- И не вздумай, - главный врач негодующе взмахнул руками, его глаза за очками сверкали злостью и недовольством, - если не хочешь навлечь на нас лишних проблем. Немного помолчал, наверное, унимая охватившее его возмущение, продолжил уже спокойнее: - Ты, что, Сергей, полагаешь - там люди из другого теста сделаны? Везде одно и тоже - власть и деньги решают все. И такие понятия - справедливость, сострадание, - для них мишура. Ты, Сергей, все еще живешь идеалами. Мой совет - забудь о них. Своим обращением к органам делу не поможешь, только подставишь и себя и нас. Прекрасно понимаю - в словах Севастьянова реальная жизнь, циничная, жестокая, - но принять ее не могу. Считаю изменой себе и тому святому предназначению, которое передал мне с даром дух Сергия Радонежского. Только также знаю - идти против течения, сложившихся обстоятельств, - неразумно, они просто сомнут меня. Найти в какой-то мере приемлемый выход помогла Левашова, высказавшая новое предложение: - Можно сделать так. Основную очередь трогать не будем. В помощь тебе, Сергей, дадим ассистентов, ты сам их выберешь. Они будут проводить операции, терапию, восстановление жизненного тонуса. Твоя же задача - удаление самых опасных опухолей. Думаю, у тебя больше останется сил при таком объеме вмешательства и сможешь принять внеплановых пациентов. Вот так, Сергей, согласен работать с другими? Идея в принципе здравая, можно попробовать. Согласился с Левашовой, главный врач тоже дал добро, потом вместе отбирали специалистов в мою группу. В нее ввели лучших хирургов отделений, среди них, конечно, Кирьянов, мой куратор, еще реаниматолога, химио- и радиотерапевтов, онкологов, маммолога. В ближайший день Севастьянов собрал всех отобранных специалистов, вместе с ведущим онкологом разъяснил им о предстоящей работе со мной. Дальше я уже рассказал, как представляю совместные операции и лечение, после ответил на многие вопросы. Подобная практика для врачей совершенно непривычная, они сами проводили свои оперативные процедуры, а тут получается - на подхвате у кого-то другого. Первый опыт прошел в целом удовлетворительно, мы оперировали больную с раком матки. Вскрытие пораженного органа проводила хирург Васильева, вместе с ней распределили очаги раковых образований, после каждый из нас принялся за свою работу. Я завершил раньше, немного помог с другими пострадавшими участками, дальше хирург работала сама. Сам не отходил от операционного стола, подстраховывал Васильеву, подправил недостаточно вычищенные ею ткани. После немного добавил энергию в ауру матки для ускорения восстановления, на этом завершил свое вмешательство. Стоявшая за нашими спинами бригада ассистентов внимательно следила за всем ходом операции. Сразу после ее завершения провели разбор, я рассказал о своих действиях, оценил работу хирурга, высказался о допущенных огрехах. Васильева также поделилась своими впечатлениями, в принципе, довольная результатом. Только первая совместная работа ее отчасти напрягала, отвлекалась на мои действия. Конечно, картина складывалась занимательная - изъеденный раковыми клетками участок сам по себе растворялся, а потом заменялся розовой, здоровой тканью. Волшебство на ее глазах, как тут не удивиться! После мы провели операции в других отделениях, все врачи группы прошли обкатку на них. В последующем они стали обычными в нашей клинике, иногда я проводил в день сразу два сеанса - как с плановым больным, так и из особого списка главврача. Со временем у меня сложился распорядок - с утра до полдника операции, сеансы, практические занятия с врачами в клинике, один или два раза в неделю на лекциях и семинарах в мединституте. После в институте биологии экспериментировал со своим полем, меня еще привлекли к НИР по теме изучения реакции организма, его биоимпульсов на внешние воздействия. Подобная работа может быть применена в детекторах лжи или тестерах на профессиональную пригодность. В ней также задействовал энергетику поля, уже первые результаты представлялись и мне и руководителю довольно перспективными. Особенно интересным выдался эффект своеобразной телепатии. Я чувствовал не только эмоциональный фон объекта внимания, но и примерное содержание его мыслей. Пусть и без конкретных деталей и образов, но понимал, что же занимает подопечного, его желания. Кроме того у меня появилась способность прямого воздействия своим сознанием на физические объекты, в том числе из астрала. Первый такой опыт провел в лаборатории отдела. Сам я находился в закрытой от остального помещения камере, облепленный электродами, по мысленной команде кого-то из участников группы перемещал невидимые мне предметы. Я четко представлял их в астрале, а потом известным мне способом внедрялся сознанием, формировал поле, а потом переносил в указанное, опять же мысленно, место. Для меня расстояние не имело значения, рядом ли или на другой стороне Земли, возможно, и в любой точке космического пространства. Практически для моего сознания границ не существовало, во всяком случае, в нашей Вселенной. Проверили такое предположение опытом, связались с нашим уральским филиалом, и уже у них провели дистанционные эксперименты в режиме онлайн-связи. Видел пораженные лица наших далеких коллег, когда привычные предметы на их глазах поднимались, перемещались, выстраивались в пирамиду или кружились в танце. Немного пошутил, постучал небольшим шариком по лбу одного из сотрудников, а приятной на вид девушке погладил мягкой подушечкой ее довольно соблазнительную грудь. Опыт удался на славу, каких-то сомнений в существовании астрала и моих возможностей в нем ни у кого из исследователей не осталось. Особенно после того, когда из динамика услышали истошный крик напуганной привидением девушки. Она так и поняла, что именно он забрался в их серьезное заведение, а теперь забавляется. Только руководители филиала знали о нашем эксперименте, а остальным объявили о чрезвычайно секретном опыте, детали которого лучше им не знать. Время шло своим чередом, после холодной и снежной зимы пришла с запозданием весна, в марте все еще шел снег. За всю зиму только раз выезжал с семьей за город на выходные. За пару дней в доме отдыха развеялись от городской сутолоки и смога - гуляли в лесу, катались на санках с невысокой горки на берегу речки. Лыжи не стали брать на прокат, дети еще малые, только побаловались на коньках - серьезно кататься на них никто из нас не умел. А потом все недосуг было - каждый день уходил рано утром, возвращался поздним вечером, нередко и в выходные. Жены с пониманием отнеслись к моей занятости, справлялись с домашними заботами сами, с детьми тоже. Гуляли с ними, водили на детские спектакли и представления, играли дома. К началу весны у меня более-менее наладилось, смог больше времени уделять семейным делам, в особой мере по возникшей проблеме Наташи. У жены началась преддипломная практика, она проходила ее в школе рядом с нашим домом. Вела уроки английского языка в пятом и шестом классах под присмотром наставницы, пожилой учительницы. Еще ей поручили вести классное руководство и внеклассные уроки, так что занята была плотно, с утра почти до самого вечера. Да и дома часами сидела за столом, проверяла тетради учеников, писала планы, готовилась к следующим занятиям. Делилась с нами своими впечатлениями и переживаниями, живо, в лицах, рассказывала о происшедшем за минувший день, шалостях подопечных. Учить детей ей нравилось - видеть любопытные глазенки учеников, слушающих ее, помогать им усвоить азы нового языка. Да и общение с открытыми, отзывчивыми на ласку, детьми тоже доставляло удовольствие. Но, насколько мне стало понятно из рассказов Наташи, у нее образовались и сложности - не научилась еще справляться с поведением учащихся, терялась в трудных ситуациях. Особенно проблемно складывалось с неслухами, таких в каждом классе хватало. Мягкий характер, нерешительность мешали жене проявить к ним строгость. Шалуны сразу почувствовали такую слабость новой учительницы, стали куролесить, пока не вмешивалась наставница. Наташа прекрасно понимала свою беду, но не могла превозмочь себя, ситуация у нее в школе ухудшалась с каждым днем. Хотя вслух жена не жаловалась, но и без того было заметно, что ей плохо, возникшие недоразумения нарастали как снежный ком. Она практически потеряла контроль на уроках, дети не слушались, наставница выговаривала обидные, но справедливые слова. Я помогал Наташе, приводил ее расстроенные чувства хоть в какой-то порядок, но знал, что все мои меры временные, по существу ничего не решающие. Нужно что-то другое, взялся за такую задачу, как самую важную сейчас, оставив все остальное на второй план. Сложность заключалась в самой Наташе. Поменять ее характер и волю без ее желания невозможно. Она должна переломить себя, в корне поменять свои взгляды и представления, привычки. Не раз убеждал жену, даже вмешался в настройку ее эмоционального центра. Она соглашалась, обещала приложить все усилия, но все оказалось напрасным. При первой же трудности Наташа вновь терялась, мои установки и внушения пропадали втуне. Продумывал более радикальные варианты и тут же отметал их, они несли риск поломать психику жены. В конце концов остановился на внедрении своего сознания в матрицу ее личности. Наработанный опыт с оперированием своего сознания давал мне шансы на успех, но все же отработал методику воздействия на разных живых объектах. Подопытными стали бродячие кошки и собаки, крысы, птицы. Я в астрале находил животных во дворах и на улице, захватывал сознанием их мозг, подавляя слабое сопротивление разума и природные инстинкты. Старался работать бережнее, без лишних мучений, но все же первые опыты окончились гибелью объектов или потерей рефлексов, что практически означало одно и то же. После нескольких десятков экспериментов нашел общую для разных живых организмов последовательность и характеристики операции с требуемым уровнем контроля и наименьшим риском для них. Окончательную отработку взлома и подчинения чужого сознания провел на реальном материале в Хитровке, известном всему городу криминальном центре. Проник в астральном поле в одно из здешних "злачных" мест - кафе-забегаловку, обнаружил в его подсобном помещении наркопритон. На полу, на расстеленных матрасах, лежали принявшие дозу клиенты, в соседней каморке торговец отравой отпускал очередному страждущему чек с героином. Без какого-нибудь сомнения проник в мозг жертвы, отсек хлынувшие в мое сознание образы и мысли подопытного. Спокойно и сосредоточенно, как на операции, взял под свой контроль логический, эмоциональный и двигательный центры, нейронные цепи, а затем все управляющие организмом каналы. Я теперь видел и чувствовал окружающую обстановку глазами, другими органами подопечного. До моего сознания еще доходили отголоски мыслей и инстинктов захваченной личности, она пыталась после первого ошеломления от внезапного нападения вернуть себе контроль организма. Пошел на небольшой риск, решил поэкспериментировать с сознанием своей жертвы. Особой угрозы он мне не представлял, знал, что в любой момент могу изолировать или подавить его. Чуть открыл канал передачи информации, уже более четко услышал суматошные мысли торговца зельем, панически задающего один вопрос: - Что со мной, что со мной? Объяснять ему что-то не собирался, провел мысленный экспресс-допрос: - "Как тебя зовут?" Вопрос я задал для чистоты эксперимента, вся память подопытного и без того для меня как открытая книга. - "Кто это? Что от меня надо?" - "Вопросы задаю я, твое дело отвечать. Иначе замолчишь навеки. Понятно?" - "Да, да, понятно." - "Так как тебя зовут?" - "Леня, Кораблев Леня." - "Кто у тебя старший, от кого получаешь товар?" - "Бригадир Веня Старовойтов, мы зовем его Старым." Допрос я вел недолго, задал Лене два десятка вопросов, на которые он отвечал быстро, почти не задумываясь. Иногда пытался юлить, пытаясь обойтись отговорками - не знаю, не видел. Тогда я наносил ему болевой шок - внушал непереносимые страдания, чувство удушья или чесотки, он ее боялся до ужаса. После торговец под моим контролем выполнял простые команды - вставал, поднимал руку, выговаривал за мной слова и предложения. Для такого опыта я частично возвращал ему возможность двигаться или говорить. В принципе, лишний раз убедился, что могу не только управлять чужим телом, отключив сознание жертвы, но и манипулировать самой личностью. Правда, желательно опробовать такую практику еще с другими "клиентами", особенности их воли и характера могут внести какие-то коррективы. Но оставил подобные эксперименты на будущее, пока же мне надо приниматься за Наташу. Вечером, когда жена закончила со своими делами, предложил ей помощь новым способом: - Наташа, давай вместе попробуем справиться с твоими трудностями. Я буду с тобой весь день, конечно, не в прямом смысле, а своим сознанием. У меня получилось безопасно внедряться в личность кого-либо, внушать свои мысли, даже управлять ею. Разумеется, без твоего согласия я не собираюсь как-то влиять на тебя, вмешиваться в твои помыслы или поступки. Только в проблемных ситуациях приму контроль на себя. Если согласна, то опробуем сейчас. Не сомневался в ответе полностью доверявшей мне супруги, после ее покорного: - Хорошо, Сережа, - приступил к нашему общему опыту. Мягким давлением вошел в ее сознание, даже не пытаясь перехватывать жизненные центры, как было в предыдущих воздействиях, мысленно проговорил: - Наташа, я здесь, с тобой. Ты слышишь меня? Жена ойкнула, а потом, смотря удивленными глазами на меня, ответила вслух: - Да слышу. Ты прямо у меня в голове говоришь! Продолжаю опять же мысленно: - Не надо вслух. Просто думай, что хотела бы сказать. Не сразу, после нескольких проб, Наташа смогла ответить ясной мыслью на заданный вопрос, а потом долго, не переставая удивляться, вела со мной бессловесный диалог. Опробовали еще совместные движения по моим командам - встать, подойти ко мне, поцеловать, вернуться на прежнее место. Выполняла их жена с готовностью, целовала с большим жаром. После такого "испытания" прервали эксперимент, немедленно принялись успокаивать расшалившуюся плоть. После долгих любовных игр - Наташа от избытка новых эмоций никак не могла оторваться от меня, - условились о завтрашнем дне, совместном плане. Жена еще удивилась, что я буду на работе и одновременно с ней. Показал наглядно свою способность вести сразу несколько дел - одной рукой писал текст, другой рисовал, да еще отвечал на вопросы любопытной супруги. Утром, перед выездом в клинику, проверенным вчера образом вошел в контакт с сознанием Наташи, а потом поддерживал связь в астральном поле. Контролировал периферийным вниманием, как вышла жена из дома, добралась до школы, встретила во дворе учеников, ответила на их приветствия. Я видел окружение ее глазами, пока все шло нормально. Не вмешивался в мысли Наташи, хотя ясно читал их: - "У меня все будет хорошо, Сережа поможет! Я никого не боюсь, дети не обидят меня. Стыдно, Наталья Владимировна, уже взрослая, а детей боитесь! Ой, а что скажет Ольга Михайловна, будет опять отчитывать меня?" Жена явно волновалась, но сама же старалась успокоить себя. Прошел с ней в класс английского языка, увидел склонившуюся над столом пожилую женщину, заполняющую журнал. - Здравствуйте, Ольга Михайловна! - услышал напряженный голос супруги, ожидающей очередных наставлений или, еще хуже, выговора. - Здравствуй, Наташа. Проходи, готовься к уроку. Сейчас придет пятый "А". Знаешь, какую тему вести им? Почувствовал облегченный вздох жены - обошлось без назиданий наставницы. - Да, Ольга Михайловна, знаю. Коммуникативное общение посредством игры или ситуации. Я приготовила тему "Would You Like a Cup of Теа?". Вот план-конспект по ней. Дальше пошел обычный разговор двух коллег, старшей и младшей, с советами, какими-то поправками. Заметно, что старая учительница относилась к Наташе с симпатией, переживала за нее. Я особо не вслушивался, пропускал их беседу общим фоном, пока в класс не зашли первые ученики. Они вели себя оживленно - громко переговаривались, хлопали друг друга по плечам, толкались, - пока Ольга Михайловна не одернула их. Начало урока складывалось вроде нормально. После приветствия Наташи "Hello, children" дети встали, дружно ответили "Hello, Наталья Владимировна". Затем пошел опрос по пройденной теме. Ученики выходили к доске старательно отвечали, пока не дошла очередь до одного из "трудных". Он встал, когда назвали его, состроил скорбную мину, а потом жалостным голосом высказался: - Наталья Владимировна, я не выучил урок. У меня заболел зуб, он до сих пор болит. - Сочувствую, Коля, но придется поставить тебе двойку. Передай мне свой дневник. - Не имеете права, Наталья Владимировна! - взвился двоечник. - Я завтра принесу справку от врача. Нельзя больному ставить двойку! Вот скажу родителям, что Вы меня обижаете. Они так просто не оставят, будет Вам на орехи! Наташа растерялась от дерзости ученика, не смогла ответить чем-то вразумительным. В классе застыла тишина, все выжидательно смотрели на юную учительницу, а она молчала. Пришлось мне впервые вмешаться. Проговорил: - "Наташа, давай я. Ты только смотри и не мешай мне", - и, не дожидаясь ответа жены, взял под свой контроль ее сознание. Ответил бузотеру: - Так, больной Костиков, подойди-ка ко мне. - Зачем, - насторожился юный плут, почувствовал неладное. - Ты же заявляешь, что болеешь. Сейчас проверю. - Наталья Владимировна, а Вы, что, врач? - Нет, но с больным зубом разберусь. Так, или ты сейчас выходишь и покажешь свой зуб, или я немедленно поставлю тебе двойку. Постояв еще немного у парты, симулянт все же вышел, встал передо мной и открыл рот. На мой вопрос: Какой? - он ткнул пальцем куда-то наугад. Зубы у него далеко не в идеальном состоянии, пошел кариес, но до вскрытия пульпы не дошло. Так и объяснил обманщику и всему классу: - За зубами, Костиков, ты следишь плохо. Они уже стали разрушаться, советую тебе действительно идти к стоматологу. Но такой боли, на которую ты жалуешься, пока еще нет. Можешь сравнить, почувствуй разницу! Потянулся к ауре мальчика, проник через нее в нервному окончанию злосчастного зуба и надавил на него. Что тут произошло, это надо видеть! Уже без всякого притворства тот ухватился за щеку, громко вскрикнул, а потом завыл от раздирающей голову боли. Через пару секунд отпустил нерв, снял сопутствующий шок, вскоре страдалец перестал выть, все еще прислушиваясь к себе. Подождал еще немного, пока ученик пришел в себя, спросил: - Так болел ли у тебя зуб вчера, Костиков, что ты не мог подготовиться к уроку? - Нет, Наталья Владимировна, не болел. Я больше так не буду, выучу урок! Принятая мной мера, конечно, жесткая, но другого пути выявить обман и заставить симулянта признаться в нем не видел. Чувствовал, как Наташа переживала, ей стало жалко наказанного ученика. Пришлось объяснить расстроенной жене: - "Наташа, надо быть в такой ситуации твердой. Иначе подобные наглецы сядут тебе на шею." - "Я понимаю, Сережа, но сама так бы не смогла!" - "Мы еще поработаем с тобой, Наташа. У тебя все получится, пусть и не сразу." - "Не знаю, Сережа, но я буду стараться, честно!" Дальше занятие шло в нормальном русле, только заинтересованные взгляды учеников и наставницы выдавали необычность происшедшего казуса с мягкодушной до сих пор практиканткой. На следующем уроке в шестом "В" мне пришлось вновь взять под свой контроль ситуацию, когда расшалившиеся ученики не послушали увещевания Наташи, продолжая крики и толкотню за партами. Я накрыл своим полем весь класс, обволок каждого из бузотеров изолирующей оболочкой, а потом давлением на двигательный центр парализовал их. Со стороны представлялось, что они внезапно все застыли и замолчали, в классе наступила полная тишина. - "Веди урок и не обращай на наказанных внимания", - скомандовал я жене, та, немного помедлив, послушалась и продолжила занятие. Только через минуту отпустил парализованных, они отмерли, стали испуганно вертеть головой, не понимая, что же с ними случилось. Кто-то вновь попытался подать голос, но тут же замолк, не мог открыть даже рот. Только убедившись, что прецедентов от наказанных не будет, снял блокирующее поле. Правда, память у шалунов оказалась недолгой, снова поднялся шум. После более длительного наказания до них дошло, что бузить на уроке только себе во вред, до конца урока порядок был восстановлен. Подобные эпизоды повторялись практически на каждом уроке со всеми классами. Иногда перехватывал контроль сознанием Наташи, решал проблему от ее имени, чаще сам, напрямую, давил на нарушителей. Вот так, общими усилиями, справились в этот день, ни одна ситуация не вышла из под контроля. Занятно было смотреть на учеников, пораженных спокойным ведением уроков. Вместо привычного им тарарама занятия шли чинно, иногда прерываемые загадочным поведением самых шумных и задиристых учеников. Только начав какую-то шалость, как тут же замолкали и застывали, так и сидели или стояли минуту-другую. Да и юная учительница их не раз удивляла, давая отпор нахалам и неслухам, а не мямлила беспомощно, как прежде. Наставница в перерыве между сменами напрямую выразила свое недоумение: - Наташа, поразительно, у тебя сегодня все уроки прошли без срывов! Мне даже не пришлось вмешиваться. Только мне непонятно, что случилось с крикунами и шалунами, они вдруг все замолкли, без какой-то видимой причины! Странно. "Что мне сказать, Сережа?" - заметалась в мыслях жена. "Можешь сослаться на меня, но без подробностей, - ответил успокаивающе, - и не тревожься - ты же ничего предрассудительного не совершила". Жена послушно последовала совету, ответила старой учительнице: - Мне помог муж, Ольга Михайловна. Только как именно - не знаю. Та не стала больше допытывать, приняла объяснение Наташи. Да собственно супруга и в действительности не была в курсе моих исследований, природе новых способностей. Я особо не распространялся дома о них, только о самых понятных и то общих чертах. Так что жена не кривила душой, давая такой ответ. В последующие дни я также подстраховывал Наташу, но все в меньшей степени. Даже до самых упорных или тугодумных баловников дошло, что лучше новую учительницу не беспокоить, им же самим достанется. Да и постепенно Наташа сама научилась справляться с не очень сложными ситуациями, смогла урезонить расшалившихся учеников. С теми же, кто намеренно пытался вывести ее из равновесия, провоцируя конфликты, разбирался я сам, иной раз жестко, вплоть до физических страданий, как было на самом первом уроке. Со временем снял с Наташи постоянный контроль, но оставил сигнальный канал, реагирующий на эмоциональный импульс. Прекрасно понимал, что у жены с ее мягким характером и дальше возможны проблемы в нештатных ситуациях, в которых она сама просто не справится. И действительно, мне не раз приходилось принимать экстренные меры, выручая Наташу в трудную минуту - в школе с трудными учениками, а еще по дороге, когда она под вечер возвращалась домой. На нее напали два обкуренных грабителя, попытавшиеся снять золотые украшения. Как только ко мне поступил тревожный сигнал, тут же по его координатам вышел к месту происшествия. Увидел двух молодых людей, обступивших остолбеневшую жену. Они уже протянули руки к ней, один из них ухватился за цепочку с кулоном, второй, ломая Наташе палец, стягивал обручальное кольцо. Едва сдерживая себя от желания раздавить выродков в месиво, мгновенным парализующим ударом остановил их, а потом поочередно взломал каждому сознание, нисколько не заботясь о его сохранности. Взял под свой контроль поганые тела, заставил их отойти от перепуганной жены. В первом же проулке в безлюдном месте провел с ними жестокий эксперимент - полное разрушение личностных характеристик. Можно сказать, я форматировал логический и эмоциональные центры - разрушил энергетическим лучом волокна мозговой ткани и нейронные цепи, отвечающие за хранение и передачу информации. Понаблюдал недолго за подопытным материалом - от обоих существ остались только телесные оболочки, без мыслей, даже без природных инстинктов. Они застыли истуканами, в выпученных глазах нет и проблеска хоть какого-то разума. От них пошел тошнотворных запах мочи и испражнений - в организмах расстроились какие-то регулирующие и сдерживающие свойства. Такую операцию я провел впервые, ранее я не решался навредить хоть кому-то. Даже в притоне сохранил сознание наркоторговца без особого ущерба, хотя тоже возникло желание уничтожить мразь. Я не судья, а целитель, карать зло - не моя цель или предназначение. Но когда увидел напуганную до ужаса жену и мерзавцев, подступивших к ней, помыслы о добре и любви к людям ушли куда-то в самую глубину души, осталась только злость и желание мстить. Оставил свои жертвы на том же месте, отправился следом за Наташей. Она уже немного отошла от парализовавшего ее стресса, теперь скорым шагом, почти бегом, торопилась домой. Не стал останавливать жену, вернулся в свое тело, а потом, прервав эксперименты в лаборатории, срочно отправился домой. Сейчас мне нужно успокоить Наташу, снять пережитый нервный шок. Я боялся, что такой удар по ее слабой психике может повлечь серьезные эмоциональные и волевые нарушения, излечить которые будет очень сложно. С такими мыслями спешил, гнал машину, все увеличивая скорость. Камри как чувствовала меня, резво набирала обороты, послушно вписывалась в повороты. Но все же на одном из них не справилась, я как в замедленном фильме видел ту же картину, как и три года назад - машина слетает с дороги, опрокидывается, а потом боком впечатывается в дерево. Удар, страшная боль, серая мгла поглощает меня.