Итак, я зависла. Этот долбанный трос таки собрался в стальную бороду и застрял в спусковом устройстве, чтоб его. И теперь я медленно вращалась на расстоянии тридцати метров над землей, притом к тому же под землей.

Внизу маленькой желтой звездочкой светил огонек Ленкиного налобника, подружка, задрав голову, пыталась угадать причину задержки. Причина была банальна: кто-то сначала слишком быстро спускался, а потом не повисел, не распутал намечающуюся бороду, понадеявшись на вечный русский авось. Теперь придется «в полете» разбирать большущий колтун из троса. Тугие стальные петли собрались в один большой комок, обнаружить в котором «хвостик» за который надо тянуть уже не представлялось возможности, но я попробовала.

А… без толку! Теперь, после того, как спущусь, придется Сашку наверх отправлять. Ох и наслушаюсь….

Я с тоской огляделась по сторонам, пытаясь принять верное решение.

Трос, закрученный во время спуска много раз вокруг своей оси, стал возвращаться под моим весом в нормальное положение. Влажные, блестевшие от водяных струй в свете налобника, стены колодца пещеры поплыли мимо, и я ощутила себя искателем острых ощущений на экстремальной карусели. Голова пошла кругом, и затошнило. Между тем вращение в одну сторону закончилось и плавно перетекло во вращение в противоположную.

Точно стошнит.

Я прикрыла глаза, в надежде, что когда-нибудь это все-таки закончится. По каске дробной капелью стучала вода, разлетаясь брызгами во все стороны. Комбинезон давно промок насквозь, но мне было жарко. Гидрокостюм не только хранил от намокания, он заодно создавал под тонкой резиной постоянную температуру. Правда, если еще вот так проболтаться между землей и… землей часик, то можно начать мерзнуть, уж больно сыро и прохладно в пещерах.

А может плюнуть на все, перестегнуть другое спусковое на страховочную веревку и спуститься вниз по ней? Сашка убьет за подобные дела, он у нас товарищ серьезный, год потом не забудет, что страховка отсутствовала. Ну да живы будем…

А то висеть под небольшим водопадом удовольствие не из приятных. Не Африка чай, температура воды всего-то градусов шесть — восемь.

Я рискнула, повозилась, немного перестегиваясь, и ругаясь, закончила спуск.

Ленка привычно выслушала мою тираду и спокойно поинтересовалась, — Ты чего так долго?

Рот закрылся сам собой: есть у моей дорогой подруги способность вгонять людей в ступор с помощью неожиданных вопросов. Акустика в пещере прекрасная, ругалась я на причину задержки продолжительно и так громко, что по идее должно быть слышно даже на поверхности, а она — «Ты чего так долго?!».

— Макияж наводила, вдруг спущусь, а тут гномы, — буркнула я. Ленка на иронию внимания не обратила, только нервно повела плечами. Неожиданно я поняла, что чего-то мне сильно не хватает в этот момент, точнее кого-то.

— А Сашка где? — удивилась, оглядываясь вокруг, — Что, вперед убежал?

— Ты знаешь, Насть, странно как-то, — Ленка беспокойно повернулась, и круг света от ее налобника хаотичным зайчиком заскакал по ближайшей стене, — Когда спустилась, его уже не было.

— А мешки?

Мое удивление разрослось до размеров индийского слона, вместе с недоумением, куда все-таки делся наш ответственный товарищ.

Сашка пер основную часть веревок и железа. Первопрохождение пещеры, как он не раз говаривал, это вам не хухры-мухры. Найти неизвестную пещеру в таком захоженном спеликами месте как Урал, само по себе приятно, а уж пройти ее первыми — тем более.

Эта дырка вскрылась в прошлом году, и обнаружили мы ее совершенно случайно, во время вальяжной прогулки за ягодами для компота. В тот раз для спуска не хватило длины навески. Ну не рассчитывали мы на сто двадцать метров отвесного колодца, да еще и отрицаловки!

Весь год наша компашка носилась с идеей повторной экспедиции, скрывая ото всех находку, досрочно, правдами и неправдами сдавала сессию, зарабатывала и копила деньги, наконец. Лучший друг и товарищ Александр свет батькович являлся самым серьезным из нас, именно он вложил основную энергию в затею с первопрохождением, и теперь неожиданная безалаберность в столь ответственный момент просто изумляла.

Есть значит все-таки пятна на солнце.

А мешков нет…

Я с любопытство рассматривала новооткрытую «дыру». Классно… Это даже больше, чем мы рассчитывали в своих самых смелых прогнозах.

Первый же зал, просто невероятных размеров: До потолка луч налобника не доставал, да и впереди пасовал перед непроглядным мраком.

Хорошая пещера будет, старая и интересная. Это вам не Кавказ, где сталактиты с налобником искать надо, и вокруг сплошной голый камень. Нет, тут каждый миллиметр покрыт натеками, наплывами, и вдоль стен тянутся огромные колонны до самого потолка. А ближайший сталагмит больше тебя в четыре раза. И даже на рухнувших с потолка многотонных обломках свода уже успели вырасти полуметровые «шишки».

Эх, вернемся домой, наш народ помрет от зависти!

А где все-таки наш парниша? Куда это его черти понесли одного? И совесть у него есть или нет? Сколько нам с Ленкой тут еще торчать?!

Пока я обдумывала, не отправиться ли между делом на разведку самой, случилось нечто такое, что не могло придти в мою голову даже в самом бредовом сне: из непроглядной темноты неожиданно выступили фигуры в плащах с нацеленными в нашу сторону луками.

Я поморгала. Это что мне отряд белых спелеологов от перенапряжения мерещится? А причем здесь луки? И вообще — откуда такая толпа на глубине в двести метров? Другой навески мы не встретили.

— Лен, ущипни меня… Это что за хрень? — голос прозвучал совсем растеряно, как чужой.

Ленка тем временем схватилась за мою руку и прошептала, — Я их тоже вижу.

Мда, таблеток не глотали, травки не курили, а такой глюк!

Между тем вперед выступил представитель массовой галлюцинации и подошел к нам. Лицо скрывал низко опущенный капюшон, а вообще вся одежка незнакомца была странная. Мягко сказать несовременная.

Встреть я его на поверхности, решила бы, что нет святых мест для ролевиков, и заповедник им не помеха.

Ха, а это объяснение! Вот разочарованье, тут просто есть второй вход, притом горизонталка, иначе «робин гуды» сюда бы не попали. И Сашка, наверное, уперся с досады знакомиться, а нас попросил разыграть.

Я приосанилась, желая не ударить в грязь лицом перед неизвестными представителями мужского пола (а вдруг они симпатичные?), и заговорила по возможности сладким голоском, — Ребята, живыми не сдадимся, меняем свободу на банку варенья и ящик печенья!

Вот он, повод для знакомства, пользуйтесь!

В ответ услышала что-то певуче невразумительное, притом на неизвестном языке.

Ну, мой то французский настолько ограничен школьной программой (да и институтская его не усовершенствовала), что на слух хорошо воспринималось только три слова: да, нет и внимание.

Я повернулась к подруге в надежде на ее лингвистические знания. Ленка пребывала аналогичном состоянии и молчала как рыба.

Придется налаживать контакт самой.

— Ребят, вы кто? — поинтересовалась осторожно.

Личная фантазия пока ограничилась всемирным слетом толкинистов.

Неизвестные молча окружили нас кольцом, и один из них потянул меня за рукав, указывая направление, а сзади подтолкнули, вероятно, для ускорения.

Вот это мне совсем не понравилось.

Я стряхнула с себя чужую руку и предупредила, — Еще раз рискнете, будет больно! Понять меня не поняли, но на крайний случай расступились.

— Насть, не надо, — Ленка уже пребывала в состоянии тихой паники.

Она в нее вообще легко впадала в стрессовых ситуациях. На Ленкиной белоснежной как у Снегурочки коже проступали ярко красные пятна, словно у экзотического вида леопарда, в глазах поселялся тихий ужас, и она мертвой хваткой цеплялась за ближнего. На этот раз «ближним» оказалась я.

— Они не шутят, Насть. Пойдем, куда велят…

Я покосилась на нее: вот черт, придется идти. Ну, если это Сашкина шуточка, убью на месте, и месяц не буду разговаривать. А если не шутка — все равно выбора нет. Я не дочь Майкла Тайсона, в нокаут кулаками мужиков отправлять не умею.

Мешки с вещами у нас отобрали, и налобные фонарики тоже забрали, гады.

Освещения «захватчиков» нам вполне хватало, но собственность — дело принципа и я прокомментировала действия экспроприаторов на могучем русском языке, жаль, они его не знают, иначе покраснели бы. Незнакомцы и ухом не повели, словно ругань их не касалась.

Ну и тащите наше барахло! Все нам с Ленкой легче будет.

Мы оказались в середине отряда. Впереди шли несколько человек и за нами четверо.

Сторожа, мать их…

Над головами наших проводников плыли яркие огни. Вот так сами по себе и плыли. Зрение у меня отвратительное и как я не щурилась, разглядеть, что это такое не получилось, но света они давали достаточно, позволяли хорошо разглядеть дорогу. Запомнить бы ее еще…. На крайний случай.

Из зала, в который мы спустились, (он действительно оказался очень большим, метров триста в длину, не меньше) нас увели в большой разветвленный коридор. Пока мы шли, я пялилась на впереди идущего. Хорошо разглядеть получалось только песочного цвета плащ (судя по всему — натуральная шерсть) и кожаные подметки легких сапог. И вообще ребята выглядели неприлично сухими и чистыми для пещеры. То ли дело мы с Ленкой, всего то два колодца и пару шкуродеров, а уже насквозь мокрый и грязный комбинезон.

И тут до меня дошло, что парится в гидрашке, кажется, совсем необязательно, температура пещеры ползла потихоньку вверх. Это ненормально, во всяком случае, в этих местах, а вообще — хороший повод, можно снять все лишнее.

Я резко остановилась. Ленка с тихим возгласом врезалась мне в спину. Сопровождающие тоже притормозили в недоумении. Их главный, он как раз и шел впереди, отдал короткое распоряжение, и меня снова дернули за рукав.

Ой, зря… Со мной так нельзя, со мной надо любя и ласково…

Я итак была вспотевшая и злая, а тут мало того, что меня как последнюю овцу волокут куда-то, да еще переодеться не дают…. короче меня понесло.

Когда это случается, прервать меня можно, только насильно лишив сознания. Из глубин девичьей памяти всплывают все известные словесные обороты, гневная речь льется плавно и убедительно — как у политика в предвыборный период на телеконференции, а образности мышления может позавидовать любой писатель.

Ну, вполне возможно, что все происходит по-другому, потому что вспомнить потом, о чем ораторствовала, я не могу. Вот такой синдром бессерка, только в мирном варианте.

Итог выступления всегда одинаков — оппоненты минимум замолкают, а чаще всего в конце моей речи извиняются. Раскрутить окружающих и хотя бы задним числом узнать, что же такого пикантного я наговорила, тоже не получается. Даже Сашка, которому случилось оказаться рядом в такой момент, долго потом хихикал, но так и не признался, что я несла, отговариваясь фразой, — Да ты уж как сказала…

Вот и сейчас, когда я, наконец, умолкла, даже эти, говорящие на неведомом языке ребята, стояли от меня на существенном расстоянии, вероятно чтобы до них не дотянулись в случае чего.

Больно мне надо.

Я расстегнула комбинезон, сердито сопя, сняла резиновые сапоги, и начала с помощью Ленки стягивать с себя резину гидрокостюма. То еще, скажу вам занятие, в смысле ничего приятного, особенно если волосы цепляются за резину.

Ненавижу гидрашки; тяжелые, противно воняющие, с ужасной скруткой в районе талии, да к тому же так плотно прилегающие, что выбираться из них — все равно, что заново родиться. Ну и а если одевать, то соответственно, наоборот…. К сожалению, без них в мокрой пещере загнешься от холода через пару часов, да и забавно бывает иногда поплескаться в ледяном подземном озере, оставаясь абсолютно сухой.

Когда мне, наконец, удалось выбраться из резиновой тюрьмы, пришлось точно так же вытаскивать из упаковки Ленку. Освободившись заодно и от теплых синтепоновых комбинезонов, мы разделись до легких спортивных костюмов. Теперь оставалось добыть обувь из мешков.

Каждый уважающий себя спелеолог таскает с собой тапочки — это непреложный закон. Мало ли куда приспичит пойти в лагере, не лезть же сухими ногами в мокрые сапоги, да и вообще — глубина метров в триста, малюсенькая площадка для ночевки, толща известняка над головой, а ты в тапочках, как дома. Шик!

Я внимательно присмотрелась к мешкам, вспоминая, в каком именно лежит обувь, и решительно дернула его на себя. Не ожидавший такой подлянки, охранник с трудом удержал равновесие и возмущенно процедил пару слов, наверняка ругательного смысла.

А вот по фиг! Мы не местные, моя — твоя не понимайт!

Прикинувшись глухой, я распотрошила мешок, нарушая всю его герметичность, и вытащила искомое. А заодно и расческу, а как же без нее, и распустив косу не спеша, принялась за прическу.

Когда мы наконец-то поднялись, то заметили, что и в облике наших спутников тоже произошли изменения. Во-первых, они начали улыбаться, (ну-ну, разглядели, значит, двух симпатичных девушек) и во-вторых — сняли капюшоны (а это, наверное, для того, чтобы и у нас был шанс на них полюбоваться). Даже суровый командир обнажил свою голову и пялился на наши…. костюмы и не только на них. И столько интереса было в его взгляде, что стало очевидно — их девушки явно носят что-то другое, наверное, не столь обтягивающее.

Это ты еще мой пирсинг в пупке не видел! Впечатлить что ли?

Я подняла руки к голове, закручивая в узел косу, позволила задраться короткой спортивной курточке, обнажая оголенный животик с сапфировой сережкой, и с удовлетворением увидела округляющиеся глаза.

Так тебе и надо, не будешь за руки хватать! Сейчас я еще трепещущие ресницы добавлю, они у меня длинные, могу позволить. Вот так, совсем хорошо!

Бледная кожа стоящего рядом парня зарозовела, и он смущенно улыбнулся.

Класс!

— Настя, — неожиданно дернула за руку расхулиганившуюся меня подруга, — Ты на их уши посмотри.

Я посмотрела. Потом еще раз посмотрела, потом на крайний случай подошла и потрогала. Командир отскочить в сторону не успел и обреченно позволил исследовать свои органы слуха до конца.

Острые, длинные… Эльфы, мать их… Настоящие…

Я обалдела, а потом, как со мной бывает в случае очень сильного удивления, высказалась на исконно русском…

Я была не права, это хорошо, что они меня не понимают, а то случился бы межрасовый конфуз.

Эльфы снова подхватили наши вещички и поманили за собой. Пришлось шлепать вперед, к слову сказать, резиновые тапочки оказались намного удобнее тяжелых сапог на два размера больше.

Сколько мы еще шли, я не знаю. Время под землей течет иначе. Кажется, что прошло три часа, а на самом деле все восемь. Широкий коридор, заваленный мелкими камнями, плавно уводил вниз, и возникло чувство, что мы идем по бесконечной галерее мрачного заброшенного дворца. Точнее — по его подвалам, которые наверняка ведут в плесневелую темницу.

Мда, нехорошие ассоциации, откуда только взялись. С перепугу, наверное. Это я внешне храбрая, а на самом деле заяц еще почище Ленки. Только она не скрывает своих страхов, а я… А я лезу на рожон, доказывая, что мне сам черт не брат. Бывает — получаю за это от жизни по шее, но чаще выхожу победителем. Удачливая, наверное.

Наконец, когда уже стало тошнить от усталости, остановились на ночлег. Я снова отобрала наши поклажу, достала спальные мешки и пенополиуретановые коврики. Хоть и тепло, а спать на холодном камне без защиты занятие для малахольных дураков.

Ленка сидела, нахохлившись, как зимний воробей и кажется, готовилась пустить слезу, глаза подозрительно блестели и губы по-ребячьи подрагивали.

— Лен, ты чего? — удивилась я, забыв, что часом раньше сама чуть было, не всплакнула от груза тянущей неизвестности.

Хотя, правда, что за повод. Если поднять все существующие легенды, эльфы — народ не злой. Максимум на что они способны, так это продержать у себя пару сотен лет, и то в приятной атмосфере. А тут может, просто погостим с недельку, и домой. Ну, зачем мы им? Силами никакими не владеем, да и знаниями особыми тоже. Ни Ленкины филологические, ни мои биологические им явно ни к чему, всего лишь источник бытовой информации. Как… гм… девушки, у них свои говорят дивной красоты. Так что сколь не крути, сколь не льсти себе, а мы им ни к чему и надо воспринимать происходящее, волшебным приключением, которое дай бог хорошо закончится.

Ленка между тем тихо всхлипнула и прошептала, — А что с Сашкой?

На меня словно плеснули ушат ледяной воды. Щеки залило жаром, стало так стыдно и нехорошо, что мгновенно пересохло в горле.

Я ведь действительно забыла про него! Странные события, завертевшие нас в своем круговороте, вымели из моей легкомысленной и явно пустой головы факт, что идем мы неполным составом.

Ленка, умница, наверняка переживает уже давно, только молчала до сих пор.

Я виновато посмотрела на нее.

Ну, лучше поздно, чем никогда, сейчас узнаем.

Последующий час прошел бурно и не могу сказать что весело. Хотя это тоже, смотря с какой стороны посмотреть. Ленка, например, стала не всхлипывать, а давиться, причем смехом.

Только представьте, что вам надо объяснить человеку не говорящему по-русски, извините, ошиблась, даже не человеку, что вас было трое и узнать, где находится на данный момент недостающий товарищ.

Я показывала в лицах, на пальцах, на сталактитах, на них самих, на нас с Ленкой и пустое место — ничего не получалось.

Мне глупо улыбались, на меня пялились, разве, что у виска не крутили, но не понимали. Сдалась я после того, как нацарапала три фигурки железным кулоном в виде китайского иероглифа на стене. Две фигурки были женские, а одна мужская. Они сильно смахивали на символы, которые малюют на дверях известного назначения, не хватало только букв М — Ж, по причине явной неграмотности ушастых от них я отказалась. И вот я невоспитанно тыкаю пальцем, сначала в треугольник с основанием внизу, потом по очереди в себя и подругу, потом в мужской знак и театрально развожу руками, озираюсь по сторонам, в завершение пантомимы требовательно смотрю на командира.

Результат потряс нас с Ленкой до глубины души. Вместо того, чтобы кинуться и вернуть пропажу на место, командир внимательно посмотрел на обломки сталактитов, на рисунки, покраснел и стал стелить постель рядом с нами.

Ленка тихо пискнула, влипла всем телом в стену, глядя на него, как кролик на удава и натянула спальный мешок до самых ушей.

Это чего он такого удумал?! Это он решил что мы с ним…

Ах ты гад ушастый, озабоченный, символы фаллические тебе мерещатся, фрейдист хренов… Мудрый народ, говорите?! Да я тебя сейчас!

К счастью до рукоприкладства не дошло, он отпрыгнул с предполагаемого места утех на безопасное расстояние, и что-то быстро залопотал, явно оправдываясь. Его команда между тем готовилась умереть от хохота, Ленка — от страха, я — от злости, но все обошлось, и все выжили.

Плюнув на дальнейшие попытки найти понимание и решив, что утро вечера мудренее, легла спать. Эльфы тоже устроились кто где, закуклившись в свои плащи, как гусеницы перед превращением. Сторожей не поставили, видно кроме дивного народы здесь никто не шастал. И свет сразу притушили, просто рукой над шарами провели, и они потухли. Полная темнота тут же ослепила, отбив всякое желание к перемещениям. Оставалось только спать. Ленка горько вздохнула и уткнулась мне в плечо.

— Да ничего с Сашкой не будет, — попыталась успокоить и ее и себя, — Наверное, его уже довели до места, завтра увидимся.

Ленка ничего не ответила, только вздохнула еще горше. Я тоже хотела попечалиться, но не получилось, слишком устала, и через пару минут мы обе мирно посапывали во сне. Только вот мои сны были какие-то беспокойные. То Сашкин голос звал куда-то из темной пустоты, то Ленкин, а то и вовсе — чужой, заунывный. А потом кто-то осторожно потянул меня за ногу, я, не просыпаясь, лягнулась, и к моменту пробуждения в памяти остался чей-то тихий шип, да чувство удара по чему-то плотному, но податливому.

Утро не принесло ни мудрости, ни понимания, а напротив, только все больше запутало. Проснулась я от тихих встревоженных голосов. Эльфы уже зажгли свои странные светильники и собрались вокруг нас. Впрочем «нас» тоже уже не было. Была я одна, а Ленка исчезла! Ее спальник лежал на месте и даже тапочки, тапочки тоже присутствовали, а ее не было! Я зачаровано смотрела на одинокое розовое пятно.

Ленкины тапочки — это вообще отдельный разговор. Глядя на них, начинаешь осознавать, почему появляются фетишисты. Аккуратные, розовые, расшитые бусинами, с ослепительно белыми меховыми помпонами.

Как подруга умудряется сохранять свою обувку идеально чистой в походе — тайна за семью печатями, но когда она их упаковывает, то сильно смахивает на служителя неизвестной религии. Происходит настоящее действо, и всех, кто окружает Ленку в данный момент, волей-неволей завораживают неторопливые, но точные, как у хирурга, движения рук.

Каждый тапочек любовно осматривается, с помпонов сдувается пыль, с подошв стирается платочком грязь, выковыриваются застрявшие каменные крошки, потом тапочки по одному заворачиваются в отдельный пакетик, потом вместе — в пакетик, потом еще во что-то, и в прорезиненном мешке для них отводится особое место. Стоит ли уточнять, что этот мешок Ленка тащит сама.

И вот теперь ее сокровище одиноко стояло у стеночки.

В первый момент я, было, подумала, что подруга решила пройтись босиком, но тут же отбросила эту мысль как крамольную. Ленка такая аккуратистка, что и в пещеры ходит в белых носочках. Сапоги мы оставили по пути, там, где раздевались, значит, девушку могли увести или унести только насильно. Тут то и вспомнился беспокойный сон.

Ох, не сон это был…

Я беспомощно осмотрелась по сторонам в поисках логического объяснения Ленкиного исчезновения и вопросительно посмотрела на эльфов.

На этот раз поняли с первого взгляда и беспомощно развели руками.

Ну, нет, господа хорошие, этот номер со мной не пройдет! Мало того, что Сашка исчез, так еще и Ленку потеряли?!

Я встала, в твердом намерении на этот раз выяснить все до конца и тут меня осенило… Мешок со «столовыми» приборами был у меня. Надеюсь назначение кружек и ложек этим пещерным аборигенам знакомо.

Когда на свет явились три эмалированные чашки, и три ложки стоящий рядом командир аж подпрыгнул.

Дошло, наконец, что ему вчера втолковывали, стоило только нужным местом подумать.

Реакция была странная, вместо того чтобы вернуться назад и начать поиск, эльфы подхватили меня и буквально поволокли за собой. Я сопротивлялась, еще, как сопротивлялась, но шансы против восьми молодых и сильных мужчин равнялись нулю.

В конце концов, командир просто перекинул меня через плечо и потащил, не обращая внимания на возмущенные вопли.

Болтаться на плече, пусть даже и совершенной формы, оказалось унизительно.

То ли мешок с… картошкой, то ли военная добыча — одинаково противно. Поэтому, успокоившись, я похлопала парня по плечу и мрачно сказала, — Сама пойду.

Как не странно, он понял с первого слова и спустил на пол.

Ничего, сегодня ночью я стащу свой налобник и удеру от этих господ. Хватит, наигралась!

Все надежды на побег умерли на берегу широкой подземной реки. Там нас ждали две вместительные лодки, сделанные из серебристой древесины и напоминающие формой пироги американских индейцев. Меня усадили на дно одной из них, и когда весло мягко оттолкнулось от берега, нахлынули дурнота и слабость.

Вокруг царила красота неписанная. Такие волнистые многоступенчатые занавеси, такие сталактиты, спускающиеся с высокого потолка к самой воде, еще ни разу не встречались, но они не радовали, казалось, что меня увозят навсегда от всего того, что я любила. А еще сильно не нравились взгляды эльфов. Они сильно изменились со вчерашнего дня: на меня смотрели, как на обреченного, на скорую смерть человека. Вроде бы и жалко, и помочь ничем не можешь.

По пещере прокатился далекий заунывный вой, сидящий напротив эльф вздрогнул и покосился на меня, как будто это я выла.

На душе стало еще тоскливее, и я отвернулась, чтобы не видеть эти красивые лица, а может для того, чтобы они не увидели моих слез.

Видит бог, что не по своей воле оставляла в неизвестности пропавших товарищей. Течение подхватило наши лодки и мягко повлекло за собой.