Меня берут сомнения. Папочка! Меня берут сомнения, что мне удастся найти мамочку. Вот и сейчас, я пишу дневник, а меня берут сомнения. Генри рядом, что-то бубнит невнятное, а меня сомнения берут. Свихнуться можно! Я пошла сюда только для того, чтобы попытаться найти мамочку, а найти ее не могу. Ничего не происходит. Они косяками ползут... эти слизни... у Генри рот открыт так широко, что я могу все зубы сосчитать, но меня все же берут сомнения, смогу ли я найти мамочку. Я себя так одиноко сейчас чувствую. Должна была написать тебе раньше, но так устала, что как только мы остановились - сразу уснула. А сейчас Генри разбудил меня. Глаза у него широкие-широкие и что-то бубнит. А по всему подземелью все сияет. Их тысячи, сотни тысяч. Или сотни, но много. Откуда столько... Я только и стараюсь не прикасаться к ним. Сидим на пледе и осторожно шевелимся. Очень не хочется, чтобы нас появилось еще парочка. Парочка сотен. Я только и надеюсь, что нигде не обронила волос или ресницу...

Утром зашла к Генри, а он уже с рюкзаком. Правда, вид у него был хитроватый, знаете. Такого он умного мальчика из себя состроил, что все предусмотрел и, видимо, ожидал похвалы. Но не дождался, я лишь махнула рукой и мы пошли. Спустя полчаса достигли разрушенного дома Стена Кайхера. Потом свернули за угол и добрались до первого закрытого сектора. Шел холодный дождь, настроение быстро сменилось на мерзкое. Руки у меня окоченели, особенно пальцы. Зонт было держать неудобно и даже опасно. Думала, что пальцы вот-вот отломятся. Уже заметно похолодало, поэтому на нас были осенние пальто.

Мы дошли до станции метро, где, как предполагалось, находилось логово гусеницы. Генри заметил, что перед нашим носом дверь закрылась. Но издалека, как я думаю, ему просто показалось. Кто еще пойдет в такую даль, чтобы зайти в заброшенное метро? Вот мы и зашли. Внутри в некоторых местах горел свет. Спустились по эскалатору на платформу и... остановились... дело в том, что перед нами... прямо перед тем место, где должен был быть выход на перрон, располагался стена из белого кирпича. Даже раствор был в ней белого цвета. И как-то уж необычно эта стена контрастировала со всем убогим убранством вокруг. И ржавые турникеты, и грязный пол, и столетняя пыль никаким образом не были связаны с белоснежной стеной, которая стояла перед нами. Мы бы так и стояли, если бы в этой стене не было двери. Знаете, как дома. Обычная дверь, тоже белая и с белоснежной ручкой.

За дверью оказалась винтовая лестница. Наверное, это очередная странность, которую мне не суждено разгадать. Мы спускались по лестнице целый день. Представляете?! Там словно время остановилось. Лишь усталости становилось все больше и больше. Генри уже предложил вернуться назад. Но я посмотрела на карту и выяснила, что на ней никакого спуска и в помине не было! Какая там глубина должна была быть?! Десять километров? Десять километров!!! Эта жирная зеленая тварь пока туда доползет, похудеет раза три! Как же меня это спуск бесить начал под конец! Мы же целый день спускались!!! Я поэтому и распереживалась, что вместо того, чтобы искать, я просто спускаюсь по винтовой лестнице. И тут Генри заявляет:

- Тебе не кажется странным, что мы так долго спускаемся?

- Неужели?!

- Еще он цвета такого...

- Хм...

Не хотелось говорить, настроение испортилось. Стало жарко и ноги очень устали.

- Может, вернемся назад?

- Нет! Раз уж мы спустились на чертову дюжину километров под землю, то ни о каких "назад" идти речи и не может! - Крикнула я.

Больше разговоров о целесообразности нашего спуска под землю не возникало и к вечеру мы дошли до противоположной двери. Вышли и оказались на перроне. Притом, на том самом перроне, который и ожидали увидеть. Я-то думала, мы прибудем куда-нибудь в подземное подземелье, увидим какую-нибудь жуть, а тут было обычное продолжение подземки - точно та же пыль, что и снаружи.

- Тебе не кажется... - начал Генри.

- Странным? - закончила я.

- Да, странным?

- Нет. Пойдем.

Мы спустились на рельсы и шли вдоль них. Генри заметил, что они блестят.

- И?

- Видишь, как они выгнуты?

- Вижу.

- Это кукольник тут все разворотил своей массой. Поэтому на рельсах нет пыли. Поезда же тут не ходят уже давным-давно, а вот рельсы... Они так и остаются чистыми.

И действительно, рельсы были какими-то выгнутыми и чистыми. Что-то огромное по ним проползало. У меня комок в горле встал. Но я ничего не сказала, подумала, что не стоит выдавать свой страх. А ведь, к сомнениям присоединился еще и он, противный и липкий страх.

- Что с тобой, Алисия?

- Ничего. Просто, еще не до конца поправилась, - соврала я.

- Угу...

Через минут пятнадцать мы вышли на большущую дыру в стене метро. Она была несколько метров в высоту и ширину, и идеально подходила под гусеницу. Правда, я не думаю, что это была та самая гусеница, которую мы искали. Дыра была меньше того размера, который я ожидала увидеть, но все равно удивляла.

Осторожно, чуть дыша, мы прошли внутрь. Нас встретила огромная пещера с многочисленными столбами, поддерживающими ее свод. Не знаю, кем она была выдолблена, но выглядело впечатляюще. Я так и почувствовала дух опасностей, который витал в воздухе. Кругом эти столбы и каменный свод, и не видно конца, все уходит в темноту. Хорошо, что у нас были с собой фонари, и мы могли осветить свою дорогу. Я чувствовала себя маленьким ребенком, потерявшимся в мире взрослых. В мире великанов. Всю пещеру можно было обойти минут за пятнадцать. Я удивляюсь, откуда такие размеры! Но дыру мы нашли. Огромная дыра в стене. Оттуда веяло холодом... был сквозняк. Значит, она выходила куда-то. Но куда, и когда хозяин пещеры придет домой - мы не знали.

Их тысячи, все ползут из этой дыры. А мы сидим около колонны и смотрим, как впечатляющее количество слизняков проползает мимо нас. Очень много семей и потомства. Поэтому пещера так сияет. Тут есть все цвета. Хоть я и ненавижу этих мерзких созданий, но это впечатляет. Вся эта картина. Единственная деталь, мой рот остается закрытым, в отличие от Генри.

Отец, пожалуйста, пожелай мне удачи. Хочу поверить в себя. Так сложно иногда. Переживаю поэтому. Пусть сны твои будут добрыми, а путь свободным. Благословляю тебя.