Мизель понравилась ей с первого взгляда. Лучше бы Мизель была её дочерью — её ребёнком. Не Антонио, этот глупый мальчишка, что совершенно не ценил то, что делала для него родная мать. Нет, госпожа Кредэуа не была такой глупой, как молодой Анио. Она умела держать удар и смело смотрела в глаза опасности, но и не подставляла себя лишний раз, когда не следовало. Она была хитра, а это качество Тэзра ценить умела. Мизель понравилась ей больше всего — больше, чем наивная, глупая, полноватая Реза Ятли, эта наивная девица, уверенная в том, что постулаты матриархата глупы и никому не нужны.

Такие, как Реза Ятли, умирали быстро.

Впрочем, была ещё третья. Почти невидимая, такая посредственная, что Высшая Ведьма Кррэа даже заподозрила её в связи с Самарантой — но дочь Самаранты была не такая. О, да, и это посланницы Богини на этом континенте… Ох! Да, Мизель — видная, красивая, пусть и чересчур нежная.

Сотканная из белого Мизель — такая хрупкая, что может расколоться на маленькие кусочки от первого прикосновения, такая сильная, что уничтожит всё на своём пути, умеющая ценить власть. Она — то, что им нужно, то, чего не хватало столько времени. Моника была более верной, конечно же, да и могущества Лэгаррэ Кредэуа определённо не хватало, вот только хитрость — она часто побеждает даже самую сильную ведьму. Это могло сыграть им на руку. Красота, совершенство и что-то ещё, что не могла до конца уловить Тэзра.

Сотканная из грубости Реза — сплошной монолит глупого сочетания тепла и доброты. Вот такие гибнут первыми и от рук своих же — почему-то в этом Тэзра была уверена. Она испытывала неимоверное раздражение при виде этой наивной девицы и сама же с радостью столкнула её с самой высокой скалы, вот только не имела такого права.

Сотканная из тишины… Невидимка.

Она была симпатичной. Рыжей — как полагается ведьмам в глупых пересказах. Хорошенькая простенькая девушка с котом на руках. Чуть сероватая кожа от того, что она слишком мало бывает на свежем воздухе, глаза, в которых мутно плескалось волшебство, смешанное с чем-то ещё. Обыкновенных синих глазах. Не таких, как у Дарнаэла или Рэя, ярких, вспыхивающих в ответ на каждое слово, глубоких, но и не болотисто-отвратительных, как были у Марты Торрэсса, которую Тэзра Карра видела лишь раз в своей жизни.

Нет, у неё были обыкновенные синие, нет, даже голубые глаза.

И тонкие губы, тонкие, не слишком густые волосы — сама посредственность, непригодная для интриг и всего толкового, что только могла придумать Тэзра.

Её звали… Как?

Грета. Она представилась в самом начале, но до этого Тэзра не помнила её имени. Хотя она принимала у них выпускной экзамен, хотя она столько времени провела там, в Вархве, изучая досье, она не знала никакой Греты Паррии, словно названной в честь древнего леса на территории Элвьенты.

Её не было.

Не существовало девицы с таким именем. Она слилась с серой массой, была не хуже, но и не лучше других, и Тэзра понятия не имела, что заставило Самаранту при выборе трёх верных волшебниц прислать сюда именно сие создание — невинное, аки цветок.

О Мизель Тэзра много слышала от королевы. Этот небесный цвет платья, равно как и у Моники, шёл ей ещё больше, выделял несказанную белизну, и девушка со слезами на глазах, что подступали так близко к поверхности, была столь нежна и тонка, что от неё просто не отведёшь взгляд. О, наверное, она разбила не одно мужское сердце — и правильно. Нечего их щадить.

Она нравилась Лиаре.

Это хорошо.

Моника тоже нравилась, впрочем, но Лэгаррэ должна сейчас выполнить очень важное задание. Сделает она то, что надо, или нет — это почти не имело значения, успех заключался в чём-то совершенно ином, не в полноценном подчинении Её Величеству. Теперь Тэзре нужны были козыри.

Реза Ятли пылала своей предельной верностью почище, чем Моника. А ещё она очень любила смеяться, и это раздражало Тэзру. Ей хотелось уничтожить девицу, порвать её на мелкие кусочки.

Моника имела право на подобный смех. Лэгаррэ вообще на многое имела право, потому что она была сильной.

Мон…

О, да. Её чары чувствовались издалека, и Тэзра буквально упивалась ими. Она знала о том, что это колдовала именно та девушка, а не кто-то другой, знала, что её силу очень трудно будет победить, и получала удовольствие от того, что у неё в ученицах оказался кто-то такой.

На Резу можно было только жаловаться. Ни одного толкового заклинания нападения. Да ей в кухарки!.. В кухарки, именно.

А Грета была никакой. Тэзра не смогла её прочесть.

— Госпожа Высшая Ведьма… — из троицы, естественно, подавала обычно первой голос Реза, но сегодня начала Мизель. — Мне надо сказать вам кое-что важное, но это нельзя передавать при всех.

— Да, дитя моё.

Конечно, не реза. Реза плохо подходила на роль той, кто будет пересказывать о случившемся. Она не шпионка, она самая настоящая дура, что никогда не поймёт до конца всю прелесть интриг против королевы. А вот Мизель — совсем другое дело.

Блондинка подошла ближе и жестом указала на дверь за спиной Тэзры.

Они находились в кабинете Высшей Ведьмы, но тайную дверь могла видеть только очень сильная ведьма. Королева вот видела. Эрла — нет. Этот стервец Рэй, когда лазил по замку ещё в десятилетнем возрасте, сумел отыскать дверцу в темноте кабинета с такой лёгкостью, словно это для любого человека не составило бы никакого труда. Ему даже не надо было её видеть, он нашёл её по вспышке магического света и просто дёрнул за ручку, а после оказался там, где не положено бывать ни одному мужчине, в святая святых — месте, где проводила свои самые тёмные ритуалы ведьма.

И Дар тоже смог. Ему, правда, понадобилось несколько секунд для того, чтобы рассмотреть на стене хоть что-то, но после он внимательно присмотрелся и увидел, что дверь всё-таки существует. Ну, а как иначе?

Король был силён.

А Антонио — нет!

…Будь она беременной от Дарнаэла, от могущественного мага, который просто бестолково пользовался дарованной ему честью, всё было б иначе. Но нет. У Дара всегда его Лиара стояла на первом месте, и он не мог даже представить себе жизнь без неё. Как так? Без драгоценной, прекрасной, прелестной — без его Королевы существование становилось пыткой.

Ох.

Почему ей не повезло? Почему всегда появлялся тот проклятый Кальтэн, почему именно Лиаре выпала честь родить действительно Одарённого сына? Тэзра столько лет убеждала Лиа в том, что её дитя такое ж глупое и бесполезное, как и все мужчины, но из своего она не смогла вырастить ничего толкового. Только глупца, что повёлся бы на первое мановение руки от действительно сильной ведьмы, если б та приказала ему превратиться в лепёшку.

Спрыгнуть откуда-то с высоты и попросту умереть за то, за что нормальные люди не умирают.

Вот только, увы, всё сложилось так, как сложилось. Её сыном был именно Антонио, не Шэйран. И у неё не было нормальной дочери, потому что она не могла позволить нормальному мужчине, словно те существовали в природе, прикоснуться к ней. Она и тот позор во время ритуала едва-едва пережила, когда верила в то, что придёт Богиня, а явился проклятый Фэз. Он просто отпугнул Эрри, не дал ей снизойти с небес, и потому всё так и сложилось. Потому она стала матерью глупца, от которого не дождёшься совершенно ничего хорошего, никакой пользы от её сыночка не будет, разве что он станет продолжением рода для кого-то, ведь одарённые мужчины нужны ведьмам хотя бы для того, чтобы те смогли родить одарённых дочерей.

Вспомнился Рэй — в очередной раз. На его фоне, особенно на фоне его дара, Антонио становился блеклым и ненужным. Потому что кто захочет посредственного мага и неполные шансы, если рядом стоит могущественный Высший? Конечно, Тэзра сделала всё, что могла, чтобы с Рэя не получилось никакого Высшего, но ведь он уже умудрился сбежать к отцу, а что дальше?

Тэзра, впрочем, отрицательно покачала головой. Они не могли отправиться в тайную дверь при совершенно чужих девушках. Нет, позволить себе это — раскрыть все секреты, которые ведьма столько времени берегла. Конечно, от сильных магов не скроешь, но ни Реза, ни Грета не казались ей достаточно сильными. Заурядные девушки, которые каким-то образом оказались в королевском дворце, а ещё — действительно талантливая Мизель, и вот с нею надо будет поговорить в совершенно другой обстановке. Тэзра не простит себе, если не привлечёт её на свою сторону. Таких, как Кредэуа, настоящая Высшая Ведьма Кррэа потерять не в праве, и она знает, что будет бороться до самого конца, победного или нет. Ей нужны союзники, что будут верны Тэзре или хотя бы себе, а не Лиаре. Королева творит много глупостей, нельзя позволить ей действовать по собственному усмотрению каждый раз, как появляется подобная возможность.

— Мизель, — наконец-то вздохнула она, — ты ведь знаешь, где находится у нас во дворце алтарь? Иди туда. Надо проверять… магический фон. Я подойду чуть попозже. Мне надо пообщаться с Резой и Гра… Гретой, — женщина бросила взгляд на девушек, отчаянно пытаясь подавить раздражение. Нельзя спешить. Нельзя делать какие-то глупые, несвоевременные выводы, это в любом случае не обернётся для неё добром. Надо лишь постараться выполнить собственное предназначение до конца, не сбиться с пути, и тогда они победят. Победят глупые предрассудки относительно женской слабости и получат столько власти, сколько пожелают. Женщины сильны, что бы там ни говорили в Элвьенте, и никогда не сдаются.

Мизель согласно кивнула. Она, кажется, уже понимала, с кем в этом дворце можно спорить, а с кем лучше не надо, потому что выполняла все приказания очень чётко и уверенно. Тэзре это было по душе, она даже не пыталась делать девушке какие-либо замечания, ведь что может быть лучше, чем действительно послушная последовательница? Ничего. К тому же, просто так смириться с определёнными предназначениями не так уж и трудно; Тэзра помнила о том, что некоторым людям свойственно творить глупости, но Кредэуа явно была не из тех.

— Иди, дитя моё, — наконец-то промолвила Высшая Ведьма. — Я буду очень скоро. Но если придётся задержаться, ведь ты должна понимать, что у меня очень много дел, то…

— Я обязательно дождусь вас. госпожа Высшая, — склонила голову Мизель. — Алтарь. Магический фон. Будет выполнено сию секунду.

Она ушла — ступала тихо, словно была невесомой, да и со стороны могло показаться, что Мизель не касается ногами земли. Тэзре нравились такие излишне хрупкие на первый взгляд девушки — они так хорошо умели обманывать, когда им это было нужно! Тонкая, будто бы полупрозрачная Кредэуа, конечно же, преследовала свои цели, но ведь Высшая Ведьма Кррэа не требовала от неё моральной верности. Нет, девчонка могла думать всё, что ей взбредёт в голову, пытаться получить выгоду из происходящего — по крайней мере, она в праве испытывать всё, что не принесёт вреда государству и общей идее. Почему-то Тэзре казалось, что любая моральная повинность не должна считаться таковой. Самое главное — другой подвид верности, та самая… Не то чтобы хрупкая, нет. Это верность, которая действует. Она должна выполнять приказы, если те не противоречат её интересам, и если цели совпадают, то ничего не может быть лучше. Плохо, когда воин идёт на смерть. Он погибнет и не будет хитрить. Когда они идут, чтобы выжить, то обязательно добиваются успеха. Конечно, есть дезертиры, есть те, что позорно бежали с поля боя, вот только если ввести определённую систему поощрений, то… Можно добиться очень многого.

Тэзре хотелось бы сказать, что до этого она додумалась сама — до подобного метода управления людьми. Но нет, увы. Тут тоже постоянно всплывал проклятый Дарнаэл Второй. Он зависал немым подобием тени за спиной, словно шептал, что она что-то у него украла. Как там Дар говорил Лиаре?

«Мои воины борются не за великую цель. Они борются за тёплый дом, сытых детей и счастливую супругу. И я позволяю им руководиться подобными материалистическими соображениями. Они могут отказаться воевать и работать где-нибудь в другом месте — но война приносит достаточно дохода для того, чтобы они пытались выполнить своё дело хорошо. Толку мне с их патриотизма? Патриоты ненавидят тех, кого они завоёвывают. Патриоты маются мародёрством, орут на каждом углу и размахивают флагом. Люди, чей труд ты оплачиваешь, куда более экономны. Они знают, что надо делать, чтобы победить с наименьшими потерями. Народы, которых мы завоёвываем, рады. Среди них есть парочка крикливых на сотню, и те… Погибают, когда сталкиваются с ровными рядами моих солдат. Ибо ими руководят чувства, а моими людьми — деньги. Цинично звучит, но золотая монета порой полезнее, чем благие намерения. К тому же, не стоит забывать, когда армия сыта, у неё намного меньше отчаянного желания истребить всех на своём пути, убить каждого, кто попадётся под руку, взять женщину силой. Когда армия сыта, народ, к которому она приходит, не пытается её уничтожить. Потому у меня мало мародёров. Не потому, что их успешно казнят. Потому, что остальным за это очень хорошо платят».

Как противно, да? И где тут честь, где правда? Как этого короля, беспринципного, не верующего в Богиню или хотя бы своего Первого, может носить земля?

Но вот что самое смешное — его любят. И армия любит, потому что он больше делает, чем кричит, потому что каждый раз выступает в первых рядах, когда это надо… и сидит в палатке тогда, когда его разум нужен больше, нежели его сила. Тэзра могла ненавидеть его столько, сколько ей будет угодно, но не уважать за подобные подходы к правлению не получалось совершенно.

Вероятно, весь патриотизм и эти глупости из Дара выбили семь лет совместной жизни с властной, но иногда слишком глупой в этом плане Лиарой. Очень жаль, что она не собирается перенимать опыт своего несостоявшегося супруга, может быть, это оказалось бы не таким уж и лишним. Но… Королева никогда не стает действовать так.

Впрочем, Тэзра и сама не могла отречься от Богини. С Её именем на устах она совершила слишком многое, а вознаграждение всё никак не спешило приходить.

…Женщина мотнула головой, стараясь вырваться из плена собственных размышлений, а после перевела взгляд на Резу и Грету. Стоит ли с ними вообще о чём-то говорить? Или, может быть, разделить их, а тогда решить, какая будет полезной, а какая нет…

— Милая Реза, — она подошла поближе к Ятли и осторожно коснулась тонкими пальцами подбородка девушки. В карих глазах полноватой ведьмы плескалось что-то такое, чего не было даже в Монике.

Верность Лэгаррэ была мудрой и осознанной. Конечно, Мон умела думать — и чувствовать тоже умела. Тэзра чувствовала в коренной дарнийке то, чего порой не было и в самых эрроканках. Её дар был от природы слишком сильным, чтобы она позволила себе расхлябанно к нему относиться, и это оставило громадный отпечаток на том, как девушка вообще жила. Может быть, не следовало удивляться тому, что и результаты Лэгаррэ умела давать действительно потрясающие.

Потому она была полезной.

А в Резе эта верность светилась иначе. В её круглом лице в первую очередь виднелась глупость, подчинение, само по себе не имеющее никакого смысла, и отчего-то у Тэзры это вызывало непомерное раздражение. Знать бы ещё, почему… Но она не могла так просто для себя признаться в бессмысленности этой дурацкой затеи. Всё смешалось, переплелось, и она вдруг подумала, что даже от тихой, незаметной Греты получит больше пользы.

— Милая Реза, — повторила она, — ты свободна.

Ятли бросила на неё удивлённый взгляд, но не ослушалась. Она, впрочем, вышла излишне гордо, забыв склонить голову в почтительном полупоклоне. Тэзра была готова поклясться, что девушка сделала это специально, специально отказалась демонстрировать собственное подчинение. Таким, как Реза, вечно хохочущим, а после пытающимся доказать собственную серьёзность, живётся зачастую трудно. И почему-то никогда их служение не заканчивается добром.

Тэзра провожала взглядом быстро-грузную походку, будто бы оставляла в своём сознании отметки, а после вернулась к столу.

Пальцы нервно скользили по бумагам, перебирали папки, и женщина даже бормотала себе под нос какие-то инструкции. Прошло минут пятнадцать, прежде чем она вспомнила о том, что обещала подойти к Мизель, а после обернулась — и поняла, что всё это время была не одна.

Грета.

Только теперь она поняла, почему Самаранта отправила сюда эту девушку. Нечто среднее между яркостью и незаметностью, серая масса в одном лице, сочетание ярких и невидимых в тот же момент черт. Тэзра смотрела на тонкие губы, сжавшиеся практически в одну линию, на внезапно старое и тоже сероватое платье, и постепенно приходила к выводу, что эта девчонка понадобится ей куда больше, чем самая талантливая на свете ведьма. Нет, такими, как Паррия, просто так никто не разбрасывается.

— Скажи мне, дорогая, — Высшая Ведьма отчаянно пыталась скрыть своё замешательство, — в чём для тебя заключается верность государству?

— Служением ему, госпожа Высшая, — холодно, всё тем же бесцветным голосом отозвалась Грета.

— Откуда ты родом?

Тэзре отчаянно хотелось услышать прямой ответ. Она не знала эту девушку, она столько времени в Вархве не замечала её присутствия, и…

— Я не помню, госпожа Высшая. Вархва — мой единственный дом, Эррока — единственное, чему я готова служить.

В её словах слышалось что-то неправдивое, словно ложь умудрилась проникнуть сквозь тонкую полосу признаний, и теперь Тэзра насторожилась. Не ляпнула ли она чего-то лишнего? Может быть, эта девчонка уже работала на Лиару? Впрочем, не следовало сосредотачиваться на подобных мыслях. Служение Богине — всё, на что она пока что способна.

В девушке был какой-то знак. Тэзра никак не могла понять, что не так — ей казалось, что в тонких чертах лица ощущалось что-то змеиное. Будто бы в лице хорошенькой, пусть и недостаточно, девицы укрылся зверь, что так и пытается вонзиться клыками в горло первому, кто посмеет подойти к нему достаточно близко. Странное, двоякое ощущение, с которым Высшая Ведьма Кррэа никак не могла справиться, но ведь всяко бывает. Она тоже человек, она тоже может немного запутаться.

— Иди, — на сей раз обошлось без приятного, слащавого тона, почему-то излишняя подозрительность попросту не дала возможность Тэзре говорить так же мягко, как с Резой или Мизель. — Может быть, когда-то я найду для тебя работу. Скажи мне, какой у тебя был средний бал?

— Три, — сухо ответила Паррия, и змеиное из её глаз так и не пропало, напротив, будто бы усилилось. — Ровно три, госпожа Высшая, — она выпрямилась и внимательно посмотрела на Тэзру. — Скажите, госпожа Высшая, я могу навестить свою преподавательницу, что покинула Вархву и удалилась в леса? Она болеет и отправила мне телепатический сигнал, просила попрощаться.

Тэзре показалось, что девчонка над нею в буквальном смысле этого слова издевается.

Но что самое смешное, отказать девчонке она попросту не могла.

* * *

Мизель, как и обещала, ждала у алтаря. Естественно, нив какой магический фон она не вторгалась, просто стояла у огромного каменного стола. Пальцы её замерли на одной из таинственных каменных змей, что должны были служить кандалами для следующей жертвы.

Тэзра горестно вспомнила, что они просто пропустят возможность провести ритуал. Может быть, конечно, ей удастся переубедить королеву, но действовать открыто ведьма не имела совершенно никакого права. Конечно, спорить с Лиа можно, но надо очень постараться, чтобы та не воспринимала её слова слишком резко, иначе проблем вскоре не оберёшься. Увы, но это действительно так.

— Помнится, ты хотела мне что-то сказать, — первой нарушила бесконечное молчание Тэзра, остановившись рядом с юной ведьмой.

Мизель только едва заметно улыбнулась. Её пальцы соскользнули со змеи и теперь едва ощутимо касались невидимого ряда рун. Ей можно было доверять — об этом кричало буквально всё в комнате, и Тэзра привыкла верить собственному предчувствию. Она знала, что эта девчонка однажды ей обязательно пригодится.

— Да, госпожа Высшая, — кивнула Кредэуа. — Я всего лишь хотела передать вам сообщение от госпожи Тальмрэ. Она говорит, что её дочь Сэя отбыла в Элвьенту.

— Нам вскоре ждать хороших новостей из-за границы? — довольно улыбнулась Тэзра. Самаранта всегда была верной, и, пожалуй, она обязана была воспитать Сэю в точно таких же традициях, как и была воспитана сама. У них довольно много вопросов относительно волшебства, вот только семейство Тальмрэ всё равно самое влиятельное в Вархве, и Высшая Ведьма Кррэа была уверена, что может доверять этим женщинам.

— Госпожа Самаранта не уверена, — покачала головой Мизель. — Она считает, что её дочь могла бы пойти на непростительный договор с Дарнаэлом Вторым. Возможно, у нас есть шанс узреть всё-таки живую королеву Элвьенты, — девушка воззрилась на пол.

По мрамору теперь бежали в разные стороны магические волны. Они смотрели на него почти отстранённо, то и дело переводили взгляд на возвышенное лицо Богини, изображённой на противоположной стене. Казалось, Эрри осуждала женщин уже за одно присутствие тут. Может быть, только Тэзру, ведь вряд ли Мизель успела уже себя запятнать настолько сильно. А возможно, Богиня просто ждала очередного подношения и надеялась на то, что однажды сможет-таки привести в этот мир кого-то равного себе по силе.

Магия — сама суть богини Эрри.

Магия не свойственна мужчинам.

— Это очень плохо, — вздохнула Тэзра. — Впрочем, нам остаётся только ждать. Это всё, что ты хотела мне сказать?

Она уставилась на Мизель почти выжидательно, будто бы надеялась на то, что девушка не станет тянуть со слишком важным для ведьмы ответом. В конце концов, всё это превратилось в слишком сложную загадку в последнее время, вся их странная и удивительная жизнь, а Тэзре очень хотелось бы получить конкретный ответ, а не пространственные изъяснения.

— Я хочу сказать, — вздохнула Мизель, — что есть только один способ служить во благо державы — исполнять приказы той, что действительно желает ей добра, госпожа Высшая. И вы являетесь моим идеалом в этом плане.

В её словах не было ни одной искорки искренности или верности, но Тэзра всё равно верила девчонке, потому что и сама была такой. корысть — это не всегда так уж и плохо, как можно подумать со стороны, и, возможно, с этой молоденькой хорошенькой ведьмы ещё будет очень большой толк.

— Замечательно, Мизель, — склонила голову Тэзра. — Я буду рада сотрудничать с тобой, и прекрасно, что ты понимаешь, что иногда может ошибаться даже сама Лиара.

Когда они уходили, Тэзра слышала, как змеи за спиной сбрасывали каменные оковы. Они идут по правильному пути, говорила Богиня. Мужчины не могут владеть магией. И непорочное зачатие — первый шаг к избавлению от всего этого кошмара. Первый — и единственный правильный.

* * *

— Эрри! — голос звучал звонко и почти весело, но женщина старательно игнорировала призыв. Не то чтобы прийти к нему ей до такой степени не хотелось, просто она была уверена в том, что должна закончить своё дело.

Каменные змеи появлялись из-под пальцев. Её верные слуги, первые, кто ступит на континент, чтобы следить за тем, чтобы воля Богини всегда была выполнена.

Эрри собиралась сделать ещё одну, последнюю, но мужская ладонь настойчиво коснулась плеча, и пришлось оглянуться. Синие глаза весело сияли, словно её спутник уже что-то задумал, и улыбка на губах тоже превратилась в нечто вызывающее подозрения, вот только Богиня никак не могла понять, что именно не так.

— Дорогая, хватит тебе лепить этих ползучих гадов, — весело промолвил он. — Ты идёшь или нет? Уже поздно.

— Отстань, — отмахнулась Эрри. — Я занята, разве ты не видишь? Ох, вы, мужчины, за своей магией не видите вообще ничего!

Она потянулась к своему оружию. Её спутник, такой же Вечный, как и она сама, носил своё с собой, но брался за него слишком редко. Зачем мучиться, натягивать тетиву или держать меч в руках, когда можно просто колдовать?

Но Эрри была твёрдо уверена в том, что магия не совсем для неё. Бог был сильнее, его резерв никогда не истощался. Она — художник, она могла сотворить образ тех, кого они сотворят, но не имела шансов вдохнуть жизнь во что-то большее, чем просто обыкновенная змея. Нет, конечно, её Слуги, её Жрицы будут верными всю свою жизнь, такую же бесконечную, как и у Вечных, но… Она не ведьма. Нет, её дело — война, пусть даже Богу нравится повторять, что это девушки должны колдовать. Что это куда проще, чем быть Воительницами. Воинам тяжелее идти по этому миру, потому что у них нет дополнительного бонуса в виде Силы. Силы, которую они даруют далеко не каждому — разве что исключительным Избранным.

— Ты уже решила? — на его губах заиграла едва заметная улыбка. — Кем ты явишься в этот мир первым делом?

— Решила, — Эрри обвила руками его шею, заглядывая в привычную синеву. — Но это всё равно не совсем то, что я бы хотела. Мне надоело быть Вечной. Мне интересно, что такое смертью.

— Если тебя услышит кто-то из них, то примут за сумасшедшую. Почему ты не хочешь научиться нормально колдовать? — на его пальцах магия играла с неимоверной лёгкостью, и её Бог был абсолютно уверен в том, что у девушки ничего не получалось исключительно благодаря лени.

— Но ведь ты тоже берёшься за оружие не каждый раз.

— Потому что колдовать проще и сподручнее. Зачем таскать на себе целый арсенал оружия, когда можно просто прошептать короткую формулу и направить сознание? Я сам — своё оружие, зачем мне какое-то ещё? — удивился он. — К тому же, это ты всегда попадаешь в цель, Эрри. Это тебе не предоставит труда найти слабое место в человеке. Это ты всегда выиграешь. А им для этого надо прикладывать недюжинный труд.

— Именно потому колдунов без ограничения мы создавать всё равно не будем, — строго промолвила Эрри. — Потому что тогда им срывает крышу, и они начинаются вмешиваться в дела Вечных. А мы не можем этого допустить.

— Разве что некоторым, ну?

— Прекрати! И вообще… Может быть, стоит дать оружие в руки мужчинам? — она скрестила руки на груди. — Раз уж вы из-за физической силы периодически забываете о разуме? Ведь оружие — удел мудрых. Магия — место Силы, но лук и стрелы, меч… Всё это требует не только размахиваний руками.

— Естественно, когда ты Богиня и никогда не устаёшь, — Бог усмехнулся. — Но, дорогая, поверь, то, что ты называешь с моей стороны неумелым обращением, для них будет ещё божественным даром. Не каждому сравниться с Вечными.

— С магией так же. Но всё же, — девушка вздохнула, — магия — это удел мужчин. Это они могут, не думая, выплеснуть такое количество Силы в пустоту, а после даже не пожалеть о том, что её растратили.

— И потому ты вручаешь её женщинам? — язвительно уточнил мужчина.

— Да чёрт с тобой! Я же сказала, сила должна быть ограниченной. Поэтому вы — воюете, мы — колдуем. И только за редким исключением меняемся местами, чтобы всё было так, как полагается. Если все будут сражаться на мечах так, как ты, то этому миру опасность не грозит.

— Если все будут колдовать так, как ты, то это всё равно, что не даровать магию вообще. Но… Небеса с тобой, Эрри, пусть будет так!

Они рассмеялись в один голос. Эрри знала, что если каждый из мужчин будет сражаться так, как Дарнаэл, то миру не грозит ничего, кроме запустения. Но, тем не менее, если так, как она, запустение наступит куда быстрее, ведь они тогда ещё и будут думать.

Но если каждая женщина будет колдовать так, как Эрри, то добра с этого тоже никакого не будет. Поэтому, пусть они будут слабыми за редким исключением. Не всем становиться на одну линию с Вечными.

Эрри обняла своего супруга вновь, целуя его в губы.

Главное, чтобы была гармония. Чтобы никто не решил, что выше других. Тогда им придётся вмешаться. Но это пока что не имело никакого значения, ведь ни Эрри, ни её Бог ещё не вмешались в природное течение дел.

Она ещё никого не создала. Он ни в кого не вдохнул свою магию. Ещё слишком рано делить шкуру неубитого медведя. Континент ведь до сих пор не заселён, разве нет?

* * *

Змеи на алтаре едва-едва слышно зашипели. Казалось, они напоминали о том, что не всё так просто, а за будущее полагается немного побороться. Каменные истуканы шевельнулись, а после вновь затихли, больше не подавая ни одного знака собственной жизни. Они превратились в очередной раз просто в статуи, которым ещё не пришло время выходить на первое или хотя бы второе место на этой сцене, но, кажется, подобное временно не имело никакого значения.

Девушка бросила на них только один взгляд, но совсем не подозрительный, скорее ласковый. Сёстры приветствовали её, а теперь вновь принимались к своему служению.

Она встала на колени перед огромным портретом Эрри и склонила голову. Губы шевелились в неслышной молитве, которую она возводила своей Богине, и казалось, что рыжие волосы ещё потускнели, практически сливаясь с серым камнем.

Взор Эрри был почти не строгим, даже скорее ласковым. Девушка не открывала глаз — она чувствовала, как невидимая рука Богини касается её головы, даёт одобрение на всё, что только сделает молодая жрица. Она говорила, как следует поступать. Говорила, что надо делать. Отправляла немой посыл того, как именно сила крови восстанет в молодых правителях — и как Боги вернутся на континент в своих новых обличиях.

Она, по правде говоря, терпеть не могла общаться с Эрри через молитву. Существовало множество других, более выгодных способов. Но она — всего лишь жрица, что должна выполнить волю собственной Повелительнице.

Змеиный взгляд на мгновение превратился и вправду в нечто слишком колючее, раздвоенный язык облизнул губы — и вновь стал самым обыкновенным. Едва заметные чешуйки на руках обратились в тонкую, почти прозрачную кожу, казалось, такую, что может порваться от первого же прикосновения. Впрочем, змеи тоже казались сначала совершенно не страшными.

Жрица поднялась. Свои указания она уже получила — теперь девушка отвесила короткий поклон Богине и подошла к алтарю. Кончики пальцев коснулись нужных рун, алтарь взблеснул и погас.

Приказ Эрри будет выполнен, даже если Змее придётся для этого окончательно распрощаться со своим временным телом.

Жрицы всегда были преданными своей госпоже.