Хенун довел нас почти до самой реки, носящей странное название - Киленаки. Что в переводе с языка росм звучало как - Две воды.

Близко к ней он подходить не стал, заявив, что там живет народ учунгу /водяные крысы/, с которым они, росм, не дружат.

Я учунгу понимал, если бы меня соседи крысой назвали, 'дружба' не заладилась бы с первых минут общения.

Взаимная нелюбовь двух народов тянулась уже лет сто: виной тому была несвоевременно оказанная помощь в войне с теми самыми степняками, что теперь разделяли два народа. Забавно, но с кочевниками обе стороны помирились, а вот друг с другом так и не смогли.

Сбиться с пути без проводника нам уже не грозило - ленточные леса, окаймлявшие речной берег, виднелись на горизонте узкой сизой полосой.

Часа за три, а то и раньше, доедем.

Мы сердечно распрощались с нашим временным попутчиком. Сирин даже одарил воина тонкой серебряной цепочкой, которую на скорую руку превратил в амулет, приносящий удачу.

Понятное дело, что не особо сильный, на это у волшебника мастерства еще не хватало, но все-таки теперь лук дикаря станет разить точнее, стрелы врагов пролетать мимо цели - чаще, и, встав на распутье двух неизвестных дорог воин с большей вероятностью выберет наилучшую.

Хороший подарок. Надо попросить Агаи сделать нам такие же, хотя у Таниты наверняка уже есть, только она не носит, ведь неизвестно в какой момент перекидываться придется, какие уж тут цепи на шею. У рош-мах, кажется, и серег нет. И правильно, хорошо бы она смотрелась кошкой с драгоценностями в ушах.

Я усмехнулся, представив себе такую картину, но вслух сказал другое, - Танита, ближе к лесу перекинешься.

Конечно, ипостась зверя сильнее человеческой, но боюсь, учунгу не поймут присутствия хищницы в нашей кампании. Все-таки женщина с ребенком более безобидный и вызывающий симпатию образ.

Оборотень ничего не ответила, а, легкомысленно взмахнув хвостом, понеслась вперед.

Рош- мах со своим обостренным чутьем в зверином облике почти всегда шла впереди группы -дозором. Правда иногда девушка увлекалась, /особенно если поднимала затаившегося зверя/, и убегала дальше необходимого. Вот и сейчас ее, вероятно, одолела жажда сменить опостылевший пейзаж на новые впечатления.

Ох, все- таки много пока в оборотне от обычной девчонки!

Словно в подтверждение моим словам, почти у самого леса, рош-мах устроила на нас засаду и прыгнула с довольным рыком почти под копыта лошадей.

Кони испугались и сорвались в галоп, пришлось потратить несколько минут на их усмирение. Ну что за выходки?! Кошкина дочь, твою мать, все бы ей играться!

Мы с сирин разозлились, высказав по очереди довольной кошке все, что думаем. Даже Морра серьезно погрозила с седла маленьким пальчиком.

Правда Танита на наши нотации даже ухом не повела.

Прибрежный лес впечатлял. Таких деревьев мне еще не встречалось, да и моим спутникам, судя по проявленному любопытству, тоже.

Сначала шли привычные дубы, клены, длинноиглые сосны с голубой хвоей, но ближе к воде, стоило спуститься к речному ложу, росли очень странные деревья.

У них на высоте примерно в два человеческих роста, ствол разветвлялся, и самые толстые из ветвей подпирало множество плоских, словно ласты морских зверей, веслообразных корней, поросших у самой земли темно-зеленым мхом и перистым папоротником.

Раскидистые густые кроны давали плотную тень, а на свисающих ветках призывно желтели круглые глянцевые ягоды величиной в грецкий орех.

Очень хотелось их попробовать, но мы не рискнули тянуть в рот незнакомые плоды. Хотя слетевшая стая птиц и раскиданные под деревьями, поклеванные остатки пиршества пичуг давали повод надеяться, что ягоды съедобны.

Только рисковать все равно не хотелось.

В скором времени, еще немного проехав по лесу, мы остановились.

Пора было отдохнуть, перекусить, и хорошо подумать, в какой стороне искать прибрежных жителей. По словам Хенуна, они жили не в нормальных селениях, а на плавающих, собранных из высушенного местного тростника, островах.

Вот только слезть с лошади я не успел.

Оно свалилось сверху, стоило кобыле остановиться.

Еще чуть- чуть и мне пришел бы конец, а так первый удар приняла лошадь. Пока она, хрипя от боли, валилась на бок, я высвободил ноги из стремян и скатился кубарем на землю. Вскочив, успел вытащить меч и оторопел на пару секунд.

Такого существа мне еще не встречалось. Особенно днем. Особенно вне Пустоши.

Больше всего монстр походил на огромного паука, высотой локтя в четыре, только состоящего, не из живой плоти, а из оголенных костей. Человеческих костей!

С самого первого взгляда даже сомнений не возникало, что отвратительное существо - плод извращенного мастерства тронувшегося мага. Само по себе ТАКОЕ не появляется! А если появляется, то не высовывается на солнечный свет!

И чем дольше я его разглядывал, тем больше чудище вызывало отвращение.

На плоское туловище маг пустил ребра и позвоночники, они сплетались между собой хитрым узором, образуя единую массу. На конечности пошли мослы бедренных и берцовых костей, соединенные пожелтевшими сухожилиями и плоскими белыми лентами кожи. Глаза уродливой твари заменили три черепа по самую макушку залитые зеленой слизью, а главным оружием стали острые жвала. И материала на свое детище неведомый мастер не пожалел - паук получился не маленьким - локтя четыре в высоту.

Чудовище угрожающе подняло над головой переднюю пару ног, и я заметил, что на концах они походят на птичьи лапы.

Сучий хвост… Так вот кто следил за нами! Да как же он в тех зарослях уместился то?!

Словно потешаясь над моим изумлением, паук припал к земле, готовясь к броску, сразу став ниже не пару локтей.

А затем тварь кинулась на меня, норовя опрокинуть одним ударом. Я метнулся в сторону, оставив чудовище с носом.

Я успел кинуть взгляд на товарищей: сирин уже сплел защитный круг, оградив себя и девочку. Рош-мах трансформировалась обратно в кошку, с явным намерением поучаствовать в потасовке.

Это она зря, без помощников справлюсь!

Шустрая, конечно, тварь, но не шустрее прочих. Тем более что одна и не особо сообразительна.

И тут позвоночник кольнули холодные иглы: чувство опасности дало о себе знать. Оглянуться не удалось, мой противник напал, и я сделал то единственное, что мог - нырнул вперед, прямо под брюхо паука, кубарем прокатившись по жухлой траве и заодно подрубив одну из ног монстра.

Истлевшая кость расщепилась, укоротившись на ладонь, но чудовище словно и не заметило потери. Боюсь, чтобы его прикончить, придется всего нашинковать ломтями.

Паук запоздало присел, стараясь придавить брюхом врага.

Увы, отрубить еще что-нибудь, воспользовавшись своим преимуществом, я не успел: прямо по собрату, не давая ему подняться, лезла вторая тварь, копия первой гадины.

Накаркал! И не перекинешься ведь ни хрена!

Правда второй паук все-таки сыграл нам на руку, обездвижив первого монстра: подоспевшая рош-мах залепила когтями придавленному насекомому оплеуху, и один из черепов покатился гнилой тыквой прочь, разбрызгивая зеленую слизь.

Я отбежал на несколько шагов, увлекая за собой насекомое, а потом метнул нож, с удовлетворением проследив, как раскололась одна из 'голов'.

Паука потеря не остановила.

На этот раз я не стал избегать прямого контакта, а сам кинулся нежити на встречу.

- Дюс, бей по черепам!! - донесся до меня усиленный заклинаниями голос сирин.

Ага, ладно, по черепам, так по черепам! Волшебники умные, им виднее… обычно.

Паук попытался поймать меня, но я ушел в сторону, отрубил одну из протянутых ног, а затем быстро прошелся клинком по остальным конечностям с моей стороны.

Все, гниль самоходная, отбегался!

Лишенный ног с одной стороны, паук завалился на бок, суматошно молотя оставшимися лапами и пытаясь подняться.

Я снес оставшиеся черепа, мелко порубил обездвиженное тело и хорошо потоптался по ломким костям сапогами. На всякий случай, чтобы не ожил.

Все. Хвала Ирие.

Теперь осталось выяснить, кого мы должны поблагодарить за 'подарочек'.

Хотя тут и думать то нечего.

Выжил, значит, скотина маглук. Интересно… Это каким же образом? По идее злобный маг должен вообще должен был сдохнуть после того, как я ему кисти перетянул! Или как минимум потерять обе руки. Через два часа в перетянутых кистях образовалась бы 'дурная' кровь. А это, без срочной ампутации - гангрена. Не иначе, колдуну кто-то помог. Зря мы его по настоящему не повесили.

Я пошел обратно, к ребятам, раздумывая, что делать с прахом: закопать или бросить догнивать под открытым небом.

Танита расположилась на траве рядом с мужем, она запаленно дышала, отдыхая после боя. Видно тоже пришлось порядком побегать.

Ее противник валялся неподалеку, раскинув во все стороны оставшиеся конечности.

Обошлась с ним оборотень немилосердно: из восьми лап уцелели только пять, двух черепов, как небывало, а оставшийся лишился своей верхней части.

Только на дне черепной коробки еще виднелось немного ядовито-зеленой жижи.

Но все равно, даже в таком потрепанном виде паук казался живым и опасным.

Надо и его покрошить в труху! Вот переведу дух и завершу начатое оборотнем.

Я присел рядом с Агаи, он суетливо шарил по карманам.

Наконец, сирин выудил маленькую серебряную бонбоньерку, извлек из нее круглое драже, темно коричневого цвета, засунул конфету в рот и протянул коробочку мне, сопроводив это невнятной фразой,- От нефров.

- Спасибо, не надо, - отказался я от лечебных сладостей.

Ну их, еще не известно на что они действуют. К тому же мои нервы не пострадали.

Зато сообразительная Морра, воспользовавшись моментом, тут же стянула леденец. Волшебник возражать не стал, видно решил, что ребенку успокоительное тоже не помешает.

- Есть мысли, откуда приползла эта гадость? - поинтересовался у волшебника.

- Колдун нашлал, - шепелявя из-за конфеты, признался сирин, подтверждая мою догадку, - ну тот, с Пуштоши.

Лицо Агаи при этих словах скривилось как от горького.

А вот нечего благотворительностью заниматься! Повесили бы старого пердуна и хлопот бы не знали.

Я не стал напоминать аптекарю о промашке. Сам уже, поди, винится.

Хорошо еще, что никто не пострадал.

- Что делать с костями будем? - спросил у волшебника, рассматривая недвижный остов и стараясь не вдыхать глубоко разом провонявший тленом воздух.

Пока я дрался, смрад от разложившейся плоти до носа не доходил, зато сейчас… Или, может, пока насекомые двигались, они не пахли?

Рош- мах тоже фыркнула, потерла морду лапами, словно пытаясь соскрести с нее нечто противное, вскочила на ноги и потрусила к реке.

Опять, наверное, нахваталась пастью гнилья.

Мы с сирин понимающе переглянулись - нелегок воинский путь оборотней, приходится зубами драть всякое дерьмо.

А кто заставлял? Сидела бы себе в магическом круге вместе с супругом, не пришлось бы пачкаться.

Путь Таниты лежал мимо поверженного врага. И в тот момент, когда огромная кошка почти миновала тело паука, насекомое неожиданно выкинуло вперед уцелевшие конечности и, прежде чем мы успели опомниться, вонзило в оборотня жала.

Рош- мах взвыла от боли, одним ударом лапы содрала обломки черепа с монстра, а потом рухнула на землю, открыв пасть в беззвучном мяуканье.

Мы оказались у лап раненой кошки с сирин одновременно. Агаи опустился на колени, обнял подругу и разразился потоком ненужных слов. А я сделал то, что должен был сделать с самого начала: разрубил паука на множество мелких кусков.

Моя вина! Поленился. Ну кто же знал, что в нем еще остались силы на последний бросок?! Эх, кабы волшебник умел время вспять поворачивать…

Я сел рядом с оборотнем. Сирин уже немного пришел в себя, и сделал первую толковую вещь: позвал девочку.

Только вот, когда подошла Морра, надежда на счастливый исход растаяла.

Малышка тронула пальчиком край раны и… отчаянно разревелась. Видно с ядами маленькая целительница справляться не умела. Сирин побледнел, как покойник, а рош-мах хрипло рыкнув, лизнула его руку шершавым языком, словно извинялась за что-то.

Твою мать…

Я не знал, что делать. На первый взгляд рана не выглядела смертельной: небольшая царапина с неровными, словно разъеденными кислотой краями. Однако девушке сразу стало плохо: мышцы обмякли от слабости, глаза заволокло мутью, и шерсть вокруг пасти намокла от слюны.

Сирин попытался прижечь рану магическим огнем, но без толку - яд разошелся по крови и теперь убивал рош-мах.

А мне оставалось только одно - сидеть, с бессильной горечью и злобой на весь мир, и смотреть, как умирает друг. И еще приглядывать за почти обезумевшим волшебником, который с отчаянья может такого наворотить, что трупов станет на три больше.

Таните между тем становилось все хуже. Звериная ипостась уже не спасала, хоть она и живучее человеческой в несколько раз: дыхание стало прерывистым, шерсть словно вымокла, слиплась и потускнела, из носа и глаз потекла сукровица. Приступами накатывали судороги, и тогда лапы рош-мах вытягивались, как деревянные.

Я не знаю, что думал Агаи, а мне стало ясно - чуда не произойдет, девушка не проживет и часа. В какой-то момент это понял и сирин. И тогда в его глазах зажегся огонь мрачной решимости идти до конца: волшебник отбросил в сторону бесполезные книги и попросил помочь вынести Таниту на ближайшую поляну.

Когда я выполнил его просьбу, юноша сел рядом с возлюбленной, прижал к груди оскаленную, хрипящую морду оборотня и приказал, - Уходите!!! Оставьте нас одних!

Я не двинулся с места. В таком состоянии Агаи способен учинить над собой все что угодно.

Волшебник, словно прочитав мои мысли, нехорошо усмехнулся, - Я не стану убивать себя. Обещаю!

Ладно. Поверим.

Я подхватил на руки рыдающую Морру. Девочка вцепилась в меня так, словно в ее жизни больше никого не осталось.

Да, милая, теперь я снова твоя нянька. Вряд ли сирин способен нормально себя вести и думать ближайшие десять дней.

- Не меньше, чем на двадцать шагов уйдите!!! - догнал нас крик колдуна.

Я снова остановился, озаренной одной мыслью, которая мне очень не понравилась, - Агаи? Ты знаком с некромантией?

Чем Ирия не шутит, вдруг он готов из рош-мах упыря сотворить, лишь бы не расставаться.

- Нет, Дюс, и даже если знал, то все равно не смог бы воспользоваться, сирин эта сторона магии не дана.

Голос волшебника стал усталым и обреченным, и он прошептал, - Уйди, как друга прошу, уйди! Дай мне с ней побыть последние минуты.

Я развернулся и отправился восвояси, отсчитав двадцать шагов. Даже добавил еще парочку, на крайний случай. И сидя на земле, с малышкой на руках, которая начинала громко кричать при первой же попытке оторвать ее от себя, дал клятву - чтобы со мной не случилось, я найду эту мстительную скотину и сверну голову! И одену ее на кол, чтобы издалека было видно. А если меня убьют, то… Явлюсь бестелесным духом, доведу маглука до сумасшествия, а потом исхитрюсь, сверну ему шею, оторву голову и одену на кол! Пусть даже это будет стоить пребывания в садах Ирия.

Я не умею печалиться, а тем более лить слезы. Запретил себе это лет десять тому назад, после потери второго напарника, но сейчас гибель рош-мах снова возродила в груди ноющее чувство утраты.

В девушке было слишком много жизни, чтобы вот так… глупо погибнуть.

Увы, ангела смерти не интересует, насколько молода, любима или красива его жертва. Он как хромой конь, останавливается у первой попавшейся двери.

Нет, женщины не должны рисковать своей жизнью, играя в воинов!

Их дело сидеть дома, в безопасности, а не таскаться в сомнительные походы ради чужих интересов. И не гибнуть там. Только так, и никак иначе!

Я погладил Морру по голове, и она в ответ громко всхлипнула и пропищала что-то на своем языке.

Как ей теперь придется без Таниты? Вряд ли я или Агаи способны заменить малышке рош-мах, та любила ее как собственную дочь.

В течение получаса мы с Моррой слышали громкие переливы тоскливого свиста, перемежающегося щелканьем.

Поднявшийся ветер пригнал из ниоткуда одну единственную тучу, отбросившую тень на лесок. Из нее потянулись к земле, прошив ее синими нитями, связав воедино землю и небо, молнии. Они били в то место, где я оставил волшебника. Снова и снова, заставив испуганно притихнуть девочку, слепя при каждой вспышке. А потом резко похолодало и пошел снег…

Крупные белые хлопья медленно кружась опускались вниз. И если рядом с нами они таяли, то уже шагов через десять ложились на землю тонким саваном. А потом даже падать перестали, неподвижно зависнув в воздухе.

После окончания снегопада тучу тут же растащил на клочья порыв ветра, а из-за деревьев вышел, пошатываясь, Агаи. Его лицо осунулось, потемнело и постарело за эти полчаса.

- Пошли, - бросил он на ходу, хватая под уздцы свою лошадь. Конь попятился от мага, присев на задние ноги, и громко всхрапнул. Маг понравился животному не больше, чем мне. Только в отличие от человека жеребец не мог возразить.

- Нет, - спокойно ответил я, - Никуда не идем, пока не похороним Таниту.

Волшебник опустил взгляд и едва слышно произнес, - Она не умерла. Я не дал.

Эх, остолоп недоделанный, что же ты там учинил?!!