Через несколько минут они свернули с большака, и Коулт сразу понял, куда они направляются. Однако он продолжал следовать ее указаниям.

– Куда мы едем? – спросил он притворно невинным голосом.

– На ранчо Лейзи-Би. Разумеется, возвращаться в город мы не станем, чтобы избежать докучливых расспросов. Нам сюда. Никто не догадается, что ты оставался здесь вплоть до очередного приезда Гаса на следующей неделе.

– И каковы твои намерения, Кэсси?

– Обо всем узнаешь, когда приедем на место. Скоро они уже добрались до ранчо. Въехав прямиком на конюшню и спрыгнув с Полуночника, Кэсси наставила револьвер на Коулта и отвела его лошадь в дальний угол.

– Слезай здесь и не вздумай глупить.

– У меня и в мыслях не было ничего подобного, мисс Брейден.

Удивленный Коулт подождал, пока она расседлала лошадей, завела их в стойла, бросила им сена и налила воды.

– Вы надолго намерены здесь остаться, мисс Брейден?

– Шагай давай! – Она угрожающе подняла револьвер. Войдя в дом, она велела ему идти в спальню. Там она прижала дуло револьвера к его животу:

– Не шевелись, Коулт. Мне совсем не хочется, чтобы этот револьвер выстрелил.

Коулт нахмурился:

– Шутка перестает быть забавной, Кэсси. До этой минуты я выполнял твои указания, но совать револьвер в живот – это уж слишком.

– Значит, ты не выкинешь никакой глупости, понимая, чем это тебе грозит. – Она открыла правый наручник. – Снимай рубашку с правой руки.

Как только он это сделал, она пристегнула правый наручник к железной спинке кровати. Затем она открыла левый наручник, быстро сняла рубашку с его левой руки, а потом снова защелкнула на ней наручник. Коулт оказался прикован к кровати.

– Хорошо. Теперь ты можешь присесть. Тебе удобно? Коулт сел и уставился на нее. Как бы сильно он ни любил ее, но все же выходку с револьвером, направленным в живот, он находил весьма неуместной. По своему обыкновению, она вела себя крайне безрассудно.

Кэсси присела на край постели и стала снимать сапоги и чулки.

– С твоей стороны было очень любезно, моя любовь, что ты не суетился и не дергался понапрасну, как-никак тебе в живот упирался револьвер, хотя он не был заряжен. – Она подняла револьвер кверху и нажала на курок. Шесть раз, и шесть раз глухо стукнул боек, – пусто. – Неужели ты действительно подумал, что я упрусь тебе в живот заряженным револьвером?

– Ты же стреляла, когда останавливала дилижанс.

– Всего один выстрел. Я оставила в барабане всего лишь один патрон. А теперь в моем распоряжении целая неделя, чтобы убедить тебя жениться на мне и взять с собой в Калифорнию.

– Неужели ты намерена держать меня прикованным к кровати всю неделю?

– Тебе не нравится такая идея? – спросила она и прочитала стихи:

В глуши жила фея, наивна и скромна,

И влюбилась она в слугу закона, хотя была обручена.

Но отверг он ее.

До глубины души возмущена,

Она выпивает до дна чашу унижения,

Решив прибегнуть к обольщению.

Коулт так и покатился со смеху. Господи! Разве она не понимала, что она соблазняла его всякий раз, когда он смотрел на нее? Даже в этот момент ему больше всего хотелось схватить ее, сжать в объятиях и заняться с ней любовью до изнеможения.

– Итак, ты попытаешься соблазнить меня?

– Не попытаюсь, моя любовь, а уже соблазняю.

Она, расставив ноги, обхватила ими его бедра, обвила руками его шею и поцеловала. Затем она чуть отстранилась с шаловливой улыбкой.

– Ну, как тебе моя идея?

Ему было все равно. Он не мог думать о ней без волнения; ощутив тепло ее раздвинутых ног, он так возбудился – еще немного, и, наверное, не выдержал бы. Поскольку он был намного искушеннее в любовных забавах, то рассчитывал легко переиграть ее. Но он уже сомневался в том, что устоит дольше, чем она. Каждый раз, когда он дотрагивался до нее, Кэсси напоминала ему бьющий из-под земли ключ, готовый забить еще сильнее.

Он ненадолго задумался перед тем, как ответить:

– Если таково твое намерение, Кэсси, то позволь мне сказать:

И тогда, мисс фея-невинность, Впереди у нас ночь и близость. Но тут встает вопрос: кто победит? Ведь правила игры в любовь не отменить.

– Ну что ж, начнем. – Она легко провела кончиками пальцев по его плечам. – Мне так нравятся твои плечи, Коулт. Они прекрасны, – теперь она касалась его плеч уже не пальцами, а языком, – они такие широкие, такие мускулистые.

– Мне приятно, что они нравятся тебе.

На лбу у Коулта выступили бисеринки пота.

– Мне нравится трогать твое тело, Коулт, – глаза у нее весело заблестели, а бровь лукаво изогнулась, – тут есть что потрогать.

– Пожалуй, да. И ты думаешь, что тебе хватит недели, чтобы успеть до всего дотронуться?

– Причем много-много раз.

Она нагнулась и коснулась языком одного из его сосков. Он вздрогнул, а она удивленно посмотрела на него:

– О, тебе приятно.

Она снова склонилась и снова лизнула языком сосок, затем нежно зажала его между зубами. Вздох вылетел между губ Коулта.

– Я думаю, что нашла твою ахиллесову пяту, крутой парень.

– Тут ты ошиблась, радость моя, – схитрил он. – Моя ахиллесова пята находится у меня между ног. Она ждет своего часа, чтобы получить наслаждение от встречи с тобой.

Кэсси скинула рубашку и сорочку. Две ее остроконечные груди очутились прямо перед его взором, причем так близко, что у него от волнения пересохло во рту.

С соблазнительной улыбкой, с которой, наверное, Клеопатра смотрела на Марка Антония, чтобы тот сбросил свои доспехи, она прошептала:

– Тебе нравятся мои груди, Коулт?

– О да, очень нравятся.

Она поднесла его руку к одной из своих грудей, чему он, разумеется, ничуть не противился. Он обхватил рукой эту восхитительную округлость и принялся ифать большим пальцем с ее соском.

– Тебе это доставляет удовольствие?

– Еще какое! – ответил он.

– Мне тоже приятно. Не хочешь ли ты попробовать, их на вкус?

Не успела она закончить предложение, как он жадно припал ртом к ее груди. Прерывисто дыша и вздыхая, она отклонила назад голову и закрыла глаза.

Потом со сдавленным стоном она прильнула к нему, ее упругие округлости опалили ему грудь. Кэсси обхватила его лицо руками и припала к его губам жадно, глубоко, горячо; каждая жилка его тела затрепетала от наслаждения.

– Кто научил тебя этому? – спросил ее Коулт, когда она оторвалась от его губ.

Его голос был хриплым от желания.

– Ты научил, – вымолвила она, снова припадая к его рту.

На этот раз их языки соприкоснулись. Он обхватил свободной рукой ее за шею и прижал ее плотнее к себе. Вскоре у него внутри все запылало. Он выдержал еще секунд десять, затем расчетливо прервал поцелуй.

– Я люблю тебя, Коулт, – прошептала она.

– У меня нет слов, чтобы выразить, как я люблю тебя.

– Судят не по словам, а по делам, – ответил он.

Он схватил Кэсси за руку и накрыл ее рукой холм у себя между ног, что вызвало у нее почти невыносимое по своему сладострастию чувство. Он принялся неловко теребить ширинку у своих брюк. Кэсси, выпрямившись, помогла ему расстегнуть ее до конца, а затем стащила с него брюки. Едва только она собралась отбросить брюки в сторону, как Коулт остановил ее:

– Погоди. Мне надо кое-что достать из кармана.

Она подала ему брюки, и он быстро вынул какой-то мелкий предмет.

– Что это такое?

– Ключ от наручников. – С этими словами он открыл замок и освободил свою руку.

Она замерла, пораженная.

– Значит, ты мог открыть наручники все это время.

– Что верно, то верно. Я оставил ключ у себя на память о тебе, когда мы расстались.

– И все это время ты водил меня за нос.

– Я был твоим беспомощным пленником.

– Это гнусный обман.

– Да, точно такой же, когда ты заставила меня поверить в то, что упираешься в мой живот заряженным револьвером. Но об этом потом, а сейчас я намерен поквитаться с тобой.

Заметив враждебный блеск в его глазах, Кэсси отпрянула в сторону. Но не успела она разгадать его намерения, как он схватил ее за руку и защелкнул браслеты у нее на руках.

– Теперь сядь и успокойся.

Коулт принялся ходить взад и вперед по комнате.

– Ты самая своенравная, бесстыжая и коварная женщина, которую я когда-либо встречал. – Он резко повернулся и ткнул в нее пальцем. – Я сказал тебе перед отъездом, что вернусь, когда покончу со своими делами в Калифорнии. Но нет, это оказалось тебе не по нраву. Ты непременно должна настоять на своем.

– Ты меня осуждаешь? В последний раз мужчина поцеловал меня на прощание и сказал, что вернется, и я прождала его целых пять лет. Признаю, все, что ты сказал обо мне, – это правда. Но я также знаю, что я вовсе не та утонченная леди, на которой ты предпочел бы жениться. Но, Коулт, ни одна женщина на свете не будет любить тебя так сильно, как я.

– Да, ты также склонна к поспешным и неверным выводам. Когда я говорил тебе, на какой именно женщине я предпочел бы жениться?

– Разумеется, ты не говорил об этом вслух, но твои действия красноречивее любых слов. – Глаза Кэсси тревожно забегали, когда он снял ремень с револьвером. – Что ты намерен делать?

– Я же сказал, я хочу кое, за что с тобой поквитаться.

Он перекинул ремень под цепью, соединяющей наручники, поднял ее руки вверх, затем застегнул ремень через железную спинку изголовья кровати.

– Тебе удобно, дорогая? – насмешливо произнес он и, нагнувшись, легко поцеловал ее в губы.

– Я, по крайней мере, оставила тебе одну руку свободной, – возразила она.

Он отшвырнул в сторону один ее сапог с чулком.

– Кэсси, я влюбился в тебя в тот самый миг, когда встретил тебя.

Другой сапог вместе с чулком полетел в угол вслед за первым. Он расстегнул на ней ремень и начал аккуратно снимать с нее брюки.

– Ты смелая, энергичная, неутомимая, стойко переносишь боль… Ты не приподнимешь немного бедра, милая?

Испытывая в равной мере и страх и неприязнь, она исполнила то, о чем он просил. Он снял с нее брюки и швырнул их на пол.

– У тебя хорошее чувство юмора, ты превосходно умеешь обращаться с лошадьми, и у тебя самая аккуратная попка, которую я когда-либо видел, как в брюках, так и без них. Чего же больше может желать мужчина, выбирая себе жену?

Кэсси открыла рот от удивления, когда он схватил за вырез сорочки и разорвал ее на две половины. Затем он сорвал с нее обе половинки и отбросил их в сторону. Они упали в одну кучу вместе с ее брюками.

– Я не упоминал о том, как ты прекрасна? – Он пожирал ее глазами, а его голос упал почти до шепота. – Великолепна. – Он нагнулся и опять поцеловал ее. – Но, любовь моя, в который раз ты поступаешь очертя голову и тем самым попадаешь в неловкое положение. Ты замечаешь, как я веселюсь и как я признателен тебе за твою попытку соблазнить меня? Ты напоминаешь мне змею, которая укусила себя за хвост и с трудом пытается проглотить себя.

Он сбросил с себя нижнее белье и предстал перед ней полностью обнаженным.

– Возможно, когда я говорил тебе о разнице между любовью и сексом, я не упомянул о том, что любовь отнюдь не мешает влюбленным иногда заниматься просто сексом.

Он нагнул голову и лизнул мочку ее уха, затем его язык проник еще глубже, в ушную раковину. Сладкая мучительная дрожь пробежала по спине Кэсси, ее дыхание участилось.

– Итак, пришло время расплаты, малышка. Бархатные перчатки сняты, – прошептал он ей в ухо. – Ты знаешь, что это означает? Никаких сладких поцелуев, никаких нежных ласк, никаких любовных слов. А лишь откровенный, бесстыдный секс, то, о чем ты как раз и просила. Когда тебе станет невмоготу, попроси меня остановиться.

– Я смогу вынести все, что бы ты ни преподнес мне, Коулт Фрейзер. И скорее ты будешь первым, кто запросит пощады.

Коулт лег рядом с ней. Не торопясь, он стал осыпать ее легкими поцелуями, которые возбудили в ней желание большего. Кэсси приподняла голову, желая впиться поцелуем в его губы, но он уклонился от нее.

Теперь он начал медленно поглаживать все ее тело, пока его руки не опустились потихоньку к ее бедрам. Он слегка раздвинул ее ноги и принялся гладить плоть. Горячие волны блаженства окатили ее сознание. А он все продолжал и продолжал ласкать ее. Кэсси уже не контролировала своих чувств, а он не останавливался до тех пор, пока первая волна экстаза не пробежала по ее телу.

Затем, обхватывая губами то одну, то другую ее грудь, Коулт продолжал ласкать ее между ног. Его длинные пальцы чутко проникли чуть глубже, от чего Кэсси снова застонала. Еще раз ее тело охватила судорога наслаждения, затем пламенная дрожь облегчения.

Кэсси дышала прерывисто, ее легким не хватало воздуха. Но еще необходимее ей было дотронуться до него, почувствовать под своими руками его плоть. Она попробовала освободить свои руки.

– Пожалуйста, Коулт! – умоляюще произнесла она. – Ну, пожалуйста!

Он приподнял голову:

– Ты уже просишь меня остановиться?

– Нет, освободи мои руки. Позволь мне ласкать тебя.

– Не теперь, это слегка нарушает мои планы.

Его руки и губы продолжали свое дело, они находили на ее теле все новые и новые чувствительные места, от чего возбуждение Кэсси все нарастало и нарастало. Она извивалась под ним от каждого его возбуждающего прикосновения, из ее рта непрерывно вырывались сладострастные стоны, вместе с тем ей все сильнее и сильнее хотелось впиться ему в губы.

Охваченная необузданной чувственной страстью, Кэсси утратила чувство времени и пространства. Снова и снова он доводил ее до содрогания, до потрясающего все ее тело оргазма, где не существовало ничего, кроме сладострастного наслаждения.

Но вдруг сквозь пелену чувственных потрясений она осознала, что руки у нее свободны. Она открыла глаза и посмотрела в его почему-то смущенное лицо.

– Я больше не мог, – пробормотал он. – Это выше моих сил.

Она криво улыбнулась:

– Что ты намеревался сделать со мной?

– Прости меня, моя любовь. Я полагал, что мы займемся сексом, но секса мне мало. Мне нужно целовать, ласкать, любить тебя и быть любимым. Я хочу чувствовать твою ответную ласку, вдыхать твой аромат. Я хочу шептать, как сильно я люблю тебя, и слышать, как ты шепчешь мне то же самое в ответ. Я хочу лежать рядом с тобой, обнимать тебя и прижимать к себе, когда мне этого хочется; целовать тебя, когда мне вздумается; чувствовать твои поцелуи, когда ты захочешь, в свою очередь, поцеловать меня.

– Да, я также хочу, чтобы наши дети были зачаты благодаря любви, а не похоти.

Коулт наградил ее страстным поцелуем, теперь любовь пришпоривала страсть, и уже не было никакой необходимости говорить об этом. Кэсси ответила такой же пылкой любовной лаской, таким же бессловесным проявлением настоящей любви.

Когда она ощутила подрагивающие движения его тела на своем, она обхватила руками его за шею, инстинктивно открываясь ему и вместе с тем как бы прилипая к нему. Он вошел в нее. Их тела соединились, их сердца бились в унисон, они исполняли ритмичный танец любви, подчиняясь мелодии любви. И когда танец закончился, то он закончился тем, чем и начался, – любовью.

Позже, когда она лежала, прижавшись к нему, Коулт вдруг усмехнулся.

– Что такое, любовь моя? – спросила Кэсси.

– Я все никак не могу поверить, что ты самым бесстыдным образом пыталась меня соблазнить.

– Пыталась? – Кэсси присела и толкнула его в плечо. – Мне бы потребовалась всего лишь одна минута, чтобы добиться этого.

Он привлек ее к себе и поцеловал.

– Тем не менее, давай оставим это между нами. Хотя никто из двойняшек не держит секретов друг от друга.

– Ладно, но это обойдется тебе недешево.

– Я уже дал обещание жениться на тебе и взять тебя с собой в Калифорнию. Что бы еще ты хотела узнать от меня?

В глазах Кэсси заплясали веселые огоньки.

– В следующий раз, мой дорогой, я прикую обе твои руки.

– Ты такая дерзкая девчонка. Нет ничего удивительного в том, что я люблю тебя.

– Но ты же сперва хотел оставить меня? – сказала она.

– Я понял, что был не прав, как только дилижанс выехал за пределы города. Я как раз крикнул Гасу остановить дилижанс, как вдруг появилась ты. – Коулт усмехнулся. – Ты избавила меня от необходимости идти пешком назад.

Кэсси обвила его руками за шею.

– О, Коулт, я так сильно люблю тебя, – шептала она, осыпая его поцелуями. – Ты действительно возьмешь меня с собой в Калифорнию?

– Думаю, что да, иначе ты решишь, будто я не приезжаю сюда потому, что хочу отделаться от тебя. Милая, обещай мне, что после того, как мы поженимся, ты не будешь встревать в разные неприятности. Вызволять тебя из всяческих бед плохо сказывается на здоровье и, пожалуй, даже укорачивает жизнь.

Несмотря на все его слова, в глазах Кэсси светилась только любовь и несказанная нежность.

В своих самых неуемных мечтах Коулт никогда не надеялся встретить такую необыкновенную женщину, как Кэсси. Она была его духовной подругой, товарищем, любовницей, но, прежде всего женщиной, причем такой женщиной, которой он едва ли был достоин.

– Итак, давай посмотрим, – вслух размышлял Коулт. – Дилижанс прибывает сюда через неделю. Остается не так уж много времени для всего того, что я задумал осуществить.

С соблазнительной, даже порочной улыбкой Кэсси обхватила его за шею:

– Тогда пора действовать, помощник шерифа.

В субботу городок Арена-Роха праздновал двойную свадьбу двойняшек Брейден.

Шафером обоих женихов был выбран не кто иной, как Джефф Брейден, новый помощник шерифа. Саманта Старр, обещавшая в недалеком будущем стать красивой девушкой, выполняла роль подружки обеих невест.

Джетро Брейден вытирал бегущие из глаз слезы, когда он не без гордости смотрел на своих троих детей, стоящих подле алтаря.

Ему казалось, что в одно мгновение его дочери превратились из девочек во взрослых женщин, а сын стал настоящим мужчиной. Он радовался, что приобрел еще двоих прекрасных сыновей, которыми мог бы гордиться любой отец, но больше всего его радовало, что он, как шериф, получил в помощники собственного сына.

Многие из присутствовавших были озадачены, когда узнали, как Кэсси Брейден стала женой Коулта Фрейзера, а Кэти Брейден – женой Теда Макбрайда.

Ходил даже слух, что Кэсси приставляла револьвер к голове бывшего помощника, чтобы вынудить его жениться на ней, однако при виде счастливых жениха и невесты в это верилось с трудом. Кэти вместе со своим мужем выглядели не менее счастливыми, хотя первоначально предполагалось, что школьный учитель женится на Кэсси.

Недоумевающих хватало, впрочем, это никому не мешало веселиться от всей души на свадьбе. Такой свадьбы еще никогда не праздновали в Арена-Роха.

В следующий четверг Кэсси и Коулт приготовились отправиться в дорогу. После слезного прощания с тремя неразлучными сорванцами Кэсси попрощалась с отцом.

– Мы вернемся назад, папа, как только Коулт повидает своих братьев и сестру. Просто считай, что у нас медовый месяц. Потом мы вернемся на ранчо Лейзи-Би, на что ты всегда так надеялся.

– Мы будем ждать, – сказала стоявшая рядом с отцом Кэти.

Сестры обнялись и поцеловались.

– Но мне так будет тебя не хватать.

– И мне тоже. Мне будет не хватать всех вас, – сказала Кэсси, целуя на прощание Теда и Джеффа. – Не забывай, Джефф, заботиться о Полуночнике.

– Пора отправляться, Кэсси! – крикнул с козел Гас.

– Едем, дорогая, – поддержал кучера Коулт и помог ей забраться в дилижанс.

Но тут к Коулту подбежала Сэм и крепко обхватила его за пояс.

– Я люблю вас, Коулт Фрейзер. Вы самый лучший человек, которого я когда-либо встречала, – искренне призналась она. Слезы побежали у нее из глаз. – Обещайте, что вы с Кэсси вернетесь назад.

– Обещаю, Красотка. – Коулт обнял ее. Затем он забрался в дилижанс и сел рядом с Кэсси. Выглянув из окна, он сказал: – Вероятно, года через два, если не раньше. Но через пять или шесть лет это уж точно, потому что нам не хочется пропустить твою свадьбу.

– Свадьбу! Я никогда не выйду замуж.

Коулт посмотрел на Джеффа, который стоял рядом, – на его рубашке с закатанными рукавами блестела новенькая звезда шерифа.

– Что-то я сильно сомневаюсь в этом, Красотка. Дилижанс как раз тронулся с места, и Сэм закричала вдогонку:

– Не называйте меня Красоткой!

Она поспешно отошла, пряча свои слезы. Пити взглянул на своего брата:

– Боуи, Сэм не в своем уме?

– Она в своем уме, – ответил Боуи. – У нее такой вид, потому что она расстроилась. – Он обнял братишку за плечо. – Помнишь, я тебе говорил, Пити: женщины своенравны.

Пити кивнул с умным видом, шагая вместе с братом вслед за Сэм:

– Да. Очень свое… нравны.