Ламия, Город Зари, 97-й год Джафа Ужасного ( – 1320 год по имперскому летоисчислению )

Старик Джабари нахмурился и взял деревянную кружку грубой рукой. Он хорошенько потряс ее, и по внутренним стенкам застучали игральные кости. Алкадиззар давно ненавидел этот звук.

Разетриец, покрытый шрамами, наклонился вперед и вгляделся в глубину кружки.

– Хмм, – радостно произнес он. – Интересно. Алкадиззар сложил руки, осматривая расположение своей армии. Четыре отряда копейщиков выстроились слегка искривленной линией перед оазисом, левый фланг занял позиции в руинах старого караван-сарая, а правый скрылся за колесницами, разместившись на низкой дюне к юго-востоку. Несмотря на постоянные атаки, его лучники все еще удерживали караван-сарай. Выжившие после последнего нападения отступили к краю дюны на северо-западе, где могли перестроиться для обороны. В центре его армию теснила вражеская пехота, а четвертый отряд уже почти разбили. Его резерв – один-единственный отряд копейщиков – ожидал в тени пальм, окружавших оазис. Он пока не решался пускать их в бой, так как вражеская кавалерия еще не сделала свой ход.

Джабари отставил кружку в сторону и схватил деревянную фигурку с подноса, который стоял рядом.

– Слева доносится топот копыт! – объявил учитель. – Бронза блестит под полуденным солнцем! Со стороны руин слышны вопли и испуганные крики.

Разетриец наклонился над широким столом, посыпанным песком, и разместил изящно вырезанную фигурку наездника на фланге Алкадиззара – позади руин караван-сарая.

– Откуда, во имя всех богов, они пришли? – удивленно вытаращил глаза принц.

Джабари пожал широкими плечами в притворном замешательстве, но его глубоко посаженные глаза хитро заблестели. В свои лучшие годы он служил Магистром Кавалерии Разетры и был во главе более дюжины кампаний против врагов города. Пальцем, покрытым шрамами, он указал на неровную линию, выведенную в песке слева от руин.

– Судя по удивленным крикам со стороны руин, я бы рискнул предположить, что они прискакали по этому высохшему руслу реки.

– Что? Нет, этого не может быть! – воскликнул Алкадиззар. – Посмотри: мои лучники полностью контролируют дальний конец русла. Мы бы заметили их приближение!

Джабари задумчиво кивнул.

– Так может показаться, так может показаться, – согласился он. – Но они могли воспользоваться вот этим рукавом реки, переходящим в высохшее русло, – указал он на линию, которая обводила дюны дальше к северу. – Отсюда, конечно, этого не видно. Быть может, если бы твои разведчики тщательнее исследовали эту область за день до боя, ты бы знал это наверняка.

Алкадиззар вздохнул.

– Хорошо, – буркнул он. – Сколько их?

Джабари улыбнулся и снова поднял кружку, в которой гремели кости.

– Твои советники докладывают, что тысячи. Много тысяч!

Принц подозрительно сощурил глаза. Джабари всегда изображал его советников как легковерных глупцов, что на самом деле маловероятно. Некоторое время Алкадиззар изучал «песочный» стол. Фигурка из красного дерева, которая представляла его самого и его свиту, расположилась на нижней дюне прямо позади оазиса, угрожающе близко к быстрой кавалерии врага.

– Хорошо. Сколько из них я могу увидеть?

Джабари потряс кружку с костями.

– Их плохо видно, трудно разобрать.

Конечно, с досадой подумал Алкадиззар. Изучив поле боя внимательнее, он кивнул.

– Быстро переместить резервный отряд влево, отдать приказ атаковать вражескую кавалерию.

– Хорошо…

– И вместо одного гонца я отправляю двух, чтобы приказ дошел наверняка, – перебил учителя Алкадиззар. Он не допустит эту ошибку опять.

Улыбка Джабари растянулась еще шире.

– Слушаю и повинуюсь, о великий, – ответил он.

Учитель встряхнул кости в кружке еще несколько раз, взглянул на результат и принялся перемещать воинов на столе.

Принц взял кубок разбавленного вина с края стола и задумчиво сделал пару глотков, глядя в высокие окна в западной стене комнаты. По небу гуляло несколько облаков, хотя стояло лето; предвечернее солнце освещало темные холмы за стенами Ламии и посылало мягкие золотистые лучи внутрь комнаты. Прекрасный день для верховой прогулки, с тоской подумал он, рассматривая караван, который выходил из западных ворот города.

Сегодня торговцы уходили поздно; возможно, слишком долго загружали свои товары или же не сразу смогли получить нужные разрешения от чиновников. И теперь им понадобится удача, чтобы успеть к ночи дойти до извилистой дороги на холмах и Золотой долины. Пересечь ее они смогут за неделю – если по пути не столкнутся с бандитами, которыми кишели эти территории, – а потом отправятся в Ливару или Разетру, или даже дальше на запад, мимо опустевшего Махрака и через долину Царей к большим городам на Западе. Возможно, они даже направляются в Кхемри, подумал он и почувствовал острый укол зависти.

Когда-нибудь, сказал себе Алкадиззар. Когда-нибудь он будет готов. Но когда?

Все дороги Неехары вели в Ламию, процветающий Город Зари. Благодаря богатству Большого Города и мудрому правлению царей неехарцы пережили темную эпоху, которую принес с собой Нагаш Узурпатор; горожане поклонялись представителям правящей династии, как олицетворению богов.

Никто не сомневался в могуществе и влиянии Ламии, и поэтому правящие династии из других великих городов постоянно отправляли своих наследников получать образование именно в Город Зари. Они воспитывались для жизни в Большом Городе, среди пышного великолепия и традиционных торжеств, пока не вырастали для того, чтобы отправиться в путь, – так поступали со всеми, за исключением Алкадиззара. Его мать Хатор, царица Разетры, прибыла в Ламию, когда он еще рос в ее утробе; беременность не обошлась без проблем, и придворные повитухи сомневались, что она сможет родить здорового ребенка. Хатор в отчаянии обратилась к единственному источнику спасения – храму Крови. Там она денно и нощно молилась в присутствии богини за жизнь принца.

Перед рассветом – по крайней мере, так говорят – верховная жрица храма пришла к Хатор и сообщила ей, что ее молитвы услышаны. Богиня сказала, что ребенок выживет. После этого каждую неделю ее приводили в храм, где давали особый эликсир, который благословила сама богиня. Два месяца спустя, почти в тот же час, когда верховная жрица впервые поговорила с ней, Хатор родила Алкадиззара. Она прожила с ним в храме целый год; потом отдала на воспитание королевскому двору и вернулась в Разетру. Алкадиззар никогда не видел своего отца, короля Атен-херу, и не помнил собственную мать, которая умерла в родах через два года после возвращения домой.

Стук костей о стенки деревянной кружки прервал размышления принца, он взглянул на стол и нахмурился. Джабари улыбнулся, не прекращая трясти кружку.

– Какие будут приказания, о великий? – спросил он.

На поле битвы резервный отряд Алкадиззара сместился влево и расположился на открытом пространстве позади оазиса, чтобы встретиться с приближающейся вражеской кавалерией лицом к лицу. Отряды сошлись в рукопашной. Пока что копейщики несли больше потерь, потому что приняли на себя основной удар кавалерии. Но всадники почти исчерпали свои силы, и со временем пехота должна была взять над ними верх.

Но, к сожалению, для армии Алкадиззара время стало непозволительной роскошью. Когда началось нападение кавалерии, остальные вражеские силы возобновили атаку по всей линии сражения. Стрелки объединенными усилиями обрушились на караван-сарай, из-за чего его лучникам пришлось туго. Несмотря на многочисленные потери, копейщики врага в центре продвигались вперед, и четвертый отряд был разбит наголову. Выжившие отступали к оазису, а ликующие вражеские отряды смещались вправо, чтобы подготовиться к нападению на третий его отряд на фланге.

Принц сразу оценил сложившуюся ситуацию. Его армия балансировала на острие ножа. Если не укрепить центр, битва будет проиграна.

– Приказываю колесницам спуститься с холма, – сказал он Джабари. – Пусть скроют свои передвижения за оазисом, а потом развернутся и нападут на вражеские отряды копейщиков на нашем фланге. Также я отправлю одного из командующих объединиться с разбитым отрядом копейщиков, чтобы они вместе удержались внутри оазиса.

Джабари задумчиво кивнул, встряхнул игральные кости и заглянул в кружку.

– Есть одна проблема, – сказал он.

Алкадиззар заскрежетал зубами. Проблемы есть всегда.

– Что случилось?

– Командующего отрядом убили, – указал Джабари на резервный отряд. – Его старшего помощника тоже. Этот отряд не знает, что делать.

Принц склонился над краем стола, разглядывая две безобидные с виду деревянные фигурки. Если резервный отряд разбит, то кавалерия легко сможет напасть на его колесницы, и они не спасут центр битвы. Ему требовалось либо каким-то образом снова собрать резервный отряд, либо остановить вражеских всадников. Желательно и то и другое. К сожалению, для этого ему не хватало воинов.

Алкадиззар задумался. Ну а если так… С края карты он достал маленькую невзрачную деревянную фигурку в форме сфинкса, устрашающую голову которого венчала царская корона.

– Вместе с моим личным отрядом я нападу на вражескую конницу с фланга, – сказал принц.

Он расположил сфинкса рядом с резервной группой, которая заняла оборонительные позиции.

– Рискованно, – сказал Джабари, потирая обветренный подбородок. – Очень рискованно. Ты можешь получить удар мечом в живот. А пока ты будешь сражаться на поле боя, оставшаяся армия останется без командующего.

– Оставшаяся армия знает, что делать, – пожал он плечами. – Пора и мне взяться за клинок.

Старый Магистр Кавалерии покачал головой.

– Это легко говорить, управляя деревянными фигурами, – проворчал он, хотя в его глазах промелькнула тень восхищения. – Хорошо, о великий. Это твоя воля.

Он тряхнул игральными костями. Учитель Алкадиззара изучил содержимое кружки, как давно потерянный оракул. Сначала он передвинул колесницы принца с холма и разместил их напротив задних рядов вражеского отряда копейщиков на фланге. Затем склонился над картой и убрал лучников Алкадиззара из караван-сарая.

– Вражеские застрельщики захватили караван-сарай, – объявил он. – Ты не знаешь, сколько у вас осталось лучников, потому что никто из этих воинов не выжил, чтобы доложить. – Алкадиззар хотел возразить, но Джабари обратил его внимание на колесницы. – Твои возничие застали вражеский отряд копейщиков врасплох; первой волной нападения они подавили задние ряды. Однако враг не отступает с занятых позиций.

Потом старый учитель повернулся к сражению против конницы врага.

– Здесь враг тоже не ожидал вашей атаки, – сказал он. – Ты со своими телохранителями проявил чудеса храбрости, но противник усиленно сопротивлялся. Скоро вы оказались окружены.

Алкадиззар с прищуром посмотрел на Джабари:

– А как же копейщики?

– Твое появление подняло их боевой дух, – кивнул Джабари. – Они удвоили натиск на вражескую конницу. Теперь не хочешь ли отступить?

– Ни за что! – нахмурился принц.

Джабари пожал плечами. Поднял кружку. Кости загремели внутри. После короткого размышления он вздохнул.

– Почти все твои телохранители пали от мечей и топоров врага, – сказал он. – Тебя ранили, но ты удерживаешься в седле. К тебе пробиваются копейщики, но пока они слишком далеко.

– Что с колесницами?

– Ты понятия не имеешь, – сказал учитель. – Сейчас они должны волновать тебя меньше всего.

– Но… я ведь могу их видеть? – настороженно спросил Алкадиззар.

– Сейчас ты не видишь ничего, кроме песка и вздыбленных лошадей, – ответил Джабари. – Воины кричат. Ты отбиваешься от ударов щитом и мечом. Только так ты можешь остаться в седле.

– Мои телохранители…

– Телохранителей нет, – перебил Джабари. – Они все убиты.

Пока Алкадиззар не успел ответить, Джабари снова встряхнул кружку с игральными костями.

– От удара ужасной силы ты падаешь из седла. Копыта бьют в песок в нескольких дюймах от тебя.

– Подожди, – ужаснулся Алкадиззар. – Я этого совсем не…

– Над тобой грозно склонились вражеские воины, они кричат и ругаются, сидя верхом на своих лошадях. Один из них поднимает меч. А потом…

Сердце принца сжалось.

– Справа раздается громкий крик. Твои копейщики бросились на врага, чтобы спасти тебя из его лап.

Вражеские кавалеристы сражены в этой свирепой атаке, несут большие потери, они напуганы, перестают защищаться и отступают к высохшему руслу реки.

Джабари склонился над картой, чтобы передвинуть фигурку вражеской кавалерии обратно к извилистому каналу. Во рту у Алкадиззара пересохло. Он с запозданием вспомнил о кубке вина в руке и сделал быстрый глоток.

Старый кавалерист продолжал описывать ход сражения:

– Твои люди нашли для тебя лошадь, которая принадлежала одному из телохранителей, и помогли взобраться на нее. – Джабари перевел взгляд в центр. – Гонцы принесли тебе сообщение: ваши колесницы разбили вражеский отряд копейщиков. – Он поднял деревянную фигурку этого отряда и поставил ее у подножия дюны позади вражеской армии. – Теперь ваши колесницы готовы ударить противника на фланге.

Принц слегка покраснел от радости.

– Приказываю атаковать! – сказал он. – А пока я поведу резервный отряд обратно к оазису и попытаюсь объединиться с разбитой группой копейщиков.

Ход битвы изменился. Алкадиззар видел, что его отряды сильнее, а перевес на их стороне. Пока его колесницы оттесняли второй вражеский отряд, он собрал выживших из четвертого отряда и отправил их вместе с резервными копейщиками обратно в бой. Это подкрепление еще больше упрочило их позиции, а оставшимся вражеским силам пришлось отступать. Джабари упрямо не хотел отводить арьергардные ряды назад. Когда учитель наконец объявил о завершении битвы, солнце уже почти село.

– Тяжелая победа, – сказал Джабари, осматривая поле битвы. – Тебе очень повезло. Знаешь, в чем ты ошибся?

– Я не исследовал это проклятое высохшее русло реки перед сражением, – с сожалением сказал принц.

– Верно, – кивнул Джабари. – И тебе не следовало оставлять свою конницу так далеко позади. Всегда нужно знать поле сражения лучше, чем враг.

Алкадиззар смотрел, как Джабари собирает деревянные фигурки со стола и расставляет их на полке вдоль стены в конце комнаты.

– Атаковать вражескую конницу было ошибкой? – спросил он.

Старый учитель задумался.

– А ты как считаешь?

– Это был отличный шанс победить.

– Тебя могли убить.

Юный принц пожал плечами:

– А разве не обязан царь защищать своих людей от смерти?

К удивлению Алкадиззара, Джабари рассмеялся, запрокинув голову назад.

– Большинство царей предпочитают обратное.

– Что ж, я не боюсь умирать, – гордо сказал Алкадиззар.

– Это потому, что сейчас тебе нечего терять, – сказал Джабари. – Подожди, когда у тебя будут жена и дети. Подожди, когда от твоих решений будут зависеть настоящие люди, а не деревяшки.

Алкадиззар упрямо сложил руки, задетый снисходительным тоном Джабари.

– Тогда ничего не изменится. Когда я буду править Кхемри, я смогу защитить город ценой своей жизни.

– Я не сомневаюсь, что тебя запомнят как великого царя, – ответил Джабари. – Но боюсь, что ты будешь править недолго. – Он поклонился принцу. – Прими мои поздравления с еще одной победой, Алкадиззар. К завтрашнему дню подготовься к погоне за отступающей армией… и прими меры, чтобы подавить восстание крестьян.

Алкадиззар поклонился ему в ответ, позволив себе улыбнуться редкой похвале от Джабари:

– Благодарю, Джабари. Я… – Внезапно Алкадиззар замер, удивленно сдвинув брови. – Восстание крестьян? Какое еще восстание?

Он поднял взгляд на Джабари, но старый Магистр Кавалерии уже бесшумно вышел из комнаты.

Алкадиззар вздохнул и поставил пустой кубок на край стола.

– Это никогда не закончится, – пробормотал он, качая головой. – Никогда.

– Все когда-нибудь кончается, хозяин, – послышался тихий голос за спиной Алкадиззара. – По крайней мере, так говорят жрецы.

Принц обернулся. Худой человек с обритой головой стоял справа от двери в восточном конце комнаты, склонив голову и сложив руки на животе. Его кожа напоминала цветом красное дерево, а по горлу и бокам черепа извивались неясные контуры старых татуировок.

– Убайд, – обратился Алкадиззар к вошедшему человеку, – прости, я тебя не заметил.

– Не хотел прерывать ваш урок, – ответил Убайд.

Этот послушный человек неопределенного возраста служил принцу с его младенчества. За все эти годы Алкадиззар ни разу не видел, как он улыбается, хмурится или ухмыляется; он вел себя сдержанно, двигался медленно и неуверенно. Казалось, будто на Убайда постоянно давил вес всего мира. Если он и имел семью или какую-либо жизнь за стенами дворца, то никогда не говорил о ней с Алкадиззаром.

– Вы храбро сражались, – отметил слуга. – Вы не рады своей победе?

Алкадиззар провел пальцем по металлическому ободу кубка, на его красивом лице застыло задумчивое выражение.

– Каждая победа ведет к новым проблемам, – проворчал он. – Я больше не вижу в этом смысла.

– Смысл – учиться, – терпеливо ответил Убайд. – Вам повезло, у вас лучшие местные учителя, хозяин. Их мудрость стоит не меньше их веса в золоте.

– Правда? Это уже больше не похоже на мудрость, Убайд. Скорее напоминает издевательство. – Алкадиззар заметно рассердился.

– Как вы можете такое говорить, хозяин? – Алкадиззар услышал в голосе Убайда удивление. – В ваших венах течет кровь богов. Вы сильнее, быстрее и умнее всех своих соперников, и вам это прекрасно известно.

Тогда почему я все еще здесь? – спросил Алкадиззар, сверкая темными глазами. – Мне тридцать лет! Все наследники обычно начинают править с восемнадцати. Если я настолько лучше других, то почему до сих пор не у власти?

– Разве это не очевидно, – укоризненно покачал головой Убайд. – Вас. ждут более великие дела, Алкадиззар. Однажды вы будете единолично править Кхемри, величайшим из городов на Западе. Ваш отец положил много сил, чтобы восстановить и заново отстроить Кхемри, а на ваши плечи ложится возвращение его былой славы. – Слуга медленно выпрямился, скрестив худые руки на груди. – Великая царица следит за вами, хозяин. Она… ждет от вас многого.

Алкадиззар сильно сомневался, что строгая царица Ламии вообще когда-либо думала о нем. Как правило, наследники трона жили в своем собственном мире, отдельно от проблем во дворце, общаясь только с избранными слугами и наставниками. За все годы при дворе он лишь несколько раз находился рядом с ней, и она почти с ним не разговаривала.

– Я прекрасно знаю, чего от меня ждут, – ответил принц. – Поверьте, знаю. Только это мне и известно. – Он провел рукой над учебным полем битвы. – Тактика. Стратегия. Политика. История, закон и торговля. Философия, теология и алхимия. В этих стенах я сражался, создавал союзы, заключал торговые договоры и сооружал великолепные здания. Я научился сражаться мечом и копьем, ездить верхом, произносить и петь и обучился сотням других вещей, которые вряд ли мне когда-нибудь пригодятся. – Он облокотился о стол и вздохнул. – Я готов, Убайд. Я знаю, что готов. Кхемри ждет меня. Когда царица отпустит меня?

Слуга подошел к Алкадиззару. Он наклонился немного вперед, изучая тревожное лицо принца.

– Сегодня прибыла делегация из Разетры во главе с вашим дядей Кхенти. Весь день он вел переговоры с царицей.

Алкадиззар нахмурился. Он никогда не встречался с Кхенти, но от Джабари знал, что его дядя – один из самых могущественных представителей знати Разетры, и с его мнением нужно считаться.

– Что ему нужно?

– Ну конечно же, вы, – ответил Убайд. На лице слуги промелькнуло странное выражение. – Наверное, он обладает прекрасным даром убеждения. Мне приказали подготовить вас ко второй аудиенции, которая пройдет позже, вечером.

Алкадиззар выпрямился, почувствовав, как участился его пульс.

– Аудиенция? В царском дворце?

Такое случалось редко, поэтому новость удивила принца.

Убайд покачал головой:

– Нет, хозяин. В храме Крови. – Тень улыбки проскользнула по его губам. – Вас и вашего дядю вызвала к себе сама верховная жрица.

– Для вас, о святейшая, – сказала жрица, голос которой слегка заглушала изящная золотая маска на лице. Она склонила голову и двумя руками преподнесла золотой кубок Иеферате. – Да пребудет с вами любовь и вечная жизнь.

Неферата поблагодарила жрицу слабой улыбкой. Она протянула руки и длинными холодными пальцами взяла кубок. Тонкий металл согревал ее. Как всегда, Неферату мучила жажда. Сколько бы ночей ни проходило, эта жажда оставалась неизменно острой как бритва.

Осторожно, с выверенной неестественной грацией, она поднесла кубок к губам. Горячий сладкий напиток с привкусом меди сразу наполнил все ее тело теплом и силой. Она пила медленно, смакуя ощущения смертной жизни. Допив до дна, кончиком языка слизнула красную каплю с обода кубка, а потом отдала пустой сосуд. Неферата почувствовала, как ее лицо покрыл румянец жизненной энергии, которая затухала, будто жар в остывающем очаге. Всего через несколько часов жажда вернется, острая и безжалостная, как никогда.

– Это неразумно, – сказал лорд Анхат, не поднимая головы. Когда-то он жил по-настоящему, слыл красивым харизматичным аристократом, с чарующей улыбкой и темными пронизывающими глазами. Ростом он немного превосходил большинство неехарцев и сохранил хорошую подтянутую фигуру даже в зрелом возрасте; всем своим видом он показывал, что богатство и власть даны ему с рождения. – Разетрийцы теряют терпение. Просто отдайте им мальчишку, и покончим с этим.

Глубокий командный голос аристократа эхом прошелся по тускло освещенному святилищу. Над ними, в свете солнечных лучей, проникавших через узкие отверстия в потолке зала, возвышалась алебастровая статуя Асаф, богини любви и магии, древней покровительницы города. Боги благословляли неехарцев на процветание в этих песках пустыни на протяжении тысяч лет, и все это время священный договор между человеком и богами закреплялся во плоти старших дочерей представителей царской династии Ламии. И, несмотря на то что соглашение нарушили столетия назад во время войны против Узурпатора, кровь еще держала договор в силе, а этот храм стал местом для почитания богов.

По правде говоря, храм стал тайным сердцем истинной империи Ламии и служил крепостью и убежищем для своих бессмертных хозяев. Когда Нагаша победили при падении Махрака, более четырехсот лет назад, восставшие цари на Востоке преследовали отступающую в Кхемри армию Узурпатора. Правители Разетры и Ливары хотели положить конец жестокому царствованию Нагаша, но их бывший союзник, юный царь Ламии Ламашиззар, преследовал другие цели. Заручившись помощью предателя Архана Черного, Ламашиззар нашел книги и записи Нагаша и вынес их из разрушенного города. Царь Ламии искал секрет вечной жизни, но его планы раскрыла молодая царица, которая постигла искусство Нагаша быстрее, чем он сам. И хотя Ламашиззар нанес удар первым, когда отравил Неферату ядом сфинкса, она возродилась благодаря мощному союзу темной магии и крови.

Повинуясь жесту Нефераты, жрица ушла и унесла кубок. Неферата повернулась ко второй жрице, которая ждала с опущенными глазами и держала в руках изогнутую маску из чеканного золота. Черты маски служили холодным отражением лица Нефераты – ее смастерили ремесленники во времена молодости царицы, чтобы скрыть ее божественную красоту от недостойных глаз. Неферате приходилось носить эту маску на людях каждый день своей жизни, а после смерти, как и ее предшественницам, лечь с ней в гробницу. Неферата закрыла глаза, прижимая холодную маску к лицу, и, как всегда, вспомнила о собственной смерти, которая произошла несколько веков назад.

– Алкадиззар не готов. Пока еще нет, – ответила она.

Ее мелодичный голос нес успокоение и радость, будто дождь в пустыне. Ни один мужчина в здравом уме не мог остаться равнодушным к этому голосу, что бы ни таилось в его сердце, но Апхат остался при своем мнении.

– Вы играете с войной, – мрачно сказал аристократ. – Кхенти плевать хотел на то, что вы думаете. Он требует, чтобы мы немедленно отдали ему Алкадиззара. Вы меня понимаете?

Неферата быстро выпрямилась и взглянула на Анхата. Ее губы под маской раскрылись, обнажая два изогнутых хищных клыка. Хоть он не видел ее лица, сила ее взгляда приковала его к месту.

– Ты забываешь, кто здесь хозяин, Апхат! – Ее голос превратился в негром кое рычание. – Кхенти может говорить все что угодно. Если ему нужен Алкадиззар, ему придется иметь дело со мной.

Из теней рядом со входом в святилище показалась фигура. Лорд Ушоран вышел вперед, держа свой пустой кубок в руках. Хотя с царской династией его связывало отдаленное родство, что делало его влиятельным аристократом, Ушоран не походил на энергичного, обаятельного Анхата. Он обладал средним ростом и мягкими, невыразительными чертами лица, которые сложно запомнить. Владыка Масок любил интриги и за несколько столетий организовал сеть шпионов по всей Неехаре.

– Вам придется поспорить не только с Кхенти, – сказал Ушоран. – Мои агенты в Разетре докладывают, что Атен-Херу предупредил свою знать, что их в любой момент могут призвать к оружию. Более того, царь разослал множество писем правителям Ливары, Ка-Сабара – даже в далекий Зандри. – Он пожал плечами. – Быть может, Атен-Херу готов к вашему повторному отказу.

Это даст ему повод объединить другие города и столкнуть нас с союзом великих городов.

– Если это случится, нам не выстоять, – объявил Анхат. – Мы не сможем соблюсти наши торговые договоры и долговые обязательства, а другим городам надоело платить нам золото из года в год. Зандри уже много лет хочет нарушить наши соглашения; если Атен-Хем объявит, что разрывает свои обязательства перед нами, то другие города последуют его примеру.

– А как же армия? – спросила Неферата. – Прошло уже пять лет. Они готовы сражаться?

Анхат вздохнул:

– Чтобы создать армию заново, нужно очень много времени. Мы восстановили войско до прежних размеров, но отрядам не хватает опыта. Они справятся с такими слабыми городами, как Ливара или Махрак, но разетрийцы – совершенно другое дело.

Неферата сделала знак, и из теней святилища выбежали жрицы, чтобы поставить резное кресло у ног большой статуи. В храме всегда находилось не больше трехсот жриц и послушников, и самые преданные из них становились ее личными слугами. Они полностью принадлежали: ей, плененные соблазнительной красотой Нефераты и ее непреклонной волей. Она плавно уселась в кресло, позволив жрицам суетливо поправить ее золотистые одеяния и одернуть рукава шелкового платья.

– Алкадиззар должен остаться, чего бы: Кхенти ни хотел, – сказала она двум лордам. – А разетрийцы будут вынуждены смириться с этим. Вот увидите. – Она отмахнулась от жриц. – А теперь идите. Кхенти и его вассалы уже близко.

Ушоран молча скрылся в тенях. Анхат на мгновение задержался, злобно сверкая глазами.

Ваша одержимость этим человеком погубит нас всех, – сказал он. – Помяните мои слова, Неферата.

Однажды Ламия будет гореть, и причиной тому будет Алкадиззар.

Неферата резко выпрямилась и уже хотела обрушить на Анхата свой гнев, но и он исчез. Через несколько секунд большие двери святилища впустили лорда Кхенти и его свиту.

Кхенти прожил немало лет, но, как и почти вся мужская часть знати Разетры, еще был вполне способен сражаться вместе с другими воинами. Он обладал высоким ростом и широкими плечами, мощными запястьями и жилистыми руками фехтовальщика, а его грубое воинственное лицо напоминало Рах-амн-хотепа, легендарного царя-воителя города.

Неферата не без удивления заметила, что Кхенти пришел на аудиенцию в полном боевом облачении; поверх плотной рубахи и юбки из шкуры громовой ящерицы он надел тяжелый железный чешуйчатый жилет, который, без всякого сомнения, за большую плату выковали в новых кузницах Ка-Сабара. Его левая рука покоилась на потертой рукояти тяжелого хопеша, закрепленного у бедра; темными глазами он исследовал тени святилища, будто ожидал какой-то засады. Увидев враждебное выражение на лице аристократа, она печально улыбнулась, пробежав языком по острым кончикам клыков.

– Входите, и добро пожаловать, – сказала Неферата разетрийцам.

Ее глубокий голос, немного усиленный магией в ее жилах, эхом разошелся по святилищу. Сопровождавшие Кхенти телохранители почти одновременно замедлили свой быстрый шаг, расслабили плечи и убрали руки с эфесов мечей. Однако их хозяин, похоже, не отличался приветливостью; более того, суровый взгляд Кхенти стал еще подозрительнее, хотя и смотрел он только на Неферату.

– Да пребудет с вами мир, и помните, что божественная сила течет только в крови избранных, – продолжала она, не спуская глаз с Кхенти. Приблизившись к нему, она слышала шепот крови в его венах и отчетливо различала каждый удар его сердца. – Вы почтили нас своим присутствием, лорд Кхенти. Вы прибыли с жертвоприношением, которое умилостивит богов?

– Я принес жертву Птра в полдень, – надменно проворчал он, – и в подобающем храме, в городе.

Неферата едва заметно кивнула. Хотя священный договор болше не действовал и святой город Махрак разорила война с Узурпатором, храмы богов остались в большинстве великих городов. Попытки распространить культ Ламии по всей Неехаре не имели особого успеха.

– Вы уважаете традиции, это похвально, – без выражения ответила она.

Кхенти выпрямился и вызывающе поднял подбородок.

– Жаль, что вы не делаете того же! – заявил он. – Мало того, что Ламия удерживает царских наследников из других городов ради своей выгоды, так еще и не желает отдать Кхемри законного царя!

Неферата сложила руки на коленях.

– Выгоды, милорд? – переспросила она, расплывшись в улыбке. – Если я не ошибаюсь, Кхемри заново отстроили на золото Ламии, не так ли?

Кхенти скрестил свои мускулистые руки.

– Не нужно упражняться в красноречии, жрица! – грозно сказал он. – Либо царица Ламии отдаст нам Алкадиззара, либо признает, что удерживает его в заложниках, и примет последствия этой ошибки.

Неферата усмехнулась. Зря Атен-Херу послал Кхенти, подумала она. Это будет проще, чем она себе представляла.

– Глупо, но выразительно, – сказала она разетрийцу. – Другого я от вас и не ожидала.

Она вплела в свои слова немного успокаивающей силы и заметила, что Кхенти слегка расслабился. Он поверил, что у него есть преимущество. Если она правильно подберет слова, то он поверит во что угодно.

– Час уже поздний, жрица, – сказал Кхенти. – Для чего вы вызвали меня?

Неферата задумчиво изучала разетрийца.

– Вы пришли сюда, чтобы освободить принца Алкадиззара, – осторожно сказала она. – Но возникло некоторое недоразумение, милорд. Царица не говорила об этом, потому что это не в се власти.

– В каком смысле «не в ее власти»? – нахмурился Кхенти.

Она хладнокровно встретила его сердитый взгляд.

– Принц Алкадиззар – не гость в царском дворце. В течение последних двенадцати лет он живет в Ламии по воле Храма.

На мгновение разетриец потерял дар речи от услышанного.

– Храма? Во имя всех богов…

– Я объясню это в свое время, – сказала Неферата, предупреждая гневное возмущение Кхенти взмахом руки. – Подождем, когда придет сам принц. Он вот-вот прибудет.

Она слышала, что Алкадиззар уже в храме; быстрыми уверенными шагами он шел легко и грациозно, как танцор. Неферата многое читала в этих движениях; за эти тридцать лет она изучила принца лучше, чем его любовницы. Принц в хорошем расположении духа и с пылким интересом спешил на аудиенцию. Она слегка выпрямилась, прислушиваясь к сильным ударам сердца Алкадиззара, и почувствовала, как ее пульс участился в ответ.

Он ворвался в святилище, как летний шторм. Казалось, что воздух задрожал в напряжении от его неуемной энергии; все взгляды повернулись в его сторону.

Разетрийцы зашевелились. Охранники Кхенти немедленно упали на колени, несколько воинов даже вскрикнули от удивления при виде принца. Кхенти взглянул на Алкадиззара, с воплем радости бросился вперед и сжал ладони принца в приветствии.

Алкадиззар удостоил Кхенти и его охранников одной из своих обворожительных улыбок. Он отличался более высоким ростом и мощным телосложением, чем Кхенти, его присутствие наполняло темную комнату теплом, жизнью и силой. Он обладал таким обаянием, что уже через несколько мгновений разетрийцы улыбались и смеялись, будто повстречали давнего друга.

– Посмотри, как ты вырос! – воскликнул Кхенти, вглядываясь в лицо племянника. Он сильно сжал плечи Алкадиззара, будто проверяя, не мираж ли перед ним. – Большой, как чертова громовая ящерица! – Он вертел руки принца, изучая их со всех сторон. – Вижу, ты упорно тренировался. Хорошо. – Аристократ вопрошающе нахмурился. – А как учеба? Джабари, эта старая лошадь, не дает тебе спуску?

– Мучает меня каждый день, дядя, – усмехнулся Алкадиззар.

– Хорошо, хорошо, – со смехом сказал Кхенти. – Во всей Неехаре не сыщешь лучшего воина. Если сможешь выстоять против таких, как он, то никакая армия тебя не сокрушит.

– В этом я не сомневаюсь, – ответил принц.

Он рассеянно сделал жест охранникам, разрешая им встать на ноги. Воины сразу же послушались его, а глаза их засверкали от восхищения. Неферата с удивлением наблюдала за этим, как и всегда, когда Алкадиззар находился в окружении простых смертных. Хоть он тщательно изучал обществознание, принц не всегда соблюдал правила приличия и относился ко всем, даже к слугам, как к равным. Неферате не нравилось за этим наблюдать, но Алкадиззара это совершенно не волновало, и простой народ обожал его. Неферата не понимала этого; эта черта его характера оставалась для нее совершенной тайной.

– Как поживает мой отец? – спросил принц. – Он ведь не забыл про меня?

– Конечно же, нет! – сказал его дядя. – Он постоянно думает о тебе и ждет твоего возвращения. – Аристократ, кажется, вспомнил о Неферате и повернулся к возвышению. Его хорошее настроение испарилось, как капли дождя на пустынных песках. – Возвращения, которого мы ждем двенадцать лет.

– Что верно, то верно, – обронила Неферата.

Она вплела в эти слова силу и направила ее на собравшихся мужчин. Реакция последовала незамедлительно – они расслабились и снова обратили свое внимание на нее. Все, кроме Алкадиззара, который скользнул по ней любопытным взглядом, будто она стала загадкой, которую он хотел разгадать.

Этот взгляд пронзил Неферату. Ее мертвое сердце забилось чаще. Так ли чувствовали себя смертные, когда она направляла на них свою силу? Они тоже ощущали эту смесь тревоги и восторга?

Рядом с ней стоял человек, который мог воздействовать даже на бессмертных, как один из великих героев неехарских легенд. По в венах Алкадиззара текла не божественная сила, а собственная темная магия Нефераты. Когда он еще развивался в утробе, его мать убедили выпить эликсир молодости и силы, созданный самой Нефератой. Этот напиток сделал Алкадиззара богом среди людей, наподобие мифического Ушабти из древних времен. А теперь его силы наконец достигли своего расцвета. Пришло время поведать ему о судьбе, которая ждала его и которую она усердно готовила для него все эти тридцать лет.

– Добро пожаловать в храм Крови, о великий принц, – сказала она, склонив голову в приветствии. – Вы дарите нам радость своим присутствием. – Она вытянула руку и указала на точку на каменном полу, недалеко от Алкадиззара. – Совсем недавно ваша благословенная мать стояла в этом месте на коленях и просила богиню наделить вас здоровьем и удачей.

Алкадиззар мрачно кивнул:

– Да. Я слышал эту историю.

– Она отличалась невиданной храбростью, – сказала Неферата, наполняя свой голос теплом, как только могла. Ей следовало осторожно обращаться с принцем; по своим ощущениям она понимала, что его ум гораздо проницательнее, чем у обычных людей. – Ваша мать боролась с тяжелой болезнью, но вынесла долгое путешествие из Разетры сюда, в этот храм, чтобы молиться за вашу жизнь. – Неферата повернулась к Кхенти. – Вы ведь помните это, милорд?

Воинственное лицо Кхенти поморщилось, будто он укусил лимон.

– Да, я помню это, – сказал он, интонацией выражая недовольство таким поступком и вместе с тем нежелание говорить плохо о мертвых.

Маска скрыла улыбку Нефераты.

– Молитвы вашей матери глубоко тронули богиню. – Взмахом руки она указала на Алкадиззара. – А теперь посмотрите, каким вы стали! Во всей Неехаре не сыщешь таких, как вы, принц Алкадиззар. Она этого и хотела. Вам нельзя забывать о тех великих дарах, которыми благословила вас богиня.

Кхенти нахмурился. Он открыл рот, чтобы возразить, но Алкадиззар случайно перебил его.

– Я прекрасно знаю о своем долге перед людьми Кхемри, – сказал принц тем же мрачным тоном. – Всю свою жизнь я готовился к дню, когда стану царем.

– Так и есть, – сказала Неферата с неподдельной гордостью в голосе. – Вы будете великим королем, Алкадиззар. Но здесь, в храме, мы верим, что вам предначертано нечто гораздо большее.

– Что «предначертано»? – спросил Кхенти, вернув свое самообладание.

Неферата откинулась на спинку стула и посмотрела на Алкадиззара немигающим взглядом:

– Что вы знаете о храме Крови, мой принц?

Алкадиззар ответил сразу же:

– Храм построен с верой в то, что хоть мы и лишились богов и их даров, но узы крови правителей Неехары, благословенные много веков назад, остались. Эти узы крови единственное, что сохранилось у нас от богов.

– Что за нелепость?.. – фыркнул Кхенти.

– И тем не менее доказательство перед вами, – сказала Неферата. – Мать Алкадиззара пришла сюда после множества месяцев тщетных молитв в старых храмах Разетры. Но именно здесь ее молитвы услышали, верно?

Кхенти прищурил глаза, но не посмел ей перечить. Алкадиззар же задумчиво потер подбородок и сказал:

– Если боги больше не участвуют в наших делах, то как богиня могла ответить на молитвы моей матери?

Неферата одобрительно кивнула.

– Помните, о принц, что богов больше нет, но священные узы крови остались. Ранее я говорила образно. Но истина заключается в том, что ваша мать обращалась не к богине, а к возрождающейся силе крови, текущей по вашим жилам.

– Я наследник священных уз крови? – переспросил Алкадиззар с любопытством и подозрением.

– Один из величайших из всех, – ответила Неферата. – Мы предполагали это, когда вы родились, но наши догадки подтвердились лишь через годы.

Она мягко похлопала в ладоши, и из теней выбежала жрица с книгой в руках. С низким поклоном жрица подала дорогой том принцу и исчезла.

– Конечно же, вы оба прекрасно знакомы со священными связями между Ламией и Кхемри, – начала Неферата. – Со времен Сеттры Великолепного правители Живого Города женились на старших дочерях царствующего дома Ламии, которые воплощали собой договор с богами.

Алкадиззар с почтением открыл том и принялся внимательно разглядывать его страницы.

– Значит, кровь царских наследников Кхемри тоже стала священной.

– Именно так, – ответила Неферата. – И царствующий дом Ламии скрупулезно записывал каждый семейный род, который возникал в результате этих браков. Эти документы хранятся в нашем дворце вот уже много сотен лет.

Неферата рассматривала книгу в руках Алкадиззара. Информация, содержащаяся в этой книге, могла вызывать некоторые подозрения, но лорд Ушоран не сомневался, что ошибки сможет заметить только на редкость внимательный глаз. Ей лишь хотелось, чтобы сам Алкадиззар верил ей.

– Теперь о происхождении Разетры знают все; сначала город служил колонией далекого Кхемри, и было это во время правления царя Хетена, около четырехсот пятидесяти лет назад. – В эпоху моего отца, подумала она. Неферата до сих пор помнила, как царь Ламашептра смеялся при упоминании о небольшом поселении на краю смертельно опасных южных джунглей. Именно постоянная безжалостная борьба за выживание превратила их в народ воинов, который чтили и боялись по всей Неехаре. – Когда царь Хетеп готовился вернуться домой, он назначил одного из своих самых талантливых помощников, аристократа но имени Ур-Амнет, правителем нового поселения. Его сын, Мухтаил, стал первым царем Разетры, и каждый последующий царь принадлежал к его роду.

Теперь этой историей заинтересовался сам Кхенти.

– Но Ур-Амнет не принадлежал к царствующему дому Кхемри, – сказал он. – Несмотря на благородство его семьи, их родословная вызывала сомнения.

– Так и мы считали до недавних пор, – ответила Неферата. – Мы изучили записи в архивах Ламии и разослали агентов, чтобы найти подтверждение в старых храмах Кхемри. Ур-Амнет произошел из рода Хапт-амн-кореба, великого воина и Магистра Кавалерии могущественного царя Немурета. Родословная Хапт-амн-кореба до сих нор не изучена, но спустя много лет мы выяснили, почему: он произошел от Аменофиса, пятого сына Сеттры Великолепного.

Алкадиззар на мгновение прикрыл глаза.

– Сеттра изгнал Аменофиса в десятый год своего правления, – сказал он, вспоминая уроки истории.

– Верно. Его подозревали в убийстве старшего брата, Джосера. Хотя обвинение не подкрепляли доказательства, Сеттра все равно изгнал его. Но это не важно. Кровная связь действительно есть. И ты, Алкадиззар, наследуешь от богов древнее первородство.

– Что это означает? – спросил Кхенти, заглатывая наживку.

Это зависит от принца Алкадиззара, – ответила Неферата. – Это уникальная возможность вернуть Кхемри – и вместе с тем всю Неехару – к былому величию. Если принц проявит все свои способности, то мы можем лицезреть рассвет новой золотой эры мира и процветания и навсегда забыть о темной эпохе Нагаша.

Алкадиззар поднял взгляд от книги:

– Что вы предлагаете?

Неферата подалась вперед.

– Новый союз, – сказала она. – Не материальный, а духовный. Наша благословенная кровная связь может снова объединить Ламию и Кхемри.

Кхенти нахмурился еще сильнее:

– Нет, я не думаю, что…

Почувствовав руку Алкадиззара на своем плече, старый разетриец умолк.

– Что получит Кхемри от этого союза?

– Весь Запад, конечно же, – сказала Неферата. – Если отбросить условности, то сейчас Неехарой правит Ламия. Я предлагаю разделить земли между нами. Вы получите торговые и долговые обязательства Зандри, Нумаса и Ка-Сабара. Это обеспечит развитие и процветание Кхемри на много веков вперед и в одночасье восстановит политическое могущество.

Это привлекло внимание Кхенти. Он взглянул на Алкадиззара, который снова погрузился в свои мысли.

– Что вы хотите от меня взамен?

– Чтобы заключить союз, вы должны дать обет храму, – сказала Неферата. – У Ламии будет своя верховная жрица, а у Кхемри – верховный жрец.

Принц едва заметно вздохнул:

– Сколько будет длиться инициация?

Неферата почувствовала прилив ликования. Она знала его лучше, чем он сам.

– Это зависит от вас, – сказала она. – Как правило, путь к высочайшему чину храма отнимает много времени и сил. Некоторым на это требуется целая жизнь, а вам, быть может, понадобится деся тилетие или даже меньше.

– Десятилетие! – Кхенти повернулся к принцу. – Вы нужны Кхемри сейчас, о великий. Это… это слишком долго!

– Возможно, Кхенти прав, – неторопливо сказала Неферата. Она не спускала глаз с Алкадиззара. – Это большая жертва для любого человека. Но и награда за это велика, не правда ли?

Принц взглянул на взволнованное лицо Кхенти.

– А что, если я откажусь?

– Тогда ваше пребывание в Ламии закончится, – ответила она.

– Я… смогу уйти?

– Конечно, – сказала Неферата. – Выбирать вам, о принц. Делайте так, как вам кажется лучше для вашего города и народа.

Кхенти схватил Алкадиззара за плечи и повернул молодого человека лицом к себе.

– Надеюсь, ты не думаешь об этом всерьез, – сказал он. – Все кончено! Ты свободен! Пойдем со мной сейчас же, и на рассвете мы будем на пути к Разетре!

Алкадиззар смотрел на своего дядю сверху вниз, и Неферата видела тоску в его глазах. На мгновение ее сердце наполнилось жалостью к нему; она слишком хорошо знала, каково быть пленницей, запертой в позолоченной клетке. Впрочем, однажды он поблагодарит меня, сказала она себе. Я делаю это не только для себя или для него, а для всей Неехары.

– Что я буду за царь, если поставлю себя превыше будущего своего города? – сказал Алкадиззар. В его голосе слышалась печаль, но он сильно сжал руки своего дяди. – Кхемри жил эти десятилетия без меня. Пусть подождет еще несколько лет.

Неферата встала и подошла к Алкадиззару. Когда она прижала свою руку к его щеке, под маской по ее лицу текли слезы. Его горячая кожа обожгла ее пальцы. Она чувствовала, как в его плоти течет могущественная кровь. Жажда пронзила ее, разрывая сердце на части.

– Как пожелаете, мой принц, – ласково произнесла она.