После ряда незначительных поражений в самом начале войны тяжеловесная британская армия оттеснила буров и захватила их основные города. Прежде чем сдаться 31 мая 1902 года, высокоманевренные и стойкие отряды буров подрывали авторитет британской армии в затяжной и затратной партизанской войне.
Лето 1899 года Уинстон и Джек провели со своей матерью в лондонском доме по адресу: 35А Грейт Камберленд Плейс. Уинстон, подготовив к публикации свою книгу «Война на реке» (о которой упоминалось ранее), где он описывал, кроме прочего, период своей службы в Судане, серьезно задумался о политической карьере. Он стал искать для себя возможностей в этой сфере. И они не заставили себя ждать. 15 июня Уинстон был приглашен выступить с речью о политике консервативной партии на общем собрании в Олдхэмском парламентском округе, отделении партии консерваторов в Манчестере. 17 июня умер старший член парламента от Олдхэмского округа, и Уинстона пригласили баллотироваться на это вакантное место. Олдхэм был большим округом, и в те времена от него избиралось два депутата. Второй депутат ушел в отставку, и, таким образом, освободились оба места.
20 июня Уинстон писал Памеле Плоуден о том, что в тот вечер он начал подготовку речей для Олдхэмского округа в преддверии выборов. 26 июня в письме к своей матери он просил ее приехать и помочь ему с агитационной работой. Уинстон также заметил, что если она привезет с собой Памелу, то он не сможет разместить их служанок. Если Дженни не может обойтись без служанки, то лучше отговорить Памелу от этой поездки.
Уинстон страдал тонзиллитом, и д-р Робсон Руз пообещал прислать ему особое лекарственное средство для полоскания горла. В письме к Памеле от 28 июня Уинстон говорил, что проведенное им накануне выступление имело большой успех и его речь длилась 50 минут, несмотря на больное горло. Он также сообщал Памеле, что ей будут отправлены копии всех местных газет с блестящими отзывами о его выступлениях. Далее он выражал сожаление по поводу того, что она не смогла приехать в Олдхэм, и сообщал, что попросил свою мать рассказать Памеле обо всех его выступлениях.
2 июля он послал ей еще одно письмо, говоря, что не берется предугадывать итоги голосования. Уинстон не был уверен, каким образом проголосуют тред-юнионы. Камнем преткновения являлся «Закон о церковной десятине». И в том же письме от 2 июля Уинстон сообщал Памеле, что он выступил перед переполненной аудиторией восемь раз. Памела подарила ему талисман на счастье, и, по его словам, он никогда не расставался с ним, и в ту неделю думал о ней еще больше. Несомненно, Уинстон собирался сделать ей предложение в случае удачи на выборах. Члены парламента не получали никакой платы в отличие от членов кабинета министров. Однако, учитывая его растущий политический статус (как члена парламента от избирательного округа Олдхэм), Уинстон мог заручиться будущими предложениями о платных выступлениях по всей стране, и его популярность могла способствовать продаже написанной им книги, публикация которой ожидалась в скором времени. Письмо заканчивалось словами о том, как приятно ему думать об их возможной встрече в Бленхеймском дворце 15 июля, когда все дела будут позади и когда они смогут провести «еще одно тихое воскресенье». Это наводит на мысль, что такие встречи, вдали от взоров общества, имели место не один раз.
Выборы были назначены на 6 июля, и 2 июля Уинстон опять писал матери с просьбой приехать и помочь ему, а также сообщал, что его предвыборная кампания проходит хорошо. Дженни с полной решимостью отправилась ему на помощь, так как в прошлом она помогала его отцу с предвыборной кампанией в Олдхэме. До ее приезда, на неделе проведения выборов, Уинстон сделал тактическую ошибку, выступив с критикой в сторону правительства и позиции партии тори в отношении второстепенного по своей важности «Закона о церковной десятине», который должен был принести выгоду духовенству Англиканской церкви и церковным школам, ссылаясь в своем выступлении на «беззаконие в церкви». Когда 6 июля были обнародованы результаты выборов, Уинстон оказался на третьем месте, позади двух кандидатов-радикалов, прошедших на выборах. Несмотря на поражение, мать Уинстона и лидер консервативной партии, Артур Балфур, побуждали его не оставлять дальнейших попыток баллотироваться в парламент.
После этого Уинстон вернулся в тишину Бленхеймского дворца (он был в хороших отношениях с Сании Мальборо, 9-м герцогом), чтобы продолжить работу над книгой. В письме к матери от 13 августа он говорил, что вычитывает гранки «Войны на реке» и с удовольствием ожидает дня приезда Памелы, в среду 15 августа.
В течение ряда лет Альфред Милнер, верховный комиссар Капской колонии в Южной Африке, намеревался приобрести для Британской империи золотоносные рудники в бурских республиках – Трансвааль и Оранжевое Свободное государство, в которых проживали голландские колонисты. Он также хотел создать союз британских колоний «от Кейптауна до Каира» с целью установления господства на африканском континенте и намеревался стать во главе этого союза.
В 1899 году между бурскими республиками и британским правительством возникла кризисная ситуация в связи с отсутствием права голосования у большого числа небурских рабочих (утландеров), занятых на золотоносных рудниках. Они в основном состояли из британцев. Британское правительство направило дополнительные войска из Индии в Южную Африку, так как кризисная ситуация усугублялась. В сентябре Уинстон добился позиции военного корреспондента в Южной Африке от ежедневной консервативной газеты Morning Post.
11 октября разразилась вторая бурская война между бурами и британцами. 14 октября Уинстон отплыл в Кейптаун на корабле Даннотар Касл. По случайному совпадению на том же корабле находился генерал сэр Редрес Буллер, направлявшийся в Южную Африку для командования армией и имевший в том месяце особое задание руководить полевыми войсками в южноафриканской провинции Наталь. Когда-то Буллер обещал Уинстону найти для него место в своем полку, и Уинстон, который всей душой стремился активно участвовать в действительных военных действиях, использовал все возможности, чтобы добиться назначения в полк, но не имел успеха.
Поскольку буры начали быстрое наступление еще до того, как британцы были действительно готовы к войне, то Уинстон больше всего боялся скорого окончания войны и невозможности для себя попасть на фронт. Вместе с двумя другими журналистами Уинстон сошел с корабля в Кейптауне и, пользуясь железной дорогой и лодкой, прибыл в Наталь за четыре дня до приезда Буллера. Он тут же отправился на особом поезде в Ледисмит, но ему удалось доехать только до Эсткорта, так как буры заблокировали железнодорожный путь.
Капитан Айлмер Холдейн из второго Гордонского хайлендерского полка, друг Уинстона со времен военной службы в Индии, посоветовал ему присоединиться к бронированному поезду с отрядом Холдейна, направлявшемуся с целью военной разведки в сторону позиции буров в Коленсо, поселении на реке Тугеле в Северном Натале. Они отправились туда 15 ноября 1899 года. На обратном пути в тот же день буры напали из засады на поезд, три вагона сошли с рельсов, один из них заблокировал путь и мешал прохождению паровоза, тендера и двух других вагонов. Капитан Холдейн пытался подавить огонь врага с помощью команды пехотных отрядов, находящихся на борту поезда, тогда как «мистер Черчилль, особый корреспондент газеты Morning Post» (как его позднее называла британская пресса), старался расчистить железнодорожный путь. Уинстон продемонстрировал большую личную отвагу находясь под обстрелом врага и помогая солдатам передвинуть вручную сошедший с рельсов вагон, чтобы обезопасить путь паровозу, на котором находились раненые.
Отправив паровоз в надежный путь, Уинстон вернулся к месту столкновения, которое к тому времени было окружено бурами, и его взяли в плен вместе с двумя офицерами и пятьюдесятью солдатами. Их доставили в тюрьму в Претории под названием State Model School Все очевидцы сходились во мнении, что, будь Уинстон в то время военнослужащим, то его бы наградили орденом Крест Виктории, т. е. высшей наградой военнослужащих вооруженных сил за героизм, проявленный в боевой обстановке. Этот инцидент принес Уинстону большую известность и славу, и его заключение в тюрьму в Претории вызвало странную волну эйфории в кругах британской прессы.
Телеграммы с этой новостью облетели весь мир; мать Уинстона узнала о его плене на следующий день, а Джек позвонил ей 17 ноября, заверяя, что Уинстон, по слухам, не ранен и проявил отменное бесстрашие.
18 ноября Уинстон писал Памеле из своего заключения в тюрьме State Model School в Претории. В письме он говорил о том, как часто думает о ней. Он также выражал надежду на свое скорое освобождение, поскольку при захвате у него не было оружия и при нем был документ, удостоверяющий его статус военного корреспондента, а не военнослужащего.
В тот же день Уинстон написал письмо матери, высказывая мнение, что буры не должны держать в плену корреспондента газеты. К тому моменту, когда письмо дошло до Лондона в первый день нового 1900 года, он уже бежал из плена.
Памела, узнав о побеге Уинстона, послала его матери телеграмму с двумя словами: «Слава богу».
Согласно истории, сделавшей его знаменитым и которую позднее в подробностях рассказывала его внучка, Силия Сандис, он бежал из тюрьмы в ночь 11 декабря, перебравшись через стену в сад в тот момент, когда часовой закуривал трубку. Предполагалось, что другие заключенные последуют за ним, и он прождал их около полутора часов, сидя в кустах. Никто из них не появился, и Уинстон решил отправиться в одиночку в сторону ближайшей железной дороги с намерением «вскочить» на поезд и добраться до Португальской Восточной Африки. Ему сопутствовала большая удача, так как, постучав в первый попавшийся дом и рассказав маловероятную историю о том, что он является отставшим от поезда врачом, Уинстон случайно попал к управляющему угольными шахтами в Трансваале и заливе Делагоа – мистеру Джону Хауэрду, который был абсолютно предан Британии. К 18 декабря буры распространили везде описание Уинстона с обещанием вознаграждения в 25 фунтов стерлингов / 120 долларов за его поимку «живым или мертвым». На следующий день Хауэрд вместе со своими друзьями тайно провел Уинстона на борт поезда, направлявшегося в Лоренсу-Маркиш, столицу Мозамбика, расположенную на северном берегу реки Эспириту-Санто. Очутившись на нейтральной территории Португальской Восточной Африки, Уинстон обратился в британское консульство и вскоре смог отплыть в Дурбан в Южной Африке. По прибытии туда 23 декабря 1899 года его встречали как героя. Но Уинстон хотел незамедлительно вернуться на место военных действий. Он сел на поезд, идущий в Питермарицбург, намереваясь примкнуть к войскам Буллера. В канун Рождества он расположился на отдых всего в сотне ярдов от места, где 15 ноября он был захвачен в плен.
В семье Черчиллей было известно, что в то Рождество Уинстон и Памела тайно обручились. Поскольку Уинстон не был дома несколько месяцев, предложение, должно быть, было сделано в письме. Их помолвку держали в тайне, так как Уинстон пока еще не имел достаточного дохода для того, чтобы жениться. Обрученные, как ожидалось, должны были жениться в течение месяца, и обязательно в течение трех месяцев со дня помолвки.
В начале января 1900 года Буллер назначил Уинстона, о котором он писал: «Он действительно отличный малый», на должность лейтенанта полка Южноафриканской легкой кавалерии. К большой радости и удаче Уинстона, Буллер не потребовал, чтобы тот отказался от оплачиваемой позиции корреспондента прессы. Уинстон ответил на его великодушие страстным призывом к англичанам в газете Morning Post вступать в ряды Южноафриканской легкой кавалерии.
Джека тоже не обошла удача. Уинстон прислал ему телеграмму с сообщением о том, что подполковник Джулиан Бинг, командующий Первым полком Южноафриканской легкой кавалерии, предложил Джеку стать во главе отряда в этом полку. В ответ Джек телеграфировал свое согласие и в первую неделю января отправился в путь.
Вся семья Черчиллей сплотилась в поддержку британской стороны в трудную минуту. Как говорилось в предыдущей главе, Дженни отправилась в Кейптаун на корабле-госпитале Мейн. Джеку удалось встретиться там с матерью, и они вместе направились в Дурбан, куда добрались в конце января 1900 года. Джек в шутку говорил матери, что она вызывает своего рода «зависть», так как ее свояченица, Джорджиана Курзон, леди Хоуве, тоже пыталась организовать пункт скорой медицинской помощи для служащих йоменских кавалерийских полков в Южной Африке. Двоюродный брат Уинстона и Джека, Санни – девятый герцог Мальборо – отправился в Йоменский полк на штабную работу; его двухлетний сын Джон был единственным мужчиной в семье Черчиллей, не носившим военную форму.
10 января Уинстон писал Памеле из Чивли в Натале. Он сообщал, что получил от нее письмо с известием о серьезной болезни ее сводного брата Руперта. Руперт был сыном ее отца от второго брака. Письмо Уинстона содержало много описаний хода Англо-бурской войны. Он опасался, что город Ледисмит попадет в руки врага и многие из его друзей будут взяты бурами в плен. В следующем письме к Памеле от 28 января Уинстон сообщал, что получил от нее пять писем за одну неделю, что говорило о ее растущей тревоге за него. Уинстон писал, что они потеряли в боях 70 офицеров и 1500 солдат. Однако он не соглашался с ее предложением вернуться домой. В то время Джек со своей матерью должны были прибыть на корабле Мейн в Дурбан, и Уинстон говорил Памеле, что если бы она присоединилась к ним в качестве секретаря, то это помогло бы их встрече. Сцены сражений около холма Спион-Коп оставили самый ужасный след в его памяти, писал он. Корабль-госпиталь Мейн взял на борт 200 раненых. Пять дней он находился под обстрелом.
Девятнадцатилетний Джек, пробыв в стране только два дня, уже отправился верхом на коне вместе с братом и кавалеристами Южноафриканского полка в сторону Ледисмита, города, осажденного бурами. 12 февраля, завершив патрулирование, кавалеристы направлялись назад в лагерь. Уинстон, которому опыт патрулирования на северо-западной границе и южноафриканских плато придал бдительности, вдруг почувствовал тревогу и предупредил своих людей. Тотчас же на них обрушился огонь из маузерных ружей, и полк стремительно ринулся через гребень холма. Отъехав в сторону примерно на двести ярдов, кавалеристы спешились и открыли ответный огонь.
Развязалась перестрелка, и Джек, который сидел пригнувшись на склоне холма позади Уинстона, неожиданно подскочил и соскользнул вниз по уклону. Его ранила в голень пуля из маузерного ружья, и Уинстон позднее говорил, что пуля могла попасть ему в голову, так как Джек сидел на корточках. Уинстон помог Джеку добраться до санитарного фургона и после окончания перестрелки навестил его в полевом госпитале. Затем Уинстон организовал, чтобы скорая помощь отправила Джека на лечение, и послал с ним письмо к матери, датированное 13 февраля, в котором говорилось, что, по мнению военных врачей, на лечение раны Джека уйдет около месяца. В некоторых источниках сообщается, что Джек был первым раненым на корабле Мейн, но на самом деле раненые поступали на корабль еще до него. По невероятному совпадению первым раненым офицером, которого Дженни приняла на корабль, был ее сын Джек.
Пока Джек оправлялся от своего ранения, Уинстон вернулся в Южноафриканский полк легкой кавалерии и вместе со всеми занялся освобождением Ледисмита. Лорд Даглас Дандональд командовал Южным подразделением кавалерийского полка в Натале и также принял на себя командование Вторым кавалерийским отрядом, который 28 февраля вошел в город Ледисмит. 26 февраля лорд Дандональд, пришедший из штаб-квартиры отряда в лагерь Южноафриканского кавалерийского полка, встретил там полковника Джулиана Бинга, который со смехом говорил: «Я должен Вам рассказать, что говорил сегодня вечером Уинстон». Далее он продолжал: «Уинстон говорил, что хочет получить орден «За выдающиеся офицерские заслуги», потому что он будет хорошо смотреться на мантии канцлера казначейства». Он продолжал: «Я посоветовал ему сначала попасть в парламент, если ему в этом помогут хоть какие-нибудь избиратели».
Бингу было неизвестно, что на самом деле Уинстон стал уже так популярен в Англии, что члены Ассоциации консерваторов в Саутпорте, приморском городке графства Мерсисайд (возле Ливерпуля), послали ему телеграмму с просьбой баллотироваться в парламент от их избирательного округа. С достойной верностью, Уинстон отвечал им, что сначала он намеревается при ближайшей возможности представлять округ Олдхэм.
В феврале того года издательство Лонгман опубликовало романтический роман Уинстона – Саврола. Главный герой романа, Саврола, прототипом которого явно был сам Уинстон, был демократом, боровшимся с диктатором Моларой. Однако, когда в ходе повествования Саврола полюбил жену Молары, возникли трудности. Леони Лесли пришлось писать письма Уинстону, чтобы помочь ему с описанием любовных сцен. Рецензии о книге появились в Нью-Йорке и Лондоне, и книгу называли «великолепным», «остроумным» и «увлекательным политическим рассказом».
21 февраля Уинстон ответил на два письма от Памелы. Она сообщала ему, что четырехлетний Руперт умер. Он начал письмо словами «Моя Памела», что подтверждало факт их помолвки, так как прежде он называл ее «Мисс Памела». Уинстон сообщал в письме, что им предстоит огромная битва и с божьей помощью им удастся освободить Ледисмит на следующий день. Однако в отношении смерти Руперта Уинстон не проявил сочувствия, посчитав, что Памеле не стоит беспокоиться по поводу несчастий других людей. Он полагал, что смерть детей не так печальна и что больше всего это трогает женщин. Он находил более печальным смерть взрослых мужчин на поле боя. В продолжение, в своем письме от 25 февраля, Уинстон описывал ужасы сражений и сообщал, что они продвигаются к Ледисмиту.
Армия Буллера находилась в относительном бездействии, и в начале апреля Уинстону удалось получить более долгий отпуск и отлучиться из полка. Фельдмаршал сэр Фредерик Робертс (который, как упоминалось ранее, дошел до должности главнокомандующего в Индии по протекции отца Уинстона, в то время, когда лорд Рэндольф находился на посту Государственного секретаря по делам Индии) командовал войсками по снятию засады с города Кимберли. Газета Morning Post обратилась к Уинстону с просьбой присоединиться к основной армии лорда Робертса, собиравшейся наступать на столичные города буров – Блумфонтейн и Преторию. Уинстону пришлось прождать какое-то время в Кейптауне, так как у него не было надлежащего корреспондентского удостоверения (армейского разрешения на роль военного корреспондента). Он обратился за помощью к двум лицам из штата Робертса, Иану Гамильтону и Уильяму Николсону, и от них узнал, что лорду Робертсу не понравились некоторые из его репортажей. Тактичный подход друзей Уинстона к этому делу возымел успех, и в конце концов он получил корреспондентское удостоверение. Полковник Невилл Чемберлен написал Уинстону 11 апреля о том, что лорд Робертс согласен взять его в качестве военного корреспондента, «ради его отца». Уинстон примкнул к группе войск под командованием Иана Гамильтона, обеспечивающих защиту фланга основных сил армии в ее неуклонном продвижении на север. Сообщения Уинстона, написанные в тот период, позднее были опубликованы в виде книги под названием Поход Иана Гамильтона, что придало блеску имени этого хорошо известного генерала. По просьбе Гамильтона Уинстон доставлял лорду Робертсу обратные сообщения, одним из которых было известие о взятии Йоханнесбурга. Долгие беседы помогли Уинстону и Гамильтону восстановить былую дружбу, корни которой тянулись к 1894 году, когда их познакомил отец Уинстона.
В феврале Джек, давно уже оправившийся от своего ранения, вновь вступил в Первый Южноафриканский кавалерийский полк. 3 апреля он писал матери об однообразии военной службы в Ледисмите и об окрестностях этого города:
Мы все еще находимся в этом лагере [Чивли], куда ты приходила на чай, и жизнь здесь становится очень монотонной. Уинстон у шел на другую сторону в полк лорда Робертса, и хотя он оставил здесь своих пони и приличную часть снаряжения, я сомневаюсь, что мы его снова увидим. В настоящее время на нашей стороне нет попыток менять позицию, и это сильно утомляет… Но все в полку здоровы, и я нахожусь в прекрасном настроении и добром здравии [376] .
20 мая в письме к Уинстону Дженни выражала явное желание, чтобы он оставил боевые позиции, вернулся домой и женился:
Ты знаешь, как много ты значишь для меня, и что ты можешь и сейчас и всегда полагаться на меня – я сильно горжусь тобой и, кроме всего, люблю тебя всем сердцем и понимаю тебя так, как не сможет понять ни одна другая женщина. Памела предана тебе, и если ты разделяешь силу ее чувств, то, несомненно, ваша женитьба – это только вопрос времени; какая отрада будет для тебя зажить спокойной жизнью с относительным комфортом – я уверена, ты устал от войны и всех ее ужасов, ты сможешь неплохо зарабатывать на жизнь своим писательским трудом, а твоя политическая карьера повлечет за собой большие события. Пожалуй, если бы ты женился на богатой наследнице, ты бы не добился и половины своих успехов.
К концу апреля Джек забеспокоился из-за отсутствия каких-либо известий от матери, которую он видел последний раз 17 марта до ее отплытия домой на корабле Мейн. К июню Джек, так и не получивший известий от семьи, почувствовал себя одиноким и забытым всеми. Он не знал, что его матери не будет на корабле Мейн во второй поездке в Южную Африку 2 июня он писал ей в письме:
Я начинаю чувствовать себя как блудный сын, которого отправили в эти ужасные колонии в знак наказания, чтобы его было не слышно и не видно. С того момента, как ты отплыла на корабле из Дурбана три месяца назад, я не получил от тебя или о тебе ни одного известия. На днях я добыл старый номер журнала Vanity Fair и обнаружил, что ты, возможно, не вернешься сюда. Эта новость и небольшая заметка в натальской газете о том, что Мейн отплыл по направлению к Кейптауну [во второе морское путешествие], – это все, что мне удалось узнать после твоего отъезда. Я полагаю, где-то меня ожидает множество писем – но наш отряд был отделен от полка, и мы какое-то время добирались своими силами [378] .
Джек сожалел о том, что вновь не вступил в Йоменский кавалерийский полк, который проходил службу вместе с основной полевой армией под командованием Робертса и продвигался к Претории, что помогло бы ему встретиться с Уинстоном. Однако он дал себе слово пробыть в полку Южноафриканской кавалерии до конца своей службы. Как и другие солдаты, Джек считал, что англо-бурской войне скоро придет конец и к августу он будет дома. Ночи становились все холоднее, и часто на привале Джеку приходилось обходиться только одним одеялом, что вызывало в нем критические отношение к осторожной тактике генерала Буллера. Они уже не могли не замечать отвратительных сторон войны, и он писал об этом своей матери:
Мы здесь немного поохотились за мятежниками. Так противно видеть этих ухмыляющихся дьяволов, комфортно устроившихся в своих хозяйствах, тогда как у преданных нам фермеров хозяйства разграблены и, зачастую, сожжены. Но все-таки нам удалось схватить и отправить многих в тюрьму. Многие из них – чистокровные англичане; они встречают тебя на пороге своих хозяйств с сияющими лицами и заверяют, что не могли дождаться прихода наших войск. А потом поступает информация, что последние шесть месяцев они только тем и занимались, что стреляли в нас [379] .
26 июня Джек наконец-то получил известие от матери. Дженни писала письма Уинстону и просила его пересылать их Джеку, но Уинстон не делал этого. Дженни, в свою очередь, удивлялась, что не получала ответов от Джека.
Вскоре после возвращения Дженни из Южной Африки она узнала, что любовница принца Уэльского, Элис Кеппель, ожидает ребенка и, по слухам, отцом этого ребенка был сам принц. Дженни тут же организовала свое бракосочетание с Джорджем Корнуоллис-Вестом. Она попросила Джека приехать домой на свадьбу, но он не мог отлучиться из полка. Кроме того, она страстно желала его возвращения на службу к Эрнесту Касселю, опасаясь, что тот изменит своему обещанию и возьмет на работу кого-нибудь другого. Вслед за этим Уинстон тоже стал советовать Джеку в своих письмах оставить полк и возвратиться домой. Джек в прошлом уже занимался консультированием семьи по финансовым вопросам, и очевидно, они желали его возвращения в этих целях.
Однако Джека, уверенность которого в себе значительно возросла после пребывания на войне, было нелегко подчинить их воле. Его рота вновь вернулась в полк и активно продвигалась вперед. Во время одной недели, полной увлекательных событий, они участвовали в решающем наступлении под командованием Буллера, в результате которого буры были отброшены с некоторых исключительно сильных позиций.
До Джека дошло известие о том, что 4 июля Уинстон должен был возвращаться домой, и он сожалел, что ему не придется поехать домой вместе с братом. В письме к матери Джек многозначительно подчеркнул тот факт, что вся полученная им от семьи корреспонденция составляла только одно письмо от матери и одну телеграмму от Уинстона (с сообщением об его отъезде домой). Каждый день Джек участвовал в схватках с врагом. Вскоре он заметил, что все военные корреспонденты возвращаются домой и сделал вывод, что война подходит к концу. Это вселяло в него радость, так как «чувство новизны уже прошло, и даже небольшая схватка с врагом не представляет большого беспокойства для солдат».
В своем следующем письме к Уинстону от 10 июля он описывал одно очень важное сражение, но начал письмо с иронией по поводу возвращения на работу в лондонском Сити: «хотя мне здесь уже все порядком надоело, мне было бы неприятно возвратиться домой, не дождавшись самого конца. Я полагаю, гусиные перья Сити могут подождать, так же как и женские объятия».
Бракосочетание Дженни и Джорджа состоялось 28 июля в церкви Святого Павла в Найтсбридже. Дженни блистала красотой, и Джордж восхищался ею. Вновь о ней кричали все заголовки газет в новостях о светском обществе. На невесте было платье из светло-голубого шифона с кружевом ручной работы, а на голове ее была маленькая шляпка без полей, украшенная страусиными перьями. Посаженным отцом невесты был герцог Мальборо (Санни), а шафером на свадьбе был друг Джорджа по Шотландскому гвардейскому полку – лейтенант Х.С. Элвес. На свадьбу были приглашены сливки общества, включая американского посла Чота. Накануне свадьбы Дженни посетил принц Уэльский и подарил ей в честь свадьбы маленького золотого поросенка в оправе из драгоценных камней. Вместо приданого невеста принесла Джорджу массу неоплаченных счетов.
В кратком письме к матери от 5 августа Джек подтверждал, что получил от нее телеграмму, в которой она все еще пыталась убедить его возвратиться домой. Он был не против возвращения, но не хотел покидать свой полк, недоделав всех дел. Буллер в то время разворачивал быстрое наступление в сторону границ Португальской Восточной Африки, и Джек надеялся, что полк Южноафриканской кавалерии «весело проведет время», если к этому представится случай. 12 сентября 1900 года Джек писал Уинстону о своем растущем негодовании по поводу нападок на Буллера, в основном со стороны людей из армии лорда Робертса. Причиной нападок было промедление Буллера со снятием блокады с Ледисмита. Джек также напомнил Уинстону о некоторых самых жестоких боях во время широких наступлений против буров.
В одной из описываемых им операций, целью которой было помешать ускользнуть веренице крытых повозок с бурами, полковник Бинг приказал отряду Джека вести атаку на очень крутой и обрывистой местности. Мгновенно подчинившись приказу, Джек оказался под обстрелом, который все усиливался. Затем – он продолжал в своем письме:
обнаружив, что со мной только 5 человек, я прыгнул… в донгу (ущелье с высохшим руслом). Я пополз по нему обратно к полку и был очень обрадован известием, что только один человек был ранен, а остальным удалось еще раньше отойти в укрытие. Полковник говорил, что был огорчен моим быстрым уходом и пытался остановить меня, и так далее… Но я не понимаю, почему 15 пехотинцам на конях было приказано атаковать буров на горной дороге. Приказ был отменен почти тотчас же, но я уже отправился его исполнять. Поездка была очень увлекательной, но опасной [383] .
Несомненно, Джек заслуживал награды за проявленную храбрость и качества лидера. Но полковник, похоже, понял, что просчитался с решением начинать атаку, и не хотел привлекать внимание к этому инциденту.
В последних двух письмах Джека к Уинстону и матери из Южной Африки, датированных 3-м числом октября, прослеживалась большая зрелость, сформировавшаяся у него за месяцы службы в действующей армии. Участие в военных операциях проходило, как всегда, в трудных условиях. Начался сезон дождей, и им приходилось целые дни проводить в промокшей одежде.
Джек, этот закаленный в боях двадцатилетний юноша, уже мог серьезно защищать армейское подразделение в Натале от регулярных нападок со стороны штаба лорда Робертса. Его словарный запас тоже заметно улучшался. 3 октября он писал Уинстону:
Неприязнь между нашей армией в Натале и «другой стороной» становится все сильнее. Такая жалость. Но в Претории меня выводили из себя всяческие нападки на Буллера. На днях я отправился в 40-мильный переход с сопровождением конвоя, направлявшегося в Нельспруит. Там нас принял штабной офицер, который спросил, чем он может быть полезен «армии варенья». Хотите еще варенья? Мы действительно поедали его в огромном количестве. В ответ мы заявили, что очень дурно попрекать нас едой, учитывая, что мы сражались за него. Мы также прошлись в нелестных выражениях насчет его наглого поведения, и он ушел от нас с пылающим лицом, под цвет своего красного воротничка [384] .
Джек также мог с большой уверенностью постоять за себя перед своим старшим братом. «В настоящее время я очень рад, что не бросил полк в Стэндертоне. Я чувствовал бы себя очень неловко, уехав домой безо всякой причины, в то время, как там продолжались бои. Меня удивляет, что ты дал мне такой совет. Здесь плохо отзываются о тех, кто уехал домой, потому что им все надоело». Выдержав все трудности, Джек мог сейчас покинуть Южную Африку с чувством уверенности, что он выполнил свой долг и сверхмерно обогатил свою жизнь новым опытом.
К осени 1900 года многие полагали, что падение основных бурских городов – Претории и Блумфонтейна – означает конец войны, и Джек воспользовался этой возможностью вернуться в Великобританию. Перед его отъездом Джулиан Бинг выразил в письме к Уинстону высочайшее одобрение заслуг Джека:
Фолькруст, 23 октября [1900 года]Преданный Вам
Мой дорогой Уинстон!Дж. Бинг [386] .
Я отправляю Джека домой, так как по всем признакам война как таковая уже закончена, однако я боюсь, нам предстоит еще много черной работы. Но я не могу отпустить Джека, не сказав тебе о нем ни одного похвального слова. Конечно, я никогда не сомневался, что он справится с отличием, но все-таки я бы хотел выразить, насколько я ценю его заслуги.
С момента осады Ледисмита наш полк все время занимался его освобождением – едва ли с какой-нибудь недельной передышкой – и продемонстрировал исключительное усердие, но и понес тяжелые потери. Джек всегда участвовал во всех делах с величайшей заинтересованностью – он был доблестен в боях и надежен и трудолюбив на привалах. На самом деле мне очень жаль терять его…
Я не знаю, что станется с нами, но похоже, что поездка домой пока еще не предвидится… Но Джек лучшим образом поведает тебе об этой ситуации и обо всем происшедшем после твоего отъезда.