По словам Брана, у Оливии были стремительные роды. Я эту информацию восприняла с изрядной долей скепсиса, списав все на стресс и расшатавшиеся нервы новоиспеченного папаши. Какая уж тут стремительность, когда с того момента, как Лив увезли из морга на скорой и до того, как Рик получил СМС о розовом шампанском, прошло почти пять часов. Что же в таком случае врачи называют нормальной скоростью? И как женщины выживают, если эти самые роды медленные?..

   И главное. С чего меня вообще волнует эта тема? С недоумением посмотрела на пузырьки в шампанском.

   – Бран, а вот тех замечательных корзиночек, которые Люк принес, больше не осталось?

   – Тихо ты! – зашипела мне прямо в ухо Тельза. – Услышит же!

   – Ой, – испуганно оглянулась на балконную дверь, за которой курил вышеозначенный Люк – шеф-повар в самом большом ресторане Свободы и по совместительству лучший друг Брана.

   Когда нас познакомили, я как раз отправила в рот кусочек приготовленной им говядины, сочной, мягкой и совершенно волшебной, о чем я и не преминула сообщить. После того, как прожевала, конечно. И не успела я договорить, как Рик потихоньку ущипнул меня за бедро, а все остальные гости, за исключением разве что Брана, смерили меня осуждающими взглядами.

   О причине общего негодования я догадалась тридцатью минутами позже – как раз, когда Люк закончил рассказывать, как именно он это мясо мариновал и с какими травами тушил. И на каком огне. И как долго. И с чем это лучше подавать…

   Поэтому сейчас, убедившись, что дверь на балкон все-таки закрыта, я с облегчением выдохнула, но радость моя была преждевременной, ибо Бран вскинул голову и проревел:

   – Люк! Неси скорее свои корзинки, Иви от них в полном восторге!

   Черт возьми!

   – Правда? – парень затушил сигарету о край балконных перил и аккуратно положил бычок в банку с окурками, стоявшую у его ног. – Я польщен. Знаете, в чем основная прелесть этого блюда? – его и без того большие глаза стали действительно огромными, и ни у кого снова не нашлось сил, чтобы промолчать и не задать нужного для поддержания беседы вопроса.

   – В чем? – с какой-то обреченностью в голосе спросила Тельза.

   – Так ведь в простоте! – радостно сообщил Люк. – Я сейчас все объясню… Для начала надо приготовить маринад, смешав уксус, воду и сахар, а затем залить им нарезанный соломкой лук. Можно на несколько часов, но лучше всего на ночь.

   – Бубушечка, а ты почему не записываешь? – Рик прикоснулся губами к краешку моего уха, и бокал в моей руке задрожал.

   – Не люблю готовить?

   – Да? – Он обиженно поджал губы. – Черт, жалко. А я уже представил тебя на кухне в переднике на голое тело. И как ты готовишь мне ужин… Ну, не проблема! Люк, подожди минутку, я блокнот достану! Хочу все подробно записать.

   – З-зачем тебе? – пьяно удивился Харди.

   – Ты же слышал, – прожужжал Бран, вскидывая голову. – Иви от них в полном восторге.

   Я почувствовала, как кровь прилила к щекам, и решила, обязательно приготовлю Рику что-нибудь невероятно сложное. Не знаю… Может быть, даже борщ!!!

   В течение следующих пятнадцати минут мы слушали о том, как правильно очищать телячью печень от пленок – пленки? У печени есть пленки? – и что варить ее надо на среднем огне около шестидесяти минут, охлаждать в бульоне, нарезать соломкой… В общем, к тому моменту, когда Люк, спассеровав на растительном масле морковь и остудив ее до комнатной температуры, перешел к тому моменту, где ее нужно смешать c печенью и луком, я поняла, что повара из меня не получится, потому как не готова я одно блюдо готовить больше суток! И это наш кулинар еще не сообщил, из какого теста нужно делать корзиночки!

   Задумавшись, я упустила момент, когда разговор от корзиночек с салатом из телячьей печени переключился на тему наших двух убийств. Казалось бы, только что Люк, сложив пальцы щепоткой, объяснял, какое это блаженство «нежный печеночный паштет», и вот уже Харди, азартно блестя слегка опьяневшим взглядом, рассказывает, что ему удалось нарыть, пока мы с Риком провели в лимбе.

   По его данным, «висюлька», найденная нами у последнего тела, была не кулоном или частью сережки, а элементом одного жутко дорогого и жутко старого браслета.

   – Мой человек сообщил, что у этого украшения очень долгая и интересная история. Сейчас, подождите, я найду, он мнe ссылку прислал.

   Харди уткнулся носом в телефон, не вполне трезво сопя и чертыхаясь, когда сенсорный экран отказывался реагировать на прикосновение пальцев.

   – О! Нашел! – Откашлялся, прежде чем начать читать. – Этот удивительный браслет является полной копией того, что почти три тысячи лет назад принадлежал герцогине Наарго, в девичестве Хоро, супруге знаменитого герцога Наарго и внучке графа Алехандро Хоро…

   Ничего себе! Я мысленно присвистнула. Драгоценности Наарго – даже если это «жалкая» копия – стоили баснословных денег. Астрономические суммы, я не преувеличиваю. И это если забыть о том, сколько нужно было заплатить казне за право повторения рисунка – целого или его части…

   Три тысячи лет назад герцог Наарго преподнес глидерный браслет из белого золота своей невесте. Тогда на нем была всего лишь одна подвеска – миниатюрная тиара из платины, горного хрусталя и алмазов, точная копия той, которую будущая герцогиня получила в день венчания. За следующие шестьдесят лет совместной жизни герцог подарил супруге еще десять подвесок – по одной на каждое знаменательное событие в их жизни. Последнюю – двенадцатую Изабелла Наарго заказала сама, в связи с кончиной любимого мужа – каплю-слезу из кристита. Такую, как мы нашли на последнем трупе.

   – За три тысячи лет копий знаменитого браслета было создано более, чем достаточно, но тех, в которых использовалась слеза из кристита и которые не затерялись во времени – всего пять, – сообщил Харди. – Три принадлежат правящей семье. Один был подарен музею ювелирных украшений и, наконец, пятый, наш, осел в имении «Высокие сосны», которое находится…

   – В двадцати километрах от Перевала! – в два голоса закончили за Харди Тельза и Рик.

   – А с чего ты взял, что наша капля именно от этого украшения? – недоверчиво спросила я. Мне как-то не верилось в такое совпадение. Как-то уж все слишком просто… С другой стороны, в жизни чаще всего именно так и бывает.

   – А-а-а! – Харди возвел к потолку указующий перст. – Как раз по этому вопросу я и консультировался со своим человеком из Антверпенского квартала. Оказывается, каждый из существующих криститов имеет свой собственный паспорт – ну, если камень достаточно большой, осколки и мутные экземпляры ювелиры в расчет не берут. Короче, они делают какой-то углеродный синтез, я не шибко в этом разбираюсь, но если в двух словах, то отпечаток пальца не дает такой гарантии при идентификации, как этот самый анализ. Наш это камушек, наш. Осталось лишь выяснить, кто его владелец: жертва или убийца.

   В глазах молодого Охотника загорелось азартное пламя – такое сильное и заразительное, что градус общего опьянения в комнате резко понизился. Да тут еще и Тельза подлила масла в огонь, сообщив, что анализ крови покойных показал – оба они в течение последних нескольких месяцев жили если не в одной квартире, то в одном квартале точно.

   – Все-таки то, что мы пьем, надолго остается в нас, – пояснила Тельза, и я вздрогнула, покосившись на второй за вечер бокал шампанского. – А наши покойнички пили воду из одного источника, это я вам как специалист говорю. Да и вообще, я думаю, что они были знакомы.

   – С чего ты взяла? – Наклонившись, Рик подхватил с блюда веточку винограда и, оторвав самую красивую ягоду, поднес ее к моим губам. – Я, к примеру, и половины своих соседей не знаю.

   – И это здорово, – насмешливо протянула Тельза. – Особенно если учитывать, что у обоих наших мертвецов один и тот же штамм ВИЧ. Ну, вы понимаете, первый заразил вторую. И это не предположения, а факт.

   Тишину, которая разлилась над столом после этих слов нашего патологоанатома, нарушали лишь мои попытки проглотить недожеванную виноградинку и вириканье воробья на балконе.

   – А начать с этого тебе религия не позволила? И почему мне о таких вещах становится известно только сейчас, и то между прочим? – Рик нахмурился и потянулся за своим мобильником.

   – Начать с этого мне природная вредность помешала, – фыркнула Тельза. – А что касается твоего второго вопроса, капитан, то анализ на ВИЧ не за пять минут делается. Я имею в виду тот, который дает нам развернутую картинку.

   И добавила, вырвав из пальцев Рика телефон:

   – Середина ночи, Дэр, не тупи! Криминалистов я известила своевременно, и запросы с рисунком вируса мы разослали по всем клиникам Круга.

    Я вскинула брови. Ого! Не сектора?

   – А чему вы удивляетесь? – Видимо, брови вскинула не только я. – Дело на правительственном контроле. Перед нами теперь вообще все двери открыты, без исключений. Надо пользоваться, пока есть возможность.

   – Хоть какой-то плюс от всего этого дерьма, – проворчал Харди, за что и получил полную благодарности и признания улыбку от меня.

   И тут, впервые после рецепта корзиночек с печеночным салатом, подал голос Люк.

   – Послушайте! – просвистел он заговорщицким шепотом. – Раз уж перед вами теперь все двери открыты! А нельзя ли узнать тайну принца Вилли?

   Все дружно застонали и закрыли лица ладонями.

   – А что такое? – возмутился наш повар.

   Ничего такого, просто этот член королевской фамилии – наследник, между прочим, – давно будоражил умы всего населения Аполлона. Уж больно он выделялся в кругу своей семьи. Слишком высокий, слишком смуглый, темноволосый, наконец, хотя все знают, что последние пару сотен лет в венценосной семье рождаются исключительно блондины. Слухи ходили разные. Начиная с того, что Вилли – подкидыш и заканчивая сомнениями в верности королевы. И я сомневаюсь, что наше расследование дает нам право на ключ к этим дверям. Уверена – не дает. Не то чтобы меня волновала проблема происхождения наследника престола, но что ответить Люку, когда в его глазах столько надежды и мольбы?

   Ситуацию, громко икнув, спас Бран. Криво усмехнувшись, прижал пальцы к губам.

   – Пардон!

   – Так! – Рик громко хлопнул в ладоши. – Юпитеру больше не наливать. Народ, как насчет убрать здесь все по-быстрому и позволить новоиспеченному папаше выспаться, м?

   Бран вскинул голову и издал возмущенный звук, больше всего напоминающий стон надоенной коровы. Ну, или то, как этот стон представляют себе наши кинематографисты. Настоящую корову живьем мне видеть не приходилось, разве что в сериале «Деревенская жизнь»*, который вся общага смотрела, открыв рот и иногда даже не дыша. Мычание молодого бычка – ой, я хотела сказать, отца! – не оставило нас равнодушными. Люк и Харди подхватили бедолагу под локотки и уволокли в спальню, а мы втроем занялись уборкой.

   Примерно через час – время уже близилось к полночи – Рик вызвал такси.

   – Хочешь что-то взять у себя или сразу домой едем? – спросил, открывая передо мной заднюю дверцу.

   – Давай сразу домой, – зевнула я.

   – Моя Кошечка! – похвалили меня за правильный ответ, и уже минуту спустя я сладко сопела, пристроив голову на плече своего Охотника.

   Момента прибытия на место не помню – Рик не стал меня будить, внес в дом на руках. Смутно помню, как меня вытряхивают из одежек и укладывают на прохладные простыни. Чувствую горячее тело Рика рядом, но сказать что-то или пошевелиться не в силах.

   Устала.

   Я так устала.

   Мне снился лимб. Пасмурно-серый и пустынный. Такой, каким я его знала с тех пор, как во мне проснулся дар Гончей. Как это часто бывает во сне, я не понимала, что происходящее со мной нереально, а поэтому испытывала нешуточный страх, не чувствуя поддержки своего Охотника за спиной. Все же его присутствие внушало мне уверенность в собственных силах, да и вообще влияло очень положительно.

   Зачем я здесь? В приступе паники я закрутилась на одном месте волчком. Проклятье! Я не могла вспомнить не только о цели визита в лимб, я и близко не представляла, где находится мое физическое тело.

   – Рик! – Не знаю, зачем позвала, ведь точно знала, его нет в лимбе, и испуганно прикрыла голову руками, когда откуда-то сверху до меня донеслось:

   – И-и-ик! И-и-и-ик! – словно кричала какая-то хищная птица. Бред! Откуда? Здесь не водятся птицы, не рассекают мощными крыльями небесных глубин, потому что здесь нет ни неба, ни земли, вообще ничего живого – одна лишь равнодушная мгла да призраки умерших людей.

   И между тем, запрокинув лицо, я увидела черные-черные крылья, закрывающие собой половину простора надо мной.

   – И-и-ик! – жалобно всхлипнула птица, и я заледенела от осознания, что ищет она именно меня, надо мною кружит пугающе нереальным стервятником, и ни за что не спрятаться от нее на бесконечной равнине лимба.

   Неужели это и есть конец? Так чувствуют себя те, кто заблудился во мгле?

   Не хочу. Не готова. Нечестно.

   Почему я здесь?

   Хочу назад, к Рику. Мысль об Охотнике обожгла чувствительной болью – будто меня в чан с горячей водой окунули, – и, сдавленно вскрикнув, я распахнула глаза.

   Спальня захлебывалась в холодных лучах раннего солнца. Из соседней комнаты доносилось тиканье настенных часов. Кто-то далеко за окном включил газонокосилку… Я повернула голову, залюбовавшись спящим Риком, со всей осторожностью сдвинула руку, которой он прижимал меня к матрасу, и выскользнула из постели. Я чувствовала себя разбитой, – и не удивительно, в четыре утра-то! – однако знала, что не смогу сейчас заснуть.

   Приняла душ. Постирала несвежее белье и повесила его сушиться – все же надо было заехать к себе хотя бы ради этого! Переоделась в майку Рика, которая висела тут же, на сушилке, и долго рассматривала себя в зеркале. Неужели это я? Агнесса Ивелина Брунгильда Марко. Сирота из приюта и ходячее невезение. Неужели я стою в мужской ванной, полуобнаженная, счастливая и немного растерянная из-за пугающего чувства правильности происходящего? «Это твое место», – нашептывал внутренний голос, и я с ним соглашалась.

   Мое.

   Часы тем временем натикали без пятнадцати пять, и я, прокравшись на кухню, подогрела себе стакан молока, после чего вернулась в кровать, к Рику. Мне нечего бояться рядом с ним в его – нашем – доме. А сон – это всегда только сон, пусть он и похож на реальность.

 Во второй раз проснулась от того, что кто-то уверенно и довольно-таки сильно сжал мою ягодицу. Голую.

   Ну, правильно, белье-то я постирала.

   – Рик!

   – Угу.

   Я лежала на животе, уткнувшись лицом в матрас, майка закаталась (сама ли?) куда-то в район лопаток, под животом валик из скрученной подушки. И учитывая, что ниже пояса одежды на мне не было, поза получилась самой что ни на есть бесстыдной.

   – Что ты делаешь? – Голос позорно осип, а внутри все задрожало от сладкой слабости.

   – Смотрю на тебя и думаю, чего мне хочется больше: залюбить тебя до потери дыхания или выпороть?

   Или что?

   – Плохая шутка! – Я попыталась повернуться, чтобы заглянуть Рику в лицо, но он прижал меня ладонью к матрасу.

   – Не шевелись. – Шевелиться? Серьезно? Да он почти в два раза больше меня, тут и захочешь – не вырвешься. – Знаешь, что я чувствовал, когда ты бросилась в погоню за черной воронкой?

   Ой! Как-то мы с копчиком внезапно осознали, что дело пахнет керосином.

   – Беспомощность.

   Смазанным, ленивым каким-то движением Рик шлепнул меня по ягодице. Чувствительно, но не больно. Скорее, обидно.

   – Ай!

   С удвоенной силой стала вырываться, и снова безрезультатно.

   – Отчаяние.

   Оседлал мои коленки и переместил руку со спины на шею, фиксируя голову, из-за чего я вообще утратила способность двигаться. Единственное, что мне оставалось – бестолково махать руками.

   – Рик! – зарычала, почувствовав второй поглаживающий шлепок. – Прекрати!

   – Не нравится?

   – А ты как думаешь?

   От обиды хотелось плакать. Такое утро испортил! Мое первое осознанное утро в его доме! Мечталось о медовой нежности и теплых словах, а он… Отчитывает, как ребенка. Шлепки еще эти отвратительные… А главное, за что? Ведь все обошлось, и никто не пострадал! Кроме того, я совершила невозможное! Спасла Гончую от почти неминуемой гибели, а он меня – по попе, как несмышленыша! Да меня так даже сестры в приюте не унижали!

   – Мне тоже не нравилось стоять там и смотреть, как ты бежишь навстречу смерти. Очень-очень-очень сильно не нравилось!

   Всхлипнула, не в силах сдержать рвущуюся наружу злую обиду, а он продолжил срывающимся шепотом:

   – Стоять там, боясь пошевелиться, и проклинать себя за то, что позволил, что допустил, за то, что не нашел нужных слов, чтобы остановить. Дурочка! Какая же ты у меня… Как подумаю, что мог тебя потерять, перед глазами темнеет.

   Я сжалась, ожидая нового шлепка или каких-то других действий. Чего угодно, потому что чувство вины, пришедшее на смену злости, мне совсем не нравилось.

   Сердце колотилось, как ненормальное, так и норовя выскочить через горло вместе с очередным рваным вдохом.

   – Отпусти! Мне больно!

   – В самом деле? – Прижался грудью к моей спине и, втиснув между нашими телами ладонь, осторожно погладил условно пострадавшую пятую точку.

   – Да! – Вру, но не правду же говорить, честное слово! Этак он себе за привычку возьмет такие побудки делать вкупе с воспитательными моментами.

   – Мне тоже. – Осыпал плечи очередью нежных, как лепестки яблочного цветка, поцелуев. – Так невыносимо больно от одной мысли, что не в моих силах избавить тебя от лимба. Выть хочется, как подумаю, что если завтра ситуация повторится, ты снова кинешься в гущу событий.

   Коварная мужская длань соскользнула чуть ниже, оставив в покое ягодицы, уверенно лаская нежную, отзывчивую плоть. Отзывчивую, черт возьми!

   – Кинусь, – простонала, кожей впитывая дрожь мужских пальцев, отвечая, моментально заводясь, выгибаясь кошкой под этим узурпатором, этим воспитателем доморощенным. Испугал меня до чертиков. Я почти поверила: всыплет так, что сидеть не смогу. Дурак.

   – Если бы с тобой что-то случилось, я бы сдох, Кошка! – Голос срывается, будто в комнате внезапно закончился весь воздух, а затем судорожный рваный вдох и:

   – Не делай так больше никогда. Умру без тебя. Слышишь, Иви?

   Сердце екнуло. Уж лучше Бубу и раздражающая меня Бубинья, но с насмешливой теплотой в голосе, а не вот такая вот Иви, от которой хочется выть.

   – Прости.

   Проклятье. Он отшлепал меня, как ребенка (ну, почти), а я еще и прощения прошу… Черт! Черт! Черт! Но я в состоянии понять Рика. Потому что сама бы пришла в ярость, сунься он в черную воронку вместо меня. А уж перепугалась бы как! Ух! Но разве у нас был другой выход?

   Тихий стон сорвался с моих искусанных губ, смешав в себе все: горечь обиды, терпкие ноты вины, немного перечной злости и бездну обжигающей нежности.

   – Рик!

   Лежа на животе, с задранной к потолку задницей и обездвиженными ногами, я чувствовала себя невероятно беспомощной и уже не пыталась вырваться, внезапно осознав всю возбуждающую прелесть своей покорности.

   Меня затрясло так, словно кто-то подключил высоковольтные провода к моему телу, до ослепительных звезд перед глазами, до яростной боли в закушенных губах, до хрипов в надсаженном горле – голос я-таки сорвала к чертям собачьим, полностью отдавшись умелым ласкам.

   Рик то мучил нежностью, истово прося прощения за свою несдержанность, то терзал жесткими ласками, требуя, чтобы я раз за разом клялась, что не стану впредь так рисковать… Вообще не стану рисковать. Никогда. Ни за что на свете.

   – Не могу больше! – проскрипела, прохрипела, прорыдала сквозь сцепленные зубы. – Не могу, Рик! Пожалуйста!

   Шелест фольги, дрожащие пальцы оглаживают ягодицы, сжимают бедра, приподнимая, направляя – и, о да! Я вгрызаюсь зубами в матрас, сдерживая рвущийся наружу крик, взрываюсь сразу же, почувствовав первые движения, и Рик вслед за мной, оглушая торжествующим рыком.

   Первой осознанной мыслью стала неутешительная констатация факта: я все-таки мазохистка. Никогда не думала, что наказание может быть… таким. Тело содрогнулось в сладкой судороге, и Рик, приподнявшись, позволил мне перекатиться на бок. Улыбнулся расслабленно, а в потемневших от страсти глазах тревога и чуточку вины.

   – Извини. Очень больно?

   – Обидно, – буркнула, пряча глаза, но тут же вскинулась:

   – А вообще-то, знаешь что? Я понимаю твои мотивы, правда. Но это не означает, что ты можешь взять и просто… просто отшлепать меня, если тебе что-то не понравилось в моем поведении. По какому праву?

   Вздохнул, притягивая мою голову к своему плечу.

   – По праву твоего мужчины, может быть? – заявил с обескураживающей уверенностью и непробиваемым упрямством в голосе, а я зашипела от возмущения.

   – По праву опыта и старшинства. Я на пятнадцать лет старше тебя, Кошечка моя. И если дело касается лимба и К'Ургеа – это чертовски много. Можешь мне поверить.

   Могу, но не уверена, что хочу.

   – И все равно. – Вывернулась и прикрыла его рот ладонью, чтобы не перебивал. – Не делай так больше, пожалуйста. Пусть мне и понравилось, как… как ты извинялся за свою грубость. Потом.

   Его зрачок с такой скоростью вытянулся в вертикальную ниточку, что я осеклась, завороженная хищной красотой его глаз.

   – Ты сказал, К'Ургеа? Эта девушка в лимбе, она тоже из них?

   Он нахмурился и нехотя качнул головой.

   – Мне стоит испугаться?

   – Да. Нет. Не знаю.

   Он перехватил мою руку, на которую Хорр с той стороны Перевала повязал загадочную тряпицу, и нахмурился.

   – Ты ее не трогала? Не снимала?

   – Когда бы я успела? – Развела руками. – Мы всегда вместе!

   – Это да! – Рик самодовольно улыбнулся. Вот же… индюк! – Не смейся. После того, как ты сбежала от меня в поезде, я банально боюсь отвернуться. Черт его знает, куда ты исчезнешь, и где я найду тебя в следующий раз.

   – А ты искал? – Не то чтобы я не догадывалась или не поняла по всем его намекам ранее, но… – Искал?

   Хотелось услышать согревающие душу подробности о том, как он метался по перрону, как злился. Наверное, допрашивал проводника и… Проклятье! Почему я раньше об этом не спросила?

   Заметив мое выражение лица, Рик рассмеялся.

   – Чего ты?

   – Хочешь знать? – Я кивнула. – Тебе повезло, что я нашел тебя не так скоро. Успел остыть. А то, боюсь, одним смешным шлепком дело бы не обошлось.

   – Двумя! – исправила я. – И ничего смешного. Мне было больно!

   – Да-да, я заметил…

   Не стала спорить. Лень. Да и зачем?

   – Так расскажешь о К'Ургеа или нет? Не то чтобы я совсем ничего не понимала, какие-то пугающие догадки есть и у меня…

   – Пугающие?

   – А как иначе? – Провела рукой по глазам. – Знаешь, я ведь их всю жизнь ненавидела. Все прокручивала в голове, как могла бы сложиться моя жизнь, если б не война с дикарями... А тут вдруг выясняется, будто я, судя по всему, сама наполовину ррхато… Ну, то есть… Как бы сказать? Ясно, что мы с тобой так… м-м… взаимодействуем в лимбе – это неспроста. И моя трансформация. Скажем прямо, я о Гончих с такими способностями даже не слышала. Опять-таки шаман, язык К'Ургеа, который я чем дальше, тем лучше начинаю понимать… Это ведь все не просто так. Наверное, работает что-то вроде генетической памяти или какой-то другой наполовину волшебной хрени… Ох, Рик. Тебе не кажется это смешным? Нас все называют детьми войны, когда на самом деле мы дети насилия… Я ведь поэтому такая, да? Мой отец был ррхато? Наверное, какой-нибудь вояка, который не сумел удержать член в штанах... Нет! Молчи! – Вскочила с кровати, одергивая майку и зябко обхватывая себя за плечи. – Не говори ничего! Не хочу слышать об этом! Не сейчас, пожалуйста! Расскажи лучше о Питомнике.

   В одну секунду Бронзовый Бог стал Серебряным. В смысле, побледнел добела.

   – О чем тебе рассказать? – Рик подорвался, где-то напрочь растеряв всю с таким трудом образовавшуюся нежность, и так тряхнул меня за плечи, что я прикусила себе язык. – Ты где вообще это услышала?

   – С-с-с! Осторожнее! – Оттолкнула его обиженно. – Вчера. От этой, которая в лимбе…

   – И до сих пор молчала? Мало я тебе всыпал. Ой, мало.

   – Эй! – Я всплеснула руками. – А когда я, по-твоему, должна была об этом спрашивать? При Доминике? При врачах? На посиделках по поводу рождения Оливии-юниор? Или, может быть, сегодня в четыре утра, проснувшись от дурного сна, я должна была растолкать тебя и потребовать объяснений? Деррик Алоизий Тайрон, по-моему, ты зарываешься!

   Крылья его носа по хищному дернулись, а на скулах проявилась рыжая шерсть. Такая жесткая на вид, что я не утерпела и протянула руку, чтобы потрогать, но Рик не позволил. Перехватил мою конечность и просевшим от тревоги голосом пробормотал:

   – И что тебе снилось? Только, ради всего святого, не говори, что птицы в лимбе.

   – Не птицы. – Сглотнула. – Птица. Одна. Большая, типа орла… Солнце, не смотри так. Ты меня пугаешь!

   – Не пугайся. – Приобнял, подталкивая меня в сторону ванной. – Ты в душ первая. Про Питомник по дороге расскажу.

   – По дороге куда? В Участок?

   – В «Высокие сосны». Иди в душ, моя Бубушечка, мне надо позвонить. – Поцеловал. – Прости. Не хочу, чтобы ты слушала, как я ругаюсь с одним пид… безответственным говнюком.

   – Хорошо, – покладисто кивнула я. А что мне было делать? Не намекать же ему, что после такого заявления я обязательно стану подслушивать! Хотя бы и под страхом того, что меня за это могут отшлепать… правда, если так, как сегодня… Ой-ей!

   Не думать об этом! Не сейчас! Не при Рике!

   Я проскользнула в душ, включила воду в ванной и немедля прижала ухо к двери, радуясь тонкости здешних стен.

   Вначале мне показалось, что Рик просто рычит. Но минуту спустя я поняла, что он говорит на К'Ургеа. Не говорит – ругается. А я, к своей досаде, не могу понять ни слова, изнывая от невероятно изматывающего чувства, сходного с тем, которое возникает, когда включаешь телевизор, а там незнакомый фильм. И вот ты его смотришь, смотришь, и смотришь, и смотришь – и понимаешь, что все знакомо. И прозрачная штора, и графин на подоконнике, и саундтрек, и даже сюжет – абсолютно незнакомый сюжет – отзывается каким-то полубезумным узнаванием.

   С одной лишь разницей: к финалу фильма я, как правило, вспоминала, где и когда мне уже приходилось видеть эту картину, а в беседе Рика с «безответственным говнюком» так и не поняла ни слова. Хотя нет, вру, в конце разговора все-таки было небольшое просветление.

   – Ута найрру, айса-ро, – произнес Рик. – Хао!

   – Обещал – исполняй, брат, – безмолвно вслед за ним повторила я. Брат – это как? Это типа брат – брат? Или товарищ и друг?

   Вот и за каким я взялась подслушивать?

   Наспех почистив зубы и натянув на себя нижнее белье, я вышла из ванной комнаты. Рик обнаружился на кухне.

   – Дожаришь омлет, пока я в душ схожу? – Отвел в сторону мои волосы и потрогал губами влажную после легкого душа шею.

   – Конечно. Если ты после душа переведешь, о чем разговаривал с Хорром.

   – Подслушивала.

   Не спросил, а констатировал факт, недовольно поджав губы.

   – Отшлепаешь за непослушание?

   Рик хохотнул.

   – Не провоцируй, Кошка. За омлетом присмотри. В машине все обсудим.

   Ушел в душ, а я задумалась, о чем хочу узнать в первую очередь: о предмете телефонного разговора или о Питомнике? С другой стороны, темы взаимопроникающие. Рику в любом случае не уйти от ответов. Осознав эту нехитрую истину, я позвонила близняшкам, узнать как у них дела, дожарила омлет, настругала в огромную стеклянную миску свежих овощей, добавила к ним немного сыра и заправила лимонным соком и перцем. Мой мужчина салат оценил по достоинству: я и моргнуть не успела, как он его ополовинил.

   В общем, не до серьезных бесед нам было, поэтому к волнующей меня теме мы вернулись примерно час спустя, когда вышли к машине.

   – Ив, а ты как поняла, что я именно с Хорром разговаривал? – спросил Рик, открывая мне дверцу автомобиля.

   – Ты его братом назвал, – ответила я, а когда он недоуменно вскинул брови, пояснила:

   – Я лишь последнюю фразу поняла, увы. Чувствую себя странно. Неприятно даже: то знаю язык, то не знаю вовсе… Ну, а насчет брата… Я ведь помню, что ты, как и я, приютский. Какие уж тут братья! Названные только если… А ты, судя по всему, в хороших отношениях с мамой Хорра, вот я и предположила… Что? Чего ты улыбаешься?

   – Просто подумал, ты ни фига не Брунгильда-воительница. Ты Шерлок Холмс в юбке! – рассмеялся Рик. – Пристегнись.

   – Вы иногда ужасный зануда, Ватсон, – пробубнила я, устраиваясь поудобнее и щелкая замком ремня безопасности.

   Пока выезжали из Свободы, я не доставала Рика вопросами: движение по случаю первой половины рабочего дня было весьма активным, да и мне нужно было собраться с мыслями. Но когда машина вывернула на трассу и полетела по гладко укатанной полосе, Рик прервал молчание.

   – Помнишь, я говорил, что женщины из своей первой трансформации часто не возвращаются? Все гораздо хуже. Если встреча с внутренним зверем происходит без присутствия киу… э-э-э… киу – это что-то вроде ведьмы-помощницы, мне сложно подобрать более верное слово, прости. Так вот, если киу нет рядом, то женщина в девяти случаях из десяти навсегда останется в животной трансформации.

   Ну, что сказать? Мне повезло. С ужасом вспомнила, во что мы с Риком превратили комнату отдыха, и передернула плечами.

   – Как правило, первая трансформация случается у девочек в возрасте с восьми до десяти лет. На этот срок ррхато отправляют их в Тхарии – поселок, где живут киу. Там их учат контролировать зверя и слушать свою кровь, объясняют, как управлять трансформацией, как не навредить себе…

   – А ты сам был в этом поселке? – спросила я. Уж и не знаю почему, но мое воображение после рассказа Рика нарисовало этакую деревеньку лесных эльфов, с огромными деревьями в семь обхватов и домами-гнездами, спрятанными в их ветвях.

   – Что? Нет, конечно! Это все со слов Хорра. Самого меня туда, ясное дело, никто не пустит. Главы родов держат места расположения своих Тхарии в строжайшем секрете.

   – Почему? – удивилась я.

   – Потому что если враги узнают о том, где живут киу рода, и решат их уничтожить, то…

   – То девять девушек из десяти не вернутся из своего первого оборота, – пробормотала я. – Ужас какой. И что с ними потом происходит, с этими беднягами?

   Спросила и замерла, осененная внезапной догадкой.

   – Черт возьми, Рик, только не намекай, что Питомник имеет к этому какое-то отношение! Ты ведь не просто так начал этот разговор, да?

   – Бинго, Шерлок! Конечно, не просто так. И само собой, все дело упирается в Питомник. Помни о том, что у несчастных есть семья и друзья, предпочитающие верить в чудо. А в Питомнике их любимых дочерей защитят от мира и обеспечат достойное существование.

   И снова мое расшалившееся воображение подбросило картинку: комнаты, обитые войлоком, как в фильмах про психушки, толстые решетки на окнах, безумные полуженщины в длинных ночных рубашках, растрепанные, босые… а в глазах с вертикальным зрачком немой ужас и ярость плененного хищника.

   Кошмар, короче.

   Повернув тумблер кондиционера на печку, я дождалась, пока поток воздуха потеплеет, и лишь после этого задала свой следующий вопрос:

   – А причем тут я? Я-то вернулась, а эта бешеная баба из лимба рассказывала, мол, им с папенькой за меня в Питомнике кучу бабла отвалят.

   – Обломаются, – в уже ставшей для меня привычной категоричной манере отрезал Рик. – И не за тебя, а за твое астральное тело. За душу, грубо говоря. По законам К'Ургеа, если последняя из рода ушла, не оставив наследника, можно отправить на охоту шамана. Общество осуждает эту традицию, считая ее варварской, но, когда дело касается твоей дочери или племянницы… Но мы сейчас не об этом. А о том, что берется посторонняя душа и подселяется в тело так называемой больной.

   – И эта посторонняя душа... – подтолкнула к продолжению я, хотя уже заранее знала ответ.

   – Обычно жертвуется добровольно, кем-то, в ком кровь зверя очень слаба… Ну или еще есть второй вариант: выловить кого-нибудь подходящего из лимба. Кого-нибудь безродного, бесхозного, но с достаточно сильной кровью...

   – Все равно ничего не понимаю. Родителям и близким-то какая от этого польза? Это ведь все равно не их дочь.

   – Зато она может родить им внука, – отрывисто, будто выругался, произнес Рик.

   У меня даже голова закружилась от ужаса и отвращения. Интересно, можно ли привлечь к ответственности человека… ррхато за то, что он изнасиловал твою душу. Что-то мне намекает, окажись я в чужом теле, вряд ли бы с радостью бросилась в объятия того урода, которого родители несчастной «зверушки» выбрали на роль быка-производителя.

   – Какая мерзость. Так черные воронки в лимбе из-за этого появляются? Меня сейчас, кажется, вырвет.

   – Что? – Рик гневно глянул в мою сторону. – С ума сошла! Они к этому не имеют вообще никакого отношения. Ррхато, как и правительство Аполлона, которое десятилетие ломает голову над причиной их возникновения! Они не святые, Ив, но не нужно думать о них хуже, чем они есть на самом деле.

   Куда уж хуже-то?

   Пейзажи за окном автомобиля не радовали разнообразием – желто-зеленые поля да противопожарные полосы. Полосатая тоска, под стать моему угрюмому настроению.

   – А птица, которую я видела во сне? Она к чему имеет отношение? К Питомнику? К киу? К шаманам? Или к той бабе, которая поцарапала меня в лимбе?

   – Последний вариант, – проворчал Рик. – Но ты не переживай. Я дал Хорру пинка, он обязательно найдет этих браконьеров и питомник, который сделал заказ на…

   Он замялся, и я милостиво подсказала:

   – На безродную Гончую?

   – Да.

   – И как это работает? Я имею в виду, поиск. По тому же принципу, что и мои маркеры? Эта, из лимба, меня пометила, а теперь ее птичка ищет меня в реальности. Это типа симбиоз такой? Как Охотник и Гончая?

   – Кошечка, ну какая тебе разница, как они работают? – страдальческий взмолился Рик. – Не знаю я. Может, так, может – иначе. Пока я с тобой, они тебя достать не смогут.

   – В реальности или в лимбе? – тут же уточнила я.

   – Не задавай глупых вопросов. – Рик нахмурился. – В лимб в ближайшее время тебя никто не пустит.

   Уф-ф… Нет, скажу честно, я даже обрадовалась, чего уж врать-то! Рейды в лимб я ненавидела от всей души. И пусть, знала, какой важной и нужной бывает моя работа, но это не означает, что я обязана ее любить априори. Однако оставался вопрос: что мы станем делать, если завтра появится новый труп? Или случится обвал в горах? Или еще какая-нибудь ситуация, в которой Гончая может помочь как никто другой?

   Об этом я у Рика и спросила, на что Бронзовый Бог равнодушно пожал плечом и небрежно бросил:

   – Не знаю. В конце концов, всегда можно принять Регину обратно в штат.

   Что? Не находя нужных слов, я просто задохнулась от возмущения.

   – Ну, или мы можем попросить у центра временного усиления. Хотя бы на период расследования. Как думаешь, Бубу, если я подключу свои связи и мы устроим небольшие каникулы для твоих близняшек?

   Рик следил за дорогой, расслабленно положив руки на руль, а я откровенно зависла, любуясь своим мужчиной. Он реально самый потрясающий в мире. Вот как можно быть одновременно таким выводящим из себя засранцем и невероятно заботливым мужиком. В чем подвох? Должны же быть у него недостатки. Ну, кроме того, что он постоянно придумывает мне прозвища и пытается отшлепать?

   – Не смотри на меня так, Кошка, – глухо попросил он, бросив в мою сторону блестящий от возбуждения взгляд, – а то я сейчас сверну во-он в те кусты и все-таки сделаю то, o чем мечтаю с того самого дня, как увидел тебя впервые на Перевале.

   Я закусила губу и отвернулась к боковому стеклу. Идея насчет ближайших кустов мне очень понравилась. Надо взять ее на заметку и озвучить на обратном пути. Экстремальный секс в машине, среди белого дня… Ох! Кажется, Рик меня совсем испортил!

   Тряхнув головой, я попыталась мысленно вернуться к нашему разговору, вновь представив себя на месте несчастной Гончей, очнувшейся в чужом теле. Ведь сделать ей ребенка – это дело одной минуты, если хорошо постараться и подойти к процессу с умом. Кстати, нам бы с Риком тоже не мешало почаще думать об уме, а то как бы на Перевале и вторая Гончая не ушла в декрет, тьфу-тьфу! Но как заставить эту самую Гончую выносить плод насилия? Чужой ребенок в чужом теле? Ненавистные ррхато вокруг тебя, жизнь в Питомнике – уверена, никто таких девушек на свободу не отпускает. Мысль о самоубийстве напрашивается сама собой. А уж если такая мысль у кого обоснуется в голове, выгнать ее оттуда очень сложно. Я в лимбе встречала таких призраков (самые дружелюбные и разговорчивые из всех, между прочим). Помню, один парень после нескольких неудачных попыток суицида загремел в дурдом – родители надеялись его вылечить. И что? Вылечили? Фиг! У пацана волосы были длинные: хвост почти до пояса. На нем-то он и повесился – не спасли.

   – О чем задумалась? – Рик с асфальтовой дороги свернул на грунтовую, и я открыла окно, с блаженством вдыхая густой хвойный дух солнечного прилеска.

   – Да обо всем понемногу. Знаешь, я когда Регину в лимбе нашла… Ну, тогда, после черной воронки... Она была в ужасном, в ужасающем, состоянии – бери тепленькой и заселяй в постороннее тело. Уверена, она б еще и ноги спасителю своему целовала за то, что ей второй шанс подарили. В общем, не знаю, Рик. Думай, как хочешь, а я вижу отчетливую связь между черной воронкой и Питомником.

   – Иви…

   – И баба эта, между прочим, тоже не просто так там ошивалась.

   – Может быть, она, как и ты, по следу воронки шла? – предположил Рик, чертыхнувшись, когда машину подбросило на особенно глубокой колдобине. – Или случайно было неподалеку.

   – Все может быть.

   Я скривилась, не желая соглашаться с Охотником.

   – Но в неслучайные случайности я не верю... Ох ты ж, е-мое!

   Последнее предложение из моих уст вырвалось совершенно непроизвольно – уж больно фантастическим был открывшийся нам пейзаж. Я думала, такие места бывают только в сказках да фильмах про беснующихся с жиру миллионеров. И тут вдруг – наяву. Захотелось одновременно ущипнуть себя за руку и глаза потереть: проверить, не сплю ли.

   – «Высокие сосны», – явно довольный моей реакцией, поведал Рик. – Двести лет назад королева подарила эти земли своему фавориту, он и построил здесь усадьбу. Правда, прожил недолго, оставив все это богатство в наследство своей незаконнорожденной дочери. Его родственники, кстати, даже пытались судиться, но после личного приказа королевы вынуждены были отступить. Сейчас тут музей и государственный санаторий. Нравится?

   – Спрашиваешь! – восторженно выдохнула я. Белоснежный дворец, сделанный будто изо льда, завораживал своей готической красотой, острыми шпилями несимметричных башен, холодом огромных окон и девственной зеленью окружающей природы, в которой он утопал, как севший на мель пиратский бриг.

   – Это ты еще не видела, что с той стороны усадьбы… – с этими словами Рик выскочил из машины и, в мгновение ока оказавшись возле моей дверцы, потянул меня наружу. – Идем, я тебе здесь все покажу!

   – Скорее уж замка, а не усадьбы, – улыбаясь, исправила я.

   – Без разницы, – он небрежно махнул рукой. – Там комплекс фонтанов и термальный бассейн с минеральной водой… Эх, жалко, я не попросил тебя взять купальник…

   – Рик, мы сюда работать вообще-то приехали. Какой купальник?

   – Бикини, темно-зеленое. Тебе пойдет.

   Я рассмеялась, а Охотник, приобняв меня за плечи, поведал:

   – Я знаком со здешним управляющим. Здорово выручил его несколько лет назад, поэтому, если вдруг захочешь тут отдохнуть, искупаться, в баньке попариться…

   Я поперхнулась воздухом, и Рик тоже осекся. Уверена, что подумали мы об одном и том же.

   – В общем, ты поняла, – подытожил, прокашлявшись.

   Мы неспешно шли по дорожке из белого мрамора, и я, почти всю свою сознательную жизнь прожившая в Центре, вертела головой, как деревенщина, впервые попавшая на сектральную ярмарку.

   Изумительной красоты фонтаны, гроздья цветущих акаций – не то чтобы я их в центре не видела, но здесь они так одуряюще пахли, – шикарные розовые кусты в человеческий рост, жирные павлины, лениво перекрикивающиеся между собой, экзотические фонтанчики с питьевой водой – все это превращало обыденную действительность в сказочную фантастику. Честное слово, я чувствовала себя провалившейся в кроличью нору Алисой.

   Мы подошли к аккуратному домику, густо увитому плющом, и Рик уверенно нажал на пуговку звонка. Послышалась приятная мелодия, а вслед за ней шелест торопливых шагов.

   – Дольфи забавный парень, – успел шепнуть мне Рик. – Только постарайся не рассмеяться, он не знает нашей с тобой истории, поэтому может принять твою усмешку на свой счет.

   – Ладно.

   Я, если честно, не поняла, какое отношение «наша» история (он о чем вообще?) может иметь к совершенно незнакомому мне Дольфи, но приняла просьбу Рика к сведению. Тем более что и смеяться не из-за чего было. Местный управляющий оказался худощавым парнем в старомодном синем костюме и розовом галстуке, который украшало огромное пятно. Хмуро поглядев на нас сквозь толстые линзы круглых очков, и осторожно погладив огромный фурункул на своей правой ноздре, Дольфи неприветливо бросил:

   – Рецепция в Бежевом флигеле, – и попытался захлопнуть перед нами дверь, но Рик ловко вставил ногу, оттесняя прыщавого невежу вглубь домика, наплевав на бурное возмущение и сопротивление со стороны хозяина.

   – Стесняюсь спросить, – пробормотал Охотник, – но кто ты такой?

   – Управляющий, – гневно выплюнул, как я успела понять, не-Дольфи.

   – А старого куда дели? У него же наследственный договор был.

 Я изумилась! Вот это да! Немногие сильные мира сего могли похвастаться потомственной прислугой! К таким людям просто стремно с расспросами соваться… Ну, то есть, было бы стремно, будь я одна, без Рика, а так ничего, нормально. Как говорится, пощекотать нервишки иногда даже полезно.

   – Об этом мне ничего не известно. – Насупился очкарик. – А управляющий здесь вот уже почти месяц – я. Потрудитесь предъявить ваши документы.

   Рик задумчиво вскинул бровь, и я поторопилась броситься на амбразуру, быстро сообразив, что собирается сделать это чудовище, скрывающееся под личиной капитана Деррика А. Тайрона.

   – Мы из отдела внутренних надприродных сил, – выпалила, закатывая тряпицу Хорра и демонстрируя не-Дольфи свое клеймо. Надеясь, что очкарику хватит одного подтверждения, ибо если Рик решит продемонстрировать свой отличительный знак, с нами точно никто разговаривать не станет. – У нас несколько вопросов к вам и вашим хозяевам. Вас как зовут, кстати?

   – Тристан Юро, – растерянно представился очкарик и, наконец, отступил, позволяя нам спокойно пройти. – Надприродные силы? Святые угодники, я не в силах представить, что вам в наших местах могло понадобиться...

   – Для начала, узнать, куда подевался Дольфи, – обронил Рик, расчленяя бедолагу Юро лазерным лучом своих глаз.

   – Честное слово, э-э-э... – новый управляющий запнулся, не зная, как обратиться, и Охотник нехотя представился, – капитан Тайрон, не имею ни малейшего понятия. Хозяева еще до моего приезда поменяли весь штат прислуги, а я не рискнул спрашивать о том, что послужило причиной… Ну, понимаете…

   Он смущенно замолчал, а Рик еще больше помрачнел.

   – Всю прислугу? Бред какой-то… Ну, да ладно, сейчас это неважно… Скажите-ка, милейший, у вас сейчас много постояльцев?

   – Так не сезон ведь, – промямлил Тристан Юро. – Лишь хозяева, несколько их друзей и два постояльца в зоне V.I.P. Но их нельзя беспокоить, они…

   – Мне все можно, – перебил Рик. – Но я пока добрый, поэтому не стану. Веди к хозяевам.

   – Хам, – шикнула я, когда Тристан резвой рысью понесся к белоснежному дворцу, бросая в нашу сторону призывные взгляды.

   – Спасибо, я знаю, – хмыкнул Рик. – Бубу, будь хорошей девочкой, напиши Харди, чтоб он нашел Адельвольфа Браво, бывшего управляющего Высоких сосен. Очень срочно!

   – Ладно, – я достала из заднего кармана телефон и быстро настрочила сообщение коллеге, не забыв приписать, что в ящике моего стола есть бутылка «Колы» и аспирин.

   И пяти секунд не прошло, как мобильник пиликнул принятым СМС.

   «Ивка, ты богиня! Обожаю тебя!»

   И еще одним: «СМС сотри после прочтения».

   И снова: «СОТРИ!!!»

   Наконец: «Как только узнаю что-то по объекту, позвоню. СМС стерла?»

   Я хихикнула и убрала телефон, тем более что мы уже входили в главные ворота белоснежного дворца.

   «Летняя резиденция Снежной королевы» – так окрестила я замок, когда мы вошли внутрь. Потому что если снаружи окружающая зелень еще придавала ему какую-то иллюзорную теплоту, то внутренний интерьер будто застыл в куске прозрачного льда: у меня даже кончики пальцев закололо от желания найти ледяные кубики и сложить из них слово «ВЕЧНОСТЬ».

   – Хозяева в это время, как правило, пьют кофе в Девичьей башне, – шепнул Тристан, жестом указывая нужное направление. – Там лестница покрыта стеклянными пластинами, в обычной обуви ходить нельзя, придется разуться. Извините.

   Рик раздраженно дернул плечом, а я подумала: «Интересно, что там за стекло такое волшебное, если на пол, который им покрыли, можно лишь босой ногой ступать?»

   Однако поднявшись на вершину башни и познакомившись с хозяевами ледяного дворца, я поняла, дело не в стекле, а в желании некоторых людей быть выше остальных: уж больно неловко я себя чувствовала под недоуменно-высокомерными взглядами, переминаясь с ноги на ногу и пряча за спиной собственную обувку.

   – Чем обязан?

   Мужчине на вид было не больше тридцати. Он был подтянут, высок, богато и со вкусом одет. Его, пожалуй, можно было бы назвать красивым, если бы не абсолютно мертвое выражение черных, как деготь глаз.

   – Монсеньор Архато, к вам господа из надприродных сил. Тут. Вот, – проблеял наш провожающий, старомодно сгибаясь в низком поклоне. – Я осмелился проводить.

   – Ступай, Тристан, – нам навстречу с бледно-голубого дивана поднялась темноволосая миниатюрная женщина, и я вздрогнула, услышав ее низкий голос. Такой бывает у крупных оперных див с объемной грудью и… и не только грудью. Слышать его из уст этакой пигалицы – даже ниже меня ростом – было немного странно. – Господа, проходите, не стесняйтесь. Мы с радостью поможем, чем сможем. Правда, милый?..

   – Обувь можно оставить у входа, – отозвался «милый». – Если вы не заметили, там есть специальная полочка.

   Ох, что-то мне подсказывает, не сложится у нас беседа…

   Тем часом пигалица назвалась Морганой и протянула Рику ручку – для поцелуя! Я затолкала куда поглубже ревность и мрачно уставилась на тонкое запястье хозяйки дома. Очень тонкое, очень хрупкое, должно быть, и как по волшебству украшенное тем самым браслетом, ради которого мы сюда приехали. Ну, или таким же, я с первого раза не успела рассмотреть, все ли подвески на месте.

   А рассмотреть со второго мне не позволил уже Рик.

   – О, миледи, – томно выдохнул он, и я с трудом подавила в себе желание убить его за эти хрипловатые нотки в голосе и за то, с какой радостью он кинулся лобызать протянутую ему ручку. – Получить разрешение обращаться к вам по имени – большая честь для меня, но…

   Тут он глянул на меня, как на непреодолимое препятствие, еще и глаза закатил, будто видеть меня не мог. Мерзавец. Знаю, что играет, что понарошку, но… но все равно неприятно.

   – Но мы здесь все же по делу, миледи Архато, и дело это не терпит отлагательств.

   – Милосердный Боже! Какие тайны, – Моргана немного наигранно рассмеялась и всплеснула руками. – Убили, что ли, кого-то?

   – Не убили, – серьезным голосом ответил Рик, вызвав во мне прилив недоумения. – Покойник не криминальным был, умер сам, от старости. Однако уже после его смерти вскрылись кое-какие аферы. Вы ведь у Альфреда Пье, который в Свободе лавочку держал, свои украшения чистили?

   – А? – Моргана растерянно посмотрела на мужа. – Милый, а у кого мы…

   – У него, – буркнул мертвоглазый «милый». – Вам, капитан, чеки нужны?

   – Сразу нет! – вскинулся Рик. – Какие чеки? Просить о таком… Нет! И в мыслях не было. Тут другое. Господин Пье много лет промышлял тем, что подменял в знаменитых украшениях наиболее ценные камни на более дешевые экземпляры – наживался на разнице в цене… Морганочка, вы, к примеру, вот этот вот браслетик когда в последний раз чистили?

   Морганочка испуганно хлопнула наращенными ресницами и со слезой в голосе произнесла:

   – Не помню…

   – Вы только, во имя всех святых, не расстраивайтесь! – подорвался мой Охотник. – Мы разберемся. Но…

   – Да?

   – Нам бы копии паспортов ваших украшений, чтобы свериться, не фигурируют ли подделки на камни в деле нечистого на руку ювелира. Если вас, конечно, не затруднит, миледи.

   – Милый?

   – Не затруднит, – ответил хозяин Ледяного дворца. – Я сообщу Тристану, чтобы он подготовил все необходимые документы. Что-то еще?

   – Да, вроде как, нет, – почесав затылок, ответил Рик. – Вы же из Высоких сосен отлучаетесь редко?

   Мертвоглазый заложил руки за спину, вытянувшись так, словно ему в жопу раскаленный гвоздь загнали, и сощурился.

   – А почему вы спрашиваете? – и без того неприветливый голос лязгнул так, что я непроизвольно передернула плечами, а вот Рику ничего, он лишь улыбнулся глуповато.

   – Да, так... – отмахнулся с удивительной небрежностью. – У нас ориентировочка есть из Свободы. Мол, вчера рано утром видели кого-то уж больно на вас похожего недалеко от черного рынка украшений… Еще раз прошу прощения, не хотел обидеть недоверием, но работа обязывает, вы же понимаете…

   Монсеньор Архато рассерженно покраснел, добела сжал и без того бледные губы и с трудом выдавил:

   – Вы что себе позволяете, капитан? Вы мне обвинения выдвигать вздумали?

   – Да бог с вами! Какие обвинения! – трепетно выдохнул мой Охотник. – Мне просто для отчета… Ну… вот… как бы так, да… Так не были в Свободе, нет?.. То есть, не то чтобы я сомневался, но…

   – Не были, – отрезал монсеньор. – Мы в последнюю неделю вообще из усадьбы не выезжали. Если нужны свидетели, можете опросить наших друзей. Они подтвердят…

   – Да разве же я осмелюсь! – по-моему, Рик даже покраснел слегка от якобы обиды. – Я вам и без того, на слово… А у кого именно можно спросить?

   – Вас проводят, – обронил хозяин Ледяного замка и, оканчивая в одностороннем порядке разговор, повернулся к нам спиной.

   Охотник выдал что-то невнятно-извиняющееся, кивнул Моргане, я же и этого делать не стала, до безобразия обрадованная тем, что мы, наконец, уходим. Самой мне не пришлось общаться с этими людьми, но у меня голова разболелась уже от того, что я побыла с ними в одной комнате.

   У основания стеклянной лестницы нас ждал управляющий. В руках у него была тоненькая папка с документами.

   – Паспорта драгоценных камней, – произнес он, стоило нам спуститься. Оперативно, однако. Я думала, нас как минимум час будут мариновать, пока подготовят все документы. – Вы хотели пообщаться с гостями хозяев? Они на теннисных кортах. Я покажу…

   – Спасибо, я знаю дорогу.

   Рик забрал у прыщавого бумаги и глазами повел в сторону выхода.

   – Знаете? – от неожиданности управляющий дал позорного петуха.

   – Знаете? – повторил он, откашлявшись. – Разве вы не впервые в Высоких соснах?

   – С чего ты взял? – Рик вернулся к изначальной, хамоватой манере вести беседу. – Нет, конечно.

   – Но… но… – Тристан посмотрел так, будто у нас по второй голове выросло. – Но вы не говорили, что знакомы с монсеньором и его супругой, вот я и подумал…

   Рик не стал дослушивать. Он вообще, казалось, торопится как можно скорее уехать из этого места. В него как черт вселился, пока он резвой рысью тащил меня в сторону кортов, напрочь позабыв о бассейне, баньке и прочих радостях жизни. С одной стороны, я его понимала – несмотря на свою внешнюю красоту, «Высокие сосны» угнетали, поэтому я бы и сама не стала затягивать с отъездом. Но раз уж мы все равно сюда приехали…

   – Рик! – я дернула Охотника за руку, заставляя умерить шаг.

   – Все обсудим по дороге, – проворчал он и вдруг замер, будто не невидимую стену налетел.

   – Что случилось?

   – На четыре часа посмотри. Что видишь?

   Я немного повернула голову.

   По желтеньким песчаным дорожкам, толкая перед собой инвалидную коляску, прогуливалась молоденькая медсестричка в гипертрофированно развратном халатике и с миниатюрной шляпкой, приколотой к темным волосам.

   – Отдыхающие, – ответила я на вопрос. – Наверное, один из тех VIP-ов, о которых говорил Тристан. А что не так-то?

   – Все, – коротко ответил Рик и вздохнул. – Все не так, Кошка. Мы с тобой как в одну из твоих данеток попали. Неужели сама не видишь?

   Мне стало немного обидно. Не такая уж я глупая и слепая, понимаю, что-то здесь не так. Вот только, в отличие от Рика, бывать мне здесь раньше не приходилось – не с чем сравнивать, да и вообще…

   На теннисных кортах было две молодые пары игроков и несколько девушек, с виду самого легкого поведения, лениво наблюдавших за игрой с невысокой трибуны. Все примерно моего возраста, если не считать одного парня – тому, судя по виду, было около тридцати. Нас встретили приветственными смешками и открытыми улыбками. На вопросы отвечали охотно, подтверждая слова хозяев Высоких сосен: в последние несколько дней никто из них действительно не покидал санатория.

   – У нас тут вечеринка была, мы мой день рождения отмечали, – сообщила одна из девушек.

   – Поздравляю! – Рик мило улыбнулся. Бабник. – Большая вечеринка? Отдыхающим не мешали?

   Его слова вызвали приступ всеобщего веселья.

   – Ой, что вы! – недавняя именинница махнула рукой. – Да они нам сто очков форы в вопросах веселья и прожигания жизни дадут! Те еще оторвы. Одна из VIP-ов на моей вечеринке так нажралась, что чуть Морганочку в бассейне не утопила. Кошмар! Мы та-ак перепугались!

   И главное, все это говорилось с этаким восторгом в голосе, словно ничего более забавного ей и ее друзьям в жизни видеть не приходилось.

   – И чем это все закончилось? – спрашивая, Рик кривовато ухмылялся, но я по глазам видела, что ему совсем не до смеха.

   – А чем? – тот самый парень, которого я определила как самого старшего в компании, отбил ракеткой невидимый мяч. – Моргана в истерике до утра в сауне со своим благоверным заперлась, уж и не знаю, что они там делали, отпаривались или еще чего… – вся компания, как зрители на концерте популярного комика, дружно рассмеялась. – А VIP-ка протрезвела и домой укатила. У нее все равно последний день путевки был.

   – Однако, весело у вас, – Охотник незаметно переплел мои пальцы со своими. – Долго планируете тут еще отдыхать?

   Парень с ракеткой неопределенно покрутил пальцами свободной руки.

   – Не знаю. Торопиться мне некуда. Может, пару недель… А вам зачем?

   – Прикидываю, где бы медовый месяц провести, – Рик улыбнулся, когда я непроизвольно вздрогнула. Шуточки у него… – Думал, может, здесь… Но теперь вижу, не пойдет. Шумные вы, а нам хочется одиночества и тишины, чтобы ничто от сладкого не отвлекало. Правда, моя булочка?

   Я расчленила наглеца взглядом, а губы растянула в максимально дружелюбном оскале, процедив:

   – Типа того.

   Распрощавшись с хозяйскими гостями, мы вернулись к машине. Рик сел за руль и велел мне пристегнуться, неспешно шурша шинами по гравию, выехал на основную дорогу, но стоило замку исчезнуть из поля зрения, ударил по газам, резко бросая автомобиль вперед.

   – Ты взбесился? – ахнула я, стараясь не смотреть на дрожащую стрелку спидометра.

   – Надо было тебя раньше слушать, – невпопад ответил Рик, на минуту снизил скорость почти до нормальной и нажал пару кнопок в телефоне, после чего разместил его в специальной подставке на щитке, и салон наполнился долгими гудками вызова.

   – Что надо? – резкий бас говорившего показался мне знакомым, я глянула на экранчик монитора, но там вместо имени было написано загадочное «Старый мудила».

   – Человек десять. За имением «Высокие сoсны» незаметно последить.

   – Совсем оборзел. А шнурки тебе не погладить?

   – Спасибо, не надо. У меня для этого свои подчиненные есть. Так дашь людей или нет?

   Несколько мгновений тишины заставили меня подумать, что собеседник Рика отключился, но один взгляд на монитор мобильника подтвердил, я ошибаюсь.

   – Объяснить ничего не хочешь? – мрачно поинтересовалась трубка.

   – Пока нет… – Рик неуверенно пожевал нижнюю губу. – Я не до конца уверен, не хочу показаться смешным.

   – Правильно, пусть им покажется кто-то другой! – вспылил «мудила». – Ты хоть представляешь, что мне пришлось выслушать после твоей прошлой аферы? Молодой клялся, что лишит меня звания и поста!

   – А вместо этого вручил орден и подарил домик в горах, – перебил Рик. – Дава, не прибедняйся, старый ты зануда. Ты же знаешь, я бы не стал просить, не будь дело на самом деле серьезным. Ну и потом, за мной не заржавеет. Не будь упрямым ослом, пришли людей.

   – Да уже дал сигнал, дал, не плакай. И это... с отчетом не затягивай. И лучше подавай его не в письменном виде, как в прошлый раз, а в жидком. Добро?

   Рик рассмеялся и отключил телефон. Настроение у него явно улучшилось, чего нельзя было сказать обо мне. Мне вдруг некстати вспомнилось, где я уже слышала этот бас. А еще, с какой мечтательно влюбленной улыбкой мой ректор отзывалась о Рике в диалоге с этим самым всемогущим Давой.

   – Скажи-ка, Рик! – я изо всех сил старалась звучать небрежно и казаться равнодушной, но судя по удивленному взгляду, пойманному мною в зеркале заднего вида, получалось у меня херово. – А ты Одетту Вальдо хорошо знаешь?

   Клянусь, он смутился! Порозовел слегка.

   – Ты к чему это? – мой внутренний монстр шевельнул ухом, да и копчик тревожно зачесался.

   – Ответь на вопрос.

   – Хорошо знаю. Мы… дружим. Я был влюблен в нее в юности, но, как говорится, без шансов. Так что не фырчи, моя ревнивая Бубу. Никого до тебя не было в моем…

   Громкий хлопок заглушил окончание фразы, и мир словно сошел с ума.

   Машину кинуло в сторону, закрутило винтом на пустынной дороге, небо поменялось местами с землей, и лобовое стекло прочертила сеть мелких трещин. Я вскинула руки, чтобы прикрыть лицо, и в то же мгновение меня что-то больно ударило в висок, после чего я, даже не успев толком испугаться, отключилась.

   ______________________________________________________________________________________________

   «Деревенская жизнь»* Реалити-шоу о том, как фермеры ищут себе жену среди городских девушек.