Ламия, Город Зари, 107-й год Птра Сияющего ( –1200 год по имперскому летоисчислению )

У храма впервые за сотни лет зажглись большие лампы. С карниза на квадратной крыше своего дома недалеко от царского дворца Ушоран слышал пение жрецов и испуганные, умоляющие крики людей, столпившихся на большой площади. Весь остальной город накрывали тьма и тишина. Он помнил времена, когда после полуночи рыночные площади и кварталы для развлечений наполнялись шумом и суетой, когда богато украшенные паланкины сновали между домами на большом холме и игорными притонами рядом с доками. Теперь везде царила разруха; бордели закрыли свои двери. Даже в гавани экипажи торговых судов запирались в трюмах и не показывались на верхней палубе. Горожане, которые не молились на площади, прятались в своих домах, боясь ужасного предзнаменования, нависшего в восточной части неба.

Никто не знал точно, что это такое. Никто из живых людей в Неехаре никогда не видел ничего подобного. Оно расплылось по небесам, как струя сверкающего дыма, двухвостый флаг движущегося, переливчатого цвета, нависший высокой дугой над тропой Неру и мстительной Сахмет. Верхняя часть флага округлилась и сияла почти так же ярко, как сама Неру. Это напомнило Ушорану выстрелы катапульт и сверкающие сферы, падавшие с неба на Махрак много веков назад. Он вспомнил ужас, который охватил его, когда он наблюдал за этими снарядами, летевшими над полем битвы, и не знал, где они упадут.

Осязаемое ощущение гибели нависло над городом. Жители Ламии впали в отчаяние; они уже давно жили в объятиях страха, запертые в стенах города, наблюдая за еженощными исчезновениями друзей и соседей. Агенты Ушорана сообщали ему о злобных толках на рыночных площадях и в винных лавках. Люди потеряли веру в царя и божественность царской крови. Подношения храму Крови с каждым годом становились все скуднее, а с появлением небесного предзнаменования прекратились совсем. Люди Ламии больше не обращались к своим правителям за помощью, а ведь это действительно плохой знак.

Пройдет еще немного времени, и Неферата заметит отсутствие подношений в храме. Будут изданы приказы, требующие от людей поклонения. Польется кровь, но скорее в сточных канавах города, чем в жертвенных чашах храма.

Однако на данный момент это самая незначительная из проблем Ушорана.

Владыка Масок присел на краю высокой крыши и прыгнул вниз. Один головокружительный момент казалось, будто он завис в теплом ночном воздухе. В затяжном прыжке Ушоран оскалился жуткой ухмылкой, почувствовав соленый бриз над тесными крышами домов в шестидесяти футах внизу. Он мягко приземлился на грязную черепицу и тут же понесся вперед на четвереньках, будто обезьяна в джунглях, а потом снова подпрыгнул высоко в небо.

Он перескакивал с крыши на крышу, минуя один квартал за другим, вниз по длинному склону на восток, к докам. Квартал аристократов оставался относительно чистым, а на углах улиц стояли стражники, чтобы сохранить иллюзию порядка. В соседнем районе, где жили самые состоятельные торговцы и владельцы судов, окруженные стенами дома, за много лет превратившиеся в небольшие крепости, дряхлели на глазах. Несколько раз благодаря своим обостренным чувствам Ушоран видел ночных дозорных, охраняющих дворы богатых домов или вглядывающихся во тьму с затененных крыш. Никто не замечал, как он быстро и бесшумно перескакивал с дома на дом, а кто замечал, в страхе дрожал и не смел подать ни звука, опасаясь привлечь к себе внимание.

В более бедных кварталах упадок города стал еще заметнее. За районом торговцев располагались скромные одноэтажные дома судостроителей и портовых рабочих Ламии, которых очень хорошо знал Ушоран. Во времена расцвета торговли с Шелковыми Землями район кипел жизнью и в основном содержался в порядке. Теперь здесь царили тьма и нищета. Груды мусора гнили в переулках и позади покинутых магазинов, а от кирпичных стен домов остались только пыльные руины.

Многие семьи держали в своих дворах и домах собак, чтобы прогнать воров и стаи голодных крыс. Один нес начал отчаянно лаять, когда Ушоран приземлился на крышу дома его хозяина, и примеру последовали все собаки в округе. Когда он достиг окраины района, воздух разрывался от злобного лая.

На востоке города условия жизни были еще хуже. Бедные кварталы, где когда-то влачили свое жалкое существование неквалифицированные рабочие, превратились в отвратительные трущобы. Пустые разваливающиеся дома стояли на улицах, залитых жидкими экскрементами, которые просочились на поверхность из забитых или сломанных труб. В грязных сточных канавах нередко лежали мертвецы; они становились добычей для крыс или стай голодных собак. Люди, живущие в этих ветхих зданиях, уже мало чем отличались от животных. Некоторое время Ушоран находил здесь для себя развлечения, но быстро устал от мертвых глаз и тощих, потрепанных тел.

За трущобами растянулись всевозможные лавки, рынки и притоны, которые кормились морской торговлей и предоставляли услуги как богатым, так и бедным. Это место было истинным сердцем древнего города, где жители Ламии зарабатывали и теряли целые состояния, праздновали победы или утоляли свои печали вином, лотосом или плотскими утехами. Во времена славных дней правления Ламашиззара, когда во всем цивилизованном мире не было города богаче, магазины никогда не закрывались, а толпы людей со всех концов Неехары переживали здесь свои взлеты и падения. Всему этому пришел конец; теперь большинство торговцев и виноделов запирали свои двери на закате, а притоны посещали только самые несчастные и отчаявшиеся.

Ушоран приземлился на крышу закрытой винной лавки и присел, внимательно прислушиваясь. Позади него в единую какофонию смешались гул толпы в районе храма и хор лающих собак. Бессмертный закрыл глаза и глубоко дышал, пытаясь найти в воздухе определенный запах. Он медленно поворачивал голову налево и направо в поисках характерных звуков на улицах и в проулках, которые лежали между ним и доками.

Он сидел так на одном месте много часов, обняв руками колени, прислушиваясь и изучая запахи тайного мира вокруг себя. Он слышал шаркающие шаги бедняков, флегматичное бормотание пьяниц и робкие приглашения уличных шлюх. Однажды в ближнем переулке завязалась драка. Он слышал звуки ударов кулаками и мучительный стон мужчины. Но когда Ушоран разобрал голоса, которые делили скудное имущество убитого, он презрительно отстранился от этих звуков и продолжил наблюдение.

Наконец, далеко за полночь, появились звуки, которых он ждал. К юго-востоку, возможно, в четырех или пяти улицах отсюда, он расслышал сдавленный крик мужчины, за которым последовали неистовые, истеричные вопли юной женщины. Потом, через несколько мгновений, Ушоран учуял медный, едкий запах свежей крови.

Бессмертный двинулся вперед, перепрыгивая через проулки в направлении криков. Ко времени, когда вопли женщины резко оборвались, Ушорану оставалось пересечь лишь две улицы. Запах пролитой крови горел в его ноздрях и щекотал холодную плоть. Он безошибочно шел к нему, как железо тянется к магниту.

В последний момент, когда он пересекал крышу игорного дома, за которым находился источник волнующего запаха, бессмертный решил сменить облик. Он торопливо скрыл свои истинные черты за мягким, аристократичным лицом, с которым он представал перед Нефератой и всеми ее прихлебателями, а потом легко спрыгнул на землю.

Он приземлился среди груд мусора, испугав стаю огромных крыс, которые уже окружили безжизненное тело истощенной, плохо одетой женщины у входа в проулок. Ее тело распростерлось в вонючей грязи, а боковая часть головы представляла собой одну сплошную рану. Лицо шлюхи с широко раскрытыми глазами застыло в гримасе ужаса, на щеках виднелись капельки свежей крови.

– Она никак не переставала кричать.

Ушоран обернулся на высокий гнусавый голос. Менее чем в пяти ярдах справа от него на куче мусора лежал грузный мужчина. Голова завалилась назад, в толстой шее зияла огромная рана, оголив белые сломанные хрящи. Кровь окрасила переднюю часть его коричневых одежд и разлилась дугой по обе стороны трупа.

Возле растерзанного тела мужчины сидел худощавый человек, с подбородка которого стекала багровая кровь. Зухрас сильно изменился с тех пор, как Ушоран видел его в последний раз. Плоть бессмертного приняла трупный белый цвет и под слабым лунным светом отливала полупрозрачным сиянием. На узкой шее и лысом круглом черепе виднелись темные вены, они пульсировали украденной жизнью. Кожа на лице Зухраса туго натянулась, выделяя его острые скулы, покатый подбородок и выдающийся острый нос. Темные бусинки глаз с крошечными зрачками отражали свет, будто отполированные монеты. Больше всего он напоминал Ушорану бледную лысую крысу с прижатыми к груди странными руками с необычайно длинными пальцами.

– Я не хотел ее убивать, – сказал ему Зухрас. – Я велел ей замолчать и уйти, но она не слушалась. Она кричала и кричала, поэтому мне пришлось ее заткнуть. – Зухрас указал рукой на мертвую женщину. Капли охлаждающейся крови капали с темных загнутых когтей. – Можешь доесть ее, если хочешь.

Ушоран уставился на Зухраса. Он безошибочно разглядел проблеск безумия в крысиных глазах бессмертного. Уже не в первый раз он усомнился в мудрости своего плана. Но время истекало. Терпение Нефераты подходило к концу. Что-то нужно сделать, причем быстро, пока не станет поздно.

– Я уже поел, – ответил Владыка Масок, выдавив блеклую улыбку. – Но спасибо за предложение.

Зухрас пожал плечами и вернулся к мертвому мужчине, лежавшему у его ног.

– Я хотел убить его, – объяснил он. – Он мухлевал при игре в кости. И не один раз, а много. – Он прикоснулся когтем к своему длинному островатому уху. – Я понял, что его утяжеленные шулерские кости звучат совершенно иначе, чем нормальные. Жаль, что я не мог расслышать этого в молодости. Тогда моя жизнь сложилась бы совсем иначе. – Он склонился к мертвому мужчине и погрузил два пальца в раскрытую рану. Вытащив пальцы, Зухрас облизал их изящными движениями синеватого языка. – Вы хорошо играете в кости, лорд Ушоран?

Движение гладких бровей Ушорана выдало его слабое изумление.

– Не увлекаюсь азартными играми.

Зухрас положил руки на колени и взглянул на Владыку Масок снизу вверх.

– Но тем не менее вы здесь, – сказал он. – Иначе зачем же вы тратили свои силы на то, чтобы найти меня?

Гордость Ушорана была уязвлена, он даже разозлился:

– Тратил силы?! Мне не составило труда…

К его удивлению, Зухрас рассмеялся.

– Ты искал меня несколько недель, – сказал бессмертный. – Я видел, как ты крался по крышам, то и дело меняя облик.

Ушоран на некоторое время потерял дар речи от удивления.

Он лихорадочно думал. Если ему не удавалось обманывать своими масками Зухраса, то как насчет Анхата или Нефераты?

– Я… я и не думал, что ты такой проницательный, – выдавил он.

– И это неудивительно, – ответил Зухрас. – Ведь никто из вас никогда не обращал на меня внимания. – Он оголил зубы в отвратительной неровной улыбке. – Готов поспорить, что ты даже не помнишь, когда я в последний раз посещал двор царицы.

И снова Владыка Масок ощетинился.

– Я уже сказал, что не увлекаюсь азартными играми, – напряженно отозвался он.

Зухрас пожал узкими плечами.

– Если честно, я тоже раньше этим не увлекался, – сказал он. – Но для жречества мне не хватало ума, а для войны – смелости. Чем же еще мне было заниматься? – Бессмертный угрюмо усмехнулся. – По крайней мере, когда у меня звенели деньги в кармане для игры и пара костей в руке, люди обращали на меня внимание.

– Ты состоял в страже царя в битве при Махраке, – отметил Ушоран. – Я это точно помню.

– Ах да. Это было, – признал бессмертный. Едва заметная горькая улыбка коснулась его окровавленных губ. – Мой отец заплатил Ламашиззару солидную сумму, чтобы тот взял меня в свою свиту. Он посчитал, что это дешевле, чем еще один год расплачиваться за мои проигрыши, – а если мне предстояло умереть на поле битвы и избавить его от позора, тем лучше. – Зухрас вздохнул. – Но, конечно, благодаря драконьим посохам такого не могло случиться. Я наблюдал за битвой из-за стены облаченной в железную броню пехоты и смотрел, как погибают командующие Узурпатора, на расстоянии пятидесяти ярдов. Больше всего я страдал от натертых в седле ног и драконьей пыли, которая разъедала мне глаза. – Он покачал головой. – Момент славы меня ждал после окончания битвы, когда все искали, чем бы поживиться в лагере врага. Я нашел полный золота сундук, спрятанный в одной из палаток бессмертных Нагаша. Никто его не заметил, а я нашел почти сразу. Настоящий игрок везде найдет деньги. Мой отец хорошо уяснил этот урок. – Бессмертный широко развел запятнанные кровью руки. – После этого я часто виделся с царем. Проводил много вечеров в его палатке, пил вино и спускал свое новое состояние. – Зухрас присвистнул. – Такого мошенника, как он, еще поискать, хотя он ведь мог себе это позволить. Он все-таки был царем.

Взгляд Зухраса упал на тело игрока. Он молча изучал его, будто видел впервые в жизни.

– К тому времени, когда я дошел до Живого Города, у меня не осталось ни монеты за душой, но зато меня всегда ждали у стола Ламашиззара. – Он снова вздохнул. – Я льстил себе, что мы с ним стали друзьями. Одной ночью он попросил о помощи. Попросил меня, будто он мне не царь, а ровня. Разумеется, я согласился. А потом не успел я и глазом моргнуть, как мы следуем за Арханом Черным в сердце пирамиды Нагаша. И конечно, повернуть назад мы уже не могли. – Зухрас взглянул на Ушорана встревоженными глазами. Глубокой ночью мы принесли тело Архана и книги Нагаша обратно в лагерь. На всем пути я думал, когда же Ламашиззар направит на меня свое копье. Но он так и не сделал этого.

Ушоран попытался сочувственно улыбнуться:

– Все-таки он оставался твоим двоюродным братом. – «К тому же черную работу лучше доверить рабам», – подумал Владыка Масок.

– Мне следовало отказать ему, – сказал Зухрас. – Когда мы вернулись в Ламию, мне нужно было сказать царю, что я не желаю участвовать в его новых забавах. – Он ощерился. – Но к чему бы это привело? Скорее всего, к ножу в моей спине или яду в бокале. Пока я продолжал игру, оставались шансы на выигрыш. Я мог понадобиться царю для чего-то важного, благодаря чему я стал бы ценнее, – например, как ты или лорд Анхат.

– Ты хочешь стать кем-то важным? – спросил Ушоран. – Человеком с властью и влиянием?

– Сейчас это невозможно, – ответил Зухрас. – Неферата не допустит.

Владыка Масок мрачно улыбнулся:

– А что, если я скажу тебе, что удача покинула царицу?

Зухрас искоса взглянул на него:

– Что ты имеешь в виду?

– Разве непонятно? – развел руками Ушоран. – Всё об этом говорит. Посмотри, как страдают люди с тех пор, как она стала одержима этим глупцом Алкадиззаром. Сейчас она думает только о себе, а Ламия на краю мятежа. Пора воспользоваться благоприятными переменами.

Бессмертный взглянул на Ушорана с проблеском страха в глазках-бусинках.

– Против нее нельзя идти, – сказал он. – Ее никому не победить. Она слишком сильна.

Ушоран улыбнулся:

– Возможно. Но что, если у нас будет помощь?

Зухрас нахмурился:

Я не понимаю. Какая помощь?

Союз, сказал Ушоран. – С одним-единственным существом на земле, которое сильнее Нефераты, – Вечным Царем.

– С Нагашем? – Зухрас отшатнулся от Ушорана с расширенными от страха глазами. – Ты не ведаешь, что говоришь!

– Он жив, Зухрас! Я не знаю, каким образом, но со времен битвы при Махраке он ждет своего момента в пустошах и накапливает силы! – Ушоран указал на север. – Ты ведь почувствовал его присутствие в ночь Зеленой Ведьмы, как и все мы. Или будешь это отрицать?

Зухрас неохотно покачал головой.

– Нет, – ответил он.

– Десять лет мои агенты искали крепость Нагаша в пустошах, – сказал Ушоран. – Мне это дорого стоило, но в конце концов я нашел ее. – Он сделал шаг к упырю и перешел на шепот. – Он совсем близко, Зухрас. Всего в нескольких неделях езды на север по берегу. И он готовится вернуться в Неехару. Мои агенты видели, какой сильный дым извергают его кузницы. Очень скоро его армии снова отправятся в поход.

– А при чем здесь мы? – спросил Зухрас. – Ламия не участвовала в этой войне.

– До того самого момента, пока мы не предали Нагаша, – возразил Ушоран. – Или ты думаешь, что он забыл? Нет, Ламия станет первой жертвой гнева Нагаша – если мы не успеем с ним договориться.

– О чем мы будем договариваться?

Ушоран улыбнулся:

– Есть о чем. Если он поможет нам свергнуть Неферату и завладеть городом, то Ламия станет его союзником в кампании против всей остальной Неехары.

Зухрас нахмурился, скрестив руки на груди. Его глаза задумчиво сощурились.

– А что насчет Анхата? Он верен царице.

– Анхат верен тому, у кого на голове корона, – ответил Ушоран. – Если Неферата падет, то он быстро перейдет на другую сторону – или же разделит с ней ее участь. Если с нами будет Нагаш, у него нет шансов. Подумай об этом! Нам больше не придется хранить наши секреты и прятаться в тени. Мы станем открыто править городом, а люди начнут поклоняться нам, словно богам!

Некоторое время Зухрас смотрел на Ушорана, не в силах скрыть свою подозрительность.

– Почему ты все это мне говоришь? – спросил он.

– Потому что мне не удастся сделать это одному, – сказал Ушоран. – Кто-то должен отправиться к Вечному Царю и договориться о союзе. Я не могу, потому что Неферата требует моего присутствия в храме каждую ночь. А ты можешь в любое время покинуть город хоть на несколько недель, и никто ничего не заподозрит.

Внезапно он схватил бессмертного за руку. Плоть под его грязной одеждой оказалась твердой и холодной, будто мрамор.

– Разве ты не понимаешь? Ведь именно этого момента ты ждал, Зухрас. Судьба наконец-то улыбается тебе. Теперь будущее всего города зависит от тебя.

Зухрас слабо улыбнулся.

– Мы разделим трон? – спросил он.

Владыка Масок улыбнулся в ответ:

– Мы будем вместе обсуждать государственные вопросы и принимать важные решения, но корона будет только твоя. Мне такое внимание не нужно.

Зухрас кивнул, потом лукаво посмотрел на Ушорана:

– Ты сильно рискуешь. Что помешает мне заключить собственную сделку с Нагашем и забрать все себе?

«Потому что для этого ты слишком глуп и труслив, – подумал Ушоран. – А иначе зачем же я выбрал именно тебя?» С деланым безразличием он пожал плечами.

– Преимущество в твоих руках. Но со мной лучше дружить, чем враждовать, – ответил Ушоран.

Зухрас рассмеялся отвратительным смехом, похожим на лай шакала, – и хлопнул Ушорана по плечу.

– Конечно, ты прав, – сказал он, но лукавый проблеск не исчез из его глаз. – Я лишь хотел убедиться, что мы поняли друг друга.

– Разумеется, – ответил Ушоран.

Он уже начал прикидывать, как уничтожить Зухраса после заключения сделки с Нагашем.

– Когда мне отправляться в путь? – спросил Зухрас.

– Как только сможешь, – ответил Ушоран. Время стремительно утекало. Он чувствовал, как растет нетерпение Нефераты. Если что-то не произойдет в ближайшее время, то именно его будут пытать в комнате для аудиенций царицы, – Мне нужно набросать документы с условиями союза, которые ты покажешь Нагашу. Я предоставлю несколько надежных агентов, они будут помогать тебе, а также фальшивые письма с разрешением покинуть город.

– Если крепость Нагаша находится на севере, почему бы не отправиться туда на лодке?

Ушоран покачал головой:

– Слишком подозрительно. Собственные агенты лорда Анхата пристально следят за доками. Лучше путешествовать по суше с небольшой группой людей. Твои помощники будут находить для тебя ночлег перед закатом и охранять во время дневного путешествия. – Он указал на потрепанные одежды Зухраса. – А еще нам нужно найти для тебя одежду, которая полагается посланцу царского дворца.

– Конечно, – ответил Зухрас. Он улыбнулся шире, раскрывая ряд кривых, тусклых зубов. – Мы ведь не хотим произвести плохое впечатление.

Бессмертный запрокинул голову назад и рассмеялся небу. Ушоран улыбнулся, скрывая неприязнь. Он напомнил себе, что нужно работать с тем, что имеется. Когда союз будет заключен и они расправятся с Нефератой, останется много времени, чтобы избавиться от Зухраса. С самого начала он бросает шулерские кости, а глупец совершенно ничего не подозревает.

Из подлеска к юго-западу от лагеря разбойников послышалось уханье совы. Алкадиззар сразу же проснулся, отбросив в сторону свой тяжелый плащ и тихо вставая на ноги. Вокруг него спали соплеменники, положив головы на седла и сжав рукоятки мечей, – они отдыхали после дневного дозора.

Их лагерь расположился примерно в десяти ярдах от опушки густого леса, который растянулся у подножия горы к северу от некрополя Ламии. Ночные дозорные вместе с Фаиром прятались в тени на краю леса, настороженно оглядывая земли, лежащие на юг и запад в направлении западной торговой дороги города. Кристальное море превратилось в линию кобальтового цвета вдоль восточного горизонта. Холм, на склонах которого располагались белые особняки и башни царского дворца, возносился чуть выше линии далекого горного хребта на юге. Изгибы склонов не позволят в этом месте видеть из города путников, направляющихся на север, поэтому Фаир и все остальные согласились с Алкадиззаром, что это идеальное место для засады.

Двухвостая комета пролетела в небе над далеким городом, озаряя хребет и скалистые земли бледным голубым светом. Его ливарские учителя рассказывали ему о таких явлениях и предлагали различньге теории их возникновения. Некоторые считали, что это осколки взорвавшихся звезд проносятся по небесам. Другие настаивали, что это предвестники оккультных свершений или даже мистические загадки самого бога знаний Та-хота. В чем бы ни заключалась истина, все философы соглашались, что это предзнаменования беды. За кометами всегда следовали огонь и смерть.

Именно об этом знаке предупреждала его Офирия много лет назад. Он понял это сразу, как только Фаир рассказал ему об этом несколькими неделями ранее. Алкадиззар попросил у вождя дюжину соплеменников и выехал до первых лучей солнца, отправившись прямо на восток. Через две недели Фаир прислал ему еще дюжину воинов, и с тех самых пор они ждали – чего именно, Алкадиззар не знал.

Ни одна человеческая душа не явилась в предгорья со времени прибытия Алкадиззара. Это безлюдное место навевало плохие предчувствия и служило домом для стай шакалов, которые проникали в городской некрополь в поисках какой-нибудь пищи. Первые прибывшие воины племени нашли в пролеске охотничьи тропы, которые, однако, не использовались уже много лет и сильно заросли.

Крик совы снова донесся из подлеска, низкий и настойчивый. Фаир внимательно прислушивался к нему, а Алкадиззар присел рядом с ним.

– Приближаются наездники, причем быстро, – сказал седой вождь. Он оценивающе взглянул на Алкадиззара. – Ты этого ждал?

– Да, – ответил принц. – Скорее всего. – Он наклонился и постучал одного из воинов племени по плечу. – Юсуф, пойди и разбуди остальных.

Воин безмолвно кивнул и исчез за деревьями, остальные взялись за свои мощные роговидные луки. Фаир поправил меч в ножнах, не отрывая взгляда от Алкадиззара.

– Убайд, ты прекрасно знаешь, что я доверяю тебе, как никому другому, – сказал он. – Когда ты попросил дюжину моих лучших людей, я отдал их тебе без вопросов. Когда ты попросил привести их сюда, а не куда-то еще, я и глазом нс моргнул. Но, да замерзнет преисподняя, быть может, ты хотя бы сейчас объяснить мне, что здесь происходит?

У Алкадиззара засосало под ложечкой. Он знал, что рано или поздно это случится. Но как можно оправдать более восьмидесяти лет обмана? Что сделает Фаир, когда узнает, что все это время он ему лгал?

Он вздохнул:

– Скоро все станет ясно, вождь. Когда стрелы сделают свое дело и мы разберемся с конницей, я все объясню. Даю тебе мое слово.

Фаир неохотно кивнул:

– Тогда и поговорим.

Остальные воины вышли из лагеря и быстро заняли позиции. Лучники воткнули стрелы с черным оперением в песок рядом с собой. В нескольких ярдах позади тихо заржала лошадь; Алкадиззар повернулся и увидел полдюжины готовых к битве наездников на случай, если путники сбегут от засады. Здесь собрались лучшие воины пустыни, каждый из которых участвовал в бесчисленном множестве налетов. Они знали свое дело не хуже или даже лучше самого Алкадиззара. Ему оставалось лишь подготовить свой клинок и ждать.

Они услышали топот копыт в ночном воздухе на несколько минут раньше, чем увидели первых наездников, которые выехали из темноты в ста ярдах к юго-востоку. Алкадиззар насчитал шесть человек в темных одеждах и серовато-коричневых головных платках, ехавших на северо-запад. Они двигались тесной группой, ни на что не обращая внимания и предпочитая скорость осторожности, очевидно, полагая, что на таком расстоянии от города им нечего бояться. Алкадиззар взглянул на Фаира и почтительно склонил голову. Честь начать действия из засады принадлежала вождю.

Фаир кивнул и хищно ухмыльнулся. Он оценил скорость наездников и поднял руку. Тетивы луков натянулись – лучники выбрали свои цели. Приближаясь к опушке леса под светом луны и кометы, наездники представляли собой легкие мишени.

Сорок ярдов. Тридцать. Двадцать. Затем наездники начали отдаляться, слегка изменив курс, чтобы обойти плотный лес кругом. Алкадиззар сжал кулак.

– Давай! – прошипел Фаир.

Шестнадцать лучников выстрелили со звонкой песней тетивы. Тяжелые стрелы с широкими наконечниками летели так быстро, что их не мог увидеть человеческий глаз. Мишени находились настолько близко, что каждая стрела нашла свою цель. Лошади ржали и падали, придавливая собой наездников. Один из упавших воинов попытался встать, яростно ругаясь и придерживая свою безвольно висящую руку; тут же две стрелы попали в его грудь, отчего он упал замертво. Еще один воин вылез из-под своей мертвой лошади и попытался бежать на юг, к далекому некрополю. Один из воинов племени натянул лук. Некоторое время он следил за движением выжившего, направив на него острый наконечник стрелы. Тетива зазвенела, и секунду спустя бегущий человек резко развернулся, между его лопатками торчало древко. Он пошатнулся, издал сдавленный крик и упал.

Фаир медлил, изучая место короткого боя. Убедившись в отсутствии опасности, он сделал знак своим воинам выдвигаться. Они отложили луки и поспешили вперед с клинками в руках. Перебегая между павшим и, они добивали раненых мужчин и лошадей быстрыми безошибочными ударами.

Алкадиззар долго и тихо выдохнул. Засада прошла гораздо лучше, чем он ожидал. Он надеялся, что инстинкты не подвели его и он не зарезал только что безвинных людей.

– Нужно их всех обыскать, – сказал он Фаиру. Каждая мелочь может оказаться важной.

Фаир скрестил руки и нахмурился:

– Важной для кого? Кто эти люди?

Момент настал. Алкадиззар больше не мог откладывать этот разговор. Но лишь успел он открыть рот, как в ночной тишине раздался дикий, нечеловеческий вопль.

Тощий человек, вылезший из-под упавшей лошади, поднял мертвое животное в воздух, словно детскую игрушку, после чего бросил в троих воинов перед собой. Голубоватое свечение кометы озарило белесую кожу, длинные когтистые пальцы и лысый череп. Он зарычал, как бешеный зверь, хищно раскрыв пасть, и Алкадиззар почувствовал, как мурашки покрыли его кожу.

Воины племени содрогнулись при виде этого существа – все, за исключением Фаира аль-Хасима. Звон меча, который он вытащил из ножен, вывел воинов из оцепенения.

– Убейте его! – закричал вождь. – Во имя Голодного бога, убейте его!

Воины бапи-аль-Хасим повиновались команде Фаира и с воинственными криками и мечами наготове ринулись на чудовище со всех сторон. Они метили своими сверкающими клинками в шею и грудь, но существо вертелось, подобно змее, с невероятной легкостью избегая ударов. Бледные руки выбрасывались с неестественной скоростью, и от их прикосновений трескалась броня, ломались кости и разрывались органы. Воины сгибались под ударами и отлетали в стороны, как сорная трава под порывом ветра.

Шесть человек погибли в мгновение ока. Выжившие воины племени дрогнули, пораженные свирепостью существа. Одна за другой звенели тетивы. Чудовище, орошенное брызгами крови, увернулось от одной стрелы, но вторая попала в верхнюю часть правого бедра. Существо остановилось, выплевывая ругательства, а потом получило еще две стрелы – в плечо и грудь. Четвертый снаряд пронзил горло твари – широкий наконечник стрелы вышел из бледного затылка вместе со струей густого гноя. Воины племени торжествующе закричали – но их надежды прожили недолго. С булькающим рыком чудовище схватило и вырвало стрелу когтистой рукой.

Новые стрелы засвистели в воздухе. Отплевывая гной, монстр уклонился от первой, от второй, но третья вошла глубоко в левое бедро. Движением руки существо сломало древко, потом внезапно развернулось и понеслось на юг, к городскому некрополю.

– Лошадь! – закричал Алкадиззар.

Стрела уже не смогла бы догнать чудовище – оно бежало быстрее, чем кто-либо из смертных. Из чащи выскочил воин, ведя лошадь Алкадиззара за поводья; С громким криком тот прыгнул в седло и помчался за беглецом в отчаянном галопе.

Нельзя было позволить твари достичь некрополя. Если она доберется до тесно расположенных мавзолеев, найти ее будет невозможно. Алкадиззар пришпорил лошадь.

Сначала расстояние между ними быстро сокращалось – до бледнокожего существа оставалось всего с десяток ярдов. Но чем выше они поднимались в гору, тем медленнее двигалась лошадь. Как ни старался Алкадиззар, он не мог сократить дистанцию.

А потом он услышал дикий смех – Фаир стремительно мчался сзади, а его быстроногая пустынная лошадь скользила по камням, будто призрак. В поднятой руке вождь держал короткий дротик с шипами; когда существо начало спускаться по склону впереди, Фаир приблизился к нему и метнул дротик. Тот полетел, будто молния, и ударил чудовище в спину, прямо под левую лопатку. С отчаянным воплем тварь упала и покатилась вниз по склону.

Когда Алкадиззар прибыл к подножию хребта, Фаир уже стоял над телом монстра. Алкадиззар спрыгнул с седла с мечом наготове, но сразу понял, что опасности нет; дротик вождя пронзил сердце чудовища. Фаир поднял глаза и сочувственно посмотрел на подошедшего принца.

– Ты никогда не научишься как следует ездить верхом, Убайд, – сказал он. Взявшись за древко дротика, он воспользовался им как рычагом, чтобы перекатить существо на бок. – Что, во имя Голодного бога, это такое?

Алкадиззар с опаской подошел к чудовищу, вспоминая кровавую сцену в спальне Нефераты.

– Это слуга Нефераты, – сказал он. – Человек, силой черной магии превращенный в упыря – чудовище, которое пьет кровь людей.

Принц поднял меч. Тяжелый клинок обрушился вниз, одним ударом отрубив голову вампира. К их удивлению, тело содрогнулось от удара, будто в нем еще оставалась какая-то жизнь. Некоторое время его сотрясали конвульсии, после чего труп замер навсегда.

Собрав всю волю в кулак, Алкадиззар нагнулся и поднял отрубленную голову упыря. Это доказательство, которое он искал целое столетие. Наконец-то тайным правителям Ламии придет конец.

Фаир рассматривал ужасающий трофей Алкадиззара.

– Все кончено, – сказал он. – Мы тратили стрелы; шестеро наших братьев лежат в песке. Теперь я жду от тебя объяснений.

Принц уставился в звездное небо. Двухвостая комета колыхалась вверху, будто военный штандарт. Алкадиззар мысленно поблагодарил Офирию, а потом сделал глубокий вдох и взглянул на вождя.

– Первое, что тебе нужно знать, – сказал он, – меня зовут не Убайд.