Кончилось тем, что они просто по пути на улицу взяли в кухне несколько сандвичей. На этом настояла Абби, после того как у Тэннера заурчало в желудке, пока они спускались по лестнице. Повара, видимо, не впервые сталкивались с такими просьбами, потому что приготовили для них бутылку воды, сандвичи и пару пакетиков картофельных чипсов быстрее, чем Абби захватила из номера рюкзачок для всего этого. Она аккуратно уложила завтрак, оставив один бутерброд, который тут же вручила Тэннеру, и тот, вскидывая рюкзак на плечо, с удовольствием его съел.

— Пока можешь ничего не говорить. Я все равно не услышу из-за того, что жую, — сказал он, заметив, как лукаво заискрились при этом ее глаза, и подтолкнул к двери. Абби подумала, что он торопится выйти, чтобы никто не увидел, с какой жадностью он набросится на еду, и оказалась права. Едва за ними закрылась дверь, Тэннер развернул обертку и вонзился зубами в сандвич с ветчиной. Не пряча улыбки, Абби повела его к берегу. К тому времени, когда они прошли через сад и по вязкому песку добрались до большого плоского камня у края воды, Тэннер успел расправиться с едой.

Она забралась на камень и уселась лицом к воде, Тэннер пристроился рядом. Несколько минут они сидели молча, тихо наслаждаясь дневным теплом. Над водой висел такой густой туман, что вода будто бы растворялась в нем.

— Отсюда открывается потрясающий вид, — сказала она немного погодя. — Тебе надо было прийти сюда вчера. В ясную погоду.

— Ты мне не позволила, — заметил он, раскладывая еду на ровной поверхности камня.

— Не говори чепухи, Тэннер. — Избегая его взгляда, она взяла протянутый ей сандвич, пытаясь поудобнее устроиться на твердой скале. — Ты всегда делаешь то, что хочешь.

— Не всегда.

В его словах прозвучал упрек, поэтому она не стала продолжать спор, догадавшись, что он скажет, задолго до того, как Тэннер открыл рот.

— Той ночью в Аспене я хотел овладеть тобой больше всего на свете. Не думаю, что ты в состоянии понять, чего мне стоило остановиться тогда, когда я это сделал.

Внезапно она почувствовала необходимость узнать, почему он так поступил. Отложив сандвич в сторону, она подняла на него глаза и твердо встретила его взгляд. Между ними словно перекинулся невидимый мостик, и она почувствовала теплоту, надежность и полноту существования, всегда возникавшие, когда она пускала Тэннера себе в душу, за свой защитный барьер. Годами отрицала она существование этого чувства, старательно избегая его взгляда. Однако в последние двадцать четыре часа ей хотелось не сводить с него глаз, черпая в его взгляде любовь и силу.

— Почему ты сделал это, Тэннер? Почему остановился? — Без ответа на этот вопрос Абби не могла двинуться дальше.

— Я думал, ты понимаешь.

— Я всегда считала, что ты так поступил из-за того, что я девственница, — тихо проговорила она и отвела глаза в сторону, потому что не могла позволить ему заглянуть себе в душу. — Я не знала, что ты рассердился из-за этого и по этой причине оставил меня. Однако потом я поняла, что все не так просто.

— Когда ты это сообразила?

— Вчера, когда ты рассердился на мои слова о том, что у меня могли быть другие любовники. Я поняла, что тебе хочется самому играть эту роль в моей жизни. И всегда хотелось. — От холодного ветра ее лежавшие на коленях сплетенные пальцы стали мерзнуть, и она сосредоточенно стала растирать их, пытаясь восстановить спокойствие. — Если это твое желание осталось неизменным, то надо полагать, что остановился ты по совсем другой причине.

Ей пришлось подождать, пока Тэннер доест последний сандвич. А когда он заговорил, то делал это, уставившись на волны, плещущие в двадцати футах от них, и не поворачивая головы в ее сторону.

— С первого мгновения, когда я тебя поцеловал, то понял, что легко могу потерять голову. А с той минуты, когда ты лежала передо мной обнаженная, осознал, что могу потерять и сердце. — Он, не глядя, протянул руку и сжал ее ладонь, а затем медленно сплел вместе их пальцы. — Наверное, услышав твое признание, что ты девственница, я схватился за это, как за предлог, чтобы, пока не поздно, пока я не потерял полностью власти над собой, бежать от тебя прочь.

Его признание ошеломило Абби не меньше, чем их предыдущий разговор. Можно даже сказать, что оно задело ее еще сильнее, так как доказывало его решимость признать свои чувства к ней и подчиниться велению сердца. Это одновременно ужаснуло и приятно взволновало ее. Она вся затрепетала, испытывая ощущение, близкое, вероятно, к чувствам Пандоры в тот момент, когда она открыла шкатулку богов.

Возможно, Абби расхрабрилась от того, что он уже говорил и делал. А может быть, досада на разожженное им, но не удовлетворенное желание подталкивала ее узнать больше о человеке, сидевшем рядом. В любом случае она уже собралась задать ему вопрос, что же заставило его изменить свое мнение, когда он принялся за чипсы. Она угадала его безмолвную просьбу сменить тему и через несколько минут, слегка утолив голод, не дожидаясь вопросов, начала рассказывать ему о Сэмюэльсе.

— Я отправилась в Шотландию разыскивать одну женщину-художницу. До меня дошел слух о замечательных рисунках озер возле Дорни. Они сделаны пером, и я подумала, что хорошо было бы продавать их сериями… разумеется, оригиналы. Она еще не дошла до того, чтобы печатать их типографским способом. — Тэннер открутил крышечку бутылки, и Абби, сделав большой глоток воды, вернула ему бутылку. — Я, в общем-то, знала, что Сэмюэльс идет по моим следам, так как заметила его в Эдинбурге около отеля. Я была уверена, что ему неизвестно, за чем я охочусь, и поэтому не тревожилась, когда он поехал за мной. Сначала я направилась в местный замок, Эйлин Донан, а затем поехала подальше по проселочной дороге к озеру Лох-Лонг посмотреть, не подойдут ли для новых серий по шесть-восемь рисунков другие пейзажи. Я не думала, что, следуя за мной, он догадается о моих намерениях.

— Ты уверена, что он следовал за тобой?

— Угу. — Абби кивнула и открыла переданный им пакетик чипсов. — У него не было никакой возможности укрыться, потому что на этой дороге мало ездят, даже в разгар туристического сезона. Полагаю, мне не следовало его поддразнивать. Наверное, из-за этого он так и поступил.

— Как поступил, Абби?

Она услышала непреклонность в его голосе, которая означала, что он не отстанет от нее, пока не дождется ответа. И все-таки она заставила его еще подождать, выстраивая в уме свой рассказ.

— Поездив немного вокруг холмов, я решила прогуляться по берегу пешком. Было еще светло, и я подумала, что вид на деревню Конера за озером будет хорошо смотреться на рисунках. — Тэннер недвусмысленно высказал мимикой свое отношение к этой ее прогулочке, но Абби в ответ небрежно взмахнула пакетиком чипсов. — Думай, что хочешь, Тэннер, но я считала, что если Сэмюэльс такой дурак, что таскается за мной весь день как привязанный, лишь бы что-то вынюхать о моих намерениях, он заслужил, чтоб ему подергали нервы. Во всяком случае, я пошла по берегу. Когда Сэмюэльс остался на месте, я решила, что ему это надоело, и он сейчас отправится назад.

— Ну и как он? Отправился?

— Совершенно верно. К тому времени, как я вернулась к машине, почти совсем стемнело. К несчастью, все четыре колеса моего автомобиля были спущены. — Многозначительно вздернув бровь, она посмотрела на Тэннера. — Я пришла к выводу, что твой служащий сделал это, чтобы отплатить мне за потраченное зря время.

Ярость засверкала во взгляде Тэннера, но тон, которым попросил ее продолжить свою историю, был подчеркнуто мягким.

— А что там такое ты говорила о собаке?

Она поспешила завершить рассказ, стремясь покончить с этим раз и навсегда, потому что туман, сгущавшийся вокруг, заставил ее снова поежиться от уже пережитого страха.

— Я должна была возвращаться в темноте, туман стал совсем непроницаемым, и я заблудилась. Наверное, не туда свернула. Собака нашла меня спустя два часа.

Ее всю трясло, и, когда Тэннер передвинулся на камне и притянул к себе, Абби охотно отдалась теплым надежным объятиям. Больше он ее ни о чем не спрашивал, а она ничего больше не говорила. С этим было покончено навсегда. И когда Тэннер баюкал ее и шептал на ухо слова утешения, Абби было легко поверить, что ничто ее теперь не напугает.

Вдруг ей пришло в голову, что Тэннеру не пришлось бы сейчас ее успокаивать, если бы он не отдал распоряжение своим сотрудникам шпионить за ней. Передернув плечами, она высвободилась из его объятий и сердито блеснула глазами.

— Тебе жаль, что эта история вышла из-под контроля? Если ты так считаешь, тогда тебе следовало проучить Сэмюэльса еще в Таиланде, когда он сообщил администрации аэропорта, что я везу контрабандой героин. Полагаю, мне еще повезло, что ему не пришло в голову действительно подсунуть мне что-нибудь, чтоб они это нашли. Иначе я все еще сидела бы там или уже умерла, и все благодаря твоему идиоту-служащему.

Краска сбежала с его лица, словно кто-то стер с него румянец взмахом волшебной палочки. Закрыв глаза, он окаменел, как скала, на которой они сидели. Он даже не пытался что-то сказать в свое оправдание или коснуться ее и, кажется, даже перестал дышать.

Абигейл даже растерялась от такой его реакции. Она боялась поверить в то, что Тэннер был не в курсе происходящих событий. Ей был известен высокий уровень дисциплины служащих Тэннера, и ей не приходила в голову мысль, что Сэмюэльс совершил этот неблаговидный поступок по собственной инициативе, а не с благословения своего босса.

Она толковала зародившееся в душе сомнение в пользу Тэннера, потому что не хотела верить в обратное. Однако стереть из памяти эти случаи она не могла, потому что они были крайне неприятны.

— Ты ведь первый раз услышал об этом, Тэннер?

Когда он открыл глаза, ее поразила сила гнева в его пылающем взгляде. Сила его эмоций была настолько велика, что, если бы это был другой человек, а не Тэннер, она в страхе бежала бы прочь.

— Абби, клянусь тебе, я ни о чем даже не подозревал. — Он говорил медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом. — Ни один из моих служащих не имеет права как-то вмешиваться в твои дела. Три года тому назад я дал ясно понять всем, что это не их ума дело. Все, что делал Сэмюэльс, он делал по собственной инициативе.

Тыльной стороной руки он приподнял ее подбородок, и нежность этого прикосновения резко контрастировала со свирепостью его взгляда.

— Абби, как ты могла сомневаться во мне? Как могла ты выносить мое присутствие, мое прикосновение и при этом верить, что я позволю кому-то причинить тебе вред?

Ей пришлось проглотить комок в горле, и лишь потом она сумела ответить.

— В глубине души я всегда знала, что это не может исходить от тебя. Возможно, я цеплялась за свои подозрения, потому что иначе мне не надо было бы поддерживать ровный счет очков в нашем соперничестве.

— А это для тебя так важно?

— Да, — Абигейл нагнула голову, чтобы избежать его теплого понимающего взгляда, но он снова нежным движением приподнял ее лицо.

— Потому что это соперничество было единственным, что нас связывало, Тэннер. Если б я на самом деле винила тебя в поступках Сэмюэльса, не думаю, что у меня хватило бы духа притащить тебя в Ирландию. — Ее руки схватились за его плечи, как за спасательный круг. — Я ведь понятия не имела, что ты помнишь ту ночь в Аспене, тем более что хочешь продолжить с того момента, где мы тогда остановились. Мне надо было иметь какое-нибудь оправдание для себя, если б все получилось неладно. Сам понимаешь… гордость и все такое…

Тень улыбки тронула его губы.

— Абби, я не переставал хотеть тебя все три года. По-видимому, мои актерские способности лучше, чем я думал, если ты сомневалась, как я отнесусь к твоему приглашению. Неужели ты до сих пор не сообразила, что я приехал бы в Ирландию, даже если бы ты не пригрозила втравить меня в выборную кампанию?

— Твоя секретарша мне поверила.

— Это потому, что ей приходилось в течение трех лет в последнюю минуту заказывать билеты на самолет всякий раз, когда я бросался в погоню за тобой. Ты ее довела до того, что она верит, будто ты на все способна. — Не дожидаясь ответа, Тэннер стал торопливо совать остатки их трапезы в рюкзачок. Затем соскочил на песок и протянул руку Абби. Она последовала за ним. Бок о бок направились они в отель.

Наконец она заговорила:

— Что ты собираешься делать с Сэмюэльсом?

— Я уже уволил его…

— Уже? — Она удивленно подняла на него глаза. Накануне Абигейл уже ожидала чего-то подобного, когда он разозлился при одном упоминании о неприятном случае, но она не представляла себе, что он сделает это еще до того, как выпытает у нее всю историю.

— Угу. — Он крепко сжал ее руку в своей и улыбнулся сверху вниз. — К несчастью, я, кажется, поторопился. Теперь мне придется разыскивать его, чтобы удостовериться, что он понимает, как мерзко поступил.

— Тэннер, я не для того рассказывала это тебе, чтобы ты так сурово наказал его за обиду слабой женщины.

— Не беспокойся, Абби. Я не сделаю ничего, чего бы не сделала на моем месте ты. — Он отвечал ей ее же словами. — Кстати, я ведь так на тебя и не наорал.

— Не наорал. А теперь у меня нет времени выслушивать тебя. — Абигейл вытащила свою руку из его руки и заторопилась пересечь накрытую туманом лужайку перед домом. — Мне надо сделать несколько звонков. Увидимся за обедом.

Она была уже почти у входной двери, когда вдруг обернулась и крикнула:

— Не будь слишком суров с Сэмюэльсом. Если бы мы с тобой не подавали всем такой плохой пример, ему бы эта мысль не пришла в голову.

Тэннер без звука выпустил ее руку, понимая, что только расстроит Абби, если расскажет, насколько по-мужски собирался он поступить с Сэмюэльсом. А пока он решил несколько разрядить свой гнев долгой пробежкой. Может быть, к тому времени, как он пробежит четыре или пять миль, сумеет придумать, как жестоко наказать этого проходимца, оставив его в живых.

На это Тэннеру потребовалось восемь миль и пятьдесят кругов в хлорированном бассейне. Только после этого он почувствовал, что вернул себе самообладание. Вернувшись в номер, он стащил с себя плавки и, зевая, потому что его биологические часы еще не перестроились на ирландское время, отправился в ванную. Войдя в душевую кабинку, встроенную в угол комнаты, Тэннер пустил ледяную воду и, стиснув зубы, стал под колючие тугие струи. Он выдержал это наказание, пока мысль о дневном сне не вылетела у него из головы, и лишь затем с зажмуренными глазами потянулся к кранам, чтобы сделать воду, более подходящей человеку, а не полярному медведю.

Резкий стук в стеклянную загородку был таким неожиданным, что рука его соскользнула с крана. Прежде чем он успел исправить ошибку, его окатило кипятком, температуры, достаточной, чтобы содрать шкурку с помидора. Громко чертыхаясь, Тэннер ударом плеча открыл дверку и выскочил на холодные плитки пола.

Подняв глаза, он увидел перед собой ухмыляющуюся Абигейл. Она прислонилась к стене у двери, сложив на груди руки. Шелковый халат был скромно застегнут на все пуговицы, а на голове красовался тюрбан из полотенца.

— В чем дело, Тэннер? Плохо переносишь кипяток?

Схватив полотенце, он обернул его вокруг бедер и, протянув руку в кабинку, выключил воду до того, как она зальет гостиную. Затем Тэннер снова посмотрел на ухмыляющееся лицо.

— Проклятие, Абби! Если не хочешь заниматься со мной любовью, так и скажи. Знаешь, я обойдусь, не шпаря своих яичек.

Или других важных частей тела. Он продолжал ворчать себе под нос, поглядывая на ноги. Они сильно покраснели и даже вроде бы несколько распухли. Ему очень хотелось заглянуть под полотенце, все ли там в порядке, но удержался. Схватив с сушилки еще пару полотенец, он бросил их на пол, чтобы они впитали воду.

— Если тебе не нужна компания, — проговорила Абигейл, — следовало бы запереть дверь.

В ее певучем голосе слышался смех.

— Уела. — Он постарался сохранить серьезность, не желая, чтобы она догадалась, как ему нравится, когда она выигрывает очко. — Тебе что-нибудь нужно? Или это светский визит?

Он прислонился плечом к прохладной стене, и взгляд его медленно обвел ее фигуру. Халат совершенно не скрывал ее округлые формы. Ему даже показалось, что он различает слабый силуэт ее упирающихся в тонкую ткань сосков. «Они для этого должны быть твердыми», — решил Тэннер и задумался, что она сделает, если он сократит расстояние между ними и выяснит, так это или нет.

— Я пришла за этим. — Абби вытащила из кармана ключи от своей машины, которые, он узнал их по бирке прокатного пункта, были взяты им из ее комнаты. — Просто я решила предупредить тебя, чтобы ты их не искал напрасно.

Он лениво улыбнулся.

— Тем хуже. Я-то надеялся, что ты пришла, чтобы заставить меня заняться с тобой любовью.

Абигейл покраснела еще больше, но ответила таким небрежным тоном, что Тэннер подумал, будто ее румянец из-за пара.

— До обеда остался всего час, Тэннер.

— Мы можем поставить будильник, — пожал плечами он.

— Я только что вымыла голову. У меня еще мокрые волосы.

— У меня тоже, но если мы быстро заберемся под одеяло, то не простудимся.

— Мне еще надо кое-что сделать. — Тэннеру показалось, что ее ухмылка стала несколько вымученной. — Кроме того, ты дал мне сегодня много пищи для размышления. Я все еще пытаюсь в ней разобраться.

— Хочешь поговорить об этом? — Тэннер старался говорить мягко, чтобы она не догадалась, насколько он близок к тому, чтобы увлечь ее в спальню и уложить в постель вместе со всеми ее сомнениями. — Поговори же со мной, Абби, — продолжал он, когда она не ответила.

Абби медленно покачала головой.

— Может быть, это и плохо, Тэннер. Мы, кажется, все время только разговариваем и разговариваем.

— Целовать тебя тяжкая нагрузка для моей выдержки. Разговаривать гораздо безопасней.

При виде досады и неудовлетворенности, отразившихся на лице Абигейл, ему захотелось заключить ее в объятия и держать так, пока она не забудет обо всем на свете. Оттолкнувшись от стены, он уже готов был протянуть к ней руки, но в этот момент она внезапно попятилась. Волевым усилием Тэннер заставил себя стоять неподвижно и с облегчением вздохнул, когда она задержалась у двери ванной.

— Абби, я никогда не причиню тебе вреда, — мягко произнес он, но не мог сдержать горькой улыбки. — По крайней мере, такого, как в прошлый раз. В первый раз женщина может испытывать страх и определенное разочарование, но я сделаю все, что смогу, чтобы все прошло для тебя как можно легче.

Он услышал тихий прерывистый вздох, затем она заговорила:

— Не думаю, что смогу сделать это с тобой.

— Почему не со мной?

— Потому что ты хочешь всю меня, а я не знаю, готова ли отдаться тебе целиком. Я даже не уверена, что вообще способна на это. — Абигейл заколебалась, потом беспомощно покачала головой. — Может, все это будет легче пройти с человеком, который не будет ждать от меня того, что ты.

Он едва сдержал вспышку гнева.

— Сделай нам обоим одолжение, не упоминай о других мужчинах.

— Ревность? — Она удивленно подняла бровь.

— Нет, чувство собственника, — Тэннер поймал ее ошеломленный взгляд и не дал ей отвести глаза. — Тебе ведь это не нравится, не так ли?

— Да, — призналась Абигейл, не видя смысла в обмане. — Мне казалось, ты сказал, что разговаривать безопасней, чем целоваться. Но если честно, то когда ты говоришь такие вещи, тело мое начинает изнутри разгораться. Как раньше, когда ты меня целовал.

И снова ему потребовалась вся сила воли, чтобы не броситься к ней и положить конец мучительному ожиданию.

— Тогда, полагаю, нам следует отложить поцелуи и разговоры, пока хотя бы один из нас не будет полностью одет. Сейчас барьеры между нами слишком ничтожны, чтобы им доверять. Они могут упасть.

— Может случиться что-то и похуже.

— Я хочу, чтобы ты была уверена в своем желании, а не поддавалась минутному порыву. — Он сжал в кулаки безвольно опущенные вдоль тела руки и несколько раз глубоко вздохнул для успокоения. — Я хочу, чтобы ты была абсолютно уверена, потому что если мы один раз займемся любовью, все навсегда переменится. Ничто не будет таким, как раньше.

Прежде, чем она успела отозваться, Тэннер продолжил:

— А теперь почему бы тебе не пойти посушить волосы и одеться? Встретимся в баре и выпьем чего-нибудь перед обедом.

Абби медлила в нерешительности. Так долго, что Тэннер чуть было не передумал. Затем она повернулась и скрылась за дверью так быстро, что он не смог бы поймать ее, даже если бы попытался. Щелчок задвижки с другой стороны двери показал, что следовать за ней бесполезно, и с тяжким вздохом он стащил с бедер полотенце и потянулся за одеждой.

Дать ей самой определить ход событий, вернее, позволить так думать, было бы сейчас наилучшей его стратегией. Так уверял себя Тэннер, одеваясь. Теперь, когда Абигейл осмелилась сделать первый шаг, он мог допустить роскошь ожидания. Пусть она сама свыкнется со своим собственным решением, раз уж приняла его.

А пока ему надо было не спускать с нее глаз и быть готовым в любую минуту снова начать их любовный вальс.