– Ивка, ты обедать идешь? – В кабинет, который я делила с тремя местными Охотниками, заглянула Тельза, патологоанатом – девчонка веселая, смешливая и совершенно без костей в языке. – А то я подыхаю уже, жрать хочется так, что, по-моему, желудок к позвоночнику прилип.

   Я рассмеялась.

   – Ты же вроде на диету собиралась садиться, – напомнил Харди, самый молодой из моих коллег. Кстати, он был не женат, так что неудивительно, что Тельза захлебывалась слюной, глядя на его стройную фигуру и «охренеть до чего сексуальную попку». Впрочем, Харди успешно игнорировал ее интерес.

   – Думаешь, все-таки надо? – Она огладила свои бедра, будто бы поправляя узкую юбку. – А Деррик говорит, что я и так хороша.

   Таинственный капитан Деррик А. Тайрон – мой непосредственный начальник – был единственным на Перевале, с кем я еще не успела познакомиться.

   – В отпуске он, – сообщил мне старший криминалист Гейл Волдо, исполнявший обязанности капитана, когда тот отсутствовал, а в остальное время бывший его замом и просто очень близким другом.

   – За свой счет взял, – сплетничала Тельза двумя днями позже, когда мы вместе обедали в маленьком ресторанчике, главной особенностью которого было то, что сюда никогда не забредали туристы, а потому и цены здесь были на удивление низкими. – В конце прошлой недели позвонил в канцелярию, а я там чай пила с девчонками и на свою беду трубку сняла. Так этот изверг наорал на меня, пригрозил, что вернется и лично проверит всю мою документацию по задолженностям… А какие у меня задолженности? У нас, слава богу, последний криминальный труп еще в марте был… Ну я и брякнула с дуру, что если у него спермотоксикоз, то вместо того, что бы на лучших сотрудницах участка зло срывать, лучше бы шлюху себе купил или просто нашел какую-нибудь бабу…

   – А он что?

   Не то чтобы мне было интересно слушать сплетни о пока незнакомом начальнике, но Тельза была хорошей рассказчицей, и я волей-неволей увлеклась.

   – Послал меня, представляешь? – Она сделала большие глаза и возмущенно поджала губы, а я вновь не удержалась от смешка: Тельза так забавно возмущалась, что невозможно было оставаться серьезной. – Матом.

   – Ого…

   – А капитан, знаешь ли, вообще никогда не сквернословит. Ну, выругаться может, наорать… Но чтобы матом, да на женщину… Не припомню, а мы с ним вместе уже почти десять лет, между прочим… Он меня за собой из старого участка переманил. Но это долгая история, я тебе ее как-нибудь в другой раз расскажу. В общем, обматерил он меня и трубку бросил. Псих-одиночка... Девки из канцелярии, само собой, спрашивают, кто, мол, звонил. А я такая: «Кажись, капитан наш». И тут снова телефон. Я трубочку осторо-о-ожненько так снимаю и, на всякий случай изменив голос, говорю: «Алоу». А он мне: «Да ты издеваешься?»

   – Кто?

   – Да кэп! Кто еще? Снова наорал, сказал, чтоб передала девчатам, пусть ему задним числом отпуск за свой счет оформят, мол, у него проблемы семейного характера. И только рот открыла, что бы напомнить этому вруну, что какой характер, когда он приютский, как этот чурбан бесчувственный снова нахамил. Представляешь? Сказал, чтоб шла к себе в трупярню и нормальным людям своими сплетнями не мешала работать. Сам дурак. Вот вернется, я ему покажу нормальных людей…

   В общем, полмесяца я уже жила на Перевале, а мой новый начальник так и не удосужился появиться на своем рабочем месте. Каждый день я проходила мимо кабинета, на котором красовалась табличка с именем «Деррик А. Тайрон», и все представляла, каким же капитан окажется. Все указывало на то, что он должен оказаться жутким говнюком и кровопийцей. Хотя сослуживцы о нем отзывались исключительно в положительном ключе, даже Тельза, когда забывала, что старый друг обложил ее по телефону, да еще и дурой обозвал. Но я-то знала свое везение! Уж больно все было хорошо, что бы это продлилось долго. Это во-первых. А во-вторых, не просто же так меня не единожды предупреждали, что на Перевале ни одна из Гончих надолго не задерживалась!..

   Если, конечно, не считать Лив, Оливию Брно, жену Брана – другого сослуживца и соседа по кабинету. До моего приезда она была единственной Гончей на Перевале. Правда, в конце апреля стало известно, что у них с Браном скоро появится малыш, и о походах в лимб на ближайшие пару лет можно было забыть…

   Не удивлюсь, что беременность Лив может стать реальным козырем в борьбе с Комиссией, если Дом все же захочет меня вернуть. Это сейчас, когда до сезона было еще далеко, Перевал мог обойтись без Гончей. А что произойдет, если завтра в снежную бурю попадет группа туристов? Или случится обвал на дороге? Или, упаси бог, лавина? Кто лучше всего поможет искать выживших?..

   Ну и опять-таки криминал. Тельза говорила, что у них это редкое дело, но к участку на Перевале привязаны два десятка горных деревень и Свобода – небольшой городок у подножия Пика Дьявола. И чтобы на такую большую территорию ни одной Гончей? Мне хватило двух суток, что бы понять: никуда меня отсюда не отпустят. Да и не хотелось уезжать, если откровенно.

   Всю жизнь я считала себя городской девчонкой. А как иначе, если кроме города и не видела ничего! Думала, загнусь без благ цивилизации. Без возможности сходить в кинотеатр, без Центральной библиотеки, без шума оживленных улиц и горячей воды без ограничений.

   На Перевале у меня была махонькая однокомнатная квартирка в малосемейке, бойлер, гудящий, как реактивный двигатель, и температура «плюс три» по ночам. Вот когда я обрадовалась, что Бек все-таки всучила мне старую дубленку своей старшей дочери. Золото, а не женщина! Я тем же вечером, как только глянула на градусник за окном, позвонила ей, а она только рассмеялась:

   – Разве ж это холод?

   Кстати, Тельза божилась, что в этом году «офигеть до чего жаркое лето»: днем температура поднималась аж до плюс двадцати, и уже больше двух недель не было заморозков… Хотя на теневой стороне склона снега было довольно много, а Пик Дьявола сиял такой белизной, что в солнечный день на него без темных очков и не взглянешь.

   И все равно я была счастлива. Охотники оказались нормальными мужиками – по крайней мере никто из них ни разу не предложил мне перевести отношения в горизонтальную плоскость, чтобы увеличить производительность труда. Да и «бездарные вояки», если использовать терминологию Пончика, вели себя более чем прилично. Один парень из криминалистов – Саймон – пару раз угощал меня завтраком и звал на свидание. Пока я отказывалась, но, честно говоря, подумывала согласиться. А почему нет? Симпатичный, веселый. И самое главное – ему от меня, кроме меня самой, совершенно точно ничего не было нужно. И пусть у меня не обрывалось все внутри, когда он окидывал восхищенным взглядом мою фигуру. И пусть мне по ночам мерещилось протяжное «кош-ш-шка», а сны заставили бы покраснеть самую отъявленную развратницу, я готова была пожертвовать всем этим ради простых человеческих отношений...

   В общем, как я и сказала, все было слишком хорошо, что бы быть правдой. Каждое утро, просыпаясь, смотрела в окно на Пик Дьявола и думала: «В чем подвох?» или «Когда же это все закончится?» А практика показывала, что обязательно закончится! Да не просто так, а какой-нибудь омерзительной каверзой.

   Однако надо сказать, что в тот понедельник я проснулась в таком прекрасном настроении, солнце светило так ярко, а какао получилось таким вкусным, что и не вспомнила о своих тревогах. А напрасно…

   Беда, как говорится, пришла нежданно-негаданно. Вот только что Тельза звала меня обедать, заигрывала с Харди и хвасталась, что капитан Деррик А. Тайрон хвалил ее фигуру, а я, улыбаясь, подмигивала напарнику, который ни разу не упустил возможности подколоть подругу, а в следующий миг дверь за спиной Тельзы приоткрылась и…

   Нет, не так.

   Сначала я услышала голос из коридора: «А тебе все не сидится на месте, болтушка?»

   А потом уже дверь открылась, и мой ночной кошмар шагнул из сна в действительность:

   – Опять мешаешь работать лю... дям?

   Его взгляд остановился на мне, и я сглотнула сухим горлом.

   – Деррик! – взвизгнула Тельза и тут же повисла на шее у Бронзового Бога, который все смотрел, смотрел и смотрел… Как только дырку у меня во лбу не прожег, непонятно.

   – Почему в участке посторонние? – наконец проговорил мой случайный попутчик и нехорошо сощурился.

   – И вовсе не посторонние, – Тельза обиделась из-за того, что капитан холодно ответил на ее приветствие. Вообще не ответил, если до конца быть честной. – Это Ивка, наша новая Гончая. Ее к нам по распределению из училища прислали.

   – Иф-ф-фка? – прошипел капитан, а я вскочила с места и, вытянувшись в струнку, отрапортовала:

   – Агнесса Ивелина Брунгильда Марко.

   Рик молчал. Тельза недоуменно переводила взгляд с него на меня и обратно. Харди от греха подальше спрятался за монитором. Я стояла, не дыша, и ждала приговора.

   – Значит, Агнесса Ивелина Брунгильда Марко – это ты, – наконец произнес Бронзовый Бог. – И ты Гончая?

   Вздохнула и молча закатала рукав, демонстрируя клеймо. На Перевале постоянно обитали три десятка человек, и скрывать от них знак под браслетиками и феничками смысла не было. В горле пересохло настолько, что выдавить из себя хотя бы еще один звук я была попросту не в состоянии.

   – Понятно, – сухо обронил Рик и поджал губы. – А я почему-то думал, что ты...

   Ой, бля… Я затаила дыхание. Как он меня назовет? Шлюха? Девушка легкого поведения? Шалава, которая ложится под первого встречного? Пипец моей хорошей репутации и счастливой жизни на Перевале.

   – …выше.

   Что?! Что он сказал? В ушах зазвенело, и я поняла, что задерживаю дыхание далеко не в фигуральном плане. У мозга, кажется, даже кислородное голодание началось. Рик сейчас в самом деле заявил, что думал, будто я выше ростом? Серьезно? Ему что, сказать больше нечего? Или он что-то другое имел в виду?

   Я растерянно моргнула, не зная, как реагировать на слова начальника, а он развернулся и уже на выходе из кабинета бросил:

   – Через тридцать минут планерка. Соберите всех. У нас труп.

   – Я не поняла, это что сейчас было? – пробормотала Тельза, как только за Бронзовым Богом захлопнулась дверь, моргнула и почему-то посмотрела прямо на меня. – Что значит «думал, что ты выше»?

   Что-что… Вот догони его и спроси. Мне-то откуда знать? А учитывая тот факт, что речь возвращаться не торопилась, максимум, на что я оказалась способна, так это молча пожать плечами. Типа, в любой сложной ситуации делай вид, что вопрос был риторическим.

   – Думаешь, ему Пончик уже успел про тебя напеть? – не отставала Тельза. – Но при чем тут рост? Он тебе что, форму новую привез? Эй, Ив! Ты чего молчишь-то, я не поняла.

   – А я не понял, на кой нам тридцать минут, – Харди встал из-за стола и почесал в затылке, – раньше и трех как-то хватало... И почему это я должен всех оповещать? У Рика что, корона свалится, если он сам по сети разошлет сообщение о планерке?

   Потихоньку я выскользнула из кабинета и все оставшееся до планерки время провела, закрывшись в сортире, корча рожи своему отражению в зеркале и одновременно посыпая голову пеплом. Боже, это даже для меня было слишком. Как теперь себя вести-то? Что говорить? Чего ждать? Как в глаза ему смотреть, в конце-то концов? А может... Робкая надежда слабо забрезжила в темных уголках перепуганного сознания. Может, он меня не помнит? Ну, подумаешь, секс в поезде с незнакомкой! Это у меня такое впервые, а у Бронзовых Богов таких, как я, не иначе как по пять дюжин в неделю!

   Или нет.

   Память провокационно подкинула парочку сцен из порнофильма, в котором в качестве главной героини была я, а в качестве героя – Бронзовый Бог капитан Деррик А. Тайрон.

   – Ы-ы-ы… – простонала, прикрыв глаза ладонью. – Боже, как стыдно-то...

   Ну не до старости же мне теперь в туалете сидеть? Усилием воли заставила себя покинуть временное, но неожиданно гостеприимное убежище, и с высоко поднятой головой вошла в конференц-зал, где уже собрались почти все мои коллеги.

   Охотник Харди – он сегодня был дежурным, Тельза со своей помощницей Ирмой, Саймон из криминалистического отдела, следователь Дин и Майя, штатный психолог и по совместительству местный компьютерный гений. Не хватало только капитана, и я точно не огорчилась бы, проигнорируй он планерку.

   Оглядевшись, с тоской поняла, что спрятаться за спинами коллег не получится – конференц-зал был мало того что преступно маленьким, так еще и, зараза, круглым – с одним-единственным овальным столом в центре и десятком стульев вокруг него. Заняв свободное место, бесшумно выдохнула – будь что будет, двум смертям не бывать, а одной не миновать .

   Рик вошел в помещение, образно говоря, с последним ударом часов, кивнул всем вместо приветствия и занял стул подле меня, нагло проигнорировав другие свободные и то, как Тельза зазывала его на местечко рядом с собой. Я напряглась так, будто у меня позвоночник в шест превратился. Стальной раскаленный шест, из-за которого горели шея, плечи, спина, но больше всего, как ни странно, копчик. Копчик, я это уже давно заметила, вообще весьма чувствителен к разного рода неприятностям.

   Я напряглась, ожидая если не какой-нибудь каверзы, то по крайней мере пренебрежительного взгляда или жеста… И совершенно напрасно! Потому что в мою сторону Бронзовый Бог не только не посмотрел, но даже не дыхнул. Окинул мрачноватым взглядом коллег и, криво усмехнувшись, поинтересовался:

   – Ну и кто из вас, вредителей, вслух ляпнул про то, что у нас с марта криминала не было?

   Я покосилась на Тельзу, которая с самым невинным видом полировала стеклянной пилочкой ноготь на левом мизинце.

   – Можно подумать, ты в приметы веришь, – фыркнул Харди, проследив за моим взглядом. Так сказать, вызвал огонь на себя. Геро-о-ой! Надо будет потом обратить внимание Тельзы на этот факт, а то она все плачет, что Охотник ее якобы не замечает. – А там точно криминал? Может, несчастный случай, как в тот раз?

   – Скорее, несчастливый. – Рик провел пальцем по карманному ПК, активировав какую-то программу. – Сами смотрите. Всю информацию я вам сбросил. Брунгильда, тебе уже выделили рабочий ящик?

   Я вздрогнула, поняв, что он обращается ко мне, и, прокашлявшись, заметила:

   – Вообще-то Ивелина. Брунгильда – это...

   – Это твое третье имя, я помню, – нагло перебил меня капитан и раздраженно дернул уголком губ.

   А, ну понятно. Значит, в отместку за то, что я ему, так сказать, эго отдавила, он мне теперь будет гадить по-мелкому? Брунгильда так Брунгильда! Пф! Напугал ежа голой жо…

   – Так что там с ящиком?

   Пожав плечами, назвала электронный адрес, и почти сразу же в уголке моего рабочего планшета мигнул красный конвертик. Я открыла почту и обрадовалась, что мы с Тельзой не успели пообедать, потому что смотреть на иллюстрирующие основной файл фотографии после еды было противопоказано: у трупа была кровавая мешанина вместо головы, кроме того, ему кто-то вспорол живот и отрубил кисти рук. Надеюсь, что это с ним произошло уже после смерти.

   Да уж, удивительно несчастливый случай приключился с этим человеком...

   Смахнув с экрана фотографию, открыла текстовый файл.

   – Нашли его на спорной земле. Точнее, на границе: голова лежала у нас, а ноги у соседей, – тем временем рассказывал Рик. – Они, кстати, и основные мероприятия на месте проводили.

   – Так чего тогда его к нам перекинули? – возмутился Харди, кривясь от брезгливости. Ну да, Охотники на труп редко выезжали. Что им там делать? Они на месте преступления, как правило, появлялись лишь после того, как криминалисты и Гончие сделают всю грязную работу. – Мы крайние, что ли?

   – Если забыть о том, что его голова лежала на нашей земле ,и вспомнить, как Пончик на весь район кричал, что на Перевал утащили самую лучшую Гончую современности, то, пожалуй, все-таки крайние.

   Коллеги посмотрели на меня осуждающе.

   – Все претензии к Пончику, – буркнула, – я ему за рекламу не платила. Это чистой воды благотворительность на самой что ни на есть добровольной основе. А я, если уж на то пошло, была даже не самой лучшей в выпуске.

   – Не наговаривай на себя, – Рик улыбнулся и с особым удовольствием в голосе протянул:

– Брунгильда.

   Говнюк. Если бы взглядом можно было испепелить, то капитан сейчас полыхал бы, как чертов факел, клянусь!

   – А если серьезно? – подала голос Тельза, и Рик перевел взгляд на нее.

   – А если серьезно, то у покойника нет рук, всех внутренних органов и глаз, а череп раздроблен так, что даже после того, как местные криминалисты его по кусочкам собрали, тамошняя Гончая не смогла докричаться до призрака, хотя в лимбе провела туеву кучу времени. Тогда как наша Хильди, – тут мое сердце совершило противоправное действие, своевольно ухнув куда-то в район пупка, и уже там сладко затрепыхалось, – если вы еще не слышали, находясь в лимбе, налепила маркер на лоб живому человеку.

   Я вздохнула. Как же, не слышали они, когда Пончик об этом разве что объявление в газету не дал. Того и гляди на Перевал со дня на день припрется Доминик, не будь он к ночи помянут. Хотя, надо отдать должное моему умению устраивать собственную жизнь, его гипотетическое появление на горизонте внезапно перестало быть главной моей проблемой.

   – Так что не удивлюсь, – продолжал Рик, – если Понч будет теперь отправлять к нам все трупы, которые к нашему району можно привязать хотя бы косвенно. Хильди, – хорошо хоть Кошечкой не называет, а то я точно ему морду расцарапаю, – тебе в поле когда-нибудь приходилось работать? Или ты у нас тепличный цветочек?

   А вот это было низко! Одно дело злиться на меня за то, что я без объяснений сбежала из поезда, и совсем другое – подозревать меня в некомпетентности.

   – Наверное, – ответила, стараясь не показывать, как сильно задели его слова. – Помните, несколько лет назад в Центре многоэтажка рухнула? Все сначала думали, что теракт, а потом выяснилось, что газопровод рванул. Это был мой первый рейд. Точнее, не только мой, а всего нашего выпуска... Там просто столько людей под завалами оказалось, мы двое суток почти безвылазно в лимбе сидели, помогали спасателям живых искать... Поэтому да, мне приходилось работать в поле. И очень прошу вас, капитан, не нужно называть меня Хильди. Я еще готова смириться с Брунгильдой, но Хильди – это совершенно...

   – …не самое важное на данный момент, – отбрил он. – И говори мне «ты». Тут, на Перевале, мы все как одна большая семья… Привыкай. А то, что ты в поле работала – это хорошо. Сегодня же в ночь поедем к соседям, к рассвету как раз доберемся. Посмотрим, на что ты на самом деле способна.

   – Не проблема. – Я покосилась на Харди, который что-то набирал в своем ПК. – Рик, точные координаты мне сбрось, в навигатор забью.

   – Я сказал – посмотрим, а не посмотришь, – раздраженно ответил тот, и мое сердце, которое едва-едва успело выбраться из желудка, забилось в истерике и попыталось спрятаться за копчик.

   Нет! Нет! Божечки, все что угодно, только не это! Только не еще одна поездка с Риком наедине! Я в панике уставилась в пространство перед собой. Ну хоть бы какая-нибудь идея, самая завалящая, на тему, как избежать этой поездки! Ноль!

   Рик тем временем делил обязанности среди тех, кому не грозила опасность провести с ним ночь. Я слушала вполуха и бездумно вертела в руках планшет, когда гаджет внезапно моргнул принятым сообщением. Искоса глянув на начальство, открыла почту. Письмо, к счастью, было не от него. К несчастью, от Тельзы.

   «Что случилось? На тебе лица нет».

   Я пару секунд подумала и ответила, внезапно найдя выход из cитуации:

   «Я его боюсь ((((».

   ТЕЛЬЗА: o_O РИКА??? Влюбилась, что ли?;))

   ИВИ: Дура! Он меня пугает. Сама же слышала, какого высокого он обо мне мнения! А что если я тоже не докричусь до призрака? Да он меня живьем съест! >:–(

   ТЕЛЬЗА: Да ладно… :–/ Он нормальный мужик)) И ничего подобного не сделает, я тебе обещаю ;))

   ИВИ: Это для тебя он нормальный мужик и друг, а для меня – начальник, который еще и злится в придачу, что по моей милости у всего отдела теперь только работы прибавится. Тееееееель! Уговори его, что тебе тоже позарез надо с нами поехать! Ну пожааааааа!

   ТЕЛЬЗА: Как ты себе это представляешь?

   ИВИ: Я его боюсь!!!!!!!!! Тееель!!

   ТЕЛЬЗА: Не бойся, он не кусается. Ха-ха!

   Очень смешно. Я хмуро посмотрела на нее через стол, соображая, как бы так ответить, чтобы и жалобно, чтоб из образа не выпасть, но при этом язвительно. Можно было бы, конечно, написать «Ты просто не все о нем знаешь», или «Еще как кусается. У меня от его укусов крышу сносит», или…

   – Брунгильда, если тебе с нами скучно, можешь идти к себе и отдохнуть перед дорогой. Я заеду за тобой в два часа ночи.

   …или, и это будет самым разумным поступком, вообще ничего не писать. И да, как можно скорее узнать, что означает «А» с точкой в имени Бронзового Бога.

   Выйдя из участка, я сразу же отправилась к себе, а уже дома, с головой забравшись под одеяло, зажмурилась и попыталась решить, как же мне быть. Вариантов виделось лишь два.

   Первый. Сделать вид, что ничего не было, и просто игнорировать попытки Рика обсудить произошедшее, если таковые вообще будут.

   Второй. Самой поднять эту тему, чтобы раз и навсегда расставить точки над «i». Но как это сделать? Сказать ему о настоящих причинах? В мужчинах я разбиралась не очень хорошо. Да и где бы я могла этому научиться? В приюте для девочек или в училище, где из мужиков было три преподавателя, да и тем в обед сто лет исполнилось? Был, конечно, еще и Доминик, отличная иллюстрация к стихотворению классика про опыт, который «сын ошибок трудных». В общем, как я и сказала, в мужчинах и мотивах их поступков я разбиралась слабо, но даже этого хватило, чтобы осознать: перспектива стать заменой бывшему / орудием мести /попыткой сбить возможный контакт – нужное подчеркнуть – мало кому понравится. И вряд ли Рик будет исключением из правил. Поэтому что нам остается? Правильно. Соврать о причинах, побудивших меня отдаться мужику после пары часов знакомства.

   Но, увы, более-менее адекватная причина, как назло, не придумывалась. Так что, прокрутившись без сна часа два или три, отбросила жалкие попытки найти выход из ситуации, выбралась из-под одеяла и, схватив с тумбочки пульт от телевизора, включила Восьмой канал, по которому сегодня обещали показать одну из любимых мною старых комедий. Примерно к середине фильма я все же отрубилась, а в себя пришла, когда за окнами уже основательно стемнело.

   По телевизору шли вечерние новости. Голова после продолжительного дневного сна гудела. Я поднялась с постели, приняла душ, доела остатки вчерашнего ужина, надела джинсы, майку и теплый свитер, после чего устроилась перед электронным табло будильника и принялась ждать.

   Стук в дверь раздался без трех минут два. Я сунула ноги в демисезонные кроссовки, сдернула с вешалки куртку и вышла в коридор. Рик тоже был в джинсах и свитере, и даже куртки у нас были из одной спортивной коллекции, только у меня был женский вариант, темно-синий с зелеными вставками, а у него мужской, но той же расцветки.

   – Привет, готова? – он растянул губы в приветливой улыбке.

   Нахмурившись, кивнула.

   У Рика был коричневый четырехдверный пикап, который он припарковал в трех метрах от крыльца малосемейки, где обитали восемьдесят процентов всего нашего участка. Интересно, капитан тоже обитает под этой гостеприимной крышей или успел обзавестись собственным жильем?

   – У меня полдома в Свободе, – проговорил он, открывая дверцу машины. – Приходится тратиться на бензин и учитывать утренние пробки, но лучше так, чем стены из картона и жизнь у всех на виду.

   Я с видимым равнодушием пожала плечами, села на пассажирское сиденье и, пока Рик обходил машину, чтобы занять место водителя, пристегнулась.

   – Нам долго ехать?

   – Ты же слышала, к рассвету как раз успеем. А что?

   – Разбуди минут за десять до прибытия, – буркнула, потирая глаза. Ай да я! Ай да молодец! Нашла-таки способ оттянуть выяснение отношений.

   – Как скажешь, – ответил Рик, а я отвернулась к окну, донельзя раздраженная его покладистостью и тем, как сильно она меня задела. Должна ведь радоваться, что он не требует объяснений и не пытается свести разговор к тому, что случилось в поезде чуть больше двух недель назад! Тогда почему так неприятно колет в груди, и откуда эта беспричинная злость?

   Какое-то время мы ехали в абсолютной тишине, нарушаемой лишь равномерным рокотом мотора. Я смотрела в окно. Перевал был небольшим городком, в котором кроме гостиниц, многочисленных туристических магазинчиков и ресторанов по большому счету больше ничего и не было. Небольшой район, в котором жили так называемые местные, как раз по нему мы сейчас и ехали, заселялся «сезонниками», и до наступления настоящих холодов их дома пустовали. Я без особого любопытства рассматривала пятиэтажные здания, стоявшие по обе стороны от плохо освещенной дороги, и размышляла о том, что если сейчас, когда Перевал переживает так называемые несезонные месяцы, здесь столько туристов, то что начнется ближе к осени, когда откроют лыжные трассы на склонах и разрешат подъемы на Пик Дьявола?

   За окном мелькнул синий прямоугольник с перечеркнутой надписью «Перевал», и машина сразу же вильнула к обочине.

   – Что происходит? – вслух удивилась я, забыв о том, что по легенде вроде как должна спать.

   – Мы больше не на Перевале.

   – И что это значит?

   – Вообще-то ничего, – ответил, отстегивая оба ремня безопасности, – но дело принципа. Понимаешь?

   – Нет, – оторопело пробормотала, а в следующее мгновение он перетянул меня к себе на колени и яростно поцеловал.

   Одной секунды хватило, чтобы вспомнить все то безумие, что произошло между нами в поезде, да не просто так, а в самых непристойных подробностях. Боже, кому я вру? Я ни на миг о них не забывала. Еще секунду потратила на то, что бы осознать – Рик тоже все помнит. Мало того, однозначно планирует обновить воспоминания. И – о, боже! – как же я хотела ему это позволить! Вот прямо всем своим предательским телом хотела, как никого и никогда в жизни, но вместо того чтобы выбросить белый флаг и поддаться немного агрессивным, но весьма убедительным доводам Рика в пользу этого «обновления», я уперлась двумя руками в его плечи и попыталась отстраниться.

   – Кошка, у меня от тебя крышу рвет, – признался он, уткнувшись носом мне за ухо.

   – Мне говорили, – я так надеялась, что Рик не заметит позорной хрипоты в моем голосе, но он, конечно же, заметил и, тихонечко рыкнув, прикусил мочку моего правого уха, – говорили… что у вас на Перевале неуставные отношения не в чести.

   Дернулась, вырываясь из его объятий, и вернулась на свое место, так толком и не определившись, радоваться или злиться из-за того, что Рик позволил это сделать.

   – Мы не на Перевале, – искушающе мурлыкнул он и, поймав мою руку, поцеловал кончики пальцев. – А во-вторых, сладкая моя, неуставные отношения к связи Гончей и Охотника не имеют вообще никакого отношения. Ты разве не знала?

   И посмотрел пронзительно, жадно, словно ждал от меня какой-то реакции. Какой?

 Эти слова отрезвили получше ведра ледяной воды. Я выдернула руку и вжалась в спинку сиденья, испытывая невероятное, ни с чем не сравнимое разочарование. Боже, клянусь, в эту секунду мне было даже хуже, чем тогда, когда застукала Доминика с его новой невестой.

   Рик, заметив мою реакцию, нахмурился. Поджал губы. В его глазах промелькнуло… Что? Удивление? Недоверие? Плевать. Мне было неприятно смотреть на него. Нет, не так. Неприятно осознавать, что секундой ранее я была почти готова продать душу дьяволу, лишь бы он не прекращал меня целовать.

   А еще искренне подумывала о том, чтобы вернуться на Перевал пешком, только бы никуда не ехать с Риком, а лучше вообще больше никогда его не видеть, но почему-то сидела на месте и не двигалась. Не знаю почему, но допускаю, что с этим было как-то связано чувство беспомощности, промелькнувшее во взгляде Бронзового Бога.

   – Слушай…

   Он перебил меня жестом, опустил руку на руль и сжал его с такой силой, что костяшки побелели, а затем все-таки задал вопрос, который я надеялась никогда не услышать:

   – Почему ты убежала тогда?

   – Поэтому и убежала! – огрызнулась я. – Не хотела, чтобы из меня сделали сексуальное приложение к твоей карьере!

   Он побледнел и отшатнулся.

   – То есть ты решила, что я… – по десятибалльной шкале уровень его бешенства тянул на все сто, клянусь, – что я… с тобой… тебя... ради «контакта»?

   Мое молчание стало более чем красноречивым ответом, и Рика прямо-таки перекосило. Он грязно выругался, пристегнулся, повернул ключ зажигания и, обеими руками сжав руль, бросил на меня еще один бешеный взгляд.

   – Пожалуйста, – не знаю, как у меня хватило сил и смелости на то, чтобы заговорить, – очень прошу тебя, Рик, давай просто сделаем вид, что ничего не было, что мы сегодня впервые встретились и…

   – Нет, – коротко перебил он и нажал на педаль газа. – Пристегнись.

   Я все ждала, когда же он объяснит, что скрывалось за его категоричным «нет», но в течение следующей пары часов он не произнес ни слова, а я, чувствуя себя совершенно несчастной, и не хотела ничего слышать.

   Конечной точкой нашего маршрута оказалась заброшенная типография. Огромное полуразвалившееся здание зияло черными провалами окон и своим видом вгоняло меня в еще большую тоску. Не самое лучшее настроение для экскурсии по лимбу.

   Я первой решилась нарушить повисшее между нами молчание и, не глядя в сторону Рика, произнесла:

   – Мне надо пройтись, осмотреться, может быть, наметить пути отступления… ну, понимаешь. Мне и раньше приходилось работать без страховки, но это всегда было в городском морге, а здесь…

   – Не нужно ничего намечать, – перебил Рик. – Я подстрахую.

   Не сдержав удивления, я все же посмотрела на него.

   – Что ты сказал? Подстрахуешь? Ты? Слабо себе представляю, как это возможно.

   – Вот и не представляй! Скоро сама увидишь как.

   Он сладко потянулся, затем перегнулся на заднее сиденье и достал пакет, в котором оказались большой термос и пластиковый контейнер с бутербродами.

   – Кофе, чай, горячий шоколад?

   – А ты что угодно можешь наколдовать? – вскинула бровь, намекая, что напитков он предложил несколько, а термос у него только один.

   – Я не волшебник, – расплылся в улыбке Рик и высыпал мне на колени целый ворох разноцветных бумажных пакетиков, – я только учусь. Выбирай на свой вкус, а в термосе у меня обычный кипяток, как ты уже, наверное, догадалась.

   Я выбрала горячий шоколад и, краем глаза отметив, что Рик взял себе то же самое, остальное сложила обратно в пакет. От бутерброда хотела отказаться, но Охотник настоял. В тишине, нарушаемой лишь жеванием и прихлебыванием, мы то ли поужинали, то ли позавтракали, после чего Рик взял наши стаканчики, термос и опустевшую коробку из-под бутербродов и вышел из машины. Ледяной воздух немедленно забрался в кабину, и я, поежившись, обняла себя за плечи.

   – Не трясись, – вернувшись, Бронзовый Бог бросил мне плюшевый плед, – укройся. Что тебе нужно для вхождения в лимб? Какой у тебя ритуал?

   – Ну, – я смущенно отвела глаза, – вообще-то я разговариваю с покойниками, но раз тела здесь уже нет, то, наверное, нет никакого ритуала. – Посмотрела на часы и озвучила очевидное: – Рассвет скоро. Если ты не возражаешь, я приготовлюсь…

   Рик пожал плечами, и я достала из рюкзака свой рабочий комплект. Нанесла на лицо крем, достала капу, а когда потянулась за очками и перчатками, Охотник раздраженно дернул бровью и проворчал:

   – Здесь кроме меня все равно никого нет. А уж мне-то ты можешь доверять.

   Я недовольно глянула на него:

   – Думаешь, могу?

   Он закатил глаза и отвернулся, а я выложила все необходимые мне вещи на приборную панель и неуверенно поерзала в кресле, устраиваясь.

   – Слушай, а нельзя его как-то назад откинуть. Я привыкла работать лежа или полусидя… И фиксаторов здесь нет…

   – Тогда лучше сразу пересесть назад, – перебил Рик и, не откладывая в долгий ящик, выскочил из автомобиля.

   Я помедлила, не понимая, почему, раз нельзя разложить переднее сиденье, он тоже пересаживается назад. Не думает же, что я положу голову на его колени!

   Как выяснилось, именно так Рик и думал. Даже более того! По его мнению, я должна была «со всем комфортом расслабиться в его надежных объятиях».

   – Ты рехнулся, – покрутила пальцем у виска, – или у тебя просто шуточки такие дурацкие? Разве я непонятно высказалась насчет того, что думаю по поводу каких-либо расслаблений с твоим участием?

   На его лице заиграли желваки, а губы сложились в хищный оскал.

   – Послушай меня очень внимательно, Агнесса Ивелина Брунгильда Марко, потому что второй раз я повторять не стану. Мы сюда приехали не для того, чтобы пообжиматься на заднем сиденье моего пикапа, хотя, видит бог, в другой ситуации я бы не возражал, а по довольно важному, хоть и дурно пахнущему делу. И как твой непосредственный начальник, как человек, отвечающий за тебя перед Короной и в первую очередь перед собственной совестью, я просто обязан позаботиться не только о благополучном завершении расследования, но и о твоей безопасности. Поэтому будь добра, не выноси мне мозг, а делай то, что тебе велели!

   Несколькими минутами ранее Рик все-таки опустил передние кресла, превратив салон автомобиля в кровать внушительных размеров, и теперь сидел, широко расставив ноги, смотрел на меня лютым зверем и ждал, пока я «расслаблюсь», откинувшись ему на грудь.

   – Ты сама обратила внимание на то, что здесь нет фиксаторов, – более мягким тоном заметил он. – А так я смогу тебя удержать, если что… Ну? Чего ты боишься? Иди сюда.

   «Еще скажи, что ты не кусаешься», – мысленно съязвила, понимая, что сейчас мое смущение выглядит как минимум неуместным, а как максимум – глупым. «Я просто представлю на его месте Ларса, – решила я. – Ведь будь здесь он, я бы ни на секунду не усомнилась, что это положение обеспечит более надежную страховку». Вздохнула и устроилась в объятиях Рика. Напряженная, как палка! Какой тут, к черту, лимб?! Вставила капу, надела очки и перчатки. Вдох-выдох.

   – Хочешь, чтобы я посчитал для тебя?

   Я не чувствовала его рук на себе, допускаю, что Рик, не желая еще больше смущать, решил меня обнять после того, как я войду лимб. Но запах его тела, который впитался в мою кровь еще с той ночи и отказывался вымываться, какой бы шампунь или мыло я ни использовала, а также теплое дыхание, едва задевающее край уха и висок, не позволяли обмануться даже на миг. Я точно знала, в чьих объятиях нахожусь .

   – Один, два, три… – зашептал Рик, а я, перепуганная, настороженная и напряженная, как черт знает кто, едва не плакала, уверенная, что в таком состоянии мне ни за что не выйти в лимб. Не помню, на каком счете он остановился, когда из припаркованной возле заброшенной типографии машины меня выбросило в густой потусторонний туман.

   Я несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь прийти в норму, абстрагироваться от реальности. Огляделась по сторонам, а потом чуть не заорала, потому что почувствовала, как что-то схватило меня за локоть. Не обжигающий ветер или липкую влажность – физический контакт, на который призраки уж точно были не способны.

   – Не пугайся, это всего лишь я, – произнес туман голосом Рика.

   – Идиот, – выругалась сквозь зубы. – Я чуть не поседела!

   Он отпустил мой локоть и надежно взял за руку, так уверенно и безошибочно, будто мог меня видеть. О том, что некоторые Охотники могут общаться со своими Гончими, я знала – и это не от «контакта» зависело, а от сплоченности пары. Я, например, слышала Дома, правда, он меня – нет. Мы надеялись, что после того, как наши отношения перейдут на другой уровень, это изменится…

   А вот зрение в лимбе отказывало всем Охотникам – без исключения.

   Не время сейчас об этом думать!

Сегодня в лимбе было ненормально тихо. Не то чтобы я ожидала пения птичек или шума ветра, но какое-то движение здесь все же происходило. Не клубился туман, ни одна неприкаянная душа не появилась в поле зрения даже после того, как я несколько раз позвала убитого по имени. Сам он вряд ли мог ко мне прийти – не после того, что с ним сделал убийца, но надеялась, что на мой зов откликнется один из «стукачей» – так мы называли бродячих призраков, которые ходили за нами по всему лимбу, как привязанные. Обычно за карьеру Гончая набирала до ста таких «хвостов». У меня пока было только четыре.

   С досады хотелось выругаться. Что же это получается?! Мы проделали такой путь – и все напрасно? И это после того, как Пончик перекинул дело на нас, надеясь, что я смогу выйти на след? Проклятье! Может, если немного походить вокруг, получится что-то зацепить?

   Я шагнула наугад и замерла, интуитивно прислушиваясь. Что-то изменилось. Не в движении тумана или звуках лимба, но что-то определенно было не так.

   – Надо уходить, – громко произнес Охотник и сильно дернул меня за руку.

   – Нет, подожди… – отмахнулась, – мне надо понять… О боже!

   С правой стороны от меня лимб потемнел, налившись темнотой, как дегтем. Понятия верх и низ, право и лево, как и понятие расстояния здесь теряли свой смысл, но если бы в реальности я находилась хотя бы немного ближе к той точке, от которой по лимбу пошли черные круги, смогла бы если не помочь, то хотя бы узнать, что стало причиной. Увы, я была слишком далеко…

   – Боже…

   Не знаю, что видел, чувствовал или слышал Охотник, но он не стал снова звать меня. Просто выдернул в реальность, будто морковку из грядки, за что и поплатился, когда меня вырвало прямо в салон его чистенького пикапа.

   Схватив за шиворот, как какого-то котенка безродного, Рик выволок меня наружу и хорошенько встряхнул.

   – Еще раз! – прорычал он, и я с ужасом увидела, что его зрачки вытянулись, превратившись в едва заметную вертикальную ниточку. Ох… Похожие глаза мне уже приходилось видеть раньше...

   – Еще хотя бы раз начнешь спорить со мной, когда мы в лимбе, и я тебе так всыплю…

   – Пошел ты…

   Оттолкнув мужчину, сплюнула горькую слюну на покрытую сухой травой землю. Не нравится, как я работаю? Пусть катится на все четыре стороны, он не единственный Охотник на Перевале. Да кто он вообще такой, чтобы ради него я стала изменять своим методам и привычкам?

   – Пошел ты на хрен, понял? Если еще хоть раз попробуешь выдернуть меня по живому, я сама тебе всыплю – мало не покажется.

   Он снова тряхнул меня, да так сильно, что у меня зубы клацнули друг о друга – хорошо, хоть язык не прикусила! – и проорал прямо в лицо:

   – Не будь идиоткой! Это была черная воронка!

   – Она была далеко! – в том же тоне ответила я. – И я могла, могла определить, что послужило источником, если бы один дебил не выдернул меня из лимба раньше времени!

   – Дура! – рявкнул Рик и, резко отпустив мои плечи, отошел в сторону, а меня начало колотить от отката из-за резкого возвращения.– Сядь в машину.

   На этот раз спорить не стала. Забралась на переднее сиденье, подняла спинку, пристегнулась и, обняв себя руками, стала смотреть на выкатывающееся из-за горизонта солнце.

   Черная воронка в лимбе могла означать только одно: кто-то из Гончих этим утром не сможет из него выйти. Потянулась за телефоном и по памяти набрала номер Несси.

   – Чтоб вам сдохнуть, – сонно пробормотала она в трубку. – Вы на часы смотрели?

   – Несси, привет. Это Иви, – быстро произнесла я. – Вы с Агни не на службе сегодня?

   – Иви!!! – заорала она так громко, что я вынуждена была отодвинуть трубку от уха. – Твою мать! Ты что, совсем страх потеряла? Куда ты пропала? Твой Дом нас чуть с говном не съел! Сеструха, хватит дрыхнуть, ты не слышишь, что ли? Иви звонит!

   Я улыбнулась.

   – Он больше не мой Дом.

   – Что?

   – Родная, я сейчас не могу говорить. Я вечером позвоню и обо всем расскажу. Обещаю. А Дому можешь от моего имени плюнуть в правый глаз.

   – А в левый? – оживилась близняшка.

   – Можешь и в левый, – разрешила я, сжимая переносицу двумя пальцами. – Мне пора. До вечера, хорошо? Люблю вас.

   – И мы тебя, хоть ты, конечно, и свинья.

   Я нажала на отбой, а минутой позже в салон забрался уже успокоившийся Бронзовый Бог. Протянул мне плотный пакет, из которого одуряюще пахло копченой уткой, и бутылку питьевой воды. Затем, все так же не говоря ни слова, перегнулся назад и подал забытое там плюшевое одеяло – меня все еще поколачивало из-за отката.

   – Накройся, – велел он и вновь выбрался из машины, открыл заднюю дверцу и, бормоча под нос ругательства, занялся уборкой последствий моего неправильного выхода из лимба.

   Примерно час спустя мы остановились на заправке. Рик вышел, чтобы расплатиться за топливо, а я, по уши завернувшись в плед, осталась в машине. Когда через несколько минут он вернулся, даже не глянула в его сторону, поэтому вздрогнула от неожиданности, услышав:

   – Говоря об отношениях Охотника и Гончей, я не имел в виду, что стану тебя как-то… принуждать. Сам не стал бы и никому другому не позволил. Не веришь – когда вернемся, спроси у кого угодно из наших, тебе быстро подтвердят: у меня на этот счет весьма однозначное мнение.

   – Тогда зачем сказал?

   Искоса глянула на него и застыла. Он не смотрел в мою сторону. Сидел, положив руки на руль, и, судя по выражению лица, пытался силой мысли поджечь здание заправки. (Нахамили они ему там, что ли?). Скривился после моего вопроса и нехотя произнес:

   – Так, показалось кое-что. Я ошибся. Извини, если напугал. Простишь?

   Я смерила его пристальным взглядом.

   – А насчет того, что ты не хочешь… сделать вид, будто ничего не было? Тоже ошибся?

   – Вот уж нет! – Рик повернулся ко мне. – Даже не надейся.

   Наклонился, облокотившись одной рукой о приборную доску, а вторую положив на подголовник моего кресла, и прошептал прямо в мое ошарашенное лицо:

   – Я решил, что нам… как это говорится? А! Суждено быть вместе. Так что можешь начинать привыкать к этой мысли.

   – Что?

   Несколько раз моргнула. Ущипните меня, я сплю. Только я со своим везением меньше чем за месяц умудрилась два раза вляпаться в одно и то же дерьмо.

   – То, – хмыкнул он и чмокнул меня в кончик носа. – И упреждая твой вопрос. Если бы мог сделать так, чтобы мы не были напарниками, я бы это сделал. Но лучше ты будешь под моим присмотром, раз по-другому никак. Поэтому, не забивай себе голову ерундой. Так называемый «контакт» и любая «уставно-неуставная деятельность» к нам с тобой не имеет вообще никакого отношения.

   – А что имеет?

   – Подрастешь – узнаешь, – подмигнул он.

   Ох, как же мне хотелось со всей язвительностью, на которую я только была способна, спросить, к чему же тогда имеет, если не к нему. И с какого такого перепугу «контакт» вдруг стал «так называемым». Но я промолчала, чем, видимо, безмерно порадовала Рика, потому как он довольно ухмыльнулся и, заняв свое место, потянулся с видом человека, успешно завершившего какое-то сложное и невероятно утомительное дело.

   – Что-то у меня кости затекли, – заявил будничным тоном минуту спустя. – Пойду пройдусь вон до той двери с заманчивыми буквами «М» и «Ж». Ты не хочешь?

   В туалет хотелось жутко, но я упрямо насупилась и пожелала Рику катиться к черту. Когда получасом позже, отбросив гордость, попросила его остановиться у ближайших кустиков, он только хмыкнул и свернул под указателем на заправку.