До Вашингтона оставалось тридцать два километра. Хогарт был вполне уверен, что способен их преодолеть, поэтому временная задержка его особенно не расстроила, даже несмотря на её довольно нелицеприятную причину — автокатастрофа на федеральной трассе номер пятьдесят. Он прикинул, что пройдёт как минимум час, прежде чем копы и медики уберут с дороги обломки машин и тела. Ему не хотелось торчать здесь всё это время.
Думаю, небольшой крюк роли не сыграет, — решил он и, вывернув руль своего Lincoln Town Car начал медленно съезжать на обочину. Кровь искрилась на асфальте. Сильный северный ветер отпустил температуру до минус двенадцати градусов, превратив капли в блестящие ледышки, больше черные, чем красные, в рванном свете проблесковых маячков полицейских машин.
Внезапно, вечер перестал быть томным. Оторванная женская голова, пробив лобовое стекло своего «Subaru», как посланный из катапульты снаряд, вылетела на дорогу и, скатившись к самому съезду с шоссе, лежала на обрубке шеи. Хогарт рулил «Линкольном» аккуратно объезжая её. Глаза женщины каким-то чудесным образом были широко открыты и словно внимательно следили за ним, пока он проезжал мимо. Ему даже показалось, что она ему улыбнулась.
Тише, тише… Он не хотел стукнуть бампер впереди ползущего автомобиля. Тут становилось тесновато. Хогарт был осторожным водителем.
Слава тебе Господи, — подумал он, когда съехал с шоссе. Ну да, он был осторожен, осторожен, но нетерпелив. Не хотелось стоять в неподвижной пробке. Это заставило бы его чувствовать себя никчемным и уязвимым, поэтому он развернулся и вырулил на магистральную дорогу, ведущую прямо в центр города Анаполис. Просто найду какой-нибудь бар или кафе и посижу там часок, а потом вернусь на шоссе.
Вечер ёжился от холода. Не так много автомобилей в центре, что было как нельзя кстати. Зато очень много покупателей на улицах, замотанных шарфами в надвинутых на лоб шапками, но с радостными улыбками на лицах и пакетами в подмышках. Гирлянды рождественских огней мигали в витринах магазинов по всей Вест Стрит и со всех сторон до него доносилась музыка и звон бубенцов. Это напоминало Хогарту какой сегодня день. Но вспомнив, мгновение спустя, он уже почувствовал внутри себя пустоту. Праздничная благодать, возлюби ближнего своего. Нет, всё это было не искренне, всё искусственно, насаженное подогретой рекламой, чтобы убедить толпу потратить свои деньги. Жадность и меркантильность похоже стали частью естественного порядка вещей.
Нет больше никакой любви к ближнему, — подумал он, искоса поглядывая на руль. — Она вообще когда-нибудь была?
Он проехал мимо гастронома, пивного бара, ресторана с какой-то азиатской стряпнёй. «Погребок» — читалось на следующей вывеске. Вроде бы то что надо. Ирландское кофе будет сейчас в самый раз, чтобы отогнать холод. Он припарковал Линкольн на стоянке, поднял воротник, но на минуту задержался, прежде чем выключить зажигание. Новости, зазвучавшие из радиоприемника, заставили его замереть на месте.
Индекс Доу-Джонса падает третью неделю подряд, растущее число безработных, американские ВВС по ошибке отбомбили осколочно-фугасными лагерь Красного Креста, чеченские боевики распылили самодельный фосген в московском метро. Сто шестьдесят жертв.
Хогарт покачал головой, выключил двигатель и выбрался из автомобиля. Нет больше никакой любви к ближнему, разве это не очевидно. Теперь он знал это наверняка.
«Погребок» был старой таверной ещё времён Гражданской войны и сохранил свои оригинальные толстенные кирпичные стены. Медный колокольчик тренькнул, когда Хогарт переступил порог и облегченно расслабился, чувствуя накатывающее на него тепло.
Да, ирландский кофе будет самое то.
Но когда дверь за ним закрылась, несколько пар глаз уставились на него какими-то странными взглядами. Всего горстка посетители была внутри. Все почему-то сидели за одним большим круглым столом, стоящим перед фальшивым камином.
Тут что вечеринка друзей?
Сидящие за столом люди выглядели слишком разнородными, никакой музыки, никакой болтовни. Только слабый голос диктора местной новостной программы доносился из висящего высоко в углу телевизора. Никто не шелохнулся.
Да что за дела, — подумал Хогарт.
Потом дуло пистолета посмотрело ему прямо в глаза.
Это я удачно зашел, — думал про себя Хогарт. Хотел опрокинуть чашечку ирландского кофе, а вместо этого меня взяли в заложники.
Их было семеро: белый мужчина в очках и с козлиной бородкой, темнокожий парень, еврей, мусульманин, яркая блондинка, брюнетка и Хогарт. Ну и восьмой, реднек с пушкой. Это было здоровенная пушка «Sig Sauer P226» 9 мм. На гномоподобном лице реднека пылал румянец, но не делал его не чуточку добрее. Коренастый, жилистый. Видать, ни один год отпахал на стройке. Конский хвост свисал за потертую кожаную куртку, одетую поверх толстовки с надписью «ZZ TOP».
Да он вмазанный, — определил Хогарт, как только увидел его глаза.
Зрачки неистово танцевали. Видимо всем сидячим было приказано побросать свои кошельки и портмоне на середину стола. Реднек просматривал их. Но похоже его взгляд не мог подолгу фокусироваться на чём-то одном, поэтому он просто выгребал наличные и пихал их себе в карман.
— Я, блядь, не шучу! — объявил он, хотя это и так уже всем было очевидно, — Это не просто ограбление здесь будет массовая казнь! Кто-то из вас верит в Бога? Тогда самое время начать молиться!
Белый мужчина тихо пробормотал:
— Ебать, — и начал шептать что-то похожее на молитву. Мусульманин улыбнулся, в то время как еврей выглядел больше раздраженным чем испуганным.
— Просто решил дать вам немного времени, чтобы вы свыклись с ситуацией, — объяснил реднек.
Он размахивал пистолетом, из-за пояса у него торчали рукоятки ещё парочки стволов. Он запер входную дверь и перевернул табличку надписью закрыто в сторону улицы. Место реднек выбрал правильное: бар-подвал. Прохожие скорее всего ничего и не услышат, даже если он начнёт палить тут со всех своих пушек.
— Никто не выйдет отсюда живым кроме меня! — сказал реднек, — Это, чтобы сразу все въехали! Но сначала мы поиграем в одну весёлую игру.
Хогарт слышал и более ободряющие заявление.
— Зачем вы это делаете? — всхлипнула блондинка.
Она сидела за столом рядом с ним. Девчонка выглядела просто отпад. Соломенного цвета волосы до плеч, бездонные голубые глаза, идеальная грудь. Она была похожа на кого-то, кого Питер Пауль Рубенс мог бы нарисовать будь бы он живым в наше время. Эдакий, слегка небрежный, где-то даже целомудренный портрет молодой женщины в синих фирменных джинсах и в серебристо-белой блузке. Опьянение и страх каким-то образом сделали её ещё привлекательнее.
— Мы ничего вам мне сделали, — продолжала она почти заикаясь.
Глаза реднека сузились.
— Ты напоминаешь мне мою жену! Это плохо!
— Но…но…но, — она продолжала всхлипывать.
И Хогарт, еле заметно покачав головой, сжал под столом её руку.
— Мы все очень напуганы, — сказал он, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку, — Может быть мы сможем тебе помочь? Поверь никто здесь не желает тебе зла.
Реднек ткнул в него пистолетом.
— Все желают мне зла корешок!
— Мы не желаем, — сказал темнокожий парень. Он был похож на Арсенио Холла, только полного, — Похоже у тебя сейчас трудные времена, у нас у всех трудные времена.
Хогарт мысленно с ним согласился. Всё было видно невооружённым глазом это стало почти клише, в такие праздничные дни как этот и в таком возрасте у многих срывало башню и чужое веселье лишь подталкивало их краю обрыва, таким уже всё было по барабану и это было самое страшное.
— У всех здесь сидящих братан! — добавил темнокожий парень.
— Сука, заткнись! — прошипела брюнетка, потом скрипнула зубами. Она выглядела подкаченной, не мужеподобной, нет, просто крепко сбитой и лицо симпатичное, но красота её казалось какой-то холодной и грубой, — Ты только бесишь его еще сильнее!
Реднек рассмеялся.
— Эй, вы все меня бесите. Весь этот ёбанный мир меня бесит. Моя жена бросила меня и ушла жить к соседу, моим собственным детям посрать на меня, вчера меня выперли с работы и гляньте-ка, — рука с пистолетом указала на дверь, — У нас тут Рождество!
По контуру двери мерцала гирлянда рождественских огней и в телевизоре Санта-Клаус с этим своим «Хо-Хо-Хо» рекламировал электробритву «Gillette».
Реднек усмехнулся и помахал стволом.
— Даааа, чертовски, блядь, веселое, мать его, Рождество!
Дело труба, подумал Хогарт, никакие разговоры по душам ничего не изменят этот парень уже коснулся дна. Телевизор оборвал мрачную паузу и когда реклама закончилась:
В эфире новости 11 канала, из анонимных, но достоверных источников нам стало известно, что на днях с атомной электростанции Калверт-Клифс были похищены радиоактивные отходы, которые могут быть использованы для создания самодельной взрывчатой смеси, также известной, как «грязная» атомная бомб. Однако, руководство электростанции уверяет, что ничего подобного не было и быть не могло, так как все радиоактивные отходы хранятся у них специально оборудованном и хорошо охраняемом месте.
И далее…
Жители города жалуются на резкое увеличение числа новорождённых детей астматиков. Болезнью страдают почти шестьдесят процентов детей в возрасте до десяти лет. Ходят слухи что три года назад, на всем известном Эджудском арсенале, где ранее армии США проводили испытания новых образцов химического оружия, произошла утечка отравляющих веществ. Армейское командование отрицает все обвинения.
Цитирую:
Всё химическое оружие было уничтожено ещё в конце восьмидесятых годов, в рамках договора о сокращении стратегических наступательных вооружений подписанному между Россией и США.
Реднек громко заржал.
— Да, да, да, конечно, кто-то ещё верит в эту хуйню? Эй, ну тогда валите сюда я тоже навешаю вам тазик лапши.
Телевизор продолжал бурчать.
А теперь местные новости. Три округа в Южной Луизиане продолжают страдать от паводка, после недели проливных дождей. Тридцать человек, одиннадцать из них дети, погибли сегодня во время наводнения, вызванного внезапным обрушением дамбы. Вода затопила Город Ангелов. Полностью разрушено несколько сотен домов. Полицией и местной службы пожарной охраны удалось установить, что одна из опор дамбы была взорвана зарядом динамита, заложенном неизвестным злоумышленником.
— Слышали это, слышали? — взвизгнул реднек, казалось новости заводили его ещё сильнее, — На дворе блядское Рождество и посмотрите, что люди вытворяют друг с другом. Крадут какую-то радиоактивную хрень, чтобы сделать бомбу, скидывают утечку нервно-паралитических газов или как там у них называется вся эта херня. Специально взрывают дамбу. Весь мир одна большая куча говна, вокруг только ненависть
Новости продолжались.
И к международным событиям.
Израильский спецназ уничтожил одну из явочных квартир организации освобождения Палестины на Западном берегу реки Иордан. В ответ на ракетный обстрел с территории Сирии, унесший жизни двенадцать мирных жителей. Ранее парламент Израиля обвинил руководство Сирии в сокрытии оружие массового уничтожения, якобы тайно вывезенного из Ирака, перед приездом инспектора ООН.
— Слышите, слышите? — неистовствовал реднек, — Все готовы поубивать друг друга к хуям. Ну тогда… тогда я тоже готов глупо выделиться из общей массы. Да пошло оно всё! Вот вы где уже у меня! Все эти психи, все эти радикалы, все эти террористы. Каждый кого-то валит, чтобы заявить о себе миру!
— Значит именно этого вы и хотите сделать? — спросил еврей, — Заявить о себе миру, убив группу людей, которых даже не знаете?
Тишина упала, как нож гильотины.
Похоже этот еврей только что произнес свои последние слова, подумал Хегарт.
Но реднек просто сказал:
— Да, это будет моим заявлением. Хочу подбросить чуток говнеца в общую кучу. Вчера мир отымел меня в сраку, сегодня вечером я его поимею в жопу в ответ.
Он подошел к мусульманину:
— Вот ты, скажи мне, кого ты ненавидишь больше всего?
— Я ненавижу всех воинствующих врагов Ислама, — ответил мужчина, — Вам не понять, никому из вас, это надо быть там и видеть своими глазами.
— А как насчёт меня? — раздраженный перебил его реднек, — Да мне посрать на Ислам я приставил пушку к твоей голове! Ты меня ненавидишь?
— Нет, я люблю тебя, как и любое другое создание божье.
— Ну если я создание божье, тогда Бог просто в край пизданутый отморозок! Если этот Бог и вправду, где-тo там существует, пусть знает, сраный уёбок, ты сломал мою жизнь!
— Я помолюсь за тебя, — сказал мусульманин, коверкая слова густым акцентом, — Помолюсь за то, чтобы всё у тебя наладилось.
— Помолишься за меня Махмад? — продолжил реднек, после того как заглянул в удостоверение личности мусульманина, лежащие в его портмоне, — Ты лучше за себя помолись!
Раздался выстрел.
Левый глаз мусульманина исчез, словно провалился в глазницу, его тело качнуло в бок, и он рухнул со стула на пол. Позади на стене осталось картиной висеть жирная клякса крови и ошметков мозгов. Грохот выстрела заставил всех сидящих за столом разом подпрыгнуть. Сердце у Хогарта ёкнуло. Пороховой дым добавил роже реднека немного бледности и медленно рассеивался вокруг его безумной улыбки.
Кто-то пробормотал:
— Вот жопа.
— Не надо было тебе это делать мужик, — сказал белый мужчина. Он вскочил со стула и стоял сейчас, сгорбившись вжав голову в плечи, как будто знал, что скоро умрет и ничто на свете это уже не изменит.
— Ты хочешь быть следующим? — реднек направил на него пистолет.
— Позволь попросить тебя об одном одолжении, — мужчина начал нелепо переминается с ноги на ногу, — Сегодня на спортивно-развлекательном прямая трансляция матчей НФЛ и прямо сейчас «Краснокожие» играют с «Гигантами». Я болею за «Краснокожих», пожалуйста, переключи канал, я только посмотрю какой счёт, а потом можешь меня застрелить нах…
— Да, у каждого из нас свои причуды, — сказал Хогард и сидящие за столом нервно хихикнули.
Похоже его комментарии вывел их из ступора, в котором они пребывали после совершенного хладнокровное убийства.
— А не вопрос, — сказал реднек.
CNN уступила место футболу. Белый мужчина как завороженный уставился на экран, словно от результатов этого футбольного матча сейчас зависело куда попадет его бессмертная душа, в Рай или Ад. Задрав голову, он следил за последними минутами матча и когда до конца игры остались считанные секунды на его лице появилось вымученная улыбка. Его команда победила.
— Вот и всё, я готов умереть, — сказала он.
— О, ты умрешь даже не сомневайся в этом, но только, когда я скажу.
Реднек вытащил водительское удостоверение из другого портмоне и затем подошёл к еврею.
— Теперь хочу поближе познакомиться вот с этим парнем. Скажи-ка мне, Сей, что ты обо всём этом думаешь?
Еврей раздражённо зыркнул на реднека. Раздражённо, но не так чтобы сильно вызывающе.
— О чем конкретно?
— Ну я только что вышиб мозги тому исламскому чуваку. Он ненавидел евреев. Они вас все ненавидят. Думают, что у Израиля нет права на существование. Этот вообще мог быть из Саудовской, еби её мать, Аравии. Ну, или откуда-то из тех ебиней, где они тайно финансируют террористов и снабжают их поясами смертников, которыми те потом взрывают твоих соплеменников. Ты должен быть рад до усрачки, что я его завалил.
Сей несколько секунд молчал:
— А я рад. Хочешь знать, что я сейчас чувствую?
— Что?
— Я чувствую отвращение.
Ну вот теперь еврею точно кранты, подумал Хогарт.
— А ну встать!
Сей поднялся со стула, колени у него подгибались, но он продолжал смотреть реднеку прямо в лицо.
Теперь в руках у реднека было портмоне темнокожего парня. Он вытащил из него деньги затем водительские права:
— Джордж, да? Ты тоже поднимайся и вставай у стены рядом с Сеем.
Джордж сделал как велели, перешагнув через труп мусульманина. Реднек осмотрел ещё несколько кошельков, изучая имена их владельцев. Брюнетка застыла, как замороженная, когда он направил на неё пистолет и сказал:
— Шерон, подъём! Давай, давай, давай, давай! Подходить к Джорджу и Сею не надо, просто встань и стой где стоишь.
Шерон дрожа поднялась на ноги. Реднек продолжая держать её на мушке, вытянув из-за пояса второй пистолет, это был револьвер, и бросил его ей. Её руки тряслись, но каким-то чудом она его поймала.
— Там в барабане один патрон, Шерон. Всего один. Надеюсь ты не полная дура и у тебя хватит мозгов не шмальнуть им в меня, верно?
— Ввверно, — пробормотала она.
— Тогда выбирай, кого ты сейчас убьёшь. Сея или Джорджа? Ты должна убить одного из них. Если ты этого не сделаешь, я убью тебя. Ты мне веришь?
Шерон кивнула и без раздумий выстрелила в Джорджа. Она целилась в голову, но пуля легла ниже, пробив ему горло. Джордж упал и забился на полу в конвульсиях, хрипя и харкая кровью.
— Да, подруга, да, вот это по-нашему, — реднек восхищенно отсалютовал ей рукой с пистолетом.
Все остальные вздрогнули.
— Он умирает как собака, мужик, — завопил белый.
Джордж, выпучив глаза, продолжал сучить на полу ногами, зажимая руками горло.
— Прекратите его страдания, — взмолилась, сидящяя рядом с Хогартом, блондинка.
Реднек ответил на ее просьбу вежливом поклоном и без лишних слов выстрелил Джорджу в голову. Череп Джорджа разлетелся на куски.
Ещё более пугающая тишина.
Белый мужчина нервно массировал пальцами переносицу. Сей скрежетал зубами, стирая их в песок. Грудь еврея судорожно вздымалась и опускалась. Брюнетка, опустив револьвер, стояла окутанная дымом, вообще без каких-либо эмоций на лице.
— Позволь поинтересоваться, я правда удивлен, — реднек повернулся к Шерон, — Да ты ведь даже не моргнула. Завалила бедного Джорджи не думая. А почему он? А почему не Сей?
— А мне не нравится чёрные. Ты спросил — я ответила, — сказала Шэрон низким хриплым голосом.
Она задрала рукав рубашки и показала татуировку: Арийская белая раса превыше всего.
Теперь был удивлён и Хогарт.
— Ну надо же, как мило, — реднек усмехнулся, — У нас тут одна из этих сверхчеловеков, — он громко рассмеялся, — Вперед до победы! Хотя постой-ка, вы же ребята, ненавидите и евреев тоже или я что-то не догоняю?
— Да, — ответила Шерон, холодным как лед голосом, — Но черных мы ненавидим сильнее.
Улыбка реднека расползлась до самых ушей. Он быстро забрал у Шерон револьвер и вставил в барабан новый патрон. Хогарт уже знал, что будет дальше.
— Ты это слышал, Сей? Она вас тоже ненавидит.
Реднек вложил револьвер Сею в руку, одновременно приставив к его виску ствол своего «ЗИГ Зауэра».
— Ну давай покажи нам из какого теста ты…
Сей выстрелил Шерон в лоб. Она полетела на пол, словно сбитая грузовиком. Реднек выстрелил Сею в висок. Блондинку, сидящую рядом с Хогартом начало колотить.
Белый мужчина как вкопанный стоял перед телевизором.
— Кто-нибудь, пожалуйста, объясните, что здесь происходит Я вообще ничего не понимаю, он убивает всех подряд.
— Я заявляю о себе миру, вот что происходит.
— Странная все-таки это штука, — сказал Хогарт, — Ну я имею в виду ненависть. Правда?
Все посмотрели на него как на прокаженного.
— Нам говорят, что любовь заставляет вращаться землю. Но на самом деле — это не так, землю вращает ненависть. Посмотрите на то, что здесь сейчас произошло. Посмотрите внимательно. Шерон ненавидела Джорджа за то, что он был чернокожим. Сей ненавидел Шэрон за то, что она расистка. Махмад ненавидел… Как он там говорил? Всех воинствующих врагов Ислама. Их всех переполняла ненависть. И вспомните, что мы недавно слушали по телевизору: бомбежки, война, взорванная динамитом дамба, украденные радиоактивные отходы. Ненависть везде куда вы не посмотрите. Мне уже кажется, что она стала частью естественного порядка вещей.
— Да какого еще порядка! — огрызнулся белый мужчина, — О чём ты вообще говоришь? Вся это агрессия вызвана или внешними факторами, или психическими расстройствами.
— Вот именно! Расстройство — болезнь, но любая болезнь по сути является неотъемлемой частью природы. Болезни регулируют численность населения нашей планете. Дают возможность мутировать и развиваться микробам и вирусам. Кто-то всегда живёт за счёт кого-то и умирает. Возможно, и ненависть функционирует подобным образом. Мы рассматриваем её, как нечто противоестественное, как что-то совершенно нам чуждое. Но что, если она — составная часть нашей природы, часть естественного порядка вещей.
Реднек нахмурился:
— Продолжишь изображать из себя сраного философа? Тебе, блядь, пиздец! Я всё равно не догоняю, о чём ты тут базаришь.
— Да нет, ну правда, — Хогарт всё-таки решил закончить, — Почему ненависть не может быть частью природы, как например землетрясения, ураган, оползень, как средневековая чума или холера, как астероид, который истребил динозавров? Вот так же и ненависть. А если она неотъемлемая часть природы, значит она и часть естественного порядка вещей.
— Я зашла сюда, чтобы натрескаться в зюзю, — сказала блондинка, — А вместо этого вынуждена сидеть в погребе, заваленного трупами и слушать какую-то белиберду. Ненависть для людей не естественна.
— Тут-то ты не одинока, милая, — кивнул ей белый мужчина, — И я тоже не понимаю, что несёт этот тип.
Хогарт улыбнулся:
— Тише, тише, мы же ведь просто беседуем верно? Так вот, а что, если хаос — движущая часть процесса эволюции и в этом порядке наша ненависть играет роль стихийного бедствия, и чтобы запрыгнуть на ступеньку, ведущую вверх, порой приходится спуститься на пару ступенек вниз, для разбега.
— Вся хуйня в этом мире из-за людей, — буркнул реднек, — И никакие, блядь, ступеньки тут не причём.
— Окей, окей, я помню, что ты говорил, весь мир это одна большая куча говна. Так возможно нам всем пришло время стать этой кучей, буквально, в каком-то роде шагнуть на ступеньку вниз, переродиться и эволюционировать во что-то более лучшее. Всем нам, — Хогарт пристально посмотрел на реднека, — Возможно и тебе тоже.
— Что? Эволюционировать во что-то более лучшее, убивая невинных людей? — прервал его белый мужчина, — Что за абсурд? Я тоже много чего ненавижу, блин, да я ненавижу просто кучу людей, всё в этом мире изменчиво, всё представляется наоборот и люди всегда не такие, какими они на первый взгляд кажутся. Сначала они уверяют вас, что вы для них важные, что вы для них всё, а потом накидывают вам на шею удавку или втыкают вам в спину нож или дают вам смачный подсрачник, или просто посылают вас нахер. Меня сто раз, вот так вот, пинали, душили, кололи, плевали мне в душу, смывали мою жизнь в унитаз, моё сердце разорвано в клочья, так что достаточно мне наклониться, я выблюю его прямо на пол. Я думаю, что имею право ненавидеть всех этих людей, но знаете, что? У меня, почему-то, даже в мыслях не возникало желание кого-нибудь из них убить.
Раздался выстрел.
Пуля разворотила белому затылок, он ещё пару секунд простоял на ногах, а потом как подкошенный рухнул на пол.
— А надо было убить, лошара, — сказал реднек трупу, — Вот ты посмотри на себя теперь.
Реднек продолжал что-то бубнить. Хогарт мог слышать, как у блондинки колотилось сердце сейчас она выглядела так, словно ее в любую секунду могло начать рвать. И Хогарт тоже чувствовал поступающую к горло тошноту.
— Какой интересный у нас выдался вечер, — заметил он, — Вы не находите?
— Чертовски интересный, — согласился реднек и вытер со лба пот.
Воздух вонял пороховой гарью.
— Ну ты доволен тем как проходит твоё заявление? — спросил Хогарт.
— Пока что вполне, но я никакая не часть этого… Что ты там только что прогнал?
Реднек осмотрел последний кошелек, лежащий на столе.
— Мария, — он повернулся к ошеломлённый блондинки, — Хорошее имя.
Плечи Марии поникли.
— Могу поспорить ты уже сто раз пожалела, что решила сегодня зайти в этот бар. Рождественские скидки, две рюмочки по цене одной.
Реднек захихикал, запихивая в карман наличные.
— О, бля! А я ведь кого-то чуть не забыл, — он ткнул стволом Хогарту в лоб. — Кошелек!
Хогарт отдал ему свой портмоне.
— Так, так, так, так, ну-ка посмотрим, кто у нас тут? Ух ты, сколько капусты, — прокомментировал реднек и вытащил толстую пачку банкнот, — Ричард Эдвин Хогарт, — он искоса посмотрел на Хогарта. — А тебе что нездоровится, Ричард?
Хогарт улыбнулся.
— Обычно я чувствую себя лучше, когда меня не берут в заложники, но есть и другая причина, кое-какие обстоятельства о которых ты даже и не знаешь, но это не твоя вина, откуда тебе о них знать.
— Чё?
Хогарт устало вздохнул.
— Она ведь правда часть нашей природы, ненависть, твоя и моя, но боюсь твоё шоу подходит концу.
— Ты что буровишь, корешок?
— В портмоне, который ты сейчас держишь, лежит пропуск. Ты ещё не читал, что на нём написано?
Челюсть у реднека начала медленно отвисать, пока он вглядывался в написанное на пластиковой карточке.
— И вспомни, — добавил Хогарт, — Что мы недавно слышали по телевизору, что-то очень важное. Вспоминаешь?
Реднек прищурившись попытался осмыслить прочитанное.
— Погоди, так ты же…
Хогарт поймал момент, когда он на секунду отвлекся, откинул подол куртки и выхватил из-под неё пистолет-пулемёт «Calico M960», компактный, даже несмотря на увеличенный магазин, емкостью на сто патронов. Хогарт нажал на курок и всадил в живот реднеку длинную очередь. Звук был такой словно рядом заработала ручная газонокосилка. Мария подпрыгнула и завизжала, прижимая к сердцу ладонь. Ручеек медных гильз, звеня, полился на пол. Реднек переломился пополам и замертво повалился на трупы Джорджа и Сея. Мария застыла почти парализованная от шока. Нижняя губа её мелко тряслась.
— Бога ради, скажите мне, что происходит? У вас всё это время было под рукой оружие, а вы воспользовались им только сейчас. Вы ведь могли спасти всех этих людей.
Ещё один усталый вздох:
— Ты не понимаешь Мария, но возможно скоро поймёшь, по крайней мере, я на это надеюсь.
Хогарт покрутил в руках диковинное угловатое оружие.
— Всё дело в ненависти, его — была практически сестра-близнец моей, просто куда как эффективнее позволить чужой ненависти работать на меня, но по крайней мере до тех пор, пока это представляется возможным. Я правда, искренне, верю в то, что это ненависть вращает нашу Землю. Сегодня ночью ехал в Вашингтон, но на пятидесятом шоссе столкнулись несколько машин. Вот почему я оказался здесь и сейчас я знаю, что никогда бы не добрался до Вашингтона. Думал, что смогу, но я ошибся, пилюли с йодистым калием похоже уже не помогают. Я умираю…
Мария уставилась на него, но теперь в её голубых глазах была пустота. Несколько прядей волос упали с головы Хогарта.
— Умираю от лучевой болезни… Взгляни, — он указал пальцем на пластиковую карточку, которую реднек выронил из рук.
Вдруг взгляд, широко открытых глазах женщины, медленно переместился с лица Хогарта на пластиковую карточку, на которой большими печатными буквами было оттиснуто:
Ричард Эдвин Хогарт.
Инженер-технолог по водоочистке.
4 уровень допуска.
Атомная электростанция Калверт Клифс.
Мария вспомнила недавние новости и ее лицо побледнело ещё сильнее.
— Атомная электростанция? — прошептала она, — они сказали, что кто-то украл…
— Я украл пять литров отработанной воды, с высоким содержанием цезия-137, прошедшую полный цикл в системе охлаждения топливных стержней. Замесил на ее основе сто тридцать килограммов цикла тримитрилентримитронина или проще говоря гексогена и дал всему этому высохнуть. Прямо сейчас эта штука лежит в багажнике моего автомобиля, оснащенная капсульными детонаторами. Они называют это радиоактивным дисперсионным зарядом или «грязной» атомной бомбой. А такой ночью как эта, с улицами битком набитыми рождественскими покупателями, она убьет сотни людей сразу и поднимет показатели рака во всей округе в четыре раза и центр города Аннаполис станет непригодным для жизни на ближайшие пятьдесят лет.
— Но зачем? — Мария всхлипнула.
— За тем, что это часть естественного порядка вещей, Мария.
Хогарт сомневался, что она успела почувствовать боль, когда он выпустил короткую очередь ей в голову. Гильзы снова посыпались по полу. Он поднялся из-за стола с улыбкой, несмотря на тупую боль. Ещё несколько прядей волос упало с его головы, пока он плелся к чёрному входу. Но Хогарт был уверен, что успеет добраться до своего «Линкольна» раньше, чем умрет.
перевод: Пожелал остаться неизвестным