.

Она резко обернулась, ее глаза округлились от удивления. Но надо отдать должное ее сообразительности, она тут же расправила плечи и заговорила со своим скрипучим акцентом кокни:

– Вы только посмотрите, кого сюда принесло!

– Прекрати немедленно! – осадил он Фантину, не зная, что его так злит: в памяти засело воспоминание о хриплом смехе в дамской комнате. – Ты ведь можешь говорить, как настоящая леди, зачем тебе использовать этот уличный жаргон?

– Чтобы позлить тебя, голубчик, – ответила она, обходя письменный стол Гарриса. – Тебя так и воротит от того, что приходится работать с такой штучкой, как я, – воровкой и уличной шлюхой.

– Вот, значит, кто ты! – воскликнул он с легкостью, которую на самом деле не ощущал.

Она едва заметно нахмурилась, пока возилась с отмычкой.

– Кто, голубчик?

– Воровка и шлюха. – Он понятия не имел, почему говорит ей это, но ему отчаянно хотелось узнать ответ хотя бы на один вопрос, касающийся этой странной особы.

– Я – это я, – бойко ответила Фантина.

Маркусу оставалось только таращиться на нее. Она отмахнулась от него, как от надоедливой мухи, а он целую неделю думал о ней, представлял ее образ, даже мечтал.

Неожиданно его охватила ярость. Он шагнул вперед, схватил ее за руку, притянул к себе, пока она не оказалась с ним лицом к лицу.

– Ты кто, Фантина? Актриса? Шлюха? Воровка?

Она сердито посмотрела на него, в ее прекрасных глазах плескалась неприкрытая ненависть.

– Ступай отсюда, голубчик, и поиграй с другой дурочкой. Я сейчас немного занята.

Маркус, чувствуя внутри клокочущую ярость, тем не менее понимал, что его возмущение выглядит странным, но это уже, казалось, не имело значения. Никто и никогда не позволял себе издеваться над ним, презрительно отмахиваться от него, выводить из себя, как это делала она. Страсть сводила его с ума: он не мог решить, то ли поцеловать ее, то ли придушить. В конце концов она сделала выбор за него.

– А ты здесь по какой причине? – Ее речь была столь же правильна, сколь холоден тон.

– Хочу удостовериться, что тебя не вздернут за воровство, свернув твою прекрасную шейку.

– Если ты прекратишь орать, моя шея останется в полной безопасности. – Она вырвалась из его рук и вернулась к письменному столу Гарриса.

Маркус стал, уперев руки в бока.

– Ты же не собираешься обыскивать его стол прямо сейчас? – негромко поинтересовался он. – Сюда в любой момент может войти кто-нибудь. В доме полно народу.

Она даже головы не подняла, а засунула в замок длинный тонкий проводок.

– А когда мне обыскивать? Скоро тут повсюду будут шататься слуги! А сейчас все, включая хозяина с хозяйкой, заняты огромным количеством гостей!

– Может быть, когда у слуг будет выходной…

– Придется ждать до мая.

– Или вечером, когда все спят… – настойчиво продолжал Маркус.

– Сейчас шума никто не услышит, – огрызнулась Фантина.

– Или положиться на помощь друзей. Я уже познакомился с лордом Гаррисом поближе. Я мог бы легко…

Она подняла на него холодный тяжелый взгляд.

– Ты мне не друг.

Он запнулся, заметив в ее глазах кипящую ненависть. Он не понимал причин этой ярости. Когда он успел так смертельно обидеть ее?

– Я тебе не враг, – мягко возразил он.

В ответ она лишь щелкнула замком письменного стола и наконец выдвинула ящик. Взглянув на аккуратно сложенные стопки бумаг, Фантина вяло произнесла:

– Ты мне свет загораживаешь, дорогуша.

Маркус кивнул, заметив, что от него на самом деле падает тень, и отошел в сторону. Потом он зажег свечу и поставил ее таким образом, чтобы за стопками бумаг не было заметно света, если кому-то взбредет в голову заглянуть в окно с улицы. После этого он подошел к Фантине; взгляд его был прикован к маленьким изящным ручкам, которые рылись в бумагах Гарриса.

– Ищешь что-то определенное?

Она раздраженно посмотрела на него.

– Ты пообещал, что оставишь это дело мне.

– И сдержал свое слово, – ответил он. – Я всего лишь хочу помочь.

– Мне твоя помощь не нужна.

– И все-таки я помогу.

Она увернулась от него, выдвинула еще один ящик, достала большой кожаный том.

– Не хочу я твоей помощи, – сквозь зубы процедила она.

– Неужели? – будничным голосом поинтересовался Маркус, протягивая руку за открытой книгой. – Ты в этом разбираешься? – Он провел пальцем по аккуратным рядам цифр, и чем дальше вел, тем больше хмурился.

– А это важно?

Маркус услышал в ее голосе нотки неуверенности и, обрадовавшись, едва не вскрикнул.

– Признаешь, что нужна моя помощь?

Он стал пристально рассматривать девушку, заметил, как в лунном сиянии блестят оттененные ресницами бронзовые глаза, а в них пляшут веселые искорки. Наверное, сейчас ей необходимо принять непростое решение: остаться абсолютно независимой и потерять потенциально важный ключ или признать свою слабость и дальше продолжить расследование. Незавидное положение – он чуть ли не сочувствовал ей, но ему было интересно, что она выберет.

В конце концов честность одержала верх.

– Да, признаю. А теперь говори, что все это означает?

Он быстро пролистал счета, указывая на важные записи.

– Видишь, вот названия компаний, а вот суммы, которые в них вложил Гаррис. Это лишь подтверждает то, что я знал до этого. Лорд Гаррис решил завязать с работорговлей.

– Завязать? – негромко уточнила она.

Маркус скривился. Надеялся, что Фантина поймет самое важное из его объяснений.

– Да, – ответил он, хотя это расходилось с его собственной теорией. – Он изымал ранее вложенные деньги и инвестировал более надежные компании.

– Компании, которым не угрожает законопроект Уилберфорса?

– Точно.

– А это означает, что у него не было причин убиватьУилберфорса.

Маркус мрачно кивнул.

– Именно поэтому он прекратил возражать против принятия законопроекта. Но всего лишь хотел оттянуть его принятие, чтобы иметь возможность извлечь деньги. А теперь?

– А теперь он может позволить себе голосовать за христианское милосердие Уилберфорса.

Маркус расслышал в ее голосе нотку цинизма, но не мог осуждать ее за это.

– У нас осталась одна-единственная ниточка – человек с тремя золотыми зубами.

Она угрюмо кивнула, и в это же мгновение тишину нарушил негромкий женский смех. Женщина шла по коридору, и шаги ее приближались.

На размышление времени не было. Кроме того, Фантина отреагировала так же молниеносно: молча задвинула ящик на место. Они понятия не имели, намерена ли женщина войти в библиотеку, но им совершенно не хотелось, чтобы их здесь застали.

– Нам пора, – шепотом поторопил он.

Она покачала головой.

– Я должна запереть стол.

Удивительно, но руки ее не дрожали, когда она работала с отмычкой.

Тут к смеху незнакомой женщины присоединился низкий мужской голос, и Маркус от досады не смог сдержать стон. Именно поэтому он и не хотел, чтобы Фантина проводила обыск во время раута. Парочки частенько уединялись в укромном месте. Например, в библиотеке.

– Быстрее, – прошептал он, осматриваясь, куда бы сбежать. Бежать было некуда. Окна библиотеки были слишком старыми и узкими. Если их открыть – рамы жутко заскрипят. Единственный выход – через дверь, но с каждой секундой голоса приближающейся парочки становились все громче.

– Готово!

Она вскочила с места, он потянул ее за руку. Вместе они нырнули в единственно место, где можно было спрятаться – за кожаным диваном, отчасти скрытым портьерами. Они едва втиснулись между диваном и стеной, и Фантина оказалась под Маркусом. Полуобернувшись к нему лицом, она нахмурилась. Он изо всех сил пытался не наваливаться на ее, но места было слишком мало, и в это мгновение вошла хихикающая парочка.

– Какое бесстыдство! – воскликнула женщина, задыхаясь от волнения.

– Чепуха! – ответил ее спутник. – Ты с самого утра сводишь меня с ума.

Маркус сразу же узнал голоса, а когда узнал, у него отвисла челюсть. Боже мой, это же сам Гаррис с женой!

Конечно, лорд Гаррис был склонен к демонстрации эмоций. Его политические выступления изобиловали скорее сантиментами, чем изысканными оборотами. Но так вульгарно сбежать, чтобы покувыркаться с собственной женой посреди собственного же бала!

И как покувыркаться!

Страсть явно взяла верх над разумом, когда он повалил жену на пол. Она упала с глухим стуком на ковер, зашуршали шелковые юбки, ее пьяный смешок тут же заглушили его поцелуи.

Маркус замер в неудобной позе, молча проклиная распутного старика. Почему он решил именно сейчас взять свою жену? И почему именно на полу? Боже, ему стоило только голову повернуть – и он увидел бы его с Фантиной. Святые угодники, у этого человека нет ни малейшего стыда! Мог бы лечь на диван, а не валяться рядом на полу.

Но деваться было некуда. Маркус с Фантиной оказались в ловушке и слушали сладострастные стоны, которые становились все громче. В глазах Фантины тоже было смятение, но Маркуса больше интересовали ее пылающие щеки и нежная округлость ее груди, к которой прижималась его рука.

От всего этого у него закипела кровь, особенно при мысли, что стоит только голову повернуть, и он увидит, как другая парочка воплощает в жизнь охватившее их желание. И он стал шарить взглядом по лицу Фантины, любуясь тем, как лунный свет разливается по ее вздернутому носику и розовым щечкам. Ее темно-красный рот был приоткрыт, и она заерзала, явно ощутив, как его возбужденная плоть прижимается к ее бедру.

– Поцелуй меня, – простонала леди Гаррис.

Разве он мог удержаться?

Маркус задрожал всем телом и прильнул к губам Фантины. Едва заметный привкус шампанского, сладость шоколада. Он почувствовал, как обмякло ее тело, когда она ответила на его поцелуй. По другую сторону дивана леди Гаррис задыхалась от наслаждения, и Маркус ощутил, как Фантина задрожала всем телом.

– Люблю твой запах, – прошептал лорд Гаррис.

И Маркус зарылся лицом в шею Фантины, вдохнул пряный запах бала и принадлежащий исключительно ей одной аромат.

– Потрогай мою грудь, – шепнула мужу леди Гаррис.

Маркус послушался, коснулся нежной груди Фантины. Почувствовал, как напряглись соски, прижатые к его пальцам. Он провел большим пальцем по затвердевшему соску, ногтем царапнув грубую ткань, которая их разделяла. Он услышал, как под ним охнула Фантина.

– О да, – простонала леди Гаррис. – Еще. Сильнее.

Платье мешало, поэтому он расстегнул пуговицы, просунул руку, коснулся ее обнаженной плоти. Она была теплой и нежной, и ему показалось, что он слышит, как бешено колотится ее сердце. В следующее мгновение Фантина выгнулась под ним, и ее грудь уютно устроилась в его руке, что доставило ему необыкновенное удовольствие. Но, с другой стороны, это мучило и дразнило его, ибо он ощущал нараставшее напряжение ниже пояса.

– Чтоб мне провалиться! – прошептала Фантина: это было одновременно и криком души, и мольбой.

Ощутив на своей щеке ее горячее влажное дыхание, он повернул голову, провел языком по изгибу ее ушка, отчаянно жалея, что у них слишком мало места.

Он столько всего хотел с ней сделать! Испить ее всю. Но мог только одной рукой дразнить и ласкать ее сосок и чувствовать, как внутри нее растет возбуждение. Он потянул его – она вздохнула. Повернул – она застонала.

Потом невероятно нежно прошептал:

– Ты само совершенство. Само совершенство… – И ущипнул за сосок.

Она неожиданно вскрикнула, ее бедра подались вперед, как будто утонченно мучая его. Маркус застонал, его кровь вскипела, несмотря на слои одежды, которые их разделяли. Ему больше ничего не оставалось, как начать целовать ее пылающие щеки, алые губы, шею, грудь.

И тут его взгляд привлекло какое-то движение. Ему не хотелось признаваться, но внутри все похолодело. Повернув голову, он встретился с осуждающими взглядами лорда и леди Гаррис.