Войдя в комнату, где его ждал Чавес, Гарт обнаружил там Елену и Рико. При виде их серьезных лиц ему стало немного не по себе.

Священник указал на свободный стул:

– Присаживайся, сын мой.

Гарт покачал головой:

– Если не возражаете, святой отец, я лучше постою.

– Ну, как хочешь.

– Что-то случилось? Надеюсь, вы не передумали нас венчать?

– Нет, наш уговор остается в силе. Однако то, что я хочу сообщить, вполне возможно, тебя обеспокоит. Это касается Генри Фрейзера.

– Дяди Генри?

– Именно. Я уже говорил тебе, что твой дядя часто заглядывал в миссию и что он перешел в католичество, но кое о чем я умолчал. – Священник выдвинул один из ящиков шкафа и достал оттуда толстую книгу для записей. – Прочитай, пожалуйста, вот это. – Он указал на строку, датированную шестнадцатым мая 1847 года, в которой отчетливо выделялись имена Генри Фрейзера и Елены Чавес.

– Простите, святой отец, но я не очень-то разбираюсь в испанском. Лучше вы сами расскажите мне, что здесь написано.

– Это запись о регистрации брака между Генри Фрейзером и Еленой Чавес.

Подняв голову, Гарт изумленно посмотрел на Елену:

– То есть мой дядя женился на вашей сестре?

Священник молча кивнул.

Как только Гарт полностью осознал значение сего факта, он вновь взглянул на Елену, и его губы растянулись в улыбке.

– Итак, вы приходитесь мне тетей! – Быстро подойдя к Елене, он обнял ее и поцеловал в щеку. – Добро пожаловать в наше семейство, тетя Елена. – Затем, осознав еще кое-что, Гарт повернулся к Рико и, хлопнув его по плечу, протянул руку. – А с тобой, амиго, мы, выходит, кузены!

– Надеюсь, тебя это не огорчает, примо Гарт? – спросил тот, пожимая протянутую ладонь.

– Примо? – не понял Гарт. Рико сверкнул белозубой улыбкой.

– Примо по-нашему значит «двоюродный брат».

– Почему же это должно меня огорчать, примо Рико? Я чертовски рад и горд, что у меня такой кузен, – я ведь стольким тебе обязан.

– Когда ты только прибыл сюда, – признался Чавес, – мы с Еленой были поражены сходством между тобой и Рико.

– А я что-то не заметил этого сходства. Впрочем, Рори как-то говорила, что мы с Рико похожи, но я подумал, что она имеет в виду другие наши качества. Знаешь, примо, – с улыбкой обратился Гарт к новообретенному кузену, – Рори заявила, что ты, на ее взгляд, очень даже привлекателен. Только ты меня не выдавай, не говори, что я тебе это сказал. А вообще мне лестно, что между нами имеется фамильное сходство.

Елена с любовью смотрела на сына, и в ее глазах отражалась гордость за него.

– Да, он очень похож на своего отца, – произнесла она. – Генри был красивым мужчиной… высоким, сильным. Рико родился через полгода после его смерти.

– А вы, тетя Елена, довольно хорошо говорите по-английски.

– Верно, Гарт, это твой дядя меня обучил, а мы с братом научили Рико, потому что я хотела, чтобы он тоже знал родной язык отца… И чтобы Генри всегда оставался частью нашей жизни.

– Ну и ну… – протянул Гарт. – Для меня это поразительное открытие. Отец Чавес, но почему вы сразу мне ничего не сказали?

– Тогда я еще не знал толком, что ты за человек. К тому же было не известно, отпустит ли тебя гора Дьявола.

– Если бы не Рико, то ни один из нас не смог бы оттуда вернуться.

– Мой племянник хорошо знает эту гору, поэтому я и послал его присматривать за вами.

Именно теперь Гарту стало понятно кое-что из случившегося на горе – то, чему до сих пор он не находил объяснения.

– Рико, так это ты выстрелил в тот самый первый раз? Тогда на Пэдди и Рори напали бандиты, и один из них едва не продырявил мне голову…

– Да, кузен, я.

– И именно ты был в ту ночь у лагеря О’Трейди, а также у реки с форелью, когда…

Гарт вдруг осекся.

– Кузен, могу поклясться на Священном Писании, что всякий раз, когда ситуация требовала приватности, я непременно отворачивался.

– О Боже! Если Рори узнает, ей будет нелегко смотреть тебе в глаза.

– Я думаю, подробности нашего разговора не выйдут за пределы этой комнаты, если только ты сам ей не расскажешь.

Гарт улыбнулся:

– Ладно, пойду обрадую братьев. Кстати, ты и им приходишься кузеном.

– А вдруг это обстоятельство не придется им по душе?

– С чего ты взял?

– Вы все-таки англосаксы, а я…

– Рико, скажи мне одну вещь: ты, случайно, не воевал на стороне северян?

– Нет.

– Ну вот и отлично! А то есть опасение, что в семействе Фрейзеров северян станет больше, чем конфедератов.

После того как Гарт и Рико ушли, Елена, в глазах которой блестели слезы радости, улыбнулась брату.

– Эль ее ун буэн омбрэ. – произнесла она.

Отец Чавес согласно кивнул и погладил ее по плечу. – Си, эрмана… Гарт Фрейзер – хороший человек.

Когда Гарт и Рико вошли в комнату, Клэй, Коулт и Пэдди увлеченно резались в карты.

Припомнив недавние слова Рори, Гарт придал лицу соответствующее выражение и произнес:

– Господа, в миссии не подобает играть в азартные игры. Эта территория принадлежит Богу.

– Именно поэтому мы и не играем на деньги, – добродушно отозвался Клэй, затем с досадой кинул карты на стол и встал. – Что-то мне сегодня не везет, или, возможно, кое-кто безбожно передергивает.

– Ну вот и место освободилось! – воскликнул Коулт, подгребая к себе кучку бобов. – Джентльмены, не желаете вступить в игру? Вы уж извините братца Клэя – я никогда не встречал таких неудачников, как эти два парня. Их счастье, что мы играем не на деньги, иначе сейчас я бы уже был владельцем винокурни, а дружище Пэдди – нищим.

– Он точно передергивает, – проворчал Клэй. – Вот только непонятно как.

– Скажи лучше, что просто не умеешь играть, – возразил Коулт.

– Довольно, отложите-ка карты в сторону, – распорядился Гарт. – Я хочу сообщить вам нечто важное.

Пэдди поднялся со стула.

– А я так пойду на боковую. И будьте добры не шуметь, позвольте старику как следует выспаться.

– Ну что такого важного ты хотел нам сказать? – поинтересовался Клэй, когда Пэдди вышел. – Надеюсь, ты не собираешься произносить торжественную речь и изливаться в благодарностях за то, что мы спасли твою задницу?

– Вовсе нет. К тому же вы в некотором роде просто возместили долги за все те случаи, когда я спасал ваши задницы, Сейчас я хочу сообщить о прибавлении в нашем семействе. Джентльмены, позвольте представить вам нашего кузена Энрико Фрейзера, сына Генри и Елены Фрейзер.

– Что такое? – изумился Клэй.

– Незадолго до своей смерти дядя Генри женился на Елене Чавес…

Осознав услышанное, Клэй и Коулт приблизились к Рико и принялись жать ему руку и хлопать по спине.

– Это ж надо! – восклицал Клэй. – Не могу поверить!

– Ну ничего себе! – вторил ему Коулт. – Сразу и невестка, и двоюродный брат! Когда мы вернемся, Кэсси меня засмеет – ведь я ей жаловался, что род Фрейзеров хиреет. Добро пожаловать в наше семейство, Рико! Ну, теперь мы развернемся так, что другим останется только завидовать!

– Кстати, у нас появилась еще и тетушка, – весело заметил Гарт.

– Точно! – спохватился Клэй. – Коулт, пойдем-ка и ее расцелуем. – Оба брата устремились к выходу, а Гарт и Рико, посмотрев друг на друга, улыбнулись.

– Ну что я тебе говорил? – довольно произнес Гарт, и они вместе отправились вслед за братьями.

Когда дверь снова распахнулась, Бенито быстро отпрянул назад из тени, наблюдая, как Гарт и Рико, выйдя во двор, направляются вслед за двумя гринго, появившимися первыми.

Немного выждав и убедившись, что все четверо задержались у священника, Бенито снова двинулся к цели.

Добравшись до задней двери дома, он осторожно открыл ее и вошел на кухню. Из помещения, расположенного напротив, понизу пробивалась полоска тусклого света: должно быть, именно здесь и находилась нужная ему девушка.

Сжав рукоятку ножа, Бенито шагнул вперед, но тут с улицы донеслись приближающиеся шаги, и он поспешил спрятаться в стоявшем поблизости шкафу. Вскоре на кухню вошла экономка, и сквозь щель между створками Бенито видел, как она зажигает лампу, он недовольно поморщился: что ж, теперь придется убить и ее.

Женщина направилась к шкафу, и он приготовился нанести удар, но тут в кухню с радостными криками ворвались двое гринго и принялись обнимать женщин. Затем один из них подхватил ее на руки и унес в соседнюю комнату.

Теперь уже Бенито окончательно приуныл: о том, чтобы совершить возмездие прямо сейчас, нечего было и думать. В комнате зажегся свет, оттуда слышались голоса, а вскоре к находившимся там людям присоединились и главный гринго вместе с Рико.

Бенито мысленно выругался – не везет, так не везет! Но ничего, ночь только начинается, и у него еще будет возможность осуществить задуманное.

Выбравшись из шкафа, он бесшумно выскользнул на улицу и снова укрылся в сумраке.

В эту ночь, когда его голова была полна мыслей о предстоящем венчании, а также о том, что выяснилось относительно их дяди, Гарт просто не мог уснуть. В конце концов, он встал с кровати, натянул сапоги и вышел во двор.

Было уже за полночь; за исключением фонаря нал воротами и лампы внутри церкви, свет нигде не горел. Гарт вдохнул полной грудью прохладный ночной воздух и, присев на ступеньки, взглянул на усыпанное звездами небо. Как странно, здесь, в горной местности эти маленькие огоньки были будто бы ближе и светили настолько ярко, что, казалось, до них можно было запросто дотянуться рукой.

Лежавший неподалеку Сэдл поднялся и, подойдя к крыльцу, устроился у самых ног Гарта, а он погладил пса по голове и проговорил:

– Ну что, приятель, тоже не спится? – Тут же, кое-что припомнив, он убрал руку. – Совсем забыл: я ведь сердит на тебя. Даже не думал, что ты умеешь лаять, тем более что ты выбрал для этого не очень-то подходящее время. Впрочем, прав, наверное, ты, а не я. Любое время и любое место годится практически для всего, и спасибо, что ты напомнил мне об этом. – Гарт улыбнулся и снова погладил собаку. – А ты в следующий раз думай о том, чтобы не переполошить понапрасну окружающих. – Чуть помолчав, он продолжил: – Знаешь, Сэдл, я уже соскучился по Рори. Ты, наверное, тоже? Мы ведь с тобой уже привыкли, чтобы она спала рядом.

Поднявшись, Гарт не спеша направился к церкви, где все еще горел свет. Дверь была открыта, и он прошел внутрь.

У алтаря на коленях стоял отец Чавес со склоненной головой и шептал молитву.

Не желая ему мешать, Гарт тихо уселся на скамью и стал оглядываться. Древние скамейки, стоявшие здесь, вероятно, уже лет двести, были иссечены временем и покрыты трещинами, пол в месте центрального прохода истерт тысячами ступавших по нему ног. Здесь не наблюдалось дорогостоящих статуй, стены не украшали изысканные росписи и гобелены, и даже на алтаре, покрытом белой скатертью с золотистой бахромой по краям, не стояли изображения святых. Одно лишь большое деревянное распятие нависало над пюпитром, на котором лежала массивная Библия. Зато в этой скромной церквушке чувствовался дух святости, отсутствовавший во многих роскошных соборах, которые Гарт успел повидать в крупных городах Англии, Франции и Америки.

Закончив молитву, Чавес поднялся и направился к выходу, но, заметив Гарта, удивленно остановился.

– Что случилось, сын мой? – спросил он. – Какие-то трудности?

– Да нет, ничего серьезного. Просто я увидел, что дверь открыта, и решил зайти. Моя голова переполнена столькими мыслями, что я не в силах заснуть: наверное, подобное волнение охватывает каждого жениха накануне бракосочетания.

Отец Чавес присел рядом с Гартом.

– В этом нет ничего необычного: многие мужчины испытывают сомнения по поводу предстоящей женитьбы.

– Да нет, по поводу женитьбы у меня нет ни малейших сомнений. Я даже не представляю свою дальнейшую жизнь без Рори.

– Так что же тебя беспокоит?

– Если бы я знал… Но вы не обращайте на меня внимания, святой отец: я уверен, как только мы поженимся, мое волнение сразу пройдет.

Священник тяжело вздохнул:

– А вот у меня возникли трудности, которые я даже не знаю, как преодолеть.

– Трудности? У вас? – удивился Гарт. – Ну да, конечно… К вам столько людей обращается за советом, и никому не приходит в голову, что пастору порой самому требуется чей-то совет.

Чавес улыбнулся, черты его лица смягчились.

– За советoм я всегда обращаюсь к Всевышнему. Именно этим я сейчас и занимался. – Священник обвел взглядом помещение церкви. – Это миссия Святой Надежды. Как гласит история, два века назад нескольких испанских миссионеров преследовала несметная орда индейцев и почти настигала их. Положение казалось безнадежным, как вдруг появилась юная индианка, которая вывела миссионеров к тому месту, где находился отряд конкистадоров. В завязавшейся битве испанцы одержали верх, а миссионеры в память о спасшей их девушке построили здесь эту миссию.

– И как давно вы ее возглавляете? – поинтересовался Гарт.

– Почти шестьдесят лет: я был еще совсем молодым человеком, только что окончившим семинарию в Мадриде, когда приехал сюда, чтобы помогать отцу Говарду. Жизнь в Тьерра-де-Эсперанса била тогда ключом, город процветал; теперь же он умирает, и прихожан с каждым годом становится все меньше и меньше. Многие давно уехали, а те, кто остался, – всего лишь бедные крестьяне. Они дают то, что могут, но их пожертвования невелики, и мы в значительной степени зависим от поддержки епархии. И вот сегодня я получил тревожное письмо, побудившее меня в столь поздний час обратиться за советом к Господу… Архиепископ считает, что содержание миссии обходится слишком дорого, и потому он намерен ее закрыть.

– И что же будет с вами?

– Думаю, мне дадут отставку и отправят доживать свой век в один из приходов – либо в Стоктон, либо в Сакраменто.

– А тетя Елена? Насколько я понимаю, миссия сталa ее домом еще в детстве. Что теперь будет с ней?

– Именно это и тяготит мое сердце, а еще мысли о том, что станется с моей осиротевшей паствой. Кто будет читать им проповеди и возносить вместе с ними молитвы Господу? Кто выслушает их исповеди и совершит обряд первого причастия? Больше некому будет венчать возлюбленных, крестить детей, хоронить умерших. – Священник печально покачал головой и повторил: – Боже, что с ними со всеми будет?

Чуть помолчав, отец Чавес вздохнул и поднялся со скамьи.

– Возможно, утром, после того как мы проснемся, наши мысли станут яснее, а пока – спокойной ночи, сын мой.