Даже пьяницы и игроки в карты подтянулись к старту, чтобы посмотреть на небывалое событие. Вдоль извилистого двухмильного маршрута выстроились помощники судей, следящие за тем, чтобы во время скачек никто не мог случайно забрести на трассу.

Эви заняла свое место среди десяти наездников, участвующих в соревновании. Она была одета по-мужски, и волосы ее были спрятаны под сомбреро, позаимствованное у Сэма. Разумеется, многие обратили внимание на миниатюрного всадника, но никто не догадывался, что это женщина.

Эви беспокойно поглядывала на наездника слева, держащего поводья черного мерина. Мужчина был тяжелее ее по крайней мере фунтов на сто, к тому же, как она и предполагала, его опоясывал тяжелый ремень. Она взглянула на его лошадь, с которой ее чалая должна соревноваться. При виде великолепного животного первоначальный апломб Эви несколько подвял. Адам говорил ей однажды, что мерин — очень сильная лошадь, способная нести тяжелый груз на длинной дистанции. Вес наездника для нее не проблема.

«И надо было мне открывать рот по поводу Пегаса? — подумала она, упрекая себя. — Неудивительно, если у этого мерина вырастут крылья, когда мы начнем гонку».

Эви понимала, что ей необходимо с самого начала вырваться вперед, иначе она проиграет скачки. Если мерин захватит лидерство, его будет трудно обогнать на узкой трассе.

— По коням, — скомандовал судья на старте. В то время как все остальные соперники занесли ногу над седлом, Эви задержалась, чтобы похлопать свою чалую по шее.

— Я знаю, мы сможем сделать это, — прошептала она, стараясь подбодрить не только лошадь, но и себя. Эви вскочила в седло и помахала рукой Сэму и Симоне, стоящим среди зрителей.

Толпа притихла, когда судья на старте поднял пистолет. При звуке выстрела зрители взревели, и лошади рванулись вперед, в то время как за ними, поднимая пыль, с лаем бросились в погоню бродячие собаки.

Первый участок трассы был прямым, и на нем можно было развить максимальную скорость. Затем наездники должны были преодолеть ручей, подняться по крутому склону холма, проследовать по трассе вокруг города, а потом еще раз повторить тот же маршрут.

Эви легко удалось захватить лидерство, но за ней по пятам мчался мерин. К тому времени, когда она пересекала ручей, разрыв между ними стал совсем небольшим. Она отпустила поводья, когда чалая взбиралась на холм. Трасса была очень узкой, и Эви слышала за спиной дыхание мерина. Когда они начали спускаться, она натянула поводья, сдерживая лошадь, чтобы та не споткнулась. Теперь борьба шла только между двумя лошадьми. Они быстро приближались к поваленному дереву, которое специально притащили на трассу в качестве препятствия. Эви не стала замедлять бег лошади, подгоняя ее легким нажатием коленей. Чалая, как на крыльях, перемахнула через дерево.

Но и мерин последовал ее примеру. Ближе к городу трасса расширялась, и наездники скакали по ней среди аплодисментов и криков возбужденной толпы. На вторую половину дистанции лошади шли голова к голове. Когда они снова пересекали ручей, поднялся фонтан брызг. Чтобы победить, Эви должна была достичь вершины холма раньше мерина и захватить лидерство перед прыжком через дерево.

Мощным рывком черный мерин первым достиг вершины холма. Теперь Эви была заблокирована, и у нее оставалось мало надежды, если только мерин не споткнется. На такой скорости неизбежно падение и наездника, и лошади.

При спуске с холма Эви предприняла отчаянную попытку. Она свернула чалую с протоптанной дорожки и начала спускаться по более крутому коварному склону. Толпа увидела этот смелый маневр и затаила дыхание.

— Эта глупая девчонка хочет сломать себе шею, — проворчал Сэм Симоне, которая испуганно ухватилась за его руку.

Вниз сыпались камни, и поднималась пыль, когда Эви спускалась по крутому склону так, что чалая фактически часть пути съезжала вниз на задних ногах. Ноги Эви крепко сжимали бока животного. Она туго натянула поводья, не давая лошади опускать голову. Все уроки Адама пошли в дело — Эви должна была не дать чалой упасть и сама удержаться в седле.

Чалая достигла подножия холма чуть впереди мерина, и они устремились к финишу. Смелый маневр Эви вызвал одобрение толпы. Люди кричали, поддерживая ее, когда разгоряченная лошадь сделала последний рывок. Эви пригнулась к ее шее, и чалая первой пересекла финишную черту под аплодисменты зрителей.

Не успела она спешиться, как рядом оказался Сэм.

— Подобный трюк — один из самых безрассудных, что мне приходилось видеть, — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Ты могла сломать себе шею.

Эви тяжело дышала и была слишком взволнована, чтобы отвечать. Она только улыбалась. Симона, вся в слезах, обняла ее. Мужчина, скакавший на мерине, с восторгом пожал ей руку. Когда она сняла свою шляпу, он с изумлением увидел, что был побежден женщиной.

— Должен сказать вам, леди, что это были лучшие скачки, в которых мне приходилось участвовать. Рад пожать вашу руку.

Эви вся сияла от гордости во время награждения ее призом в тысячу долларов. Однако Сэм все еще продолжал хмуриться, когда она вручила ему деньги.

Скачки явились лишь коротким утренним развлечением, но основное представление конца недели было запланировано на вторую половину дня. Уже несколько недель по всем близлежащим городам были расклеены афиши, сообщающие об этом событии.

На дне отвесного каньона в предместье города была сооружена арена, окруженная оградой. К стенам каньона были прикреплены ряды сиденьев для зрителей, которые платили по пять долларов за входной билет. Вновь прибывшие старатели, желающие промотать добытое золото, предлагали по две унции ценного металла, чтобы приобрести места в первых рядах. Эви, завоевавшей на скачках сердца жителей города, было предоставлено почетное место.

На арену собирались выпустить боевого быка и медведя гризли. Коррида по-мексикански.

— Тебе вряд ли понравится это, — предупредил ее Сэм.

Все еще упоенная победой, Эви не обратила внимания на его предупреждение.

— Как я могу отказать им, Сэм? Они желают мне добра.

Пришлось Сэму и Симоне присоединиться к ней.

Наиболее предприимчивые горожане передвинули поближе к каньону свои разноцветные парусиновые тенты и палатки, чтобы торговать вразнос толченой кукурузой с мясом и красным перцем, маисовыми лепешками и различными мексиканскими сладостями.

Виски, что продавалось по доллару за порцию, потреблялось в основном наиболее шумными зрителями. Оркестр своей музыкой создавал карнавальную атмосферу.

Огромный медведь, весивший по меньшей мере около четырнадцати сотен фунтов, был привязан к двадцатифутовой цепи в центре арены. Привели и быка, выглядевшего очень свирепо. Животное стояло, глядя на противника, как боксер на ринге. Бык бил копытом, поднимая облако пыли, пригнув к земле свою голову и приготовившись к атаке.

Увидев быка, медведь сел на задние лапы и перед битвой прокарябал лапой землю на глубину в несколько дюймов. У медведя был излюбленный маневр: он подпускал противника поближе, где уже мог достать его своими смертоносными челюстями и сокрушающими лапами.

Бык бросился в атаку, пытаясь всадить свои рога в медведя. Он был способен подбросить гризли в воздух. Медведь увернулся от удара и, ворча, покинул свое место. Затем снова вернулся на прежнюю позицию, чтобы встретить следующую атаку.

Эви, увидев начало сражения, пожалела, что не послушалась предупреждения Сэма. Со дна каньона поднимался горячий воздух, окутывая ее жаром и пылью сражения. Она почувствовала слабость.

Готовясь ко второму нападению, бык опять опустил голову, затем, фыркая и поднимая пыль, снова бросился в атаку. Челюсти гризли сомкнулись на голове быка, а передними лапами он обхватил его тело. В течение нескольких секунд звери топтались в смертельной схватке. Когда они разошлись, половина головы быка была изранена, один глаз выбит.

Эви с отвращением отвернулась. Она приложила руку ко рту, сдерживая желчь, подступившую к горлу. Симона прижалась головой к груди Сэма.

Зрители вокруг них вскочили на ноги, крича и хлопая в ладоши. Казалось, никто не испытывал отвращения к этому зрелищу, и Эви не могла поверить, что та же самая толпа, которая недавно аплодировала ее победе в скачках, теперь визжала, наслаждаясь видом крови.

Ослепленный бык споткнулся и упал. Сражение было закончено. Медведь тотчас навалился на животное под одобрительные крики толпы.

Его быстро посадили в клетку, и Эви решила, что это конец ужасного представления. Но она ошиблась. Теперь Эви стала центром всеобщего внимания. Импресарио приблизился к ней с торжественным видом матадора.

Он вычурно поклонился и протянул ей что-то серое и в крови. Эви с ужасом увидела в его руке болтающийся хвост быка — почетную награду. Небо и земля завертелись перед ее глазами, она беспомощно привалилась к Сэму и потеряла сознание.

Открыв глаза, Эви увидела, что лежит в тени под высокой сосной. Симона стояла на коленях рядом с ней и обмахивала ее соломенным веером, который дала одна из мексиканских женщин. Сэма нигде не было видно.

— Неужели я потеряла сознание? — спросила Эви слабым голосом.

Симона ласково улыбнулась ей:

— Да, дорогая, и ужасно напугала нас.

Эви села с застенчивой улыбкой.

— Мне следовало послушаться Сэма. Наверное, на меня повлияли жаркое солнце и ужасный вид этого окровавленного хвоста, висящего перед моим лицом. — Она вздрогнула от отвращения.

— Мне кажется, есть кое-что еще, дорогая, — добавила Симона с понимающей улыбкой и села рядом с Эви.

Эви виновато улыбнулась:

— Разве я могу обманывать тебя? Я хотела рассказать тебе, Симона, но так, чтобы об этом не узнал Сэм. Если бы он узнал, что я беременна, то никогда не согласился бы взять меня с собой.

— Это точно, — проворчала Симона. Затем мягко добавила: — Дорогая, ты принадлежишь своему мужу. И теперь особенно.

Эви увидела приближающегося Сэма со стаканом в руке. Она отчаянно сжала руку подруги.

— Пожалуйста, Симона, прошу, ничего не говори Сэму. Он немедленно отправит меня назад в Сан-Франциско, а я должна кое-что сделать до этого.

Ничего не зная о тайне Эви, о ее желании побыть немного с отцом и братом, Симона решила, что подруга все еще одержима идеей быть независимой от Адама. Она неодобрительно покачала головой:

— В твоем положении тебе следует быть с Адамом. Видя, что ее план рушится, Эви не смогла скрыть своего волнения. Ее глаза наполнились слезами. Сердце Симоны было слишком мягким, чтобы выдержать это. Она нежно поцеловала руку подруги.

— Хорошо, дорогая, обещаю молчать.

Эви быстро вытерла слезы, прежде чем Сэм успел подойти к ним. Он протянул ей стакан фруктового сока. Прохладная жидкость освежила ее, и вскоре Эви почувствовала себя гораздо лучше.

— В будущем, Сэм Монтгомери, обещаю во всем слушаться тебя. Я искренне сожалею, что причинила тебе беспокойство.

Сэм застенчиво улыбнулся:

— Рад, что все обошлось. Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы вернуться в отель?

— Конечно. Теперь все в порядке.

В доказательство Эви быстро поднялась на ноги. Симона взяла ее под руки.

— Все-таки, дорогая, я думаю, нам следует пойти вместе.

Укрывшись за деревьями, на вершине холма стоял человек, наблюдая за всеми тремя. Благодаря широкому сомбреро голова мужчины казалась слишком большой по сравнению с коротким полным телом. На смуглом лице, обезображенном оспинами, блестели темные пронзительные злобные глаза. Густые усы свисали по краям рта, который больше привык насмехаться, чем просто улыбаться. Тонкие губы скривились в зловещем рычании:

— Итак, мы снова встретились, амиго. Он медленно спустился с холма.

Как только Сэм благополучно доставил женщин в их комнату, он пошел проверить лошадей и мулов. Выйдя из конюшни, Сэм резко остановился, увидев фигуру человека, прислонившегося спиной к стене.

— Привет, амиго.

— Моралес. — Сэм, казалось, не проявил ни малейшего удивления при виде человека из своего прошлого и дерзко сказал: — А ты еще живой! Странно. Я думал, что тебя уже кто-нибудь пристрелил.

Мужчина усмехнулся, обнажив ряд превосходно сохранившихся зубов:

— То же самое я думал про тебя, амиго.

Сэм внимательно посмотрел вокруг. Он знал, что Моралес никогда не отходил далеко от своей шайки головорезов. Угадав мысли Сэма, мексиканский главарь громко рассмеялся:

— Мои люди в горах, амиго. Я не хочу привлекать внимание. Нас уже несколько недель преследуют солдаты.

— Тогда, я полагаю, тебе следует вернуться к своим людям, Моралес, пока ты еще способен ходить.

При этой угрозе главарь бандитов медленно выпрямился и небрежно подошел к своей лошади.

— Я вижу, ты путешествуешь с двумя гринго, амиго.

Сэм надеялся, что Моралес думает, будто бы он путешествует один. Хорошо зная бандита, Сэм не сомневался, что он, не колеблясь, может захватить женщин.

— Они наняли меня, чтобы я проводил их к отцу. — Сэм небрежно пожал плечами. — Это моя работа.

Моралес сел на свою лошадь.

— Это может оказаться очень опасным делом, особенно для тебя, амиго. — Он приблизил лошадь к Сэму и посмотрел на него сверху вниз. — До встречи, амиго. — Обещание снова встретиться скорее было похоже на угрозу, чем на обычное прощание.

Сэм следил за удаляющимся бандитом и чувствовал, что не способен стрелять человеку в спину, как это делал Моралес. Сэм поспешил назад в отель. Он хотел поскорее увести Эви и Симону из города, до того как Моралес присоединится к своей банде.

Войдя в комнату, он сразу спросил:

— Эви, достаточно ли хорошо ты чувствуешь себя, чтобы отправиться в путь?

— Конечно, Сэм.

— Тогда мы уедем, как только стемнеет.

По его поведению женщины почувствовали, что случилось нечто очень серьезное, а его скрытность означала, что он не намерен ничего объяснять. Поэтому они не стали спрашивать о причинах столь поспешного отъезда, а просто принялись молча упаковывать седельные сумки, в то время как Сэм достал карту Бэйли и внимательно изучал ее. Путешествовать ночью в горах было почти невозможно. Однако он надеялся, что они смогут в темноте незаметно покинуть город. Если Моралес намерен преследовать их, ему будет трудно определить маршрут.

На улицах Соноры еще горели свечи, когда три фигуры крадучись вышли через заднюю дверь отеля. Укрываясь в тени, они направились к конюшне, где их уже ждали оседланные лошади. Путешественники двинулись пешком, ведя своих лошадей по узкой дорожке, пока не достигли ручья, затем сменили направление на восток и начали подниматься в горы.

В темноте дорога была очень коварной. Часто то одна, то другая лошадь падала или скользила. Наконец, ради безопасности путников и животных, Сэм дал команду остановиться. Опасаясь, что огонь может привлечь чье-то внимание, он не стал раскладывать костер, поэтому пришлось ложиться на холодную землю.

Усталые, дрожащие, измученные женщины сразу уснули. Они боялись неизвестности, но полностью доверяли Сэму. Он не ложился спать, бдительно прислушиваясь к каждому звуку в ночи.

На заре Сэм крадучись забрался повыше, чтобы изучить местность. Он заметил клубы дыма, поднимающиеся в нескольких местах, однако невозможно было определить, были это лагеря старателей или бандитов Моралеса.

Чтобы не рисковать; они опять не стали разжигать костер и поели сушеную говядину, запив холодной водой.

— Я хочу, девочки, чтобы вы внимательно изучили эту карту, — сказал Сэм, раскрыв ее перед ними. — Это Сонора, а мы сейчас где-то здесь. — Он провел пальцем по маршруту. — Хижина Бэйли находится вот тут. — Сэм указал ее местоположение и сделал паузу, давая женщинам возможность усвоить сказанное. — Нам надо добраться до нее до наступления ночи. Оттуда до рудника Бэйли еще пара дней пути.

— От кого мы скрываемся, Сэм? — спросила Эви, не в силах больше сдерживать свое любопытство.

Сэм вздохнул и сел.

— Хорошо, я расскажу. Вчера в Соноре я встретил человека по имени Хуан Моралес. Он главарь банды, которая находится где-то поблизости.

— Но что им нужно от нас, ведь вокруг столько старателей с золотом?

Сэм не хотел пугать своих спутниц ужасной правдой: Моралес был хладнокровным убийцей. И насильником. Немало белых женщин стали его жертвами.

— Он имеет зуб против меня.

— Почему? — допытывалась Эви, взволнованно взглянув на Симону.

— Когда-то мы были вместе в отряде Мурьеты.

— Хоакина Мурьеты! — воскликнула потрясенная Эви. Она тут же вспомнила предупреждения старателей.

Увидев, что Симона удивленно раскрыла рот, Сэм сказал:

— Не верьте тому, что вы слышали о Мурьете. Половина бандитов Калифорнии, мексиканцы и американцы, орудуют от его имени. — Для убедительности своих слов Сэм добавил: — Мурьета выгнал Моралеса из своего отряда, когда узнал про него кое-что.

— Что именно он узнал, Сэм?

— Я застрелил брата Моралеса, когда увидел, что они вдвоем насилуют женщину. Я убил бы и этого ублюдка, но он был безоружен. — Лицо Сэма приняло мрачное выражение при воспоминании об этом случае. — Когда Мурьета услышал об этом, он предупредил Моралеса, что повесит его, если их дороги снова пересекутся.

Теперь Эви поняла, почему Сэм заставлял их передвигаться так скрытно.

— Ты думаешь, Моралес последует за тобой, чтобы отомстить?

— Знаю это, — уверенно сказал Сэм. — Он любит наблюдать, как беспомощно корчится его жертва. Этот ублюдок появился в Соноре, зная, что я трону его, так как должен заботиться о вас.

— Почему ты не отдал его под арест в Соноре? — спросила Симона.

— Если бы я попытался сделать это, Моралес мог заявить, что я был в отряде Мурьеты. Ты сама видела, как люди реагируют на это имя. Одни думают, что он Бог, другие считают его самим дьяволом.

Сэм поднялся на ноги.

— Пора двигаться. Думаю, нам удалось ускользнуть от Моралеса. Он не знает нашего маршрута.

Они ехали верхом все утро, время от времени беспокойно оглядываясь назад. К середине дня, убедившись, что их никто не преследует, все трое немного ослабили свою бдительность.