«…обратить внимание Делма на приложенную генную карту Шана йос-Галана, которому исполнилось двадцать восемь стандартных месяцев.

Мать этого ребенка — Энн Дэвис, уроженка Нового Дублина, профессор сравнительной лингвистики, Северный городок, Центральный университет, Земной сектор Паладин.

Выражается сожаление по поводу того, что карта профессора Дэвис на данный момент недоступна. Хотя профессиональные обязанности лишили ее возможности получить собственную лицензию, она происходит из семейства пилотов. Ее старший брат Ричард имеет лицензию пилота первого класса и должен получить лицензию мастера. Ее мать, Элизабет Мерфи, имела лицензию первого класса для кораблей от легкого транспорта до торгового класса ААА. Послужные списки пилотов также прилагаются для сведения Делма.

Есть намерение представить ребенка и его мать пред лицо Делма на второй день следующей релюммы, что является самым ранним сроком, в который профессор Дэвис может освободиться от обязанностей, налагаемых на нее ее работой. Выражается просьба, чтобы Делм Увидел ребенка и принял в Корвал, к текущей радости и будущей выгоде клана.

Испрашивается благосклонность Делма по отношению к профессору Дэвис. Она является человеком с меланти и Корвал у нее в долгу из-за ошибки, совершенной сыном Клана Эр Томом.

С уважением к Делму…

Эр Том йос-Галан».

— Двадцать восемь стандартных месяцев? — Даав уставился на экран, разрываясь между изумлением и прискорбным желанием расхохотаться. — Да, надо признать, что эту проблему действительно следовало уладить!

Релчин, лежавший на столе рядом с установкой узколучевой связи, поднял голову и бросил на него взгляд, выражавший возмущение по поводу нарушенного комфорта, что склонило чашу весов в сторону хохота. Даав почесал крупного кота под подбородком и нажал клавишу «Дальше», вызывая приложенную генную карту.

— Хорошо, и ребенок определенно йос-Галан, — признался он Релчину спустя пару секунд. — Но какое мне дело до того, что какая-то землянка нашла способ сочетать выгоду с удовольствием? Особенно когда есть юная Синтебра, которая так и рвется стать супругой а-тоделма и сделать все в соответствии с контрактом и Кодексом, без неуместных скандалов.

Он рассеянно почесал кота за ухом.

— Суть дела в том, что Эр Том желает откупиться от этой землянки, тебе не кажется? И он хочет взять мальчика в Клан, хотя тетя Петрелла и моя сестра несомненно сообщат нам, что имя Шан у йос-Галанов не используется. Он снова хмуро посмотрел на генную карту.

— Ребенок вполне может оказаться чертовски хорошим пилотом. Эр Том ведь очень хорош, знаешь ли, Релчин. Приходится напрягаться, чтобы от него не отстать — хотя, конечно, ему об этом знать не следует. Клан всегда рад принять пилотов… Вопрос сводится к тому, какую цену запросит леди, насколько я понимаю. А ее цена, похоже, оказалась высокой — иначе почему бы ему было просто не выплатить ее из своих личных средств?

Кот не пожелал давать ответа, и спустя секунду Даав вызвал информацию о брате и матери леди.

— Приемлемо, знаешь ли, хотя сама леди — не пилот. Кто может поручиться, что она не окажется неуклюжей красоткой, а ребенок не пойдет в нее? Только посмотри, как это вышло с Карин, а, Релчин? Хотя следует вспомнить, что йос-Галаны всегда давали хорошее потомство.

После этого он на какое-то время замолчал, рассеянно гладя кота и глядя не на экран, а куда-то чуть выше.

— Нет, это не пойдет, — объявил он наконец, стремительно встал и зашагал к бару. Налив себе мисравота, он побрел в центр комнаты, держа чашу в руке и возмущенно разглядывая ковер.

— Эр Том с ума сошел? — осведомился он — возможно, у кота, который деловито мыл себе спинку. — Умолять Делма Увидеть ребенка, не признанного йос-Галанами? Устроить в Клане скандал, настроить Тоделма против Делма, открыть невероятные просторы для злобы Карин — и все ради непроверенного ребенка и некой персоны по имени Энн…

Он замолчал и погрузился в молчание — настолько глубокое, что кот прекратил свой туалет и устремил на него широко открытые желтые глаза.

— Энн Дэвис. — Он задумчиво отпил вина, склонив голову набок. — Энн Дэвис, вот как. — Он тихо вздохнул. — Право, нехорошо: чего только кандидатов в разведчики не заставляют читать! Но может ли это оказаться та самая Энн Дэвис? И была ли это вообще Энн Дэвис? Определенно это была лингвистка — и довольно удивительная в своем роде. Моя отвратительная память…

Говоря сам с собой, он вернулся к столу, отставил вино в сторону и включил программу поиска. В ответ на запрос он стремительно нажал с полдюжины клавиш, нажал ввод и откинулся на кресло.

— А теперь… — начал он, многозначительно глядя на кота.

Продолжить ему не удалось. Первый сигнал о нахождении ответа едва успел отзвучать, когда раздались второй, третий, четвертый и пятый. Потом наступила короткая пауза — чуть больше секунды, — и раздался шестой и последний сигнал о нахождении соответствия. К этому времени Даав уже ошеломленно рассматривал полный экран информации, пришедшей на первое ключевое слово.

— О да, — пробормотал он, вводя команду продолжить. — Вот именно.

Список публикаций Энн Дэвис занял два экрана, включая компиляцию и сравнительный анализ земных диалектов, о существовании которых Даав уже почти забыл. Он отметил, что работа два раза уточнялась: та версия, которую он когда-то читал, была ее докторской диссертацией.

Он также отметил, что с тех пор фокус ее исследований весьма любопытным образом сместился, но семена новых направлений определенно содержались уже в ее первой работе. Однако интеллектуальная смелость, которая необходима была, чтобы начать тщательный анализ и сопоставление лиадийского и базового земного, не говоря уже о языке врагов — икстранском — в поисках общего…

— Мысль, достойная разведчика, — пробормотал Даав, стремительными движениями золотистых пальцев заказывая всю библиографию для своей личной библиотеки. — Отважное сердце, доктор. Да обратит удача на вас свое прекрасное лицо.

Вызванная затем биография вполне совпадала с письмом Эр Тома. Гейдельбергский стипендиат Энн Дэвис, автор многочисленных научных работ (список прилагается) в области сравнительной лингвистики, действительно является уроженкой Нового Дублина в Эльфийском секторе Земли. У нее имеется один брат, Ричард Дэвис, пилот. Ее родители — Элизабет Мерфи, пилот, покойная, и Иэн Дэвис, инженер, также покойный.

Она была зарегистрирована как родитель одного ребенка, Шана йос-Галана, родившегося в 1357 году по Стандартному календарю.

— Что может увидеть кто угодно, — с иронией прокомментировал Даав. — Начинаешь понимать, какие чувства испытывал в этом случае Эр Том.

Продолжая рассматривать биографическую справку, он протянул руку и развернул к себе экран узколучевого приемника.

— Человек с меланти, как же, — пробормотал он, хмуро перечитывая письмо. — Уж не просит ли он решения для леди? Конечно, у нее нет делма, который принимал решения за нее, а если ребенок отойдет Корвалу…

Он снова взялся за мисравот и откинулся в кресле, глядя на расписанный облаками потолок и понемногу отпивая вино.

Кот на столе зашевелился, потянулся и перешел на колени к человеку, лениво устраиваясь там поудобнее.

— Возможно, ей нужен союз, — пробормотал Даав, теребя кошачье ухо. — Тут ничего плохого нет, Релчин. И филолог Дэвис развивает идею, которая нашла бы одобрение у Бабушки Кантры. Ведь в конце концов прямо за склоном долины находится Университет Лиад со всеми его дивными носителями языка…

Кот замурлыкал и повернул голову так, чтобы пальцы человека щекотали ему подбородок.

— Тебе-то легко говорить, — обиделся Даав. — Тебя не просят принимать решение для человека, не принадлежащего Клану! Да и появление этого ребенка в Корвале совершенно вне обычаев. О чем только думал Эр Том?

Однако крупный кот только громче замурлыкал и начал мять бедро Даава когтистой лапкой.

— Прекрати это, зверь, иначе мне нужен будет врач! — Даав вздохнул. — Возможно, мне следует отправиться на Университет, встретиться с этой леди и… Нет. Он допил вино и вытянул руку, чтобы поставить стакан на стол.

— Лучше читать письмо именно так, как оно написано, правда, Релчин? И тогда следует любезно ответить нашему провинившемуся А-тоделму и попросить уточнить, в чем состоит долг Корвала в отношении профессора Дэвис.

С этими словами — и к глубокому недовольству кота — он развернул кресло к узколучевой установке и начал составлять ответ.

Шан с аппетитом поел и отправился в постель без возражений. Такое поведение было настолько нетипичным, что Энн даже пощупала ему лоб, проверяя, нет ли у него жара.

Жара, конечно, не было, что она прекрасно знала в том тайном уголке сердца, который также говорил ей, спит сын или бодрствует, спокоен или расстроен. Ребенок устал, только и всего.

— Мирада тебя вымотал, парнишка, правда?

— Мирада? — Ресницы Шана задрожали, косые брови сдвинулись. — Мирада?

— Потом, Шанни, — успокоила его Энн, откидывая белые волосы с широкого смуглого лба. — А сейчас засыпай.

Но ей не нужно было его уговаривать: внутреннее чувство дало ей знать, что сон уже опутал его своими чарами.

Выйдя чуть позже в гостиную, она покачала головой при виде пакетов, которые доставили ей из местной бакалеи. Одним только богам известно, подумал ли Эр Том, куда ей расставить всевозможные вкусности, которые он заказал, — в том числе и две жестянки со сказочно дорогим настоящим кофе.

— Ну, может, кое-что он заказал для себя, — пробормотала она, поворачиваясь спиной к куче пакетов и решительно берясь за первую книжечку с экзаменационной работой.

Она проверила уже почти половину, когда дверной звонок заставил ее вздрогнуть и чертыхнуться.

— Ну вот, Энн Дэвис, — отругала она себя, пересекая комнату, — вечно ты с головой уходишь в работу…

— Добрый вечер.

Когда Энн открыла дверь, Эр Том ей низко поклонился. Чуть нахмурившись, она решила, что это — поклон Глубокого уважения. Обычно он приветствовал ее поклоном Равных, и она обеспокоенно стала гадать, что может означать такая перемена.

— Добрый вечер, — отозвалась она с максимально доступным ей спокойствием. Отступив в сторону, она приглашающе взмахнула рукой. — Входи, пожалуйста.

Он вошел, с легким поклоном протягивая ей принесенное вино.

— Подарок Дому.

Энн приняла бутылку, и ее недоумение переросло в тревогу. Эр Том, как правило, приносил с собой вино: насколько она поняла, это был лиадийский обычай, свидетельствующий о добрых намерениях пришедшего. Однако никогда прежде он не вел себя с ней так официально — так непонятно.

Сжимая в руках знак его добрых намерений, Энн попыталась ответить ему поклоном, который долженствовал выражать Благодарность гостю.

— Спасибо. Ты выпьешь со мной рюмку?

— Это было бы приятно, — отозвался он, все столь же официально и чопорно. Ее друг и возлюбленный прятался где-то в глубине его глаз. Он изящно повел рукой в сторону заваленного бумагами рабочего стола и пачек экзаменационных работ. — Однако мне не хотелось бы мешать тебе работать.

— О! — Она посмотрела на стол, а потом на часы над ним. — Моя работа отнимет у меня еще несколько часов, — неуверенно проговорила она. — Если я сейчас прерву ее ненадолго, чтобы выпить вина с… с моим другом…

Она замолчала, кусая губы в мучительной неуверенности.

— О!

Что-то промелькнуло на его лице — всего на секунду, однако она поняла, что он почему-то почувствовал облегчение. Ей даже показалось, что он почти улыбнулся, хотя на самом деле он всего лишь наклонил голову.

— Я предлагаю компромисс, — мягко сказал он. — Ты вернешься к письменному столу, а я уберу продукты. Вино может подождать, пока… друзья смогут уделить ему внимание.

— Уберешь продукты? — Она недоуменно посмотрела на него, а потом на гору коробок. — Все это в моей кухне не поместится, Эр Том. Я надеялась, что кое-что из этого ты купил для себя.

Как это ни удивительно, но он рассмеялся — и это был такой сладкий и непривычный звук! Она невольно улыбнулась в ответ.

— Упражнение по размещению груза, только и всего. — Он протянул руку и забрал у нее бутылку. — Я справлюсь. А ты пока — к своим работам?

— Я — к моим работам, — согласилась она, продолжая глупо улыбаться и чувствуя нелепое, совершенно непонятное облегчение. — Спасибо тебе, Эр Том.

— Не за что, — отозвался он, направляясь к горе.

Он на секунду остановился, чтобы снять куртку и повесить ее на спинку мягкого кресла, а потом прошел на кухню.

С идиотски радостным сердцем Энн вернулась за свой стол и открыла следующую голубую книжицу.

Верный своему слову Эр Том нашел место для всего, что только было в коробках, а потом аккуратно сложил коробки и спрятал их в узкое пространство между холодильником и мойкой.

Оставшиеся немногие минуты, которые нужны были Энн, чтобы проверить последнюю работу, он потратил на то, чтобы использовать часть только что приобретенных продуктов. Получившуюся закуску он вместе с вином и рюмками вынес в гостиную.

— Выглядит чудесно! — призналась Энн, с искренним удовольствием разглядывая поднос с сыром, овощами и соусом. Она улыбнулась Эр Тому и потянулась, встав на цыпочки, чтобы расправить все затекшее тело. Как всегда, кончики ее пальцев коснулись потолка. — Проклятые низкие своды, — пробормотала она привычно. — Насколько дороже было бы прибавить несколько лишних дюймов в высоту?

— Думаю, что намного дороже, — серьезно ответил Эр Том. — Два лишних дюйма при таком масштабе строительства очень скоро превращаются в мили. — Он повел плечами, сосредоточенно глядя на вино, которое наливал в рюмки, — а не на роскошное зрелище, которое являла собой она, потягиваясь всем телом. — И в кантры.

Энн ухмыльнулась.

— Наверное, ты прав. Но ужасно досадно постоянно задевать пальцами потолок.

Она устроилась в углу дивана и взяла протянутую им рюмку.

— Спасибо, мой дорогой, за все твои труды ради меня.

На секунду он застыл, с ужасом подумав, что ей удалось каким-то образом узнать о мольбе, с которой он обратился к Дааву… Но потом он пришел в себя: конечно, она имела в виду только этот вечер, что было поистине пустяком для человека, привыкшего распределять груз по трюмам космического корабля.

— Я был рад помочь, — ответил он, поскольку ему показалось, что именно это ей хотелось услышать, — и был вознагражден ее улыбкой.

Он осторожно уселся в противоположном углу дивана, стараясь не замечать, как разгорается его кровь от ее близости, какие позорные желания пытаются победить требования порядочности и меланти… Он отпил немного вина, бережно отставил рюмку и заставил себя посмотреть ей в лицо.

— Я сожалею, — проговорил он и откашлялся, потому что голос у него непривычно охрип. — Я глубоко сожалею о том, что причинил тебе боль, Энн. Я не ожидал, что ты вернешься домой в ранний час. Я совершил ошибку и прошу, чтобы ты меня простила.

Она заморгала. Так вот в чем причина столь официального его поведения! Она чуть было не протянула руку, чтобы прикоснуться к его щеке. И только воспоминание об обжигающей, бездумной страсти, которую будило самое мимолетное прикосновение к нему, заставило ее руку остаться лежать на колене.

— Я охотно тебя прощаю, — ответила она вместо этого и тепло улыбнулась ему. — Было очень… глупо с моей стороны так паниковать. Ты дал мне слово, и мне следовало бы… — Она почувствовала, что находится на опасной почве. Было бы опасно признаться, что она усомнилась в его слове. — … следовало бы это помнить.

— А! — Он слабо улыбнулся ей в ответ. — Ты очень добра.

Тут он замялся, оттягивая минуту, когда ему придется повиноваться велению долга и задать ей вопрос, который заставляет содрогаться меланти. И он с грустной иронией признался себе, как признался бы Дааву, что им движут не только соображения чести. Скорее ему было радостно от того, что в данном случае требования чести практически совпадают с желанием его сердца.

Он сделал еще глоток вина и съел чуть-чуть сыра, разве что не сотрясаясь от желания, которое она в нем будила. Однако он сурово подавил свою страсть. Он поклялся, что все будет так, как того пожелает Энн, и неуемные страсти Эр Тома йос-Галана не должны заглушить голоса ее рассудка. Здесь необходимо рассмотреть предложения, заняться торговлей. Он набрал в легкие воздуха.

— Энн?

— Да, любимый?

Ее пристальный взгляд выдавал страсть, которая была такой же неуемной, как и его собственная. И встретившись с ее глазами, он снова потерял голову. Сжав зубы, он отвел взгляд и подавил мощную волну желания.

— У меня есть… предложение, — проговорил он, слыша, как его голос срывается и дрожит. — Если ты согласишься меня выслушать.

— Хорошо, — ответила она. Ее голос тоже звучал странно, хотя когда он повернулся к ней, она уже опустила голову и смотрела на свою рюмку, которую вернула на столик. — Что за предложение, Эр Том?

— Я предлагаю…

Боги! Его Тоделм будет его ругать, и Делм, возможно, тоже. Она не входит в Книгу Кланов. Она землянка, землянка, землянка до мозга костей. Но она — хлеб, который питает его, вода, которая утоляет его жажду, страсть, которая терзает его так, что он не может не обладать ею, пусть для этого ему придется пойти против Клана, и Кодекса, и — да! — близких.

— Я предлагаю, — повторил он, заставляя себя смотреть ей в глаза со спокойствием, которого не испытывал, — чтобы мы с тобой поженились.