Незнакомка, вопреки яркому цвету волос, была какой-то странно-серой. Эльм видел много рыжеволосых, да и Эрлу можно было бы отнести к таковым, но она оказалась скорее шатенкой, вопреки всем ожиданиям, но настолько серую встречал впервые за всю свою жизнь. О, куда там королеве Лиаре, пусть и отчаянно стервозной, но и довольно привлекательной женщине! Нет, эта… Эта никогда не привлечёт мужские взгляды, если, конечно же, не постарается достойно поколдовать.

Среднего роста — как раз такая, что очень легко будет смешаться с толпой. Худенькая, лишённая тех соблазнительных изгибов, что у Эрлы — по крайней мере, не возникало не то что желания вместо убийства и уничтожения принцессы толкнуть её не на плаху, а на мягкую кровать, а и…

Марсан мотнул головой. Все эти физиологические пожелания относительно Эрлы он старался выметать из сознания как можно быстрее, понимая, что ничего хорошего не будет, если он даст волю своей фантазии. В конце концов, девушка не заслужила на такое наглое отношение к себе, и он не должен позволять что-то настолько…

Настолько пошлое. Хватит представлять её в пеньюарах и без них, и так наговорил столько всего, что попробуй оправдайся.

Но незнакомка не была Эрлой. Почти без груди, с талией, но без бёдер, с тусклыми, пусть и рыжими, волосами, но самую главную роль играло лицо. Кожа — не то чтобы разительно бледная, как у короля Дарнаэла, которого Марсан видел мельком, чтобы это было привлекательным, нет, просто серая и бесцветная, с цепочкой сосудов на виске, почти заметной. Серо-зелёные глаза, не болотистые, конечно же, но отнюдь не яркие. Это всё вызывало странную ассоциацию со змеиной кожей — но ведь она и была змеёй. Убившей Мэллора, между прочим.

А ещё губы. Тонкие, будто бы две невидимые полосы, абсолютно некрасивые губы — только сумасшедший может пожелать её поцеловать.

— Кто ты? — удивлённо переспросила Эрла, отступая чуточку назад. Она как-то неожиданно для себя наткнулась на Эльма, но не отодвинулась, а позволила рукам лечь на талию — а Эльм едва подавил отчаянное желание прижать её к себе покрепче. Пора с этим заканчивать. — Что ты за…

— Я жрица богини Эрри, — пожала плечами незнакомка. — Меня зовут Грета Паррия.

— Грета Паррия? — моргнула принцесса. — Какая ж ты жрица! У моего брата была однокурсница с таким именем!

— Это моё временное тело, — ответила девушка. — Временная реальность. И временное имя. Да, мне нужна была легенда. Потому я долгое время оберегала будущего Высшего и находилась в Вархве. Но теперь моя помощь понадобилась Воительнице, и я тут.

Эрла содрогнулась. Эльм буквально чувствовал её страх — физически сильный, непонятно натянутый, будто бы принцесса не только не верила ни единому слову, а ещё и старательно не обращала внимания на всё то, что говорила Грета.

Почему-то ему самому казалось, что слова змеи, ставшей внезапно человеком, нельзя воспринимать серьёзно. Это шутка. Выдумка сумасшедшей девицы, которая каким-то образом научилась превращаться в пресмыкающееся. Просто Грета — или змея, или как там её зовут, — спасла их, и за это следует быть немножечко благодарными. А больше ничего. Нет никакого толку в её существовании, в том, что она смеет идти с ними на контакт, остаётся только одно бессмысленное, но довольно сильное желание поскорее куда-то сбежать.

— Разве богиня существует? — не сдержалась всё-таки Эрла. — Ведь она — это просто глупая выдумка, королева прошлого, которую почему-то возвели в статус богини. Просто людям надо что-то верить…

Эльм закатил глаза — хорошо, что принцесса не могла его видеть. Это говорит символ державы, прелестнейшая дочь королевы, старательно разбивающая всё, во что только верует её прекрасная мать. Да разве так можно? Она как бы должна поддерживать свою родственницу, странно, что не делает этого.

Эрла почти испуганно сжала его ладонь, будто бы надеясь на то, что Эльм никуда не денется.

Марсан ответил таким же коротким жестом, обнимая её за талию чуть крепче, чем прежде. Так или иначе, девушка заслужила на хорошую защиту, а всё остальное не имело никакого значения. Молодой принцессе он доверял не слишком сильно, но уж явно куда больше, чем незнакомке, умеющей превращаться в змею.

— Конечно же, богиня существует! — отозвалась Нэмиара — очень слабо и тихо, всё ещё старательно пытаясь оторваться от травы, и вновь обмякла, зелёное на зелёном. — Ведь Дарнаэл Первый тоже был королём, но это не мешает ему оказаться богом.

— А ты-то откуда знаешь? — фыркнула Эрла. Она успокоилась — Шэ была куда роднее, чем какая-то там Грета, — и направилась к девушке, даже протянула ей руку, пытаясь поднять на ноги. Нэмиара довольно улыбнулась, словно преподавательница, что поймала ученика на неимоверно стандартной ошибке, и кивнула, не собираясь больше тянуть с ответом.

— Она тоже жрица, — успела чуть раньше Грета. — Только я — из Первых. А она — из Прибывших.

— Первых? Прибывших? — Эльм, что направился было к знакомой эльфийке, ведь она явно едва стояла на ногах, обернулся. Паррия выглядела невозмутимой, можно было подумать, что это не она совсем недавно убила безумного мага. — О чём вообще речь?!

— Ну, как же… Мы — созданные Богиней первые существа. Вторыми, собственно говоря, были вы, люди, — пожала плечами Грета. — Я имею в виду, среди разумных. Только Богиня творила своих слуг, а Бог занимался тем, чтобы упорядочить всё в этом мире. Она хорошо лепила, а он — вдыхал жизнь. Взаимосвязь.

— Бог может быть только один, — возразила Эрла.

— Ну, ты же сказала, что не веришь в Богиню Эрри, — казалось, невозмутимую жрицу ничто не могло удивить. — Так вот, Первые — это те, кого создали. Прибывшие… Обычно это эльфы из острова Ньевидд, их куда больше, ведь нас, Змей, всего несколько десятков. Многие из них никогда в своей жизни не видели богов. Если люди, то у них и вовсе проблемы с выживаемостью, но эльфы всё-таки живут дольше.

Нэмиара оттолкнула в сторону руки Эрлы. Стоило только Мэллору погибнуть, она заметно оживилась, а теперь уже вполне твёрдо стояла на ногах.

— И я должна была выполнить определённые функции. Я — одна из верховных Прибывших, потому что я видела Вечных лично. И его, и её, — она улыбнулась.

— Эрри и какого-то мужчину? — переспросила Эрла, вновь отступая поближе к понятному смертному существу — к Эльму, то бишь. — Их?

— Ну… Пусть так. Да, Богиню Эрри и Бога. Их имена тоже Вечны, но они обычно выбирают что-то из того, кем были. Боги часто рождаются, чтобы поправить ситуацию. Но ещё никогда не встречались в одном временном потоке сразу двое. Это уникальный случай. Уникальные наследники, — Нэмиара вздохнула. — Но Ему ещё надо открыть двери. Это она уже давно на этом свете. Впрочем, неважно.

Эрла вздрогнула. Это ещё и неважно?!

— Послушайте, — её голос звучал довольно сердито. — Если вы знакомы и всё это происходит по чьему-то плану, то зачем нужны были все эти… испытания.

— Мы о них не знали, — Нэмиара пожала плечами. — Я не должна была превращаться в берёзу на двадцать с лишним лет. Я должна была только донести пророчество до ушей королевы. Но если Вечным угодно…

Эрла содрогнулась. Два человека — ладно, нет, два бога, — играют в игру, а все остальные должны подчиняться их правилам?

— Очевидно, — вмешалась Грета, — это надо было для того, чтобы проверить силу Воительницы и увидеть, не достаточно ли она жестока.

— И зачем вообще нужна Воительница? — возмутилась Эрла. — Просто так? Для какой-то войны, которую предстоит вести, но мы ещё ничего о ней не знаем? Так ведь?

— Не думаю, — Паррия оглянулась и запрыгнула на ближайшего коня. Очевидно, кому-то, как она предполагала, придётся идти пешком. — Скорее всего, Воительница нужна для того, чтобы поддерживать баланс. Или так просто сложилось, и она пришла в этот свет. Разве это имеет значение?

— Да!

— Только не для нас, в любом случае, — повела плечами Нэмиара, занимая свободного коня. — Я предлагала оставить твоего спутника там и отправляться поскорее, тогда всего этого с Мэллором не было бы. Но ты, принцесса, сама решила проявить храбрость и спасти его. Теперь история сделала новый виток. Это не игра, и даже Вечные когда-то устают. Им иногда надо передавать кому-то дар. Или, возможно, дело в другом.

— В чём?! — воскликнула Эрла.

— В том, что кровь бога и богини воссоединилась в тебе и твоём брате, может быть, — туманно отозвалась Шэ. — Но это не имеет особого значения. Рано или поздно такие всё равно рождаются, просто прежде оно проявлялось не так уж и часто. Вот в истории и не сохранилось никаких уведомлений. В любом случае…

Принцесса ничего не желала слушать. Она поймала за поводья коня Греты, не позволяя ей просто так ускакать отсюда.

— Слезай, — строго промолвила она.

— У тебя есть свободная лошадь, — сухо ответила жрица. — А мне тоже надо на чём-то ехать. Занимай своего скакуна, и мы отправляемся в путь.

— Тут есть ещё Эльм. И он не будет бежать за конём следом!

— Конечно, нет, — кажется, Шэ не принимала мужчину в расчёт. — Он не поедет с нами вообще. Пусть выберется на ближайшую дорогу, а там поймает крестьянина с телегой. А нам надо проводить тебя, Эрла, в храм, причём чем скорее, тем лучше. И мы сами там не были уже очень давно.

— Вот вы и езжайте! А я с Эльмом отправлюсь к папе! — сердито заявила она. — Прямо сейчас. И никто не сумеет мне помешать, тем более какие-то две ведьмы.

Грета укоризненно уставилась на неё. Им срочно надо было вернуться — туда, где им и место. Туда, где их уже Богиня знает сколько времени ждут. Но нет. Эрла не планировала отступаться.

— Освобождайте одного коня, — повторила она. — я… Я принцесса, в конце концов. И этого государства тоже. И я приказываю освободить одного коня!

— Эрла, ты поедешь с нами, — сердито отозвалась Нэмиара. — Если хочешь, мы оставим одного коня этому… Эльму. Пусть. Мне не жалко.

Повинуясь волшебству, конь и вправду подошёл ближе к Марсану, потянул бархатистыми губами того за край рубашки, и Эльм как-то автоматически провёл ладонью по его длинной гриве — чёрной на фоне коричневой, с золотым отливом масти. Не самый прекрасный на свете, но… Всё же, хороший скакун.

— Я… — Эрла обернулась и посмотрела на Эльма. — Я не хочу ехать с вами.

— Ты ему даже не нужна, — Шэ посмотрела на Марсана, словно заставляя повторить её фразу, заявить, что та абсолютно права.

Избавиться от принцессы… Ему самому стало бы легче. Не надо будет ни за кем следить, ни о ком заботиться, всё это окажется просто облегчением — как гора с плеч упала. Но отпустить принцессу, которой он, в конце концов, обещал помочь, казалось беспечным.

Грета что-то промолвила одними губами, но посыл был ясен и без звука. Он должен быть мудр. Оттолкнуть принцессу от себя поскорее, заявить, что она ему не нужна, что он лгал только для того, чтобы они имели возможность выжить, а после, когда она уедет, тогда уже мучить себя — и именно тогда его совесть имеет полное право проснуться из зимней или не очень спячки.

— Ну же, — промолвила Нэмиара. — Расскажи ей, сколько было честности в твоих словах тогда. Девица развесила уши и ждёт, пока ты бросишься признаваться ей в любви. Ну, ты оправдаешь её увядающие надежды?

Дышать стало чуточку труднее. Он не мог понять, почему признаться во лжи до такой степени трудно, да и не хотелось = неимоверно не хотелось. Эльм с радостью сейчас заявил бы, что всё было правдой, но не мог. Во-первых, не позволяла гордость, а во-вторых, Шэ умела действовать на подсознание и вынуждать говорить именно то, что ей самой было удобно.

— Я… — он запнулся. Сражайся, Первый тебя подери с Богиней вместе! — Да, это не было правдой… — Эрла, казалось, вот-вот собиралась разрыдаться. — Частично. Но, — он шумно выдохнул воздух, — не значит, что не может ею стать. К тому же, — Марсан сжал поводья коня, — это тем более не значит, что она мне не нужна.

— Конечно же, — фыркнула Грета, — ведь она пообещала тебе… что там? Политическое убежище и ещё какую-то ерунду, если я не ошибаюсь.

Подсознание требовало выкрикнуть «не ерунду», но это похоронило бы все надежды когда-то потом, с глазу на глаз, объясниться с Эрлой.

— Политическое убежище — это, конечно, важно, но уж точно не единственное, что мне от неё… — он вновь запнулся. Казалось, всё тело налилось свинцом, а говорить стало неимоверно трудно, — не единственное, что мне от неё нужно. Не только… Материальное. Думаю, меня и так не прогнали бы. И без принцессы.

— О, так ты собираешься удовлетворить с помощью неё запросы посильнее, — Шэ перекручивала слова с лёгкостью, словно играла в одной ей понятную игру. — Ну, так бы и сказал. Послушай, поясни королю, что ты помог спасать его дочь, и он отвалит тебе на слово столько золота, сколько тебе захочется. Орден даст. Но Эрла поедет с нами.

Она уже почти подчинилась. Казалось, Грета с радостью усадила бы её на свою лошадь, обратилась бы в змею — и они под таким конвоем отправили бы девушку в храм.

— Нет! — не сдержался Эльм. Голос в голове твердил, что отпустить Эрлу — это ради её же блага, вот только почему-то особой веры собственному подсознанию не было. — Нет! Да, не всё было правдой. Но ведь я не сказал, что именно из того — выдумка, верно? Она мне нужна. Не ради денег, — пальцы побелели от напряжения. Говорить складно и правильно не получалось как минимум потому, что в сознании постоянно появлялась червоточина, туда раз за разом проникали надоедливые жрицы. — И я уверен в том, что она с куда большим удовольствием вернётся к своему отцу, чем отправится в какой-то храм. Я готов проводить её туда. Сам. Без вашего, дамы, участия.

— Эрла, — Нэмиара строго посмотрела на неё, — ты должна отправиться с нами. Потом ты всё равно увидишь отца и мать… потом. А сейчас не время для глупостей и девичьих порывов. Выбирай, мы не можем заставить воительницу, но…

— Я иду с ним, — отмахнулась принцесса. — Если вы не желаете мне помогать, то не надо. Даже если его желания исключительно материальны, это не имеет значения. Мне надо к папе. Там мне будет проще. Там брат. Оставьте нас в покое.

Она двинулась к Эльму уверенным шагом, хотя в глазах всё ещё блестели слёзы, смерила коня внимательным взглядом, будто бы на что-то надеясь.

— Он ведь выдержит нас двоих, правда? — уточнила она у Марсана. — Ведь до Лэвье осталось не так уж и много, мы окажемся там довольно скоро. Можем много отдыхать… Чтобы лошадь не пала по пути. Да даже пешком! Но ни в какой храм я не отправлюсь.

Эльм обнял её одной рукой за плечи, привлекая к себе. Он всё ещё не был уверен в том, что поступает до конца правильно, но так, по крайней мере, не приходилось заключать сделок с собственной совестью. Отпустить девушку просто так неизвестно куда и неизвестно с кем — это выше его сил, куда выше, чем казалось с самого начала. Не так уж и просто заставить себя переступить через все ограничения, но Эрла — это уже что-то большее, чем просто дочь королевы Лиары.

Она, казалось, уже смирилась с тем, что должна отправляться с жрицами, а теперь отчаянно хваталась за надежду. Девушка уцепилась пальцами в воротник его рубашки и зажмурилась, надеясь, что когда откроет глаза, всё вновь станет простым и понятным, а друзья и враги окажутся по разные стороны баррикад.

— Ну что же, принцесса, дело твоё. Ты всё равно придёшь к нам, рано или поздно, — отрезала Грета. — Но мы отправляемся в храм, потому что пора присоединиться к Вечным. Пора сделать свой вклад. Решай.

Она ничего так и не ответила — и не подняла головы, пока не услышала стук копыт. Эльм почему-то был уверен в том, что девушка рыдает, но её глаза оказались абсолютно сухими.

Она смотрела вслед лошадям с их всадницами-жрицами, пока те не растворились в глубинах леса, а после вновь покосилась на своего коня.

— Так он выдержит двоих? — почти бодро спросила Эрла. — Как думаешь?

— Должен, — кивнул Эльм. — По крайней мере, мы отъедем на несколько километров от этого места, а потом посмотрим. Не хочется ночевать рядом с трупом, — он кивнул на Мэллора.

Эрла рассеянно кивнула. Она выглядела неимоверно неуверенной.

— Ну, — наконец-то прошептала девушка, — давай. Запрыгивай в седло. Я полезу второй. Правда.

Это заняло всего несколько минут — устроиться поудобнее и наконец-то заставить коня идти вперёд. Бедный едва переставлял копыта под двойным весом, но ведь Эрла была хрупкой, а Эльм прекрасно знал, что его фигуре и весу явно нанесли ущерб несколько месяцев голодовок. Кони должны выдерживать рыцаря во всеоружии и тяжёлых доспехах, пусть их уже никто не носит, или же толстяков, что взбираются на бедную лошадь с помощью десятка слуг и стульчика. Так что, всё в порядке. Медленно, но они доберутся до места предназначения.

Эрла сидела за его спиной, обвив руками талию. Почему-то Марсану до жути хотелось, чтобы она оказалась чуточку дальше, но достигнуть этого было практически нереально — и они продолжали это дурацкое путешествие до той поры, пока не вышли на довольно широкую тропу, не нашли ручей с водой, не стало совсем уж темно.

Спешивалась девушка сама, даже не дождавшись возможности помощи. В конце концов, она явно пыталась продемонстрировать, что выдержала бы и без его поддержки, если б их группа раскололась не на две, а на три части.

Сама собрала хворост для костра и пыталась его развести — очнулась от этого глупого дурмана только в то мгновение, когда Эльм схватил её за запястья, останавливая и не позволяя продолжать собственную работу. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, обвинение застыло в них слишком явно, чтобы его получалось игнорировать, и Эльм даже не мог понять, почему заслужил всё это.

— Да ладно тебе, — наконец-то выдохнула она. — Я ж не заставляю себя любить. Я всё понимаю, ты больше всего на свете ненавидишь мою мать, как ещё ты должен ко мне-то относиться? Всё в порядке. Правда. Давай… — она запнулась. — Давай просто попытаемся нормально выспаться, раз за нами никто не гонится? Я валюсь с ног.

— То, что не всё сказанное было правдой, не означало, что я лгал тебе… до самого последнего слова, — не сдержался Эльм. — Ну, да, отбросим патетику и одно самое громкое признание, но в целом… — он запнулся. — В конце концов, я ведь не мастер признаний, Эрла, мне надо было заговорить ему зубы, но это не подразумевает мою ненависть к тебе!

— Равнодушие похуже будет, — отмахнулась она, старательно отводя глаза, и когда Эльм схватил её за руку, только дёрнулась, испуганно покосилась на него. — Не оправдывайся, тебе не идёт.

— Да я…

— Прекрати, — Эрла подошла поближе и положила ему руки на плечи, словно пытаясь успокоить, — я же сказала, что всё понимаю. Мы с тобой просто сотрудничаем, да и только. Не надо делать из этого трагедию вселенского масштаба. А там, в столице, разойдёмся. С чего ты взял, что я вообще к тебе что-то чувствую, равно как и ты ко мне? Меня это ничуть не расстроило.

…Эльм даже не ожидал, что её слова вызовут такой приступ отчаянного раздражения и злобы у него самого.

Ничего не чувствует? Замечательно. Деловые отношения всегда нравились ему куда больше, чем все эти длинные песни о прекрасной любви, разве нет?