— Ваша милость проявили необычайную любезность, дав себе труд встретиться со мной в такой час.

Рыжеволосый человек низко поклонился.

Ран Элд высокомерно наклонил голову и сел первым, как и полагалось человеку с его положением. Рыжеволосый мужчина сел напротив него.

— Вина, ваша милость?

— Благодарю вас, — отозвался Ран Элд.

Когда ему была налита рюмка Канарского, он взял ее, пригубил — и вздохнул.

Ран Элд любил все первоклассное: первоклассное вино, первоклассные драгоценности, первоклассных приятелей. Мужчина, сидевший напротив него, принадлежал к этой последней группе… по крайней мере до недавнего времени. Надо признать, что в последнее время Сан бел-Фазин стал смертельно скучен.

— Надеюсь, ваша милость наслаждается своим привычным превосходным здоровьем?

Ран Элд снова наклонил голову.

— Я в полном здравии.

— И очаровательные сестры вашей милости тоже здоровы? Рыжеволосый мужчина ни разу не встречался с сестрами Ран Элда, но с самого начала счел необходимым считать их очаровательными.

— Мои сестры здоровы, — признал Ран Элд и позволил себе еще один глоток вина.

— А ваша почтенная матушка, Делм… Она, конечно же, находится в полном здравии?

— Моя мать процветает, благодарю вас.

— Превосходно, превосходно! Тогда у меня не будет проблем встретиться с ней по моему небольшому вопросу.

Ран Элд застыл, не донеся рюмки до рта.

— Прошу прощения?

Бел-Фазин плавно развел руками.

— Ну, по поводу такой мелочи, как двадцать кантр, которые я ссудил вашей милости в прошлую релюмму. Вы ведь об этом помните?

— Двадцать кантр? — Ран Элд одарил рыжеволосого своим самым ледяным взглядом. — Вы, конечно же, ошиблись. Размер моего долга — четыре кантры.

— Четыре кантры были первоначальной ссудой, — хладнокровно согласился Сан бел-Фазин. — Плюс двадцать процентов за двенадцатидневку, плюс штрафы.

— Штрафы? Какие штрафы?

— Стопроцентная надбавка в конце каждой двенадцатидневки, прошедшей без оплаты, — моментально среагировал бел-Фазин и ответил на возмущенный взгляд Ран Элда таким угрожающе холодным взглядом, что наделм содрогнулся. — Ваша милость подписали соглашение.

Он его действительно подписал — и квартальная доля Эллианы предназначалась на уплату именно этого долга чести. И Ран Элд снова с бешенством вспомнил, что по Слову Делма он вынужден был передать эту сумму Эллиане. А другого способа получить из жалких средств Дома четыре кантры ему найти не удалось…

— Когда мне было бы удобно посетить вашего Делма? — вежливо осведомился бел-Фазин.

Ран Элд вернул на стол свою рюмку: от вкуса Канарского его вдруг затошнило. Двадцать кантр! Боги…

— Вам совершенно не обязательно наносить визит Главе Мицела, дружище бел-Фазин.

— Увы, ваша милость: это совершенно обязательно. Если только…

Ран Элд поднял голову. Надежда заставила болезненно сжаться его сердце и легкие.

— Возможно, ваша милость сочтет возможным поставить перед своим Делмом другой вопрос?

— Какой именно?

Бел-Фазин с улыбкой пригубил вино. Ран Элд заскрипел зубами и позволил молчанию затянуться, хотя это было мукой для его напряженных нервов.

— Насколько мне известно, Мицелу принадлежит некое… кожевенное предприятие?

«Кожевенная мануфактура Судди» была самым доходным из трех предприятий, которыми владел Клан Мицел. К сожалению, это предприятие клана было и самым старым и остро нуждалось в модернизации.

Ран Элд наклонил голову.

— Это так.

— А! Тогда, возможно, вы смогли бы… убедить своего Делма в… целесообразности… введения в дело нового партнера.

«Судди» было свободной собственностью. Ран Элд подумал, что его Делм ни в коем случае не согласится… Он поймал на себе холодный взгляд Сана бел-Фазина и судорожно вздохнул.

«Двадцать кантр с двадцатью процентами и стопроцентным штрафом каждую…»

— Я переговорю с Главой Клана, — по-официальному сухо ответил Ран Элд рыжеволосому мужчине.

Он взял рюмку и одним глотком допил ее содержимое.

Они оказались в центральной части порта, между Виртуальной аркадой и Зоологическим музеем. Уже наступил вечер, и тротуары были заполнены спешащими незнакомцами. В основном это были лиадийцы, но встречались и земляне: шумные группы высокорослых друзей. Эллиана с Даавом держались за руки, чтобы в толкотне не потерять друг друга.

Задача, которую он поставил перед ней в космосе, действительно оказалась богата возможностями. В конце концов Эллиане удалось справиться с проблемой, и ее наградой стала не только негромкая похвала ее инструктора, но и радостное тепло, рожденное гордостью за свои успехи. Они оказались в центральной части порта, потому что позволили себе отпраздновать происшедшее.

Для Эллианы, которая во всей Солсинтре знала только причал парома, вокзал монорельсовой дороги и улицу Механиков у дверей «Бинджали», центральная часть порта оказалась настоящим чудом. Она глазела на витрины магазинов, изумлялась пьескам, разыгрываемым на углах улиц, и вглядывалась в прохожих. Звуки десятка разных языков пьянили ее, словно вино.

— Пришли.

Даав потянул ее за руку, прокладывая дорогу наискось от края тротуара к магазинам. Эллиана вынуждена была идти за ним, надеясь, что он доставит ее в надежную гавань. На пороге лавки она остановилась: нос сообщил ей о присутствии экзотических пряностей, горячего хлеба и других прелестей жизни.

— Снова еда? — воскликнула она, пытаясь утянуть его за руку назад.

— Еда! — Его глаза сверкали, словно черные бриллианты, освещенные изнутри радостью. — Ты меня обижаешь, пилот, клянусь в этом! Как будто я привел бы тебя сюда ради какой-то еды!

Как легко было смеяться! Смеясь, она позволила Дааву заташить ее внутрь помещения и встала вместе с ним в длинную очередь, пока они не добрались до прилавка.

Даав приветствовал седовласого продавца широкой улыбкой.

— Будь любезен, нам печчи, старина, — и кувшин твоего лучшего! Эта моя приятельница еще никогда не пробовала твое коронное.

Продавец ухмыльнулся и пощелкал клавишами, передавая заказ на кухню; при этом Эллиана не заметила никакого обмена деньгами.

— Приятного аппетита! — пожелал он на ломаном лиадийском, помахал широкой ладонью и, подмигнув Эллиане, повернулся к следующему покупателю.

— Но он же… — начала было Эллиана, но Даав уже повел ее по людному помещению к столику у дальней стены.

— Паол Гойемон, — сказал Даав. Он уселся на скамью справа от нее и выгнул бровь. — Он вызывает у тебя отвращение?

— Нисколько. Просто я не знала, что земляне торгуют в порту.

— Кантры — это кантры, кто бы их ни зарабатывал — и кто бы ни тратил. — Он ухмыльнулся. — Этот экономический принцип немало способствует тому, что я не теряю веры в человечество. Она рассмеялась, но почти сразу же замолчала и искоса посмотрела на него.

— Это очень тяжело — оказаться привязанным к планете?

По его лицу промелькнула какая-то тень, задержавшаяся в его глазах.

— Это, — медленно проговорил он, — довольно тяжело. Дело в подготовке, знаешь ли. Когда нас переделывают так, чтобы мы были годны для вселенной, нас делают негодными для Лиад. — Он невесело улыбнулся. — К этому прибавляется и то, что светское общество считает разведчиков странными и относится к нам со смешанным чувством страха и неприязни. Они говорят «взгляд разведчика», словно это какое-то волшебство, а не просто умение видеть то, что перед тобой находится.

Она нахмурилась, пытаясь поймать какую-то ускользающую мысль…

— Но вот Клонак зачем-то отрастил на лице волосы. Как землянин. У лиадийцев не бывает растительности на лице. Нельзя же ожидать, чтобы те, кто никогда не покидал Лиад…

— Лиадийцы, — прервал ее Даав, — рискуют оказаться в проигрыше из-за самодовольства. Они считают себя вершиной цивилизации и презирают все, что не записано в Кодексе. Кодекс — это, конечно, хорошо, но уважение к отличиям не названо достоинством. Если…

Он замолчал на полуслове, коротко хохотнул и поднял руку в жесте извинения.

— Ну вот. Обещаю, что больше тирад не будет.

Не успела она заверить его, что ему еще очень далеко до нравоучений Ран Элда, не говоря уже о тирадах, как им принесли печчу и кувшин.

Печча оказалась круглой плоской лепешкой с острым красным соусом, овощами и сыром. Все это запекалось до тех пор, пока соус и сыр не начали пузыриться, — и было подано на горячем камне. Тесто было разрезано на шесть толстых кусков. Оказалось, что положено отделять кусок от круга и, держа предательский сегмент в пальцах, пытаться есть.

Эллиана пыталась подражать Дааву: сначала неуверенно, но с каждым следующим укусом все более ловко. Блюдо оказалось ароматным, таким острым, что слезы на глаза наворачивались, — и поразительно вкусным. Вино — сладкое, красное и ледяное, с плавающими дольками цитрусовых — охлаждало язык и усиливало аппетит.

— Просто чудесно! — заявила Эллиана, отделяя второй кусок.

Даав улыбнулся и поднял свой стакан в молчаливом приветствии.

Слишком быстро лепешка закончилась. Они еще немного посидели за вином, удобно привалившись спинами к стене, наблюдая за тем, как приходят и уходят посетители.

— А как получилось, что у Клонака — усы? — лениво поинтересовалась Эллиана.

— У нас у всех есть свои сувениры. — Голос Даава звучал не менее лениво. Он поднял руку и потрогал свою серьгу. — Историю о том, как Клонак получил свои усы — увы! — нельзя рассказывать в ближайшие сорок лет: приказ командующего Разведки. Могу только сказать тебе, что ему очень нужно было поговорить с человеком, который отказывался вести переговоры «с безусым мальчишкой». Поэтому Клонак испросил позволения у руководителя своей группы, после чего воспользовался автоврачом, выйдя из капсулы в том виде, в каком ты сегодня его видишь.

Он немного помолчал, обдумывая сказанное.

— Немного более ненормальным, — добавил он спустя какое-то время, делая глоток вина. — Мне все-таки кажется, что время его слегка обтесало.

— А тебя? — тихо спросила Эллиана.

Даав посмотрел на нее, иронично выгнув бровь.

— О, я всегда был именно таким ненормальным, каким ты видишь меня сегодня.

Она рассмеялась и задвигала головой в земном отрицании, которому он ее научил.

— Я ведь говорила о твоей серьге, — сказала она. — Это ведь тоже… сувенир?

— Да, безусловно.

Он снова прикоснулся к проволоке, и его улыбка стала немного кривой.

— Она свидетельствует о том, что я занимаю место сына в шатре матриарха Племени Ман, чье имя на нашем языке звучит как «Дожди-в-Пустыне», хотя мне кажется, что «Скалоцвет» было бы более удачным переводом.

Он замолчал и отпил немного вина, а потом поднял руку и ухватился за свои стянутые в хвост волосы.

— Это свидетельствует о том, что я не женат.

Эллиана чуть поменяла позу, чтобы заглянуть в черные глаза, внезапно затуманившиеся воспоминаниями.

— А когда ты женишься? — спросила она.

Ей хотелось, чтобы вопрос прозвучал весело, но, как ей послышалось, он оказался совершенно серьезным.

Даав улыбнулся — как ей показалось, чуть тоскливо.

— Женатый охотник, разумеется, коротко стрижет волосы. И он надевает вторую серьгу, которая указывает шатер его жены. Но пока мужчина не был избран из числа тех, кто стоит вокруг свадебного огня, и не вошел в шатер своей жены, волосы положено носить так.

— Свадебный огонь… — Эллиана вздохнула и наконец пригубила вино. — А ты… Нет, ты сказал, что не женат.

— Скалоцвет планировала, что я встану к огню во время следующего сбора племен, — проговорил он очень тихо. — Моя команда вернулась за мной раньше.

Она снова заглянула ему в лицо.

— Тебе… жаль? — робко спросила она: ей показалось, что в его ярких глазах появилась тень печали.

— Жаль? — Он повел плечами. — Я был бы неподходящим избранником для женщины Племени Ман. Низкий, щуплый и не очень хорошо… владеющий копьем. Выбрать такого в качестве кормильца в новый шатер, где скорее всего вскоре появятся дети…

Он по-земному покачал головой, допил свое вино — и снова широко ей улыбнулся.

— Но как знать? Меня могла бы избрать женщина из давно раскинутого шатра, достаточно обеспеченная для того, чтобы делать все, что ей заблагорассудится, — и тогда я мог бы жить в холе и неге!

Его улыбка была заразительной. Эллиана улыбнулась в ответ — и подумала, что никогда еще не чувствовала себя такой счастливой.

— Пойдем дальше? — спросил Даав, и Эллиана, не колеблясь, вложила свою руку в его и разрешила ему снова вести ее в суматошный, пьянящий, волшебный вечер.

Виртуальная Аркада была полна тел и света, находившихся в движении, и шума, который был то просто громким, то просто оглушительным.

Эллиана и Даав шли сквозь шум, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть, как играют в разные игры. Даав обратил внимание на то, что Эллиану больше всего интересуют самые сложные азартные игры, и они углубились в Аркаду. Она начала останавливаться на довольно долгое время — и ее губы беззвучно двигались, словно формулируя условия задачи.

Другой мог бы обидеться на столь явное невнимание. Однако Даав не торопил и не подгонял ее: почему-то ему нравилось наблюдать за тем, как меняется выражение ее лица и глаз, когда она что-то обдумывает. При этом он продолжал крепко держать ее за руку: ему казалось, что она настолько заворожена, что может куда-нибудь забрести и потеряться. А еще он старался идти так, чтобы его тело защищало ее от напора толпы.

То двигаясь, то останавливаясь, они добрались до игры «От пилота до принца». Эллиана стала смотреть, как компьютер воспроизводит запись космического сражения поистине эпохальных масштабов. Затем битва сменилась аварийной стыковкой, которая перешла в торговые переговоры, которые…

Даав улыбнулся тому, насколько внимательно она следит за игрой. Аттракцион пользовался популярностью у завсегдатаев и старожилов порта и обычно привлекал немало играющих. Но сегодня вечером он пустовал.

Не совсем пустовал, уточнил он про себя, когда в тенях дальнего угла возникли две фигуры, которые направились к ним. Парень и девица, еще подростки. Они были одеты в одинаковые костюмы, представлявшие собой пародию на настоящую космокожу, а лица у обоих были жесткими и голодными — отчаянными.

Даав крепче сжал руку Эллианы, собираясь увести ее дальше, но прежде чем он успел это сделать, паренек поднял руку, а девица предложила:

— Желаете сыграть партию, господа? Сед Рик и я готовы заплатить за нее, если вы хотите играть ради чего-то более весомого, чем просто развлечение.

Эллиана нахмурилась.

— Вы хотите сказать — сыграть на деньги? — вопросила она с непритворной суровостью. — Это было бы очень легкомысленно с вашей стороны, сударыня.

Девчушка улыбнулась жестко.

— О, леди находит риск слишком высоким! Тогда давайте сыграем втроем с вашим спутником. Судя по его виду, он не боится…

— Постойте, — сказала Эллиана, ища взглядом двенадцатисторонний кубик на колесике, который оповещал о законном приеме ставок. — Эта игра не окупается, — серьезно сообщила она девице. — Вы рисковали бы своими средствами, играя с незнакомыми людьми. Это не кажется мне честным.

На этот раз рассмеялся паренек — Сед Рик.

— А что вообще честно, сударыня? Мы все рискуем деньгами при каждой покупке. Мы готовы заплатить за игру — по дексу за игрока, — если вам хочется проверить, какой из вас может получиться пилот.

Эллиана посмотрела через плечо паренька на эпизод, который показывал компьютер: пробитый корабль метался по экрану, пока ракетный залп не заставил его врезаться в оказавшийся поблизости астероид.

— Вы потеряете деньги, — уверенно сообщила она.

Паренек дернул плечом.

— Возможно, — отозвалась девица. — Но мы рисковать не боимся.

Эллиана помедлила, ее пальцы сжались на руке Даава — ему уже показалось, что она сейчас повернется и уйдет…

Ее глаза снова вернулись к экрану, а потом скользнули по записанным рядом правилам игры.

— Мы можем выиграть, — пробормотала она, возможно, говоря сама с собой.

— Правда? — спросил Даав так же тихо, продолжая одним глазом наблюдать за подростками.

Они оба буквально источали зудящее напряжение. От силы их отчаяния у Даава заломило скулы.

Подростки держались так, словно им знакомы были родство и клан — они не были обычными портовыми крысами. Хотя их движения были подпорчены страхом, но в них проглядывала уверенность и ловкость, говорившие о потенциале пилотов… Если, конечно, они смогут удержаться в относительно спокойных районах порта и не окажутся в борделе на самом дне.

— Даав? — тихо проговорила Эллиана, и он заглянул в ее потемневшие зеленые глаза. — Объясни мне, что тут не так? — прошептала она.

— Не так…

Он снова бросил взгляд на подростков: голодных, испуганных — и слишком гордых, чтобы просить о помощи. Они слишком молоды, чтобы находиться здесь, зазывая незнакомцев на игру по два декса… Он резко вздохнул и адресовал Эллиане улыбку.

— Думаю, нам следует сыграть, — тихо сказал он, — раз эти двое юных господ так вежливо нас пригласили.

Она медлила, глядя ему в глаза. По ее лицу он увидел, когда она приняла решение, — а потом она отвернулась, запуская руку в карман. К подросткам полетели две сверкающие монеты.

— Идет, — заявила она с учительской строгостью. — Мы берем торговый корабль.

Их противники радостно вздрогнули, проявив прискорбную несдержанность.

— После вас, пилот, — сказал Даав, направляясь к их местам.