Эрроканский дворец изнутри буквально лучился множеством магических камней. В тронном зале белый мрамор пола сиял каким-то странным молочным оттенком, по прожилкам мчали силовые импульсы, сбегаясь к единому своему источнику — трону. Королева Лиара сидела на нём прямо, но очень естественно, положив руки на подлокотники.

На её голове красовалась великолепная корона. Она сияла даже издалека, и переплетение изумрудов и сапфиров с мелкой россыпью алмазов не могло не вызвать восторг. Королевское синее платье так прекрасно гармонировало и с короной, и с бледной кожей Лиары, так хорошо сидело на её стройной фигуре, что ни один мужчина смог бы отвести взгляд от благословенной королевы, если б только кто ему позволил даже покоситься на неё, украсть одну секунду её времени.

Длинные рыжие волосы сегодня спадали по плечам простыми волнами. Она словно подчёркивала бледность и тонкие черты своего лица этой видимой небрежностью, выделяла что-то особенное, но понять, что именно, было нереально, ведь королева казалась красавицей в любом состоянии.

На алых губах застыла вечная улыбка, благоволящая её подданным. Пальцы иногда постукивали по покрытым позолотой подлокотникам, пуская мелкие магические искорки по всему залу. Лебяжья шея не могла не привлечь взгляд, даже если б на ней и не было этого тонкого, но такого красивого колье.

Большие золотисто-карие глаза сияли изнутри такой добротой и благоговением, словно предлагали в них окунуться, и пушистые ресницы…

Эрла упрямо мотнула головой. Её мать своими чарами могла покорить кого угодно, и девушка не сомневалась, что отчаянная красота Лиары Первой ещё и усилена её волшебством. Конечно же, девушка знала, насколько прекрасна её матушка, но отдавала себе отчёт в том, что никогда не стала бы это восславлять, если б не волшебство. Её мысли просто не повернули бы в ту сторону, ведь они виделись ежедневно.

Лиара Первая не могла позволить, чтобы хоть кто-то был красивее, чем она сама. Да, даже дочь, моложе её на двадцать с чем-то лет, должна теряться на фоне матери, хотя великая Эрри, как её иногда называли в честь Богини, очень любила свою доченьку.

Лиа, как её называл Дарнаэл, вообще не могла избавиться от глупой привычки красоваться перед всеми, кого она только увидит, и от дурного нрава тоже никто её по жизни не избавит, это было попросту невероятным.

Бонье, что сидел чуть дальше, не мог оторвать от королевы взгляда. Они все заняли свои места в тронном зале на расставленных полукругом стульях, а теперь пристально смотрели на королеву и выслушивали каждого из её просителей.

Просительниц, точнее.

Мужчины в королевский дворец в основном не допускались, какими б родовитыми они ни были. Это казалось противным, вот только Эрла не могла вмешаться в дела своей матери.

Она вспомнила указ двухмесячной давности, в котором Лиара Первая провозгласила, что мужчина не имеет права носить дворянский титул и передавать его по наследству, право это оставалось исключительно женщине. В отличие от старого «жена графа — графиня», теперь всё обратилось в «муж графини — граф», равно как и дети не мужчины, а женщины перенимали титул — только от матери, независимо от пола, а мужчина не мог передать собственное звание никому, кроме разве что самого себя, да и то — сомнительно.

Самым противным было то, что мать умудрилась прописать закон так, что все те, у кого не было на этот момент жены или матери, или хотя бы дочери, теряли свой статус. Так она уничтожила своих самых главных соперников — все прекрасно знали о том, что герцоги Марсаны не имели женщины в своём старом, забытом королевстве. Эррока завоевала Ламаду чёрт знает сколько лет тому назад, но с той поры герцогиня и герцог умерли, а после них остался лишь сын. Сейчас ему должно было исполниться лет двадцать пять, и, не имея ни матери, ни жены, ни дочери, он автоматически терял свой титул и земли. Лиара убила своего врага вот так, а теперь ещё и обозвала его — вполне закономерно, пожалуй, — врагом и всего народа, а после провозгласила охоту на несчастного юношу.

Эрла ни разу его не видела, разве что на портретах, но уже автоматически жалела, потому что слишком много людей пострадало от руки её благословенной матушки.

…Сейчас же на совете единственным присутствующим мужчиной, за исключением дедушки Вьена, дяди королевы, был только надоедливый Бонье.

Мигнул пульсар, и Тэзра, Высшая Ведьма, покосилась на королеву. Та едва заметно кивнула, и волшебница с коротким жестом согласия растворилась в воздухе, даже не подумав позёрствовать перед королевой и пользоваться слишком ярким волшебством. Лиара этого терпеть не могла.

Между Эрлой и Бонье освободился стул. Посол Торрессы завертелся на своём месте, а после, рискнув, придвинулся-таки поближе, явно порываясь наконец-то поближе познакомиться с той, что могла оказаться для него таким выгодным браком.

Бедный мальчик и не догадывался даже, что на самом-то деле Эрла никогда не выйдет замуж. Не то чтобы ей не хотелось; нет, на самом деле принцесса мечтала о том, что однажды встретит свою любовь. Но ведь в государстве не положено! И мать её была замужем лишь один день, чтобы получить трон, а у неё трон будет и так, значит, можно не стараться и не портить свои нервы свадьбой.

Конечно, был ещё папа. Дарнаэл Второй, мечта каждой нормальной женщины, хотя в Эрроке нормальные и не водились, вряд ли позволит своей дочери просто так прожить всю жизнь без семьи, но когда ещё он успеет обратить на неё внимание? По немому уговору папа уделял больше времени Рэю, мама — Эрле, и Шэйран, хотя и злился, от подобного распределения только выигрывал.

Бонье попытался взять её за руку. Эрла только равнодушно одёрнула ладонь, не позволив даже прикоснуться к ней. В конце концов, это было отвратительно — позволить кому-либо, особенно такому мужчине даже пробежаться по кончикам её пальцев, по её коже. Она недовольно нахмурилась и перевела взгляд на матушку, стараясь игнорировать отчаянное раздражение, что колотилось в её душе.

Мать нахмурилась. Мужчина на соседнем стуле с её дочерью совершенно не порадовал Лиару, и она сжала легонько подлокотник. Соскользнуло пару искорок, но Бонье проигнорировал даже само её присутствие.

— Ваша матушка считает, — прошептал он, склонившись к её уху, — что я — идеальная партия для вас, Эрла…

— Зато я не уверена в этом, — сухо отозвалась девушка, даже не повернув голову. Она-то знала, что посол Торрессы отчаянно лжёт, поэтому старалась игнорировать раздражение, что теперь закрутилось в ней, словно маленький ураган. Эрла попыталась сосредоточиться на том, что говорила матушка, вот только всё равно ничего не получалось. Она попыталась продемонстрировать, что совершенно равнодушна, но очередное наглое прикосновение вывело её из себя.

— В конце концов, кто ещё может стать вашим мужем? — страстно шептал он. — Неужели вы думаете, что у Дарнаэла Второго есть сын? Или что он сам возьмёт вас в жёны?

Папа? Нет, папа её в жёны точно не возьмёт, и Шэйран тоже, но Эрла к этому отнюдь не стремилась. Ей очень хотелось отыскать кого-то хорошего, вот только есть ли шансы, когда столь высока планка?

Она покосилась на Бонье. Серые глаза парня вызывали только исключительное раздражение, и девушка выпрямилась, словно мгновение назад проглотила неизвестную палицу, даже не улыбнулась надоедливому послу. Торресса в последнее время была не на лучшем счету у Эрроки. К тому же, Элвьента порывалась завоевать сидевший поперёк горла архипелаг, и Лиара не собиралась становиться на пути у Дарнаэла Второго.

По крайней мере, в этом вопросе.

Эрла закусила губу, и Бонье с какой-то радости решил, что это должно быть сигналом к действию для него. Он положил ладонь ей на колени, и девушка со слишком большим раздражением столкнула её, стараясь и самого парня от себя оттолкнуть подальше. В конце концов, какое он вообще имеет право вести себя подобным образом с наследной принцессой?

Лиара коротким жестом оборвала просительницу. Она поднялась со своего трона и подошла поближе к ведьме, что только что высказывала свою проблему. Та договорила уже совсем тихо, и королева явно дала своё согласие.

То, что королева поднялась, уже было требованием встать и уйти. Эрла помнила, что мать желала поговорить с нею после собрания, потому остановилась и ждала мгновения, когда остальные покинут зал.

Тем не менее, Бонье не понял, что и ему самому следовало поскорее покинуть это место. Он даже не поднял голову, не оглянулся с подобием растерянности, а только самодовольно улыбнулся и вновь порывался обнять девушку.

— Оставьте мою дочь, — ледяным тоном промолвила над его головой Лиара. — Я надеюсь, вы сейчас же уйдёте отсюда, пока мне не пришлось использовать более радикальные меры. Разве нет?

Эрла усмехнулась. Хотелось вскочить на ноги и прогнать Бонье самой, но это дело королевы.

— Разве я…

— Да, вы сделали и сказали многое выходящее из границ разумного, — не дала ему договорить женщина. — Уходите отсюда. Немедленно.

Бонье попытался возражать, но магия королевы вынудила его подняться на ноги и направиться к двери тем самым странным шагом, свойственным людям, что не управляют своими движениями. Сопротивляться Лиаре было уже нереально, и теперь оставалось только довести его до двери и бросить парня там.

Бонье позволил только один страждущий взгляд. В конце концов, он лишь простая игрушка в руках Лиары Первой, и не стоит надеяться на что-то. Даже Дарнаэл не столь уверен в своих силах, а его с Королевой связывает не только гора договоров, а ещё и умение владеть магией и двое общих детей.

Двое общих детей, что ненавидят свою мать и с радостью умчались бы с папой просто на край света.

Эрла предчувствовала, что всё это не закончится добром, но предпочитала не влезать и не портить свои же нервы. Бонье мог сколько угодно дразнить её мать, но всё равно никогда не сможет, да и не посмеет, её обидеть или, может быть, как-нибудь ранить, навредить, попросту остановить. Королева Лиара достаточно могущественна, чтобы разобраться с этой нежелательной проблемой, если она вдруг станет чуть значительнее, чем прямо сейчас.

Сама девушка не особо обольщалась по тому поводу, что её мать прогнала совет исключительно ради того, чтобы поставить Бонье на место. Она могла с лёгкостью сделать это и так, без лишней траты времени, телепортировать его или подчинить одним взглядом. У Эрлы не получалось, вопреки всем стараниям Лиары, увы, её дочь так и не смогла впитать всё умение управлять магией.

Женщина недовольно нахмурилась, наблюдая за тем, как её дочь тоже поднялась со своего места.

Эрла была чуть-чуть выше своей матери — и теперь, в практически одинаковой обуви, они тоже не были равны по росту. Почему-то Лиару это всегда смущало, и она предпочитала, чтобы её дочь попросту сидела, а не стояла напротив неё. К тому же, Эрла не соглашалась благоговейно склонять голову перед даром Королевы, и та пылала негодованием от одного проявления подобной собственной воли.

— Мне не нравится то, что какие-либо мужчины позволяют себе подобную вольность по отношению к тебе.

Голос Лиары звучал надменно, но с той самой медовой, чарующей многих ноткой. Сюда бы папу — он в подобных ситуациях с лёгкостью избавлялся от надменности в поведении матери одним только взглядом, и Эрле хотелось бы уметь что-то подобное.

Королева протянула руку, скользнув пальцами по щеке девушки, и от этого стало немного не по себе. Отчего-то она подумала, что надо было б и отступить немного от матушки, вот только магия, зависшая в воздухе, быстро стала явной.

Эрла содрогнулась, пытаясь подавить отчаянное желание сбежать. Оно появилось уже не от волшебства Лиары, а скорее вопреки ему, в качестве сопротивления. Мать — могущественная ведьма, но ведь как-то некоторые люди умудряются ей сопротивляться, и она сможет!

Ох, как бы хотелось быть немного другой. Не похожей на мать, по крайней мере. Но всё это оставалось вне пределов её нормального существования, в последнее время банально слившегося с окружающей средой до полубезумного состояния. Девушке хотелось бы, чтобы всё на определённый период времени отступило на задний план и потеряло своё значение, чтобы она могла окунуться в волшебство и позволить матери поглотить окончательно её разум, либо отступить навсегда, но ни первое, ни второе не получалось. Как же противно! Эрла не могла превратиться в повинующуюся дурочку, что только отчаянно кивает в согласие со своей королевой, ни в окончательно самостоятельную, взбунтовавшуюся принцессу.

У них даже дар одинаково выстроен. Эрла никогда не считала себя красавицей, в отличие от матушки, но всё равно подобное отношение к себе ровным счётом ничего не меняло. Она — пленница этого замка.

— Ну, значит, тебе не стоит допускать таких людей в наш замок, — строго отозвалась принцесса.

— Рока!

В голосе Лиары отчётливо прощупывалось то самое скрытое обвинение, которое она умело прятала за сладкими речами.

Эрла нахмурилась. Мать называла её Рокой якобы ласково, но в этом почему-то извечно чувствовалась скрытая угроза. Девушке хотелось бы обойтись без кличек и сокращённых вариантов и так короткого имени, но порой лучше представиться вот так, чем именем дочери Богини Эрри, которую так нагло наследовала Лиара в собственных поступках — и не только в них.

Почему она должна быть похожей на мать? Такой же рыжеволосой — хотя волосы Эрлы отливали скорее каштановым оттенком, — с теми же карими глазами, хотя у матери чуть светлее, это отозвалась дарнийская кровь, с теми же чертами лица, пусть и чуть более заострёнными, как у отца. Почему она не могла оказаться такой, как Рэй, не родилась синеглазой брюнеткой, яро указывающей на то, где именно обычно заканчивались мирные переговоры Лиары с Дарнаэлом.

Но нет! Она — словно обличие своей матери, только на двадцать с чем-то лет моложе. Похожа, как две капли воды, и с тем же проклятым даром, что, кроме активных сил, подарил ещё и способность наводить очарование на каждого, будь то мужчина или женщина.

Что-то порой подсказывало Эрле, что очарование было единственным природным даром матери, но она не вникала в подобные вопросы.

Зато характером — ой, если б в Лиару! В глубине души Эрлы поселился навеки король Дарнаэл, свободолюбивый, ненавидящий всевозможные ограничения и всё, что только с ними связано.

Почему?!

Ей не хотелось об этом знать. Вообще знать ни о чём не хотелось, по правде говоря, и девушка отчаянно сопротивлялась всему, что не давало ей спокойно жить и тянуло куда-то в самую настоящую яму, что её девушка периодами так сильно ненавидела.

Она старалась вести себя так, как вела мать, но не выходило. Эрла вышла просто плохой пародией наследницы, уставшей от безысходности и попыток родительницы запихнуть её на столь желанный трон.

— Знаешь, Рока, — Лиара вновь протянула руку, но Эрла вовремя отпрянула, не позволив королеве даже коснуться её кожи — это обязательно привело бы к очередному приступу подчинения, что так и не позволил бы ей нормально жить и дышать, — ты слишком свободолюбива. Чрезмерно. Это периодически приводит к крайне негативным последствиям. Но… Это периодами положительное для королевы качество, я думаю. Ты способна справиться с уготовленной для тебя участью. Не расстраивайся, прошу тебя, всё будет хорошо. Ты почти готовая королева, что достойна…

Эрла отступила от неё ещё на шаг, обрадовавшись тому, что за спиной не было ни единого стула. Голова почему-то покруживалась, и девушка ощутила лёгкую тошноту, что упрямо не давала ей покоя. Вряд ли это было достаточно положительным проявлением всего, что случилось с нею или могло случиться. Вряд ли это вообще было чем-то положительным, как ей в сие отвратительное мгновение показалось.

— Мама, чего ты хочешь?

— Мне казалось, ты понимаешь, что ни о каком замужестве не может быть и речи, — промолвила женщина. — Да, мужчины недостойны, и на примере Бонье ты отлично это понимаешь, но…

— Но?

— Какие гарантии того, что ты не ускачешь за этим недостойным существом, что только-только махнёт хвостом где-то на пороге моего дома?

Женщина недовольно усмехнулась.

Это вызывало опасения. Странные, должно быть, немного неуместные, но юная принцесса отчаянно хотела верить в то, что когда-то они пропадут. Она сможет завоевать спокойствие в доме собственной матушки, чего б это для неё ни значило. Она сможет быть достаточно сильной, чтобы вызывать у неё уважение. Нет, она просто сможет, и всё остальное не так уж и важно.

— Зачем тебе нужны гарантии, мама?

Эрле не хотелось искренних разговоров. Она мечтала о том, что сейчас окажется где-то далеко-далеко, где в спокойном и равнодушном мире никто не станет даже прикасаться к её плечу в отчаянной, к примеру, надежде заполучить капельку внимания. Она не собиралась выходить замуж, но кто сказал, что не сделает этого никогда.

— Как только магия найдёт способ избавиться от мужчин, мы это сделаем, — довольно улыбнулась Лиара.

— Зачем?

Лиара не ответила. Ей казалось, что это и так понятно, ведь зачем сии жалкие, никому не нужные существа вообще понадобились её дочери? Королева выпрямилась и попыталась заглянуть в глаза Эрлы, но та лишь сжала тонкими пальцами подол своего тёмно-зелёного платья, почти не соответствующего цветам флага.

— Мама, что такого плохого в том, чтобы любить и быть любимой? Неужели тебе так плохо с отцом, что ты сто раз отклоняла его предложение пожениться и объединить ваши государства?

— Я способна управлять всем сама. Мне не нужен этот заносчивый… — она закусила губу. — Эрла, как ты не можешь осознать, что ты — моя единственная надежда? Мне повезло, что я смогла родить во второй раз и смыть с себя этот… позор.

— Значит, Шэйран — это позор? Попросила бы тебя об этом при нём не упоминать, но, боюсь, он и так в курсе, как ты к нему относишься.

Лиара отпрянула. Недовольство просто-таки отражалось в её взгляде — предельное, мрачное, холодное и практически издевательское. Она будто делала какое-то одолжение, у которого не существовало особого смысла. Слушать даже об этом одолжении не хотелось; Эрла повернулась к двери, но та слишком громко захлопнулась, даже не успев открыться, под силой магии королевы.

— Ты никогда не выйдешь замуж. Разве ты видела хотя бы одного достойного мужчину в округе? Разве они вообще существуют, эти достойные?

Почему-то Эрле показалось, что её мать просто перешла через все границы. Она обернулась и подошла к королеве поближе, отчаянно сопротивляясь соблазну столкнуть мать с её невидимого помоста.

— А папа? А мой брат?

— Ты собираешься выйти замуж за отца?

Лиара наконец-то приловчилась и схватила Эрлу за подбородок, заставляя её смотреть в глаза. Девушка не могла сопротивляться — странное золото взгляда походило на жуткий сон, и тот ежесекундно возвращался в её воспоминания. Девушка дёрнулась, а после осознала, что не может управлять собственным телом.

— Доченька, я сделаю всё, чтобы ни один мужчина никогда не коснулся тебя, — в голосе Лиары почти что ощущалась забота. — Ты ведь знаешь, всё это исключительно ради того, чтобы ты была счастлива. И, поверь, Эрла, оно того стоит. Как только тебе исполнится двадцать один… Думаю, мы попробуем.

Эрле не хотелось даже слышать о том, что попробует её мать. Сотворить ребёнка — обязательно девочку, — с помощью одного только женского начала. Мужчину должна заменить её магия. Каждая ведьма избавится потребности искать себе мужа или хотя бы любовника на одну ночь, подбирать такого, чтобы в нём был ещё и дар, надеяться, что она родит одарённую дочь.

Не одарённого сына, не приведи Богиня.

Эрле это всегда казалось всего лишь очередной глупостью сумасшедших ведьм, но теперь она с неожиданной ясностью осознала, что всё не так уж и просто, как могло показаться, что мать завершит начатое, чего бы ей это ни стоило. Она почти уверена в успехе — и, конечно же, попробует на своей дочери.

— Во-первых, мама, я считаю, что это бред, даже высшая магия на подобное не способна! — Рока едва сдержалась, чтобы не навести то сравнение, которое использовал бы Дарнаэл по отношению к собственной сумасшедшей возлюбленной и извечному заклятому врагу. — Во-вторых, кто тебе сказал, что я не могу выйти замуж и родить ребёнка от любимого, а не от какого-то волшебного духа? Ты же сама рожала не от стихии!

Лиара гордо вскинула голову. Её безумие отчётливо чувствовалось во взгляде, а убеждение текло сквозь пальцы, но Эрла не зря была дочерью своего отца.

Она отбросила в сторону матушкину руку, заставив её разжать настойчивую хватку, и постаралась выглядеть как можно спокойнее.

— Почему б не поискать кого-то достойного? — оставшись довольной собственным успехом, продолжила Эрла. — Ты ведь сама виновата в том, что изничтожила половину королевства, по крайней мере, половину мужчин уж точно, и начала с самых лучших! Вот чем, к примеру, тебя не устроил бы в качестве моего мужа тот же герцог Марсан? Молодой, разумеется.

Дожили! Во всех сказках мать и отец, ну, либо кто-то один из них, заключают брак по расчёту, а дочь рыдает по конюху или соседнему свинопасу. А тут что?! Если б, уже сама дщерь отыскала того, кто мог бы достойно продолжить её род, но нет! Драгоценная матушка отчаянно стремится защитить её от этого, а папа так ненавидит дворянство и родную супругу, впрочем, незаконную, что его во всё это никто не пустит. Вот и живи тут… С пренепорочным зачатием.

К тому же, Эрла догадывалась, что Лиару стандартно кто-то обманывал — не её ли любимая Тэзра, утверждавшая, что это реально? Она именовала себя «жертвой эксперимента», конечно, но её любимый Антонио от всего непорочного взял только вечный бубнёж о том, как поступать правильно, а как — нет.

…На сей раз Лиара не сдержалась. Времени для нежного убеждения у неё не было — она с силой ударила дочь по лицу, вложив в это прикосновение столько магии, что всей Вархве и не снилось. Эрла не успела отскочить и осознала, что легче притвориться покорной, чем показывать, что внушение не сработало.

Через месяц ей исполнится двадцать один, это как раз совпадёт с нужными лунными фазами, и что тогда? Почивай, свобода, да здравствуют магические эксперименты, пока дочь не сорвётся с крючка?

Лучше притвориться сейчас.

— Как прикажешь, мама, — она старалась точно скопировать голос потерявшего свою собственную волю человека, и присела в реверансе настолько искусственном, что Лиара почти что поверила в то, что её дочь поддалась очарованию.

— Ну вот и замечательно, — выпрямилась королева. — «Моя кровь, моя кровь»… О, Дарнаэл, ты слишком глуп, если веришь, что это не действует и на твоих детей тоже…

Лиара собиралась повторить ещё что-то, но в дверь тронного зала бесцеремонно постучались. Она отворила её взмахом руки, заставив дочь — точнее, попытавшись это сделать, — опустить голову и встать за её стеной.

На щеке ещё виднелся красный след; у молоденькой брюнетки он вызвал удивление, но та не стала присматриваться к принцессе, а рухнула на колени, склоняясь перед королевой не только потому, что так гласила церемония, а и потому, что истинно верила в её величие.

Эрла сдержала отчаянное желание фыркнуть и толкнуть матушку в спину, чтобы та тоже упала. Нет, конечно же, она сейчас безвольное существо, что ни на что не способно, и не стоит даже позволять усомниться во всём этом.

Драгоценная мать посмотрела на молодую ведьму сначала недовольно, а после с нарастающим интересом.

— Ваше Величество, — девушка даже не оторвала взгляд от пола, хотя Эрла и так могла увидеть, что она казалась слишком красивой и слишком верной. Вот эта с радостью испытает на себе всё, что прикажет Лиара, да и добровольцев таких в стране немало, почему надо дёргать именно родную дочь?! — Я прибыла из Вархвы по распределению…

Лиара оборвала её коротким жестом.

— Я знаю, — ничего она не знала, конечно же, но Эрла понимала, что у Королевы сейчас на молоденькую ведьму не было времени. — Милая… как вас там?

— Моника Лэгаррэ.

— Так вот, милая Моника, отправляйтесь к Высшей Ведьме. Она подыщет вам соответствующую работу, а вечером мы поговорим с глазу на глаз, — королева выдавила из себя подобие улыбки, и Моника, раскланявшись, поспешила покинуть зал. В конце концов, кто она такая, чтобы отвлекать королеву?

Эрла вновь потупилась, показывая, что отнюдь не рассматривала ведьмочку с перспективой на женитьбу своего брата; не чувствовать магический след родной крови было очень трудно, а вряд ли поцелуи были в исполнении короля Дарнаэла, его магию Эрла чувствовала намного меньше, чем Шэйранову.

— Видишь, как ты должна меня вести? — Лиара с гордостью выпрямилась. — А сейчас, — она посмотрела на след на щеке, — ты отправишься в свои покои и не покинешь их целых пять дней. Я позабочусь о том, чтобы еду тебе переправляли магией.

Эрла покорно склонила голову и даже поблагодарила матушку за оказанную ей милость. Конечно же, как и полагается потерявшей чувство этого мира и вообще реальности девушке, которой она нынче так активно притворялась.

Нет, верить матери нельзя. Она ни за что не позволит ей ощутить хотя бы подобие свободы, да и, если на то пошло, не надо поощряться, что Лиара рассмотрит её предположения относительно того, что герцог, которого сама Эрла в жизни не видела, хорошая партия.

Почему-то девушке казалось, что хороших партий не существует, но всё лучше, чем магия матери. С мужем хоть справиться можно, а с Лиарой — только попробуй…

Тем не менее, она всё так же тихо проследовала в свои покои. Мать лично наложила целый десяток заклинаний на двери и окна, требуя заставить подумать — а Эрла только тогда, продолжая свой театр, позволила себе разрыдаться под наглые увещевания матери о её слабости.

* * *

Рыдания принесли свою пользу, возле покоев Эрлы матушка выдержала не больше получаса. После, припечатав последним заклинанием, она вернулась к своим стандартным делам, не собираясь тратить время на драгоценную дочь, что так противится магическим экспериментам.

Девушка моментально села и утёрла собственные слёзы. У неё — пять дней, и за все эти минуты мать даже не подумает заглянуть её в покои, только будет усиливать свои заклинания и делать вид, что посылает ещё и ментальные приказы. Конечно же, Эрла могла притвориться, что всему внимает, отсидеть тут срок, а после попытаться что-то сделать, но действовать надо быстро, пока весь дворец не узнает о том, что она в плену, а выпускать её нельзя.

Обычно принцессу никто не ограничивал, а теперь мать скажет Тэзре, и в Кррэа будет не протолкнуться от попыток помочь королеве и помешать Эрле броситься навстречу наглым, отвратительным и презреннейшим мужчинам.

Не то чтобы Эрлу особо к ним тянуло, но всяко лучше, чем нынешнее положение дел.

Она бросилась к своему шкафу, едва-едва нащупала потайной отдел и выудила оттуда заплечный мешок, тот, с которым обычно путешествуют. Шкаф подарил ей отец, и матушка заставить Эрлу послать Дарнаэла вместе с подарком не смогла.

Папа не раз говорил, что рано или поздно мать сорвётся с катушек, и тогда придётся действовать как можно быстрее. Вероятно, такая минута уже наступила, и бежать надо немедленно, если только она не желает играть в подчинение — а она не желает.

Эрла принялась запихивать в мешок всё, что только смогла бы унести и что дало бы ей некоторую пользу. Отец оставил и обыкновенную, дорожную одежду, именно для этой цели, и даже прекрасное, хорошо свёртываемое одеяло и милый плащ — или наоборот, свёртываемый плащ и милое одеяло? Эрла разбираться не стала, всё равно, чем скорее она будет у папы, тем лучше.

Мать же рано или поздно ощутит, что её нет, а если она будет рядом со столицей, то найдут её очень быстро. Взять лошадь до Шэллатского леса не получится, вдоль реки Цэррэ тоже не поблудишь, спасибо хоть, о компасе и о карте отец тоже позаботился, она хотя бы не собьётся с курса, если не будет особых магических аномалий.

Идти, идти скорее вперёд, чтобы спастись от глупых экспериментов, во время которых она как минимум потеряет своё счастье, а как максимум — даже жизнь.

Вещи оказались не такими лёгкими, как была уверена Эрла, к тому же, зелёное платье из тяжёлой ткани явно не прибавляло ей счастья. Деньги тоже удалось найти довольно быстро, но сейчас она проклинала тяжёлые эрроканские монеты на все лады, потому что попробуй донеси!

Она успеет? Пять дней, но до Лэвье, столицы Элвьенты, не так уж и далеко, а там уже будет папа, может даже и брат, и никто не позволит королеве Лиаре просто так взять и разрушить судьбу своей дочери! Пусть экспериментирует на этой… Лэгаррэ, или как там её вообще зовут?

Эрла бросила взгляд в зеркало. Корсет, будь он проклят! Но избавиться от платья нельзя, пока она не покинет столицу, ведь в противном случае дорожная одежда её выдаст! А уж там она вспомнит о том, как это — колдовать, — и сожжёт эту зелёную бархатную гадость.

Туфли… Шпилька не для скоростного бега, но ходить на них довольно быстро Эрла всё-таки умела, и её определённо радовала подобная способность. Она постаралась реагировать как можно спокойнее на отчаянный соблазн переодеться, а после бросилась вновь к шкафу.

Тут оно должно быть. Портал не слишком-то и сильный, скорее ерундовый и между парными шкафами, больше пробить магическую защиту дворца в Кррэа не смог бы и её отец, ведь его магия всё же другого характера, но этого должно хватить.

Девушка наконец-то открыла потаённую дверцу и шагнула во взбеленившийся от горы защиты портал, что порывался вот-вот угаснуть и раствориться — его не хватит больше, чем на пять минут, после этого о побегах можно забыть, так что у неё только одна попытка преодолеть подобные стены со стороны драгоценной матушки.

…Она знала, что окажется в не самой желанной комнате на свете. Парный шкаф Дарнаэл всучил Зэльде Виэст, местной управительнице, что вроде бы как отвечала за магическую подоплёку замка. Увы, но Зэльду было в чём подозревать, особенно когда речь шла о тайной связи с Его Величеством, вот только это отнюдь не означало, что она подсобит Эрле в побеге.

К счастью, хозяйки в комнате не оказалось, и Эрла выскользнула на свободу, планируя поскорее оказаться на улице и помахать королевскому замку ручкой. Виэст устроит скандал, если узнает о портале, но Эрла постаралась затереть все следы, а комнату покинула через окно, напоследок прикрыв его с помощью волшебства, его всё равно в столице было так много, что ведьма и не ощутит.

Умудрившись испортить куст роз — ничего, Зэльда припишет это очередному любовнику, их у неё, когда она живёт в Эрроке, то есть, ровно полгода, великое множество, — принцесса помчалась в сторону сада. Там, в заборе, есть дыра, магическая, правда, и через неё можно проникнуть на свободу. Там даже нет столичных высоченных стен, можно уйти спокойно, и Тэзра тоже не поймает.

Впрочем, Высшую Ведьму врагом Эрла считала только номинально, на самом же деле всё было не так плохо, как могло показаться со стороны.

Идти по саду было трудно. Мешок казался с каждой секундой всё тяжелее и тяжелее, более того, самым наглым образом пригибал её к земле, заставляя недовольно шипеть. Королевский двор был огромен, и до противоположной стены забора без тропинок можно было добраться практически незамеченной, разве не для этого тут насадили столько деревьев? Вот только удовольствие от путешествия тоже далеко не громадное, и девушка отчаянно старалась проделать этот путь настолько быстро, насколько представлялось возможным.

Уже спустя минуту сил не было вообще. Она не привыкла к тому, что в подобной обуви придётся бегать по саду, а тот за пределами дорожек оказался вязким и неухоженным. Вот что значит мужчина-садовник!

Впрочем, Эрла моментально прогнала дурацкую мысль о том, что можно было бы вернуться к маме, покаяться и принять её веру. С неё станется и работу садовника подделать, чтобы только заманить дочку на свою сторону, и ничего у проклятой ведьмачки не выйдет, пусть и не надеется!

Она сделала ещё несколько неуверенных шагов, стараясь ступать и тихо, и быстро, и зашла в тень фруктовых деревьев.

К счастью, яблоки только-только завязывались, но цветочков тут уже не было, так что возможность встретить кого-либо казалась ничтожно малой. Эрла подобрала надоедливые юбки и подавила желание переодеться уже тут — так или иначе, это не облегчит её котомку, а выброшенное по пути платье или запах жжёного корсета могут очень даже уменьшить её шансы на спасение.

К тому же, мало ли, как скоро мать заметит её исчезновение! Вдруг решит прийти и помириться, и тогда это окажется последним, что она успеет сделать на свободе — переодеть платье!

Может, мать не так уж и страшна, но каждый раз, когда сия глупая мысль посещала воспоминания Эрлы, она касалась руками щеки. Та уже не была красной, но всё ещё неприятно тянула и немного ныла, словно напоминая о преступлении родительницы, и юная принцесса принималась шагать в разы быстрее, чем прежде.

Она уже проделала путь примерно на три четвёртых, как вдруг услышала тихий шелест в кустах. Не успела Эрла и оглянуться, как кто-то резко дёрнул её за руку, а шею полоснуло холодное лезвие.