Утро началось с требовательного стука в дверь. Он возник еще во сне и не прекращался до тех пор, пока я не вынырнул из уютных объятий феи Грезы и не пошел открывать дверь.

Личный посыльный его величества Фирита V отработанным движением сунул мне в руки запечатанное сургучом письмо, лихо щелкнул каблуками, поклонился и отправился обратно.

Занавеска в доме напротив чуть шевельнулась.

Ох уж эти соседи! Вместо того, чтобы спокойно спать, они изводят себя любопытством! А ведь любопытство обычно ходит парой с расплатой за него, и почему только люди постоянно об этом забывают?

Я, зевая во весь рот и растирая ладонью сонную физиономию, вскрыл письмо прямо на пороге.

Нет, мерзавец все-таки наше величество, поднял меня в шесть утра, а встречу назначил на час дня! Любит он пакостить, как по мелочам, так и по крупному. Правда, на этот раз, ранний подъем сослужил хорошую службу. Я вспомнил, о голодном младенце и пошел на кухню, посмотреть, а что там имеется в наличии из еды - вроде как вдовица обещала прикупить продуктов.

Каково же было мое удивление, когда я обнаружил там свою подопечную! Девчонка залезла на стол с ногами и, зажав в обеих руках по куску хлеба и сыра, уминала за милую душу.

Надо же, какая похвальная самостоятельность… Не иначе малышка привыкла заботиться о своих потребностях сама.

Ну что ж, одной заботой меньше, а то я собрался варить кашу. Я, конечно, готовить умею, при моей-то работе, но когда в городе, предпочитаю чтобы это делали другие.

Пользуясь моментом, я решил, как следует рассмотреть девочку. Должно же в ней оказаться что-то особенное, что заставляет гоняться за ней моего короля, вампиров и оборотней. Жалко я не маг и не владею умением видеть человеческую (или нечеловеческую) суть.

Ближайшее рассмотрение ничего не дало. Ребенок, как ребенок. Года три, не больше. По всей видимости, из бедной семьи. И одежка ветхая и голову брили наголо приблизительно месяцев шесть тому назад.

Значит, или нет денег на хорошего цирюльника, или в волосах завелись насекомые, что тоже не является признаком достатка и благородного происхождения. Дворянин никогда бы не позволил так обезобразить свою дочь, а потащил ее к лекарю или колдунье.

Что еще… Кожа светлая, волосы и брови темные. Глаза странного серовато-серебристого цвета, но мало ли чего на свете не бывает, вон у нашего короля они откровенно фиалковые.

Нет, внешне ничего не указывало на то, что эта девочка особенная.

Эх, расспросить бы ее… Но и это не получится - немая.

Так и не сумев сделать хоть какие-то выводы, я повел ее во дворец.

Кривые улочки, узкие настолько, что в иных местах соседи, выйдя на свои балкончики могли запросто пожать друг другу руки, чистотой не отличались, хотя в кварталах мелких торговцев и ремесленников хотя бы делали стоки в выгребные ямы, беднота обходилась без них, выливая помои прямо на улицу.

Ближе к Дворцовой площади дома раздвигались в стороны, освобождая пространство настолько, что на улице свободно разъезжались две кареты.

На балконах и окнах теснились цветочные горшки с яркими цветами, пропадала облезлая и растрескавшаяся штукатурка, зато появлялись высокие, украшенные львами и горгульями заборы, огораживающие маленькие ухоженные сады.

Знать, в отличие от меня, предпочитала селиться ближе к светлым очам правителя.

Ну а апофеозом и бриллиантом нашей столицы являлся королевский дворец. Прямые аллеи, расчерченные четкими геометрическими узорами, украшенные причудливо выстриженной живой изгородью и редкими цветами, вели к парадной лестнице. Само здание построил отец Фирита, до этого короли обходились скромным, мрачноватым замком, ныне подаренным жрецам Ирия, верховного правителя божественного пантеона.

Пустовато что-то сегодня в саду: ни дам, ни кавалеров. Не иначе его величество с утра изволил гневаться.

В такие дни придворные предпочитают отсиживаться по комнатам, чтобы с одной стороны глаза лишний раз не мозолить, а с другой - найти легко можно было.

Девчонка с любопытством глазела по сторонам, едва поспевая за моими шагами, и руки не отпускала. У самых королевских покоев мы расстались.

Я отправился на аудиенцию, оставив ребенка в маленькой комнате без окон - так пожелал король. Он у нас вообще детей не особенно жалует, видно и на этот раз решился обойтись без смотрин. Только махнул в мою сторону надушенным платочком, - Рассказывай, Дюс о своих приключениях.

Рядом с его величеством, чуть согнувшись в раболепном подобострастии, стоял секретарь с бумагой и чернильницей на изготовке.

Я послушно открыл рот. Это был первый этап допроса с пристрастием, которому меня подвергали после каждого выполненного задания.

Еще предстояло сочинить письменный доклад. Скорее всего, не один. Потом их тщательно сверят с исписанными секретарем листками: таким образом, хитроумный правитель выискивал следы измен и обмана.

Все- таки странный государь достался нашей измученной стране. Внешне -прекрасен как божество (имелся, кстати, соответствующий слух о том, что король сын бога, его, насколько я знаю, пустил сам Фирит V).

Высокий, хорошо сложенный, с миндалевидными глазами незабываемого фиалкового цвета, с золотистыми локонами до лопаток и лукаво изогнутым ртом, он действительно походил на юного бога. Невинного и милосердного.

Но внутри испорченный юноша был чернее самой грязной клоаки, словно туда сливались нечистоты всего мира.

Каждый раз, когда я смотрел на его величество, мысленно задавал себе один и тот же вопрос: почему его душа не находит отражения на лице?!!

Так не бывает, чтобы порок не оставил своих меток! Жестокость прячется в холодном взгляде, желчность - в уголках рта, злобу не может скрыть улыбка, но где же все это у нашего короля?!!

Даже мне, знающего Фирита как облупленного, хотелось верить этим лживым глазам, что уж говорить об остальных.

Да… Сумел я найти себе достойного господина.

Мой рассказ уже подходил к концу, когда через неплотно закрытые двери в королевские покои проник отчаянный детский крик. Крик, полный смертельного ужаса и боли.

Король побледнел, и охрана сразу же взяла его в плотное кольцо, желая увести подальше от опасности, но его величество с места не тронулся.

- Дюс, иди, посмотри! - повелительно указал перстом на выход правитель.

Я с охотой подчинился, вылетев за дверь быстрее арбалетного болта.

Посреди маленькой комнаты похожей на шелковую шкатулку, в луже собственной крови лежал ребенок. Хватило одного взгляда, чтобы убедится в его смерти. Для того чтобы преставиться достаточно колотой раны на груди, но убийца подстраховался и буквально открутил голову, развернув ее на триста шестьдесят градусов.

Я опустился на корточки и осторожно закрыл мальчишке глаза.

Бедный малыш! Как ты умудрился оказаться в ненужном месте в ненужное время?

Потом украдкой огляделся - надо извернуться и найти свою подопечную. В том, что она осталась жива, я не сомневался.

Спрятаться в этой комнате девчонка не могла, потаенные местечки отсутствуют. Нет ни громоздких шкафов, ни опущенных до самого пола портьер. Конечно, вполне могло статься, что ее попросту увели по приказу того же Фирита, но тогда к чему весь этот фарс?

Из приоткрытой двери донесся ровный голос его величества, - Викки, сходите и Вы посмотреть, а то ведь умрете от любопытства.

Я тихо выругался и перетек ближе к выходу в коридоры дворца.

Правитель отправил ко мне своего секретаря! Не доверяет, раз решил добавить 'глаза и уши'.

Секретарь открыл дверь своим задом и, пятясь мелкими шажками, задвинул тощее тело в комнату. Разогнулся он только после того, как Фирит оказался вне поля зрения, зато потом ему хватило секунды, чтобы оказаться рядом с трупом.

Надо сказать, повел себя Викки довольно странно: вместо внимательного осмотра места преступления, любимчик короля схватил левую руку погибшего, шустро задрал рукав куртки и, как мне показалось, облегченно перевел дух.

Затем Викки щелкнул крышкой чернильницы, с которой не расставался, наверное, даже во сне, и торопливо начал выводить на нежной детской коже корявые загогулины. По-другому назвать кривые значки я не мог.

Это необычное поведение второй после повелителя гадины Наорга заставило меня сделать вперед пару шагов, и я чуть было не пропустил момент, когда дверь за спиной стала открываться. На пороге показалась служанка.

Хорошо, что реакция у меня мгновенная, пока женщина медленно открывала рот, для того чтобы завизжать, успел не только заткнуть его своей ладонью, но и вытолкнуть дуреху вон, закрыть за собой дверь, разглядеть ту, кого служанка держала за руку. А еще достать нож и ткнуть его под ребра паникующей, сопроводив это действие словами, - Молчи, коли жить хочешь!

У несчастной брызнули слезы из глаз, и она испугано затрясла головой, обещая повиноваться.

- Уходи, я буду ждать тебя через полчаса у Нового моста. Не убережешь ребенка - разрежу на ремни! - нежно прошептал ей эти слова на ухо, не сомневаясь, что их услышат.

Потом отпустил свои руки и уже громко сказал, - Иди и займись делом. Нет там для тебя ничего интересного!

Женщина торопливо засеменила по коридору прочь, крепко зажав в ладони пясть девчонки. Та почти бежала, пытаясь приноровиться к шагам взрослого человека, и постоянно оглядывалась на меня. Я успокаивающе кивнул и мысленно пообещал себе выполнить угрозу, если служанка вздумает ослушаться, а потом вернулся на прежнее место. Очень вовремя вернулся.

Секретарь уже прекратил свои загадочные манипуляции с пером и чернилами и, разогнувшись, громко позвал самодержца, - Ваше Величество!

Фирит, не заставил себя ждать, объявившись на пороге. Он неторопливо, словно на прогулке, подошел к убитому ребенку, брезгливо прикрыв рот батистовым платком, постоял, пристально разглядывая тело, а потом сделал нетерпеливый знак рукой. Тот, кому предназначался безмолвный сигнал, понял его сразу: секретарь опустился на колени и вспорол рукав куртки до локтя, явив нашим взорам черную загогулину.

Его величество буквально впился в нее взглядом, я тоже сделал пару шагов вперед, стараясь запомнить нарисованный знак.

Что- то мне подсказывало, что вечером обнаружу похожий на другой маленькой ручке.

Правитель едва заметно пошевелил пальцами, и 'верный' Викки, торопливо послюнявив кусочек ткани, потер отметину.

Мне с трудом удалось скрыть усмешку. Секретарь выполнил приказ с таким усердием, словно не он минутой раньше начертал значок.

А с другой стороны, что ему беспокоиться, если чернила застывали намертво? Их нельзя смыть, свести или стереть, королевский слуга это отлично знал.

Ценились невыводимые чернила настолько дорого, и производились в таких мизерных количествах, что позволить подобную роскошь могли только правители, и то не самые бедные. А в Наорге их вовсе, под страхом смерти, разрешалось иметь только Несравненному Фириту.

В общем, государь даже помыслить не мог о наглом обмане и предательстве со стороны доверенного человека, а потому вполне удовлетворился осмотром.

Он вздернул голову, и в его глазах засиял огонь торжества, который король даже не попытался скрыть. Более того, он с вызовом посмотрел на меня, и я похолодел.

Первый раз его величество дал понять, что убийство невинного человека, да к тому же ребенка, произошло по его велению.

Похоже, Фирит решил поставить меня перед выбором: молча проглотить этот факт и быть готовым исполнить ЛЮБОЕ пожелание государя, или принять вызов и приготовиться к ожиданию смерти, которая обязательно явится, в виде наемных убийц /хотя это маловероятно/, или в отравленном блюде, или в пропитанном ядом подарке с королевского плеча.

Я задумчиво и скучающе посмотрел на потолок, потом на пол, потом вовсе куда-то в сторону. Как и ожидалось, мой господин намек понял правильно и мелодично рассмеялся, - Дюс, я вижу, ты устал и нуждаешься в отдыхе! Отпускаю своего верного слугу домой, но жду завтра. Викки подготовит для тебя деньги, приходи в это же время, поболтаем немножко… О твоем будущем.

Я поклонился и направился к выходу.

Фирит дал сутки на принятие решения, и надо употребить это время с толком.

Уже в коридоре меня догнал мягкий, как подтаявшее масло голос секретаря, - Сир, как прикажите похоронить?

Я остановился и стал медленно надевать перчатки, старательно прислушиваясь к разговору. Речь короля снова стала ленивой и тягучей, словно патока.

- Как-нибудь, мне все равно. Главное, чтобы тихо и незаметно.

- Может сжечь?

Теперь голос 'Викки' переполняла забота об интересах короны.

Так и стоял перед глазами его преданный собачий взгляд, которым он каждый раз одаривал солнцеподобное величество, и каковой, как выяснилось, недорого стоил.

Фирит немного помолчал, а потом одобрительно хмыкнул, - Хорошая мысль. А пепел рассейте. Чтобы даже следов не осталось!

Последнее предложение походило на яростный рык.

Вот это да! Я даже не подозревал, что венценосец может издавать такие звуки. Сильно же его разобрало…

Дальше стоять у дверей было опасно, и я бесшумно удалился, ломая голову над новыми вопросами, а их набралось много.

Чем мог так сильно досадить самодержцу ребенок? Какую угрозу для себя видел в нем монарх? И какую игру вел его секретарь? И самое главное, что мне самому теперь делать?