— Это пойдет вам на пользу, — сказала Виктория Дрисколл, ставя перед Амосом тарелку домашнего куриного супа.

Амос фыркнул и поплотнее закутался в плед.

— Разве суп мне поможет?

— Ну, профессор, вы не так уж плохи.

— Откуда ты знаешь? Это у меня болит горло.

Они сидели за старым металлическим столом на кухне Амоса и ели суп. Виктории пришлось признать, что он в самом деле выглядит неважно. Исчезла юношеская живость и задор, которые всегда отличали его и делали моложе своих лет — трудно было поверить, что ему уже шестьдесят восемь. Сейчас нос Амоса был похож на большой красный помидор, а его и без того хриплый голос с каждым часом все больше напоминал скрежет мельничных жерновов. А поскольку его поведение соответствовало самочувствию, вел себя Амос, мягко говоря, не очень любезно. Всегда немного грубоватый, сегодня он был особенно резок.

— Как суп? — поинтересовалась Виктория. — Сейчас я вам сделаю свежий апельсиновый сок… — Она хотела встать, но Амос стукнул ладонью по столу.

— Виктория!

— Да?! — вздрогнув от неожиданного звука, ответила девушка.

— Перестань наконец суетиться, ты обращаешься со мной, как с дряхлым старцем, выжившим из ума маразматиком. Хочу верить, что ты демонстрируешь это ангельское сострадание из искренней заботы о моем здоровье, а не…

— Разумеется, — поспешно заверила его Виктория, не на шутку встревоженная тем, что профессор Каллен, которого она привыкла считать человеком без возраста, вдруг стал похож на ее дедушку.

— Но ты бы так не волновалась, если бы наша поездка не планировалась на завтра, не так ли?

Виктория бессильно опустилась на стул и подперла голову рукой.

— Ладно, думайте, что хотите, но я и в самом деле заинтересована в нашей поездке и не собираюсь этого отрицать. Мы уже и так пропустили шквал Ф-3 , возникший в окрестностях поселка Гайман.

— Возможно, тебе придется пропустить и другие, если не сменишь свою видеокамеру. — Амос отодвинул тарелку с супом. — Девочка, я не меньше тебя люблю наблюдать за рождением торнадо, но если поеду сейчас, то вернусь в цинковом ящике. Я стар и болен и на этот раз не смогу сопровождать тебя. — Он печально покачал головой. — Извини меня.

Виктория грустно вздохнула.

— Очень жаль, Амос. Конечно, вам нельзя сейчас менять кровать на машину и две недели по шестнадцать часов в сутки трястись по бездорожью. — Она замолчала, пытаясь найти выход из создавшегося положения. — Может, я еще смогу перенести отпуск на более поздний срок…

— Девочка, неужели ты думаешь, что я брошу тебя в трудную минуту? Я взял на себя смелость подыскать тебе нового спутника для охоты за торнадо.

— Что? Кого?! — Виктория недоуменно уставилась на Амоса, мгновенно насторожившись.

Ей никогда в голову не приходило отправиться в опасное путешествие с кем-нибудь другим, кроме Амоса — известного во всем мире эксперта по смерчам. Его опыт и едва ли не сверхъестественные способности предсказывать погоду, не говоря уж о возможности пользоваться замечательными электронными приборами, которые он изобрел, позволяли ей чувствовать себя с ним в полной безопасности даже тогда, когда они попадали в зону урагана. Сама мысль о бешеной гонке за шквалом-убийцей с кем-нибудь другим казалась ей безумием.

— Послушай меня, девочка. Он, правда, не метеоролог, но имел дело с тайфунами. По заказу телевидения Южной Каролины наблюдал за циклоном Эндрю, присутствовал при землетрясении в Гватемале…

— О нет! Только не он! Не говорите мне о вашем сумасшедшем племяннике. Как его зовут? Ро… Не помню, но это не имеет значения.

— Его зовут Роун, и он совсем не сумасшедший, просто… ну, в общем, он самый что ни на есть искатель приключений.

— У него не все дома, — возмущалась Виктория, не давая себя переубедить. — Я видела фильм, который он снял, помните? Боже праведный, человек стоит на берегу океана во время урагана Ф-6. Его чуть не сдуло на тот свет! А все остальное, что вы о нем рассказывали?! Он почти зажарился живьем, залезая в кратер вулкана в Японии, лишь бы оказаться поближе во время извержения. И для этого он приложил немало усилий, прорываясь через двойной полицейский кордон. А разве вы не говорили, что его чуть не проткнули копьем браконьеры, истреблявшие слонов в Кении?

Амос согласно хмыкнул.

— Ну да, почти, чуть, вот-вот, — но ведь с ним ничего так и не случилось.

— Я не выдержу с ним двух недель, — сердито заявила Виктория.

— Ну, девочка, я уже пригласил его. Сегодня он приедет сюда из Миссисипи. Прямо с соревнований. Роун участвовал там в гонках на плотах.

— А вы можете назвать хоть одно безумное мероприятие, в котором он не участвовал?

— О да. Он никогда еще не участвовал в погоне за торнадо. — Амос успокаивающе похлопал девушку по ладони. — Виктория, давай поговорим серьезно. Я понимаю твои опасения по поводу совместной работы с такими людьми, как Роун. Ты права, он не самый осторожный человек в мире. Но у меня есть свои причины, чтобы именно его привлечь к сотрудничеству с нами.

— Вы решили помучить меня?

— Прошу тебя, Виктория, постарайся понять меня, — продолжал Амос, не обращая внимания на язвительные замечания девушки. — Мой брат, отец Роуна, был кадровым военным и таскал семью по всему свету. Обычно дети испытывают неудобства при частых переездах с места на место, но Роуна, казалось, только радовали постоянные путешествия и смена обстановки. Каждый раз он открывал для себя новый мир, который стремился завоевать и покорить. Мир бросал ему вызов, и Роун бесстрашно принимал его. Он первым пробовал неизвестную пищу, вступал в незнакомую игру, проверял свои силы в новом виде спорта. С улыбкой преодолевая трудности, он никогда не задумывался над тем, что ждет его в будущем.

— Ах, как романтично! Но я не верю — слишком уж красиво, чтобы было правдой.

— Твой пессимизм убивает меня, Виктория. Ты не права. С Роуном всегда приятно было общаться и иметь дело, хотя его родители постоянно волновались за него.

— Полагаю, у них были для этого основания, — не сдержалась Виктория. — Просто чудо, что он до сих пор жив и невредим.

— Это не совсем так. Он всегда рисковал, но не безрассудно. Роун все просчитывал заранее.

— Вы говорите об этом в прошедшем времени, — заметила Виктория.

Амос задумчиво поскреб подбородок, заросший многодневной щетиной.

— Но за последние года два он стал слишком беспечным. Прежде он был просто чересчур смелым, однако теперь… я боюсь, что с Роуном что-то случилось и он ищет смерти.

В голосе Амоса звучала неподдельная боль, и Виктория попридержала язык, вспоминая, что Амосу уже приходилось хоронить своих близких. Его жена умерла совсем молодой, и он больше так и не женился. У него не было детей, и Амос с большой нежностью относился к племянникам. Но вот несколько лет назад утонула его юная племянница — сестра Роуна.

— Неужели произошло нечто такое, что убило в нем радость жизни, и он больше не дорожит ею? — вслух высказала Виктория свои сомнения.

— Конечно, он тяжело переживал трагическую смерть Ким, как, впрочем, и все мы, но я бы не сказал, что он до сих пор настолько подавлен, чтобы…

Виктория покачала головой. Когда умер ее отец, она с необычной силой ощутила жажду жизни, но никак не наоборот. Она горевала и страдала, но сама, как никогда раньше, хотела жить. Поэтому ей было трудно понять, что кончина близкого человека может ввергнуть кого-то в такое отчаяние, что он станет искать смерти.

— Как бы там ни было, — продолжал Амос, — все мы озабочены его поведением и переживаем за парня, и я надеюсь, что ты нам поможешь.

— Каким образом? — вновь насторожившись, спросила Виктория.

Амос ласково погладил ее по руке.

— Несмотря на молодость, ты успела набраться жизненного опыта. Ты девушка стойкая, Виктория, а не какая-то неженка. А главное, ты от природы наделена сильным инстинктом самосохранения. Большинство людей ни разу в жизни не сталкивались с торнадо, ты же имела дело с десятками смерчей и даже в самой критической ситуации никогда не подвергала свою жизнь смертельной опасности. Вот я и подумал, что если бы Роун побыл с тобой некоторое время и ты бы ему показала настоящий торнадо, он имел бы возможность пережить острые ощущения без особого риска для жизни.

Виктория в раздумье играла концом своей длинной золотисто-каштановой косы. Амос ставил ее в затруднительное положение. Откажись она взять с собой в экспедицию Роуна Каллена, девушка проявит равнодушие к переживаниям Амоса за судьбу племянника. Однако, соглашаясь выполнить его просьбу, она заранее обречет себя на неприятности, а возможно, подвергнет опасности собственную жизнь. Она всегда старалась избегать людей, которые слишком беззаботно относились к собственной безопасности и не считались с могуществом стихии.

Заметив ее колебание, Амос решился на последний, самый веский аргумент:

— Я разрешу тебе взять фургон.

От удивления Виктория потеряла дар речи, но лишь на мгновение.

— Неужели вы разрешите мне управлять «Торнадомобилем»? — воскликнула она. — Вы согласны отдать его в чужие руки?

За год, прошедший с момента покупки мини-фургона и оборудования его всевозможными немыслимыми приборами для наблюдения за погодой, автором которых был сам Амос, а также новейшими средствами связи, профессор редко кому разрешал проехать в нем, не то что управлять им. Виктория не осуждала его за это — ведь не кто иной, а именно он вложил в эту лабораторию на колесах немалые средства — свыше тридцати тысяч долларов.

— Я полностью доверяю тебе, моя девочка. Ты хорошо водишь машину и сохраняешь хладнокровие в самые напряженные минуты.

Виктория поднесла ко рту очередную ложку супа, проглотила и сказала:

— Я смогу звонить вам ежедневно и получать от вас прогнозы…

— Да черт с ними, девочка. Какой тогда смысл таскать с собой весь этот хлам на колесах, если ты собираешься во всем зависеть от меня? Ты можешь составлять собственные прогнозы.

Виктория снова замолчала. У нее была степень магистра по метеорологии, и она работала в Национальном бюро погоды в отделе прогнозирования. Она считалась отличным профессионалом, но, конечно, уступала в квалификации Амосу. В то время как рядовые метеорологи, проанализировав данные приборов, могли назвать лишь район, где, возможно, разразится ураган, Амос, осмотрев горизонт и вдохнув бриз, безошибочно вел свою машину прямо туда, где зарождался торнадо. Он мог заранее предвидеть поведение смерча: его путь и скорость передвижения. Поэтому с Амосом Виктория всегда чувствовала себя в безопасности.

Будет ли она так же уверена в себе, полагаясь исключительно на собственные силы?

— Советую решаться поскорее, — сказал Амос охрипшим голосом, — а то, кажется, прибывает наш гость с берегов Миссисипи. Мне случайно не почудился шум мотора за окном?

«Слух Амоса не подвел», — подумала Виктория несколько мгновений спустя, когда хруст гравия под колесами и визг тормозов известили их о прибытии Роуна Каллена.

— Я открою дверь, — сказала она, когда раздался звонок у входа.

— Виктория, — остановил ее Амос, — ты сделаешь это для меня? Очень тебя прошу. Никто больше, чем мой племянник, не нуждается сейчас в твоем здравом понимании действительности и уважительном отношении к жизни.

Она не собиралась позволять Амосу навязывать ей свое решение и впутывать в авантюру.

— Сначала я должна с ним познакомиться, — заявила Виктория, стараясь, чтобы ее слова и голос звучали доброжелательно.

— Вполне резонно, — согласился Амос.

Снова прозвенел звонок, и почти сразу послышался глуховатый голос:

— Дядя? Ты дома? Поторопись! Ты же прекрасно знаешь, что торнадо не станет нас ждать.

— О Боже, — прошептала Виктория, поспешно открывая дверь.

Мужчина, стоявший на крыльце, выглядел именно так, как она его себе представляла: высокий, плечистый, мускулистый, грубоватый, необузданный и явно… непокорный. Просторные шорты цвета хаки свободно болтались на узких бедрах. Ярко-голубая майка с надписью: «Я ПЕРЕЖИЛ СПЛАВ ПО РЕКЕ. КОЛДУОТЕР. МИССИСИПИ» — плотно облегала широкие плечи, подчеркивая мощь бицепсов. Длинные волосы волнами падали на плечи. Цветом они напоминали коричневую карамель с золотистыми прожилками, словно в них застыли солнечные блики. Лицо было обветренным и смуглым от загара.

Но самое сильное впечатление производили его глаза: живые, пронзительно-голубые, дерзко и оценивающе смотревшие на Викторию. Облик возникшего перед ней мужчины был устрашающим, пока Роун… не улыбнулся. В уголках глаз вдруг появились крошечные морщинки, а на щеках образовались почти детские ямочки.

— Ну наконец-то я вижу пресловутую Викторию Дрисколл. — Он протянул руку, и она машинально пожала ее, ощутив на себе силу его длинных загорелых пальцев.

— Вы, должно быть, Роун, — холодно произнесла она, не вполне уверенная, что ей понравилось его обращение. — Я бы сказала, что из нас двоих вы более заслуживаете этого определения. Мне даже странно, что вам известно мое имя.

— О, в семействе Калленов каждый знает о вас. Раньше все мы считали вас мошенницей, но я подозреваю, что если бы так было в самом деле, вы бы либо вышли замуж за Амоса, либо бросили его ради юного ковбоя. Мне можно войти?

Виктория застыла у двери, ошеломленно уставясь на него. Этот человек был непростительно груб. Во-первых, Амос не мог являться объектом посягательств ищущей богатого мужа авантюристки по той простой причине, что, будучи, разумеется, человеком обеспеченным, он вряд ли был богатым, занимая должность профессора в Технологическом университете и живя в щитовом доме с двумя спальнями в скромном пригороде Лаббока в штате Техас. Во-вторых, Амос был ее другом и учителем, которого она уважала — но не больше. Любой, кто предполагал иное, являлся в ее глазах невежественным тупицей и грубияном.

Но Роун Каллен мог просто заблуждаться. Решив для себя, что лучше всего игнорировать его бестактные замечания, она отошла в сторону, позволив ему войти.

— Да тут у вас жарко, как в аду, — переступив порог, заявил Роун. — У вас что, вышли из строя терморегуляторы отопления?

— У Амоса лихорадка, он мерзнет, поэтому в доме так тепло, — пояснила Виктория, закрывая входную дверь.

— Лихорадка? — Брови Роуна в недоумении поползли вверх и сошлись над переносицей. — Это не опасно?

— Иди сюда, мальчик мой, и я покажу тебе, на что гожусь, — из кухни донесся нетерпеливый возглас. — Не выношу, когда люди говорят обо мне за моей спиной.

Виктория пожала плечами и пошла на кухню. Она уже решила, что никуда не поедет с Роуном Калленом. Во время наблюдения за смерчами и дикой погони за ними требовался ясный ум, чтобы трезво оценивать обстановку и действовать соответственно ситуации. Она была уверена, что с Роуном это невозможно.

— Что вы тут говорите о лихорадке? — поинтересовался Роун, заходя на кухню и смотря на дядю, который сидел за столом, согнувшись над тарелкой с супом.

— Это не просто лихорадка, а холод из преисподней, — проворчал Амос. — И если ты не хочешь подцепить ее, держись от меня подальше.

— Я никогда не болею, — возразил Роун и нагнулся, чтобы обнять дядю. Амоса Роун любил так же, как и отца, и вовсе не собирался держаться от него подальше. К тому же в последнее время они виделись слишком редко.

— Амос, можно я подогрею вам суп? — предложила Виктория.

Роун мгновенно сосредоточил все свое внимание на женщине, которая открыла ему дверь. Он знал, что Виктория поедет вместе с ними: Амос никогда не ездил в экспедицию без нее. С тех пор как четыре года назад его напарник ушел на пенсию, Виктория всегда сопровождала своего друга и наставника, но Роун не ожидал, что она так прочно окопалась в доме дяди, играя роль хозяйки.

Когда Виктория открыла дверь, она показалась ему холодной и надменной, смотрела на него свысока, словно ждала, что он скажет что-нибудь оскорбительное. Теперь ему захотелось разрушить ее спокойствие. Таков уж он был. Но в то же время Роун никогда не верил, что Виктория охотится за деньгами Амоса, хотя все в семье были уверены именно в этом. Он считал Амоса мужчиной настолько разумным и трезво смотрящим на мир, что просто хорошенького личика и привлекательной фигурки было явно недостаточно, чтобы пленить его.

И все же Роун не ожидал, что она окажется такой симпатичной — высокой и стройной, с классическим, как на древней камее, лицом, с большими глазами газели, густыми каштановыми волосами, заплетенными в косу до пояса. Глядя на нее, он не смог удержаться и представил себе Викторию с распущенными роскошными волосами, укрывающими ее всю. Обязательно — обнаженную.

Она не принадлежала к типу женщин, которые нравились Роуну. Он предпочитал веселых, кокетливых и сексуальных девушек, которые всегда уступали мужчинам. Такие женщины терпеливо и настойчиво добивались своей цели, однако готовы были смириться со своим поражением, не очень этим огорчаясь. Но сегодня он понял с первого взгляда, что Виктория Дрисколл была совсем другой. И даже если позволяла себе любовные приключения, то была очень разборчива и требовательна к своему партнеру, которым мог стать лишь степенный, серьезный мужчина старше ее.

Роун поразился тому, как уверенно Виктория ведет себя на кухне, словно она завсегдатай этого дома.

— Хотите супу, Роун? — вежливо спросила она.

— Ты обязательно должен попробовать, — сказал Амос. — Виктория замечательно готовит.

— Ну, в таком случае я с удовольствием попробую, тем более что с обеда прошло четыре часа, и я проголодался. — Его улыбку восприняли с холодным удовлетворением. Возможно, ему не следовало отпускать эту ядовитую реплику о «пресловутой» Виктории. Он хотел только подразнить ее, а вовсе не настроить против себя и превратить в своего врага. Тем более — обидеть.

— В холодильнике есть пиво и холодная закуска, — снова заговорил Амос. — Насколько я тебя знаю, ты захочешь чего-нибудь посущественнее, чем суп.

— Спасибо, я, конечно, не откажусь. Я немного устал. Дорога по такой жаре показалась мне особенно долгой.

— Как прошли гонки на плотах? — поинтересовался Амос. — Ты победил?

Роун беспечно засмеялся.

— Стартовало почти двести спортсменов. Какое-то время я действительно лидировал, но потом налетел на камень в бурлящей воде, и молочная фляга зацепилась…

— Молочная фляга?.. — спросила Виктория, от удивления прекратив наливать суп в тарелку.

— Предполагалось, что плоты участников будут самодельными. — Роун открыл холодильник и, обнаружив салями, болонскую колбасу, ветчину, сыр и лук, с большой сноровкой принялся делать себе бутерброды. — Мой плот состоял из пустых молочных фляг, поверх которых крепились старые автомобильные покрышки. Это была чертовски хорошая конструкция. И я наверняка бы победил, если бы не налетел на этот камень.

— Не всегда же тебе побеждать, — заметил Амос.

— Я пришел третьим, взял приз в двести долларов, а кроме того, одна кинокомпания купила мой фильм, так что не могу считать себя совсем проигравшим. — Он взял бутерброды и сел за стол на место, которое указала ему Виктория. Она без слов поставила перед ним тарелку с супом, продемонстрировав таким образом, что его подвиги на плоту ее не интересуют и эту тему она считает исчерпанной. Он попробовал суп. — Мм-да, отлично, Вики.

Казалось, волна холода разлилась по комнате, и Роун сразу понял, что кондиционер тут ни при чем. На мгновение в кухне воцарилась тишина.

— Меня зовут Виктория, а не Вики, — произнесла девушка звенящим от возмущения голосом.

— О, извините. Я постараюсь никогда больше не забываться, просто уменьшительно-ласкательные слова всегда непроизвольно слетают у меня с языка. И большинству людей это нравится, не так ли, дядя?

— А мне нет, — отрезала Виктория.

Амос осуждающе нахмурился, но Роун так и не понял, на кого он сердится: на него или на Викторию, а может, на обоих сразу.

— Во сколько мы завтра выезжаем? — спросил Роун, дипломатично меняя тему разговора.

Амос отложил ложку.

— Если ты до сих пор ничего не понял, Роун, то мне придется прямо сказать тебе, что моя жизнь висит на волоске. У меня гайморит, глаза опухли и беспрерывно слезятся, а в груди прослушиваются хрипы, у меня вот-вот начнется воспаление легких. К тому же у меня высокая температура. Поэтому я никуда не собираюсь, по крайней мере в ближайшую неделю.

— Значит, поездка отменяется? — с явным огорчением спросил Роун. Хотя он и не возражал, чтобы задержаться на день-другой для зарядки аккумуляторов, мысль об отмене поездки расстроила его. Уже несколько лет он мечтал отправиться с дядей в экспедицию, и вот когда наконец Амос решил взять его с собой, поездка отменялась. Может, ему никогда так и не удастся увидеть вблизи торнадо.

— Не совсем, — внезапно заговорил Амос. — Вы с Викторией можете ехать без меня. Ей нужен помощник, а тебе наставник. Эта экспедиция вполне может состояться при условии, что Виктория согласится. — Амос окинул племянника многозначительным взглядом.

Роуну захотелось очутиться подальше от дома дяди, в Катманду или каком-нибудь другом, забытом Богом месте. Сейчас он искренне пожалел, что обидел Викторию, а потом еще слишком фамильярно назвал ее «Вики». Теперь от нее зависело, сбудется его мечта или у него ничего не выйдет, но, судя по мрачному выражению ее лица, прогноз был неутешительным.

— Пойду принесу вещи из машины, — решительно заявил Роун и вышел из кухни, бросив Виктории долгий, почти вызывающий взгляд.

Она была рада его уходу. Хотя бы на несколько минут он избавлял ее от своего раздражающего присутствия.

— Ты могла бы быть с ним повежливей? — недовольно проворчал Амос.

— Повежливей? Пусть скажет спасибо, что я «случайно» не опрокинула тарелку с супом ему на голову. Он назвал меня охотницей за вашими деньгами.

Кустистые брови Амоса недоверчиво поползли вверх.

— Боже мой, а я надеялся, что эти сплетни канули в прошлое.

— Все в порядке, — быстро проговорила Виктория, опасаясь вспышки возбуждения старого профессора и нового приступа кашля. — Он исправился, сказав, что если бы дело действительно было в деньгах, то я бы уже вышла за вас замуж или уехала отсюда.

Амос скрипуче рассмеялся, услышав оправдательное заключение Роуна по поводу поведения Виктории, и тут же зашелся в частом глухом кашле.

— Тоже мне нашли жениха, — сказал он, когда кашель затих. — Не беспокойся, девочка, я думаю, что Роун просто валял дурака. Он не имел в виду ничего плохого. Ты ведь возьмешь его с собой?

Виктория старалась не смотреть на Амоса, в его полные надежды, красные, воспаленные глаза. После всего, что он сделал для нее, она не решалась ответить отказом на его горячую просьбу.

— Я еще не решила, — неуверенно произнесла она. — Амос, будучи в здравом уме, ответьте мне, разве вы в самом деле собираетесь послать меня в двухнедельную экспедицию с вашим племянником? Он сведет меня с ума. А в лучшем случае он меня так разозлит, что я потеряю хладнокровие и мы оба попадем в неприятную историю.

— Ну, девочка, я никогда не видел, чтобы ты хоть чуточку выходила из себя во время экспедиции, и я не верю, что такое случится с тобой, как бы ни рассердил тебя мой племянник.

«Даже не стоит ему объяснять, насколько меня раздражает Роун Каллен», — подумала Виктория.

— Кроме того, — продолжал Амос, — он может оказаться более полезным, чем ты думаешь. Держу пари, что он будет отличным штурманом, а в его способностях фотографа ты можешь не сомневаться. В этой области ему почти нет равных.

— Пожалуйста, ничего больше не говорите, вы ставите меня в затруднительное положение.

Амос коротко хмыкнул, но затем его лицо помрачнело.

— Если ты не хочешь ехать с Роуном, мне придется подыскать кого-нибудь другого для поездки с ним. Наверное, попрошу об этом Джона Хиггенботама и Дэйва Диворса из нашего университета. Они всегда искали того, кто профинансирует их экспедицию по наблюдению за торнадо, а я уверен, что Роун на деньги не поскупится.

Виктория содрогнулась при мысли о том, что эти трое окажутся вместе в зоне урагана.

— Джон и Дэйв? Да они же ничего не соображают! Если им вдруг посчастливится наткнуться на ураган, они непременно захотят продраться в самый центр циклона, а повреждение оборудования и машины будут считать высшим проявлением их собственной доблести.

Амос нахмурился.

— Хм, ты права. Роун будет потакать им во всем. А кого ты можешь предложить?

— Что вы скажете об Эдди и Мэрилин Данн?

Амос покачал головой.

— Эдди не согласится. Ты же знаешь Мэрилин. Она обожает гоняться, но только не за ураганами. Она сразу повиснет на Роуне, и ему будет непросто отделаться от нее. — Амос вздохнул. — Ну ладно, может, в следующем году нам больше повезет. Надеюсь, что Роун не рискнет наблюдать за торнадо самостоятельно. Он достаточно наслышан о них, чтобы сознательно подвергать себя смертельной опасности.

Виктория не могла не расслышать в голосе Амоса нотки уныния.

— Ладно! Чему быть, того не миновать, — сдалась она, удивляясь сама себе, что все-таки ввязывается в эту авантюру. — Я попробую. Но если Роун не будет вести себя хорошо, я сразу же вернусь домой.

Амос явно обрадовался.

— Ах ты умница! Я знал, что ты не подведешь меня.

Они прервали беседу, когда вернулся Роун с картонной коробкой, полной грязного белья.

— Дядя, можно я воспользуюсь твоей стиральной машиной и сушилкой? — спросил он.

— Конечно, ванная там, у черного входа.

— Я помню.

Виктория смотрела, как он идет через кухню. Сама того не желая, она не могла оторвать от него взгляда. Вокруг Роуна словно витала некая аура мужественности, что как-то не вязалось с его манерой поведения. И Виктория вдруг осознала, что Роун излучает весьма опасные для женщин флюиды.

Она встрепенулась и попыталась сосредоточиться на том, что говорил Амос:

— …оставь посуду, пойдем посмотрим прогноз погоды. Я хочу знать, что нас ждет завтра.

Они сели на диван в гостиной. Амос делал заметки на фотокопии карты, которую он всегда держал под рукой. Виктория смотрела на экран, но ее внимание было приковано к звукам, доносившимся из-за закрытой двери в ванную. Там шумно лилась вода, а Роун фальшиво насвистывал знакомый мотивчик.

— Я должен предупредить тебя об одной вещи, — тихо сказал Амос, всматриваясь в экран, с которого карандашом срисовывал на свою карту фронты, направление ветра, зоны высокого и низкого давлений.

— Только об одной? — не слишком вежливо отозвалась девушка.

— Что бы ни случилось, не разрешай Роуну садиться за руль автофургона.