Ущербный Пик, 76-й год Асаф Прекрасной

(—1600 год по имперскому летосчислению)

Теперь Нагаш понимал, почему варвары так любят эти длинные промасленные плащи. Все дело в дожде — постоянном, надоедливом, неослабевающем дожде.

К северу от большого моря побережье представляло собой плоские болотистые равнины вперемежку с холмами, окруженными чахлыми серо-зелеными колючими деревьями. Большая часть варварских деревень примостилась на этих лысых холмах. Их убогие хижины, слепленные из ила и травы, припали к земле, как кучки поганок под бесконечной пеленой дождя. Более мелкие деревеньки или кланоподобные общины приютились между желтыми водорослями на болотистых равнинах. Их связывали между собой извилистые полузатопленные тропинки, проложенные поколениями охотников и лазутчиков. Нагаш выяснил, что варвары избегают ходить по этим тропам ночью: когда луна стоит высоко в небе, их выбирают не только люди. Некромант много раз слышал из темноты мяуканье больших кошек и рев какого-то свирепого существа. Иной раз, когда Нагаш бродил ночами по этим тропинкам, до него доносились осторожные шаги — кто-то пробирался сквозь водоросли, следя за ним, но не приближаясь.

Узурпатору потребовалось много недель, чтобы пройти от южных болот до северного морского побережья. Он продвигался от одного варварского поселения до другого с большой осторожностью, собирая сведения о них там, где мог. Это был примитивный, подозрительный народ, враждебный к чужакам и способный на любое вероломство и трусливую злобу.

Выживая на той жалкой пище, какую могли собрать со своей земли или поймать в темных горьких морских водах, варвары немногим отличались от животных. Они одевались в грубую кожу и пользовались примитивными деревянными и каменными инструментами, хотя время от времени Нагаш, украдкой заглянув через порог деревенской хижины, вдруг замечал потускневший бронзовый меч или наконечник копья, свисавший с колышка рядом с доморощенным каменным очагом. По неехарским меркам это было плохо обработанное оружие, но вполне годное к делу. Варвары берегли его, как сокровище. Некромант подозревал, что все это военные трофеи, потому что торговать поселянам было нечем. А это значило, что где-то неподалеку есть и другая, более преуспевающая и развитая варварская культура.

Буквально все варвары, каких он видел, имели на себе те или иные отметки пылающего камня. Воды Кислого моря (так Нагаш назвал его, потому что воды его были темными и горькими от минеральных солей, выделяемых абн-и-хат) пропитали и деформировали все в округе. Физические дефекты стали здесь привычным явлением — по большей части незначительные, а некоторые даже полезные. Как-то вечером он подкрался, чтобы заглянуть в жилище деревенского старосты, и с удивлением понял, что смотрит на мальчишку лет восьми, чьи глаза сверкали, как кошачьи, отражая свет очага. Мальчишка отлично видел в темноте и поднял такой крик и шум, заметив Нагаша, что вся деревня поднялась с оружием в руках, пытаясь его поймать. Преследование длилось всю ночь, и несколько раз они едва не схватили некроманта.

Сначала его интерес к варварам был скорее вопросом выживания и в некоторой степени связан с научным любопытством, но чем больше узнавал Нагаш, тем яснее видел открывающиеся перед ним возможности. Здесь находился источник могущества, причем такой, что мог соперничать даже с силой Черной Пирамиды в Кхемри, а примитивный народ легко использовать в качестве солдат и рабов.

Совсем необязательно стремиться в Неехару в неистовом желании вернуть свое владычество. Его империя может заново начаться здесь, на берегах Кислого моря.

Варвары производили впечатление народа капризного, живущего родовым строем. Они имели много общего с племенами пустыни, знакомыми Нагашу по прошлым временам. Ими правил атаман — тот, кому хватало силы и жестокости, чтобы заставить остальных подчиниться. Из родственников и союзников, поддерживающих его, состояла боевая дружина. Для некроманта они никакой угрозы не представляли — даже крупные племена, обитавшие на холмах, жили в изоляции от соседей, так что сломить их можно было по одному. Но куда больше его беспокоили тотемные святыни из отполированного дерева, имевшиеся в каждой деревне, и странствующие жрецы, ухаживающие за ними.

Тотемы представляли собой резные деревянные колонны высотой более пятнадцати футов и очертаниями напоминали высоких, мощно сложенных мужчин и женщин — настоящий подвиг в стране, где деревья походили на скрюченный кулак и не вырастали выше восьми-девяти футов. В каждом тотеме вырезалось от четырех до восьми фигур, всегда парами. Они должны были, как подозревал Нагаш, олицетворять силу, мудрость и процветание.

По неехарским меркам сработано было грубо, и в тотемах не имелось общей иконографии, чтобы предположить наличие своего рода пантеона. Некромант сумел выделить единственный общий фактор — ни у одной вырезанной фигуры не прослеживались дефекты, обычные для тех, кто им поклонялся.

Все тотемы располагались в центре деревень. Поселяне жертвовали святыням еду и простенькие, вырезанные из дерева безделушки. Нагаш предполагал, что возле них устраиваются все самые важные варварские церемонии.

Жрецы, ухаживающие за святынями, переходили от деревни к деревне, никогда не оставаясь на одном месте дольше нескольких дней. Как в свое время жрецы в Кхемри, эти святые люди получали все самое лучшее. Их кожаные юбки были хорошей выделки и нередко украшены кусочками металла или самоцветных камней. Они ходили с деревянными, прекрасно отполированными посохами, используя их и как оружие, и как знак кастовой принадлежности. Все жрецы были одинаково высокими, упитанными и физически развитыми, без малейших признаков уродства.

Путешествовали они группами по шесть-восемь человек. Как правило, пожилого жреца сопровождали двое-трое юных послушников и пара помощников. Остановившись в деревне, ночевали они в хижине атамана. Иногда это означало, что сам атаман и его семья будут спать на улице.

Насколько Нагаш понял, в обязанности жрецов входило помазание тотемов и чтение перед ними молитв, сбор дани в виде еды, пива, одежды и инструментов (все это послушники тащили потом на спинах) и иногда вмешательство в дела жителей. Они решали, кто на ком может жениться, разбирали споры о наследстве, а один раз приказали убить молодого мужчину, чьи бредовые речи заставляли предположить, что пылающий камень лишил его рассудка.

Влияние и авторитет жрецов могут сильно помешать, понял Нагаш. Но что более важно, отсутствие у них физических дефектов заставляло думать, что они научились контролировать пагубное влияние абн-и-хат, в точности как он сам, а значит, это делало их по-настоящему опасными.

Чем ближе подходил Нагаш к большой горе, тем больше и аккуратнее становились деревни варваров. Склоны холмов жители превратили в грубые террасы, ряды хижин с круглыми крышами тянулись по ним вниз через полузатопленные поля, где в лужах горькой воды рос рис и какие-то клубни. Дороги здесь были шире, по ним чаще ходили, а леса не такие густые. Почти нескончаемый дождь оказался некроманту на руку, позволяя прятать лицо под капюшоном плаща и не вступать в разговоры с варварами, встретившимися на грязных дорогах. Иногда безлунными ночами он присоединялся к большой группе путешественников и молча шел вместе с ними многие мили — еще одна неясная, укутанная в плащ тень.

А сейчас с ветвей на него капала вода. Нагаш стоял в небольшой рощице, недалеко от места, где тропа поворачивала на юго-восток, в сторону горы, и наблюдал за странной процессией, прокладывающей себе путь вниз с холма, от самой большой из виденных им деревень.

Вообще-то грубые обычаи варваров не представляли для него никакого интереса, но на этот раз внимание его привлекли дюжины зеленых огоньков, помогавших процессии спускаться в темноте.

Некромант плотнее закутался в промокший плащ и попятился как можно дальше в тень деревьев. Насколько он понимал, процессия должна пройти по грязной дороге мимо того места, где он стоял, а это означало, что направляются они к горе.

Очень длинная процессия. Нагаш прикинул, что находится примерно в двух милях от деревни, а хвост процессии еще спускается с холма. Низкий скорбный речитатив сплетался с шумом дождя. Несколько минут спустя над грязной дорогой появилось знакомое сияние и показались двое юных жрецов в красивой одежде, сжимавших сучковатые деревянные посохи. Послушники с обнаженными головами, подставленными горькому дождю, шли впереди процессии, понурив плечи и распевая похоронным речитативом. Зеленый свет сочился из круглых кожаных мешков, подвешенных на концах деревянных посохов. Мешки, похоже, специально протерли так, что они сделались полупрозрачными, а потом наполнили водой. Внутри плавало что-то светящееся зеленым цветом, время от времени мечась от одного конца своей темницы до другого.

Следом за жрецами с их тяжелыми светильниками шла большая группа поющих речитативом святых мужей с обнаженными головами. Все до единого в грубом облачении из ткани и кожи, украшенном блестящими кусочками металла и драгоценными камнями. Лица они раскрасили светящимся маслом, подчеркивающим красоту их чистых, ничем не испорченных черт.

Следом за фалангой поющих святых мужей шла колонна стонущих послушников, которые несли грубо сработанный деревянный паланкин. В паланкине ехал надменный старик, известный Нагашу как верховный жрец варваров. Закутавшись в несколько тяжелых мантий, украшенных цепями из настоящего золота и чего-то, похожего на полированную медь, он восседал на троне с прямой спинкой. Его голову украшал золотой обруч со вставленным в него овальным светящимся камнем. Этот кусок абн-и-хат по размеру мог сравняться с птичьим яйцом. Нагаш ощущал его потрескивающее могущество на расстоянии примерно дюжины ярдов. При виде камня он стиснул кулаки. Будь у него сейчас больше силы, он вполне мог впасть в соблазн, уничтожить всех этих святых мужей и забрать камень себе.

Верховный жрец проплыл мимо, не подозревая о лихорадочно горящем взгляде некроманта. Следом шли еще двое жрецов с фонарями, а за ними погребальная процессия, неприятно напомнившая те, что Нагаш возглавлял когда-то в Кхемри.

Он постепенно понял — произошло сражение. Варвары шли за жрецами семейными группами в зависимости от положения, занимаемого в деревне. Нарядные одежды они испачкали серой золой, многие женщины в знак скорби обрезали волосы. Своих мертвецов они несли на голых плечах, уложив их в носилки, сотканные из болотных водорослей. Трупы были обнажены, и Нагаш с удивлением отметил, что ни в одних носилках нет трофеев или погребальных даров, чтобы поддержать души умерших в загробном мире. Для выживания племя нуждалось абсолютно во всем, а мертвецам, несмотря на почет и уважение при жизни, придется заботиться о себе самим.

Двое жрецов с фонарями на примерно одинаковом расстоянии шли вдоль процессии, оглашая воздух монотонным речитативом. Нагаш смотрел, как колонна, извиваясь, заворачивает на юго-восток, явно направляясь к холмистой долине у подножия большой горы. Заинтригованный, он дождался, когда вся процессия пройдет мимо, и двинулся следом. Темнота и непрекращающийся мелкий дождь надежно скрывали его.

Варвары шли по каменистой плоской равнине, лишенной каких-либо признаков жизни. К удивлению Нагаша, трона со временем расширилась и оказалась вымощена неровными плоскими камнями. Вдоль этой грубо выложенной дороги на некотором расстоянии друг от друга стояли тотемные святыни. Лица тотемов были раскрашены все тем же светящимся маслом, что украшало и жрецов, придавая этим вырезанным из дерева статуям жутковатое подобие жизни. Тянулись долгие часы. Варвары шли милю за милей в темноте, под дождем, упорно приближаясь к горе. В конце концов Нагаш увидел вдалеке светящийся зеленоватый ореол, висевший в воздухе. Примерно полмили спустя он сумел разглядеть ряд высоких, грозного вида строений. Казалось, что вдоль зданий в воздухе через равные промежутки висят светящиеся сферы, а может, просто сочился свет из щелевидных окон, расположенных по бокам. Вскоре некромант понял, что смотрит на крепость довольно странного вида. Перед ним стояли длинные здания с высокими стенами, построенные из ила, камней и дерева. Они соединялись между собой и тянулись от скалистого отрога на северо-востоке до самого берега Кислого моря, наверное, на две мили на юго-восток. Широкие ворота обеспечивали единственный доступ к деревням варваров. Нагаш в первый раз видел в этих краях настоящую попытку построить некое подобие оборонительного сооружения.

Процессия прошла в ворота. Послушники дожидались, когда мимо пройдут последние скорбящие, чтобы закрыть ворота, и уже начали соединять тяжелые деревянные створки, как из темноты и дождя вынырнул Нагаш. Они обеспокоенно взглянули на фигуру в плаще и капюшоне, но не сделали ни малейшей попытки остановить его.

Нагаш зашагал по длинному, освещенному факелами туннелю между первыми и вторыми воротами с таким видом, словно имел все основания находиться здесь. Он рассматривал вырезанные на поддерживающих балках и арках лики: опять безупречные лица, а иной раз что-то похожее на падающую звезду на фоне темной горы. Выйдя из вторых ворот, Нагаш прошел еще несколько ярдов и повернулся, чтобы посмотреть на крепость. С этой стороны окон было больше, а кроме них — длинные галереи под крышей, позволяющие обитателям видеть гору и широкую равнину. Он разглядел там довольно много жрецов и послушников, стоявших небольшими группами и наблюдавших за процессией, приближающейся к подножию горы. Некромант понял, что громадные строения представляют собой одновременно и крепость, и храм. Отсюда жрецы могли регулировать доступ варваров к горе — и главное, к могуществу, которое она могла дать.

Нагаш посмотрел вверх на жрецов, таких самодовольных, чувствующих себя абсолютно защищенными в своей деревянной крепости, и губы его растянулись в омерзительной усмешке. Однажды он покажет им, что такое настоящее могущество.

Примерно через десять миль процессия покинула мощеную дорогу и вышла на каменистую пустошь, раскинувшуюся между вздымающимися курганами, которые, как наконец догадался некромант, вовсе не были природными холмами.

Сотни рукотворных холмов, они затопили равнину перед горой. Их бесконечные ряды тянулись вдоль восточного берега так далеко, как только мог видеть глаз. Величина курганов разнилась: некоторые не превышали размерами грубую варварскую хижину, а другие были больше естественных холмов. Некромант предположил, что построили их жрецы, ибо больше никто доступа на равнину не имел. Сначала из камней выкладывался фундамент, а затем сверху настилался слой из хитро уложенных камней и утрамбованной земли. Самые старые курганы превратились в настоящие холмы, поросшие желтой травой и даже небольшими деревьями.

Это был своего рода некрополь, чем-то похожий на огромные города для мертвых в далекой Неехаре. Нагаш шел между курганами, мысленно лихорадочно перебирая открывающиеся возможности. Здесь, замурованная в земле и камне, покоилась его армия, его воины. Ему не хватало только могущества и знания, чтобы поднять их.

Покинув дорогу, варвары разбрелись между холмами. Каждое семейство шло к своему кургану вслед за двумя жрецами, несущими фонари. Дальнейшее не интересовало Нагаша. Он поспешил к светящимся сферам через равнину, почти к подножию горы.

Именно туда, где остановились верховный жрец и его свита.

Вокруг жрецов собралось не меньше дюжины семей; несомненно, они представляли собой родню атамана и его дружины. Тела, которые они несли так долго, сейчас лежали рядом перед темным входом в курган. Все трупы были обнажены. Волосы им срезали вплотную к черепу, а физические дефекты засыпали темной золой, так что тела практически сливались с темнотой. На каждом трупе виднелись жуткие раны. Нагаш видел достаточно подобных вещей и сразу распознал раны от копий и топоров, нанесенные умелой рукой. Атаман и его избранные воины сражались с куда более превосходящим их противником и потерпели горькое поражение.

Нагаш держался на расстоянии, прячась в тени старого кургана, и наблюдал за тем, как верховный жрец встал со своего трона и распростер руки над погибшими. Гортанным сильным голосом старик начал говорить. Слов некромант не понимал, но легко узнавал интонации и ритм. Жрец проводил своего рода ритуал. Спустя несколько мгновений вступили старшие жрецы, и Нагаш снова ощутил течение невидимой силы, возрастающей с каждым мгновением.

Речитатив тянулся долгие минуты. Ритуал был простым. Ни магических символов, ни тщательно нарисованных кругов: всего-то потоки энергии, исходящие из ободка на лбу у верховного жреца, и остроумно использованные светящиеся налеты на чешуе рыб в фонарях остальных жрецов. Медленно, неуклонно ритуал набирал мощь — и тут некромант увидел, как один из трупов дернулся.

В толпе поднялся вой. Словно в ответ, дернулся еще один труп. Потом еще один. Скоро все они дрожали, сотрясаемые невидимой энергией.

Затем послышался треск мертвых суставов, и мертвецы один за другим сели. Они двигались, как статуи, неуклюже и скованно, словно их вели невидимые руки. Скорбящие снова зарыдали. Некоторые попытались подползти по мокрой земле и дотянуться до своих близких, родственникам пришлось оттаскивать их назад.

Трупы оставались безучастными. Первым на ноги поднялся атаман, за ним — его соратники. Ни разу не оглянувшись, они медленно направились ко входу в ждущий их курган.

К изумлению Нагаша, жрецы продолжали свой речитатив… И тут до него дошло, что скорбному плачу варваров вторят голоса по всей равнине. Верховный жрец не просто оживил тела вождя и его соратников — он предавал земле всех погибших одновременно. Мысли Нагаша лихорадочно метались. Сколько тут тел? Сотня? Больше? Достаточно, чтобы создать небольшую армию, уж в этом-то он уверен.

Верховный жрец и его последователи не святые мужи. Они такие же некроманты и черпают силу из пылающего камня, чтобы управлять телами мертвецов. И в данное время они куда более могущественны, чем он.