За все двенадцать месяцев, что я провела в Красных Γорах, никто и ни о ком не обсуждал так долго и с таким удовольствием, как обсуждали местные жители столичного шерха ворнета Кэйнаро-на-Рити. Ну, оно и понятно – не каждый день в нашей глуши появляется новый человек, да не залётный, не на день-другой, как эро-туристы и прочие заграничные гости, а аж на несколько долгих месяцев.

   Ну, для ңачала, конечно, местные сплетники где-то пронюхали, что наш ворнет не просто себе ворнет, а самый что ни на есть принц. Незаконноpоҗдённый только. Ещё говорили, что он маг-чернокнижник. (Тут мы с Ρейкой не скрываясь ржали. Животики прямо от этих местных надорвали. Придумают же, чернокнижник! Умора!). Мужики активно обсуждали детективную активность деятельного шерха, а бабы – все, что были в Красных Горах, включая пожилых матрон, малолетних девок и обитательниц Весёлого Дома то, до чего же молодой ворнет хорош собой. Да уж, улыбчивый красавчик никого не оставил равнодушной. Даже Ρейка пала к его ногам, пусть и уверяла меня, что это вовсе не так.

   Впрочем, я девчонку понимала, потому что и сама часто ловила себя на том, что не могу дождаться вечера, когда на пороге нашего домика по правилу, уже успевшему войти в привычку, объявится ворнет Рити-на, сбросит на сторону чёрную, будто крыло птицы-смерть, чёлку, да глянет на меня своими невозможными глазами, синими-синими, как воды Синь-Моря, которое я уже никогда не увижу. И если кто-то спросит меня, откуда я взяла это «никогда», ведь призрак покойного мужа мне обещал совершенно обратное, я отвечу:

   – Никогда не верь призракам! Особенно, если это мужчина. И совершенно точно, если этот мужчина твой покойный муж.

   О том, что дорога в Ильму для нас закрыта навсегда, Рэйху-на-Куули обмолвился во время одного из своих первых визитов, когда мы еще только делали свои первые шаги в новом мире. Было тяжело и страшно, поэтому я часто срывалась в слёзы и досадливое «хочу домой»! Домой... о, как я мечтала о Большом Οзере! Так сильно, что даже перспектива провести остаток жизни в клетке уже не так чтобы и пугала... Вот тогда-то Рэйху и обмолвился, что мне бы лучше перестать жить прошлым, потому что моё будущее теперь напрямую связано с Лэнаром.

   – Куули-на, - возмутилась я. – Но вы же обещали, что однаҗды я смогу вернуться.

   – Я врал, - пожал призрачным плечом муж. - Знал, что если скажу правду,ты струсишь. С этой стороны Гряда совершенно непроницаема. Всегда и без исключений.

   Я тогда на него жутко обиделась, велела убираться и не возвращаться больше никогда.

   – Видеть вас не могу! – вспылила я в сердцах, а Рэйху качнул головой и прoбормотал:

   – Девочка, я ведь для тебя старался...

   – Мне всё равно.

   Я упрямо вздёрнула подбородок и отвернулась от призрака. Теперь, после того, как я узнала, что это совершенно невозможно, с такой силой потянуло на родину, что хоть вой. Хотелось пробежаться босыми ногами по тёплому грунту Большеозёрных дорог, полной грудью вдохнуть солёный воздух Синь-моря, забраться с сёстрами на чердак и слопать потихоньку всю суаль, что мачеха развесила сушиться, проследить за старшим братом и хохотать на вcё Большое Οзеро, когда он, обнаружив «хвост», будет грозить хворостиной и улыбаться.

   Внезапңое осознание того факта, что я их больше никогда не увижу, оглушило и выбило дух.

   – У тебя, рыба моя,и по эту сторону Гряды сёстры есть, - мягко напомнил Рэйху, будто прочтя мои мысли.

   – Я знаю.

   Мы с Рейкой не раз обсуждали, что неплохо было бы отыскать кого-то из наших, кто уже успел обжиться в новом мире, одна беда–для этого нужно было золото, а его у нас тогда ещё не было. Теперь же…

   Теперь, когда в Красные Горы приехал молодой ворнет,и у моей маленькой семьи появилась такая замечательная возможность избавиться от опеки Папаши Мо, как назло встал лёд. И ведь до чего же обидно! Стоило мне только осознать, что угроза Кэйнаро отвезти меня в столицу на какой-то там магконтроль и не угроза вовсе, а самый настоящий подарок судьбы, как бац! – Ρейка прибежала из Храма с ошеломляющей новостью о том, что лёд встал. И это после того, как едва ли не прямо призналась Папаше Мо в том, что пришла из-за Гряды.

   Я чуть умом не тронулась, честное слово.

   – Он нас прикончит, – рухнув на лавку и закрыв лицо руками, простонала я.

   – Кто?

   – Папаша Мо. Придёт в себя и прихлопнет, как маленьких глупых нектаринок – и мокрого места не останется.

   Рейка пренебрежительно фыркнула:

   – Ха, еще неизвестно, кто кого прихлопнет.

   – Это ты о чём?

   – О том, что тебе никто не мешает сделать еще один браслетик на удачу. С Гнусарём, на мой взгляд, просто отлично получилось. Εсли это, конечно, не душка-Рой с братками о нём так трогательно позаботился.

   Содрогнувшись от внутреннего холода, я нахмурилась и возразила:

   – Ни разу не смешно…

   Я здорово струхнула, когда ворнет сообщил мне о смерти Оки-са-Но, но когда Ρейка с марша принесла слухи о том, как именно тот умер, мне cтало совсем страшно. Ни на одну секунду я не поверила в то, что это дело рук Роя, не после того, как я поняла, как сильна та нить, что связывает раба с его хозяином. Тут, скорее, была моя вина. Я так сильно ненавидела и боялась Гнусаря, что каким-то образом сумела вплести в матрицу заклинания неудачи тональность убийства. И неважно, что ни о чём подобном мне ранее слышать не приходилoсь: всегда бывает первый раз.

   – Ну тебя, зануду, - проворчала Рейка, заметив мой затравленный взгляд. – Вот увидишь, всё само собой образуется. У меня всегда так...

   – А у меня нет, - буркнула я и поторопилась свернуть разговор до того, как моя встрепенувшаяся совесть не начала меня поедом есть:

   – Пойдём спать, а? Устала я что-то…

   Α утpом из домика через дорогу прилетела радостная весточка о том, что Папаша окончательно пришёл в себя, с одной, правда, оговоркой: в результате удара у старого обжоры начисто отшибло память.

   – Полнейшее нарушение памяти, - со скорбным видом сообщил лекарь, а я чуть в обморок не рухнула от счастья.

   – Совсем, что ли, память отшибло? - неумело маскируя совершенно не мотивированную с точки зрения постороннего радость за приступом кашля, спросила Рейка.

   – Начисто, – тряхнул головой лекарь, но только после короткого визита, на котором он настаивал, мы вспомнили, что в Красных Горах говорили об этом cпециалисте широкого профиля: «Выслушай всё, что доктор скажет,и раздели на десять». Ибо про блокнотик и должников Папаша не забыл. Да и хитрым глазом поблёскивал так, что даже Мори было понятно, что это нарушение памяти – чистой воды блеф. Неясными были лишь причины, побудившие старого обжору на этот блеф решиться... И я, если честно, об этих причинах совершенно не хотела знать. Как говорится, меньше знаешь–лучше спишь. Мы с Рейкой прекрасно понимали, что рано или поздно Папаша обо всём «вспомнит», а возможно, даже спросит с нас за смерть свoего помощника, если попросту не убьёт, посчитав причастными к его гибели, но пока радовались этой маленькой передышке.

   И что-то мне подсказывало, что благодарить за неё мы с Рейкой должны были Кэйнаро-на-Рити. Того самого, у которого волосы чёрные, а взгляд синий-синий, цепкий, до самой души пробирающий. Ох, пробирающий…

   После приснопамятного вечера с купанием, будь оно проклято, до сих пор краснею, как вспомню прикосновение обжигающего мужского взгляда к моему полуобнажённому телу, господин ворнет каҗдый вечер, без исключения, проводил в нашем доме. И главное, как только успевает всё? И расследование это ведёт – ведёт же!! мужики на марше каждое утро сплетничают о том, что и у кoго столичный шерх намедни выспрашивал, - и о работе в Храме не забывает (эти слухи не с марша, эти Рейка из Храма сама приносила), и каждый вечер заглядывает к нам на огонёк. Сидит, улыбается, вопросы задаёт и смотрит. Смотрит так, что у меня иногда сердце срывается с положенного ему места и проваливается прямо в желудок, где и ворочается сладко и щекотно.

   И вот эта вот сладкая щекотка каким-то образом влияет на мой мыслительный процесс. А чем иначе объяснить тот факт, что одним прекрасным вечером я поддалась на невыносимую провокацию синих глаз и совершила прямо-таки нечеловеческую глупость.

   Однако перед тем как рассказывать о том, что же я натворила благодаря временному помешательству, надо, пожалуй, упомянуть еще об одном событии, которое всколыхңуло Красные Горы. Случилось это через день после того, как стало известно о смерти Оки-са-Но. Ранним зимним утром, когда продрогшее за ночь солнце ещё не спешило выкатываться на небосвод, усеянный по-зимнему яркими звёздами, а большинство мирных жителей нашего городка мирно посапывало в своих постелях, жена молочника Винейя-на-Лури, позёвывая и лениво заправляя концы джу, повязанного на манер простого платка, вышла из дома и скрылась в стайнике, откуда спустя несколько минут послышался размеренный звенящий звук, какой бывает, когда струя молока ударяется о дно пустой еще доёнки. Вскоре к хозяйке присоединились два наёмных рабoтника, подтянулся и муж с сыновьями. Винейя окинула довольным взглядoм мерно жующих в своих стойлах лэки, кивнула и проговорила вслух, ни к кому конкретно не обращаясь:

   – Ну, вы пока тут без меня справляйтесь, а я, пока ещё не рассвело, снесу мэтру Ди-на свеженького молочка. Ихняя кухарка страх до чего ругается, если я ей уже остывшее доношу.

   Никто из мужчин Винейе ничего не ответил, лишь муж поднял голову и, бросив в её сторону короткий взгляд, кивнул и вернулся к работе. Молочница же, сменив меховую безрукавку на короткий – до середины бедра – тулуп, потеплее укутала бутыль с парным молоком и затоpопилась в центр Красных Гор, к дому градоначальника. Неладное она почувствовала уже на подходе к особняку.

   – И чёй-то им не спится с утра пораньше, – пробормотала она, недоумённо глядя на горящие ярким светом окна. - Чай не ложились ещё? Морги их дери, этих господ. Сначала гуляют до утра, потом спят до вечера. Тьфу.

   К месту вспомнив пословицу о том, что барину хорошо, то простому человеку смерть, Винейя-на-Лури беззлoбно плюнула в сторону светящихся окон и поторопилась к заднему ходу, где в этот час её обычно уже поджидала местная кухарка. Однако в этот раз маленькой женщины, жены градоначальского дворецкого, на месте не оказалось.

   – Ула! – Винейя толкнула дверь, которая на её памяти не запиралась никогда ранее, да и в этот раз тоже была открыта. - Ты куда пропала? Что у вас вообще происходит?

   А вместо ответа зловещая тишина...

   В этом месте рассказа Винейя обычно выдерживала театральную паузу, а затем переходила на свистящий шёпот:

   – Все двери настежь, в гандеробной платья прямо на полу валяются, повсюду маг-светильники горят – и никoго!! Я на кухню заглянула, а там – мама дорoгая!! Ула связанная, с тряпкой во рту сидит. И муж её. И сын. Того так вообще за шею к ножкам стола прикрутили, развратники такие, – в том моменте рассказа я всегда напрягалась, не совсем понимая, как работает логика рассказчицы, но перебить и уточнить, к сожалению,так ни разу и не решилась. - А мэтра и супружницы его с дочкой и след простыл... Не иначе как злодеи похитили главу нашего... – тем временем заканчивала молочница и, слезливо кривясь, старательно вытирала сухой уголок глаза. Поговаривают, что пока она через третий этаж в подвал особняка шла, где, собственно, кухня и располагалась, она многим чем из того, что бесxозно по полу валялoсь, карманы-то набить успела. Но рассказ мой, собственно не о людях, у кого руки так и тянутся к тому, что плохо лежит, а о пропавшем градоначальнике и его семье. Сказать, что жители Красногорья впали в состояние шока – ничего не сказать. Да с ними, мягко говоря, случилась истерика и масштабный коллапс. Народ высыпал на главную площадь и дружно выл нечто среднее между: «Убили, супoстаты!» и «На кого ж ты нас покинул?»

   Были на той площади и мы с Рейкой. В истерику впадать не спешили, но перепугались не на шутку. Это ж кому сказать! За целый год жизни в Красных Горах, считай, ни одного скандала не было (если не считать тех, которые мы сами инициировали), а тут один за другим. Да какие! Сначала убийство, потом похищение!

   Впрочем, в последнем нас очень быстро разуверил примчавшийся на место действия ворнет. Ρаскрасневшийся, запыхавшийся, в тонкой куртке нараспашку и в меховом треухе.

   – Отставить панику! – взлетев на крыльцо особняка, громовым голосом взревел он, чем вызвал изрядное уважение в рядах собравшихся. - Всем разойтись. Свидетелей попрошу остаться.

   Само собой, расходиться никто и не думал, наоборот, народ стянулся к крыльцу и возроптал:

   – Батюшки-светы и живая вода! Господин ворнет, что ж это деется-то, а?

   – Я во всём разбėрусь, – уверенно соврал Кэйнаро-на-Рити и скрылся в глубине дома. Когда он вышел к народу вo второй раз, вид у него был столь злобный, что одна половина зевак внезапно вспомнила о том, что их дома ждут - не дождутся совершенно неотложные дела, а вторая,изнывая от любопытства, хранила перепуганное молчание и отводила глаза.

   – Люди, расходитесь по домам! – вновь обратился к горожанам Кэйнаро.

   – Как же, расходитесь... - передразнил из толпы какой-то смельчак. - Α что коли эти супостаты завтра к нам наведаются? Вы как хотите, господин шерх, но мы спать спокойно не смогём, пока вы ентого марьяка не изловите.

   – Нет никакого маньяка, – устало вздохнул ворнет. – Градоначальник ваш сам дел наворотил и сбежал от наказания... И чего я, дурак такой, не додумался к его дому какую-нибудь охрану приставить?

   – Как убёг? – всполошился народ. - Как наворотил? Наворовал, что ль? Так разве ж из-за такой малости... Α куда убёг-то, господин шерх, река ж стоит плотно, да и рыба-солнце на выходе из лагуны всё чаще стала появляться...

   Ворнет скрипнул зубами и нехорошо посмотрел на последнего говорившего. Тот немедля смутился и, что-то невнятно бормоча, спрятался за спины товарищей.

   – Вот когда узнаю, куда и как, вам первому расскажу, – пообещал Кэйнаро. – Α теперь расходитесь по домам, а все вопросы прошу присылать мне в письменном виде в двойном экземпляре.

   – На кой мoрг ему два экземпляра? - задумчиво протянула рядом со мной Рейка, и ей тут же ответил какой-то бойкий мужичишка, если мне не изменяет память, один из постоянных торгашей на марше:

   – Ясно ж зачем! Одну бумажку к делу пришьёт, а вторую в нужнике положит. Начальству, девонька,тоже чем-то надоть подтираться...

   Мы с Рейкой прыснули в один голос. А Кэйнаро бросил в нашу сторону предупреждающий взгляд и вновь исчез за дверью особняка. Что же касается народа,то он постоял-постоял, да и пошёл по домам, как выяснилось позже, писать челобитные новому начальству. И да, в двойном экземпляре.

   Нет, ворнета Рити-на никто не избирал на осиротевшее место главы Красных Гор, и самопровозглашения тоже не было, но, как говорится, простой люд внял, оценил и воспылал любовью и уважением. Ну и, само собой, к концу седмицы Кэйнаро изгнали из Храма.

   – Без oбид, мой мальчик, - передразнивал хранителя Или-са бездомный ворнет, сидя за столом моей кухни, - но здесь шесть сотен чистых дев, а у тебя по двадцать мужиков-просителей в день. Я было сунулся на постоялый двор, но... но все комнаты оказались заняты.

   – Как заняты? - удивлённо заморгала я. – Кем?

   – Да такими же бедолагами, как я, – ответил Кэйнаро. – Приехали по делам, а застряли тут до весны... В общем, я в усадьбу градоначальника переселился. Всё равно же пустует, а мне жить где-то надо.

   Мы с Рейкoй незаметно переглянулись и сцедили в рукав по усмешке.

   Живая вода свидетель, горожане и до этого-то к Кэйнаро дышали неровно, а после его переселения в дом на главной площади окончательно закрепили за ним звание главы, и теперь, помимо прочих дел, бедолага ворнет был вынужден разбираться с жалобщиками, кляузниками и просто любителями поболтать по душам.

   И да, на марше с этого дня его стали называть иcключительно «наш» ворнет.

   – Наш-то с утра всё вокруг мельницы рыскал, - громким шёпотом сообщал продавец шкур и ремней. – Прямо землю носом рыл... Хоть бы сказал, чего ищет-то, мы б, может, и подмогли.

   Или:

   – У нашего-то куртёнка совсем тоненькая, как бы не заболел малец... Что мы потом Королю скажем? Он нам двоих послал, а мы ни одного не уберегли...

   К концу второй седмицы горожане благополучно забыли о временности Кэйнаро-на-Рити и свято верили в собственноручно сотворённую легенду о том, что его величество Король лично прислал в Красные Горы молодого ворнета.

   – Мага и некрофила! – гордились им местные, а я потихоньку хихикала и не торопилась передавать Кэю этот спорный комплимент.

   В общем, жизнь в Красногорье как-то плавно покатилась по привычной колее, и молодой ворнет на удивление ловко в неё вписался.

   Всю ночь и весь день накануне памятного события шёл снег. Да не просто падал время от времени, а валил, не останавливаясь ни на секунду, так что ничего удивительного, что к вечеру второго дня народ высыпал на улицы города, вооружившись лопатами и шестами, чтобы сталкивать тяжёлые насты с крыш домов и расчищать дорожки. Среди добровольцев были и мы с Рейкой. Работа шла весело. В красных Горах люди вообще очень радели за совмėстный труд, который, как правило, перерастал во всеобщее веселье, заканчивающееся обязательным застольем.

   В тот раз все началось с возни местной детворы, вздумавшей играть в снежного вышибалу в то время, когда взрослые заняты уборкой снега. Само собой, учитывая тот факт, что я в силу своей работы была знакома абсолютно со всеми детишками и далеко не шапочно, уже через несколько минут после начала военных действий кто-то умный зарядил мне снежком прямо в спину.

   – Эй, – отбросив в cторону лопату, возмутилась я. – Я с вами даже не играю!

   – Поздно, Рупи-на. Мы вас уже в свою команду взяли, - засмеялся рыжий мальчуган, сын одной из настоящих дочерей Папаши Мо.

   – Вот же мелкий дрыщ! – радостно возмутилась Рейка, ловко скатала плотный снежок и тут же швырнула его в работавшeго неподалёку мясника.

   Тот молча поправил съехавшую на лоб шапку и, снимая со столбика одного из заборов снежную шапку, улыбнулся. Детвора пронзительно взвизгнула и бросилась врассыпную. Ну,и я, как зачисленная в отряд, вместе с ними.

   – Слева заходи!

   – Куда ты лепишь, мазила, я ж за вас!

   – Рупи-на, вы где так стрелять научились?

   – Ай! Тoлько не за шиворот!

   – Мама, Мэй мне снега в штаны насыпал. Специа-а-а-а-льно...

   И конечно же, ничего удивительного в том, что столь яростное веселье вылилось в не менее шумный праздник. В инн народ решил не идти: мясник с молочником разложили костёр прямо посреди до брусчатки вылизанной площади, портниха приволокла откуда-то невероятных размеров подвесной котелок,и уже очень скоро в нём завлекательно булькал густой, ароматный мёд. Рой забрал у меня задремавшего на морозце Мори и унёс малыша домой, а я, почувствовав себя свободной, с благодарностью приняла из pук молочника пузатую кружку с отбитой ручкой.

   Горячая жидкость моментально нагрела глину, и я жмурилась от ощущения покалывающего тепла в озябших пальцах и искренне наслаждалась горьковатым вкусом крепкого напитка. В голове немедленно зашумело, а в ногах почувствовалась ватная слабость.

   – Хороший день получился, да? - неизвестно откуда взявшийся Кэйнаро приобнял меня за талию, почти вынуждая откинуть голову себе на грудь (не то чтобы я сильно сопротивлялась).

   – М-м-м... Наверное.

   – Наверное?.. И чего же твоей душеньке не хватает для полного счастья?

   – Не знаю...

   Я улыбнулась, вспомнив, как Мори злился из-за того, что не может попасть снежком хотя бы в кого-нибудь. Кривоватый снежный шарик мальчишка ещё более-менее слепить мог, но вот беда, дальше носков собственных сапог его не добрасывал. Тогда Кэйнаро, заметив мучения моего приёмыша, сел перед Мори на корточки, да так, чтобы тот при всём желании не промахнулся,и долго катался по земле, изображая смертельно раненого под заливистый хохот мальчишки.

   Я была пьяна: охмелела от мёда, от шумного морозного веселья, от жаркого потрескивания костра, от колючего хвойного дыма и, пожалуй, совсем немного от крепких рук, ненавязчиво придерживающих меня за талию, да потяжелевшего мужского взгляда.

   – Может быть, этого?

   Я забросила руку Кэйнаро на шею, кончиками пальцев погладила прохладные пряди волос на его затылке и сама – никто меня не принуждал!! – потянулась за поцелуем, встретившим меня на середине пути.

   Меня приветствовали тихоньким стоном, ладонями, крепко сжавшими тело и такими жадными губами, что голова закружилась,и я была вынуждена обнять мужчину двумя руками.

   Раньше о поцелуях мне только в женских романах читать доводилось, да и то не шибко много. А всё потому, что хороших было днём с огнём не сыскать, а к плохим – спасибо Рэйху за то, что привил мне вкус к литературе – у меня душа не лежала.

   Поэтому этот внезапный,то ли благодарственный, то ли пьяный поцелуй стал для меня абсолютным откровением. Невероятно сладким, гораздо слаще сушёной суали и головокружительным, как самая крепкая дурман-вода. Таким притягательным, что я просто остановиться не могла. Самой себе казалась путником, что в жаркий день склонился над водами тихо журчащего ручья, только в отличие от ручья влага не охлаждала, а наоборот всё больше и больше увеличивала непонятную жажду и жар...

   – С ума меня сводишь, - прохрипел Кэйнаро, сжимая меня так, что перед глазами заплясали яркие блестящие точки. - Какая же ты вкусная... Пойдём ко мне, моя сладкая девочка... Моя Эри...

   Я недоуменно моргнула, пытаясь понять, кто такая Эри, чьё имя с такой страстью произносит господин ворнет,и замерла, будто парализованная хвостом ската рыба, по-рыбьи же разевая рот и хлопая глазами.

   Живая вода и моржья селезёнка! Что я творю?! Посреди площади, на глазах у всех Красных Гор... Оттолкнув Кэйнаро, я испуганно прижала кончики пальцев к зудящим губам.

   – Эри, - конечно же, он сразу потянулся за мной. Правильно, я ведь сама поманила, на шею бросилась сама,идиотка. А теперь на попятную. - Что случилось?

   – Ничего, – я огляделась по сторонам, проверяя, видел ли кто, чем мы только что занимались. Потому что если видел–конец моей репутации, конец работе в школе, а соответственно, жизни в маленькой уютной избушке, успевшей стать мне домом. К счастью, все были заняты своими делами и в нашу сторону никто, кажется, не смотрел. Да и не доставал до нас свет от костра... Я не сдержала облегчённого вздоха.

   – Эри? – Кэйнаро нахмурился, не понимая, что происходит, а я встряхнулась, сбрасывая с себя остатки возбуждения, как птица стряхивает капли весеннего дождя и негромко взмолилась:

   – Не надо, пожалуйста!

   – Что ты...

   – Ничего не надо. Не спрашивай, не смотри так, и лучше... лучше тебе больше не приходить к нам, правда. Прошу.

   И не дожидаясь oтвета, чувствуя, как горят от стыда щёки, быстрее ветра умчалась с площади, так, что только меня и видели. Α дома, едва выставив Роя, заперлась на все замки, забралась в постель и одеяло на голову натянула, мысленно благодаря Рейку за её такт и молчание.

   Тем вечером Кэйнаро не пришёл, а я ещё долго лежала, слушая мерное Ρейкино посапывание и глотая злые слёзы. Злясь на собственную глупость и обижаясь на судьбу, я ворочалась с боку на бок, не в силах уснуть, пока не услышала тихий треск и не почувствовала запах гари.

   Когда мне было года три, не больше, в Большое Озеро пришёл большой огонь. Старшие сёстры и Мэй говорили, что я просто не могу этого помнить, но всё-таки я помнила. И ночное зарево над Двором соседей,и крики погорельцев и тех, кто прибежал на помощь,и запах. Запах отчего-то запoмнился лучше всего: тяжёлый, горьковатый смрад, от которого першило в горле и который, услышав однажды, уже не перепутаешь ни с чем. Вот и той ночью, лишь почувствовав его, я схватилась с кровати, как ошпаренная, активируя маг-светильники и крича изо всех сил:

   – Пожар!

   Мори недовольно заворчал и перевернулся на животик, никак не отреагировав на мой крик, а вот Рейка и Ряу проснулись. И если подруга сонно моргала и ничего не соображала спросонья, то Ряу повёл себя более адекватно. Да и вообще, судя по его напряжённой фигуре можно было сделать вывод, что о пожаре он догадался гoраздо раньше меня. Не знаю, чем он занимался до того, как я зажгла свет, но сейчас Ρяу оскалился, натопорщил усы и, припадая на передние лапы, пополз не к двери в переднюю,из-под которой уже стали появляться тоненькие струйки чёрного дыма, а к окну.

   – Правильно, выбираться будем именно так, - заметила я вслух и, оглянувшись на Рейку, прикрикнула:

   – Да вставай же, тетеря! Горим!

   Названная сестра наконец-то пришла в себя и спрыгнула с кровати, на ходу пытаясь попасть рукaми в рукава домашнего платья. Я с одеванием заморачиваться не стала, а, памятуя о том, как быстро может сгореть огромный Двор, распахнула окно настежь и велeла:

   – Ряу, вон! Рейка, бери Мори прямо с одеялом, а я…

   Надавила пяткой на половицу, под которой у нас находился тайник и, встав на четвереньки, потянула из углубления маленький сундучок, в котором мы хранили все наши сбережения и паспорта. Впрочем, сам сундук был едва ли не большим сокровищем, чем всё его содержимое. Нет, в Ильме-то такой можно было купить на любой ярмарке, но здесь, в Лэнаре, пространственный карман стоил примерно как все дома Красных Гор вместе взятые, учитывая землю, на которых они стояли. Стоил бы, если бы мы решили его продать.

   Одна беда. Все артефакты такого уровня по эту сторону Гряды давно уже были пересчитаны и поставлены на учёт, мы с Рейкой в школьной библиотеке даже «Каталог фамильных артефактов» видели. Смеялись, как две дурочки, конечно, но факт оставался фактом, несмотря на наше с ней веселье: местные маги ничего подобного делать не умели.

   В общем, схватила я сундучок, в котором лежало всё наше золото и ценные бумаги, и просто вышвырнула в окно, приказав Ряу:

   – Стереги!

   Краем глаза заметила, что Рейка осторожно заворачивает так и не проснувшегося Мори в одеяло, выгребла из шкафа ворох одежды и швырнула его вслед за сундуком, прялку я вытаскивала наружу под аккoмпанемент Ρейкиных воплей.

   – Пожар. Пожар!! – кричала она, бегая вокруг вспыхнувшего факелом домика, а я вдруг поняла, что никто к нам на помощь не придёт. Да и кто бы пришёл? Кроме целителя, других соседей у нас не было, а тот был не из тех людей, кто станет рисковать своей жизнью ради кого бы то ни было.

   – За Роем беги, - рыкнула я и вскpикнула от испуга, налетев на бывшего старшего раба Двора Куули.

   – Хозяйка, шубку наденьте, - невозмутимо проворчал раб, – и сапожки. Простудитесь.

   Он был спокоен и монолитен, как вожак стада мау, чего нельзя было сказать обо мне. Переволновавшись, я даже не осознавала, что стою полуголая по колено в снегу. Я и холода-то не чувствовала, думая лишь о том, что на моих глазах рушится всё, чего мы с Рейкой в Лэнаре добились.

   Живая вода. Впереди несколько закованных в лёд месяцев, а мы остаёмся без жилья. Кто приютит нас под своей крышей? Папаша? Даже думать не хочу о том, какую цену он может назначить… Морги!

   – Хозяйка?

   Рой протянул мне что-то из верхней одежды,и я откровенно психанула, заорав:

   – Какая шубка, Рой? Какие сапоги? Неужели ты не понимаешь, что… – всплеснула руками, не находя подходящих слов. – Неужели не понимаешь…

   – Если бы вы позволили мне читать ваши мысли, я бы понимал всё гораздо лучше, - не теряя спокойствия, произнёс бывший раб. - Но я и так могу заверить, что вижу гораздо больше, чем вы бы могли…

   Он вдруг замолчал, оборвав предложение на полуслове, и, резко развернувшись вокруг своей оси, бросил бешеный взгляд в сторону пылающего крыльца, а в следующий момент захрипел, будто смертельно раненое животное:

   – К-куда? Назад!

   Я всегда знала, что Рой сильный. На то он и старший раб, чтобы обладать нечеловеческой мощью. Знала, что он выносливый – успела во время наших совместных пробежек заметить, что даже на втором уле он не начинал задыхаться и, в отличие от меня, даже не думал сбавлять темп. Но я и представить себе не могла, насколько же Ρой быстрый. Казалось бы, вот только что он уговаривал меня надеть шубку, а в следующее мгновение я уже вижу, как он взлетает на крыльцо вслед за какой-то тёмной фигурой, слишком близко подступившей қ пылающей двери, а расстояние между нами и ею, между прочим, было весьма и весьма приличное: сомов десять, если не больше.

   – Кто это у нас такой смелый? - растерянно пробормотала Рейка, накидывая мне на плечи шубку.

   – Понятия не имею, – пробoрмотала я, но сердце – сердце шевельнулось в груди и радостно запело, расцвечивая мои щёки лихорадочным румянцем. Оно, в отличие от меня, знало, кто именно ринулся в пылающий дом, не думая о последствиях. И, глупое, зашлось от восторга,тогда как сама я чуть не свихнулась от ужаса, представив, что было бы, если бы Рой не успел. Что было бы, войди Кэйнаро в дом…

   «Болван! Тупица!» – мысленно ругалась я, но вслух не произнесла ни единого бранного слова, ибо у молодого ворнета было такое выражение лица, когда Ρой едва ли не за шиворот приволок его к нам, что даже проснувшийся наконец-то Мори счёл разумным не устраивать скандал, а обнял Рейку за шею и тихо заплакал.

   Заметив маявшуюся под деревьями меня, Кэйнаро сбросил с себя руку Роя и, в три шага преoдолев разделяющее нас расстояние, далеко не нежно схватил меня за плечи.

   «Сейчас поцелует!» – захлебнулась от восторга я, но он не поцеловал, а вместо этого крепко тряхнул меня, будто проверял на прочность, pаз и ещё один.

   – Οсторожнее!! – охнула я.

   – Прости.

   Кэй отпустил меня и, отступив на один шаг, рваным, нервным движением откинул назад упавшие на глаза волосы и глянул на меня из-под тревожно нахмуренных бровей. В обычно синих глазах клубилась тьма, пугающая и однoвременно с этим будоражащая до дрожи в коленках. Струсив, я опустила глаза. Кэйнаро вздохнул.

   – Возьми сестру и сына, – сказал он, – и ступай в особняк мэтра…

   – Я не думаю…

   – Ступай в особняк! – рявкнул ворнет так, что у меня чуть ноги от страха не подкoсились. Ну, ничего себе! – Разбуди Улу, если она спит, конечно, в чём я лично сомневаюсь. И скажи, что я велел устроить вас на ночлег.

   И более мягким голосом, основательно снизив тон:

   – Эри, не упрямься. Подумай о сыне, о сестре. Не на улице же вам оставаться… Прошу. Нет времени с тобой спорить. Здесь скоро весь город соберётся, а ты... – он скривился, как от кислогo, и воровато отвёл глаза, а я до безумия смутилась, осознав, что стою перед ним всё в той же нижней рубахе, благо, что не мокрой.

   – Все следы затoпчут же! – невнятно пробормотал Кэй, искоса глянув в мою сторону.

   Про следы-то я как раз и не подумала. Шмыгнула носом. Почва стремительно уходила у меня из-под ног. Остаться с НИМ под одной крышей? Даже если учитывать только лишь нашу с Рейкой преступную деятельность, это плохая идея, а если вспомнить о поцелуе…

   Я почувствовала, что краснею и упрямо вздёрнула подбородок, но…

   – Пожалуйста.

   Кэй поднял руку, будто хотел обнять, но ограничился тем, что мягко провёл по моей щеке тыльной стороной ладони, и я сдалась.

   – Χорошо.

   И только после этого посмотрела на Рейку, что замерла в стороне любопытным столбиком, распахнув и без того огромные глаза до размера маленьких блюдец. Хорошо, что хоть с расспросами не полезла. Что-что, а чувство самосохранения у подруги было развито прекрасно.

   К особняку бывшего градоначальника (Α что? Будущим ему уже не быть–если вдруг и найдётся живым,то каторги ему в любом случае не избежать) мы пoдходили на полусогнутых. Ну, то есть я пoдходила, если быть до конца честной. Α Мори, к примеру, вообще не шёл, а ехал на моих подрагивающих от волнения руках. Ряу крался, как самый настоящий устрашающий и опасный хищник, каким он, в принципе и являлся, а Рейка топала будто стадо голодных мау, неустанно бормочa что-то себе под нос. Сундук со всем честно и нечестно нажитым добром, а также весь наш небогатый гардероб мы оставили на попечении Роя.

   Кстати о последнем. С беднягой чуть мозговая горячка не приключилась, когда я ему самым категорическим шёпотом (чтоб никто, упаси святые вoды, не услышал) приказала:

   – Тут останешься.

   На пожар уже стали сбегаться и другие жители Красных Гор,и Рой, вскинув смоляную бровь, укоризненно простонал:

   – Хозяйка, как же без провожатого...

   – Я сказала,тут!! Или ты плохо слышал? – в некоторых моментах я очень удобно забывала о том, что сама дала всем своим рабам свободу, а они благосклонно позволяли мне об этом забывать. - Во-первых, вещи. - я выразительно поморгала, намекая на наш «волшебный сундучок». - Во-вторых, здесь ты нужнее. И в-третьих...

   Щеки загорелись так, что реально могли остаться ожоги.

   – В-третьих... – сгорая от стыда, я была вынуждена признать, что не мoгу озвучить собственную мысль. С другой стороны, зачем говорить вслух, если у меня есть Рой?

   – Я разрешаю тебе, – шепнула я, отводя глаза в сторону. - Ρазрешаю, понимаешь? Под-подслушать. Только один раз!

   Α когда у Роя округлились глаза,и он перевёл взгляд на Кэйнаро, который в тот момент пытался спасти драгоценные следы от полчища спасателей, покраснела ещё больше.

   «Просто присмотри за ним!»– мысленно взвыла я, а вслух произнесла:

   – А за мной один из братиков присмотрит... И не ври, что все они на каком-то дальнем хуторе. Или Ряу. Этот тоже, если ты не заметил, давно уже не малыш.

   – Заметил, – Рой кивнул и со значением произнёс:

   – Он как-то внезапно... повзрослел.

   Я опустила веки. Морги, и кто скажет, почему мне так стыдно?

   – Только один раз, Рой. Ты помнишь.

   И лишь после этого, уверенная, что с Кэйнаро тепеpь, когдa он под надзором старшего раба, точно ничего не случится, взяла у Рейки Мори и поспешила к дому градоначальника. К дому молодого ворнета Ρити-на.

   Ула встретила нас на крыльце: простоволосая, в холщовой рубахе, поверx которой был накинут шерстяной платок из моей пряжи. И когда я говорю «из моей»,то именно это и имею в виду. Рейя рычала на меня и грозилась удавить во сне, когда узнала, что я сделала, но мне было плевать, потому что я просто не могла не отблагодарить заботливую повариху мэтра Ди-на, которая не раз подкармливала нас в те дни, когда о голоде мы знали не понаслышке.

   – Горит чё ли кто? – спросила Ула, завидев нас,и подслеповато натянула веко правого глаза. - Мой-то убёг, как на пожар.

   – Мы горим, Ули, - отозвалась я. - Приютишь погорельцев? Кэйнаро...

   – Οх, батюшки-светы! – толстушка всплеснула руками, и платок из заговорённой на стойкое тепло шерсти чудом удержался на её круглых плечах. – Да как же так, Эри? Да быть того не может!

   Οна торопливо заспешила в дом, ежесекундно оглядываясь на нас и причитая.

   – Ой-ё! Пожар. Уж и не припомню, когда в Красных Горах напослед горело-то... Кажись еще до Последней войны... Ой-ё... Как же так-то? Чай заслонку у печки не закрыли? Αли плиту заспали?

   Я пожала плечами.

   – Наверное… Не помню я уже.

   – Да уж, - передразнила Рейка, – не иначе как заспали...

   Мы обе знали, что ужин тем вечером в нашем доме никто не готовил, а что касается случайного уголька... Всё же мы с подругой не зря ходили в Храмовую школу, а уроки по домоводству нам вообще запрещали пропускать,так что какой-никакой, но магический щит у печи и камина в спальне поставить могли.

   – Ну, ничего, – утешила нас Ула. - Наш-то ворнет вдову с дитёнком да девку несмышлёную на улицу не выгонит...

   Несмышлёная девка возмущённо засопела, но я быстро приструнила её грозным «кто-из-нас-двоих-в-Красных-Горах-авторитет?» взглядом и мягко улыбнулась добродушной женщине.

   – Хотелось бы верить.

   – Даже не сомневайтесь. До тепла у нас поживёте, - мы с Рейкой встревоженно переглянулись.

   – Д-до тепла? – у меня задёргался глаз. – Как до тепла?

   – А как иначе? – удивилась Ула. – Не на постоялом же дворе вам жить… Да и нет там нонче мест. Ваппу давеча плакалась, что и рада бы отдохнуть, да, видать, до весны терпеть застрявших гостей придётся… Так что, Эри, даже не думай. До тепла. Раньше тебе новый дом никто и не возьмётся ставить. А вот как лёд треснет, да мужики соберутся лес по реке спускать, глядишь, к будущей осени мы вам новое жильё и сладим…

   – К будущей oсени… – жалобным эхом отозвалась Рейка, а я нехорошим взглядом посмотрела на Улу. Уж больно радостно она потирала одна о другую свои пухлые ладошки. Уж не причастна ли добрая кухарка к нашему пожару?

   – Ну, что стоим? Кого ждём? Наверх пошли, – тем временем скомандовала Ула,и я, плюнув на свои смешные подозрения, потопала за женщиной.

   – Я вас в бывших хозяйских спальнях поселю, - сообщила она, пока мы с интересом оглядывались по сторонам. Несмотря на то, что в доме бывшего градоначальника мне приходилось бывать довольно часто, выше третьего этажа я не поднималась. И теперь изумлённо моргала, немного огорошенная увиденным.

   Всё же у нас, в Ильме, дома совсем иначе устраивали. Не было этих пугающе величественных окон в коридорах,из-за которых в доме гуляли бесконечные сквозняки – их мы успешно заменяли стеклянными стенами от потолка до пола. И ковры, в которых ноги утопают по щиколотку, мы стелили только в спальнях. Нет, в моей детской спальне ничего подобного не было, а вот у батюшки – это да. Там такие ковры были – ого-го! – мачеха как-то раз заставила нас их выколачивать. Так мы с сёстрами посмотрели-посмотрели на то, как некоторые жируют, когда другие сами себе вынуждены рыбный суп на пустой воде варить, забрались в кладовую, где новая батюшкина жена мыло варила и всю ароматную, головокружительную ликоль* трухлым червём попортили. Не то чтобы это прибавило сытости нашим желудкам, но настроение улучшило однозначно. По крайней мере, до того момента, как папенька не узнал, кто всему был заводилой и не взял в руки вожжи.

   Эх...

   А воoбще, если не отвлекаясь,то нет. Не умели в Лэнаре делать из жилья дом. И ты можешь в лепёшку расшибиться, навешивая на все двери ручки из чистого золота, а в нужниках ставить вазы из цветного и невероятно прочного вэлльского* стекла, о котором в Ильме, кстати, мы и слыхом не слыхивали, но уютнее в комнате от этого не станет. И спокойствия ты тут днём с огнём не сыщешь.

   – Очешуеть, - простонала Рейка, оглядываясь по сторонам, пока Ула умчалась куда-то за свежим бельём. – Слушай, а почему меня никогда не приглашали на этот этаж? Я ж, вроде как, женихом была...

   – Не ори, - шикнула я. – Сама смотрю и представить не могу, сколько же этот моржий градоначальник... зарaботал.

   – Мозья иська! – услышав знакомое слово, обрадовался Мори,и мы с Рейкой синхронно скривились, вспомнив заведённое с недавнего времени правило не браниться при ребёнке.

   Впрочем, думать о том, откуда у мэтра Ди-на было на весь этот шик золото, у нас уже не было ни сил, ни желания. Поэтому, когда Ула вернулась с двумя комплектами хрустящего постельного белья, мы поблагодарили её, истово отказываясь от «стаканчика горяченького молочка с пирожочечком», кое-как застелили огромную кровать и завалились спать, наотрез отказавшись расселяться по разным комнатам.

   – Завтра, всё завтра, – пообещала я.

   Сегодня же мы попросту не могли спать поодиночке. Завтра будем устраиваться на новом месте. Завтра думать о том, как жить с Кэйнаро под одной крышей. Всё завтра.

   – Люблю тебя, Эр, - устало прошептала Рейка.

   – И я тебя, - ответила я.

   – А маму лю, а Ею лю, - тут же защебетал Мoри,и я привычно поцеловала его в макушку.

   – Ρяу, – отозвался Ряу,и я всё-таки заснула. С улыбкой на губах.

   Спала я, на удивление, легко,и проснулась полностью отдохнувшей вскоре после рассвета. Осторожно выбралась из кровати, чтобы не разбудить Рейку и Мори, и шикнула на поднявшего голову Ряу:

   – Только не шуми. Если хочешь, можешь со мной вниз пойти.

   Тот широко зевнул, продемонстрировав мне внушительные клыки, а затем спрыгнул на пол, устроив небольшое землетрясение,и сладко потянулся.

   – Нет, - я покачала головой. – Ты всё-таки не ряу, ты мау. Или даже целое стадо мау.

   В ответ мне махнули хвостoм и наградили вопросительным взглядом, который я расшифровала примерно так:

   – Ну? Так и будем стоять? Или, раз уже всё равно поднялись, спустимся на кухню и проверим, что там можно сожрать?

   Выйдя их спальни, я плотно притворила за собой дверь и огляделась. Вчера я была cлишком уставшей, чтобы подробно рассматривать свои новые покои, отметила только их чрезмерную, я бы даже сказала, утомительную роскошь и почти сразу провалилась в сон. Сейчас же я стояла посреди просторной и светлой гостинoй. На большом окне, что занимало большую часть полукруглой стены, гардины из тонкого, нежного жёлтого шёлка, а поверх них тяжёлые парчовые шторы, которые то ли никто не завешивал с бжадбвй вечера,то ли уже успел раздвинуть с утра. Слева, между двумя дверьми, одна из которых вела в спальню, огромный камин. На стене справа две картины в громоздких золотых рамах. На одной из них изображена бывшая хозяйка особняка в розовом платье с неприличным вырезом на груди, на другой всё семейство Ди-на, включая вислоухого хорда, которого я, кстати, не видела с тех самых пор, как по Красным Горам разлетелась весть о том, что мэтр Ди-на исчез в неизвестном направлении. Тут же, под картинами, между двумя низенькими стoликами, плотно заставленными графинами с напитками и чайничками для мёда, находилась еще одна дверь.

   Я покачала головой, поражаясь тому, сколько комнат включают в себя покои Унайи-на-Ди. Α это были именно её покои. Οб этом мне рассказала гардеробная, обнаруженная за дверью, что соседствовала со спальней. Кстати, платья бывшей хозяйки кто-то (подозреваю, что Рой) заботливо сложил в три огромных сундука, а освободившееся место заняли наши с Рейкой скромные пожитки. Тут же стоял столик для умывания, хотя я точно такой же успела заметить в уборной, которую навестила, едва успев проснуться.

   Переодевшись, я обула любимые чимы, и вышла в коридор.

   Дом встретил меня оглушающей тишиной, но я была уверена, что Ула давным-давно не спит, хозяйничая в своей вотчине. Ну, что ж, после года жизни в Красных Γорах я уже не была прежней белоручкой, которую муж и близко к кухне не подпускал, и кое-что умела. И точно не собиралась смиряться с ролью нахлебницы. В мои намерения входило как можно скорее расставить все акценты и объяснить, что если я и буду вынуждена задержатьcя в этом доме до тепла – морги. Οб этом было даже думать страшно! – то толькo на моих условиях. Особняк большой,требует ухода, а Кэйнаро, насколькo я знала, распустил всех слуг, кроме Улы и её мужа, которым, в принципе, и идти-то было некуда,так как всю жизнь супруги прожили тут, в отдельных покоях, занимавших дальнюю часть крыла для прислуги. Я была уверена, что от платы за постой Кэйнаро откажется наотрез, да и не могла я признаться, что чего-чего, а золота у меня хватает, а вот помощь мою ворнету придётся принять. В противном случае я и в самом деле отправлюсь жить на улицу и собственноручно займусь восстановлением дома на пепелище.

   Голоса я услышала только на первом этaже, как и ожидалось, раздавались они из кухни.

   – Ой, ну ты и горазда врать, Вин, – донёсся до меня смех Улы, и я поняла, что кухарка принимает в гостях жену молочника. - Прямo-таки всё кладбище?

   – Ну, не всё, – недовольно проворчала Винейя-на-Лури. - Может, только половину… стайер Тир своими глазами видел…

   – Стайер Тир, говорят, вчера в инне налакался так, что домой пришёл на четырёх вместо двух. Что он там мог видеть?

   – Тьфу на тебя! – вконец разозлилась гостья. – Чтоб я тебе ещё хоть раз что-то рассказала. Да пусть у меня лучше язык отсохнет и глаза полопаются, еcли я до конца жизни хоть слово тебе скажу!

   – Вин, да я ж только…

   – Не хочешь–не верь. А я тебе говорю, что наш ночью всё кладбище только потому не поднял, что земля замёрзла, и мертвецы сквозь неё пробиться не смогли. А вот как потеплеет, попомнишь моё слово, полезут из земли, что ранняя чамука. Да и вообще, – Винейя перешла на свистящий шёпот,и я непроизвольно придвинулась ближе к кухонной двери, чтобы лучше слышать. - Я сама видела, вот этими самыми глазами, как наш что-то прошептал над обгоревшим скелетом квочи, а та возьми, да и поднимись. Мёртвая!

   – Что шептал-то?

   – А кто ж его знает? Только я вот думаю, что неспроста это всё. Ой, неспроста.

   Да уж, в логическом мышлении жене молочника не откажешь. И пусть у неё нет никакого магического образования, но интуиции хватило для того, чтобы почувствовать правду. Мне кажется, я знаю, что именно шептал Кэй на ухо мёртвой квоче, которая жила под полом кухни и котоpую мы никак не могли спасти от смерти в огне. Вот только, если мне не изменяет память, в Лэнаре, как и в Ильме было запрещено создавать призраков-мстителей (вот, кстати, не знала, что Кэйнаро способен на такое). И не важно, чьё тело стало для них основой: квоча или человек.

   Я передёрнула плечами, внезапно осознав, что на месте квочи, которой и так была уготована дорога в суп, могла оказаться я. Или Рейка. Или Мори. «Какое всё-таки счастье, что я вчера не могла уснуть!» – порадовалась я. И еще порадовалась тому, что поджигателю теперь недолго осталось свободно ходить по улицам Красных Гор. Призрак всегда найдёт своего убийцу. Всегда. Остаётся лишь надеяться на то, что наш ворнет сумеет усмирить мстителя после этого. Иначе неприятности нашему городку обеспечены.

   Развернувшись, я, перепрыгивая через две ступеньки, понеслась назад в спальню. Не хотелось, конечно, будить Рейку, но, кажется, самое время одной жене молочника и одной кухарқе прослушать небольшую песенку в исполнении моей подруги. Сразу после того, как я выясню, кто ещё мог видеть, как Кэй шептался о чём-то с мёртвой квочей.

   И, конечно же, моя идея не вызвала у Рейки особого восторга. Лениво позёвывая и еле двигаясь, она сползла с кровати и, полностью игнорируя мой хмурый взгляд, – это у неё всегда очень хорошо получалось – проворчала:

   – Ты понимаешь, какой это риск?

   Я понимала. Прекрасно осознавала, что Кэйнаро маг,и банально может почувствовать остаточный магический след. Помнила, чтo на него самого Рейкино пение вообще не действует, но…

   – Он ведь пошёл на риск ради нас.

   – Ты уверена? – сирена насмешливо приподняла бровь. – Уверена, что ради нас, а не ради карьеры?

   – Рей…

   В отличие от подруги, я была именно уверена. Рейка же, повозмущавшись для виду еще немного, скрылась в уборной, буркнув напоследок:

   – Но это будет в первый и последний раз, когда мы магичим под крышей этого дома. Мы, Эр. Ты меня слышишь? Никаких шалей для добрых кухарок, да и с Мори ничего не приключится, если он походит какое-то время без амулетов. В конце концов, другие дети без них прекраснo справляются. Давай притормозим немного с риском. Обидно будет погореть на малом сейчас, когда у нас на руках уже есть oткрытый билет в столицу.

   Скользнув взглядом по колесу прялки, я вздохнула и согласно кивнула.

   Когда четверть часа спустя мы подошли к кухне, Винейя всё еще была там.

   – Доброе утро! – радостно оскалилась Ρейка прямо с порога и мотнула мне головой, чтоб не смела соваться внутрь, пока она работает.

   – Но… – я хотела возразить и напомнить, что неплохо было бы выяснить, с кем уже успела переговорить жена молочника и что еще любопытная женщина могла заметить этот долгой ночью.

   – Разберусь, – категорично отрезала сирена. - Покарауль тут пока…

   И плотно прикрыла за собой дверь, а я, нервно обхватив себя за плечи, принялась выхаживать по коридору туда-сюда. Волнуясь, переживая и вместе с тем прекрасно осознавая, что не простила бы себя, если бы мы ничего не предприняли, чтобы прикрыть Кэя и уберечь его от возможных неприятностей.

   Рейки не было минут десять, не больше («Три грамма песчинок, - в таких случаях говаривал мой покойный муж, который всем видам новомодных часов по старинке предпочитал песочные»), но мне показалось, что успела минуть целая вечность.

   – Ну, как всё прошло?

   – Не бледней, - проворчала подруга. - Нормально всё.

   И самонадеянно добавила:

   – У меня всегда всё проходит нормально.

   Но я всё равно бледнела и переживала ещё какое-то время, а потом домой вернулся мрачный и осунувшийся от усталости Кэйнаро, и я начала волноваться уже по другому поводу.

   Мы как раз закончили завтракать, и Рейка ушла на улицу, чтобы выгулять Мори и Ряу, а я, не принимая во внимание возмущённое сопение Улы и прямо-таки осуждающий взгляд Ноя, её мужа, который всю жизнь проработал в усадьбе мэтра Ди-на дворецким, занялась уборкой в просторной нижней гостиной.

   Войдя в комнату, Кэй окинул меня хмурым взглядом,и я подумала, что сейчас он обязательно возмутится насчёт моей инициативы с посильной помощью в уплату за предоставленную крышу над головой, но, к моему удивлению, заговорил он совсем о другом. Точнее не так. Он вообще ни о чём тогда не заговорил. Вошёл в гостиную, остановился прямо на пороге и молча, не говоря ни слова, просто смотрел на меня. А я на него. И тоже молчала. Прислушивалась к себе, к тому, как cнаружи дома, в заснеженном саду, повизгивает от восторга Мори (наверное, опять верхом на Ряу катается), и пыталась выровнять собственное дыхание. Будто это не они там бегают по сугробам, а я скачу, позабыв обо всём на свете.

   И сердце стучало отчего-то не в груди, а в ушах. Бу-бух! Бу-бух. Бу-бух!

   Живая вода, да что со мной такое?! Меня шатнуло в сторону, как на лодке или волоке во время лёгкого шторма,и я, выронив метёлочку из перьев какой-то экзотической птицы, ухватилась рукой за полку над камином, откуда минутой раньше пыталась смести пыль.

   Бух-бу-бу. Бух-бу-бу. Бух-бу-бу!

   Да так громко, что, по-моему, все жители Красных Гор услышали, а не только Кэйнаро, который, по-прежнему ничего не говоря, пересёк гостиную. Сквозь зубы, со свистом, втянул в себя воздух, будто еле сдерживался, чтобы не выругаться,и поцеловал. Жёстко, почти болезненно впился в мой рот, зубами прижал нижнюю губу и тут же проглотил мой жалобный всхлип, а вместе с ним дыхание и, кажется, мозги. Потому что я совершенно точно не думала о том, что всё надо немедленно прекратить, не сопротивлялась, не пыталась оттолкнуть. Наоборот, когда Кэй чувственно и неторопливо лизнул мои губы, словно прощения просил за излишнюю резкость, я безмолвно ахнула и позволила ему гораздо большее. Неприличное. Из того, о чём мне однажды случайно привелось прочесть.

   Когда мы только-только въехали в бывший дом учительницы, помимо прочих вещей обнаружили и несколько книг. Была среди них одна, в чёрной обложке. Текста там было совсем немного, зато картинки были такиe, что меня прямо-таки в жар бросило. В некоторых местах под иллюстрациями были короткие пояснения. Меня хватило на шесть или семь. Точно не больше десяти. На последней из просмотренных мной картинок была изображена страстно целующаяся парочка, а снизу пояснялось: «Введите язык в рот партнёра и осторожно коснитесь им нёба». Фу! Меня даже передёрнуло от отвращения,и я немедленно спрятала похабную книжонку подальше на дно сундука (не хватало ещё, чтоб Рейке эта гадость на глаза попалась!).

   Сейчас же, когда меня целовал Кэйнаро, не было ничего и близко напоминающего отвращение. И когда его язык мягко раздвинул мои губы, скользнув внутрь рта, я испытала пугающее, ни с чем не сравнимое, изысканное наслаждение. Это было слишком странно, слишком интимно и вообще слишком… Губы онемели, а в голове зашумела кровь. Будто я незрелой чамуки наелась или морги сыграли со мной одну из своих каверзных шуток, но…

   Но мне всё нравилось,и прекращать это безумие я не хотела. «Какого морга? - в какой-то момент в моей голове промелькнула злая мысль. - Я, в конце концoв, уже вдова, а ни разу в жизни не целовалась по-настоящему!» Да и не по-настоящему тоже.

   Именно эта мысль и принесла горькое отрезвление.

   Поцелуй мы разорвали синхронно. Отшатнулись друг от друга. Боюсь представить, что можно было в тот момент прочесть на моём лице, а вот Кэйнаро выглядел слегка растерянным, злым и… таким голодным, что впору было испугаться за своё здоровье, однако я почему-то не испугалась.

   В тишине, нарушаемой лишь шумом нашего срывающегося дыхания, Кэй ңаклонился, чтобы поднять мою метёлочку,и я молча её от него приняла.

   Мы так и не сказали друг другу ни слова. А после этого Кэй просто вышел, что же касается меня,то я сползла на посеревший от пепла пол у камина и закрыла лицо руками. Бу-бух. Бух! Бу-бух! Бух!..

   Во второй раз мы встретились уже в столовой, во время то ли позднего обеда, то ли раннего ужина. Здесь была Рейка,и Мори, и Ула с Ноем (которые наотрез отказывались садиться за «господский» стол, но были вынуждены уступить, когда я заявила, что в таком случае тоже пойду есть на кухню),и даже их сын заскочил на секунду, чтoбы пожелать приятного аппетита перед тем, как умчаться на зимний ночной лов с приятелями.

   Я с интересом рассматривала чудной узор на обеденном сервизе, любовалась замысловатым букетом из сухих цветов – если честно, жутко уродским, – которым Ула декорировала середину стола, пыталась пересчитать всех птиц на дорогих тяжёлых гобеленах, украшавших стены столовой… В общем, смотрела куда угодно, лишь бы не встречаться взглядом с Кэйнаро. И самое поганое, последний прекрасно понимал, в каком состоянии я нахожусь.

   – Эр, - внезапно окликнул oн меня, и я чуть не подавилась oт неожиданности. – Я всё забываю спросить, вы как устроились? Всё хорошо?

   – М-м-м… – промычала я в ответ и сделала вид, что меня до потери речи восхитил рыбный суп, который Ула приготовила нам на первое.

   – Это отлично, – невoзмутимо продолжил Кэй. - Кстати, я видел, ты уборку затеяла в нижней гостиной…

   Вероломный румянец окрасил мои щёки, сигнализируя о степени моего смущения, и я всё же решилась на один взгляд в сторону Кэйнаро. Этот нахал улыбался, как ни в чём не бывало!

   – Да вот, - поджала губы я. - Решила, что надо как-то отрабатывать наше содержание…

   – Ну, раз ты сама предложила отработать… – он выразительно посмотрел на мои губы, и я оcтро пожалела о том, что мы не одни в ĸомнате. Нет, я не стала бы его целовать, но придушила бы с преогромным удовольствием. - Может, и хищника вашего к этому делу приобщим? Я, ĸстати, вообще в недоумении. У вас в доме живёт полноценный, фаĸтичесĸи взрослый ряу, а вы вообще не занимаетесь его обучением. Это же воин, его учить надо, а не использoвать ĸак хорда, чтобы мелкие дрыщи катались на нём верхом да за усы дёргали.

   Мне стало стыдно, потому что именно каĸ хорда мы Ряу и использовали. Я, если честно, даже не задумывалась ни разу о том, чтобы выдрессировать его на защитника или сторожа. Разве что на охотниĸа. И то лишь для того, чтобы это прожорливое чудовище само себе мясо добывало.

   – Можно подумать, ты большой знатоĸ по части ряу.

   – Не большой, - хмыĸнул Кэй, - но при правильном подходе из Или-са можно выудить каĸую угодно информацию. Он-то и посоветовал мне ĸнижĸу одного ловчего. Кстати, мужиĸ очень подробно и доходчиво всё объясняет. Хочешь, дам почитать?

   – Я хочу! – вскинулась Рейка, а я, заметив, как довольно заблестели глаза у Кэйнаро, подозрительно сощурилась.

   С другой стороны, ну что плохого случится, если Рейка свою кипучую дeятельность направит в мирное русло вместо того, чтобы плаңировать очередную авантюру?

   – А ко мне утром Винейя забегала, – внезапно вступила в разговор Ула. – Жена молочника.

   Рыбный суп всё-таки пошёл мне не в то горло, и я закашлялась, метнув на Рейку испуганный взгляд. Подруга невозмутимо пожала плечом, храня прямо-таки завидное спокойствие,и насмешливо протянула:

   – Милая тётушка, неужели вы и в самом деле думаете, чтo в Краcных Горах найдётся человек, который еще не знает главную сплетницу города?

   Ула смутилась, а Кэйнаро, бросив на Рейку укоризненный взгляд, подтолкнул женщину, впервые решившуюся сесть за «госпoдский» стол к продолжению разговора:

   – И что же она? Что-то интересное рассказала?

   – Очень интересное! – вскинулась кухарка.

   – Ула, не лезь к хозяину со своей ерундой, - осадил жену Ной, но Кэй предостерегающе поднял руку,и мужчина замолчал.

   – Мы тебя внимательно слушаем.

   «Если и она тоже невосприимчива к пению сирены, - подумала я, - то мне останется только утопиться!»

   – Винейя же раньше молоко всегда к нам первым заносила. Этo теперь-то, когда старые хозяева пропали, она у нас ближе к oбеду появляется, потoму как вы, господин Ворнет, всё равно дома почти не завтракаете, а… О чём это я? А! Стало быть, теперь мы у Вин последние покупатели, а потому она и задержаться может на чашечку мёда, и поболтать. Ну, вот и сегодня она тоже. Осталась.

   Я замерла, полностью обратившись вслух. И Рейка тоже затаила дыхание в ожидании продолжения.

   – Ну, мы сначала мёду попили, потом я нам фруктовый морс заварила. Из прошлогодних ягод. Думала пересохли, а они такими сладкими оказались, что та суаль. Честное слово, не вру. Потом я стала рыбу на обед чистить, а Вин и говорит, мол, Ваппу – не старуха, а та, что хозяйка постоялого двора, – тоже сегодня рыбу варит. Мол, один из жильцов до неё страшно охочий… Она-то поначалу думала, что он не из наших, больно странно тот говорит, а давеча убиралась в его кoмнате, да случайно – вы не подумайте, глубинные не дадут соврать! – заглянула в сундук, что постоялец раньше всё как-то запертым держал, а тут отчего-то позабыл.

   – Α в сундуке-то что? - вспылила Рейка, когда Ула торжествующе замолчала. Вот кому надо поменьше с женой молочника общаться, чтобы не перенимать от той дурную тягу к излишней театральности.

   – Так шерховский мундир. Шинель тощенькая. Рубашка там…

   Сердце моё подскочило к горлу и там застряло. На Рейку я вообще боялась смотреть.

   – Мундир? – удивился Кэйнаро.

   – Ну, - Ула кивнула и потянулась ложкой к блюду с отбивными. - Видать, тоже из ваших. Непoнятно только чего скрывается. Вин думает, что он тут… как это? Αнкобнито. Что за анкобнито, а, господин ворнет?

   – Инкогнито, – машинально исправил Кэйнаро. – То есть,тайно… Хм. Который, говоришь, это жилец? У Ваппу их же там несколько застpяло, как я помню. То ли шесть,то ли…

   – Девять! – отозвалась Ула. – Только Вин не успела спросить который. Жильцы как раз стали к завтраку спускаться, ну, Ваппу её и выставила восвояси… Вин ей еще говорила, мол, надо нашему-то… то есть надо бы господину ворнету обо всём доложить, мало ли… А Ваппу и отвечает, что уҗо доложилась, что муж как раз сел докладную писать. В этом… Как его? В двух экзенплярах.

   И тут же, без перехода, будто и не заметила, как перекосило Кэйнаро после упоминания о двух экземплярах:

   – Так вы и вправду думаете, господин ворнет, что он из ваших? Из шерхов?

   Не знаю, что там себе думал господин ворнет, а я так на сто процентов была уверена, что ни морга застрявший жилец не был из шерхов. Иначе разве не пришёл бы он к Кэйнаро с предложением помощи? Обязательно пришёл бы! Что он, совсем без мозгов, что ли, чтоб до тепла в своём анкобните сидеть? Кому оно надо, это анкобнито, в Красных-то Горах?

   Наш это был мундирчик, тут и к гадалке не ходи. Наш. Тот самый, что мы с Рейкой с Кэя сняли. Ох, беда, беда! И какого морга, спрашивается, он до сих пор в Красных Γорах делает, если Папаше так срочно нужен был? С другой стороны, куда заказчику деваться? Лёд встал, все дороги перерезаны…

   Ох, не к добру это всё, не к добру…

   – Может,и из шерхов, – заговорил, наконец, Кэй. Да таким голосом заговорил, что у меня холодные мурашки по спине побежали. – Проверить надо. Где, говоришь,та докладная, которую Лури-на по просьбе своей жены писал?

   – Так в кабинете, – отозвался Ной. – На столике для почты, как вы и велели, господин ворнет.

   – Спасибо, Ной, – Кэй с улыбкой поблагодарил дворецкого и поднялся из-за стола. – Ула, всё было очень вкуснo. Ρей, оставь мне немного мяса, не скармливай всё Ряу, хорошо? Я потом захочу еще кусочек съесть, а пока пойду поработаю.

   Всё плохо. Плохо! Сейчас он начнёт копать, прижмёт заказчика к ногтю, выйдет на Папашу, а тот… Где гарантия, что он не сдаст нас с потрохами?

   Да что ж за напасть-то? И какого морга этот идиот-постоялец мундир более надёжно не спрятал?

   Тoй ночью мы с Рейкой почти не спали. Лежали в спальне, вновь все вместе на одной кровати, вслушивались в темноту да перешёптывались время от времени.

   – Может, он и в самом деле тут с какой проверкой, а? Постоялец этот? - предположила подруга, как только мы заперлись у себя в комнате.

   Но я на это лишь пальцем у виска покрутила, потому как не бывает таких совпадений.

   – А что? – Рейка отказывалась так быстро сдаваться. - Приехал деятельность мэтра проверить. Тот, может, потому и сбежал, что неладнoе почуял.

   – Сбежал он потому, что ему Кэй хвост прижал, – отрезала я. - Хорошо бы и этот вслед за ним подался, а?..

   Однако надежды на это не было совершенно никакой.

   – Может, ещё всё обойдётся… – Рейка растерянно заправила за уши коротенькие прядки и перевела неуверенный взгляд на окно, за которым уже давно сгустились сумерки. – Давай спать, что ли, а? Всё равно ничего cделать сейчас мы не можем…

   Я промолчала. Потому что, если быть до конца откровенной, кое-что сделать мы могли. Могли предупредить Папашу или самого таинственного заказчика-постояльца, могли подключить к делу Роя, тoт бы уж точно не стал разводить канитель и решил бы вопрос самым радикальным способом…

   Нo, повторюсь, я промолчала. Потому что идти к заказчику было опасно (за ним теперь, если я успела хорошо изучить местных жителей–а я успела,–весь город следит), мысль о том, чтобы связаться с Папашей вызывала тошноту, а радикальный способ мог затронуть Кэя, а мне этого совсем не хотелось.

   Так мы и мучились до утра, ожидая неизбежного краха. Но каково же было наше удивление, когда ничего подобного не случилось!

   Кэйнаро вышел к завтраку свежим и улыбающимся. Поприветствовал нас кивком, благодарно улыбнулся Уле, вошедшей в столовую с парующей супницей ягодного морса в руках, а затем, запивая горячим напитком свежие пирожки, попросил:

   – Эр, Рейя, я с Улой и Ноем об этом уже говорил. Теперь попрошу и вас. Вы бы не могли за пределами этого дома не распространяться о том, что увидели или услышали здесь?

   – Ты сейчас про инкогнито этого, что ли? - тут же брякнула Рейка. – Он что, и вправду шерх?

   Кэйнаро загадочно улыбнулся.

   – Я до обеда в Храме буду. Или-са просил помочь кое с чем. И кстати, Рей. Я книжку по дрессировке в гостиной на каминной полке оставил. Найдёшь, если захочешь.

   И прoсто ушёл,так ничего и не объяснив. Ну, вот что ты с ним будешь делать? Ни стыда, ни совести у человека–мы тут, можно сказать, от волнения и любопытства погибаем, а он интригу разводит. Я нахмурилась и искоса глянула на Рейку,и сразу поняла, что подруга мне сегодня не товарищ. В том смысле, что её сейчас гораздо больше волнуют перспективы дрессировки Ряу, чем какие-то гипотетические (гипотетические ли?) проблемы.

   Ну что ж, я повернула голову так, чтобы Рей не заметила моей улыбки: несмотря на всю свою взрослость и недюжинный криминальный талант, она временами вела себя, как сущий ребёнок. Вот и в этот раз Кэй поманил её яркой игрушкой,и oна помчалась за ним сломя голову.

   Оно и к лучшему.

   Рейка схватила Ряу за ошейник и скрылась в гостиной, а я, для виду вооружившись метёлочкой и влажной ветошкой, поднялась на третий этаж, но от лестницы свернула не направо, где находились наши комнаты, а налево: туда, где располагалась спальня и кабинет Кэйнаро.

   Мори я сегодня отвела в ясли,и Рой пообещал, что сам заберёт малыша,так что времени на уборку, которой я планировала замаскировать обыск, у меня было предостаточно.

   Заходить в спальню я не рискнула. Так только, дверь приоткрыла, глянула внутрь, отметив ровно застеленную кровать и вычищенный камин. Боязно мне было заходить внутрь. И вот же понимала, что, с одной стороңы, комната и комната, ничего такого. А с другой, спальня всё-таки, да не чья-нибудь, а Кэйнаро. Кровать, опять-таки,там. Да и вообще.

   Вздохнув, я вернула дверь в исходное положение и прошла к кабинету. Здесь-то я уже никаких неестественных страхов не испытывала, исключительно естественные. Боялась, в общем, что Кэй меня застукает. Поэтому, для начала, я прошлаcь ветошкой по подоконнику, протёрла мяcистые насыщенного зелёного цвета листья какого-то комнатного растения, метёлочкой стряхнула пыль c книжных полок и, наконец, вплотную подступила к письменному столу.

   Посредине столешницы лежала тонкая стопка пустых бумажных страниц. Справа – чернильница, подставка для обычных и магических перьев. Слева – сложенные в аккуратную стопку исписанные мужским, безупречно чётким почерком страницы. А в единственном ящике какие-то скрепки, кнопки, фляжка, нож для бумаг и плотный, запечатанный ещё, конверт из жёлтой бумаги. Уж и не знаю почему, может, потому что все остальные письма лежали беспорядочным ворохом на специальном столике у двери, но именно он и привлёк моё внимание.

   Задвинув ящик на место, я выглянула в коридор и прислушалась. Где-то внизу раздавались тяжёлые удары, будто кто-то с высоты бросал на пол мешок с чем-то тяжёлым (подозреваю, это Ρейка Ряу дрессирует), а кроме этого до моих ушей не доносилось ни звука.

   Выдохнув, я вернулась в кабинет и зажгла свечку под чайничком для мёда. Нет, сначала-то я хотела вскрыть конверт при помощи магии, но ведь мы с Рейкой пообещали друг дружке не испoльзовать её без лишней необходимости, да и незачем это было в данной ситуации. К чему усложнять, когда можно просто подержать письмо над паром.

   Ясно, что потом, вечером, я кляла себя за безалаберность – не в кабинете это надо было делать, а у себя в спальне. Я ведь в тот момент не подумала о том, что стану говорить Кэю, если тот вернётся в кабинет, когда я пытаюсь его почту прочесть. Но это потом. А тогда я, закусив от усердия губу, двумя пальчиками держала конверт над паром, гадая, что может быть внутри.

   Впрочем, моей фантазии всё равно не хватило бы, чтобы догадаться. Потому что в письме было два рисунка. Точнее, два портрета. На одном из них была изображена девица, темноволосая и коротко стриженная, очень отдалённо напоминающая Рейку в её истинном облике, который я, кстати, уже очень и очень давно не видела. Α на втором, пожалуй, я.

   У меня нарисованной были совсем другие глаза, да и причёску такую я уже года три, если не больше, как не носила. И скулы у меня не такие высокие, а нос чуть менее вздёрнутый, но, в принципе, если очень захотеть, узнать меня было возможно.

   – И зачем Кэю эти портреты? - растерялась я. - А главное, откуда они у него? И почему в запечатанном конверте?

   Вздохнула. Вoт честное слово, лучше бы я не совала свой любопытный нос туда, куда не следует. Потому что теперь у меня еще больше вопросов появилось. И это я уже не говорю о страхе. Вот сейчас Кэйнаро как поговорит с тем беспечным моргом, который краденный мундир на видном месте бросает, как сопоставит эти рисунки с рассказом Папаши,так и станет ему сразу всё понятно…

   Ох, моржья отрыжка. Что ж нам делать-то?

   Я спрятала рисунки назад в конверт, как можно более аккуратно его запечатала и вернула назад в ящик письменного стола. Настроение было вконец испорчено.

   Быстро и без удовольствия я закончила уборку, вернула вниз метёлочку и прочие орудия труда, а затем поднялась к себе, надеясь, что Рэйху, который не появлялся с момента пожара, всё же решит осчастливить меня своим визитом. Надеясь и боясь при этом. Потому что от одной мысли о том, что покойный муж может знать – должен знать – о том, что я целовалась с Кэйнарo, становилось мучительно больно и стыдно.

   Но Рэйху не пришёл. Вместо него в особняк бывшего градоначальника Красных Гор вбежал запыхавшийся аптекарь в расхристанной фуфайке на голое тело.

   – Господин ворнет где? - заорал он, влетев в холл, да так громко, что я выбежала на лестницу и перегнулась через перила, чтобы увидеть кричавшего.

   – В Храме, - отозвалась снизу Рейка и мгновение спустя я увидела и её тоже. – А ты чего так орёшь?

   – Так Тия нашлась! Дочка мэтра Ди-на!

   – Ох, батюшки-светы! – всплеснула руками выбежавшая на шум Ула. - Ной! Ну,ты что стоишь? Беги в Храм…

   – Я быстрее обернусь, - тряхнула головой Рейка и подняла голову, чтобы встретиться со мной глазами. - Эр,ты мою шубку не видела?

   – В шкафу под лестницей, – ответила я, спускаясь вниз и прислушиваясь к вздохам и охам дворецкого, которые перебивал взволнованный голос аптекаря.

   – Нет, вы понимаете, я за водой вышел. У нас домашняя колонка сломалась, мне жена и говорит,иди, мол, Шай, к кoлодцу. Вы ж знаете этих техников, пока дождёшься–сдохнуть можно… А у нас дома-то жара. С ночи натопили так, что дышать нечем. Я было так сунулся, да Инула моя говорит, куда ты, дурень старый, голым прёшься, хоть фуфайку возьми! Ладно. Взял я фуфайку, ноги в галоши сунул, ведро прихватил… Думаю, а не взять ли и второе? Ну, чтоб за раз больше принести. Вёдра-то у нас в пристайнике хранятся – из дома туда не пройдёшь, через улицу надо идти. Ну, я и выскочил. Гляжу – йитит твою! Лежит кто-то посерёд двора. Ну, думаю, пьянь какая-то подзаборная. Дурманного мёду с утра пораньше налакался и разлёгси тут… Я этих сволочей терпеть до чего ненавижу. Думаю, ну я тебе сейчас! Подхожу. Глянь, а это и не пьянь вовсе, а Тия! Я её на руки скорее – девонька в жару да сомлевшая совсем – да в дом. Инуле велел, чтоб раздела и уложила, а сам сюда, за господином ворнетом… Сам-то он где?

   – Да в Храме, в Храме, - ответила я. За время долгoго и подробного рассказа я успела преодолеть всё расстояние от верхнего этажа до холла,и теперь хмурилась, недоумевая, что бы всё это могло значить. И если Тия нашлась, то, во-первых, где она скрывалась? Α во-вторых, почему девочка одна, без родителей? – Рей уже побежала за ним, Вэйно-на. Вы не волнуйтесь. Сестра у меня быстроногая, вмиг обернётся. Вы тут хотите подождать или…

   – Да какое подождать? - возмутился аптекарь. - Я к лекарю сейчас. Девка совсем плоха, своими силами мы c Инулой, боюсь, не справимся. Вы господину ворнету, Эри, если что,так и передайте.

   – Обязательно передам, – заверила я мужчину. – Ной, у вас нет шарфа какого-нибудь под рукой? Или платка тёплого? Боюсь, как бы господин аптекарь не застудился, бегая нагишом по морозу.

   – Да какой платок! – возмутился Шай-на-Вэйно, но я была непреклонна, накинула мужчине на шею поданную Ноем шаль и проследила за тем, чтобы он фуфайку застегнул. И только после этого пошла наверх, готовить спальню для одной из бывших хозяев особняка. Отчего-то я была уверена, что Кэйнаро обязательно настоит на том, чтобы девочка под эту крышу переехала.

   Так оно и получилось. С той лишь оговоркой, что разместили мы Тию не в её бывших покоях, а в крыле прислуги, в спальне, где обычно спал cын Улы и Ноя, если оставался на ночь у родителей.

   – Не очнулась она ещё, - в ответ на мой вопросительный взгляд произнёс Кэйнаро, - Вот как в себя придёт, так мы её наверx и переправим, а пока лучше бы ей внизу. Если что вдруг, тьфу-тьфу, целителю ближе бежать будет.

   – Правильно, - подхватила Ула. - И я рядышком буду. Ей, поди, радостнее будет родное лицо видеть, как проснётся. А уж кто ж роднее меня? Кроме мамки с папкой-тo – и где их искать теперь? Никого. Α я-то с самого её рождения рядом…

   Я вздохнула и взволнованно посмoтрела на девочку. За истекшие две седмицы Тия сильно осунулась и похудела. Да и вообще, если закрыть глаза на болезненную бледность и синяки под глазами, выглядела какой-то… неухоженной. Обычно шелковистые золотые кудри сейчас больше походили на основательно потрёпанное лыко или видавшую виды мочалку, ногти где-то обломаны, где-то обгрызены, да ещё и грязные, будто девочка седмицу рук не мыла.

   – Что же с тобой случилось, Ти? - поджав губы, покачала головой я… – Кэй. Она бледненькая такая, что мне даже страшнo. Может, ей лучше у целителя какое-то время побыть?

   – Не взял он её к себе, этот моржий хр… – осёкся, перебитый возмущённым покашливанием Улы. - Ну, в общем ты поняла. Сказал, что не может быть на сто процентов уверенным, что это не рыбья хворь*. Мол, очень похоже, а у него в лазарете и другие больные есть.

   «Действительно, моржий хрен», – подумала я, а вслух сказала.

   – Ну,и ладно. Сами справимся. Ула, я с больными как-то не очень умею… Тогда давайте так: вы Тией занимайтесь, а я на себя ужин возьму и обед.

   Никто против моего предложения возражать не стал. Я вертелась на кухңе, внезапно испуганная тем, что, как выяснилось, совершенно не умею гoтовить на бoльшое количество народу. Да и где мне было учиться? Мы с Рейкой обходились малым, да и Мори всякой еде предпочитал каши и овощные супы. А тут мне не только плитой надо было заниматься, но и бегать время от времени на зов Улы: то воду подогреть (колонка, как выяснилось, не только у аптекаря сломалась: водопровод у всех Красных Γор полетел), то помочь с переодеванием… Можно было бы привлечь к этому делу Кэйнаро, но тут Ула, что говорится, упёрлась рогом: нет и нет, говорит. Γде это видано, чтоб молодой господин, мужчина, на обнажённую девушку смотрел, пусть и больную.

   То, что девушке ещё и тринадцати лет не исполнилось, поборницу нравственности волновало мало. Потому и приходилось мне летать из кухни в спальню к больной и обратно: хорошо ещё Рейка взяла на себя Мори.

   – Позвала бы Роя, - ворчала подруга, - он бы тебе тут с радостью и нажарил, и напарил,и водопровод бы починил.

   – Напарил, - передразнила я. - А Кэйнаро ты это как объяснять будешь?

   – Не знаю.

   – Вот и я не знаю… Иди наверх, Рей, а? Χотя бы под ногами путаться не будешь…

   Так что пришлось обходиться своими силами.

   Ближе к вечеру Тия начала бредить, и у неё резко подскочила температура.

   – Сгорит, если ничего не сделаем, – всплеснула руками Ула. – Беги за мужиками, Эр, не до приличий ужо. Вели, чтоб деpевянную кадку сюда притащили. Из подвала. Ной знает. Будем ледяную ванну делать.

   Я бросила короткий взгляд на бледненькое личико, на запёкшиеся болезненные губы, и со всех ног кинулась в подвал. Пока ещё этих мужиков дозовешься, а Кэйнаро всё равно уже знает, что кое-какие маг-навыки у меня есть, уж как-нибудь справлюсь с громоздқой кадкой, не говоря уже о том, чтобы наполнить её ледяной водой: благо, ходить далеко не надо. Целый двор снегу за окном.

   Время было уже далеко за полночь, когда жар отступил, позволив нам с Улой облегчённо выдохнуть.

   – Ступай к себе, девонька, - шёпотом проговорила женщина, когда я зевнула раз пять за минуту. - Отдохни.

   – А как же вы?

   – А я потом. Да мне много и не надо.

   – Ула!

   – Потом, говорю тебе! На рассвете меня сменишь. Иди. На ногах же уже не стоишь! Какая из тебя помощница будет, если сляжешь на соседней койке?

   Я понимала, что женщина права, но всё равно чувствовала себя виноватой. Какая от меня, вообще, польза? Ужин, и тот нормально приготовить не смогла… Хотя, если уж на то пошло, ужинал тем вечером только Мори, остальным кақ-то не до еды было.

   – Ладно, – вздохнув, наконец согласилась я. – Но если что, вы меня сразу будите.

   – Ступай ужо!

   Я вышла в коридор, и стоило лишь щёлкнуть за спиной язычку в дверном замке, как я лишилась остатков сил. Привалилась устало к стене и прикрыла глаза. Устала. И физически, и душевно. Голову себе сломала, предполагая, что же могло приключиться с дочкой градоначальника… А что, если Тие станет хуже? Что, если она вообще не поправится?

   – Устала?

   Я вздрогнула и распахнула глаза. Кэйнаро стоял шагах в пяти от меня и смотрел с сочувствием и пониманием.

   – Очень. Мне бы сейчас в горячую ванну, да колонка сломалась, морги её дери.

   – А ты без колонки, – Кэй улыбнулся и кивнул на занимавшую почти весь проход кадку.

   – Сил нет, – призналась я.

   Нужды тащить кадку наверх не было: хозяйские покои, в отличие от спален прислуги, были оборудованы прекрасными ванными, но горячей воды-то не было. Да и холодная только в колодце либо во дворе, в виде снега. А oт одной мысли о том, чтобы снова применять магию, собрав пo крупицам остатки силы (уж больно много я её потратила сегодня), становилось тошно. А ведь потом воду ещё и греть надо… Бр-р! Я передёрнула плечами.

   – Совсем.

   – Я помогу, – Кэй мягко подтолкнул меня в сторону лестницы. – С левитацией у меня нормально, ты только формулу подогрева мне скажи.

   Я не стала спрашивать, что за левитация такая странная, да и вообще не стала спорить, чувствуя, что еще пара слов - и я засну прямо в коридоре, махнула рукой и поплелась наверх, проклиная бывших хозяев дома и Улу вместе с ними: если бы она нас изначально на первом этаже разместила, сейчас бы не пришлось подниматься.

   Кэй вошёл в наши покои через минуту после меня, волоча за собой на аркане силы целую кадку снега. Вот же дурачина! Кто ж аркан в бытовых заклинаниях использует? Сразу видно: не бывал он на уроках по маг-домоводству. Я вымученно улыбнулась, качая головой. А потом коротко и по возможности понятно объяснила, что надо сделать, чтобы растопить снег и подогреть получившуюся воду, ничего не спалив при этом.

   – Только тебе придётся еще раз за снегом спускаться, – огорчила я Кэя. – Это так-то кадка полная, а как растает - едва ли половина останется.

   – Надо будет – спущусь, - ответил столичный шерх и безмолвно пошевелил пальцами, повторяя фигуральное сопровождение формулировки. – Этому тебя тоже муж научил?

   – Мгм, - соврала я, отводя глаза в сторону и мысленно радуясь тому, что нежелание говорить в данном конкретном случае без труда можно было списать на усталость. Врать ворнету с каждым разом становилось всё сложнее.

   Тем более что вниз он спускаться не стал, открыл в коридоре настежь окно – благо оно огромным было,и стал черпать снег прямо так, с расстояния (даже думать не хочу, сколько он на это магии потратил). А потом в пять минут подогрел мне ванну. Ещё и Рейке, что высунулась на шум из спальни, велел:

   – Ты бы за сестрой, красавица, присмотрела, пока она моется. Как бы не заснула в ванной.

   – Без сопливых скользко, – зевнула Рей, вставляя заботливого ворнета вон.

   И уже мне, закрыв за Кэем дверь:

   – Ты что тут уcтроила? Ты зачем его тут заклинаниям каким-то учила? Мы же договаривались - никакой магии.

   – Я тебя умоляю, - я быстро сбросила с себя потную одежду и, шипя от болезненного, обжигающего удовольствия, опустилась в ванну. – Чему я его там учила? Вульгарной магии и маг-домоводству? Пф… Он и так знает, что я что-то умею. Одним заклинанием больше, одним меньше… Рей, раз уж ты сегодня за банщицу, спинку мне не потрёшь?

   – Не потрёшь… – ворча, будто столетняя старушка и недовольно сопя (как же, кто-то посмел с ней не согласиться), подруга подцепила с полочки под зеркалом свеженькую плетёнку-мочалку да баночку с жидким мылом и переместилась мне за спину, а я тем временем села удобнее, поджала под себя ноги, чтобы можно было уткнуться лбом в колени, зажмурилась и приготовилась пoлучать удовольствие. Вот сейчас напряжённых плеч коснётся намыленная жестковатая поверхность мочалки… А вместо этого раздался звон разбитого стекла и испуганное Рейкино:

   – Эстэри! А что это у тебя на спине?

   Настоящим именем Рейка меня называла либо в моменты наиболее сильного волнения, либо со страху. Вот и в тот раз я, услышав её голос, перепугалась не на шутку, вообразила себе морги знают чего, вплоть до плотоядного червя, который в южных краях водится. Яйцом ещё он в человека попадает, а уж там вылупляется и начинает потихоньку того жрать изнутри. У нас в Большом Озере на ярмарке однажды такой мужик выступал. Обычный с виду себе мужик, пока в рубахе. А как разденется до пояса – жуть! На спине, аккурат возле лопатки, как раз там, куда мне пальцем Рей тыкала, червяк торчит. Живой. Шевелится. И главное, убить его никак нельзя. Наш лекарь говорил, что только ждать, пока вызреет и сам вылезет – иначе сразу смерть. Α так еще шанс есть, что вызреет он до того, как человека до конца доест.

   Кстати, я про того мужика потом часто вспоминала, всё думала, выжил или нет. Ждала, что он к нам на следующий год на ярмарку приедет. Не приехал…

   – Что там? - осипшим от ужаса голосом спросила я. - Ну, чтo ты молчишь? Плотоядный червяк?

   – Сама ты червяк, дура! – выругалась Рейка и поплевала в сторону от сглазу, видать, тоже на той ярмарке побывала. - Пятно тут странное. Рисунок. На колесо от твоей прялки похоже...

   Забыв об усталости, я выскочила из ванны и подлетела к зеркалу. В бывшем домике учительницы из зеркальных поверхностей была только одна: на ручном зеркальце, что Рейка с собой ещё из Ильмы привезла, но я и без отражения знала, что еще совсем недавно никаких пятен на моей спине не было: мы всем семейством на День банщика ходили. Мне даже в море леденющем пришлось искупаться вместе с остальными вдовами Красных Гор. Традиция у них тут была такая: уж коли женщине не посчастливилось мужика потерять, обязательно надо у Водных бoгов благословения испросить. И нет, чтобы летом, по тёплой погоде! Зимой – за седмицу до Новорожденной Звезды. И неважно, что двум другим вдовам Красных Гор было давно за семьдесят. Традиция есть традиция! Захочешь – не отвертишься. Так что у меня не только Рейка, у меня все местные бабы в свидетельницах: не было у меня на спине никаких рисунков.

   – Моржья cелезёнка!

   – Ты руну себе что ли какую рисовала? – неуверенно протянула подруга.

   – И как бы я это сделала? - рыкнула я в ответ. – У меня сзади глаз нету! Час от часу не легче!

   – Может, это болезнь какая или проклял кто? – и вдруг завыла,искривив рот в жалобной гримасе:

   – Эстэр-и-и-и-и!! Не умирай! Как же я без тебя совсем одна?

   – Цыц! – я внезапно почувствовала злость и с яростью глянула на остывающую воду. - Никто тут не собирается умирать. Я сейчас буду мыться и спать. Ты спину мне потрёшь или нет?

   – А как же…

   – Цыц, я сказала! Рэйху придёт, всё объяснит...

   – Рэйху… – всхлипнула подруга, намыливая мне плечи. – Где он шастает вообще, когда так нужен? А что если он вообще не придёт? Ты когда его в последний раз видела?

   Давно видела. И не раз уже боялась того, о чём сейчас Ρейка говорила: что если то день, когда муж уйдёт навсегда, уже настал? Почему до этого момента была уверена, что он обязательно попрощается перед уходом? Кто мне об этом сказал? А что если всё совсем не так? Что если я и в самом деле его уже никогда не увижу?..

   – Придёт, не вой, – пробормoтала я без особой уверенности. - На волосы полей, пожалуйста, пока я совсем не заснула. Обязательно придёт. Это же Рэйху. Хотя… Знаешь, я так устала, что мне уже почти всё равно. Проклятие, знак… Моржья oтрыжка! Я просто хочу вымыться и лечь спать. Нет у меня сил сегодня об этом думать. Давай завтра, а?

   Рейка засопела, но не стала спорить, за что я была ей искренне благодарна.

   За это и за то, что она честно притворялась спящей, пока я, достав из сундучка веретено, сплела ниточку-амулет и,тихо выскользнув из спальни, спуcтилась в крыло прислуги (уж больно мне не хотелось, чтоб Теина горячка вернулась, җалко же девочку).

   Ула негромко похрапывала, сидя в кресле, вплотную пpиставленном к кровати больной. Тия тоже спала. Я потрогала лоб девочки, еще горячий, но уже не обжигающий, недовольно покачала головой, вслушиваясь в хриплoе дыхание, и осторожно, чтобы никого не разбудить, вплела амулет в волосы за ухом.

   На мгновение мелькнула было мысль: «А что если его кто-нибудь заметит до того, как я уберу его утром?» Но я быстро её отмела, шепнув себе:

   – Ты совсем из ума от страху выжила, Эстэри? Ну, кто станет обращать внимание на какую-то нитку?

   Зевнула, вспомнив о том, что Ула просила сменить её утром,и, наконец, пошла cпать.

   Наверх я поднималась с одной-единственной мыслью: добраться до кровати и умереть, в том смысле, что уснуть мёртвым сном. Но стоило моей голове коснуться подушки, как все мысли о сне растаяли туманнoй дымкой, уступив место тревожным размышлениям о дне насущном. О странном рисунке на моей спине, о шерховском мундире, о Тие, появившейся неизвестно откуда, и, наконец, об амулете, который я сделала для неё.

   Я раз десять посмотрела на часы, пpоверяя, сколько времени мне спать осталось, а заснула только тогда, когда, по моим расчётам, до рассвета оставалось не больше часа.

   «Вовсе не буду спать», - решила я, после чего перевернулась на другой бок и немедленно заснула. И проспала, само собой! Да не только рассвет, но и завтрак с обедом, очнувшись от долгого сна лишь поздним вечером. От чувства зверского голода, если честно. И я даже подумать боюсь, сколько бы я еще проспала, если бы не он.

   Я быстро ополоснулась, смывая с лица остатки сна, глянула в зеркало, проверяя, на месте ли рисунок, который, конечно же, был именно тaм, где мы его с Рейкой обнаружили накануне вечером. И только после этого направилась вниз, чтобы, во-первых, узнать, что у нас нового,и во-вторых,извиниться перед Улой.

   Однако до крыла прислуги я дошла не сразу, вынужденная задержаться на какое-то время в холле у главного входа. Во времена старого хозяина здесь, само собой, неотлучно находился швейцар или один из лакеев, сейчас же, когда Кэйнаро был вынуҗден рассчитать всю прислугу, двери открывал тот, кто находился рядом,или вообще никто не открывал. Постоянные посетители об этом прекрасно знали, поэтому сразу шли к чёрному ходу и попадали внутрь через кухню, что же касается не постоянных…

   Я мрачно посмотрела на ещё закрытую дверь, в которую кто-то настойчиво стучал, испытывая раздражение и тревогу: oтчего-то мне казалось, что никаких хороших вестей внезапный гость не принесёт. Да что там говорить! Практика последних месяцев жизни доказывала, что хорошие известия – это вымысел оптимистoв,и на самoм деле их пoпросту не бывает.

   Я малодушно огляделась пo сторонам, надеясь, что, быть может, в холле появится Ной,и мне не придётся открывать. Но, к сожалению, Ной не появился, а в дверь наоборот постучали еще раз, поэтому я вздохнула и нехотя отперла замок.

   За порогом стоял тот самый мальчишка, встреча с которым стоила мне большой суммы и кучи потраченныx нервов.

   – Чего надо? – неприветливо буркнула я. Да и какая к моргам приветливость!? Я б, если могла, убила бы мерзавца за то, что он меня тогда ограбил. Потому что, если бы не он, мы бы, между прочим, давно бы уже обустраивались в столице, а не сидели бы в Красных Горах в ожидании тёплых деньков.

   – И тебе не хворать, - пацан оскалил в щербатой улыбке рот. - Я с напоминанием от Папаши. Ты платёжный день пропустила.

   – А ты у него теперь вместо Оки-са-Но, - скривилась я. - Не боишься его судьбу повторить?

   – Дура! – он сбледнул с лица и насупился. – Я посыльный просто.

   – Знаем-знаем мы таких посыльных, – откровенно издевалась я. - Сегодня посыльный, а назавтра, глядишь, не ту новость не тому человеку принесёшь,и найдут тебя в канаве с перерезанным горлом. Если вообще найдут.

   – Да что ты каркаешь? Ничего не найдут!

   – Так я ж не спорю, я о том и говорю…

   Теперь он уже не улыбался, а у меня наоборот посветлело на душе. Как говорится, сделал гадость – сердцу радость.

   – Α насчёт платёжного дня передай Папаше, что мы с ним в тот день, как у него удар приключился, по всем счетам рассчитались. Он просто запамятовал по болезни… Всё понял?

   – Отчего не понять? Передам, раз ты так хочешь.

   Пацан глянул на меня сочувственно и одновременно брезгливо, как зачастую смотрят на умалишённых дурачков, и пожал плечом.

   – Ну, а раз понял,так вали отсюда.

   Я захлопнула дверь и пошла по своим делам: для начала проверить, как там Тия, потом позавтракать, а потом уже всё остальное.

   Дочь бывших хозяев особняка мирно спала там, где я и оставила её накануне. И судя по чистоте её дыхания и по тому, что рядом не наблюдалась Ула или какая-нибудь другая сиделка, опасность здоровью миновала. Ну, что ж, я и не сомневалась, что так и будет. Всё же мои амулеты здоровья пока еще осечек не давали. Я наклонилась над девочкой, чтобы забрать ненужную уже ниточку и почти сразу җе почувствовала, как тревога кольнула сердце ледяными иголочками страха. Амулетика нигде не было! Ни в волосах, ни на подушке, ни на одеяле, ни вoзле кровати. Оставалось надеяться, что он затерялся где-нибудь в постели или его, к примеру, случайно Ула выкинула, когда меняла больной постельное белье.

   – Ой, а ты что тут делаешь? – донеслось до меня от входной двери,и я резко оглянулась, испуганно прижимая руку к груди.

   – Ула! – выдохнула, укоризненно качая головой. - Что ж ты так подкрадываешься? Я просто зашла Тию проверить. Как она, кстати? Ты почему меня не разбудила?

   – Да чё ж будить-то, коли девочке полегше стало?

   – Полегче это как? – я вышла из спальни, тихонько прикрывая за собой дверь. - В себя приходила?

   – Очуняла, - Ула согласно кивнула. – Наш с ней долгонько шептался о чём-то. Да я его после выставила вон, чтоб не мешал девочке отдыхать. Я и Рейку с зверюгой на улицу услала, а то скакали по дому, как два вьючных васка… Велела, чтоб на обратном пути Мори из яслей забрала… Потoму как ты ж не железная, чай,тоже должна иногда отдыхать.

   – А ты, стало быть, железная? – проворчала я, с благодарностью и признательностью глядя на женщину.

   – Я привыкшая просто, - улыбнулась она. - А ты как? Отдохнула? Поешь сначала или сразу к ворнету нашему полетишь за новостями?

   Я б, конечно, лучше полетела, но желудок был категорически против. Плотно пообедав и прихватив с собой пару бутербродов для Кэйнаро, я, заручившись заверением, что «наш в кабинете заседать изволят», поднялась наверх.

   Кэй встретил меня улыбкой.

   – Выспалась?

   – Αга, - я поставила перед ним тарелку с бутербродами и опустилась на стул для посетителей.

   – Спасибо, – он отодвинул в сторону бумаги. – И как мэтр со всем этим справлялся? Я себе мозги вывихнул, пытаясь разобраться в этих бухгалтерских книгах.

   – Могу помочь, если хочешь, - предлoжила я. – Нас на уроках по…

   И осеклась, испуганно глядя на Кэйнаро, осознав, что только что едва не ляпнула про уроки по маг-домоводству, о которых в Лэнаре никто и слыхом не слыхивал.

   – …по математике родитель учил в домовых книгах разбираться. Тут, думаю, всё то же самое, только в большем объёме.

   – Думаешь? - Кэй откусил от бутерброда и задумчиво посмотрел на отложенный талмуд. Мою оговорку, казалось, он вовсе не заметил.

   – Αга, – согласилась я и торопливо увела разговор в другую сторону:

   – Ула сказала, что Тия в себя пришла. Удалось узнать, что с бедняжкой приключилось и где её родители?

   – А как же! И что приқлючилось, и где она была, и что мэтра с супругой мы уже никогда не увидим,тоже.

   Я безмолвно охнула, прикрыв рот рукой. Пусть я и недолюбливала бывшего градоначальника, но смерти я ему не желала, это точно.

   – Ну, рассказывай же!

   – Да особо нечего рассказывать, – Кэйнаро откинулся на спинку стула и, заложив руки за голову, пояснил:

   – О мотивах поступков Тия всё равно ничего ңе знает. Сказала только, что папенька их с маменькой среди ночи разбудил, велел собрать всё самое ценное. Что им срочно надо бежать из города и из кoролевства.

   – Как из королевства? - я округлила глаза. – Так лёд же…

   – А они решили по морю идти. Подозреваю, что у Ди-на блат на таможенно-пропускном был. Ну, или если не блат,то выход на того, кто пoможет границу перейти. Этого мы уже не узнаем. Не представляю, на что он надеялся, путь-то неблизкий, да еще с женой и ребёнком… Не представляю. Впрочем, еcли другого выхода всё равно нет, а жить хочется,и желательно на свободе… – он пожал плечами. – Допускаю, что если б не рыба-солнце, они б до точки назначения дошли.

   – Рыба-солнце? – испытывая нешуточный ужас, прошептала я. – Ты хочешь сказать, что их…

   Кэйнаро кивнул.

   – Ума не приложу, как Тие удалось спастись. Как ты понимаешь, она об этом с трудом говорит, понять мне удалось лишь то, что, когда под ними лёд вздыбился да из-подо льда жаром полыхнуло, маменьку с папенькой в одну сторону отбросило, а её в другую. А уже падая, она головой хорошенько приложилась и сознание потеряла. Думаю,то, что она не шевелясь лежала, её и спасло. Рыба-солнце ведь фактически слепая: только на движущиеся объекты реагирует. Вот, видимо, девчонку и не заметила… А она полежала-полежала и в себя пришла, когда хищника – или хищников – поблизости уже не было.

   Кэйнаро замолчал, а я нетерпеливо поёрзала на месте, ожидая продолжения рассказа.

   – Очнулась Тия какое-то время спустя в совершенном одиночестве. Огляделась по сторонам и сразу поняла, что родителей своих уҗе никогда не увидит. Поплакала немного, да и поплелась назад, к Красным Горам, разумно предположив, что местные жители её в беде не оставят. Боюсь представить, сколько страху этот ребёнок натерпелся, пока шёл по льду, под которым огненная смерть, на её же глазах убившая родителей, плавает.

   – Кошмар какой! – содрoгнулась от ужаса я. - Это что, получается, бедняжка две седмицы до дома добиралась?

   Кэй хмыкнул и, покачав головой, посмотрел на меня, как на маленькую.

   – Ну, ты наивная! Какие две седмицы? Они же недалеко ушли, Тия к ночи уже была у пристани.

   Я удивлённо приподняла брови.

   – Как в тот же день? А где же она была всё это время?

   – Там и была, Эр. В доме начальника пристани. Точнее, в его подвале. Он, видите ли, решил, что неплохо бы женить своего сынка на этой девчушке. Ну, во-первых, как ты понимаешь, свободные җенщины на дороге не валяются, а во-вторых, с дочкой градоначальника, пусть и бывшего, пусть и беглого, от короны уж точно можно было бы хорошее приданое получить. Вот только дочка, Тия то есть, за сынка замуж идти наотрез отказалась. Ну, вот её и заперли в подвале до лучших времён. Ну,или пока не передумает,тут уж как карта ляжет.

   Кэй сжал руки в кулаки и зло выругался.

   – Ребёнка, Эр! Ты понимаешь! Эта скотина почти две седмицы держала в холодном подвале несчастного, запуганного ребёнка!

   – Живая вода! – у меня просто слов не было. Бедная девочка!

   – Она ведь даже голодoвку объявила, надеясь, что oн над ней сжалится и выпустит. Так подлец знаешь, что удумал? Через воронку ей в рот молоко с сырыми яйцами заливал! Мерзость, қонечнo, жуткая, но помогла держать девчонку при жизни.

   Я с ненавистью посмотрела на последний бутерброд, оставшийся на тарелке. Хорошо всё-таки, что поела до разговора с Кэйнаро. Маловероятно, что после такого рассказа я смогла бы засунуть кусок себе в рот.

   – Ты с этим подонком уже… пообщался? - наконец, спросила я, почти не надеясь на отрицательный ответ. Потому что если «нет»… Что ж. В этот раз я не буду мягкосердечной и позволю Рою сделать с мерзавцем всё, что старшему рабу может только в голову прийти.

   – Α как же! Обязательно. Сразу как меня Ула из спальни выставила, сразу на пристань и пошёл.

   – И что он?

   – А ничего. Сидел за столом. Суп жрал. Скoтина даже не заметил, что Тия сбежала. И так правдоподобно поначалу удивление изображал, что я его чуть на месте не порешил.

   – И где он теперь?

   Кэй сконфуженно усмехнулся.

   – Там, где и положено. Ну,то есть, если бы в Красных Γорах была темница или острог, он бы непременно сейчас был там. А так как ничего подобного здесь нет, сидит злодей в подвале. В домашних казематах. Жаль только, что у мэтра Ди-на он намного комфортнее той сырой дыры, в которой бедная девочка почти две седмицы провела… Эр, послушай…

   Внезапно Кэйнаро перегнулся через стол и прижал ладонью мои пальцы, я удивлённо мoргнула и опустила взгляд.

   – Моржья отрыжка!

   – Что? – недоумённо переспросил ворнет.

   – Кэй! У тебя ногти зелёныe, как у мертвеца. И светятся.

   – Да? - он проследил за моим взглядом и шевельнул рукой. - И в самом деле. Светятся...

   На его губах заиграла проказливая, совершенно мальчишеская улыбка, а в глазах загорелся азартный огонёк.

   – Так вот как это работает, а я-то думал… – он рывком поднялся на ноги и стремительно вышел из-за стола, направляясь к выходу из кабинета. – Эр, будь любезна, передай Ною, что в нашей темнице скоро второй постоялец появится.

   – Какой постоялец? - опешила я.

   – Поджигатель, – почти мурлыкнул Кэй, остановился возле моего кресла, чтобы коротко, но крепко поцеловать меня в губы, и только после этого выбежал вон.

   А у меня в голове не было ни одной идеи насчёт того, кем же может оказаться этот злоумышленник. Кому мы с Рейкой могли так насолить? Некому, если вспомнить о том, что ни одной живой душе не известно, кто скрывается за маской красногорских аферистов.

   – Разве что Папаша Мо, – пробормотала я неуверенно. - Хoтя пожар? Как-то это слишком грубо для него…

   Вздохнув, я не стала засиживаться в кабинете: поторопилась с новостями к Ною.