Глава 1. Моя обычная необычная жизнь

Снег шёл прямо мне в глаза. Вот что интересно: в какую сторону бы ты ни пошёл — снег всё равно идёт в лицо. Развернись — и он разворачивается вместе с тобой. Когда я выходил из дома, ветер дул мне навстречу, словно намекал на то, что никуда ехать не нужно. Я с непонятным злорадством подумал, что, развернись я сейчас и пойди назад, ветер тут же изменит своё направление. Поэтому и продолжил путь, хоть и понимал, что ещё минут пятнадцать придётся терпеть невыносимый мороз.

Ехать предстояло в центр города. Там располагалось высокое здание светло-жёлтого цвета, в которое я направлялся уже третий раз. Но если первые два раза я был там чтобы подать документы и сдать вступительные экзамены, то сейчас меня ждало непосредственное общение с людьми. С теми, с кем мне предстояло учиться вместе пять лет. Такими же юнэми, как и я.

Единственный плюс стояния на остановке — возможность развернуться к ветру и снегу спиной. Я сделал это и опять злорадно захихикал про себя. Моё мнение: всё в жизни зависит от человека и взаимосвязей различных людей, не можем мы влиять лишь на погоду и болезни. Если дождь идёт, а мне надо выходить на улицу — хочешь не хочешь, а придётся надевать плащ, чтобы не вымокнуть. К примеру, если бы дождём заведовал какой-нибудь человек, с ним можно было бы договориться. Если бы я мог выключить дождь, я бы выключил. Настоящие же стихии не согласовывают свои действия с нами. Однако вот какой плюс: ветер может лишь дуть, и всё. Заставить меня не поворачиваться к нему спиной для него невозможно. Так что я всё-таки сильнее. И не только я — все люди сильнее именно тем, что у них есть мозг. У болезней нет причин и мотивов, они появляются просто так, ниоткуда, назло нам. Они могут разъесть наше тело — но не разум. Заставить человека думать иначе может только он сам. Это радует меня, поэтому даже если я вымок или мне в лицо идёт снег, я смеюсь про себя и мысленно показываю нечистым силам нехороший знак. Мол, ну и что, промок насквозь, и глаза запорошило — а всё равно насмехаюсь, запретите-ка мне! Не можете? То-то.

Да, эти мысли похожи на бред сумасшедшего. Но я и не утверждаю, что я нормальный. Да и вообще: быть нормальным скучно, главное — это индивидуальность. А она появляется лишь тогда, когда человека нельзя причислить ко всем остальным и сказать, что он «нормальный, как все».

Меня, к сожалению, можно.

Я, как и многие в Иерархии, отношусь к касте людей, которые называются Юнэми. Вроде такие же люди, как и все остальные — но у них почему-то более развита творческая часть мозга. Творят, создают произведения искусства, но тяжёлой работой не заняты. Работают за них кáуру.

Да, я уже догадался. Мало кому из непосвящённых людей мои слова покажутся понятными. Но кто непосвящён? Все, живущие в нашей прекрасной Иерархии, с рождения знают о кастах. А тех, кто в Иерархии не живёт, просто не существует.

Поэтому продолжим. И продолжим легендой. Взрослые мудрые люди поговаривают, что когда-то были боги. Они создали людей и поделили их на касты. Великий бог Ольт создал восемь мудрых человек и назвал их Ольто. Они должны были управлять миром, потому как мудры и знают всё. Бог Туран создал туранé — людей с управленческими задатками, которые были призваны объединить народ и помогать ольто править (от себя добавлю, что они были также хорошими торговцами, и именно они придумали деньги, которые всё испортили). Исит создал исùтов — воинов. Они рождались могучими, быстро учились владеть оружием и должны были защищать мир от внешних врагов, а также следить за порядком внутри. Юнэм создал таких людей, как юнэми — обычные жители, которых было больше, чем всех остальных. Но не больше, чем кауру, которых создал (кто бы мог подумать?) Каур. Этим людям повезло меньше всего, потому что это оказались именно те, кто в древности были рабами, потом — крепостными, а уж после — чернорабочими.

Такова легенда. Но немного иначе всё в реальности. Кауру считаются низшей кастой и не пользуются уважением, они трудятся на сельскохозяйственных работах, на заводах, убирают улицы, и так из поколения в поколение. Юнэми — вроде как творческие личности: писатели, художники, скульпторы. Правда, есть у них и такая отрасль, как учёные. Юнэми живут почти как кауру, ходят на работу, растят детей… только вот работа у них иная, чаще всего умственная и в кабинете. И зарплаты выше. Вот она — форменная несправедливость. Иситы — так называемые «стражи порядка», которые пользуются своим служебным положением при любом удобном случае, а туранэ — торгаши, предприниматели, и самые хитрые — мафиози. Есть ещё политики, которые помогают ольто, но их очень мало и их выбирает Ольра (так называется великая восьмёрка). Вот против этих ничего не имею — не думаю, что именно они виной такому неравноправию. Им, наверное, несладко управлять великой, но немножко глуповато построенной Иерархией. Кроме того, поговаривают, что им являются боги и дают советы, и что ольто не люди вовсе, а сами боги в человеческом воплощении (странно, богов-то всего пять, а ольто — восемь, кто такие ещё три человека?), и что нет у них ни родителей, ни потомков, и что сидят они в колбах и только и делают, что думают, а к ним подключены провода. Но я ничего такого не видел, так что утверждать не стану.

Но я забываюсь. Юнэми, как существа творческие и одухотворённые, построили дома знаний и назвали их юнэмирситеты. Туда люди ходят учиться и получать образование. Юнэмирситеты стоят в центрах городов, выглядят привлекательно и вызывают зависть и ненависть у низшей касты. Кауру не имеют образования и возможности его иметь. Они учатся в своих школах, десять лет — как все, и два — по специальности, которую выбрали. Потом — работать. Невесела их доля.

Идя по длинному коридору Адивского юнэмирситета, я думал об этой доле. Я солгал. На самом деле суетящиеся человечки, идущие по коридору, хлопающие дверями в кабинеты и переговаривающиеся на лестничных пролётах, не были такими же юнэми, как и я. Точнее, я не был юнэми. Точнее, был, но всего год. Просто я вынудил одного очень влиятельного человека перевести меня в эту касту. Не потому, что я хотел быть выше — иначе потребовал бы место в туранэ — просто хотел окончить юнэмирситет и создать мультипликационную студию. Это моя мечта — высокое зелёное здание где-нибудь на окраине города, где трудятся множество людей, создавая мультфильмы о придуманных мною героях: Неудачливый Боксёр, поросёнок Пиггес, Весёлая Вишня… И этих героев будут любить везде и всюду, от кауру до ольто, и я буду сидеть в своём зелёном здании и радоваться.

Вздор, подумаете вы. Взрослый человек, а такое в голову лезет. Опровергну: во-первых, не такой уж и взрослый — всего двадцать один год от роду. Во-вторых, мультфильмы были, есть и будут, и розового поросёнка Пиггеса может придумать не только маленькая девочка с бантиками, но и я.

А вот на справедливый вопрос, откуда у обычного кауру такой энтузиазм и умение рисовать — честно, не знаю. Кауру всегда были рабочими и трудились с помощью рук, среди них нет творческих людей. А я таким родился, и годам к пяти жутко напугал маму, когда что-то нарисовал. Потому что рисунок был лучше, чем могла нарисовать она сама. С тех пор я рисовал только тайно.

И вот сейчас, пытаясь среди множества коридоров отыскать нужный, ведущий к актовому залу, я волновался. Почему? Не знаю. Если я здесь, значит, я не кауру, и никто не станет коситься на меня с презрением. Никто не догадается, кем я был полгода назад: документы в порядке, я поступил и сейчас являюсь полноправным студентом первого курса Адивского юнэмирситета. Факультет изобразительного искусства, специальность — мультипликатор. Всё, как я хотел. Но волнение не отступало.

«Я — лучший воин северного континента!» — гордо подумал я. На самом деле северного континента не было, точно так же как и южного. На всём земном шаре был лишь один континент, более-менее круглый, на котором располагалась Иерархия. Но я говорил себе про воина каждый раз, когда волновался. Чтобы убедить себя в том, что всё не так страшно.

Кроме того, я верил в то, что говорил.

Кстати, неплохая идея. «Он появлялся на севере то тут, то там, и спасал слабых и бедных. Никто не знал его имени, но все знали, что он — Лучший Воин Северного Континента…» Интересный герой получится для мультика. Но сначала надо про Пиггеса закончить, и Вишню наконец-то оформить, потому что заставка готова уже, какие-то отрывки есть, но толком ещё ничего не сделано…

Я потрогал локтём правый кармашек рюкзака, чтобы убедиться, что телефон на месте. Конечно, я жил в ю-секторе города и сейчас был в юнэмирситете, где не встретишь кауру. Но я полагаю, что люди есть люди, и если юнэми считают, что кауру могут украсть, почему бы кауру не считать наоборот?

В рюкзаке лежал почти ненужный мне телефон, кошелёк с малым количеством денег, ключи от дома, новенький паспорт, диск с парой серий Неудачливого Боксёра, который я положил ещё неделю назад на всякий случай и забыл достать, и рубашка. Зачем — не знаю, у меня часто выходят какие-то странные действия, которые я не могу объяснить. Может, у меня имеется отклонение, и нужно срочно отправляться в лечебницу?

Я усмехнулся. И тут же изменился в лице, стараясь изобразить вежливую улыбку.

— Здравствуйте!

— Здр, — мимо меня пронёсся мужчина, преподаватель, кажется, веб-дизайна, который принимал у меня вступительный экзамен. Именно он пытался меня завалить, но я не держу на него зла. Иные преподаватели восхитились моими мультфильмами, и меня приняли. Может, поэтому этот человек, увидев меня, нахмурился и постарался отвернуться, сделав вид, что он идёт по стене. Я обернулся. Нет, похоже, не во мне дело. Две девушки, которые двигались за мной, удостоились такого же хмурого и неразборчивого приветствия.

Когда я приблизился к толпе, забившей весь холл и часть коридора, мне стало не по себе. «Успокойся, Лиáн, ты же лучший воин северного континента и вообще тут самый крутой!» — утешал себя я, и всё равно постоянно оглядывался в поисках шпионов. Тех, кто ищет кауру среди юнэми. Впрочем, я сомневаюсь, что такие вообще есть, но… есть люди, которые точно знают кто я. В основном это, конечно, ребята с окраины города, из к-сектора, парочка иситов и некоторые туранэ, которые редко бывают в центре города… но ведь всяко бывает. Нужно быть начеку. А заодно и проверю, нет ли здесь ещё кауру. Хотя как я определю это по внешнему виду? Эх, люблю я себя переоценивать…

— Извините, здесь актовый зал? — раздался голос снизу. Я повернул голову, затем развернулся сам. Передо мной стояли давешние девушки, которые с самого первого этажа шли за мной. Я быстренько рассмотрел их. Первая, та, что говорила — совсем маленького роста, с чёрными прямыми волосами, слегка полноватая, но без излишков, одета во всё чёрное; вторая чуть повыше, волосы, как у восьмидесяти процентов девушек, выкрашены в светлый, ресницы густо накрашены, губы тоже, демонстративно смотрит в сторону, но косит на меня голубым глазом. Да уж, первая приятней.

— Кажется, да, — я сделал задумчивый вид. — Я, честно говоря, тут первый раз, поэтому не уверен. Вроде этаж четвёртый, как и говорили, вроде толпа людей стоит. Выходит, актовый зал где-то здесь.

— Вы ведь с первого курса? — вопросительно глянула на меня брюнетка.

— Именно! — гордо ответил я. — А вы?

— Мы тоже. Мы с мультипликации, — улыбнулась девушка. — Меня зовут Иáна.

Общительная девушка, я смотрю. Кто-то другой бы прищурил глаз и подумал: «Почему она вдруг представилась, может, намекает на близкие отношения? Несомненно я понравился ей, потому что я высокий и широкоплечий!» Кто-то бы подумал, но не я: люди есть люди, независимо от касты и пола, и они могут знакомиться когда хотят, где хотят и с кем хотят, без всяких намёков, а также при любых обстоятельствах, в том числе и не располагающих к знакомству.

— Аса, — блондинка тоже представилась, внимательно посмотрела на меня, изучая мой взгляд и делая для себя определённый вывод, и снова отвернулась.

— Лиан, — вежливо кивнул я. — Я тоже с мультипликации, так что не исключено, что мы окажемся в одной группе.

— Конечно, окажемся! — улыбнулась Иана. — Мультипликаторов всего двадцать два человека набрали, не станут же их раскидывать по разным группам!

— Выходит, мы очень удачно познакомились, — сделал вывод я. — Почему вы избрали нелёгкую стезю анимации?

Вопрос был обращён вроде как ко всем, но Аса всё высматривала кого-то в толпе (уверен, что она просто делала вид, на самом деле она старалась таким образом привлечь моё внимание, которое привлекаться совсем не хотелось), поэтому проигнорировала меня. Я отбросил её как собеседницу.

— У меня мама художник, а папа программист. Я и рисовать люблю, и с компьютером возиться. Правда, только как пользователь… Ну вот мама мне однажды и сказала: иди-ка ты на мультипликатора, для тебя идеальный вариант. Правда, она сказала это за полгода до поступления, и у меня не было ни единого мультфильма, чтобы представить его на экзамене. Поэтому я просто какие-то отрывки приготовила, вроде осины на ветру и северного сияния…

— Ух ты, осины! Ты умеешь работать с природой! — восхитился я, безмятежно и беззастенчиво, а также бесхитростно и беспечно переходя на «ты». Я всегда так делал, потому как лёгок в общении. Разумеется, если человек был намного старше, я сохранял приличия… но вряд ли Иана была хотя бы просто старше меня, не говоря уже насколько.

Выходит, что ещё и безнаказанно. Девушка оказалась настолько же дружелюбной, как я.

— А ты что, не умеешь?

— Я больше по людям и гуманоидам, или просто живым созданиям.

— У тебя есть готовые мультфильмы?

— Конечно! — я скинул одну лямку рюкзака, перебросил его через локоть, расстегнул замок — и тут понял, что не смогу сейчас показать мультик, потому что отсутствует аппаратура. Такими же суетливыми движениями я вернул рюкзак в исходное положение. — Я потом покажу. Там восемь серий про Неудачливого Боксёра. Но у меня дома ещё есть…

— Вам мальчишкам всё бы драки, — усмехнулась Иана. — А про что-нибудь доброе?

— Можно, — не смутился я. — Розовый поросёнок Пиггес. Но про него я делаю полнометражку, поэтому он ещё не готов к просмотру. Но я обязательно его покажу!

— Поросёнок? — удивилась Иана. Я и не ожидал, что она воспримет это спокойно. — Это для детей?

— Да нет, — я пожал плечами. — Для всех. Там юмор имеется, немного…

— А кто же тебе фон делает?

— Сам, кое-как, — признался я. — Только если бы у меня специалист по пейзажу был, — я многозначительно покосился на Иану, потом перевёл взгляд на всё ещё отсутствующую Асу. — А твоя подруга как?

— Ну, она у нас… — начала девушка, явно собираясь много чего рассказать о подруге, судя по глазам подруги, нежелательного, но тут дверь в актовый зал открылась, и толпа повалила внутрь. Мы не остались в стороне, и сразу же потеряли друг друга. Если Иана и Аса ещё могли взяться за руки, чтобы не смешаться с толпой, я присоединяться к ним постеснялся и продолжил путь в гордом одиночестве.

Но в зале мы всё равно встретились, потому что когда я со счастливым видом уселся на одно из свободных мест в задних рядах и повернулся, чтобы ознакомиться с соседями, обнаружил там Иану. Аса сидела подле неё.

— Это судьба, — вздохнул я и хитро улыбнулся. — Похоже, Иана, вы будете наняты в мою студию фоновиком!

— У тебя есть студия? — восхитилась девушка. Я смутился.

— Ну, пока нет. Но через пять лет, когда мы закончим обучение, возможно, будет.

— А… — Иана улыбнулась. — Лиан, а Пиггес — это который у тебя на спине?

Я растерялся, потом вспомнил, что сегодня надел свитер, к которому сзади был присобачен Пиггес. Свитер чёрный, а весёлый поросёнок — розовый, так что он сразу бросается в глаза.

— Да, это он. Я когда-нибудь тебе Боксёра покажу, он у меня на нескольких майках. Моя любимая — это где он зелёный и улыбается.

— Зелёный?

— Ну, майка зелёная. А боксёр — нормальный, только у него лицо глупое и он улыбается. Это он только считает, что он крутой, а на самом деле его даже уборщица…

— Внимание! — раздался голос из динамиков. Все первокурсники дружно повернули головы в сторону говорящего. Это оказался высокий широкий мужчина в чёрном пиджаке и полосатом галстуке, представительный и грозный. Юнэми, а, возможно, и туранэ.

— Внимание, уважаемые студенты! — повторил он. — Я — Элáйт Каварáн, декан факультета изобразительного искусства Адивского юнэмирситета, — ага, всё-таки туранэ, из высших, потому что фамилия заканчивается на — ан. — Поздравляю всех и приветствую на нашем факультете!

Я не вслушивался в его слова. Ну да, поступил, теперь учиться буду пять лет. Чего так радоваться, деньги-то за обучение я не плачу. Вы же, товарищ, туранэ, вас только деньги волнуют, а тут ими и не пахнет. Вот академии — да, если я туда отправлюсь, придётся раскошеливаться. Но их всего три в Иерархии, и отделения мультипликации там нет, так что с чего бы мне туда идти? Вот так-то, товарищ… как вас там? Элайт Каваран!

Моя настоящая фамилия — Кансáу, окончание — ау указывает на принадлежность к кауру. Но в паспорте стоит Кансáми, что подчёркивает моё юнэмическое происхождение. Вот так я всех обманул.

Речь завершилась довольно быстро, и вскоре какая-то женщина начала перечислять все фамилии и объявлять, кто в какую группу зачислен. Я, а также Иана с Асой, оказались в восьмой, что меня несказанно обрадовало: восемь — моя любимая цифра. Также я сделал вывод, что люди всё-таки чуть-чуть верят в богов, потому что парней с именем Ольт оказалось пятнадцать, а Юнэм — аж двадцать девять. Даже девушка Исита оказалась, правда, всего одна. Но боги ещё не умерли в наших сердцах…

— Чтоб мне провалиться, это Лиан! — расслышал я голос где-то за спиной. Слушание было окончено, и все потихоньку расходились. Я, не оборачиваясь и стараясь держаться спиной к тому месту, откуда услышал голос, стал продвигаться к выходу.

— Лиан! Увидимся в понедельник! — крикнула мне вслед Иана. Я помахал ей рукой и скрылся. Проклятье! Зачем она назвала меня по имени? И чей это был голос?

****

Я перешёл дорогу и вступил в к-сектор. Здесь стояли небольшие частные домики, окружённые огородами. Правда, сейчас вся земля была засыпана снегом, и никаких полевых работ не велось, но месяца через два они опять начнутся. Кауру все живут в частных домах, квартиры им не дают. Чтобы трудились на участках и не забывали, что они — всего лишь рабочая сила. Юнэми презрительно называли кауру «курицами гнилыми», а если не гнилыми, то любыми, но с таким же смыслом. Иситы смотрели свысока на всех, могли найти управу даже на туранэ, потому как были щупальцами власти, которые есть всегда и везде и всё видят. Между туранэ и юнэми была вроде как холодная дружба. Их сложно было разделить на высшую и низшую касты: одни — творческие люди, их ещё называли средним классом, другие — бизнесмены, банкиры, юристы… те, кто близок к финансовым потокам и законам. Туранэ были очень умными, никогда не упускали мелочей и поэтому всегда оказывались на высоте, за счёт чего их и считали выше юнэми. К самим юнэми они относились снисходительно, но без презрения. В ответ их уважали, а некоторые испытывали зависть. А вот что сказать об ольто… их всего восемь человек, которых мало кто вообще видел. Я иногда сомневался в их существовании, потому что не мог убедиться в нём сам, но если они и были, то они не так уж плохи. Говорят, они даже издали пару законов, чтобы дать больше свободы кауру, и сейчас рассматривают законопроект, который призван позволить низшей касте селиться в многоквартирных домах. Но я не был в этом уверен, так как о политической ситуации в стране знал весьма немного. Да меня это и не касалось — я вообще живу своей маленькой жизнью, которая крутится только возле меня.

Конечно, можно было обойти к-сектор по периметру, но я пошёл напрямик, по ухабистым, залитым плохим асфальтом улочкам. Я не боялся, что кауру увидят парня-юнэми и начнут его колотить. То есть с любым другим они наверняка так бы и поступили, но не со мной. Во всяком случае, не в этом секторе.

К-сектор был на краю города, а мой многоэтажный дом, к которому я направлялся — и того дальше, возле леса. Я шагал по загибающейся влево улочке и смотрел по сторонам. Вот дом, где когда-то жил Ситтин, в детстве мы были в одной компании и частенько поколачивали ребят юнэми. Сейчас Ситтин живёт в другом городе, и, надеюсь, счастлив. О, а вот дом доброй тётушки Танайи, которая всегда помогала мне пришивать на одежду логотипы. Когда я уже переехал в свою квартиру, и мне были позволены вольности в одежде, которые были недоступны ранее, я придумал пришивать на неё свои рисунки. Приносил в салон диск, а оттуда уносил рисунки на материи. И эти кусочки к моей одежде пришивала тётя Танайя, потому что я, уж извините, шить ни капельки не умею. Не мой профиль.

А вот и он, гнилой забор. За ним стоит одноэтажный деревянный дом, не покрытый ни краской, ни пропиткой, и оттого почерневший. Сейчас он, возможно, кому-то и принадлежит, но раньше в нём жил я. Жил не тужил лет до шестнадцати, даже очень весело жил, отчего и разнеслась по окрестностям весть о загадочном Лиане (кстати, иногда я слышу о нём такое, что даже самому страшновато). А потом, когда мне исполнилось шестнадцать (я точно помню, это было на второй день после дня рождения), пришли какие-то люди, и так я попал в преступный мир. Мне там не понравилось. Совсем. Впрочем, не хочется об этом вспоминать. Я начал новую жизнь (правда, жаль, что только в двадцать один год), и сейчас стараюсь нести в мир добро. Портит мои великие планы лишь эта злосчастная преследующая меня слава.

Не хватало ещё, чтобы она разошлась по центру!

Я помотал головой, таким образом стряхивая с неё снег. Точнее, не с неё, а с шапки, на которой красовался неунывающий персонаж моих короткометражных мультфильмов — Весёлая Вишня. Я придумал её ещё в детстве, когда даже не помышлял о мультиках, и изредка изображал где попало. Мою Вишню мама любила больше всего…

Я опять помотал головой. Хватит воспоминаний! Если я решил начать новую жизнь, нужно постараться избавиться от печального прошлого! Сейчас я приду домой, пообедаю и возрадуюсь, а после непродолжительной работы в Ви-дрессе (программа для работы с движущимся изображением, на мой взгляд, самая удобная) пойду гулять. По той части старого города, что одним боком прилегает к ю-сектору, а другим — к лесу, который возвещает об окраине города и о границе с т-сектором.

Возле подъезда никого не было, и никто не косил на меня недобрым глазом. Я счёл это за хороший знак и взбежал по лестнице на третий этаж. Вообще-то я очень люблю высоту и требовал квартиру на восьмом, но получил, что было. Они умоляли меня принять хоть это, и я смилостивился.

— Привет! — я захлопнул входную дверь и помахал зеркалу. Я уважаю себя. Во всяком случае, стараюсь. А поскольку я живу один, беседовать приходится с самим собой. Парень в зеркале улыбнулся и помахал мне рукой, сказав то же самое. Затем он сбросил с себя тёмно-зелёную куртку с нашитыми на плечах металлическими продолговатыми пластинами (как у Гордиона, Невидимого Рыцаря, моего последнего персонажа), затем скинул чёрные зимние ботинки (с трещиной на носке, потому что кое-кто не удосужился купить новых), положил рюкзак на тумбочку и скрылся из поля зрения.

А это потому, что я отправился на кухню.

Эх, был бы я счастлив, если бы вообще не нужно было готовить! Но кто это сделает за меня? Поэтому я старательно покупал в магазине чёрный хлеб, масло, сыр и пиццы. Особенно пиццы. Я ел их на завтрак, обед, ужин и, если приходилось, полдник. Я ел их тогда, когда хотел есть. Я ел их тогда, когда понимал, что надо поесть. Да и вообще я почти всегда ел только их. Я, конечно, понимаю, что так и загнуться можно от недостатка витаминов, но это я тоже предусмотрел. Фрукты. Их я ел ещё чаще, чем пиццы. Ими был забит весь холодильник. Даже сейчас, ставя пиццу в духовку, я жую персик. Потому что фрукты — основа жизни!

Раздался телефонный звонок. Да, дома у меня был телефон, хотя мне он совершенно ни к чему. Тем не менее звонил не он, а тот, что я забыл в кармашке рюкзака. Я помчался в прихожую, по дороге гадая: кто? Мой номер знают в юнэмирситете, потому что я вписал его в графу «телефон», тётя Танайя, так как я дал ей его на всякий случай, врач, единственный, с кем я имел дело за всю свою жизнь, и ещё пару человек. Может, приключилось чего?

Оказалось, приключилось. Мобильный оператор с оптимистичным названием «Скор» грозился отключить мой телефон за неуплату. Ну что же творится с моей памятью? Неужели сложно положить денег на счёт в любом банкомате! Наверное, я всё-таки безнадёжен.

Через полчаса я опять стоял перед зеркалом и любовался на того самого парня. Парень отправлялся гулять. Он провёл рукой по недлинным, но спереди уже достигающим бровей тёмно-каштановым волосам, посмотрел своими малахитовыми глазами в мои, улыбнулся, по обыкновению помахал рукой и развернулся к двери.

Дверь хлопнула.

Снег давно перестал идти, и сейчас только лежал под ногами и слегка похрустывал, но не оттого, что начинал таять, а оттого, что был мороз. Этот самый мороз сразу ухватил меня за нос и за уши, и я понял, что долго гулять не буду. А также сразу вспомнил, что забыл шапку. Но на всякий случай всё равно проверил рюкзак — вдруг она там? Да, она оказалась там. И я хоть убей не помнил, как её туда положил.

Между лесом и окраиной города протекал канал, с двух сторон обнесённый каменными перилами. Я любил ходить вдоль перил туда-сюда, глядя на воду, на глупых уток, которые плывут мимо брошенного им хлеба, и ещё на людей. На то, как они смотрят на меня. Иногда меня это забавляло. Встречались даже такие люди, как этот парень, который сейчас стоял передо мной и глядел полными ужаса глазами.

Я остановился. Парень был примерно моего возраста, только чуть помельче. Нет, я вовсе не был крупным, напротив, мне часто говорили, что я слишком худ. Но за счет ширины плеч и роста — где-то метр восемьдесят пять — казался больше. А этот парнишка сейчас казался меньше, потому что плечи его были слегка сгорблены, а руки плотно прижаты к телу. Наверное, он хотел обойти меня стороной. Но слева были перила, а справа — забор, отделяющий дорожку от парка. А дорожка была узкой.

— Л-лиан? — дрожащим голосом спросил парень. Я неопределённо кивнул. Он полез в карман, вывернул его, затем вывернул второй. Из второго выпала какая-то бумажка, он поспешно наклонился и поднял её, затем протянул мне.

— В-вот…

— Зачем? — спросил я, стараясь не улыбаться.

— А что вам надо? — это было сказано уже не просто с ужасом, а с зачатком паники. Интересно, что же ему такого обо мне наговорили?

— Иди своей дорогой, — милостиво позволил я и отошёл почти вплотную к перилам. Парень сперва не поверил в такое счастье, потом медленно, бочком, стал двигаться вдоль ограды, чтобы не поворачиваться ко мне спиной. И когда полукруг был завершён, побежал от меня со скоростью жутко перепуганного человека, не оборачиваясь.

Я задумчиво глянул ему вслед. Когда же слухи улягутся, и загадочного Лиана забудут? Наверное, никогда, слухи имеют обыкновение раздуваться, как Злой Шар в одном из моих первых мультиков. Правда, мой Шар потом лопнул, а от слухов этого не дождёшься.

По другой стороне реки тоже любили гулять. Те, кто жил уже за чертой города. Это были туранэ. Все города Иерархии построены одинаково: в центре — высотные дома с магазинами, салонами, офисами, развлекательными центрами и прочим, вокруг — ю-сектора, для того, чтобы юнэми было удобнее добираться до работы, на окраинах — к-сектора, потому что на кауру всем плевать, и наконец за кольцевой дорогой — коттеджи туранэ. Они все ездили на машинах, поэтому им было даже лучше жить подальше от беспокойного города. Иситы жили в районах, которых патрулировали и где следили за порядком, в высотных домах. А про ольто говорить не буду. Не знаю я ничего про ольто. Возможно, они и правда живут в Ка-Ольре, как говорят.

Я всмотрелся в сгущающуюся темноту (зимой у нас очень короткие дни, начинаются часов в десять утра, а заканчиваются уже около трёх) и разглядел нужного мне человека. Я шёл сюда не к нему, но всегда знал, что могу его здесь найти. Поэтому спокойно направился к мосту.

Или он меня не видел, или специально пошёл в другую сторону, но мне пришлось пройти почти всю дорожку, прежде чем мы с ним поравнялись.

— В чём дело? — осведомился он, останавливаясь и поворачиваясь ко мне лицом. «А боится-то как, боится!» — удовлетворённо отметил я. После того случая с Иерархом меня вся мафия боится.

— Решил найти общество в твоём лице. Скучно что-то, — улыбнулся я.

Человек изумился, в глазах промелькнул ужас. Он прекрасно знал, что просто так я к нему не подойду. Да будь моя воля, вообще бы никогда не подходил.

— Передай своему боссу, что мне нужна справка в юнэмирситет. Я договорился с ними об отсрочке, пообещал, что принесу позже, но долго они ждать не станут. Завтра доставишь её сюда в это же время.

— Время установит босс, — сказал Кэрт и внутренне зажмурился (это было заметно). Мы, к сожалению, были с ним знакомы, потому я и знал его имя. И ещё лучше мы были знакомы с боссом, но с ним приходилось общаться через Кэрта: боссу очень не понравилась наша последняя встреча.

— Ты забываешься, — спокойно, но с намёком заметил я. Кэрт сглотнул. Нет, я не собирался делать ему ничего плохого, просто грозил. — Завтра, здесь, в это же время.

Я развернулся и направился домой. Могу ручаться за то, что думал Кэрт: «Проклятый Лиан! Думает, ему всё можно? Вот скроемся с боссом, переедем в другой город, и никогда ты нас не найдёшь!» Ну-ну. А почему же ещё не переехали? Боитесь, голубчики, не отрицайте этого. Кроме того: ваш уход из моей жизни меня нисколечко не пугает. Я найду миллионы способов жить без вас. Вот, пожалуйста, справку мог попросить у моего старого доброго врача (ладно Лиан, себе-то хоть не ври — старый врач не может выписать справку для юнэми). Просто хочется же доставить вам хлопот, да и мне никаких трудностей: надо что-то — верный Кэрт выполнит всё, только чтобы я его не убил.

****

— Обещания мои пусты, мысли мои порочны… — грустным голосом говорил мужчина, печально глядя в воду на своё отражение. Его длинные чёрные волосы лежали на плечах, одна прядь выбилась и струилась по груди. Река была спокойной, прекрасно отражающей звёздное небо. Мужчина вздохнул, выпрямился и посмотрел вдаль. Я с досадой хлопнул рукой по столу и нажал на паузу. Да что ж у него глаз-то левый всё время дёргается?! Уже три раза корректировал, и всё равно дёргается! Может, это за счёт фона? Или за счёт ветра, который колышет его выбившуюся прядь? Надо удалить прядь.

Сделав вывод, я принялся за работу. Время обеда давно прошло, но я пропустил его. Есть я не хотел, а вот создавать мультфильм — очень. Этим и занимался.

И тут позвонили в дверь. Я замер, подозревая неладное. Кто мог прийти ко МНЕ? У меня никого нет, совсем никого! Может, перепись какая? Вряд ли звонящий знает, кто ему откроет. Но открыть надо.

Я подошёл к двери. Глазка на ней не было, точнее, раньше был, но я заклеил его куском розового пластилина, призванным изображать Пиггеса. Просто я люблю сюрпризы.

— Лиан Кансами? — вопросил стоящий у порога человек. Невысокий, лысоватый, раза в два старше меня. Я кивнул.

— Нужно проверить трубы, — сказал он и, не дожидаясь моей реакции, отпихнул меня и прошёл в квартиру. Я не стал ему препятствовать, просто закрыл дверь и развернулся. Человек действительно направлялся к трубам, то есть в туалет. Я взял с тумбочки ключи, запер дверь и положил ключи в карман. На всякий случай.

— Ну что, в порядке? — я подошёл к двери в туалет и встал на пороге.

— Вроде всё хорошо, — пробормотал человек, орудуя какой-то штукой. Мне даже показалось, что он хочет выкрутить винт.

— Позвольте ваше удостоверение из сервиса, — попросил я. Мужчина молча полез в нагрудный карман, вынул жёлтую книжечку и протянул мне. Я изучил её. Да, всё верно и очень правдоподобно. Судя по книжке, этого человека зовут Магер Илнау, и он обычный сантехник. Хм.

— Один мой знакомый, Иерарх, как его многие называют, очень любит удобство. И хочет, чтобы трубы были в порядке. Не только у него, но и у других, — задумчиво сказал я, глядя в потолок. Мужчина спрятал протянутую ему книжку обратно в карман, затем захлопнул ящик с инструментами и выпрямился. Я вежливо отступил. Сантехник щёлкнул выключателем и направился в прихожую, я молча, улыбаясь про себя, пошёл следом.

— Ваши трубы в порядке, — проговорил мужчина таким тоном, как будто это я его держу и навязываю ему своё общество. После этого он дёрнул за ручку двери. Но та не поддалась.

— Откройте мне дверь, пожалуйста.

— Только если пообещаете передать от меня привет Иерарху, — на этот раз я улыбнулся во все двадцать восемь зубов. Взгляд сантехника изменился и показал, что он вовсе не сантехник. Как у человека под водой заканчивается запас воздуха, так и у моего гостя закончился запас равнодушия, скрывающего его страх.

— Я в заложниках? — упавшим голосом проговорил он.

— Пока да, — согласился я, скрещивая руки на груди. — Иерарх не умеет выбирать людей. Вы, гражданин, провалили такую простую операцию — проникнуть ко мне в квартиру и сделать какую-нибудь гадость. Я пока ещё не знаю, какую. Но вы очень быстро сдались.

— Я… я не знаю никакого Иерарха… — пролепетал мужчина.

— Да, возможно. Просто я привык никому не доверять. Извините. Дайте мне ваш чемодан.

Сантехник замотал головой, пряча руку с чемоданом за спину.

— Чего вы боитесь? Я просто посмотрю инструмент, — я наклонился и выхватил чемодан. Мужчина побелел. А пока он был в ступоре, я раскрыл ящик и сразу же наткнулся на жучок. Маленькая деталь, которая долгое время была в моём туалете, записывая все звуки (ужас, неужели Иерарх такой извращенец?!), а сейчас ремешком крепилась к внутренней стенке чемодана. Я посмотрел на сантехника и продемонстрировал ему жучок.

— Это… это деталь…

— Я вижу, — я нахмурился. — Ну-ка, братец мой, колись, объясниться потрудись! — я не специально говорил в рифму, поэтому грозно сведённые брови слегка дрогнули, когда я вслушался в собственные слова.

— Это… он сказал, что один остался, в туалете, и надо снять, пока вы не заметили…

— Передай ему, что он дурак. Я же говорил ему сразу всё снимать, — вздохнул я. — Иди.

— Но… — мужчина смотрел на чемодан и делал какие-то движения руками. Я захлопнул его, вернул самозванцу и, вынув из кармана ключ, открыл дверь. Он, наверное, хотел ещё что-то сказать (я даже догадываюсь, что про жучок, который я всё ещё держал в руке), но я выпихнул его за дверь и запер её изнутри.

— Эй, Иерарх! — тихо сказал я, поднося жучок к губам. — Слышал? Если мне будет надо, я тебя найду!

Механизм я сломал одним ударом молотка и выбросил в мусорку. Потом снова сел за работу, однако перед глазами всё равно стояли воспоминания, словно кадры фильма.

— Они уже переписали её на тебя, — сказал Иерарх, кладя трубку телефона. У меня уже был новый паспорт, и квартиру переписали на новое имя. Также имелся и счёт в банке, который вполне мог обеспечить мне безбедную жизнь. Но я хотел предусмотреть всё.

— Отлично!!! — улыбнулся я прикованному к батарее мужчине. Вы подумали, я изверг? Нет, что вы, я постелил ему матрас, дал подушку и одеяло и хорошо кормил, мы с ним ели одну пищу. Единственное, что я сделал — так это пригрозил убить его, если что-то будет не так. Поэтому его люди не пытались проникнуть в мой дом и спасти его. Они не хотели терять своего драгоценного Иерарха, ведь он хоть таким образом удерживал меня дома. Никому не хотелось бы, чтобы я переключился на них, а они знали, на что я способен. Поэтому никто не донёс, что я взял его в заложники. Поэтому он выполнял все мои требования. Потому что искренне верил, что я могу его убить, ведь у меня было множество причин.

Сейчас я скажу, что не стал бы этого делать. Но тогда поручиться не мог.

— А теперь позвони опять и скажи, чтобы убрали из квартиры все микрофоны и замаскированные бомбочки.

— Квартира чиста, — ответил Иерарх.

— Что ж. Я позвоню иситам и скажу, чтобы они обследовали квартиру на этот предмет. И если они что-нибудь найдут…

Иерарх заволновался. Значит, я шёл по правильному пути.

— Подумай. По-моему, лучше, если это сделают твои люди сейчас, — он не спешил тянуться к телефону, поэтому я добавил. — Пока ты ещё жив.

— Я позвоню, — сказал Иерарх. Он сделал всё как надо. Он даже не сказал, что такого, как я, мальчишку-юнэми, иситы не станут слушать. Потому что меня выслушает любой, если я этого захочу.

Наверное, у вас создалось впечатление, что я — смазливый паренёк с завышенной самооценкой, да вдобавок ещё и криминальный авторитет. Это вовсе не так! Я не смазлив, я просто… довольно-таки симпатичен. Я вовсе не хочу быть похожим на тех парней, которых постоянно крутят по телевизору и радио. Я хочу быть личностью и отличаться от всех. Далее: самооценка у меня реальная. Я знаю, что могу и чего не могу. Разве я виноват, что могу почти всё? А насчёт криминала… было дело, но сейчас я стараюсь об этом забыть. А иногда запугиваю людей я просто по привычке. Но при этом я не делаю им ничего плохого!

В общем, хотите — верьте, хотите — нет, а я такой, какой я есть.

Я — Лиан.

****

Вот с такими мыслями я провёл все выходные, то есть всё воскресенье. Целый день не знал, чем себя занять, поэтому занял тем, что раньше казалось мне невероятным.

Для начала я помыл окна. И не надо смотреть так косо. Ну и что, что сейчас февраль, я мою окна, когда хочу! Да, холодно, и вода может легко замёрзнуть и превратить кусок стекла в ледышку. Но я же узнал об этом уже после того, как помыл! И тогда тщательно всё вытер.

Далее я решил добавить в своё времяпровождение колориту и начал шить. Достал свои потрёпанные штаны, на которых была дырка чуть выше колена, и извлёк из ящика старую нашивку. Настолько старую, что я даже не помнил, что на ней изображено. Кажется, какой-то мой герой. Ах, да, это, наверное, Чернь. Ну, такой персонаж, который превращался в грязь и пачкал всё подряд. А может, и не Чернь. А может, и Тёмный Человек. Эту маленькую кляксу можно по-разному истолковать. В конце концов я махнул рукой и косо пришил, что было. Мне не понравилось. Тогда я отпорол, пришил ещё раз и понял, что пришил не той стороной. Я бросил штаны на пол в комнате и вышел.

Стоя в коридоре и глядя в зеркало, я ещё раз подумал о своей нелёгкой доле. Когда я думаю о ней, моё лицо всегда принимает такое выражение, как будто я побывал на трёх войнах, получил с десяток ранений, да ещё и попал в плен, где меня пытали щипцами и иглой. Не знаю, почему всегда вспоминается игла. Возможно, потому, что меня действительно ею пытали…

Я пнул стену. Я часто пинал её именно в этом месте, после входа сразу налево. Хорошо, что догадался обить этот угол декоративной доской, иначе обои давно пришли бы в негодность. А впрочем, какая разница? Всё равно ко мне в гости никто не ходит, а я стараюсь поддерживать порядок для себя, лишь потому, что я эстет.

И как в семье кауру мог родиться эстет? Да и вообще, до сих пор для меня остаётся загадкой: почему во мне смешаны качества всех каст? Я люблю работать руками, два года обучался каменной кладке и чуть не пошёл работать каменщиком на стройке. Правда, ничего не вышло, но если бы и вышло, меня бы это не угнетало. Выходит, то, что я родился кауру, оправданно и ясно. Но почему я люблю рисовать, более того, умею?! Вот уж что непонятно, то непонятно. Откуда природная хитрость, которая позволяет мне вычислять неблагоприятных граждан, вроде давешнего сантехника? Почему я задумчив и постоянно обращаю внимание на детали? Зачем мне повышенное внимание, как у туранэ? Я же творческая личность, рассеянная и несерьёзная, или, на худой конец, рабочий, который думает редко. И, в конце концов, зачем мне воинские задатки, задатки иситов? Я в жизни вообще спортом не занимался, если не считать беспрерывных драк с детскими компашками, а после — усердной, но недолговременной физической работы. Но эта работа прекратилась полгода назад, когда мне выделили квартиру и я принялся за подготовку к поступлению в юнэмир. И тем не менее моя физическая форма вполне удовлетворительна, можно даже с горем пополам поверить, что когда-то я занимался спортом.

Да уж, видно, слишком опрометчиво я заявил, что меня можно с лёгкостью назвать таким, как все. Скорее наоборот, более необычного человека вы не встретите. Да, я хочу быть особенным, неповторимым… но не таким способом. ТАКАЯ индивидуальность мне не нужна, уж лучше быть обычным работягой-кауру или хотя бы кем-нибудь одним, а не взрывной смесью всех каст в удобной упаковке… а может, если я совсем не буду двигаться, то всё-таки одряхлею, и меня перестанут бояться?

Тут мне в голову пришла замечательнейшая мысль. А что, если одеться в старые дедовы штаны, надеть кирзачи, драную майку и тулуп и ходить, еле переставляя ноги? Неплохо бы ещё под глазом фингал нарисовать… или выдрать из головы клок волос, чтобы думали, что я лысею…

Что-то я размечтался. Я же пойду в юнэмирситет, а там люди культурные. И там много девушек. Не нужно оскорблять их любовь к прекрасному.

Было дело, я даже хотел покрасить волосы в белый и вставить синие линзы, чтобы меня не узнавали, но потом передумал, из-за пары причин. Во-первых: мне очень не хочется менять свою внешность. Она меня полностью и всецело устраивает. И во-вторых: меня всё равно кто-нибудь узнает.

Я махнул рукой и отправился в комнату, совершать следующую попытку по прикреплению к штанам чёрной кляксы.

На этот раз кусок ткани пришился крепко, но стал похож на большую складку, и я, стоная от отчаяния, опять принялся его отдирать. Можно, конечно, сходить к тёте Танайе, но цель ведь — не пришить, а сделать что-нибудь самому. Поэтому я с мрачной решимостью вновь принялся за дело.

Вдруг кто-то позвонил. Я протянул руку к небольшой чёрной трубке, сотовому телефону модели «Каатр». Сейчас я был готов сказать всё, что угодно, человеку, попавшему не туда.

— Да, я поднял трубку!!! — сообщил я и чуть не завыл, когда рука скользнула в сторону, стежок ушёл вбок и попытался скрепить верхнюю часть штанины с нижней, а когда я попытался остановить иглу, она ткнулась в мой палец и сломалась.

— Лиан Кансами? — деловито вопросил мужской голос. Ну конечно, кто же ещё? Я — Лиан Кансами! Только не надо говорить, что я тот самый Лиан и меня надо срочно арестовать! Моё имя не такое уж редкое.

— Да!

— Вас беспокоят из Адивского юнэмирситета, — я насторожился. Небось сейчас отчислять будут. — Ваши анимационные сюжеты заинтересовали одного медиамагната, он хотел бы поговорить с вами лично. Скорее всего, на предмет выпуска ваших работ в свет.

Я заликовал. Но, чтобы не подавать виду, холодно спросил:

— Кто этот человек?

— Гóлок Зеркáтан, — ответил мужчина. — Он будет ждать вас завтра в пять часов вечера в кабинете декана.

Человек положил трубку. Я перевёл дух. Голок! Зеркатан!! Крупнейший медиамагнат Адивы и один из ведущих во всей Иерархии!!! Насколько я знаю, ему принадлежит несколько телерадиокомпаний, вдвое больше журналов и втрое больше газет, а также несколько издательств и — о чудо! — анимационная студия! Если он одобрит мои проекты, то я буду работать у него… Я буду работать на студии КЮИТО, которая называется так по первым буквам каждой касты. А внизу радужными буквами доверительно приписано: «мультики для всех!»

Это же мечта!!!

Я плюнул на сломанную иглу (в переносном смысле) и выбросил её в мусорку. Затем сложил швейную машинку в коробку, отбросил штаны подальше и засел за работу. Во мне проснулся небывалый энтузиазм.

Так-так… Какие проекты я оставлял в юнэмирситете? Восемь серий про Неудачливого Боксёра, и ещё какой-то мини-мульт, специально для того, чтобы создать впечатление. Дело в том, что Боксёра я делал уже давно, и он не столь профессионален. Пиггес — тот уже лучше, но он не окончен, и я его не брал. А про Вишню всё никак не идёт работа. Поэтому я засел на несколько дней за компьютер и сотворил десятиминутный шедевр, где упор делался на живых существ и их движение, чтобы никто не обратил внимания, что мне не слишком удаётся фон и природа. Кажется, получилось так, как я хотел. Только интересно, что именно привлекло великого Голока — Боксёр или мини-фильм? Там и сюжета-то не было… но, наверное, всё-таки он.

Заснуть удалось с трудом. Я всё время думал о том, как завтра войду в кабинет декана, как на меня воззрится Голок и сразу пожмёт мне руку. А потом скажет: «Уважаемый Лиан, ваша работа бесценна! Я вижу, что вы — уникальный специалист, и не могу упустить такую жемчужину! Прошу вас, примите моё предложение стать ведущим мультипликатором на моей студии КЮИТО!» Да-а…

А ночью мне снился сон. Одна из множества частиц искажённых реальностей, частиц моего прошлого. Искажённых, но таких реальных…

— Где ты был? — дрожащим голосом спрашивает мама, зачем-то поправляя на мне куртку. Я старательно отвожу глаза.

— Мам, я у бабушки был… в Гаркале… честно… — на самом деле я действительно был возле Гаркалы, в горах, работал на стройке. Прятался от проклятого Иерарха и его шайки. Просто сбежал в один из больших городов и устроился на работу, жил там с какими-то другими кауру… Меня не было несколько месяцев, а родителям я ничего не сказал, иначе Иерарх нашёл бы меня. Я никому ничего не сказал.

— Лиан, звонила мама Карéбуса… он… ну, понимаешь…

— Что? — я насторожился. Мне стало очень и очень нехорошо.

— Она сказала, — мама с ужасом смотрела на меня. — Она сказала, что Каребус… что он умер…

— Что?! — взвыл я. — Как?! Что ещё она сказала?

— Лиан, всё хорошо? Что у вас там произошло? — мама была донельзя взволнована. Отец пока отсутствовал. Сестрёнка жалась к маминым ногам и с испугом глядела на меня.

— Мам, я к Бусу, поговорю с его мамой, — бросаю я и скрываюсь за дверью. Я понимаю, почему мама так хотела меня удержать — меня столько не было, и вот я опять ухожу… но я должен был, потому что я догадывался, чьих рук это дело.

Его убил Иерарх, потому что я отказался на него работать.

Я до сих пор помню глаза его мамы, её дрожащую руку, которая протягивает мне смятую бумажку, слабый голос:

— Это у него в руке было… я… я прочитала…

Там было написано: «Или ты соглашаешься, или он будет не последним». Мама Буса не догадалась, кому адресовано это послание, и показала мне его потому, что верила, что я смогу найти убийцу. Мне тоже очень хотелось его найти.

А когда я вышел из дома, прямо перед подъездом стоял Иерарх, а с ним и вся его шайка. Я улыбнулся, злорадно и неестественно, а потом набросился на них, и убил всех, каждого, кто осмелился посягнуть на жизнь моего друга. У меня не было никакого оружия, я расправился с ними своими собственными руками. И мне не было жалко тех, с кем я несколько лет работал вместе. Потому что все они не стоят даже волоска на голове Каребуса, друга, которого я знал всю жизнь. Который был кауру, но уважал юнэми, иситов и туранэ. Который знал всё о моей незаконной деятельности, но молчал и только неодобрительно качал головой. Который умер потому, что я отказал Иерарху.

Я открыл глаза и сделал глубокий вдох, потом — длинный выдох. Сон, всего лишь сон. Хорошо бы всё действительно так и было… посидел бы я в тюрьме некоторое время, потом вышел бы и начал новую жизнь. Но Иерарх жив, и я даже не знаю, хорошо это или плохо. Ведь, с другой стороны, — он обеспечивает меня кое-какими деталями, которые существенно облегчают мне жизнь.

Иногда меня посещает мысль: а может, зря я его тогда отпустил? Ведь скроется же, гад, где угодно, и мне будет очень трудно его найти… но, скорее всего, Иерарх видит во мне гораздо большую угрозу, чем я являюсь на самом деле, что к лучшему. Пусть боится.

Через пару часов я уже был в юнэмире, а в моём рюкзаке покоились три диска с мультфильмами.

 

Глава 2. Страх человеческий беспричинен

Сегодня был первый день учёбы. Я знал, что обучение в юнэмирситете не совсем такое, как в школе, но нужно было проверить всё самостоятельно. Чем я и занялся.

Для начала я разобрался с расписанием. В мои обязанности входило выслушивать несколько лекций каждый день в течение недели, а на следующей неделе применять знания на практике. Таким образом занятия, которые интересовали меня больше, то есть непосредственно работа с движущимся изображением, шли неделю через неделю. Но сегодняшний день нёс в себе лишь лекции. Правда, всего три, а это значит, что у меня есть три часа плюс перерывы, чтобы изучить обстановку.

Я поднялся на третий этаж, по дороге недовольно глянув в зеркало на свои красные от мороза щёки, и вошёл в аудиторию. Это был зал для нескольких групп, хоть и не очень большой. Сперва я не понял, что за лекцию будут читать, потому что кроме нашей группы в зале была уйма других людей, но потом додумался посмотреть в расписание. История изобразительного искусства. А-а-а, и зачем она нам? А вдруг меня пригласит к себе на работу Голок Зеркатан? Не думаю, что его волнует моё знание истории изобразительного искусства.

Я устроился на восьмом ряду из возможных двенадцати, посередине. Сиденья все были соединены между собой, перед ними, для того, чтобы удобно было писать, стоял единый стол. Сперва я думал, что это просто длинная доска, но потом присмотрелся и разобрался, что несколько.

У меня никогда не было привычки опаздывать, вот и сегодня я пришёл рано. В зале было около десяти человек. Пока что я не знал, есть ли здесь кто-нибудь из моей группы, но это было неважно. Я рассматривал классических молодых юнэми, ярко одетых и оживлённо переговаривающихся. Прямо передо мной, через несколько рядов, сидели две ничем не примечательные девушки и смеялись. На первом ряду слева находился угрюмый парень и, кажется, спал, уронив голову на грудь. Недалеко от него кому-то махала рукой невысокая девушка с чёрными волосами в ярко-розовой кофточке, к ней с улыбкой направлялся высокий (чуть ниже меня) худой парень представительного вида, в светло-жёлтой рубашке и с чёрным галстуком. Вот, хорошо людям, они до этого были знакомы, а я одинок, как пень.

Но оказалось, что и я не одинок. Миновав дверь, осмотревшись и сделав вывод, что в той части зала лучше, ко мне направилась Иана.

— Привет! — крикнула она и вскоре плюхнулась на сиденье рядом со мной. — Ты ведь здесь ни для кого не занимал?

— Тебе занял с Асой, — солгал я. — Кстати, где она?

— Не придёт, — Иана помотала головой. — Но сейчас Юнэм подойдёт с Лицей, и ещё Метса, правда, чуть опоздает. А вон Дейтана с Ольтом, — девушка указала на парня в галстуке и девушку в розовом.

— Откуда ты их знаешь? — удивился я.

— Да мы вместе на курсы ходили, когда поступали. Целый месяц. Из нас пятнадцать человек поступило, так что я, выходит, почти всю группу знаю. О, вон, гляди, Исита!

В дверях показалась девушка в светло-серой рубашке с закатанными рукавами и со светлыми волосами хвостиком. На одном её плече болтался рюкзак. Девушка имела счастливый вид, и с этим видом направилась к предпоследнему ряду.

— Она почти всегда улыбается, — пояснила Иана. — И вообще странная немного. Но, кажется, неплохая, хотя я с ней не общалась.

— А с кем она дружит?

— Не знаю. На курсах всегда одна была.

Наконец начали приходить люди. Иана рассказывала мне про каждого появившегося человека и делилась своим отношением к нему. К её чести, относилась она ко всем непредвзято и рассказывала лишь о том, что видела сама, за это я её зауважал и поверил её словам. Через три часа я знал о группе немного больше.

Был там и Ольт, который модно одевался, любил поговорить и делал плохие мультики. Но он был сыном декана, поэтому трудностей с поступлением у него не возникло. Была и Дейтáна, которая всегда одевалась в два цвета: чёрный и какой-нибудь яркий (сегодня — розовый). Она приехала из Сормена и с лёгкостью поступила, потому что в ней обнаружился талант и бешеная трудоспособность (я ревниво посмотрел на девушку и решил, что мой талант всё же чуть больше). Была странная Исита, которая часто улыбалась сама себе, и никто её не мог понять, а мультики её больше всего походили на отрывки. Что и говорить о полном угрюмом мальчике, который постоянно был чем-то недоволен; долговязой девушке в сапогах выше колен и зашнурованных так, что шнурки, вероятно, весили больше, чем сапоги; парне совсем маленького роста, который постоянно ходил в чёрном плаще и вертел в руках солнечные очки, которые, впрочем, не надевал… Людей было много, я всех не запомнил, но не расстроился, решив, что у меня ещё есть на это время.

После второй лекции болтовня Ианы закончилась, и начался разговор. И начался он так. Преподаватель объявил, что перерыв поступает в наше распоряжение, половина студентов побежала в буфет, половина оставшейся половины — в туалет (почему они бегают туда на каждом перерыве? Никогда не мог понять), а те, кто остались, легли на столы и сделали вид, что спят, лениво переговариваясь с соседями. Иана отложила ручку, которую она держала для вида, чтобы у преподавателя не оставалось сомнений, что девушка записывает лекцию (она и правда иногда делала в блокноте какие-то пометки, правда, не знаю, на какую тему), и сказала:

— Я в субботу слышала, кто-то крикнул: «Лиан». Причём таким голосом, словно это… тот самый.

— Какой — тот самый? — устало проговорил я, намереваясь всё отрицать, даже если мне под нос сунут мою фотографию, где я зверски убиваю ребёнка, с подписью «Лиан убивает ребёнка».

— Ну… тот… — Иана замялась. — Знаешь, говорят, в Адиве живёт какой-то Лиан, очень сильный, который никого не боится, а его все боятся. Говорят, он злой.

— Ну, — я кивнул.

— Ты ведь о нём слышал, да?

— Слышал.

— Но он ведь не учится с нами? Просто я вчера подумала, что он где-то здесь. Или кто-то решил подшутить?

— Ничего себе шуточки! — возмутился я, но тут же осёкся. А вдруг она подумает, что я как-то связан с Лианом?

— Я его не видела ни разу, — продолжала между тем Иана. — Только слышала, да и то… информация какая-то непонятная. Но я… знаешь что, я хочу про него мультик сделать. Хороший, настоящий. Только он у меня не злой будет, а обычный парень. Да и вообще я не думаю, что он так уж плох.

— Может, и не плох, — я улыбнулся уголком рта, который был по другую сторону от Ианы.

— Я ещё хотела в день нашего знакомства спросить, не тот ли ты Лиан, но решила, что обидишься, — закончила девушка и посмотрела на меня.

— Да ты чего, я не обидчивый! — я махнул рукой. — Тотчас бы и сказал, что именно тот, и убил бы кого-нибудь для подтверждения.

— Ага, — Иана хихикнула. — Впрочем, Лиан — не такое уж редкое имя.

— Не такое уж? — я сделал вид, что обиделся. — У нас на курсе кроме меня ни одного Лиана нет!

— Ну да, — согласилась девушка. — Слушай, я вот спросить хотела. Ты из нашего города или приезжий?

— Из Адивы, — ответил я. И тут к нам подлетела девушка в розовой кофте.

— Иана, привет! Привет! — это она уже мне. — Пойдёшь отмечать поступление? Мы сегодня собираемся всей известной группой.

— Я - с удовольствием! — ответила девушка. — Я тут ещё одного типа знаю, — она кивнула на меня. — Лиан. Пойдёшь?

Я задумался. Очень крепко задумался, потому что для меня это было важно. Если постоянно отказываться от участия в студенческих гулянках, я буду выглядеть подозрительно в глазах однокурсников. А если постоянно туда ходить, рискую заполучить друзей… Впрочем, попробую.

— Я пойду, но давайте сперва согласуем время.

— Отлично! — обрадовалась девушка. Кажется, её зовут Дейтана. — Мы хотим в семь часов собраться возле корпуса, потому что многие в общежитии живут, а оттуда — к Ольту!

— Ему не жалко квартиры? — сощурилась Иана, оглядывая зал. Ольта не было.

— А он ещё не знает, что мы к нему, — пояснила Дейтана. — Ну что ж, мы вас ждём! — и девушка убежала.

Иана повернулась к каким-то людям, сидящим позади нас, а я задумался.

И всё-таки: кто мог окликнуть меня в субботу? Это был не кауру, иначе бы он тут не был. В лицо меня мало кто знает, особенно из творческой касты. Разве что этот человек из моего района. Да-да, совсем забыл: он и с моего курса, выходит, сейчас должен быть где-то здесь. Странно, почему он не обнаружился раньше? Боится? Или сегодня не пришёл?

Я встал, сделал вид, что хочу размять ноги, и пошёл в коридор.

Два парня возле окна беседовали, причём один горячо объяснял что-то другому, а у другого был несколько озадаченный вид. Но другой стоял ко мне спиной, и не видел, как я медленно приближаюсь сзади. А первый — видел. Он побледнел и вжал голову в плечи, сразу прекратив своё повествование.

— Привет, — сообщил я и смутился. Хорошо же я смотрюсь на первом курсе: я их всех тут как минимум на четыре года старше, переросток какой-то… немудрено, что этот парень меня опасается. Может, я забыл спрятать нож? Нет, вроде, всё хорошо, да и не было у меня никогда ножа. Я продолжил. — Можно тебя на минутку?

Парень слабо кивнул. Почему я обратил внимание на него? Да не обращал! Просто посмотрел, а он в этот момент как раз смотрел на меня, и лицо его резко изменилось. Не мог же я оставить это без внимания.

Мы отошли от друга, с опаской поглядывающего на меня. Я наклонился к парню.

— С тобой всё в порядке?

— Да… — парень быстро закивал.

— Ты бледен.

— Да всё хорошо…

— Тогда почему ты трясёшься?

— Я никому ничего не говорил, честно! — горячо уверил меня он, хотя только что, судя по всему, всё выложил другу. Я удивился.

— Не говорил чего?

— Что вы Лиан…

— Так, — я нахмурился. — Во-первых, меня не надо называть на вы, потому что я твой однокурсник. Во-вторых, ты этого Лиана видел? — парень помотал головой, потом закивал. — Не делай спешных выводов. И, в-третьих, — я не Лиан. Просто зовут меня так.

— Н-но я же…

— Я слышал о нём, — кивнул я. — Но у меня просто такое имя. Что тебе вообще про него наговорили?

— Что он ноги вырывает… — одногруппник сглотнул. Я постарался сдержать смех.

— Кто его сюда пустит, ноги вырывать? И не вздумай никому про это рассказать, запугаешь только.

Я отошёл. Парень вернулся к разговору с другом, и я убедился, что моим словам он ни капельки не поверил. Вероятно, ему очень хорошо меня описал кто-то из очень хорошо знающих меня людей, а может быть и снимок показал. Ну и пусть. Самое главное, что он не тот тип «знающих», которых надо бояться. Есть те, которые верят всему и из этого всего лепят нелепые слухи, вроде вырванных ног. Есть те, кто «что-то слышал, ну и пусть с ним боги разбираются». Они тоже не опасны. Опасны те, кто знают правду. Приверженцы Иерарха. Часть людей из моего района. Будь моя воля — никогда бы с ними не контактировал.

Хотя не могу поручиться, что они знают именно правду. Её, наверное, не знаю даже я. Ведь, по сути, Лиан, каким он является — бред. О, всемогущие боги, где же вы, приснитесь мне и скажите, что со мной происходит! Зуб даю, это ваших рук дело.

К богам я относился как к чему-то неизбежному. Вообще люди вроде верили в них, но, по-моему, это было больше похоже на какую-то игру в религию. Храмы существовали только как символы, и чаще всего стояли пустыми памятниками архитектуры. Люди считали, что боги приходят к тем, кого создали, во снах, и беседуют с ними. Но в наше время если кто-то и говорил, что ему приснился бог, его поднимали на смех. Втихаря, тайно, но поднимали, хотя вслух говорили: «Да, да…» и кивали с умным видом. Я считал, что в богов уже никто не верит. Не верит по-настоящему. Наверное, и я не верю, только говорю с ними постоянно. А с кем мне ещё говорить? Кому я могу рассказать то, что меня гложет?

Минула последняя лекция. Я как-то незаметно исчез и отправился в кабинет декана, Элайта Каварана.

Дверь была уже близко, и когда она оказалась совсем близко и я протянул руку к ручке, распахнулась и саданула меня по лбу. Я так и остался стоять, с недоумением глядя на появившегося в коридоре Ольта.

— О, привет! Ты в моей группе учишься? Мне Дейтана сказала, ты с нами пойдёшь на праздник.

— Пойду, — кивнул я. — Меня зовут Лиан.

— Я знаю, — кивнул Ольт. — Я Ольт. А ты к папе идёшь? Не иди, у него там великий мультипликатор сидит, помешаешь только.

— Именно к нему мне и надо, — ответил я. Ольт удивился.

— А, так ты из крутых? То-то я думаю, взрослый больно для первого курса.

— Неужели я выгляжу взросло? — обиделся я. — Что, не дашь 18?

— Мне 18, - сказал Ольт. Я отметил про себя, что он слишком взрослый для нашего первого курса — наверное, в школу позже пошёл. — А ты как мужик выглядишь.

С этими словами парень скрылся. Я украдкой потрогал подбородок. Да ладно, мужик! У меня даже бороды нет!

Для вежливости я постучал, затем зашёл. Наверное, получилось слишком развязно, но я привык к такому поведению за несколько лет и не подумал об этом.

— Здравствуйте! — объявил я, заметив, что в смежной комнате сидят двое мужчин и смотрят на меня. Я прошёл из первого кабинета во второй и предстал перед мужчинами для осмотра. Они изучали мой зелёный свитер с замочком, чёрные джинсы, торчащую из горлышка свитера белую майку и те самые злосчастные туфли с треснутым носком. Я в это время смотрел на них. Первый был мне знаком ещё с субботы, когда он расписывал студентам все прелести Адивского юнэмирситета. Второй же был знаком лучше, потому что мой телевизор постоянно был включён, когда там появлялся он. Это был молодой (лет 30) человек со светлыми волосами и коротенькой бородкой, в синем пиджаке и брюках. К пиджаку был приколот значок его компании — четырёхлепестной цветок синего цвета на белом фоне, с белой серединкой. Этот мужчина и являлся Голоком Зеркатаном.

Я не пришёл в щенячий восторг, не кинулся магнату в ноги, не рассыпался в любезностях, не стал переминаться с ноги на ногу, не состроил гримасу, призванную выражать почёт. Я просто стоял и ждал.

— Лиан! — ахнул Голок, и мне стало нехорошо. Мне стало очень плохо. Декан смотрел с непониманием.

— Лиан, — кивнул я, подтверждая. — Вы же меня вызывали.

— Садитесь, — предложил декан и вежливо, но не без удивления, встал со своего места, потому что Голок перешёл к дальней от меня стороне стола. Я сел на освободившееся кресло. Лицо моё выражало безысходность.

— Я посмотрел ваши работы, и мне они очень понравились… — робким голосом начал крупнейший медиамагнат Иерархии, о котором слышал каждый образованный человек. — Вы ведь не против, если я заключу с вами контракт на показ…

— Подождите, — перебил его я, — нам ведь нужно всё обсудить, решить, что в моих мультиках хорошо и что плохо, что исправить, что добавить и где удалить. Да я и не знаю, о каком мультфильме идёт речь.

— О любом, — уверил меня Голок. Мне показалось, что я сейчас перегрызу стол.

— Но вы видели только несколько мультфильмов, — возразил я.

— Вы можете принести любой, я выпущу его в эфир.

— Хватит! — взорвался я. — Я требую справедливости! Если мой мульт на что годится, так и скажите! И скажите какой! Вы знаете, на что готовы студенты моего курса, чтобы вы предложили им место на вашей студии? Так с чего мне такая честь?!

Мужчины побледнели и замолчали. Я чуть не стукнул кулаком об стол, но вовремя задержал руку над самой деревяшкой.

— Скажите, пожалуйста, почему вы хотите пустить мои мультфильмы в эфир? — медленно, с расстановкой проговорил я вопрос.

— Вы знаете, почему, — тихо ответил Голок. Декан кивнул. Он уже начал понимать своего гостя.

— Я хочу, чтобы меня не выделяли среди всех остальных, — начал я, ещё на что-то надеясь. Хотя этих не обдуришь, раз даже того мальчишку не удалось. Скорее всего, через доверенных лиц Голоку всё обо мне давненько рассказали. Интересно только, что он не проверил информацию о талантливом мультипликаторе прежде, чем приехал в юнэмирситет. — Я хочу, чтобы меня судили по совести и по справедливости. Я не собираюсь сжигать ваши радиовышки и убивать служащих, если вы мне откажете!

Голок окаменел, решив, что я ненавязчиво угрожаю. А я чуть не плакал.

— Да не хочу я, чтобы вы на всё соглашались! Скажите, хорошо я работаю или нет и что из моих произведений достойно увидеть свет!!!

Наверное, я слишком разошёлся. Ой, плохо, я делаю то, что делать не надо. Потом будет поздно. Хотя даже сейчас уже поздно.

— Скажите что-нибудь, — воззвал я, теряя последнюю надежду. Если они и сейчас промолчат, строя из себя фигуры из белого мрамора, я уйду и хлопну дверью. И пообещаю их всех закопать заживо.

Нет, ещё чего не хватало! Просто уйду и всё.

— Вы же знаете, почему господин Голок молчит, — наконец ожил декан. — Представьте себя на его месте.

— Он же великий человек! — с горечью сказал я. — Как он может бояться какого-то там Лиана…

— Какого-то? — на этот раз ожил и Голок. — Какой-то не станет держать в ужасе весь район и полгорода, и тем более сажать пленных на цепь!

Проклятье. Он знаком с Иерархом. Он из тех, кто знает правду.

Я молча развернулся и вышел из кабинета, не глядя дошёл до первого этажа, принял в гардеробе куртку и покинул высокое светло-жёлтое здание. Причём был уверен, что покидаю его навсегда.

Но это, конечно, было неправда, просто я всегда думаю очень категорично. Например, когда я жарю яичницу, а она подгорает, я говорю: «Никогда больше не буду жарить яйцо, и вообще никогда есть не буду!» Но это просто выброс эмоций.

«Я злой! Я должен смириться с этим!» — сказал себе я и подумал: всё, начну творить зло! Хватить довольствоваться ложными слухами! Хотят выдирания ног — они их получат! Надо же как-то оправдать своё имя.

Эх, имя-имя…

А вечером мне предстоит испытание. Надеюсь, Элайт не рассказал сыну о зверском убийце, который учится вместе с ним.

****

Когда я шёл домой, подставляя снегу лицо, настроение всё ухудшалось. Ни о чём хорошем не думалось, всё казалось бесполезным и дурацким. А на подходе к дому мне вообще ничего не хотелось, и я решил, что когда приду, лягу и буду спать.

Первым делом, войдя в свою просторную однокомнатную квартиру, я пнул доску, которая давно ждала этого. Она не удивилась — не в первый раз, всё-таки. Потом я залихватски сорвал с себя шапку и швырнул её об пол, куртка отправилась туда же, а ботинки разлетелись в разные стороны. После этого я прошёл в комнату и повалился на диван.

Я могу хоть завтра пойти к Голоку и сказать, чтобы он выпустил в эфир все мои мульты. Именно сказать, а не попросить или спросить, есть ли шанс. Могу сказать, чтобы он дал мне кабинет, чтобы выделил для меня студию и людей, которые будут на меня работать. Можно вытянуть из него деньги и построить новую студию, он не откажет.

Как это ужасно!!!

Многие не поняли бы меня. Такие возможности — а он недоволен! Но я не хочу, чтобы всё получалось само собой, я хочу знать, что что-то сделал для этого, так мне легче. И вообще, главное — мульты, а не деньги.

Впрочем, мне есть откуда тянуть деньги, но этот вариант я отбрасывал на случай крайней нужды. Этот вариант был: пойти к Иерарху и велеть ему дать мне крупную сумму. Но сейчас в этом не было необходимости. Кроме того Иерарх и так обеспечивает меня. Хотя, уже не Иерарх, так как все документы говорили в мою пользу. В банке на моё имя имелся счёт, он всегда пополнялся благодаря акциям компании «Нитроклаф», крупнейшего производителя медикаментов в Иерархии. Моя доля была очень мала — 3 %, но мне не нужно было больше. Сначала Иерарх хотел отдать мне всю долю, которой владел, 40 %, но я не взял. Так высоко можно было залезать лишь туранэ, а я от принадлежности к этой касте отказался. Ещё заставят банкиром быть… ну уж нет! Я не оставлю свои мульты!

Я некоторое время лежал на диване и думал о лете. Всегда его любил, сам не знаю, почему. День рождения у меня в декабре, 8 числа. Хотя при чём тут День рождения? Ладно, раз уж начал, вспомню-ка я даты своей жизни.

День рождения — единственная приятная из них.

Вот мне исполняется 16 лет. Я — обыкновенный парень, разве что чуть симпатичней и умней других. Я — главарь нашей мальчишеской банды, я — дворовая легенда. Меня или уважают, или боятся. По-настоящему дружит со мной только Бус, он лучший друг, мы с ним вместе с детства, да ещё Илинксар, если короче — Илин. С ним мы познакомились случайно, когда мы с моими ребятами поздно вечером гуляли по улицам. Илин — человек серьёзный, вдумчивый и совершенно безобидный. Так вот, шли мы, шли, а навстречу — Илин. Один. С книгой под мышкой и в очках. Мои ребята заградили ему дорогу. Таких они называли «мерзкие ботаны» и всегда старались им насолить. Но я, видно, тогда был в хорошем расположении духа и сказал, что над парнем издеваться не нужно, это же кауру, свой, как-никак. Меня послушались. Меня всегда слушались, хоть угрожать я перестал лет эдак в 14. А Илин (вот верх непосредственности!) спросил: «Ой, так ты тот самый Лиан, о котором все говорят?» И, что удивительно, он совсем меня не боялся, хоть был вечер, я был с бандой, и вообще обстановка не располагала. А я никогда не был злым. Ладно, вру, был в детстве. Но это не помешало мне разговориться с Илином, и мы подружились. Он оказался на самом деле очень умным и интересным человеком, и Бусу понравился. Правда, ходить с нами вечером по району и пугать прохожих он всегда отказывался, но я всё равно считал его своим другом.

На второй день после праздника мы с ребятами отправились в вечерний патруль, как мы называли наши прогулки. И возле того дома, что стоит лицом к лесу, на скамейках расположились люди. Взрослые мужчины с серьёзным видом. Их было человек пять, возле них стояли две иномарки. Мои ребята обошли их, потому что это не была вражеская банда, и вообще мы их видели в первый раз. Конечно, если бы они начали приставать, ни один из моих ребят не испугался бы и не бросился наутёк, несмотря на то, что мужчины были взрослыми и сильными. Просто с моими ребятами был я, а со мной они не боялись даже ольто. Но один из этих людей окликнул меня по имени.

Позже я узнал, что это Касаххáр, правая рука Иерарха. Кас предложил мне работу у них. Я сначала не понимал, какую, — что мог знать об этом шестнадцатилетний мальчик? — но сразу согласился. Кауру всегда небогаты, и деньги никогда не помешают, а мне предлагали большие деньги. Кас сказал, что они знают обо мне очень много, им известна вся моя репутация и что я им очень нужен. При этом все мужчины вели себя вежливо и, похоже, меня несколько опасались.

С тех пор я стал работать на Иерарха. Учился в школе, а по вечерам встречался с кем-нибудь из его людей и выполнял задания. Иногда уходил на ночь. Когда школа закончилась, я выбрал специальность каменщика и пошёл в училище, подрабатывая на стройках. Это мне нужно было для прикрытия, ведь денег, выплачиваемых мне Иерархом, было очень много. Чтобы не удивлять родителей, я отдавал им лишь малую часть и говорил, что подрабатываю с мальчишками где-когда, а остальное тратил тайно, и часто — всё с теми же мальчишками на разную ерунду.

Мне 19. Я заканчиваю учёбу и, по идее, должен идти работать. Так я и делаю. Говорю родителям, что устроился на нормальную работу, но не говорю, куда. Денег теперь приношу больше, и это не вызывает вопросов. Правда, папа насторожен, боится, что его сын пошёл по ложному пути, и его легко могут обмануть взрослые хитрые дядьки. Напрасно боится, знает же, кто его сын.

Я глянул на часы. Пора бы, наверное, собираться, не то опоздаю на гуляние. Да, жаль, к Кэрту уже не успею, он около трёх обычно на мосту. Впрочем… уверен, если я сейчас там появлюсь, кто-нибудь из людей Иерарха меня точно заметит, они, скорее всего, следят за мной постоянно.

Я вздохнул, отбросил нехорошие мысли и стал одеваться. Я решил предстать перед одногруппниками в белом свитере с нашивкой Весёлой Вишни, чёрных джинсах (совсем новых, недавно купил) и… ну нет, треснутые ботинки не надену! Подайте сюда белые туфли, которые… хм… летние, но… ай, ладно, надену треснутые! Не то ещё простужусь.

У меня вырвался смешок. Не помню, чтобы я когда-нибудь в жизни болел.

На мост я всё же успел заскочить. С удивлением отметил, что Кэрт там, и, более того, ждёт меня. (Эх, не знал я тогда, что Кэрт не просто приходит на мост в три, а работа у него такая: целый день с утра до вечера караулить меня, и за это он получает от Иерарха бешеные деньги…)

— Я знаю о твоём разговоре с Голоком, — сказал он, как только я приблизился.

— Ну и хорошо, — я кивнул. — Это что-то меняет в твоей драгоценной жизни?

— Я думал, ты опасаешься, что тебя исключат… — Кэрт с беспокойством покосился на меня. — Мы похлопотали об этом, тебя не станут вычёркивать из списков. Если хочешь…

У меня внутри всё похолодело. Не-е-ет!!! В юнэмирситет я поступил сам, без помощи всякого Иерарха, и даже сам Элайт Каваран был уверен, что к нему на факультет пришёл парень просто с похожим именем. Но если теперь Иерарх… всё, я покойник. Слухи распространяются быстро, и уж пусть лучше меня исключат, чем заставят учиться в среде тех, кто меня ненавидит. Ну, Иерарх, выследил, гад… жучок у него в туалете стоит…

— Я ничего не хочу, — прервал я Кэрта. — И не хотел, чтобы вы туда ходили. Теперь мне уже плевать, вычеркнут меня или нет!

— Лиан, никто ничего не знает, кроме Голока и Элайта! — уверил меня Кэрт, приобретя дрожащие нотки в голосе.

— Хорошо, — смилостивился я. — Кого вы сейчас пошлёте за мной?

Кэрт помялся, но всё же ответил.

— Милицéра.

— О! — расхохотался я. Милицер принадлежал к касте воинов, иситам, и служил куратором нашего района. По совместительству он работал на Иерарха. Я знал это и всегда думал, что именно Милицер помог Иерарху раздобыть для меня квартиру, паспорт и много чего ещё. Милицер был чуть постарше меня, года на три, и знал меня с детства. И никогда не любил. Потому что когда я появился во дворе, банда его ребят сразу отодвинулась на второй план, а половина его мальчишек перешла ко мне. И как он ни старался, победить меня всё равно не смог, хоть я не сильно и сопротивлялся. — Бедняга: целый день проводит в иситской, а потом ещё за мной невесть куда иди!

— Он уволился, — буркнул Кэрт. — Теперь работает только на босса.

— Интересный ход событий, — я задумчиво посмотрел на воду. — Я могу быть уверен, что меня доведут до дома в целости и сохранности?

— Да, — кивнул Кэрт, понимая, что мой вопрос является шуткой, но опасаясь оставить его без ответа. Я внимательно посмотрел на него, потом на ограду, отделяющую реку от дорожки. Она была сделана из бетона, но из очень старого бетона, потому что вся потрескалась, и кое-где из трещин торчали куски арматуры. Я размахнулся и всадил в бетон кулак, решив, что лишняя тещина забора не испортит. Забор не шелохнулся. Кэрт с интересом следил за происходящим. Убедившись, что приложенная сила не подействовала, я развернулся к реке спиной и словно невзначай махнул рукой. Кисть ударилась о бетон, снесла его часть и оставила в ограде полукруглую выемку. Словно след от гигантского зуба. Раздался громкий плеск.

Кэрт сглотнул.

— То-то, — сказал я и отправился к корпусу юнэмирситета, где должен был встретиться со своей группой.

****

Я пришёл на встречу третьим. Самым первым прибежал Ольт, хозяин праздника, точнее, квартиры, где тот должен был проводиться, а следом за ним почти сразу пришла Исита. А поскольку эти двое не общались совсем, хоть и знали, что учатся в одной группе, то так и стояли и переминались с ноги на ногу, пока не пришёл я. Ольт сразу ухватился за меня, как за соломинку — утопающий, и завёл беседу.

— Привет, Лиан! Как живёшь? Мы сегодня виделись с тобой, я здорово тебя приложил по лбу, да? А где же синяк?

— Забыл нарисовать, — улыбнулся я, пожимая парню руку. Исита тоже поздоровалась со мной за руку, и я успел её рассмотреть. Она была одета в белое пуховое пальто, сверху — чёрные шарф и шапка, на ногах чёрные сапоги чуть ниже колен, мягкие и, наверное, удобные. Да, она не похожа на Асу, которая старается одеться помоднее.

— Как думаешь, все придут? — вопросил Ольт, глядя на приближающегося к нам того самого угрюмого парня, который сегодня спал на первой парте. Я пожал плечами, продолжая разглядывать Иситу. Она глядела по сторонам, словно была в городе первый раз, но изредка поглядывала на нас таким взглядом, будто с каждым у неё имеется какая-то тайна. Когда она так на меня посмотрела, я испытал странное чувство: показалось, мы знакомы уже несколько лет и она мой близкий друг, а я забыл, поэтому не понимаю её взглядов. У девушки были серо-голубые глаза и светло-русые волосы, собранные в хвост. Лицо постоянно выражало искреннюю заинтересованность всем, как будто в каждый момент может произойти чудо. Я позавидовал ей — наверное, она просто умеет ценить жизнь и радоваться каждой секунде. Не то, что я. Да, Исита — полностью творческая личность, а у меня творчество-то есть, но кроме него в шкафу (то есть во мне) висит холодная расчётливость, врождённая жестокость и высшая самоуверенность. Да и вообще я плохой человек.

— Привет, — басом произнёс подошедший парень. Ольта он, вероятно, знал, потому что сразу повернулся ко мне и представился. — Каребус, можно просто Бус.

— Лиан, — сказал я, и от моего сердца откололся кусок. Я так надеялся, что в моей жизни не придётся общаться с людьми с таким именем. Теперь я постоянно буду слышать его, и с каждым разом терять немного сердца, а потом оно исчезнет, и я превращусь в холодный камень. И тогда уж точно всех поубиваю.

— Я полагаю, тот самый Лиан, который… — Бус подвигал бровями, показывая, что все и так знают, о ком речь. По его лицу было видно, что он шутит. В глазах плескались смешинки.

— Именно тот, — подтвердил я ледяным тоном. — Вырываю у людей ноги, отрываю им головы и закапываю в лесу, могу выжить после ядерного взрыва.

Исита повернулась к нам и недоуменно уставилась на меня. Мне стало неловко. На миг даже показалось, что она мне верит — такой непосредственный был её взгляд. Но я встряхнул мысли и улыбнулся.

Вскоре подошли все остальные. Ольт напрасно опасался — собралась вся группа, все 22 человека. Дальше мы пошли пешком прямо к высотному дому, в котором жил Ольт. Он жил не с отцом, а в своей квартире, в которую переехал, едва ему исполнилось 18 (остаётся лишь гадать, почему юный туранэ выбрал квартиру в высотном доме в центре города, а не в коттеджном посёлке). Уверив нас, что идти недалеко, Ольт бодро зашагал по снегу в неведомую сторону, весело переговариваясь с Дейтаной, которая на этот раз была в чёрно-жёлтом.

Пока мы дошли до дома (по-моему, это было не так уж и быстро, я успел изрядно заморозить руки и нижнюю часть ушей, не прикрытую шапкой), мне двенадцать раз задали вопрос, не тот ли я самый, и каждый раз я отвечал, что тот. Это возымело успех — все уверились, что я обычный парень, и потеряли ко мне нездоровый интерес. Хотя вряд ли он у них и раньше был, слишком мало ужаса было в глазах. А вот обычный интерес — был. Во-первых, я был достаточно симпатичен девушкам, а их в группе было больше, чем нас, парней. Во-вторых, я был старше всех, и никто не знал, где я потерял годы после школы, а знать хотели все. Юнэми — любопытный народ.

А потом, когда мы оказались в трёхкомнатной квартире и сняли верхнюю одежду, выяснилось, что еды-то у Ольта много, но фруктов — нет. Ольт сокрушался, что совсем вылетело из головы, а фруктов хотелось всем. Больше всего расстроился я, потому что кроме фруктов есть ничего и не собирался. Поэтому было принято решение: послать в магазин самого захудалого, неконфликтного и услужливого человека. То есть меня.

Вообще-то согласился я сам, и в частности по причине того, что у меня была карточка. Я пообещал, что всё куплю, а все потом вернут мне деньги, чтобы не толпиться сейчас в прихожей и не мять в руках разного достоинства бумажки. Не став слушать возражений, потому как их и не было, я скрылся за дверью.

Я опять вышел на улицу, в мороз. Да когда уже начнётся весна? Да, да, понимаю, только начался февраль, какая уж тут весна… Хорошо хоть снег не идёт, а то как пить дать шёл бы в лицо.

Где магазин, я не знал, и шёл наугад. И подумал, что слишком опрометчиво вызвался идти, не взяв с собой провожатого. Иану, к примеру. Она ведь живёт в общежитии, то есть в этом районе. И наверняка знает, где ближайший магазин.

Но тут вдалеке показались красные буквы «Магаз…», и я направился туда.

И столкнулся с Ианой сразу же, как только вышел наружу.

— Стоп! — объявил я и остановился. Оглядел её демонстративно снизу доверху. — Опознание: Иана. Что случилось? Я что-то забыл?

— Я думала, ты не найдёшь магазин, — призналась Иана. — Да и вообще: чего один ушёл? Мог бы позвать кого.

— Да, я и сам потом пожалел, — согласился я. — Ну что, домой?

— Много купил? — поинтересовалась девушка и заглянула в пакет. — О, так мы с тобой до самой смерти не расплатимся!

— Не бойся, я съем больше, чем вы все вместе взятые, — уверил я Иану. Она посмотрела на меня.

— Лиан, ты работаешь где-нибудь? И карточка у тебя есть, и Голок тебя вызывал… Ольт говорит, что ты из крутых.

— Ольт ошибается, — ответил я, лихорадочно ища ответ. — Просто я иногда пускаю свои мульты в оборот… делаю какие-нибудь ролики и продаю их небольшим компаниям…

— А сколько тебе лет?

— Двадцать один.

— Так зачем тебе вообще юнэмирситет? — удивилась Иана. — В таком возрасте его уже заканчивать надо. А если ты уже работаешь…

— Я хочу совершенствоваться. То, что я умею сейчас, гораздо меньше того, на что я способен! — ответил я и с гордостью посмотрел на Иану.

— Просто странно, что ты сразу не пошёл учиться…

Вот уж любопытная юнэми! Что бы ей такого сказать? Не говорить же, в самом деле, почему я пошёл учиться только сейчас.

— Деньги нужны были, — ответил я. — Именно тогда.

— Ясно… — протянула девушка. Мы подходили к подъезду. — Большая семья?

— У меня нет семьи, — я опять загрустил. Если сегодня все разговоры, которые я буду вести, будут на это тему, я загнусь раньше, чем закончу фильм про Гордиона. Этого нельзя допустить.

— Ой! — испугалась Иана. Верно, никогда не сталкивалась со смертью. — Извини, пожалуйста! Я больше никогда не спрошу.

— Да ладно! — я даже улыбнулся. Хорошая она всё-таки девушка, хоть и любопытная.

Из подъезда вышел мужчина, так что нам не пришлось звонить в квартиру. Иана схватилась за дверь, чтобы не дать ей закрыться, а я несколько задержался, потому что мужчина замер, глядя на меня глазами размером с блюдце.

Эх, что бы я делал, если бы не моя находчивость…

Я съёжился и посмотрел на мужчину точно так же. Тот отступил. Я спустился со ступенек спиной вперёд и прижался к колонне, подпирающей навес. Мужчина, видно, удивился, но не двигался с места.

— Лиан, чего ты? — позвала меня Иана. Мужчина услышал имя, пришёл в ужас, колени его задрожали. Он пал ниц и взмолился.

— Пропустите меня, пожалуйста! Я никому о вас не расскажу!

Я хлопнулся на колени и, глядя на мужчину снизу вверх, взвыл:

— Умоляю, пропустите меня в подъезд! Я иду к другу, просто иду, я ничего не замышляю!!!

Мужчина был несколько изумлён, но двигаться не спешил. Иана смотрела на нас обоих как на идиотов.

— Что вы хотите? — прошептал мужчина. Я узнал его — когда-то он жил в моём районе, его сын примерно моего возраста. И однажды мы с ним подрались. С сыном, не с отцом. Этот человек не мог меня не знать.

— Я просто хочу пройти, пощадите, о милосердный! — проговорил я и стал бить челом. Повезло мне, что под коленями снег, высохнет — и всё. А вот мужчина сидит на не очень чистых ступеньках.

— Я не понимаю…

— О!!! — вскричал я, чем заставил мужчину вздрогнуть и сделать свои глаза ещё шире. — Всемогущие боги! О, великий Юнэм, ниспошли мне благо! Да не погубит меня сей доблестный муж в неравной схватке!

Пока я бил челом и отползал все дальше, за колонну, мужчина поднялся, отряхнул колени и вроде собрался бежать. Убедившись, что он уже не испытывает ужаса, или во всяком случае испытывает его наполовину с изумлением, я отполз ещё дальше и съёжился настолько, насколько можно. Мужчина спустился с лестницы, обошёл меня по большой окружности и припустил в сторону метро. Даже сумку свою забыл на крыльце.

Я поднялся с земли.

— Лиан! — Иана уже давно отпустила дверь, так что звонить нам всё же придётся. — Что это было?

— А чего он передо мной комедию разыгрывает, — пробурчал я, поднимая сумку. — На колени падает, хочет чего-то… — я отошёл от крыльца и поставил сумку на дорогу, чтобы опомнившийся человек её забрал. — Я что, хуже, что ли?

— Да нет… — Иана замялась. — Просто… ерунда какая-то…

— Да это прикол такой! — я пихнул девушку в бок и улыбнулся, как мог. Видно, улыбка ей понравилась, потому что она смущённо опустила глаза и тоже улыбнулась.

— Отряд прибыл, — возвестил я, набрав номер квартиры Ольта (его не знал ни я, ни девушка, и нам пришлось звонить по телефону и спрашивать). Услыхав в ответ «Позывной принял, выхожу на связь, двери закрываются» я сделал вывод, что человек, который со мной говорил, либо Ольт, либо Юнэм (тот тоже был шутник-шутником, от Ольта отличался лишь тем, что ему было плевать на внешний вид), а также плохо знаком с логической связью слов. Бус был слишком серьёзен, а больше парней в группе не было, разве что тот, который постоянно таскал с собой солнечные очки, но у него был низкий голос, я бы узнал.

Когда я наконец освободился от своей ноши и присел на диван, сразу появился собеседник. Он был одет во всё чёрное, в руке он небрежно вертел тёмные очки. Мне показалось, что они вообще женские, но спрашивать я не стал.

— Будем знакомы, я Элéйзер, можно просто Эл, — парень присел рядом со мной. — Ты, насколько я знаю, жестокий Лиан — Гроза Адивы?

— Я, — подтвердил я. И тут же подумал: вот как вскочу сейчас, да как разнесу всю квартиру, да как всех убью… Тогда ни у кого не возникнет вопросов.

— Ты ведь работаешь на Голока.

— Ну… он умолял меня пойти к нему на студию… но я отказался. Сказал, что не стану работать, пока не закончу юнэмир. Он был очень расстроен.

— Я знал! — Элейзер уверенно кивнул. Весь вид у него был такой, словно он предугадывает все мои действия и наперёд знает, что я скажу. — Знал, что ты шутишь. У Голока Зеркатана на студии не работают первокурсники.

— В этом ты прав, — я оглядел комнату, ожидая следующего вопроса. Я не собирался вести задушевных бесед, тем более таких, которые касались бы моей жизни. С определённого момента моя жизнь касается только меня, и очень надеюсь, что так будет до смерти.

Часть девчонок скрылась на кухне. Наверное, готовили что-то угрожающее. Нет, я вовсе не хочу никого обидеть, просто молодые девушки, приглашая друзей, всегда стараются приготовить что-нибудь эдакое. А здесь у нас — что-то вроде общей вечеринки, и девчонок тут много. В той комнате, где был я, их было всего четверо: Исита, стоящая возле окна и глядящая в тёмную даль, и ещё две девчонки, беседующие с Дейтаной. Кстати, пришла и Аса, которая старательно делала загадочный вид и постоянно косилась на меня. Я же старался вообще не смотреть в её сторону, чтобы она не восприняла случайный взгляд как знак.

— Как тебе девчонки? — словно отгадав, что я думаю о них, Эл кивнул на девушек. Я склонил голову набок.

— Что я могу тебе сказать… Все девушки прекрасны, потому что они девушки. Нам, парням, нужно только смотреть на них и наслаждаться.

— Я полагаю, ты смотришь на Асу, — Эл улыбнулся и хитро посмотрел на меня, всем своим видом говоря: «Я тебя раскрыл!» Что ж, не буду тебя разочаровывать.

— От твоего острого взгляда ничего не скроется, — вздохнул я. — Ты, видно, хорошо разбираешься в людях?

— Очень хорошо, — довольно кивнул Эл. — Я вижу также, как она смотрит на тебя.

«Да ну? И как я раньше не заметил?..»

— Правда? — я сделал вид, что очень рад. — Ты только… никому не говори, ладно?

— Да что я, предатель, что ли? Сам понимаю — любовь.

«Именно. Только даже если любовь и возможна, Аса стоит последней в списке».

— Учти: она девушка симпатичная, нравится многим. Не упусти свой шанс, — напоследок посоветовал Эл и отошёл. Я не успел спросить, почему он не надевает очки, и это меня несколько огорчило. Но парень он всё-таки забавный. Интересно, он и правда верит, что действительно меня разгадал, или это такая игра? Я, в отличие от него, не могу считать, что отлично разбираюсь в людях, потому что человек — самое сложное, что вообще может быть, и никому не дано его разгадать. Я даже не уверен, что эти пламенные взгляды Асы означают именно то, что я думаю. Может она так смотрит на тех, кого ей жаль. А может, это взгляд ненависти?

Я перевёл глаза на Иситу. Она по-прежнему любовалась чем-то, что было в окне. Мне отсюда была видна только тьма, и я не понимал, что Исита в ней нашла. Впрочем, может, она любит тьму. Нужно поинтересоваться.

— Что там тако… ух ты! — я даже не успел задать вопрос. Стоило мне подняться и чуть-чуть приблизиться к окну, как моему взгляду предстал прекрасный индустриальный пейзаж. Дом Ольта стоял на возвышенности, а этаж был десятый, поэтому видно было очень много. Поскольку все рядом стоящие дома были на порядок ниже, ничто не загораживало широкую равнину, до самого горизонта забитую небольшими коттеджными участками. Единственный в Адиве район, где дома туранэ находятся в самом городе. Не считая, конечно, случайных квартир вроде Ольтовой. Но Исита смотрела не на дома. Их и разглядеть-то в темноте было непросто. Она смотрела дальше, туда, где за всеми участками устремлялась в небо антенна. Возле неё располагались несколько вышек поменьше и большое длинное здание. И вся эта конструкция была освещена огнями. Они висели на главной вышке, чтобы предупреждать пролетающие самолёты и вертолёты, на иных вышках, и даже здание было облеплено ими. Ещё бы — как может не быть яркой студия Голока Зеркатана КЮИТО!..

Исита повернулась ко мне, увидела моё восхищённое лицо и улыбнулась. Того, что мои глаза сразу стали печальными, она не заметила.

— Хороший вид, правда? — спросила девушка и повернулась обратно.

— А я думал: чего ты в темноту смотришь? Может, по раме ползёт кто? — ответил я и тоже опёрся о подоконник. Подоконник не проломился и не треснул, и я который раз уверился в том, что для нанесения ущерба нужно желание и собственная воля.

Исита не ответила. Да, скорее всего, она процентов на 70 в ином мире. Какой же разговор мог бы её заинтересовать?

— Исита, какой твой любимый мульт?

— Я очень люблю «Лесной дворец», он такой светлый и добрый, и графика хорошая…

— Да, он отличный, — перебил я. — Мне тоже нравится. Но я говорил о твоих мультах. Какой ты уважаешь больше всего?

— Моих? — Исита задумалась. — У меня нет законченных мультфильмов, я создаю что-то вроде клипов. Без начала и без конца. Но если ты о самом любимом… Наверное, Заставка. Я его так называю. Там просто персонажи показаны, которых я выдумала, в определённом действии. Синт мчится на мотоцикле по дороге, потом ему встречается Борец, и камера переходит на него… ну, ты понимаешь?

— Да, я так тоже делаю. Правда, это у меня не отдельный ролик, а как заставка к мульту… но способ интересный. Уверен, я когда-нибудь увижу твою Заставку.

— Конечно! Я могу показать тебе любой свой мультфильм!

Беседа с Иситой оказалась гораздо интереснее, чем с Элом. Да и сама Исита… она не старалась кого-то из себя корчить, не прикидывалась, вопросы задавала те, которые её интересовали, а не которые могли заинтересовать меня, и отвечала то, что думала. Она была настоящей. Да, настоящей, каким был мой друг Бус, каким был Илин… и правда, Исита чем-то похожа на Илина — непосредственная и очень доброжелательная.

Я одёрнул себя. Похоже, она мне нравится. Впрочем, мне вообще нравятся девушки. Каждая из них прекрасна и достойна любви, но есть такие… например, Аса. Зачем она прячется? Вы можете меня не понять, ведь Аса не держит перед лицом веер и не укутывает голову в платок. Она прячется за напускной личиной. Ненастоящая, одним словом. Такие люди мне не нравились никогда.

Впрочем, я и сам хорош. Разве я такой честный и открытый, каким хочу быть? Вот то-то.

Тут я поймал себя на том, что смотрю на Иситу и не слушаю, о чём она говорит. Думаю о чём-то своём, а смотрю на неё. Если честно, она не красавица, и, скорее всего, её фотография на паспорт не внушает доверия, да и увидев её где-нибудь в толпе не запомнишь. Но стоит ей начать говорить — она словно расцветает. Улыбка — потрясающе искренняя, взгляд — доверчивый и честный. Один раз глянешь — забудешь, но чем дольше смотришь, тем сложнее оторваться.

Я потряс головой. Всё, теперь нормально. Нельзя долго на неё смотреть, иначе приклеишься. Кстати, о чём она сейчас говорит?

— …долго объясняла, потому что откуда они могут знать, что там? Они мне и сказали, что сюжет плохой, хоть графика и удовлетворяет требованиям. Но я уверила их, что сюжет бессмысленный лишь из-за недостатка времени, и я уже принялась за настоящий полнометражный мультфильм.

— И ты принялась?

— Нет… — Исита махнула рукой. — Может быть, примусь когда-нибудь… но мне кажется, что меня не хватит доделать его до конца. Вот отрывки — это по мне.

Когда наконец Ольт и Каребус, пыхтя, втащили стол, а за ними девушки внесли в комнату кушанья, началась возня. Блюда исчезали, едва успев появиться. И всё потому, что большинство (насколько я знал, четырнадцать человек из нашей группы жили в общежитии) очень проголодались и не желали ждать. Но когда еда закончилась, Каребус с Элом торжественно внесли две бутылки вина и огромную бутыль шампанского. Я видел когда-то такую в магазине. Ещё подивился, зачем бутыль размером с табурет. Но, как оказалось, нужна.

Веселье стало ещё веселее. Ольт, видно, не знал меры, потому что стал плясать. Если бы просто — нет, он принялся выделывать фигуры, на которые способен только пьяный кауру на свадьбе. До того, как перейти в новую касту, я никогда не был на свадьбе, но прекрасно помнил наши мальчишеские пьянки. В моей компании всегда были в основном кауру, поэтому я знал, как они выглядят в нетрезвом виде. В общем-то, пьяный юнэми не сильно от них отличается.

Эл, и так будучи уверен в себе, стал совсем раскрепощённым и принялся приставать к девушкам. Когда они с Асой уединились в уголке, я совсем потерял к ней уважение. Каребус, как я заметил, пил мало, наверное, поэтому и был таким грустным, и вскоре заснул. Юнэм плясал наравне с Ольтом, вокруг них скакали весёлые девушки. Скорее всего, шампанское называлось «Пляска Проклятых». Я наклонился и заглянул под стол, под которым валялась на боку бутыль с остатками напитка. Повернул. Нет, проще: «Весёлое застолье». Правда, смысл тот же.

— Я выпил два стакана! — радостно сообщил Эл, плюхаясь рядом со мной на диван. То, что мне вроде как нравится Аса, а он только что у меня её отнял, его вроде бы не волновало.

— Ты герой, — я уважительно кивнул.

— А ты сколько?

— Я не пил.

— Совсем? — ужаснулся Эл. Я не очень люблю людей, которых это удивляет. И вообще: как можно пить что-то, в чём есть спирт? Он же невкусный!

— Не вижу смысла, — объяснил я. — Спиртное на меня не действует, и оно противное. Зачем мне его пить?

— Ну… — видно, Эл хотел высказать ещё одну догадку относительно меня, чтобы вызвать во мне уважение, но его мыслительный процесс затянулся надолго.

— А почему ты очки всё время в руке носишь и не надеваешь? — наконец спросил я, заметив, что очки при Эле. Наверное, при общении с Асой он их тоже не выпускал.

— Так… не видно же ничего… темно… — объяснил Эл и ушёл. То, как он шёл, дало мне понять, что вечеринку пора заканчивать. К тому же, завтра нам на лекции.

Наверное, Дейтана (она дружила с Ольтом, поэтому во время его неполной вменяемости решения принимала за него) подумала о том же, потому что объявила конец вечеринки. Никому это не понравилось, но все принялись собираться. Огромной толпой вывалив из подъезда, мы начали расходиться. Те, кто жил в общежитии, двинулись в сторону юнэмирситета, кто-то отправился домой наземным транспортом. Я, Исита и ещё две девушки, родные сёстры, спустились в метро.

— Нам в Восточный, — сказала одна из сестёр.

— Мне на Северную, — Исита махнула рукой в сторону. — Тебе, Лиан?

Вообще-то мне надо было в ю-сектор Юг, то есть до конечной станции, противоположной другой конечной, куда ехала Исита. Но я не стал этого говорить.

— Как раз тебя провожу. Счастливо, девушки! — сёстры в это время сели на свой поезд и помахали нам уже из-за стекла. Исита повернулась ко мне.

— Ты где живёшь?

— Ю-сектор Юг, — я направился к подходившему к платформе поезду Иситы.

— Ты же сказал, нам по пути? — она была удивлена.

— Нет. Я сказал, что тебя провожу, — я улыбнулся. — Я мужик или портянка? Тем более, ты на Северную едешь, далеко не самый спокойный район. Говорят, там кауру очень много, и они не отличаются добрым нравом.

— Кауру не плохи, — тихо заметила Исита, чтобы никто не услышал. В метро могли ездить все касты, и обсуждать их вслух в общественных местах было не принято.

— Я знаю, — кивнул я и, пропустив Иситу вперёд, впихнулся в поезд. Людей, правда, тут было мало, и я предложил Исите сесть, но она отказалась.

— Я всегда стою. Я ведь могу, в отличие, например, от стариков и очень уставших людей.

— Ты никогда не устаёшь? — я хитро посмотрел на девушку.

— Никогда, — она так же хитро посмотрела на меня. — Я — Сириус!

Я многозначительно кивнул, догадавшись, что сказанное связано с каким-то её мультом. Я, например, Лучший Воин Северного Континента.

Недалеко от нас сидели два кауру, мужчина и женщина. Они были одеты в серые пальто (кауру нельзя носить яркие выделяющиеся вещи, одежду они покупают в специальных к-магазинах), вид имели уставший и недружелюбно косились на нас. Потому что мы были ярко одеты, улыбались и вообще были юнэми.

— Уступи дорогу слабому: ты пройдёшь всё равно, он — нет, — изрёк я и стал задумчиво глядеть в окно на проносящиеся мимо кабели.

 

Глава 3. Исита проливает свет на мою тайну

— Конкретно никто ничего об этом не знает! — уверяла Исита, вдохновенно размахивая руками.

— Чего тут знать — будет, и всё, — уныло сообщил я.

— Ты тоже не знаешь, — возразила Исита.

— Мне ли не знать, — вздохнул я.

— Если бы ты хотя бы видел его! — воскликнула девушка.

— А может, и видел. Ты не шла за мной по пятам, — бросил я вызов.

— Ах, так! — Исита задохнулась возмущением. — Ну… тогда я шла за тобой по пятам!

— И какого он цвета? — я сделал хитрые глаза.

— Кстати, о чём мы вообще говорим?

— Не знаю, — я пожал плечами. — Ты вдруг воскликнула: «Конкретно никто ничего об этом не знает!» Откуда я знаю, что ты имела в виду?

— А… — Исита отмахнулась. — Это я так. Я иногда говорю всякий бред.

— Да, у меня тоже бывает, — согласился я. — Слушай, Исита, у тебя в районе есть какой-нибудь магазин швейных принадлежностей? — смущённо задал я вопрос.

— Имеется за углом, — подтвердила девушка. — Ты собираешься шить?

— Вовсе нет! — я замахал руками, имея в виду «упаси боги». — Просто у меня игла сломалась, я хочу новую купить.

— Она у тебя что, одна?

— Ну… не знаю… — я растерялся. — А что, две должно быть?

— Нет! — Исита рассмеялась. — Их должен быть целый набор запасных. Закончился?

— Наверное. Хотя не знаю, не искал. А где может быть этот набор?

— Там, где швейная машинка, — пояснила Исита и повернулась ко мне. — Дальше можешь не провожать, вон мой дом.

Дальше провожать и правда не было смысла. Дом находился недалеко от метро, теперь мне, чтобы добраться опять до станции, требовалось минут пять. Я распрощался с Иситой (хорошо хоть она не полезла целоваться в щёки, как делают многие девчонки, а нынче — о ужас! — и парни) и, развернувшись, направился к метро. Но через пару шагов оглянулся и посмотрел на то, как девушка скрывается за дверью. Она ни разу не оглянулась, наверное, уже забыла обо мне. Эх, мне бы её беззаботность…

Вообще-то я не боялся случайных неблагоприятных прохожих, я просто хотел убедиться, что люди Иерарха не сделают ей ничего плохого. Хотя вроде бы я беседовал с ней как с одногруппницей, на нейтральном уровне, но мало ли что могут подумать туранэ… Впрочем, и я хорош: не буду же я постоянно её охранять? И провожать не стоило, чтобы не привлекать к ней лишнего внимания. Иерарх очень, очень хочет мне отомстить, даже несмотря на то, что на весах справедливости его вина перевешивает на многие тонны. Иерарх боится меня, пока я один. Но стоит у меня появиться друзьям, и одновременно с этим у Иерарха появится козырь. Я остерегаюсь людей для их же пользы.

Не успел я дойти до поворота, чтобы вырулить на широкую дорогу, как передо мной вырос Милицер.

— Ну, здравствуй, Лиан, верх благочестия! — злорадно ухмыльнулся он. Вы можете удивиться, подумав, что Милицер сумасшедший, но это не так. Просто он знает (один из очень немногих), что я больше не причиняю людям вред, и безнаказанно этим пользуется.

— Привет, досточтимый исит, — я совершил лёгкий поклон. — Опять изнываете от зависти? Может быть, по причине вашей полнейшей беспомощности?

— Ты много говоришь, — прошипел Милицер. — А между тем я знаю, кого можно вас лишить, чтобы вы так не пели!

Да, самой большой угрозой Милицера всегда было убийство. Он знал, что я потерял всех близких людей, и сейчас только и ждал, чтобы они снова у меня появились. Чтобы убить и их.

А ненавидел он меня по вполне простой причине: я — ЛИАН, а он — милицеришко.

— А вот с этим позволь не согласиться! — я гордо вскинул голову. — Я — абсолютно свободен, и ты не сможешь меня задеть. Конечно, я расстроюсь, если ты убьёшь всех людей в Адиве, но ненадолго.

— Когда подрастёшь — поймёшь, как девушки могут тянуть тебя на дно, — усмехнулся Милицер.

«Ух ты! А я и не знал, что можно привязаться к девушке. Может быть, Милицер, ты думаешь, что в двадцать пять лет ты намного больше знаешь, чем в двадцать один?»

— Вот тогда и приходи.

— Ты не хочешь со мной драться! — Милицер полностью расслабился и даже сунул в карманы руки, которые до этого держал скрещёнными на груди, словно создавая ментальную защиту.

— Если ты очень хочешь кого-нибудь убить, выбери человека, покажи мне, и я сделаю вид, что с ним подружился, тогда будешь спокоен, — я продолжал играть с ним.

— Думаешь, ты очень умный? — нахмурился парень.

«Нет, ты умнее. Поверг в прах великого Лиана».

— Уйдёшь с дороги?

— Ненавижу тебя! — Милицер сжал кулаки и бросился на меня. Этого я и ожидал, потому что такие стычки происходили у нас чуть ли не каждую неделю. Проходили и заканчивались они всегда одинаково: сперва Милицер лупил по мне изо всех сил, бил мной асфальт, пинал ногами, а потом уходил, и я оставался валяться на земле в непотребной позе ещё некоторое время, чтобы совсем не расстраивать мелкую Милицерову душонку после предшествующей драке беседы.

Этот раз ничем не отличался от других. Я не сопротивлялся, лишь время от времени выкрикивал что-то вроде «Эй, Милицер, ты правой рукой бьёшь или задней кривой лапой?» или «А ведь я тебе говорил, бросок у тебя ерундовый!» Милицер ещё больше злился, и его удары становились лишёнными всякой изощрённости. Под конец он просто пинал меня ногами и выкрикивал что-то нечленораздельное и некультурное. Потом плюнул и ушёл. Конечно, если бы он плюнул на меня, я бы ему этого не простил, поэтому он поразил асфальт. Всё-таки опасается. И жутко злится.

Я раскинул руки, ожидая, когда Милицер скроется, и воззрился в небо. Оно было чёрным и совсем не имело звёзд, как очень часто бывает зимой. Эх, хорошо, что подо мною белый снег, моя Весёлая Вишня нисколечко не запачкается…

— Лиан!!! — этот вопль напоминал крик человека, при котором враг разгрызает зубами его лучшего друга. Я скосил глаза и наткнулся на лицо склонившейся надо мной Иситы.

— Что? — спокойно спросил я.

— Как ты?! — девушка упёрлась руками в снег и принялась осматривать моё лицо на предмет синяков и ушибов. Я моргнул.

— Нормально. Иди домой.

— Нет, нет! Сейчас мы вызовем скорую!!!

— Не нужно скорой, я живой.

— Но Лиан, тебя только что били! — Исита потрогала мой лоб. — Тебе, должно быть, очень больно!

— Вовсе не больно, — уверил девушку я и сел на снегу. Это почему-то её очень испугало, и она придвинулась ко мне ближе, чтобы обхватить и помочь подняться. Я деликатно кашлянул.

— Лиан, так не бывает, чтобы после такого не было больно, — возразила Исита, всё же отодвигаясь на пару сантиметров. Однако стоило мне начать подниматься, как она вцепилась в меня и, скорее всего, поверила, что встал я только благодаря ей.

— Я же говорю, нормально всё, — повторил я и серьёзно посмотрел на неё. Девушка была совсем маленького роста, поэтому рядом со мной казалась крошечной. И её беспокойные глаза… если она обо всех так тревожится, то она безгранично добра. А если именно обо мне… то, чего уж скрывать, мне очень приятно.

— Кто это был? Он так налетел на тебя, — спросила Исита и пояснила. — Я живу на первом этаже, видела всё из окна.

— Это Милицер. Он ненавидит меня ещё с детства, потому что я всегда был лучше него.

Исита уставилась на меня, как будто я был диковиной, которую она видит первый раз. В её взгляде сквозило недоверие. Ну не могла она поверить, что я вот так спокойно стою на ногах сам после побоев. Наверное, она всё-таки видела, как Милицер повалил меня на землю и три раза топнул по моей шее. Я же не знал, что ей сказать, чтобы успокоить, и как убедить её забыть это странное явление.

— Исита, он всегда был слабее меня. Он никогда не выигрывал, — я тщетно пытался заставить Иситу во что-то поверить, но прекрасно видел, что она не такая, как люди, верящие в отрываемые мною ноги. Ей нужна правда.

Я не хочу её рассказывать. Не хочу.

— Со мной всё в порядке. Абсолютно.

Не верит. Смотрит так же внимательно своими большими искренними глазами.

— Я очень крутой, — привёл я последний аргумент, теряя надежду. Я не хочу ей рассказывать о Лиане. Но что сказать, чтобы она поверила?

— Лиан, — начала Исита, и я перепугался. Как оказалось, напрасно. — Пойдём со мной. Я тебя осмотрю, помогу, если что.

— Мне не нужно никуда идти, — я замотал головой. — Я здоров, эта драка только для Милицера имеет первостепенное значение, я же её и не замечаю.

— Не замечаю?! — вспылила Исита, и я узнал, что она бывает в гневе. Правда, направленном на то, чтобы творить добро, но всё же… — Да он тебя так бил, что ты должен был умереть, а на тебе ни царапины! И ты даже не сопротивлялся! Что это за ерунда?

— Тише, не кричи так! — взмолился я, но было уже поздно.

— Если ты хочешь, чтобы я заткнулась, иди со мной и не спорь! А если нет, то почему мне нельзя кричать? Я говорю о чём-то недозволенном? И о чём же?

— Исита, я пойду с тобой, — сдался я, втайне надеясь, что если не сбегу, то, во всяком случае, останусь ненадолго. Девушка тут же успокоилась и, ухватив меня за рукав (так, сейчас сбежать не удастся) повела к себе. Впрочем, может и хорошо, что я не дал дёру. Прослыл бы трусом, кроме того, Исита, хоть ни с кем и не общается, могла рассказать всем о странной драке, и меня бы в чём-нибудь заподозрили. А тот парень, который узнал во мне Лиана, вообще грохнулся бы в обморок.

У Иситы дома были мать и отец. Они находились в зале и смотрели какой-то фильм по телевизору, поэтому никто из них не видел, как мы вошли. Девушка проскользнула в свою комнату и пропихнула туда меня. Там я был усажен на кровать, бегло осмотрен и запуган (мол, если встану — конец мне). После этого Исита куда-то ушла, затем в комнату заглянула женщина, обменялась со мной приветствиями и вышла; заглянул мужчина, тоже поздоровался и ушёл, предварительно осмотрев шкаф. Затем опять вернулась Исита с чаем и какими-то пузырёчками.

— Сейчас будем смотреть, — объявила она и уселась на диван возле меня, вручив мне кружку. Я взял её и стал внимательно следить за тем, чтобы чай не расплескался. Исита в это время говорила.

— Славно, что никто ещё не спит, и мы никого не разбудили. Мама у меня художница, у неё ненормированный день и она всегда поздно ложится, а папа писатель, ему тоже всё равно. А я сейчас тебя буду осматривать. Где твои фингалы?

— Всегда забываю нарисовать, — отшутился я, рассматривая комнату. Маленькая, заставленная всякими вещами, возле окна — диван, напротив, возле входа — шкаф, возле дивана рабочий стол, заваленный вещами, возле него тумбочка, заваленная вещами, а возле той — книжный шкаф, разумеется, заваленный вещами. Вообще-то комната не была неаккуратной, просто здесь всего было много. Обои были белыми, и на них красовались рисунки, выполненные фломастером. Оригинально. Жаль, я до этого не додумался. На потолке тоже было что-то изображено, но я не разобрал. Одна из книг в шкафу называлась «Библия мультипликатора», на столе лежал коврик для мыши с изображением четырёхлистника Зеркатана, а больше я не успел ничего запечатлеть. Исита вновь посмотрела на меня взглядом, который говорил: «Что за ерунда?»

— Исита, в чём дело? — спокойно спросил я. — Если бы ты не смотрела, как я ухожу, не увидела бы проклятого Милицера. Эх, отлупить его разок, и больше не полезет… шарф мне только запачкал, гад… Скажи мне, что ты хочешь услышать? Почему я здоров и не в обмороке? Не знаю. Всегда крутой был. Почему меня бил Милицер? Он меня ненавидит. Что ещё?

— Так не бывает, — тихо сказала Исита и опустила глаза. — Здесь что-то не так.

Вот тут-то я и понял, что она может подозревать самое главное. И дело даже не в имени. Она ведь воочию убедилась в моей неуязвимости.

— Мне нужно идти, — я поставил непочатый чай на краешек стола и поднялся. Исита сидела, не двигаясь. — Спасибо за заботу, я её очень ценю, но мне пора.

А ведь как не хочется уходить на самом деле! Но ей лучше этого не знать.

— Если хочешь, я забуду об этом случае, — тихо сказала Исита. По её тону я понял, что она никогда не забудет, но, во всяком случае, никому ничего не скажет. И я ей поверил.

— Хочу, — кивнул я. Потом добавил. — Спасибо.

— Я вижу, для тебя это важно, — продолжала Исита. — А теперь я тебя провожу.

Я благодарно кивнул. Девушка поднялась, чтобы пойти к двери. Я шёл впереди, поэтому протянул руку, чтобы дверь открыть (она не была закрыта полностью, небольшая щель имелась), но вместо этого почему-то резко выдохнул и приставил к двери ладонь. Она закрылась окончательно. А я повернулся к Исите. Она остановилась и недоуменно посмотрела на меня.

— Что такое?

— Ничего, — я взял её за плечи, отвёл к дивану и усадил назад. — Я расскажу. Только ты слушай, не перебивая, а потом сделай то же, что и обещала, то есть никому не говори.

Исита непонимающе кивнула, и я принялся за рассказ.

— Я это понял где-то в пятилетнем возрасте, когда все мои друзья, мальчишки, с которыми мы копались во дворе, плакали над разбитыми коленками, а я — нет. Мне никогда не было больно, я никогда не болел. Мои родители знали это с самого начала, с моего рождения, и водили меня к одному и тому же доктору, нашему знакомому, чтобы не было проблем с врачами. Потому что врачи ничего не смогли бы со мной сделать. Они не смогли бы меня привить, потому что любая иголка ломается об меня, и не смогли бы взять никакой анализ по той же причине. Я сначала не знал этого, но когда узнал, стал этим пользоваться.

— Так ты вообще ничего не чувствуешь? — взгляд Иситы опять изменился. Теперь вместо подозрительности и недоверчивости там появился живой интерес.

— Я чувствую всё, — возразил я. — Кроме боли. Да я даже сам себя бил — никакого проку. Когда мне было десять, все мои друзья щеголяли ссадинами и царапинами на руках и ногах, а меня впору было считать мальчиком-заучкой, который сидит дома. Но это было не так, просто меня невозможно поранить. Кстати, примерно в этом возрасте я начал становиться легендой. Я побеждал во всех драках, я никого не боялся и вёл себя, как король. Вокруг меня собралась дворовая компания, и мы с ней ходили по окрестностям и (я хотел сказать «устраивали драки с юнэми», но вспомнил, что вряд ли Исита поймёт это, а в подробности своей жизни я вдаваться не хотел) устраивали драки с другими компаниями. И всё. Я вошёл в историю, я стал известен на весь район как…

— Так ты и есть тот самый Лиан!.. — ахнула Исита. Я с какой-то отчаянной досадой кивнул. — Вот почему всё случилось? Потому что ты пользовался этим…

— Я был ребёнком, дети все не очень умны. Мне нравилось ощущение власти. Лет с пятнадцати я стал выбирать противников и просто так ни на кого не кидался. А в восемнадцать приобрёл ум и прекратил пользоваться своим несправедливым преимуществом. И сейчас меня очень напрягают эти слухи, — я поморщился.

— Но ты правда никого не бьёшь?

— Нет! Отныне — никого никогда, только если это наказание для плохого человека. Да я ведь не очень сильный, такой, как все, просто меня убить нельзя.

— А пытались? — с испугом спросила Исита.

— Конечно! — я довольно усмехнулся. — Мне было очень смешно. Знаешь, иголкой пытали, хотели под ногти загнать. Да я бы и сам не против посмотреть… А однажды в иситскую забрали, так я там полночи за решёткой просидел, доказывая им, что ничего они от меня не добьются. Причём я ясно сказал, что что-то скрываю, но не сказал, что. Там меня, конечно, не пытали… но не хотели выпускать, и я погнул решётку. Тогда выпустили.

— А где пытали? — осторожно спросила девушка.

— Да так… люди нехорошие, которые меня не любили, — я махнул рукой. — Ну что, теперь ты знаешь? Не против, если я пойду?

Исита помотала головой и направилась к двери. Всё время, пока я натягивал ботинки, куртку и шапку и повязывал шарф, она внимательно меня разглядывала. Так, что пальцы не всегда слушались и как будто заплетались. А когда я отвесил прощальный поясной поклон, приблизилась и шепнула, что она никому не расскажет, и что я могу быть в этом уверен. Я улыбнулся и сказал, что я уверен. На том и разошлись.

****

Итак, это был вторник. Второй день моего обучения в юнэмирситете. Конечно же, своих угроз я не исполнил, поэтому на учёбу всё же собрался пойти. Решил прислушаться к словам Кэрта. Поверю, что никто кроме декана и Голока не знает обо мне правды.

Стоп! Знает ещё один человек. Исита.

Я перевернулся на живот и накрыл голову подушкой. Зачем рассказал?! Ну и пусть бы всю жизнь мучилась и думала, почему я не погиб в той драке! Пусть бы постоянно терялась в догадках, кто я такой и почему молчу! В конце концов, мы и не друзья вовсе!

Хотя мне казалось, что она бы сама догадалась обо всём, так что лучше уж я сам.

Придя к выводу, что я молодец и сделал всё правильно (я всегда неизменно прихожу к этому выводу) я довольный поднялся с постели. Хотел сделать зарядку, но махнул рукой. Никогда её не делал, и хуже от этого не становилось. Лучше потратить утреннее время на раздумья.

Я очень задумчив. В частности потому, что мне не с кем говорить. Будь у меня хоть один друг — и меня можно было бы назвать болтуном, потому что даже наедине с собой, пусть и не вслух, я говорю слишком много. Если бы был ещё и слушатель, он погиб бы через пару дней от избытка бесполезной информации (а Иерарх не погиб лишь потому, что в его присутствии мне говорить не хотелось). Но друга нет, есть лишь я сам, и придётся довольствоваться тем, что есть.

Я выглянул в окно и остался доволен. Через тучи кое-где проглядывало солнце, снег не шёл. Ну и что, что минус десять градусов! Ну и что, что я терпеть не могу холод, и зиму не люблю, несмотря на то, что я зимой родился! Ну и что, что я не хочу идти сейчас в юнэмирситет и видеть уставшие лица девчонок и едва протрезвевшие — парней! Ну и что, что вообще всё плохо…

— Лиан! — укоризненно заметил я и воздел палец вверх. Я сделал себе замечание. Некому меня, горемычного, воспитывать, вот и занимаюсь этим сам…

Бросив прощальный взгляд на выключенный компьютер и вспомнив, какой прекрасный оборот я создал в мультфильме про Гордиона, а также посетовав, что не могу сейчас ещё чего-нибудь создать, я вышел из дома.

Как только я вошёл в аудиторию, сразу же понял, что оказался прав. Не все смогли оправиться после пьянки. Из нашей группы присутствовало лишь шесть человек, включая меня. Это была непонятная Исита, ответственная Иана, вездесущий Ольт, Дейтана и, как ни странно, Элейзер. На этот раз его солнечные очки красовались на лице. Видно, следы похмелья были, и значительные, а пропустить учёбу он не смог. Да, не забыть бы спросить у него, какие мульты он производит.

Я прошёл в заднюю часть аудитории и уселся на свободный ряд как раз между Ианой с Асой и Иситой. Последняя сидела ровно позади меня. Я галантно поздоровался с впереди сидящими, поклонился Иане, поцеловал руку Асе (и тут же об этом пожалел, потому что её взгляд мне не понравился), затем повернулся и обменялся крепким рукопожатием с Иситой. Её вид был всё так же непосредствен, однако взгляд старался выхватить из моего образа как можно больше. Видно, вчера я здорово её заинтересовал.

Оказалось, это так. Стоило лекции начаться, рука Иситы просунулась под моей левой рукой и вручила мне записку.

«Синяки нарисовал?»

«Сегодня нет, делаю вид, что замазал их тональным кремом», — написал я в ответ и захихикал. Исита определённо имеет чувство юмора, и правда меня не боится. Впрочем, она, может быть, не поверила мне, но тогда она будет продолжать допытываться, как я выжил. Подождём.

«Я спросила у мамы, и она мне рассказала. Есть такая болезнь, когда совсем не чувствуешь боли», — принял я следующую записку.

«Я знаю. Только тогда синяки всё равно появляются, потому что не действуют только нервы. У меня же — стальное тело!» — ответил я и передал записку назад.

Исита долго молчала, но под конец пары всё же написала:

«Так это правда?»

Я не стал портить бумагу. Просто повернулся к девушке вполоборота и тихо сказал:

— Правда.

А на перерыве, как я и ожидал, Исита потянула меня в коридор. И только когда мы оказались в самом углу, подальше от чужих ушей, начала:

— Значит, ты всё-таки Лиан? Тот, о котором ходит столько слухов? — в глазах девушки плескался живейший интерес. — Расскажи ещё что-нибудь! Я обещаю, всё, что от тебя услышу, буду хранить в секрете! Расскажи, как ты всё это время жил?

Я пожал плечами.

— Жил как-то. Стал самоуверенным. Ничего не боялся. — «Был кауру», мысленно добавил я, но вслух говорить не стал. Может, и скажу когда-нибудь, но не сейчас. — Ходил со своей шпаной по дворам и всех поколачивал.

— Значит, ты злой, — сделала прямолинейный вывод Исита.

— Злой, — не стал спорить я. — Но уже изменился. Когда поступил. Решил начать новую жизнь.

— Знаешь, что когда обещаешь себе начать новую жизнь, эта затея всегда идёт прахом?

— Знаю, — вздохнул я. — Потому что невозможно измениться. Я остался таким же, как и был, да ещё и слухи обо мне по всему городу. И ладно бы только слухи: ведь есть люди, которые меня узнают! Что делать? Людей избегать, что ли?

— Не обращай на них внимания, — серьёзно посоветовала девушка. Я посмотрел в её искренние голубые глаза, и мне захотелось прослезиться. Вот он, Илин! Мой лучший друг, частица которого сейчас в этой девушке! Эта святая непосредственность, беззаботность, искренность… но пока жив Иерарх, путь к дружбе мне заказан. Может, убить его всё-таки? Не думаю, что весь мир будет горевать.

— Так и сделаю, — пообещал я, и мне стало горько. Впервые по-настоящему горько за эти последние полгода. Здесь, в юнэмирситете, где столько людей — неужели я правда думал, что мне удастся ни с кем не сойтись? С Иситой всё случайно вышло. Ведь если бы она не была столь любознательна и не стала следить за мной из окна, всё было бы хорошо. А теперь…

— Я правда не расскажу, — раздался её голос. Видно, я задумался о своей тяжкой доле, и у меня опять стало лицо ветерана войны, и это встревожило девушку. Я улыбнулся и погнал от себя худые мысли.

— Я тебе верю. Пойдём, сейчас пара начнётся.

Исита предложила мне сесть рядом с ней. Я был польщён. Не то что бы девушка считалась первой в юнэмирситете — скорее наоборот, просто такие люди, как она, ходят одни не потому, что плохи или скучны. Я думаю, они всегда одиноки из-за того, что им ни с кем не интересно. Потому что они сами слишком интересны. И раз Исита посчитала меня достойным беседы, значит, я тоже не так плох. На минутку закралась мысль, что ей просто хочется наблюдать за Самим Лианом, но я всё ещё верил, что она Илин, и не стал порочить эту добрую мысль. Поверил в её искренность. Однако сесть рядом с ней отказался.

— Я буду лекцию писать, — объяснил я, считая, что это не должно вызвать возмущения. И не вызвало. Исита похлопала меня по плечу и уткнулась в какую-то тетрадку. Судя по виду, это не был конспект. А я уткнулся в свою. Это было что-то вроде дневника, но без всяких личных записей. Просто бред, который приходит мне в голову. Вот и сейчас я записал:

«Полностью отсутствует здравый смысл». И почти физически ощутил его отсутствие.

На улице Исита всё же подошла ко мне. Ненавязчиво, не говоря ни слова, просто шла слева и чуть позади, не отставая, пока я, засунув руки в карманы и постаравшись уткнуть нос в воротник, двигался к метро. Девушка видела, что я погружён в свои думы, и лучше всего для меня сейчас побыть одному. Пробегающие мимо люди не мешают находиться в своём мире. А вот случайный собеседник, с которым и говорить не хочется, и пройти мимо вроде не пройдёшь…

Я заметил Иситу только тогда, когда стал спускаться по лестнице в переход. Она не окликала меня и даже ступала тихонько, однако не отставала. Видно, что-то от меня хотела. Я минул одну ступеньку, вторую… ещё через несколько ступенек я всё же слегка повернул голову и тут же ощутил, как в незащищённую шею дует ветер. К вечеру разыгралась вьюга и пошёл колючий снег.

— Исита? Ты домой? — задал я дежурный вопрос, решив всё-таки начать первым.

— Да, как обычно, — ответила девушка и с облегчением спрыгнула на пару ступенек ниже, теперь двигаясь рядом со мной. Я насторожился, потому что это облегчение мне не понравилось. Словно она всё же боялась меня как Того Самого Лиана и поэтому опасалась заговорить. А ещё всё очевиднее я понимал, что она явно хочет что-то сказать или спросить, и ждала только того момента, когда я её замечу.

И вот в чём проблема: мне тоже хотелось с ней поговорить, ни о чём, просто беседовать, как со старым другом. И именно поэтому я напоминал ходячее бревно.

— Ты купил себе иголку? — вспомнила Исита мой вчерашний вопрос.

— Да нет… Я и не буду покупать, наверное, потому что шить больше не буду. Это я просто решил выходные разнообразить и заплатку прикрепить к штанам, но ничего не получилось. Буду лучше к тёте Танайе ходить, с меня всё равно никакого проку.

— Интересно, как ты вообще разобрался в швейной машинке, если не знаешь, что такое «шить»? — хмыкнула Исита.

— Сам не знаю, — я пожал плечами и помотал головой, стряхивая с шапки снег. Мы входили в метро. — Сел, в розетку воткнул, на педаль нажал. Вроде шьёт. Хотел штаны свои положить, но там уже тряпка какая-то лежала. Долго думал, как её достать.

— Иголку надо было поднять, — хихикнула Исита, проводя по щёлке турникета магнитной карточкой.

— Я знал, что надо, но не знал, как, — продолжил я, видя, что эта тема может отвлечь от гнетущего и немного развеселить нас обоих. — Наконец догадался и поднял иглу… Правда, попытки, наверное, с шестой, а то и с восьмой.

— Это почему? — опешила девушка.

— Оттого что опыт надо иметь. Вы, девушки, секрет шитья знаете, поэтому у вас с первого раза получается.

— Стоп, я что-то не понимаю, — Исита подняла вверх ладонь. — Как это может получиться не с первого раза? — тут её взгляд стал ясным, а на лице появилась такая улыбка, словно она увидела человека, тщетно пытающегося съесть вилкой суп. — Или ты…

— Я знаю, как двигается иголка. Жмёшь на педаль — и она ходит вверх-вниз. Ну, я жал и останавливался. Но не всегда удаётся остановить, когда игла вверху…

Исита уже откровенно хохотала. Я смутился. Больше, конечно, для виду, потому что не видел ничего постыдного в том, что не умею шить. Возможно, я и должен знать устройство всех механизмов и любой техники, чтобы чинить их, но при чём тут швейная машинка? При том, что она тоже втыкается в розетку?

— Там же справа ручка есть, вертишь её — и иголка медленно двигается! — наконец выдавила Исита. — Эх, ты…

— Да, никудышный я портной. Зато — грандиозный мультипликатор!

— Да, кстати, — Исита повернулась ко мне. Издали послышался грохот подходящего поезда, который шёл в её сторону. — Покажешь хоть что-нибудь?

— Пиггеса, — кивнул я. — Он уже окончен. И про Боксёра покажу. А всё остальное пока в разработке и доработке.

— Идёт! — улыбнулась Исита и помахала мне рукой. — Завтра увидимся!

Я помахал в ответ, а как только поезд девушки отошёл, опять завесил лицо маской отстранённости. Оглядел платформу, надеясь увидеть того, кто за мной шпионит. Знакомых лиц не нашлось. Ну и ладно. Как будто Иерарх пошлет за мной кого-то знакомого. Ах, да, Милицер. Кажется, вчера за мной следил он. Правда, выдал себя, и ох как некрасиво выдал… Сегодня, наверное, меня ведёт к дому кто-то другой.

Путь от конечной станции метро до дома мне не понравился. И тогда я, чтобы бросить вызов природе, решил сходить погулять. Чтобы сказать: ну, что, напугали меня морозом и пронизывающим ветром? Напугали идущим в глаза снегом? То-то же.

Злорадно улыбаясь, я напялил поверх кофты и свитера ещё один свитер, надел шерстяные носки, поменял чёрную куртку на старую дублёнку, которую ещё папа носил, нахлобучил меховую шапку и повязал шею шерстяным шарфом. Правда, шарф оказался несколько велик, и получилось, что я повязал им не только шею, но и половину лица. Но этого-то я и хотел. Натянув на кожаные перчатки огромные вязаные рукавицы, я покинул дом.

Уже стемнело. Я спокойно вышагивал по снегу по направлению к замёрзшей реке, спрятав в шарф всё, кроме глаз. До чего же, наверное, я сейчас похож на заправского сорокалетнего кауру! Впрочем, это не имеет значения. Пусть даже та сторона реки считается т-сектором и там обычно гуляют туранэ и немного юнэми, вход кауру туда не запрещён законом, дорожки возле реки — нейтральная территория. А ещё у меня в рюкзаке паспорт лежит…

Кстати, рюкзак я забыл. Так что паспорта при мне нет, и с таким видоном поди докажи, что я не кауру. Я на всякий случай проверил карман, чтобы убедиться, что положил ключ туда, а не в оставшийся дома рюкзак. Убедившись, что на этот раз никаких странных вещей не произошло, я улыбнулся и помахал Кэрту. Что-то часто мы с ним видимся последнее время…

Вообще-то я всегда любил гулять возле реки, и к Кэрту у меня никаких дел нет. Поэтому я бы просто проигнорировал его, не подойди он ко мне сам.

— Лиан, — поприветствовал меня он, на всякий случай совершив лёгкий поклон. Я тоже учтиво кивнул, дав понять, что сегодня пребываю в хорошем настроении. Хотя это, конечно, было не так.

— Милицер говорит странное, — начал Кэрт, причём почему-то заговорщицким шёпотом. Наверное, его впечатлила та демонстрация силы, которую я устроил вчера. Я огляделся и тут же наткнулся на отсутствующий кусок ограды. Кэрт проследил мой взгляд, заметил в нём нечто зловещее и поспешил продолжить. — Он сказал, что у тебя появился какой-то друг, и ему это не нравится…

— Вот как, — я задумчиво покрутил кистью, словно разминая её. Мои слова едва пробивались через шарф. — То есть Мил желает убить всех моих одногруппников?

— Он говорил о некоей Исите, — уточнил Кэрт.

— Ах, о ней. Да, это моя одногруппница. Я провожал её вчера домой, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что я джентльмен. Кстати, возле самого её дома я его и повстречал, и у нас с ним вышел славный разговор.

Кэрт напрягся, но сделал вид, что к нему это не имеет никакого отношения.

— Я тебе вот что скажу, Кэрт, — продолжил я. — Передай Милицеру, что я знаю о нём гораздо больше, чем он думает. И если ему хочется тренировать на мне свои никудышные мускулы, пусть тренирует, меня это только забавляет. Но вот если он вздумает убивать каждого, с кем я заговорю — я сразу же его сдам. И, поверь мне, Лиану Кансами поверят, что он всё видел своими глазами.

— Я передам, — отозвался Кэрт. — Лиан, тут дело только в Милицере. Он бесится. Босс ничего о тебе не говорит.

— Ну умора! — я постарался сделать так, чтобы Кэрт поверил в сокрытую в шарфе улыбку. На самом деле её там не было, я сощурил глаза лишь потому, что усердно думал. — Я так понял, Милицер хочет повторить попытку Иерарха лишить меня всех близких людей. Всех до единого, чтобы мне даже поговорить было не с кем. Может, проучить его как следует?

— Может… — задумался Кэрт, потом спохватился. — С тех пор, как босс приблизил Милицера к себе, потому что он знает тебя дольше остальных, что-то изменилось. Милицер стал командовать нами, и нам это не нравится.

— Так скажите боссу!

— Это не так просто, — покачал головой Кэрт. — Милицер — единственный, кто соглашается за тобой следить. Он тебя не боится.

— А ты? — я усмехнулся.

— Я боюсь, — признался Кэрт. — Но приказ есть приказ. И пока что ты не сделал мне ничего плохого.

— И не сделаю, если всё будет по-прежнему, — уверил я Кэрта.

— Я всё передам, — пообещал тот, и внезапно я с поразительной ясностью осознал, что Иерарх и правда меня боится, поэтому за неполный год ничего и не произошло. Он хочет просто наблюдать, быть уверенным, что я его не трону. А вот псих Милицер — проблема ещё та. Потому что он может убить кого-нибудь из моих друзей без ведома босса. Правда, подозреваю, что с ним за это сделает Иерарх…

****

Встреча была назначена в два пятнадцать ночи в самом захудалом районе города, в т-секторе, и мне было плевать, что для кауру этот сектор практически закрыт, особенно в такое время. Я издалека увидел частный дом, окружённый высоким забором, скрывающим весь участок. Я шёл туда с какой-то мрачной решимостью. Уже не кричал, не плакал, как дома, не бился головой в стену и не мечтал всех убить. Хотел чего-то другого, даже скорее не зла другим, а добра себе. Хоть немножечко, потому что у меня уже не осталось.

Всего две недели назад у меня была семья, лучшие друзья… теперь никого нет. Теперь я один, мне не за кого беспокоиться, а за себя я не беспокоился никогда. Мне нечего терять.

Ворота оказались передо мной, и я пнул их изо всей силы. И про себя закричал: «Вы что, не видите, я обычный человек, такой же, как все! Нет у меня никакой особой силы, я не могу выломать эти ворота и скрутить стальную трубу в бараний рог! Я-не-си-лён!!!» Однако этот крик был бесполезен. Во-первых, его слышал только я, а во-вторых это было правдой лишь отчасти. Пусть я не мог разнести всё вдребезги, зато ничто не могло разнести вдребезги меня. Я был защитой, а не атакой. Защитой в прямом смысле слова абсолютной. Никто никогда за всю мою жизнь не мог нанести мне ущерб. Меня нельзя сдвинуть с места, если я этого не хочу. Я просто абсолютно, совершенно неуязвим, и поэтому я нужен Иерарху. Но он не понимает, что моё свойство работает только в обратную сторону. Я могу бежать на бетонную стену на полной скорости и врезаться в неё головой, и просто отскочу, без вреда для себя и для стены. Но если эту же стену обрушить на меня, лежащего на алмазной поверхности, стена рассыплется, натолкнувшись на меня как на преграду, в тысячи раз превышающую по прочности алмаз. Я могу защитить себя от всего, чего хочу, даже от ядерного взрыва… но я не смог защитить самых дорогих мне людей. Не смог.

Я помню, как мама рассказывала о том, как я родился. Папа с мамой как раз тогда были у бабушки в Гаркале, в деревенском домике под городом, и рядом не было врачей. Впрочем, роды проходили легко, и бабушка с дрожащим и полуживым отцом кое-как справились сами. Доктора, конечно же, вызвали, но не простого, а знакомого. И с ним очень повезло, потому что он сразу всё понял. Приехал, осмотрел меня и сказал, что со мной что-то не так. Родители сперва перепугались, но друг их успокоил и сказал, что будет за мной смотреть. С тех пор они возили меня только к нему. Он, правда, не был педиатром, он был хирургом, но это не мешало ему через знакомых врачей доставать необходимые справки о том, что «анализ сдан» или «прививка сделана». Хотя какие уж там прививки… Мама всё боялась, что второй ребёнок будет таким же, но напрасно. Сестричка оказалась самой обычной девочкой, хорошенькой (в маму) и весёлой (в папу). Как же я их всех люблю, особенно сейчас, когда знаю, что больше не увижу!..

Навстречу мне рванули два вооружённых человека, что-то быстро говоря в приёмники раций. Меня это не волновало. Я шёл вперёд, к двери в дом, не обращая на людей никакого внимания. Кажется, они стреляли, но я не жалел даже об испорченной пулями одежде…

Из дома тоже выскочили люди, но я не смотрел на них. Я просто шёл. Я не видел ни охранников, ни стен, ни дверей. Словно железный человек идёт вперёд, а на него, в тщетной попытке остановить, бросаются бумажные противники. Я их не чувствовал. Стальную закодированную дверь я даже не выбивал — просто прошёл. Прошёл и коридор. И вошёл в зал.

Они уже повскакивали со своих мест. Двое загородили от меня незнакомого мужчину и выставили перед собой оружие, но стрелять не спешили. А двое других… я их уже не видел. Я видел этого Иерарха, его лицо, которое мне не забыть вовеки, и меня разрывало чувство противоречия: как он может улыбаться после того, что сделал? Как?!

Я вспомнил, как вернулся из Гаркалы и узнал, что убит Каребус. Вспомнил, как через несколько дней получил известие о смерти Илина. Вскоре я лишился и семьи. Всё в такие короткие сроки, за несколько дней потерять всех, кто составлял мою жизнь, без кого я раньше не представлял ни одного дня… Разве может человек выдержать столько ужаса в такой короткий срок? Наверное, я бы умер от горя, боли, шока, в конце концов. Умер бы, не будь я этот легендарный, трижды распроклятый Лиан!!!

Раздался топот ног, в зал ворвались люди. Они даже не пытались ничего объяснить, потому что всё было уже понятно. Безоружный человек в одежде, изрешеченной пулями, не мог просто так попасть в хорошо охраняемый дом. Поэтому все ждали.

— Лиан… — несмело произнёс Иерарх. Я молчал. Я давил в себе желание убить его прямо сейчас.

— Уходи, иначе…

Я молчал. Другой человек на моём месте давно бы уже продавил в своих ладонях кровавые полумесяцы от ногтей, но для меня это была только мечта. Возможно, боль хоть чуть-чуть отвлекла бы меня, но я не знал, что это.

— Сэн, скажи первым действовать, — отдал приказание Иерарх.

Я ждал. Я не был уверен в том, что родителей убил Иерарх, но и в обратном сомневался. Либо он сейчас прикидывается хорошим и делает вид, что не знал о гибели моей семьи, либо… скоро он узнает, что у него больше не осталось козырей. Ни одного.

— Они… они говорят… — пролепетал Сэн, стоящий возле босса. Этот-то уж точно не лгал, я понял это по дрожащей руке, которая держала рацию. Выходит, Иерарх ни при чём. — Они мертвы…

— Как?! — похолодел мафиози, сдерживая вспышку ярости. Сейчас ему было не до подчинённых, не вовремя сообщающих о важных событиях. Иерарх думал, что сейчас прикажет загадочным первым убить моих родителей, которых те держали на прицеле. Но родители погибли вчера, и теперь ничто не могло меня остановить.

— Я уничтожу твою семью… я убью тётю и дядю, и всех, кто входил в твою банду…

— Убивай, — я равнодушно пожал плечами и двинулся вперёд. — Если ты думаешь, что это что-то изменит.

Я знал, что у него не хватит времени. Пока его люди доберутся до тех, кем меня теоретически можно шантажировать, у меня в руке будет гораздо более крупный козырь.

Ни один из охранников не двинулся с места. Несчастные телохранители выполняли свой долг, загораживая Иерарха своими телами. Я резким движением выхватил у одного из них автомат. Не знаю, почему он не был направлен мне в лоб — возможно, взгляды стоящих за моей спиной людей говорили, что стрелять бесполезно. А возможно, об этом говорили дыры в моей одежде… В общем, я выхватил оружие и направил его на бывшего владельца. Владелец отошёл. Второй телохранитель прикинул шансы и решил, что пусть лучше Иерарх сочтёт его плохим работником, чем я — трупом.

Я был выше Иерарха на полголовы, и мне было очень легко заключить его шею в стальные тиски. В алмазные. Хотя правильнее сказать Лиановы, потому что я не находил ещё вещества, крепче меня самого. Иерарх не мог вырваться из плена, а я не прилагал никаких усилий. Я просто держал руку в определённом положении, и никаким силам природы не было дано её сдвинуть.

— Сейчас я убью вашего драгоценного Иерарха, и что вы будете делать? Разбежитесь в разные стороны? Размечтались! Я найду каждого из вас и своими руками порву на мелкие части, потому что я вас всех ненавижу, как и тебя, Иерарх! — я чуть сдавил его шею, отчего тот ухватился за мою руку, но я предпочёл этого не почувствовать. — Если вам будет очень грустно умирать, я отправлю вам вслед вашу семью. Не надейтесь убежать от меня или запереться в подвале — мои милые ручки способны на многое! — я с удовлетворением уловил полный ужаса взгляд одного из ребят, которые пытались меня остановить во дворе. — Да, именно поэтому сейчас вы будете стоять здесь и слушать меня, и если кто вздумает сдвинуться с места, тот умрёт самое большее через две минуты. Не гарантирую, что легко.

Сейчас, когда я вспоминаю это, мне кажется, что мои слова были словно взяты из стандартного фильма про гангстеров. В них не было чувства, эмоций, это были просто слова, и я играл ими, видя, что они имеют стопроцентный успех.

— Мне не нравится ваша компания, — сказал я, отчего храбрый телохранитель, который стоял ближе всего ко мне, слегка позеленел. Я часто отмечал именно это изменение в людях, которые знали, что я Лиан. — Я ухожу. Иерарх пойдёт со мной. Да, босс, мы с тобой ещё поговорим, — когда-то я называл Иерарха только на «вы» и сомневался, что вообще когда-нибудь его увижу — так он был недоступен, но сейчас это был просто перепуганный мужик (уж извините, по-другому назвать не могу), желающий только одного: выжить. И все его связи крупнейшего мафиози Иерархии были побоку. — Так вот, ребята. Теперь мне терять нечего, я один, единственный и неповторимый, а вдобавок ко всему ещё и непобедимый. И злой, очень злой. Если кто-то из вас мне не понравится, этому кому-то не понравится его последний день. Вы мне все надоели. И пусть хоть кто-то вздумает за мной следить или пробираться в мой дом! Ближе одного километра никто к моему дому не подойдёт, ясно? Кто попробует, будет убит. И сразу же умрёт Иерарх. С жуткими криками и долгой агонией. Не тряситесь, вы похожи на измученных жаб с эпилепсией. У кого-нибудь есть вопросы?

— Ч-чего ты хочешь? — спросил второй мафиози. Я подивился его мужеству, и поэтому ответил.

— Я сообщу вам об этом через… Герена, — я назвал Иерарха его истинным именем. Судя по реакции самого Герена, имя и вправду было настоящее. — Это всё?

Мёртвая тишина. Я развернулся и пошёл к выходу. Иерарх тащился за мной, неловко перебирая ногами и не в силах сделать что-нибудь. А я просто шёл, уверенный в том, что всё будет по-моему. Потому что в моих руках влиятельнейшая фигура страны — Иерарх. Гéрен Тулессáн. Его люди сделают всё, чтобы его освободить. И пусть даже мне по дороге встретиться целый наряд иситов — где вы видели исита, способного одолеть Лиана? Даже всем миром взявшись за мою руку, они не смогут её разогнуть. Так что Иерарх привязан ко мне на то время, которое установлю я. И я выжму из мафиози максимум пользы, потому что он должен мне до конца жизни и столько, сколько ему даже не снилось.

До дома я дошёл пешком, и плевать, что вдоль кольцевой и что три часа. Всю дорогу Герен молчал. А я думал, что же такое мне нужно, чтобы максимально компенсировать ущерб. Хотя бы один процент.

И всё время, пока Иерарх жил у меня, а его люди носились по всей стране, выполняя мои указания, я называл его не иначе как Гереном, зная, что так его называют только самые доверенные люди. Не сомневаюсь, что ему это было неприятно. И уверен, что за то время, пока он у меня жил (не больше месяца), он сделал то, чего мне не удалось за мои самые несчастливые пару недель — постарел на десятки лет.

 

Глава 4. Очередная неудачная попытка и откровения

Жизнь протекала невесело. Точнее, вокруг меня она прямо-таки бурлила, студенты ни секунды не могли просидеть спокойно. Даже на перерыве в десять минут они умудрялись вскочить и куда-то побежать, причём переделать за короткое время уйму дел. Я же на перерывах всегда оставался в аудитории и спокойно её созерцал. Если честно, ничего особо интересного в ней не было. Но иногда можно было стать свидетелем забавных случаев. Вот, например, как сегодня, в пятницу, последний день учебной недели. Нам оставалась ещё одна лекция, после которой студенты должны разбежаться домой (самые умные и старательные пойдут в библиотеку или компьютерный зал). И вот на этом перерыве, отметив исчезновение большей части своей родной группы, я махнул на всё рукой и сполз под стол, удобно устроившись на стульях. Через минуту я понял, что слово «удобно» мне только мерещилось, но сдвигаться с места не стал. Мне было лень. Я просто закрыл глаза и стал ждать, когда придут хозяева стульев, на которых лежат мои ноги (то есть Юнэм и сидящая рядом Иана) и смахнут мои конечности на пол. И тут до меня донёсся голос:

— Говорю тебе, он есть! Я сама видела! — голос принадлежал девушке, с которой я явно был незнаком. Вторая, её собеседница, тоже была не из моей группы.

— И что он делал?

— Как что? Шёл! Шёл по дороге и ни на кого не обращал внимания! Злющий, наверное, был, поэтому его все сторонились.

— Убил кого-нибудь? — вторая девушка относилась к словам собеседницы скептически.

— Нет. Ну почему ты не веришь? Я тогда на остановке стояла, а сзади мужик какой-то как завоет: «Лиан, Лиан!» Я аж дёрнулась. Смотрю — а мужик дрожащим пальцем на парня какого-то указывает. Я-то его раньше не видела, но спина мне его хорошо запомнилась. Широкая такая спина, как раз для таких, как он.

«Эй, что не так с моей спиной?» — про себя обиженно сказал я. Своей спиной я заслуженно гордился, потому что она имела классическую сужающуюся книзу форму, и каких-никаких мышц, кстати сказать, лишена не была. А то, что в чёрной куртке она кажется шире, так это даже лучше!

— И теперь ты его узнаешь, где бы ни встретила? — усмехнулась собеседница.

— Со спины — точно!

— А если он в другой куртке будет?

— Ну… — девушка замялась. — Не знаю. Но я тебе говорю — жуткий тип! Представляю, что было бы, если бы он повернулся!

— И что?

— Да он, наверное, жуть какой страшный! И зуба переднего у него нет, точно тебе говорю!

Я слегка приподнялся на локтях, чтобы посмотреть, кто же так нелестно обо мне отзывается. Ничего себе — страшный! Да я ещё ого-го для своих двадцати с лишним лет! Ну и что, что я первокурсник-переросток, это ещё не значит, что я дряхл. И зубы мои вы ещё увидите!

Та девушка, что жестоко поносила меня перед подругой, оказалась худенькой, подвижной, с рыжими волосами в короткой стрижке. Вторая же носила длинную чёрную косу и платье в клетку. Мне это ни о чём не сказало. Если я и видел их раньше в аудитории, то не заострял внимания.

В это время в аудиторию вошла Исита, которая, как и все, на перерывах куда-то уходила, и я поспешил спрятаться вновь. Мне не хотелось, чтобы она заговорила со мной или предложила вместе провернуть какую-нибудь гадость. Так произошло один раз, в среду, с самого утра. Я встретил Иситу в коридоре на первом этаже, и она сразу же поведала мне дивный секрет, который вынашивала в себе уже три часа. Она задумала вместо жетонов опустить в жетоноприёмник плоские куски металла определённого веса. Я заинтересовался, и, несмотря на то, что у нас обоих были магнитные карточки, мы с девушкой весь учебный день конструировали из кусков железа кружочки. Потом мы выкрасили их в синий, чтобы издалека не было видно подмены, и положили на стол. Аудитория приобрела лёгкий аромат краски, причём Исита убеждала меня, что краска свежая, а я упорно в это не верил. Не поверили бы, наверное, и однокурсники, если бы мы сказали им, откуда запах. Но своё творение мы тщательно скрывали под поставленными домиком тетрадями и сложенными ладонями. А когда подошло время проходить через турникет, мы синхронно достали из карманов жетончики-самозванцы и опустили их в щель. Мой прошёл, а у Иситы то ли застрял, то ли прошёл не там… в общем, ей пришлось всё же использовать карточку. Нашего манёвра никто не заметил, хоть и косилась странно женщина-контролёр. Больше Исита ничего подобного не предлагала, несмотря на то, что трюк удался на 50 %. Впрочем, дело не в самом трюке, а в процессе изготовления подделок и, как следствие, весёлом дне. Только для меня этот день был ещё и сверхнапряжённым, потому что я боялся за Иситу. Хоть Иерарх и уважал меня теперь больше, чем когда-либо, но и ненавидел настолько же больше. Поэтому каждый раз после того, как мы разговаривали с Ианой, хихикали на последней парте с Юнэмом (с которым мы тоже сошлись из-за того, что он был таким же дурацким существом, как и я) или проворачивали какое-нибудь дельце с Иситой, я давал себе твёрдое слово больше не выказывать излишней дружелюбности. Но не мог. Не могу я один. Все эти десять месяцев после того, как я отпустил Иерарха, я был совершенно один, но я готовился к поступлению. Серьёзно готовился. И морально, уверяя себя, что в общении с юнэми нет ничего страшного. И практически, в спешном темпе готовя мультики. Я ведь и Пиггеса, и Неудачливого Боксёра сделал за эти десять месяцев. И сам себе удивлялся: откуда я это умею? В общем, это время я привыкал к новой жизни, ходил по магазинам и покупал запрещённую ранее одежду, приобретал вещи, на которые когда-то не хватало денег. А теперь, когда я привык быть Лианом Кансами, я понял, что не могу быть один. Мне нужно общество.

Тем не менее я избежал общества Иситы, и тут же с удивлением отметил, что она подсела к обсуждающим меня девушкам. Я напряг слух. Я доверяю Исите, доверяю… Я сказал, доверяю! Да что ж такое!.. Лиан, не волнуйся, она ничего им не расскажет, только послушает и дальше пойдёт. Успокойся и лежи смирно.

— Это у кого на руке шесть пальцев? — поинтересовалась Исита. Видно, она раньше была знакома с этими девушками.

— У Лиана, — шёпотом, доверительно сообщила девушка с короткой стрижкой. — Я не видела, но мне брат троюродный рассказывал. Говорил, что его друг видел Лиана.

«Да уж, достоверные сведения», — подумал я и решил, что девушки этой бояться не надо, но спиной к ней я всё же постараюсь не поворачиваться. Меня легко узнать сзади, потому что у меня походка короля!.. Так, во всяком случае, говорила мне мама.

— Ты же сама его видела! — напомнила подруга.

— Видела, но только со спины. А он видел лицо.

— Ну и что, нет переднего зуба? — заинтересовалась подруга.

— Он говорил, Лиан никогда не улыбается.

Исита хмыкнула, сдерживая смех. Я тоже улыбнулся. Верно, вспомнила, как мы с ней два дня назад красили жетоны, и какой при этом был у меня смех. Я и сам тогда удивился.

— Так откуда тогда про зуб знают? — встряла Исита.

— Ну, он же говорит, — объяснила девушка. — Вот зуб и виден.

— Так зуба же нет! — напомнила черноволосая.

— Ну, брешь видна!

— А знаете, что про него в Чойне говорят? — неожиданно для всех спросила Исита. Я насторожился. Не знал, что обо мне говорят в Чойне, небольшом курортном городке на северо-западе. Вообще-то Иерархия — страна маленькая, как и весь континент, который она занимает. Но климат здесь меняется резко. В Ка-Ольре, столице, расположенной высоко в горах, всегда холодно, снег выпадает даже летом. У нас, в Адиве, климат стабильный, без всяких резких отклонений и неожиданных изменений. А вот на окраинах всегда тепло и о снеге там и слыхом не слыхивали. Поэтому так много маленьких прибрежных городков, окружённых пустынями и степями, где люди наслаждаются летом. Чойн, кстати, находится почти на той же окружности, что и Адива, но там всегда теплее градусов на 20–30. Не знаю, как это получается. Сейчас там, пожалуй, и загорать можно в солнечный день. Говорят, это всё потому, что рядом горы, закрывающие район от холодных ветров, а ещё озеро, которое подогревается подземными источниками и греет землю. Вода в нём постоянно тёплая, независимо от времени года, и туда ходят купаться даже зимой.

— Что? — хором спросили девушки.

— У меня там бабушка живёт, — продолжала Исита. — Так вот, когда я там в последний раз была, мне подруга рассказывала, что Лиан часто утопающих спасает на озере.

— На том самом? На Периóнш? — уточнила одна из девушек. Исита не ответила, наверное, кивнула.

— В деревне, где бабушка живёт, о нём разные слухи ходят. И что у него четыре руки, и он две лишние прячет, и что он летать умеет, и что под водой у него вырастают плавники… — вдохновенно вещала Исита, и я подозревал, что она неприкрыто лжёт. Вообще-то я думал, что она честна, как мой друг Илин, но… а и правда, интересно, что там говорят обо мне в далёком Чойне?

— Я его, правда, не видела ни разу, — закончила Исита. — Но в Чойне его никто не боится. Наоборот, уважают даже.

— Так это что же, — разочарованно протянула девушка со стрижкой. — Он в Адиве поколачивает всех, а в Чойне — людей спасает? И где он вообще живёт тогда?

— По-моему, нигде. Точнее, и там, и там, — ответила Исита. — Не удивлюсь, если и в Гаркале ходят слухи о загадочном Лиане, и во всех прибрежных городах.

— Думаешь, Лиан — миф? — спросила девушка с косой.

— Я не знаю. Но пока я лично его не встречу, не намерена верить в его существование, — ответила Исита и, уловив в поле зрения лектора, отползла на задний ряд. Она сидела как раз за мной.

«Ты правда слышала обо мне в Чойне?» — гласила первая записка, которую я передал подруге.

«Нет. Просто хочу посеять сомнение в их рядах. А вдруг Лиан и правда не такой уж зверь?» — гласила ответная записка. Я не стал больше ничего писать, но буквально через пару минут передо мной шлёпнулся ещё один клочок. Я развернул его.

«Слушай, а Лиан правда только зло творит? Неужели он никогда никому не помог и не выручил из беды? Ты не слышал о таком?»

Я мысленно поблагодарил Иситу за то, что она говорит обо мне в третьем лице. Потому что если записку кто-то и прочитает, в ней не будет ничего предосудительного. Разве что опять спросят, не тот ли я Лиан.

«Те люди, что знают о Лиане хорошее, предпочитают молчать. Их могут посчитать его сообщниками. Во всяком случае, я никому не рассказываю о том, как Лиан защищал двух школьниц от приставучих мужиков».

«Может быть, после этого Лиан избил мужиков до полусмерти?»

«А пусть даже и так. На 50 % добрый», — ответил я. Исита больше ничего не написала. Ведь она не знала ничего, кроме того, что я Лиан. А поскольку плохого я при ней не делал, она предпочитала относиться ко мне нейтрально.

Когда закончилась пара, я вскочил и, ловко перекинув ноги через стол, пустился в бег. Я успел получить куртку в гардеробе как раз тогда, когда Исита к нему подбегала. Она явно хотела поговорить об избитых мною мужиках, но этого не хотел я. Всё, что было со мной до 29 марта 2008 года, я предпочёл забыть. Мне лет восемнадцать было, когда я этих школьниц спас. Да я вообще-то не злой по натуре, если и бил кого, то лишь тех, кто мне откровенно не нравился.

— Эй, Лиан, ты же хотел… — крикнула Исита, но продолжения я не расслышал. Увидев Иану, которая усиленно махала мне рукой, а также Юнэма, который бросился в мою сторону, демонстрируя какой-то мелкий предмет, я рванул на улицу. Даже в метро не побежал, решил свернуть на какую-нибудь улочку, где Исита меня не найдёт. И эта улочка вела в противоположную сторону от общежития и торгового центра, куда из юнэмирситета шли все мои одногруппники.

Я считал шаги. Очень часто, когда у меня было пусто в голове, или наоборот, меня терзала какая-нибудь надоедливая мысль, которую хотелось изгнать, я считал шаги. 25, 26, 27… я всё ещё очень близко к юнэмиру. 184, 185, 186… меня пока могут заметить. 410, 411, 412… вот я и за поворотом. Можно вздохнуть спокойно.

И тут, как на горе (я тогда ещё не знал, что это горе) меня посетили назойливые мысли. Причём сразу две. Сначала они мне очень понравились, но потом я ужаснулся, потому что обе мысли были несколько бредовы. И пусть идея купить жёлтое кресло была более-менее осуществима, то зачем мне прямо сейчас приобретать путёвку в Чойн на озеро Перионш? Ехать туда надо минимум на пять дней, а это целая учебная неделя. Нет, я, конечно, могу заставить Иерарха выписать мне справку, что я болел, заказать путёвку с вылетом прямо сегодня, и не будет проблем… Но я очень хотел выбросить Иерарха из жизни. У меня у самого приличный доход от акций, и доктор знакомый есть, который с удовольствием выпишет… Да, конечно, постоянно забываю — он же доктор для кауру, так что его справка мне не подойдёт… Но как же не хочется обращаться к Иерарху… Может, ну его? Поехать так, и прогулять неделю?

645, 646, 647, 648… Долой, долой навязчивые мысли! Считать шаги, иначе я действительно пойду сейчас и куплю путёвку! Как раз в торговом центре, что возле моего юнэмирситета, есть отдел «Туризми». Название говорит само за себя: организовываем туристические поездки для юнэми. Да, эти конторы делились, разграничивая касты. Только для кауру таких не было, во время своего непродолжительно отпуска они ездили в деревни, если таковые имелись, или оставались дома делать ремонт.

А ведь как всё просто и доступно! Торговый центр — рядом, паспорт — с собой, карточка банка «Пирамида» — с собой. Всё, что я хочу, и прямо сейчас.

«Будь прокляты мои внезапные желания!» — подумал я и развернулся в сторону торгового центра.

****

И вот я брожу по третьему этажу. На первом — многочисленные продукты, на втором — одежда, обувь, аксессуары и прочее, на третьем — как раз то, что мне нужно, то есть мебель, ковры, техника и т. д. И стоило мне сойти с эскалатора и повернуть направо, я сразу увидел ЕГО.

Это было мягкое кресло светло-жёлтого цвета, большое, глубокое и низкое. Я представил, как я, приходя после тяжёлого дня домой, валюсь в него и пружиню, подскакивая на полметра. Воображение вступило в спор с законом тяготения, и я изменил полметра на пятнадцать сантиметров. Это меня тоже устроило, и я направился прямо в нужный отдел.

— Сколько вы запросите за это чудное кресло? — вопросил я милую продавщицу, как только она собиралась поинтересоваться, что мне нужно. Вопрос был риторическим, потому что возле кресла висела крупная табличка, гласившая: «Кресло мягкое, «Нироль», Гаркала. 400 000 цен.» Да, фирма «Нироль» в Гаркале считается одной из лучших. Да и вообще любая фирма Гаркалы делает хорошую мебель, особенно корпусную, однако и мягкая у них ничего. В сиим чудном городе прекрасный густой лес, я помню его ещё с тех пор, как ездил к бабушке в гости. Правда, я зарёкся посещать Гаркалу с того злосчастного марта, однако не покупать оттуда мебель — об этом уговора не было.

— Четыреста тысяч, — вежливо ответила продавщица. — Кресло отличное, можете присесть, убедиться. Фирма «Нироль»…

Я и так это знал. Кресло и вправду было хорошее. Хоть я и в упор не понимал, что именно мне в нём нравится, но я хотел его купить, и всё тут.

— Я возьму его, — я повернулся к продавщице и улыбнулся. — Сколько вы берёте за доставку…

— Один процент от стоимости товара. Можно приобрести в рассрочку…

Но я не слушал. Потому что мимо мебельного отдела спокойно, глядя по сторонам со своим обычным счастливым видом, шагала Исита. Наверное, я очень удивил участливую продавщицу, потому что вжал голову в плечи, пригнулся и стал красться в сторону.

— Так вы… берёте? — несмело спросила девушка, округлив глаза.

— Да-да… Заверните, — я махнул рукой на кресло и спрятался за стоящий рядом чёрный в розовые кружочки диван. — Я пойду деньги сниму, — объяснил я и, сорвавшись с места, побежал к выходу.

Исита уже исчезла за поворотом. Что ей здесь надо? Тем более на третьем этаже? Ковёр? Ай, что думать, надо делать ноги!

Банкоматы были на каждом этаже. Я отыскал тот, что поддерживал банк «Пирамида», и встал в очередь. Впрочем, очередь была из трёх человек, включая меня, но для меня это было много. Потому что с любой стороны в любой момент могла появиться Исита, и тогда бы я уже не отвертелся от разговора. И дело не в том, что я её боялся. Просто мне бы пришлось рассказать много лишнего, или холодно сообщить, что своими секретами делиться я не намерен, и тем девушку обидеть. Я не хотел ни того, ни другого, поэтому нервничал.

Женщина получила деньги и отошла. Теперь перед банкоматом стояли мужчина и я. Иситы пока не было. Я молил великих богов, чтобы хоть кто-нибудь занял очередь за мной, тогда я худо-бедно смог бы спрятаться за этим человеком, но никто не приходил ко мне на выручку. Я был готов метаться из стороны в сторону, но тут мужчина завершил свои манипуляции и допустил меня к банкомату. Я дрожащими руками вставил карточку, набрал код. Всё сработало. Видимо, Иерарх не стал подкладывать мне никаких свиней. Я набрал длинное число и стал ждать, пока машина обработает заказ. Оглянулся. Всё чисто, Иситы нигде нет. Наконец из щели появились новенькие бумажки. Я вынул их, выхватил карточку и, ликуя, побежал в мебельный отдел.

— Ага, денежный мешок! — кто-то схватил меня за локоть. Наверное, нервы мои всё таки не железные, как я сам, потому что я сперва подпрыгнул, а потом присел, и лишь после узрел беззаботное лицо Иситы.

— Куда идёшь?

— Да так… за покупками… — ответил я, постепенно оправляясь от испуга. Может, она и забыла уже, что я написал.

— Лиан, ты правда злой, или так только говорят?

«Нет, нет, нет!!! Исита, что же ты? Я ведь сказал тебе правду не для того, чтобы ты допытывалась обо всём! Ещё, чего доброго, угрожать начнёшь, что расскажешь всем…»

— Я никого не бью. Никогда. Ты же видела.

— Да, но про мужиков… это была шутка?

Ну почему мне так сложно врать? Особенно если на меня смотрят такие глаза. Почему?!

— Да. И про то, что я ноги отрываю, тоже шутка. Злая, правда, но не я её выдумал.

— Знаешь, что я думаю? Что горшок лучше брать коричневый. Ты ведь одобришь такой выбор?

Меня несколько поразила перемена темы, но я не подал виду. В этих скачках из стороны в сторону, возникающих неизвестно откуда и не всегда понятных словах, а также дурацких идеях, была вся Исита.

— Это смотря какой формы. Если круглый, то жёлтый бери.

— Да, он круглый будет. Это маме на День рождения, она хочет туда лимон посадить. Да, кстати, а ты тут зачем?

— Да вот… хожу… Захотелось купить чего-нибудь… — опять начал увиливать я. В том, что я хочу купить кресло, не было ничего плохого. Но я ведь собрался заодно приобрести новые туфли взамен треснутых, джинсы, да ещё и путёвку впридачу, а она обойдётся никак не дешевле волшебного кресла. Просто я не хотел выставлять себя богатеньким.

— Предлагаю купить тетрадки. Штук двадцать. И пусть они у тебя дома лежат на полке, — сказала девушка.

Я знал, что Исита очень любит рисовать. На чём угодно, чем угодно и на любую тему. Однажды она принесла мне диск с видеофайлом, и я убедился, что она действительно отлично рисует. Как движущиеся, так и статичные фигуры. Правда, со смыслом у неё всё-таки нелады, но она по этому поводу не очень переживала. Я когда высказался в пользу её видеоотрывка, она сказала, что рисовала лет с двух, и с тех пор у неё постоянно куча карандашей, фломастеров, тетрадей и альбомов по всему дому. Они ей нравятся и когда пустые, и когда заполненные рисунками — просто нравятся.

— А что если купить жёлтое кресло?

— Кресло? — удивилась Исита. — А почему жёлтое? Я бы фиолетовое взяла.

— Ну, это понятно, фиолетовый — твой любимый цвет, — усмехнулся я. — И к глазам идёт. А мне лучше жёлтый.

— Или зелёный. Если под глаза.

В это время мы как раз дошли до нужного мне отдела. Кресла на том месте уже на было, оно было запаковано в целлофан и погружено на металлическую конструкцию на колёсиках.

— О, вот и вы! — кинулась ко мне продавщица. — Мы уже все упаковали, нужен лишь ваш адрес, имя и фамилия. И паспорт, конечно.

Про деньги она даже не заикнулась. Тактично. Зато напомнила про паспорт, потому что в этом отделе обслуживались лишь юнэми.

Я извлёк деньги, только что запрятанные в кошелёк (не все, остальные мне нужны на путёвку), и протянул продавщице. За это она дала мне бланк и ручку, и я тут же внёс необходимую информацию. Затем предъявил паспорт, который был со мной на всякий случай всегда, и, предупредив, чтобы грузчики не спешили, потому что я буду дома не раньше, чем через полтора-два часа, покинул отдел. Исита увязалась за мной.

— А я думала, ты пошутил про кресло, — сказала она, когда мы спускались на второй этаж.

— О, я великий шутник! — улыбнулся я. — Поэтому редко можно отгадать, говорю я серьёзно или же нет. Да я и сам не знаю, что это мне в голову стукнуло — купить жёлтое кресло!

— А я вот в среду зашла сюда, чтобы шоколадку купить, а купила три тетрадки и набор цветных ручек, — вспомнила Исита.

— Ага, значит, в следующий раз я приду за джинсами, а куплю тумбочку и шкаф-купе?

Исита засмеялась и потянула меня к отделу, где продавались цветочные горшки. Указала мне четыре и спросила, какой лучше. Я действительно не знал, но Исита требовала ответ, и пришлось указать левый. Наугад. Девушка тут же его приобрела и, погрузив в мешок, отправилась в отдел упаковки подарков. Я в это время оглядывался в поисках «Туризми». Вроде тысячу раз был в этом центре, а всё равно не запомнил, где тут что расположено. Кажется, возле магазина с детской одеждой… нет, тут корм для животных. Может, возле косметики? Опять же нет. О, вон яркая жёлто-голубая вывеска! Я направился туда и, войдя, сразу уставился на стенд информации. Операторы были заняты двумя другими клиентами, поэтому никто не мог спросить, чего бы я желал. Впрочем, это к лучшему.

Озеро Перионш я отыскал в третьей строчке. Да, помню, уже не один год оно входит в десятку самых престижных мест для отдыха. Наверняка, и цена подходящая. Хотя, зимой…

Но вся проблема была не в этом. Вот уже полгода я привык получать что хочу и когда хочу. Потому что всегда и везде использовал Иерарха. А тут мне сказали, что ближайшая путёвка (билет на самолёте туда и обратно, оплата домика, где я буду проживать, пять дней пребывания в дивном краю) лишь на следующий понедельник. Я спрашивал, сколько надо заплатить, чтобы полететь сегодня или хотя бы завтра, но мне возразили, что это никак невозможно. Я уставился в стол.

«Иерарх — неделя — Иерарх — неделя — проклятый ненавистный Иерарх — неделя в юнэмирситете, где я боюсь одногруппников — Иерарх, от которого я бы избавился, если бы мог — неделя в юнэмирситете, в который я поступил сам по собственной воле».

— Отлично! Я могу получить все билет сейчас? — я расплылся в улыбке. Мужчина, который почти поверил, что я откажусь, оживился.

— Конечно! Паспорт, заполните несколько бланков…

Когда я вышел из отдела, Исита уже ждала меня снаружи с большой красной коробкой в руках. Сначала я хотел помочь ей донести коробку хотя бы до метро, но она оказалась на удивление лёгкой, и Исита отказалась от моей помощи. Покупку джинсов и туфлей я решил отложить на завтра. В конце концов, у меня есть ещё неделя до отлёта, успею приобрести всё необходимое. Солнечные очки, к примеру. Впрочем, в Чойне сейчас не жарко, но снега уж точно нет. Так что можно будет ходить в коротких шортах и тапочках. Я давно хотел попробовать зимой выйти погулять в майке и шортах, но моя нелюбовь к морозу всё же пересиливает. Ну не люблю холод — и всё. Хотя, по идее, учитывая мою абсолютную неуязвимость, я не должен быть подвержен никакого вида обморожениям. Ожогов ведь у меня не бывает. Помню, летом жгли костёр, папа насаживал мясо на шампуры и жарил в огне. А я это мясо просто в кулаке зажимал и в огонь совал. Так родители беспокоились, что прохожие увидят и подумают, что мама с папой меня истязают. А я чувствовал только лёгкое тепло. Может быть, и холод чувствуется только до какой-то степени? Например, сейчас где-то минус семь, сильный ветер, и на улице мне некомфортно. Но, я думаю, не хуже было бы при минус пятидесяти.

— Ты собираешься на отдых? — спросила Исита.

— Хм… Да, решил вот в Чойн съездить, на пару дне…

— Ой, так у меня бабушка там живёт! — не дослушав, Исита разразилась речью. — Точнее, не в Чойне, а в деревне Кагри, совсем рядом с озером, возле городка отдыхающих! Я как раз собиралась к ней на выходных!

— Поезжай, — милостиво позволил я. — Отдохнёшь заодно.

— Да ладно, разве можно туда на пару дней ехать? На один поезд двое суток потратишь, а если на самолёте, то столько платить ради двух дней… Так что я, наверное, недельку пропущу, поживу у бабушки, в озере искупаюсь… устала от поступления, от экзаменов этих, я думаю, можно немного поотсутствовать, пока зачёты не начались.

— Верно мыслишь, — опять кивнул я, опасаясь, что сейчас Исита предложит мне ехать вместе.

— А ты когда собираешься?

Сейчас я скажу, что в понедельник утром, и Исита обрадуется и воскликнет «О, давай полетим вместе!»

— В следующий понедельник, утром, — сказал я и внутренне съёжился. Только не это, только не…

— О, здорово! Давай вместе полетим! — воскликнула Исита. Мои надежды разрушились в прах. За что, за что? И ведь я хочу с ней лететь, потому что она тот человек, с которым стоит дружить. Она понимает меня, не боится, не кричит на каждом углу, что я Лиан, да и вообще… Но нельзя, нельзя же нам становиться друзьями, потому что если я и её потеряю, мне останется только бросить юнэмирситет и отправиться в горы, в Ка-Ольру, искать уединения с богами…

— Нет, — сказал я и сам испугался своих слов. Очень уж грозно они прозвучали.

— Почему? — Исита была искренне изумлена.

— Потому что самолёт, в котором буду лететь я, обязательно разобьётся.

— Что за глупости…

— Исита, я полечу один. Если хочешь, поезжай тоже, но ты поедешь к бабушке, а я — в свой домик, за который я отдал, между прочим, шестьсот тридцать тысяч.

Мы уже вышли на улицу и сейчас шли мимо длинного дома с множеством мелких окошек. Этот дом тянулся по всей длине дороги, связывающей торговый центр с нашим юнэмирситетом.

— Я ведь и не говорю, что мы поедем в одно и то же место. Просто по пути же! Вместе веселее.

Я промолчал. Исита не стала ни на чём настаивать, видя, что я вовсе не хочу говорить на эту тему. В конце концов, у каждого свои странности. А кому знать о странностях, как не ей.

— Значит, в понедельник? — сказала она таким тоном, словно что-то окончательно уточняла.

— Да, — я холодно кивнул. — Но ты летишь одна.

— Я о понедельнике, — поправила меня девушка. — О послепослезавтра. Мы ведь тогда увидимся?

Я почувствовал себя дураком.

— Увидимся, — на этот раз я улыбнулся, чтобы развеять осадок неприятного разговора.

— Я принесу кое-что, — заговорщицким тоном сообщила Исита, придвигаясь ко мне. Я украдкой глянул по сторонам. Несомненно, за мной сейчас кто-то следит. Возможно, даже Милицер. Но даже если и так, он не настолько близко, чтобы нас слышать. Может, сказать, почему я так отгораживаюсь от неё?

— Надеюсь, это будут не куски железа и не синяя краска, — усмехнулся я. Исита рассмеялась. Совершенно искренне, потому что она не из тех, кто заострит внимание на чём-нибудь неприятном и станет выспрашивать. Эта девушка умела радоваться жизни как никто другой. Жаль, я не умел.

— Ладно, Лиан, я пойду на троллейбус. Хочу ещё к тёте заехать, — Исита помахала мне рукой и направилась к остановке. Я распрощался с ней. И тут у меня возникла идея.

Нужно создать видимость, что друзей у меня уйма, и тогда шантаж отпадает. Не будет основной фигуры, лучшего друга. Кроме того, мои нынешние товарищи — юнэми, а их убийство расследуется гораздо тщательнее, чем убийство кауру, кем были Илин и Бус. Нужно сделать вид, что я безумно люблю всю группу.

Сегодня я был полон идей. Причём две из них уже осуществил. И третья, которая предполагала резкое пополнение количества моих друзей, должна была осуществиться вскоре.

****

Идея заключалась в том, чтобы позвать ребят к себе. Всех, кто сможет прийти. Предложил я это в понедельник, и все сразу же согласились. Кто ж откажется собраться с группой, особенно если есть, где! А я сказал, что у меня новая квартира, и мы будем отмечать новоселье. Вот, вроде как и повод появился. Поэтому где-то около двух часов дня в мою скромную обитель нагрянуло тринадцать человек (не вся группа, но достаточно много). Кроме того, заявился ещё один незнакомый человек. Это была подруга Асы, которой просто, наверное, хотелось повеселиться. Девушка поразительно привлекательная, в ней не было ничего отталкивающего, и вся она напоминала очень красивую картину. Я считаю, что полюбить человека невозможно, если его не знаешь. Только познакомившись поближе, можешь узнать, каков этот человек в душе, внутри оболочки, и тогда уж точно можешь ответить, любишь или нет. Но с уверенностью могу сказать, что я положительно влюбился в оболочку этой девушки. Я дал бы ей 9 баллов по десятибалльной шкале. Десять я даю только себе. Впрочем, если учесть, что она противоположный пол и я с ней конкурировать не могу по определению, тогда ей, пожалуй, тоже десять. Если бы эта девушка оказалась ещё и хорошим, стоящим человеком, я бы назвал её идеальной девушкой. Но я её совсем не знал. Она приносила мне лишь эстетическое наслаждение: передвигалась по моей квартире, рассматривала вещи, улыбалась. А я старался уследить за порядком и, чего уж греха таить, успевал посматривать на неё.

Я не ошибся, угадывая первый предмет, на который падёт всё внимание гостей. Им оказалось новенькое жёлтое кресло.

— О, жёлтое кресло! — возвестила одна из одногруппниц и сразу прошествовала к нему. За ней потянулись остальные. По мере того, как каждый раздевался и снимал обувь (поскольку места у меня было не очень много, обувью мы заставили коридор, а одежду свалили в углу на подстеленное покрывало), выстраивалась очередь к креслу. Каждый считал своим долгом плюхнуться в него и посидеть. Не сделал этого только Эл, объяснив, что он слишком суров для этого и вообще не любит ярких цветов, и Исита, которая сразу же уселась на поручень дивана, как только вошла в комнату.

— Немного же у тебя вещей, — заметил Бус, лениво обводя комнату взглядом.

— Не успел запастись. Вон, — я махнул рукой в сторону кресла, — только его и успел приобрести. Ещё похожу по магазинам. Как думаешь, в синем тоне нормально будет?

— Может, и так, — туманно ответил Бус и добавил. — Но я бы в фиолетовом сделал.

— А почему не в синем?

— Люблю, — пожал плечами парень и отошёл. Я тут же ухватил Юнэма и поволок его на кухню, чтобы он помог мне перетащить стол. Вообще-то лучше бы мне было взять Буса как самого крепкого, или Эла, он тоже не выглядел хилым, несмотря на свой маленький рост. Юнэм среди наших парней был самым худым, и казался самым хлипким. Но он просто попался мне под руку.

— Зачем ты сюда эту Алли пустил? — нахмурился парень, когда мы оказались на кухне. Пока что сюда ещё никто не добрался, чтобы заняться приготовлением еды.

— Это подруга Асы? — уточнил я.

— Именно. Такая же напыщенная гламурная девчонка, как и она!

— По-моему, она очень даже ничего, — ответил я. — Ты её знаешь?

— Нет, — неохотно протянул Юнэм. — Но мне она не нравится. Такая же, как Аса, только чуть симпатичней.

— Аса, кстати, тоже не уродка, — встал я на защиту девушки.

— Да ну… — Юнэм махнул рукой и взялся за стол, с которого я уже снял сахарницу, кружку и газету «Мир КЮИТО». Я подсобил ему, и вскоре стол был готов принимать блюда, которыми тут же занялась часть девчонок.

А когда вечеринка подошла к середине (то есть часть еды съедена, гремит музыка, свет включен только в коридоре, в ванной кто-то закрылся и издаёт странные звуки (потом я узнал, что там была не случайная парочка, а всего один человек, Эл, которому было плохо после спиртного), а какой-то человек (я так и не узнал, кто это был) спит на полу в прихожей в куче курток, накрывшись одной из них), в дело вступила кухня.

Ох, кухня-кухня! Чего только на ней не происходит. Я убедился, что каждый человек в моей скромной обители имеет собеседника и интересное занятие, и решил, что могу удалиться. Что странно, даже Исита, которая обычно общалась только со мной, потому что только меня забавляли её сногсшибательные идеи и непонятные изречения, сейчас беседовала с вышедшим из ванны Элом и пыталась выбить у него ответ, стоит ли бухать. Эл внятно ответить не мог по понятным причинам, и Исита тщетно пыталась добиться от него хоть какой-то информации.

На кухне не было ни одного человека (честно говоря, к этому времени четверо товарищей уже ушли домой), и я, не включая свет, стал спокойно смотреть в окно, краем уха слыша гам, доносящийся из комнаты. И вскоре этим же самым краем уловил отчётливые шаги. Кто-то шёл ко мне.

«Исита», — пронеслось в голове. Она могла и бежать с криками и гиканьем, и медленно и тихо красться, и просто идти. Могла кинуть что-нибудь мягкое в голову. Но этот человек просто спокойно подошёл и… обнял меня сзади. Меня это ужаснуло. Успокаивало только то, что это не парень, например, не пьяный Эл.

— Я вас слушаю, — я повернулся и участливо склонил голову. Этим ласковым человеком оказалась Алли, среднего роста стройная девушка с тёмными прямыми волосами и чёрными глазами миндалевидной формы. Сейчас эти глаза смотрели на меня очень откровенно, как будто она ими хотела что-то сказать.

— Мне скучно, — пропела она нежным голосом. — Все чем-то заняты… может, ты займёшь меня?

«О, нет! Она ещё хуже Асы! Та, во всяком случае, не приставала так открыто», — огорчился я, но виду не подал. А вдруг это её оскорбит?

— Вообще-то я собирался посмотреть в окно…

— Может, посмотрим вместе? — девушка приблизилась ко мне и обвила мою шею руками. Я положил руки ей на плечи, чтобы в случае чего дать отпор. Нет, она вовсе не была мне противна, но я не подпускаю к себе людей просто так. Говоря иными словами, я не размениваюсь на мелочи. Только если человек мне дорог, только если он для меня что-то значит, он сможет занять такое место в моей жизни, что я позволю ему безнаказанно меня обнимать… или чего ещё ему там захочется. Алли таким человеком не была, и, судя по её действиям, у неё не было шансов им стать.

— Алли, я буду смотреть один, — сказал я.

— Неужели я тебе не нравлюсь?

— Нравишься, — честно признался я. — Но только издалека.

Девушка отпрянула и с зачатком гнева посмотрела на меня. Хм, сказал не то. Наверное, она подумала, что я намекаю на плохой запах, или ещё что…

Впрочем, она вскоре овладела собой и опять приблизилась. Правда, на этот раз обнимать не стала, просто провела рукой от плеча вниз, по груди, потом по животу… там я её и поймал.

— Алли, у меня в комнате уйма парней, которым ты нравишься. Они лучше, чем я, поверь.

— Но мне нравишься ты! — упорствовала девушка.

— О, да, я нравлюсь всем. Так что же мне теперь, разорваться?

Её это нисколько не смутило.

— Что ж, сегодня ты со мной, а завтра сам выберешь… — она прильнула ко мне и стала производить какие-то действия с моей спиной. Я был в замешательстве. Моё тело, возможно, было и не против быть с ней сегодня, но Лиан, которым я был… я представлял всё это в ореоле ужаса. Завтра утром я умер бы от стыда перед самим собой и перестал бы себя уважать. Возможно, тело нам дано как раз для того, чтобы вовсю им пользоваться и получать разнообразные наслаждения, но ведь зачем-то дан ещё мозг. Полагаю, для того, чтобы телом управлять. А если получается наоборот — ты раб. Я себя рабом не считал, поэтому завёл руки назад, схватил девушку за запястья и развёл их в стороны. Сама Алли отлепляться не желала.

«Наверное, она несколько нетрезва, — утешал себя я, потому что не хотелось верить, что такая приятная глазу девушка может быть такой неприятной для души (уточню: ее поведение неприятно для меня, многие парни только обрадовались бы. Но я не причисляю себя к ним. Кто-то считает, что если парень, видя красивую девушку, начинает мечтать только об одном — он настоящий мужчина. Я же считаю, что настоящий мужчина должен иметь силу удержаться от безумства. Отличить пустое тело от личности в нём. В конце концов, девушка должна иметь гордость). — Возможно, будь она трезва, никогда бы такого не сделала, и завтра, когда вспомнит, ей будет неприятно…»

— Ну Лиан! Давай поиграем, что ты настоящий Лиан и меня поймал, а я вырываюсь! А-а, спасите! — тут же начала она кричать и вырываться. Я, разумеется, её выпустил. Она прошла два неровных шага в ту сторону, куда дёрнулась, и упёрлась рукой в стену.

— Ты ведёшь себя совсем не как парень! — возмутилась она.

— Не парень в твоём понимании — да, — кивнул я.

— Никто не может мне противиться!

— Я могу.

— Ты хочешь меня!!! — это было сказано уже слишком громко. Я подошёл к изменившейся в лице девушке и ласково взял её за руки.

— Никто не может тебе противиться, потому что ты очень красива и соблазнительна. Никто (зачем разрушать созданную иллюзию, подумал я). Просто я импотент.

— Что? — Алли изумлённо округлила глаза, не зная, как реагировать.

— Ну, понимаешь, у меня болезнь такая, лет с тринадцати. Уже и не помню, как называется, — принялся врать я. — Не получается у меня. Ну, понимаешь…

— Давай я проверю… — девушка хитро прищурилась и попыталась залезть туда, куда не надо. Я ухватил её за руку и умоляюще посмотрел в глаза.

— Алли, пощади! Мне однажды так «проверили», потом неделю всё болело…

— Хм! — фыркнула Алли и ушла. Я облегчённо вздохнул. Вроде и её не обидел, и сам остался в выигрыше. А что она будет обо мне думать, меня как-то, в свете последнего времени, не колышет.

Вообще-то у меня никогда не было девушки, ни в том аспекте, которого добивалась Алли, ни в каком другом. Впрочем, я был даже рад этому, потому что тогда Иерарх убил бы и её. А насчет, так сказать, интимного… я вообще этого боялся. Я ведь Лиан, в конце концов, у меня и тело другое, вдруг мне вообще нельзя с девушками быть, для их же блага? Я ведь один раз стальную дверь выбил, чего уж говорить о человеческом теле… ну, вы меня поняли.

Не прошло и двух минут, как на кухню вошла Исита.

— Представляешь, так напился — спасу нет! Двух слов связать не может. И как он домой поедет?

— Можно заказать такси, — предположил я, на всякий случай опасаясь, что Исита на меня набросится. Вдруг она пила то же, что и Алли?

— А вдруг у него денег нет?

— Я закажу, — успокоил её я. — У вас как там, весело?

— Вот, Лиан, я тебя не пойму, — Исита сделала серьёзное лицо, от которого мне каждый раз бывало не по себе. Когда она так на меня смотрит, мне кажется, что она знает обо мне всё, и что было, и что есть, и даже то, чего не знаю я сам. — Зачем ты всех позвал на вечеринку, на которой тебя нет?

— Как нет? Я же здесь! — возразил я.

— А все — там! — Исита махнула рукой в сторону комнаты.

— Да ладно, по-моему, я там никому особо не нужен.

— А мне нужен. Мне там скучно. Я хотела с тобой поговорить, но увидела, что ты с Алли на кухню пошёл, и пристала к Элу. Думаешь, мне очень с ним интересно? Я вообще пьяных не люблю.

— И я не люблю, — пробормотал я. Или мне показалось, или Иситу это уязвило. В смысле, то, что за мной пошла Алли. Она пошла за мной, а не мы с ней вместе! Но, кажется, Исите это не понравилось. Вероятно, из-за того, что я её друг и ей без меня невесело.

— Просто ответь мне, почему ты не хочешь ни с кем дружить? Просто ответь. Я всё пойму и не спрошу больше, и не буду к тебе лезть. Если хочешь, вообще к тебе не подойду. Просто ответь, — настойчиво повторила она и выжидающе уставилась на меня.

— Я… — я замялся. А что я ей скажу? Про всех убитых? Но как она на это отреагирует? Хорошо хоть я уверен, что в моей квартире нет диктофонов. После того, как ко мне приходил лже-сантехник, я всё-таки вызвал местных иситов для проверки, и они, тщательно исследовав каждый угол, убедили меня в том, что всё в порядке. Не нашли ни одного. И это ощутимо приподняло мне настроение: значит, Иерарх не пытался меня обмануть. Значит, он всё-таки меня чуть-чуть боится. И значит, просто так он теперь не станет никого убивать.

Но как мне не хочется об этом говорить!..

— Исита, я не могу… — тихо сказал я, и получилось как-то жалобно. Она всё ещё смотрела, не отводя глаз.

— Почему, Лиан? Разве плохо, что мы с тобой дружим?

— Нет, это прекрасно, — ответил я. — Просто я… не совсем такой, каким ты меня знаешь. Я гораздо хуже.

— Ты шутишь? — на этот раз Исита удивилась. — Ты лучший из всех людей, которых я встречала в жизни!

Меня это смутило. Я был рад, что в кухне не горел свет, иначе было бы стыдно за красные щёки. Исита — верх непосредственности, и очень искренняя. А ещё я на миг подумал, что я нравлюсь ей больше, чем друг, и испугался этого, потому что вряд ли у нас есть хоть какие-нибудь шансы. Впрочем, не знаю… Но хуже всего было то, что слова девушки не совсем правдивы. Возможно, сейчас я и гораздо лучше, чем год назад, но таким, каким меня видит Исита, мне, наверное, не стать никогда.

— Исита, ты меня совсем не знаешь… — начал я, но подруга была непреклонна.

— Лиан, знаешь что, — сказала она и упёрла руки в бока. — Пусть я знаю тебя всего неделю, но за это время я нашла в тебе только хорошее. И, что для меня очень важно, ты умеешь дружить. Ты можешь разглядеть во мне человека через женскую оболочку. И пусть я некрасива…

— Ну что ты…

— Пусть я некрасива, — продолжила Исита, выставленными ладонями дав мне понять, что я не должен перебивать, — всё же я девчонка, но ты ведёшь себя так, словно я твоя сестра. И мне это безумно, несказанно нравится! Я очень рада, что мы с тобой встретились!

После этого нам стоило обняться и разрыдаться, но мы ничего такого не сделали. Несколько секунд постояв и посмотрев друг на друга в изумлении (я — от нахлынувших комплиментов, Исита — вдумываясь в то, что только что сказала), мы смущёно улыбнулись.

— Я тоже очень рад, — сказал я. — Только… почему ты думаешь, что я не смотрю на тебя, как на девушку? — я хитро улыбнулся.

— Что?! — возопила Исита. — Я-то думала, а ты… говорила же мне мама… Лиан, это правда?

— Ну… — я задумался. — У тебя красивые голубые глаза, искренняя и совершенно неземная улыбка, лёгкие светлые волосы, летящая походка…

— Перестань! — Исита легонько пихнула меня в плечо. — Хочешь, так сразу в любви признайся. Но тогда дружба закончена…

— Почему же? — на этот раз я уже злорадствовал, придвигаясь к девушке всё ближе и грозно склоняясь над ней. — Ведь тогда я смогу обнимать твоё хрупкое нежное тело, целовать бархатные плечи, и…

— Лиан, прекрати! — Исита в притворном ужасе отшатнулась и прижалась спиной к стене. — Ну, раз так, то ты… ты строен и силён, а также мужествен и имеешь широкие плечи, зависть всех парней!

— А у тебя чувственные губы!

— А у тебя руки накачанные!

«Вот уж чушь! Никогда не качал».

— А у тебя… хм… попа мягкая…

Исита в изумлении замолчала, потом засмеялась, затем начала хохотать. Следом захохотал и я. И правда, наш спор по тону походил на жуткую ссору, а по смыслу — на глупый розыгрыш.

— Ну, тогда у тебя… у тебя… мягкие волосы, в которые так и хочется запустить пальцы… — продолжала выдумывать Исита, медленно, вдоль стенки, сползая на пол.

— Да? — я задумался. — Ну да, у меня красивые волосы.

Исита покосилась на меня. Я уже сидел рядом с ней, вытянув ноги.

— А ещё у тебя мягкие шелковистые завитки на груди! — выпалила девушка.

— Неправда! — вскричал я. — Тогда у тебя волосы секутся!

— А у тебя ногти на ногах грязные!

— А у тебя… — в голову почему-то полезло что-то непристойное, и я запнулся. — Сердце с правой стороны.

— Сердце у меня с левой, — тут же успокоилась Исита, почувствовав, что мне уже ничего не приходит в голову. — Ты, Лиан, каким бы красавцем ни был, всё равно моей руки не добьёшься.

— Это ещё почему? — обиженно протянул я. — Мне ещё никто не отказывал!

— А я откажу, — сказала Исита, и мне вспомнился недавний мой ответ Алли. Но я предпочёл забыть.

— Можешь оставаться просто моей подругой, — милостиво позволил я и уставился в тёмное небо через стекло. Исита откинула голову к стене и мечтательно произнесла.

— Может, я когда-нибудь встречу своего прекрасного бога…

— Бога? — лениво спросил я, подозревая, что она сейчас начнёт рассказывать о принце на белом коне.

— Да, — я не видел, но мне показалось, что Исита улыбается. — Он часто приходит ко мне во сне. Мы с ним беседуем, иногда он рассказывает интересные вещи. Я, правда, не знаю, как его зовут, но мне достаточно просто его видеть. Он такой красивый…

— А в жизни ты его встречала?

— Нет, — вздохнула Исита. — Я как-то звала его прийти, но он стал таким печальным, что я чуть не расплакалась и пообещала больше никогда его об этом не просить.

— Интересно… Бог… откуда ты знаешь, что он бог?

— Да он же необыкновенный! Он умеет творить чудеса. Знаешь, у него есть волшебный лук со стрелами, и когда он выпускает стрелу, получается что-нибудь прекрасное! Например, цветок, или дерево, или… один раз он создал для меня маленький домик на лесной поляне, и теперь, когда я засыпаю, то всегда оказываюсь там. Отдыхаю сердцем и душой. Но так грустно…

— Отчего же? — я заинтересовался. Первый раз встретил человека, который во сне может постоянно попадать в одно и то же место и видеть одного и того же собеседника.

— Он ведь бог, он любит всех людей, и… может, приходит ко всем так же, как и ко мне, и создаёт им чудесные домики… А я, кажется, в него влюблена…

— А ты говорила ему это?

— Нет. Уверена, он и так знает. Разве его можно не любить… Он… у него прекрасные зелёные глаза, добрые-добрые, и всегда светятся солнечным теплом, и когда он улыбается, мне становится так хорошо… я счастлива, когда он со мной… я всегда ложусь спать счастливая, потому что знаю, что увижу его. Стою и жду на пороге домика. И он приходит. Появляется из-за деревьев, такой высокий, стройный, в зелёной рубашке… у него длинные чёрные волосы, которые развеваются на ветру, а за уши заправлены две косички. И в руке он несёт свой чудесный лук. Стрел у него нет, но стоит натянуть тетиву, как они появляются. А какой у него ласковый голос…

Да, это было похоже на любовь. Но какая, должно быть, несчастная девушка Исита, если влюбилась в парня из сна. Сможет ли она полюбить какого-нибудь порядочного юнэми и выйти за него замуж? Эх, сложно, сложно это. Но, во всяком случае, у меня есть друг. И это в такой же степени прекрасно, как и ужасно. Ведь я боюсь навлечь на Иситу гнев Иерарха и в то же время считаю её своей подругой. Нельзя. Не-льзя.

— Исита, — начал я, готовясь рассказать ей самое ужасное. Не хотелось отвлекать девушку от возвышенных мыслей о её прекрасном боге, но раз она мне открылась, откроюсь и я.

— Что?

— Когда-то раньше я работал на мафию. Я делал очень нехорошие дела. Из-за того, что я такой неуязвимый, я привлёк Иерарха, и он предложил мне работать на него. Я согласился.

— Иерарх? — удивилась Исита. — Стой-стой. Я где-то слышала… влиятельная фигура, говорят, он негласно владеет почти всей страной, но его никто никогда не видел в лицо?

— Я видел. Более того, держал в руках.

— Он лилипут? — изумилась девушка.

— Нет, просто мы повздорили. Так вот, однажды, когда я уже давно работал у него, он сказал, что я должен убить. Первый раз.

— И ты согласился?

— Да, — кивнул я. Исита испуганными глазами смотрела на меня.

— Ты убил человека?

— Нет, я не смог. И задание было провалено. Иерарх очень разозлился и сказал, что я должен научиться убивать. Тогда я промолчал. Но однажды был момент, когда… в общем, задание было пустяковое, но в помещение попал какой-то лишний чел, и нужно было его убрать, чтобы он ничего не рассказал.

— И что? — прошептала девушка.

— Ничего. Я не стал его убирать, и Иерарх опять проиграл. И разозлился пуще прежнего. Тогда он думал, что я просто более крепкий, чем все его люди, и сильный. Он не знал, какой я на самом деле. Он приказал людям, с которыми я долгое время работал, схватить меня и приковать к стулу.

— Электрическому?

— Нет, обычному. И стали меня пытать. Хотели, чтобы я согласился делать всё так, как надо. Вот тогда-то я и заставил их задуматься. Потому что ни иголки, втыкаемые мне под ногти, ни кипящая вода, в которую опускали мои руки и ноги, ни клещи не приносили должного эффекта. А я смеялся, посвистывал и советовал прекратить пустое.

— И… что? — Исита с нетерпением ждала продолжения. Но самое страшное было впереди.

— Они поняли, что меня не проведёшь, а разозлённый пуще прежнего Иерарх сказал, что даёт мне время, и если я не соглашусь, будет хуже. А я, как только вышел из этого закутка, сбежал в Гаркалу и стал работать на шахте.

— На шахте? — ужаснулась Исита. — Но ты же юнэми! Они не могли тебя взять.

— Поправка: уже юнэми. Тогда я был ещё кауру.

— Так ты… кауру? — столько информации на Иситу ещё не выливалось. — Ну и ну! Рассказывай!

— Я работал там три месяца, и ни один из людей Иерарха меня не побеспокоил. Но когда я вернулся домой, узнал, что мой друг детства убит. Его убил Иерарх.

Исита выражала искреннее понимание, глазами она говорила, что сделал бы всё, чтобы я забыл об этом дне. И молчала, чтобы не сказать лишнего.

— Почти сразу же мне позвонил человек Иерарха и сказал, что ждёт ответа. Я… я идиот… в гневе бросил трубку, а потом… потом они убили моего второго друга. И я, самый неуязвимый, который ничего и никого не боится, не смог спасти друзей…

Я склонил голову и опустил её на колени. Мне нужно было рассказать ещё и о семье, но казалось, что я не смогу. Слёзы стояли перед глазами пеленой. Я почувствовал на плече маленькую ладонь Иситы и поднял голову.

— Следующий звонок… в общем, мне позвонил мужчина, который всегда работал со мной, передавал задания от Иерарха. Этот человек сказал, что я должен согласиться на задание, если хочу сохранить семью живой. И я согласился, хоть меня душила бессильная злоба. Окутывал страх за семью. На задание мы отправились вдвоём с Касом — тем парнем, который звонил. И… знаешь, в него попали… ранили, очень серьёзно… Я хотел позвонить нашим, сказать, но они всё равно бы не успели. А Кас перед смертью вспомнил, как он… В общем, он сказал мне, где я могу найти Иерарха. А мне очень надо было его найти, увидеть лично, хоть я и не знал, что буду делать. Он сам ни за что не вышел бы ко мне, после того, как убил моих друзей. К тому времени он уже знал, на что я способен. Кроме того, один раз он даже общался со мной лично, правда, через экран монитора, то есть я знал его в лицо… И Кас сказал, что через два дня намечается встреча Иерарха с важным человеком, сказал где, во сколько… И пал на поле боя…

Я сглотнул, увидел, что Исита слушает, причём разделяет каждое моё слово, будто всё случилось с ней. И мне стало чуточку легче.

— Я понимал, что если я пойду к Иерарху, он может убить моих родителей и сестричку. Потому что он зверь. Он на всё готов ради своей никчёмной жизни. Я разрывался на две части, потому что одна моя сторона кричала: «Ты должен расправиться с ним, он — твой злейший враг!», а другая возражала: «Его жизнь не стоит и волоска на голове твоей мамы, а ты можешь потерять всю семью…». И вот, в последний день раздумий, мы с семьёй поехали на рынок. На автобусе. А когда возвращались домой, автобус… взорвался…

Слеза всё-таки скатилась, причём с левой щеки, и Исита прекрасно это видела. Она придвинулась ко мне и крепко обхватила руку возле плеча.

— Я не смог их спасти, понимаешь! — говорил я. Присутствие Иситы, её доверие и искренность тянули из меня слова, которых я боялся. Я первый раз кому-то об этом рассказывал. — Я могу от чего угодно защититься, я могу выжить после ядерного взрыва… да ты знаешь… но их спасти не смог! И корчился дома от слёз и бессильной злобы. Наверное, попадись мне тогда Иерарх, я бы уничтожил его своими собственными неуязвимыми руками! Исита, у меня даже ни один волос на голове не поседел!..

Я дёрнулся, чтобы схватиться за волосы, но Исита тут же взяла меня за руки, погладила их, потом обняла, успокаивая.

— Скажи мне, Лиан, что было потом? Ведь что-то изменилось?

— Да, — пробормотал я, не отрываясь от плеча подруги. — Я пришёл в то место, которое указал мне Кас. Даже не посмотрел на охранника, который старался быть незаметным. Я просто шёл прямо. На ходу вышиб дверь, откинул подальше людей, которые бросились наперерез. Затем распахнул последнюю дверь и оказался в зале. Следом за мной забежали трое и остановились, глядя с ужасом. Один руками задвигал, второй стал рот беззвучно открывать. Иерарх в ужасе вскочил со своего места. Перед ним сидел какой-то мужчина с двумя телохранителями, у Иерарха их тоже было два. Я сразу ничего не делал, просто стоял. Иерарх позвонил людям, которые караулили мою семью… и узнал, что я уже ничего не боюсь. Ничего. И я просто пошёл на него. Я не сказал ни слова, ни когда хватал его за горло, ни когда выводил из здания, ни когда мы шагали по кольцевой до моего к-сектора. А когда приехали ко мне домой…

Исита напряглась, не прекращая между тем гладить меня по голове.

— …он месяц жил у меня. И всё это время я вымогал у него всё, что мне нужно, и его люди выполняли мои прихоти. Сначала я заказал паспорт юнэми, потом квартиру, постоянный источник дохода… много чего. А потом, когда проверил всё, что они мне обеспечили, выставил крупнейшего мафиози на лестницу и пнул под зад.

— Он сделал столько ужасного, а ты… даже ни разу не ударил его… ты святой…

— Я думал об этом, но когда увидел… и подумал, что могу стать вот таким же, который на расстоянии горы сворачивает, а при личной встрече мямлит что-то бессвязное… Мне просто противно стало, — вздохнул я и отлепился от девушки. — Спасибо, что поняла, — и добавил со значением. — Уверен, что о нашем разговоре никто не узнает.

— Никто, — поклялась девушка и кивнула на коридор. — Может, пора развозить всех по домам?

— Ты права, — я неловко поднялся и подошёл к окну. — Ты пойди там намекни, а я скоро приду.

Исита кивнула и отправилась разгонять вертеп. Я смотрел вдаль. Пытался отыскать караулившего меня человека. Пытался понять, правильно ли я поступил, рассказав всё Исите. И прислушивался к себе, разбираясь: мы с Иситой действительно стали настоящими друзьями после этого вечера, или это мне только кажется.

****

Темно. Тихо. Не слышно ни одного шага. Я переглядываюсь с Касом. Он кивает на дверь в конце зала, намекая, что мы должны попасть в помещение за ней. Я усмехаюсь. Я, конечно, могу просто туда пойти, я же не боюсь, что мне выстрелят в спину. Но мы не должны выдавать себя.

Что в этой комнате, я знал частично. Здесь была перестрелка, двое наших убиты, и у одного из них была какая-то важная вещь. И мы с Касом должны её забрать или убедиться в отсутствии, пока не приехали иситы разбирать дело.

А ведь с такой же целью сюда могут прибыть люди противников Иерарха. Да, я по-прежнему работаю на него. Убив двух моих лучших друзей, криминальный авторитет решил остановиться и предложить мне выбор: либо я всё-таки соглашаюсь работать на него и отодвигаю на второй план своё категорическое нежелание убивать, или желание убивать просыпается у Иерарха. Впрочем, я бы сказал, желание продолжать убийства. Он грозил уничтожить мою семью. И тогда мне пришлось согласиться, хоть я и скрипел зубами и про себя обещал когда-нибудь добраться до него. Неважно, что я не уверен, как он выглядит. Тот человек, которого я видел на экране на второй год моей работы у Иерарха, вовсе не обязательно был им самим.

Зацепить нас пулей могли только сверху, со стороны лестницы, поэтому я отправился наверх для проверки. Кас остался на месте. Он был в безопасности, в опасности был только я. Впрочем, можно сказать, в теоретической. Но убивать я не собирался. Я работал на Иерарха несколько лет, и мне не приходилось сталкиваться с вопросом лишения человека жизни. А когда я первый раз отказался убивать, убили моего друга. Я согласился работать, но от идей не отказался. В конце концов, зачем Иерарху делать из меня убийцу? Разве мало того, что меня можно отправлять на заранее безнадёжные задания, например, проникнуть в дом, полный вооружённых людей, и вынести диск. Я вынесу. Даже не трону людей. Но нет — подавай ему уничтожителя, который не только диск вынесет, но и никого не оставит в живых… А на экране вроде такой вежливый человек был… Зверь.

И тут раздался выстрел. Он пришёлся по мне, причём очень метко. Рубашка порвалась как раз на груди, возле сердца. Я начал всматриваться в темноту и различил какое-то шевеление. Потом ещё выстрел. Я бросился на звук и тут же наткнулся на человека. Мне ничего не стоило схватить его руку с пистолетом в свою и во весь голос объявить:

— Один есть!

Потом наклонился к отчаянно вырывающемуся противнику и тихо спросил:

— Сколько вас?

Противник молчал, только удивлённо взирал на мою не двигающуюся с места руку.

— Да ладно, не удивляйся, я всегда такой, — усмехнулся я. — Ты не вырвешься, просто скажи, сколько вас.

— Я один, — выдавил он, продолжая тщетные попытки.

— Говорит, один, — снова громко объявил я. И стал лихорадочно соображать. Кас в безопасном месте, пули его не достанут. Я, напротив, на месте открытом, и если есть ещё люди, почему они не стреляют?

Я сбил своего незадачливого противника с ног и наступил ему на руку. Легонько наступил, но вытащить он её не мог и извивался теперь на полу. Затем я выпрямился и чуть сгорбился, осматриваясь и делая вид, что остерегаюсь атаки.

Атаки не было. Кто-то ждал. Впрочем, я стоял как раз там, откуда удобней всего было стрелять, больше таких мест не было…. Разве что на лестнице, за моей спиной, но оттуда до Каса достать было нельзя.

— Я контролирую, — сказал я и расслышал внизу тихие осторожные шаги Каса. Мы с ним довольно долго работали вместе, и он был отличным напарником. Правда, не скрывал, что не доверяет мне, а я не доверял ему. Тем не менее у нас никогда не было стычек, и я уважал парня за мастерство. И за опыт — он был старше меня на десять лет.

Кас дошёл до двери и выбил её ударом ноги, спрятавшись за стенкой. Оттуда не раздалось ни звука. Я понимал, что мне надо идти туда, чтобы принять первый удар на себя, и потащил пленника вниз. Вскоре мы оказались возле двери, с противоположной от Каса стороны.

— Там есть ваши? — спросил я пленника. Он промолчал, из чего я сделал вывод, что есть. И, перекинув парня Касаххару, шагнул в проём.

Выстрелов не было. Было пять человек, лежащих на полу в неестественных позах. Была кровь. Я заставил себя обойти помещение, в которое кроме нашей двери вела ещё одна, открыть её и убедиться, что в коридоре за ней никого нет.

— Чисто, — объявил я, и Кас вошёл. Пленник, я уверен, был уже связан, а то и усыплён при помощи шприца. Я слегка удивился, почему Иерарх не приказал убить его, но почему-то решил, что Касаххар действует своим методом.

И тут раздалась сирена. Это к месту перестрелки подъезжали иситы.

— Скот! — выругался Кас и стал быстро шарить по карманам одного из бывших соратников. Я обыскивал другого. И стоило моему напарнику бросить: «Уходим!», а мне вскочить и броситься к выходу, как я услышал звук, напоминающий выстрел из пистолета с глушителем, и сразу же обо что-то споткнулся. Тело. Раньше его здесь не было.

— Скотный двор! Кас, ты живой? — я наклонился над парнем, глядящим на меня мутным взглядом. — Я тебя вынесу!

— Нет… стой, — попросил Кас и вцепился в куртку. — Я знаю, что ты чувствовал, когда умерли друзья…

— Кас, прекрати болтать ерунду, иситы здесь! — я подхватил его на руки и понёс ко второй двери. Это был хороший выход, как раз со стороны леса, и когда мы скрылись за деревьями, Кас настойчиво попросил опустить его на землю. Я выполнил просьбу.

— Слушай, Лиан, слушай, и не перебивай, — тяжело заговорил он, глядя на меня с необычайной серьёзностью. — Когда я начинал у Иерарха, у меня тоже… так… было. Мои родители… они…

— Он убил их? — изумился я.

— Да. Шантаж… я понимаю тебя, Лиан. Слушай. Если хочешь встретиться с Иерархом, во вторник, в два пятнадцать ночи, т-сектор-5 на юге города, дом 15… ты найдёшь… У него там встреча с одним из… таких же… ты можешь увидеть его…

— Я его ни разу не видел вживую! — принялся лихорадочно соображать я. Да, больше всего я хотел увидеть Иерарха лично, хоть и не знал, что буду делать. Но правду ли говорит Касаххар? — Ну, видел только один раз, да и то на экране…

— Это был он… — прошептал Кас. — Лиан, ты отличный напарник… ух, хоть перед смертью успел сказать, — он попытался улыбнуться, но получилось как-то криво. — Будь я как ты, давно бы уже своё дело открыл… но ты не такой, как мы, ты… лучше… ты запомнил?

— Д-да, — я не понял, что он имел в виду: координаты будущего местоположения Иерарха или про то, что я хороший, но запомнил я и то, и другое.

— Мы провалили задание, — сказал Кас и улыбнулся, причём так искренне, как не делал этого никогда. — Как я мечтал об этом раньше… но он мог меня убить… Лиан, он боится тебя, поверь, он… если ты…

И это были последние его слова. И всё. Я был рядом с умирающим, пусть не другом, но напарником, слышал его последнее слово, последний вздох, и я, всемогущий Лиан, ничего не мог сделать.

Касаххара я донёс до наших и сказал, что он погиб, как герой. О проваленном задании никто не заикнулся — как-никак, Кас был правой рукой Иерарха (или одной из его правых рук), и если кто и должен его попрекать, пусть уже и мёртвого, то лишь босс.

Его похоронили на Северном кладбище, поставили большой мраморный памятник о пяти углах и написали: «Туранэ, не посрамивший свой род». И всё. После этого я пару раз приходил на его могилу, даже сказал ему пару слов. И всегда, когда я смотрю на этот памятник и эту надпись, в голове не возникает ничего, кроме этого объемлющего «и всё».

 

Глава 5. Замести следы собственных злодеяний

Началось всё с Ольта. Оказалось, что ему нравится Аса, и кто-то доложил ему (уж не Эл ли?), что я в неё влюблён и не потерплю соперников. Я усердно хмурился и, поскольку особых разногласий у нас с Ольтом никогда не было, пытался решить вопрос мирным путём. Подойти к Асе и спросить, с кем из нас двоих она согласиться встречаться, я отказался. Я боялся, что она выберет меня. Как я тогда скажу, что пошутил? Заполучить врага на свою голову? Ну уж нет!… В итоге решили, что я уступаю Ольту как гораздо более авторитетному (о том, что его влиятельный отец меня боится, я не сказал), и вопрос был решён.

Примерно ко второй паре мня стали интересовать постоянно проходящие мимо двери в наш кабинет люди (мы уже занимались практикой и работали в отдельных для каждой группы аудиториях), которые заглядывали внутрь, находили меня и тут же исчезали, думая, что я не обратил на них никакого внимания. Я и не обращал, первые раз десять. Потом мне надоело. Я вышел в коридор и узрел, что он полон людей. Причём я не знал никого из них. Довольный тем, что он осведомлён обо всех тайнах, Эл рассказал мне, что эти люди пришли на меня посмотреть.

— Потому что я Лиан? — я скептически изогнул бровь.

— Потому что ты отказал Алли, — хихикнул Эл. — Она же у нас на втором курсе учится, на художника. Её весь второй курс и знает… как не отказывающую никому красавицу Алли. Я, кстати, тоже не могу понять: и чем она тебе не угодила?..

— И не поймешь, — отстранённо проговорил я, глядя поверх головы Эла на косящихся на меня второкурсников. И почувствовал разгорающееся желание показать им, чем я знаменит на самом деле.

— Знаешь, они сперва действительно думали, что ты импотент, — продолжил Эл, не заметив искры гнева в моих глазах. Да нет, вообще-то эти люди не злили меня, но их же целый курс, а это почти сотня человек, и ходят все, ходят… как будто я зверь какой диковинный! А я всего лишь хочу быть таким, как все!

— А потом?

— А потом девчонки тебя увидели и сказали, что возможно нет. И решили, что ты гей.

— Ну? — если бы я был более впечатлительным, я бы сейчас закатил глаза и разразился протяжным стоном.

— А парни мимо тебя пару раз прошли и сказали, что вряд ли. Не похож ты на гея, Лиан… — горько вздохнул Эл.

— А жаль, — так же горько вздохнул я, не понимая, почему расстраивается Эл. Возможно, будь я геем, обо мне можно было бы ещё что-нибудь придумать…

Я пережил этот день, уткнувшись в экран монитора и старательно работая с движением симметричных объектов. Я с головой окунулся в работу. Пожилой преподаватель был за это очень мне благодарен, потому что все остальные во время пары обсуждали какие-то свои дела (даже догадываюсь, какие) и совсем не хотели работать.

Но это было ещё не всё. Что-то произошло с Иситой. Она поздоровалась со мной, как обычно, однако никаких шуток за весь день не выдала и вообще была поразительно серьёзна. А когда я спросил её, в чём дело, она непосредственно заявила, что я либо ольто, либо бог. Это заявление заставило меня впасть в лёгкий ступор, в котором я и отправился домой.

По времени был ещё день, но по положению солнца — уже поздний вечер. Начинался пятый час, на дворе стоял февраль, пусть и заканчивающийся. Но вечер я любил — это моё самое любимое время суток. Таинственно, красочно, особенно при ясном небе, и даже запах какой-то особенный появляется… Утро тоже бывает красивым, но обычно в это время всегда хочется спать. День прекрасен, но полон забот, и не успеваешь его рассмотреть. А ночь… может, там и есть тайны, которые многие видят, но они спят, чем бы я и посоветовал заняться этим многим. Кроме того, ночью темно и не видно ничего.

Я подходил к подъезду, когда заметил привычное мне с детства явление: компанию мальчишек, которые производили какие-то действия. Я усмехнулся про себя: наверное, местные юнэми, которые пришли на замену прежней пацанве. Эх, помню я эту пацанву — Домира, с которым мы дрались по несколько раз на день, Сокта, который, завидев меня, бросался в бегство… Эти парни здесь больше не живут. Да и вообще — все юнэми, которые знали меня, поразъезжались по разным городам, чтобы быть подальше от ненавистного Лиана. А кауру, мои бывшие товарищи… чего скрывать, меня боялись с самого детства. И даже несмотря на то, что были со мной в одной компании, всё равно опасались и не доверяли. Друга у меня было только два. И только они сохранили отношения со мной, когда я ушёл к Иерарху. А я тогда прекратил свою хулиганскую деятельность, и что стало дальше с моей авторитетной компанией, не знаю. Но, полагаю, что ребята повзрослели и пустили на своё место мальчишек помоложе… А здесь-то что происходит?

Наконец я разглядел, чем занимаются хулиганы, и разозлился. Они крепко держали пытающуюся вырваться девушку, при этом громко хихикали и говорили явно непристойные слова. Вроде до рукоприкладства пока не дошло, но могло и дойти, и я должен был это пресечь. Надвинув шапку на брови, я медленным спокойным шагом пошёл к кучке ребят, которые стояли возле угла. Было очень похоже, что я собираюсь этот угол обогнуть и зайти за дом, к подъезду, но я остановился за спиной одного из них и спокойно спросил:

— Что здесь у нас происходит?

— Тебе дело? — выступил один из парней, на пару лет младше меня. Если назвать парней разбойничьей шайкой, то этот был у них атаманом. Эх, нет у него того авторитета, что когда-то был у меня… я улыбнулся.

— Тебе знаком контроль-исит ю-сектора-4? — спросил я. Ход был хитёр: если незнаком, они подумают, что это я, и им придётся уйти, будь они кауру или юнэми. А если знаком…

— Ну, — пробасил атаман. — Октор Тарнис, я его знаю. Сказать, где он?

Парни захихикали.

— Я знаю, где он, — невозмутимо продолжал я. — Недалеко. Как думаете, то, что вы делаете, законно?

— А что мы делаем? — расплылся в улыбке атаман. Действительно, пока что они ничего не сделали.

— Юная леди, чего хотят от вас эти милые мальчики? — я повернулся к девушке. Она воззрилась на меня большими синими глазами, испуганными и полными надежды.

— Ни… ничего…

— Вот то-то, — атаман склонил голову набок и посмотрел на меня сверху. Он был выше на полголовы и гораздо крупнее меня, вероятно, с детства усердно занимался своим телом. — А теперь иди своей дорогой.

— Так, — я недобро нахмурил брови, отодвинул аристократа и включил второго Лиана. — Если вам интересно, это — моя территория, с которой вы сейчас уйдёте, оставив девушку в покое.

— Ха! — видно, я позабавил парня. Он подал знак своим ребятам, и они расступились. Двое по-прежнему держали бедную девушку. Теперь я уже не сомневался, что она не заодно с ними. Я прекрасно видел под упавшими на лицо светлыми волосами слёзы.

Я не хотел никому угрожать, никого бить и уж тем более не хотел выдавать себя. «Да и вообще не стоило обращать внимание на какую-то гнилую компанию!» — шепнул внутренний голос, но голос был моим, и повелевал им я. Я заткнул его. И чутьё, присущее только туранэ, меня не подвело: позже я понял, что если бы не вмешался, не узнал бы много интересного.

— Десять, девять, восемь… — неторопливо начал считать я. Стоящий напротив меня атаман, с улыбкой оглянувшись на своих товарищей, умело и сильно ударил меня в живот. Я сказал «Семь». В это время один из парней, который стоял в сторонке, отошёл ещё дальше и сказал что-то вроде «Ребята, пойдёмте лучше…» Атаман удивился, но атаки не прекратил. Я всё считал. Думал, если этот парень, знающий меня (я его помню, он пару раз ходил с нами «патрулировать» несколько лет назад), не убедит своих дружков, или они на худой конец сами не догадаются, я им напомню.

— Ноль, — на выдохе я размахнулся, развернулся всем телом и ударил атамана. Он был устойчив и гораздо сильнее меня (в определённом смысле), но на землю всё же упал. Я сделал шаг вперёд.

— Ты кто такой? — спросил меня один из держащих девушку. Я зловеще улыбнулся одними губами.

— Ты… ты… — сказала почему-то девушка, хотя здесь, похоже, права слова у неё не было. Я думал, что все эти парни — юнэми, а девушка — несчастная кауру. Но я не испытывал особой злости к парням из-за их кастовой принадлежности. То же самое было бы, будь они — кауру, а девушка — юнэми.

— Вы, четверо, отпустите девушку и уходите, — ещё раз сказал я. Двое отпустили, и она сразу же прижала руки к груди, будто защищаясь. Длинная чёрная зимняя куртка, разношенные сапоги, нет ни шапки, ни перчаток. Похоже, она действительно кауру, они всегда небогаты.

— Ты кто? — на этот раз голос раздавался снизу. Я посмотрел на лежащего передо мной атамана, потом резко подался вперёд и рявкнул:

— А ты ещё не догадался?!

Через десять секунд возле угла стояли только я и девушка. Когда крики «Лиан!!!» затихли, я облегчённо вздохнул, поправил шапку и, дружелюбно улыбнувшись девушке, сделал шаг вперёд.

Определённо эта была самая необычная девушка в моей жизни, даже необычнее чем Исита. Во всяком случае, меня никто ещё так не удивлял.

— Ты… Лиан… — она ещё крепче прижала кулачки к груди, глядя на меня каким-то странным взглядом, и через миг накинулась на меня и принялась терзать. Именно терзать: царапать ногтями, хватать за волосы, стараться разорвать одежду. Пару секунд я стоял ошеломлённый, потом схватил её за руки и попытался заглянуть в лицо.

— Что-то не так?

— Ну и бей меня! — закричала она. — Избей до смерти, мне теперь уже всё равно! Я тебя ненавижу!!!

— Да в чём дело? — тоже крикнул я. — Объясни!

— Ты — Лиан, убийца, я тебя ненавижу!!!

— Это я уже понял. Только вот с чего ты взяла, что я Лиан?

— Они узнали тебя! Риобрéд крикнул, что ты Лиан!!!

— Ты думаешь, он прав?

Девушка замолчала. А меня заинтересовал тот факт, что она знала своих недругов. Знала по имени.

— Но ты Лиан?

Странная она какая-то… Только что хотела уничтожить — и вот уже интерес во взгляде. Хотя… что-то такое неуловимое в нём проскальзывает… словно отрешённость. Убитость какая-то. Как у меня.

— Меня зовут Лиан, — представился я, и девушка опять начала вырываться и лицо её исказилось яростью. — Только я не понимаю, почему ты хочешь мне зла лишь из-за того, что меня так зовут?

— Ты тот самый Лиан!!! — кричала девушка, лягаясь ногами и пачкая мои джинсы.

— Ну с чего ты взяла, глупенькая? — я постарался придать голосу как можно более ласковый тон. — Да, я победил этого Риобреда, или кого там… но я с пяти лет на борьбу хожу, у меня шесть медалей! Ты за это меня ненавидишь?

Девушка замерла, глаза её опять стали испуганными. Потом она виновато опустила голову:

— Прости. Ты меня выручил, а я… — и заплакала. Я не переставал поражаться переменам. Интересно, все девушки такие, или только эта? Говорят, женщина — вечно неразгаданная тайна. Похоже, это так.

— Хочешь, я тебя домой отведу? — спросил я, и тут же получил тычок в плечо. Девушка теперь рыдала в голос, уткнувшись в мою куртку и вцепившись в меня, как клещ. Я осторожно приобнял её и стал ждать. Но рыдания не прекращались, поэтому я наклонился к её уху и сообщил:

— Всё-таки нужно уйти, соседи начнут беспокоиться.

Девушка отлепилась от меня, посмотрела полными слёз глазами, всхлипнула и прошептала:

— Я не хочу домой, там они… опять…

— Кто — они?

— Риобред и… его… — девушка задвигала руками, потом бессильно опустила их вдоль тела. — Я лучше тут останусь, пускай меня в иситскую забирают. Я ведь кауру, мне в вашем секторе только днём находиться можно.

— Стоп, не понимаю! — я замотал головой. — Ты вместе с Риобредом живёшь?

— Я из детского дома, — пояснила девушка и снова всхлипнула, пытаясь сдержать рыдания. Я пригляделся к ней внимательнее. Да, ей едва ли есть восемнадцать, возможно, она правда живёт в детском доме. Он находится в моём бывшем к-секторе, много мальчишек оттуда были моими товарищами в пору хулиганства. Но странно: почему кауру обижают кауру, к тому же девушку, если они стараются всегда держаться вместе и хором ненавидят проклятых юнэми? Что-то здесь не так…

— Как тебя зовут? — спросил я, беря девушку под локоток.

— Кларéна… Рена… — тихо проговорила она.

— Пойдём поговорим в более удобном месте. Если не хочешь ничего рассказывать, во всяком случае, успокоишься. У меня есть дивный чай из чёрного листа и… кажется, шоколадка, если я вчера не съел. Апельсины любишь?

— К тебе домой? — Рена в ужасе воззрилась на меня. — К юнэми? Нет, нет!

— Не бойся, я ведь сам тебя зову! Пойдём! — я обнял девушку за плечи и повёл к подъезду, она покорно шла рядом. А ведь ей правда штраф выпишут, если обнаружат в к-секторе без определённой причины в неподходящее время. Но со мной не спорит. Кауру. Они всегда подчинялись и роптали только про себя, в душе. Вот почему раньше Лиан был таким беспощадным — хотел показать, чего может стоить его каста.

И если такая покладистая, неконфликтная кауру, как Рена, бросилась на меня с кулаками, будучи уверена в том, что я Лиан (броситься на Лиана!!!), — это уже что-то из ряда вон выходящее. И мне нужно немедленно узнать, что же этот легендарный тип натворил на этот раз.

****

Я завёл девушку в свою квартиру и предложил снять куртку, но она молча помотала головой, мол, всё равно, чем раньше она уйдёт, тем лучше. Но, по-видимому, уходить ей не хотелось — у меня тепло, я вроде не злой, да ещё и чай обещал… Я всё же скинул свою чёрную куртку с Весёлой Вишней на спине и, заставив-таки Рену разуться, провёл её в комнату. У меня было прибрано (потому, что не так уж и много вещей), правда, так и валялись возле стола на полу криво простроченные мною штаны, да листы с набросками героев рассыпаны по дивану. Я усадил Рену в жёлтое кресло, а сам принялся сгребать в охапку бумаги.

— Что предпочитаешь — апельсинчики или персики? — спросил я, не поворачиваясь.

— Нам привозили апельсины… — несмело сказала Рена. — Несколько раз… Пожалуй, их… А у тебя много?

— Ну… килограмм не наберётся. Но могу отдать, что есть, — я разогнулся, положил бумаги на стол и наклонился за штанами.

— Нет-нет! — перепугалась Рена. — Я же… Ну, если я целый съем, у тебя останется?

— Останется, — прокряхтел я, запихивая штаны в шкаф. Да, вот уж где бардак, надо бы заняться… — Мне не жалко апельсинов. К тому же я знаю, каково у вас с фруктами.

— Откуда? — удивилась девушка.

— В детстве был знаком с мальчишками из вашего дома, — ответил я и плюхнулся на диван, оказавшись таким образом почти напротив девушки. — Я сейчас чай принесу, а ты грейся. Не очень тепло на улице, — я подтянул журнальный столик к себе и смахнул с него предполагаемые крошки, которые должны были остаться после завтрака. Я часто ел перед телевизором, глядя по нему свои мультфильмы. Ну, или не свои. — Да, кстати, если захочешь куртку снять, клади на диван.

— Да ладно… я тут, на кресле… — сказала Рена, и я решил не возражать. Покупал кресло вроде для себя, а оказалось — для других. Вон как вчера его высидели — до сих пор вмятина!

Когда я пришёл, неся в одной руке две кружки и пакет с апельсинами, а в другой — только что вскипевший чайник, пакетики чая и персик, Рена по-прежнему сидела в кресле и не думала расставаться с верхней одеждой. Я сгрузил всё на стол и с мольбой посмотрел на девушку.

— Рена! Я понимаю, что ты хочешь уйти, чтобы тебя здесь не застали. Но иситы не ходят по домам! Пока ты здесь, ничего с тобой не случится. Я обещаю. И потом, когда мы спокойно поговорим, я тебя провожу до самого дома. Хорошо?

Рена неуверенно посмотрела на меня.

— А что тебе от меня нужно? — да, она не глупа, понимает, что просто так приводить к себе домой и угощать чаем кауру ни один юнэми бы не стал. Понимаю её, юнэми вообще бы не стал с ней разговаривать и тем более защищать, поэтому девушка не доверяет мне, боясь, что я что-то задумал. Но она не знает меня.

— Ты набросилась на меня с кулаками и грозилась, что я Лиан, — напомнил я. — И я хочу узнать, что он натворил на этот раз.

— Ты его знаешь? — встрепенулась Рена. В её глазах зажглась надежда, она вся подалась вперёд, как будто ответ был для неё важнее жизни. Я смутился.

— Ну… косвенно… расскажешь, что он натворил?

Рена опустила глаза, отодвинулась к мягкой жёлтой спинке, опять вся съёжилась, как тогда возле подъезда, и прошептала:

— Он убил Маднотора.

Что?! Я опешил. Скотный двор! Я не убивал никакого Маднотора, я вообще за всю свою жизнь никого не убил!!! О боги, за что вы меня караете?!

— Маднотора? — глупо переспросил я и увидел, что Рена опять плачет. Уткнулась носом в колени и изредка всхлипывает. Я протянул руку и коснулся её плеча.

— Ладно, если не хочешь, не рассказывай. Просто скажи: ты видела это? Или тебе кто-то сказал?

Девушка подняла голову, посмотрела на меня взглядом, полным решимости рассказать всё, что знает. Правда, рассказ получился несколько путаный, потому что Рена то и дело прекращала его, чтобы успокоиться и унять слёзы, но смысл я понял. И пришёл в ярость.

— Он был лучшим человеком из всех, кого я когда-либо знала! Он приходил ко мне в мастерскую, заказывал одежду, хоть мастерская при детском доме была совсем не престижной, в ней даже юнэми редко появляются. Он… он говорил, что заберёт меня, что я буду жить с ним, хоть это и было невозможно… Мне так хотелось ему верить… и за это меня возненавидели мои… товарищи… за то, что я вожусь с туранэ и якобы предала их…

— А он? — я жадно ловил каждое слово девушки. — Как он относился к остальным кауру?

— Очень хорошо, — ответила Рена. — Никогда не сказал о них плохого. При нём Риобред с ребятами меня никогда не трогали, но стоило ему уйти, как они начинали издеваться… Я потеряла подругу, которая считала так же, как они… но они не понимали, что я просто люблю его! Понимаешь? Люблю…

Я понимал. Я знал об этой мастерской возле детского дома — там работали почти все девочки по достижении шестнадцати лет. Мальчиков же отправляли в другие к-сектора и устраивали в самые захудалые места. А когда детям исполнялось восемнадцать, они должны были жить сами. Чаще всего сироты снимали комнату у кого-нибудь в к-секторе, и вся их зарплата уходила на оплату комнаты и пропитание, а всё время — на работу и помощь хозяевам. У всех кауру участки представляли собой огороды, за которыми нужно было беспрерывно ухаживать. Выслушав рассказ Рены и подсчитав года, я прикинул, что ей сейчас почти восемнадцать, и она скоро должна покинуть детский дом. И Риобред с ребятами примерно её возраста, хотя высокий широкий атаман сразу показался мне старше.

Но если проблема самостоятельной жизни была теоретически решаемой, то другая, по словам Рены, сломала её и отобрала не только все силы, но и вообще желание жить. Маднотóр ВекорАн, тот парень, который однажды пришёл в их мастерскую из интереса, влюбился в Рену, и с тех пор приходил каждый день. Он обещал, что они буду жить вместе, что он что-нибудь придумает, и Рена радовалась. Она понимала, что они всё равно не смогут быть вместе — это запрещено — но ей были приятны его слова. И даже пусть он бы бросил её — она всю жизнь вспоминала бы это мимолётное счастье и черпала бы из него силы.

— Да, лучше бы он ушёл, только бы не умирал… — шептала Рена, вытирая со щёк слёзы. Я хмурился. И то, что к этой истории причастен Лиан, мне вовсе не нравилось.

Почти полгода счастливой жизни помнит Рена, а потом однажды Мад не пришёл. Девушка забеспокоилась, но могла только одно: ждать. Прошло несколько дней. Товарищи насмехались над ней, говорили, что туранэ сравнивают кауру с грязью, на худой конец с временной игрушкой, но никак не с людьми. Рена и верила, и не верила им. Он был такой искренний, Маднотор, Мад… И тогда она решилась на один из самых смелых поступков в своей жизни (не считая атаки Лиана): она взяла баул с тряпками и отправилась в т-сектор, к дому Мада, под предлогом того, что хочет что-нибудь продать.

Кауру разрешалось ходить по нейтральным и по своим к-секторам в любое время, по ю-секторам — с восьми утра и до пяти, в остальное время требовалось разрешение. Т-секора были почти недоступны. Юнэми могли посещать их точно так же, как кауру — ю-сектора. И был один час, как раз после полудня, когда в данном секторе без разрешения могли появиться кауру. Что же касается иситов — все они жили в центрах городов в высотных домах, и-домах, как их условно называли, и могли свободно перемещаться по любым территориям. Вокруг каждого и-дома был определённый кусок земли, где располагались различные тренировочные комплексы и стадионы. Вообще-то они были для иситов, но сюда допускались и туранэ, если им хотелось поразмяться. Что же касается юнэми и кауру, для них были свои стадионы. В общем, иерархическая система работала вовсю.

Как раз в нужное время Рена подошла к воротам дома (Мад давно сказал ей, где живёт, на всякий случай) и робко нажала на кнопку звонка. Из динамика раздался твёрдый голос:

— Дом Векоран.

— Я… я из мастерской, Маднотор Векоран заказывал одежду, я принесла…

— Ему больше не нужна одежда, — ответил человек и отключился. Рена заволновалась пуще прежнего. Неужели он действительно оставил её? Просто так, ничего не сказав? Девушка была очень ранимой и мягкой характером, из-за этой мягкости на глазах выступили слёзы, но она упрямо надавила на кнопку ещё раз.

— Дом Векоран.

— Я должна доставить заказ или получить подпись о том, что мне отказали, — уже твёрже сказала девушка, хоть голос и дрожал. В динамике завозились, потом раздалось пиликание, и двери разъехались в стороны. Рена ступила на родной участок Мада.

— Я думала: хоть увижу его… в последний раз… — всхлипывала Рена. Она уже давно сняла куртку и рассказывала мне всё, как знакомому, совсем забыв, что я вообще-то юнэми, и что ко мне надо испытывать неприязнь. — А ко мне вышел какой-то человек, кажется, отец Мада… сказал, что распишется за сына… А у меня с собой листок был, на такой случай. Я какой-то ерунды написала, полоску провела для подписи… я так хотела узнать, что же с ним… с Мадом… и сказала, что нужна его подпись. А отец… он…

Рена опять расплакалась. Я подумал немного, потом пересел на кресло (благо места там было много) и обнял девушку за плечи. Она не отреагировала, но гнать меня не стала. Или ей так было спокойней, или она боялась возразить…

— Он умер, — проговорила Рена в колени. — Так и сказал: умер. Расписался и закрыл дверь. Охранник подошёл, чтобы меня вывести, а я… стою… и упала в обморок…

— Ты думаешь, его убили? — спросил я, гладя девушку по плечу.

— Я не знала, — Рена опять подняла голову. — Я очнулась уже за воротами, меня этот охранник вынес. Ждал, пока я очнусь, чтобы ворота закрыть с чистой совестью. Хорошо хоть на снег не усадил, кое-как прислонил к стене и держал. Он мне и сказал…

Да, подумал я, легко сказать, что убил Лиан. Чего уж там — и так о нём весь город знает. Подумаешь — слух разрастётся. Но самое ужасное было не то. Одно дело — сказать, а другое — доказать. Рена говорила, что охранник вытащил скомканный листок. Наверное, очень ему хотелось с кем-то поделиться. Или напугать кого-то Лианом… Он сказал, что эту записку оставили на месте убийства, но когда отец Мада увидел, её, пришёл в ярость и выбросил через окно, потому что понял, что против Лиана не попрёшь. И если он начал убивать, то лучше к нему вообще не соваться.

— Хочешь, возьми забери… — охранник протянул листок девушке. — Будет у тебя листок с автографом…

Я подумал, что охранник просто хотел избавиться от вещи, хоть как-то связанной с Лианом, но это было неважно. Сейчас передо мной был этот листок, и почерк на нём определённо не было моим. Кто-то специально написал. Кто?

— Рена, а почему никто не подумал, что именем Лиана просто прикрылись? — предположил я.

— Да кто ж прикроется… — шмыгнула носом девушка. — Он если узнает — голову оторвёт. Или ноги…

Да, и правда. Такое мог написать или безумец, или тот, кто меня не боится.

— Рена, — начал я, вставая из-за стола полный решимости действовать. — Подожди меня здесь, я вернусь через двадцать минут. Не бойся, тебя здесь никто не тронет.

— Ты что, уходишь? — ужаснулась девушка. — Нет, я не останусь! — она принялась судорожно пихать руки в рукава, но получалось плохо. Я опять сел рядом.

— Рена, останься. Поверь, здесь ты в полной безопасности, слышишь? Кроме меня сюда никто не придёт. Ты можешь пока по дому походить, посмотреть что-нибудь… я, кажется, знаю, кто убил Мада. И это не Лиан.

— Почему ты так уверен?

— Я тебе расскажу… когда вернусь. Если ты меня дождёшься.

Рена колебалась. Для неё это было важно, но ситуация «кауру в доме у юнэми без особых на то причин» её очень смущала.

— Послушай, я очень уважаю Мада за его отношение к другим кастам, — начал я, внимательно глядя на Рену. — Я сам уважаю всех, потому что считаю, что люди равны. И не вижу причин, почему тебе нужно срочно уйти. Ты мой гость, и я ничего против тебя не замышляю. Веришь мне?

Рена открыто посмотрела на меня. В её глазах было столько страдания и надежды, что мне тут же захотелось заключить девушку в объятия и успокоить, сказать ещё что-нибудь, только чтобы она улыбнулась… А ведь я не знаю, как она улыбается…

— Верю, — тихо сказала она и моргнула.

— Вот и хорошо. Сейчас я кое с кем поговорю и вернусь, и тогда мы всё узнаем.

— Лиан… — Рена впервые назвала меня по имени и без ненависти в голосе. Я уже собирался выходить из комнаты, но пришлось повернуться и опять встретиться взглядом с синими глазами. — Лиан, ты в самом деле юнэми?

— Да, — ответил я. И про себя добавил: «По паспорту».

Девушка кивнула. Я ободряюще улыбнулся ей и выметнулся в коридор. Обулся, набросил куртку, схватил ключи и, хлопнув дверью, запер её. И на верхний тоже, чтобы нельзя было открыть изнутри. Я догадывался, что найду настоящего убийцу, и мне очень хотелось, чтобы Рена могла посмотреть ему в глаза.

****

Кэрт был на месте, но выглядел он очень плохо. Если в прошлый раз в его взгляде была лишь опаска и процентов на десять отчаянная готовность к смерти, то сейчас эта готовность заняла почти все сто. Остальное был ужас.

— Что это значит?! — спросил я, остановившись в десяти сантиметрах от Кэрта и глядя на него сверху. Он был чуть ниже меня. Кэрт сразу понял, о чём я.

— Это Милицер.

— Милицер!.. — прошипел я и отступил, сжимая кулаки. Я и не сомневался. Только он один безрассудно меня не боится. Только он мог написать на листе возле трупа моё имя. Потому что он уверен, что я его не трону. Сколько раз мы сталкивались на улице и он избивал меня изо всех сил, а я к нему даже не прикоснулся. Но Милицер далеко не так умён, каким хочет быть (иситы вообще особым умом не отличаются, они просто сильнее остальных), он не учёл ошибки Иерарха. Со мной он может сражаться, сколько хочет, но перекидывать эту войну на других… Ссс…

— Скотный двор!!! — рявкнул я, и Кэрт зажмурился, однако мужественно открыл глаза вновь.

— Когда босс узнал, он сразу же отстранил его от дел. Теперь Милицер по-прежнему обычный исит.

— Босс отпустил человека, бывшего его правой рукой? — недобро усмехнулся я.

— Не то что бы правой, — поправил Кэрт. — Но он командовал группой слежки, то есть мной и самим собой.

Ага, значит, Милицер нужен Иерарху для того, чтобы следить за мной, как и Кэрт — для какой-никакой связи. Но всё же Милицера он прогнал. Неспроста. Наверное, не хочет, чтобы мой гнев затронул его самого.

— Приказ был…

— Было задание, — не дослушав, но додумав вопрос, перебил Кэрт. Эх, хороший работник, я бы его взял — с полуслова понимает. — Этот туранэ был досадной помехой, убить его пришлось. Но записка — самодеятельность.

— Досадной помехой?! — чуть не заорал я. — Туранэ?! Он вообще думает или нет?!

— Это мафи…

— Будь она проклята!!! — я раздавил в кулаке мнимого Иерарха и его приспешников.

— Согласен, — тихо заметил Кэрт. — Но её всё равно не искоренишь…

Я подумал, соглашаясь с ним. Да уж, вернуть Маднотора я всё равно не смогу. И приказать Иерарху не убивать. Даже если он меня и послушает, за убийства примется кто-нибудь другой. И даже если я стану угрожать всему миру, мол, если кто-нибудь кого-нибудь убьёт, я убью его, это будет столько же бесполезно. Всё равно за всеми не уследишь.

— … а вот таких, как Милицер, надо бы, — тоже помолчав и подумав, наверное, о том же, о чём и я, продолжил Кэрт. Я попытался определить степень правдивости его изречений в процентах. Остановился на девяноста.

— Хочешь сказать, ваш драгоценный Иерарх ни при чём?

— Он не горит желанием связываться с тобой. После того случая, — Кэрт выразительно посмотрел на меня, хоть я и так знал, что он имеет в виду, — его мало кто видел. Не знаю, где он сейчас, но уж точно далеко от Адивы.

«Однако поддерживает связь со мной через Кэрта. Зачем-то…»

— Значит, Милицер сейчас сам по себе, — уточнил я. Кэрт кивнул. Мне хотелось спросить, почему Милицер вообще до сих пор жив, раз он явился причиной моего гнева, но очень скоро нашёл ответ. Иерарх не станет убивать сам, думая, что тогда навлечёт мой гнев на себя. А пока что гнев на Милицере, и наш мафиози хочет увидеть, что с ним сделаю я. Хотя, если бедняга исит лишь подчинялся приказам, а Кэрт сейчас врёт, я всё равно вряд ли узнаю…

Я потёр руки и поглядел вдаль поверх головы парня. Раньше Милицер жил недалеко от нашего к-сектора, и я даже помню, где. На первом этаже. Жаль, не знаю квартиры… но это неважно. Я найду его любой ценой.

— Ты знаешь, где он сейчас?

— Да, — ответил Кэрт, и я расслабился. Возможно, не придётся тратить уйму времени. — Он вернулся в иситскую-4, по долгу службы находится там каждый день с восьми до двух.

«Ох, Кэрт, очень надеюсь, что ты не лжёшь… хотя зачем тебе это надо? Незачем. Не лжёшь. И, в конце концов, зачем ты постоянно сюда приходишь?»

— Кэрт, — начал я, задумчиво глядя на него. Кэрт с готовностью превратился в слух. Услужливый. Ценный кадр. Но сейчас для меня главное, чтобы он не счёл мою просьбу невыполнимой. — Кэрт, мне нужно, чтобы ты передал кое-что боссу.

— Говори.

— Скажи, что я хочу его увидеть. Лично. Хочу, чтобы он пришёл сюда, как приходишь ты.

— Но, Лиан… — Кэрт изумился. Конечно, это чистое безумие, здравый иерархический ум отбросит эту идею и плюнет на неё сверху. Но мне нужно. Я должен лично убедиться в его отсутствии. Прийти к каналу и увидеть, что никого нет. Это послужит толчком. «К чему?» — «Там посмотрим…»

— Кэрт, я не говорю, что убью тебя в случае отказа. Я хочу, чтобы ты передал.

— Я передам…

— Буду ждать на этом же месте в пятницу, часов в пять, — я прищурился, потом добавил. — И всё-таки: почему ты постоянно приходишь? Ты ведь здесь каждый день.

— Приказ, — пожал плечами Кэрт. Да-да, приказ. Значит, я важен. Но проверить всё же надо.

Дружеская беседа с Кэртом слегка успокоила меня. Если Милицер отстранён и, как следствие, занялся прежним делом, теперь у него будет меньше времени на пакости. Например, убить кого-нибудь и прикрыться моим именем. Ну, держись, Милицер, уж я тебе покажу, насколько Лиан безобиден! Нет, до чего же всё-таки иситы… неумны. По-моему, гораздо проще было выбрать тактику Иерарха: не злить меня и вообще стараться держаться подальше. Так нет же — понадобилось постоянно нарываться на драки, будучи уверенным в том, что я не дам сдачи. Да я и не собирался, в том, что меня бьют, я не вижу большой проблемы.

Или Иерарх таким образом просто докучал мне, а Милицер лишь выполнял приказы?.. Всё равно — на этот раз он шагнул слишком далеко!

— На этот раз он шагнул слишком далеко! — провозгласил я, входя и скидывая куртку. Судя по всему, Рена и не пыталась сбежать, ждала, как я и сказал. Более того: когда я вошёл в комнату, обнаружил, что она спит в моём кресле, накрывшись своей курткой. Так-так… вроде бы если она сегодня не появится в доме, получит нагоняй, особенно если окажется, что она была у меня. Но… не знаю, почему, но я уверен: стоит всем в детском доме узнать об этом — и Рена будет свободна от всякого рода посягательств.

****

Это был мой будильник. Я записал его на диктофон в своём телефоне и каждое утро слышал сию дивную песню (если честно, я был не очень хороший певец, и песню записывал исключительно для себя и только для будильника). Однако стоило мне повернуть голову в сторону, как я увидел жёлтое кресло. На нём спала девушка. Вчера я не стал будить её, да и вообще старался производить как можно меньше действий, чтобы не потревожить. И я совсем не хотел, чтобы её утро у меня в гостях начиналось с этой неприглядной мелодии. Я там, кстати, в слове «барабан» вою, как будто неделю пил без просыху, хриплый визг какой-то…

— Ой, сколько уже?.. — Рена вскочила и принялась протирать глаза. Я уже выключил будильник и высунул ноги из-под одеяла. — Семь, да? Ой… — девушка увидела меня, потом окно, из которого открывался совершенно незнакомый вид, и кресло, на котором провела сегодняшнюю ночь. — Я что, у тебя… всю ночь…

— Ну, скажешь, что переночевала у друга, с кем не бывает… — сообщил я хриплым со сна голосом и встал, для приличия замотавшись ниже пояса одеялом. Я-то был одет, но вдруг Рене не понравятся мои милые беленькие трусики?

— Лиан… — начала Рена упавшим голосом. — Что же я теперь скажу там… им…

— Всё решится само, вот увидишь, — уверил девушку я, открывая дверь в ванную. Протереть глаза, поплескать водой на лицо, посмотреть в зеркало и убедиться, что не выросли рога (я же необычный человек, вдруг у меня когда-нибудь рога появятся, или хвост, или, что ещё хуже, вырастет тридцать третий зуб? Хотя у меня и тридцать второго-то нет…). Одежду я, как назло, взять с собой забыл. Она мирно дожидалась меня в комнате, где я оставил Рену. Я вздохнул и поплёлся обратно.

Девушка сидела там же и в той же позе. Когда я вошёл, она испуганно уставилась на меня.

— Рен, ты чего? — я попытался говорить успокаивающе и дружелюбно. — Никто не знает, где ты была ночью. Я не буду говорить, что ты находилась в ю-секторе. Э-э-э… если они сами не догадаются…

— Но… что я скажу? — завела Рена прежнюю песню.

— Щас, — бросил я и вышел. Через минуту вернулся уже одетым и принялся застилать постель. — В общем, скажешь, что ночевала у друга. Разве это запрещено?

— Вообще-то да…

— Вообще-то?

— Ну, некоторые иногда не ночуют в доме, — вспомнила Рена и, кажется, чуточку успокоилась.

— Ну вот! — обрадовался я и сложил диван, придав ему обыденную форму. — Завтракать будешь?

— А… можно?

— Рена! — я беспомощно посмотрел на неё. — Ну неправда это, что все юнэми злые и корыстолюбивые, и что они ненавидят кауру и всех остальных, и что никогда ничего не отдадут задаром! Да чего говорить — ты же знаешь туранэ, который ярко выделяется из стереотипа. Так почему я не могу?

— Ну… спасибо… — видно, Рена, не боялась меня, но всё же не могла сразу привыкнуть к такой кощунственной мысли. И пусть она знает, то есть знала, пока он был жив, лояльного ко всем туранэ, такого же юнэми она, похоже, не встречала.

Да и вообще, больше всего ненавидели друг друга как раз-то две эти касты — кауру и юнэми. Иситы были воинами, да и вообще их уклад разительно отличался от уклада двух низших каст (учитывая, что их всего пять). Туранэ были слишком высоко, чтобы о них думать, а ольто… ольто… ну, о них либо хорошо, либо ничего. Они такая же живая легенда, как и я.

— Ты что обычно ешь утром? — спросил я, заглядывая в холодильник.

— А ты?

— Фрукты, — честно ответил я и покосился на девушку. — Но тебе, наверное, кроме этого надо что-нибудь посущественней. Не думаю, что вас хорошо кормят в доме.

— Да, не очень, — вздохнула Рена.

— Бутербродик?

— Только если ты тоже будешь, — согласилась Рена, и я быстро соорудил два бутерброда из двух кусков хлеба, намазанных маслом и покрытых кусочками фруктов (ну что поделаешь: нет у меня ничего, кроме фруктов! Даже удивительно, откуда масло). Затем заварил чай и уселся на табурет.

— Если бы ты ко мне на обед зашла, отведала бы прекрасной пиццы! — улыбнулся я. — Я их всегда ем, кроме завтрака. Времени мало на приготовление.

— Пиццы… — задумчиво протянула Рена. Неудивительно, что она редко ела такое (если вообще ела). У меня появилось настойчивое желание заняться благотворительностью, выкупить детский дом из к-сектора-4 и подарить всем ребятам по квартире, но идея, возникнув, как яркий воздушный шарик, тут же сдулась.

— Так приходи на обед! — повторил я, уже серьёзней. — В разрешённое время. Под предлогом, что я у тебя заказал одежду.

— А ты бы заказал? — усмехнулась девушка.

— А что, к вам редко захаживают юнэми? — удивился я. Кто же им одежду шить будет, если не кауру?

— Заходят… редко… мы в основном для своих шьём. Но когда приходит юнэми… — Рена мечтательно закрыла глаза. — Для них есть цветная материя, такие интересные фасоны… эти заказы для меня одно удовольствие.

— Так в чём проблема? — воскликнул я и откусил кусок хлеба. — Давай ты будешь для меня одежду шить. Можно в мастерской, а если хочешь, обеспечу тебе работу на дому. На моём дому, конечно. У меня и машинка где-то есть…

Рена смотрела горящими глазами. Видно, это и была её мечта — шить для юнэми. Впрочем, неважно, для кого, лишь бы не для кауру. Им не разрешалось носить яркие цвета, запрещалось обилие рисунков, да и фасоны были однообразные. Остальные могли одеваться, как хотели. А в Рене, возможно, жил дизайнер.

— Да, кстати, я люблю на одежду всякие рисунки пришивать… люблю, да не умею, — добавил я. — Может, ты бы помогла? Я один раз попробовал, да так штаны в углу и оставил в скомканном состоянии.

— Не смог пришить? Просто пришить к одежде? — изумилась Рена и улыбнулась. Впервые. Искренне и очень мило. Я представил, как она говорит: «Я вчера пыталась создать объект, движущийся в плоскости х-у, и у меня ничего не вышло…», а я стою рядом и хохочу, объясняя, что нужно было запускать Ви-дресс, а не РЭТ, программу для работы с текстом. Скорее всего, я для неё сейчас выгляжу так же глупо. Я виновато улыбнулся.

— Я же юнэми, у меня руки знаешь откуда растут? Неважно, откуда, факт тот, что шить я вообще не умею. Знаешь, я даже не сразу понял, как тряпку под иглу затолкать.

— Вот история! — развеселилась Рена. — И как же ты это пришил? — она указала на глупое лицо Неудачливого Боксёра, красовавшееся на плече жёлтого свитера. На другом плече тоже было лицо, с другим выражением, но не менее глупое.

— Так это не я… это тётя, знакомая родителей… но сейчас я с ней уже не общаюсь… — я замялся, почувствовав, что разговор может перейти на неприятную для меня тему. Однако Рена, похоже, не подумала о моих последних словах.

— Скажи, Лиан, ты правда можешь заказать что-нибудь пошить для тебя? — она посмотрела с надеждой. Я с уверенностью кивнул (тем более что я и правда давненько не был в магазине одежды, а зачем пренебрегать такой чудной возможностью помочь и себе, и Рене?). Рена опять улыбнулась. — Это было бы чудесно.

— Вот сейчас я тебя провожу в твою мастерскую и как раз сделаю заказ, — сказал я и поднялся. — Пойдём.

— Лиан… — Рена неловко тронула меня за рукав. Я остановился и повернулся к ней. Она была чуть выше Иситы, но всё равно маленькая для меня. — Что… что мне говорить, когда спросят, где я была? У нас ведь… порядок…

— Скажи, что ночевала у друзей.

— Все знают, что у меня нет друзей. Уже нет, — Рена опустила голову.

— Тогда у меня есть другой план, — я положил ладонь девушке на плечо. Она поднял глаза и встретилась с моим донельзя уверенным взглядом. «Только не знаю, как ты к нему отнесёшься», — мысленно добавил я и продолжил. — Я скажу, что мы любим друг друга, и ты ночевала у меня.

— Что?! — Рена то ли пришла в возмущение, то ли растерялась, но её вид не предвещал ничего хорошего.

— Скажем, что нравимся друг другу… что-то не так?

— Я никогда такого не скажу! — твёрдо ответила Рена. — Никогда! Я люблю Мада, и буду любить всегда, слышишь? Ни за что не предам! Все в доме знают это, и тут я…

— Но я ведь и не говорю, что ты предашь Мада! — взмолился я. — Мы просто скажем это, всё-таки хоть какое-то объяснение. Глядишь — и не попадёт. Ты ведь, насколько я знаю, несовершеннолетняя?

Рена кивнула, всё ещё не выпуская из головы мысль о невозможности предательства лучшего в мире туранэ.

— Твои наставники посмотрят на меня, удостоверятся, что я человек надёжный, и успокоятся («Или удостоверятся кое в чём другом и не успокоятся никогда, но от тебя, по крайней мере, отстанут», — мысленно добавил я). Мы-то с тобой знаем, что Мад — твоя единственная любовь и ты его не забудешь. И, знаешь, ты на самом деле ночевала у меня. Поди докажи, что просто так.

— Но ведь просто так… — несмело заметила Рена. Я рассмеялся, сгрёб её за плечи в охапку и потащил в прихожую. Как раз в это время я обычно выходил из дома, чтобы ехать в юнэмир.

Пока Рена натягивала куртку, я зашёл в комнату, чтобы захватить рюкзак и тетрадь, и взгляд случайно наткнулся на красивую маленькую фигурку, сделанную из тёмно-красного стекла. Это была моя Весёлая Вишня, замечательный мультипликационный персонаж. Я и не помню, зачем заказал её — наверное, просто так, когда заказывал нашивки. И она у меня стояла на столе всё это время, я даже не замечал. Я схватил фигурку и засунул её в карман.

Когда мы вышли, Рена сразу же ухватила меня под руку, потому что боялась, что нам могут встретиться иситы, которые её оштрафуют. Я шёл спокойно и уверенно, стараясь подбодрить девушку, и для смягчения атмосферы (кстати сказать, холодной, шёл снег и ветер дул прямо в лицо) завёл беседу.

— А чем ты обычно занимаешься кроме работы? — спросил я.

— Да так… я шить очень люблю, — ответила девушка. — А какая у меня работа… при детском доме… сидим в комнате, заказов мало, дела нет… у нас даже рабочий день не ограничен. Правда, приходить надо всегда в восемь, и никак не позже. Для дисциплины.

— А когда ты уходишь из мастерской, что ты делаешь?

— Раньше с подругой общалась, или с другими ребятами… а теперь… — Рена тяжело вздохнула.

— Ладно-ладно, — я торопливо перебил её. — А я вот в юнэмирситете учусь. Факультет изобразительного искусства.

— Так ты хорошо рисуешь?

— Ну… да, нормально, — кивнул я. Решил не петь дифирамбы в свою честь, неправильно это как-то. — Вот, кстати, и твой родимый к-сектор, вон и дом виднеется.

— Не хочу я туда идти… — тихо проговорила девушка и крепче вцепилась в мой локоть. Я успокаивающе положил свою ладонь в перчатке на её… без перчатки.

— Не бойся… Рена, тебе не холодно?

— Ну… немного, — призналась она. Хотя и так было ясно: синим рукам обычно не бывает тепло.

— Возьми мои перчатки.

— Нет-нет…

— Возьми, — настаивал я, пытаясь освободить мизинец. — Я их как раз нагрел. Да не бойся, у меня другие есть. Не понимаю только: вы же швейная мастерская, почему не можете пошить себе перчатки?

— Не так всё просто, — невесело усмехнулась Рена. — Материал-то казённый, за него платить надо. А у меня нет денег…

«А как же ты жить-то дальше собиралась, хоть за комнату платить?» — хотел спросить я, но не решился. Оказывается, были кауру, которые жили даже хуже, чем я в своё время.

— Тогда я тебе эти перчатки дарю.

— Спасибо, — Рена поблагодарила меня и опять поёжилась. И от холода, и от того, что мы приближались к детскому дому. Забор был уже совсем близко, и возле него как раз стояли какие-то люди.

— Опять они! — прошептала Рена и прижалась ко мне. — Они меня достанут когда-нибудь!

— Они тебя не тронут, — загадочно улыбнулся я. Думаю, несложно догадаться, почему.

При нашем приближении ребята (это действительно оказались те парни, которые вчера пытались состроить Рене гадость) стали переглядываться между собой, потом отошли от забора, а потом и вовсе исчезли из поля зрения.

— Они тебя испугались? — спросила Рена.

— Естественно! — гордо улыбнулся я. — Они ведь думают, что я Лиан! Только запомни: не делай так, чтобы они в этом разубедились. То есть делай загадочное лицо и не говори им, что я не Лиан.

«Хоть я и Лиан».

— Думаешь, они не станут ко мне лезть, потому что побоятся меня? — Рена недоверчиво покосилась на меня.

— Уверен. Уж я-то знаю, как его боятся.

Мы подошли к калитке. Дальше я идти не собирался, мне требовалось показаться хотя бы одному человеку из детского дома, а меня видели сразу трое. Значит, вскоре обо мне будут знать все педагоги и воспитанники.

— Откуда знаешь? — Рена повернулась и посмотрела на меня.

— Неважно, — я полез в карман и достал фигурку. — Вот, это тебе на память. Весёлая Вишня, герой мультика. Я тебе когда-нибудь его покажу. И ещё: я знаю, кто убил Мада.

Рена, видно, растерялась, и я уже успел сделать несколько шагов спиной вперёд и поднять руку для того, чтобы совершить прощальный жест, перед тем как она опомнилась.

— Мы ещё встретимся?

— И очень скоро! — крикнул я (по возможности чтобы меня слышали трое ребят, укрывшиеся за углом дома) и, развернувшись, побежал к метро. Не стоит опаздывать в юнэмир. Тем более я сегодня всё равно должен пропустить последнюю пару, пожертвовав ею для очень важного дела — восстановления справедливости.

****

— Доброе утро!.. Простите за опоздание, всё транспорт… можно? — пробормотал я, просунув голову в дверь. Преподаватель недовольно покосился на меня и кивнул. Я быстро протиснулся в кабинет и скоро оказался возле последней парты. Там сидела Исита, одна, как обычно. Я плюхнулся рядом.

— Здрав будь, Лиане! — провозгласила девушка, не отрываясь от экрана. Я покосился на результат её действий и понял, что сегодня мы работаем с трёхмерными изображениями и свободной трансформацией.

— И вам долгих лет, о преосвященство, — ответил я и расстегнул замок рюкзака, чтобы извлечь тетрадь. Там как раз были наброски некоторых деталей, которые я планировал проработать на этой паре. — Какие на сегодня гадости?

— Хм… даже не знаю… слушай, подскажи, как эта линия должна двигаться, а то у меня какая-то белиберда получается! Вроде в нужной плоскости…

— Левее протяни. Если ты делаешь поворот… — я придвинулся к экрану и произвёл движение рукой, затем ткнул в какую-то точку на системе координат. Да, помню, я и сам долго мучился с подобным поворотом, но не в юнэмире, а дома. Два дня сделать не мог и поменял положение, а потом, недели через две, как-то само собой получилось в другом эпизоде, и я тут же вернулся и изменил первый обратно.

— О, спасибо! — наконец Исита повернулась ко мне. — Что нового?

— Да так, ничего… — я не стал рассказывать девушке о вчерашнем происшествии. Решил, что сделаю это потом. — Я тебе, кстати, пару кадров про Гордиона принёс. Помнишь, ты мне рассказывала про твоего бога? Так вот, мне кажется, они похожи чем-то. Мой тоже черноволосый и в зелёном. Поглядишь.

— Отлично, — Исита вновь вернулась к работе. Я узнал задание у сидящего передо мной Буса и тоже принялся за дело. Через минут двадцать преподаватель вышел, и в помещении возник гул. Все отвлеклись и принялись общаться. Я тоже отодвинул клавиатуру, откинулся на спинку стула и закинул руки за голову.

— Знаешь, что я думала? Можно свой ролик в юнэмирский канал отправить, его будут несколько раз в день крутить! — сообщила Исита, поворачиваясь ко мне.

— Юнэмирский канал? — переспросил я. Я знал, что он есть, экраны висят на каждом этаже возле главной лестницы. Там передают новости юнэмирситета, говорится о конкурсах, фестивалях и иных мероприятиях… в общем, чего только там нет. Я каждый день прохожу мимо экрана, но никогда не заострял внимания на том, что там видел.

— Да, можно пойти в редакцию и предложить свой ролик в качестве… ну, проигрыша, что ли… между программами… как ты думаешь?

— Так и я хочу! — подхватился я и тоже сел боком, повернувшись к подруге. — Я заставку из Вишни могу предложить, или песенку Неудачливого Боксёра… или нет! Я новую придумаю! А поощрение какое-нибудь будет?

— Ну… не знаю… — замялась девушка. — Может, денег дадут, всё-таки продаёшь своё творение. А может, и нет.

— Вы о конкурсе? — спросил Бус, повернувшись к нам. — Не дадут денег, просто объявят пять первых мест и будут крутить их работы. До следующего конкурса, конечно.

— Так конкурс есть всё-таки? — оживилась Исита, и у них с Бусом завязалась дискуссия. Я прислушивался, потому что идея отправить свой ролик на юнэмирский канал «Адива-Юни» меня заинтересовала. Но, конечно, больше этого мне хотелось попасть на КЮИТО…

Да, кстати, а что мне мешает?

— Вы уже всё сделали? — в кабинет вошёл преподаватель. Разговоры сразу прекратились, лишь одна Исита подняла руку.

— Да?

— У меня вопрос. Расскажите, пожалуйста, о конкурсе видеороликов на юнэмирситетский канал.

— Ах, вы об этом… что ж, этот конкурс проводится раз в год между студентами всех курсов…

Безусловно, это интересно. Но мне нужно знать лишь одно: когда и куда приносить. Мелочи не имеют значения. Впрочем, что же я понесу? Может, заставку из Гордиона? Красивая заставка, что и говорить. И первая серия уже готова, нужно только добавить немного пейзажных кадров в конце. А может, лучше что-нибудь повеселее? Например, сделать нарезок из Пиггеса?..

— Лиан! Так ты пойдёшь?

— Конечно! — согласился я, и потом понял, что не знаю, на что. — А куда?

— На конкурс, конечно!

— Да… а когда?

— Сейчас, на перерыве.

— Не понял…

— Ну, приём-то на нашем факультете, на седьмом этаже. Да ведь говорили только что!

— Так… погоди, а что я понесу? У меня же с собой нет ничего…

— Да? — протянула Исита. — Жаль… а у меня как раз с собой та заставка, последняя… как раз сегодня занести. Думала, ты пойдёшь со мной.

— Так я и пойду, — подтвердил я. — Только не буду ничего подавать.

«Впрочем, может, и подам. Всё-таки Гордион у меня с собой».

Как только закончилась пара, мы с Иситой помчались на седьмой этаж. Перед нужным кабинетом было пусто, видимо, не каждый жаждал принять участие в конкурсе. Однако стоило нам войти, пожилая женщина в очках сразу спросила:

— Вы на конкурс?

— Да, — хором ответили мы с Иситой и переглянулись.

— Тогда вон компьютер за соседним столом, вставляете диск, переписываете нужный файл и сохраняете под своей фамилией, номер группы и курса. Потом заполните этот бланк, — она достала из кучи бумаг два листка, — и отдайте мне. Результаты будут в пятницу, сразу после первой пары, на перерыве.

— Спасибо! — так же хором ответили мы и ринулись к компьютеру.

— Ты же не хотел! — заметила Исита, усаживаясь за стол и вынимая из сумки диск.

— Ну… попробовать-то можно… авось в пятёрку выйду? — улыбнулся я. Исита кивнула и уткнулась в экран. Эх, хорошая нынче техника, за десять минут мы всё успели! И даже не опоздали на пару пространственной геометрии, хоть я и был уверен, что сегодня не мой день.

Он был мой.

С последней пары, истории (никогда её не знал и, как следствие, не любил), я ушёл, и сразу же отправился к иситскому корпусу. Совсем рядом, через дорогу, располагалась иситская-4, которая отвечала за четвёртый сектор города, то есть за мой бывший к-сектор, нынешний ю-сектор и т-сектор, который скрывался в лесу по ту сторону канала. Отсюда было совсем недалеко до моего дома, всего минут двадцать пешим ходом.

Официальный рабочий день у рядовых иситов (а Милицер никем иным быть и не может) заканчивался в двенадцать, потом шёл свободный график, то есть ещё четыре часа работы, но не в иситской, а на патруле. Ходить по своему району, проверять, не забрёл ли кто-нибудь куда не надо, выписывать штрафы… Скучная работёнка, меня бы не прельстила. Но что иное может в нынешнее время делать человек с призванием воина? Следить за порядком…

Раньше Милицер патрулировал конкретно к-сектор, и я полагал, что, вернувшись к бывшей работе, он тоже будет патрулировать его. Но, когда я, наконец, углядел знакомую фигуру в чёрно-красной форме, появившуюся возле калитки, с удивлением отметил, что она направилась в сторону моего дома. «И чего удивляться? Он же знает, кто на самом деле Лиан и где он живёт. Интересно только, почему ещё не растрезвонил всем? Наверное, потому, что ему никто не поверит, и он никак не сможет доказать».

Размышляя о подлой душонке Милицера, я двигался за ним. Он шёл вдоль дороги, высоко подняв воротник и зажав под мышкой папку. Наверняка обход будет проводить.

Я не ошибся, потому что Милицер зашёл в первый подъезд первого дома из ю-сектора. Но этого мне было не нужно.

— Стоять, — под нос пробормотал я и ворвался в дом следом за иситом. Когда мы подошли близко к ю-сектору, я сократил расстояние между нами до нескольких шагов, и поэтому успел схватить входную дверь за ручку, прежде чем её захлопнул кодовый замок. И хорошо, что успел. Иначе пришлось бы ждать, пока Милицер закончит свои похождения. Я не очень-то хотел мёрзнуть.

— Кажется, вы хотели мне что-то сказать, — заметил я, когда дверь захлопнулась. Милицер не успел ещё нажать на кнопку звонка в первую квартиру и удивлённо повернулся ко мне.

— Я?

— Ты, ты! — я грозно наступал на него. Со всеми я всегда разговаривал максимально вежливо, даже если мне кто-то не нравился. Но с Милицером церемониться не хотелось. — Руку убери.

Наверное, исит хотел нажать на кнопку звонка скорее назло мне, чем действительно спастись от моего праведного гнева. Но я уже сжал его запястье в своём кулаке. Милицер попробовал закричать, но я закрыл ему рот.

— Думаешь, красиво будет смотреться орущий и вырывающийся исит, которого юнэми ведёт как какого-то преступника.

— М - м — ммм! — сказал Милицер.

— Да, не юнэми, — подтвердил я. — Но поди это докажи! Так что, дорогой Милицер, хочешь — ори, хочешь — нет, а я тебя забираю, и никто мне помешать не сможет.

С этими словами я передвинул свою ладонь к его шее и сжал, так, чтобы он не мог вырваться. Правда, секунд пять Милицер всё же дёргался, словно эпилептик, но потом понял, что это бесполезно. И, как ни странно, замолчал. Раньше-то он всегда первым лез в драку, и не боялся получить сполна. Может, и не очень-то верил тому, что обо мне говорят. Например, про вырванные ноги (и откуда этот слух взялся? Неужели из-за дядьки, который поскользнулся, упал и сломал ногу, а потом заорал «Лиан!», да так, что весь город, наверное, слышал. Но я просто рядом оказался тогда, шёл в магазин! И откуда меня этот мужик знал?). И я даже догадываюсь, в чём причина. Я никогда не делал ничего зверского, ничего того, что о себе слышал. Но Милицер немного ошибся, думая, что раз я этого не делаю, значит, не способен.

— Меня шантажировать не удастся! — нервно хихикнул Милицер, когда мы подходили к моему дому. Наверное, он подумал, что я буду держать его на цепи, как Иерарха.

— Мил, у тебя всё равно ничего нет, смысл в шантаже? — усмехнулся я, открыл дверь и втолкнул парня внутрь. — А у меня есть гораздо более могущественные покровители, которые дают мне то, что мне надо.

— Иерарх вряд ли что-то тебе даст.

— Да ну? А почему даёт до сих пор? — мы вошли в лифт. Милицер помедлил, но я втащил его за шиворот. — Мил, не стесняйся, я тебя, между прочим, на чай зову. Возможно, последний.

— Ты скотина!.. — прошипел Милицер. Я согласно кивнул.

— Мне говорили об этом. Но я решил исправиться — у нас будет милая беседа перед тем, как тебя заберут иситы. Между прочим, из твоего же патруля.

— Если ты не забыл, я тоже исит!

— О да, я помню! — я извлёк из кармана ключ и отпер дверь, не выпуская, впрочем, воротника Милицеровой куртки. — Ты намекаешь на то, что сильнее меня в несколько раз? Да я знаю… а толку?

Мы вошли в квартиру. Милицер ни разу здесь не был, поэтому сразу стал осматриваться.

— Чего ж три комнаты не потребовал? — криво усмехнулся он. — Многовато для тебя?

— Три — дорого. Ты не стесняйся, снимай куртку. Ты у меня надолго, — я демонстративно опустил ключ в нагрудный карман рубашки, предварительно повернув его в замке. Моя дверь была именно такой конструкции: при желании запирается так, чтобы нельзя было открыть с другой стороны.

— Что тебе надо? — выпрямился Милицер. Нет, Мил, безрассудная смелость — не смелость. Вот если ты знаешь, чего именно стоит бояться — тогда ты храбр.

— Иди в комнату, там объясню, — устало проговорил я, скидывая куртку. Милицер раздеваться не спешил. Да что такого страшного в моей квартире, от чего может защитить куртка? Рена тоже вчера боялась с ней расставаться.

— Идём! — повторил я уже настойчивей. Милицер не двинулся.

— Ну, как скажешь. Только потом не ругайся, — я наклонился к тумбочке и выдвинул нижний ящик. Звякнула цепь. Я хранил её специально для непредвиденных случаев.

Всё-таки иситы не отличаются особым умом. Милицер отвёл ногу в массивном сапоге назад и со всей силы саданул меня куда-то в область колена, а потом двумя кулаками обрушился на мою спину. Я не шелохнулся. Вытащил цепи, ногой задвинул ящик и выпрямился.

— Ты, кажется, чего-то до сих пор не понимаешь. Я уже не шучу. Последняя наша битва была показательной, для людей, чтобы они ничего не заподозрили. И падал я от твоих ударов не потому, что не могу иначе, а чтобы тебя не расстраивать, — я смотрел на Милицера с нескрываемым сочувствием. — Сейчас-то уж включи мозги. Ты ничего не можешь мне сделать.

Выражения глупее я ещё не видел. Милицер старательно делал вид, что что-то понимает и лихорадочно соображает, при этом я отчётливо видел, что он слегка изумлён. Такого он от меня точно не ожидал, ведь раньше я ни разу не сопротивлялся.

— И правда железный! — вырвалось у него.

— Крепче, — уверил его я и легонько подтолкнул к двери в комнату. На этот раз он повиновался сразу, даже не стал спорить, когда я велел ему сесть на диван, а сам развалился в жёлтом кресле.

— Милицер, ты убил Маднотора Векорана?

— Ты придур…

Взмах руки, свист цепи. Форменная штанина на колене Милицера порвалась и тут же пропиталась кровью.

— Да ты псих! — взвыл Милицер и схватился за колено.

— Я спросил: ты убил Маднотора Векорана?

— Ну, я, и что с того?!

«Да ты, я смотрю, не очень-то умён… стоп, я, кажется, это уже знаю».

— А то, что убийц сажают в тюрьму. Кому знать, как не тебе, потомственному иситу.

— Иситов других не бывает! — язвительно заметил Милицер, всё ещё держась за колено. Я задумчиво посмотрел на кровь и вышел. За аптечкой.

— Держи. Перебинтуй колено, и в следующий раз отвечай правду.

Милицер собирался расстегнуть брюки, но покосился на меня.

— Да снимай уже, с ними ты не сильнее. И перестань дёргаться, ты всё равно ничего сделать не сможешь.

— А что ты сможешь? — проворчал Милицер, стягивая куртку.

— Я позвоню в иситскую-4 и сообщу, что у меня в квартире убийца. Они тебя арестуют.

— Ты не докажешь!

— Ты докажешь. Ты ведь обещал говорить только правду, — я склонил голову набок.

— Да что ты можешь, тебя никто и слушать не станет! — закричал Милицер. — Я вызову своих, и они скрутят тебя за покушение на исита!

— Скрутят? МЕНЯ? — я расхохотался. — Милицер, хочешь, покажу фокус? — я закатал штанину выше колена и со всей силы врезал по ней цепью. Несколько раз. — Видишь? Я ничего не боюсь. Меня нельзя убить и даже поранить, и сдвинуть с места тоже нельзя, если я не захочу.

— Тогда я расправлюсь с твоими друзьями! — прошипел исит.

— Ага, прямо сейчас их всех убьёшь. Или, может быть, ты прикажешь знакомым иситам убить их? Вот было бы интересно! — я задумчиво поглядел в потолок. — Да раздевайся ты, не бойся. Вот, видишь, я отодвинулся и руки за спину заложил.

Милицер всё-таки расстегнул штаны и снял их. Закатать не получилось, потому что форма была слишком узка. Затем раскрыл аптечку и принялся за обработку раны.

— Так что, звоним? — поинтересовался я, вытаскивая из кармана телефон.

— Куда? — буркнул Милицер.

— В иситскую-4. Ты забыл?

— И как ты им объяснишь, что я у тебя, да ещё с окровавленным коленом? Скажешь, что ты решил, что я убил Маднотора, и притащил сюда? А потом пытал меня и вынудил признаться?

— Да ты сам скажешь, что это ты, — спокойно ответил я. — И потом: мне-то что? Ну, не поверят. Так я ж докажу, — я нажал на кнопку телефона.

«- Милицер, ты убил Маднотора Векорана?

— Да ты приду… — металлический звон. — Да ты псих!

— Я спросил: ты убил Маднотора Векорана?

— Ну, я, и что с того?!»

— Ты записал? — глаза исита загорелись гневом. Но что он мог ответить? Убивать людей нехорошо, в его возрасте уже пора бы это знать.

— Ты ответишь мне!!! — зашипел парень, и взгляд его был грозен, а выражение лица — воинственно. В то время как сам он был довольно-таки жалок, без штанов и с перебинтованным коленом. Хотя… телосложение у него крепкое и мускулов хватает.

— Штаны надень, — вздохнул я. — Не надо, чтобы коллеги видели тебя таким.

 

Глава 6. Бегство

— Мам, а потом? Через неделю? Поедем? — спрашивает сестрёнка, сидя у мамы на коленях. Мы с папой стоим рядом и держимся за поручни. Автобус немилосердно трясёт, и люди то и дело поминают нехорошим словом бога, который создал такие дороги (никто не знал, кто из богов это сделал, поэтому имена не упоминались).

— Поедем через месяц, когда зарплату получу, — отвечает мама. И правда: мы не были так богаты, чтобы ездить на рынок за покупками каждую неделю.

— Ну, ма-ам! А кубики? Ты обещала!

— Сходишь с Лианом в магазин и выберете, — успокаивает мама девочку. Я смотрю в окно.

Сегодня ночью Иерарх встречается с каким-то очередным тёмным типом. И если пойти на эту встречу для того, чтобы увидеть Иерарха, можно потерять семью. За ними, несомненно, следят, и могут уничтожить по одному только слову. Что, что делать?! Если не пойти, придётся работать на него и дальше, и, возможно, убивать людей…

Нет!!!

Но как иначе?!.

— Мам, — начала сестричка, и вдруг послышался ужасный грохот. Глаза заволокло туманом, потом я почувствовал, что меня что-то бросает в воздух, я пару раз ударился об асфальт, и мне на голову упала какая-то железяка. Не медля я выбрался из-под неё и огляделся. Везде дым, крики… кровь? Конечно, разве может такой взрыв обойтись без крови! Только ведь…

— А-а-а!!! Спасите!!! — визжал кто-то над ухом. Я пошёл на звук, и вскоре разглядел мёртвого человека, а рядом с ним — отчаянно голосящую женщину.

К чести врачей, они приехали очень скоро, настолько, что я даже не успел найти родителей в жуткой куче, в которую превратился автобус. Я и боялся искать, и в то же время старался сделать это быстрее. Ведь может быть уже поздно…

И я их нашёл. Маму и папу. Правда, они были уже слишком далеко, чтобы вернуться в мир живых. Эта картина часто стоит у меня перед глазами в снах, и тогда я просыпаюсь в холодном поту, а потом всю ночь не могу заснуть и борюсь со слезами. Я же выжил! Почему? Разве я был достоин жизни больше, чем они? А сестра, человек, ещё толком даже не повидавший мир?

Я не стал подходить близко к телам родителей, потому что помочь им было уже нельзя, а я не хотел запомнить более ужасную картину, чем уже видел. А что запомню, в этом я не сомневался. Поэтому стал исследовать обломки с целью найти сестру. Некоторые лежали на дороге, некоторые — на обочине, кое-какие детали (и люди) улетели даже в лес. Туда-то я и собирался пойти, когда услышал голоса врачей.

— … ещё жива. Требуется немедленное переливание…

— Успеть бы довезти. Слишком серьёзная рана, может не дотянуть…

Я глянул в сторону и увидел носилки, которые водружали на коляску. Маленькое тельце в чёрно-серо-бордовом окровавленном платье принадлежало моей сестре.

— Возможно, здесь есть выжившие родственники. Если бы они согласились…

Я отшатнулся от медицинской машины, как от чумы. Выжившие родственники… я, то есть. Но что я смогу сделать? Я ведь даже не знаю, какая у меня группа крови… А если бы и знал — что толку? Скажу, что согласен отдать кровь сестре, доктор достанет иголку, и… нет-нет, здесь это совершенно неуместно, им нужно людей спасать, а не феноменами всякими заниматься.

Нужно подойти… сказать… что? Что я брат? А какая у вас группа крови, брат? Не знаю. Давайте проверим…

Стоп!!! Хватит!!! Я хочу её спасти!!! Но…

…не могу…

— … кровь остановили, но нужна ещё.

— Нельзя везти, нужно ждать следующей машины. У нас ещё есть раненые.

— Много?

— Пока двое. Нужно ждать…

— Лиан… — этот голос раздался во мне как гром, хоть она была далеко и говорила почти шёпотом. Я сорвался с места и бросился к машине скорой. Подбежал, схватил маленькую ручку с пластмассовым колечком, которое мы купили сегодня на рынке, склонился над ней. Я видел только лицо, ниже старался не смотреть. Щёки испачканы, на носу какая-то сажа, царапина возле брови. И нет слёз. Почему-то я понял, что она не выживет, и сейчас я вижу её в последний раз.

— Лиан… мама… — она пыталась что-то спросить, но не смогла. Закрыла глаза. Я сжал руку: думал, что всё, но глаза вновь открылись.

— Я тебя люблю, — прошептал я и прижал её ручку к щеке. К моей сверхпрочной щеке, по которой текли слёзы, смешиваясь с копотью и пылью.

— И я…

— Молодой человек, вы отец? Ваша дочь может умереть, ей срочно нужно…

Я понимал его слова, но забывал сразу же, как только он их произносил. Несколько секунд смотрел на сестру, которая ещё дышала, но глаза её были закрыты. Я проклинал всё на свете и молил богов, чтобы они сохранили ей жизнь. Я видел только её лицо, и смотрел, смотрел, надеясь, что таким образом задержу её здесь чуть дольше. Повернулся к доктору я только тогда, когда он схватил меня за плечо. Вид у меня был как у мёртвого, поэтому доктор воззрился на меня изумлённым взглядом, но всё же спросил.

— Дочь? Ей нужно…

И он надеется. Я ведь здесь, и могу стать рукой, которая вытянет сестрёнку на поверхность. Могу отдать часть своей жизни, чтобы продлить другую. Но как, как ему объяснить, что я хочу отдать ВСЁ, но не могу НИЧЕГО?! Все видят только то, что происходит, голые факты, а о том, что мы при этом думаем, чем руководствуемся — совершенно не знают. Что толку, что я скажу «Хочу, но не могу». Поверят только во второе.

— Молодой человек…

— Хватай, раз, два, три!

— Стойте! Вы же…

— … моя машина? Она была…

— … не беспокойтесь, скорая уже здесь.

— Ваша машина разбилась? Где…

Эхо в голове. Обрывки голосов, бегающие туда-сюда люди… Меня приняли за одного из шофёров, которые были вовлечены в аварию. Кажется, доктора первое время пытались меня удержать и что-то спросить, но я не помню ничего конкретного, только хаос. Хаос и личико моей маленькой сестры. Тогда мне казалось, что они все расплачиваются жизнью за эту мою неуязвимость. Все: Бус, Илин, родители… Если бы я нашёл того, кто придумал этот ужасный перевес, если бы я мог узнать, зачем это всё…

Вечером я вернулся домой. Честно говоря, не помню, как. Наверное, пешком дошёл, а может, и на автобусе… Опомнился я только тогда, когда хлопнула закрывшаяся дверь. Прошёл в комнату, сел на диван и долго сидел, глядя в одну точку. Потом додумался включить телевизор.

Всё было сделано очень оперативно.

— …семнадцать человек погибли, трое были ранеными доставлены в больницу, но все скончались от потери крови…

— Прости!.. — прошептал я и заплакал. Надеялся, что умру, но потом вспомнил, кто я, и закричал. — Ненавижу себя! Ненавижу!!!

Позже я много думал об этом, но от чувства вины отделаться так и не смог. Я виноват уже в том, что родился Лианом, что изначально получил какое-то преимущество в жизни, которое мне эту жизнь перевернуло и сломало, и в том, что я ничего не могу сделать для других. Только для себя.

Именно в эту ночь я отправился к Иерарху и излил на него весь гнев, который у меня накопился, и тогда же убедился, что мои нервы почти так же крепки, как я сам. Потому что не бил и не истязал своего самого ненавистного врага, сам не знаю, почему. Может, из-за моего неприятия насилия в любой форме, из-за которого у меня и были разногласия с Иерархом? Мой гнев прошёл уже на следующий день, остались только усталость и тупая боль, и они остались навсегда. Какой смысл в жизни, если тебе суждено всегда быть одному? И зачем я вообще нужен?

«Не был бы один, если бы не Иерарх!» — шептал внутренний голос, и я понимал, что он отчасти прав. Так получилось, что я попал во все возможные экстремальные ситуации и несчастные случаи, о которых все знают, но лишь понаслышке. Каждого предупреждают: «Не делай то, иначе это…», «Не делай это, иначе то…» Всех учат, как себя вести, когда вокруг отравляющий газ, когда рядом человек с повреждённой артерией, когда пожар… но все ли встречают эти ситуации в жизни? Нет. И не задумываются о них, пока не встретят. Вот и я не думал, что мне может понадобится защищать кого-то, кроме себя, и что будет иметь значение моя кровь, которую никак не извлечь, даже если я захочу. Но у меня всё получилось не как у всех, а наоборот. Кажется, нет такой ситуации, в которую бы я не влипал. А всё потому, что родился Лианом и вёл себя, как скотина. Потому что пошёл на работу к Иерарху. И виноват во всём этом лишь один человек.

Я.

****

Я вошёл внутрь и огляделся. Тусклая лампочка, старый стол в углу, за ним — молодая женщина с собранными в пучок светлыми волосами и в сером пиджаке. Она приветливо улыбнулась мне.

— Здравствуйте. Вы хотите сделать заказ?

— Да, — кивнул я и покосился на широкую дубовую дверь с надписью «Мастерская». — И много чего.

— Я могу порекомендовать очень опытного мастера, Синин Керимау. Он прекрасно шьёт для мужчин, — предложила девушка.

— Спасибо большое, но мне нужен конкретный мастер, — отказался я. — Не уверен в фамилии, но — Рена. Кларена…

— Кларена Атау, — девушка внимательно посмотрел на меня. — Но она ещё ученица…

— Ничего, главное, я знаю, как она шьёт, — улыбнулся я. Девушка странно покосилась на меня (наверное, ей рассказали, что вчера Рену провожал Сам Лиан, а Рена, как я и советовал, не отрицала, поэтому сейчас любой, кто интересуется девушкой, подозрителен), затем сняла трубку допотопного телефона и набрала пару цифр.

— Рена, свободна? Тут к тебе клиент.

Через пару секунд тяжёлая дверь отворилась, и из мастерской вышла девушка невысокого роста и в сером платье. Её светлые волосы были собраны в хвост, длинная чёлка прихвачена заколкой, а синие глаза смотрели то ли со страхом, то ли с надеждой… Я умилился. Вот эталон образа «невинность». Почему-то подумалось, что она будет отличной хозяйкой в доме и прекрасной женой.

— Привет! — я подошёл к ней и протянул руку. Она несмело пожала её, всё ещё с испугом глядя на меня. — Слушай, тут такое дело: нужны шорты, джинсы и две майки, к понедельнику. Нет, даже к воскресенью. Сколько стоит?

— Она не успеет пошить, — влезла регистраторша, но я проигнорировал её.

— Ну… смотря какие… — замялась Рена.

— Давай обсудим подробнее, — улыбнулся я. Девушка кивнула и увлекла меня в мастерскую.

Это было большое помещение с высокими потолками, возле правой и левой стен — рабочие места, отгороженные друг от друга фанерными перегородками. Посередине образовывался коридор, по которому мы прошли к крайней слева кабинке. Противоположное рабочее место занимала девушка в чёрном платке, которая сейчас что-то увлечённо строчила на машинке. Но, как только мы оказались рядом, она оторвалась от своего занятия и с интересом покосилась на нас.

— Здесь все думают, что ты у меня вместо Мада, — вздохнув, прошептала Рена, усаживаясь на стул. — Мол, сперва один из высшей касты, потом другой… как будто я… шлю…

— Рена, перестань! — я взял её за руки и присел перед ней на корточки, глядя снизу вверх. Да, со стороны Рениной коллеги получилось очень откровенно, поди теперь докажи, что я всего лишь друг. Впрочем, не надо ничего доказывать. — Ты же знаешь, что он — лучший? — девушка кивнула. — Ну вот. Я в этом с тобой полностью солидарен, тебе предлагаю только дружбу. Возьмёшь? — я протянул руку ладонью кверху, делая вид, что на ней что-то лежит.

— Ты хочешь со мной дружить? — Рена непонимающе смотрела на меня. — Но… скажи, Лиан, почему, мы ведь совершенно незнакомы…

— Ну, во-первых, ты провела у меня ночь, — хитро улыбнулся я. — И… знаешь, на свете так мало людей честных, преданных, искренних… и вообще хороших, за которых и жизни не жалко… Но когда их находишь, нельзя терять ни минуты. Я нашёл.

— Думаешь, я такая?

— Я уверен, — кивнул я. И… правда был в этом уверен. Мне достаточно было тех полусуток, что мы были знакомы, и взгляда её глаз. — А самое главное: тебе сейчас плохо, и я не могу оставить тебя в горе. Это будет просто-напросто предательством. Так что, друг мой, завалю я тебя любимой работой. Я тут рисунков принёс, нужно будет пришить…

Девушка смотрела на меня так, словно хотела спросить: «Это правда возможно, что люди просто так начинают дружить, когда их ничто не связывает и они слишком разные, без всяких корыстных целей?»

«Правда, Рена. Мне ничего от тебя не нужно, просто я хочу сделать что-нибудь хорошее. Впервые в жизни. Я искренне желаю, чтобы никто из людей не испытал того, что испытал я (кроме парочки личностей, но об этом умолчим)».

— Можешь громко называть меня Лианом и вести себя так, словно мы давно и близко знакомы. Пусть боятся, — подмигнул я Рене.

— И они будут думать, что ты — Лиан? — Рена покосилась на коллегу, и в её глазах что-то зажглось. Наверное, от природы правильная и послушная девушка, Рена раньше не знала, что можно делать мелкие гадости. Оказалось, можно.

— Они уже так думают, — кивнул я и решил, что не так уж плохо притворяться собой. — И ещё: я нашёл преступника, сейчас он в иситском изоляторе. Если хочешь его увидеть, я отведу тебя.

— Не надо! — ужаснулась девушка и уже спокойнее добавила. — Не хочу видеть этого ужасного лица. Буду молиться богу Кауру, чтобы он его наказал.

— Он исит.

— Тогда Иситу. Всем богам, — прошептала Рена. — Так это не Лиан?

— Нет, не он, — ответил я и поднялся. — Преступник просто воспользовался его именем. Подумай сама: кто будет искать и наказывать Лиана? На него свалить проще всего.

— Да… — эхом повторила Рена и подняла голову. — Ну что, будем снимать мерки?

— Давай, — охотно кивнул я. — Мне раздеться догола?

— Нет, — Рена смутилась. — Я сейчас Синина позову, зайдёшь к нему, он тебя измерит. Принято так.

— Ладно, — мне-то что, Синин так Синин. Главное, я принёс картинки одежды, в которую одевается Гордион. Нужно сделать из этого симбиоз средневековой и нормальной современной одежды. Уверен, что Рене понравятся новые фасоны — не всегда же шить для кауру одинаковые пиджаки и брюки!

****

Пятница оказалась веселее, чем я ожидал. Для начала, выглянуло солнце и температура поднялась до двух градусов ниже нуля. Двух! Придя в юнэмир, я первым делом расстегнул замок на своём белом свитере и улыбнулся. Возможно, получилось глуповато, но я не мог иначе. Сегодня я должен был узнать, какое место в конкурсе заняла моя заставка и заняла ли вообще.

Я взбежал на седьмой этаж и подошёл к двери нужного кабинета. Сейчас там должна быть жуткая суета, потому как надо решить, кто же всё-таки первый и чем он лучше второго. А даже если и не так, то всё равно в кабинете происходит что-то важное, потому что в коридоре не протолкнуться.

— Что здесь происходит? — спросил я какого-то парня, стоящего у самой двери. — Это очередь?

— Все хотят узнать, кто занял пять первых мест, но не пускают, — пояснил парень. — Интересно же: может первый курс в пятёрку попасть или нет? И вообще, нечестно первый с пятым ставить!

— А вы с какого?

— С третьего, — вздохнул парень. — В прошлом году пятый курс все первые места позанимал. Как жить?..

Парень начал причитать, потом пошли философские размышления, и я обошёл его, оказавшись прямо напротив двери.

— Не пускают, — заметила одна из девушек. Её подруги согласно кивнули.

— Но шанс-то есть, раз вы здесь всё-таки стоите, — заметил я.

— Нет, — покачала головой девушка. — Просто тут веселее.

— То есть вы все входили, и вас гнали в шею? — уточнил я.

— Да, мы — команда неудачников, — раздался голос с пола. Я увидел парня, который сидел, подперев спиной стену и вытянув ноги.

— Что ж, лучше уж я присоединюсь к вам, а то несколько выделяюсь из толпы. Пусть меня тоже погонят с позором, — сказал я и, набрав в грудь побольше воздуха, рванул дверь на себя.

— Нельзя, господа студенты, не входить, ведётся… — начал повторять кто-то уже явно не первый раз, но я не дал договорить.

— Студия Голока Зеркатана КЮИТО, нас интересует ваш конкурс. Возможно, победителям будет предложено сотрудничество.

— Вы кто? — спросила женщина, ещё три человека, сидящих за компьютерами, а также держащий в руках стопку бумаг парень, повернулись ко мне.

— Лиан Кансами, представитель КЮИТО, — повторил я. — Меня интересует информация о победителях, а именно: пять первых мест. Голок Зеркатан просил поторопиться.

— Что за ерунда? — сказал один из мужчин. Второй уже набирал номер. Судя по его хитрым глазам, он задумал что-то ужасное.

— Арикта? Здравствуй, я по делу. Конкурс уже прошёл, да… ожидаем… Слушай, свяжись с боссом своим, вопрос есть к нему важный. Да пришёл его представитель, Лиан… Лиан Кансами, информации жаждет. Спроси там…

Одна минута.

— Что? Лучший? А чего они рядовых не посылают? Ну, ладно… — мужчина положил трубку и растерянно уставился на меня. — Подтвердили…

— У меня не так много времени, — поторопил я. Вскоре передо мной лежал целый список, все пятьдесят мест. Первые пять были выделены жирным, потому что они считаются самыми-самыми и их целый год будут крутить по внутреннему каналу.

Исита была на шестом.

— Так-так… вот этого человека не учитывайте, — я схватил со стола карандаш и зачеркнул имя и фамилию лидера. Теперь все имена смещались на одно место вверх. Исита попадала в пятёрку. — Ему это незачем.

— Но это же… — попытался возразить парень с бумагами. Теперь все присутствующие столпились возле стола и склонились над ним, наблюдая за каждым моим действием. Ещё бы — не каждый день к ним приходят лучшие работники КЮИТО! (Вот-вот, если бы вообще работники).

— Удалите! — распорядился я, не слушая возражений. И лишь когда убедился, что всё сделано так, как надо, вышел.

— Ну? Что? Что сказали? Какое у тебя место? — набросились на меня стоящие под дверью неудачники.

— Да я и не участвовал, — пожал плечами я.

— Так… зачем…

— Для друга, — я улыбнулся. — Он на пятом.

— Пятом курсе? — удивился парень с философским складом ума.

— Пятом месте.

— Здорово! — восхитился он. — А как ты узнал?

— Да я сказал, что я из КЮИТО и что нам информация нужна, вот и всё! — весело ответил я и начал проталкиваться к лестничной площадке. Нужно было спешить — через десять минут объявят победителей и покажут все ролики. Все пятьдесят… нет, сорок девять… а может, и пятьдесят, чтобы никто ничего не заподозрил. Поставят кого-нибудь.

— Привет! — кинулась мне на шею Исита, когда я показался на третьем этаже. На нём, как и на любом другом, висел экран, и сейчас там шла какая-то муть.

— Приветствую тебя, о бог мультфильмов! — воскликнул я и закружил Иситу, норовя кого-нибудь ею убить. Опустив наконец девушку на землю, я узрел печального Ольта, который стоял возле меня, понурив голову.

— Чего буйну голову повесил? — поинтересовался я.

— Ай!.. — парень махнул рукой. — Сорок седьмое место, представляешь?! Чтоб им в бездну провалиться!

«Странно, что вообще занял», — подумал я, вспомнив мульты Ольта. Впрочем, чего ж удивляться — он же Ольт Каваран, сын декана…

— Уважаемые студенты! — провозгласили динамики, и наши взоры, как и всё остальное, обернулись к экрану. Там уже находился Элайт Каваран. — Сегодня все мы узнаем итоги самого важного и интересного ежегодного конкурса нашего факультета — Конкурса мультипликационного ролика!

— Интересно, почему конкурс проводится в начале года? — шепнула Исита, поднявшись на цыпочки и пытаясь дотянуться до моего уха. — Первокурсники ещё даже в учёбу влиться не успевают.

— Подстава, — пояснил я, наклоняя голову.

— Козлы, — хмуро подтвердил Ольт, который вообще-то не слышал нашего разговора, но был согласен с моим утверждением.

— А сейчас я с удовольствием объявлю наших участников, которые вошли в извечную пятидесятку, начиная с последнего места. Потом будет короткий перерыв, после которого вы узнаете настоящих победителей, чьи ролики буду мелькать на экранах целый год, до следующего конкурса!

Впрочем, ничего интересного мы не увидели. Я в который раз убедился в неоправданности присутствия ролика Ольта среди иных роликов, а Исита очень расстроилась и решила, что не прошла даже в пятидесятку.

— Я же говорила, надо было другой делать! — сокрушалась она, пихая меня в плечо. Потом стала бить меня сапогом по подошве ботинка. Я положил руку ей на плечо, и она тут же объявила, что у меня, несомненно, первое место. Я изумился и сказал, что если уж она не прошла, то мне вообще здесь нечего делать. Но тут начали объявлять победителей, и мы превратились в зрение и слух.

Не знаю, кто занял первые четыре места, но на пятом была объявлена Исита, которая тотчас же заликовала, что-то провозгласила и запрыгнула мне на плечи, веля нести её вперёд, да по дороженьке. Я привык к странностям подруги, хоть на меня и косилась вся группа, не понимая, как так можно и не такой ли я псих, как она. Я-то знал, что я такой. Я повёз её в аудиторию, где через двадцать минут должна была начаться пара.

— Ага! Жалкие лошади и угрюмые крестьяне! Пятое, пятое место! Девушка с синими волосами будет мелькать на экране весь год!!! — вопила Исита, пока аудитория была пуста и никто, кроме меня, её не слышал. Но когда туда вошли несчастный Ольт и утешающая его Дейтана, Исита села на предпоследнюю парту рядом со мной и успокоилась.

— Лиан, а ты что, правда не прошёл? — наконец дошло до Иситы. — Совсем? Но у тебя такие мульты… отличные просто! Как так может быть?

— Может, Исита, — вздохнул я и сделал вид, что сейчас пущу слезу (не говорить же ей, что отказался от первого места, чтобы протолкнуть её в пятёрку). Девушка тотчас же обняла меня и возрыдала на могиле моего таланта. А я издавал хлюпающие звуки и готовился рассказать ей, как наколол комиссию с КЮИТО.

****

После занятий я снова зашёл к Рене, убедиться, что у неё всё в порядке. Она сразу схватила меня и увлекла в свою кабинку, и уже там радостно сообщила, что Риобред и его дружки свято верят в то, что я — Лиан (ох уж мы их обдурили!) и что она с ним встречается. Рена стала легендой всего детского дома, её даже немного побаиваются. Девушку это забавляет, но она старается никого зря не пугать и упоминает о Лиане лишь тогда, когда это необходимо. Но есть и ужасная новость: через две недели Рене исполняется восемнадцать лет, и ей нужно срочно искать работу и место жительства.

— Ну, в этом больших проблем не возникнет, — успокоил девушку я. — Тебя выселят, и пока будешь искать новый дом, поживёшь у меня. Нет, меня это не стеснит. Нет, кресло не раскладывается, но спать будет где. Конечно без намёка! — ответил я на все жесты девушки, и мы засмеялись. Потом Рена опять погрустнела.

— Только где я найду работу?

— Рена, ты же отлично шьёшь! — воскликнул я. — Неужели никому не нужны такие работники! Вот, к примеру, салон «Дастар», в центре, я там один раз трусы покупал… дорогие, правда… но и зарплаты там повыше!

— Выпускницу детского дома, восемнадцатилетнюю — в «Дастар»? — Рена покачала головой. — Нет, мне нужно рядовое ателье, где-нибудь в крайнем секторе. И… и жить где-нибудь, — эти слова она сказала уже шёпотом.

— У меня много знакомых кауру, — уверил её я. — Сходим к ним, поговорим. Я думаю, кто-нибудь тебя примет.

— Меня одну. Только меня, а не с…

— С кем? — растерялся я. — Ты, похоже, мне не всё рассказала.

— Я… я беременна… — прошептала Рена и уткнулась мне в плечо. Я машинально погладил её по голове. Вот так новость! И как она будет жить? Одинокая мать, кауру… наверное, стоит напомнить, что в касте кауру на зарплату одного человека невозможно вырастить ребёнка. Однако это не главное. Закон запрещает неполным семьям кауру иметь детей. Таких случайных малышей забирают в детдом, чтобы они всех себя отдавали работе. Кауру рассматриваются только как механизмы для производства чего-либо, о том, что у них тоже есть чувства, стараются не вспоминать. Их сильнее всех притесняют. И пусть есть какой-то «Свод законов свободы кауру» — выражение «свобода кауру» приблизительно то же самое, что «деревянное железо». Полный бред. У кауру нет свободы, они стоят под нашим миром и держат его на своих плечах, каждую секунду всё глубже врастая в землю. Что касается меня — в моей семье было два ребёнка, и нас никуда не забрали, потому что семья была полной, кроме того папа трудился в две смены. А у Рены два выхода: или сделать аборт, или отдать ребёнка в детдом. Да уж, Лиан, старался-то ты старался, но что-то не видно, что она стала счастливее.

— Я не хочу, чтобы он жил, как я… — сквозь слёзы проговорила девушка. — Я не могу его убить… это же… мой…

— Как назовёшь? — прошептал я Рене на ухо, причём таким спокойным голосом, словно обещал ей паспорт туранэ.

— Мад… — сквозь слёзы ответила она. — Или Мади, если девочка…

— Вот видишь, я же говорил, что он не умер, — я поцеловал Рену в голову. — Нельзя умереть, ещё не родившись.

— Я не знаю, что мне делать, — Рена отняла голову от моего плеча и посмотрела мне в глаза. — Что для него будет лучше? Умереть?..

— Ни за что! — я нахмурился. — Это же часть Мада, и он останется здесь!

Рена удивлённо смотрела на меня. Я говорил так горячо, словно любил Мада не меньше, чем она. Но я не смутился, потому что чувствовать чужую боль так же, как свою — это и есть настоящее сочувствие. И оно у меня есть. Слышите, мои создатели, сломавшие мне жизнь и сделавшие из меня неуязвимую машину — ЕСТЬ!

Я сделал глубокий вдох, потом резкий выдох.

— Рена, ты, главное, работай и не думай об этом. Всё с тобой и ребёнком будет в порядке. Просто отлично. Слышишь? — Рена непонимающе закивала головой: наверное, очень уж решительный был у меня вид. — Я обещаю. Я приду… хм, вы завтра работаете? Нет? Что ж, тогда приноси все тряпки ко мне, будешь у меня шить… Стоп! Я не это хотел сказать. Я приглашаю тебя завтра на обед, но ты приходи раньше, когда захочешь, даже нет, я за тобой зайду. Будем шить и пиццу есть, помнишь, я тебе обещал? И фрукты, тебе надо много витаминов. Какой срок-то? — закончил я, наклонившись к Рене.

— Не знаю… Наверное, месяца два… Можно успеть…

— Рена! — я посмотрел чуть ли не в гневе. — Даже не думай! К врачу ходила?

— У нас свой врач, из дома, но я не хочу, чтобы он знал… — Рена опустила голову.

— Ладно, я что-нибудь придумаю. Вот что: часов в десять выходи к калитке и жди меня, я за тобой зайду, — я чмокнул Рену в щеку, весело улыбнулся и вышел. Надеюсь, она не станет что-нибудь предпринимать без меня. В конце концов, она просто юная трудолюбивая девушка, робкая и несмелая, но до нынешнего дня вынужденная всё делать сама. Но теперь в её жизни появился я, и пусть при странных обстоятельствах, неожиданно и непонятно с какой целью, но появился. И, я думаю, ей станет гораздо легче, когда она сможет опереться на моё могучее плечо. А могучее моего плеча вам не отыскать.

Признаюсь: я перестал думать о Рене сразу же, как только вышел из мастерской. Может быть, это неправильно и несколько пренебрежительно, но моим разумом всецело завладело время: пять часов. Я ждал этого часа, потому что именно тогда я узнаю, каково отношение Иерарха ко мне. Впрочем, я был почти уверен, что он не придёт, но должно быть подтверждение. Для меня это очень важно. Теперь-то он знает, каков я на самом деле (в конце концов, я взорвался в автобусе и не получил ни одной царапины, а также выбил стальную дверь), так что шанс встретить его всё же есть. А зачем это мне? Ну, там на месте и разберёмся…

Я сжал руки в карманах в кулаки и заставил себя не думать. Есть у меня такая проблема: когда что-то грядёт, я начинаю представлять, как оно будет, и какие могут быть варианты действия, и что случится в каждом из этих вариантов. По-моему не стоит думать вообще, пусть всё будет так, как будет. Так проще. Нужно думать о чём-нибудь другом.

Я прошёл свой двор, стараясь не смотреть в сторону канала, и быстро юркнул в подъезд. До назначенной встречи было ещё несколько часов. Лучше бы я остался в детском доме, там хоть было, кому меня отвлечь!

Впрочем, поглощение пиццы и фруктов под просмотр Неудачливого Боксёра с самой первой серии успокоило меня и перевело мысли в иное русло. В самое широкое русло моего мозга: русло мультфильмосозидания! Это слово я предпочёл бы писать с большой буквы, если бы оно существовало.

И, кстати, в понедельник я еду на Перионш, в Чойн! Еду! Рена подготовит мне шортики, джинсы и майки, чтобы я разгуливал по пляжу красавцем (надеюсь, там будет хотя бы +17R) — и всё! Билеты у меня уже есть, путёвочка, дорожная сумка… правда, старая и вся в пыли, но это не проблема.

Раздался звонок телефона. Теперь я уже не настораживался, когда мне кто-то звонил, потому что обменялся номерами со всеми одногруппниками. Мне иногда звонила Исита, чтобы спросить, собираюсь ли я прогулять первую пару (я только один раз прогулял, а она теперь постоянно спрашивает). Любил позванивать Ольт, чтобы спросить, что нам задавали (хоть нам почти никогда ничего не задают, да и учимся мы всего-то вторую неделю), и частенько, особенно по вечерам, после девяти, звонит Эл и рассказывает о своих похождениях. Мне всегда интересно: он только мне это рассказывает, или каждому из нашей группы? Потому что все хоть с ним и общаются, но сами рядом никогда не садятся.

— Аллло, вас интересует погода? — лениво протянул я пьяным голосом. С моим нынешним собеседником это было позволено.

— А что, плохая? — раздался из трубки радостный женский голос. — С утра солнце было! Ты чё делаешь?

— Пребываю в состоянии покоя, — сообщил я и поменял положение ног. Сейчас я сидел в своём любимом кресле и любовался стеной.

— У нас завтра тренажёрный зал открыт, — пояснила Исита. — Я хочу сходить, хоть посмотрю, что это. Говорят, он большой, и там всем хватит места.

— Нашего факультета? — уточнил я. Вообще-то я знал, что тренажёрные залы бывают, но никогда там не был. Помню, кто-то из моей прежней банды предлагал мне заняться своим телом, но я сказал, что моё тело меня вполне устраивает, и я не представляю, что ему ещё может быть нужно. Меня поняли. А сейчас я просто забеспокоился: а вдруг я там какую-нибудь штуку выкину? Например, штанга об меня сломается? Вот ужас-то!

— Да, только для изошников. В подвале нашего здания. Давай сходим, часов в 11. Я… понимаешь, со мной ведь никто не пойдёт из группы… — под конец запнулась она.

— Ты же со всеми общаешься!

— Общаюсь… я просто говорю иногда, а то, что у меня вид при этом счастливый, так это не показатель того, что наше общение близко. Просто я стараюсь не выглядеть несчастной, зачем? Так пойдёшь?

«А чтоб вас! Исита, ну почему ты не предложила пойти с тобой в магазин?!»

— Да, было бы прикольно… Только мне нужно хотя бы шорты… впрочем, может, и будут. Только давай не в одиннадцать, а позже.

— Отлично, давай в час! Как тебе?

— Тогда в час перед входом, — решил я. Исита согласилась, и я положил трубку. Вот всегда так! Думаешь: вроде всё, научился вести себя, как нормальный человек, разграничил все сферы жизни и знаю, как действовать в любой ситуации… ан нет — всегда найдётся ещё какая-нибудь ситуация, в которой я ни разу не был и которой, как следствие, боюсь! Вот и парадокс возник: ну чего могу бояться Я?..

Без пятнадцати пять я вскочил и пошёл натягивать куртку. Пойду погуляю возле канала. Будь что будет. Я просто пойду погуляю. На худой конец с Кэртом поговорю. Да и не жду я ничего особенного.

У меня есть привычка: я рассчитываю, сколько мне нужно времени на дорогу, и выхожу всегда, когда надо, но при этом всё равно приезжаю раньше. Возможно, я просто делаю слишком большой запас. Мне, честно говоря, уже недоело всегда ждать, и теперь я стараюсь выходить позже. А толку? Всё равно раньше приезжаю. И постоянно такое ощущение, что я опаздываю, хоть это и не так. Вот и сейчас: приду же минут за десять, а мне это совсем не надо! Так что можно походить кругами по прихожей, полюбоваться на себя в зеркало… Чтоб мне провалиться, если я опять выйду раньше!..

Вышел я раньше, и поэтому плёлся, как черепаха. Обошёл кругом к-сектор и вышел к каналу с другой стороны. Глянул издалека — вроде никого нет. Ни одного человека по всей длине дорожки. Как я и думал. Можно даже не ждать, не ходить вдоль канала туда-сюда, а сразу же отправляться домой. С железным настроением.

На моей стороне прогуливалась парочка кауру с детьми, на противоположной возле перил беседовали два каких-то типа, а на скамейке сидел мужик в сером, в чёрной шляпе. Я медленно шёл вперёд, собираясь свернуть на мост и отправиться домой, и заодно высматривая Кэрта, на всякий случай. Однако прошёл совсем немного и заметил, что человек в шляпе за мной наблюдает. Захотелось подскочить, схватить его за горло и заорать: «Ну что, Герен, попался? Сейчас ты умрёшь!!!», но зачем оправдывать ожидания человека, заподозрившего во мне Лиана. Я вскинул голову и собирался гордо прошествовать мимо, однако обнаружил, что мужчина… действительно Герен.

Он пришёл. Сам, без всякого повода. Потому что я позвал.

И что мне теперь с ним делать? Я-то продумал не все варианты! Рассчитывал на то, что его не будет на месте, и тогда я, возможно, пойду к Голоку, подниму все его связи, доберусь до ольто и найду Иерарха (пусть это казалось бредом, но для меня такие идеи вполне реальны). В таком случае ему не скрыться. Он что, догадался? У, туранэ!..

— Какая встреча! — притворно изумился я, конструируя на лице улыбку. Радости от того, что я увидел Иерарха, не было, но я чувствовал, что наша встреча — не простая. Он — на иголках, я — сам не знаю, зачем его позвал. А вдруг у него за каждым деревом убийца? Тогда будет действительно весело, и из сектора-4 уедут все жители, слышавшие выстрелы. — Герен! Давно не виделись. Как там твои ребята поживают?

— Неплохо, — тихим голосом ответил Иерарх. — Ты как?

— Жаловаться не на что. Ах, нет, как же я мог забыть… — я внимательно следил за Иерархом и выражением его лица. Хотел знать, как он реагирует на каждое моё слово, чтобы делать определённые выводы. Пока что он держался спокойно и вроде бы ничего не выражал, только смотрел очень серьёзно и слегка беспокойно. Но его можно понять… — Дружище Герен, мне надо упечь Милицера в кутузку. Нет, в каталажку. Можно и в острог. Или в темницу, если хочешь, это не столь важно…

— Ты ведь уже упёк, — усмехнулся Иерарх, но не очень искренне.

— Да, но срок ограничен, — я склонил голову набок. — Не пойми меня превратно, я не изверг — просто Милицер единственный, кто может помешать моей мирной жизни. А я её заслужил, — на этом предложении я поставил акцент.

— Я могу убрать его, — предложил Иерарх. Лицо из излишне напряжённого стало просто напряжённым. Наверное, его порадовал тот факт, что я не внёс его в список портящих мне жизнь людей. Но он, скорее всего, догадывался, что состоит в списке испортивших, и пусть список пылится в ящике, я ведь могу его достать.

— Герен, ты с кем разговариваешь? — ласково произнёс я и прищурил глаза. Герен опять внутренне сжался в комок (я его даже представил — красный такой и не очень приятный на вид).

— Пожизненно? — Иерарх приподнял бровь.

— Сам смотри, но чтобы я о нём не слышал, — отрезал я.

— Лиан, — Иерарх странно посмотрел на меня. — Можно с тобой поговорить?

— А зачем я иначе пришёл? — удивился я. И даже обрадовался, что он берёт инициативу в свои руки. Прекращать такой разговор (с самим Иерархом!) не хотелось, ибо когда ещё выдастся такая возможность? А что ему ещё сказать, я и не знаю. — Говори.

— Присядем?

Я хотел возмутиться и сказать, что на скамейке снег, но тут же убедился, что там лежит подстилка. А и предусмотрителен же один из самых страшных людей страны! Может, сейчас он будет просить меня уступить ему среди них первое место? Ну уж нет!

— Ты собираешься меня убивать?

— Странный вопрос, — пробормотал я. Он был задан каким-то доверительным тоном, словно и не было между нами того, что было. Иерарх что-то задумал.

— Я понимаю, и хочу попросить: если собираешься, сделай это сейчас. Надоело ждать.

— Ты ждал, пока я приду сам? — удивился я и потом рассмеялся. — Странный ты человек! А ты каждый день ждал? Я по пятницам не убиваю.

Вид Иерарха был такой забитый и жалкий, что я задумался. А может, он и правда весь этот год живёт в страхе и ждёт, что я приду за ним? Вон, из-под шляпы волосы седые торчат, а раньше их не было. И… пришёл ведь! А я знаю, как Иерарх любит жизнь, как он прячется от всего и всех, кто теоретически может нанести ему ущерб. Он пришёл не потому, что уверен во мне. Не потому, что знает, что я не стану убивать. Он побоялся, что если не придёт, тогда приду я, и наступит его последний день. Повернулся к страху лицом.

— Ты ведь знаешь, как я отношусь к убийствам, — уже серьёзнее добавил я. — Помнишь.

— Да, — вздохнул Иерарх. — Но ты можешь гарантированно сказать, что никогда никого не убьёшь?

— Нет.

Иерарх развёл руками. А что, мне ему гарантию давать, что ли? Пусть боится, мне ведь того и надо!

— Послушай меня, Герен, — я положил руку Иерарху на плечо, отчего тот дёрнулся, но кричать и вырываться не стал. — Я тебе могу сказать со стопроцентной уверенностью, — впрочем, могу дать двести, если хочешь, — что я не убью тебя никогда, если ты никогда не тронешь моих людей. Если ты не станешь портить мне жизнь, я не стану портить твою. Только не проси меня вернуть тебе всё, что ты мне дал — я и так потребовал слишком мало.

— Я и не собирался ничего возвращать, напротив, я дам больше если нужно… за жизнь не грех заплатить.

— Эх, ты, Иерарх… — я покачал головой. — Всю жизнь будешь таким… ты ведь не покупаешь у меня свою жизнь, ты заключаешь со мной договор: я тебя не убиваю, не сдаю властям, вообще тебя не трогаю, обращаюсь только если мне что-то необходимо, — ты же в свою очередь выполняешь эти требования — уж извини, это не просьбы — и это единственный путь нашей связи. Больше — никак.

Иерарх внимательно смотрел на меня, видно, ждал, что я ещё скажу. Судя по его взгляду, мои слова его удовлетворили. Может быть, он шёл на встречу ко мне с уверенностью, что я его убью. Ведь лучше пойти на смерть, зная, что тебя ждёт и когда, чем сидеть и ждать, превращая каждую секунду в вечность.

— Тебя устраивает?

Иерарх медленно кивнул. А пока он кивал, я вспоминал, что бы ему ещё сказать, не то забуду и потом пожалею.

— Знаю, что ты хочешь спросить: как же слежка? Ну, что я могу поделать — следи… только вот что: никаких камер и микрофонов в моей квартире или в квартирах моих друзей и знакомых. Если ты помнишь, я вообще запретил их трогать. Никакого прослушивания моего телефона и тому подобных штучек. Хочешь — отправляй целые наряды своих приспешников, пусть караулят меня на улице, пусть записывают в блокнотик, что я ел в кафе и с кем. Но если хоть как-то сунешься в мою личную жизнь… впрочем, я отошёл от темы. Мы с тобой увидимся ещё, например, на моей свадьбе?

Иерарх широко открыл глаза. Что-то он неразговорчив сегодня.

— Да нет, я же не сказал, что через месяц. Когда-нибудь… Ты же не планируешь в ближайшие лет пять помереть?

Иерарх с энтузиазмом замотал головой, потом взял себя в руки и опять принял вид уверенного в себе мафиози.

— Да, и смотри: если я вычислю хвост, могу отрубить, — напоследок добавил я и улыбнулся своей белозубой улыбкой. «Мне б клыки ещё — вообще был бы образ из легенд! Хотя я и так уже в легенде, причём в живой».

Нет, ну надо же! Поговорил с Иерархом! Просто так взял и поговорил! Хвала великим богам… хотя при чём тут они? Ну да неважно — хвала богам, хвала моему юнэмиру и забору, мимо которого я сейчас иду! Потому что когда я вернусь из Чойна, для меня начнётся новая жизнь!

Да, знаю, я немного блефовал, ведь на самом деле если Иерарх подсунет, к примеру, в раковину дома у Иситы микрофон, я его не найду. Но пусть верит, что найду. Он знает достаточно, чтобы бояться меня, а я, пользуясь этим, слегка угрожаю.

Но ведь не это главное! Теперь я свободен! Уж не знаю, насколько я разбираюсь в людях, но я точно знаю, что Иерарх выполнит то, что обещал. Уже то, что он пришёл, говорит о многом. И… да уж, сложно выразить мысль, когда их у тебя миллионы. Но ничего — вот поработаю над мультом, поем, посплю — и голова сразу станет ясной!..

О… как я мог забыть?! Завтра — в тренажёрный зал. А ведь моих лианских особенностей никто не отменял…

****

Дома я как засел за компьютер в компании невидимого рыцаря Гордиона, так почти всю ночь там и просидел. Зато завершил наконец эпизод с беседой и перешёл к главному — ходьбе по дороге. Ходьба — самое простое, что может быть в мультах. Так я думал раньше. Это так и есть, если ваш герой — палка с руками и ногами. А если это человек, и вы хотите дать ему свои особенности — например, плавность движений, или прихрамывание на левую ногу — тогда это на полдня работы. Но у меня оставалось всего полночи, и их я решил потратить на сон.

— Ты чё, сдурела?! Какое замуж? Ты хоть понимаешь, на что идёшь? Тебе ещё нет шестнадцати, а ты собираешься стать женой и, может быть… матерью?! — орала на меня какая-то крупная женщина в бигуди и розовом платье, напоминающая вахтёршу нашего юнэмирситета. Я стоял, вжав голову в плечи, и молчал. Мне было не по себе.

— Я ещё раз повторяю: ты сдурела?

— Нет… — пролепетал я женским голосом и заволновался. Интересно, в каком же я платье?

— Посмотри на себя! Тебе вообще не идёт белое, в подвенечном наряде ты будешь смотреться как обезьяна!

— Но мама… — зачем-то попытался возразить я, но женщина завопила ультразвуком.

— Никаких мама!!! Завтра идём в театр, и ты пойдёшь в чёрном и закроешь лицо вуалью. Эх, за что бог даровал мне такую страшную дочь?

Я глянул в огромное зеркало в два моих роста и ужаснулся. Я был одет в белое платье, которое, несомненно, на девушке сидело бы хорошо, а на мне, нелепом мужике с глупым лицом… и стоял я в такой позе, словно готовился защищаться. Кроме того, в руках у меня была швабра.

— Оставь куклу и иди убирайся в комнате, — приказала мне мать (вот ужас-то, а ведь для кого-то вахтёрша и правда мать!) и удалилась. Я покосился на швабру, потом опять на себя. У меня на голове был парик, похожий на пучок белых ниток. Я протянул руку, снял его… и воззрился на свою абсолютно лысую голову.

— Хм, — проговорил я. — Я — лысый.

Ничего не изменилось. Всё то же нелепое белое платье с дурацкими пышными рукавами на моих мужских плечах, растрёпанный парик в руке — и лысая голова.

— Я - лысый! — на этот раз с гордостью провозгласил я и стал любоваться на себя в зеркало. Вдруг моё лицо стало приобретать фиолетовый оттенок, шея — вытягиваться и становиться длиннее, на ней отчётливо проступил кадык. Вскоре моё лицо заняло всё зеркало, улыбнулось мне широким ртом с двумя чёрными зубами и радостным баском произнесла:

— Я - Лысый!

Вот тебе и раз. Мои сны всегда печальны, потому что так или иначе связаны с прошлым. Но сейчас почему-то приснилась какая-то ерунда, символизирующая… будущее?

Я сел на кровати и помотал головой. Так что же, у меня в будущем будет фиолетовое лицо и два чёрных зуба? Спасибо, великие боги, но ваш вещий сон мне не понравился.

А вот существо — даже очень. Забавное. Назову его Лысый. Только вот… какой у него будет пол? Вроде как это я, выходит, мужчина. Но ведь в платье, и в роли женщины… да, сложно. Подумаю об этом на досуге.

До звонка будильника оставалось пять минут (я поставил его на девять), и я отключил его. Завтракать не стал, потому что решил сделать это вместе с Реной. Я успел ещё раз просмотреть то, что сотворил вчера, убедиться, что получилась полная ерунда (я всегда убеждаюсь в этом после второго просмотра, а после третьего убеждаюсь в обратном), записать в тетради «Лысы» и нарисовать существо из сна.

И уже без двадцати десять я был у калитки.

Наверное, у Рены тоже была такая проблема: приходить раньше, чем надо. Судя по её красному носу, ждала меня она уже давно. Я радостно помахал ей рукой и взял под локоток, потому что сомневался, что сама она сможет сдвинуться с места. Девушка напоминала вросший в снег памятник швее — с чемоданом в руках, сосредоточенным взглядом. И в моих перчатках.

— Ну как, тёплые? — поинтересовался я, усиленно игнорируя взгляды из многочисленных окон и из-за углов.

— Отличные… — довольно произнесла Рена. — Они такие мягкие внутри… хорошо, что коричневые, нам такой можно.

— Чёрный, серый, коричневый, белый по праздникам, все тёмные тона, не больше трёх цветов одновременно, — вспомнил я. Сам я в детстве старался одеваться в чёрное, чтобы не было проблем ни у меня, ни у родителей. А когда исполнилось восемнадцать, то есть я стал полностью совершеннолетним и за свои поступки отвечал сам, начал изредка нарушать правила. Например, один раз мы с ребятами забрали у мальчишки-юнэми красную майку, и я в ней ходил. Пять дней, пока меня не остановил исит и не решил оштрафовать. Я тогда милостиво согласился расстаться с майкой, но только если он сам с меня её снимет. Штраф, так уж и быть, я согласился не выплачивать. Исит (вероятно, новенький) возмутился, но я спокойно стоял перед ним и предлагал отобрать майку. Сперва исит хотел меня схватить, но через некоторое время понял, что проку нет, и принялся стягивать майку. А я был не против, только не способствовал этому. Стоял и не шевелился. Согласитесь, сложно снять майку с человека, который стоит, уперев руки в бока. В итоге исит всё же снял её, но порвал боковой шов. Тогда он плюнул и ушёл, и зарёкся иметь дела со мной.

— Да… ты знаешь законы кауру? — Рена удивлённо посмотрела на меня.

— У нас в юнэмире библиотека хорошая, там любой закон можно найти. Я всеми кастами интересуюсь, — ответил я. И, главное, ни в одном предложении не соврал!

— Я тоже книги люблю читать, — сказала Рена. — Особенно фантастические. Про миры, где все равны и никто никого не угнетает… Юнэми ведь тоже чувствуют какое-то угнетение, иначе не писали бы таких книг. Знаешь, кого я люблю больше всего?

— Кого?

— Коэнент Мертинами, я прочла все его книги! И «Вечность смертных», и «Суровый», и «Три бога и один человек»… замечательные книги!

— Ага, «Суровый» — это где один парень спасал мир от зла, но никогда не улыбался, — вспомнил я.

— Неправда, один раз он улыбнулся, в конце!

— Это для пущего эффекту, — махнул рукой я. — А так — ни разу.

— Зато он добрый был…

— А мультики ты любишь? У вас вообще телик есть в доме?

— Да, есть на каждом этаже общий, — кивнула Рена. — И ещё у воспитателей, не у всех. Но я последнее время их не смотрю вместе со всеми. Я вообще стараюсь держаться одна. Знаешь… кажется, они меня боятся, — девушка хитро посмотрела на меня и улыбнулась. — И правда: сработало!

— А то! — я расплылся в улыбке и произвёл рукой какой-то жест. Мне показалось, что получилось красиво, и я повторил, внимательно присматриваясь к руке, но заметил, что Рена подозрительно косится на меня, и резко засунул руку в карман, виновато кашлянув. — Я… это… ты не обращай внимания, я псих немного… бывают у меня заскоки…

— А, это! — Рена облегчённо махнула рукой. — У нас полдома такие. Тарин ходит взад-вперёд по коридору и иногда бьётся головой о стены, Куласата вообще понять невозможно, он один раз сказал «едет по дороге пузатый грузовик» — мы и то радовались, что смысл есть. Ещё Исит есть, так он себя настоящим иситом возомнил и требует, чтобы его устроили в иситскую-7. Не понимает, что имя — не призвание.

— Имя — не призвание, — согласился я и (хотел про себя, а вырвалось вслух) добавил. — Имя — проклятие.

— Проклятие?

— Ну, сама посуди, — я принялся за только что придуманные объяснения, хотя сперва меня прошиб пот, когда я понял, что сказал. Эх, благодарю богов, что наделили меня находчивостью туранэ! — По всему городу ходят слухи об ужасном Лиане. Парни спешно меняют имя, новорождённых детей так не называют. А я? Мне теперь что, удавиться, что ли? Моё имя — это настоящее проклятие. Все, кто со мной знакомятся, сразу спрашивают: «Ты тот самый Лиан… тот самый Лиан… ТОТ САМЫЙ ЛИАН…» Знаешь, как надоело?

— А ты соглашайся, говори, что это ты и есть, посмотришь, как они отреагируют.

«Да, хорошая идея».

— Да я всегда так говорю. Каждый раз. Меня уже тошнит от этого. Гляди — вот мой подъезд!

Наконец мы смогли спрятаться от мороза (несмотря на солнце и плюс два, тепло не стало), оказавшись в помещении. А когда наконец достигли квартиры, Рена не боясь сняла куртку и аккуратно повесила на плечики.

— Я тут шорты закончила и майку одну, только ничего ещё к ней не пришивала, — девушка наклонилась к чемодану и щёлкнула застёжками.

— А ты и не… Рена, ты чего чемодан здесь открываешь? Ты бы в комнату прошла, что ли… — я легонько пихнул её в спину и крикнул вслед. — Так ты не пришивай ничего, я новый рисунок произведу. Потом пришьём.

— Ладно, — раздался голос из комнаты. Я разделся и отправился на кухню, готовить обед. Ну, или завтрако-обед. Нужно было хорошенько подкрепиться перед тренажёрным залом.

— Семь минут, — довольно объявил я, появляясь в комнате и потирая руки. Рена стояла на четвереньках перед моей складной швейной машинкой, которую она разложила на полу, и смотрела на неё то ли с ужасом, то ли с отвращением, то ли с жалостью. Я замер в дверях.

— Ты что, машинку достала?

— Да, я… — Рена повернулась и хотела что-то заявить, но тут её взгляд стал виноватым. — Не надо было, да?

— Да нет, как раз очень надо было, но… просто она тяжёлая, и… ты что там так рассматриваешь?

— Это ты с ней так? — Рена опять покосилась на машинку, словно она была пациентом без рук и ног, а я — незадачливым хирургом. — Ты на ней шил?

— Ну, шил — громко сказано, — нервно хихикнул я. — А что?

— Да у тебя тут иголки нет и нитка совсем запуталась… и, кажется, косой стежок стоит…

— Косой?! — возопил я. — Так вот почему я не мог пришить? Урра-а-а!!! Оказывается, всё нормально, просто стоит косой стежок! А… что это такое? — я перестал хохотать и опустил руки.

— Это настройка такая, когда иголка не ровно шьёт, а уголками. Лиан, машину ведь нужно было сначала настроить…

— А ты умеешь?

Рена не ответила, только многозначительно усмехнулась. Я безоружно развёл руками, мол, чего с меня взять, с юнэми. И это было правдой: выражение «Что с него возьмёшь, это же кауру!» — было ерундовым, потому что кауру умели почти всё. Всё, что нужно делать руками. Не удивлюсь, если Рена умеет создавать горшки из глины и собирать автомобили.

Наконец пиццы были готовы, и я водрузил их на журнальный столик, подвинутый ближе к жёлтому креслу, на котором сидела Рена. Сам я устроился рядом на полу. Я всегда ел в таком положении, потому что столик был довольно низкий, и ещё потому, что привык. Девушка оглядела стол. Ничего особенного там не было — только пиццы, пару апельсинов, три банана (последние) и чай. Но Рена была довольна.

— Однажды мы с подругой заработали денег и пошли в пиццерию, купили самую маленькую и дешёвую на двоих, и сок. Вот здорово было…

— Попробуй мою пиццу, авось тоже вкусна! — предложил я и ухватил зубами кусок. Чудо-кетчуп, славная ветчинка, сыр, соус и кругляшок помидора… эх, люблю я пиццу! Вот если бы пару оливочек…

— Рена, а ты можешь собрать автомобиль? — вдруг спросил я.

— Н… нет, — опешила девушка. — А что, тебе надо?

— Да нет, я просто спросил. Хочешь мой мультик посмотреть?

— Твой? Ты их рисуешь?

— Я создаю их! — я многозначительно воздел палец вверх и потянулся за диском. Хорошо хоть не сказал «созидаю», не нужно сразу выявлять свою манию величия. — Вот: мой первый мультик, помещенный на диск — Неудачливый Боксёр! — я раскрыл коробку, убедился, что в ней пусто, и включил телевизор. — Сейчас будем наслаждаться просмотром под мерное пережёвывание пищи. Ты как вообще к дурацким мультикам относишься?

— Очень хочу посмотреть, — созналась Рена и взяла свой кусок пиццы. У неё была с грибами. Я радостно нажал на кнопку пульта.

— Встава-ай и бе-ей в свой ба-арабан!.. — заорал Боксёр дурацким голосом. Голос, конечно же, был мой, но обработанный на микшере, поэтому казалось, что это говорил другой человек. Не могу же я всех озвучивать одинаково. А кто, вы думаете, за женщин говорит?

— Я эту песню уже слышала, — вспомнила Рена и посмотрела на меня. Я смутился.

— Ну да, это будильник у меня… Как песенка?

— Весёлая, — улыбнулась девушка и принялась с интересом наблюдать за Боксёром, который колотил грушу и никак не мог по ней попасть. Я улыбнулся. Похоже, несмотря на все горести, постигнувшие её, Рена всё же видит в жизни хорошее и старается ухватить как можно больше. Как приятно понимать, что это хорошее даю ей я…

И неплохо было бы брать с неё пример. Во всяком случае, ей не лучше, чем мне: сирота, любимого человека убили, друзья оставили одну… ситуация похожа на мою. Только я затворился в своей раковине и изредка высовываю наружу усики, делая вид, что такой, как все, и живу полной жизнью. Но на самом деле я только хочу ею жить, но… не могу? Да нет, я всё могу. Тогда — боюсь? Хе-хе, уже нет! Иерарх у меня на крючке. Я уверен в этом, точно так же как был уверен в том, что пришедший ко мне на прошлой неделе сантехник — человек Иерарха, что Маднотора убил Милицер, что если мне по мизинцу треснуть трёхтонным блоком, треснет скорее блок. Я просто уверен, а уверенность Лиана — штука значимая. Выходит, мне можно выкинуть прошлое в мусорку и глядеть вперёд, брать от жизни лучшее…

Ну да, а где мне взять доброго человека из высшей касты, который тоже страдал, и теперь хочет подарить мне немного счастья? Хорошо бы, если бы меня пригласил на обед какой-нибудь ольто. Вот мы бы побеседовали!..

Я покосился на Рену. Смотрит, не отрываясь. Здорово, что ей нравится, значит, понравится и Пиггес. Покажу его в следующий раз, а под конец вручу мягкую игрушку. У меня пока нет, но недолго заказать.

Так о чём я сейчас думал? Ах, да, о себе. Постоянно думаю о себе. Хватит! Нужно не думать, а действовать! Начну с… нет, завтра побуду ещё тем, кем хочу, а вот потом, когда вернусь из Чойна… ну, держитесь, выдумщики, держитесь, теперь я не буду выпутываться из сетей ваших слухов. Теперь эти сети станут для меня родным домом, я буду владеть ими, я буду ими пользоваться, я… ох, я развернусь! Нельзя же, в конце концов, всю жизнь так прожить, как я сейчас: в одиночестве и в страхе перед бессмертием! Да, я этого опасаюсь, потому что: как? Я этого не представляю. Хотя, возможно, от старости.

И вообще я добрый. Ясно? Я — добрый! Я буду творить добро. И пусть меня считают жестоким убийцей и истязателем — пусть сначала докажут!

В конце концов: завтра же утром пойду гулять по району и всем говорить, что я Лиан, при этом хлеща себя железной цепью и хохоча во всё горло! А потом брошусь грудью на кол! А потом кинусь с девятого этажа наземь! А потом… потом…

Уфф! Надо отдышаться. Эти мысли — сродни моему всеобщему отрицанию, когда у меня что-то не получается, и я зарекаюсь впредь за это браться. На самом деле это просто слова. Вот и сейчас: слов много, но они бредовы, а их надо трансформировать в разумное действие.

Я глянул на экран, на Неудачливого Боксёра, которого избивала метлой дородная уборщица, потом на Рену, уже доевшую пиццу и увлечённую просмотром. Потом я представил, что каждый человек — неважно, какой касты — сидит так перед телевизором и смотрит мои мульты. И понял: так будет, и чтоб мне руку поранить, если нет!

****

Итак, завтра воскресенье. Последний день, когда я могу до отъезда успеть доделать то, что не доделал, докупить то, что не докупил, и вообще это мой последний день в Адиве. Не совсем, конечно, последний. Но нужно успеть прикупить некоторые детали и поставить жирную точку на заставке Весёлой Вишни. Я её усовершенствовал, но заключение требует несколько часов вдумчивой работы. Наверное, полдня придётся на неё потратить. Но это того стоит — Вишня, как-никак.

Да, кстати, а чего это я так радуюсь? Воскресенье, приближающее меня к отъезду на курорт — завтра, а сегодня — суббота. И я как раз выхожу из метро, чтобы через две минуты оказаться возле крыльца юнэмира и услышать радостное:

— Лиан, привет! Гляди, я шорты взяла, жёлтые? Нравится?

— Здравствуй, друг мой, — я склонил голову в почтительном поклоне. Шорты, которые торчали у Иситы из пакета, и вправду были весёлые: сразу видно, на размерчик больше и в клетку, хотя она, вроде бы, клетку не любит. Да и жёлтый, насколько я знаю…

— Готов?

— А что делать? — я вздохнул и развёл руками. — Там хоть немного народу будет?

— Ты что, боишься? — Исита пихнула меня локтём в бок.

— Опасаюсь, — поправил девушку я. — За них, — добавил в конце, потому что за себя я отродясь не боялся.

— Ты собрался убивать?

— А вдруг на меня штанга упадёт, или кто-то гирей в голову запустит? — заныл я.

— Ничего же не случится!

— В том-то и дело!

— Да ладно, думаешь, каждый день в голову студентам попадают гири? — махнула рукой Исита. — Ты главное силу сдерживай.

Я кивнул и пошёл следом за подругой. Да-а… наверное, мне действительно стоило хоть раз задуматься о том, как действует моя сила. Почему иногда действует, а иногда — нет. От чего это зависит. Найти хоть какие логические связи. Вот например случай возле канала, когда я испоганил ограду. Сперва сильно ударил — и ничего не произошло. А когда просто рукой вёл — бах! — полстены снёс. Почему смог вынести стальную дверь тогда, когда забрал Иерарха, и почему не могу швырнуть мяч дальше всех. В школе постоянно месте на пятом был.

Возможно, это зависит от чистоты мыслей. Например, если меня придавить бетонным блоком (было такое один раз, во время моей службы у Иерарха), я, по идее, не должен погибнуть, но и вылезти из-под него тоже не должен. Ведь чтобы поднять плиту, нужна огромная сила, а у меня её нет. Но как-то же я вылез! Выходит, потому, что мыслил о добром, ну, во всяком случае, не о плохом: спастись. А вот если со злости ударить кому-то в пузо, удар получится такой же, как если бы его нанёс любой другой парень. Потому, что замыслил зло.

Но как, о древние боги, тогда я всё-таки сломал эту ограду? Добра ведь не хотел!

— Ко мне Алли подходила, — неожиданно сказала Исита. Я изумлённо повернул голову к ней. — Сказала, чтобы я к тебе не лезла. Я сказала, что у меня есть другой парень, и она успокоилась. Но… какая-то она настырная, ты бы её поберёгся.

— А ты думаешь, я жду её с распростёртыми объятиями?! — вскричал я. — Да я её боюсь! И вообще, знаешь, внутренней красоты у неё ни на грамм.

Исита, кажется, испустила вздох облегчения. Я, чтобы полностью уверить девушку в том, что прислушаюсь к её совету, продолжил:

— Я ещё тогда, у меня дома, понял, что дело нечисто. И вообще: мне кажется, что она с кем-то поспорила. Только фиг вам! Я, в конце концов, Лиан, не кукла тряпичная, меня так просто не сломишь!..

— …и вообще не сломишь, — добавила Исита.

— Конечно! Самая большая проблема заключается в том, что я не должен её обижать, девушка всё же. Как ей объяснить, почему она мне не нравится?

— Совсем не нравится? — уточнила Исита.

— Ну, разве что внешне. Но должна же быть гармония, пустая оболочка мне сто лет не нужна.

— А на время? Ну, как она хотела, только для развлечения. А потом бы забыл.

— Исита, за кого ты меня принимаешь?! — вознегодовал я, и тут на меня налетел объект нашего разговора. Как всегда, снаружи прекрасный, и очень злой.

— Ненавижу тебя! — завопил объект и принялся колотить кулаками по моей груди.

«А то я не знал. Меня мало кто любит, даже толком не узнав, сразу начинают ненавидеть».

— Ты проклятый, ни на что не годный импотент!

«Ладно, пусть, если тебе от этого будет лучше».

— У тебя глаза на заднице, ты не можешь разглядеть истинной красоты!

«А вот с этим позвольте не согласиться!»

— Не смей обсуждать меня со своими глупыми друзьями! — Алли перестала лупить меня и, повернувшись к Исите, с видом исследователя человеческих чувств наблюдающей за нами, ударила ту по голове. Исита заслонилась, и Алли вцепилась ей в волосы.

Надеюсь, боги простят меня за грубость. Если бы она мне волосы выдирала, я бы не обратил внимания. Даже, наверное, если бы мне было больно. Но Иситу трогать не дам, кто бы этого ни делал.

Я схватил Алли за особо проворную руку и сжал. Девушка вскрикнула и разжала обе руки, Исита смогла отшатнуться и со смесью изумления и некоторого отвращения (так обычно смотрят на буйных психов или приставучих алкашей) уставиться на Алли. Я не отпускал её.

— Не тронь меня, зверь! — кричала девушка. Я с неудовольствием начал отмечать, что в коридоре собираются люди и смотрят на нас. Наверное, их было бы раз в пять меньше, не будь Алли такой публичной фигурой.

— Не смей прикасаться к моим друзьям, — тихо сказал я, чтобы слышала только Алли. Хотя много ли услышишь, когда верещишь на весь юнэмир?

— Ты и друзей выбирать не умеешь!

— Я не прошу извиниться, — сказал я и крепче сжал руку. — Просто замолчи и никогда больше не подходи к нам.

Наконец девушка заткнулась. Я был уверен, что после этого случая наблюдатели разнесут по юнэмирситету весть о том, что Лиан Кансами с первого курса — жестокий и не жалеет ни женщин, ни детей. Мне, честно говоря, было плевать. За свою недолгую жизнь я научился не принимать близко к сердцу слухи, прекрасно зная, каков я на самом деле. Мне всё равно, что обо мне думают. И, возможно, я правда не пожалею никого, кто посягнёт на моих близких.

Тут как раз открылся лифт, и из него вышла группа людей. Мы с Иситой юркнули внутрь и нажали кнопку, призванную отправить нас на подземный этаж. Слава богам, двери закрылись до того, как в лифт ещё кто-то зашёл.

— Ты меня несколько удивил, — наконец проговорила Исита.

— Да я и сам в шоке, — я пожал плечами. — Только не от себя. От неё. Не знал, что бывают такие девушки.

— Да, она, пожалуй, похлеще будет, чем ты, — кивнула Исита. Мы выбрались из лифта, запустив туда очередную группу, и направились к раздевалкам.

Оп! Только открыл дверь, сразу наткнулся на растерянный взгляд голубых глаз. На меня смотрел тот самый парень, который в самый первый день узнал меня и громко объявил, что я Лиан, а потом в бледном трясущемся виде обещал, что никому не скажет. Я пригляделся к нему. Ростом он чуть ниже меня, года на четыре младше, но выглядит неплохо, видно, не первый раз в тренажёрном. Зато его рост (как и у многих других «жертв») уменьшается, стоит только мне приблизиться.

Я специально прошёл к дальней скамейке и тут же отметил, что на ней, покручивая в руках очки, сидит Элейзер. Этот был покрепче давешнего паренька, хоть и маленький. И взгляд, как всегда, полный уверенности в своём превосходстве.

— Лиан! — развязно начал он. Парень с голубыми глазами смотрел на нас, точнее, на Эла, с изумлением: как он так может?! А также с сочувствием: ну, парень, сейчас тебя…

— Здравствуй, Эл, — вздохнул я и вытряхнул из пакета кроссовки, шорты и спортивную майку с глупым лицом Неудачливого Боксёра. — Новые очки?

— Нет, те же, — немного растерянно ответил Эл, но тут же вновь взял себя в руки. — Чего хилый такой?

Голубые глаза невольного слушателя увеличились в размерах. Наверное, он ожидал, что я брошусь на Эла и убью его.

Я не стал этого делать.

— Я первый раз в тренажёрном. Расскажи, что это.

Теперь бедный парень перекосился в лице. Даже замер, прекратив спешное расшнуровывание кроссовок, которые собирался заменить на ботинки и поскорее свалить.

— Да я тебе на месте покажу, — ответил Эл. — Вообще как живёшь? Убил кого-нибудь?

«Ну, Эл, это ты зря. Не видишь, что ли, лицо несчастного однокурсника?»

Однако я уже сунул ноги в кроссовки, и парень не успел достичь двери.

— Привет! — я схватил его за предплечье и потянул к себе. — Эл, это мой знакомый с нашего курса, эээ… прости, забыл имя…

— Пе… пе… йтошер, — ответил парень.

— Пойдёшь с нами в тренажёрный? Ты ж здесь не первый раз?

Пейтошер (так, кажется) с энтузиазмом замотал головой. Или не пойдёт, или не первый раз?... Поди разбери.

— Пейтошер, ты хоть раз Лиана видел? — я наклонился к его уху. Парень кивнул.

— Тогда почему ты считаешь им меня? Ты же видел настоящего!

— Потому что он… это и есть…

— Э, он что, тебя Лианом считает? — расхохотался Эл. — Вот умора! Послушай, парень, я разбираюсь в людях. Уж Лиана бы я вычислил.

— Ты так всех моих друзей распугаешь, а я ни в чём не виновен! Да и вообще, как ты мог видеть Лиана, если он всего лишь легенда? — продолжал допытываться я.

— Не… нне… — наверное, Пейтошер хотел возразить, но почему-то не мог. Первый раз сталкиваюсь с таким. Или он действительно видел меня в деле, причём не очень хорошем? Ладно, есть иной способ.

— Слушай, ну, хочешь, я сейчас пну скамейку, и ты убедишься, что я не сильнее тебя! — я отпустил руку парня. Он собрался бежать, но я учуял неладное и успел сцапать его за майку. — Ну чего ты бежишь? Давай по-честному.

Мне на выручку пришёл Эл. Он спокойно и твёрдо положил руку парню на плечо, на лице его была насмешка. Вроде присутствие Эла слегка успокоило Пейтошера, поэтому он прекратил бесплодные попытки к бегству.

Я тем временем подошёл к лавке, на которой лежали пакеты. Пакетов было много, но из людей здесь присутствовали только мы трое, поэтому никто не наблюдал сей дивной сцены.

Я размахнулся, сосредоточился на секунду, представив, что я хочу раздробить скамью в щепки (чтобы вышло, как возле канала с Кэртом), и шандарахнул по ней ногой.

И чуть не упал от силы инерции.

Моя нога пробила сиденье насквозь, прошла, почти не заметив препятствия, скамья только чуть подскочила. Посередине образовалась весёлая дырка с неровными, в щепках, краями. Вырванный кусок ударился о мой лоб, отскочил, врезался в стену и срикошетил к противоположной, откуда плюхнулся на середину раздевалки. Всё сопровождалось хлопками, похожими на взрывы петард.

Прошло четыре секунды.

— А-а-а!!! — завопил Пейтошер и налетел на дверь, чуть не вышибив её.

— А-а-а!!! — вторил ему басом Элейзер, отступая спиной. Поняв, что это неэффективно, да ещё и я к нему руки тяну, Эл развернулся и побежал следом за Пейтошером.

Я опустил руки.

— Ну почему сейчас так?! — взвыл я. — А тогда — не так! А сейчас — так!!! Как объяснить?!

— А… а почему все бежали? — в раздевалку заглянул какой-то незнакомый парень.

— Да вот… петарда взорвалась… чья-то… — пробормотал я и направился к пакету. Я иду домой. Надоело. Эх, жаль, что не могу укатить в Чойн завтра!

— Петарда? — переспросил парень. Я хмуро кивнул на скамейку. Вошли ещё два человека и принялись за осмотр. Потом пришёл тренер и присоединился к ним. Мне удалось ускользнуть незамеченным.

И даже Иситу в коридоре не встретил. Наверное, это к лучшему. Да, не забыть бы выключить телефон, всё равно он мне вряд ли понадобится, заодно огражусь от назойливых звонков. Хотя Эл, пожалуй, мне больше звонить не будет.

Я представил, как Эл дрожащими руками жмёт кнопки на своём модном чёрном телефоне, чтобы удалить мой номер из записной книжки. Лицо у него при этом было довольно глупое, поэтому я усмехнулся. Вошёл в кстати подвернувшийся свободный лифт.

И тотчас же придумал, что буду делать. А помогла мне в этом книга, которую я недавно прочёл. В жанре фэнтези, небольшая по объёму, зато со смыслом. И рассказывалось там про человека, у которого был совершенный и неисчерпаемый магический дар. Он мог всё. Его нельзя было подчинить, победить, убить. Он мог править миром, мог уничтожить его, мог достать его из грязи. Но он ничего не делал. Просто жил отшельником, одинокий и самодостаточный. Его девизом был «Моя хата с краю, ничего не знаю». И хоть его часто просили о помощи, он всегда отказывал. Один раз на ближайшую деревню напала чума — он просидел в своей хижине, пока все не умерли. На столицу государства налетел злой дракон — маг даже не пошевелился, и дракон съел половину горожан. Прожил этот маг двести лет и умер от старости. И все его запомнили как «всемогущего и бесполезного».

Я сразу почувствовал что-то общее у меня и этого человека. Но сейчас понял: нет! Я таким не буду! И пусть у меня несколько иной «дар», и вряд ли кто попросит меня о помощи — но я не бездействую!

Я что-нибудь придумаю. Если кто забыл — я Лиан, в конце концов!

 

Глава 7. Психические отклонения

Здесь, в Чойне, на одном из самых престижных курортов Иерархии, всё было по-иному. Во всяком случае, в отношениях людей. Если в Адиве кауру и юнэми видеть друг друга не могли — то здесь, бывало, даже дружили. Зато туранэ, которых обычно либо уважали, либо несколько боялись, здесь просто ненавидели. А на иситов вообще не обращали внимания. Это были местные негласные законы, за исполнением которых никто не следил, потому что всё происходило само. Да и не устанавливал никто эти законы — так уж сложилось.

Однако туранэ совсем не боялись прогуливаться по пляжу даже в одиночку. Никто здесь их бы не тронул. Ненавидят-то ненавидят — но боятся. Это вам не черви — это вторая каста после ольто! Да и кто будет нападать на пляже на его владельца?

Так думал и Эгнер, которому принадлежал этот отрезок берега. Кстати сказать, совсем неплохой, ухоженный, чистый, которым Эгнер по праву гордился. Пляж был огорожен с одной стороны — озером, с двух других — густым кустарником. С четвёртой стороны был выход на широкую дорогу, которая вела к другим пляжам, в соседние сёла или туристические базы. И, что самое интересное, пляж был общим. И кауру, те, что жили в ближайших сёлах, и многочисленные туристы-юнэми, и туранэ могли посещать песчаный берег безнаказанно. И дело не в том, что Эгнер безумно любил все касты. Просто парень любил игры. Например, вечерние стычки юнэми и туранэ, которые всегда прекращались с появлением его и его друзей. Ещё любил сравнивать девушек различных каст (за всё время, что пляж принадлежал ему, он не заметил в девушках особых отличий), а также очень интересовался новыми людьми.

А люди бывают всякие. Однажды какой-то шахтёр приходил (похоже, у него был отпуск, и он приехал посетить родственников в деревушке), так его весь пляж боялся, туранэ даже ни разу не подошли. А Эгнер — подошёл и даже побеседовал. Правда, рисковал, потому что мужчина не знал, что он владелец пляжа. Хотя, возможно, о кастовой принадлежности догадался. Но разговор удался, потому что в Сегре, откуда прибыл кауру, отношения между низшей кастой и туранэ складывались как нельзя лучше.

— А ведь в том и прелесть, правда? — сказал Эгнер своему другу, с которым они сейчас прогуливались по самой кромке пляжа, взбивая ногами воду.

— Прелесть, конечно, имеется, — пространно ответил Дромат. В этот момент он смотрел на окунающуюся в воду девушку. — …О чём ты говоришь?..

— Да о том, что в каждом городе Иерархии свои правила. Вот, например, у нас туранэ ненавидят, в Сегре — любят, в Сормене почитают чуть ли не за ольто. И все приезжают к нам. Какие интересные здесь бывают стычки!

— Ну, это так, — кивнул друг. — Однако же…

Но договорить Дромат не успел. Взгляд Эгнера упал на двух человек, которые сидели на подстилке недалеко от воды. Девушка и парень. Он был в майке, она — в широкой рубахе, которая развевалась под порывами ветра. Да, сейчас люди на пляже не выряжались в купальники, потому что воздух едва прогрелся до двадцати, а ветер был довольно сильный. Однако было скорее тепло, чем холодно.

Эгнеру почему-то эта идиллия не понравилась.

— Я же вчера сказал: это моя девушка! — самому себе прошипел он. — Или что-то было непонятно?

— Нет, вроде, всё понятно, — ответил Дромат, вспомнив вчерашний разговор. Эгнер строго-настрого запретил этому парню приближаться к девушке, потому что назвал её своей.

— Ну… — в это время парень что-то сказал своей спутнице и, поднявшись, направился к кафешке. К той самой, которую три года назад построил Эгнер. Туранэ сжал кулаки и пошёл в ту же сторону, Дромат последовал за ним. Чтобы сдержать в случае яростной атаки со стороны друга, или защитить в случае противоположной атаки.

Когда друзья вошли в зал, парень уже приобрёл бутыль с охлаждённым напитком «Ресста» со вкусом лимона и собирался выйти, но путь ему преградили. Он со смесью испуга и затаённой ненависти замер. Затем покорился жесту Эгнера и направился к одному из крайних свободных столиков.

И только когда Эгнер уселся напротив парня, он разглядел, что соседний, самый крайний столик (его любимый, кстати, с которого он гнал всех, если сам хотел отдохнуть), занят. Точнее, что он занят, было видно сразу, иначе Эгнер просто уселся бы за него. Но человек, что там сидел, был нежелателен. И здесь в данный момент, и на пляже Эгнера, и в Чойне, и вообще. Иногда категоричный туранэ думал, что этому парню лучше бы вообще не родиться.

Не знал Эгнер, что иногда этот парень думает о себе то же самое.

— Мы не одни, — очень тихо сообщил туранэ Дромату. Тот кивнул. Такая компания обоим была не по душе.

Правда, парень сидел к ним боком и смотрел в окно, задумчиво попивая из стакана с трубочкой кристальный напиток. «Ледяная капля». Обычно его покупают, когда температура на улице переваливает за тридцать, но этому, видно, было всё равно. Да и вёл он себя так, словно ему было на всё плевать, поэтому Эгнер слегка успокоился. Сейчас он бы уже не стал пересаживаться за более отдалённый столик, иначе выглядел бы глупо. Он — хозяин, как-никак! Поэтому думал парень только об одном: как бы этот непрошеный гость не заметил их милых спокойных разборок.

— Ты знаешь, зачем я пришёл? — Эгнер чуть наклонился к сидящему напротив парню в красной майке.

— Зачем?

— Дурачка разыгрываешь? — покачал головой туранэ. — Нехорошо. Ты правила нарушаешь. Придётся исчезнуть с моего пляжа.

— Хорошо, мы больше сюда не придём, — парень отвечал невозмутимо, но можно было разглядеть, как он впивается в колено пальцами правой руки, в то время как левая спокойно (как кажется) лежит на столе.

— Ошибка, — Эгнер поднял палец вверх. — Уйдёшь ты один. Причём не просто так, а ответив за всё.

— Вы не тронете меня на чужом пляже, — несмело заметил парень. Дромат ухмыльнулся.

— Послушай, юнэми, — улыбнулся Эгнер. — Или ты не знаешь, что мой пляж — лучший на северной стороне и, следовательно, самый влиятельный? Как думаешь, что это значит?

Эгнер был прав: его уважали все туранэ, которые занимались туристическим бизнесом в этой области. Поэтому не стали бы гнать ни с какого пляжа.

— Я не боюсь.

— Молодец, — серьёзно кивнул Эгнер. — Ты смелый парень. Но уйдёшь ты, повторяю, один. Она останется с нами.

— Нет! — вспыхнул парень и тут же сник. На него выразительно смотрели два туранэ, которые в этой области были гораздо выше юнэми, чем, например, ближе к центру страны. Чем дальше к окраинам — тем сильнее ощущается неравенство.

— Она не хочет, — уже тише сказал парень.

— Я буду ласков, — усмехнулся Эгнер. — Я не знаю девушек, которым бы со мной не понравилось.

Эгнер безнаказанно пользовался тем, что у двух противоположных каст не бывало и не могло быть детей. Поэтому все девушки, с которыми он флиртовал на пляжах, были из низших каст.

— Ты можешь идти, — милостиво позволил Эгнер. Парень встал, чтобы вернуться к своей подруге и предостеречь, а может быть, спрятать её (знал, что невозможно, но не пытаться не мог). Туранэ довольно переглянулись. И тут со стороны соседнего столика прозвучал голос. Причём такой, словно говорящий был не здесь, а где-то далеко и говорил сквозь сон, полурастерянно и задумчиво.

— Я её не отдам.

Эгнер сжал кулаки. Он всё-таки вмешался! И что теперь делать?

Парень-юнэми с надеждой посмотрел на сидящего. Тот даже не повернулся и не отвлёкся от созерцания деревьев за окном. Выглядел он так, словно забыл, что сейчас сказал.

— Тот, кто осмелился мне перечить, несёт ответ, — сказал Эгнер в воздух. Хотя больше обращался к парню, что сидел вполоборота и вёл себя так, словно жизнь вокруг — суета насекомых.

— Да делайте вы, что хотите, — парень лениво повернул голову и сверкнул зелёными глазами. — Только девушку не троньте. Слышали — она не хочет.

Эгнер сузил глаза и сжал зубы так, что на щеках заходили желваки. Однако он молчал.

Этот парень с непослушными каштановыми волосами и зелёными глазами прибыл три дня назад. И за это время успел ославиться на всю линию северных пляжей. Постоянно разнимал дерущихся (в основном защищал слабых), вступался за девушек. А в иное время — не обращал ни на кого внимания, словно он один в целом мире. Жил в одной из гостиниц «Туризми», а на пляж приходил всё равно к Эгнеру. Потому что он был лучшим. Придёт, разложится в углу, раскроет свой ноутбук — и доволен. И, кстати, сидел без майки, наверное, хотел, чтобы плечи загорели. Эгнер иногда желал его коже облезть, но пока этого не случилось.

А известен этот парень стал вот почему: он никогда никого не боялся. И ни разу не выходил из битвы побеждённым. Однажды на него напали нетрезвые иситы при подходе к гостинице. Однажды Эгнер решил его наказать за то, что тот вмешался. Однажды кто-то кинул ему в голову камень.

Наверное, после этого камня его и стали называть Алмазный, хоть он никогда не скрывал своего имени и везде твердил, что он Лиан. Просто Лианов на пляжах было не так мало, и «Алмазный» было понятней. Наверное, будь парень страшненький на вид — назвали бы Железным. Но даже красавчику Эгнеру, блондину с синими глазами, пришлось признать: симпатичен этот Алмазный, чтоб ему пусто было.

И Эгнер знал, что если Алмазный-Лиан ненароком что-то сказал, перечить ему не имеет смысла.

— Вечером, — бросил он, и они с Дроматом вышли из кафе. Парень с чёрным стаканом проводил их отсутствующим взглядом и опять перевёл его за окно.

Юнэми, который только что выручил девушку, однако не избежал побоев (возможно, вдвойне суровых), приблизился на полшага.

— Спасибо!

— Пожалуйста! — парень повернулся и улыбнулся. Изменился собеседник, изменилось и отношение к нему. — Не боишься, что они вечером на тебя нападут?

— Какая разница! — махнул рукой парень. — Зато она теперь в безопасности!

— Ну… что ж, иди… — Алмазный пожал плечами, помедлил немного, потом сделал широкий жест. Получилось так, будто ему вчера сказали, что он король и должен вести себя по-царски, а он постоянно забывает. Парень просиял и бросился вон из кафе.

А Лиан покачал головой и вернулся к созерцанию деревьев с уже распустившимися листьями.

****

И как же вы мне все надоели! Нет, правда! Стоило начать обращать внимание на окружающую меня жизнь — и всё пошло наперекосяк. Оказывается, в мире столько глупости и идиотизмов! Вот этот парень, к примеру, блондин. Ничуть не жалею, что говорил с ним тоном властелина мира. Ну, есть у него пляж, денег больше, чем надо, красавец… так нет же: выдумал ещё игры какие-то, девушку заполучить надо, и именно вон ту ему подавай! Парень недоволен — избить его. Причём всей компанией, а если не всей, то и два на одного сойдёт. Нет уж! Не бывать этому!

Я отдыхаю здесь уже пятый день, который только начался. Сначала всё было просто замечательно: никакого снега, тепло, о Лиане тут и слыхом не слыхивали. Всё, как я мечтал. Сидеть бы на пляжике да радоваться жизни — ан нет, приспичило мне начать новую. Жизнь, то есть. Быть собой. Перестать идти параллельно всем. Это я уже к вечеру первого дня придумал. Решил, что буду жить спокойно, не боясь Иерарха, с которым в прошлый раз очень мило поговорил, буду приглашать к себе друзей и работать на студии Зеркатана. Я был так доволен, что даже пошёл вечером гулять.

И тут же обнаружил, что отношения туранэ с юнэми весьма и весьма натянутые. Именно обнаружил, потому как оказался втянутым в потасовку. Нет, ошибся: в избиение. Я, как и все юнэми, стараюсь одеваться оригинально, так что меня издалека можно отличить. А в тот вечер я вообще в салатовой рубашке был (цвет нашей касты — зелёный). Недалеко от меня парень вышагивал в жёлтых шортах с цветочками. Идём, никого не трогаем, и вдруг ка-а-ак завопит кто-то: «Вали юнэми!!!» Я, как обычно, не отреагировал, только отошёл к краю дорожки, на случай если кого-то будут валить и чтобы я не мешал. Так они… нет, сейчас-то я понимаю, что ничего смешного и необычного в этом не было, но тогда… они ведь на меня набросились, втроём! Я стою, смеюсь, изредка руками двигаю, чтобы видимость создать, будто защищаюсь. Видно, не получилось. Несколько секунд — они рассыпались на отдельные личности и замерли. Смотрят во все глаза. Видно, что туранэ, молодые, не старше восемнадцати лет. Трое стоят, а двое других того парня в жёлтом лупят. Там у них успеха побольше. Я и говорю: «Парня отпустите, иначе я сам отберу». Они стоят, молчат, потом один ножик достал и вокруг меня ходить начал. Я стою, слежу за ножом, стараюсь сдержать улыбку предвкушения. Вам меня не понять, но попробую объяснить: они ведь ничего обо мне не знают, здесь город другой, его можно заново слухами засыпать. И хоть я не сторонник этих слухов, увидеть глаза юных туранэ мне было просто очень интересно.

Да уж, там было на что посмотреть. Такое чувство, что он увидел бога. Глаза — с блюдце, рот открыт, глядит на дыру в майке и ничего понять не может. Интересно, что бы он подумал, если бы ещё и железный лязг раздался? Он не сказал. Срывающимся голосом позвал своих и дал дёру. А с тем парнем мы по дороге мило побеседовали, как братья по несчастью. Правда, мне было немного стыдно, что я цел и невредим, в то время как у него из носа кровь течёт и синяк на полщеки. Но он вроде бы не обиделся.

А потом девчушки, которые строили песочный замок, и злой подросток, который, собираясь дать дёру к мамочке и папочке, просто врезался в меня, а я на него грозно посмотрел… после этого девушка и трое похотливых мужиков… и так каждый день по несколько раз. Я даже устать успел, а меня как-то странно воспринимать начали. Правда, имя красивое дали — Алмазный. Слышал я где-то. Но, в конце концов, неужели мне их всю жизнь разнимать, и здесь, и в других городах, пока касты не приравняются? Нет, Лиан, такое даже тебе не по силам. Поэтому сиди лучше на пляже в углу и созидай свои мультфильмы, при этом не влезая в естественный ход событий.

Естественный?! Да разве ж это…

— Вы Лиан? — над ухом прозвучал спокойный голос. Я потерял мысль и недовольно покосился на парня, осмелившегося меня прервать. Ну, осмелившегося — это я для красного словца, на самом деле я вовсе не считаю себя великим. Я никогда не вздрагивал от резких звуков, не зажмуривался при возможной угрозе — почти утратил рефлексы и инстинкт самосохранения. Некоторых людей моё поведение удивляло, некоторые считали, что я сумасшедший, но меняться и делать вид, что я обычный человек, мне надоело. Не буду больше.

— Я Лиан, — мой голос был не слишком довольным, как и взгляд, который обшаривал парня. Чуть старше меня, светловолосый, с короткой стрижкой, глаза синие, дружелюбные и умные. Это меня слегка порадовало, возможно, не будет вести разговор на бредовые темы. Во что он одет, разглядеть не успел — парень сел передо мной за двухместный столик.

— Меня зовут Энебáрр, я брат владельца пляжа Эгнера. Вы должны его знать, он беседовал с вами вчера.

— Помню, — в памяти всколыхнулся образ вчерашнего блондина, пытавшегося заполучить девушку. И как он разозлился, когда на запланированную встречу его и его жертвы пришёл я, и драку пришлось отменить до лучших времён…

— Лиан, вы приехали сюда только отдохнуть, и сразу начали менять устав, привычный для нас. Не надо.

— Не надо защищать избиваемых впустую? — я изогнул бровь. — Я, между прочим, не только юнэми защищаю, а всех.

— Это прекрасно, но вы всё равно ничего не измените. Вы уедете очень скоро, а здесь останутся те, кто будет надеяться на вас. Слабые, которых вы защитили.

— Энебарр, вы считаете, что их не защитит кто-нибудь другой?

— Увы, тут иная система, — немного печально вздохнул Энебарр и пожал худыми плечами. — Где-то ударили девочку-юнэми — а в другом месте побили мальчика-туранэ. Здесь такое равновесие.

— И вы считаете, это нормально? — я приготовился вспылить.

— Нет, — покачал головой парень. — Но для того, чтобы что-то изменить, нужно очень много времени. То, что вы сейчас видите здесь, складывалось годами.

— Я, во всяком случае, делаю первый шаг.

— Не стоит делать первый шаг, если не собираешься делать второй, — заметил Энебарр. Я подумал и решил, что обязательно использую это высказывание в мульте про Гордиона. — В Чойне есть люди, которые хотят прекратить стычки и более-менее примирить стороны. Они справятся без вас.

— Вы случайно не один из них? — я всмотрелся в синие глаза, которые улыбались, но лишь для виду. На самом деле этот человек пребывал в мучительном ожидании моего ответа.

— Я один из них. И от лица всех прошу вас уехать, а если не можете сделать этого сейчас — перестаньте творить добро в последние несколько дней отдыха.

— Что ж, — я впервые слышал просьбу не творить добро, поэтому слегка озадаченно усмехнулся. — А если я откажусь? Если останусь навсегда, буду жить в Чойне и старательно менять жизненный уклад?

— Тогда мы с вами встретимся снова, и будем говорить уже о другом, — ответил Энебарр. Слова прозвучали мягко, но всё равно выглядели как угроза. Мне стало интересно.

— Намекните хотя бы — о чём?

— Если нам придётся говорить, я не стану таить ничего. Но сейчас не могу. Вы сильны, и если вы захотите — можете сделать многое. Но, прошу вас, не трогайте Чойн, — Энебарр встал из-за стола, кивнул мне, словно благодаря за разговор, и направился к выходу. Я смотрел ему в спину. Да, вот о таких можно сказать «походка короля». Держится уверенно, как бог, спокоен, уравновешен… туранэ, одним словом. Причём такой, какой должен быть в идеале: умеет говорить, умеет слушать, всё понимает. И почему мне раньше не встречались такие интересные люди?

Я допил сок довольно быстро, потому что оставалось там всего на донышке, и тоже покинул заведение красавчика Эгнера. Было утро, и за день можно было ещё много чего сделать, но я боялся, что если пойду на пляж или гулять, обязательно свершу какое-нибудь правосудие. А Энебарр просил… стоп, с каких это пор я стал слушать каких-то незнакомых людей? Пусть даже туранэ! Ладно, если бы он умолял не убивать его брата, так ведь желает совсем иного!

Впрочем, тут дело не в нём, а во мне. И правда, мои действия почти бесполезны. Ну, спас я двоих-троих, а дальше? Уеду, и всё. Прав этот туранэ, нужно или уезжать, или сидеть тихо ещё два дня.

Но я ведь не смогу провести всё это время в домике! На улицу ж тянет! А там, даже если повернуться ко всем спиной и уткнуться в ноутбук — всё равно какое-нибудь непотребство замечу! И тут уж не усижу. Нужно срочно тренировать силу воли: как не сотворить добро, если очень хочется.

И почему этот Энебарр вдруг решил, что на меня будет надеяться весь Чойн? Я ж спас всего-то пару человек! А… ну да. Зря я тогда, на второй день, этой девушке сказал: «Не бойся, я от кого угодно смогу защитить». Ещё и продемонстрировал. На следующий день они с подругами не боясь пошли гулять по тёмной улице. Им просто повезло, что никого не было. А ещё на следующий день страх потеряли ещё какие-то люди, которых я даже не знал, но которые слышали о загадочном защитнике Алмазном. И ладно если бы я был обычным парнем, который просто хотел помочь — в первый же день избили бы, и меня бы каждый жалеть стал. Но уж слишком я непобедим, поэтому и надежду даю, словно супергерой какой-то.

Стать, что ли, супергероем?..

Я шёл по тихой узкой улочке, отделённой от озера лишь высоким кустарником. С другой стороны стояли домики для отдыхающих, непосредственно принадлежащие компании «Туризми». На секунду закралась мысль, что этот Энебарр — директор компании, но потом я махнул рукой. Какая разница? Ну, пусть даже и так, разве это что-то меняет? Я вон даже самого Голока Зеркатана не боюсь!

И тут я обратил внимание на группу людей, которые загружались в мерно покачивающуюся на воде лодку. Вероятно, семья: двое взрослых и один ребёнок. Я пошёл медленнее, под конец вообще остановился и подождал, пока мужчина отгребёт от берега. Пожилой человек, стоящий на маленьком песчаном участке между кустами, некоторое время смотрел им вслед, потом развернулся и потопал к домику, пригодному разве что для наблюдения. Возле домика, пришвартованные к берегу, стояли ещё две лодки.

— П… погодите! — я протянул руку вперёд и побежал за человеком. Он развернулся и с приветливой улыбкой посмотрел на меня.

— Добрый день! Лодочку желаете напрокат?

— А… да! — я тряхнул головой, отгоняя воображение, которое предлагало мне чудные картины неизвестных островов. — Расскажите, какая у вас тут система!

— А чего рассказывать? — пожал плечами старик. — Один час пять тысяч стоит. Вы предполагаете, на сколько вам эта лодчонка нужна, платите заранее и уезжаете. А когда возвращаетесь — там уж глядите, или доплатить, или часть денег вернуть. Будете брать?

— О, да! Прямо сейчас! — я залихватски махнул рукой. Старик улыбнулся и повёл меня к тускло-зелёной лодке, которая предполагала вместить в себя максимум двоих.

— Скажите, а предел есть какой-нибудь? — спросил на всякий случай я. — Ну, куда заплывать нельзя?

— Предел? — человек задумался. — Куда ж тут заплыть… ну, в водовороты не суйтесь, за повреждение лодки тоже платить придётся, а так…

— Вот и хорошо, — я улыбнулся. — Возьму где-то часов на десять.

— Зачем вам столько-то? Особенно если в одиночку, вы там и часа не высидите! — запричитал старик.

— А я выплыву на середину и спать завалюсь. Люблю спать на свежем воздухе. Глядишь — к вечеру к берегу-то и прибьёт.

— Ой, шутник! — покачал головой человек. — Денег-то не жалко?

— Нет, — вздохнул я. — Что деньги… бумажки рваные.

— Что ж, пользуйся, мил человек, — позволил старик и, приняв у меня должные пятьдесят тысяч, отправился в будку. Я, радостный, отпихнул лодку от берега, заскочил в неё, чудом не замочив ног, но всё же плюхнувшись на дно, и вскарабкался на скамью.

Я в первый раз на озере, столько водного простора ни разу не видел. Соответственно, как грести-то я знаю, но на практике ни разу этим не занимался. Главное, спиной сесть, запоздало вспомнил я и переменил положение.

Озеро Перионш было большим и имело интересную особенность: с одного берега другого не увидишь, но если выплыть на середину — виден и тот, и другой. Туда-то, на середину, я и решил отправиться. Вот, проведу последний день с пользой. Освою водные просторы, и Энебарру не буду глаза мозолить. Эх, хорошо я придумал!

Довольный собой и происходящим, я налёг на вёсла, представляя, что подо мной плавают диковинные рыбы размером с дом, тянутся к поверхности водоросли с цветами побольше моей лодки и торчат из дна острые каменные шипы.

****

Вот тут-то я и понял, что что-то не так. Мне показалось, что я сделал всего десять гребков, обернулся — и увидел берег. Впрочем, не весь, а только его часть посередине озера — но всё же. Может, я уже доплыл до самого центра? Что-то непохоже. Значит, все просто преувеличивают размер озера, на самом-то деле оно не такое уж и большое.

Что ж, раз так, не будет лишним сплавать на тот берег. Посмотрю, какие там нравы, нет ли там местного Эгнера или местного меня.

К сожалению, я не взял с собой часы, и приходилось догадываться о том, сколько я плыву, по перемещению солнца. Зацепиться было совершенно не за что — небо чисто-чистое, и облака не могли стать минутными и секундными делениями. Тогда я стал делать так: поворачивался к носу лодки, ставил ладонь вертикально перед собой и проверял, на сколько сместилось солнце. Когда я сделал это уже четвёртый раз (мне показалось, что прошло минут двадцать, хотя в первый раз солнце не сместилось вообще, во второй раз — сместилось вправо, а в третий — влево. Наверное, нужно было взять за основу статичный объект, а не вихляющуюся лодку), берег ощутимо приблизился. Я даже не стал опять разворачиваться спиной, смотрел на остров и думал, стараясь от удивления не открыть рот. Я не то чтобы очень умный и прекрасно ориентируюсь в законах физики — но так быстро плыть я просто не мог. В конце концов, я же мультики делаю и отлично знаком с пространством. Остров приближался слишком быстро. Я перегнулся через борт лодки и посмотрел на воду. Волн почти нет, так что вряд ли меня перенесло течение. Я развернулся.

Нет-нет, это обман зрения. Я был всё ещё возле берега. Ну, не совсем возле — так, метров сто, я бы и без лодки сюда доплыл. Но как?! Остров-то гораздо ближе!

И тут меня осенило. Конечно, плавучий остров! Очередной проект озера Перионш! Разумеется, старичок мне ничего не сказал: это должен был быть сюрприз!

Я на всякий случай огляделся в поисках семьи, взявшей лодку чуть раньше меня, и обнаружил их прямо возле камышей. Они спокойно двигались вдоль берега. Ну и правильно: чего им на середину-то плыть? Это я — великий авантюрист.

Я налёг на вёсла и стал считать гребки. Двадцать, сорок, пятьдесят… развернуться? Ну нет, буду грести ещё. Хочу увидеть берег прямо возле носа лодки. Семьдесят, восемьдесят, восемьдесят четы…

Наверное, я слишком сильно разогнался, поэтому неожиданное препятствие резко тормознуло лодку и заставило меня податься назад. Я чуть не свалился со скамьи, не удержал вёсла, и лодку стало заносить. Я оглянулся, чтобы посмотреть, что это за плавучий негодяй — и обмер.

Я врезался в камень. Он был наполовину погружён в воду и основанием упирался в песчаный берег острова.

Теперь всё ясно, мрачно подумал я. У меня глюки. Разве плавучий остров способен на такую скорость? Или это я способен? Это вариант, ведь резервы своего организма я и сам толком не знаю. Может быть, я разогнался почти до скорости звука… нет, противоположный берег не так далеко. Можно даже увидеть будку старичка. Интересно, он видит меня и этот остров? И если видит, то почему не смотрит во все глаза и не машет руками? Ведь только что его здесь не было!

Я подождал, пока развернувшаяся лодка сядет на мель, снял шлёпанцы и ступил в воду. Судёнышко вытащил на берег, чтобы его не унесло водой, закинул за плечи рюкзак, обулся и отправился на поиски справедливости.

Берег был песчаным, но дальше следовали довольно высокие кусты, за которыми просматривались густые кроны деревьев. Наверное, там лиственный лес. И в нём кроется…

Тут я резко остановился. Нет, догадка, конечно, несколько бредовая, но… а вдруг тут ольто? Это их остров! И здесь… здесь…

Нет, всё равно объяснение такому быстрому движению это не даёт. Что, ольто не люди, что ли? Нет, не исключено, конечно, но разве они необычней меня? Я почти ничему не удивлялся, зная, что я сам — наиболее удивительное явление. Хотя ольто, я полагаю, тоже непросты. Эх, приятно иногда помечтать: а вдруг я родился ольто, поэтому такой странный, а никто этого не признал?... Но это так, мечты. Мне и в себе хорошо.

Я шагал по зелёной траве (как будто сейчас лето или по крайней мере поздняя весна. Даже на другом берегу такой травы нет) и перебирал всякие мысли, представлял, как встречу человека и что у него спрошу, прогонял варианты дружеского соглашения и весёлой потасовки. Так задумался, что даже не заметил, как вышел к другой стороне острова. Сначала увидел воду, потом дерево недалеко от неё, отметил, что здесь нет кустов. И только после этого всё же увидел человека.

Наверное, это всё-таки проект. Иначе зачем человеку одеваться в костюм? Кстати, интересный костюм. Парень сидит на корне дерева ко мне боком, и я вижу чёрный плащ, спадающий до земли, колено в тёмной, отливающей фиолетовым штанине и высоких тёмно-синих сапогах, перехваченных фиолетовыми полосами посветлее. Уже два вывода: ему не жарко и он не кауру. Опирается на палку, смотрит в траву с лёгкой полуулыбкой. Я рассматривал его и медленно приближался. Отметил, что у него синие волосы, а палка очень странная, наверное, механизм какой-то, спиральки с разных концов… ничего подобного раньше не видел.

Парень повернулся, когда я приблизился шагов на десять, и посмотрел на меня синими глазами. Это окончательно уверило меня в том, что остров непростой. Нет, вы не поняли: глаза были не просто синими: они были синими полностью, вплоть до белка. И только вертикальный зрачок сверкал белым.

— Да, неплохо, — сказал парень, будто оценивал меня. Я не знал, что сказать. Я был удивлён. Он говорил таким спокойным голосом, как будто мы с ним продолжали недавно прерванный разговор. Да и голос его меня поразил: тихий и даже немного робкий, но при этом не жалкий, а какой-то обволакивающий, наверное, было бы слышно, даже если бы я остался на том берегу. И очень мягкий, словно он старается ни одним звуком меня не обидеть.

— Что именно? — на всякий случай поинтересовался я, кося глазом на свою одежду. Может, он думает, что я тоже на маскарад? Так мне тогда с ним вообще не сравниться: пляжные шорты в цветочек, жёлтая рубашка, рюкзак за спиной.

— Всё. Отлично получилось, — улыбнулся парень и вернулся к созерцанию травы. Это было уж совсем непонятно.

— Нет, я не на карнавал, — возразил я. — Я хотел бы узнать, где нахожусь.

Парень поднял глаза. Какое-то странное чувство, как будто смотришь в вечность и прикрытую ложной улыбкой боль. Может, это эффект линз?

— Пойди, покажи другим, мне понравился, — сказал он. Я недоумевающе помотал головой. Кто ему понравился? Мой костюм? Ладно, но тогда кому мне его показать? Осмотрелся, убедился, что никого, кроме меня и этого странного человека, на поляне нет. Выходит, люди где-то в другом месте.

— Кому показать? — тупо спросил я.

— Акару. Хоть развеселишь.

Отлично. Акару. Это, считающееся костюмом (а может, на острове в быту ходить в плащах, а шорты и рубашка вызывают удивление?), нужно показать Акару. Кто это такой?

— А где он?

— Мелизáр, ты просто чудо, — парень говорил, почти не меняя тона. Спокойно, мягко, но без всякой восклицательной интонации. Как будто был неживой. — На камнях сидит, кидает их в воду.

— Так я пойду, поищу? — я получил утвердительный кивок и прошёл мимо загадочного парня прямо к воде. И как только вышел из-за деревьев, тотчас же увидел недалеко справа россыпь валунов. На одном из них восседал ещё один парень и кидал в воду мелкие камешки. Я решительно направился к нему.

Он заметил моё приближение сразу, повернул голову, но тут же отвернулся опять. Так, похоже, меня здесь не воспринимают всерьёз. Может, сделать что-нибудь нестандартное? Ладно, сначала поговорю с этим Акаром, может, он скажет что-нибудь дельное.

Акáр явно был из той же оперы, что и синеглазый. Красный короткий плащ, больше похожий на деталь костюма, красные штаны, жёлтые сапоги с зазубринами. Волосы жёлто-оранжевые и какие-то неестественные, словно это парик. В соседнем камне наискосок торчал меч с оранжевой рукоятью. Когда я приблизился, обнаружил, что гарда рукояти поперёк разделена на две половинки, на границе которых находятся зазубрины, похожие на те, что на сапогах. А между ними — воздух. Я засмотрелся на меч, гадая, как рукоять может держаться, но потом встряхнул мысли и обратился к парню.

— Здравствуйте, Акар.

Он обернулся. Ну, во всяком случае, в его глазах был белок. Но они были неестественно красные, с чёрным вертикальным зрачком. Возможно, маскарад называется «Вертикальный зрачок»? Тогда я не подхожу.

— Что нового? — вопросил Акар. Я никогда не слышал такого голоса. Слегка хрипловатый, он напоминал то ли раскат грома, то ли лавину. Я мог бы сказать, что голос был чуть сварлив, но только чуть-чуть.

— Да вот, новости с другого берега, — начал я. — Там почему-то никто не знает об острове. Я и сам не понимаю, как сюда попал.

— Эх… Мелизар, занялся бы чем-нибудь полезным. Дом построй, что ли… — проворчал Акар и бросил в воду камень.

Меня уже второй раз путают с каким-то Мелизаром. Сколько можно? Не исключено, что мы похожи, но я ведь — это я, Лиан!

— Я Лиан! — сказал я.

— Да ясно, ясно. Вон, вечер скоро.

— Какой вечер? Сейчас самый что ни на есть день! Требую объяснить, кто такой Мелизар и почему меня постоянно с ним путают! — я начинал злиться.

Красноглазый глянул на меня с некоторым удивлением.

— Вот уж никогда не замечал за тобой сварливости. Да и вообще, со мной поругаться — головы не сносить!

— О! Неужели я наконец-то нашёл того, кто может снести мою голову? Так не медлите, Акар, сносите, она мне уже надоела. Но сначала объясните, что это за остров и что на нём за маскарад. И кто такой Мелизар — организатор праздника?

— Если праздник организовывать — то уж точно Мелизар! — расхохотался Акар. — Весёлый у тебя человек получился. Сам-то что делаешь?

Я сжал кулаки. Ладно, этот, по крайней мере, более разговорчив. Но что за игру они затеяли? Главное, не сговариваясь: и этот несёт чушь, и тот!

— Требую Мелизара! — воскликнул я.

— Так ты что, со своими творениями не общаешься?

— Знаете что? Мне у вас на острове не нравится! — сообщил я и развернулся. Акар усмехнулся и продолжил закидывать воду камнями. — Я уплываю! — пригрозил я и пошёл в обратном направлении. Миновал созерцающего траву парня, который удостоил меня лишь мимолётным взглядом, и наконец вышел к лодке. Сел в неё и стал грести вдоль берега к камням, на которых устроился Акар.

Я мог и просто уплыть, но очень уж хотелось посмотреть на их жалкие уменьшающиеся фигурки. Заодно отметил, что вокруг острова моя скорость самая обычная. Хорошо хоть не устаю. Вот и Акар показался, вот и берег…

Когда Акар перевёл на меня взгляд, я был уже почти перед его камнем. Подобраться ближе мне мешали валуны, сокрытые под водой.

— Ну, честно говоря, это уже не верх красоты, — парень посмотрел на мою лодку. — Я думал, ты будешь изысканней.

— Какую дали — такую взял, — отрезал я. — Вы мне скажете, что это за остров, или нет?

— Ты ж уплыть собирался? — ехидно заметил Акар и хитро посмотрел на меня. Я понял, что ничего хорошего от него не дождусь, и принялся разворачивать лодку. Парень скрестил руки на груди и со злорадством наблюдал, как я неумело орудую вёслами и постоянно натыкаюсь на камни. Иногда даже комментировал, мол, человек хороший, а лодка никудышная, и грести не умеет, и двигается неуклюже. Я решил не думать о том, почему обо мне говорят в третьем лице, и, мрачно помахав сидящему на камне человеку рукой, принялся уверенно грести. Я понимал, что пристать могу вовсе не к тому берегу, к какому надо, но мне было всё равно. Я десять часов оплатил.

И уже через три гребка Акар заволновался. Сперва упёрся ладонями в камень, потом подался вперёд, приподнялся. Затем замахал руками и закричал, попутно поднимаясь на камне во весь рост.

— Эй! Вернись! Вернись!!! Не уплывай, ты не можешь! Пожалуйста!!!

Как резко изменился его тон, отметил я. Он действительно боится, что я уплыву. Вернуться, что ли? Или отомстить за дурацкий разговор? Ладно, признаюсь, мне самому интересно, что здесь происходит, поэтому сейчас разверну лодку и поплыву назад.

Пока я думал, на берегу оказался тот самый парень с синими глазами. Он был так же взволнован, как и Акар, и тоже махал руками. Я стал нарочито медленно грести, а когда обернулся опять, заметил, что на берегу стоят уже пятеро.

Этот вид меня поразил и восхитил одновременно. Каждый из них смотрел в сторону моей лодки, и взгляд у всех был предельно взволнованный и серьёзный. Одно слово — красавцы… какими бы странными они ни были, не могу этого отрицать. Вон, тот, что спереди, взобрался на валун, не замочив ног, — одет в лёгкую белую рубаху, приталенную и длиной до середины бедра. Без рукавов, открывает мускулистые, но не слишком рельефные плечи. Человек опирается на что-то, похожее на посох, жёлтого цвета, от ветра развеваются белые волосы. Ещё один, рядом с ним — одет в зелёную длинную рубашку, перехваченную поясом, зелёные штаны, коричневые сапоги, в руке сжимает лук. Похож на средневекового охотника. Только вот кого же он мне так напоминает? Яркие зелёные глаза, даже отсюда видно, длинные чёрные волосы… впрочем, ладно. Вон, ещё пятый стоит, на берегу, рядом с синеглазым. В синем костюме с широким чёрным поясом и чёрными ботинками, с волосами цвета стали, в которых вроде бы проскальзывает синева льда, в руке тоже что-то сжимает, но непонятно, что. То ли двухсторонний меч (лезвия в две стороны), то ли заострённую с двух концов палку… в общем, встречу мне устроили на удивление красочную. Зачем только на камни встали, непонятно…

Позже я понял, зачем. Когда моя лодка поравнялась носом с Акаром, он наклонился, подхватил меня под мышки и легко соскочил на землю. Странно, он не казался очень крупным — ну, может чуть больше меня — а меня держал как ребёнка. Я даже почувствовал себя странно. Но брыкаться не стал, решив, что теперь хоть всё прояснится. И, кроме того, что плохого он может мне сделать?

— Лодку отнесёт, — только буркнул я. Акар опустил меня на землю и махнул рукой в сторону. Парень в зелёном уже вытащил судёнышко на берег.

— Как ты сюда попал? — тотчас же раздался за спиной голос. Прежде чем я успел развернуться и посмотреть человеку в глаза, мои собственные расширились от изумления. Ещё один удивительный голос за сегодняшний день! Этот голос мог принадлежать человеку, которого стоит назвать «всеобщий отец». Интонация очень доброжелательная, кажется, словно ты знаешь его уже давно и любишь, как родного. И не сможешь противиться, если он попросит о чём-нибудь. И будешь верить всему, что он скажет. Я никогда раньше не слышал такого голоса. Не мог даже сказать, высокий он или низкий.

Передо мной стоял парень в белом. Впрочем, «парень» — это так, для простоты. На самом деле это, пожалуй, был взрослый мужчина, возле глаз — морщинки, появившиеся вследствие не сходящей с лица улыбки, да и волосы цвета снега не делали его моложе. Но тем не менее он словно бы светился изнутри, и… сложно сказать. Он был самым необычным из всех. Наверное, потому, что стоял ровно передо мной, смотрел мне в глаза, и я не мог ничего сделать… да что же со мной творится, в конце концов?! Я Лиан или нет? Чего они испытывают на мне гипноз? И глаза у этого белого какие-то странные: вроде нормальные, с белком и чёрным зрачком, но как будто с несколькими радужными оболочками, причём очень ярко выраженными. Сперва красный кружок, потом чёрный, и с краю — золотой.

— Приплыл на лодке, — наконец ответил я, прекратив терять рассудок. — А вы?

— Мы живём здесь, — ответил парень (пусть будет парень. Кроме того, морщины оказались вовсе не морщинами, а чем-то нарисованными полосками. Такие же были возле уголка рта, чуть снизу, с левой стороны, как будто специальные символы).

— Ты… поразителен! — восхищённо выдохнул парень в зелёном, тот самый, с длинными чёрными волосами, и подошёл ко мне. Я почувствовал себя карликом: каждый из этих ребят был выше меня. Один сантиметров на пять, один на полголовы… но выше.

А ещё я пожалел, что этих парней так много. Каждый из них обладал чем-то особенным… то ли даром гипноза, то ли ещё чем… но когда они со мной говорили, или приближались, я терялся. Вот и сейчас: черноволосый подошёл и принялся рассматривать мою одежду, трогать волосы, нос, заглянул в глаз, словно это была замочная скважина. Я стоял будто в ступоре, и, самое главное — ничего не мог сделать! Только с облегчением отметил, что глаза у этого человека обычные, зелёные. Маленькая серебряная искорка возле зрачка была принята за отблеск.

Я помнил, что остался один, который ко мне ещё ни разу не подходил. Я осмотрелся — он стоял как раз за седым, скрестив руки на груди, и смотрел чёрными глазами (кстати, без всяких наворотов, просто очень тёмные). Я слушал, как восхищается мною черноволосый, идентифицировал его голос как довольно приятный, даже красивый, чистый, без хрипотцы, и очень искренний. Всё, что он говорил, не подлежало сомнению.

— Братья, предлагаю дать слово Гуарекáну, — наконец вмешался парень в синем, с двойным мечом. Его голос я бы назвал ледяным, каменным, стальным, холодным — в общем, твёрдым. Он звучал как приказ. Если к остальным, как он сказал, «братьям», я испытывал уважение, то этого можно было и побояться. Я, конечно, не стал этого делать.

— Кто вы, путник? Человек? — спросил седой, из чего я сделал вывод, что он и есть Гуарекан.

— Человек, — кивнул я. — Давайте не будем так стоять, а то у меня создаётся впечатление, что сейчас что-то произойдёт.

— Присядем? — спросил черноволосый и широким жестом указал на стулья… нет, кресла, большие, мягкие, а для меня ещё и очень интересные по дизайну. Хотелось не сесть в это кресло, а смотреть на него. Но я, конечно, сел. Моё, кстати, было жёлтым, в то время как у остальных братьев, сидящих передо мной полукругом, у каждого был свой цвет и сильно отличающийся от других тип. Я уселся поудобнее, убедился, что вставать совсем не хочется, и решил, что длительное пребывание на острове не пойдёт в ущерб. Во всяком случае, удобно. Я оглядел всех братьев и морально подготовился к серьёзной беседе, которую они собрались проводить. Главное, не теряться и помнить, что они — просто люди.

Опять заговорил Гуарекан, седой парень из белого кресла, сидящий ближе всех ко мне.

— Пожалуйста, расскажи нам всё, что знаешь. Откуда ты прибыл сюда на лодке, почему ты можешь уплыть обратно. Кто ты.

— Я Лиан, — ответил я и посмотрел в лица братьев. Они все были хорошо видны мне, потому что сидели довольно плотным кругом. Но никто не изменил выражения. Ну что ж, неудивительно, Чойн от Адивы далеко, а остров, похоже, вообще изолирован от внешнего мира… и потом: я ведь сам хотел, чтобы меня воспринимали как обычного человека.

— Это моё имя, — уточнил я. Братья внимательно следили за мной. Волнение на лицах людей, когда они смотрят на меня, я замечал часто. Но тут волнение мешалось не со страхом. Они словно чего-то от меня ждали, причём с огромным нетерпением.

— Слушайте, может, вы спросите конкретно? — не выдержал я. — Я приплыл с другого берега, там пляжи для отдыхающих и город Чойн рядом. Но я не понимаю вопроса «Почему ты можешь уплыть»!

— Никто из нас не может уплыть с этого острова, — с грустью сказал седой.

— Почему?

— Потому что люди не верят. Они загнали нас сюда и забыли. Если бы мы могли…

— Ладно, Гуарекан, чего ты тут развёл! — встрял Акар, судя по всему, самый темпераментный. — Пусть он сначала говорит!

— Да я вообще ничего не понимаю! — чуть ли не выкрикнул я. — Это спектакль какой-то? Обычный или в мою честь? Вы в плену, и вас заточил сюда треклятый директор «Туризми»? Вы действительно ничего о Лиане не знаете?

Братья слаженно помотали головами.

Красавец в зелёном поднял руку.

— Лиан — одно из прекрасных человеческих имён.

Да уж, много он знает. Но хоть что-то.

— Скажи, пожалуйста, как ты попал на остров, — мягко попросил Гуарекан. Я посмотрел на него, успокоился и опять заговорил с мирной интонацией.

— Я взял напрокат лодку, чтобы доплыть до середины озера. Я не знал, что тут есть остров, я просто плыл. Но минут через пять оглянулся и увидел берег. Сперва подумал, что озеро на самом деле не такое большое, но берег приближался слишком быстро. Понимаете? Несколько гребков — и я уже здесь. Сначала думал, что это плавучий остров, и что он сам двигался мне навстречу. Кстати, я думаю так и сейчас. Только почему-то никто на пляже мне этого не сказал. Может, вы объясните?

Гуарекан покачал головой, но смотрел на меня с ещё более возросшим интересом.

— Этого острова не существует. Никто не может на него попасть. Его никто не видит. Мы удивлены не меньше твоего, потому что ты здесь.

Я потёр виски. Ничего не понимаю: что значит нельзя попасть? Как это не существует? Братья-то есть! Нет-нет, это похоже на какой-то розыгрыш!

— Но вон берег! — я махнул рукой в сторону. Там действительно были хорошо видны деревья, правда, людей разглядеть не удавалось. — И никто про вас не знает?

— Про нас знают, — покачал головой серьёзный парень в синем. — Но этого мало.

— Никто не видит остров, — кивнул, подтверждая, Гуарекан.

Я сцепил руки в замок. Попробуем первый путь: верить во всё, что говорят эти странные люди, и делать выводы из этого. Если запутаюсь окончательно — перестану верить и буду прислушиваться только к разумным доводам. Но начнём всё-таки со сверхъестественного, потому что такому, как я, грех не верить в чудеса.

— А я увидел. Я не знаю, почему, я не старался, это случайно получилось. Как вы думаете, чем это может быть обусловлено?

— Но дело в том, что остров НЕВОЗМОЖНО увидеть, — спокойно сказал Гуарекан. По его трёхцветным глазам было понятно, что он тоже ничего не понимает. — Точно так же, как ты не можешь увидеть воздух. И попасть на него тоже нельзя. Исключение составляем только мы пятеро, Братья, — да-да, он так и сказал, Братья, с большим почтением.

— Раньше мы могли уйти, — голосом, напоминающим рыхлую землю, добавил парень в чёрном плаще. Он задумчиво глядел на траву, крепко сжимая свою странную, упёртую в землю палку. — Когда в нас верили. Верили почти все. Мы часто выходили — посмотреть, помочь людям… но потом что-то случилось. Мы стали частью мифа, вымыслом, нас оттесняли. Мы могли попасть только в редкие уголки мира, где нас всё ещё ждут. Но позже… люди…

Парень покачал головой и опустил её, синие волосы упали на глаза. Черноволосый с сочувствием глянул на Брата и положил руку ему на плечо, Акар покосился с недовольством, а парень в синем каменным голосом продолжал.

— Люди испортили всё, что могли. Сейчас мы ещё живы лишь благодаря единицам и ольто. Лишь они могут видеть нас такими, какими видишь сейчас ты. Только туда, в единственное место на земле, мы можем приходить. Тем, кто верит, являемся во снах. Но ты…

Мои глаза, наверное, были очень большими в тот момент, мне даже показалось, что зелёный блеск отражается в чёрных очах говорящего. Но это вряд ли был цвет моих глаз, ведь остров и так был полон зелени.

— Верят… верят во что? — спросил я, почти понимая, о чём речь.

— В нас, — ответил Гуарекан. — Сейчас встретиться с нами может лишь тот, кто истинно верит. Но только во сне. Таких сейчас очень мало.

— И ольто, — тупо сказал я.

— Да, они общаются с нами. Это — единственные люди, которых мы видели за последние пару сотен лет.

— Ага, — я всё ещё невидящим взглядом смотрел в центр круга, который мы образовывали, напоминая, наверное, печального парня с палкой. — А если я смог явиться на остров, то я, значит, верю…

— Ты, выходит, веришь больше всех, — пожал плечами Гуарекан, словно сам старался поверить в то, что сейчас сказал. — Но ведь даже раньше, когда мы могли являться людям, они не могли попасть сюда, на наш остров! Как…

— Искра!.. — неожиданно прошептал парень в зелёном и привстал. — Моя Искра…

Братья покосились на него, потом седой улыбнулся. Как будто старенький дедушка, всю свою жизнь провоевавший, и наконец услышавший долгожданное слово «Победа!».

— Искра Мелизара! — сказал он и посмотрел на меня, как на ту самую победу. Я съёжился.

— Времени ещё много, — с намёком проговорил Брат в синем, кивнув на меня. Черноволосый понятливо моргнул, поднялся с кресла и направился ко мне, глядя чуть ли не с любовью. Я запереживал и вжался в кресло, хотя бояться, в принципе, мне было нечего.

— Наконец-то! — тихо сказал парень, склонившись надо мной. Я с ужасом смотрел в его зелёные глаза, потому что парень (всё-таки это крайне странный остров), похоже, собирался меня поцеловать. От этого я лианством не был защищён. Но кинуться наутёк не удалось — Брат всё-таки свершил задуманное, коснувшись губами моего лба… а потом я проснулся.

 

Глава 8. Великий спаситель

Я задремал на полянке прямо под деревом, поэтому неудивительно, что и очнулся там. Приподнялся на локтях, глянул на мерцающую невдалеке воду, мелкими волнами клюющую берег. Вспомнил свой сон и потянулся. «Мне всё это приснилось» гораздо приятней думать, чем «я сошёл с ума». Конечно, я сперва понадеялся, что мне приснился и остров, но я был не в лодке, поэтому пришлось поверить, что до поляны я всё-таки дошёл, а уж на ней и задремал. То есть приснились мне эти странные парни-Братья.

Я почесал макушку и подумал, что если я на острове и всё, что было до него — правда, значит, он действительно плавучий. Потому что я прекрасно помню, что возле самого берега я его не видел, но доплыл меньше чем за час. Так что нужно либо найти кого-нибудь здесь, либо вернуться и расспросить дедка.

Я поднялся, отряхнул шорты и майку, хоть там не было ни пылинки, и от неожиданности отскочил в сторону.

— О! Проснулся! — радостно пробасил Акар. — Расскажешь теперь всё? Хочу узнать раньше, чем Братья!

Я в изумлении застыл в нелепой позе, словно на моих глазах безобидный зайчик превращался в хищного тигра. Акар лежал на спине, заложив руки за голову, могучий меч был воткнут в землю под прямым углом, на нём красовался светло-салатовый бантик.

— Чего ты? Уже забыл, как заснул? Это Мелизарчик постарался, он же твой создатель.

— Мой создатель? — я растерялся, но, опять наткнувшись на нелепость в виде боевого меча с зубцами и бантика, снова взял себя в руки. — Я помню о Мелизаре только то, что ты меня постоянно с ним путал. И кто это такой, я не знаю!

— Ты говоришь, как обычный человек! — с досадой нахмурился Акар и сел. Протянул руку, чтобы взять меч. — Проклятый Мелизар!..

Сперва я хотел подтвердить, но потом понял, что ругань относится к банту. Похоже, Мелизар — злой дух, который творит на острове пакости и донимает Братьев бантиками и прочей мелочью.

Пока Акар отвязывал бант, я почтительно молчал, но, когда ленточка исчезла в кулаке парня, а сам он поднялся и сровнялся со мной в росте, я вспомнил, что для чего-то полминуты назад сделал глубокий вдох.

— Я говорю, как человек, потому что я человек. Я не знаю никакого Мелизара, и, если уж на то пошло, мой создатель — Каур, потому что я кауру по рождению!

Тут Акар расхохотался. Громогласно, как будто предвестие землетрясения. Словно столкнувшиеся тектонические плиты, задвигались плечи, волнами пошёл плащ, напоминая бушующее море. Сравнивать Акара с чем-то масштабным не казалось мне странным — он на самом деле походил на хохочущую гору.

— А мы-то думали!.. Ты и в самом деле ничего не знаешь! Обычный человек! А Мелизар всё — Искра, Искра… то-то ты ничего не понимал и мозг у тебя начал плавиться.

— Я всё понимаю, — отрезал я. — То есть понял бы, если бы мне доходчиво объяснили.

— Щас, объясним, — пообещал Акар и пошёл куда-то. — Пойдём, теперь-то всё понятно… эх, если бы не на острове…

— Так уходите с этого острова, если он вам так не нравится! — предложил я.

— Не можем мы с него уйти. Мало вас осталось, верующих, — ответил парень и пошёл сквозь кусты. Я последовал за ним, потому что не боялся царапин.

Следующая поляна не была скрыта от солнца деревьями, они обступали её, как стены, придавая какую-то монументальность. Тут уже собрались все Братья. Тот, кого я встретил первым, в чёрном плаще, сидел возле самых деревьев на земле и ковырялся в ней. Другой, в зелёном и с луком, любовался верхушками дубов, беседуя с невесёлым Братом в синем. Впрочем, улыбка на лице черноглазого была, но скорее зловещая. Седой же стоял посреди поляны, уперев в землю посох из странного золотого материала. Когда Гуарекан увидел меня, посох перестал светиться, а его обладатель направился ко мне.

— Не беспокойся, ты не потеряешь ни секунды времени. На острове оно не существует, — успокаивающим голосом проговорил он. Мне показалось, что даже если бы ему понадобилось призывать народные массы в бой, он бы всё равно говорил успокаивающе.

— А что-нибудь здесь вообще существует? — несколько грубовато (потому что надоело всё!) спросил я.

— Братья и ты, — кивнул Гуарекан. — Акар сказал, что ты ничего не знаешь. Прости за вчерашний глупый разговор, если бы мы были сильнее, то, скорее всего, догадались бы сами. Кроме того, думали, что раз ты здесь, может быть, пришёл от Отца.

— Вашего отца? — переспросил я.

— Да, — кивнул седой. — Но теперь мы знаем, что это не так. И ты ничего не знаешь, несмотря на то, что ты Искра.

— Я не Искра. Я — Лиан, — заметил я. По-моему, пафос произношения и того, и другого слова равнозначен.

— Лиан, — кивнул Гуарекан, как будто подтверждая, хоть я ни о чём не спрашивал. — Мы — боги, которые создали всех людей в Иерархии.

Я опешил. Нет, не потому, что я стоял на одной поляне с богами — просто если он раньше мог так понятно и доходчиво всё изложить, зачем было разводить какую-то ерунду с глупыми вопросами?

— Я - Гуарекан, бог ольто. К сожалению, многие в Иерархии называют меня Ольт, не помня былых времён… но с тех пор многое изменилось. Вы существуете уже почти две тысячи лет, столько же, сколько и мы. И последние столетия этого времени мы заперты на острове.

Пока он говорил, я огляделся. Братья не спешили снова собраться в кружок, приведший меня Акар удалился и присоединился к беседующим. Гуарекан доносил до меня бесценные крупицы знаний в полном одиночестве.

— Брат в синем и с предметом, который он называет герх — Кáлтар, бог туранэ. Акар — бог иситов. Рядом с ними стоит Мелизар (я тотчас же вперился взглядом в черноволосого), бог юнэми. Рорс — бог кауру.

— Теперь я знаю правду, — пробормотал я, имея в виду, что настоящими именами богов я всегда считал названия каст.

— Не всю. Всю правду, как видишь, не знаем даже мы. Отец создал нас и подарил нам мир. Он был наш, полностью, мы могли делать здесь всё, что захотим. Ровно две тысячи девятьсот тридцать лет назад мы впервые заселили мир людьми.

Мне стало интересно. Даже если учитывать, что Гуарекан (который вовсе и не бог, а так, участник маскарада или хороший актёр) всего-навсего излагает мне одну из версий мифологии, это ведь версия! Чтобы добраться до истины, нужно перебрать все варианты.

— Присядем? — между делом я кивнул на траву. Гуарекан согласился и уселся, скрестив ноги, причём выглядело это так непринуждённо, что, кажется, я в такой же позе смотрелся бы словно горбатый заяц.

— Сначала мы хотели создать людей, которые будут равны. И каждого из них наделить лучшими собственными качествами. Каждый был работящим, как Рорс, изобретательным и творческим, как Мелизар, сильным, как Акар, умным и организованным, как Калтар… — Гуарекан не упомянул о себе, но я сам догадался о вселенской мудрости. — Они просуществовали семьдесят лет. Очень мало, правда? — я кивнул. — Они были слишком совершенны, ничего не хотели и под конец вовсе отдалились друг от друга. Их не интересовало общение и совершенно ничего, кроме себя. У них было всё. И мы…

Глаза Гуарекана заблестели. Я смутился, представив, что он сейчас будет плакать, но потом вспомнил, что это, возможно, всего лишь хорошая актёрская игра, и взял себя в руки. Нужно внимать с душой и искренним интересом.

— У вас в истории есть что-то вроде потопа… в общем, так оно всё и было… это очень тяжело, когда создал всех — и такое… мы были опечалены, и следующую идею осуществили совсем нескоро. Точнее, в мире-то время не сдвинулось ни на секунду, но на острове всё по-другому. В конце концов мы решили создать племена. Каждый из нас сотворил людей, придумал имя для племени, и мы поселили их недалеко друг от друга, чтобы рано или поздно они встретились.

Гуарекан замолчал, глядя в землю. А я-то думал, это привилегия только одного Брата, в плаще, как там его… Рорс?

— Получилось ещё хуже, — продолжал седой, сжимая в двух руках золотистый посох. — Юнэми не умели возделывать землю, туранэ не могли себя защитить, иситы — организовать… ольто постоянно думали о чём-то, мало что делая, а кауру обещали превратиться в животных, которые могут только добывать пищу и есть… Вторая эпоха завершилась через пятьдесят лет…

— Так мало? — вырвалось у меня.

— Наша ошибка, — покаянно склонил голову Гуарекан. — Но к Третьей эпохе мы подошли обстоятельно. Да, не смотри так удивлённо. Это у вас мы — боги, всемогущие и всесильные… но мы очень похожи на вас, разве что в каждом из нас — все знания созданных им людей. Мы тоже ошибаемся, и ещё как. Но двух раз нам хватило. Мы решили пойти иным путём: расселили племена по разным местам, но в каждом из них были свои касты.

Я понятливо кивнул. Теперь он говорит о нынешнем мире.

— Несколько ольто стояли во главе племени, орудиями ольто были туранэ, достаточно умные и расчётливые, которые могли руководить народом, успокоить бунтующих и вселить отвагу в нерешительных. Иситы стали охотниками и воинами, защищающими своё племя от диких зверей. Юнэми получили ум и фантазию и стали архитекторами, врачами, художниками, они несли в мир необходимое и прекрасное, без чего жизнь невозможна. Кауру же возделывали поля, строили дома и стены и занимались животноводством. Мы назвали эту взаимосвязь «иерархией»… а вы во что её превратили? — совершенно неожиданно и очень отчаянно сказал бог, и мне стало плохо и стыдно за людей. И этот его голос — как будто мой отец, самый родной и близкий человек детства, рядом со мной умирает в жутких мучениях. Такого в моей жизни не было, но я как-то ненароком вспомнил своего настоящего отца, и мне показалось, что Гуарекан — это он.

— Во что? — спросил я, чтобы восклицание бога не осталось просто восклицанием. Гуарекан посмотрел на меня с болью во взгляде.

— Я расскажу, — и от этих двух слов мне стало ещё хуже. — Мы думали, племена встретятся, объединятся и создадут мир, где кауру, юнэми, иситы и туранэ будут счастливо жить, каждый занимаясь своим любимым делом, под руководством ольто. Примерно так всё и вышло. Только сначала были войны, много войн. Я никогда и представить себе не мог, что люди будут убивать друг… друга… помогло только то, что люди успели образумиться. После самой страшной из войн…

— Война Центра, — вспомнил я. Это была последняя война в истории, после которой Иерархия приняла нынешний вид (один материк — одна страна). Я этой войны не помню, думаю, что и моя бабушка тоже, потому что была она, если мне не изменяет память — лет триста назад.

— Да, — кивнул Гуарекан. — Вы так называете её. После войны люди объединились и принялись отстраивать мир, и нам было приятно это видеть. Мы даже отмели вариант прервать Третью эпоху, что хотели сделать, когда увидели человеческую жестокость. А потом…

Гуарекан опять стал собираться с духом. Братья бросали на него сочувственные взгляды из отдалённых концов поляны, видимо, догадываясь, о чём он там говорит.

— Они стали притеснять друг друга. Ольто к тому времени было уже восемь, раньше их было больше, но мы поразмыслили и сочли восемь оптимальным количеством. Это были единственные люди, которые ни разу меня не разочаровали. Они верят в нас и теперь, и никогда не станут никого притеснять.

— Может быть, это обусловлено характерами богов?

— Что ты! — распахнул глаза Гуарекан. — Если бы люди были такими же, как мои Братья, мир был бы идеален!

— Вы что, никогда не ссоритесь?

— Нет, — сейчас это было словом бога. — Спорим — да, но мы всегда заодно. Наш союз нерушим. И мы никак не могли понять, почему люди не могут жить так же.

— Ну, их же не пятеро, — попробовал пошутить я.

— Вряд ли проблема в этом. Но я сбился. Туранэ, как высшая и самая сообразительная каста, стали притеснять всех остальных. Разозлённые этим иситы, пользуясь своей силой, надавили на юнэми, а те в свою очередь отыгрались на кауру. Вот почему Рорс всё время такой печальный, он ведь чувствует боль каждого человека…

Я понятливо кивнул. Кауру сейчас очень тяжело, хуже, чем всем, и боль этой касты — не пустой звук.

— Я не знаю, почему так получается, — Гуарекан совсем поник. — Они не любят друг друга. Ведь ни одна каста никогда не считалась выше другой. А потом… это ведь началось ещё до войны… тогда сильнее, чем иную касту, ненавидели только иную касту другого племени.

Бог замолчал. Я начал осознавать, что всё, что он говорит, не так далеко от правды. И как-то он уж очень сильно реагирует на всё, что рассказывает. А искренности в нём, пожалуй, не меньше, чем в моей подруге Исите…

— Ещё до войны нас постигла другая беда, — тихо продолжил седой. — Люди переставали верить. Они просили помощи. Просили защитить, вернуть равноправие… мы старались, как могли! — Гуарекан говорил так, словно я — представитель всего человечества и пришёл с претензией, и ему надо меня в чём-то убедить. — Мы давали ольто советы, мы являлись людям. Но они оказались сильнее. Ведь невозможно просто издать указ «О равноправии» — нужно учитывать пожелания всех. И оказалось, что угодить всем невозможно. Люди слишком жестоки.

— Да уж, — кивнул я. — Проще прервать Третью…

— Мы даже этого сейчас не можем, — с каждым словом Гуарекан становился всё печальней и печальней. — Когда люди перестали верить — не сразу, постепенно — мы не смогли к ним приходить. И сложнее стало выбраться в мир. Чтобы уйти с острова, мы тратили много сил, и оставалось лишь на то, чтобы донести мудрый совет или спасти кого-нибудь… от болезни, например… а через некоторое время мы поняли, что уйти с острова не можем. Лишь ольто в центре мира знают место, где мы можем оказаться раз в неделю по вашему времени. Мы совещаемся с ними и всеми силами пытаемся вытащить Третью эпоху из бездны. Да ещё есть люди с чистой, светлой, искренней верой, к которым мы можем приходить во снах. К тем, кого создали.

— Но ольто всего восемь… — намекнул я. Гуарекан понял сразу.

— Да, я не могу явиться к кауру или юнэми. Сейчас. Раньше, когда путь с острова был открыт, я мог беседовать со всеми, но теперь мне даже немного стыдно перед Братьями, ведь их боль я разделить не могу…

Я опять посмотрел на Рорса. Он делал что-то из глины, но смотрел как будто сквозь свои руки. Выходит, он чувствовал боль моих родителей, моей сестры, моих друзей?..

— Представь, что ты видишь перед собой множество дверей — это люди, которых ты создал, — продолжал Гуарекан. — Но вот дверь закрывается — человек утратил веру. Теперь ты только знаешь, что он есть, но не можешь увидеть мир его глазами. Только чувствуешь боль. А вот закрываются другие двери, почти все… остаётся лишь малая часть открытых… Все — чёрные, и несколько светятся, приглашая тебя в сон. А когда закроются и они, мир вытеснит нас, и вы останетесь без богов навсегда.

— А вера этой горстки людей не может помочь вам выбраться в мир? — спросил я. Я даже как-то подзабыл, что ещё не верю, что они боги, хотя в существовании всевышних всегда был почти убеждён.

— Нет, Лиан, их слишком мало. Мы даже о ситуации в мире знаем только по рассказам ольто, редким снам и этой боли, которая охватывает всю Иерархию… уже столько лет… не знаю, сколько прошло на острове, но у вас мы не были целых триста. И с каждым годом людей, за которых мы держимся, всё меньше и меньше…

— Я никогда не видел богов во сне, — вспомнил я. — Наверное, я не верю в них.

— Если ты Искра, это возможно. Об Искре я знаю очень мало, — Гуарекан странно посмотрел на меня.

— А кто знает?

— Мелизар. Когда мы впервые не смогли выйти с острова, мы испугались. Ведь если ни одного верующего не останется, мы исчезнем. А прерывать эпоху очень тяжело, возможно даже, исчезнуть лучше. Мы впали в отчаяние. Надежду нам подарил Мелизар.

Я заинтересованно скосил глаз на Мелизара, того самого парня с луком, который усыпил меня божественным поцелуем в лоб. Тот открыто глядел на меня. Так-так… похоже, они и правда боги… усыпил! Разве кто-то обычный может подействовать на Лиана хоть как-нибудь? А Мелизар смог.

— Он что-то сделал… сам до сих пор не может объяснить, что… но оторвал от себя частицу и, размахнувшись, запустил её в мир. Сказал, что когда-нибудь она вернётся и вытащит нас отсюда. Но последнее время мы сильно сомневались, что это произойдёт раньше нашей гибели.

— Вы гибнете?! — я всегда считал богов бессмертными.

— Конечно. Я же говорил, нас держит вера. Ведь что такое боги?..

Похоже, Гуарекан готовился предаться философии, но я не обладал такой выдержкой и спешил всё узнать скорей. Как, впрочем, любой человек.

— Ладно-ладно, я понял. То есть, если я смог попасть на остров, я, во-первых, безгранично в вас верю, и, во-вторых, могу оказаться Искрой?

— Да! — Гуарекан одарил меня божественным светом трёхцветных глаз. — Ну что, теперь тебе всё понятно, или хочешь ещё что-то спросить?

— Сейчас нет, — пробормотал я. — Но вопросов у меня уйма. Просто пока не могу определить их, слишком много информации в голове.

— Тогда позовём Братьев. Они так долго ждали, негоже оставлять их в неведении. Возможно, и у них найдутся вопросы.

Я кивнул и направился за белой спиной Гуарекана. Бог был выше меня, но ненамного, и спину я наблюдал потому, что глаза мои были опущены вниз. Искра Мелизара… любопытно.

И, как-то совсем не к месту, мне почему-то вспомнились Исита и Рена, сейчас наиболее близкие мне люди. Наверное, после всего произошедшего мне захотелось чего-то человеческого.

А когда мы приблизились к остальным Братьям и я взглянул на Мелизара, то сразу вспомнил, кого он мне так напоминал. И понял, что Исита из тех, кто по-настоящему верит, потому что она представляет для своего бога открытую дверь.

****

— И всё-таки что именно я должен делать?

Я стоял перед Братьями спиной к воде, они с надеждой смотрели на меня. После того, как Мелизар во всеуслышание объявил, что я Искра, Братья несколько изменились. Надежды в глазах теперь было больше, чем угнетающей грусти, и каждый чего-то от меня ждал. Сперва мы сообща пытались понять, как именно я могу помочь, но из множества вариантов не смогли выбрать ни одного. Потому что они были уверены, что только я знаю, что делать. Я же был уверен в обратном.

— Ты же Искра, — пропел Мелизар, серебряная искорка в его глазах разгорелась.

— Но я не лгу — я не знаю, как могу вам помочь! — я в отчаянии всплеснул руками. — Я не могу открыть закрытые двери или вернуть время вспять! Хоть иногда самому хочется…

Вначале промелькнула мысль, что это Мелизар во всём виноват, ведь он сделал меня таким. Но потом злость слегка притупилась: он не целился именно в меня, и вряд ли желал смерти моим родителям. Кроме того, когда я приготовился излить на бога гневную речь, максимум, на что меня хватило — открыть рот. Мелизар точно не был актёром.

— Попробуй что-нибудь сделать, — тихим голосом попросил Рорс. Ему мне хотелось помочь больше всего — он ведь бог кауру, а значит, и мой. Хотя, если я Искра, тогда понятно, почему я такой странный — я состою понемногу из всех, и бог единый надо мной не довлеет. Разве что Мелизар…

— Ладно, — я размял ладони, хрустнув костяшками пальцев. — С кого начнём?

Боги молчали, с некоторым испугом глядя на меня. Мне показалось, что им захотелось сделать шаг назад, подальше от меня, разминающего руки. Ничего себе… эдак и до мании величия недалеко. Такое чувство, что они — нерадивые ученики, и каждый боится, что именно его сейчас вызовут к доске.

— Я же не могу помочь вам всем сразу.

— Почему? — робко спросил Мелизар. С надеждой, мол, а может всё-таки всем сразу?

Я опустил голову и посмотрел в землю. Вспомнил, как недавно Рорс сидел в подобном положении, и как блестели его глаза. Ну уж нет… я Лиан или не Лиан?

— Чего тут думать? Плыть надо отсюда, вот что, — сообщил я и направился к лодке, которая лежала совсем недалеко. — Возвращайтесь вместе со мной.

— Но ведь мы не можем, — заметил Гуарекан.

— Глупости! — фыркнул я. — Кто вам такое сказал? Да вы пробовали хоть?

— А ты как думаешь, — нахмурился Калтар, крепко сжимая в руке свой герх.

— Вот и напрасно! — огорошил я Братьев. — Не надо было пробовать. Надо было брать — и плыть!

Я забрался в лодку и приглашающе похлопал рукой по скамье рядом. Места на ней было максимум на двоих.

Братья молчали и не двигались с места. Наконец нетерпеливый Акар пожал плечами, отделился от общей группы и полез ко мне. Мы вроде уместились, хоть и основательно прижали друг друга к доскам борта.

— Пихните нас, — велел я. И, когда стоящий ближе всех Мелизар выполнил просьбу (показалось, что ему тяжело толкать, но я решил, что он притворяется, бог, всё-таки), добавил. — А сами тут оставайтесь!

На самом деле я не хотел никого обидеть. Просто дразнился. Я же не был уверен, что мы с Акаром сможем переплыть ту невидимую грань, за которую вроде как нельзя выходить.

— Э, гляди! Пошли! — вдруг завопил Акар. Учитывая, что его голос и так был громким, ушам моим пришлось несладко. Интересно, будь я не Лианом, лопнули бы мои перепонки? — Пошли, ха-ха-ха!!! — разразился Брат хохотом. Боги на берегу махали нам руками, Мелизар исполнял какой-то сложный танец.

— Да ты парень, что надо! — Акар обрадованно обнял меня одной рукой. Я захрустел и постарался отстраниться от Брата, разворачивая лодку к берегу. Сейчас меня заботила пикантная мысль: как уместить в лодке всех.

И не напрасно я об этом беспокоился. Да уж, взял я, пожалуй, самую маленькую лодку, какая была. Та, которую передо мной сняла семья, была в два раза больше. С ней бы у нас проблем не возникло. А так пришлось чуть ли не трамбовать богов (странно, чем больше я с ними общаюсь, тем больше мне кажется, что или я бог, или они — люди).

Когда мы миновали незримую линию, лодчонка выглядела так: мы с Акаром на скамье и гребём, прямо за нами, то есть в сторону носа — друг на друге Калтар с Гуареканом, в кормовой части, в такой же тесноте — Рорс и Мелизар. В ответственный момент Братья начали бурно выражать радость, размахивая руками и выкрикивая какие-то слова (все кричали хором, так что я не разобрал, что-то вроде «свобо… ура!…конец-то!»), лодка закачалась. Не знаю, как нам удалось не черпануть воды — от неё до верхнего края оставалось сантиметров десять. Хорошо хоть вес боги имели человеческий. Мне едва удалось их утихомирить, после чего лодка продолжила свой путь.

По словам Гуарекана, берег был виден очень хорошо, и по нему ходили люди. При слове «люди» Рорс и Мелизар свесились по обе стороны лодки, а Акар развернулся, и лодку стало заносить вбок. Я сообщил о том, что мне это совсем не нравится, но, когда это не возымело успеха, сказал, что боги, ведущие себя неподобающе, не понравятся людям.

Наступило безмолвие. Не понравятся людям… это ж надо было такое сказать!.. Я начал готовиться к гневу Братьев, но оказалось, что молчали они вовсе не поэтому.

— Это правда: что же мы будем делать? — несмело спросил Мелизар.

— Как что — вылезем и начнём творить добро направо и налево! Рраз — двва!!! — рубанул воздух Акар, и лодка, качнувшись, черпанула воды и забрызгала мои колени.

— Нельзя, — покачал головой Гуарекан. — Да и вряд ли у нас получится. Мы очень, очень слабы. Мы держимся только на Искре.

— Лиан, — поправил я и мягко добавил. — Пожалуйста, называйте меня Лианом. Это прекрасное имя, Мелизар подтвредит.

Мелизар подтвердил.

— Что ж, советуй, — усмехнулся Калтар. Казалось бы, его невозможно вывести из себя, он и сейчас выглядел невозмутимым. И совета он просил не всерьёз, а как будто хотел проверить, что я скажу.

— Чего сразу я? Вы же боги! — заупрямился я, прекращая грести. Акар автоматически тоже перестал. — Делайте, что хотите. А у меня завтра путёвка заканчивается, и я возвращаюсь в Адиву.

— Значит, мы возвращаемся с тобой, — сказал Гуарекан. Боги слаженно закивали головами. Да, слово старшего Брата здесь решало многое.

— И… как?.. то есть… — я запутался. Допустим, поселить их у себя я смогу. Но как ехать? Меня, как любого порядочного туриста, заберёт автобус. А как доберутся без меня Братья?

— Лиан, мы не всемогущи сейчас, — спокойно говорил Гуарекан, пока мы болтались вблизи берега. До него оставалось чуть меньше ста метров. — У нас нет связи с людьми, как на острове. Только оттуда мы можем попасть в чей-нибудь сон или на гору близ Ка-Ольры. Сейчас мы — просто люди, знающие и могущие чуть больше, чем другие.

— Так… что теперь? Я-то чем смогу вам помочь? — всё ещё недоумевал я.

— Покажи нам этот мир. Мы увидим всё, чего не видели, услышим то, чего не слышали. Узнаем то, чего не знали. Мы постараемся вернуть веру. А ты будь рядом с нами, ведь неизвестно, что ещё может Искра в тебе.

— Ну, пока что ясно одно: Мелизар каким-то образом сделал меня совершенно неуязвимым, чтобы с Искрой ничего не случилось, — сказал я. — Больше ничего особенного я в себе не замечал. Разве что ни один из вас мне никогда не снился.

— Это потому, что ты Искра, — «объяснил» Рорс. — Связующее звено. Мы тоже друг к другу в снах не приходим.

— Выходит, мне можно возгордиться? — я напыщенно поджал губы.

— Гордыня — порок, — своим каменным голосом произнёс Калтар, будто выносил приговор, и я поёжился. Его неприглядная поза и то, что он сидел где-то у меня за спиной, не играли роли. Он был богом.

— Ладно, я же шучу. Гребём дальше?

— Стой!!! — закричал Мелизар и попытался привстать. Братья заволновались, лодка тоже. Я постарался прекратить безобразие, но тщетно.

— Человек!!! — кричал Мелизар, указывая пальцем вдаль. Я обернулся и узрел того старичка, который выдал мне лодку. Он стоял на берегу и заинтересованно за нами наблюдал.

— Точно, — словно бы обрадованно кивнул Калтар. — Эх, триста лет не видел других людей. Кроме ольто…

— Живой… и не знает, кто мы… — задумчиво говорил Рорс, рассматривая человека. — Кауру…

— О боги!!! — вот этот крик подействовал. Взоры обратились ко мне. — Послушайте. Если вы хотите, чтобы ваш выход в мир ничего не испортил, вам следует вести себя сдержанно и невызывающе, быть спокойными, мудрыми…

— Это мы и так знаем, — отмахнулся Акар. — Сами боги. Но… как это сделать?

— Ну… — я задумался. — Вы должны вести себя, как обычные люди, не творить излишних чудес. Пожалуй, не стоит использовать такие слова, как «ниц», «смертный», «трепещи» и прочие… да, кстати, откуда-то же в истории есть эти слова! Кто же…

— М-м… это я, — признался Калтар. — Было у меня раньше такое… ну, когда…

— Мания величия, — охотно пояснил Мелизар, удостоившись гневного взгляда. — Так это называется. Вот он и пугал всех. А потом за ним Акар повторять начал. Его ещё в своё время богом войны называли.

— Шиш им, а не войну, — пробурчал Акар. Он тоже не был сторонником насилия.

— Ребята, я удивляюсь: как вы там, на острове, решали вопросы? Так же долго? — возмутился я. — С воспоминанием страничек прошлого?

— А ты как думаешь! — вспыхнул Акар, отчего его глаза стали ярче, а волосы всколыхнул непонятно откуда взявшийся ветер. — Мы же вечные, у нас уйма времени! К тому же, пока у вас тянется секунда, у нас могут пройти сотни лет.

— Как вы живёте… — я обхватил голову руками и покачал ею. — Нужно что-то делать. Начнём с этого дня. Станете обычными людьми, у которых секунда — это секунда, и если ты её упустил, то не успел.

— Не беспокойся, Лиан, мы и здесь можем прожить тысячи лет за секунду, — сказал Гуарекан, и мне почему-то расхотелось шутить. Потому что они были богами, и теперь я это знал. Моё глуповатое самоуверенное поведение было продиктовано либо моим характером, который пытался как можно скорее приспособиться к ситуации, либо влиянием богов, которые не хотели, чтобы я ползал перед ними на коленях и, как следствие, не мог нормально размышлять.

— Вперёд, — подытожил Калтар, и мы с Акаром вновь взялись за вёсла.

Как оказалось, в плавании я пробыл около сорока минут, то есть, по словам дедка, «Дак и часу-то не проплавал, вон до туда доплыл — и назад». Я решил не удивляться, а появление в моей лодке посторонних объяснил тем, что выловил их из воды. Братья, как-то неуклюже перебираясь на берег, подтвердили. Пока дедок широко раскрытыми глазами рассматривал богов, а боги точно так же рассматривали его, Рорс даже с умилением, я отсчитал деньги за час и всунул их в расслабленную руку лодочника. После чего схватил Гуарекана за плащ (понимаю, что непочтительно, но ведь нужно же что-то делать!) и потянул в сторону моего домика.

Не знаю, как мы добрались, но по дороге ничего особенного не случилось. Братья всё время молчали, только оглядывались по сторонам. Словно туристы, впервые приехавшие сюда. Я уверенно шагал по дороге, стараясь скорее скрыть нас от всеобщего взора четырьмя стенами. И относительно успокоился только тогда, когда захлопнул дверь и защёлкнул её на замок.

— Уф! — я опёрся спиной о стену. — Вот и добрались. Располагайтесь!

Боги разбрелись. Причём так, словно у каждого здесь уже заранее было намечено место. Рорс уселся на пол, скрестив ноги, и принялся чертить на полу воображаемые узоры своим странным чёрным посохом с фиолетовыми, похожими на стекло спиральками-пружинками на концах (позже я узнал, что этот посох называется «вей» и составляет основную силу бога. Если его сломать, у Рорса будут большие проблемы, а какие, мне лучше и не знать, ибо об одном упоминании о них у меня лопнет голова). Красавец Мелизар отошёл к окну и принялся наблюдать за проходящими по дороге недалеко от моего домика людьми, что-то шевеля губами и задумчиво улыбаясь. Акар прошёл к кровати, на которой я спал, с шумом уселся на неё и вогнал свой меч прямо в доски пола где-то на четверть. Калтар, самый подозрительный из всех, недаром повелевающий туранэ, встал посередине комнаты и уставился на свою ладонь, изредка поворачивая её под разными углами, словно рассматривал диковинный рисунок. И вообще все действия богов были максимально согласованы, никто из них ни на миг не задумался, как будто ими управлял кто-то свыше, говоря, что делать и куда встать.

Гуарекан же подошёл ко мне.

— Тебя что-то беспокоит, Лиан?

— Ещё как, — не стал врать я. — Вы, случайно, мысли читать не можете, чтобы мне всего не рассказывать?

— Нет, — покачал головой бог. — Если конкретней: я твои не прочитаю. Будь это какой-нибудь другой случай. Например…

— Э-э… да-да… извини, что перебиваю, но сейчас-то перед тобой я, так что неважно…

Гуарекан понимающе склонил голову.

— Мы ещё не привыкли к вашему времени. Если я начну долгую речь, оборви её. Я могу забыться.

— Ладно. Я сказать хотел… точнее, спросить… — я оглядел всю компанию и постарался внушить себе, что такое вижу сплошь и рядом. — Как вы собираетесь со мной ехать? У вас ведь никаких путёвок нет, да и вообще…

— Мы в вашем мире лишние, — кивнул Гуарекан. — Но я надеюсь, у нас всё получится.

Таким образом он ничего не сказал.

— Ладно… — я махнул рукой, в надежде что всё образуется, когда я немного успокоюсь и подумаю. — Вы пока тут отдыхайте, только ни в коем случае не выходите из дома, а я пойду похожу.

Гуарекан кивнул и развернулся, чтобы, вероятно, занять какое-то своё место, и я спешно выскользнул за дверь, не забыв, впрочем, прихватить ключи и запереть дверь снаружи.

****

Мне бы сейчас друга какого-нибудь, товарища, знакомого на худой конец, который бы совет дал… но кому ж такое расскажешь? Боги в нашем мире! Бегите, спасайтесь! Грядёт конец света! Или так: всевышняя благодать! Все ниц! Свято царство спустилось к нам само… тьфу!

Я остановился возле дерева и оглянулся через плечо на свой дом. Всё было спокойно, даже Мелизар не был виден через окно. Но мне всё равно было немного тревожно. А вдруг сейчас Акар выскочит и примется храм воздвигать? Или Калтар вызовет молнии и покарает грешных? Нет, я-то их предупреждал, но ведь они боги, а не я.

Спас меня какой-то смертн… скот, опять! Какой-то человек, проходивший мимо и узнавший меня.

— Вы Алмазный? — несмело спросил он. Я повернулся и узнал парнишку, который недавно говорил с… этим, как его… Эгнером. Вроде я его и его девушку спас от беды.

— Я.

— Вы… вы ведь завтра уезжаете?

— А что делать — путёвка заканчивается, — я пожал плечами.

— Жаль, — искренне огорчился парень. — Вы первый, кто хоть что-то пытается сделать с дурацкими обычаями. Мол, владельцы пляжей правы, могут свои законы творить и всех судить по ним. А, между прочим, в законе написано: на территории пляжей могут быть не только отдыхающие, но и местные, и это официально!

— Вы местный? — спросил я не из интереса, а чтобы поддержать разговор.

— Да… из Кагри, деревня недалеко отсюда. У нас там, конечно, тоже искупаться можно. Но здесь, сами понимаете, лучше, вот и приезжаем изредка. Здесь всего час на электричке…

Всего час! Я внутренне содрогнулся. Где-то в Кагри сейчас должна гостить у бабушки Исита. Выходит, она могла в любой момент оказаться здесь. А ведь я телефон отключил. Да ещё и сбежал так позорно из спортзала в прошлый раз…

— Раньше ведь жили как-то без меня.

— Согласен. И всё равно спасибо. Приезжайте ещё, — пригласил меня местный и удалился, предварительно крепко пожав мне руку.

Я уже привык к такому отношению. Уважительному, немного боязливому, слегка настороженному и восхищённому. Некоторые, правда, меня недолюбливали, но к этому я ещё раньше привык. Да и вообще, я решил, что буду вливаться в жизнь с другой стороны. Лиан так Лиан, Искра так Искра! Только вот с богами что-то делать надо…

И тут я заметил вдалеке знакомую фигуру. Эгнер. Идёт сюда. Возможно, конечно, и не ко мне. Но ведь мы с богами проходили мимо его кафешки, и он мог нас видеть. Вероятно, заинтересовался и хочет проверить что-то.

Я рванулся обратно в домик. Отпер замок. Захлопнул дверь и опять запер.

— Что-то случилось? — Мелизар отвернулся от окна.

— Вопрос, — объявил я. — Вы можете сделать так, чтобы вас не было видно другим людям?

— Зачем тебе это, — без вопросительной интонации спросил Калтар.

— Допустим, я не хочу, чтобы кто-то вошёл сюда и увидел, что я не один. Это возможно?

— Да, — ответил Гуарекан и повернулся к Братьям. Через две секунды они испарились.

— А… — я протянул руку в пространство, потому что не хотел, чтобы они прямо так сразу и исчезли, и подумал, что не уверен, как теперь позвать их обратно, но тут в дверь постучали.

— Кто там? — крикнул я, всё ещё оглядывая комнату в поисках богов.

— Это Эгнер, владелец туристической компании, — подтвердил мои опасения парень. Я поплёлся открывать, втайне надеясь, что в самый ответственный момент посреди зала не появится Мелизар и не воскликнет: «Ну, как, удалось?»

— Добрый вечер, — поздоровался я, прекрасно зная, что сейчас утро.

— Добрый, — Эгнер посмотрел куда-то за моё плечо (я даже догадываюсь, что он искал), потом опять на меня. Как-то несмело и немного виновато. — Прошу прощения за беспокойство, но я видел вас с вашими друзьями… дело в том, что мне следует проверять людей, пребывающих на моей территории. Многих местных я знаю, а у отдыхающих есть документы. Я могу проверить документы у ваших гостей? — и опять посмотрел через моё плечо. Интересно, зачем ему мои гости? Ну, гости как гости, ну, одеты странно. Так что, нельзя? Может, они юнэми.

— Я бы не против, — я не уходил с его дороги. — Но я сегодня целый день один. Единственный, с кем я разговаривал, это лодочник.

Эгнер недоверчиво посмотрел на меня, потом на мою кровать. Комната была маленькой, и спрятаться пятерым мужчинам там уж точно было нельзя. И если с грехом пополам можно было запихнуть кого-то под кровать, а кого-то в шкаф, то куда деть ещё троих?

Кроме того, я прекрасно помнил, что всю дорогу до домика я шёл впереди Братьев, сжав кулаки и думая только о том, как дойти без эксцессов. Ни с кем я не обмолвился ни словом и вообще не смотрел на них, так что можно сослаться на то, что они не со мной. Или, пуще того, Эгнеру привиделись.

— Но я видел через окно кафе, за вами шли…

— Возможно, за мной действительно кто-то шёл, — согласился я. — Я не видел. Я был расстроен по личным причинам, мог и не заметить. Как они выглядели-то хоть?

Эгнер описал то, что смог увидеть издалека. Особенно напирал на лук Мелизара и меч Акара, потому что всё остальное было принято им за обычные палки.

— Ну, таких уж точно не видел! — усмехнулся я и развёл руками. — Жарко сегодня, может, солнце…

— Да какое жарко? — сорвался Эгнер. — Четырнадцать градусов и ветер… простите… — он уловил мой взгляд. — Может, и так. Пойду спрошу у других. Может быть, кто-то ещё видел.

Эгнер ушёл. А я заволновался. Потому что если хотя бы несколько людей подтвердит наличие где-то здесь пяти необычных мужчин, Эгнер придёт ещё раз. И не один. И тогда я буду отпираться по полной. Хотя какая мне разница? Да в том-то и дело, что мне — никакая, но тут не простое житейское дело. Тут — боги.

Как раз тогда они и появились.

— Мы уже не мешаем? — осведомился Гуарекан.

— Нет, — я побрёл к кровати и уселся рядом с Акаром, который опять сидел в той самой позе, меч торчал в полу. Нигде поблизости я не увидел щели, наверное, Брат удачно попал в то же самое место. — Не в том дело. Вы кажетесь подозрительными, вот все и интересуются.

— Кто-то спрашивал о нас? — насторожился Гуарекан.

— Да. Владелец пляжа… — отмахнулся я. — Я сказал, что вы ему показались.

— Как это… — вдохнул полную грудь воздуха Акар, чтобы громом прогреметь «ПОКАЗАЛИСЬ?!», но Гуарекан выставил перед ним ладонь, и бог проглотил воздух.

— Я думаю, надо ответить им что-то, — решил Гуарекан. Вообще я отметил странную особенность (хотя, если рассудить, не совсем уж и странную): почти всегда со мной говорил Гуарекан. Изредка умные изречения или острые вопросы вворачивал Калтар. Мелизар обычно только восхищался, Акар негодовал, а Рорс главным образом молчал. — Надо прикрыться другими личинами.

— Личинами? — заинтересовался Мелизар. О, я в нём не ошибся! Уже обдумывает, какая у него будет одежда и стоит ли делать глаза голубыми.

— Да, Мелизар, нужно привлекать к себе меньше внимания. Предлагаю спрятать божественную суть за телами людей и скрыть души.

— Э, я меч не брошу! — возразил Акар, в котором я тоже не ошибся.

— Бросать и не придётся, — холодно заметил Калтар. — Просто обрати его.

— Ага, — кивнул Акар, и было непонятно, то ли он внял просьбе Брата, то ли мысленно показывает ему фигу.

— Лиан, — Гуарекан обращался ко мне. — Сейчас мы предстанем перед тобой такими, какими будем безбоязненно выходить в свет. Ты скажешь, возможно ли это, или что не так. Мы должны довести тело до совершенства, в том понимании чтобы выглядеть совершенно небожественными, и скрыть всё противо…

— Гуарекан, я понял, — я прервал его раскрытой ладонью. — Я всё сделаю. Только… всё равно ведь есть некоторые нюансы…

— Не сделаешь второй шаг, не сделав первый, — заметил Калтар, и я решил, что лучше бы уж говорил он: немногословность иногда бывает очень важна. Да и поговорочку похожую я уже где-то слышал…

— Ну… давайте, — несмело начал я и тут же стал свидетелем странных действий.

Вообще всё это они делали одновременно, поэтому я только подивился тому, как мне удалось рассмотреть каждого.

Рорс поднялся с земли и встал, держа вей перпендикулярно полу. Он напомнил мне монарха, оглядывающего своё войско, потому что смотрел в пустоту перед собой, словно видел там дивные картины. Глаза его бегали по деталям этих картин, выбирая нужное. Затем вей завертелся, с каждой секундой набирая скорость, и вскоре слился в чёрно-фиолетовый круг, заслонив бога от меня. Остались видны только сапоги, которые с каждой секундой темнели и под конец стали почти чёрными, сохранив только лёгкий фиолетовый оттенок.

В это самое время Мелизар, не отходя от окна, выстрелил в потолок из своего лука. Стрелу он ниоткуда не вынимал, поэтому сперва мне показалось, что выстрел — просто движение. Да и вообще выглядело это странно, потому что от головы бога до потолка было не более тридцати сантиметров. Тем не менее от соприкосновения воображаемой стрелы с потолком из досок вырвались золотые искры и дождём посыпались на Мелизара. Вскоре искры слились в один водопад, и я потерял бога из виду.

Акар встал с моей кровати, без всяких усилий выдернул из пола меч (там не осталось и щели!) и на миг опустил его перед собой, словно пригвоздив невидимого соперника к полу. От его руки вниз побежала неуловимая искра, на раздвоенном кончике лезвия превратившаяся в огонёк. Тогда бог резко занёс меч над собой и несколько раз рубанул им в воздухе. Не знаю, где именно прошлось лезвие, но после каждого движения в пространстве оставался огненный след, как обычно бывает от зажжённых веточек или бенгальских огней. Только этот след не таял. Прекративший движения Акар стоял прямо, ожидая, пока нарисованные им линии не разрастутся и не окружат его пылающим шаром.

Калтар взял свой герх обеими руками и поднял высоко над головой. Непосвященному могло показаться, что он держит два отдельных меча, плотно приставив их друг к другу торцами рукоятей. После чего что-то сделал (явно же сделал, иначе ничего бы не произошло, хоть я и не уловил движения) и стал похож на статую из льда, то есть весь стал бледно-голубым. Статуя тут же стала изменяться и приобретать другие очертания.

Проще всего получилось у Гуарекана. Он, как древние старцы, стукнул концом посоха по полу, шипастое красное колечко на его навершии засветилось, и сверху вниз по богу побежала горизонтальная линия. Под ней Гуарекан был ещё прежним, а над ней — уже новым.

Всё это завершилось в один момент, и я смог узреть богов в новой, как они говорили, личине.

— Ну, как я? — довольно проговорил Акар, выпячивая вперёд грудь. Он, безусловно, был хорош в стандартной иситской форме красно-жёлтого цвета и с огромным автоматом в руках, если бы не эти четыре полоски на его плечах. Всё-таки у рядового, не привлекающего лишнего внимания исита, должна быть одна. Я ему тотчас же об этом сообщил, Акар громогласно расстроился и повторил свои действия, убрав лишние полоски. Тогда я сказал, что лишним является автомат. Поразмыслив, Акар вернул себе меч и наотрез отказался ещё раз что-либо менять. Мы с Гуареканом поломались и согласились. В конце концов, Акар бог, так что ему решать проблему, если кто-нибудь из настоящих иситов спросит, кто позволил носить по улицам огромное холодное оружие с обоюдоострым лезвием.

Мелизар облачился в пальто своего любимого зелёного цвета, очень интересного современного фасона. Расстёгнутые пуговицы его являли коричневую кофту, снизу виднелись чёрные штаны. На ногах у бога были симпатичные осенние ботинки, и я решил, что здесь-то они годятся, но в Адиве сейчас лучше быть в зимней одежде. Не знаю, во что он превратил свой лук, но в руках его, во всяком случае, не держал.

Гуарекан тоже оказался в пальто, только в белом (ох, не изменяют они своим цветам!), из-под которого выглядывали коричневые джинсы и странно смотрящиеся красные ботинки. На первый взгляд, зимние. У него даже перчатки на руках оказались почему-то. А посох хоть и остался таким, как и раньше, но теперь был раз в пять меньше, и его можно было свободно вертеть в руке.

Лучше всего поработали над собой Рорс и Калтар. На мой взгляд. Во всяком случае, привлекать они будут меньше всего внимания. Рорс выглядел как обычный работяга-кауру, в сером плаще, сером же свитере и чёрных грубых штанах. Ботинки были фиолетовыми, но выглядели поношенными, а вей он превратил в обычную трость. Наверное, будет делать вид, что опирается на неё при ходьбе. Более того, свои синие волосы он непостижимым образом сделал чёрными. Калтар же долго не думал — вырядился в чёрный плащ чуть ниже колен, чёрные брюки с рубашкой и чёрные туфли. Даже шляпу чёрную нацепил, из-под которой выглядывали пепельные волосы без оттенка бирюзового. Ни дать ни взять мафиози, едущий на стрелку. Герх теперь был обычным ножом, который бог аккуратно сунул в ножны за поясом и заботливо прикрыл полой плаща.

И ещё одно. Глаза. Теперь они у богов были совершенно обычные: у Рорса — синие, у Мелизара — зелёные, а у Акара, Калтара и Гуарекана — карие.

— Ну что ж… — я развёл руками. — Замечательно! Я… если честно, поражён… — что я мог ещё сказать, если действительно был поражён. Честно говоря, последнее время перестал понимать, сон это или явь. — Рорса вон вообще не отличишь…

— Образ среднего кауру, — довольно склонил голову Рорс. — Я старался.

— А я? — конечно, это был Мелизар — для него образ важнее всего. — У меня, впрочем, не средний… но как?

— Отлично! — искренне сказал я. Сейчас среди нас бог юнэми выглядел самым привлекательным. Если вспомнить ещё его голос, который создан для того, чтобы петь проникновенные серенады… я, конечно, не женщина, но мне кажется, что их любимчики именно такие.

После чего мы, довольные, отправились гулять по пляжу. В какой-то момент я заикнулся о том, что всяко бывает, что и документы проверить могут и что разные другие случаются неприятности, но Гуарекан успокоил меня, показав замечательный синенький паспорт со своей собственной фотографией и какими-то надписями. Я внимательно просмотрел его и не обнаружил там никаких видимых ошибок, также заметил, что написал он выдуманное имя, и чуть успокоился. Хотя какая разница, если настоящие имена богов никому не известны…

Стеклянная дверь отворилась, пропуская понурившегося Эгнера. Он направился к столику, за которым сидел брат.

Тот встретил его молча, только прожёг вопросительным взглядом. Он был уже одет для зимней погоды, тёплое пальто висело на спинке стула. Час до аэропорта, а там почти столько же — и в Ка-Ольре. Туранэ всегда чем-то заняты. Хорошо хоть иногда бывает пару деньков, когда можно приехать к брату и отдохнуть.

— Никого он не видел, — покачал головой Эгнер, присаживаясь напротив. — Говорит, расстроился, думал о чём-то своём, вообще никого не видел. Тем более — таких.

— Мгм, — кивнул, делая для себя какие-то выводы, Энебарр.

— Может, ты всё-таки знаешь, что это за делегация? — спросил брат, не ожидая ответа, только для вида. Энебарр не всегда отвечал на вопросы, которые казались ему важными. Всё-таки имел на это право — с его-то репутацией известнейшего адвоката столицы. — Чего они расхаживают, как короли?

— Вечно ты панику разводишь, — вздохнул парень. — Лиан их не видел, ты не можешь сказать, как они выглядели… а на меня нападаешь.

— Так всё-таки не знаешь? — приподнял брови Эгнер. — И не делегация? Скрываешь ты что-то, братец.

— Знаешь, надоел ты мне, — Энебарр посмотрел на младшего брата. — К тебе что, раньше подозрительные личности не заходили? Почему ты решил, что эти — такие важные?

— Да ты бы их видел!.. — Эгнер задохнулся воздухом. — Энебарр, ты же говорил, у тебя там ольтвùзор знакомый есть… может, эти ребята — ольто?

Парень усмехнулся.

— А если так, лучше тебе их не трогать. Вот тебе мой совет, — с этими словами Энебарр вышел из заведения, неся на согнутом локте своё пальто. Эгнер угрюмо уткнулся в стакан с коктейлем.

 

Глава 9. Как на них реагируют люди

— Скажи, Гуарекан, — я теперь сразу заговаривал с ним, зная, что если пущу вопрос в воздух, ответит всё равно он. — А если вы прибудете в Ка-Ольру, ольто вас узнают?

— Конечно, — кивнул бог. Сейчас мы шли в кафе, чтобы пустить по нему слухи. Лучше уж объявить во всеуслышанье ложь, тогда все поверят и прекратят думать «а что» да «как». И Эгнер сможет самолично понаблюдать, раз ему так интересно. — Ведь Горный Зал в Ка-Ольре — единственное место на Земле, куда мы можем уйти с острова. Этот Зал выдолблен прямо внутри горы, и мы попадаем туда ведомыми нам путями.

— То есть вы видитесь с ольто постоянно, как ты говорил, раз в неделю, общаетесь с ними, как со мной сейчас?

— Да. И всё, что мы знаем о жизни, мы знаем от них. Поэтому мы можем задавать глупые вопросы или не знать очевидного. Слова наших ольто, кое-что из памяти, разрозненные сведения из снов. Мы очень мало знаем о своём собственном мире, Лиан, — с грустью заключил он.

Разумеется, впечатление в кафе мы произвели самое яркое, я даже такого не ожидал. Люди расступались, выражая нечто, сперва принятое мною за священный ужас и благоговение, но потом я понял, что они просто безгранично удивлены и отчасти восхищены. Ещё бы, они ведь не знали, что перед ними боги, а ТАКИХ людей в жизни и не встретишь. Помню, как я робел, когда они первый раз меня обступили — все смотрят, излучают какие-то волны… наверное, посетители кафе чувствуют себя точно так же.

Нам повезло, самый большой столик в центре был свободен, и мы тотчас же заняли все шесть мест. Акар было размахнулся, чтобы всадить свой меч в пол, но я рванулся к нему и схватил за руку, умоляя этого не делать. Бог сперва нахмурился, но потом понял моё беспокойство и положил меч на стол перед собой. Ладно, куда ни шло, решил я и уселся обратно на стул.

На улице было довольно тепло, и большинство людей разгуливали за стенами заведения, но через минут пятнадцать в кафе не осталось ни одного свободного столика. Я нервничал и ёрзал, поглядывая на людей и на невозмутимых богов, каждую секунду ожидая каверзы со стороны всевышних. Правда, они вели себя более чем сдержанно. Большей частью молчали, изредка отвечая друг другу на какие-то вопросы. Потом Калтар с Гуареканом затеяли какую-то беседу, кажется, об ольто, причём вполне человеческую. То есть они не выказывали излишней осведомлённости и все их аргументы могли принадлежать любому обычному человеку. Рорс вполуха слушал их, вполуха — людей за соседними столиками, Мелизар откровенно глазел на свои творения, а Акар просаживал мои деньги, пробуя всё, что было в меню. Хорошо хоть это был не ресторан, а обычная кафешка.

— ..и всё-таки я не могу понять: ольтвизор имеет право увидеть бога или нет? — вопрошал Калтар, навалившись на стол грудью в чёрной рубашке. Он сидел прямо напротив меня, поэтому мог выглядеть угрожающе. Но не выглядел — как ни странно, он стал менее холодным и даже улыбался иногда. В общем, стал заправским человеком, которого не отличишь от туранэ.

— Я ни разу не видел, — скептически ответствовал Гуарекан, сидящий справа от Калтара, если смотреть с моей стороны. Слева от бога туранэ сидел задумчивый Рорс, между Рорсом и мной — Мелизар, а возле меня с другой стороны — Акар. Он начинал меня беспокоить: варианты еды закончились, а по второму кругу идти богу не хотелось, и сейчас он явно придумает что-нибудь угрожающее.

— А ты попробуй потребовать, — не унимался Калтар. — В конце концов, вас таких всего двадцать человек, что, богам хуже станет, если вы их увидите?

— Потребую — разжалуют, — пояснил Гуарекан, изменив своим многословным привычкам.

— Ну, прямо так и! — Калтар откинулся к спинке стула. — Думаешь, они могут любого на твоё место поставить? Ничего подобного. Ольтвизорами так просто не разбрасываются.

— Но наглеть я бы не посоветовал, — тихо заметил Рорс.

— Да, я с этим согласен, — кивнул Калтар. — Вот у меня на предприятии один случай был: приехал заказчик. Рано, где-то часов в восемь утра, ещё даже не все явились… — и бог принялся рассказывать до того правдоподобную историю, что я подивился: либо так удачно выдумал, либо — бог, что с него возьмёшь.

Эгнер наблюдал за всем этим из-за окна. Он стоял на улице, куда успел смыться сразу же, стоило этим ребятам войти. Просто хотел ознакомиться с обстановкой издалека. Вот и ознакомился. Да уж, вроде бы те — а вроде и не те. Похожи: вон тот рыжий особенно, да красавчик в зелёном с длинными волосами. А вон тот, седой, кажется, одет был по-другому. А того вообще не было, со шляпой… странно всё это…

Решив пока брату не звонить, а то осерчает, Эгнер вошёл в кафе и направился прямиком к центральному столику. Посетители притихли, но ненамного. Им просто было интересно услышать беседу, которая собиралась завязаться. Ну, или стать свидетелями большого погрома.

— Приветствую в моём кафе, дорогие гости! Могу быть чем-нибудь полезен? — раздалось из-за моего плеча. Я недовольно поморщился — голос Эгнера я уже стал узнавать, хоть слышал его четвёртый раз в жизни. Разумеется, парень подошёл, почуяв важного гостя — вон как одеты-то, один Мелизар чего стоит! Да и Гуарекан…

— Добрый день, — Калтар поднял глаза, оторвавшись от беседы. — Вы-то нам и нужны.

Я изумился. Мне Эгнер был совершенно не нужен. Впрочем, он принадлежит к великой касте туранэ, чем и может быть обусловлен этот интерес. Но тут Гуарекан проговорил «Присаживайтесь», указывая Эгнеру на непонятно откуда взявшийся стул, и я окончательно растерялся.

— Вы ведь хорошо осведомлены о событиях на вашем и соседнем пляжах, и, разумеется, об отношениях между кастами? — начал старший Брат.

— Разумеется. Если вы хотите что-то узнать…

— Я Гаэмир Сарран, ольтвизор, — представился бог и предъявил вынутое из внутреннего кармана пальто удостоверение. — Сопровождаю этих граждан в Ка-Ольру. Мы подчиняемся новой программе ольто, которую они называют «Единые». Суть её заключается в том, что из всех двадцати районов ольтвизор должен доставить по одному представителю каждой касты. Это — первая ступень. Люди выбираются по принципу наличия в них гуманности, трудолюбия, веры, и, самое главное — уважения к людям вообще. Независимо от касты. Программа мало кому известна, потому что её ход не разглашается. Думаю, результаты будут опубликованы позднее, возможно, через полгода-год. Но это не всё: одним из моментов программы являются беседы ольтвизора — то есть мои — с разными людьми, вроде вас. Несмотря на то, что я уже отобрал пять нужных людей из Чойнского района, меня интересуют все и каждый. Поэтому я обратился именно к вам, благо вы подошли вовремя. Скажите, люди, посещающие ваш курорт, а именно…

Оправившись от первого удивления по поводу этой странной истории про ольтвизора и программу, я переключил внимание на Эгнера. Ну, держись, парень, сейчас Гуарекан тебя заговорит! Ага, глаза-то, глаза побольше размером стали! Ну, ещё бы, даже я сперва не понял, про что это он — ольтвизор какой-то… кто это? Если провести словообразовательный анализ — «ольтовидящий». То есть тот, кто видел ольто. Или видит регулярно. А, учитывая нашу систему, тот, кому позволено их видеть. Я покосился на остальных богов. Калтар заинтересованно прислушивался к разговору, точнее, монологу, Мелизар, сперва было отвлёкшийся от созерцания прекрасных людей, опять занимался тем же, Рорса, похоже, беседа ничуть не интересовала, а Акар, рядом с которым и усадили несчастного Эгнера, многозначительно проводил рукой по лезвию меча и щупал зубцы.

Наконец раздался голос Эгнера. Сперва несмелый, но потом он стал набирать обороты, и вскоре мне показалось, что это он собрал нас здесь, чтобы высказать вдохновенную речь. Я повернулся к нему и постарался сосредоточить на нём своё внимание. Как ни странно (то есть как ни плевать мне было на Эгнера), мне это удалось.

— …разных каст, и как я раньше не догадался! Вы, наверное, представитель кауру? — Эгнер самоубийственно (он, конечно, этого не знал) глянул на Калтара. Я удержался от того, чтобы прикрыть глаза рукой.

— Ошибка, — констатировал бог. — Я представитель туранэ. Кауру представляет он, — и он положил ладонь на плечо Рорса.

— О! Простите, обознался, — казалось, Эгнер совсем не взволнован. Я был даже уверен, что ему просто захотелось позлить этого уверенного в себе пепельноволосого мужчину. Он ведь не знал, что мужчина считает кауру настолько же достойными, как и туранэ. Да и чего ему волноваться — среди нас нет ни одного ольто, а значит, нет того, кто выше него. А ольтвизор… а что ольтвизор? Обычный туранэ. — Я ведь к тому, что на наших пляжах такая особенность: сильное противостояние туранэ и юнэми, которые, вообще-то, совсем рядом. Нет, вы поймите меня правильно, — парень прижал руки к груди. — Я — за мир, и не потерплю на своей территории бесполезной вражды. Но сразу всего не изменишь. Может быть, вы посоветуете, с чего начать?

— Для начала прекрати лгать, — очень знакомой интонацией предложил Калтар. Помню, как услышал его ещё там, на острове, и внутренне съёжился. Это произошло и сейчас, хоть я и понимал, что это его обычный голос и он, может быть, вовсе не собирается карать.

— Что вы имеете в виду? — с зачатком гнева посмотрел на бога Эгнер. Я стал за него переживать. Всё-таки туранэ стоило быть умнее. Про богов-то он не знает, но, в конце концов, ведь я же за столом сижу, а меня-то он должен знать прекрасно.

— Имею в виду, что пало государство, в котором пал король. Для начала вам следует самому смириться с остальными кастами, и уж потом менять обстановку.

— Вы думаете, я… — начал Эгнер, и вдруг как-то изменился, заволновался и стал шарить глазами по помещению. — Это неправда! Вы ещё узнаете!.. — продолжал он, пробираясь между столами к дверце со схематичным изображением мужчины. Я непонимающе глянул на Калтара.

— Не хочу больше с ним разговаривать, — ответил он на мой немой вопрос и тут же (для меня это было просто-таки шокирующее зрелище) уронил голову на руки, закрыв лицо полями шляпы. Из-под них раздалось: «И я, я сам его создал!..»

— Калтар, — мягко проговорил Рорс, кладя руку на его плечо. — Нам лучше идти.

— Да, — согласился бог и поднял голову. — Знал, что не будет легко.

Сунув руки в карманы, Калтар направился к выходу. Мы все последовали за ним, не говоря ни слова. Свидетели дурацкого разговора, то есть остальные люди, продолжали торжественно молчать, сохраняя в памяти произошедшее.

— Почему он так безрассудно себя вёл? — непонимающе спросил я самого себя. — Я же рядом сидел, а он меня в прошлый раз так боялся…

— Храбрился, — с усмешкой пояснил Акар, который вместе со мной замыкал шествие. — Почуял, что мы — влиятельные фигуры, и хотел показать себя в лучшем свете. Правда, не догадался, какой именно свет нам нужен.

Я согласился со справедливым предположением и глянул на бога в шляпе, всем своим видом излучающего горечь. Вот, опять: что я могу для него сделать? Лиан я, или Искра — всё равно верх бесполезности.

— …короче, неприятный разговор получился, — закончил Эгнер, сидя в своей комнате на диване и прижимая к уху трубку мобильного.

— Повтори ещё раз имена, которые ты запомнил, — попросил Энебарр.

— Гаэмир. Главный ольтвизор. Остальные не представлялись. Да и разговор у нас получился короткий… — Эгнер вспомнил неприятный момент, когда ему вдруг показалось, что ему подсыпали пургена, и предпочёл промолчать. — Что, брат, твои клиенты?

— А ты думаешь, почему я не бросил трубку, — Энебарр посмотрел в окно машины. Сначала хотел остановить водителя, но потом передумал. — Ты лучше больше с ними не говори, а если придётся, не делай так, как сегодня. Потому что Гаэмир на самом деле главный ольтвизор.

— Супер! — застонал парень. — И что он теперь обо мне думает?

— Он о тебе уже забыл, — мягко сказал Энебарр. — Уж точно, у него есть дела поважнее.

— Спасибо, успокоил, — проворчал Эгнер. Однако и правда стал переживать меньше — старший брат всегда говорит правильные вещи.

А старший брат, положив телефон обратно в карман, глянул в окно и глубоко задумался. Однако через несколько минут на его лице проскользнула улыбка. Такое выражение обычно бывает у злодеев, когда им сообщают неприятные новости, но внезапно они понимают, что ситуацию можно повернуть себе на пользу.

— Ну я им задам, — сказал он в воздух.

— Что, мистер Энебарр? — шофёр чуть повернул голову.

— Чего он делает здесь, если ещё вчера звонил мне из Ка-Ольры? У меня, между прочим, послезавтра важная встреча!

— С этим самым типом? — спросил шофёр.

— Нет, но тип точно должен быть в Ка-Ольре, — Энебарр задумался. Может, тут какие-то значимые события, раз Гаэмир здесь? Неважно. Потом всё прояснится.

— Вы, мистер Энебарр, не отвлекайтесь от дела, а там всё само как-нибудь… — посоветовал шофёр и продолжил путь.

А Энебарр глядел в окно и думал.

****

Воскресный вечер. Ранняя весна. Очень ранняя — самое начало марта. Здесь, в Адиве, почти ничего не изменилось — чуть ниже нуля и холодный ветер. Конечно, не то, что в Чойне — плюс пятнадцать! Впрочем, неважно — я дома!

Выйдя из автобуса, который довёз меня от аэропорта до самого поворота, от которого было минут пятнадцать до дома, я глубоко вдохнул. Морозный воздух… так непривычно после тепла… впрочем, может, и здесь потеплело, просто я не чувствую этого из-за контраста. Будем привыкать.

Пока я шёл домой, вспоминал обстоятельства, которые сопутствовали моему уезду. Если честно, я просто позорно бежал. Великий Лиан, гроза трусов, бежал, поджав хвост. Зато теперь возвращался совершенно другой человек, познавший тайное (это я о странном знакомстве с богами) и раскрывший себя (это я о том, что будь что будет, а я Лиан и не буду больше этого отрицать. Хотя когда я это отрицал?). Подумалось, разумеется, об Исите. Она меня так и не увидела в ту субботу, а телефон я отключил (не сам, просто опять забыл заплатить и плюнул — всё равно неделю хотел пробыть в одиночестве). Возможно, стоит мне завтра появиться в юнэмире, мне тут же оторвут уши. Ну, или что-нибудь другое, Исита мастер на такие дела…

Да, как я мог забыть. Рена. Девушка, с которой я познакомился буквально за пару дней до отъезда. В воскресенье она приходила ко мне снова, закончить кое-какие детали одежды. И, конечно, пообедать и поболтать о ерунде. Я сказал ей, что мы увидимся в следующий понедельник, и укатил. В общем, так: двух самых важных на данный момент для меня человек я оставил в разном состоянии. Иситу — наверное, в гневе, не любит она тех, кто бежит, прикрыв голову руками, Рену — в состоянии покоя. Надеюсь, с ней ничего не случилось, пока меня не было. Исита, кроме того, тоже собиралась в Чойн, к бабушке, так что ей хорошо. А Рена как там, с её недоброжелателями, которыми полон детдом? Я, конечно, просил её не говорить никому, что я уехал. Работы много, их пугать не хочу — аргументов уйма. Но Рена с её честностью может всякое сказать.

Мне пришлось проходить как раз мимо детского дома. Минут пять я колебался, но потом всё-таки решил зайти. После пяти не пускают посторонних кауру, после десяти — посторонних юнэми, и даже своих после десяти без гневного разноса не пустят. Но сейчас ещё даже не пять, так, половина, и (день наконец стал удлиняться!) только-только стемнело.

Женщина на вахте, увидев мой юнэмический паспорт, тотчас же сказала, какой этаж и какой номер комнаты. И вообще вела себя как-то странно, так что, думаю, дело тут даже не в паспорте, а в имени, которое там стоит. Я быстро взбежал на второй этаж и легко отыскал нужную комнату — она была в двух шагах от лестницы.

Проигнорировав троих парней, стоявших в холле возле окна, и их изменившиеся, направленные на меня взгляды, я постучал.

— Да чё вам надо опять! — раздался какой-то сварливый голос, и я покачал головой. Ничего ещё не сделал — а уже ненависть. За что я Лиан?..

Дверь распахнулась. Передо мной стояла девушка в халате, чёрные волосы заплетены в косу. Взгляд грозный, я даже немного отступил. Девушка изумилась, потом попыталась улыбнуться. Получилось плохо.

— Добрый ве… а я думала, это эти… — девушка слабым жестом указала на ребят возле окна. — А вам…

Но я уже не смотрел на неё. На дальней кровати, слева от окна, сидела Рена, замечательный человек и девушка, к которой я испытывал почти что братские чувства.

— Лиан!!! — издала она возглас радости и бросилась ко мне. Отпихнула соседку и налетела на меня, повисла на шее. Я приобнял её свободной от сумки рукой. — Ты приехал!..

Я чуть отошёл от двери и уловил взгляд парней, один из которых был мне знаком — тот самый Риобред. Хм, судя по удивлению на его лице, он не знал, что я был в отъезде, потому что лицо выражало примерно это: «Так чё, можно было?..» Ну, в смысле, Рену обижать. Я украдкой погрозил им кулаком, мол, никогда нельзя. Они, похоже, поняли, потому что ретировались.

— Ты как здесь? — спросил я, когда Рена опустилась на пол.

— Отлично! — она поманила меня к окну, туда, где недавно стояли наши знакомые. — Я никому не сказала, что ты уехал — просто уходила иногда и по городу шлялась, а потом говорила, что с тобой встречалась. Поверили. Я сказала им, что ты их пугать не хочешь.

— Молодец! — похвалил я девушку. — Я тут тебе кое-что привёз… — я поставил сумку на кресло, стоящее в самом углу возле какого-то растения, и принялся в ней копаться. — О, гляди — это шарф. Чёрный, в серую полоску, вам можно. В юнэмическом магазине брал, — сообщил я, наклонившись к её уху. — Какая разница, если цвета разрешённые? А там фасоны интереснее.

— Спасибо… — Рена одной рукой прижимала к груди шарф, а другой вертела в руках его кончик. — Дорогой?

— Конечно, нет! Я умею выбирать, — уверил её я и полез дальше. — Перчатки. Чёрные. Вот здесь, с краю, цветочки. Тоже чёрные, так что можешь не переживать. Если кто возмутится — скажешь мне, и я это пресеку. Ограничений в фасоне у вас нет, а цвет… ну, ты понимаешь. Между прочим, там, в Чойне, тепло сейчас, и зимних вещей мало, так что ты не обессудь… перчатки осенние… но ничего, уже весна, как-никак. Я ещё вот что… не знал, какие ты любишь… серьги, с бабочками… да не переживай ты, обычный металл. Серенький. Нет, не серебро, ну что ты в самом деле… Ты дальше смотри, вот… да не пугайся, это не телефон, знаю, что нельзя… пейджер. Что такое? Ну, можешь написать мне что-нибудь, видишь, буквы есть? Ну, как по сети… ай, да что ж я… как письмо. Короче, я тебе позже объясню. Тут ещё есть…

Я вынул парочку сувениров, фигурку розового поросёнка (очень уж на Пиггеса был похож, я не смог его не купить) и мягкую игрушку-зайца. Мне показалось, Рене понравится заяц. Но самое главное было не это. Самое главное — это мешок с чем-то твёрдым и продолговатым.

— Что это? — Рена, достигшая высшей стадии изумления, так на ней и застряла.

— Как что? Книги. Ты же сама говорила… вот, Коэнент Мертинами, последняя книга, «Тридцать», слышала о такой? Да или нет? Неважно… вот ещё, с хорошим концом, я просил, чтоб с хорошим было. Держи.

На Рену жалко было смотреть. Она держала мои подарки в обеих руках, и при этом выглядела так, словно держит динамит. И на меня смотрела, будто я привёз ей эти вещи для того, чтобы её погубить.

— Рена?

Девушка часто закивала.

— Ты в порядке?

— В… в порядке… только не надо было…

— Я знал, что ты это скажешь! — торжественно провозгласил я. — И вот что: надо. Ты что, читать не любишь?

— Люблю.

— Может, тебе шарф не нужен, или перчатки?

— Нужны, только…

— Так в чём проблема?

— Ты же мне их покупаешь, тратишь деньги…

— А тебе не кажется, что в этом есть доля справедливости? — нахмурился я. — Вас всегда притесняют, совершенно неоправданно запрещая почти всё. А нам — всё это можно. Давай уравняем ситуацию, возьмём немного от меня и отдадим тебе.

Рена не ответила.

— Ладно, Рена, я пойду. Проверю, как там дома, приготовлюсь к завтрашнему дню. Я, как-никак, прогулял целую неделю. Завтра жди меня ближе к вечеру.

— Ты придёшь?

— Конечно! — я похлопал её по плечу. — И смотри мне: если кто-то лезть будет…

— Знаю, — Рена кивнула. — Только вот… скоро суббота… я должна буду искать квартиру, чтобы где-то жить. Наверное, с завтрашнего дня и начну.

— О! — я на секунду задумался, хотя и так знал, что буду делать. — Давай вместе поищем! Тебе веселее будет! Я завтра приду, и пойдём по районам!

— Нет, — девушка устало помотала головой. — Я с самого утра пойду, а ты придёшь вечером.

— Почему вечером? — возмутился я. — В три. Ну, в два, или раньше… неужели ты не дождёшься?

Девушка пожала плечами и опустила голову. Плохо, констатировал я. Впрочем, неважно, пусть походит и поищет, я-то всё равно потом приду. А сейчас надо домой.

Наскоро объяснив Рене, как пользоваться пейджером «Особый» (дурацкое название, но в к-магазине этот был самый лучший), я покинул старенькое здание. Дома, небось, и еды-то нет, надо зайти в магазин. Правда, денег у меня с собой мало… ну да неважно, на пиццу и фрукты хватит.

****

Дверь за моей спиной щёлкнула. Я счастливо вздохнул и поставил пакет на тумбочку. К этой квартире я привык, и теперь она была моим домом. Я почему-то никогда не думал, что, покинув родную касту и дом, где мы жили с семьёй, я их предал. Ведь даже оставшись кауру, я бы не остался в старом доме, просто не смог бы жить там, где всё напоминало о них. Как это ни грустно, а жизнь надо продолжать, думаю, они бы мне то же самое сказали.

Наконец я разобрал пакет с провизией и отправился в комнату, чтобы разгрузить дорожную сумку.

…сумка упала на пол, звук разлетелся, как пыль, и отразился от стен…

В темноте моей комнаты сверкали пять пар глаз.

— Что вы здесь делаете?! — очень тихо сказал я, презрев почтительность.

— Здравствуй, Лиан! — Мелизар не обратил на мои слова внимания. Кажется, он их даже не слышал. — Мы ждали тебя!

— Привет! — вяло помахал Акар. Он развалился в моём кресле, меч, само собой, торчал из ковра между его ступнями.

— Стоп! — я протянул руку вправо и включил свет. Боги были одеты точно так же, как тогда, когда я уехал, оставив их в лесу. Тогда они помахали мне руками и сказали, что будут ждать. Но я и подумать не мог, что они буду ждать меня здесь! — Скажите, почему вы у меня дома? Зачем я вам нужен?

— Ты же Искра, — объяснил Гуарекан, думая, что так я сразу всё пойму.

— Ну и что! Миссия Искры — вынуть вас с острова. Дальше вы сами!

— Пока мы не заручимся верой, нас держишь ты, — услышал я голос Калтара. Он развалился на моей кровати, весь в чёрном, и даже туфлей своих замшевых не снял! — Мы должны быть ближе к тебе.

— Вы собираетесь жить у меня? — я совсем опешил.

— Да! — радостно подтвердил Мелизар.

— И долго?

— Зависит от людей, — пожал плечами Гуарекан. — Может, сто лет, может…

— Эй!!! — воскликнул я и тут же одёрнул себя, потому что стало стыдно за какой-то немужественный визг. — Сто лет? Вы… то есть я что, могу столько прожить?

— Ты же… — начал Гуарекан, но я перебил его.

— Знаю, я Искра. Но я не хочу жить столько же, сколько вы. Я хочу умереть! Слышите?

Боги недоуменно смотрели на меня.

— Мелизар! — сказал я несколько грозным тоном. Бог, стоявший до этого вполоборота, повернулся теперь ко мне лицом. — Великий, могущественный бог юнэми, бог, создавший Искру! — нёс я, всё больше заражаясь и в процессе преклоняя пред Мелизаром сперва одно, потом другое колено. Я должен был это проверить, просто должен был, и прямо сейчас. — Я прошу тебя, как искренне верящий в тебя человек, как преданный тебе юнэми, как Искра, которую ты создал. Ниспошли мне смерть из рук твоих, или из лука твоего! Даруй мне смерть, о бог!!!

Я стоял перед ним на коленях, склонив голову и сложив руки в молитвенном жесте, хотя молитва моя была больше похожа на приказ. Боги молчали. Мелизар был растерян.

— Но я не могу, — наконец сказал он.

— Почему, Мелизар? — я сверлил взглядом пол. Дурацкий поступок я совершил сейчас, но мне очень хотелось узнать, возможно ли хоть что-то сделать со мной с помощью богов.

— Не могу, — повторил он. Я поднялся с колен и сделал несколько шагов вперёд. Мелизар был выше меня на полголовы, самый высокий из Братьев.

— Ты не хочешь?

— Нет. Просто я не знаю, как это сделать.

Внутри себя я завязал что-то в узел, медленно развернулся и принялся разгружать сумку. Достал одежду, предметы туалета, пару яблок, которые купил ещё в Чойне в дорогу, ноутбук, книгу. Я передвигался по квартире, не обращая внимания на богов, хоть боковым зрением постоянно их видел. Они молчали. И, странное явление: я ни разу не наткнулся ни на кого из них. Как будто они знали, куда именно я пойду в данный момент и где окажусь. Тогда, чтобы проверить, я сделал резкий выпад в сторону кресла, где маячила рыжая голова Акара. Рука ткнулась в мягкую спинку. Тогда я выпрямился и оглядел комнату. Бог иситов стоял возле двери.

— Видишь, мы не потесним тебя, — пожал плечами он. Я посмотрел себе под ноги. В ковре не было никаких следов торчания там меча.

— Ладно, скажите мне тогда: что вам от меня надо? — я повернулся к Гуарекану, чтобы услышать общий ответ из его уст. Я и раньше догадывался, что они могут общаться друг с другом на расстоянии.

— Мы должны быть рядом с тобой, ты должен быть рядом с нами. Ты теперь — дверь, через которую мы смотрим на мир. Мы не можем быть далеко от тебя, иначе…

— Мы можем даже исчезнуть, — твёрдо окончил Калтар. Гуарекан согласно кивнул.

— Ну, что ж, — я распрямился, прочувствовал осанку, придал себе величественный вид и грозно оглядел богов. — Тогда вот что: давайте мне сюда ваши паспорта!

Братья молча протянули мне фальшивые документы. У меня возникло чувство, что я привёз их сюда силой и собираюсь захватить в рабство. Ох, как бы не заработать манию величия, на таком-то манипулировании богами! Так, кауру, юнэми, исит, два туранэ…

— Гуарекан, — я поднял глаза. — Вы помните всё о вашей операции, о представителе каждой касты, о…

— Конечно.

— Тогда вы здесь выполняете свою работу, заключили со мной договор, чтобы я предоставил вам квартиру. Потому что вариант с гостиницей вам не нравится. Потому что вы должны жить в очень тесном контакте, для сплочения. И то, что я Лиан, вы прекрасно знаете.

— А разве могут возникнуть сомнения? — приподнял бровь Калтар.

— Лиан в человеческом понимании, — Гуарекан повернулся к Калтару. Тот на миг посмотрел сквозь пространство, потом кивнул. Видимо, вспомнил о том, что такое Лиан для людей.

— А я о вашей работе ничего не знаю, просто сдаю вам… кровати. Ну, часть комнаты.

— Зачем нам кровати? — скривился Акар.

— Затем, что вы теперь — обычные люди. Будете выходить на улицу, гулять, общаться с кем захотите. Советую придерживаться законов. Их-то вы знаете?

Калтар согласно опустил веки, Гуарекан кивнул.

— Вот и замечательно! — я хлопнул в ладоши. — Я сейчас пойду в душ, а потом еду себе готовить. Когда вернусь, комната должна представлять собой пристанище шестерых временно живущих вместе мужичков.

Уже выйдя из комнаты, я услышал за спиной бодрое Акарово: «Мелизар, распорядись!» и полный энтузиазма голос Мелизара: «Мигом!»

****

— И когда можно будет въехать? — вопрошал я в телефон риэлтерское агентство. Мне в красках расписали, как прекрасен будет дом в ю-секторе-4, какие удобные и уютные там квартиры, какой там парк и лес рядом, что магазин, что внести первоначальную сумму можно хоть сейчас, что молодым семьям скидки, и т. д. и т. п. Основное, что я хотел, я узнал. Теперь остаётся съездить в банк «Пирамида», проверить, хватит ли у меня денег, если не хватит, принять меры и может быть кого-нибудь припугнуть… и пока достаточно.

Но основное было не это. Основное было то, что сейчас я стоял перед зеркалом в своей бирюзовой рубашке и прилаживал под воротником чёрный галстук. Я для такого случая даже прикупил в Чойне белые джинсы. Какого случая? Так ведь весна же! Март! Когда я уезжал, был февраль, а сейчас — март! Пусть моя встреча с Иситой ознаменуется тем, что начало весны, а не тем, что мы плохо расстались и она теперь должна отвесить мне оплеуху.

Наконец галстук был прилажен, а белый свитер с буквами «ЛИАН-студио» надет на рубашку (я решился надеть этот свитер только сегодня, до этого он несколько лет лежал на антресолях. С моим прошлым мировоззрением надеть на себя слово ЛИАН было как бы самоубийством, сейчас же я решил окунуться в омут с головой). Я склонил голову набок, отметил, что волосы слегка отрасли, а чёлка даже касается брови, и сделал вывод, что придётся стричься. Незадача. Ногти и волосы стриг всегда я сам, потому что никому это не удавалось. Странно, ведь ножницы-то были те же самые, я их брал или мама, но факт оставался фактом. И если ногти ещё ладно, их почти все сами стригут, то волосы… пока я не научился делать всегда одну и ту же причёску более-менее нормально, мои товарищи похихикивали в горсть, когда я отворачивался. Правда, открыто смеяться боялись. Попрошу Мелизара, решил я и развернулся.

Тот уже стоял передо мной. Высокий, в зелёном пальто, коричневых штанах, коричневых же осенних ботинках и с лёгким салатовым шарфиком. Очень неплохо, кстати, смотрелось, хотя я светлые шарфы, за исключением белого, всегда считал чем-то женским. Свой чёрный я не менял и носил круглый год, только когда становилось тепло, снимал вообще.

— Прошу! — Мелизар держал какую-то верхнюю одежду, предлагая мне вдеть руки в рукава. Я с опаской повиновался. Бог ловко застегнул пуговицы, и я опять посмотрел в зеркало.

Это была определённо не моя куртка. Да это вообще была не куртка — так, пальтишко, наверное, весеннее, светло-бежевое, выглядело на уровень туранэ (очень богато), и мне было по размеру. Я осведомился, где моя зимняя куртка, в которой и стоит идти при минус десяти градусах, на что бог весело ответил, что это она и есть. На мою приподнятую бровь он начал разглагольствовать о трансформации предметов, но я отмахнулся.

— Не спорю, красивое, — похвалил я. — Только на дворе зима. Я замёрзну.

— На дворе седьмое марта, — поправил меня Мелизар. — А это весна. Зелёные листья, ранние цветы, аромат и тёплые дожди.

— Мелизар, я должен тебе кое-что объяснить, — я подошёл и панибратски обнял его за плечи. Казалось, он был даже рад этому, словно я — его друг, который почему-то его забыл, а потом вдруг вспомнил. — Понимаешь, весна начинается не тогда, когда наступает первое марта, а тогда, когда ей захочется. У нас листья появляются где-то в апреле, ближе к концу. А ещё на кухне есть градусник, и на нём — минус десять. Это холодно.

— Тогда я всё исправлю, — кивнул Мелизар. Он полез во внутренний карман, эффектным жестом извлёк из него мини-лук (точно такой же, какой был у него на острове, только размером с ладонь!) и дёрнул тетиву. Лук задребезжал, показалось, что звук этот заполнил каждую клетку моего тела и каждую молекулу в окружающем пространстве, я даже чуть не забыл, где нахожусь, а через миг Мелизар уже улыбался.

— Вот, пожалуйста!

Я покосился на пальто. Ничего не изменилось. Тогда я пошевелил руками и понял: Мелизар сотворил подкладку. Я благодарно кивнул ему и закинул за плечи рюкзак.

— Будь благословен, высшей тебе удачи да ровного шага! — крикнул из комнаты Акар. Голоса богов невозможно было спутать. Я поблагодарил его и дёрнул ручку двери. Развернулся, чтобы закрыть, но Мелизар упорно шёл за мной.

— Ты куда?

— Я пойду с тобой, — улыбнулся бог.

— Со мной… куда? — растерялся я.

— В юнэмирситет. Я должен быть рядом.

— А ты можешь быть рядом так, чтобы тебя не видели? — с надеждой вопросил я.

— В этом нет необходимости, — покачал головой бог. — Я буду рядом, как твой друг.

Я закатил глаза. Зачем мне этот красавчик в юнэмире? И как он объяснит руководству, что он там делает?

— А почему не Акар? Пусть пойдёт со мной в качестве охранника. Я скажу, что его нанял, — предложил я.

— Мы жребий бросили, — смущённо признался Мелизар. — Сегодня моя очередь.

— Так вы что, действительно меня охранять вздумали?!

— Нет! — он вытянул ладони вперёд. — Мы просто должны быть с тобой. Пойми!

— Ладно, понял. Выходи, — Мелизар вышел, и я закрыл дверь. — Слушай, можно тебя попросить? Если вдруг соберёшься творить чудеса, вроде наколдовывания подкладки, сделай так, чтобы у меня голова не кружилась и перед глазами не двоилось. У меня странная реакция на ваше колдовство. Боюсь, люди будут озадачены.

— О, нет! — рассмеялся Мелизар. — Люди этого не почувствуют! А ты потом привыкнешь. Ты ведь Искра, ты по-другому реагируешь на нас, нежели все остальные. Не беспокойся.

Я кивнул. И следующие полчаса были самыми напряжёнными в моей жизни. Странно звучит, правда? Только я не переживал так даже тогда, когда боялся, идя сквозь толпу, что во мне заподозрят Лиана.

Со стороны могло показаться: и чего переживал? Мелизар вёл себя спокойно, энтузиазм, с которым обычно глазел по сторонам, урезал в два раза, так что большое ему за это спасибо. Но я чувствовал себя странно. Словно рядом со мной идёт огромный, в мой рост, алмаз, накрытый плащом. Чуть ветерок — и плащ слетел, и все увидели. Хотя, наверное, это была мания преследования.

Когда мы входили в метро, Мелизар с вежливой улыбкой пошёл прямо через турникет, даже не думая бросить туда жетон или на худой конец приложить карточку. Я шёл перед ним, поэтому не увидел, что он там делает за моей спиной, и не успел пресечь безобразие сразу.

— Куда это вы, молодой человек? — подбежала полная, в сером, женщина-кауру. Конечно, ей нужно было делать замечания тем, кто пытается пройти без билета. Но такой личности, как Мелизар, она явно побаивалась, поэтому близко не подходила.

— Здравствуйте, — вежливо поклонился бог. — Мне нужно попасть в метро.

— А жетон ваш где? У вас есть жетон?

— Есть, есть!.. — я замахал рукой и поспешил к месту событий. — Сейчас, Мелизар, погоди… твой жетон…

Мелизар непонимающими глазами смотрел то на меня, то на контролёра.

— Но ведь створки уже разошлись!

— И сойдутся опять, если не кинуть жетон, — пояснила женщина.

— Нет, не беспокойтесь, — Мелизар говорил как-то успокаивающе, словно женщина предостерегала его: «пойдёшь на медведя голыми руками — потеряешь руки!» — Я знаю, как пройти в метро.

И пошёл. Я с открытым ртом наблюдал, как он спокойно минует турникет и подходит ко мне. Синий жетон в моей вытянутой руке безмолвно вторил моему изумлению.

— Молодой че…

— А, у него проездной! — нашёлся я. — У него проездной! — крикнул я контролёру, и, схватив под локоть Мелизара, собирающегося обернуться к женщине и с улыбкой продемонстрировать, что всё обошлось, рванул к подходящему поезду.

Или исит нас не догнал, или удивлённая женщина решила его не вызывать.

В метро я тщился перекричать шум и втолковать бестолковому, что значит жетоны и зачем они нужны. Мелизар сперва улыбался, потом как-то посерьёзнел, а потом кивнул и сказал: «Деньги. Понятно», и стал задумчив. Я отстал от него, но вновь запереживал, когда мы вышли на улицу. Через дорогу был юнэмирситет, где были те, кто меня знал, и те, кто не знал его.

— Мелизар, ты не волнуешься? — как бы невзначай спросил я.

— Волнуюсь с тех пор, как попал сюда, — ответил он и поспешно пояснил. — С острова. А ты?

— Ещё как, — признался я. — Не представляю, как тебя воспримет общество.

— Вроде нормально воспринимает, — Мелизар улыбнулся и помахал кому-то рукой. Кто-то удивлёно на него поглядел, не увидел лёд, поскользнулся и упал. Мелизар бросился его поднимать, а я махнул рукой и побежал ко входу. Надеясь затеряться среди своих, пока бог не видит.

До начала пары было десять минут. Я сдал куртку в гардероб, получил номерок с цифрой 56 и отправился на второй этаж. Сейчас у нас лекции, значит, будут разные группы. Можно спрятаться на последнем ряду среди каких-нибудь несерьёзных личностей, или… может, вообще не стоило идти?

Помня особенность Иситы появляться в тот момент, когда её меньше всего ожидаешь, я двигался вдоль стенки, изредка поглядывая назад. Перед тем, как завернуть за угол, тщательно изучил обстановку и уж потом проследовал дальше.

Так. Зал открыт, значит, присутствующие уже сидят на своих местах. Я внутренне содрогнулся, затем выпрямился и уверенной походкой вошёл в помещение.

— О, Лиан! — замахал мне рукой Юнэм. — Где был?

— На работе, — спокойно (надеюсь, что удалось) ответил я и улыбнулся. Вход располагался как раз возле задних рядов, и я мигом уселся на последний.

Мелизар, конечно, уже был здесь. Он сидел где-то в начале, ряд третий, наверное, и с кем-то беседовал. Я дёрнулся, чтобы его проконтролировать, но потом решил: он бог или я? Его мир, пусть делает, что хочет.

Десять минут я лежал на сложенных перед собой руках. Кто-то входил, кто-то выходил, кто-то шумел, кто-то бубнил над ухом. Может, и были знакомые голоса, сквозь гул я их не расслышал. Очень хотелось поднять голову и посмотреть, кто из наших есть, но я не стал. Полежу тихонечко, а уж потом осмотрюсь.

Пунктуальный лектор явился, как всегда, секунда в секунду. Пространственная геометрия — наука точная, любил говаривать он, и если изучаешь её, изволь следовать всем правилам. Он всегда им следовал. Я осторожно, медленно, беззвучно приподнял голову, затем брови и высунул глаза наружу. Передо мной были две женские спины, ещё дальше — одна мужская, достаточно широкая, возможно, спина Эла, и я успокоился. Посмотрел направо — все четыре сиденья свободны. Один вздох облегчения. Теперь налево…

Рядом со мной сидела Исита, глядела на меня и очень многообещающе улыбалась всеми зубами.

****

Я так же медленно, не меняя выражения лица, стал опускаться обратно в руки. Но тут же почувствовал, как чья-то ручка препятствует этому, держа меня за волосы.

— Исита…

— Лиан! — сладенько сказала она и, наверное, подавила искушение ударить меня лицом об стол. Я бы понял, правда, и даже не против был… только очень уж много шуму будет, глядишь — и стол расквасим.

— Привет, я так рад тебя…

Я осёкся, потому что девушка резко изменилась. Отпустила меня и повернулась к лектору.

— Почему ты не позвонил?

— У меня телефон разрядился, — я почувствовал, как она отгораживается, и теперь виновато смотрел на её профиль. Казалось, что я выдумываю оправдания и неубедительно лгу, хотя всё было чистая правда. — Я не стал заряжать и оставил его дома. Не хотел, чтобы меня беспокоили эту неделю. Мне нужно было это время, чтобы подумать и поискать кое-что в себе.

— Ну ладно, — без выражения сказала Исита. — А я тут скучаю…

— Я тоже скучал, Исита, ты же не подумай…

— Ты мой лучший друг, в конце концов! — нахмурилась она и глянула на меня.

— Лучший? — я хитро улыбнулся.

— А ты как думал!..

— А бить-то зачем?

— Так тебе же всё равно, — она дёрнула плечом и снова отвернулась. — Вот пара закончится — пойдём в коридор, в стену тебя швырять буду.

— Ты серьёзно?! — я ужаснулся и схватился за голову. — А что об этом скажет общественность?

— Плевать мне, — Исита была непривычно хмурой. — Знаешь, я сегодня не хотела в юнэмир идти.

— Это ещё почему?

— Ну, ты говорил про курорт… ай, какая разница, это моё…

— Мне не нравится твоё лицо, — сообщил я. — У тебя что-то случилось?

— Уже нет.

— А что случилось раньше? — я опёрся щекой о руку и сел боком, повернувшись к Исите. — Я друг или не друг? Расскажешь?

— Я почему-то подумала, что ты ушёл из юнэмира совсем, — призналась она, опустив голову. — Почему-то. Ну мало ли причин может быть у Лиана… неожиданно, никому ничего не сказав, оборвав все связи… думала, это не просто так…

Я онемел. Она и правда думала, что я вот так возьму и исчезну, и больше с ней не свяжусь? Так значит, она ничего не понимает!

— Исита, ты знаешь, что с друзьями так не бывает? — серьёзно спросил я. — А я считаю нас настоящими друзьями. И какой бы я ни был Лиан, я на такое просто не способен!

— Я так и подумала, — девушка улыбнулась и уже теплее глянула на меня. — И стала переживать.

— А ты что, сама не ездила к бабушке?

— Нет! — она махнула рукой. — Да я не очень-то и хотела… туда летом хорошо, там вообще сказка…

— Вот летом и съездим, — пообещал я. — Кстати, ты геометрию любишь?

— Когда как, — Исита пожала плечами. — Сейчас — не очень. Сейчас меня тянет на шалости. Не знаешь, почему меня рядом с тобой всегда тянет на шалости?

— А меня почему? — я задорно улыбнулся, и мы рассмеялись. Исита полезла в рюкзак за своей пухлой тетрадью, а я совершенно случайно наткнулся взглядом на Мелизара. Тёмно-коричневый свитер, на котором лежат длинные чёрные волосы. Что скажет Исита, когда увидит его? Это ведь и есть её бог, которого она любит всем сердцем… я покосился на девушку и промолчал. Мне совсем не хотелось, чтобы они встречались.

Конец пары наступил для нас немного раньше, чем для других. Просто Исита поволокла меня в коридор. Я не сопротивлялся, поэтому тихонько, почти ползком, добрался до двери и выскользнул через неё.

Там меня уже ждала Исита, которая выскользнула таким же образом минутой раньше.

— Нехорошо, всё-таки, он серьёзный человек… — покачал головой я.

— Про параллелепипеды я и так всё знаю, — отмахнулась Исита. — Приступаем к наказанию.

— Какому ещё…

Исита очень ловко запрыгнула на меня со спины и принялась понукать. Любит она это дело — знает же, что я не устаю, вот и заставляет возить туда-сюда по коридору. Доехав до третьего этажа, она наконец слезла и… вот незадача… углядела под моим белым свитером галстук.

— О, удавка! — провозгласила она и тотчас же вынула галстук. Я пытался возражать, но она уже намотала его на руку и куда-то пошла. Мне пришлось согнуться и следовать за ней. В один прекрасный момент Исита разошлась и принялась бежать, и я старался бежать за ней, не потому, что меня тянула какая-то сила, а потому, что иначе девушке пришлось бы вхолостую скользить подошвами по полу. Никто не мог сдвинуть с места Лиана, если он не шёл сам.

Наконец мы оказались возле какого-то окна.

— Ты не любишь галстуки? — немного обиженно спросил я, заправляя аксессуар обратно под свитер.

— Не очень, — ответила Исита. — Да нет, тебе идёт, просто… так и тянет за него ухватить. А у тебя волосы отрасли! — неожиданно заключила она.

— Я знаю. Страшно подумать, с какой причёской я приду завтра!..

— Почему страшно?

Я не стал говорить Исите, что у меня дома живёт кучка богов. И что если я начну стричь себя перед зеркалом, рядом обязательно окажется Мелизар и предложит свои услуги. Что со мной будет после этих услуг, я даже не предполагаю. Фантазия бога фантазии безгранична.

— А я сегодня не видела во сне своего бога, — как раз в тему сказала Исита, облокотившись о подоконник и глядя вдаль. Я опёрся о подоконник спиной и смотрел в даль коридора. — Не знаю, к чему это. Обычно он приходит каждую ночь.

И что мне ей сказать?

— Ты же сама говорила, он занят…

— Да… да, но всегда ведь приходил… наверное, это знак какой-то…

Знак явился незамедлительно, и почему-то мне. В середине коридора возник Мелизар и быстрым шагом пошёл прямо на меня. Я сделал знак, которым отгоняют нечисть, и Мелизар растворился.

— Лиан, ты чего? — Исита удивлённо смотрела на меня. Потом обернулась. — Ждёшь кого-то?

А вдруг он обиделся? Он же не нечисть — бог, как-никак.

— Да я мульт придумываю, рисую тут… — оправдался я и тут же вспомнил. — Я, между прочим, в Чойне делом занимался. Завтра принесу, покажу.

— Новый мульт?

— Не совсем мульт, но тебе должно понравиться.

— Вероятно, это какие-то бесполезные отрывки, как говорят про мои заставки, — фыркнула девушка. — Потому мне и понравится.

— Как бы то ни было, а сейчас у нас лекция по механике. Нужно поприсутствовать, — сообщил я и потянул подругу в сторону аудитории. Она молча повиновалась.

Несмотря на то, что с мыслью о своём лианстве я свыкся и теперь не боюсь, что меня заподозрят, мания преследования, похоже, только усугубилась.

— А-а-а!!! — я шарахнулся в сторону. Справа на меня наступал кто-то в коричневом свитере.

— Лиан! Ты чего?! — Исита ухватила меня за локоть. Я отдышался и посмотрел опять. Справа был поворот на лестницу, и сверху как раз спускался Эл. В тёмно-коричневом свитере. Это был вовсе никакой не Мелизар, из-за которого я, впрочем, так и кричал, просто он стоял на несколько ступенек выше и показался мне высоким.

Впрочем, беседа с Элом тоже не должна сулить мне ничего хорошего. Если вспомнить, как мы расстались…

Парень спустился и медленно подошёл ко мне. Осторожно протянул руку для пожатия. Я пожал, сильно не сжимая.

Элейзер повеселел. Он никогда не думал долго об одном и том же.

— Здорово! Куда делся на неделю? Тут такой переполох был, с Пейтошером… он весь юнэмир на уши поднял, орал, что здесь Лиан и его гнать надо!

— Только попробуйте… — пробормотала Исита.

— И какое решение принял юнэмир? — вопросил я. Известия были не очень приятными для меня. А вдруг и правда выгонят?

— Я не знаю, — пожал плечами Эл, глядя на меня через свои вездесущие очки. Затем он придвинулся, опустил их и взглядом заговорщика посмотрел на меня снизу вверх. — Так ты — Лиан?

— Эл, а если на свитер внимательней посмотреть? — я указал на надпись. — Лиан!

— Так написать любой может! — возмутился Эл.

— А скамейка в раздевалке как поживает? — хитро прищурился я.

— А!.. Ну да, — Элейзер покивал. — Так я пойду на пару?

— Иди, иди… — позволил я. Мы с Иситой переглянулись и усмехнулись.

— Я ведь потому и уехал, — пояснил я, когда мы шли по коридору. — Из-за этого удара. Хотел, чтобы не получилось, но получилось.

— Я уже знаю, — вздохнула подруга. — Там действительно беготня была, кого-то даже к тебе домой отсылали, чтобы уговорить не приходить больше.

— А… — я расстроился. Но не стал спрашивать, почему Исита не сказала мне раньше — вероятно, не хотела, чтобы я грустил. — Так всё-таки уговорить? Не выгнать силой?

— Может, они и попробуют тебя ВЫГНАТЬ, — усмехнулась она. — Но ты ведь всё равно придёшь, правда?

И она очень искренне на меня посмотрела. Истинный Иситин взгляд. Ну не могу я спокойно стоять, когда вижу эти её глаза, похожие по цвету на утреннюю росу…

— Я не знаю… — я отвернулся. — Если велят не приходить, я не буду никого нервировать. Меня боятся, понимаешь…

— Ну, тогда я буду к тебе приходить! — не растерялась девушка. — Кресло по-прежнему есть?

— Есть, — кивнул я.

— Вот и хорошо! Есть повод прийти, — рассмеялась она. Я тоже собрался смеяться, но она вдруг резко прекратила.

Вскоре я понял, чему послужила эта перемена. Возле входа в лекционный зал стоял, облокотившись плечом о косяк, высокий парень неземной красоты, с длинными чёрными волосами. И мне, и Исите он был прекрасно знаком, только несколько с разных сторон.

Девушка резко дёрнула меня за руку, я по обыкновению сделал вид, что это она меня тянет, а не я просто поддаюсь, и мы исчезли за поворотом.

— Лиан, кто это? Он на нашем курсе? Ты его знаешь? — затараторила Исита, когда мы оказались на безопасном расстоянии.

Скот, что ей сказать?! Что знаю? Может, притвориться, что он просто похож? Да нет, если он приходил к ней во снах, тут уж не перепутаешь… а может, он её забыл? Тоже вряд ли… не бежать же прочь? Оп! Мелизар выворачивает из-за угла. Идёт к нам, точно.

— Лиан, что мне делать? Он меня помнит? А вдруг это не он? — девушка тараторила, вцепившись мне в правый и левый рукава свитера и стараясь не смотреть в сторону Мелизара, хоть, я полагаю, прекрасно видела его боковым зрением. Я смотрел Исите в глаза и молчал.

— Лиан, а я тебя везде ищу! — радостно провозгласил бог и положил руку мне на плечо. Исита вздрогнула и отдёрнула свои руки, старательно продолжая смотреть мне в область груди. Красавец тотчас же перевёл взгляд на неё и улыбнулся. — Здравствуй, Исита!

И она посмотрела на него. Да уж. Пусть бы она на меня так посмотрела. Увидеть живого бога, такого прекрасного, да ещё и любит она его без памяти… и на неё он смотрит точно так же… но ведь она понимает, всё равно, что таких у него много, и что не ей одной он снится! Нет, не понимает… смотрит и не отрывается. Мелизар её заколдовал.

— Я пойду? — несмело спросил я и сделал шаг назад.

— Лиан, я собираюсь отправиться домой после этой лекции. Я должен ознакомиться с творчеством ещё нескольких людей, — пообещал Мелизар. — Ты не будешь здесь скучать?

Бог смотрел на меня, а Исита — на него. Я — на Иситу. Похоже, она прилипла надолго.

— Мне весело, — буркнул я. — Я пойду в зал.

И я ушёл. За мной никто не шёл и не бежал, и я сделал вывод, что Исита и Мелизар остались там возле окна.

Мне было очень обидно.

 

Глава 10. Боги всемогущи, и очень мудры

Домой я возвращался совсем уж расстроенный. И казалось бы: чего огорчаться? Лучшая подруга счастлива, великий бог радуется… а всё равно. Одиночество какое-то я ощутил.

Мы только спустились с крыльца и следовали по тротуару прямо к метро. Передо мной шли маленькая, едва мне до плеча Исита и двухметровый Мелизар, взявшись за руки и распевая какую-то песню. Бог держал своё пальто в руке, не думая надевать. Иситу это не беспокоило — она ведь верила, что он волшебный, и умеет перебороть холод. А я сначала хотел ему намекнуть, что люди будут коситься, но потом не стал. Он — бог, ему виднее.

Вот впереди тот самый столб, который почему-то торчит почти посередине тротуара, и его постоянно приходится обходить. Исита что-то говорила, глядя вдаль, и обойти столб собиралась справа. Мелизар же тяготел к левой стороне. Я со злорадством подумал, что ну и врезайтесь в этот столб, но тут же глаза мои стали чуть больше. Товарищи так и прошли: Исита справа, Мелизар слева от столба. Столб не покачнулся, сцепленные руки были в порядке. Исита, похоже, ничего не заметила, Мелизар продолжал ей внимать. Я сказал что-то неприятное и стал думать, какой ракурс лучше выбрать, чтобы изобразить прыгающего с дерева Невидимого Рыцаря.

Когда началась вторая пара, Исита села рядом со мной и принялась рассказывать, почему она опоздала на двадцать минут. Оказывается, они с Мелизаром разговаривали. Она спрашивала, правда ли, что он теперь будет здесь всегда, и он сказал, что ему бы очень этого хотелось. Потом она спросила, пришёл ли он к ней, и он ответил, что к ней. Потом они что-то придумывали, потом Мелизар её крепко обнял… я всё это хмуро слушал, потом спросил, останусь ли я Иситиным лучшим другом. Она прижалась щекой к моему плечу и сказала, что конечно, а потом добавила, что Мелизару очень нравятся её заставки, хоть он ни разу их не видел. Я пожал плечами. Дальше Исита описывала какие-то предметы, которые демонстрировал ей бог, но я не запомнил. Я старательно представлял себе Акара, который с остервенением вгоняет меч в пол раз за разом, при этом громко орёт и сквернословит.

Исита распрощалась с Мелизаром на станции метро. Мы с богом ехали в одну сторону, она — в другую. Когда подошёл наш поезд, парень наклонился к невысокой девушке и божественным поцелуем освятил её лоб. Казалось, она и не ожидала ничего другого — благоговейно смотрела в его зелёные глаза и потом махала рукой, пока мы не скрылись в тоннеле. Кажется, она даже чуть не плакала от счастья.

— Почему вид твой печален? — поинтересовался Мелизар, очень тихо, но сквозь шум поезда я расслышал его прекрасно.

— Потому что, — так же тихо ответил я. Кричать не хотелось, не расслышит — так не расслышит. Но он понял.

— Расскажи мне, я попробую тебе помочь.

— Ты ответь: зачем ты делаешь вид, что любишь Иситу? — зачем-то сказал я и тут же об этом пожалел. Как бы он не подумал чего… а я ведь просто переживаю. Он — бог, у него людишек много, и Исита не может быть его единственной… возлюбленной, или кем там она хочет… она ведь не богиня.

Мелизар замолчал. Я повернул к нему голову и заметил, что он перестал улыбаться. Прожигал меня взглядом, непонятно что выражающим: то ли гнев, то ли глубокую печаль.

— Я люблю Иситу, я не могу притворяться, — сказал он. — Я люблю их всех.

— Вот, — подхватил я. — А делаешь вид, что любишь только её.

— Как же я могу любить только её, — взгляд бога смягчился. — Людей много, и она это знает. И она знает, что я бог.

— Но она ведь думает… — я запнулся. Может, бог относит любовь в том смысле, в каком она у людей, только к людям? То есть люди могут любить друг друга так, а боги — только как своих… подданных…

— Что она думает? — Мелизар выразил высочайшую заинтересованность. Я понял, что он действительно не знает.

— Ничего, — я махнул рукой. — Просто когда-нибудь ты придёшь не к ней, а к какому-нибудь другому юнэми. И она останется одна.

— Лиан, я могу прийти к каждому юнэми, — серьёзно сказал он. — Ко всем сразу. Люблю каждого и всех. Я — бог.

— Я знаю, — буркнул я. — Но сейчас ты не на острове.

— Это правда, — вздохнул Мелизар.

Я сжимал поручень и с каменным лицом смотрел на отражение чьего-то кармана в окне поезда.

— Я не могу знать, о чём ты думаешь, — грустно покачал головой бог и улыбнулся. — Не знаю, когда ты лжёшь. Я бы хотел помочь тебе, но вряд ли смогу, если ты мне ничего не расскажешь.

Я неуверенно покосился на Мелизара. Я — какая-то Искра, возможно, у меня есть преимущества перед богами. Ну, то есть боги чего-то не могут сделать со мной, что могут с людьми. Мелизар хочет, чтобы я поведал ему свои горести. Не поведаю. Никому не поведаю. Но обмануть его попробую. Например, расскажу о какой-нибудь другой горести.

И я стал рассказывать. Рассказывал, пока шли к дому. И Мелизар ярко жестикулировал, улыбался, смеялся, смотрел горящими глазами, восклицал, а потом задумался. И в прихожую вошёл с таким задумчивым видом.

Сперва мне показалось, что дома никого нет. Тишина, в прихожей безбожно. Звучит нехорошо, но там действительно не было ни одного бога, кроме только что пришедшего Мелизара. Мелизар сотворил вешалку, повесил на неё пальто и сунул в шкаф. Выглядело это так: он протягивает руку к само собой открывшейся дверце, в руке — пальто, под которым уже проступают очертания вешалки, и убирает руку. Пальто висит, рука пуста.

— Рорс, — сказал Мелизар, как будто Рорс стоял у него за спиной. Я снимал пальто. Открыл дверь, извлёк плечики, повесил одной стороной, другой, закрыл дверь. Развернулся. Рорс действительно стоял за спиной.

— В чём дело, Брат? — спросил Рорс своим успокаивающим, как журчание ручейка, голосом.

— Я расскажу тебе интереснейший случай. Уверен, ты с таким не сталкивался.

— И мне, — раздался голос Акара из комнаты. Конечно, они все там. Лежат, небось, на сотворённых Мелизаром матрасах, и занимаются ерундой какой-нибудь.

Мы проследовали в комнату. Да, так и есть — на моём разложенном диване лежит Калтар и что-то делает со своим герхом, превращённым в кинжал, возле него сидит Акар и, как ни странно, не держится за меч, а вертит в руках какую-то книгу. Не читает, а именно вертит, словно старается понять, какой стороной её следует повернуть. Кресло пустует, однако по обе его стороны разложены матрасы, и на одном лежит на животе Гуарекан, а второй, вероятно, был занят ранее Рорсом. Ещё один матрас был возле двери, уж точно Мелизаров — розовое одеяло с ромашками. Я усмехнулся. Утром я не стал разглядывать, как выглядят матрасы, просто шёл напролом, на что-то наступая — нужно же было умыться. Интересно, почему же спальных лож всего три? Нет, я-то понимаю, что спать они на них не собираются — но вдруг кто-то придёт проверять — нас ведь шестеро! И подумает кто-то, что мы втроём спим на одной, не очень-то широкой кровати. Ай, всё равно не придёт никто, чтобы проверять, как и с кем я живу. Разве что дурачок какой.

— Ребята, рассказать, что было в юнэмирситете? — вопросил Мелизар, входя. Рорс плюхнулся обратно на свой матрас, Гуарекан поднял голову. Мелизар воссел в кресло.

— Вы что, не можете общаться мысленно? — буркнул я, подходя к столу и включая компьютер.

— Не всегда, Лиан. И не во всём, — ответил Гуарекан. — Мы ведь не на острове. Здесь мы в настоящем мире, и здесь все по-настоящему. Мы ограничены верой.

— Да, я слышал, — кивнул я, стягивая свитер и переодеваясь в домашнюю белую майку. — Чем меньше в вас верят, тем вы слабее. А сейчас, например, Акар может взмахом руки сжечь город?

— Да я в жизни… — возмущённо начала Акар, но я понял его и перебил раньше.

— Разумеется, ты мудр и милосерден. Но теоретически, силы у тебя хватит?

Акар задумался. Потом покачал головой.

— Не знаю.

— Так что, дело совсем плохо? — огорчился я. — Нужно срочно творить чудеса, чтобы пробудить веру?

— Всё не так просто, — помотал головой старший Брат. — Вера — это не знание. Если я на глазах у всех превращусь в пепел, а потом из него восстану, это будет… ммм… показуха. Мы должны вызвать веру. Не прямым, но косвенным воздействием.

— Например, помогать тем, кто действительно в нас верит, — включился Калтар. — Явиться в храм и подать какой-нибудь знак. Не показываться и не называться, но намёком…

— Так давайте разработаем план действий, — предложил я. — Поедем в храм. Знаете, где-то в Ка-Ольре есть общий храм, для всех каст? В него постоянно возят экскурсии. Правда, туда не ходят молиться, но всё же…

— Ходят, Лиан, — Гуарекан прикрыл веки, увидев моё удивлённое лицо. — Тайно, но ходят. В этом храме все верят в нас. Но ведь есть столько других людей!.. Отчаявшиеся кауру. Потерянные юнэми. Разуверившиеся иситы. Недовольные туранэ.

— Нужно быть рядом с верующими, чтобы укрепить веру, и рядом с неверующими, чтобы её вызвать, — добавил Рорс.

— Я был сегодня в к-секторе-4, - сказал Калтар своим звенящим стальным голосом. — Я нашёл одну семью, единственных, кто верит в меня. И пусть меня называют Туран, но отец уверен, что успешен из-за того, что у него такой бог, мать молится мне перед сном и по утрам, чтобы я даровал им счастье, а сын… сын видит меня в снах и мечтает стать таким же.

— Ты говорил с ним? — спросил Гуарекан.

— Да. Он выбежал из дома, когда увидел меня в окно. Мы играли в карточки — его любимая игра. Он был очень рад, что я пришёл по-настоящему.

— Разве это правильно — чтобы боги приходили к людям вживую? — спросил я.

— Мы хотели, чтобы так было, — грустно проговорил Гуарекан. — Чтобы мы жили среди вас, помогали, советовали, спасали. Это уже потом сложилось, что боги — нечто высшее, что они не должны быть среди людей… конечно, есть причины, но не хочется сейчас об этом вспоминать. Лиан, посмотри на нас: мы — обычные люди, выглядим так же, как и вы, мы задаём вопросы, удивляемся, восхищаемся, радуемся. Мы как вы, просто имеем власть над этим миром. Просто знаем больше. И от этого мы не сильнее — всего лишь можем сделать больше добрых дел. Но беда в том, что нас всегда воспринимали как великих спасителей, которые должны были даровать счастье и свет. Раз мы боги, должны направлять их, оберегать… но они не подумали, что то же должны делать и для нас. Думать о нас, верить в нас… ведь если они перестанут верить, мы исчезнем…

Боги дружно выразили печаль. Вздох Рорса, от которого захотелось плакать. Невыразимо отчаянный взгляд Мелизара. Скупая мужская слеза Акара. Максимально сдержанное покашливание Калтара. Красноречивое молчание Гуарекана.

— Ты теперь понимаешь, Лиан? Мы — боги для людей, они — боги для нас. Нам очень нужна их помощь. Да, мы во многом сильнее… по их меркам… но они могут то, чего не можем мы.

Да, я уже давно заметил, что с некоторыми вещами в этом мире боги управляются играючи, и сразу ясно, что это их мир… но иногда они ведут себя как пришельцы, которые не понимают ровным счётом ничего.

— Гуарекан, почему ты всё время говоришь «они»? — нахмурился я. — Я уже не считаюсь за человека?

— Ты здесь, с нами, и мы верим в тебя, — ответил бог.

— Постой… — меня осенило. — Но ведь я-то верю в вас! Даже если все перестанут, вы не исчезнете, пока я жив!

— Это правда, — подтвердил Калтар. — Но тогда мы станем беспомощнее человека. Мы будем держаться только на Искре.

— А нельзя как-нибудь эту Искру из меня извлечь? — спросил я с надеждой. — Чтобы она была у вас, и меня можно было не беспокоить?

— Ты смеешь гнать богов?! — вдруг завопил Акар, поднимаясь с дивана и выдирая меч из пола. Всё вокруг потемнело, вокруг бога сгустился алый ореол. Подул ветер. Я испугался не на шутку, хотя непонятно, чего — но тут выдернутый меч со звоном впечатался в оказавшийся на пути его воздвижения потолок, и угрожающая картина померкла. Акар уселся обратно.

— Я хотел пошутить, — оправдался он.

— Вышло, — подбодрил его я и без всякой наигранности поёжился.

— Мелизар? — Калтар поднял бровь и глянул на Брата. Он не утерял нить разговора.

Черноволосый бог глянул на меня и развёл руками.

— Я не знаю, как вынуть Искру. Искра — это ты сам.

— А разве Искра — это не моя пресловутая неуязвимость? Убери её — и я обычный юнэми… кауру!

— Эта неуязвимость всего лишь защищает тебя, — объяснил Мелизар. — Тебя, Искру. Ты можешь поверить в то, что ты не человек?

— Хорошо, а кто я тогда? — распалялся я.

— Искра, — хором сказали Мелизар, Акар и Гуарекан.

— Я понял, — нетерпеливо кивнул я. — И это всё? Ну, я хотя бы кауру или юнэми?

Боги на минуту замолчали. Потом Рорс с Мелизаром переглянулись.

— Есть предположение, — начал Гуарекан, — что ты все касты сразу. Каждая. Но… ты родился в семье кауру, значит, кауру по рождению. Вырос ты творческим юнэми, значит, ты юнэми по призванию. И, возможно, из-за воздействия на тебя Мелизара — он ведь придумал Искру. Что же до иситов — возможно, неуязвимость — это то, чем мог бы обладать каждый идеальный исит.

— А вот на туранэ вы, молодой человек, ну никак не тянете, — усмехнулся Калтар.

— Страшно подумать, кем бы я был, если бы Искру запустили вы все вместе, — пробормотал я.

— Наверное, ты бы умел сжигать взглядом, возводить дворцы и читать мысли! — усмехнулся Акар.

И тут я вскочил.

— Акар! — сказал я и приблизился к богу. Посмотрел на него сверху вниз, поскольку он сидел на диване. — А сделай-ка доброе дело!

— Всегда пожалуйста! — расплылся в какой-то хищной улыбке Акар.

Я протянул ему руку.

— Вырви-ка свой меч из моего пола и поцарапай мне руку!

Акар вырвал меч. Щели в полу не осталось. Акар приподнял лезвие, приблизил к моей коже. Я заворожено наблюдал за мечом. Не видел ничего — только свою руку и лезвие.

Лезвие прикоснулось к коже. Я ощутил мимолётный холодок.

Меч воткнулся обратно в пол.

— Пожалуйста! — сказал Акар и откинулся назад, тут же повалившись на Калтара. Тот поморщился, но ругаться не стал. Он был крайне сдержан.

Я с выражением то ли смятения, то ли счастья смотрел на царапину, из которой сочилась кровь.

Ко мне подошёл Мелизар и перегнулся через плечо.

— Я помогу…

Я обернулся, чуть не плача.

— Чем поможешь?

— Помогу унять боль. Перевяз…

Я мотал головой. Я никогда не чувствовал себя так, как сейчас.

Теперь я знал, что меня можно убить.

— Акар, что ты сейчас хочешь больше всего? — спросил я, готовый чуть ли не расцеловать бога. Я стоял, вцепившись в свою руку, и из бокового зрения не ускользала кровь. Я видел свою кровь!

— Я хочу, чтобы Калтар слез с дивана и дал полежать мне, — лениво ответил Акар.

Я перевёл взгляд на Калтара.

— А ты что хочешь? Я всё сделаю, чтобы ты уступил моему благодетелю место!

— И что же он такого благого сделал? — саркастично вопросил Калтар.

— Он… ты же видел…

— Хм… ну, ладно, — Калтар совершенно по-человечески неловко перебрался на пол и сел там, одну ногу согнув в колене и уложив на неё локоть, а другую устроив на полу. Акар вальяжно развалился на диване.

— Тебе больно? — Мелизар не отходил от меня.

— Нет, — я старался сдержать чувства. — Не больно. Я счастлив. Я теперь… теперь…

Я бросился вон из комнаты и принялся прыгать по всей прихожей, молотя руками в стены и шкаф. Стены вели себя нормально, а вот дверцы шкафа потрескались. Опять же: возможно, дело в материале, дерево более уязвимо. Потом я подпрыгнул и лупанул в потолок. Потолок выстоял. Я издал боевой клич, потом плохо запел что-то (несчастный Мелизар застонал, услышав такой ужас). После чего я побежал на кухню и радостно побил все тарелки. У меня было только три.

— Он что, дурак? — рассеянно спросил Акар, выцарапывая на стене каббалистические знаки.

— Что значит «дурак» в твоём понимании? — изогнул бровь Калтар.

Акар пожал плечами.

****

На следующий день я с радостью продемонстрировал Исите свежую царапину. Она даже на сразу заметила мою новую стрижку — кстати сказать, аккуратную и очень мне импонирующую. Мелизар был на высоте. Исита покивала головой, потом спросила, как это получилось, и я сказал, что мне помог бог. Исита, конечно, подумала сразу, что Мелизар, но мне было всё равно. Я долго кружил её, чудом не задевая стены, а потом в порыве чувств чмокнул в щеку в опасной близости от губ. Она слегка изумилась, но я не заметил.

Сегодня со мной в юнэмир пошёл Калтар, он на лекциях не присутствовал, а просто ошивался где-то поблизости, и я не страдал больше по поводу любви юнэмского бога ко всем и к каждому в отдельности.

— Понимаешь, что это значит? — вещал я. — Я уязвим! Я как все! Если мне удастся… если бог… если он не уйдёт опять в мир снов, то я могу просить его о смерти!

— Ты хочешь умереть? — удивилась Исита.

— Не сейчас, конечно, но когда-нибудь! Иначе как я умру, с таким-то…

— Но ведь ты будешь стареть, — попробовала объяснить подруга. — Как все. Умрёшь от старости.

— Это ещё неизвестно! — я воздел указательный палец вверх. — А так я перестраховался. Если вздумаю жить больше, чем положено — тотчас же это пресеку!

— Лиан… — Исита поглядела в конец коридора. — А Мелизар… — это она произнесла с благоговением и непередаваемой нежностью. — Он и к тебе приходит? Он в прошлый раз сказал, что искал тебя. Ты не говорил мне, что видишь его во сне…

— Я не вижу его во сне, — покачал головой я. — Теперь он перешёл в реальный мир и приходить может только так, как вчера приходил к нам.

— Но раньше, когда он мог… он тебе не снился?

— Нет. Но я верил в него, наверное… когда я его встретил, он знал обо мне удивительно много.

— Он — бог, он знает всё обо всех! — радостно возвестила Исита. И тут голос её как-то резко изменился. — Он говорит, что он — юнэми, который участвует в каком-то проекте. Что его привёз в Адиву ольтвизор, и что он сейчас живёт у тебя в компании кауру, исита и двух туранэ. Это правда?

Она смотрела на меня как раз таким взглядом, которому нельзя лгать. Невозможно лгать. Я отвёл глаза.

— Это правда.

— Но почему, Лиан? — она посмотрела в пол. — Я ведь видела… он бог, это точно! Думаешь, это просто человек, похожий на него? Но почему тогда я видела раньше…

— Исита, а как ты думаешь, — я посмотрел ей в глаза. Нет, она, похоже, собирается пустить слезу. Не допущу, — если бог приходит в наш мир, он не скрывается? Не притворяется человеком, чтобы проще было наблюдать? Думаешь, много кто узнает его? Кто надо, тот узнает. В тебе он уверен, поэтому и говорил с тобой. Но для остальных — он юнэми, участвующий в проекте.

Исита смотрела на меня с надеждой. Цеплялась, как за соломинку. А чего за соломинку? Я самый настоящий корабль, я ведь не лапшу на уши вешаю, а стараюсь ненавязчиво сказать правду.

— То есть он не скажет прямо, что он бог, но…

— …но ты должна верить в него, — окончил я. — Разве он не говорил тебе ничего вчера?

— Нет… вёл себя как обычный парень, который с первого взгляда… про бога ничего не говорил, — она решительно помотала головой.

— А ты спроси, — подговорил её я. — Мелизар, ты правда бог юнэми? Ты поэтому мне снился? Покажи свой волшебный лук, пожалуйста! И так далее…

— Я не хочу ранить его, а вдруг ему нельзя… — Исита понурилась.

— Ну, хочешь, приходи ко мне домой? У меня ведь и правда живут ребята из проекта. Познакомишься с ними.

Исита некоторое время раздумывала, потом неуверенно кивнула. На том и порешили. Отправляемся сегодня.

И мы заявились ко мне вдвоём, я — дрожащий в переживании, Исита — в предвкушении. Мы так и вошли, держась за руки и оглядываясь по сторонам. Наверное, Исита о чём-то догадалась… думала что-то там про воплощения богов… всё-таки мне повезло, что моя подруга очень близка к неведомому. В богов верит искренне, не машет руками и не кричит, что «всё это бутафория».

И тут из-за угла появился Мелизар. Каждый раз он лучше, чем прежде… свитер мягкий, жёлто-золотой, тёмно-зелёные джинсы, тапки какие-то интересные, с завязочками, по всему виду домашние. Волосы мягко лежат на плечах, глаза блестят… у меня, между прочим, тоже зелёные глаза! Я выразительно посмотрел на Иситу, но в этом не было нужды.

Она тянула к нему руки. И ничего вокруг них не было — только он и она. Мелизар подошёл, склонился над девушкой, обнял её, она зарылась носом в мягкий свитер. Прошептала его имя. Как же всё хорошо, чтоб меня!..

— Здравствуй, Исита, — Мелизар неожиданно посерьёзнел. — Значит, ты готова познакомиться с моими Братьями?

— Они ведь из других каст… — непонимающе посмотрела на него Исита. Мелизар глянул на меня, вопрошая. Мне было как-то не до разграничения приземлённого и возвышенного, и я кивнул. Бог опять перевёл глаза на девушку.

— Ты веришь в меня? — спросил он, не отрываясь от её прекрасных глаз.

— Я… — Исита была совершенно возмущена: как он мог в этом сомневаться?! Мелизар не заставил её договаривать.

— Я теперь здесь, в твоём мире. Поэтому мне очень нужна твоя поддержка, — говорил он, пока я снимал куртку и вешал её в шкаф. Там внутри уже была куртка Иситы. Шуточки Мелизара, понял я. Вон, и в дверце нет жуткой вмятины — кто ещё мог её починить? Не Акар же! — Просто знай теперь: боги — не создания небес, приходящие только в снах. Боги — реальность, которая просто долго скрывалась, но теперь мы среди вас.

Исита, не отрываясь, смотрела на него.

— Я знаю, ты всё воспримешь правильно, — наконец подбодрил её он. Да, верно, вяло подумал я, Исита верит во всё, так что не удивите вы её богами… Мелизар повёл девушку в комнату, а я отправился на кухню.

Так, тарелок я так и не купил. А зачем?... Вон, есть замечательный Мелизар, сейчас попрошу у него сотворить тарелки, неважно, пусть будут с цветочками, переживу… о, а это что-то новенькое! Ваза века эдак пятого нашей эры, с отколотым краем, стоит посередине стола. Я заглянул и увидел на самом дне монету.

— Любопытно, — сказал я.

— Это подделка, — отозвался со стороны двери Калтар. — Их выставили в музее, а подлинники украли. Я вернул их, а это принёс сюда.

— Почему сюда?

— Решил, тебе будет интересно посмотреть. Они — точные копии настоящих.

— Лучше бы тарелку мне принёс какую-нибудь… — протянул я. — Из сандийского фарфора…

Возле озера Сандия лет сто назад было найдено древнее захоронение, и очень много предметов посуды из фарфора. Удивительно крепкого и белоснежного, даже после того, как его выкопали, он сохранял свой цвет. Через несколько лет нашли и месторождение, и теперь изготовляют такую посуду в небольших объёмах. В основном для туранэ, разумеется, которые могут такую посуду купить. Запасы белоснежного материала очень малы, и стоят соответственно.

— Пожалуйста, — Калтар протянул мне три тарелки. Точно такие же, какие у меня были до этого. — Обойдёшься без фарфора.

— Я думал, только Мелизар умеет творить всякую ерунду… — озадачился я.

— Почему же? Мы все умеем, — пожал плечами бог. — Просто создаём разное. Рорс — практичный, любит, чтобы польза была, и природу очень любит, всё натуральное. Мелизар — главное, чтобы красиво было. Акар постоянно дома строит, башни, замки всякие. Потом рушит… я, например, петь люблю. Когда-то в древности говорили, что если гремит гром — Акар поёт, идёт дождь — Рорс поёт, трескается лёд на реке — Калтар поёт.

— А если Гуарекану вздумается спеть?

— Нет, Гуарекан рисует, — возразил Калтар. — Радугу. Узоры на стёклах зимой. Облака.

— А Мелизар?

— А Мелизара поминают всегда, когда на чудо неведомое наткнутся, — хохотнул Калтар. Сегодня он, видимо, был очень благодушно настроен. — Например, на охоте забьют кабана в два раза больше размером, чем обычный — и: «Вот же создал Мелизар!» Или родится дитя прекрасное, так опять: «Мелизар постарался!»

— А кто у них бог смерти? — заинтересовался я.

— А как ты думаешь? — Калтар испытующе посмотрел на меня. Если вспомнить, что в Первом поколении, или как там его называл Гуарекан, люди жили все вместе, то не было такого различия между кастами. Для кауру сейчас Рорс — и бог рождения, и бог смерти, и бог дождя… но раньше, пожалуй, такую роль отводили бы Калтару.

— А почему люди забыли ваши имена? — спросил я. — Насколько я знаю, вы их даже во сне людям не говорите.

— Вспомни про первые две эпохи. Мы их прервали. В Третьей мы старались приходить ещё реже. Мы показывались с большой осторожностью и старались не называть имён. Мы думали, что дело в нас — люди видят, что есть кто-то сильнее, совершенней, как они думают, и стремятся к тому же. Похвально, но часто они делают это за счёт других.

— А разве вы не сильнее и не совершенней? — прищурился я.

— Знаешь, Лиан, ты мог бы кое-что заметить, — тоже прищурился Калтар. — У нас, к примеру, нет знакомых богинь.

Я всё осмыслил и многозначительно кивнул.

— Нас это, конечно, не расстраивает, — продолжал бог. — Тебя ведь не расстраивает, что ты не можешь испытать наслаждение птицы, склёвывающей червя? — я помотал головой. — Но всё-таки вам мы можем дать гораздо больше, чем себе. Мы — такие, и другими не будем никогда. А вы, люди, можете развиваться и открывать в себе другие черты.

— Какие? — заинтересовался я.

— Например, выдумает вдруг Акар, что есть люди, способные не чувствовать жар огня. И начнёт раздавать дар направо и налево. Потом Рорс решит, что кто-то должен видеть в темноте, а я, чего доброго, начну вкладывать в них умение летать… если они станут этого достойны, конечно.

— А почему не вкладываешь?

— Мне будет сложно объяснить. Понимаешь, мы не хотели вмешиваться в вашу жизнь в прямом смысле этого слова, поворачивать её в нужную нам сторону. Мы хотим одного: чтобы вы не уничтожили друг друга. Поэтому если появляется непосредственная угроза, мы стараемся её предотвратить.

— Хм?

— Если я прямо сейчас научу всех летать, люди станут использовать это друг против друга. Не все, конечно, но угроза большая. Поэтому действовать следует осторожно. И все дары, которые мы придумываем, даём постепенно. Вы привыкли, что боги — это такие же кауру, туранэ и иситы, как люди, только всемогущие. На самом деле мы просто Братья с разными характерами, но очень похожие. Мы договорились, что будем контролировать разные группы людей, разделили их и стали давать умения. Я вселил в туранэ хладнокровие и умение мыслить трезво. Я дал им сдержанность и умение судить непредвзято. Очень хорошую память. Мелизар научил своих создавать шедевры… вот так касты и стали разными.

— Интересно… — я почесал подбородок. — А тебе, например, не хотелось тоже научить своих рисовать? Мелизар же может!

— Напротив! — усмехнулся Калтар. — Кто-то из нас что-то придумывает — и мы тотчас же пытаемся придумать ещё что-нибудь, но интереснее и как можно более отличное. Повторять друг за другом нам попросту скучно.

— Хм… так вот почему касты так отличаются!

— Да, поэтому.

— Но почему вы решили, что касты нельзя смешивать? Почему не может быть детей у кауру и туранэ?

Калтар как-то уязвлено замолчал.

— Наверное, наши предыдущие ошибки… мы решили, лучше будет, если отделить, меньше проблем… это особая сторона…

Я увидел, что бог растерян и расстроен, и прервал его.

— Вот ты говорил про дары, про угрозу, которую предотвратить…

Бог тотчас же ухватил нить разговора.

— Да, случаи были. Во время войны, когда мы почти решили прервать Третью эпоху, Акар неожиданно предложил вмешаться. Забирать у людей то, что препятствует мирной жизни. Раньше мы никогда этого не делали. И мы поуничтожали множество чертежей. Проекты нового оружия, оружия массового уничтожения… старались предотвратить бои путём вмешательства в мозг. Например, парочка генералов слегли с болезнями, а один король даже отказался от престола и ушёл в монастырь, служить Турану, — он усмехнулся. Словно что-то вспомнил.

— Тебе? — изумился я.

— Просто я явился перед ним во всей своей ужасной красе и запугал его. И на это пришлось пойти. У нас была только одна установка: не уничтожать людей. Нам ведь безумно интересно, как вы развиваетесь, что делаете. Поэтому мы и даём вам с каждым разом всё больше — только ничего не отбираем. Например, раньше люди были гораздо слабее физически: мы опасались битв. Но потом решились дать им то, что было у Второй эпохи — и зря.

— А чего ещё у нас раньше не было?

— У Первой эпохи было всё, и она застопорилась. Вторая — поубивали друг друга раньше, чем мы успели что-то понять. И Третью мы сделали практически беспомощными, постепенно давая вам всё, что было.

— Но до Первой нам ещё далеко, не правда ли?

— Вовсе нет, — покачал головой Калтар. — Вы нагнали её. Но, чтобы дать вам больше, нам нужна сила. Мы вас создали, и остаётся теперь только наблюдать. Но вы ведь можете застопориться, как в Первой эпохе, поэтому надо всё время что-то менять, чтобы вы шли к научным открытиям. Ведь всё, что есть у вас в мире — кроме природы — придумали вы и только вы, до вашего создания мы и помыслить об этом не могли. Так что, в каком-то смысле, вы тоже боги, — Калтар, как обычный задумавшийся человек, потёр подбородок. — И хочется, чтобы вы развивались дальше.

— А космос? Вы придумали его?

Калтар стал необыкновенно задумчив, глаза потемнели и стали такими, как в его обычном божественном обличье.

— Нет. То, что за пределами Земли, не наше. Отца… и прочих… мы про это ничего не знаем, а то, что и знаем, я тебе рассказать не смогу, — я так понял, не потому, что мне знать нельзя, а потому, что он физически не сможет этого сделать. — Мы возлагаем очень много надежд на вас. Вы можете освоить космос, вы ведь уже знаете строение своей системы! Вы можете быть там, где мы никогда не были, и узнать гораздо больше! Мы — Братья — как узники в этом мире, и хоть нам здесь хорошо, мы миром ограничены. Вы — гораздо свободнее, и вы тоже можете создавать. В вас иногда есть то, чего мы вам не давали… и это не всегда понятно… но зато так интересно! Страсть как хочется чего-нибудь новенького!

Я с сомнением покосился на Калтара. У меня как-то не вязалось понятие «Калтар» с понятием «страсть».

— Ты просто не видел меня во Время второй эпохи, — с вызовом сказал бог. — Я был иногда даже убедительнее Акара.

— О!.. — протянул я.

Калтар замолчал, и я наконец вспомнил, чего хотел.

— Калтар, я сейчас уйду ненадолго. Может, на часик, может, два. Вы тут не давайте Исите скучать. И пусть она не уходит, пока я не вернусь. Вообще не говорите ей, что меня нет — просто займите чем-нибудь.

Калтар кивнул. Я отблагодарил его лёгким поклоном и сложенными руками и выскользнул в коридор. Он где-то за моей спиной выражал возмущение и пытался продемонстрировать, как ему кланялись во времена Первой эпохи, но я и так догадывался.

 

Глава 11. Конец человеческой жизни

Я направлялся к Рене. В понедельник она, по её словам, собиралась искать добрых людей, которые согласятся сдавать ей квартиру, а заодно выбирать место работы. Хотя место тоже скорее искать, чем выбирать — не такое уж их и бесчисленное множество. Я полагал, что девушка скорее всего выберет ателье, которое ближе к лесу — достаточно большое, чтобы там было место, и достаточно захудалое, чтобы туда приняли девушку из детдома. Впрочем, шьёт Рена очень хорошо и любит это дело, думаю, ей повезёт.

А вот что касается комнаты — тут уж гораздо сложнее. Дело в том, что даже если кто-нибудь и возьмёт Рену к себе, очень скоро станет известно, что у неё будет ребёнок. А Рена — мать-одиночка. Если рассудить, хозяину дома хуже от этого не станет: ребёнка у девушки отберут, определят в такой же детдом, и тогда она будет отвечать только за себя. Но хозяин этого ждать не будет. Потому что если у кого-то где-то рождается ребёнок без мужа, если вообще какой-нибудь кауру попадает в подобную ситуацию, его перестают уважать и начинают презирать все остальные кауру. Потому что давным-давно растить ребёнка в одиночку кауру запрещено, и тех, кто пытается это сделать, считают глупцами, идущими против закона. И всех, кто связан с этим несчастным человеком, тоже. Да, многие кауру считают закон глупым. Но при этом боятся его. Так что Рене сейчас придётся туго.

Если я ничего не придумаю, конечно.

А идеи у меня были, причём уйма и ещё миллион. А последнее время вообще одна. Но она была настольно невероятна, что советоваться о ней можно было только с богами. Чем я и собирался заняться, когда уйдёт Исита и у меня будет целый вечер и ещё целая ночь до завтра. Вчера я рассказал обо всём только Мелизару, не знаю, успел ли он поделиться с Рорсом, пока мы стояли в коридоре. Но я просил, чтобы они не приступали к обсуждению, пока мы не соберёмся все вместе. Вчера как-то вылетело из головы, за моей царапиной и беготнёй по всему дому.

К Рене зайти было нужно обязательно. Вчера я вроде обещал, хоть она и просила не приходить, потому что будет занята. Я и не пошёл. Но сейчас мне всё равно нечего делать. Да, у меня вроде гость… но такое чувство, что она гость во всебожьем храме, то есть в моей квартире, но не у меня, а у этих пятерых Братьев.

Я беспрепятственно прошёл мимо женщины, сидящей на вахте, и уже ступил на первую ступеньку, как эта самая женщина меня окликнула.

— А уехала уже Рена! Сегодня утром.

— Куда она уехала? — круто разворачиваясь, спросил я.

— А неизвестно, — пожала плечами вахтёрша. — Адрес она обязана принести в день своего рождения, и документы свои забрать. В субботу это, 12 марта. А пока может жить, где хочет.

— Насколько я знаю, воспитанникам нельзя покидать дом, — я приблизился к столу, за которым сидела женщина.

— Нельзя, — согласилась она и проникновенно посмотрела на меня. — Ну так уж почти восемнадцать лет, кто ж ей запретит. Мы и глаза закрываем. Знаете, когда она уходила к этому своему… на ночь, бывало, а мы только поругаем — и всё на этом. А теперь что…

Интересно, она так мила со мной, потому что боится? Или эта надпись «ЛИАН-студио», которая видна из-под пол расстёгнутого пальто, её смущает? Наверное, она…

— Что ж… я поднимусь в комнату, где она жила? Там ведь подруги остались, они могут знать?

— Могут, — не очень уверенно пожала плечами женщина. — Но не дружат они. Так, живут вместе. И та её подруга, Сарùма, с которой они с детства вместе, перестала с ней разговаривать. Рена-то вещи все утром забрала, в сумку запихала и уехала. Директор ей позволила, сказала только, чтобы за документами вернулась и адресок привезла, больше-то ничего не надо.

Так, а это уж точно из-за меня. Ни за что бы её не отпустили раньше дня рождения, не стали бы так рисковать. А вдруг комиссия какая?

Я кивнул и направился на второй этаж. На том месте, где в прошлый раз стояли старые знакомые ребята, теперь сидела какая-то девушка. Она устроилась в кресле, закуталась в шаль и смотрела на окно. Встрепенулась, когда услышала мои шаги, повернула голову — но вновь опечалилась и повернулась спиной.

Я постучал в дверь. Ожидал, что выскочит та самая девушка с чёрной косой, но просчитался.

— Лиан? — на меня удивлённо смотрело совершенно блёклое создание, с бесцветными глазами и волосами. Рена тоже была светлой, но глаза были ярко-голубыми, а волосы имели определённый цвет, эта же девушка была скорее серой. — А Рена уехала.

— Я знаю, мне уже сказали, — я кивнул на лестничный пролёт, намекая на вахтёршу. — Говорят, и адреса не оставила. Может, она вам сказала, где теперь будет жить?

— А, ну да, сейчас… Карми! — она обернулась и крикнула в комнату. — Рена адрес оставляла!

— Адрес? — раздался глухой голос. Вдалеке появилась Карми, только теперь не с чёрной косой, а с накрученными пышными локонами. Она увидела меня, заметалась по комнате, затем полезла в карман халата и выудила клочок бумаги. Подбежала к двери и отпихнула соседку.

— Вот! Говорила, если Лиан придёт, передать! — и сунула мне листок. Я благосклонно кивнул и развернул его.

«Лиан, мне так повезло! Одна женщина разрешила мне жить у неё. Я уехала во вторник, уже насовсем. Адрес: к-сектор-4, улица Перекоши, дом сорок. Приходи!»

— Мгм, — сказал я и вернул листок.

— Так… он нам не нужен… — девушка принялась отнекиваться. Я хотел сказать, что Ренин адрес им не помешает, на всякий случай, но тут Карми поднялась на цыпочки и тихо сказала:

— Лучше Сариме отдай, вон она, возле окна скучает. Рена ей ни слова не сказала, когда уезжала.

Ага, вот она та самая Сарима, Ренина лучшая подруга! Вот и хорошо, мне как раз надо склонить её к сотрудничеству. Пойду побеседую.

Я поблагодарил девушек за помощь и развернулся. Дверь за моей спиной не спешила закрываться, но я махнул на это рукой. Они явно хотят услышать, о чём мы говорим, только ничего у них не получится.

Бумажку с адресом я уже спрятал в карман, так что Сарима не знала, зачем я к ней иду. Хотя разговор она уж точно слышала: сидит, смотрит внимательно в нашу сторону, не таясь.

— Вы Сарима? — поинтересовался я, подходя к ней. Она слабо кивнула, глядя на меня. Я отметил, что растрёпанные волосы тёмно-рыжего цвета, а усталые глаза — карие. — Я Лиан. Я хотел бы с вами поговорить.

Девушка поёжилась и плотнее закуталась в шаль. Смотрела на меня, как на Лиана. Неужели раньше не видела?

— Вы отказываетесь?

— Нет… вы насчёт Рены? — спросила она голосом, который по сравнению с Рениным я назвал бы жёстким. Сейчас девушка, конечно, была или напугана, или озадачена, но несложно догадаться, что обычно в жизни этот голос разносится по дому, и не каждый решится спорить с обладателем его.

— Да, в основном, — я выразительно скосил глаза в сторону, намекая на подслушивающих. — Вы не против выйти на балкон? Там свежо.

— Да… — она закивала. — Тогда я пойду оденусь. Не то замёрзну, — Сарима исчезла за своей дверью. Вот как, она оказывается жила в соседней комнате! И ни разу не заговорили за полгода? Сейчас мы во всём разберёмся…

Наконец девушка вышла. К тому времени дверь в бывшую комнату Рены была уже закрыта, но я не мог поручиться, что к ней с другой стороны не приложены уши, поэтому мы всё-таки пошли на балкон.

— Вы ведь Лиан… тот, который с недавних пор приходит к Рене? — спросила Сарима. Я подтвердил. Девушка передёрнула плечами, словно хотела сбросить эту неприятную информацию, и вдруг в упор посмотрела на меня. — И что вам от неё нужно?

Я опешил.

— Мы дружим, — ответил я, всё ещё не понимая, почему в глазах девушки появился гнев. — Рена одинока, с тех пор как…

— С тех пор как бросила нас, променяв на какого-то туранэ! — почти выкрикнула Сарима. — Наверное, вам она рассказала, что это мы от неё отвернулись!

— Именно, — я непонимающе кивнул. Сарима, явно, полная противоположность Рены — уверенная, немного дерзкая. Они должны прекрасно уравновешивать друг дружку.

— У меня ведь здесь кроме неё нет друзей, — Сарима глядела в окно. — Я общаюсь со многими, потому что за долгие годы смогла доказать, что умею постоять за себя. Меня стали уважать. Но мне с ними неинтересно. А Рена… она такая ранимая, и её постоянно обижали. Не видели в ней прекрасного человека. А я увидела. И плевать, что все кричали, мол, я — мамочка, а она — доченька. Да, я часто защищала её в детстве. Зато она лучший человек из всех в этом дурацком доме!

— Но вы поругались, — напомнил я.

— Да, и это ужасно, — вздохнула девушка. — Она почти всё время проводила со своим Мадом, а когда он уходил, сидела и мечтала о нём. Я сперва шутила, пихала её в бок, чтобы подбодрить. Ребята, конечно, лезли, дразнились, но они же в шутку. Рена обижалась жутко, уходила на целый день гулять. Мад этот — туранэ, не мог он её любить. Да и она его… знаете, не верю я в любовь между разными кастами, это всё выдумка. Поэтому и их чувство — так, игра. И я ей говорила об этом, а она со мной неделю разговаривать не хотела. Мол, люблю — и всё. Я плюнула и отстала. И даже лезть к ней перестала, и общались мы только на уроках. Она как будто не замечает — ходит к этому туранэ, а про меня и забыла. Ну, я и ждала, когда он её бросит.

Я сочувственно покивал. Вот и бросил, только лучше, по-моему, не стало.

— После этого Рена вообще стала сама не своя, как будто он умер! — продолжила Сарима. Девушка даже не подозревает, насколько она права. Выходит, Рена здесь никому ничего не сказала. — Сперва плакала днями напролёт, я к ней заходила иногда, печенье принести из буфета, её любимое. Потом, когда она успокоилась, поговорить пыталась. Ну, бросил и бросил, так и должно быть. А она чуть ли не в драку полезла: он меня любил, и я его… и опять в слёзы. Я ей говорю: как забудешь его — приходи, я тебе всегда рада. А она: никогда не забуду. На том и расстались.

— Очень любопытно знать мнения обеих сторон, — заметил я. — Рена сказала, что от неё отвернулись все товарищи и лучшая подруга, а вы — что она вас всех забыла.

— Обе мы правы. По-своему, — кивнула Сарима. — Нас она и правда почти не замечала, воспринимала как должное. Да она всё время проводила со своим туранэ, а нам куда до него! А с её стороны… не было у неё товарищей, только дети с младшей группы её любили, она с ними играла постоянно. Но им-то что? А наши — они ведь детдомовцы, здесь сильных любят. Рена — слабая, ей обязательно нужно чьё-нибудь плечо. Потому она, наверное, так за Мада этого и зацепилась — мужчина, туранэ, куда уж надёжней! Знаете, вот пошла бы к нему и сказала бы ему всё, что о нём думаю!

— Сарима, я не берусь судить о Маде, потому что сам его не видел, но, по словам Рены, он был хорошим человеком, и к кастам относился лояльно.

— Ага, кто их знает, как у этих туранэ лояльно! — буркнула девушка и отвернулась от окна, скрестила руки на груди и опёрлась о подоконник спиной.

— Как бы то ни было, а Рену Мад не бросал и, полагаю, даже не думал об этом.

— Вы что, его знали? — Сарима вскинула голову и посмотрела на меня.

— Нет, я же говорил. Но Мад перестал приходить потому, что его убили.

Глаза девушки расширились в изумлении и стали особенно красивы. Почти как у моей мамы. Я отвернулся и посмотрел в пол, чтобы не выдать себя.

— Почему же она не сказала?.. — прошептала она, тоже глядя в пол. — Я ведь не знала… как это — убили?..

— Один мафиози.

— Так Мад, он что, был…

— Нет, полагаю, просто мафиози — идиот. Он давно получил по заслугам, — твёрдо ответил я.

— Вы это хотели мне сказать?

— Нет, — я полез в карман и достал адрес. — Не только. Вот, Рена оставила это для меня. Там адрес её нового дома. Можете зайти, думаю, она обрадуется. Ведь всё время, пока я ходил к ней, вы терпеливо ждали, что она придёт сама.

Сарима молча приняла бумажку, не разворачивая, сжала в кулаке.

— Я думала… вы не злитесь, но я думала, вы её очередной кавалер из высшей касты… вы ведь юнэми, так?

— Я её друг, — ответил я. — За эти пару недель — единственный. И я уверен, что меня одного ей маловато. И, Сарима: не бывает высшей и низшей касты, уж я вам как знающий человек говорю.

И я ушёл. Теперь мне бы к Рене поехать, но не стану. Потому что Сарима, скорее всего, сделает это сама. Да, точно: стоило мне постоять немного возле калитки, ограждающей детдом, как минут через десять я заметил выбегающую из ворот девушку в знакомой куртке. Она направлялась в сторону к-сектора. К лучшей подруге.

Вот, я сделал одно доброе дело. Даже часа не прошло! Я-то думал, что Рена здесь, мы бы с ней погуляли, побеседовали… но так тоже неплохо. Гораздо важнее сейчас беседа кое с кем другим.

****

Ну как знал! Кэрт оказался на мосту, как и обычно. Слежка не снята! Да, как ни странно, я радуюсь. Исчезни Кэрт — и как я найду Иерарха?

— Привет! — я поднял ладонь в чёрной перчатке. Мелизар было пробовал сделать её белой, но я решил, что это перебор, и втихаря мы с Калтаром заменили цвет на противоположный.

— Здравствуй, Лиан, — настороженно поздоровался Кэрт. Правильно, ожидайте подвоха: давненько я к вам не захаживал.

— Как босс?

— Нормально.

— Кэрт, вот скажи мне, — я облокотился о бетонное заграждение и сунул руки в карманы. — Ты здесь по причине, связывающей меня и босса, или по другой?

— Не по другой, — ответил мужчина.

— Вот и замечательно! — обрадовался я. — А в чём состоит твоя задача? Следить? Проверять? Предотвращать?

— На случай, если ты захочешь связаться с боссом. Отвлекаю органы, сбиваю со следа, если они хотят тебя найти. Не слежу.

— Органы? — я растерялся. — Зачем им меня найти?

— Ну… Лиан — существо странное, — принялся за объяснения Кэрт. — Легендарное. В мэрии о тебе говорили. Какие-то учёные-биологи пытались привлечь тебя к сотрудничеству. Босс велел пресечь, потому что тебе нужен покой.

— А… — я махнул рукой. Вот оно, оказывается, как! Обо мне уже даже там известно! — Валяйте! Скажи боссу, что я не против, и мне даже интересно. Меня скоро, похоже, выгонят из юнэмира, так что у меня будет много времени.

— Но босс отправил в юнэмир…

— Кого он там отправил? — насторожился я. — Сейчас же скажи, чтоб отослал! Я хочу, чтобы в юнэмире решения принимались без вашего участия! Это мой принцип. И вообще, передай боссу, чтобы тебя не перетруждал. Будешь связующим звеном — и хватит с тебя. И пусть премию повысит. Скажи, что я в прошлый раз очень злой был.

— Хмм… — Кэрт как-то странно улыбнулся. — Дело в том, что… — он огляделся по сторонам, потом поднял глаза на меня. — Босс знает, о чём мы говорим, так что его не обманешь.

— Вот как! — улыбнулся я. — А где оно? — я наклонился к Кэрту и принялся внимательно осматривать его. — Куда говорить? В карман? Эй, бо-осс!!! Не сюда? Ты что, его в руке держишь?

— Лиан, я не могу сказать… эй, эй, это уже как-то неприлично…

Кэрт перестал бояться меня, с радостью констатировал я. И перестал дурачиться.

— Ладно. Тогда вот что. Я хочу, чтобы ты поинтересовался у босса: насколько вероятно сделать документы для девушки из детского дома кауру. Юнэмические, разумеется, документы.

— Поинтересуюсь, — кивнул Кэрт.

— Кэрт. Это не просьба, — сказал я. Мужчина посерьёзнел и в глазах появилось что-то вроде отголоска прежнего страха, но я ободряюще подмигнул ему и ушёл. Конечно, это была не просьба! Нет так нет, что, опять угрожать прикажете? Придумаю другой способ. Но я ведь решил пользоваться своим лианством вовсю, то есть позволять людям думать, что они хотят, и не разубеждать в этом. Вот пусть Кэрт и думает, что я намекал на приказ, говоря, что «не просьба».

Дома всё было в порядке. Исита сидела на жёлтом кресле и смеялась, Мелизар сидел у её ног и задумчиво поглаживал девушку по коленке (я было подался вперёд для неопределённого действия, но потом уныло отступил: он ведь её создал, а не я). Акар что-то рассказывал, потому Исита и смеялась. Калтара в комнате не было, Рорс лежал на одном из матрасов и слушал, а Гуарекан стоял у стены и выводил на ней узоры. Я мысленно попрощался со светлыми обоями.

— Не хотите ли поесть? — спросил я, обращаясь к Исите.

— Нет, Лиан, спасибо! — она улыбнулась и помотала головой. — Рорс преподнёс нам лучшие плоды! Иди к нам, послушай, Акар рассказывает такие интересные истории!

А за окном, между прочим, уже темно, подумал я. Надо бы Иситу домой отправить.

— Вот и замечательно, — кивнул я. — Рорс, а что это были за плоды?

— Исита сказала, что никогда не пробовала розовый картофель из жарких земель, — мягко проговорил Рорс. — Я предоставил. Ей очень понравилось. Если ты хочешь, я тоже могу…

— Да нет, я не голодный, — я помотал головой, но тут же понял, что так говорить Рорсу просто нельзя. — Но если бы ты мог раздобыть манго… я ел йогурт с манго, но фрукт в чистом виде…

— Конечно! — Рорс просиял и тут же принялся творить какие-то действия, прикасаясь к своей трости-вею то посередине, то сверху, вызывая неяркие вспышки. Вскоре в моих руках было три замечательных спелых фрукта. Я пошёл на кухню их резать, и по дороге неожиданно наткнулся на Калтара. Да, именно неожиданно. Он висел вниз головой в двери, которая вела в ванную. В самом дереве: дверь была закрыта, но Калтар это игнорировал, и я увидел только переднюю его часть: чёрные джинсы с серебряным ремнём, простейшие туфли и почему-то голый торс.

— Э… Калтар? — кашлянул я. — Что ты делаешь?

— Я устанавливаю равновесие, — ответил Калтар. — Проверяю пустынную местность, — и он закрыл глаза.

Странные они — эти боги, подумал я и пошёл дальше.

Когда я возвращался, Калтар был облачён в белую рубашку, и занимал положение ногами вниз. Но по-прежнему торчал в двери с закрытыми глазами.

— Как равновесие? — спросил я для порядка.

— Мы не можем перемещаться, как на острове, — ответил он. — Мы должны отправляться в путь к концу недели.

Я многозначительно кивнул.

— Я был бы признателен тебе, если бы ты сопровождал нас, — сказал бог. — Я даю тебе слово…

— Постой, Калтар! — я вытянул вперёд ладонь свободной руки — вторая держала тарелку с резаным фруктом. — Мне не надо слово, я и так с вами поеду куда надо. У меня плохое предчувствие.

— Наше путешествие не должно быть связано с плохим предчувствием, — покачал головой Калтар, распахнув глаза. Было видно, что он обеспокоен.

— Нет, не так. Не то что бы плохое, но… мне кажется, что завтра будут определённые события, и ещё вчера они казались мне нежелательными, а сейчас я их не опасаюсь.

Калтара мой ответ полностью удовлетворил, и он исчез в ванной.

Разумеется, он уже лежал на матрасе, когда я вошёл. Поскольку устроиться мне было больше негде, я присел на свободный матрас и запустил в рот кусок манго. Рорс глядел на меня во все глаза.

— Это изумительно! — похвалил я бога. — Ты ведь сам вырастил его? — Рорс кивнул. — Хотелось бы мне, чтобы каждый кауру был так предан своему делу, тогда все фрукты были бы такими.

— А что я говорила? — включилась Исита. — Рорс — чудесен!

— Да бог он! — сказал Акар и расхохотался. — Я же почему сказал — бог? Я знаю, что у вас принято говорить «бог», если хорош человек. Вот сотворил добро — и говорят: «Ты — бог!» А Рорс — он же бог и есть! — и Акар опять расхохотался. Я покосился на него и отметил некоторое несоответствие: меч торчал из стены. Замечательная многограмма, изображённая в половину стены Гуареканом, была как бы пронзена по самой середине. Честно говоря, впечатление это производило несколько зловещее. Только сейчас я заметил, что нигде не горит свет.

— Ребята… а почему вы сидите в темноте? — спросил я.

— Разве? — удивилась Исита. Она посмотрела на лампочку. — Ой, точно, лампа не горит! Но светло!

— Нам не нужен свет, — объяснил Гуарекан. — То, что мы передаём друг другу — наши чувства, наше восприятие, наши переживания — светятся для нас, и мы видим друг друга лучше, чем днём.

Гуарекан был в своём репертуаре. Передаём восприятие… это что, значит, что они мысленно общаются? Но вроде не всегда… интересно, могут ли они мысленно общаться с Иситой?

— Нет, это просто невозможный персонаж! — хохотнул Акар непонятно по какому поводу (он любил так делать) и пульнул из глаз огнём прямо в пульт от телевизора. Пульт загорелся.

— Ой! — сказала Исита, и тут же рассмеялась. Мелизар накрыл огонь ладонью и сжал её в кулак. Огонь исчез, пульт был в порядке. А на раскрытой ладони Мелизара прямо перед Иситой лежало что-то маленькое и, судя по всему, очень красивое.

— Спасибо, Мелизар! — прошептала она и взяла предмет. Я тщился рассмотреть, но свет не давал. Вот странно — этот подарок я не видел, зато каждого бога мог разглядеть отчётливо. Надоело уже это выборочное восприятие! Спрашиваешь их, как нормальных людей: можете или нет? Иногда можем, иногда не можем, не всегда и не во всём… ну что это за объяснение? Либо я вижу в темноте, либо не вижу! Ох… хочется мне обычной жизни, с человеческими проблемами и без возможности их божественно решить. Я же человеком родился! Не хочу привыкать! Никто не говорил мне, что в обязанности Искры входит всё время испытывать на себе воздействие богов! Ну, неуязвимость — ладно, к ней я более-менее привык. Но всё остальное… голова кружится, и клонит в сон.

— Исита, — обратился я к девушке. — Я бы хотел лечь спать… извини, устал… много всего… — я покрутил ладонью возле головы. — Не обижайся, если будете без меня беседовать. Боги тебя потом проводят.

— Нет-нет! — девушка вскочила. Я про себя порадовался: удалось! — Я пойду сейчас. Ты ведь завтра придёшь? — я кивнул. — Уже темно, а мне через полгорода ехать…

— Я провожу тебя, — пропел Мелизар (а как его голос ещё можно назвать, если не музыка?). Я одобрительно кивнул, хотя мне хотелось выхватить Иситу из его рук и везти её до самого дома без всяких божественных сопровождающих. Я помог девушке одеться, постоял в прихожей, пока Мелизар выбирал, в каком виде ему выйти на улицу. Выбор был завершён на жёлтой куртке из мягкого материала, чёрных штанах с белыми полосками и сапогах тёмно-коричневого цвета. Перчатки Мелизар сотворил, но решил не надевать — иначе неудобно держать Иситу за руку.

— Спокойной ночи, Лиан! — сказала Исита и обняла меня. Я просунул руки под её рукава и легонько прижал к себе. Странно, я раньше не замечал, что она пахнет… счастьем. Я чуть было не впал в мимолётное блаженство, но тут одёрнул себя. Как же, тут весь счастьем пропитаешься, когда такой красавец рядом, длинноволосый! В последний момент я вспомнил, что нужно дать этому красавцу проездной на метро, и успел просунуть его через щель закрывающейся двери.

Исита ушла. Я постелил себе на диване, наплевав на то, что места кому-то из богов, а то и двоим, не хватит. Они всё равно не спят. Будут, небось, сидеть всю ночь на полу и мысленно разгуливать в чужих снах. Может быть, это и немного грустно — не иметь своих снов…

— Рорс? — почему-то сказал я, глядя в потолок. Я долго думал, с кем поговорить, но выбрал почему-то бога кауру. Наверное, мне казалось, он самый надёжный. Разумеется, Калтар — крепче камня, но он какой-то… холодный. Акар… ну, я не знаю. А Гуарекана нет, наверное, теперь он висит вниз головой в ванной.

— Слушаю тебя, Лиан? — отозвался с пола бог.

— Вот скажи: Мелизар так ведёт себя с Иситой, как будто они влюблённые. Но ведь он бог миллионов людей! Он со всеми так?

— Нет, что ты! Он не ведёт себя как влюблённый ни с кем! Бог — это совершенно другое чувство: спокойствие, уверенность, блаженство… красота… сложно объяснить. Но нельзя любить бога как мать, как друга, как мужа. Мелизар — бог для Иситы.

— А что такое «бог» для Иситы? — спросил я больше себя, чем Рорса.

— Для всех он одно и то же, — ответил Рорс. — То, что я тебе говорил. Исита не может влюбиться в Мелизара, просто рядом с ним ей хорошо. Ведь бог — это совершенство, для вас. Если кто-то из нас рядом, человеку ничего не нужно, он полностью завершён, он достиг гармонии, и ему нужно только чтобы бог был рядом всегда. В идеале каждый к этому стремится — воссоединиться с богом. Это происходит после смерти.

— А если Исита ошибочно считает, что любит его как… ну, как… эээ… — замялся я.

— Я понял тебя. Она не сможет объяснить словами это чувство, но и изменить его не сможет. Если она скажет тебе, что любит Мелизара — как брата, как возлюбленного — это просто попытки объяснить. Но это неправда.

— Например, ты снишься кауру, — предположил я. — И он теперь рад и гармоничен, ему ничего не надо. Он, должно быть, испытывает такую скуку, когда просыпается!

— Он заряжается энергией на целый день, — поправил меня Рорс. — И живёт этот день, чтобы вечером снова попасть ко мне. Он живёт для меня. Верующие — славные люди, они не только берут, они и дают нам силу. Живут, радуются, совершают добрые дела, потому что знают, что любой свет их души нас греет.

— Ну, вот Исита, — не сдавался я. — Она ведь теперь с Мелизаром всегда. Причём не во сне, а по-настоящему. Теперь ей больше ничего не хочется, так? Он уйдёт, и она зачахнет.

Рорс помолчал, прежде чем ответить. Вероятно, я залез куда-то в дебри. И хорошо, подумал я, ответы, перед которыми стоит подумать — самые нужные.

Странно, но я почему-то не испытывал ревности к Мелизару. Именно той, которая должна быть. То есть было неприятное чувство, как будто Исита, вместо того, чтобы играть в песочнице со мной, сидит с мамой и читает книгу, но не прямая ревность. И потом: Мелизар мне нравился, он был моим богом и в каком-то смысле создателем, и в его присутствии, как бы я себя ни вёл, мне было хорошо. Злиться или обижаться на бога просто невозможно.

— Поэтому боги и отгораживаются от людей, — наконец ответил Рорс. — Наши создания стремятся к нам всегда, подсознательно идут в наш мир с каждым шагом. И когда мы рядом, они перестают действовать: им незачем действовать. Поэтому мы показываемся только на некоторое время и только по надобности. Конечно, так было раньше, сейчас мы даже показаться не можем… — я вспомнил наш разговор с Калтаром, когда он пытался объяснить мне причину, почему боги отгораживаются. Теперь ясно: будь они всегда рядом, мы перестали бы тяготеть к развитию, а Братьям ведь страсть как хочется новенького! — Вот, например, сниться людям. В первый день, когда мы сбежали с острова, я вообще плохо контролировал и себя, и мир. Через пару суток всё почти восстановилось. Но я до сих пор не могу войти в чей-нибудь сон. Поэтому нам нужно ехать в Ка-Ольру.

— Да, Калтар что-то говорил об этом, — я приподнял голову и покосился на лежащего на соседнем матрасе бога. — Что куда-то нужно ехать. Слово дать хотел…

— Почему же ты не взял его слово? — удивился Рорс. — Боги держат его всегда.

— Да ладно, зачем… я и так с вами поеду…

— Ты очень благороден, Лиан, — похвалил меня Рорс. Я смущённо поворочался под одеялом, для виду, потом спросил:

— Калтар, а всё-таки: что за слово ты хотел мне дать? Интересно же…

Никто мне не ответил.

— Калтар? — я опять приподнял голову. Бог лежал на животе, отвернув голову в другую сторону. Он был накрыт одеялом мышиного серого цвета, из-под которого выглядывали могучие оголённые плечи.

— Калтар спит, — сказал Рорс и, кажется, улыбнулся.

— Ка… как это? — изумился я.

— Мы пока не говорили тебе об этом, — тихо сказал Рорс. Теперь я явственно расслышал улыбку. — Но рядом с тобой мы можем спать. В самую первую ночь Акар заснул, он потом рассказывал нам о своём сне. Теперь постоянно вспоминает мелочи и не может вспомнить всё. Как обычный человек, представляешь? — в голосе бога слышалось неподдельное восхищение. — А потом, в прошлую ночь, когда ты заснул, спали мы все. И все проснулись вместе с тобой.

— И сегодня будете спать? — поинтересовался я.

— Конечно! Сон — я не могу передать, как это прекрасно! Собственный сон!..

— Но… Рорс, а как быть? Матрасов-то всего три… — я начал переживать. Я же не знал, что они на самом деле собираются спать!

— Не бойся, — успокоил меня Рорс. — Гуарекан спит на кухне, он постелил себе там матрас не хуже. А Мелизар будет в прихожей.

— Но…

— Не переживай, Лиан, мы — боги, а не просто твои гости, которых надо устроить. Для нас нет неудобств.

Я кивнул и закрыл глаза. Потом подумал немного и тихо сказал:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Лиан, — умиротворённо отозвался Рорс. Вероятно, лежащий на дальнем матрасе Акар, как и бог туранэ, уже спал.

****

— А природу вы как создавали? — допытывался я у Рорса, копаясь в шкафу и выискивая свои носки. Неужели все в стирке? Эх, холостяцкая жизнь… — Ты — деревья, Акар — облака?..

— Беспорядочно, — сознался бог. — Мы хотели, чтобы это был прекрасный мир. Придумали горы, леса, животных… воду, — это слово Рорс сказал очень нежно, и я предположил, что он её и придумал. — Акар придумал какие-то кубы… ну, представь: огромные кубы из материала, похожего на смолу, и мягкие. В них должны были жить Гуарекановы пушистые черви.

— И где же кубы? — я заинтересовался и прекратил копаться в ящике.

— Передумали, — махнул рукой Рорс. — Как раз Калтар предложил, что будет лёд, и мы за это всеми руками ухватились.

— Ясно… — я наконец захлопнул дверцу шкафа и решил попросить о помощи Мелизара. — А женщин кто придумал?

Рорс улыбнулся.

— Я думаю, ты и так знаешь.

Я понятливо кивнул.

— Мелизар, кто же ещё, — я повернул голову в сторону, бог юнэми как раз входил в комнату в зелёном халате и протягивал мне будто только что изготовленные носки. — А почему ещё какой-нибудь пол не придумал, а, Мелизар?

— Получилось замечательно, — бог, улыбаясь, присел в кресло. — Потом мы постарались и вложили в вас возможность двусторонней связи… между полами…

— Хм, — я почесал затылок. — А как же… эти… нетрадиционные ребята?

— В этом-то и загвоздка! — включился Акар, который теперь тренировался всаживать меч в потолок. — Сами придумали! Мы им даём, допустим, квадрат, — я уже догадался, что Акар очень любит эту форму. — А они берут — и тут же придумывают параллелепипед, ромб и шар! Сами! Люди — наше лучшее творение!

— А Рорс придумал женский голос, — сказал Мелизар. Рорс кивнул, задумчиво улыбаясь. — Мы вчера слушали.

Я понял, что это они про Иситу.

— Так ведь Исита — юнэми, — возразил я.

— Но голос — это всего лишь изобретение, — возразил Рорс. — Ты изобретаешь велосипед — и любой человек может менять его, добавлять третье колесо — модифицировать. Понимаешь?

— Ты придумал, а остальные раскидали по всем женщинам и дали индивидуальность, — кивнул я.

— Верно! — загрохотал Акар. — Лиан, ты опоздаешь, если будешь копошиться. Давай, свитер, джинсы — и вперёд! Чего в трусах стоишь?

Я одумался. Разумеется, беседы с богами — интереснее интересного, но в юнэмир всё же надо. Исита. И предчувствие чего-то интересненького.

Акар был облачён в иситскую форму, тёмно-бордовую, с золотыми полосками, в чёрных тяжеленных сапогах. Классический исит, вот только этот меч в его руке… я попытался объяснить Акару, что если уж он не согласен расставаться с мечом, то пусть запомнит основные правила: меч в пол не втыкать ни под каким предлогом и не разить. Акар вроде понял и вроде согласился, но я всё равно сомневался.

Наше появление в юнэмире произвело фурор. На нас все смотрели, нами восхищались, нас боялись. Пошли какие-то слухи. Разумеется, дело было не во мне, а в Акаре, вооружённом убийственным холодным оружием, но я всё равно чувствовал себя ответственным за ситуацию. Хотя бог вёл себя прилично, со скучающим видом шёл по моё правое плечо чуть поодаль и оружием почти не размахивал.

Мне удалось уговорить его не заходить в аудиторию, и он остался стоять возле открытой двери, прислонившись спиной к стене и чертя на полу какие-то знаки острием лезвия. Разумеется, оно не оставляло следов — я ведь велел не портить казённое имущество. Однако, несмотря на эту мирность, бога боялись. Я, уже сидя на последнем ряду, отметил, что теперь все входят только в переднюю дверь.

Я наклонился, чтобы стереть пятно с ботинка, а когда выпрямился, мимо моего места как раз проходил Ольт, высматривая место получше. Он шарахнулся от меня, как от прокажённого, потом немного успокоился и почти не дрожащим голосом выдавил приветствие.

— Здравствуй, Ольт, — я глядел на него испытующие. Я понимал, что он знает гораздо больше о делах, творящихся в юнэмире — он же сын декана. Но спрашивать не стал. Посмотрю, как он будет себя вести, и сделаю логичные выводы. Калтар неправ — кое-что во мне от туранэ всё же есть.

— Лиан, — сказал парень, как будто отдышавшись. — Тебя… это… отец к себе пригласит. Важный разговор, — глаза одногруппника бегали, я видел, что он волнуется. Конечно, теперь-то он знает, что я — Лиан. Я хищно улыбнулся.

— А я знаю, зачем ему этот разговор, — Ольт побелел. — Я буду ждать.

— Так… они ведь просто поговорить… — растерялся бедняга. Наверное, думал, что я собираюсь убивать всех. Я решил его успокоить.

— Я добрый сегодня, никого не трону. Пусть не переживают, — Ольт кивнул и тут же развернулся. Ясно, собирается бежать докладывать. Я крикнул ему вслед. — Пусть все будут в красном, иначе я не знаю!

Ольт исчез. Я оглядел зал. Чуть меньше половины уже было занято людьми, и все — кто открыто, кто косо — на меня глядели. Так, вести уже разнеслись по юнэмиру! Что ж — похоже, это мой последний день здесь, проведу же его достойно!

Я улыбнулся и помахал рукой сидящим поблизости девушкам. Они в страхе засуетились и перебрались подальше. Тогда я совершил хитрый ход: взял свой рюкзак, который стоял рядом на скамье, и отправился в самый центр зала. Уже через четыре минуты вокруг меня образовался аккуратный круг — все старались распихаться по углам, лишь бы подальше от меня. Я развалился на скамье, уложив локти на стол, стоящий сзади, и принялся оглядывать всё как свои владения.

Исита всё поняла, как только вошла. Кстати, явилась сзади, значит, уже успела поприветствовать Акара. Все ребята воззрились на неё как на врага народа, девушка же, покачав головой, проследовала ко мне и вступила в круг.

— Что, все уже знают? — тихо спросила она, устраивая свой рюкзак.

— Да, теперь уж точно, — ответил я. Увидел входящих в зал Иану и Эла и стал осторожно следить за ними. Иана села на второй ряд, сделав такой же вывод, как и все, Эл же мужественно проследовал дальше и вошёл в круг, но сел всё равно через ряд впереди от меня.

— Не нравится мне это, — покачала головой Исита. Неожиданно она повернулась ко мне. — Скажи, Лиан, если ты уйдёшь из юнэмира… ты исчезнешь? Я тебя больше не…

— Перестань говорить глупости, пожалуйста, — попросил я, пихая её плечом в плечо. — Ты же знаешь, я буду приходить куда и когда захочу. Но если попросят не появляться здесь никогда, буду тебя встречать после занятий.

Я подмигнул девушке, но, похоже, мои слова её не успокоили. Она вздохнула и полезла за тетрадкой.

— Ты там свою работу обещал показать… — напомнила она. — Не показал…

— Ну, знаешь! — я делано возмутился. — Ты вчера с кем говорила! Что, перебивать вас надо было?

— Может, и не надо было, но уходил-то уж точно зря, — она покачала головой.

Я замер. Кто из Братьев проговорился?

— Калтар сказал?

— При чём здесь Калтар! — она всплеснула руками. — Я же прекрасно слышала, как дверь закрывалась! И тебя полчаса не было с нами.

— Но ты ведь не скучала. С богами-то… — неуверенно проговорил я. Исита не ответила. Я почувствовал неловкость, собирался извиниться, но тут вошла лектор.

— Лиан, Мелизар — он бог, понимаешь, — вдруг тихо сказала Исита, наклонившись ко мне. Я недоуменно поднял брови. Мы были на виду как у всего зала, так и у лектора, и мне не хотелось ещё и демонстративно беседовать. Но тема про Мелизара была интересней, чем теория двухмерной мультипликации, и я превратился в слух. — Я ведь думала…

— Что? — переспросил я, потому что Исита замолчала, а мне казалось, что она собирается сообщить что-то важное.

— Когда он мне снился, я тогда думала… — она опять запнулась. Я догадался, что она имеет в виду. Наверное, начала разграничивать любовь к богу и всю остальную.

— Исита, я с Рорсом говорил на эту тему, — сказал я. — Он объяснил, что бог — нечто совершенно особенное, и многие могут спутать это чувство с чем-нибудь… с тем, чего недостаёт. Сирота, например, будет любить бога как отца. Так он будет думать. Но на самом деле…

— Да, вот именно, — подхватила девушка. — Светло, радость, теплота… это даёт Мелизар… но я точно знаю, что это не… Мелизар не… то есть, совсем не Мелизар…

И тут кто-то без предупреждения вошёл в переднюю дверь.

— Лиан Кансами! — громко сказал женский голос.

— Я! — отозвался я и выпрямил спину. Я — уверен в себе, вот, смотрите, Лиан перед вами, и не побежит куда подальше, как подлый трус!

— Зайдите к декану! — велела женщина и скрылась. Разумеется, ей не улыбается перспектива идти рядом со мной по коридору.

— Лиан!.. — Исита потянула меня за рукав. Я кивнул ей и улыбнулся.

— Если что, я позвоню тебе, — сказал я. — Пока.

Она смотрела мне вслед. Вот так вот, на замечательном моменте беседы с лучшим другом, прервалась моя учёба в юнэмирситете.

****

Итак, я перед кабинетом. Здесь я был один раз, когда беседовал с Голоком Зеркатаном. Та беседа выдалась неудачной. Ну что ж, подготовимся к провалу и теперь! И — эхх!.. — я дёрнул дверь на себя. Акар тревожно смотрел на меня, стоя поодаль, но я уверил его, что всё идёт по плану, и вошёл.

Элайт, отец Ольта, сидел за столом в кабинете чуть левее и делал вид, что перебирает бумаги. Девушка-секретарь уткнулась носом в какую-то документацию. Я прошёл в дверной проём и заметил ещё одного мужчину, он сидел в кабинете декана. Кто — не знаю, вижу в первый раз. Наверное, декан привёл его для храбрости.

— Лиан по вашему приказанию прибыл, — без особого энтузиазма объявил я и остановился посреди кабинета, прямо на красном ковре. Декан вскинул голову, притворился, что моё появление было неожиданностью, и тотчас же сделал серьёзное лицо. Одет он был в чёрные брюки и (я позлорадствовал) красную рубашку. Или он пришёл в ней утром, или сын донёс мои слова, но улыбка из меня всё-таки выдавилась.

— Лиан, у меня к вам деловой разговор, — сказал он и указал на кресло возле стены. Я отказываться не стал, сел, вытянул ноги и мирно сложил сцепленные в замок руки чуть ниже живота.

— Вы хотите заключить со мной сделку?

— Не совсем, — мужчина тоже присел и посмотрел на меня. — Мы оба прекрасно знаем о репутации Лиана в нашем городе.

Городе? Я-то думал, только мой район и отдельные личности…

— После того происшествия в раздевалке… поймите, вас боятся, некоторые забрали документы, чтобы не учиться с вами в одном юнэмирситете.

Вот даже как! Я чуть не покачал головой от жалости к людям, у которых так велики глаза страха. Бросаются высшим образованием из-за какого-то поверья…

— Я боюсь, сложно будет переубедить людей. Я-то знаю, что вы не таите зла, — я непроизвольно сделал очень зловещее лицо и посмотрел в пол, пытаясь сдержать усмешку. Декан сглотнул. — Но люди… вы понимаете? Люди! В общем, я хотел бы попросить вас…

Итак, мы перешли к самому интересному.

— …чтобы вы забрали свои документы. Вам ведь тоже это внимание и ужас в глазах ни к чему. Я прошу вас.

Я поднял на него глаза.

— Мистер Элайт, вы… — я собирался сказать что-то про ответственность, гордость, про то, что он гонит человека без веских оснований, и что я могу прийти, даже если все будут против… но почему-то сказал другое. — Вы верите в богов?

Декан удивился и посмотрел на меня с недоверием. Ужасный Лиан — и вдруг такое! Потом осторожно ответил:

— Я верю в богов. Но я не хожу в храмы и не возношу молитв.

— А почему? Вы считаете, что боги вас не услышат?

— Я думаю, у Турана есть более важные дела, чем я.

Я усмехнулся.

— Вы подумайте: вдруг я имею какое-то отношение к богам?

Элайт Каваран расширил глаза, склонил голову в недоумении.

— Нет, не прямое! — ещё бы, я ведь не бог, конечно. — Но, может быть, я Лиан, потому что им так захотелось.

— Я не знаю, — чуть смягчился он. — Но боги ко мне в юнэмирситет не приходят, — я опять усмехнулся — очередная ошибка! — Я имею дело с юнэми и туранэ, и… есть такие, кто кричит: я не буду учиться с этим… простите, чудовищем. Мне приходится выбирать: потерять вас или потерять всех испуганных.

— Выгнать меня или потерять их, — поправил я.

— Нет, но…

— А вы думали о последствиях? Что будет хуже: если вы потеряете множество учеников… меньше специалистов, престиж падает, слухи… ну, вы понимаете. Или если вы прогоните Лиана.

Я красноречиво замолчал. Декан сидел, словно кол проглотивши. Мне стало скучно. Хватит, я же решил больше не угрожать. Сейчас возьмёт и оставит меня, и распугаю я ему не только студентов, а и педагогический состав.

— Вы без веских оснований пропустили целую неделю занятий, — сказал он, чтобы не молчать. Но мы оба знали, что это не причина — из-за этого из юнэмира не выгоняют.

— Ладно, я пошёл, — я встал. — Давайте мои документы.

Документы, как я и думал, были давно готовы и лежали на столе. Я взял их и, не засовывая в рюкзак, вышел за дверь. Только там остановился, чтобы положить бумаги на удобное место, и пошёл в гардероб за пальто. Сегодня Мелизар велел надеть чёрное. Что-то подсказало ему, что дневные потоки, и вихрь, и всякая лабуда… короче, я согласился от греха подальше.

Исите я позвонил уже выходя из метро. Как раз по времени пара закончилась, и я знал, что не отвлеку девушку и не привлеку к ней, сидящей в одиночестве в этом мёртвом кругу, излишнее внимание.

— Алё! Ну как у вас, перерыв? — орал я в трубку. Я кричал не потому, что сам плохо слышал, а потому, что меня плохо слышала Исита — из-за шума в аудитории.

— Почему ты не вернулся? — обречённым голосом спросила она.

— Всё произошло, как мы и предполагали, — разъяснил я. — Выгнали меня с треском. Ну, то есть потрещал немного декан — надо ж было его попугать — и я ушёл.

Исита молчала.

— Исита! Да не беспокойся, я не уеду из Адивы! Я тебя буду встречать! Хочешь, завтра встречу?

— Хочу, — сказала она совсем тихо.

— Я позвоню тебе вечером, ладно? Пока, мой друг! — я сунул телефон в карман. Акар шёл на расстоянии двадцати шагов от меня, позади, и если я останавливался, он останавливался тоже. Я списал это на очередную божью причуду и перестал звать его уже после второй попытки.

Однако в квартире бог, разумеется, оказался раньше меня. И тут же протянул вешалку для пальто. Я воспользовался ею, скинул ботинки и прошёл в комнату.

Все были на месте. И все смотрели на меня странным взглядом.

— Вы что-то придумали? — осведомился я, начиная переодеваться в домашнюю одежду.

— Выслушай нас, Лиан, — сказал Гуарекан.

— Я готов, — сказал я, пребывая в совершенно не торжественном состоянии — в состоянии снимания штанов.

— Мы должны ехать в Ка-Ольру, — продолжил бог. — И причина очень доступна. Ольто не могут принимать ни одного решения, не посоветовавшись с нами. Когда мы ушли с острова, мы потеряли те пути, которыми приходили к ним раньше. Теперь попасть туда мы можем только так же, как и ты.

— Я понял, — нарочито небрежно сказал я. — Значит, поедем в Ка-Ольру! Ведь билеты и всё прочее для вас не проблема? — боги кивнули. — Ну и прекрасно! Поедем поездом, от нас замечательный скоростной в Ка-Ольру ходит. Да, кстати… что это за день недели, когда вы являетесь ольто?

— Понедельник, — после недолгого молчания ответил Мелизар.

— Хм… так вы уехали как раз перед важным совещанием? — я посмотрел на Братьев с укором. Рорс опустил голову. — А вдруг они уже панику подняли? Вы же им ничего не сказали!

— Полагаю, так и случилось, — печально сказал Гуарекан. — И нужно поскорее успокоить их.

— Так чего ж вы раньше молчали! — я начал понимать, как всё нехорошо. — Они же подумают, что конец света! Они же… да нам прямо сейчас надо ехать!!! Только… только вот… последний вопрос решить.

— Какой? — заинтересовался Акар. — Про то, что тебя из юнэмира выгнали?

Боги посмотрели на Акара. Но не с изумлением, а как бы считывая с него всю информацию. Потом опять перевели взгляд на меня.

— Вот видите, я теперь свободен, — кивнул я. — Только у меня тут Исита остаётся, я должен её предупредить. И… Рена.

— Этот вопрос обязательно нужно решить с ней, — твёрдо сказал Гуарекан. — Рена должна ехать с нами.

— Н-не понял? — я вопросительно уставился на богов.

— Мы говорили об этом сегодня, пока тебя не было, — пояснил бог ольто. — Ты рассказал Мелизару, Мелизар — Рорсу, а сегодня Братья поделились с остальными.

— Так, — я медленно присел на диван. — И что вы об этом думаете?

Все повернулись к Гуарекану. Разумеется, опять общее слово ему.

— Понимаешь, Лиан, мы придумали людей… начальных… несовершенных, то есть в вас может быть ещё столько же и ещё столько же и так до бесконечности. А ещё вы умеете меняться сами. Ваш характер, ваши интересы… мы влияем далеко не на всё. Я согласен, это величайшее достижение — создать таких саморазвивающихся существ. Не каждый бог способен на такое, а мы — смогли. Но бывают ведь плохие вещи — ненависть друг к другу, например. Мы не знаем, откуда она взялась, не можем понять. Мы — как химик, который смешивает новые ингредиенты: он не может предугадать, что произойдёт. Вот и мы не знаем, что вы будете делать.

— Ты ведь про Рену хотел рассказать, да? — напомнил я. Бог мог говорить очень долго, а ведь сейчас он не на своём острове. Нужно напомнить.

— А есть такие вещи, — как ни в чём не бывало продолжал Гуарекан, — которые… которые даже попирают наши правила. Например, любовь, — вот, теперь вижу, что он перешёл прямо к теме.

— То есть не вы её придумали?

— Нет, — покачал головой он. — Хотя идея замечательная… но мы придумали только возможность связи… тягу друг к другу… всё это связано и с появлением детей, и с общей идеей развития природы… но любовь…

— То есть её тоже мы придумали? — скептически посмотрел на него я.

— Может быть, хотя… порой мне кажется, что она выше нас, и проникла в наш мир извне. Главное, что мы не влияли на это никак, — бог пожал плечами. — Помню, Мелизар придумывал разные способы признания в любви, сердечки какие-то рисовал… вы ведь и сейчас рисуете?

— Да.

— Ну вот… так что в этом и дело. Детей у противоположных каст быть не может… по нашим законам. Но Кларена и Маднотор любили друг друга, а любовь… она может обходить законы. Хотя не стану утверждать, что они хотели ребёнка — скорее, не верили, что это возможно.

— А Мад — хотел, — стальным голосом сказал Калтар, глядя в пол.

— Значит, Мад… — начал я.

— Да. Я его помню и сейчас.

— Скажи, — я подался вперёд и упёрся ладонями в колени. — А вы… вы ведь боги… вы можете воскрешать людей? Мада, например?

Калтар посмотрел на меня своими чёрными глазами, настоящими, и в них я увидел что-то похожее на всеразрушающий смерч.

— Нет, Лиан, два раза ввести в этот мир мы не сможем. Но отправить к нему, туда же…

— Ты знаешь, где сейчас Мад? — спросил я с надеждой.

— Я знаю, где он, — кивнул Калтар. — Но не смогу тебе сказать.

— И не надо, — я махнул рукой. — Теперь такое дело: ребёнок Рены должен родиться, не быть отобранным и расти в семье. Но первое, конечно — это признать его. Это возможно?

Гуарекан задумался.

— Нам неизвестны такие случаи, — наконец сказал он. — Возможно, среди тех, чья дверь полностью закрыта для нас… но я не знаю о том, чтобы дети рождались у родителей из разных каст.

— О, Гуарекан! — вдруг осенило меня. — А вы никогда не думали, что, если часто будут рождаться такие дети, это был бы идеальный мир, Четвёртая эпоха? Без разделения, равные, индивидуальности… почти как Первая, но — лучше!..

— Думали, Лиан, — Гуарекан странно на меня посмотрел. — И сейчас думаем. Но ввести закон… это может вызвать общественный резонанс.

— Я не допущу, чтобы ребёнка Рены отдали в детдом, — мрачно сказал я.

— Я тоже! — согласился Акар, помахав мечом. Я слабо улыбнулся ему.

— Насчёт этого можешь не переживать, — успокоил меня Гуарекан. — Но если ты хочешь положить начало новой эпохе — тебе нужно взять Рену в наше путешествие. Уверен, у тебя есть ещё кое-какие идеи о нововведениях в общественный строй.

Я кивнул. Да, у меня были идеи. Причём идеи эффекта бомбы — в нашем-то стабильном государстве, где сенсаций уже десятилетия нет. Ну, разве что Лиан захудалый.

 

Глава 12. Заботы о маленьком друге

Дом был знаком мне, я часто глядел на фигурку бешеного петуха на верхушке крыши, когда проходил мимо в детстве. Почему бешеного? А вы посмотрите, посмотрите! Нормальный он, что ли? А почему у него клюв кривой? А хвост почему торчком? Вот. Так что петуха я запомнил, знал и дом. Но кто там живёт — не знал.

Однако мне повезло: хозяйка сидела на лавочке, когда я проходил мимо. Я завозился с калиткой, и она поднялась, чтобы открыть её.

— Пожалте, господа дорогие, — глухо сказала она, глядя куда-то в пол. — Живу одна, пенсия да внуки помогают, да всё.

— Это замечательно, — непонимающе кивнул я. — Я слышал, у вас со вчерашнего дня девушка живёт, из детдома…

— А как же, как же… детдомовская она, я её приютила. Глаз у неё хороший, шьёт, и мне вещи штопать будет, и присмотрит за старухой… — затараторила бабулька. Затем она пошла по дорожке к своему дому, давая понять, чтобы я шёл следом, и продолжала что-то говорить про одиноких людей, про жизнь молодую и про то, что март уж наступил. Потом распахнула входную дверь и крикнула:

— Ренка-а!!! Выходь, к тебе гость пришёл!

В доме завозились, и в прихожей появилась Рена — удивлённая, обрадованная, немного испуганная. В общем, такая, как всегда. Она было пошла ко мне, потом покосилась на бабульку и запнулась, пошла медленней.

— Привет, Лиан, — сказала она.

И тут случилось непредвиденное.

— Лиан?! — голосом, полным прозрения и ужаса, вопросила старушка и заголосила. — Лиа-а-ан!!! Помогите! Убива-а-ают!!!

Я вжал голову в плечи и смотрел на хозяйку дома. Она смотрела теперь по сторонам, и я успел заметить, что глаза её почти совсем не видят — один затянут белой плёнкой, а второй щурится. Однако смотрела бабулька сейчас на меня, и руками махала тоже на меня.

— Гоните его, люди добрые! Ренка, чего ж ты стоишь!!! Спасайся, кто мо-о-ожет!!!

Я кивнул на выход и с намёком посмотрел на Рену. Она сперва растерялась, а потом принялась тормошить старушку.

— Бабушка Датома! Бабушка Датома!!! Это не тот Лиан!!!

— Да что ж это!.. — почуяв, что с ней кто-то говорит, бабулька принялась затихать. — Средь бела дня… как это — не тот Лиан?

— Не тот, другой, — терпеливо поясняла Рена. Я закусил губу — да, я действительно не рассказал ей всего. А надо. — Тот Лиан — злой, а этот — просто его зовут так.

— Не желаю Лиана знать, ухожу в дом и закрываюсь, — прокомментировала свои действия бабулька, ушла в дом и закрыла дверь.

Рена виновато пожала плечами и посмотрела на меня. Я спохватился.

— Рена, мороз же! Пойди куртку надень. И вообще…

— Лиан… слушай, спасибо тебе за Сариму… это ведь ты ей адрес дал?

— Да, — я вспомнил вчерашний день.

— Это чудесно! — девушка расцвела в улыбке. — И вообще, я такая глупая была…

— Рена, послушай меня, — я взял её за плечи и внимательно посмотрел в глаза. — Сейчас тебе лучше одеться, собрать все свои вещи и пойти со мной.

— Зачем? — опешила девушка.

— Я тебе расскажу подробней по дороге. Ты мне доверяешь?

— Я… доверяю, — кивнула она.

— Я знаю, где ты будешь жить, — сказал я. — Так что не бойся потерять место. На улице ты не останешься, обещаю.

— Просто… Лиан, куда мы пойдём? — Рена выглядела донельзя беспомощной. Да, ей обязательно нужен кто-то надёжный рядом. Вроде меня.

— Сейчас пойдём ко мне. Познакомишься с кое-какими людьми, они очень важны в нашей операции.

— Какой операции? — перепугалась девушка.

— Рена! Пожалуйста, оденься тепло и выходи. Скажи бабушке Датоме, что ты съезжаешь и будешь жить в другом месте.

— Она расстроится… — опустила глаза Рена.

— Ничего, — твёрдо помотал головой я. — Ты ведь понимаешь, в любом случае надолго ты у неё не останешься.

— Я думала… — Рена почти перешла на шёпот. — Она ведь почти не видит… может, она бы и не заметила…

— Глупости! А соседи на что? Да и не такая уж она и слепая. Ты же знаешь, слепые нутром чуют. Так что… — я развернул её к двери. — Ну, хочешь, я ей сам скажу?

— Не надо, лучше я, — тихо ответила Рена и оглянулась на меня. — Ты уверен, что я обязательно должна…

— Я более чем уверен, — кивнул я.

Наверное, Рена ещё не успела распаковать все свои вещи, потому что вышла она очень скоро. Хотя, может, дело было в том, что вещей у неё было всего ничего — одна штопаная сумка через плечо, громоздкая и неудобная, под её тяжестью хрупкая Рена гнулась, как берёза на ветру. Я тотчас же отобрал ношу.

Бабушка Датома провожать Рену не вышла — по словам девушки, помехой был Лиан, «ошивающийся где-то в оврагах». И надо же было наткнуться на такую ярую мою противницу! Проходя калитку, Рена оглянулась на дом, как бы прощаясь, и мы зашагали по скрипучему (теперь уже не от мороза, а от того, что он был подтаявшим) снегу к моему дому.

По дороге я успел рассказать Рене всё, что ей нужно было знать пока. О международной программе, в которой участвуют все касты, и о том, что одна такая группа живёт у меня. Что там будет ольтвизор, и что перед ним не обязательно кланяться, потому что он отличный человек без предрассудков. И ещё: я сказал, что случай с Рениным ребёнком очень ольтвизора заинтересовал, и он предложил отвезти девушку в Ка-Ольру, чтобы ольто решили, что с ним делать. Потому что ребёнок не простой, а небывалый.

Рена очень разволновалась, и когда мы стояли перед дверью в мою квартиру, опять не к месту указала, что сейчас уже четыре часа, и через час ей находиться в ю-секторе нельзя. Я выразил яркое пренебрежение всеми правилами, а потом сказал, что пусть только попробуют — мы, в конце концов, к ольто едем на приём. Наверное, зря я это сказал, потому что Рена запереживала ещё пуще.

Пока я искал завалившийся невесть куда ключ, а Рена ходила взад-вперёд, я невольно сравнивал их с Иситой. Обе светловолосые, светлоглазые, хрупкие и невысокие. Только Исита мне чуть выше плеча, а Рена глядит в подбородок. Одна — часто одинока, потому что в своей среде одна из слабейших, легко поддаётся внушению, и в глазах у неё постоянное ожидание горя. Рена, кауру. Другая — почти всегда одна, потому что сама выбирает, с кем ей общаться, и редко находит нужных, живёт в созданном мире из своих заставок и прочего, и менять свою жизнь из-за каких-то слухов не собирается. Исита, юнэми.

Я тряхнул головой. Тоже мне, сравнивать вздумал! Да вообще…

Ключ нашёлся, и я решил отложить мысли на потом. Уверен, кто-нибудь из богов ждёт нас в коридоре.

Однако я могу поручиться, что худшей встречи организовать они не могли.

Нет, разумеется, они встали все впятером. Полукругом, полностью одеты. Не потому, что хотели произвести на Рену впечатление — она и так, бедная, чуть в обморок от волнения не падает. Братья просто очень спешили и приготовились к поездке заранее. А в прихожей стояли, чтобы можно было поскорее выйти. Во всяком случае, так они мне объяснили.

Я медленно поставил Ренину сумку на пол.

— У меня есть десять минут на сборы? — спросил я.

— Лиан, я уже собрал твою сумку, — немного виновато признался Мелизар. Я содрогнулся, представив, что он мог туда положить. Нет, у бога был идеальный вкус, и все вещи, которые он создавал, были безупречны, но… я предпочитаю выбирать их сам. Кроме того, Мелизар не уделял внимания цветам, для него они все были прекрасны. А я, например, не привык носить розовое, и трусы семейные — тоже. Надеюсь, Мелизар помнит тот разговор и не положил в сумку ничего подобного.

— Тогда можем ехать прямо сейчас?

— Поезд в Ка-Ольру отходит в шесть часов, — сказал Гуарекан. — До вокзала недалеко, но… нам нужно некоторое время. Лучше выехать сейчас.

Я понятливо кивнул. Время на то, чтобы кто-то из людей не поехал, а вместо них поехали мы. Боги постараются. Я, правда, говорил, что я могу купить билет и себе, и Рене, но они сказали, что это совершенно не обязательно.

Всё развивалось так быстро для Рены, что она по дороге на вокзал шла молча, вцепившись мне в руку и широко раскрытыми глазами смотрела на богов. Спереди вышагивал широкоплечий парень в бордовой иситской форме и с мечом в ножнах (это было достижение — я ещё не видел бога иситов с не обнажённым мечом). Сразу за ним следовал высокий мужчина во всём чёрном, плащ, шляпа, руки сунуты в карманы. Дальше, негромко переговариваясь или обмениваясь взглядами, шли двое: один — в белоснежном пальто и красных ботинках, с золотистой тросточкой в руках и с седыми волосами, но молодым лицом, и второй — длинные чёрные волосы, зелёное пальто, клетчатый шарф, коричневые в белую клетку штаны и чёрные сапоги. Прямо перед нами шёл самый низкий из них, ростом почти как я, в сером плаще почти до пят, из-под которого выглядывали тёмно-фиолетовые ботинки. Этот человек тащил на плече сумку Рены, и казалось, что он согбен под её тяжестью.

Чудеса, разумеется, начались уже в метро. Боги один за другим прошли через турникет, наверное, Мелизар рассказал им, как обмануть магнит. Рена сказала, что у неё нет жетона, и я купил ей, после чего по всем правилам прошли мы. Женщина в будке контролёра смотрела на нашу вереницу, не отрываясь.

— Лиан! — Рена приникла ко мне и шёпотом спросила. — Эта женщина, она их знает, да? Поэтому так пропустила?

— Да, наверное, — я пожал плечами. А что я мог ей сказать. — Видела же, как они прошли!

— Да… вообще без чего… знаешь, я что-то боюсь ехать в Ка-Ольру. Я сроду за пределы Адивы не выезжала.

— Рена, ну чего ты можешь бояться — я же рядом! — успокоил её я. — А ребята! Ну ладно, ты боишься Калтара с Гуареканом — они туранэ, хотя не понимаю, ты ведь знаешь, что туранэ тоже отличные ребята… ну, ладно Акар, он… его многие боятся. Даже Мелизар… но Рорс! Ты посмотри, обычный кауру, как и ты! Вон, скучает среди «высших»! — я сказал это со скептицизмом. — Поговорила бы с ним, что ли.

— О чём я могу с ним поговорить? Он, наверное, мастер какой-нибудь на заводе, или бригадир…

Судя по интонации, Рена относилась к мастерам и бригадирам с не меньшим благоговением, чем верующие к богам.

— Он добрейший человек, — уверил девушку я. — Можешь чуть что к нему обращаться.

Итак, мы прибыли на вокзал. Нужный нам скоростной поезд ждал людей на перроне. Мы вошли в т-вагон (Рена чуть не закрыла руками глаза, чтобы не видеть своего святотатства. Я даже собирался её поругать — она так искренне верит в то, что кауру — низшие, что прямо… обидно, я ведь тоже кауру родился!) и расположились в купе. Эдакие небольшие комнатки с одной или двумя кроватями. Мы заняли почти весь вагон — три двухместных купе для богов и меня и одно одноместное для Рены. Ещё оставалось два, и их вскоре заняли какие-то мужчины. Они скрылись в своих комнатках и больше мы их не видели.

Я собирался засесть, а то и залечь в нашем купе, которое я делил с Мелизаром, но Рена наотрез отказалась отпускать меня от себя. Я решил, что так ей будет спокойнее, и не стал уходить.

В поезде остались Рорс, Акар и Гуарекан — Мелизар с Калтаром ушли творить чудеса. Внушать людям, что они не хотят ехать, или ещё что делать — не знаю. Как-то же им удалось сделать, что мы прошли мимо кондуктора, и он у нас даже ничего не спросил.

Мы с девушкой засели возле окна и глядели на ночной город. Вообще вокзал находился на вершине холма, и огни города были очень хорошо видны. Я невольно вспомнил тот момент, когда мы с Иситой, в день нашего знакомства, стояли возле окна в квартире Ольта и смотрели на огни компании КЮИТО. Да-а… ностальгия по былым временам. И Исите надо обязательно позвонить, сегодня я так ей ничего и не сказал про то, что уезжаю. Но, во всяком случае, телефон у меня с собой.

— Лиан…

— М?

— А этот парень, Рорс… — девушка потупилась. — Он кто? Ну, портной… слесарь…

— Я не знаю, — я покачал головой. — Видно, программе это не интересно, и оглашать не нужно. А может, и нельзя. Да какая разница, Рена? Он у меня несколько дней жил, вон, стул починил… может, столяр он.

— Ага… но всё-таки он… я не знаю… не похож на кауру.

Я повернул голову и посмотрел на Рену. Да, она чует, что это её бог, только понять никак не может. Наверное, верит, но… не так, как Исита. А то была бы у меня ещё одна ошибочно влюблённая в бога подруга. Хватит!

Да и вообще… что у меня всё подруги, подруги… друга-то и нет. А боги, они хоть и друзья, но боги. Попроситься что ли к ним, шестым Братом? Новую касту придумаю, лианов, к примеру. Они будут… эээ… их задача будет, например, в том, что они должны жить в горах и предсказывать будущее… хотя это как-то скучновато… может, касту священников изобрести? Будут служители храмов не юнэми, иситы или кто там ещё — а лианы! По-моему, отличная идея!

Поезд дёрнулся и отправился в путь. Мы глядели за окно и с ужасом ждали того, что впереди. Рена — понятно, её удивляло и пугало всё подряд. Она, в конце концов, едет в т-вагоне! А я… да нет, я за себя не боялся. Что мне там какие-то ольто — я с богами дружу! Что мне ольтвизоры — я Лиан! Но меня очень беспокоит, чтобы всё с Реной вышло хорошо. Я бы очень хотел, чтобы мой сногсшибательный план по созданию условий для неё и их с Мадом ребёнка осуществился. Я уже почти договорился с риэлтерами, сказал, что возможно внесу первый взнос в десятых числах, и тогда смогу въехать в новую квартиру, которая будет так близко к старой — всего две остановки на автобусе номер 14. Какая разница? А такая, что старую квартиру я продавать не буду. Потому что.

А теперь пора вздремнуть, подумал я. Ничего, что ещё рано, всё равно делать больше нечего. Мелизар не положил в мою сумку ноутбук, так что мульты я делать сейчас не смогу. А ведь я столько про Гордиона сделал, ещё на курорте! А с этими богами так забегался, что и позабыл всё. Вон, для Иситы специальный мульт создал, правда, очень короткий, но особенный. И так и не показал…

Я скукожился на Рениной кровати и закрыл глаза. Что ж, буду прорабатывать изображение в уме, а уж потом внесу в электронную память.

****

Не думал, что в Ка-Ольре будет настолько холодно. Тут, похоже, буйствовал февраль, бил по лицу колючим ветром, порошил глаза и трещал под ногами снегом. Гуарекан сообщил мне, что здесь сейчас около двадцати градусов мороза, и я отметил, что для такой температуры чувствую себя прекрасно. Во всяком случае, руки и ноги слушаются.

Мы вышли на центральном вокзале города, и старший Брат тотчас повёл нас в неведомую мне сторону. Я ни разу в Ка-Ольре не был, поэтому с интересом разглядывал дома, стоящие на холмах (ведь Ка-Ольра прячется среди гор), на снежные вершины гор где-то далеко, на людей, одетых по сезону (не то, что мы). Рена, похоже, уже еле соображала от такого мороза, но стоически молчала. Я намекнул Рорсу, и тот подошёл и взял девушку за руку. Вероятно, наколдовал тепло. Рена ничего не сказала, хоть богов по-прежнему побаивалась.

Мы долго шли пешком, и наконец свернули на улицу, ведущую из города. Она терялась в лесу, но мы свернули раньше и пошли к скалам, которые возвещали о начале подъёма на гору.

— Мы вышли за пределы города, — сообщил я богам на всякий случай — вдруг они заблудились?

— Да, мы направляемся в Горный Зал, — как ни в чём ни бывало кивнул Гуарекан.

— То есть нам туда и надо?

— Я рассказывал тебе о Зале, — продолжил бог. — В него нет обычных путей. Нам с Братьями они не нужны, а ольто, пока верят в нас и пока мы существуем, умеют переноситься туда окольными путями. Телепортацией, я имею в виду.

— В нашем мире есть люди, которые могут телепортироваться по-настоящему? — чуть не возопил я. — Не только мои персонажи из мультов?

— Да, Лиан, и они всегда были, — подтвердил Гуарекан. — Главное — быть не слишком далеко от горы. Более того: любой ольто может оказаться в Зале в любую секунду, они часто проводят там время, если им надо подумать. Так что не исключено, что мы застанем кого-нибудь там сейчас.

— Ну, а как мы попадём внутрь горы? — я имел в виду Рену и себя. — Если вы предлагаете нам подождать, то создайте хоть фургон какой с подогревом, а то помрём мы от холода.

— Вы с Реной пойдёте с нами. Ты же понимаешь, ольто должны увидеть её сами. А ты… а ты — Искра, Лиан.

— Может быть, у меня тоже есть какая-нибудь особая сила? — прищурился я, и тут сообразил, какую глупость сказал. Сила, как же! Она у меня всегда была, только я так к ней привык, что считаю это нормой для таких Лианов, как я!

— А если они откажутся от меня? — вдруг спросила Рена и поёжилась.

— Как это — откажутся? — удивился Гуарекан.

— Скажут, что мой ребёнок — просто нелепая случайность, и… и отберут его… — девушка всхлипнула.

— Рена, перестань! — одёрнул её я. — Пусть попробуют! Они только и умеют, что телепортироваться в Зал, а я… — я хотел сказать, что я, между прочим, Лиан, но вспомнил, что Рена ничего об этом не знает. Хотя не исключено, что она считает меня кем-то невероятно всемогущим, потому что иначе откуда я могу знать богов?

— Ольто не жестоки, — покачал головой Гуарекан. — Они и так стараются смягчить положение каст. Просто с такой свободой развития, как у вас, это непросто. Восьми человекам сложно уследить за всей Иерархией.

— Рорс… — вдруг тихо сказала Рена. — Ты… ведь мой бог, да?

Я украдкой покосился на них, вышагивающих справа от меня взявшись за руки. Определённо, наши разговоры о Горном Зале и о том, каким образом туда попадают ольто, могли показаться девушке бредом. Или напугать. Но она, похоже, всё поняла.

— Да, Рена, — нежно ответил Рорс. — И я в любом случае буду на твоей стороне. Я ведь отчасти и бог твоего ребёнка.

— Не забывай обо мне, Брат! — бросил через плечо идущий впереди Калтар. — Он будет и моим тоже. Умным, внимательным и трудолюбивым.

— Это какой же человек получится, а… — мечтательно протянул Акар. — Вот бы какого-нибудь, к примеру… исита-юнэми… или нет: исита-туранэ! Сила, мощь, хладнокровие!... Представляете, ребята?

— А если кауру-юнэми? — воодушевился Мелизар. — Выдумал дизайн дома — и сам же его построил! Или изобрёл велосипед — и сам собрал!

— Да, юнэми больше любят создавать всё на бумаге или в проектах, — пробормотал Рорс.

— Я люблю шить, но придумать фасон ну совсем не могу, — призналась Рена. — Лиан, когда заказывал одежду на курорт, принёс свои рисунки. Так здорово!

— Я же говорил, идея со смешиванием каст — хорошая, — сказал я.

— А если бабушка — кауру, дедушка — юнэми, а отец и мать — исит и туранэ! — восхищённо прогремел Акар. — Это ж вообще…

— Итак, вот отсюда можно стартовать, — сообщил Калтар своим обычным каменным тоном. Акар замолчал, продолжая обдумывать идею, все остальные повернулись к скале. Почти вертикальный склон, метра на три выше — уступ, на нём растёт какое-то карликовое дерево. Дальше — опять вверх, а потом идёт другая скала, раза в три крупнее этой. Так плавно начинается обычная гора.

— И… что? — спросил я, готовясь к худшему.

— Сейчас нам нужна ваша вера, — сказал Гуарекан и сосредоточился. Акар нахмурился и повернулся к скале лицом, Калтар застыл каменным изваянием, Мелизар вынул маленький лук и крепко сжал его в руке, а Рорс подошёл ближе к Рене.

Я в ужасе молчал.

Сперва засиял лук Мелизара, почти сразу — меч Акара. За ними вспыхнул белым светом посох Гуарекана, тускло засветился кинжал Калтара, а вей Рорса, который был нормальных размеров (и где он держал его раньше?), замерцал чёрно-фиолетовым.

Потом мне показалось, что я услышал голос — не то кого-то из Братьев, не то горы — и всё стало абсолютно чёрным.

Однако насчёт полной темноты я ошибался. Просто в Горном Зале не лежал сверкающий снег, и сразу привыкнуть к полумраку было сложно. Наконец я увидел под потолком люстру странной формы и салатовую в звёздочках, и усмехнулся. Если творение Мелизара здесь, значит, это и есть место сборища ольто. Только вот… почему так тихо?

Я огляделся. Пока что было видно мало, только тёмные силуэты. Я увидел чьи-то вытянутые ноги, обнявшуюся парочку в углу, и моргнул. Потом моргнул ещё раз.

На полу лежал Калтар. Если бы он был человеком, я бы счёл, что он без сознания. Я было дёрнулся к нему, но тут заметил, что неподалёку, выронив меч, лежит Акар, а Мелизар, шатаясь, с трудом поднимается с колен.

— Эй, вы в порядке? — беспрерывно моргая, спросил я. Никто не ответил. Я успел разглядеть в парочке обнимающихся полуживого Рорса и поддерживающую его изо всех сил Рену, как вдруг раздался звучный голос:

— Что случилось?

И со стороны пятна света, которое создавала люстра, кто-то рванулся прямо к Калтару и Акару. Я отшатнулся, и тут заметил, что к нам приближаются ещё двое, один — к Рене и Рорсу, а второй — ко мне.

— Братья… вы здесь… почему? — это голос мужчины, налетевшего на Рорса. Он принял его из рук Рены и повёл к дивану, который я тоже успел разглядеть. Насыщенно-красный, но не слишком яркий, стоит совсем рядом со мной. Возле него — ещё два дивана, один — голубой, а второй тёмно-серый. Вообще диванов всего девять, и они образуют круг под люстрой. Вот где проходят их совещания.

— Помоги Акару… — прошептал Рорс. — Ему нужнее…

Ольто бросился на помощь своему товарищу, которому удалось привести в чувство Калтара. Я же упёрся взглядом в мужчину лет пятидесяти, который стоял почти вплотную ко мне.

— Это вы привели богов сюда? — спросил он очень доброжелательным голосом. Почти как Рорс.

— Я. То есть сюда не я, но вывел я… я же Искра, — я пожал плечами. Обычно боги говорили это, когда хотели мне что-то объяснить, и были уверены, что я сразу всё пойму.

Но мужчина и правда понял. Он с уважением посмотрел на меня, потом протянул руку для пожатия.

— Я Сакпор Крисау, столяр, — я недоуменно пожал ему руку. — И ольто. Прошу, пойдёмте присядем.

— Я… Лиан… — я сделал пару шагов вперёд, увлекаемый кауру-ольто, и повернул голову к ослабшим богам. — А как же Братья?

— Если с ними Искра, всё будет в порядке, — успокоил меня Сакпор. — Расскажите нам, как всё получилось. Расскажите о своей жизни. Мы так давно искали Искру, мы хотели помочь Братьям, но… вы, вероятно, хорошо скрывались.

Я плюхнулся на диван, усеянный мелкими белыми цветочками на тёмно-зелёном, и глянул на Рорса, уже пришедшего в себя и глядящего на меня. Вот сейчас я расскажу, как я скрывался. Меня уж точно сложнее всего было найти, с такой-то легендой!

— Я расскажу… — замялся я. — Только пусть ребята там на полу не лежат…

— С ними уже всё в порядке, — сказал ольто, и боги действительно присоединились к нам. Каждый сел, как я понял, на свой диван, своего любимого цвета. Причём их диваны были раза в два меньше, чем те, что остались пустовать. Мелизар покосился на меня и присел на белый диван с бордовыми розами. Ясно, зелёный — это был его.

— А Рена? Она тоже с нами! — перепугался я, но тут же обнаружил, что Рена стоит позади меня, положив руки на спинку. Я указал ей на место рядом с собой, и она очень быстро устроилась рядом, тесно прижавшись ко мне боком.

— Искра? — спросил кто-то шёпотом. Кто-то подтвердил. Потом что-то зашептала женщина.

— Я Искра, и меня зовут Лиан, — представился я, чтобы они там не переговаривались. — Мы вообще-то по делу пришли, хорошо, что в Зале кто-то был.

— Вы очень рисковали, — заметила женщина. Она сидела рядом с Сакпором, и обращалась не ко мне, а к Гуарекану. — Могли бы дождаться понедельника.

— Мы думали, вы беспокоитесь, — ответил Гуарекан.

— Конечно, мы беспокоились! — женщина всплеснула руками. — Но Энебарр сказал нам, что в Чойне творится что-то неладное, и, возможно, вы не появитесь. Мы были готовы.

Мой взгляд заметался по присутствующим. Невозмутимый Акар, полирующий меч, прислушивающийся с интересом Мелизар, парочка пятидесятилетних ольто… и парень, тот самый, что говорил со мной в Чойне. А ведь мне ещё тогда показалось, что он слишком проницателен! Но я списал это на то, что он туранэ.

— Здравствуй, Лиан, — сказал светловолосый парень. — Вот мы и встретились снова.

— Привет, Энебарр. Вот уж не думал… — я покачал головой. — Так что, ты видел, как мы с Братьями рассекали по пляжу?

— Или, может, слышал, как Акар пел богатырскую песню, когда мы плыли на лодке… — проворчал Калтар.

— Нет, мне брат передал, который всё бегал и разнюхивал, — объяснил парень. — И Калтара разозлил.

— Расстроил, — кивнул Калтар.

— Ну да, бывают и у туранэ… — начал Энебарр.

— В семье не без урода! — отрезал прямолинейный Акар. Я усмехнулся. Это он точь-в-точь обо мне говорит.

Вероятно, мы провели в Горном Зале много времени, потому что я подробно рассказывал, как именно я вызволил богов из векового заточения, что они мне рассказали и что мне теперь известно о строении мира. Всё время Рена молчала, и я не спешил говорить о её ситуации. Боги были почти безмолвны, разве что старший Брат изредка подправлял меня, или Акар вставлял меткое словечко, что-нибудь комментируя. Обстановка в Зале была отличная — все вели себя как дома. Акар, разумеется, вогнал свой меч в пол, Мелизар что-то творил, кажется, резной холодильник, а Энебарр разлёгся на своём диване, положив на один подлокотник ноги, а на другой — голову. А мы всё: ольто, ольто…

По ходу беседы, правда, и у меня появлялись вопросы, которые я не преминул задать позднее.

— Я всё-таки не могу понять: почему у вас, ольто, нет особой фамилии? Вон, у Сакпора и Меиты фамилия, как у кауру. И профессия. А Энебарр…

— Всё очень просто, — улыбнулся Энебарр. — Мы ведь на самом деле относимся к разным кастам. Восемь ольто — по два из каждой касты. Мы живём по всем правилам Иерархии, работаем, и отличия наши точно такие же, как между другими. Просто мы имеем право попадать в Горный Зал, корректировать законы и устанавливать их.

— Но… как вы устанавливаете законы? — я всё ещё не понимал.

— Возможно, ты не видел, но в центре Ка-Ольры есть Дом Ольто, — включилась в разговор Меита, жена Сакпора. — Там сидит уйма чиновников, и каждый занимается своим делом. Управляют ими всеми ольтвизоры: обычные туранэ, которые знают ольто в лицо.

— А остальные не знают?

— Остальные могут видеть нас где угодно, но не догадаться, что это мы. Для всех мы просто люди. Но между своими обычными делами мы назначаем ольтвизорам встречи в укромных местах, разъясняем, что они должны делать, и они распоряжаются от нашего имени. А в самом Доме мы почти не бываем.

— А если ольтвизор обманет? — заинтересовался я.

— Ни разу не было, — твёрдо сказал Сакпор. — Но у богов на этот случай есть свои соображения.

— Расскажите им про Поцелуй Гуарекана, — бросил Акар, старательно распиливая диван на две половинки.

— Гуарекан? — Калтар приподнял бровь.

— Я расскажу, — кивнул старший бог. — Лиан, ты знаешь, как становятся ольто?

Я помотал головой.

— Сейчас их восемь, по двое из каждой касты. Когда у кого-нибудь из них появится ребёнок, он — будущий ольто. И он единственный ребёнок в семье, больше быть не может. Всё время он ничего не знает, и о том, что его родители — ольто, тем более. Но когда этот ребёнок найдёт себе пару, вторую половнику, с которой захочет прожить всю жизнь — тогда наступает час. Родители приглашают их куда-нибудь, и оттуда переносятся в Горный Зал уже вчетвером. И там…

— И там они получают Поцелуй Гуарекана, — перебил Калтар. — Они становятся новыми ольто, а старые уходят.

— Уходят? Умирают, то есть? — удивился я.

— Нет. Они забывают всё, что было с ними до этого, и ложатся в клинику с диагнозом «амнезия».

— Не кажется ли вам, что это как-то слишком жестоко? — я недоуменно откинулся на спинку дивана. Рена рядом со мной согласно кивнула.

— А я говорил, он будет против, — вполголоса заметил Калтар, передавая беседу в руки Гуарекана.

— Знать об ольто могут только сами ольто и ольтвизоры, — ответил бог.

— По-вашему, старые ольто обо всём растреплют? — мои брови поменяли положение. — Я бы не согласился на такую участь! А если мой ребёнок кого-то полюбит лет в семнадцать? Что, мне сразу на покой?

— Мы знали об этом с самого начала, — заметил Энебарр.

— То есть у вас был выбор, хочешь сказать? — я невесело усмехнулся. — Вот скажите, вы у детей спрашиваете? Хотите ли вы быть ольто? А они вдруг: нет, я отказываюсь. И вот, заработают амнезию раньше сроку. Потому что если им всё рассказать, они получаются как посторонние, которым знать всё нельзя. Я — против!

Калтар опять кивнул, имея в виду, что он же говорил.

— Ни разу система не дала осечек… — задумался Гуарекан.

— Да дело ваше, — я махнул рукой. — Но я — против. Как семнадцатилетние дети могут править страной? Пусть у них хоть советчики будут, опытные.

— У них есть опытные советчики, — заметил старший бог, указав на ольто-кауру.

— А если все ольто молодые? Может быть так? Может! Ладно, с Поцелуем я всё понял. Хм… а что делать, если ребёнок решит всю жизнь прожить один и никого не полюбит?

— Странно, но… такого тоже ни разу не было, — удивлённо вспомнил Гуарекан.

— Да ладно, а Стокам! — всплеснул руками Акар. — Он же так до пятидесяти ходил, а потом его отец умер, и надо было что-то делать. Мы поставили его и всё шпыняли, что нет замены для его матери. И он предложил нам жену своего лучшего друга, по его словам, надёжнейшую женщину!

— А один раз у девушки-ольто родился брат, и они оба стали ольто… — добавил Мелизар.

— Есть варианты, — наконец ответил мне старший Брат.

— Ясно, — я кивнул. — А вот про предательство ольтвизоров… они что, тоже с амнезией лягут, если что?

— Предполагалось, что да, — пожал плечами Гуарекан.

— Вот здесь это справедливо, — кивнул я. — Иначе они распространят секретную информацию и всё испортят.

Мои речи вызвали у всех задумчивость, и когда я замолчал, тишина воцарилась общая, лишь было слышно, как Акар пилит диван да Мелизар тренькает на каких-то золотых гуслях.

— А ещё у меня дело к вам есть, — сообщил я.

****

Рена сидела на диване, пестревшем синими и зелёными квадратами, рядом с Меитой, на соседнем диване совещались Энебарр и Сакпор. Гуарекан с Акаром ушли гулять, Калтар спал, запрокинув голову так, что она свешивалась с дивана, и приоткрыв рот, но при этом всё равно выглядел величественно. Мелизар с Рорсом стояли тут же, неподалёку, и Мелизар всё что-то создавал, а Рорс мотал головой, и Мелизар растворял. Через некоторое время всё повторялось снова. Я же безмолвно за этим наблюдал.

— … честное слово, это ведь идея идей! Почему тебе не нравится зелёный? — вопрошал Мелизар.

— Ну, пойми, Брат, если бы он был хоть чуточку потемней! В конце концов… — возражал ему Рорс.

— … я не уверена, что мы успеем. Указы так быстро не издаются… — говорила Меита Рене. Та слабо кивала. Ольто не просто признали её ребёнка, но и восхитились и решили всеми силами бороться за них обоих. Правда, оказалось, что это не так просто. Издать указ о том, что запрещается забирать у матерей-одиночек кауру детей, достаточно сложно. Для начала нужно подготовить к этому людей, слегка изменить уклад, обеспечить женщинам какую-то материальную поддержку, а это не просто может занять слишком много времени, но ещё и очень сложно. Об аборте, разумеется, не может быть и речи. И что делать, неизвестно.

Энебарр с Сакпором обсуждали важную проблему — как быть теперь богам. Или оставаться рядом с Искрой, или всё время проводить в Горном Зале. Это был важный вопрос, потому что в Зале долго быть не получится — надо проводить кампанию по возвращению веры. А это не так просто сделать в одиночку, богам нужен Лиан. А у Лиана есть планы на будущее, которые он собирается в скором времени озвучить.

Решение надо было принимать незамедлительно, и я его принял. Я встал с дивана и направился прямиком к ольто.

— Можно вас? — спросил я. Оба человека повернулись в мою сторону. — У меня есть заявление.

— Слушаем тебя, — склонил голову к плечу Энебарр.

И я им все рассказал. Что у меня за планы и почему богам лучше не быть постоянно со мной, и почему у Рены будет меньше проблем. И тут же мои сногсшибательные планы отправились в мусорницу. Но я не унывал — сказал, что раз законным путём сделать всё не получится, то можно вот так. Идея с требованием документов у Иерарха мужчинам не понравилась, но они решили, что в данной ситуации это лучшее.

После чего все вопросы были закрыты, и мы с Реной уехали.

Боги сообщили, что будут появляться в наших краях — и для подпитки от меня, бездонного источника божественной энергии, и просто так. Ольто пожелали удачи и обещали, что будут следить за страной ещё лучше, чем прежде. А Гуарекан, вернувшийся с прогулки и повеселевший, сказал, что пересмотрит свой Поцелуй и, возможно, удалит из него амнезийную составляющую. Мелизар напоследок сотворил Рене длинную тёплую шубу и крепко пожал мне руку.

И мы отправились на вокзал, точно таким же путём, каким пришли сюда. Я шёл вперёд, раздумывая о дальнейшей судьбе, девушка молча семенила следом, не задавая вопросов. Она всё ещё переживала, потому что ей сказали только: всё будет хорошо. Этих слов было недостаточно, чтобы успокоиться.

Назад мы возвращались без богов, поэтому пришлось покупать билет. Ехать предстояло в разных вагонах. Я счёл, что времени каждому подумать над своей судьбой будет достаточно, и, когда мы вошли в зал ожидания и опустились на скамью, решился.

— Рена, — сказал я.

— Да? — она повернула голову ко мне. Видно, давно ждала от меня хоть слова.

Я сполз со скамейки и опустился перед ней на колено.

— Извини, что так по-дурацки… и что здесь… но я должен сейчас это сказать.

Рука лихорадочно выискивала в кармане коробочку. Неужели Мелизар, в очередной раз изменяя фасон моей куртки, растворил его?... Нет, нашёл. И извлёк.

— Выходи за меня замуж! — сказал я и одновременно с этим эффектно раскрыл коробочку прямо перед её носом.

Девушка лишилась дара речи. Она уставилась в серебряное кольцо с маленьким аккуратным листиком южного дерева пицу — символом доверия.

— Ты согласна? — спросил я, с отчаянием глядя ей в глаза. Ещё скажет сейчас «нет», и конец мне. Вся тщательно спланированная операция провалится в глубокую выгребную яму. Рена, ответь, да или нет!

— Лиан… — наконец сказала она. Так, уже хорошо. Теперь: «да-а…» — Лиан, ты правда…

— Конечно, правда! Ты согласна?

Она была в растерянности. Она была в смятении. Ну да, я бы тоже так отреагировал, наверное. Продолжая держать коробочку с кольцом на ладони, я стал говорить:

— Рена, если ты согласишься, у твоего ребёнка будет семья. И его не отберут. Не переживай, документы юнэми я тебе достану, для меня это не проблема. Будем вместе жить. Ты будешь шить что-нибудь, будем сообща модели придумывать. Будет у тебя профессия: модельер. Просто скажи: «да».

Рена помотала головой, очень убедительно и очень отрицательно, потом резко замерла и сказала:

— Да.

И сама, видно, испугалась. Я заботливо взял её за руки в тёплых чёрных варежках, стянул одну и извлёк кольцо из коробочки. Надел на безымянный палец и порадовался, убедившись, что подобрал правильный размер. Затем рукавица вернулась на своё место.

И всё остальное время мы просидели на скамейке, обнявшись и думая каждый о своём.

****

Рена ещё спала, когда я стоял перед зеркалом одетый и причёсанный. Мы приехали утром, уставшие и ни на что не годные. Я быстро уложил Рену на диван, а себе постелил на полу, и мы заснули за считанные минуты.

Приближалось то время, когда на моём бывшем факультете заканчивались пары. А я обещал встретить Иситу, и обещание выполню. Заодно по дороге кое-куда зайду.

Первый на очереди бедняга Кэрт. Я, правда, велел ждать меня ещё вчера, но вчера-то не пришёл сам, так что проверим. О, вон знакомая низкорослая фигура в чёрном пальто! Кэрт! Я пришёл!

Я быстро пересёк мост и остановился, ожидая, пока мужчина ко мне подойдёт.

— Здравствуй, Лиан, — Кэрт полез во внутренний карман. — Твой заказ выполнен, Кларена Атау теперь Кларена Атами, все документы у меня. Проблем никаких.

— Отлично работаешь, — похвалил я его и скинул с плеча рюкзак, чтобы поместить в него папку. — Скот!

На моём чёрном с серыми полосками по краям рюкзаке красовалась искусно выполненная вышивка — ромашка с пчёлкой.

— В чём дело? — забеспокоился Кэрт.

— Да ни в чём, — смягчился я, принимая документы и стараясь удобно расположить их между комком чего-то мягкого и банкой с маринованными огурчиками (это Рорс постарался, странно, и как я раньше не заметил?). — Вот, вышивка. И когда она успела?

— Кларена? — осведомился мужчина.

— А может, не она… — я застегнул замок и вернул рюкзак в первоначальное положение за плечами, понимая, что правду об авторе вышивки ни за что не озвучу. — Спасибо Кэрт. Не согласишься быть моим свидетелем на свадьбе?

— М? — казалось, я предложил Кэрту выйти за меня замуж. Почти так он отреагировал, когда я возжелал повидать Иерарха лично.

— Так я и думал… — огорчённо протянул я.

— Так вот зачем тебе эти документы… — догадался мужчина. — Что же, можешь на меня положиться, я могу организовать, что захочешь…

— Чего это ты лебезишь? — подозрительно прищурился я, глядя на Кэрта сверху вниз.

— Босс велел, — пожал плечами он, потом улыбнулся. — А вообще за то, что с тобой вскоре будет, ты заслуживаешь многого.

— Эй, эй! — я нахмурился, и Кэрт на всякий случай отошёл подальше. — Что со мной скоро будет? Я скоро буду серьёзным человеком, добрым семьянином! Ты это имел в виду?

— Нет, — мужчина покачал головой, лицо его сделалось настороженным. Как будто я просил его пришить мне карман, он пришил, а теперь я ругаю его за это. — Просто ребята из НИИ отыскали твой адрес, и чего доброго придут. Ты ведь сам сказал, что не опасаешься…

— А!.. — я почувствовал облегчение. Всего-то! Будут изобретать новый сплав, способный проткнуть меня. Ставить мне зонд, который чего доброго треснет у меня в желудке. Не страшно. — А когда они придут, не знаешь?

— Нет. Если хочешь, мы можем спровадить их, ведь…

— Нет-нет-нет! — я замахал руками. — Пусть являются. Если отнесутся с уважением, тогда ладно.

А сам подумал: как бы не напугать ненароком.

— Я найду тебя здесь? — вопросительным тоном сказал я, хотя имел в виду, что обязательно найду, если что.

— Конечно.

На этом мы и распрощались.

Далее я отправился в ювелирный магазин покупать кольца. То, что я подарил Рене, было символическим, так принято: делая предложение, дарить кольцо с листиком пицу. А обручальное должно быть золотым. Ну, у нас так принято, у юнэми. Иситы всегда берут чёрное серебро, туранэ — платину, а кауру довольствуются сплавами.

Я руководствовался размером кольца, которое купил в прошлый раз. Хотя, наверное, было бы правильней приехать сюда вдвоём, но… я ведь могу зайти сейчас, а Рена спит и не может. Хотя, если подумать, спешить нам некуда — Рена теперь юнэми, и факт наличия у неё беременности не станет роковым. Да, согласен, поддельными документами можно было бы ограничиться, но… она ведь кауру по рождению, а женщина-юнэми не замужем обязана работать. А как кауру сможет выполнять обязанности юнэми? Она швея, но уж никак не модельер. Да и ребёнок без семьи — не бывать этому! Так что я всё сделал правильно, и свадьбу нужно устроить, пока Рена стройная, чтобы было проще подобрать платье.

Телефон, который так долго молчал, зазвонил.

— Да?

— Лиан? — это был знакомый бархатный голос Мелизара. — Привет! Я говорю по телефону!

— А раньше никогда не говорил? — усмехнулся я, входя в переход перед юнэмиром.

— Нет! То есть да, но нет! Лиан, мы уже придумали, где будет пиршество! Мы с Братьями создадим столы, стулья и яства, Рорс обещал вырастить дерево счастья, с какими-то особыми цветами и плодами, а я сделаю арки с лозами дивного растения! Как тебе?

— Замечательно, — я немного растерялся. — Только вы не спешите так, мы с Реной ещё даже не зарегистрировались.

— Ты ошибаешься! Ольто, чтобы совсем не переживать, забили для вас место в каком-то ю-ЗАГСе в Адиве. Сейчас… — он отодвинулся от рубки, что-то спросил. — Ю-ЗАГС-4, это как раз в твоём секторе! Скажи спасибо Энебарру.

— Спасибо Энебарру, — сказал я, медленно соображая. Это какое же место? Уж не на завтрашний ли день? — Мелизар, а какая дата?

— Пятнадцатое марта! Свадьбы юнэми всегда во вторник!

— Стой-стой! Так я ведь туда даже не ходил! — принялся возражать я.

— И не надо! Энебарр всё сделал. В два часа дня подъезжайте, и мы с Братьями прибудем. Из ольто только Энебарр с женой могут, остальные останутся. Ну, и друзей приводи.

Ага. Друзей. Если бы они были…

— Всенепременно! — пообещал я. — Мелизар, а где будет торжество?

— За городом! — радостно сообщил бог и отключился.

Я в прострации нажал на кнопку. Ой, я уже подошёл к юнэмиру! И сколько это времени? Если всё правильно, Исита должна вот-вот появиться. Если уже не ушла.

Что-то в разговоре было неправильно… пятнадцатое? Нет, вроде всё так, Энебарр записал нас, действуя через своих ольтвизоров, вероятно, немного потеснили график, но против ольто не попрёшь. Ладно. Нужно ещё платье и костюм, зря не попросил я Мелизара подсобить… но это тоже не проблема. Ага, вот что! Какое за городом, сейчас же снег лежит! Мы же загнёмся от холода!

Хотя, наверное, боги на этот случай тоже что-то предусмотрели…

— Лиан! — обрадованная Исита бросилась ко мне. Я подхватил её и прокрутил пару кругов. Как всё-таки хорошо, что она существует! Вот, вроде и спокойно стало, и проблемы на задний план отступили. — Ты меня всё-таки встретил! Мульт принёс?

— Какой мульт? — растерялся я. Опять что-то забыл. — А, тот… нет, я забыл. У меня дел много. И вообще, мне нужно с тобой поговорить.

— Мне тоже нужно, — Исита кивнула и потянула меня в сторону парка. — Сегодня сухо и снег не идёт, можно погулять.

Я не стал отпираться и пошёл за ней.

— Давай ты первый, — попросила девушка, беря меня под руку.

— Ой… знаешь, это нелёгкий разговор, — сказал я, и тут понял, что не могу ей этого сказать. Не лезут слова, и всё. Покосился на шапочку, под которой сверкали радостные серые глаза.

— У меня тоже нелёгкий, — серьёзно кивнула Исита. — Но можно я потом?

— Ладно, — я собрался с силами. — У меня тут много чего произошло… Вчера вон богов в Ка-Ольру отвёз, пусть там живут.

— Ты видел ольто? — удивилась Исита. Я кивнул, радуясь, что удаётся отсрочить момент. — Здорово! Так что, боги никогда больше не появятся?

— Конечно, появятся! — успокоил её я. — Пятнадцатого числа обещали…

— Ой, так это же во вторник! И что они будут здесь делать? — Девушка лучилась счастьем. Не знаю, по какому поводу, но мне было всё равно. Хочу, чтобы она улыбалась всегда.

— Они… обещали помочь тут одной кауру, у неё проблемы… — ну вот, опять начинаю юлить. Эх, не люблю я юлить… — Заодно и ко мне зайдут.

— Отлично! — девушка подскочила. — А что ты сейчас будешь делать? Давай сходим в пиццерию! Давно не была…

— Давай, — согласился я. Ура, ничего не пришлось говорить!

Но, Лиан, глупая башка, всё равно ведь придётся!

— Исита, а что ты мне хотела сказать? — заискивающе начал я, наклоняясь к ней.

— А… я думала из юнэмира уйти, — она беззаботно махнула рукой. — Но потом передумала. Привыкла быть одна, и буду одна.

— Ну почему одна!..

— Потому что тебя нет там, и значит, я одна. Таких, как ты, там больше не будет, — отрезала девушка.

— Таких, кто ломает инвентарь одним ударом ноги и которого боится пол-юнэмира? Разумеется, нет! — хохотнул я.

— Вообще-то я не по этим критериям подбираю друзей, — возразила Исита. — Пиццерия «Золотое солнышко»! Моя любимая. Я всегда одну и ту же заказываю. Отгадай, какую?

— Золотое солнышко? — несмело предположил я.

— Креветочки, — поправила девушка. — Пицца «Креветочки», — и уточнила. — В ней креветочки.

— Я догадался, — сказал я, и мы вошли в пиццерию.

Темнело, день подходил к концу. Мы с Иситой вспомнили уйму смешных вещей и посетовали, что больше не будем учиться вместе. Но ведь всё ради благого дела, конечно. Не стоит пугать людей. Вон, кто-то вошёл в пиццерию и стремглав вылетел вон — мой знакомый, наверное. Я помахал рукой покосившимся на меня людям и вгрызся в последний кусок.

— И вообще, я Искра, — сказал я. — Боги так меня называли. Я достал их с острова.

— Да, они рассказывали мне об этом, — кивнула Исита. — Знаешь что? Мелизар мне сегодня снился! Значит, его силы возвращаются?

— Значит, да, — подтвердил я. — Хорошо, что в мире есть такие люди, как ты.

Исита ничего не ответила, только слабо улыбнулась. И очень странно, как будто я вдруг резко перевёл разговор на другую тему.

Я только потом понял, почему так было.

Она подумала, что я имею в виду не её чистую веру. Она решила, что я выражаю ей свои чувства. И ей было приятно это слышать. И…

Скот, я ведь должен сказать ей про свадьбу!

Но делать этого я ни под каким предлогом не хочу.

Я пришёл домой хмурый и тотчас же сел на пол. Я иногда делал так, когда путался в своих мыслях или возникали неразрешимые противоречия. Исита — мой единственный друг (не считая Рены), и я должен пригласить её. Придумаю приглашение и отправлю на её адрес. Но это ужасно… я почему-то совсем не хочу, чтобы она туда приходила… Или, может быть, хочу, но чтобы не гостем… или вообще не знаю, чего я хочу.

— Лиан? — в дверях возникла Рена. — Куда ты уходил?

— Решал дела, — ответил я, встал и принялся раздеваться. — У нас будет весёлая неделя.

— Почему?

— Ну, насколько я помню, завтра у тебя День рождения, — улыбнулся я, скидывая с плеч рюкзак и вешая куртку в шкаф. — По такому случаю… — я извлёк документы и вручил девушке, — тебе подарок. Вот, просмотри. И ещё я предлагаю завтра сходить в магазин и купить тебе кое-что.

— Кое-что… — рассеянно проговорила девушка, листая бумаги. Подняла на меня глаза. — Что?

— Не знаю, что ты захочешь… может, швейную машинку? Ты хочешь нормальную швейную машинку, а не такую, как у меня?

— У тебя тоже неплохая…

— Да ладно, я-то знаю! — я махнул рукой. — Ты согласна? Или хочешь бриллиантовое колье?

— Лиан! — Рена ужаснулась. — Брось такие мысли! Я думала, ты уже понял, что я пугаюсь резких перемен!

— Понял, — сказал я уже спокойнее. — К мысли о свадьбе ты уже привыкла?

Рена потупилась.

— Просто я могу тебе сообщить, когда она. И это очень скоро.

— И когда? — спросила она, глядя в пол.

— Во вторник. Через три дня.

Рена вздохнула, потом подняла на меня глаза.

— Ты это делаешь потому, что тебе меня жалко?

— Нет, — серьёзно ответил я. — Потому что ты хороший человек, и я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. И я предлагаю тебе замужество потому, что это лучший выход. Если ты будешь жить одна, тебе придётся выбрать профессию юнэми. И у ребёнка не будет отца. А отец… ушёл, и другого человека на его роль я не знаю. Рена, я хочу помочь тебе как друг. Можно всё отменить, если только ты придумаешь другой путь.

— Нет, — тихо ответила Рена, подошла ко мне и уткнулась носом в зелёный свитер. — Спасибо тебе, Лиан. Я не знаю, но мне кажется, что ты… сам какой-то бог. Слишком уж ты хороший…

— Ну, не очень-то и хороший, — невесело усмехнулся я, вспомнив своё бурное прошлое. — Но я ведь Искра, всё-таки!

Она усмехнулась, потом отлепилась от меня, посмотрела так, как будто хочет ещё что-то сказать, но не сказала.

— Может, тебе ужин приготовить?

— Нет, спасибо, я в пиццерии был, — отказался я. — Приготовь себе что-нибудь… ах, да, у меня же продуктов нет, только фрукты в холодильнике. Сейчас схожу в магазин.

— Я с тобой! — и она помчалась в комнату за свитером. А я посмотрел на себя в зеркало и мрачно помахал отражению рукой. Да уж, Лиан. Отличный муж и добрый папочка. Как-то не вяжется это знакомое многим слово со всем последующим…

****

Итак, я старался, как мог. Мы купили Рене каких-то вещей, причём выбирали по критерию «какая разноцветней». Девушка с каждым часом вела себя всё смелей и смелей. Она уже сама выбирала вещи, правда, внимательно глядя на ценники, но бояться нулей перестала. Да и не намного выше цены в ю-магазине, чем в магазине для кауру.

Придя домой, девушка тотчас же стала похожа на светофор, потому что надела новые жёлтые штанишки, синий свитерок и оранжевый шарф. На ногах её красовались тёплые красные тапочки. Я одобрительно покивал и пошёл на кухню за столом. Мы перетащили его в гостиную и поставили во главе моё жёлтое кресло (для именинницы), предварительно устроив под него какие-то доски, чтобы кресло было на общем уровне, а не ниже. По бокам разместили стулья, один — из кухни, и один — который изобрёл Калтар и забыл уничтожить. Серый, с бирюзовыми полосками, металлический. Красивый, но сидеть на нём было невозможно. Решили, что это будет стул для меня. После чего я наскоро объяснил Рене правила пользования новым телефоном (у меня ведь есть, так пусть и у неё будет), и ушёл в шкаф. Там я выискал какую-то белую рубашку с непонятным чёрным квадратом на спине и блестящими пуговицами, которую я давно не надевал, и серые джинсы. Почти новые, кстати, и неплохо сидят. И чего я их не носил? Я надел, покрутился перед зеркалом и тут же понял: ровненько под задним карманом на штанах красуется длинная рваная дырка. Я хотел расстроиться, но тут же вспомнил, что моя будущая жена — швея, и предложил ей задачу. Рена принялась за опробование очередного подарка, а я, натянув шорты, пошёл на кухню.

Праздничный стол. Нужно придумать что-то грандиозное на троих человек. Троих — потому, что придёт Сарима. Но что придумать? Нет, мы купили уйму продуктов, сладости какие-то заморские, которых я раньше не пробовал… но еда-то нужна и обычная. Нет, без Рены мне не справиться. Я никогда ещё не готовил Дни рождения.

Вскоре, после звонка Рены в детдом, пришла её лучшая подруга, которой до восемнадцатилетия оставалось чуть больше двух месяцев. Рена к тому времени почти закончила что-то выпекать в духовке, а я почти доделал пятнадцатую серию Гордиона. И, услышав звонок в дверь, тотчас же снял свои ноги со стола, захлопнул ноутбук и побежал искать скатерть — хотя что-то сомневаюсь, что она у меня есть. Ничего, можно положить вот этот кусок… хм… шторы… неважно, главное — сойдёт. Я растянул на столе кусок зелёной материи и пошёл встречать гостью.

Сарима принесла торт. Я чуть не хлопнул себя по лбу: а торт-то мы и забыли! Как же так — День рождения без торта?! Лиан, ты болван (кстати, хорошая идея для стишка, которым будет открываться документальный мультик про меня). Ну ладно, хоть Сарима подсуетилась. Я помог ей снять пузатую куртку, повесил её на плечики и выдал гостье Ренины старые тапки.

Была небольшая проблема — Сариме нужно вернуться в детдом до ночи, или же остаться у нас. Впрочем, думаю, с последним проблем не возникнет — я не против. Да и диван для двух подруг достаточно широкий. Лишь бы девушка не смущалась, что какой-то тип будет храпеть рядом на полу.

Самый интересный момент был тогда, когда мы объявили Сариме о своём решении. Она охала, ахала, восхищалась, ужасалась и радовалась. Потом выяснилось, что я знаю о ребёнке, и что мне неважно, что он не мой, и девушки смогли обсуждать это при мне, хотя раньше перешёптывались в коридоре, пока я не слышал. Разговор перетёк на свадьбу и ползунки, и если о свадьбе я ещё мог что-то сказать, то ползунки меня как-то не очень интересовали. Нет, я относился к будущему… своему ребёнку очень хорошо, просто ползунки и подгузники эти… ну есть же у ребёнка мама, а я вообще для других целей.

И как раз когда Рена кричала «Синие!», а Сарима вопила «Зелёные!», в дверь зазвонили.

— Ой! — сразу перепугалась Рена. — Кто это?

— Твои друзья? — Сарима только слегка удивилась. — Ещё кого-то пригласил?

— Нет, — я отрицательно помотал головой. Кто?! Кэрт? Исита? Элейзер? Кто?! — Я пойду открою.

— Ой, Лиан, я боюсь! — Рена поёжилась и опять стала похожа на себя несколько дней назад. — А вдруг это за мной?

— Успокойся, Рена! — отрезал я. — Тебе уже восемнадцать лет, ты юнэми и имеешь полное право находиться здесь!

— Скорее это за мной пришли, — усмехнулась Сарима. Она, казалось бы, совсем ничего не боялась — ни наказания, ни штрафа. Я сделал вывод, что в детстве девушка очень любила авантюры, и сейчас не гнушается.

Я был насторожен, потому что в моей квартире находились обычные люди. И если меня сейчас попытаются расстрелять, то не страшно, но если причинят вред им…

А ещё это могут быть пораньше заявившиеся боги. И что тогда? Впрочем — а чем не друзья?

Я распахнул дверь.

Их было двое. Мужчина среднего возраста, ростом как я, с короткой седоватой бородкой и в строгом сером пальто. И ещё один мужчина, помоложе, в иситской форме и с пистолетом в полураскрытой кобуре. Нет, ну что за самонадеянность, честное слово! То, что после прикосновения к моей руке меча Акара я стал уязвим, — неправда. Я пробовал. Я пилил руку ножовкой, которую дал мне Рорс, и долбил стамеской. Ничего не вышло.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался мужчина. — Я ищу Лиана Кансами.

— Это я, — я склонил голову набок.

— Я из НИИ генетики, — представился мужчина и слегка поклонился. — Меня зовут Арсит Наками. В нашем НИИ мы изучаем генетические особенности каст, их физические и умственные возможности, выявляем причины предрасположенностей. И высокий интерес у нас вызывают необычные явления.

— И вы хотите взяться за доскональное изучение Лиана, который слывёт неуязвимым и безгранично сильным, — предположил я.

— Да.

— Я к вашим услугам. Да, проходите, — я посторонился. — У нас тут День рождения… там женщины в комнате, могу пригласить вас только на кухню. Правда, там даже сесть негде…

— Я думаю, тогда нам лучше поговорить в следующий раз, — сделавший было шаг вперёд учёный остановился. — Если вы согласны сотрудничать с нами, приходите по этому адресу, — и он протянул мне визитную карточку. — Сообщите на проходной, к кому вы и кто, вас пропустят. Я на работе с восьми до пяти, иногда задерживаюсь до вечера.

— Я зайду, — пообещал я. Мужчина опять совершил лёгкий поклон и пошёл прочь. Я закрыл дверь, успев расслышать через щель: «А вы говорили — опасен! Да обычный парень, просто повышенное внимание…» И я ненароком задумался: интересно, насколько этот мужчина верит в прекрасного чернокудрого Мелизара? Странно, но теперь, общаясь с людьми, я всегда об этом задумываюсь.

А этот Арсит — ничего, адекватный. Думаю, с ним и работать будет приятно.

Оказалось, что Рена с Саримой всё время слушали, притаившись и стараясь не дышать. Правда, ничего не расслышали — Арсит говорил низким глубоким голосом, который доступен только для находящихся радом с ним.

— Это по работе, — сообщил я и плюхнулся на железный стул. Этот ответ девушек устроил, и весёлый разговор продолжился. А я расслабился и решил сегодня повеселиться вволю. Даже пел, за что потом было стыдно перед Саримой, имеющей, как оказалось, хороший слух и прекрасный звучный голос.

А вечерком мы смотрели мои мультики и ели чипсы. Рена была в восторге, Сарима тоже. А я почти поверил в то, что Рена — это моя повзрослевшая сестрёнка, просто теперь мы почему-то живём без родителей, но нам всё равно весело.

Сестрёнка верила в бога, кстати. И даже говорила с ним вечером, я слышал, только тогда не понимал.

 

Глава 13. Самое время наладить жизнь

В понедельник я отправился в НИИ. Уставший, невыспавшийся, но довольный. Вчера мы сделали всё, что могли: поездили с Реной по магазинам и докупили всё, что было не докуплено, нашли какой-то салон и договорились, что утром в нужный день оттуда к нам домой приедет мастер и будет работать над девушкой. Я даже заказал машину — салатовую, моего любимого цвета, и очень празднично выглядевшую. Лимузины для юнэми не выдавались, такое могли позволить себе лишь туранэ. Ну, что ещё? Я отвёз Рену домой и тщетно ходил по городу, пытаясь сообразить, где же будет эта поляна, на которой планируется праздник, но ничего не нашёл.

А вечером я очень долго не мог заснуть, потому что с утра отправил Исите приглашение. Конечно, сразу же пожалел об этом и захотел всё исправить, но было уже поздно. И я старался не думать, не звонил, но прогнать из головы не мог.

НИИ меня немного отвлекло. Я спокойным, уверенным шагом взошёл по лестнице и распахнул дверь. Раньше я бы старался скрыть лицо и поскорее миновать всех встречающихся мне людей, но сейчас я жил по другим правилам. Сразу распахнул ворот пальто, являя всем моё лицо (пусть даже кому-то неизвестное, но зато симпатичное!), и прошествовал к столику, за которым сидела женщина-вахтёр.

— Добрый день, — улыбнулся я, втайне надеясь, что яркое солнце отразится от какого-нибудь зеркала и блеснёт на моих белоснежных зубах. — Я к Арситу Наками. Лиан.

— Минуточку, — девушка склонила голову, глянула на какой-то список, потом стала нажимать непонятные кнопки. Судя по её реакции, о Лиане она слышала впервые. Странно, а я думал, здесь меня все знают…

— Он ждёт вас, — наконец сказала девушка и указала рукой влево. — Подниметесь на четвёртый этаж, кабинет сорок два.

— Спасибо! — я улыбнулся опять и отправился искать кабинет.

Однако этого делать не пришлось. Учёный ждал меня возле открытой двери. И я сразу понял, куда мне надо. Забыл о серьёзности и помахал рукой, потом одёрнул себя и спрятал её в карман.

— Что ж вы в гардероб не зашли, — покачал головой Арсит. — Ладно, повесите у меня. Входите.

Я вошёл. И оказался в просторном кабинете с массивным столом в форме буквы «Т», с двумя стульями по две стороны от ножки буквы и креслом во главе. Арсит прошёл к креслу и сел, я же садиться не стал, рассматривал кабинет, всё больше убеждаясь, что он принадлежит начальству. Слишком строго и… при этом как-то богато. Шкафы хороши, видно, что хоть простые, но дорогие. Ковёр вон какой…

— Повесьте пальто на вешалку и присядьте, — велел учёный. Я повиновался и вскоре оказался сидящим к нему правым боком. Мужчина не выказывал опасений, и я опять уверился, что с ним будет удобно работать.

— Итак, вы — Лиан Кансами. Именно тот Лиан, о котором по городу ходят жуткие слухи, — начал Арсит.

— Всё верно, — подтвердил я.

— Слухи доносят до меня странную информацию. Будто вы всесильны и неуязвимы. Насколько это правдиво?

— Полностью правдиво, — кивнул я. — Меня с детства нельзя ранить. Не знаю, почему, — ну, тут я умолчал, — но целостность моего организма никак нельзя нарушить. И болезни меня не атакуют.

— Вот как? — мужчина поднял руку и прикоснулся пальцем к губам, потом отдёрнул, видно, стараясь отвыкнуть от дурацкого жеста. — Хм… а если лезвием по коже провести — не будет пореза?

— Не будет, — я невольно усмехнулся. — Да вы проверьте, чего всё так, на словах? — я охотно протянул руку. Мужчина смутился.

— Так… у меня и ножа-то нет…

— А вы возьмите обычную шариковую ручку, — принялся наставлять я. — И всадите её в ладонь, как будто это нож, — я потянул руку ещё дальше и положил прямо перед учёным. — Вон, у вас на папке лежит.

— И точно… — Арсит дёрнулся, схватил ручку, посмотрел на руку, помедлил и посмотрел на меня. Очень недоверчиво.

— Вы не бойтесь, — подбадривал я.

— Как-то странно это… — он сделал глубокий вдох. Потом щёлкнул ручкой, выпустив стержень, и несильно опустил конструкцию мне на ладонь. Осталась синяя точка.

— Нужно очень сильно, иначе так вы ничего не поймёте.

Мужчина посмотрел на меня ещё раз, словно спрашивая: «Точно можно? А то я ведь ударю»… Я уверенно кивал. Тогда он ударил посильнее, а потом ещё раз. Разумеется, кроме синих точек на руке ничего не оставалось.

— Любопытно… — Арсит отложил ручку и, не сводя взгляда с моей ладони, полез руками под стол. Выдвинул какой-то ящик, что-то достал, щёлкнул. Перочинный ножик! Ага, значит, он у него всё-таки был! — Позвольте? — на всякий случай уточнил он. Разумеется, я не стал противиться. Нож повторил манёвры ручки — сперва слабенько, потом сильнее, потом сильно. Под конец учёный о чём-то догадался и лупанул раза три в полную силу, но ничего не произошло. Острие съезжало с косточек и останавливалось между ними, в таком месте, которое, будь я обычным человеком, было бы давно проколото насквозь.

Арсит поднял на меня глаза, которые были очень большими и, как я только сейчас заметил, синими. Наверное, их оттеняла такая же рубашка.

— Поразительно… так это правда!..

— Вы не верили? — я приподнял бровь, отбирая руку и принимаясь стирать с неё следы от ручки.

— Честно — нет, — он помотал головой. — Думал, Лиан — просто опасный человек, жестокий очень и сильный… вас же никто на камеру не заснял, а слухи, сами знаете… но такое!..

Я тёр руку и удовлетворённо глядел в пол. Похоже, я его заинтересовал. Не верил, ха! Да я ещё и не на такое способен!

— Вы, наверное, хотите исследовать природу этого явления? — предположил я.

— Ещё бы! — мужчина подался вперёд. — Скажите, сколько вы хотите за то, что мы будем работать с вашим телом?

Хм… это интересно. Сколько хотите. Значит, я могу установить свою цену. Надо подумать: моё кресло стоило 400 000 ценов. Мой отец зарабатывал в своей мастерской 250 000 ценов, что для кауру считалось неплохим. Сколько могут получать юнэми? Возьмём от кресел: кресло у нас в доме было, и было ему не намного меньше лет, чем мне. Когда оно развалилось, отец купил новое, по цене 90 000, и радовался, что дёшево. Итак, если это дёшево, то что тогда недёшево? Наверное, тысяч двести… допустим. Исходя из того, что моё жёлтое кресло было из средних по цене, то зарплата юнэми должна быть раза в два больше. То есть стоимость кресла умножить на два.

— Восемьсот тысяч, — коротко сказал я.

— М, — сказал учёный, выразив таким образом только задумчивость. Я считал, что придумал хорошо, и сидел довольный. Но мужчина глядел с недоумением.

— Это средняя зарплата наших учёных, — наконец сказал он. — Средняя. А я предлагаю вам закрытое исследование, более того — исследование вас. Опыты не всегда проходят благополучно, вы можете предусмотреть это.

Я-то знал, что опыты надо мной для меня самого кроме как благополучно закончиться не могут, но промолчал. Раз он так говорит, можно набить цену.

— Надо мной не проводили опытов. И сколько за это полагается платить, я не знаю, — сказал я.

— Ну… у нас и случаев-то таких не было, — задумался мужчина. — Вы женаты?

— Завтра буду, — усмехнулся я и представил Рену, которой я выдал карточку моего банка и велел вместе с Саримой ехать в магазин покупать для подруги платье. Ведь подружка невесты тоже должна быть неотразима, а у сироты кауру откуда на это деньги?

— Поздравляю, — мужчина слегка удивлённо посмотрел на меня. — Не знал, что вы жених. Я уж хотел предложить вам приняться за работу завтра же… но раз такое дело…

— Давайте на следующей неделе, с понедельника и начнём, — вынес я своё предложение.

— Отлично! — обрадовался Арсит. — Так вы согласны?

По-моему, это было ясно и так.

— Тогда составим договор, — он полез в папку за бланками. — Вы согласны на два миллиона? Я просто не представляю, как можно дать меньше…

Я произвёл быстрые расчёты, вспомнив, сколько стоят продукты в магазине и одежда, которую я обычно брал, не глядя на ценник, и решил, что с такой зарплатой смогу отказаться от помощи Иерарха. Разве что исследования когда-нибудь зайдут в тупик…

— Скажите, на какой срок мы заключаем договор? — спросил я.

— Я думал, что сначала на три года, как обычно, — Арсит медленно поднял на меня глаза. — А там — пока вы будете представлять интерес.

— То есть пока я буду неуязвим, и вы не будете знать, почему, и не сможете нанести мне хоть маленький ущерб? — уточнил я.

— Да… но если вы думаете…

— Нет-нет! — я замахал руками. — Я согласен. Я подпишу.

На том и порешили. Я оставил НИИ до понедельника, отправившись домой. Рена наверняка уже у Саримы, они весело щебечут и собираются в к-магазин. Пусть выберут тёмно-синее платье, оно разрешено кауру и должно удивительно идти Сариме, с её-то рыжими волосами.

Теперь мне предстояло только завербовать Юнэма. То есть как-то уговорить его стать моим свидетелем на свадьбе. Вообще-то не принято звонить людям и говорить: «Эй, а у меня завтра свадьба! Придёшь в качестве главного гостя?» Но именно так я и сделал. Я же не виноват, что боги оказались такими расторопными. Тем более, что Рене и правда лучше долго не ждать.

— Хм, — сказал Юнэм. Я знал, что он лёгок на подъём, и втайне надеялся, что он согласится, просто из интереса. — А почему я?

— Так получилось, что больше никто прийти не может. А мне нужен свидетель! — я начал переживать. А если он не согласится? Кого тогда звать, Элейзера? Так он же меня побаивается вроде… стоп, Лиан, дурень, Юнэм же тоже всё знает!!! Никуда он не пойдёт, и звонил я ему напрасно…

— Ну, здорово, — наконец ответил парень. — Только мне от тебя правду нужно узнать.

— Правду? — я растерялся и не сразу понял, что он имеет в виду.

— Ты на самом деле… — он замялся, видно, не хотел или боялся говорить это по телефону, через прослушивающиеся линии, но я и так понял, что он хочет спросить.

— От моего ответа зависит, придёшь ли ты на праздник? — огорчился я.

— Нет. Я тебя не боюсь, если ты об этом. Просто я люблю правду.

— Да, — сказал я. Он некоторое время молчал, потом злорадно проговорил:

— Я так и знал!

Я не понял сразу, чего в этом хорошего, но Юнэм продолжал.

— Мы спорили с ребятами, они орали, что всё это бред и Лиана не существует, а я говорю — есть. Правда, я так, для вида кричал, чтоб веселее было… но ведь есть!..

— Есть. Юнэм, ты… как относишься к кауру?

— …и они мне теперь должны тридцать… к чему это? — насторожился парень.

— К тому, что они там будут. Пару человек, — я запоздало вспомнил, что Рорс скорее всего тоже прибудет как кауру.

— Не думай, что я начну плевать на них с высоты своего роста! — хихикнул Юнэм. Он был чуть выше меня. — Я нормальный.

— Ты не обижайся, что тебе приглашение не пришло… — виновато попросил я. — Просто здесь всё так быстро разворачивалось, что я только вчера и сообразил, что у меня действительно свадьба.

— Очень любишь её, наверное? — спросил Юнэм. И зря. Потому что это было не так. То есть так, да, но как сестрёнку. Это я ответил сам себе. Но не мог же я накануне свадьбы сказать другое?

— Конечно! Жду тебя завтра возле ю-ЗАГСА-4 без пятнадцати два. Оденься прилично!

— А скока денег дарить? — спросил бесцеремонный парень.

— Псят тысяч! — ответил я. Я знал, что для него это немного. — Мне как раз на колонки не хватает!

— А кто кухонный комбайн подарит? — веселился Юнэм.

— А мы в нищете жить будем! — ответил я. — Зато с колонками.

Мы ещё побалагурили пару минут, и я отключился. Юнэм на самом деле не был мне другом, но из всех юнэмирских — самый близкий. И другом, наверное, мог бы стать… просто мы не знакомы даже полгода, чтобы делать выводы.

И эту ночь я тоже почти не спал. Почему — понятно. Но больше половины всего бессонного времени я думал об Исите. Мне казалось, что я чем-то жестоко её обидел. Я даже звонил ей сегодня, и она не подняла. Не хочет со мной говорить. Хотя в чём может быть дело — мы ведь лучшие друзья, именно друзья, а не ещё кто, и должны понимать друг друга. И она должна радоваться за меня… я ведь радовался бы, если бы она выходила замуж.

Я перевернулся на другой бок. Странно, но не очень. Нет, вообще не радовался бы. Пусть всегда будет свободна, как ветер, такой мне она представляется проще. Такая вся воздушная, лёгкая, неземная… искренняя, добрая, весёлая… как я хочу, чтобы она была завтра на празднике! Не видел её несколько дней, и уже успел соскучиться.

Но почему-то мне кажется, что она не придёт.

Но как же не придёт? Она ведь понимает, что для меня это — очень важное событие! А она — мой лучший друг! Да она ведь сама говорила мне, что я самый лучший, и она очень жалеет, что я ушёл из юнэмира!

А вдруг она просто не сможет? Ну, платье там приобрести, ей ведь приглашение только через пару часов придёт, я скоростным отправлял. Приходит домой, вдруг: хоп — приглашение! Свадьба! Завтра! Скорее всего, просто и не сможет.

Но заснуть было всё равно сложно. Какое платье, пусть хоть в джинсах приходит, я не обижусь! Пусть только придёт!

Я зашевелился, потом наконец откинул одеяло и потянулся к лежащему на полу ноутбуку. Схватил его и, встав сперва на четвереньки, а потом и на ноги, пошёл из комнаты. На ходу захватил домашние штаны и кофту, чтобы не замёрзнуть, сидя на кухне.

— Лиан? — раздался голос Рены с дивана. — Ты куда?

— Поработаю немного, а то не спится что-то, — шёпотом ответил я. — Отдыхай, у тебя завтра важный день!

— У тебя тоже.

— Я знаю. Но за меня не переживай, я тоже скоро лягу.

И я засел за стол перед экраном и несколько раз пересмотрел мультик, который ещё в Чойне сделал для Иситы. Короткий, всего три минуты. Но красивый. Я очень старался. Правда, сейчас мне показалось, что недостаточно. Ещё бы, разве этот обрывок может быть посвящён лучшей девушке в мире? Я сделаю ещё так… и добавлю это… и то… и ещё то… и это получится такой шедевр, что и в КЮИТО будет не стыдно показать! Но я покажу только Исите, и только ей. Но сначала доведу до совершенства.

****

— Лиан? — это в дверях кухни показалась Рена в халате. Я поднял голову от компьютера.

— М?

— Ты что, так и не ложился?

— А сколько времени? — я покосился на часы, висящие на стене над столом. — Ой-й!..

Было уже восемь часов утра. И для того, чтобы всё успеть, нужно было начинать сейчас.

— Так нам что, уже пора? — на всякий случай спросил я. Рена пожала плечами, потом кивнула. Я бросил последний взгляд на экран. Ещё совсем немного осталось, буквально с десяток кадров, без которых мультик не будет полноценным. Но ничего, у меня ещё будет на него время.

— Вы с Саримой справитесь? — крикнул я девушке, уже закрывшейся в ванной. Я имел в виду, что я сейчас уйду и буду ездить по городу без дела, а также съезжу за машиной, которая уже около часу дня должна будет стоять под подъездом. Рена же в это время дождётся подруги, которая обещала появиться утром, облачится в платье, вызовет на дом парикмахера и будет сидеть и переживать. В нужное время они выйдут из дома и сядут в машину, а я приеду в ЗАГС уже сам, в том костюме, который успею за это время найти. Да, сложные махинации, но нам же не положено друг друга видеть до свадьбы, хотя бы полдня.

Я с сожалением закрыл ноутбук и пошёл одеваться в нормальную городскую одежду. Да, и куда мне её деть, если я куплю новый костюм? Не ехать же с пакетом в руке! Ладно, оставлю в камере хранения где-нибудь, потом заберу.

И до тех пор, пока я не оказался перед широким крыльцом, на которое мне нужно было войти, держа под руку невесту, это был мой день. Мой — потому что я был весь день один и ходил по городу, по разным секторам, думая о весёлой и тяжкой доле, и потому что сам собой руководил. Когда же я вышел из такси (да, несолидно как-то, но что поделаешь!), весь день плавно перетёк под чужое командование. Да что это я говорю — не перетёк, а сразу перескочил! Потому что я увидел там группу ожидающих не кого-нибудь, а меня, людей. Высокий мужчина в белом полушубке, серых брюках и светлых полусапогах, с белоснежными волосами и тростью. Ещё один, такой же стройный и широкоплечий, весь в чёрном и в шляпе, представительнее некуда. Третий — с длинными чёрными волосами, заплетёнными в хвост, с поднятым воротником тёмно-зелёного пальто и в коричневом с тонкими жёлтыми полосками костюме. Далее человек в бордовом, с золотыми пуговицами, вовсе без зимней одежды, явно недовольный, что пришлось надевать пиджак и брюки. Но, скорее всего, причиной хмурого вида было отсутствие меча, который Братья уговорили спрятать. Ну, и Рорс, конечно — типичный кауру, в сером, аккуратном костюме, выглядывающим из-под чёрной куртки, и зачёсанными назад чёрными волосами. Смотрелось это непривычно, но неплохо. Также я увидел Юнэма, который мялся неподалёку в раздумьях: эти люди ждут тех же молодожёнов или других? Ну, и Энебарр, разумеется, с женой — хорошенькой невысокой девушкой с вьющимися каштановыми волосами и в длинной коричневой шубе. Сам Энебарр был тоже в шубе, но в светлой. Да, они ведь приехали из Ка-Ольры, а там гораздо холоднее.

— Жених! — завопил Акар, когда увидел, как я выхожу из машины. Юнэм перестал раздумывать и рванулся к машине, узрев знакомого. Я напоследок оглядел себя — ещё чего доброго эти ребята будут выглядеть лучше, так перепутают и решат, что жених — кто-то из них. А я был в чёрном с серебром костюме, который продавщицы подбирали мне всем скопом и восхищённо цокали языками, глядя мне вслед, когда я в нём и ушёл. Серебро, разумеется, не было нанесено на весь пиджак и брюки пыльцой, да и было ненастоящее. Просто тёмно-серыми были пуговицы, а по краю воротника, манжетам, а также по низу штанов и пиджака шли едва заметные тонкие серебряные полоски. Вроде и не бросается в глаза — но красиво. Я примерял очень похожий, но без полосок, костюм, но остановился на этом. А туфли вообще были выше всяческих похвал — во-первых, тёплые, зимние, я даже пока такси ждал, не замёрз. А во-вторых — на чёрной коже были выведены чёрные узоры, издалека незаметные, но вблизи — поразительно красивые. Я почти сразу увидел их на прилавке и тотчас понял, что другие не возьму.

— Привет, ребята, — я пожал руки каждому богу, потом Энебарру и Юнэму, затем поцеловал руку женщине-ольто. — Ну… как тут? Не замёрзли?

— Нет! — радостно объявил Мелизар. — Лиан, ты не представляешь…

И всё время, пока мы ждали невесту, Мелизар рассказывал, как замечательно им живётся, как они себя хорошо чувствуют и какие мероприятия по возврату веры проводят. Вон, Акар недавно показался в огне (лютая зима — а всё равно пожар где-то разгорелся!). Какой-то частный дом, и долго пожарные не ехали. Ну, Акар вошёл в огонь, огонь принял его черты, превратился в статного бога, зеваки только успели ахнуть — и огонь исчез. А дом совсем не пострадал. А вот вчера…

И пошло, и поехало. Хорошо хоть Юнэм свято верил, что мы несём какой-то выдуманный нами бред, и хохотал вместе со всеми, не особо прислушиваясь.

Мы чуть не пропустили салатовую, украшенную белыми и жёлтыми ленточками машину, которая привезла мою будущую жену. Первым гвалт поднял Юнэм — замахал руками и захлопал в ладоши. Я тотчас узнал автомобиль, который мы заказывали, и облегчённо вздохнул — значит, никаких проблем у девушек не возникло.

— Лиан, ты готов? — зачем-то спросил Энебарр. Я посмотрел на него очень уж жалобно и на всякий случай отвернулся от машины. Вот она выйдет, и я тогда…

— Эй! Вон твоя невеста! — Юнэм пихнул меня в бок. Я держался-держался — но всё-таки одним глазком глянул на то, что происходило в той стороне.

Рорс уже был там и помогал Рене выйти. Сначала он загораживал девушку от меня, но потом, когда она полностью оказалась на улице и бог встал рядом с ней, предложив ей руку, я наконец увидел всё.

— Поразительно… — прошептал Мелизар. Калтар согласно кивнул, Юнэм присвистнул. А я всё смотрел и смотрел, и улыбался, испытывая при этом странное чувство. Словно я вижу свою взрослую сестрёнку, которая выходит замуж, и радуюсь, и думаю, что родители были бы счастливы. Но при этом как будто это только её праздник, и выходит она не за меня, а я так, гость… да это, в общем-то, и был её праздник.

Рена выбрала себе ослепительно белое, сразу выделяющееся на фоне подтаявшего снега, платье. Узкое в талии, пышное снизу, с тонкими тесёмками, поддерживающими его на плечах. Спереди, возле груди, проходила полоска маленьких голубых цветочков и съезжала по боку куда-то к самой юбке. Светлые волосы девушки были забраны вверх, и лишь несколько вьющихся прядей спадали по плечам. Я как-то сразу догадался, хоть и не увидел, что в причёске всё те же маленькие голубые цветочки. В руке Рена держала букет, такой синий, как её глаза. И улыбалась.

Только в последний момент я спохватился, что она сейчас замёрзнет — куртки-то на ней никакой нет, потому что её держит в руках Сарима (кстати, в тёмно-бордовом платье, которое шло ей ничуть не меньше, чем шло бы синее). Я бросился к Рене и принял её из рук Рорса.

— Ты как? — шепнул я ей.

— Не знаю… — так же тихо сказала она, растерянно и счастливо улыбаясь и бегая глазами по гостям. — Я ещё не пришла в себя…

— Пойдём, — и я медленно направился к высокому крыльцу. Юнэм шёл с нашей скоростью и кидал в нас голубые и розовые лепестки, которые, вероятно, вручил ему кто-то из богов. Сами боги тоже двигались за нами, не отставая. А я держал руку согнутой в локте, ощущал на ней маленькую ладонь, и мне по-прежнему казалось, что я веду её не к алтарю, а для того, чтобы передать на руки настоящему жениху.

Как будто там, внутри, стоит и ждёт нас Мад.

Но Мада не было. Был я, была Рена, был человек, мужчина, одетый в белый костюм с зелёной лентой (так положено у юнэми), были какие-то слова, вопросы, на которые полагалось отвечать «да». Мы послушно ответили на все. А последним было: «Можете поцеловать невесту!»

Я повернулся к Рене. Вот тут какая-то заминка. Она же почти как сестра!.. Хотя ну и ладно, ну и поцелую я её, ничего ведь не случится. Всё-таки свадьба.

Но девушка смотрела на меня с таким страхом, что я аж сам испугался. И она думает то же самое! Потому что, что бы я для неё ни сделал, она всё равно не любит меня так, как… как Мада. И ждёт, что я буду делать.

Я осторожно взял её лицо в свои руки и улыбнулся, чтобы она не переживала. Девушка глубоко вздохнула. Как будто к прыжку в воду готовится. Ну ладно, не так уж всё и плохо, я ведь симпатичный, и пахнет от меня вроде нормально. Не страшно, Рена!

Я наклонился к ней. Она, похоже, вообще не двигалась, решив, что я сам всё сделаю так, как нужно. А я наклонился ещё ниже, и повернул руки, а заодно и Ренино лицо так, чтобы глазеющим на нас гостям не было ничего видно. Осторожно коснулся губами места, где у мужчин вырастают усы (в этом, кстати, мне повезло — бриться ни разу за всю жизнь не пришлось), и закрыл глаза. Я услышал облегчённый выдох — видно, Рена поняла мою хитрость и успокоилась. Гости зааплодировали, кто-то засвистел.

Потом мы с женой (да, Лиан, ты теперь муж, так что пора остепениться и перестать запугивать город!) сели в весёлую машинку, прихватив с собой Юнэма и Сариму (которые, кстати, с интересом друг на друга поглядывали. И если Сарима почти наверняка знала, из какой касты Юнэм, хотя бы по имени, то парень, может, и не догадывался). Куда ехать, нам сказал Гуарекан, причём место это оказалось очень далеко за городом. То есть очень далеко для того, чтобы там была хоть какая цивилизация. Но нам цивилизация была не нужна — я ещё издалека заметил полянку, на которой почему-то не было снега и росла изумрудная травка. Шофёр изумился, и изумился ещё больше, когда я сказал, что туда-то нам и надо. Мы вышли, ощутили тепло первого месяца лета, поскидывали верхнюю одежду и вывесили её на предусмотренные кем-то практичным плечики, а затем принялись оглядываться. Тут было и Дерево Счастья, выдуманное Рорсом — раскидистое дерево высотой с многоэтажный дом, с разноцветными, похожими на яблоки плодами вперемешку с цветами, добавленными Мелизаром. Был длинный стол со множеством кушаний, деревянный настил для танцев, зачем-то — батут (уж не Акар ли постарался?), и ещё какие-то мелочи. Мы не успели рассмотреть всего, потому что пришли боги, которые тотчас же принялись всё рассказывать и объяснять.

Исита, конечно же, не пришла.

Праздник был весёлый. Я сужу не столько по себе, сколько по лицам остальных. Рена улыбалась постоянно, была взволнованна и прекрасна, и я был рад, что смог доставить ей такую радость. Сарима с Юнэмом постоянно пели, потому что оказалось, что Юнэм поёт очень даже неплохо. Когда они не пели, они танцевали. Здесь было чуть иначе: Сарима легко ловила движение и ритм, а Юнэм словно подвернул обе ноги. Но вскоре один подстроился под другого, и они принялись выводить непонятные пируэты, чудом не наступая друг другу на ноги.

Энебарр был вместо тамады, весь вечер тараторил что-то в микрофон, а когда уставал, его заменял добрый Рорс. Энебаррова жена придумала какую-то гадость и подговорила богов, и где-то после полуночи они украли невесту. Я запаниковал, потому что не знал, что принято в этих случаях делать. Однако меня быстро «утешили», сказав, что невеста у них, и если я хочу видеть её живой и здоровой, мне нужно: сплясать под громкое Акарово «У-ух! У-ух!», спеть куплет песни (которой оказалась сочинённая мной песня-побудка «Вставай и бей в свой барабан»), рассказать анекдот, съесть сколько-то там бутербродов за полминуты, выпить стакан воды и прыгнуть на батуте. Последнее всполошило меня больше всего. Ладно, костюм, если порвётся или испачкается, боги починят. Да и шею я не сверну, это не страшно, но… а вдруг я улечу? Или батут порвётся? Как-то не хочется ударить в грязь лицом, причём в прямом смысле.

Но всё обошлось. Гости удовольствовались хилым прыжком где-то на полметра и вернули невесту. Она тотчас же потянула меня танцевать, и я не стал отказываться.

Кстати, остался с нами и шофёр, который под конец праздника заснул на сдвинутых стульях. Он спросил, есть ли креплёное вино, и Калтар любезно его предоставил. Тем более что сам вино и придумал.

Я помню только, что мы вернулись домой около шести утра. Было, конечно, ещё темно, поэтому я был уверен, что засну очень скоро. Рена пошла снимать все украшения и приводить себя в повседневный вид, а я растянулся на полу. Да, нехорошо получилось, надо было бы мне привести её после свадьбы в новую квартиру… но въехать туда можно будет только в апреле. Кроме того, там нет даже кровати, так что лучше пока подождём. Ребёнок, во всяком случае, будет жить уже там.

Когда я начал видеть какие-то непонятные картины, какие у меня обычно бывают в период засыпания, кто-то стал меня будить. Я заворчал и повернулся на другой бок. И уткнулся носом и коленями во что-то тёплое. Приоткрыл глаза — и увидел, что рядом со мной лежит Рена и смотрит с каким-то испугом.

— Что случилось? — пробормотал я, протирая глаз.

— Я… — она запнулась. — Лиан, ну мы ведь уже…

— Мы с тобой уже муж и жена, — согласно покивал я, чувствуя, как голова утапливается в подушку, как я ни стараюсь её поднять. — Как тебе праздник?..

— Очень… самый лучший! — с чувством сказала она. — Спасибо тебе! Но… я думала, раз ты взял меня в жёны… я ведь совсем ничего не могу сделать для тебя, разве что…

Я перестал что-либо понимать. Протёр на всякий случай оба глаза, чтобы удостовериться, что не сплю.

— А то будут говорить, что у тебя жена, а ты всё злой ходишь… — лепетала Рена. Я наконец поднатужился и поднял голову.

— В чём дело? — спросил я членораздельно.

— Я ведь должна… — она всхлипнула. — Лиан, у нас сегодня первая брачная ночь…

Вот тут-то я проснулся окончательно. Она хочет меня изнасиловать! То есть нет, что за глупости! Она просто пристаёт! Хотя… не похоже, что ей это надо. Скорее у неё обречённый взгляд, чем похотливый. Она считает, что выполняет не что иное, как долг. Супружеский долг.

— Рена, что ты выдумала? — я нахмурился.

— Я не выдумала. Нам ведь всё равно нужно будет…

— Да почему нужно? — я полностью сел, взял её за плечо. — Я разве заставляю тебя что-то делать?

— Нет… но…

— Но что?

Она вздохнула, и я увидел, как пальцы то и дело вцепляются в подушку.

— Спасибо, что ты уважаешь мою любовь… и Мада… но я ведь теперь ТВОЯ жена.

— И что?

— А то, что не поверю, что ты просто так согласился со мной жить и стать отцом моего ребёнка, — сказала она и посмотрела мне в глаза.

— Так, — сказал я. Рена не отводила взгляда. — Значит, не веришь? Думаешь, что я всё-таки нашёл какую-то выгоду? — я стал кивать головой и сделал очень скептическое выражение. — Выходит, ты пришла ко мне, чтобы отплатить?!

Она какое-то время смотрела удивлённо, потом всё-таки отвела глаза.

— Нет… не совсем. Лиан, ты мне нравишься… и я, наверное, попробую тебя полюбить… так, как мужа. Ведь муж и жена, они…

— Рена, перестань, пожалуйста, — я придвинулся к ней, заглянул в лицо и почувствовал, что она сейчас заплачет. — Давай так: ответь мне на один важный вопрос. Ты меня любишь? Вот так, чтобы совсем-совсем?

Она молчала.

— Ты любишь другого, — ответил за неё я.

— Ты знаешь, — эхом отозвалась она.

— Да, я знаю. И меня это полностью устраивает. Просто я хочу, чтобы у ребёнка была семья, чтобы его у тебя не отобрали. И ничего мне от тебя не надо. Не вздумай больше с такими вопросами ко мне приходить, ясно? Мы по документам — женаты, но никому не должно быть дела до того, что мы делаем ночью дома. Будем с тобой жить, как брат и сестра. Между собой. А для всех — муж и жена, и мама и папа для маленького Мада, или Мади. Ты согласна?

— Так… — она удивлённо посмотрела на меня. — У тебя всю жизнь и будет неполноценная жена! Ты на это согласен?

— Рена, я ведь сам тебе всё это предложил. Я на всё согласен. И мне от тебя ничего не надо, поверь, — я ободряюще посмотрел на неё, потом обнял. Правда, я прорабатывал ещё один план, потому что чует моё сердце — не до конца я всё продумал. Но продумаю до конца, только отдохну немного. — Ну, хочешь, для очистки совести со мной сегодня поспи. Просто поспи! Рядом, бок погреешь, а то мне в бок холодно.

Она улыбнулась.

— Да, странно как-то, если наш маленький Мад придёт в комнату мамы с папой, а там — две разные кровати.

— Я тебе обещаю, что не буду приставать, — сказал я. — Ты на самом деле очень привлекательная, но… я ведь тоже тебя люблю как сестру. Знаешь, у меня когда-то была сестра…

— Почему была? — перепугалась Рена.

— Теперь нет, — я поник. — Несчастный случай.

Мы помолчали. Рена, наверное, чтобы поддержать меня, жалась к моему плечу.

И тут я кое-что вспомнил. И как-то неуютно мне стало, словно я обманом заставил Рену на себе жениться. И я решил, что этой лжи когда-нибудь должен прийти конец. Нет, не когда-нибудь, а сейчас. Ведь Рена так ничего и не знает.

— Рена, — начал я. — Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Говори, — тихо отозвалась она.

— Я боюсь.

— Почему? — девушка удивилась и посмотрела мне в глаза. — Странно, я думала, одна я постоянно боюсь.

— Мне страшно, что ты меня возненавидишь. Я этого не хочу.

— Лиан! — она посмотрела с укоризной. — Это невозможно! Давай, говори.

— Вот именно, — обречённо кивнул я.

— Что — именно?

— Лиан.

— И что… — она всё ещё не понимала.

— Лиан, — я вздохнул. — Помнишь, когда я прогнал твоих нерадивых товарищей, и ты кинулась на меня с кулаками, вопя, что я Лиан? — Рена кивнула. — А я сказал, что нет. Но на самом деле это так.

Девушка очень медленно отодвинулась от меня и посмотрела куда-то мне за плечо.

— Тот самый?..

— Да.

— Так значит… — она подняла свои огромные синие глаза, и мне стало совсем не по себе. — Ты сказал, что Лиан не убивал Мада, чтобы я тебе поверила?.. Но… я не понимаю… зачем тебе я? Зачем… Мад?!

— Я не убивал Мада, — решительно сказал я. — Это правда.

— Но… зачем? Зачем ты лжёшь? — она помотала головой, потом приложила руки к лицу и тотчас же отняла их. — А кто тогда его убил? Ты ведь мне не сказал!

— Неправда, я предложил тебе с ним повидаться, но ты не согласилась, — напомнил я.

— Правильно! Потому что это ты, и если бы я согласилась, ты бы сказал: вот он, перед тобой! — Рена принялась отодвигаться. Я, чтобы не сделать хуже, не двигался. — О нет, за что?.. Но я-то тебе что сделала? Зачем тебе я?!

— Мада убил исит, — твёрдо сказал я. — И я его нашёл и наказал.

— Тоже убил? — Рена стояла возле дивана, комкая в руках одеяло и как бы закрываясь им от меня.

— Нет, я сдал его властям. Это был исит, работающий на мафию. Я никого не убивал. Никогда.

— Я не понимаю…

Я поднялся с пола, Рена попятилась и, почувствовав у себя под коленками диван, упала на него. Одеяло она подтянула к подбородку.

— Ты кричала, что Мада убил Лиан, — стал рассказывать я, видя, что Рена меня слушает и вроде даже понимает. — Но я-то знал, что никого не убивал! Я позвал тебя к себе, узнал про записку, и решил найти того, кто это сделал. И нашёл.

— Но зачем тебе это было нужно?

— Потому что я не убийца, что бы обо мне ни говорили.

— Лиан — убийца!!! — горячо возразила Рена. — И если ты — он, то ты не мог никого не убивать!

— Это всё глупые слухи, — сказал я, чувствуя, что разговор оборачивается не в мою пользу. — Обо мне говорят такие вещи, что мне самому страшно. И знаешь, как мне это надоело?! Меня боятся те, к кому я прихожу просто поговорить, от меня шарахаются на улицах. Меня ищет уйма людей, чтобы уничтожить, потому что я опасен. Я устал. Я хочу быть нормальным. Но разве меня кто-то спрашивал, когда делал таким?!

Это я почти крикнул, и мне стало стыдно. Я покосился на Рену и сел на свою постель, скрестив ноги и хмуро уставившись в пол.

— А почему ты стал Лианом? — тихо спросила Рена.

«Стал…»

— Я таким родился. Неуязвимым для всего. Может, кому-то это было нужно, но мне — нет. Лучше бы я умер.

— Не надо так… — несмело сказала Рена. Похоже, женская жалость просыпается. Продолжать, или хватит? Проверим.

— У меня ведь никого нет, — я сжал руки в кулаки. — Родители и сестрёнка умерли, взорвались вместе с автобусом. А я — нет. Но знаешь, как я этого хотел?! Моих лучших друзей убили те, кого злило, что они не могут убить меня. И всё. Я думал, теперь всегда буду одинок. Ведь со мной общаются нормально до тех пор, пока не узнают, что я — Лиан! Жуткое, ужасное чудовище! Безжалостный убийца! Волей-неволей и сам поверишь… — я вздохнул. — А хочешь сделать что-то хорошее — все думают, что выгоду ищу…

— Лиан… — это был голосок Рены. И не успел я повернуть голову, чтобы проверить, чем вызвано такое резкое изменение в её тоне, как она бросилась ко мне и тотчас же обняла. — Лиан, ты столько для меня сделал! Прости! Я ведь не знала! Ну и что, что они говорят, я ведь тебя настоящего знаю! А я-то думала… боги, откуда они могли взяться… а ты ведь — Лиан. Может, ты посланник богов, но тебя боятся, потому что…

Да, примерно так всё и было. Я обхватил девушку и удобно устроил щёку на её голове. Разумеется, рассказывать о прошлом, чтобы вызвать у Рены жалость, не было для меня так легко. Я очередной раз пережил весь этот ужас, и гибель моих друзей, и семьи, и последние слова Касаххара… но Рена, во всяком случае, поверила мне. Моя сестрёнка-жена.

****

Я остановился перед стеклянными дверями входа в студию КЮИТО. В моём рюкзаке покоился сериал под названием «Весёлая вишня», а также полнометражный мультфильм «Пиггес» и некоторые наброски. Даже одна серия «Невидимого Рыцаря» есть.

А пришёл я сюда, чтобы поговорить с самим Голоком Зеркатаном.

Разумеется, меня остановили уже на входе. Я, медленно расстегивая пальто, стал уверять молодого охранника, что меня ждёт сам босс. Парень, на пару лет постарше меня, чуть выше и крупнее, полез за рацией. Я в это время расстегнул все пуговицы и явил миру свитер с надписью «ЛИАН-студио». Тёмно-коричневые буквы на белом фоне были прекрасно видны.

— Вас велели гнать отсюда куда подальше, — преувеличенно вежливо сказал охранник и указал на дверь. — Прошу.

— А вы исит, правда? — невинно спросил я.

— Это незаметно? — парень нахмурился.

— Да нет, очень даже, — уверил его я. — Просто вы, вероятно, не в курсе дела. Ну, да и понятно, о Лиане в основном среди кауру ходят слухи, ну и юнэми немножко…

— Так, прекращайте пудрить мне мозг! — рассердился человек. — Уходите!

И он легонько подпихнул меня в бок, чтобы я шёл быстрее. Разумеется, я не пошёл. Я так и остался стоять, почти не почувствовав рук охранника. Вот странно: пол здесь на вид очень скользкий, но когда я не хочу, чтобы меня сдвигали с места, сила трения как будто вступает со мной в союз. Я прирастаю к полу намертво, и отрываюсь только тогда, когда захочу.

— Вы хотите, чтобы я применил силу?

— Да, — честно ответил я. — А потом чтобы опять позвонили боссу и рассказали, как это происходило.

Парень попытался скрутить мне руки за спиной, но не преуспел. Выглядело это так, словно я — металлический робот, совершающий произвольные движения, а он — пенопластовый человечек, пытающийся оказать на меня хоть какое-то воздействие.

— Не понимаю… что за скот?.. — ругался охранник. — Да я не могу схватить!

— Я же говорил, — миролюбиво пояснил я. — Потому меня и ждут наверху.

Парень запыхтел, но опять полез за рацией. Я внимательно прислушался.

— …прямиком к боссу. Да не могу! Нет, правда, не могу, я пробовал! Вы передайте, что он не прогоняется! Ну, хотите, сами спуститесь и проверьте! Ага… — пауза. — Господин Зеркатан, к вам человек, говорит, что вы его ждёте. Мне велели его про… а? Ты кто такой? — обратился он уже ко мне. Я многозначительно указал на надпись на своём свитере, но побоявшись, что парень так и скажет: Лиан-студио, назвал своё имя вслух.

— Лиан, говорит… ага. Ясно. Есть! — он спрятал рацию. — Чего ж ты, дурак, сразу не сказал, что Лиан? Тебе сюда вход свободный.

Ничего не изменилось, констатировал я и пошёл к лестнице.

Вообще-то, куда идти я не знал, поэтому пришлось остановить спешащую куда-то девушку и спросить, где кабинет босса. Она указала рукой вверх и убежала. Я поднялся ещё на один этаж, там мне сказали, что нужно на шестой. На шестом пожилой мужчина долго и с прищуром рассматривал меня, после чего сказал, что раз ждут — прямо по коридору, последняя дверь налево.

У Голока был просторный и симпатично обставленный кабинет, в белом и тёмно-зелёном тонах. Он сам сидел за столом и выглядел испуганным. Однако виду не подавал.

— Проходите, Лиан, — он указал на кресло напротив стола. Разумеется, в своей вотчине мужчина чувствовал себя хозяином. Не хватало ещё, чтобы какой-то Лиан посмел нарушить порядок вещей!

— Добрый день, господин Зеркатан, — сказал я, готовясь к худшему. Нет, не к тому, что он начнёт сопротивляться, вызовет наряд иситов… я готовился к истовым поклонам, мольбе и согласию на всё с его стороны.

— По какому делу пожаловали?

— Да вот, хотел спросить: не нужны ли вам мультипликаторы на студию? У меня даже есть несколько работ, которые вы могли бы посмотреть.

«Вторая попытка».

— Хм, — Голок сделал вид, что сейчас всё зависит от его ответа: да или нет. — Я помню вас. Вы из Адивского юнэмирситета.

— Верно, — я подавил усмешку. Ага, делает вид, что и забыл обо мне! Что ж, это гораздо лучше.

— Я ещё тогда выделил ваши работы среди других. Вы готовы предоставить их сейчас?

— Разумеется, — я ловко извлёк три диска и протянул их через стол. — Прошу.

Оказалось, что в прошлый раз господин Зеркатан впечатлился моим Неудачливым Боксёром, которого я вообще не считал за серьёзный мульт и сегодня не взял. Как выяснилось, именно такие, наполовину детские, шутливые и простые мульты больше всего нужны на студии. Мультик про Пиггеса Голок принял и сказал, что поставит его в прокат в течение месяца. Вишня медиамагната вообще восхитила и влюбила в себя. Он сказал, что готов даже выделить мне средства на работу, чтобы я скорее подготовил следующий сезон. Я охотно согласился. Похоже, судил мужчина справедливо. Честно сказал мне, что Гордион мой — фигня, потому что похожий сюжет был в каком-то «Крате и Небесах», кроме того такой стиль не подходит. Я, разумеется, был в корне с ним не согласен, но порадовался хотя бы за то, что Голок перестал считать меня зверем.

— Скажите… — бросил мужчина мне в спину, когда я уже собирался уходить и протянул руку к двери. Я оглянулся. — Вы на самом деле тот, о котором говорят столько жутких вещей? Как-то слабо верится…

Я развёл руками, выражая «увы». После чего улыбнулся и сказал:

— Все эти слухи — ерунда и неправда. Они боятся того, чего не могут понять. Кто понимает, у того всё в порядке.

И только потом, захлопнув дверь, понял, что сказал неправильно. У того всё в порядке… а вдруг он подумал, что я имел в виду, «кто с Лианом дружит, того Лиан не бьёт»? Ай, неважно! Главное, сделка заключена, и жизнь налаживается!

Разве что…

Светлое время суток я потратил на то, чтобы съездить домой и переодеться не в такую вызывающую одежду. Рены не было дома — наверняка гуляют где-нибудь с Саримой. Я засел за компьютер и до тех пор, пока не стемнело, доделывал и совершенствовал мультик для Иситы. Потом глянул на часы, перепугался, ещё раз проверил всё, успокоился и записал на диск заново. Написал на нём «моей Исите» и бережно устроил в рюкзаке.

После чего я поехал к ней домой. Хотел поговорить, показать мультик… да и вообще, соскучился я по своей лучшей подруге, с которой последнее время виделся так редко. Когда я её первый раз увидел, и подумать не мог, что так к ней привяжусь. Каждый день хоть на миг, но вспомню, что есть Исита, добрый, искренний и весёлый человек, без которого в мире было бы вдвое темней. Ну, может только для меня, но это неважно.

Девушки дома не оказалось. Её мама просила меня остаться и попить чаю, потому что дочь вернётся с минуты на минуту, но я не хотел так наглеть. Если сама пригласит — пойду. Я только незаметно положил в её комнате на стол диск, на то место, где, по странному стечению обстоятельств, не было вещей. Мама в это время бегала ставить чайник, а отца не было дома, так что никто ничего не заметил. Конечно, уходить не хотелось, но я принял решение и менять его не стал.

На улице стал моросить мелкий дождик. Неужели плюсовая температура? Странно это что-то, для наших-то широт. Вон, несчастная девушка сейчас поскользнётся на превратившемся в лёд утоптанном снегу. Оп! Я же говорил. Но вроде несильно стукнулась, смеётся, отряхивается… очень знакомо смеётся… это же Исита!

Я бросился к ней и, схватив за плечо, принялся помогать отряхивать куртку. Девушка подняла голову.

— Лиан?

— Привет! А я к тебе приехал, а тебя нет дома, и я думаю, что мне делать…

— Да перестань, чисто же! — она перехватила мою руку. Видно, я слишком остервенело бил по материи. — Давай хоть в подъезд зайдём, там сухо.

Я повиновался, и мы вошли под навес. Но вынимать ключ и впускать нас обоих в дом девушка не спешила.

— И зачем ехал, позвонил бы сначала…

— Я хотел сюрприз сделать! — принялся оправдываться я. — И, знаешь, похоже, у меня опять телефон отключился… постоянно забываю зарядить…

— Да, с такой интересной жизнью всё позабываешь… — слегка обиженно протянула она, потом принялась сбивчиво говорить. — Слушай… ты извини, пожалуйста, что я не пришла… ну, ты мне приглашение присылал… я не смогла, я ведь…

— Да ладно! — я так обрадовался, что она просто не погнала меня вон, что готов был плясать от счастья. Впрочем, особой причины меня гнать у девушки не было, но… я почему-то до последнего момента этого боялся. — Там был маленький праздник, ничего особенного! — да, а вот тут я приврал: на празднике, во всяком случае, был Мелизар. Наверное, она хотела бы его увидеть. — Ну, боги приезжали…

— Просто мне и не в чем было прийти, и вообще… — продолжала гнуть своё Исита. — Если бы ты раньше прислал…

— Раньше я не мог. Но и ладно! Я не обижаюсь. Это ты извини, что проворачиваю там какие-то махинации без тебя.

— Как будто без меня свадьба бы не получилась! — невесело усмехнулась девушка.

— Ну… нет, просто… я ведь тебе ничего не сказал… раньше…

— Твоё дело.

Нет, она всё-таки очень расстроена, хоть и сама извиняется. Надо что-то делать.

— А я тебе мультик принёс! Но тебя не было, и я на стол положил, среди вещей. И вот, уходить собирался — а тут ты!

Девушка хмуро молчала.

— Как там Мелизар, снится тебе? — спросил я.

Она подняла на меня глаза, и мне стало не по себе. Она говорила мне что-то, но не словами, а так, и я ничего не понимал. И испугался немного.

— Снится.

Дверь подъезда приоткрылась. Кто-то пытался выйти, но я настолько отвлёкся от реальности, что забыл, что нужно отойти, иначе дверь не открыть. Исита ухватила меня за локти и потянула на себя.

— …собираются тут… — проворчал человек и исчез в темноте.

— Исита, а у тебя всё хорошо? — я решил перейти на прямой разговор.

— Не очень, — ответила она, глядя такими глазами, словно принимает вызов. Поскольку нам пришлось забиться в угол, эти глаза теперь были ещё ближе.

— Расскажи. Если что, я помогу.

— Да нет, вряд ли, — она очень уверенно помотала головой.

— Слушай, приходи ко мне завтра в гости! Я тебя после занятий встречу, посмотришь, как мы там устроились…

— Спасибо, но завтра я не могу, — Исита не отводила своих кристально-честных глаз. Мне стало совсем паршиво. Предложение познакомить девушку с Реной утонуло.

— Лиан, я пойду. Я устала.

— Подожди! — я схватил её за руку. — Ну я же вижу, что что-то не так! Почему ты не хочешь мне сказать!

— Да всё в порядке, — она опустила голову и переложила ключи из руки, которую держал я, в другую. — Я тебе позвоню, позже. Только телефон включи.

— Исита…

— Пока, — она потянула на себя дверь и юркнула в щель.

Ужасный, ужасный разговор. И вот только сейчас, когда она ушла, я понимаю, что разговор нужно было вести совсем не так.

Сказать, что очень-очень скучал. Потому что правда скучал.

Сказать, что свадьба — это формальность, и я не люблю Рену, а у нас совсем всё по-другому.

Сказать, что я скот и сделаю всё что угодно, чтобы её развеселить.

Я опёрся о стенку и скрестил руки на груди. Вот буду стоять здесь, и всё. А ещё лучше — пойду стану под дождь, и пусть он меня замочит вконец! Я сегодня без шапки, и тем лучше!

Я совершил задуманное. Дождь почти не чувствовался, и я посетовал, что не идёт ливень. Так бы я хоть над собой позлорадствовал, а под этим и не промокнешь толком.

Да, а в том мульте есть кадры, где Исита сидит под дождем, в каком-то поле, и камера облетает её со всех сторон, показывая, что во все стороны один горизонт и никого нет. Но в один прекрасный миг я подхожу сзади, обнимаю её, беру на руки и уношу.

Я понимаю, что Исита у меня не получилась. Просто девушка со светлыми лёгкими волосами и серыми искренними глазами, невысокая и хрупкая. В её любимой старенькой белой рубашке. С кулончиком в виде круга, на котором нарисована мордочка выдуманного ею персонажа, надеюсь, у меня он получился. А я… тоже вроде не я, а так, парень средненький, каштановые волосы, зелёные глаза. Разве что свитер мой — чёрный, с розовым поросёнком. Не надо было так откровенно выбирать персонажей, она ведь может подумать…

А как же тот кадр, где мы с ней держимся за руки и идём по прозрачной лестнице в небо? Теперь мне почему-то не кажется, что она будет смеяться и издеваться надо мной, что я слюнявый романтик. А вон тот, где я… ооо… я, кажется, сильно сглупил, когда отдал Исите мультик о том, что хотел бы видеть в реальности. Вообще-то сначала мне хотелось сделать что-нибудь смешное, чтобы она повеселилась, чтобы мы с ней могли разложить по полочкам каждый кадр, и этот дурацкий мульт стал бы символом нашей дружбы… но на самом-то деле мне хотелось, чтобы он стал символом кое-чего другого…

А может, она вообще не будет его смотреть. Обиделась на меня, из-за того, что я совсем о ней забыл, и закинет диск куда-нибудь за стол. Может, лет через тридцать и посмотрит, но я к тому времени уже буду дедушкой…

Я завернул и увидел вдалеке вход в метро. Помню это место, здесь неподалёку меня колотил Милицер. А Исита прибежала и заставила пойти к ней домой, чтобы вылечить мои раны. А как мы с ней жетончики из кусков железа делали!.. Сейчас-то уже не повторишь, потому что она учится в юнэмире, а я — нет.

И вообще, я взрослый семейный человек.

Первый раз подумалось, что этот брак — ошибка.

— …ан!!! — крикнул кто-то. Вот, всё по-прежнему, опять кто-то воет в ужасе, что по дороге идёт распроклятый Лиан. А у меня всё идёт наперекосяк, хотя по сравнению с тем, что было месяц назад, всё просто чудесно и радужно.

— Лиан!!! — крик повторился. Я запоздало понял, что меня не боятся, а зовут. И оглянулся.

Исита была без куртки и без шапки, за одним из сапожков волочились шнурки, которые девушка не успела наскоро заправить в голенище. Она подбежала и крепко вцепилась мне в локоть одной рукой.

— Подожди! — девушка отдышалась. Я полностью повернулся к ней, чтобы показать, что уходить никуда не собираюсь. — Лиан, это чудесный мультик! Спасибо тебе большое!

Не хватало ещё ответить ей «пожалуйста»!

— Ты… его весь посмотрела?

— Весь, — она кивнула. — Я… я ведь не знала, что ты такое чудо для меня сделал…

Я смотрел на неё, и внутри меня что-то разгоралось. Как будто подошёл к какой-то черте, которую вот сейчас можно переступить.

— Я и сам не ожидал, что получится именно это… — Исита замерла, ловя каждое моё слово. Я смутился и опустил глаза. — Просто ты… такая…

— Лиан.

— М? — спросил я, не поднимая глаз.

— Лиан!

Это было уже настойчивей. Пришлось опять посмотреть в эти серебряные озерца.

— Лиан, ты для меня не лучший друг.

Что-то происходит, неумолимое и беспрекословное. Иначе почему я так переживаю…

— Ты важнее, ты самый важный… — Исита запнулась. Я очень хотел её поддержать, но мои слова запрятались куда-то слишком глубоко. — Я… тебе раньше хотела сказать… ещё в пиццерии… но…

Я должен был что-то сделать. Я не мог ничего не делать и вот так стоять. И я с ужасом для себя обхватил девушку за плечи, притянул к себе и поцеловал.

Впервые в жизни поцеловал девушку!..

Но теперь всё было хорошо. Волнение, которое сначала стукнуло в голову и заволокло глаза пеленой, постепенно прошло. К тому же и глаза я закрыл… появилась уверенность во всём, теперь я точно знал, как разобраться во всех клубках, которые я намотал за последние дни, и как сделать, чтобы все были довольны и счастливы. Ведь Исита была рядом, маленькая и дрожащая от холода, но не отрывающаяся от меня ни на секунду.

Теперь всё было правильно.

Sarko Lee