Сразу из университета отправился домой, здесь застал Наташу, она только что передо мной вернулась со своего института, переодевалась в домашнее платье. Увидев меня, пришедшего непривычно рано, встревожилась и тут же спросила беспокойно:

- Сережа, что случилось? Ты не пошел на работу?

Поспешил успокоить подругу, снимая в прихожке куртку, высказал продуманную по дороге версию:

- Нет, Наташа, ничего не случилось, не волнуйся. На работу сегодня не пойду, мне надо хорошо обдумать одну идею. Нужно сосредоточиться, а там такой возможности нет.

Наташа, умница, сразу поняла, только сказала:

- Хорошо, Сережа, я не буду мешать. Сейчас приготовлю тебе кушать, а потом побуду в комнате родителей. Как закончишь, позови меня.

Благодарно обнял и поцеловал подругу, она минутой позже отправилась на кухню. Сам переоделся и последовал за ней, пока она хлопотала со стряпней, поговорили о наших общих делах и ее учебе. Переедать за столом не стал, после легкого ужина вернулся в нашу с Наташей комнату. Постелил на полу коврик, уселся на него по-восточному, скрестив ноги, после закрыл глаза и постарался расслабиться. Никогда раньше не занимался аутотренингом или медитацией, не знал, как же надо входить в состояние транса. Доверился своему организму и интуиции, думаю, они подскажут, что мне надо предпринять.

Ни первая, ни последующие попытки успеха не принесли, никак не мог уйти в то бездумное состояние внутреннего самосозерцания, которое я старался вызвать. Наоборот, чем больше напрягался, тем больше отвлекался разными мыслями, независимо от моей воли проносившимися в мозгу. Делал перерывы, разминал затекшие от долгого сидения ноги, потом снова принимался за никак не поддающееся мне задание. Час шел за часом, уже взмок от напряжения и досады на себя, но продолжал просто из отчаяния. Не знаю, на какой по счету попытке произошел прорыв, мой утомленный мозг сам отключился, я застыл в серой тьме, поглотившей мое сознание. Сколько времени прошло, я не почувствовал, пока издали, сквозь бесконечное пространство не услышал взволнованный голос Наташи:

- Сережа, что с тобой! Сережа, проснись!

Очень медленно, тягуче мое сознание возвращается в реальный мир, начинаю чувствовать окружение, звуки, запахи, медленно открываю глаза вижу перед собой напуганное милое лицо. Попытался улыбнуться, успокоить ее, но не могу, губы, руки не слушаются меня. Не понимаю, что случилось со мной, меня как будто парализовало. Страх, переходящий в панику, охватил меня, неимоверным усилием своей воли едва сумел подавить его. Только через долгую, кажущуюся бесконечной, минуту прихожу в себя, смог двигать головой, а потом и всем телом. Наташа уже упала на колени передо мной, обняла и запричитала, рыдая во весь голос:

- Сережа, не умирай! Я люблю тебя, не уходи!

Позже, спустя годы, я вспоминал свой первый опыт медитации и ясно представлял, что тогда по незнанию и неумению перешел грань небытия, лишь чудо и любовь Наташи вернули меня к жизни. Такое глубокое погружение во внутренний мир грозит опасностью и более сведущим в экстрасенсорике специалистам, а что говорить о неопытном ученике, делающим первые шаги, к тому же без контроля и помощи наставника. Я физически уже умер, моя душа перешла в астральное поле тела и вот-вот могла оторваться и уйти навечно в мир теней. Думаю, в последнее мгновение опять же вмешалось провидение, удержавшее меня за самой гранью и позвавшее самую близкую мне душу на помощь.

Обнимаю плачущую подругу, целую ее мокрые глаза и успокаиваю:

- Живой я, Наташа, живой! И не плачь, мы проживем еще дольше всех! И дети у нас будут, и внуки, проживем мы с тобой долго и счастливо, как в сказке. Ты веришь мне?

Наташа сквозь слезы улыбнулась, смотрела на меня все еще широко раскрытыми от перенесенного ужаса глазами, а потом произнесла:

- Я верю тебе, Сережа, но как ты меня напугал! Сидишь на полу как застывший, не слышишь и не отзываешься мне, даже дышать перестал, и сердце не стучит! Что же ты с собой натворил, Сережа?

Отвечаю ей хотя бы частью правды:

- Наташа, мне обязательно надо освоить свою психоэнергетику, научиться ею управлять. Я чувствую, что у меня есть способности экстрасенса, смогу своим полем, энергией достичь невозможного обычными средствами. Но не бойся, я буду аккуратнее, чем сегодня, без таких страхов.

Тут мне в голову пришла мысль привлечь Наташу к своим опытам, будет мне якорем, удерживающим от опасных провалов. Рассказываю ей о своей идее:

- А знаешь, Наташа, ты сможешь мне помочь, если захочешь. Просто посиди рядом со мной, когда буду заниматься, я почувствую тебя и далеко не уйду. Согласна?

Девушка посмотрела на меня с сомнением, а не повторится ли уже случившееся, потом все же ответила согласием. Прежде, чем продолжить уже совместный опыт, решил сначала покушать, почувствовал сильный голод от напряженных занятий. Вместе приняли поздний ужин, затем уселись рядышком на коврике, взявшись за руки. Не знаю, то ли я прошел тот критический порог, когда долгие упражнения приводят к качественному скачку, или сказалась поддержка переживающей за меня близкой души, но я с первого раза вышел в окружающее нас ментальное поле, увидел голубой свет, идущий с небес, разноцветные линии и сполохи, туманности и прозрачные предметы, видимые лишь по контуру. Зрелище стало для меня впечатляющим открытием, в реальном свете такого и не вообразить, долго любовался им, а потом вспомнил о Наташе, ожидающей меня, потянулся к ней, и тут же пришел в себя, без мучительного перехода, как в прошлый раз.

Смотрю на подругу, сидящую рядом, глаза закрыты, а на лице у нее счастливая улыбка. Через минуту открыла глаза, смотрит на меня озадаченно и спрашивает:

- Сережа, а что это было? Голубое небо, все вокруг в разных цветах и прозрачное, как в призрачном мире!

Сам не ожидал такого эффекта от нашей связки! Получается, я проецирую свои видения прямо ей в подсознание, она ведь не в трансе. Или у Наташи очень чувствительное энергетическое поле, воспринимает внешнее воздействие через ретранслятор, то есть меня. Есть о чем мне подумать на будущее, можно не только самому постигать тайны внутреннего мироздания, но и передавать ей, будет семья экстрасенсов, да если еще и нашим детям передастся!

Объясняю подруге:

- Наташа, ты вместе со мной побывала в том психоэнергетическом поле, о котором я рассказывал. У тебя тоже есть хорошие способности по его восприятию. Будем учиться вместе им управлять, если, конечно, захочешь.

Наташа поторопилась с согласием:

- Конечно, хочу! Там так красиво, как во сне!

Вот так у нас выявилась гармония еще в одном плане, мы не раз вместе окунались в эфирное поле, сначала я вел Наташу за собой, а потом она сама с моей подстраховкой выходила в ментал. Эйфория чувств захлестывала подругу, я разделял ее восторг, но все же предостерег об осторожности, без меня чтобы и не пыталась. Наглядный пример - я сам, когда напугал свою милую невесту. Это напоминание немного остудило пыл, а то она готова была бесконечно уходить в призрачный мир. На этом мы завершили совсем необычный день, обнявшись, заснули, все еще продолжая во сне видеть причудливые краски другой вселенной.

На следующий день после третьей пары подошел к Сержу и его компании, поздоровался, на что, ответа, конечно, не получил, после попросил лидера отойти со мной в сторонку. Он только свысока, и буквально, и переносно, посмотрел на меня и небрежно кинул:

- Говори здесь, мне твои тайны не нужны.

Отвечаю задумчиво, как будто сомневаюсь:

- Могу и здесь, только не знаю, стоит ли им слышать о твоих семейных делах.

Нехотя Серж принял мое предложение:

- Ладно, отойдем, - а потом, когда мы прошли за угол, тут же спросил подозрительно:

- О каких делах ты собираешься сплетничать? Шантажируешь?

- И не думаю. Только мне декан заявил, что твой отец требует моего отчисления. Серж, мы уже взрослые люди, свои проблемы сами должны решать, без родителей. Ты умный парень, если между нами возникли недоразумения, то можно самим с ними разобраться. Если я в чем-то погорячился и нечаянно задел тебя, то извини и давай забудем о наших обидах.

Говорю и смотрю ему в глаза, через зрительный контакт переношу чувство добродушия на собеседника. Вчера в общении с Наташей подобным образом внушал ей спокойствие и выдержку, параллельно репродуцируя волну доверия на ее подсознание, получилось неплохо, быстро достиг нужного эффекта. Провожу подобное с Сержем, только с большим напряжением своего энергетического поля, сила внушения усиливается им кратно. Можно сравнить его с гипнозом, но все же здесь несколько другое, я не подчиняю волю контактера, а создаю более благоприятный фон для взаимопонимания.

Не сразу, но в течении той минуты, что я забалтывал противника (но стараюсь думать о нем как о друге, с которым случилось простое разногласие) отчужденное лицо Сержа постепенно размягчается, выражение враждебности сменяется если не дружелюбием, то большей терпимостью. Мы общались еще несколько минут, разговор стал обоюдным, мой визави уже сам стал высказывать свои мысли и претензии, мы их разобрали с максимально возможной доброжелательностью и пришли к выводу, что конфликт не стоит выеденного яйца, а добрые отношения дадут нам гораздо больше ущемленного самолюбия. На такой ноте мы расстались, договорившись на следующем перерыве пойти к декану и заявить о нашей мировой.

В последующие дни мы при встречах не чурались друг друг, обсуждали какие-то вопросы и темы, у нас нашлись общие интересы. Сержа привлекли высказанные мною методы и теории математического анализа, неизвестные в этом мире. Особенно его поразила знаменитая теорема Ферма, он пытался сам найти его доказательство, но, конечно, безуспешно, а потом долго восторгался остроумным решением, переданным мною. Правда, я сразу признал, что оно не мое, а найдено в случайной книжке без обложки, автора не запомнил.

Постепенно мы действительно подружились, он оказался неплохим парнем, талантливым и любознательным, только изрядно избалован родителями и окружением, а его хамство больше от скуки и презрения к бестолочи. Я его заинтересовал сначала своими познаниями, а потом практическими успехами именно по его специальности, у него та же, что была вначале у меня. Когда я рассказал о первом удачном опыте сотрудничества кафедры и комбината с моим участием, он детально изучил проект и высоко оценил его, а после разбирался с подготовленными мною новыми проектами. В целом отозвался неплохо, но высказал и замечания, которые я признал дельными и постарался учесть в окончательном варианте.

Не обошлось в новой группе без любовной интриги, увлекся одной из девушек, с виду ничем не примечательной. Катя Мезенцева, невысокого роста, худенькая как тянущийся вверх подросток, в ней почти ничего нет притягательного женского - тоненькая фигура, худющие руки и ноги, груди едва обозначены. Только большие серые глаза привлекают внимание, в них одновременно и ожидание чуда, и тоска одиночества, неудовлетворенной девичьей мечты о благородном принце. Среди ребят группы Катя не вызывала интерес, никто и не пытался свести с ней более близкое знакомство. Она все время была в тени более успешных подруг, ее и не замечали.

Уже привычно с первого дня отметил повышенный интерес ко мне женской части группы - переглядывание, шушуканье, самые смелые заводили со мной разговоры о чем-то. Старался со всеми девушками держаться нейтрально, вызывать у них какие-то надежды, сильные чувства с последующим выяснением отношений нет желания. Постепенно сумел перенести их подсознательное влечение в более спокойное русло, если не в дружбу, то хотя бы в сдержанную симпатию. И только с Катей не удалось справиться, страсть ко мне, охватившая девушку с первого взгляда, только разгоралась. Я и не предполагал от этой тихони такой бури чувств, вначале вообще не обращал на нее внимания.

О каком-либо мужском интересе, даже самом легком, к этой худышке не могло быть и речи, мне всегда нравились стройные и налитые женской статью женщины. Все изменилось, когда я научился видеть энергетическую ауру окружающих без особого напряжения и вхождения в транс. Мы сидели в аудитории, ожидая запаздывающего преподавателя, я для практики принялся изучать психоэнергетику своих товарищей и сразу заметил на общем фоне ярко выделяющуюся ауру Кати. Когда же стал присматриваться к ней, то меня особо заинтересовали золотисто-огненные всполохи в общем изумрудном поле, в чем-то схожие с подобными в ауре Наташи. Они у нее вспыхивали огнем в минуты нашей особой близости, душевного и телесного единения.

Меня заинтриговала энергетика скромницы, не ожидал от нее такой силы эмоций, стал уже обычным зрением приглядываться к девушке. Она заметила мой взгляд, покраснела, вся ее аура вспыхнула оранжевым цветом. Я отвел взгляд, а потом призадумался, неужели оказался невольным виновником бури чувств юной девицы. Догадка скоро подтвердилась, как только приближался к ней или смотрел на нее, как она вся загоралась, долго еще пылая после прекращения возмущения. Такая ситуация меня озадачила, мне стало ее жаль, но и не собирался заводить с ней какие-либо серьезные отношения. Не нашел приемлемого решения, махнул рукой, ничем помочь девушке не могу.

Прямой контакт между нами сложился на лабораторной работе по физике, когда нам двоим дали общее задание по электростатике. В момент разряда электродов почему-то напряжение пошло не между ними, а прямо на Катю, стоявшую рядом с электрической машиной. Девушку тряхнуло током, она побледнела и осела на пол, потеряв сознание. С разрешения преподавателя перенес ее в лаборантскую, уложил с ребятами на поставленные в ряд стулья. Кто-то побежал за медсестрой, она привела девушку в чувство, послушала, а потом сказала, что ничего страшного нет, ей сейчас нужен покой. Тогда я перенес на руках все еще слабую девушку в свою лаборантскую, мне ее предоставил Шамов для нужных исследований, уложил на кушетку. Я ее раздобыл еще в начале учебного года, сам на ней нередко отдыхал, теперь пригодилась для пострадавшей девушки.

Приготовил крепкий чай, поставил кружку перед Катей и уже собирался выйти, как она тихим голосом остановила меня:

- Сережа, посиди со мной, пожалуйста.

Я вернулся, поставил стул рядом, сидел и смотрел на нее, пока она пила чай. Поставив пустую кружку на подставку, девушка неожиданно для меня взяла своими руками мою ладонь и сжала ее. Казалось, между нами прошел разряд, подобный тому, что случился на занятии. Волна чувств от девушки на мгновение захлестнула меня, я почувствовал ее бескрайнюю любовь ко мне, тоску по ласке и огромную надежду на близость между нами. Я даже вздрогнул, наваждение схлынуло, но жалость к бедной девушке, желание помочь ей хоть в чем-то не пропала. И совсем не удивился, когда услышал невозможные для невинной скромницы слова:

- Сережа, возьми меня, пожалуйста.

Встал, закрыл на ключ дверь, а потом подошел к Кате, неотрывно смотрящую на меня своими огромными глазищами. Раздел ее, принялся целовать от закрытых глаз до ступней, она только приглушенно стонала. Разделся сам и медленно ввел свой напряженный орган в ее тугое лоно, прорывая девственную плеву. Девушка вскрикнула, прижала меня к себе изо всех сил и содрогалась при каждом моем вхождении в ее плоть. После соития почти без перерыва, не смотря на боль в кровоточащей ране, вновь возжелала близости, и так мы повторили еще несколько раз, пока она без сил не откинулась на кушетке. Мы не вернулись на занятия, я проводил ее домой, там никого не оказалось, родители и старший брат на работе. На девичьей постели вновь продолжили наше безумство, только к вечеру оторвались друг от друга, после совместного ужина я отправился на работу в комбинат.

Ни у кого из моих подруг не было столько страстности, как у Кати, море ее эмоций захлестывало нас обоих. Ее энергетика отличалась огромной силой, намного превышая мою или Наташи, я тонул в пучине ее наслаждения, почти теряя сознание, такого со мной никогда раньше не происходило. Но она не тянула из меня жизненную энергию, напротив, я чувствовал прилив сил и отдавал их в новых совокуплениях, нашему безумству не было предела. Мы почти каждый день после занятий отправлялись к ней домой, проводили в постели долгие часы. Потом ночью у себя дома с новой энергией набрасывался на Наташу, видел по ее глазам, что она поражалась моему неистовству в нашей близости, но отвечала охотно, связь между нами расцвела особой сексуальной раскрепощенностью. Вот так Катя своей аурой повлияла на мое мужское либидо, сделав его практически неистощимым.

Я еще в первый день нашей близости предупредил Катю, что у меня есть невеста и у нас скоро будет свадьба. В первое мгновение она расстроилась, а потом ответила:

- Я люблю тебя, Сережа, буду ждать, чтобы ни случилось. Даже минуту счастья с тобой ни на что не променяю. Люби меня, пожалуйста, хоть немножечко!

Когда в начале весны сообщил Кате о скорой свадьбе, она только вздохнула и повторила, что будет ждать меня сколько угодно. Связь с ней я не прервал еще долгие годы, мы продолжали любить друг друга также неистово, забывая о всем окружающем.

В феврале мне исполнилось восемнадцать, именины по моему настоянию отметили скромно. Никого не приглашали, пришли только родные, мама с папой и вернувшийся из армии брат. Колю при первой встрече я едва узнал, вместо веселого и жизнерадостного парня из моей памяти увидел замкнутого, даже не улыбнувшегося мне, с затравленным взглядом бедолагу. Видно, на службе ему здорово досталось, но о ней он рассказывал с неохотой, да и вообще не был разговорчив, на мои вопросы отвечал скупо, сам не пытался расспрашивать меня о моих делах. Первое общение выдалось тягостным, как с чужим человеком, видел, как горестно смотрела на него мама, да и отец вздыхал украдкой, поглядывая на старшего сына.

О порядках в армии я наслышался немало, от отслуживших ребят из нашей группы, среди рабочих цеха. Дедовшина, недокорм, казнокрадство, привлечение на хозяйственные работы в усадьбах высших офицеров и генералов, слабая боевая подготовка - об этих и других проблемах в армии не толковал только ленивый. За время правления нового режима она просто деградировала, наверное, высшие умы государства посчитали не столь ее нужной, коль нет противостояния с капиталистическим лагерем. Вооружение почти не возобновлялось, мощный военно-промышленный комплекс распался без государственных заказов, заводы и закрытые учреждения выживали конверсионной продукцией, специалисты и рабочие уходили в частные предприятия или влачили полу нищенское существование.

Даже те малые средства, что выделялись из бюджета на нужды армии, разворовывались армейскими чинами, солдаты жили впроголодь, в обветшавшем обмундировании, оставшемся с советских времен, боевые учения, стрельбы случались совсем редко, может быть, раз в год или два. Правда, по сообщениям СМИ, в последние годы руководство страны спохватилось, стало хоть как-то наводить порядки. Пошли чистки среди высшего командования, увеличили оклады офицерам, стали набирать контрактников. В военную промышленность, вернее, ее жалкие остатки, пошли первые заказы на новую боевую технику, но о прежнем уровне даже речи не шло, как по мощи оружия, так и боеспособности личного состава. Развал армии сказался на духе солдат, их моральном состоянии, жестокость и выживание за счет другого, более слабого, стали жизненным законом среди рядовых и сержантов.

За прошедшие после возвращения брата месяцы мы почти не общались между собой, знал от отца, что он пошел работать в строительную компанию, долго там не удержался, сам уволился, думаю, стал там изгоем и не выдержал издевательств. Отец взял его к себе, как и меня, учеником, оберегает старшего под своим крылышком, среди рабочих к Коле вовсе не доброжелательное отношение. Я нередко захожу в цех к отцу навестить его и других знакомых, услышал, как один из старых рабочих высказывался о нас:

- ... два сына у Витьки, как будто от разных отцов. Один удалец хоть куда, второй же ... Эх, что армия с нашими детьми делает! Уходят нормальными, а приходят ... такими.

Мы с Наташей каждое воскресенье навещаем родителей, Николай, едва поздоровавшись с нами, уходит в мою бывшую, а теперь его комнату, сидит там как бирюк, безвылазно. Ни я, ни Наташа, не говорим с родителями о Коле, понимаем, у них сердце кровью обливается по старшему сыну, такому молодому и уже пропащему, почти нет надежды на лучшее. Когда же у меня с невестой стали получаться взаимодействия в поле энергетики, она спросила у меня:

- Сережа, как ты думаешь, можем ли мы помочь Коле? У него что-то с психикой сломалось, может быть, как-то подлечить его?

- Не знаю, Наташа, - отвечаю, а сам задумываюсь, что же можно предпринять, потом продолжаю, - слишком сложно у него, чтобы так с нахрапа браться за него, можно только навредить. Будем думать, мы пока слишком мало знаем и умеем.

Мысль о лечении брата засела в голову, свербит мою душу, мне неспокойно видеть, как мучаются родители, страдает Коля, пусть он и не говорит об этом. Мама водила его к психиатру и гипнологу, те только качали головой, ничем помочь не могут. От отчаяния уже ходила с ним к бабке-знахарке, та поведала, что видит в Коле червя, поедающего душу, но как его вывести, не знает, не в ее силах и умениях. Уже после своего дня рождения заехал в центральную библиотеку, поискал в медицинских изданиях материалы по состоянию брата. Ничего существенного по лечению не нашел, только небольшую информацию о психопатических расстройствах личности, хотя бы отчасти объясняющую происходящее с Николаем. Явного психического заболевания у брата не обнаружили, от чего лечить - неизвестно, но то, что ему плохо - видно всем близким.

Долго сомневался с вмешательством в психику Коли, потом все же решился, и то ограниченно, в чувственной сфере, без клинических операций. Как у врачей, с тем же условием - не навреди. Посчитал, что поддержка положительного эмоционального фона доставит ему хоть какую-то радость, добавит уверенности и оптимизма, и уж никак не нанесет урон. Обдумал возможные действия с внушением нужных эмоций, варианты процедуры, посчитал, что помощь Наташи может понабиться, с нашей общей энергетикой будет легче добиться успеха. Предложил Наташе, она без промедления согласилась, вместе еще раз прошли все этапы совместных мер и шагов. Запланировали провести лечение в ближайшее воскресенье, заранее предупредил отца о нашем намерении. Он встревожился, но я его успокоил, заверил, что процедура вреда не принесет.

Когда мы с Наташей пришли в родительский дом, а Николай тут же собрался уйти к себе, я остановил его, попросил переговорить у него в комнате. Он насторожился, потом нехотя согласился, не стал закрывать за собой дверь. Я успокаивающе кивнул матери, тревожно смотревшей на нас, отец уже рассказал ей о нашем плане, шепнул Наташе подождать с родителями, сам прошел за братом. Немножко беспокоился в душе, какое-то сомнение в согласии Коли на сеанс оставалось, он в последнее время вообще чурался меня. Брат стоял в середине комнаты, отчужденно, исподлобья смотрел на меня, наверное, ожидая, как и от всех, неприятностей. Слегка улыбнулся, заговорил насколько возможно мягким тоном, одновременно проецируя своим полем ауру доброжелательности, как было с Сержем:

- Коля, я хочу помочь тебе. Знаю, тебе сейчас трудно, мы все - и мама, и папа, и Наташа, - переживаем за тебя. Сейчас у меня появилась хорошая возможность сделать тебе хоть немножко легче, мы с Наташей поработаем с твоим биополем. Тебе ничего не надо делать, просто посидишь с нами, только почувствуешь, что тебе станет лучше. Ты же веришь, что мы тебе поможем, ведь так, Коля?

Коля поддавался труднее, чем Серж, но все таки я смог продавить выставленный им щит недоверия, за которой он прятался, как улитка в раковине. Почти как сомнамбула, с отсутствующим выражением на лице он все же кивнул мне, я попросил его присесть на койку, мы сейчас все приготовим. Когда он послушно уселся, я спокойно вышел из комнаты, тут уже быстрей затормошил других, взял у родителей ковер и подушки, вместе с Наташей вернулся к брату, он сидел как застывший, даже не повернул голову. Постелил ковер и подушки, усадил Колю, затем с подругой сели по обе стороны от него, взяли за руки, затем по моему кивку приступили к сеансу выхода в ментал.

Мы с Наташей общим полем тянули за собой сознание Николая, а оно, как неподъемный якорь, не поддавалось, напротив, выбрасывало нас в реальный мир. Мы видели его застывшее лицо, равнодушное, никакие эмоции не отражались на нем. После нескольких попыток я остановился, стал вглядываться в тускло светящуюся бледно-зеленым цветом ауру брата, заметил внутри нее тоненькую червоточину, через которую наша энергия рассеивалась в окружающем поле. Принялся накладывать на нее пластырь из сгустка своего поля, он также растворялся и бесследно исчезал. Я у же стал паниковать, что ничего у нас не выйдет, когда получил волну покоя от подруги, она привела меня в себя. Стал искать выход, наконец, пришла мысль использовать собственную материю из энергетики подопытного, стал закручивать спирали нитей, пронизывающих всю его ауру и только таким путем удалось закрыть канал утечки энергии.

Потом стало легче, первым же рывком вытянули Колю, вернее, его сознание в прекрасный мир ментала. Призрачное тело брата застыло в недоумение, для него открывшаяся картина представляется чудом, потом замечаем на бесплотном лице восхищение и счастливую улыбку ребенка, попавшего в мир доброй сказки. Мы держали его за руки, показывали невообразимую красоту созвездий и туманностей, причудливых сплетений разноцветных линий, перед нами проносились огоньки, играясь с нами, прозрачные птицы и бабочки плели хоровод, все вокруг вносило умиротворение и радость в страждущую душу. Мы оставались здесь долго, давая возможность Коле в полной мере насладиться красотой и упокоением восхитительного мира, только когда он устал, стал засыпать на наших руках, вынырнули обратно. На лице живого Николая расцвела улыбка, он тихо спал, наверное, все еще видел звезды и огни, сказка перешла в его сон, давая покой истерзанной душе.