— И что, отцу уже нельзя навестить свою гребаную дочь без того, чтобы на него не напали? Она мой ребенок, я имею право знать, жива она или нет.

Рони споткнулась, услышав голос отца, эхом отдавшийся в доме. Она словно примерзла к ступеньке лестницы на полпути вниз. Табер остановился позади нее, спокойный и молчаливый, внимательно за ней наблюдая.

Она была слишком напряженной, почти испуганной, настороженной. Как олень, который почуял опасность, но не понимает, откуда ее ждать.

Реджинальд Эндрюс был одним из худших отцов, которых когда-либо знал Табер. Его единственным оправданием, единственной причиной того, почему он до сих пор жил, было то, что он никогда не поднимал на Рони руку. В противном случае Табер убил бы его много лет назад.

— Мистер Эндрюс, это не объясняет, зачем вы пытались проникнуть на территорию. Почему бы просто не нажать кнопку звонка на воротах? — Голос Кэллана был холодным и резким, как зимняя ночь. Он звенел от ярости.

Реджинальд, как всегда, оправдывался. Громко.

Табер видел, как глубоко и тяжело Рони дышит. Он мог почти чувствовать наполнившие ее отвращение и нежелание видеть отца, которое и заставляло ее оставаться на месте. Но он чувствовал и кое-что еще. Трясины эмоций, которые, казалось, готовы были ее поглотить. Он приблизился к ней, полный решимости защитить.

Табер положил одну руку Рони на талию и склонился к ней, его подбородок коснулся ее плеча.

— Мы могли бы вернуться в комнату. Игнорируй его. Если ты не пойдешь туда, Кэллан воспримет это как молчаливое разрешение. Этого ублюдка выкинут вон.

Он прошептал эти слова так тихо, что только она услышала его. Табер подошел совсем близко, и его тепло и молчаливая поддержка словно укутали ее. Он защитит ее, чего бы это ни стоило.

Рони судорожно сглотнула, и он буквально кожей ощутил, как она пытается собрать силы, чтобы предстать перед лицом бушующего в коридоре мужчины.

— Нет. — Она наконец тряхнула головой и сделала шаг назад, засовывая револьвер, который он дал ей, за пояс джинсов. — Я разберусь с ним.

Но она не хотела. Табер отчетливо видел, что было в ее отношении с отцом что-то еще, что пугало ее до чертиков. Прежде чем он успел спросить ее об этом, Рони грациозно начала спускаться по лестнице, ее рука легко касалась перил, плечи были выпрямлены. Царственная, как принцесса, и такая решительная. Табер почувствовал, как щемит его сердце. Ему хотелось защитить ее от всего мира.

— Почему ты здесь, Реджинальд?

Ей пришлось возвысить голос, чтобы перекрыть его взрывную тираду по поводу благополучия своего любимого единственного ребенка. Табера затошнило от этих слов.

Реджинальд сильно постарел с тех пор, как Табер видел его в последний раз. Его темные волосы были почти полностью седые и сильно поредели. Он пытался скрыть это, отрастив волосы и зачесывая их на сторону. Вид у него был с этой прической шутовской.

Его карие глаза были тусклыми, щеки горели румянцем от пьянства. Реджинальд разжирел. При росте в сто восемьдесят сантиметров он уже не казался таким мускулистым и сильным, как пять лет назад.

Как Рони шагнула в прихожую, все взгляды обратились к ней. У дверей стояли несколько людей из Пород. Они были начеку, их руки лежали на оружии, взгляды не отрывались от Реджинальда.

— Рони. — В его улыбке было больше расчета, чем любви.

Кэллан тоже это заметил, его глаза сузились от отвращения к происходящему.

Табер внимательно наблюдал за ним, и он тоже заметил в его взгляде на дочь вспышку ненависти, которую Реджинальд попытался скрыть.

Табер быстро спустился вниз, намеренно оказавшись между Рони и ее отцом, каждый инстинкт в нем кричал, что ее нужно защитить от угрозы, которую собой представляет Реджинальд.

Рони остановилась, когда он преградил ей путь.

— Табер. — Она положила руку на его руку, и он отвел ее в сторону, не позволяя оказаться впереди.

В ответ на его движение шагнули вперед и остальные, прищурившись и заняв оборонительную позицию. Их руки теперь сжимали оружие, они готовы были действовать.

— Почему ты здесь, Реджи? — Табер решил не заморачиваться с формальностями. Рони была расстроена, его собственные инстинкты вопили об опасности, и будь он проклят, если станет тянуть кота за хвост.

— Ну, она моя дочь.

Голос Реджинальда смягчился, но он не смог скрыть вонь собственной лжи. Он пришел сюда явно не для того, чтобы убедиться в безопасности Рони. Он сам своим появлением подвергал ее опасности.

— Прекрасное время, чтобы вспомнить. — Табер зарычал, обнажая клыки, и он точно знал, что Реджинальд увидит их. Он ощутил удовлетворение, когда румянец на лице мужчины сменился бледностью. — Я не помню, чтобы раньше ты часто об этом вспоминал.

— Я могу справиться с Реджинальдом, Табер. — Рони уперлась руками в его тяжелое тело, пытаясь заставить его отойти в сторону. Обойти уже было нельзя — другие Породы сгрудились вокруг таким образом, чтобы в случае чего отец не смог ее коснуться.

— Табер, по крайней мере, позволь мне увидеть мою маленькую девочку. — Голос Реджинальда был мягким, слишком мирным для того, чтобы Табер ему поверил.

— Табер, черт, я могу справиться с этим. — Рони пнула его по коленке. И это точно не был нежный тычок возлюбленной. Черт, у нее сильные ноги.

Он повернулся, чтобы предостерегающе посмотреть на нее.

— Не смотри на меня так, — отрезала она, решительно нахмурившись. — Уйди с дороги. Я разберусь с ним, и потом — пусть выметается.

Рони собиралась еще раз пнуть его, Табер видел это в ее глазах.

Черт, он любил, когда она к нему прикасалась. Он улыбнулся ей. Медленно, оскалив зубы, напоминая о сексуальном возмездии. И обрадовался, увидев, как расширились ее глаза, почувствовав едва уловимую ответную пульсацию, едва уловимый запах — сладкий, чистый запах возбуждения, донесшийся от ее тела.

Он медленно отступил, его рука потянулась и обхватила ее за талию, сжалась на бедре, чтобы убедиться, что Рони останется рядом на случай опасности.

— Пф-ф-ф. Я вижу, что вы прекрасно ладите. — Реджинальд не смог скрыть злобу в голосе.

Его оскорбительный тон заставил Табера напрячься. Он был почти готов разорвать этого ублюдка на куски.

— Спустил все деньги? — спросила она мягко.

Ее голос был ровный и насмешливый, но Табер почувствовал гнев, он чувствовал, что творится у нее внутри.

Реджинальд крякнул.

— Они сожгли дом. Фотографии мамы, одеяла, все пропало.

Рони заметно дернулась. Табер пронзил мужчину взглядом, который обещал возмездие, предупреждающее рычание вырвалось из его груди. Реджинальд намеренно причинял ей боль, тщательно подбирая слова, ударяя туда, где она была наиболее уязвима.

Он посмотрел на Табера с опаской.

— Ты раньше был вежливее, Табер, — он вздохнул так, будто был разочарован оказываемым приемом.

— А ты раньше был умнее, Реджи, — ответил тот тихо, едва сдерживая себя. Ему бы только понять, что надо отцу Рони. Тогда он почувствовал бы себя увереннее. — Ты увидел ее. С ней все хорошо. Теперь можешь идти.

— Рони, ты позволишь им меня выгнать? — Реджинальд повернулся к своей дочери, его скулящий голос давил Таберу на уши. Сдерживаться было реально тяжело.

— Из-за твоих фотографий на всех экранах и из-за того, что ты связана с этим… — Реджинальд сделал паузу, издеваясь над ней, — …человеком, которого ищет весь мир. Я уже даже не могу найти достойную работу в старых местах.

«Старые места» наверняка были вне закона.

— Надо было тратить последние доллары с умом, Реджинальд.

Она пыталась говорить безразлично и холодно, но Табер мог слышать боль в ее голосе.

— Это не мой дом. Мой сгорел дотла. Помнишь? Я не имею права определять, кто остается, а кто уходит.

Реджинальд бросил в сторону Кэллана расчетливый взгляд.

— Ты собираешься выбросить отца Рони на улицу? У меня из-за этого будет куча проблем, Кэллан, ты же понимаешь?

Кэллан смотрел на Рони, Табер тоже.

— У тебя есть семья, — напомнила Рони отцу почти отчаянно. — Я дам тебе деньги, Реджинальд…

Она замерла, Табер мог слышать ее прерывистое дыхание.

— У меня нет с собой кошелька, но я позвоню в банк. Я дам тебе денег…

— Нет, Рони, солнышко, ты же знаешь, что мои братья даже на порог своих роскошных гребаных домов меня не пустят. Ты же понимаешь, они отвернулись от нас, как обычно.

Это было правдой. Но виноват в том, что его семья буквально отреклась от него, был Реджи, никто иной.

— В доме сейчас нет места, Реджинальд. — Кэллан, наконец, шагнул вперед. — Мы можем поселить вас в бараке на другой стороне поместья. Есть несколько пустых коек.

Взгляд Реджинальда не отрывался от Рони. Он смотрел на нее, как удав смотрит на кролика. Холодно, обдуманно, практично.

— Хорошо поступаешь, Кэллан, — наконец, тихо сказал он.

Табер почувствовал холодок, пробежавший по спине Рони. Она испугалась. Он чувствовал это, чувствовал запах страха, исходящий от ее тела.

Рони напряглась, сдерживая себя, и жестко и прямо уставилась на отца.

— Не создавай здесь проблем, Реджинальд, — предупредила она, судя по голосу, ее душила злость. — Я не стану нести ответственность за то, что с тобой сделают, если ты попытаешься.

Табер взглянул на нее, сдерживая свое удивление. Он никогда не слышал, чтобы Рони кому-то кроме него угрожала. И уж точно не своему назойливому, продажному отцу.

— Рони, как тебе не стыдно? Теперь эти добрые люди решат, что я могу создать проблемы. — Он даже не моргнул, не отвел от нее взгляда. — Ты же знаешь, я такой общительный человек. Им с моей стороны ничего не угрожает.

Табер напрягся в ответ на скрытую угрозу, направленную на Рони. Она пульсировала в воздухе вокруг них и заставила подняться дыбом тонкие волоски на его шее.

Он хотел бы выволочь этого сукина сына вон и бросить на улице, сказав ему, чтобы сам о себе заботился. Как только Рони подросла настолько, чтобы устроиться на подработку, он присосался к ней, как пиявка. Некому было защищать ее раньше, но теперь, Господь свидетель, он ее защитит.

— Мерк, проводи мистера Эндрюса в двухэтажный барак для рабочих, — приказал Кэллан одному из здоровенных охранников.

Меркюри был шести с половиной футов ростом, мускулист и так похож лицом на дикую кошку, что его нельзя было выпускать наружу без боязни спровоцировать бойню. Он был суровым, холодным, настоящая машина для убийства и один из самых верных, честных людей, которых Табер когда-либо знал.

— Он может занять койку рядом с моей. — Тонкие губы растянулись в холодной улыбке, жуткие янтарные глаза заблестели холодным пониманием. Мерк был не дурак.

— Нам нужно поговорить, Рони. — Реджинальд тонко улыбнулся, когда Мерк крепко схватил его за руку. — Все обсудить, понимаешь?

— Я думаю, мы все обсудили на прошлой неделе, Реджинальд, — твердо ответила она голосом, холодным как айсберг. — Наслаждайся своим пребыванием здесь. Но я сомневаюсь, что найду время тебя навестить.

— А может, ты захочешь найти время. — Реджинальд попытался вытащить руку из хватки Мерка, уводящего его прочь. — Подумай об этом, Рони. Хорошо подумай.

Дверь закрылась, его слова повисли в воздухе.

Табер не сводил внимательного взгляда со своей пары, его ум работал, перебирая возможные опасности.

— Не хочешь ли ты объяснить мне, что происходит, Рони? — мягко спросил он ее, понимая, что к ним обратились все взгляды.

Рони медленно подняла голову, но недостаточно медленно, чтобы Табер упустил вспышку страха, которую она попыталась скрыть.

— Конечно, Табер. — Ему не понравилась эта ленивая жесткая улыбка, скривившая ее губы. — Я буду более чем счастлива, как только ты ответишь на вопрос, который я задала тебе раньше. Как только, так сразу, малыш. — Она ткнула его в бок локтем, изображая игривое настроение. — Просто дай мне знать, когда будешь готов поговорить.

Она обернулась, снова направилась к лестнице и почти взбежала по ней. Наверняка ей хотелось сбежать, скрыться, как она и делала, когда была младше. Обычно Рони убегала куда глаза глядят. Обычно Табер находил ее уже ночью, испуганную и потерянную.

Теперь он тоже наверняка найдет ее.

— Табер, у нас могут быть проблемы. — Кэллан подошел ближе и достал небольшое суперчувствительное приемное устройство из кармана брюк. — Я нашел это в офисе, когда Мерк сообщил мне, кто такой Реджи.

Это был обычный «жучок», один из тех, которые выдавали американским военным.

— Старый добрый Реджинальд передавал наши разговоры, хрен знает, куда. Наша главная проблема — выяснить, кто его нанял.