На следующее утро, когда фургон мчал их в полной тишине, нарушаемой лишь шумом кондиционера, к границе Оклахомы, Роуна все еще преследовали неподходящие мысли — о нем самом и о женщине, которая сидела рядом.

Сегодня Виктория была в бледно-голубых джинсах и новой, тщательно отглаженной хлопчатобумажной блузке. Пышные каштановые волосы она аккуратно заколола на макушке. Роун представлял себе ее без этой строгой одежды — с кожей гладкой и светлой, с волной волос на фоне белоснежных ароматных простыней. Вдруг, словно наяву, он ощутил, как его руки погружаются в эти пышные волосы, и ее теплое дыхание сливается с его дыханием. Он услышал ее страстные стоны в момент блаженства. Сладострастные картины мелькали в голове, фантазии были более яркими, более реалистичными, чем любая настоящая любовная сцена, которую он мог вспомнить. И ему, черт побери, следовало немедленно перестать думать об этом. Виктория была для него недосягаема. Он глубоко вздохнул, пытаясь обрести спокойствие.

— Вы что-то сказали? — простодушно поинтересовалась Виктория.

Роун понял, что от возбуждения начал говорить вслух.

— Да нет. Ничего особенного. Просто спросил, сколько нам еще ехать, — проворчал он не очень любезным тоном. Его начинало угнетать бездействие, и это было вполне естественно — в конце концов он не привык часами сидеть в машине. Он был человеком дела, и его переполняла энергия, а вот сейчас эта энергия находила себе выход совсем неподобающим образом.

— Мы почти в Оклахоме, — оживленно заговорила Виктория. По сравнению со вчерашним днем ее настроение значительно улучшилось, чему, несомненно, способствовал благоприятный прогноз погоды — сегодня утром большое красное пятно на карте погодного канала кабельного телевидения все еще оставалось над центром Оклахомы. К тому же все вычисления Виктории подтверждали прогноз грозовой погоды. Во время завтрака она улыбалась и выглядела как женщина, которая провела приятную ночь со своим возлюбленным. Именно это и дало толчок фантазиям Роуна.

— Примерно через час мы сделаем остановку, — сообщила девушка и поинтересовалась: — Что за город у нас впереди?

Роун взглянул на карту дорог, довольный, что может нарушить монотонность пути.

— До Алтеса всего пятьдесят миль.

— Значит, Алтес. Если я не ошибаюсь, в местном ресторанчике подают отличные шашлыки.

— Вы хотите сказать, что мы там пообедаем?

— Звучит странновато, не так ли? — пожав плечами, сказала она и вдруг улыбнулась. — Иногда я способна совершать странные, необдуманные и даже милосердные поступки.

Роун подавил громкий, радостный смех, ибо приближался день, когда его Вики совершит нечто странное и сумасбродное. И тогда она первой проявит инициативу, если, конечно, позволит себе заняться любовью.

О Господи! Опять эти мысли! Нельзя думать о Виктории и сексе одновременно! Так не пойдет! Но как же быть?

— Вы чувствуете это? — внезапно спросила она.

Прежде чем он успел ответить, фургон дернулся, затрясся, мотор чихнул, но пока не заглох.

— Да. Теперь и я чувствую.

— Что случилось? Двигатель не тянет, — с тревогой проговорила она.

И действительно, машина замедлила ход, а двигатель начал издавать странные пыхтящие звуки.

— Мы должны остановиться? — запаниковала Виктория.

Роун окинул взглядом окрестности — в пределах видимости не было заметно никаких следов цивилизации.

— Нет, если не хотим пешком брести по этой пустыне.

— Не надо никуда идти, — возразила она. — Я могу связаться с техпомощью по сотовому телефону и попросить, чтобы нас отбуксировали.

— И будем ждать их неизвестно сколько. Не стоит, лучше прижмитесь к обочине и езжайте вперед, пока мотор не заглох. Может, доберемся до ближайшего городка.

— А что, если двигатель выйдет из строя?

— Этого не случится, — сказал он уверенно, хотя на самом деле понятия не имел, что происходит с машиной. — В любом случае фургон еще на гарантии.

Они ехали со скоростью тридцать миль в час, словно бредущая по обочине черепаха. Несмотря на свои явные сомнения, Виктория, прикусив нижнюю губу и судорожно вцепившись в руль, продолжала вести автомобиль.

— Сколько еще до ближайшего поселка? — тревожно спросила она.

Роун уже успел взглянуть на карту.

— Около десяти миль. Это Хэйни.

— Надеюсь, там есть механик. — Она посмотрела на Роуна. — Вы-то хоть что-нибудь смыслите в автомобилях?

— Да, но без инструментов и запасных частей я вряд ли что-нибудь смогу сделать.

Услышав это, она вздохнула, а он почувствовал непреодолимое желание утешить ее.

— Пока не стоит беспокоиться. Может, это мелкая неисправность, ее быстро устранят, и мы успеем захватить грозу.

— Дай-то Бог, — произнесла она без особой уверенности.

С двигателем что-то происходило, и, похоже, серьезное.

Следующие двадцать минут прошли в напряженном молчании. Занемогший фургон с трудом одолевал каждый небольшой подъем, угрожая испустить дух при очередном натужном чихе двигателя. Окончательно расстроил Викторию вид серебристого «Блэйзера» Джеффа Хоббса, который промчался мимо, надменно поприветствовав их громким клаксоном.

«Вот болван, — в сердцах подумала Виктория. — Неужели не ясно, что у нас проблемы с машиной? Любой бы остановился и поинтересовался, в чем дело, только не Джефф».

Наконец появились первые рекламные щиты и отдельные строения.

— Кажется, мы скоро доберемся до заправочной станции, — отозвался Роун.

Виктория облегченно вздохнула — напряжение спало.

— Слава Богу, — прошептала она.

Хэйни в штате Оклахома представлял собой типичный захолустный городок. Он выставил напоказ главную улицу с двумя мерцающими желтым глазом дорожными знаками и одним настоящим светофором. Когда Виктория попыталась притормозить перед светофором, двигатель заглох и напрочь отказался запускаться.

— О черт, — выругался Роун. До цели было еще с полквартала, и ему ничего другого не оставалось, как толкать фургон до мастерской.

— Может, нас отбуксируют туда, — заикнулась было Виктория, но Роун уже отстегнул ремень и открыл дверь.

— Так будет быстрее. Только поставьте скорость в нейтральное положение и уберите ногу с тормоза.

Роун был настоящим специалистом по толканию машин. Когда-то у него был джип, который хотя бы раз в день приходилось толкать, чтобы двигатель завелся. Но большой фургон, груженный всяческим оборудованием, был тяжелее любого джипа, и Роун, изо всех сил упираясь в него руками, подумал, что его хватит кондрашка, прежде чем громадина сдвинется с места. И все же нечеловеческие усилия увенчались успехом — машина дрогнула и вползла на перекресток прямо на красный свет. Роуна не слишком взволновало столь наглое нарушение правил дорожного движения — поблизости не было ни одного транспортного средства, ибо Хэйни в самом деле оказался весьма «крупным» населенным пунктом.

Казалось, прошла вечность, прежде чем фургон повернул направо и въехал на территорию заправочной станции. Роун еще раз подналег, и Виктория подрулила прямо к стоянке. Роун вытер майкой вспотевший лоб, зато Виктория выпорхнула из машины свежая и величественная, как всегда.

— Благодарю вас, Роун, — сказала она важно. — Сегодня вы определенно заработали обед.

Рядом с ней он чувствовал себя грязным и неряшливым. Он непроизвольно отступил назад, отодвигаясь от нее — такой чистенькой и опрятной, и ему внезапно захотелось принять душ и сменить одежду. Прежде Роун никогда не стеснялся грязной, пропахшей потом одежды, никогда не испытывал неловкости ни перед женщиной, ни перед кем бы то ни было. Боже, что же с ним теперь творится?

— Не берите в голову, — с трудом переводя дух, выговорил он наконец.

— Чем могу помочь, ребятки? — Произнесший эти слова маленький тщедушный человечек был одет в ярко-красный балахон поверх чистой рабочей спецовки. Весьма колоритную картину завершала неоново-зеленая кепочка, натянутая на копну жестких седых волос. Щеку человечка распирала изрядная порция жевательного табака, который он вежливо выплюнул, отвернувшись в сторону.

Писаный красавец. При виде «малыша» отвращение к самому себе исчезло, и Роун довольно улыбнулся.

— У нас поломка двигателя, — сказала Виктория. — Нам нужен механик.

— Это я, Леон Хорнбостл, к вашим услугам. Вам повезло, что сегодня спокойный день. Я единственный приличный механик на всю округу, и иногда мне приходится разрываться на части. — Он окинул фургон долгим внимательным взглядом, а затем подозрительно спросил: — Для чего все эти антенны?

Виктория не была расположена обсуждать с Леоном детали своей работы.

— Оборудование для слежения за погодой, — обобщенно сообщила она. — Я работаю в Бюро прогнозов в Лаббоке. Прежде чем вы отбуксируете фургон в гараж, мне нужно кое-что сделать. Извините меня. — И она забралась в машину через боковую дверь.

Леон засунул руки в карманы балахона и с интересом взглянул на Роуна.

— Она у тебя настоящая фурия. Наверное, держит тебя в ежовых рукавицах. — В голосе человечка звучало сочувствие.

Роун, защищаясь, поднял руки вверх.

— Никакая она не моя. Я просто езжу с ней.

Брови Леона взметнулись вверх, но ничего больше он не сказал.

— Я фотограф, — добавил Роун. — Фиксирую на пленку ее работу.

— А-а… Ну, понятно… — многозначительно протянул Леон и перевел взгляд на фургон. — А что она сейчас там делает?

— Играет на компьютере, — ответил Роун, решив, что такое объяснение лучше всего подойдет для стариковской головы. — Она ненадолго. Где-нибудь поблизости продаются прохладительные напитки?

— В гараже есть автомат.

В гараже Роун действительно нашел древний автомат, бросил в щель двадцатипятицентовую монету и, получив банку апельсинового сока, прислонился к стене, чтобы утолить жажду и выкурить сигарету. За весь предыдущий день он выкурил только две сигареты. Если так пойдет и дальше, сигарет ему хватит до конца месяца. И вовсе не потому, что Виктория осуждала курение и не переносила сигаретного дыма, а из-за того, что с тех пор, как он отправился в это путешествие, курить просто не хотелось.

Покончив с соком и сигаретой, Роун достал из сумки чистую футболку с изображением черного медведя, вымыл лицо и немного освежился в туалетной комнате. Чувствуя себя увереннее и свободнее, он вышел на солнце — как раз вовремя, чтобы увидеть кругленький зад Виктории, вылезавшей из фургона со своим портативным компьютером в руках и кучей распечатанных карт под мышкой. Поскорее отвернувшись, Роун вытащил из багажника свою сумку с фотоаппаратурой и зашагал к выходу, не смотря на Викторию, которая передавала ключи Леону.

— Ребята, — отозвался старик, — если хотите пообедать, пока я осматриваю ваш двигатель, то идите вниз по улице до «Кэндис-кафе» — это совсем рядом.

— Хорошо, — сказала Виктория, бросив последний, страдающий взгляд на неподвижный фургон. Вместо того чтобы его отбуксировать, трое молодых мужчин собирались затолкать машину в гараж.

— Все будет в порядке, — прошептал ей на ухо Роун. — Я осмотрел гараж — он чистый, аккуратный, и, похоже, в нем есть все необходимые инструменты.

Виктория страдальчески кивнула. Прижав к груди компьютер, она двинулась в направлении «Кэндис-кафе», следом за ней поплелся и Роун.

Они сели за столик у окна. Едва прикоснувшись к заказанному салату, Виктория снова развернула компьютер, и ее пальчики быстро забегали по клавишам. Роун с полной серьезностью отнесся к еде. Он с аппетитом проглотил гамбургер и жареную рыбу, а на десерт еще и кусок вишневого пирога.

— Взгляните вот сюда, — сказала Виктория скорее себе, чем Роуну. — Я никогда не видела таких последовательных и четких признаков надвигающейся грозы. Словно гигантская стрела указывает прямо на то место, где сформируется торнадо. — Но, сообщая спутнику долгожданную новость, Виктория не улыбалась и голос ее звучал печально.

— Мы успеем добраться туда вовремя, — заявил Роун с наигранным оптимизмом. Ему во что бы то ни стало хотелось поднять ей настроение. — Еще только полдень. В двигателе, наверное, лопнул ремень или полетела какая-нибудь мелочь. Может быть, Леон уже все починил.

Но он не смог заразить Викторию своим оптимизмом. Она продолжала нажимать на клавиши компьютера, и Роун, заскучав, вынул фотоаппарат и подготовил его к работе. Расстояние между ними как раз позволяло делать снимки, и Роун сфотографировал Викторию, всецело поглощенную работой. Луч солнца заглянул в окно, создав вокруг нее светящийся ореол.

Он щелкнул три раза, прежде чем она подняла голову.

— Немедленно прекратите, — раздраженно потребовала Виктория. — Вы здесь для того, чтобы снимать разбушевавшуюся стихию, а не незадачливых охотников за торнадо.

— К сожалению, в этом кафе пока не разыгрался торнадо, — ответил он. Щелк. — Кроме того, я не мог устоять перед искушением сфотографировать вас. Вы выглядите прекрасно.

На долю секунды ее лицо озарила улыбка чисто женского удовольствия, но она мгновенно подавила ее, сжав губы.

— Вот видите, Вики, мои комплименты не опасны для вас, — съехидничал Роун. — Вы остались живы, более того, даже улыбнулись. Я обещаю, что не буду воспринимать вашу улыбку как обещание близости. Я даже не сочту это приглашением к флирту, упаси, Господи! — Он сделал еще три снимка, поймав в кадр ее смущенную улыбку.

— Прекратите же наконец! — Она свернула в рулон стопку карт и шутливо шлепнула его по руке. — Я рада, что вы считаете меня таким ценным объектом для съемок, но это отвлекает меня от работы.

Роун с удовольствием продолжил бы их шутливую пикировку, лишь бы Вики еще раз улыбнулась. Он был рад, что хоть немного развлек ее. Она даже не отругала его за то, что он назвал ее Вики. Но тут им помешал один из молодых помощников Леона.

— Мэм, вы мисс Дрисколл?

— Да.

— Леон велел сообщить вам, что все дело в цепи зажигания. Если вы одобрите смету затрат, мы сможем заказать нужные детали у дилера в Алтесе и немедленно начать работу.

— Цепь зажигания? Это звучит серьезно. Сколько времени потребуется для ремонта?

Молодой человек положил смету на стол перед ней.

— Если на складе есть детали, то к вечеру машина будет готова, — сказал он с гордостью.

Реакция Виктории на эту прекрасную новость была совсем не такой, какой он ожидал. Девушка нахмурилась, шумно вздохнула, затем взглянула на смету. Роун уже успел прочитать бумагу — там значилась сумма в двести с лишним долларов.

— Если отбуксируем машину к дилеру, то весь ремонт сделают бесплатно, по гарантии, — заметил Роун.

— Это займет слишком много времени, — сказала Виктория. — Ничего, я смогу покрыть расходы. — Пожав плечами и смирившись с неизбежным, она подписала смету.

Молодой человек, прощаясь, прикоснулся двумя пальцами к своей неоново-зеленой, как у Леона, кепочке и ушел.

— Ну что ж, последняя надежда рассеялась как дым. К грозам мы точно не успеем, — удрученно проговорила Виктория. — Проклятие, вот невезение! Что за черная полоса! Мы застряли в каком-то Хэйни в штате Оклахома в то время, как совсем рядом создались редчайшие условия для возникновения торнадо.

— А может, нам только кажется, что мы оказались в безвыходном положении? — предположил Роун, пытаясь взбодрить девушку. — Нельзя ли здесь одолжить или взять напрокат автомобиль?

На мгновение во взгляде Виктории мелькнула искорка надежды, но тут же погасла.

— Нет, нельзя.

— Почему?

— Слишком рискованно.

— Рискованно? — не понял Роун. — Машина ведь застрахована.

— Да, но мы не можем просто так отправиться на поиски торнадо в первом попавшемся автомобиле без спецсвязи.

— У нас будет радио и сотовый телефон.

— Этого мало. — Она снова бросила взгляд на экран компьютера, тем самым давая понять, что вопрос закрыт.

Роуна озадачило ее упрямство. Он не понимал, почему нельзя взять автомобиль напрокат и попытаться добраться туда, где им и следовало быть этим вечером. Он бы поступил именно так, как предложил Виктории.

— Зачем такая перестраховка? Вам не кажется, что вы слишком осторожничаете? — отважился спросить он.

— Нет, не кажется.

— А мне кажется, вы не правы. И я даже подозреваю, что вы используете всю эту электронную аппаратуру для подстраховки, как инвалид костыли.

— М-да… — Виктория развернула одну из мятных конфет, которые вместе со счетом принесла официантка, и засунула ее в рот.

Роун так перегнулся через стол, что почти оперся подбородком на крышку-экран компьютера. Но Виктория не желала обращать на него внимание, и он, протянув руку над компьютером, пальцем коснулся ее лица.

Она дернула головой, ее газельи глаза раздраженно сверкнули.

— В чем дело?

— А как же романтика? — провоцирующе прошептал он. — Как же волнение от погони, встреча с неизвестным?

Виктория уставилась на него, загипнотизированная звуком его голоса. Когда их взгляды встретились, а губы оказались в нескольких сантиметрах друг от друга, Роуна на мгновение посетила сумасшедшая мысль, что они и в самом деле могли бы поцеловаться. Но тут Виктория резко отпрянула, опустив глаза.

— Это «неизвестное» убивает, — заявила она.

Ее слова отрезвляюще подействовали на Роуна. Он немедленно отодвинулся и больше не упоминал о прокате автомобиля. Она была права. Когда люди слишком беззаботно относятся к стихии, когда пренебрегают тем, чего совершенно не понимают, им угрожает смертельная опасность. Ведь он лучше, чем кто бы то ни было, понимал это.

У Виктории устали глаза и пальцы сводило судорогой от длительной работы на компьютере. А Роун просто умирал от скуки. Он заплатил по счету и вышел на улицу покурить. Виктория вздохнула с облегчением. Ей требовалось несколько минут, чтобы собраться с мыслями.

Она вовсе не хотела слишком резко обрывать Роуна. Но погоня за торнадо без серьезного оборудования, только с радио и телефоном, грозила им страшной опасностью. Торнадо не всегда заметно на расстоянии. За плотной завесой дождя часто не видно смерча. Без помощи наблюдателей-радиолюбителей и ежеминутной информации Бюро прогнозов они могли бы попасть в самый центр торнадо и даже не подозревать об опасности до тех пор, пока вдруг не оказались бы, например, на верхушке дерева.

Ее охватила дрожь при одной мысли об этом, но девушка сумела взять себя в руки, напоминая себе, что беспокоиться ей не о чем. Они никуда не поедут без «Торнадомобиля» — таково было ее окончательное решение.

Закрывая компьютер, Виктория подумала, что и Роуна упрекать ей не в чем. Он, наверное, решил, что она перестраховывается по пустякам. Но до тех пор, пока сам не столкнется со смерчем, Роун не сможет понять ни ее почтительного отношения к торнадо, ни настойчивых требований по соблюдению осторожности.

Впрочем, он мог и не соглашаться с ней, тем более что, по словам Амоса, Роун был напрочь лишен инстинкта самосохранения.

Она окинула долгим взглядом последнюю из распечатанных карт и со вздохом сложила ее. Лучше пропустить долгожданный момент, чем подвергать себя или кого-то еще смертельной опасности.

Роун вернулся в кафе, когда Виктория стоя расправляла смявшуюся на спине блузку.

— В здешней мэрии есть музей первопроходцев, — заявил он таким тоном, будто открыл золотые россыпи. — Давайте посмотрим.

Музей первопроходцев? Конечно, а что еще оставалось делать? Вместо того чтобы размышлять о смертельных опасностях, лучше прогуляться и доставить удовольствие Роуну. Он так обворожительно улыбается.

— Ладно, вы меня уговорили, — согласилась Виктория. — Но сначала я отнесу компьютер в фургон.

Оставив карты и компьютер в машине, они отправились вниз по Мэйн-стрит и вскоре оказались перед скромным зданием мэрии. Роун открыл дверь и провел девушку в музей.

Музей первопроходцев, расположенный в прохладном подвале, представлял собой коллекцию утвари и орудий труда фермеров и ковбоев прошлого столетия, побитой молью одежды, документов и свидетельств о праве на владение землей, а также образцов колючей проволоки. На стенах, в равных промежутках друг от друга, висели коровьи и бычьи черепа с огромными пустыми глазницами. На нарисованных сепией картинах неизвестные художники запечатлели жизнь белых поселенцев.

Не столь уж далекое прошлое не слишком интересовало Викторию. Ей вскоре наскучил этот затхлый музей, но Роун, казалось, был по-настоящему увлечен. Он с неподдельным интересом читал описания под всеми экспонатами, иногда даже вслух, и его проницательные голубые глаза исследовали любую мелочь.

Виктория улыбнулась. Своим энтузиазмом он напоминал ей маленького ребенка, которого переполняет восторг и безудержное любопытство. В то время как она стремится забить себе голову данными о погоде, он проявляет неистребимый интерес ко всему, что существует в мире. И среди всего этого ржавого, заплесневевшего хлама только Роун, восторженно глазевший на эту дребедень, был достоин ее внимания.

— Кажется, вам все это не очень нравится, — услышала она вдруг его голос.

Виктория вздрогнула от неожиданности. Ее мысли все еще были заняты недавними расчетами, и она не слышала его шагов. Почему он стоит так близко? Она чувствовала тепло, исходящее от Роуна, его дыхание на своих волосах.

— Ну… вы правы — история никогда меня не интересовала, — ответила она.

— Почему вы раньше не сказали мне об этом? — Роун немедленно потащил ее к выходу. Виктория была рада снова очутиться на свежем, хотя и раскаленном от солнца воздухе. На пороге мэрии она остановилась, чтобы взглянуть на небо. Оно было светло-голубым, и лишь несколько маленьких плоских кучевых облаков нарушало его голубизну.

— Совсем не похоже на предгрозовую обстановку, — отметил Роун.

— Здесь да, — согласилась Виктория. — Но в ста пятидесяти милях отсюда уже формируются башни из кучевых облаков. — Она глянула на часы, а затем в сторону гаража, который как магнит притягивал ее. — Надо бы получить новые данные…

— Ну уж нет, — воспротивился Роун и, взяв ее за руку, почти силой потащил в противоположном направлении. — Лучше не знать, что происходит за сто пятьдесят миль отсюда. Вы только мучаете себя. Пошли.

Она вздохнула и, смирившись, покорно последовала за ним. Он был прав, совершенно прав. Лучше не знать, что она упускает.

Отвлекшись от этих мыслей, Виктория вдруг обнаружила, что Роун привел ее в кафе-мороженое с яркой вывеской и надписью: «Молочная тележка». Его рука вполне невинно легла на ее талию, но это прикосновение внезапно вызвало в теле девушки волну возбуждения. Проклятие! Он мог быть очень обаятелен, если только хотел этого. И нельзя отрицать, что, стараясь развлечь ее, он заставлял Викторию, пусть на мгновение, забыть об их бедственном положении.

Это ему хорошо удавалось.

Изучая ассортимент «Молочной тележки», состоящий из двадцати с лишним сортов мороженого, Виктория наслаждалась прохладой, царившей в кафе.

— Мне, пожалуйста, маленький рожок с ванильным мороженым, — сказала она продавщице.

Роун удивленно переспросил:

— Маленький рожок с ванильным мороженым?

— Да, а что тут странного?

— Вики, у вас полностью отсутствует вкус? — Он отодвинул ее в сторону и обратился к продавщице: — Дайте нам трехслойный пломбир с фисташками, банановое с арахисом и… мокко фадж. И еще две ложечки. — Он победоносно взглянул на Викторию. — Ну разве это не звучит романтично?

— Это звучит тошнотворно. И меня зовут Виктория. — Она скрестила руки на груди и топнула ножкой.

— О, простите, я оговорился.

— Вы слишком часто оговариваетесь.

— Ну смелее, В-И-К-Т-О-Р-И-Я. — Он произнес ее имя, словно в нем целых восемь, а не каких-то жалких четыре слога. — Попробуйте пломбир, а если вам не понравится, я куплю вам этот простой рожок. Договорились?

Она не понимала, при чем тут мороженое, но согласилась, чтобы не спорить. Спустя несколько минут она уже сидела напротив Роуна, скептически рассматривая разноцветную верхушку мороженого.

Роун протянул ей ложечку.

— Попробуйте.

Она неуверенно подцепила маленький кусочек. Мороженое было вкусным, даже очень вкусным. Она взяла вторую порцию побольше, а затем третью. Роун присоединился к ней, отправляя в рот сразу три сорта мороженого.

— Хотите вишенку? — спросил он.

— А вы?

— Я спросил первый.

— Ради Бога, прекратите. Мы ведем себя, как парочка подростков. Пожалуйста, съешьте вишню. Я не усну, зная, что лишила вас удовольствия.

Он засмеялся, дразня, помахал ягодкой перед носом Виктории и быстро сунул ее в рот, зубами оторвав вишенку от черенка. Виктория наблюдала за ним, помимо воли плененная этим зрелищем — какой все же у него соблазнительный рот.

— А что плохого в том, что мы ведем себя, как парочка подростков? — спросил Роун, тщательно разжевывая и глотая вкусную ягодку. — Кажется, вы забыли, как надо отдыхать и радоваться жизни — просто так, для себя, не думая о делах.

Виктория сощурила глаза. Неужели она произвела на него впечатление строгого ученого, совершенно не способного развлекаться?

— Я ведь уже говорила, что к подобным экспедициям отношусь очень серьезно, — напомнила она, стараясь не обидеть Роуна. — Если бы мы встретились при других обстоятельствах, вы бы составили себе другое впечатление обо мне.

— Мне бы хотелось на деле проверить эту теорию.

Многообещающий блеск в его глазах не оставлял сомнений в том, что он понимал под «проверкой на деле». Ее сердце вдруг как-то странно подпрыгнуло в груди, и жар бросился в лицо. Что еще она может ожидать от него? Неужели сама останется в долгу? Если бы он проявил настойчивость, она бы растаяла.

Виктория встряхнула головой, отгоняя непрошеные видения, и взяла еще кусочек мороженого. Услышав легкий щелчок, она снова подняла глаза.

— Прекратите снимать меня, — потребовала она раздраженно. Ей не хотелось сниматься, она вспотела и, возможно, на носу и подбородке остались следы мороженого, а это, конечно, ничуть не красило ее. Одним словом, она была не в настроении.

— Я снимаю вас, когда вы не замечаете, что за вами наблюдают. В такой момент на лице отражается все, о чем человек думает, неужели это не понятно?

— Надеюсь, что это не так! — краснея, с жаром воскликнула Виктория. Она надеялась, что лицо все же не подвело ее.