С укреплением положения либерального правительства начался период изменений в законодательстве. Развязалась политическая борьба между Палатой общин и Палатой лордов, куда входили невыборные наследственные пэры, обладающие властью утверждать или отвергать законопроекты, предоставляемые им Палатой общин. Лорды пытались блокировать законопроекты, поступающие из Палаты общин, не разрешая их проведение. Со стороны либералов было выдвинуто предложение по ограничению продажи спиртных напитков, вызывающих алкоголизм и насилие в низших слоях населения. Пэры Палаты лордов, материально заинтересованные в пивоваренной промышленности, отказывались проводить этот закон. Дэвид Ллойд-Джордж, назначенный в 1908 году канцлером казначейства, разработал первый в своем роде «народный бюджет» с целью повышения налогов среди богатых слоев общества.

Джек и Гуни провели скромный медовый месяц, который продлился только два дня. Их первым пристанищем был дом Дженни и Джорджа – Сэлисбери-холл. 10 августа 1908 года они впервые расписались в гостевой книге как муж и жена. Гуни, будучи дочерью графа, сохранила за собой титул и называлась леди Гвенделин Спенсер-Черчилль. Она была благодарна Дженни за оказанный приют, пока они искали собственное место для жилья. Вначале Дженни нравилась Гуни, и она называла ее Belle-Mère («красавица мать»), как Дженни иногда сама подписывалась в письмах к своим сыновьям. Но Гуни было трудно примирить свои принципы, полученные в строгом католическом воспитании, с нормами легкого поведения, царящими в доме Дженни.

Вернувшись в конце сентября из медового месяца, Уинстон занялся делами в Министерстве торговли. Его предшественник – Дэвид Ллойд-Джордж, содержал дела в таком образцовом порядке, что Уинстону оставалось мало работы. Верный своему характеру, он стал искать для себя дополнительной работы в парламенте. Он твердо поддерживал положение в бюджете 1908 года по обеспечению пенсий для престарелых людей, выполняя данное себе слово не позволить старым людям, таким как его любимая Вумани, испытывать унижения по причине бедности. По примеру своего отца он выступал за законодательство по ограничению власти крупных пивоваренных компаний. К примеру, владелец акций пивоваренной компании мог быть лицензионным судьей во время сессий по выдаче лицензий, и было выдвинуто предложение воспрепятствовать этой практике. Пьянство и алкоголизм были огромными проблемами среди низших классов в нищенских районах крупных британских городов. На пенни можно было купить большую кружку пива или стакан джина. Это приводило к преступлениям и проституции, домашнему насилию, дракам, поножовщине и убийствам. Пивные были популярны в таких местах, как Уайтчепел на юго-востоке Лондона. Уинстон вместе с единомышленниками-либералами старался ограничить продажу спиртного несовершеннолетним и молодежи и повысить цены на спиртные напитки, делая их менее доступными для малоимущих слоев населения.

Вернувшись из медового отпуска, Уинстон и Клемми сначала жили в прежнем холостяцком лондонском доме Уинстона по адресу: 12 Болтон-стрит, пока для них подготавливали более крупный дом на 33 Экклстон-сквер. Все четверо молодых Черчиллей были в хороших отношениях с самого начала. Клемми особенно нравился ласковый и покладистый Джек, а Гуни проявляла доброту и понимание ко всем членам семьи и друзьям. В начале мая 1909 года Уинстон и Клемми переехали в свой новый дом, с арендой, взятой на восемнадцать лет в размере 195 фунтов стерлингов / 323 доллара в год.

Для Джека и Гуни жизнь в Сэлисбери-холл была довольно напряженной, так как Джеку приходилось ездить оттуда на работу в Сити. Тот факт, что Дженни и Джордж Корнуоллис-Вест испытывали финансовые трудности, добавлял к их проблемам. Джордж был болен и, ему казалось, что в доме живут привидения. Он утверждал, что видел в прихожей прежнюю обитательницу этого дома из шестнадцатого века – Элеанор (Нелл) Гвин, которую король Карл II поместил в то время в этот дом в качестве своей любовницы. После шести месяцев своего брака, в течение которых Гуни забеременела, молодые решились на перемены. К наступлению февраля 1909 года Джек, со свойственными ему экономностью и рассудительностью, смог приобрести свой собственный скромный дом по адресу: 10 Талбот-сквер в Гайд-парке, в довольно фешенебельном западном районе Лондона. Какого бы мнения ни была Гуни о своей жизни в Сэлисбери-холл, от нее не поступало никаких жалоб. Все, кто знал ее, говорили о ней как о добром и искреннем человеке, не способном судить других людей. Джордж Вест позднее говорил о ней: «Проявление ее милого характера не заставляет себя долго ждать. Я не помню, чтобы она хоть когда-нибудь сказала о других недоброе слово, и на свете очень мало таких женщин». Позднее в том году Дженни и Джордж, в попытке экономить, оставили Сэлисбери-холл и переехали в Лондон, хотя они и продолжали снимать его иногда на выходные дни.

31 мая 1909 года Гуни родила мальчика, которого назвали Джоном Джорджем (в семье его называли Джонни), и Джек присутствовал на протяжении всех родов, что было неслыханным поступком в те времена. Уинстон писал Клемми из лагеря в Горинге, вселяя в нее храбрость, так как они тоже ожидали своего первого ребенка, которого они с любовью называли в письмах К. К. (котенок-кукленок). По словам Уинстона, Джек был «надут от гордости как индюк» и имел такой вид, как будто это «заслуга только его одного».

11 июля наступила очередь Клемми родить дома дочь Диану. Уинстон и Клемми были вне себя от радости от рождения своего первого ребенка, и в письмах к Клемми Уинстон включал слова: «Поцелуй за меня нашего милого котенка-кукленка (К.К.)». Его отец в свое время всегда заканчивал письма к Дженни словами: «Поцелуй от меня малыша». Клемми страдала послеродовой депрессией, хотя в то время этот термин еще не существовал. Она была измучена и подавлена беременностью и вскоре после родов отправилась на отдых в Брайтон, вместе со своей сестрой Нелли. Диану оставили дома, и за ней присматривали няня и Уинстон. Как когда-то делал его отец, Уинстон писал Клемми полные любви письма и сообщал ей, как развивается и растет их «котенок-кукленок».

После Рождества 1909 года и Нового года, проведенных по традиции в кругу семьи в Бленхеймском дворце, Уинстон и Клемми, в преддверии всеобщих выборов, сразу же приступили к работе над предвыборной кампанией по баллотированию Уинстона в парламент от шотландского избирательного округа Данди. В январе 1910 года Уинстон успешно прошел на выборах, но либеральная партия потеряла много избирательных мест. 19 февраля Асквит назначил Уинстона министром внутренних дел.

В период перед выборами поведение британских политиков стало настолько неординарным, что используемые ими выражения создавали впечатление наступления кровавой революции. Несмотря на крайнюю необходимость увеличения дохода от налогов на финансирование новых программ соцобеспечения и на переоснащение британского военно-морского флота, кабинет министров выхолостил идею Ллойд-Джорджа о «народном бюджете», чтобы смягчить его последствия для представителей богатых слоев общества. Палата лордов все еще продолжала сопротивляться этой идее, и между ней и Палатой общин начались пререкания, которые закончились принятием в 1911 году парламентского постановления, сильно ограничивающего власть Палаты лордов. Либералы к тому времени угрожали предоставить в палату большое число своих пэров, нарушая тем самым обычное превосходство в ней представителей партии тори. Тем временем на декабрь 1910 года были назначены еще одни всеобщие выборы, но либеральная партия продолжала удерживаться у власти.

В роли министра внутренних дел Уинстон был поборником смягчения мер тюремного наказания, однако он был вынужденным сторонником смертной казни. Он смягчил двадцать один из сорока трех приговоров смертной казни, предоставленных ему на утверждение. Джин Гамильтон писала в своем дневнике о проявленном Уинстоном сострадании к измученному проблемами обществу во время их разговора за обедом 21 февраля 1910 года. Он признался ей, что ему пришлось «впервые подписать приговор о смертной казни <…> и это легло тяжелым грузом на мою совесть. Мужчина завел девочку-ребенка в узкую улочку и перерезал ей горло». Джин весело ответила на это: «На моей бы совести груз не лежал». Но Уинстон возразил с явным гневом: «Подумайте, что же это за общество, что заставляет человека совершать такие поступки».

После непродолжительной болезни 6 мая 1910 года неожиданно скончался король Эдуард VII, и политическая жизнь страны была приостановлена на тот период, пока его тело было выставлено для прощания и организованы похороны. Не успел его преемник, король Джордж V, заступить на трон, как Уинстон тут же послал ему длинный меморандум о необходимости проведения реформы законов о тюремном заключении, приводя доводы о переполненности тюрем заключенными, посаженными за мелкие преступления. Эта тема остается актуальной и в парламентских дебатах сегодняшнего дня.

Работа Джека в Сити в качестве биржевого маклера была сопряжена с большой ответственностью. Постоянно следя за взлетом и падением курса акций и ценных бумаг, он также консультировал Дженни, Джорджа и Уинстона по финансовым вопросам. Он имел приличный доход, которого хватало им с Гуни на жизнь, но они никогда не были богаты. От своей матери Джек унаследовал большую любовь к классической музыке и опере, которую разделяла с ним Гуни, и они часто ходили в Ковент-Гарден слушать оперу.

Гуни не получила такого строгого академического образования, как Клемми, и она часто шутила над пробелами в своих знаниях. Но ее привлекали литература и драма, и она была в курсе последних новшеств в современной литературе, читая рецензии и книги на злободневные темы дня и регулярно посещая театр. Гуни увлекалась живописью, и ее художественный талант и интерес к литературе помогли ей приобрести друзей в кругу интеллектуалов, таких как художники Уильям Орпен и сэр Джон Лейври. Оба были ирландцами и официальными британскими военными художниками во время Первой мировой войны. Среди ее друзей в этом кругу была Хейзел, леди Лейври, родом из Чикаго, которая славилась своими эскизами. Ее считали большой красавицей, и благодаря своему сходству с ирландской девушкой ее лицо было изображено на ирландских банкнотах двадцатого века. Другим приятелем Гуни был Дж. М. Барри, шотландский драматург и романист, автор известной пьесы «Питер Пэн». Гуни поддерживала политику либералов и была близким другом Герберта Асквита и его жены Марго. Друзья обожали Гуни; она могла оживить любой вечер своим остроумием и юмором. Джин Гамильтон и Памела Литтон описывали ее, как какое-то великолепное создание. Другие говорили об ее большой доброте и сочувствии к людским бедам; она также имела особый талант выслушивать своих собеседников.

В то же время, с момента финансового краха Джорджа в 1906 году, состояние брака четы Корнуоллис-Вест не улучшилось. В довершение всего Джордж, похоже, устал от своей властной жены, которая годилась ему в матери, и начал искать романтических приключений с другими женщинами. Он мечтал иметь сына и наследника, но Дженни не могла подарить ему ребенка. В 1909 году Дженни написала и поставила пьесу, главную роль в которой играла известная артистка миссис Патрик Кэмпбелл (Стелла). Миссис Пэт, как все ее называли, познакомилась с Джорджем, который играл в той пьесе небольшую роль, и они страстно полюбили друг друга. Джорджу было неизвестно, что она, как и Дженни, уже была в том возрасте, когда не могла иметь детей. Стелла была вдовой; ее муж погиб в англо-бурской войне.

Финансовые проблемы супругов Вест и романтические увлечения Джорджа не прошли бесследно для Дженни. Но она, казалось, обладала неизменной способностью заново перестраивать свою жизнь, и к весне 1909 года у нее созрел новый план, возможно, предложенный сэром Эрнестом Касселем. Она решила участвовать в рынке продажи недвижимости. Дженни приобрела дом по соседству со своим домом на Грейт Камберленд Плейс, принадлежавший ее подруге – мадам Мельбе. После ремонта и высококачественной отделки дома Дженни начала сдавать его в аренду жильцам. В письме к ней от 4 августа Уинстон поздравлял Дженни с успешным осуществлением этого замысла, на который ушло всего каких-то два-три месяца работы. Совершенствуя свои способности, Дженни начала покупать старые запущенные викторианские дома, подвергать их ремонту и продавать, получая довольно приличную прибыль.

Только весной 1911 года Дженни послала телеграмму Джеку и Уинстону, сообщая в ней о своих проблемах с Джорджем.

Когда у Джорджа возникли первые чувства к Стелле, он ушел из дома и стал жить отдельно. Впоследствии он пожалел о своем решении и просил Дженни принять его назад. 19 апреля 1911 года Дженни писала ему из своего нового лондонского дома по адресу: 2 Норфолк-стрит, Мейфер: «Конечно, возвращайся в свой собственный дом – и с божьей помощью мы начнем все сначала». Они примирились и снова зажили вместе.

28 мая, в лондонском доме, Клемми родила мальчика – единственного сына Уинстона. Ему дали имя Рэндольф. Военный долг отозвал Уинстона в путь вместе с Йоменским полком Оксфордширских гусар, буквально спустя несколько дней после рождения сына, и письма между разлученными супругами были полны любви и радости. Рэндольфа стали называть в семье «Чамболли», возможно, по имени красивого цветка, который растет на северо-западе Индии.

Король Джордж V, услышав, что Клемми очень слаба после родов и не может посетить его коронование 22 июня, организовал для нее, в знак большого уважения к Уинстону, особый экипаж, который доставил ее на место коронации и незаметно увез домой, спасая ее от шума и долгого ожидания в скученной толпе.

В октябре 1911 года Уинстон был назначен Первым лордом Адмиралтейства. Это был пост, на который ему часто намекали и который идеально подходил характеру Уинстона с его организационными способностями, которые он мог проявить в случае войны. Клемми уже привыкла появляться вместе с мужем в общественных местах и разделять с ним исполнение общественного долга. 18 ноября она присутствовала в Девонпорте при спуске на воду броненосца Центурион.

Их официальным местом проживания стали квартиры в большом и престижном Адмиралтейском доме.

Уинстон начал работу с начальником главного морского штаба (Первым морским лордом) – адмиралом сэром Джоном (Джеки) Фишером, в тот период, когда военно-морские силы Великобритании переживали большой подъем в связи с переходом королевского флота на использование броненосцев класса дредноут. Уинстон хорошо понимал роль военно-морского флота во время военных конфликтов и делал все возможное, чтобы держать флот в абсолютной готовности на случай войны. Как и многие другие, он наблюдал за наращиванием немцами военно-морской мощи под руководством кайзера Вильгельма II и ожидал, что разразится война с Европой, поделенной на два политических военных союза. Небольшой политический кризис мог повергнуть весь континент в состояние войны.

Уинстон обосновался в своей новой роли Первого лорда Адмиралтейства. На этом посту он пробыл до мая 1915 года.

Между тем Уинстон и Клемми, а также Джек и Гуни, вместе со всеми детьми, отправились отдыхать на морское побережье. Все особые праздники, такие как Пасха и Рождество, они проводили в Бленхеймском дворце. Клемми и Гуни были в хороших отношениях и вместе занимались воспитанием детей настолько часто, насколько позволяли время и обстоятельства.

К осени 1912 года Гуни опять была в положении. 25 мая 1913 года она родила второго сына. Крещение проходило в Вестминстерском кафедральном соборе, и Уинстон был крестным отцом. Там получилась одна забавная история, о которой любил рассказывать Перегрин. Гуни прошла ближе к алтарю и начала молиться, в то время как священник, выполнявший крещение, спросил у присутствующих: «Какое имя будут давать ребенку?» Кто-то сказал: «Генри», а Уинстон предложил свое имя – «Уинстон». Гуни не слышала этого разговора, и когда она вернулась к месту крещения ребенка, то увидела, как священник поливал младенца водой и произносил его имя – «Генри Уинстон». Гуни намеревалась назвать мальчика Перегрином. Это мужское имя существовало в роду Берти с 1570 года. Ей не понравилась эта импровизация с именами, и ребенка переименовали в Перегрина, и этим именем его называли всю жизнь. Его четырехлетний брат Джонни не мог правильно произносить имя «Перегрин» и называл его «Пебин». И в семье за мальчиком закрепилось это ласковое прозвище.

В начале апреля 1913 года отношения между Дженни и Джорджем достигли последнего предела. Ему опять вскружила голову любовь к миссис Патрик Кэмпбелл, и в случае отказа ему в разводе со стороны Дженни он собирался унизить ее в глазах общества, начав бракоразводный процесс по своей инициативе. Дженни была хозяйкой светских приемов и в прошлом – женой сына герцога Мальборо, а также, в настоящее время, матерью старшего члена кабинета министров. Позор по поводу второго развода по причине абсолютного распада брака был просто невыносим для Дженни. Им был предоставлен развод на основании супружеской измены, имевшей место в июле, но Джорджу пришлось ждать долгих девять месяцев, прежде чем он смог жениться на миссис Патрик Кэмпбелл. Именно Джек опять разбирался с запутанными финансовыми делами разведенной пары.

Отношения в семье Черчиллей дошли до критического состояния, когда в начале февраля 191-4 года Джек сделал удивительное открытие. Оказалось, что его мать многие годы обманывала своих сыновей, скрывая от них настоящие условия завещания лорда Рэндольфа. Он передал свое имение в доверительное управление с правом для своей жены извлекать доход от имущества при ее жизни и после смерти передать это право своим сыновьям и их детям, но при этом была одна оговорка:

после смерти или второго брака вышеупомянутой жены, в зависимости от того, что наступит ранее <…> часть, не превышающая половины предполагаемой доли каждого сына или его наследников в этом доверительном управлении, предоставляется на улучшение условий его или ее жизни [441] .

Уинстон и Джек и не представляли, что они имели право пользоваться частью дохода от имущества уже с 1900 года, когда Дженни вступила во второй брак. В длинном письме к матери от 14 февраля Джек излил весь свой гнев по поводу этого открытия:

Мы всегда считали, как неправ был папа, не предусмотрев для нас никаких средств к существованию за время вашего брака. Мы полагали, что по условиям завещания мы не получаем ни одного пенни, а ты все это время пользовалась доходом в 5000 фунтов стерлингов / [24 000] долларов в год. Это действительно было так, и ты не могла дать нам никакого содержания. Как оказалось, в завещании была оговорка о том, что попечители могли востребовать для нас или наших детей после нашей смерти определенное пособие в случае твоего повторного замужества. Мы с Уинстоном уже сами зарабатываем на жизнь, и пока мы работаем, мы, конечно, не будем просить никаких денег, хотя, по моим подсчетам мы могли бы востребовать содержание в 600 фунтов стерлингов / [2800] долларов в год. Но давай представим, что я и моя семья оказались в бедственном положении – тогда я смог бы потребовать содержание, конечно, я надеюсь, это вопрос отдаленного будущего. Кроме того, если мы с Уинстоном умрем, наши жены окажутся в трудном положении. У них не будет никаких иных средств для содержания детей, кроме наших страховок… и даже в этом случае попечители наших детей потребовали бы деньги на их содержание и образование…. Дело принимает совсем иной оборот, когда я обнаружил совершенно обратное тому, что папа – как нас уверяли – якобы не предусмотрел в своем завещании никакого содержания для нас. Он явно полагал, что пока ты не замужем, ты будешь в состоянии платить нам содержание, и эта оговорка в завещании как раз относится к ситуации, возникшей в связи с твоим вторым замужеством [443] .

Уинстон и Джек в течение почти двадцати лет считали, что отец не предусмотрел для них после своей смерти никакого содержания; и в течение четырнадцати лет мать присваивала себе положенные им половины долей полного наследства. Если бы Джек, вернувшись с англо-бурской войны закаленным в боях солдатом, получал свою долю в 600 фунтов стерлингов / [2800] долларов, начиная с 1901 года, то он мог бы стать профессиональным военным. Эта доля его наследства вместе с армейским жалованьем позволила бы ему добиться своей любимой карьеры военного и при этом иметь приличные средства к существованию.

Если Дженни и ответила на это письмо, то оно не сохранилось. Невзирая на такой оборот дел, она писала Джеку из Монте-Карло, где она продолжала посещать казино вопреки возражениям семьи. Она находилась в депрессивном состоянии и трогательно сетовала на то, что никто в семье в ней не нуждается.

16 апреля она получила окончательный развод, и два часа спустя Джордж женился на миссис Патрик Кэмпбелл. Вместе с ней он отправился в турне по Америке, где она гастролировала в пьесе Бернарда Шоу Пигмалион и где он играл небольшую роль мусорщика Альфреда Дулиттла, отца Элизы Дулиттл.

Оставив позади печаль последних дней замужества с Джорджем, Дженни открыла свое сердце для новой любви. Она поехала в Рим на свадьбу сына своей сестры Клары, и там она была представлена богатому тридцатисемилетнему мужчине по имени Монтагю Порч, который влюбился в нее с первого взгляда. Порч служил чиновником колониальной администрации в Нигерии. Он был очень красив, строен, но рано поседел. После первого знакомства Порч начал писать Дженни любовные письма и в последующие месяцы страстно ухаживал за ней.

Однако вскоре над Европой сгустились темные тучи войны. 28 июня 1914 года в Сараево в Боснии произошло убийство эрцгерцога Австро-Венгерской империи Франца Фердинанда и его жены. Австрия подозревала Сербию в тайном сговоре по поводу этого убийства, и жесткие притеснения этой небольшой страны вынудили Россию взяться за оружие и выступить в защиту своего славянского союзника. За этим последовала мобилизация войск в Германии, Франции и Великобритании, и мир скатился к «неизбежной» войне.

Джек, никогда не терявший бдительности, предупредил всех членов семьи о неотвратимом пагубном влиянии этой войны на состояние их инвестиций. В июле, в письме к матери, он говорил: «Мир сошел с ума – вся финансовая система полностью разрушена <…> Береги все, что имеешь. Вскоре уже и Бог не поможет».

Уинстон из Адмиралтейства предупреждал семью обо всех вероятных опасностях, о чем Дженни писала из своего нового лондонского дома (по адресу: 72 Брук-стрит) в письме от 1 августа к своей сестре Леони:

У. [Уинстон] писал мне, что Раймонд Пуанкаре [президент Франции] обратился в письме к королю со страстной просьбой о помощи. Возможно, сегодня будет мобилизована [британская] флотилия – Германия задерживает английские суда, и мобилизует и скапливает войска на границе с Францией [445] .

Германия обратилась к Великобритании с просьбой держать нейтралитет в будущих вооруженных конфликтах, но Британия отказалась пойти на это. 2 августа Германия объявила войну России и на следующий день объявила войну Франции и Бельгии. Немецкие войска вошли в Бельгию, и 4 августа Британия обратилась к Германии с требованием вывести оттуда войска. Германия проигнорировала требование. Британия, вынужденная сохранять баланс сил в Европе, объявила войну Германии.

Клемми и Гуни сняли на лето домик у моря, в деревне Оверстранд неподалеку от города Кромер в Норфолке, чтобы провести там июль и август. Уинстон пробыл там с ними «несколько воскресений», играя с детьми на пляже. В остальное время он продолжал оставаться в Лондоне и выполнять свою работу. Клемми и Уинстон каждый вечер вели долгие телефонные разговоры и писали друг другу длинные письма. Джек тоже приезжал по выходным дням, когда мог отлучиться с работы и провести время со своей семьей. В момент объявления войны Клемми, Гуни, Джек и все дети находились в Оверстранде. Клемми ожидала третьего ребенка, и он должен был родиться через восемь недель. Больше всего она переживала о том, что ее мать находилась в городе Дьеппе во Франции, и ее сестра Нелли должна была поехать и привезти ее назад в Англию, так как оставаться во Франции было опасно. Вскоре мать присоединилась к ним в Оверстранде. Задуманный отдых на солнце, на берегу моря быстро превращался в кошмар. После объявления войны Джек уехал со своим Йоменским полком Оксфордширских гусар на подготовку для участия в боевых действиях. Он твердо заявил о своих намерениях сражаться на фронте, и для Гуни это было страшным испытанием. Британский флот был приведен в боевую готовность, и Уинстон, как Первый лорд Адмиралтейства, должен был нести в связи с этим большие обязанности в военное время. В очередной раз семья Черчиллей отправилась на войну.