Федор вызвал меня через три дня, задал несколько уточняющих вопросов, а потом объявил, что мой проект принимается, тут же при мне подписал уже готовый указ об образовании Югороского генерал-губернаторства и входящих в него пяти губерний, двух на Левобережье - Полтавской и Запорожской, трех на Правобережье - Волынской, Подольской и Новороссийской. Киев с окрестностями как центр генерал-губернаторства выделен особым округом на правах губернии. Название Украина Федор не принял, посчитал чуждым русскому духу. Мы один народ с идущими вглубь веков корнями, вышедший из общей прародины - Киевской Руси, так объяснил мне свое решение. Этим же указом назначены генерал-губернатор в моем лице и губернаторы, государь утвердил предложенных мною верных соратников, за многие годы совершивших немало военных и трудовых подвигов.

Новый проект государственного образования заинтересовал Федора, он поделился со мной мыслью ввести его на других окраинных землях - в Сибири, на Алтае, Крыму и Дикой степи. Я поддержал государя, но предупредил, что в них условия отличаются от наших как слабой заселенностью, так и местными традициями и образом жизни, особенно в кочевых краях. Так что слепо переносить нашу схему управления на другие генерал-губернаторства нельзя. Мы обсудили некоторые подробности в организации подобного дела, после перешли на другие темы, среди них и о послах из Молдавии и Валахии. Федор отказал им, объяснил, что вторгаться в Молдавию и вести войну с османами сейчас мы не можем, ожидаем обострения отношений и новой войны с другим, не менее грозным врагом. Невольно выдохнул облегченно, все же какие-то опасения с решением государя оставались, он личность сильная, может перебороть мое внушение. Федор заметил такую реакцию, лукаво усмехнулся, потом посерьезнел, продолжил обсуждение других важных ему вопросов.

Пробыл в Москве еще две недели, пока согласовал в министерствах и канцеляриях образование своего генерал-губернаторства. По приглашению государя поучаствовал в заседании Государственного совета, специально созванном в связи с учреждением новой государственной структуры, давал пояснения, отвечал на многочисленные вопросы министров по их ведомству. Команда у Федора толковая, да и по настроению заметно их желание сделать лучшее для страны. Мне работать с ними было приятно, у нас общее стремление, потом не раз общался с взаимной приязнью. Между делами побывал в гостях у своих друзей, меня в их семьях встретили как дорогого гостя, особенно мои "крестнички", дети Алексея Лихачева, их уже трое. В начале сентября, покончив с неотложными хлопотами, незамедлительно выехал с помощниками и охраной в обратный путь, работа впереди предстоит большая и важная.

Как и при каждом новом деле дома не засиживался, всю осень и не раз за зиму выезжал во вновь созданные губернии, вместе с их руководителями объезжал поселения и города, заводы и стройки, проехал вдоль нашего рубежа на Днестре. Картина складывалась обнадеживающая, даже на присоединенных в этом году землях жизнь налаживалась. Мы во многом помогли местным поселянам с восстановлением и строительством домов и приусадебных хозяйств, сборе и сохранении урожая, предприимчивому люду выдали ссуду на обустройство мастерских и ферм, освоение производства нужных товаров и продуктов. Следующий, 1691 год, выдался зажиточным, богатый урожай на полях, дающее прибыль производство позволили трудящемуся люду справиться с нуждой, у многих появился первый достаток. По уровню доходов наш край вышел среди первых в стране, к нам приезжали учиться уму-разуму из других губерний, ко мне также заезжали вновь назначенные коллеги из Таврического и Туркестанского генерал-губернаторств.

Мирному труду не помешало сохранившееся противостояние на Днестре с османской армией, кроме казачьих полков здесь стояла в укреплениях еще 10-тысячная группа регулярной армии. До прямых столкновений дело не дошло, но вылазки с обеих сторон небольшими подразделениями происходили не раз, больше с разведывательной целью. Можно сказать, оба войска сохраняли нейтралитет, но были готовы отбить наступление противника или самим пойти на него. В Волыни и Галиции на рубеже с Речью Посполитой ситуация складывалась намного спокойнее, но и здесь наши полки не расслаблялись, держали порох сухим. Регулярно направляли разведывательные группы вглубь занятой врагом территории, собирали сведения о дислоцирующихся на границе частях противника, их передвижениях. На самой линии обороны контролировали обстановку заставами и казачьими разъездами, ловили лазутчиков с той стороны, хотя больше было перебежчиков, идущих за лучшей долей к нам.

У меня самого служба в этом году наладилась, вошла в размеренное русло, не сравнить с прошлым, хлопотным и богатым событиями. Даже почувствовал себя неуютно, привык к гуще дел, напряжению в ратных и мирных трудах. Вновь принялся вспоминать и изобретать возможные в нынешних условиях промышленные поделки и специальный инструмент, но и боевое оружие не оставлял в стороне. Проработал конструкцию револьвера, по аналогии с ним внес в свою первую винтовку вращающийся магазин, вместе с мастерами оружейного завода изготовил первые образцы. К концу года получили действующее стрелковое оружие, но с кучей недостатков, прежде всего в низкой надежности барабанного механизма и затвора. Доводили до ума полгода, только к лету следующего, 1692 года, добились приемлемого качества и достаточных боевых характеристик. Министерская комиссия, принимавшая новинки, отнеслась к ним с восторгом, увлеклась их испытанием, пока не расстреляла патронный ящик. По ее настоянию запустили новое оружие в массовое производство сразу на всех оружейных заводах.

Больше времени оставалось и на свою семью, она на глазах разрасталась уже внуками. Все старшие дети обзавелись семьями, но не забывают отчий дом, нередко гостят у нас вместе со своими чадами. Когда все собираемся вместе, яблоку некуда упасть, немалые хоромы уже не вмещают всех. Постепенно, год за годом, от нас отселились старшие мои жены - первой ушла Мария, за ней Аксинья и Настя. Я им купил неподалеку усадьбы, ходим друг к другу в гости. Вместо них к нам переселилась Ксения, она безраздельно хозяйничает в доме, взяла в свои руки общее хозяйство. Энергия у нее бьет ключом, все успевает, обо всем проследит, дети так и тянутся к ней. Катя осталась в доме, не ушла за другими, но как-то отстранилась от семейных дел, больше с гостьями просиживает в горнице, часами ведет с ними какие-то бабьи разговоры. Мы почти не общаемся между собой, да и в одной постели редко оказываемся, ничто не напоминает нашу прежнюю любовь. Зато Ксении в спальне раздолье, все мое внимание и ласка отдаются ей, любовные страсти между нами с годами не утихают.

Такой размеренной жизнью прошли у нас два года, в мире и растущем достатке, люди стали привыкать к спокойному, без особых переживаний и страхов течению дней, страна также богатела и набиралась сил. Но мир в этом жестоком свете не может быть долгим, настало время новых испытаний, в страну пришла война. Австрийская коалиция после того, как сняла угрозу османского вторжения и подзуживаемая Речью Посполитой, весной 1694 года собрала 100-тысячное войско и вторглась в Русское царство. О готовящемся нападении мы прознали еще зимой, сначала дошли слухи, а потом из верных источников, среди них наши посольства в Варшаве и Вене, купцы и тайные агенты, передали весть о новом сговоре заклятых врагов. Ранней весной, едва просохли дороги, к границе потянулись колонны войск, как со стороны противника, так и наших. Основная часть коалиционной армии выдвигается к Волыни, но заметили скопление вражеских сил в Галиции и у Гродно, по-видимому, командование неприятеля пытается растянуть наше войско, ослабить на главном направлении.

На совещании у государя, прошедшем в феврале сразу после получения достоверных сведений о готовящемся на нас нападении, постановили мобилизовать 80-тысячную армию, разделить ее на три группировки - южную и северную, в каждой по 30-тысяч бойцов, и резервную. Командующим южным соединением государь назначил меня, северным - Бориса Шереметева, резервным - Якова Волынского, общее командование оставил за собой. Стратегической задачей поставил нам разгром коалиционной армии с последующим наступлением до Варшавы. На совещании возникло разногласие с последующей судьбой Речи Посполитой. Добрая треть присутствующих ратовала за ее ликвидацию как государства и присоединение всех занятых земель к Русскому царству. Другие, и я в их числе, воздержались от такого радикального шага, создаст слишком много проблем для нас, польза же весьма сомнительна. Государь внимательно выслушал доводы сторон, а после принял соломоново решение: надо сначала взять неприятеля, а потом будем думать, что делать с ним, на чем же остановить выбор.

Когда в середине апреля прояснился расклад сил противника по фронту с нами, Федор передал большую часть резервных полков под мое начало, усилили ими оборону в Волыни. Сам он с главным штабом и оставшимся резервом расположился выше, под Брестом, именно отсюда планирует предпринять вместе с северной группировкой контрнаступление на Варшаву. Моя же ближайшая задача перемолоть в оборонительных сражениях основные вражеские силы, оттянуть на себя все резервы противника, тем самым создать благоприятные условия для контрнаступления на северном фронте. К началу мая коалиция собрала против моего участка обороны до 70-тысяч человек, в полтора раза больше, чем у нас. Ранним утром после артиллерийского удара по нашим редутам противник перешел в наступление сразу на нескольких участках. Видно, что враг хорошо усвоил прежние уроки, не идет валом на наши укрепления, впереди шествует пехота рассыпным строем под прикрытием артиллерийского огня, конница позади на исходной позиции, ждет своего часа.

По насыщенности артиллерией мы не уступаем неприятелю, наши пушкари в редутах и бастионах вступили в поединок, открыли огонь по орудийным позициям. В контр батарейном сражении вскоре перевес перешел на нашу сторону, разрывными снарядами и шрапнелью выбили обслугу орудий. Одно за другим они смолкали, через два часа практически вся артиллерия противника на передовой оказалась выбита. После наши канониры перенесли огонь на наступающую пехоту, пытавшуюся тем временем прорвать линию укреплений, под градом осколков та спешно стала отступать. В этот день неприятель не стал повторять атаку, для всех стало очевидным наше огневое преимущество. Ночью он совершил вылазку небольшими отрядами, они попытались подорвать бомбами пушки и гаубицы, но напоролись на огонь их защитников и скоро отступили ни с чем, только потеряли большую часть своих бойцов. Следующий день прошел в затишье, враг перегруппировывал свои силы, а потом предпринял новый штурм на других участках нашей линии обороны.

После двух недель безуспешных штурмов противник стал отводить свои войска, по-видимому, не добившись прорыва на нашем фронте, решил перенести направление основного удара севернее. Воспользовался создавшейся тактической заминкой в боевых порядках неприятеля, не позволил ему спокойно уйти от нас и провести передислокацию. Отдал команду всем казачьим полкам перейти в наступление, рассечь клиньями строй неприятеля, бить его с тыла. Мои командиры четко исполнили приказ, прорвались в местах стыка частей и соединений стран коалиции, пользуясь их несогласованностью. За ними пошли в атаку пехотные полки, совместным ударом с тыла и по фронту нарушили управление и порядок в армии неприятеля. Пытавшиеся в начале как-то организовать отпор нашему наступлению, вражеские полки не выдержали напора казацких и линейных частей, их строй перемешался, потерял способность противостоять нам. Враг стал отступать, а потом побежал, наши полки не отставали, терзая атаками с разных направлений, не давая ему возможности оторваться и закрепиться для обороны.

Вот так, не запланировано, вместо долгой обороны и изматывания противника мы встали во главе наступления, преследуя коалиционное войско уже на польской (коронной) территории. Отправил с гонцом срочную депешу государю с докладом о создавшейся ситуации и предложением срочного перехода всей нашей армии в наступление, нельзя упускать стратегическую инициативу. Уже на марше получил от государя ответ с приказом продолжить преследование неприятеля, сам он с остальным войском также перешел в наступление, ломает сопротивление группировки противника на своем участке. За три недели на плечах отступающего неприятеля мы дошли до самого Кракова, дальше уже граница Австрии и Габсбургской монархии. Срочно принялись возводить вдоль нее временные укрепления, заняли без сопротивления сам город, гарнизон покинул его при нашем приближении. Идти к столице не стали, наших сил недостаточно для захвата и удержания враждебно настроенных земель на пути к ней, да и большая опасность сейчас для нас от Австрии.

С местным населением обращались предельно аккуратно, еще в начале передвижения по чужой стране я издал приказ не учинять насилие и грабежи, но в тоже время жестко отвечать на нападения, диверсии против армии. Для разбора по фактам столкновений и конфликтов ввел во всех частях особые трибуналы, принимавших самые строгие меры к нарушителям приказа. Не обошлось без показательного расстрела мародеров и насильников как из числа своих бойцов, так и местных, посчитавших временное безвластие поводом для своих бесчинств. В городах и крупных поселениях в нашей зоне контроля создали комендатуры, отвечающие за соблюдением порядка и снабжением воинских частей, они же приняли на себя хозяйственные вопросы и исполнение нужд местного люда. Постепенно за месяцы нахождения на оккупированных землях установили более-менее терпимые отношения с основной массой населения, подавили открытые мятежи и вооруженное сопротивление шляхты и примкнувших к ним инсургентов.

Государь прислал мне весть из Варшавы, взял он ее после двухнедельной осады и уличных боев, правда, король Ян Собеский сумел уйти из осажденного города. Сейчас большая часть страны под нашим контролем, остались еще не взятыми северные и западные земля - Пруссия, Померания, Познанское воеводство. Именно Познань бежавший король избрал своей временной резиденцией, собирает здесь сторонников на войну с нами. К нему съезжаются недобитая шляхта, наемники и искатели удачи со всей Европы, Габсбурги всемерно помогают оружием, деньгами, припасами. По последним сведениям у Собеского набралось около тридцати тысяч разношерстного войска и оно продолжает расти. Государь дал мне приказ немедленно идти в воеводство, разгромить неприятеля и по-возможности взять в плен беглого монарха. Пока он на свободе, о каком-то мире в завоеванной стране речи нет, Габсбургская империя и католическая Европа будут на его стороне.

Выступили мы в поход через неделю, собрал все части, находившиеся в гарнизонах и укрепленных пунктах, оставил на местах самый минимум для поддержания порядка. От Кракова до Познани около четырехсот верст, прошли их за две недели, первую половину пути почти без боев и стычек, встречавшиеся неприятельские отряды уходили в сторону, не пытались нападать на маршевые колонны. После вступления на землю воеводства встретили резко усилившееся сопротивление, ежедневно на разных участках отряды противника наскоками атаковали наши полки, тут же стремительно уходили в отрыв от преследования походного охранения. Подобная тактика нам прекрасно известна, сами постоянно терзали неприятельские войска партизанскими ударами. Для противоборства врагу в казачьих полках сформировали отряды охотников, которые шли впереди по обе стороны колонны, выискивали засады и скрывающиеся в лесу вражеские группы, вступали с ними в бой. На помощь скорым ходом шли другие отряды и совместным огнем уничтожали неприятеля. В таких стычках и скоротечных боях прошли до предместий Познани, здесь мы встретились в открытом поле с вражеским войском.

Противник в какой-то мере перенял нашу схему обороны, выстроил впереди редуты, за ним в линейном строю встали пехотные полки, на флангах расположились гусары и рейтары, легкая конница. Мы противопоставили им артиллерийские бастионы и пехотные линии в окопах. Линейный строй для нас пройденный этап, скорострельные винтовки обеспечили достаточную плотность огня, да и с точностью стрельбы гораздо лучше, чем у кремниевых ружей противника. Начала бой наша артиллерия, открыла огонь разрывными и зажигательными снарядами по вражеским редутам. Артиллерия противника не смогла помешать, в первый же час наши пушкари выбили всю обслугу орудий в редутах, а пушки неприятеля на позициях за пехотой просто не доставали, слишком большая для них дистанция. За три часа артиллерийской подготовки уничтожили редуты, наша пехота и канониры заняли позиции за ними, оттуда принялись выбивать неприятельское войско.

Пехота и конница противника не выдержали смертоносного огня, бросились на штурм нашей линии. В этом отчаянном, не поддержанном в достаточной мере артиллерийским огнем навале враг потерял половину своей пехоты и треть конницы. Наши стрелки из окоп просто расстреляли идущего в полный рост неприятеля, орудийная шрапнель выбивала рядами плотный строй пехоты и кавалерии. Практически враг шел на убой, не пройдя и половины расстояния до наших позиций, встал, а затем, без какого-либо порядка и строя, побежал обратно. Тут вступили в бой казачьи полки, бросились рубить бегущего противника, за ними перешла в наступление пехота. На плечах противника скорым маршем дошли до самого города-крепости, ворвались через открытые ворота на его улицы. Бои в городе шли до позднего вечера, в первых рядах шли мои казаки, штурмовые отряды выбивали противника из укреплений, зданий, за ними остальные бойцы зачищали улицы и дворы от остатков неприятеля. Среди взятых в плен оказались высшее командование войска и сам король, на этот раз он не успел сбежать, настолько стремительным оказался бой и захват города.

Еще неделю казачьи полки вылавливали в окрестностях Познани выжившие остатки королевского войска, всего в плен к нам попали около десяти тысяч человек. Пока на государственном уровне решалась судьба военнопленных, мы разместили их под охраной в палаточных лагерях вдоль австрийской границы, каждый день выводили на земляные работы. Они рыли сплошную линию укреплений, с редутами, бастионами, траншеями и валами, за три месяца принудительных работ прошли от Познанского воеводства до Краковского. С саботажниками, особенно заносчивыми шляхтичами, особо не церемонились, оставляли без питания, пытавшихся напасть на охрану расстреливали. Пока еще между воюющими странами нет принятых норм обращения с пленными, нередко их убивали, требовали выкуп или продавали в рабство, тут условия диктует победитель. О наших подопечных их правители с царем не сговорились, этапом отправили вглубь страны, в Крым на каторжные работы в галерах, на Урал и в Сибирь строить дороги, мосты, заводы, на казенные рудники.

Яна Собеского отправил с внушительной охраной в Варшаву, велел командиру конвойной команды обращаться с ним обходительно, не чинить особых строгостей. У меня самого сложилось уважительное мнение о пленном монархе, отнесся к своему положению вполне разумно и выдержанно, не требовал каких-то привилегий и послаблений. В первый же день пленения я встретился с ним, два часа вел беседу о состоянии дел в стране, межгосударственных отношениях, воинской службе, победах и неудачах с разными противниками. Хотя король особо не откровенничал, но я вызнал у него немало полезных сведений как текущего значения, так и на ближайшую перспективу, яснее стал расклад сил в коалиции, Европе, внутри захваченной страны. Я получил дополнительные доводы в своем суждении, оставаться нам в этом осином гнезде ненависти и коварства нет никакого резона. По свежим впечатлениям написал отчет о состоявшемся допросе короля, свои мысли и предложения, отправил срочной депешей государю.

В сентябре 1694 года Федор собрал большой совет в Кремле, на нем решалась судьба захваченной страны, приняли планы особого, геополитического значения на ближайшее будущее. После ожидаемых бурных обсуждений государь утвердил постановление об уходе нашей армии из Речи Посполитой, обложении ее контрибуцией, ограничении численности войска, переселении православных на наши земли, еще ряд других мер, позволяющих обезопасить Русское государство от столь коварного соседа. На такое решение государя подвигли не только наши советы и доводы, но и общение, переговоры с королем, собственное видение ситуации на месте и в Европе, а также дальнейшей перспективы. На совете впервые озвучили план выхода на Балтику, Федор посчитал, что страна готова и в силах выполнить такую задачу. За пять лет в Крыму построили собственный флот, выучили команды кораблей к судовождению на Черном море и ведению морских баталий, не раз сталкивались с османским флотом, правда, пока с переменным успехом, но начальный уровень уже прошли.

На нашем пути к северному морю стоит могущественное Шведское королевство, взявшее под свою руку все земли побережья, по сути Балтика стала его внутренним морем. Его армия и флот считаются среди лучших в Европе, на севере они самые влиятельные. Федор предложил на следующий год начать военную кампанию по широкому фронту от Корели до Курляндии, занять основные опорные пункты - Выборг, Нарву, Ревель, Ригу и Мемель. На этих землях у шведов 30-тысячное войско, с наступлением боевых действий могут доставить флотом по морю и из Финляндии пешим путем еще столько же. Армия отлично обученная, с самым лучшим в Европе вооружением, считая и винтовки по нашему первому образцу, а артиллерией насыщена больше других армий. Ян Собеский высоко оценил боевые возможности шведов, литовские войска не раз терпели поражения от них даже имея многократное численное преимущество. Король Швеции Карл XI, отец будущего короля Карла XII, лучшего полководца Европы, сейчас проводит в армии реформы, особо усилив конницу, тем самым маневренность войска.

Заметил на лицах присутствующих и самого государя излишнюю самоуверенность в успехе предстоящей войны, войско у будущего противника по нынешним временам небольшое. Но шведская армия бьет своих противников не числом, а выучкой и дисциплиной, воинским мастерством. В прошлой истории девятитысячное войско юного Карла XII наголову разбило в битве под Нарвой 40-тысячную армию Петра I, после которой Русскому государству пришлось коренным образом реформировать военное дело, долго восстанавливать дух и волю к победе, до Полтавы. Конечно, сейчас наша армия готова намного лучше прежней, но уважения к врагу нельзя отнимать, с подобной мыслью я обратился к высокому совету. Речь выслушали внимательно, за годы наших боевых операций уважение к моему воинскому таланту выросло намного, но все же сомнения к высказанному убеждению остались. Государь завершил совещание словами:

- Враг нам противостоит сильный, надо быть с ним начеку, но бояться не стоит, побьем его непременно. Иван, ты поведешь войско в Курляндию, на Нарву пойдет Борис Шереметев, в Корелы направится Василий Мезенцев. Готовьте свои полки, согласуйте план операции с Генштабом.