Почему-то Моника вспомнила глупое выражение — время утекает сквозь пальцы. Ей сейчас бы хотелось, чтобы оно хоть немножечко ожило и поползло вперёд даже скоростью черепахи.

В комнате было тепло, но неуютно. Она так и сидела неподвижно на кровати, поджав к груди ноги, хотя логичнее было бы поискать выход. Впрочем, Мон сделала бы это, если бы в подобном оставался смысл. Она — не Богиня, чтобы миновать все магические ловушки, на которые способен, оказывается, не только придворный маг, но и Его Величество, и… Что значит слово ведьмы из Вархвы, оказавшейся на чужой территории, против местного волшебника? Ну, так, средне, а если они ещё и учились вместе, то к её мнению могут даже прислушаться и поверить в то, насколько отвратительный Шэйран или сколько от него было проблем.

Но что значит слово кого угодно для короля, если в противовес будет мнение его родного сына?

И Моника была готова поклясться, что Рэй тут — вполне признанный. Не явившийся наследник, что желает познакомиться с папочкой, а принц, что его воспитывал с самого младенчества сам король.

Девушка не могла сбежать. Не могла ничего сказать или попросить о помощи, равно как и оказаться в каком-то месте, где ей помогут. Дарнаэла в Элвьенте любят все, за исключением тех, кто мечтает занять трон. Такие, конечно, есть, но Моника была уверена, что их интересы идут вразрез с планами Её Величества Лиары Первой.

А ещё — она внезапно почувствовала, что вера в её душе успешно раскалывается на две половины. С одной стороны, ведь королева никогда не говорила, что сына у неё нет, да и во всём остальном она — великое чудо своей страны, а с другой…

Эти проклятые крики о недостойных мужчинах… Ведь у Эрлы тоже был отец. И Моника не знала, кто.

Может, Лиара однажды рискнула и воспользовалась магией, что подарила ей дочь. А может, это была всего лишь очередная бурная ночь с любимым врагом.

…Лэгаррэ смотрела на солнце, прячущееся где-то за линией лесов. В небеса прорывались бордовые струйки лучей, что будто бы пытались воскресить день, но светило упрямо ускользало и желало отправиться на покой.

Сейчас от него осталась только тоненькая полоска багряных листьев на самых верхушках деревьев. Моника старалась сосредоточиться хотя бы на ней — да на чём угодно, лишь бы не на назойливом потоке собственных предельно глупых мыслей.

Шэйран не возвращался. Казалось, ему в одно мгновение захотелось изменить место жительства, чтобы не видеть больше надоевшую сокурсницу; не то чтобы Лэгаррэ очень хотелось его видеть, но, тем не менее, она с радостью покинула бы комнатушку, если б знала, что имеет на это право, без его присутствия. Связаться телепатически… Резерв всё ещё был слаб, хотя потихоньку силы собирались воедино.

Может, оно и хорошо, что Рэя ещё нет. Если она должным образом сконцентрируется, то быстро наполнится волшебством и потеряет свою глупую беспомощность. Трудно быть ведьмой первого уровня, даже если ты дотягиваешь до второго, а то и третьего — так или иначе, ограничения стоят что надо.

Мир от попыток медитации плыл и прыгал перед глазами. Сосредоточиться на определённой точке, как того требовал учебник по магической концентрации, не получалось. Моника ощущала себя безмозглым слепым котёнком, что окончательно затерялся в потоках времени и теперь не знает, когда уже можно открывать собственные глазки. Наверное, именно потому единственное, на чём удалось сконцентрировать внимание, то есть, дверная ручка, по закону подлости дёрнулось через минуты две после того, как Лэгаррэ направилась по протоптанной дорожке в транс. Дёрнулось основательно, а после дверь от раздражения её побеспокоившего едва не сорвалась с петель и не осыпалась занимательной кучкой пепла.

Шэйран на пороге оказался уставшим, недовольным, но не грустным. Скорее массово убивающим всех, кто попадался под взгляд, вспышкой синих глаз. Говорили, что это умела делать Самаранта, но почему-то Монике казалось, что это враки, а Высшая Тальмрэ просто активно набивала себе цену, пытаясь завладеть постом главы магической академии Вархвы.

— Что случилось? — Моника вынырнула из транса и попыталась сесть нормально, но Шэйран только досадливо отмахнулся, плюхнувшись рядом на, благо, достаточно широкую кровать.

— Ты случилась, — протянул он. — Ты и весь ваш проклятый, надоедливый женский род, от которого проблем в десятки раз больше, чем пользы!

— А конкретнее? — Моника не удивлялась, что Рэй так говорил. После матриархата Её Величества Лиары трудно было относиться к женщинам положительно. Наверное, именно по этой причине Моника и поверила в то, что между придворным магом и королём может что-то быть. Вот только о том, что эта связь вполне имеет шансы оказаться родственной, она как-то не предполагала.

— Что ты знаешь о Марте Торрэсса? — Шэйран зажмурился. Говорить с Моникой было просто, он знал её уже столько лет, что просто не мог поверить в то, что где-то в разговоре допустит досадную оплошность, а она за неё ухватится. В конце концов, Лэгаррэ не была предательницей своего государства, а он…

Наполовину принадлежал, к своему огромному сожалению, Эрроке.

— Её брат приезжал в Кррэа и что-то там требовал у королевы. Или пытался подписать договор, я уже ни в чём не уверена, — тихо ответила Моника. Надо было, по правде говоря, потребовать свободу, но Шэйран вообще-то не особо её держал, поэтому девушка решила не портить тихую, мирную атмосферу. Может быть, из этого ещё получится вытащить хотя бы капельку выгоды для державы или свободы для себя самой.

Впрочем, отрицать то, что Рэй вызывал у неё хотя бы симпатию, пусть и на одном уровне с холодным раздражением, казалось глупым. Особенно теперь, когда даже королеву Лиару нельзя было однозначно называть правительницей, что выполняет абсолютно все свои обещания и придерживается слова.

— Значит, слышала, — кивнул Шэйран. Его взгляд стал почти пустым — словно парень не видел перед собой потолок, на который уставился, а из неведомости постепенно появлялись очертания незнакомой Марты.

— Что-то с нею случилось? — спросила Моника, повернувшись на бок. Желание ударить в него магией пришлось подавить — да, это мужчина, они должны быть слабы, но она видела Рэя в действии… И она видела его отца. — Или, может быть, это твоя великая любовь, а, Шэйран?

Парень усмехнулся. На пальцах забрезжил маленький огонёк, но он погасил его коротким, раздражённым щелчком, словно пытался утопить всевозможные воспоминания о присутствии волшебства в этом всём.

— Упаси Первый, — стандартной элвьентской фразой помянул первого короля своей династии Рэй. — Нет, она супруга моего кузена по папиной стороне. Бывшая уже, наверно. Завтра её казнят.

Моника едва ли не свалилась с кровати. Вряд ли информация была тайной, хотя странно то, что Шэйран подобным делится, но… Ведь есть причины казни принцессы Торресского архипелага, за исключением, естественно, личной неприязни короля к девицам подобного склада?

Да, Торресса отличалась свободными нравами, но… ведь это ничего не означает, верно? Всюду есть исключения. В Эрроке каким-то боком исключением из правил, которые она же и устанавливала, стала на время королева — если б она была такой идеальной, то сейчас Шэйран не сидел бы рядом.

— Это она подстроила все нападения на Его Величество, — уловив немой вопрос в так и не произнесённой фразе, наконец-то промолвил парень. — На отца, то есть. Сначала мантия, на которой, ты видела, сгорели солдаты. Потом кислота в вине… Кэора подставила, подбросила в жидкость служанке его звезду, только предварительно заколдованную магом. А потом она отправила этот отряд. Уж не знаем, на что надеялась. Мы не будем её допрашивать, она не скажет ничего нового. Она даже не знает, кому так старательно помогала. Все нити ведут к Вирру… но ты его видела. Вирр Кэрнисс не способен обидеть и муху, не потому, что он так любит весь мир, а потому, что он бессилен. Глупо обвинять его в подобном. Марту завтра расстреляют. Кэор сам изъявил желание встать среди ряда лучников.

— Почему ты рассказываешь об этом мне?

— Ты служишь моей матери, а дальше неё информация всё равно не уйдёт, — передёрнул плечами Шэйран. — К тому же, кроме тебя о том, кто мои родители, знают они сами, что логично, Кэор, но ему сейчас не до надоедливого непризнанного принца, кажется, догадывается парочка папиных друзей, бабушка… Тэзра, но она не здесь, и ещё Анри, раненная — с нею даже поговорить сейчас нельзя, закрыли на карантине, хотя Тэллавар должен был подлечить.

— Тэллавар… — Моника уцепилась за знакомое имя. — Тэллавар… Гартро?!

— Изгнанник, — коротким кивком подтвердил её правоту парень. — Отвратительный мужчина, если по правде, но он тут надолго.

Моника поднялась. От новости о том, что Изгнанник был тут, стало как-то не по себе. Она слышала о Высшем-мужчине довольно мало, но… но того, что знала, хватало с головой, чтобы опасаться его. Ещё один камень в лицо матриархата, ещё одно подтверждение того, что не следует верить на слово Лиаре и Тэзре.

Лэгаррэ постаралась отогнать эти мысли. Может быть, Лиара по молодости просто не смогла причинить вред своему собственному ребёнку, но ведь она от этого не стала плохой королевой, разве нет? Всё та же могущественная, великолепная женщина, на которую они должны молиться всей страной.

Бордовый закат превратился в глубокую синеву ночного неба. Время теперь и вправду утекало незаметно, хотя Моника старательно отгоняла от себя голод.

— Где ты рос? — она попыталась изменить тему, хотя обычно на откровения с Шэйраном девушку никогда не тянуло. Да и вообще, разве можно открыто и откровенно разговаривать с мужчиной?

— В королевском замке, где ещё.

— Здесь?

Шэйран рассмеялся, как-то издевательски, и Монике показалось, что он сейчас разобьёт на кусочки всю её веру, на чём бы она не основывалась до этого. Предчувствие было странным, непонятным, но, возможно, очень даже верным.

— Нет, конечно же, — фыркнул он. — В замке у матери. Если ты думаешь, что твоя прекрасная королева Лиара так мило отказалась от своего сына ради веры и приказала сбросить его со скалы, а отец спас своё дитя от кары, но потом по случайности отдал его в Вархву… О, какая же ты наивная, — он вновь заулыбался. — Мон, мои родители — как малые дети, что не могут поделить игрушку. Будь это страна, дети, власть или даже любовь. Каждому хочется доказать, что он ненавидит и любит больше другого. Заклятые враги, чтоб их… Королева — далеко не тот идеал. Это обыкновенная женщина, просто она предпочла одного мужчину множеству и сделала его своим антагонистом, чтобы смело заявлять, что нет более ярой последовательницы матриархата…

— Не смей! — взвилась девушка. — Как ты смеешь говорить такое о Её Величестве?! Если она дала тебе часть своего дара, поделилась…

Шэйран поднялся, а усмешка превратилась в язвительную гримасу, полную отчаянного раздражения.

— Крошками со стола поделилась? Смела, как собачке, под стол — на, вылизывай, можешь сотворить пару заклинаний, вот твоя лужица вместо резерва? Да вашу королеву запереть надо на шестом уровне!

Моника побледнела. Она видела прежде злого Рэя, но такого, как сейчас, пылающего ненавистью изнутри, никогда.

— И тебя тоже надо было сдать, — он упёрся ладонями в подоконник, и девушка оказалась зажата между своим извечно надоедливым сокурсником и окном. — Шпионка. Что ты там искала? Смерть Элвьенте?

Лэгаррэ упрямо молчала. Делиться информацией с человеком, который служит чужеземному королю… ни за что.

— Милая, у моей матери могут быть все козыри, но ей даже народ не нужен. Ей нужен зайчик на цепочке, понимаешь? Дура ты, Лэгаррэ, если во всё это веришь. Матриархат, демократия… Завоевания… Отец воюет, потому что ему это нравится. И мама колдует только по этому поводу. Но она слепа в плане политики. Далла… Да, Далла — истинная королева. Но её дочь, моя драгоценная матушка — это всего лишь заслеплённая собственной властью женщина!

Моника оттолкнула его от себя. Магия всколыхнулась на кончиках пальцев, но далеко Шэйрана не отбросила.

— Серый троечник! — она против собственной воли воспользовалась этим обидным, старым прозвищем, что сохранилось ещё со времён Вархвы. — Да ты должен благодарить Богиню и свою мать, за то, что не только жив, а и имеешь право пользоваться теми крохами магии, которые отпущены тебе миром…

— Милочка, — он осклабился, — если б моя драгоценная мать правильно расшифровала пророчество, может быть, ты бы и молчала нынче о крохах. Но только из-за её стереотипов Эрла старательно пыталась колдовать, хотя у неё дара на две капли, а я, как вещает этот сумасшедший, «кладезь», сижу тут с лужицей вместо резерва и тихо задыхаюсь от собственного бессилия. Но рано или поздно всё заканчивается, Моника. И если я захочу… А я захочу — я стану высшим быстрее, чем ты сможешь достигнуть хотя бы третьего уровня.

— Нет, королева обещала, что если я найду… — она запнулась. Говорить об этом было строго запрещено.

Шэйран выпрямился и повернулся к собственной куртке, что доселе полдня провалялась на кровати. Он подхватил её и встряхнул, дожидаясь чего-то — и вправду, спустя мгновение на пол выпал какой-то свёрток. Парень бросил на него недовольный взгляд, поднял, переложил на стол в углу комнаты, но после вновь забыл, будто не было тут никаких важных бумаг, что могли отвлечь его от тирады.

Он внезапно приобрёл черту поразительного, наглого равнодушия к Монике. Лэгаррэ и без этого прекрасно понимала, какую натворила глупость, но теперь осознание предательства билось в голове сумасшедшим ритмом.

— Если король Дарнаэл настолько бесчестен, что позволяет себе утаскивать чёрт знает куда принцессу, не заляпанную его грязной кровью…

Шэйран повернул голову к ней. Моника запнулась; синие глаза Рэя блестели с таким энтузиазмом, словно он планировал открыть окошко и вытолкать её туда, за границы дворца.

— Повтори-ка ещё раз суть фразы, там, о крови.

— Ну ведь принцесса Эрла — это чистое творение магии и…

— Эрла — такое же творение, как и я — вполне… ну, не совсем рукотворное, но уж явно не магическое. Непорочных зачатий не существует, даже моя мать это понимает.

— Но…

Моника умолкла. Об этом вообще не стоило говорить, как и заводить разговор о силе Шэйрана или дразнить его. Она хотела верить в то, что маг ни на что не способен, но проклятый серый троечник уже отбивал на её глазах нападение проклятых мечников, и либо его резерв был огромен, что очень вряд ли…

Либо восстанавливался с нечеловеческой скоростью.

— Но? — Шэйран приобнял её за талию, грубо притягивая к себе — словно настойчиво пытаясь заставить закончить фразу, но Моника попыталась расслабленно улыбнуться, будто б не имела ничего важного в виду. Так или иначе, королю и принцу не обязательно знать о том, что задумала Лиара.

Но Эрлы тут явно не было. Рэй даже не заметил её оговорку, когда девушка попыталась заявить, будто принцесса пропала. Казалось, состояние сестры — как оказалось, не просто единоутробной, — его нынче беспокоило меньше всего.

— Бедная Рока, — вздохнул он. — Ей приходится жить между набитых дураков и сумасшедших женщин.

— А королева Лиара правда называет короля Дарнаэла зайчиком? — не отыскав другого способа перевести разговор на менее опасную тему, спросила Лэгаррэ. Вопрос прозвучал смешно; вообще-то, ей следовало столкнуть руку Шэйрана с талии и заявить, чтобы он больше никогда не смел к ней прикасаться, но подобное в сложившейся ситуации было определённо лишним.

Девушка с радостью убедила бы себя сейчас в том, что действует исключительно в интересах короны, если б её наследник не стоял в нескольких сантиметрах от неё, ещё и так активно занимаясь рукоприкладством.

— Правда, — вторая ладонь Шэйрана легла на подоконник. Моника сначала не придала этому никакого значения, но когда с шипением от деревянной поверхности оторвался клуб дыма, всё-таки скосила на руку взгляд.

— Что у тебя с резервом?

Шэйран отпустил её поразительно резко, хотя прежде — даже в те времена, когда он считал себя куда большей бездарью, чем ею являлся, а остальные активно это подтверждали в угоду требованиям королевы, — никогда так быстро не сдавался в глупых попытках ухаживать за первой ученицей их параллели. За могущественной, чёрт возьми, ведьмой, особенно если сравнивать с ним самим.

А сейчас, когда она воочию видела, как его рука прожигает подоконник вплоть до камня, а кровь активирует магическую ловушку, когда он после потери сознания швыряется в чужого мага полноценным резервом — нет, это не могло быть правдой.

Моника могла сколько угодно жить в фантазиях и верить в матриархат, быть уверенной в том, что королева Лиара идеальна и никогда не врёт, но вот глупой её точно никто не решился бы назвать.

Она чувствовала, что что-то тут шло не так.

— Шэйран, посмотри мне в глаза.

Он бросил на неё опасливый взгляд. В Рэе — и Моника об этом знала, — не успел умереть испуганный, уставший мальчишка, которого затравило окружение. Он всё ещё в глубине души оставался той бездарностью, человеком, не способным произвести два десятка искр подряд, хотя это Моника могла сделать уже лет в шесть. Замученный, без талантов ребёнок, «ошибка природы», как периодами противно улыбалась Самаранта Тальмрэ. Они успокоились со всеми этими подколками, когда Шэйран вырос — потому что даже Мизель больше не могла игнорировать то, каким он стал, пусть и натягивала маску холодного равнодушия, — но ведь травмы никуда не пропали. Никто не беспокоился о том, чтобы ему было хорошо или легко.

Лэгаррэ не хотелось нынче строить из себя учительницу. Он подавил страх прошлого за считанные секунды, сменяя его маской ненависти, но до конца спрятать не успел — какой-то кусочек ещё оставался заметным и упрямо пугался откуда-то из глубины, теперь уже отступая на задний план более старательно, мнительно и поспешно. Всё это потеряло значение несколько минут назад, но теперь вновь вышло на первые позиции.

И Монике не было его жаль.

Но и назвать себя равнодушной она тоже почему-то не могла, будто бы чувствовала к этому парню что-то куда теплее стандартной маски холода и предельного раздражения.

Жалость унижала. Унизить Шэйрана почему-то не получалось.

— Шэйран? — она осторожно коснулась кончиками пальцев его подбородка, заставляя чуть опустить голову и посмотреть ей в глаза. — Скажи мне, что у тебя с резервом. Ты же знаешь, что можешь мне рассказать.

Он оттолкнул её руку, перехватив запястье, и толкнул на кровать — на самом деле, лишь бы избавиться, — а сам занял стул напротив.

— Ну, слушай, если верить тебе, то такого со мной случиться не могло точно. Ведь я мужчина, а мужчины не достойны быть носителями магии.

— Я попытаюсь поверить, — честно заявила Моника. — Обещаю, я не буду говорить тебе ничего, пока не дослушаю историю до конца.

— Зачем тебе это? — недовольно переспросил он. — Нет ничего интересного. Потом ты всё равно скажешь, что мне приснился отвратительный сон о лжи и о том, чего быть не может.

— Боги, Шэйран! Ты наследный принц этой чёртовой державы, а ещё до сих пор боишься женского неодобрения?

— Тэллавар Гартро преисполнен желания сделать меня своим учеником и открыть какие-то там врата. Потому он торчит тут и полощет отцу мозг вот уже который день. Он обозвал меня «кладезем магии» и сказал, что, если я захочу, могу наполнять свой резерв моментально, потому что не должен черпать силы, а могу продуцировать их сам. Заявил, что это работает как с моим слабеньким запасом магии, так и в случае Высших, и намерен — не за просто так, — из меня этого высшего воспитать. И, да, я знаю, что человек не в состоянии сотворять магию из ничего, потому, скорее всего, это бред сивой кобылы. Знаю, что такого не бывает. Довольна?

Он отвернулся и долго смотрел на непримечательный пергамент на столе, словно планировал испепелить его одним только своим взглядом. Монике почему-то вдруг захотелось рассмеяться — просто так, не в качестве издевательства над ним, а чтобы снять проклятое напряжение.

— Шэйран…

— Слушай, я и так не дал тебя казнить, повесить рядом с Мартой на соседнем суку. Может быть, ты от меня отстанешь и наконец-то уйдёшь.

Мон поднялась и подошла поближе. Пальцы как-то сами по себе пробежались по волосам — Рэй ещё ниже склонил голову, будто бы самым любопытным в этой комнате был пейзаж на ковре.

— Шэйран, я правда старательно пыталась забыть о своём прошлом, но это не делает меня настоящей эрроканкой, — она вздохнула. — Но это не делает тебе чести, что ты не знаешь ничего о своих же предках.

— О каких предках? — парень устало потянулся за свитком и раскрутил его, внимательно всматриваясь в закорючки, начертанные малограмотным человеком.

— Элементарных. О Дарнаэле Первом, например.

— И что я должен о нём знать?

— Ну… — Моника запнулась. — Это, конечно, государственная измена, наверное, — она мотнула головой.

— Я тебя помилую, — Шэйран поднял голову. — Давай, порадуй уже или добей окончательно. Пойду, повешусь на этом свитке, авось выдержит?

— У Дарнаэла Первого, говорят, был неисчерпаемый резерв, — выпалила она. — Ходили слухи, что король может магией испепелить полстраны, а потом восстановиться за полдня и закончить дело, а ему за это ничего не будет, потому правительство Элви и пошло на союз с Дарной, а Тьерроны получили трон. Потому что первая династия так колдовала. Вот. Но я тебе ничего не говорила!

Рэй кивнул и молча, с каким-то раздражённым выражением передал девушке список с начертанными на нём символами.

* * *

Потемнело окончательно. Полночь разорвалась на кусочки от яркого света — лунное сияние смешивалось с потоком мелких, надоедливых звёзд, и те вспыхивали то тут, то там, старательно падая под загаданные желания несносных романтических парочек.

Дворец, казалось, тянулся шпилем к небесам. Виднелась башня библиотеки; Шэйран подарил ей короткий мрачный взгляд и зашагал в противоположную от замка сторону. Конечно, выходить среди ночи никто ему не запрещал — но всё равно Рэй как-то опасливо осматривался.

Площадка, что была его целью, оказалась сразу же за дворцом, в преддверии садов. Тут часто сражались на мечах, а самое главное, наблюдать за полем боя можно было только став рядом или заняв специальные лавки вокруг. Среди ночи множество желающих так и не появилось, но, впрочем, огни магических боёв заметить всегда легче, чем сражения на мечах.

Шэйран остановился как раз по центру площадки и возвёл взгляд к небу, с отчаянным раздражением поминая незлым тихим тех, кто его сюда вызвал. В том, что противник будет не один, он даже не сомневался.

Они решили надавить на гордость. Довольно непрофессионально, но кто их знает, эту стражу. Чем они вообще думали, когда пытались выдать множество за одного, подписавшись в одной и той же точке одинаковым крестиком? Они сами начали играть не по правилам, ну что ж… Обходить установленные нормы не так уж и трудно, если твои соперники — всего лишь стайка самонадеянных людей, у которых магия хромает на все три больно выпрямленные извилины.

В свитке среди громадных формулировок, рассчитанных на, очевидно, необразованного человека таилось множество опасностей. Лишение магии — самая важная из них, но Шэйран не собирался отказывать.

Король Дарнаэл считал бои с помощью договорных свитков глупыми и ввёл на них запрет. После тот сменился строгим ограничением, но оно подразумевало, что несколько раз особо одарённые мстители могут воспользоваться подобным видом сражения. Вызывали с помощью особых свитков на магической бумаге, на которой невозможно было ограничить своего противника и лишить его силы окончательно, но можно было поставить условия, при которых она была бы действенна.

И они попытались поймать на этот крючок Шэйрана.

Откажись он — и на следующий день проклятые пограничники, решившие, что мстить на придворном маге легче, чем на королевском племяннике, распустят такие слухи, что даже объявление короля о том, что у него есть сын и, соответственно, законный наследник, не только его не спасёт, а ещё и похоронит.

Рисковать парень не собирался, по крайней мере, молвы ему в жизни хватало и без надоедливой отцовской стражи, что никак не могла успокоиться в своём приступе зависти.

Прошло ещё минуты две, прежде чем стражник наконец-то появился. Он был без тяжёлых доспехов и кольчуги, с одной, сиротливой шпагой — по условиям боя, они не имели права защищаться с помощью дополнительных материалов, кроме выбранного оружия да собственных сил.

Магия, конечно, считалась собственными силами, если относительно неё не прописывали несколько условий. Они в равной мере касались каждого участника боя, но Шэйран прекрасно понимал, что как раз это ограничение может сыграть только против него.

Могло бы, если б стража была чуть умнее.

— Прекрасный вечер, — промолвил он, внимательно глядя на своего соперника. Ладонь сама по себе скользнула на эфес шпаги, проверяя, есть ли оружие. Шэйран знал, что оно мало чем ему поможет, но всё же… хоть какое-то прикрытие в случае чего.

— Жаль, что придётся омрачить его трупом одного надоедливого мага, — протянул стражник. — Или ты наивно…

— Нет, я не считаю, что ты тут будешь один, — весело пожал плечами Рэй. — Так или иначе, вот те семеро, что спрятались в кустах, наталкивают на совершенно противоположные мысли.

Его собеседник вполне живенько, ещё и с довольной ухмылкой на лице, махнул рукой, вызывая своих милых спутников. Сомнений относительно их намерений у Шэйрана не возникало, и он был уверен в том, что нынче будет лицезреть отчаянную попытку пришибить его на месте.

Но не факт, что сработает.

— Ну, волшебник, — хохотнул тот, что у милой восьмёрки был главным, — если ты не был в курсе относительно того, что могут участвовать в бою только те, кто поставил собственные подписи… — он покачал головой. — Мне жаль тебя. Но ты ведь выполнил обещание, когда ставил подпись?

— Право на магию только в доме отца? — уточнил он.

— Именно.

Глупая заковырка, н пришлось выполнять. Впрочем, нельзя сказать, что в пользу драгоценных противников, ну да ладно.

…Они атаковали незамедлительно. Ждать было нечего — в конце концов, беззащитного парня с лёгкостью можно разрубить на мелкие кусочки. Он — не король Дарнаэл, сражается едва-едва.

Уже после первого удара стало ясно, что Шэйран даже не умеет бороться за свою жизнь. Шпага прошла мимо, укол пришёлся в камзол, а не в живого человека, вспорол ткань, а после оружие было наглым образом потеряно где-то на земле. Его ударили в спину, правда, не лезвием, после толкнули с такой силой, что Рэй распластался на земле и успел только приподняться на локтях, когда лезвие чужой шпаги прижалась к горлу. Выступила капелька крови, и маг едва заметно улыбнулся.

— Загадывай последнее желание, — буркнули откуда-то из толпы. Его обступили ровным таким полукругом, но сбегать магу было некуда. Из круга не выйдет, пока его не признают победителем… а эти не признают. — Мы сегодня добрые, но тебе всё равно лучше поспешить, дружок…

— Ответьте мне на вопрос.

Стражники переглянулись. Они даже не воспользовались той гадкой сплетней о Рэе и короле, вероятно, опасались, что Дарнаэл потом им подобного не простит, а вот смерть придворного… Сегодня он притащил помощницу, вот пусть девчонка и колдует, а проклятый колдун покоится в мягкой земле. Или не очень мягкой.

— Валяй, — с улыбкой согласился кто-то с правой стороны.

— Что считается домом короля Дарнаэла? — Шэйран осторожно отклонил в сторону лезвие шпаги.

— Его Величество дома в любом уголке своей страны, — раздражённо ответил стражник. — Глупый вопрос, но…

И тут кто-то осторожно постучал ему в плечо.

— Тогда у меня для вас три новости. Первая заключается в тайне родословной, ибо… — преисполненным ядом голосом, глядя на осыпающуюся песочком шпагу, протянул Шэйран. — Я королю Дарнаэлу не любовник, как треплет Вирр, конечно… но вполне законный сын.

…Зелёные полозья схватили вооружённого за ноги и поволочили его по земле. Стражник от неожиданности не успел даже вскрикнуть — длинная зелёная лента, сотканная из плюща, уже примотала ему руки к туловищу и вышвырнула за границы круга, предположительно повесив на ближайшее деревце.

Шэйран вскочил на ноги. На пальцах заблестел огненный шар, и стража попятилась. Кто-то поспешно бросился наутёк, но магические стены сдержали его — всё-таки, они тоже приняли правила боя.

Рэй швырнул клубом магии под ноги ближайшему сопернику. Тот завизжал пронзительнее барышни при виде крысы, а после решил повторить успех местного пса и нагло, активно подрывал магическую преграду. Шэйран взвесил в руке следующий волшебный шаг и пристально осмотрел оставшуюся пятёрку, вероятно, из самых смелых.

Они справедливо рассудили, что даже если о Дарнаэле правда, то это не значит, что магрезерв настойчивого гада нельзя истощить. К тому же, он мог вполне оказаться сыном соседнего садовника и притвориться королевским, потому что так выгоднее и они могли бы его пощадить.

Первым делом рубанули по ногам. Шэйран подскочил, отпрыгнул в сторону и ощерился, глядя куда-то им за спину.

Поток волшебства пролетел над их головами совершенно бездумно. Насколько стража разбиралась в магии, то после заклинаний этого рода несчастные бедные волшебники падают на земельку и молятся богам, чтобы те немножечко их защитили. Именно это у них вызвало воинственный клич и попытку броситься на Шэйрана.

— Новость вторая, — он говорил это уже мечтательно, игнорируя приближающуюся толпу, — у меня не истощается магический резерв.

Во всём есть свои плюсы. Шэйран не знал длинных и интересных заклинаний, управлял силой практически интуитивно, но резерв возрастал не только от магии, а и от того, насколько он часто её эксплуатировал.

Может быть, лужи, даже хорошо пополняемой, было бы мало, если б у него не было огромного количества простых заклинаний. Но за последнее время парень добрался до уровня ну хотя бы пруда.

Посему стража врезалась в невидимую стену. Воздух рванулся на них, до этого нагло сжатый, хотя это казалось невозможным, и сбил с ног, разбрасывая по всей площади.

Один из стражников справедливо рассудил, что парень всё же не бессмертный. Размахивая шпагой над головой, аки заправским двуручным мечом, он бросился в атаку, и Шэйрану защититься было определённо нечем.

Он подхватил свою собственную, благо, лежавшую совсем близко, и в последнее мгновение успел заблокировать удар. Дальше средства выбирать не приходилось — Шэйран с силой ударил открывшегося профана-противника эфесом шпаги между глаз, а дальше зелень сделала своё дело, уволакивая его на деревце.

Четверо не подвешенных за нижние конечности к лучшему другу магии короля, кажется, стремились нападать быстро и стремительно. По крайней мере, хорошего воина опознать было не так уж и трудно, и Рэй в последнее мгновение осознал, что магия не всесильна.

Он сам сумел отбить от силы три или четыре удара. Следующий оказался обманным, и теперь рана красовалась на плече — рваная, болезненная. Конечно, шпагу Шэйран не выронил, но он должен был сосредоточиться для того, чтобы колдовать. Да и залечивать сейчас свои же ранения казалось немного несвоевременным.

Острие шпаги оказалось у горла. Он сам упёрся спиной в потрескивающую от волшебных зарядов магическую стену, и стражник уже направил лезвие, чтобы пронзить незадачливого мага насквозь, но Рэй отступил на несколько сантиметров в сторону.

Шпага осыпалась пеплом. Раздражённая, злая магическая стена швырнула в того, кто посмел ей помешать, остатками скопления собственной силы, замерцала и поспешно погасла, отказываясь от сотворённого, но её реакция больше не имела никакого значения.

Шэйран понимал, что нет времени тянуть. Проклиная себя за то, что всё-таки не озаботился расширением резерва в своё время, он выплеснул всю доступную магию на стражу, уничтожая их оружие.

Волшебные ростки прорвались со стороны дерева, скручивая ноги предателей-стражников и утягивая их обратно к деревцу.

Он отряхнулся. Проклятье, и зачем только было соглашаться на это?

Сражение оказалось лёгким, да, но рана не планировала затягиваться, да и Шэйран отлично понимал, что справился только потому, что соперники слишком глупы. Может быть, если б они не верили в то, что человек не будет колдовать, то не допустили бы такое количество досадных оплошностей, а теперь уж ничего не поделать.

Единственный не подвешенный за ноги к дереву оказался именно тем, что и писал это послание и был инициатором мести. Он лежал у линии магической стены, что уже давно успела погаснуть, и тяжело дышал.

— Какова будет третья новость? — хрипловато поинтересовался он. — Если ты думаешь, что мы не найдём пути, будь ты трижды маг и хитрец…

— Третья новость, — послышался за спиной уж больно знакомый и от этого ещё более опасный голос, — заключается в том, что за этим подобием драки, когда восемь взрослых мужиков пытались прибить одного почти безоружного наследника престола, следил начальник стражи, — Кальтэн сделал шаг в сторону бывшего магического круга. — Ну, и этот начальник стражи очень недоволен тем, как ведут себя его подчинённые. Ребята! — он окликнул небольшую группу мужчин — как осознал Шэйран, всего лишь патрульных, услыхавших шум.

На самом деле третья новость должна была оказаться совершенно иной, но, впрочем, договаривать он уже смысла не видел.

Пусть их уносит капитан Фэз, Шэйрану было абсолютно наплевать на то, что случится с его соперниками.

— Погрузите этих… Я сам подпишу указ о заключении, — Кальтэн подошёл поближе к магу и деловито осмотрел его порез. — Марш в больничное крыло!

— Обязательно, — Рэй подобрал магический свиток — тот уже очистился и был пригоден для новых вызовов, — собственную шпагу впихнул в ножны, а свободной и при этом здоровой рукой зажал рану на плече, из которой до сих пор лилась кровь.

* * *

До больничного крыла Шэйран, естественно, не добрался. Нынешний пациент, то бишь, Кэор, обязательно спросит, что случилось, Рэй соврёт как-то не так, а после кузена потянет на очередные геройства. Конечно, король способен вытащить из передряги родного племянника или сына, но почему-то Тьеррон-младший не горел желанием узнать, что его двоюродный брат вновь воспользовался магическим вызовом и решил расправиться с обидчиками.

Кэор был всего на пару лет старше, но иногда складывалось такое впечатление, что он годы превратил в десятилетия, именно так воспринимал все неприятности Шэйрана — будто ему был дядей или и вовсе отцом. Учитывая то, что у самого королевского племянника были значительные проблемы с тормозами в голове и умением разбираться в людях, спасать приходилось скорее его. До определённого времени Шэйран вообще мог похвастаться примерным поведением, в отличие от родственника.

Вот только нынче его тоже тянуло чёрт знает куда, а впутывать Кэора в столь опасные дела было неимоверно глупо.

По этой причине, Шэйран пометил королевской кровью по меньшей мере три ближайших коридора, в которых он умудрился заблудиться, ибо забыл заклинание ночного зрения, а в простонародье банальный факел, внизу. Ну, не тащиться же в собственную комнату с этой деревянной палицей и огоньком на конце! А то Мон опять прицепится, заявит, что профессиональный волшебник мог бы и поколдовать и видеть в темноте безо всякого фонаря или чего-то в этом роде… Ну, не учился он, ну, не читал дополнительные книги, так что от того, вешаться идти? Так вытянут из петли, отчитают, а потом всё равно усадят на трон, чтоб им пусто было.

Он искренне верил в то, что Моника видела на его мягкой кровати под действием волшебного порошочка, который мирно перекочевал в девушке в чай в один из некоторых милых моментов, десятый сон, вот только стоило открыть дверь, как Рэй понял, что немного ошибся с соперницей.

Чай Лэгаррэ не тронула. Естественно, это вам не Реза, доверчивая и добрая, хотя и не Мизель, что тебя заставит попробовать, а только потом удовлетворённо закивает и позволит и себе сделать пару глотков. Но нельзя сказать, что уверенных и без сбора противоядий в сумке, что её повесила на крючок рядом со столом.

Моника сердито скрестила руки на груди и смотрела на Шэйрана так, словно он только что смертельно её оскорбил. По этому пристальному взгляду парень окончательно осознал… не свою вину, конечно же, но глупость точно.

Она не просто не хотела чай или заподозрила его в чём-то, она прекрасно понимала, что именно за средство там оказалось.

…Шэйран порадовался, что единственным светильником в комнате была луна. Колдовать не хотелось, равно как и познавать гнев Моники, поэтому он успешно спрятал шпагу куда-то в угол комнаты и принялся переодеваться.

Пожелает — отвернётся.

— С какой целью ты насыпал эту дрянь мне в чашку? — спросила она как можно более холодным тоном, хотя возмущение буквально дрожало в голосе с такой неимоверной силой, что можно было задохнуться от его мощи.

Причём задохнуться не Монике, а Шэйрану.

— Ну…

— Я спрашиваю, с какой целью? — Лэгаррэ всё-таки слишком заигралась в суровую преподавательницу, но у Шэйрана не было сил спорить с нею. Парень молча разлёгся на кровати, так и не удосужившись сменить брюки, все изгвазданные в земле, или перевязать собственную очевидно глубокую рану.

— Отстань.

Моника поднялась. Шэйран не видел, но зато слышал и вполне мог представить её неимоверно грозный вид.

— Если ты надеялся, что получится воспользоваться мною… О Богиня!

По характерному щелчку пальцев, что прозвучал после первого предложения, Шэйран понял, что свет включили — Моника зажгла огонёк, а ещё что он и вправду необразованный дурак, что не смог вспомнить настолько элементарную с магической точки зрения вещь, как небольшой пульсар, способный осветить коридор в радиусе трёх метров. Это ж даже не боевой, а так, светильник… А он вспоминал заклинание ночного зрения, придурок!

По тону предложения уже второго с внезапной ясностью парень понял, что на самом-то деле рана немного серьёзнее, чем он мог себе представить.

Моника прекрасно знала, куда он шёл, потому что видела свиток, но если б Рэй поступил так, как они договаривались, шарахнул магией сразу же…

Но на сразу же хватило б ширины её резерва. Его же — максимум на четверых одновременно, потому что свой спектр силы следует расширять, если, конечно же, он не собирается прямиком на тот свет. И силу контролировать учиться тоже следует, ведь только сумасшедший действительно может рискнуть и позволить себе такую отчаянную глупость — игнорировать дар.

— Как же тебя так угораздило? — прошептала почти испуганно Моника. — Это… Это кто? Больше ран нет?

— Спи.

— Шэйран! Это надо залечить и забинтовать! — возмутилась Лэгаррэ.

— Ты мне не родная мама и не бабушка, чтобы беспокоиться о сохранности моей руки, — прошипел Шэйран. Боли он почти не чувствовал, потому что уничтожить её смог — но лучше б учил не это заклинание, а кровоостанавливающее.

Моника и вправду забралась в постель и положила узкую, прохладную ладошку куда-то на поверхность раны.

Рэй зашипел от боли, сцапав по пути подушку, словно собираясь возместить всю ненависть на неё.

— Расслабь руку, — приказным тоном сообщила Моника. — Немедленно. Если хочешь, чтобы я правильно всё вылечила.

— Зачем ты это делаешь? Как же это ваше… А, вот! Мужчины — презренные существа, и ни один из них не заслуживает…

— Ты, горе луковое, наследник королевский! — возмутилась Моника. — Во-первых, я не могу оставить на произвол судьбы сына Её Величества Лиары, даже если лично мне его хочется придушить, во-вторых, ты представил меня своей помощницей, а не выдал королю Дарнаэлу, значит, мне лучше с тобой сотрудничать, а в-третьих, если ты не лжёшь относительно своего волшебного дара, то это очень любопытный и магически парадоксальный случай…

— Я в этом списке однажды услышу, что я тебе немного нравлюсь?

— Ни за что! — уж слишком самоуверенно, чтобы это было правдой, ответила Лэгаррэ, и Шэйран едва заметно улыбнулся.

Заклинание работало исправно, но срастались мышцы поразительно долго, словно магия сопротивлялась изнутри. Рэй понимал, что ещё минута, и пальцы сами по себе сожмутся в кулак, а после заживлённое разорвётся, и придётся начинать всё по новой. Вряд ли Моника действительно сможет это сделать.

— Отвлеки меня как-то, — промолвил он, даже не пошевелившись.

— Ты обнаглел, парень. Мало того, что я тебя лечу, я ещё должна водить пространственные беседы? — язвительно уточнила Моника, но придвинулась чуть ближе, разрывая нить надоевшего расстояния. — И вообще, почему я должна ночевать в твоей комнате? Никакого хамства я не потерплю.

— Хамства… — Шэйран зажмурился. Приятное тепло чужой магии наконец-то привыкло к его собственной, и теперь два потока работали в одном направлении. Можно было не истощать Монику, от неё требовалось только сотворить направление для волшебной реки, а всё остальное заполняли восстанавливаемые силы Рэя. Правда, от этого дело пошло ещё медленнее, но Лэгаррэ, кажется, вполне удобно устроилась и убегать пока что не спешила.

Шэйран с досадой осознал, что завтра придётся рано вставать, но, увы, задуманного не отменить. Никто не станет переносить казнь, если придворному магу хочется выспаться.

Вот ради королевского наследника, может быть, и расстарались бы, но, впрочем, Рэю нравилось то, что его пока что никто не грузил троном, обязательствами и кучей государственных дел.

Жизнь обыкновенного мага ему нравилась куда больше.

— А у тебя есть где ночевать? — перекрутив в голове фразу, пророненную Моникой, поинтересовался Шэйран. — Правда?

— Более чем, — фыркнула Моника. — Я не нуждаюсь в заботе каких-то наглых бывших сокурсников.

— Ну… — Рэй едва сдержал короткий смешок. Наглые бывшие сокурсники — это и вправду хорошая для него характеристика, но почему-то у парня она вызывала исключительно усмешку.

В конце концов, сильным магом ему никогда не быть, равно как и не оправдать вселенских надежд, потому что он отказался от помощи Тэллавара. А теперь, когда рядом появилась излишне умная и целеустремлённая Моника, всё, включая такие желанные отношения с нею, на пару мгновений стало реальным. Может быть, Шэйрану просто хотелось затянуть действие иллюзии, но верить в то, что однажды она станет правдивой, хотелось больше всего на свете.

— И где же ты работаешь? Ведь ты понимаешь, что в замке в любом случае куда безопаснее, так что… — он покачал головой и скосил взгляд на плечо, но видел только тонкие пальцы молодой ведьмы.

— У меня есть комната в замке.

— Впервые слышу, чтобы этим местом пользовались, словно гостиницей. Но тогда король не спрашивал бы, кто ты.

— Наверное, Тэравальд не описывал, как я выгляжу…

— Библиотекарь?! — Шэйран едва ли не подскочил на месте, и только короткая вспышка успокоительной магии заставила его вернуться на место. — Ты работаешь в библиотеке? Помогаешь тому эльфу на одну восьмую? Какой кошмар…

— Как по мне, — попыталась защитить своего спасителя Моника, — Тэр вполне милый парень, просто немного ленивый…

— Немного ленивый, да! Большего сплетника, пустобрёха и гада в этом замке не сыскать, — повторил ёмкую характеристику, выданную библиотекарю при личном разговоре самим королём, Шэйран. — О, ты ещё скажи мне, что нашла в нём много чего хорошего и считаешь исключением из сплошной мужской тупости, а может, он даже посмел покуситься на твоё сердце. Успешно?

— Прекрати! — возмутилась Моника. — Среди мужчин не бывает достойных людей, и, несомненно, Тэравальд далёк от идеала…

— И?

— И, естественно, ни о каком успехе и речи быть не могло, — всё так же спокойно дополнила девушка.

Он облегчённо — отчасти, — вздохнул, а после улыбнулся, словно подтверждая подобным жестом собственные мысли.

— Это прелестно, — довольно провозгласил Шэйран. — Интересно, как ты думаешь, кто ещё, кроме Тэравальда, мог бы покуситься на твоё сердце более-менее успешно?

— Ты прекратишь когда-нибудь нести этот бред или нет?

— Нет, — фыркнул парень. — О Первый, эта девушка отвергает внимание наследного принца двух крупных держав — единственных держав! — континента, но принимает его со стороны отвратительного библиотекаря…

— Когда это я тебя отвергала?

Шэйран усмехнулся и повернулся на другой бок — рана уже окончательно затянулась, остался только грубый, не интересующий его в это мгновение шрам. Парень дёрнул Монику за оставшуюся лежать совсем рядом руку и притянул к себе.

— Ну, вот сейчас, например, — протянул он.

Моника никогда не соглашалась с ним, именно потому немного притихла — а может, и вправду вдруг решила, что Шэйран был всё же не самым отвратительным кандидатом на её измученное матриархатом сердце.

— Ты отвратительный человек, Рэй, — вздохнула она. — И невыносимый. Зачем я тебя исцеляла?

Она столкнула его руки со своей талии и направилась к двери, явно собираясь переночевать в библиотеке, но почему-то остановилась, словно вспомнила о чём-то. Велик шанс, что нынче Тэравальд очень пьян и ждёт её для явно неприятного предложения, ну, или уже успел притащить парочку не слишком приличных девушек. Что первое, что второе Лэгаррэ не нравилось, ни отбиваться, ни слушать чужие вопли она не желала, а работать в библиотеке радикально хуже, чем помощником придворного мага.

— Между прочим, — будто бы прочитав её мысли, чего, естественно, Шэйран делать не умел, протянул парень, — если завтра окажется, что помощница придворного мага — ещё и библиотекарь, то у меня, а потом и у тебя появится несколько серьёзных проблем, связанных с вопросами со стороны короля Дарнаэла. А я бы не советовал испытывать его терпение и внимательность. Потому никуда ты от начальства, Лэгаррэ, не денешься. Будем считать Тэравальда досадной ошибкой.

— Мне действительно нравится работать в библиотеке, — неуверенно промолвила девушка, но больше отрицать не стала.

Она вернулась обратно, отошла подальше от двери и теперь замерла прямо напротив кровати.

— Если ты думаешь, что намного привлекательнее, чем Тэравальд, в моих глазах… И это был не комплемент в сторону Тэра!

— Я знаю, — Шэйран подвинулся. — Да не кусаюсь я! Тут можно десятника вместе со всеми подчинёнными уложить, полигон, а не кровать, ты просто уснёшь на одной половине, а я — на другой. Но я не собираюсь отправлять в библиотеку законную сотрудницу собственного отдела, ещё и отпускать к конкурентам.

— И сколько людей в этом отделе? — уточнила Моника.

— Двое! — гордо провозгласил парень. — Считая меня, конечно же…

Моника рассмеялась. Ненависти не было; вероятно, все замашки матриархата тут, на родной земле, немного отступали на задний план, и она могла вести себя, как нормальная дарнийка. Иногда Лэгаррэ казалось, что всё очень просто отмотать назад, отбросить глупые верования, но…

Нет. Пожалуй, Шэйран может быть поразительно полезен и подсказать, где именно находится тот самый артефакт-оберег.

А после она выполнит задание королевы Лиары. Наверное.

…Вопреки стандартным обещаниям уже минут через десять руки настойчиво легли на талию, нос уткнулся в её чёрные волосы, и Моника возмущённо фыркнула, но почему-то вместо того, чтобы отталкивать парня, положила голову ему на плечо. На больное, конечно же, да, чтобы болело… Будто бы что-то болит, она ж его сама исцелила!

Но это всё только для задания, исключительно ради него!