Когда волна нынешней эйфории по поводу так называемой «арабской весны» наконец-то схлынет, весь мир с удивлением обнаружит, что, по сути, в регионе не произошло никаких фундаментальных изменений. Какими бы значительными ни казались перемены сегодня и какими бы сенсационными ни пытались их представить журналисты, когда несколько десятилетий спустя мы оглянемся назад, едва ли какие-либо из них будут выглядеть действительно значимыми и устойчивыми сдвигами в направлении заветной демократизации. Гораздо вероятнее, что эти демократические эксперименты долго не продлятся, и многие из стран, которые предприняли пробные шаги в сторону всеобщих прямых выборов по принципу «один человек — один голос», вернутся к привычной форме правления со стоящим у власти авторитарным лидером или кланом. Другими словами, за весной последует лето, затем осень — и снова зима. Жизнь вернется в свою колею, накатанную тысячелетиями.
На Ближнем Востоке никогда не выбирали правителей и не принимали решения путем голосования. В истории этого региона никогда не было демократических традиций, присущих западным обществам, — ни во времена древних исламских государств, ни в более поздней колониальной истории, ни в современную постколониальную эпоху. Когда английские и французские протектораты распались на отдельные государства, все они в конечном итоге пришли к единовластию — и это произошло не случайно, а в силу глубоких культурных и социологических причин.
Разумеется, можно возразить, что демократия, будучи относительно новым явлением в истории человечества, когда-нибудь должна прийти во все регионы и что она уже начала укореняться — или, по крайней мере, так кажется — во многих частях мира, включая ряд азиатских стран, несмотря на аналогичное отсутствие у них демократических традиций. Но здесь есть одно ключевое отличие. Помимо нехватки опыта в представительных формах правления, на Ближнем Востоке также отсутствуют существенно важные социальные факторы, образующие фундамент для строительства демократии.
Первый из этих факторов — идея равного гражданства. Этот фундаментальный принцип означает, что все люди, являющиеся гражданами одной страны, равны между собой независимо от уровня благосостояния, социального положения, достижений, физических или умственных способностей. Мы обладаем равными правами и свободами, а также обязанностями перед нашей страной. Мы равны с юридической и моральной точек зрения. Эта концепция обязательно предшествует развитию реальных демократических практик и институтов. Она должна быть признана не только в интеллектуальных или прогрессивных кругах, но и в масштабах всего общества.
Между тем по всему Ближнему Востоку мы видим племенную или феодальную систему. В Саудовской Аравии вожди племен обязаны раз в год преподносить королю подарки. Как и в древнем Китае, король одаривает их в ответ еще более ценными дарами. Обычные люди лояльны своему племени, а не нации — потому что единой нации не существует — и, разумеется, не своим согражданам. Я разговаривал на эту тему с одним американским дипломатом, несколько лет проработавшим в Саудовской Аравии, и он согласился с этой точкой зрения. Там феодальное устройство общества, сказал он. Ливийцы также представляют собой не единую нацию, а собрание племен, что усугубляется политикой местничества. В этих племенных государствах смена правящего режима может сопровождаться значительными перетасовками в политической системе — кто, что и как будет решать, но такие перестройки никогда не приводят к зарождению демократии, поскольку основной единицей государственного устройства остается не гражданин, а племя.
Наблюдатели отмечают, что некоторые арабские государства постепенно становятся нациями в современном смысле этого слова, в первую очередь Египет, Марокко и Тунис. Но даже этим странам недостает второго, не менее важного фактора, который необходим для построения устойчивой демократии, чтобы граждане приняли не только результаты первых выборов после революции, но и всех последующих выборов тоже. Этот второй ключевой фактор — то, что я называю способностью к обеспечению реального экономического прогресса.
Арабское общество сознательно лишает себя этой способности в результате того, что упорно продолжает держать женщин на вторых ролях. В этом обществе доминируют мужчины. Женщины не имеют равных с мужчинами возможностей образования и трудоустройства, что не позволяет этим странам в полной мере реализовать свой потенциал и встать на путь модернизации. Они продолжают сопротивляться этому, всегда находя какие-то отговорки. Проблема переходит от поколения к поколению, поскольку необразованные женщины растят необразованных детей, ведь матери проводят с детьми гораздо больше времени, чем отцы. И наоборот, поколение высокообразованных матерей способно вырастить поколение высокообразованной молодежи с широким кругозором и современным менталитетом.
Даже в тех странах Ближнего Востока, где женщины обучаются в университетах почти в равной пропорции с мужчинами, их ограничивают во многих других отношениях. Часто им отказывают в обучении престижным специальностям, в частности связанным с наукой, инженерным делом и правом, отводя для них традиционно более «женские» профессии, такие как педагогика. Но даже при равном доступе к образованию доля женщин в составе рабочей силы во многих странах Ближнего Востока и близко несопоставима с долей мужчин. Это объясняется множеством причин, среди которых трудовая дискриминация, начиная от неравной оплаты труда и заканчивая сексуальными домогательствами на рабочем месте. Кроме того, работающим женщинам приходится сталкиваться с многочисленными повседневными трудностями, включая такие абсурдные, как запрет появляться в одиночку в общественных местах. Присутствует и общая социальная нетерпимость по отношению к замужним женщинам, которые не сидят дома и не посвящают себя всецело заботам о семье.
Ни один новый демократический режим не в состоянии долго выжить без реального экономического прогресса. В конце концов, что дает демократия обычному человеку с улицы, если она не приводит к очевидному улучшению его жизни? Возможность время от времени поставить галочки на бумажке и опустить ее в избирательную урну? В течение одного-двух избирательных циклов неизбежно наступает разочарование системой, за которым следует возврат к той или иной форме авторитаризма. В Египте пришедшие к власти в результате арабской весны «Братья-мусульмане», кажется, осознают актуальность этой задачи и направили в другие страны делегации, чтобы изучить их пути развития. Это говорит о серьезности их намерений. Но добьются ли они успеха? Им нужно совершить слишком уж фундаментальные изменения, причем за очень короткое время. Мало того, в своих усилиях провести радикальные реформы они столкнутся с серьезными препятствиями в виде наследия старого режима. Например, все государственные должности заполнены назначенцами бывшего президента Хосни Мубарака. Однако новый режим не может полностью уволить старый штат госслужащих и создать новый госаппарат с нуля, поэтому ему придется работать с тем, что есть.
Правящие элиты на Ближнем Востоке понимают, что в условиях глобализации им волей-неволей придется идти в ногу со временем, но они предпочитают делать это как можно медленнее. Например, Саудовская Аравия продолжает жить по исламским законам: женщинам там по-прежнему разрешается появляться на людях только в закрытой одежде и запрещается водить автомобили. Во многих общественных местах соблюдается сегрегация по половому признаку. Но даже в этом древнем обществе ситуация постепенно меняется. Например, в 2009 г. был создан Научно-технологический университет имени короля Абдаллы — анклав либерализма в глубоко консервативной стране. На должность ректора был приглашен профессор Ши Сун Фонг, бывший вице-канцлер Национального университета Сингапура. В университетском кампусе жизнь организована по западному образцу, и мужчины и женщины имеют абсолютно одинаковые права. Это большой шаг вперед, но я не думаю, что выпускники университета сумеют изменить страну. Разве может небольшая группка образованных, свободомыслящих молодых мужчин и женщин пошатнуть систему, которая существовала веками? Им придется иметь дело с ваххабитским духовенством, самой мощной и консервативной группой клириков в арабском мире, которая прочно укоренилась у власти благодаря симбиотическим отношениям с королевской семьей: последняя правит страной, а первая получила полную свободу действий по всем религиозным вопросам. Тем не менее, лично познакомившись с королем Абдаллой, я убедился в том, что королевская семья Саудовской Аравии осознает: страну невозможно удержать в прошлом. Она признает необходимость эволюции общества и неизбежность перемен. Но каковы будут темпы этих перемен, сказать сложно. Возможно, социальные нормы, принятые в этом передовом университете, в конечном итоге распространятся на соседние районы, а потом и на всю страну.
Однако пока путь, по которому будет двигаться Ближний Восток в долгосрочной перспективе, представляется весьма неопределенным. После того как нынешние эксперименты с выборами подойдут к концу, ключевая проблема — как добиться устойчивого роста экономики и обеспечить достойными рабочими местами примерно 350 млн человек — так и останется нерешенной. Парадоксальность ситуации очевидна. Этот регион обладает непревзойденными по своему богатству природными ресурсами, однако многие его части прозябают в страшнейшей нищете и отсталости.
Между тем перед странами этого региона стоит еще одна фундаментальная проблема: как жить после того, как иссякнут запасы ископаемого топлива. Им нужно трансформировать свои сырьевые экономики в экономики, способные устойчиво функционировать в долгосрочной перспективе, и сделать это за считанные десятилетия. Им необходимо быстро найти новые источники конкурентного преимущества в несырьевых отраслях, будь то банковское дело, авиаперевозки, туризм, производство потребительских товаров, и закрепиться в них. Один из способов сделать это — отправить лучшие молодые кадры поработать в этих отраслях в Америке и Европе, чтобы, вернувшись, они создали такие же отрасли в своих странах. К сожалению, значительное сырьевое богатство имеет тенденцию порождать иждивенческую культуру. Правительствам этих стран предстоит колоссальная работа: мобилизовать народ и избавить его от деструктивного чувства уверенности в том, что мир будет кормить их всегда. Им нужно убедить людей, что нефтяного богатства не хватит навечно, даже если все доходы от продажи нефти направлять в специальный фонд и грамотно инвестировать. Это самая сложная задача.
Несколько лет назад одна ближневосточная страна отправила нескольких своих студентов учиться в Сингапур в надежде на то, что у нас эти молодые люди изменят свое отношение к жизни. Этого не случилось. Они приехали не для того, чтобы перенимать нашу трудовую этику или культуру. Они приехали развлекаться. Их целью было хорошо провести время. Про себя они думали: «Зачем нам работать, когда деньги лежат у нас прямо под ногами?»
Ближний Восток — прекрасное место с богатейшей культурой и древней историей. Некоторые страны этого региона, расположенные ближе к Европе, например Марокко и Тунис, более прогрессивны и менее закрыты, чем другие.
Когда я был в Иране по приглашению шаха Мохаммеда Реза Пехлеви, до его свержения, меня поселили в одном из его дворцов. Я до сих пор помню ковры — они были настолько изящной работы, что, будь они моими, я бы пожалел класть их на пол и повесил бы на стену. Но во дворце все ходили по ним ногами. В Иране много искусных ткачей. Когда шах приехал с ответным визитом в Сингапур, он подарил тогдашнему президенту Бенджамину Ширесу большой ковер, а мне маленький — оба шелковые, с одинаковым узором. Мой ковер сейчас находится в доме моего сына. Его положили на пол, но ходят по нему только босиком.
Страна на Ближнем Востоке, которую я знаю лучше всего, — это Египет. Когда президент Гамаль Абдель Насер пригласил меня туда с визитом, я жил в одном из прекрасных дворцов короля Фарука. Сам Насер вел довольно скромный образ жизни. Он был реформатором, хотя ему и не удалось кардинально изменить судьбу своего народа. При помощи России он построил Асуанскую плотину, что было большим достижением, поскольку она позволяла производить электроэнергию и контролировать наводнения. Меня доставили к плотине на президентском частном самолете, и я прожил рядом с ней несколько дней. Это было очень пустынное и тихое место. Мне оно показалось похожим на пустыню Гоби или Гранд-Каньон. Единственное отличие было в том, что за пределами пустыни Гоби вы бы обнаружили динамичное, полное жизни китайское общество. А на выходе из Гранд-Каньона перед вашим взором предстала бы воплощенная в реальность американская мечта.
В: Вы довольно пессимистично смотрите на будущее Ближнего Востока. Но как насчет Турции как примера исламской страны, которая в то же время является демократической и открытой миру?
О: Я не утверждаю, что исламские страны не могут быть успешными. Османская империя процветала, хотя и была исламским государством. Но Турция не является частью арабского мира. Турки относят себя к османам, которые считали себя завоевателями арабов. Они преуспевают больше арабов, потому что более образованны.
В: Переходя к арабской весне и ее геополитическим последствиям… Некоторые считают, что американцы слишком быстро отказались от президента Египта Хосни Мубарака, который поддерживал тесные связи с Америкой. По словам критиков, этот случай в очередной раз подтверждает, что на американцев нельзя полагаться как на друзей или союзников…
О: Как они могли бы спасти Мубарака? Направить в Египет войска? Это было внутреннее дело страны. Если бы американцы попытались вмешаться, египтяне начали бы жечь американские флаги. Не нужно думать, что, если американцы вас поддерживают, вы находитесь в полной безопасности. Исключением является Тайвань, который находится под угрозой поглощения Китаем. Поэтому американский Седьмой флот стоит в Тайваньском проливе, между островом и материком. Но даже это не навсегда.
В: Как вы считаете, выиграла или проиграла Америка с точки зрения геополитики в результате арабской весны?
О: Ни то ни другое. Влияние США в регионе ослабевало, потому что правящие режимы, которые поддерживали американцы, потеряли политическую поддержку внутри своих стран. Но пройдет какое-то время, и новым режимам могут потребоваться миллиарды долларов американских субсидий, чтобы управлять своими странами, поэтому дружба будет восстановлена. В конце концов, американская помощь составляет существенную часть их средств.
В: Как тогда, по вашему мнению, будет развиваться взаимодействие сил в этой части планеты? Может ли Ближний Восток — как и Азия — стать ареной соперничества между китайцами и американцами?
О: Какие мировые державы захотят играть на этой арене? Единственная местная сила, которая хочет и может доминировать в регионе, — это Иран. Китайцы туда не пойдут — для них это слишком далеко. Американцы столкнутся с тем, что их флаги будут сжигать, а послов убивать, как это недавно произошло в Ливии.
В: Значит, вы считаете, что Соединенные Штаты утрачивают и заинтересованность, и свое влияние в этом регионе?
О: Нет, американцы будут заинтересованы в этом регионе, пока там есть природные ресурсы. Они говорят, что нашли у себя сланцевый газ и вскоре станут энергетически независимыми. Но у многих стран нет сланцевого газа, и нефть в любом случае будет оставаться важным товаром. Нефть нужна для большинства видов транспорта — автомобилей, самолетов, кораблей и т. д.
В: Китайцы, вероятно, тоже хотели бы поучаствовать в дележе этого пирога?
О: Да, но они находятся слишком далеко. Они не смогут распространить свое военное влияние на регион и будут проникать туда путем инвестиций. Именно так китайцы действуют в Африке. Они строят конференц-залы и дворцы, чтобы заработать хорошую репутацию и получить доступ к добыче нефти и других сырьевых ресурсов.
В: Какая политика США на Ближнем Востоке была бы, на ваш взгляд, наиболее устойчивой?
О: Подождать и посмотреть, кто придет к власти, и подружиться с ними.
В: Даже если это будут исламистские партии?
О: Через какое-то время — да.
Главная проблема Ближнего Востока — палестино-израильский конфликт. Это незаживающая рана, и есть только один способ положить ему конец — создать два государства, одно для израильтян, другое для палестинцев. Палестинское государство должно быть экономически и политически жизнеспособным. Только когда палестинцы поймут, что у них есть реальный шанс сделать свою страну успешной и процветающей, они будут кровно заинтересованы в поддержании мира в этом неспокойном регионе.
Но поскольку еврейскому лобби удается убеждать американцев в оправданности произраильской политики, это позволяет израильскому руководству занимать крайне жесткую позицию по этому вопросу, что имеет негативные и необратимые последствия для мирного процесса. Например, посредством строительства поселений на оккупированных территориях Израиль медленно, но верно захватывает земли, которые при любой потенциальной договоренности между двумя сторонами однозначно должны были бы отойти палестинцам. Израильские ультраконсерваторы считают, что эти поселения позволяют Израилю приблизиться к его законным историческим границам, описанным в Еврейской библии. Они верят в то, что возвращают себе земли, дарованные им Богом, — никак не меньше. Однако строительство поселений осложняет и без того непростую ситуацию и делает перспективы любой будущей договоренности еще более сомнительными.
В первые дни сионистского движения активнее всего евреям помогали англичане. Они поддерживали поселение евреев в Палестине с прицелом на то, чтобы в конечном итоге создать там еврейское государство. Позицию британцев официально обозначала Декларация Бальфура от 1917 г. В ней было заявлено следующее: «Правительство Его Величества с одобрением рассматривает вопрос о создании в Палестине национального очага для еврейского народа и приложит все усилия для содействия достижению этой цели…» До того как в Палестину хлынул поток евреев со всего мира, там жило довольно мало представителей этой нации. Однако трагедия Холокоста, приведшая более чем к 6 млн жертв, вызывала в европейском обществе глубокое сочувствие к евреям и побудила встать на защиту их интересов. После заката Великобритании как мировой сверхдержавы вакуум заполнили американцы, и созданное в 1948 г. государство Израиль обрело в лице США сильного и верного союзника. Америка продолжает ревностно поддерживать Израиль и сегодня.
С каждым днем урегулирование палестино-израильского конфликта становится все менее вероятным. Организация Объединенных Наций объявила строительство израильских поселений нарушением международного права, назвав это «ползучей аннексией». Однако израильтяне знают, что подобные заявления не грозят ничем, если не поддерживаются американцами. Например, если бы американцы приняли решение сократить финансовую помощь Израилю, которая с 1949 г. достигла уже $115 млрд, а также ограничить другие виды военной и политической поддержки, строительство поселений немедленно прекратилось бы. У Израиля попросту не осталось бы иного выбора. Но пока американцы не окажут необходимого давления на Израиль, палестино-израильский конфликт не разрешится.
Все это не приносит Америке никакой пользы в долгосрочной перспективе. Это лишь подрывает доверие к ней как к супердержаве и настраивает против нее весь арабский мир. В результате американцам становится все труднее достигать своих дипломатических целей в регионе. Джихадисты используют этот вечно тлеющий конфликт в пропагандистских целях, чтобы вовлечь молодых новобранцев в борьбу за «правое дело». Страсти вокруг него умело подогреваются по всему Ближнему Востоку, а также в других частях Азии, через демонстрацию по телевидению страданий палестинского народа.
Таким образом, палестино-израильский конфликт находится в центре сложнейшей паутины, порождающей насилие и беспорядки на всем Ближнем Востоке. Он подобен раковой опухоли, удаление которой открыло бы путь к разрешению многих других проблем. Это кардинально изменило бы политический климат в регионе. Прекращение этого конфликта является необходимым, хотя и недостаточным условием для того, чтобы во всем ближневосточном регионе наконец-то воцарился долгожданный мир. Если бы США сумели занять нейтральную позицию и настоять на урегулировании этой проблемы путем создания двух государств, правительства многих арабских стран — особенно с суннитским большинством — проявили бы готовность открыто поддержать политику американцев в регионе. Именно это должно стать приоритетом США на Ближнем Востоке.
Иран предпочел бы помешать любым мирным договоренностям. Иранское правительство неоднократно заявляло о своем намерении стереть Израиль с лица Земли. Будучи преимущественно шиитской страной, Иран рассматривает палестино-израильский конфликт как превосходный повод для ведения борьбы со своими суннитскими соседями, чтобы завоевать господство на Ближнем Востоке. Хотя противостояние между шиитами и суннитами началось больше 1000 лет назад, оно по-прежнему не утратило остроты. Суннитские государства крайне подозрительно относятся ко всем действиям Ирана из-за его огромного влияния среди шиитских меньшинств, проживающих по всему региону. Как однажды сказал бывший президент Египта Хосни Мубарак: «Шииты преданы Ирану больше, чем странам, где они живут». Во времена правления Саддама Хусейна Ирак был явным противовесом Ирану, но теперь, когда этого противовеса больше нет, единственной силой, способной помешать попыткам Ирана установить свое господство в регионе, остаются Соединенные Штаты.
Амбиции Ирана отчасти вызваны тем, что он считает себя независимой цивилизацией, отдельной от арабского мира. Иранцы очень гордятся своей историей. Я был поражен словами одного иранского министра, сказанными им в интервью на BBC несколько лет назад: «В Азии есть только две цивилизации, достойные упоминания, — это Китай и Персия». Эти слова как нельзя лучше отражают менталитет иранцев. Oни жаждут снова стать великой империей.
Эта геополитическая борьба представляет собой серьезную угрозу для мира во всем мире, поскольку Иран, судя по всему, активно занимается разработкой ядерного оружия и, преуспев в этом, вполне может спровоцировать ядерную войну или по крайней мере гонку ядерных вооружений. Если Иран создаст ядерную бомбу, Египет не захочет от него отставать и может купить бомбу у Пакистана. Появление на Ближнем Востоке четырех ядерных держав — Египта, Саудовской Аравии, Ирана и Израиля — создаст там крайне опасную ситуацию. Кроме того, это повышает вероятность того, что ядерные технологии и материалы могут быть проданы странам в других частях света или даже негосударственным структурам.
Я не думаю, что Израиль сможет помешать Ирану создать свое ядерное оружие. Это могли бы сделать американцы, да и то только путем масштабного наземного вторжения, но такое развитие событий крайне маловероятно, поскольку США лишь недавно выбрались из Ирака и Афганистана. Это значит, что в будущем нас ожидает менее стабильный мир, который может рухнуть от малейшего недоразумения. Вполне возможно, что именно в этом регионе впервые после Второй мировой войны будет применено ядерное оружие.
Пожалуй, меня утешает лишь мысль о том, что, если это случится, радиоактивные облака едва ли достигнут Юго-Восточной Азии. Радиоактивное заражение охватит бо́льшую часть Ближнего Востока и, возможно, Европу. До нас дойдет лишь малая часть смертельной радиации.
В: Президент Обама сказал, что хочет внести поправки в законы о пожертвованиях на политические цели, чтобы обуздать власть лоббистских групп с большими кошельками. Может ли это изменить ход событий?
О: Этого не произойдет. Даже если бы Обама действительно хотел сделать это, он не сумел бы провести эти поправки через Сенат и Палату представителей.
В: Каковы могут быть последствия того, что сегодня симпатии европейцев все больше склоняются на сторону палестинцев?
О: Чего стоят эти симпатии? Каждый день израильтяне отбирают у палестинцев землю. Но европейцы не предпринимают никаких конкретных шагов.
В: Что касается Ирана и ядерной бомбы, вы не исключаете вероятность того, что, создав бомбу, иранцы могут применить ее против Израиля?
О: Нет, не исключаю.
В: Но есть и другое мнение — что Иран с бомбой может быть более безопасным и предсказуемым, чем Иран без бомбы, поэтому для региона не так уж плохо, если Иран вступит в ядерный клуб. Что вы скажете по этому поводу?
О: Так говорят ради самоуспокоения. Но я считаю, что иранцы могут мыслить иначе, чем американцы и русские. Те руководствуются трезвыми расчетами: я наношу удар тебе, ты наносишь удар мне, я снова наношу удар тебе, ты отвечаешь и т. д. Первый удар, второй удар, третий удар, и вот мы оба уничтожены, а вместе с нами и большая часть Европы. Можно ли надеяться на то, что в отношениях между Израилем, Ираном и Египтом будет преобладать такое же трезвое мышление? Это и есть ключевой вопрос. Не стоит забывать, что эта система порождает армии террористов-смертников, которые говорят: «Да, я хочу умереть ради того, чтобы погибло как можно больше людей». Я думаю, что в такой системе может случиться все что угодно.
В: Это один из аргументов, который может использовать Израиль, чтобы оправдать нанесение первых ударов по Ирану — помешать его работам по обогащению урана и созданию ядерного оружия. Лучше ударить первыми и задержать создание бомбы, говорят они.
О: Да, некоторые выступают за такой план действий, но это не решит проблемы. Весь Иран вы не уничтожите. Пройдет какое-то время, и иранцы снова возьмутся за свои разработки, так что вам придется наносить очередную серию ударов. Но на этот раз они спрячутся глубоко под землей.
В: Значит, вы не верите, что Израиль сможет удержать Иран от разработки ядерной бомбы?
О: Нет. Знание не уничтожить.
В: Как же тогда можно решить эту проблему?
О: Ответ на этот вопрос должны дать 2000 евреев в США. Лучше всего начать с урегулирования палестино-израильского конфликта. Но на сегодняшний день это остается неразрешимой проблемой.
Помимо последствий для мира во всем мире, происходящее на Ближнем Востоке имеет значение и для бизнеса, в том числе для сингапурских компаний. Сингапурские компании осторожны по своей природе, но и они начинают постепенно осваивать ближневосточный регион. Это новый для них рынок, и они пришли на него сравнительно поздно. Для них гораздо комфортнее вести бизнес в других частях Азии — в Китае, Индии и Юго-Восточной Азии, где у них имеется очевидное конкурентное преимущество. Культура, язык и географическая удаленность Ближнего Востока создают свои сложности. Тем не менее сингапурские компании находят способы наладить деловые контакты, например сотрудничая с арабоязычными индийцами. Также полезно будет предпринять усилия к тому, чтобы возродить арабский язык среди сингапурских арабов. Ближний Восток представляет собой перспективный рынок со значительным потенциалом роста, и сингапурцы не должны упустить его. Лучше поздно, чем никогда.
На многих развивающихся рынках вам нужно вложить деньги и затем упорно трудиться несколько лет, прежде чем ваши инвестиции начнут приносить реальную прибыль. В этом плане ближневосточные рынки более привлекательны, поскольку они изобилуют наличностью, и потенциально инвестиции могут окупаться намного быстрее. Главное — найти хорошие возможности для бизнеса, соответствующие вашему опыту и способностям, а также наладить хорошие связи, чтобы успешно проводить сделки. Сингапурские компании уже работают в небольших ближневосточных странах, таких как Катар и эмират Абу-Даби, имеющих четкие иерархии. В Саудовской Аравии новичкам сориентироваться гораздо труднее из-за ее сложной иерархической структуры, состоящей из сотен принцев и принцесс. Тем не менее, когда саудовцы решили построить Экономический город короля Абдаллы — «мегаполис будущего» площадью 168 млн кв. м, они пригласили нас в качестве партнера на стадии проектирования и привлекли к участию в проектах в финансовой отрасли. Саудовцы посещали Сингапур на протяжении многих лет, зачастую в частном порядке, без официальных уведомлений, и были впечатлены тем, какой чистый, безопасный и комфортный город мы сумели построить.
Но Ближний Восток является также и нашим конкурентом на международной арене. С особенно активной конкуренцией Сингапур сталкивается со стороны Дубая в таких отраслях, как авиаперевозки, туризм, финансы. Под руководством шейха Мохаммеда Рашида аль-Мактума город преобразился. Очевидно, что Объединенные Арабские Эмираты готовы потратить любые деньги, чтобы превратить Дубай в современный хаб, способный составить достойную конкуренцию Сингапуру.
Их авиакомпании намеренно устанавливают цены на билеты немного ниже, чем наша Singapore Airlines (SIA). В самый разгар мирового финансового кризиса авиакомпания Emirates Airlines заказала 32 новых аэробуса Airbus А380, чтобы показать всему миру, как много у нее денег. Таким образом, когда эти заказы будут выполнены, флот Emirates Airlines будет насчитывать более 90 аэробусов А380. Для сравнения: SIA в настоящее время имеет всего 19 аэробусов А380, плюс еще пять, которые она недавно заказала.
Когда проводился конкурс на строительство портов в Лондоне, Дубай снова обошел Сингапур. Мы обозначили наши суммы и отказались снижать их. Дубайцы же, кажется, были готовы пойти на любой риск, чтобы выиграть конкурс. Но мы решили, что мир достаточно велик, чтобы предложить нам другие привлекательные возможности.
Рынки на Ближнем Востоке и в России имеют стратегическое значение для Сингапура. Имея очень открытую экономику, мы должны грамотно распределять свои ставки, чтобы обеспечить стабильный поток доходов. Инвестируя в богатые и бедные нефтью страны, мы тем самым страхуем себя от циклического характера международных рынков.