Эрла устало вздохнула. Идти пешком по Эррийским горам — далеко не самое простое задание на свете, но пересечь границу она могла только в одном месте, где магия давала сбой.

Лошадь у них была всего одна — одна на двоих. Еды не хватало. Эльм, вопреки тому, что вроде бы оттаял, всё равно относился к Эрле, словно к пленнице, и она не могла избавиться от глупого предчувствия, что глодало её изнутри и не давало ни единого шанса освободиться от невидимых оков, хотя сделать это очень даже хотелось.

Марсан казался мрачнее тучи. Ненависть к королевскому роду засела в нём весьма прочно, и Эрле периодами казалось, что он вот-вот сорвётся с цепи и обязательно превратит её в какой-то порошок.

— Никогда не думала, что наша страна такая большая, — наконец-то со вздохом поделилась она своими впечатлениями. — И такая… Странная.

— О, это ты ещё не знакома с королевой Лиарой.

Эрле хотелось возразить, но мать, впрочем, никогда не была милостива к остальным. Так что, да, Эрла знала только жалкую тень того, что почувствовал на себе Эльм.

— Может, мы всё-таки разойдёмся? — в очередной раз предложила она, опасливо покосившись на парня. — В разные стороны, словно и не знакомы, да и точка. Какая разница, кто меня крал, если я сама сбежать хотела?

— А потом тебя в этом лесу найдут милые звери под названием волки, и я буду нести за это ответственность, — сухо ответил Эльм. — Иди и не ной.

Раздражение уже давно натянулось сплошной нитью между ними. Эрла боялась, что кто-то их догонит, к тому же, магия у неё работала с перебоями, едва-едва, резерва — на три капли! И это ещё Шэйран ныл, что у него ничего не получится, с его-то силами? Но его почему-то не называли великим магом.

Высшая и Воин.

Почему-то хотелось, чтобы всё перевернулось. Шэйрану светила магия — не меча или лука, а магия, что текла в его крови. Эрла получила от матери свойство к очарованию, знала пару ерундовых заклинаний, но всё же, её тянуло к чему-то другому. Она даже не понимала, о чём речь, но править, равно как и продолжать колдовать и отправляться в Вархву, девушка не желала.

Магия была ей почти что противна.

Наступала ночь. Луна как-то медленно и нехотя проявлялась на небе, и Эрла рванулась в тень дерева. Лунный свет действовал на неё странно — в конце концов, при нём магия работала лучше всего, а вновь поджечь волка не хотелось.

— Нам надо найти вторую лошадь, — сухо промолвил Эльм. — И оказаться подальше от этого места, затеряться в горах, раз уж ты не хочешь отправляться к своему отцу.

Сначала Эрла загорелась идеей добраться до столицы, но осознание всей глупости этого поступка дошло до неё поразительно быстро. В конце концов, если мать и отправит погоню, то замок папы будет первым, что она проверит. Эрлу вернут домой, а после примотают к каменному столику и отправят на истязания жуткому зверю — магии, эксперименту, задуманному магией.

Нет, ей надо было пережить всего один месяц тут, в лесах, а после хоть ты возвращайся, хоть нет, всё равно мать не сможет больше проделать ту гадость, что запланировала.

— Надо так надо, — Эрла вздохнула и уверенно двинулась по дороге. Конь Марсана шагал следом, нехотя стуча копытами по утоптанному пути — тут ходили редко, но большими группами, поэтому сейчас, летом, дорогу можно смело выбирать. Эррийские горы летом опасны — одного дождя достаточно для того, чтобы они похоронили под завалами людей, потому и отправляются сюда в период засухи, осенью или весной, будто бы климат гор неподвластен нормальным законам природы.

Покров деревьев казался вполне надёжным, но девушка сама не поняла, когда луна успела спрятаться за тучи. Она подняла голову, посмотрела на неё с надеждой, словно подзывая там и сидеть, в пелене серых осколков непогоды, а после ускорила шаг, желая перейти открытый участок дороги.

Эльм уже четвёртый день отворачивался от неё столь старательно, что Эрла убедилась в его отвращении ко всему, что только было связано с престолом, королевой и, что самое главное, её отпрысками.

Они миновали Ламаду, даже не заглянув туда, и Марсану было неприятно смотреть на высокие стены родного города. Эрла не хотела тревожить его душевные раны; ей и самой отчаянно хотелось сбежать подальше от окружающего мира, и Эррийские горы показались самым лучшим вариантом.

Сегодня днём её начали искать.

Эрла была в этом практически уверена, но делиться подозрениями с Эльмом не особо спешила. Может быть, опасалась чего-то, может, не доверяла, но это всё равно не имело большого значения.

Надвигалась буря. Им ещё следовало добраться до укрытия, что находилось довольно далеко, чтобы переждать там непогоду, и Эрле казалось, будто бы дорога невероятно длинна. Эльм знал, о чём говорил, вёл её вполне уверенно, но тут, когда пришлось спешиться — конь слишком устал, — она рванулась вперёд, словно желая не смотреть больше ему в спину.

Как будто это было отчаянно неприятным.

Ещё один порыв ветра запоздало открыл дыру в туче — и луна нагло высунулась в неё, заливая путь своим сиянием.

В этом, собственно говоря, не было ничего страшного. Эрла даже не заметила, когда что-то случилось, не изменила темп. На самом деле, ей очень хотелось бы перестать быть в глазах Эльма отвратительной — хотя бы так. Прежде примером нормального, а не того, стереотипно эрроканского, мужчины был отец, после — брат, но Рэя она уже очень давно не видела.

Марсан, конечно, отличался отвратительным характером, стремлением к одиночеству, а в голосе иногда мелькали какие-то слишком странные нотки, будто бы гордыня в нём затмевала всё вокруг, вот только Эрла считала, что бывает куда хуже.

Гордыня лучше пустоты во взгляде. Лучше отсутствующего выражения лица. Лучше отвратительного, глупого подчинения, что только и могло сотрясать насквозь стражу и кого-нибудь вроде них.

Ей хотелось бы быть в его глазах хотя бы немножечко красивой — глупое женское желание, несвойственное женщинам Эрроки. Она должна была родиться в Элвьенте, и была бы там счастлива, но почему-то стала дочерью той, кто так яро проповедовал безумные принципы.

Дочерью королевы Лиары.

…Девушка содрогнулась от неожиданности — чужие пальцы сомкнулись на предплечье, и Эльм дёрнул её на себя, словно пытаясь вытащить из лунной полосы. Но вокруг не было тени, а магия отзывалась то ли на луну, то ли на собственное желание понравиться ему. Быть привлекательной. Разве она не имеет такого права?

— Какого… Зачем ты это делаешь? — наконец-то прошипел он, потянув её вдоль дороги. Конь нехотя плёлся за спиной, постепенно замедляя шаг, будто бы пытался отбиться от рук. Вся поклажа осталась на скакуне, и Эрла только сиротливо оглянулась, но впереди уже виднелось дерево — хорошая, надёжная защита.

— Делаю что?

Она была уверена в том, что не колдует. Уверена, что не пытается воспользоваться маминым даром, который проклинала изо дня в день. Зачем ей это? Зачем портить собственную жизнь глупым колдовством?

Эльм прижал её к стволу огромного дуба, и девушка запрокинула голову назад, глядя на тучи, что стремились поскорее скрыть луну от посторонних глаз. Похолодало, и ей хотелось обыкновенного уюта, а не постоянной смены рывков ненависти, страсти и равнодушия.

— Колдуешь, — он склонился над нею, и зелёные глаза сияли почти по-кошачьи. Грунтовая дорога в последний раз мелькнула серебряными оттенками лунного камня, а после тучи сделали своё дело, и ночь заняла положенное ей место. Ветер усилился, и листья шелестели в унисон с Эльмом, повторяя его голос, будто бы пытаясь заставить Эрлу понять, что именно он от неё хочет.

— Я не колдую, — отмахнулась она. — Ты придумываешь. Зачем мне это?

Марсан промолчал.

Они то и дело примирялись, вновь ругались, расходились и сходились, будто бы ходили по тонкой линии сплошного предательства или, напротив, попытки примириться. Было холодно, и, казалось, вот-вот польёт дождь; до убежища оставалось ещё около получаса ходы, а они торчали тут, под деревом и, как два дурака, выясняли, колдует молодая принцесса или нет.

— А почему тогда… — он запнулся. Очередной порыв принёс с собой первые капли, и Эльм молча сорвался с места, потянув её за запястье. Эрла так и не удосужилась вырвать руку из его железной хватки, только покорно последовала за мужчиной; она понимала, что сама обязательно заблудится и не выживет в этом проклятом месте, а Эррийские горы только смыкали свои вершины над их головами.

Пришлось бежать. Дождь буквально мчался по пятам, и если не добраться до убежища сейчас, то можно не сделать этого никогда.

Только вчера Эльм свернул в последнюю деревеньку близ Ламады и за деньги, что взял у неё, смог купить еды — им хватило бы её на неделю, и позволить бесценным припасам просто так промокнуть они не могли.

На коня тоже бы хватило, тут принимали и деньги Элвьенты, но Марсан разумно решил их беречь, к тому же, в деревне осталась только парочка старых шкап да один жеребец, что не прошёл бы и ста метров, так и падёт где-то по дороге.

Они уже добрались до узкого прохода между горами, когда грянули громы. Дождь полил, словно из ведра, но и он не имел такого особого значения — удалось сбежать прежде, чем он коснулся припасов или их самих.

Пещера, точнее, вход в неё, был совсем-совсем рядом, и под дождём они шли всего минуты две, потому что непромокаемый плащ пришлось набросить на припасы и, соответственно, лошадь.

Конь сопротивлялся — удивительно, он едва-едва втиснулся в очередную трещину, а после яростно заржал и бросился куда-то вперёд.

Эрла была уверена в том, что до пещеры ещё далеко, но скакуна, как оказалось, они пропихнули именно туда. Тут даже ещё поросло травой — на день коню хватит, а потом уже можно будет тянуться за тем, что они взяли с собой, купили в деревне.

Казалось, её запястье отекло и почти не шевелилось. Эрла была уверена, что Эльм всё же немного перестарался с отчаянными попытками её удержать. Или, может быть, это следует считать наказанием за магию?

Ярость в зелёных глазах так и не пропала, но Эльм был занят делом. Он даже не принимал её помощь — столкнул, как ненужную поклажу, на какой-то уступ, и она прижалась к стене, обхватив себя руками. Было ужасно холодно, но смысла возражать всё равно не появилось — пока что Марсан был слишком занят лошадью и попытками устроиться там, в глубине пещеры.

— Это как минимум на полтора дня, — он бросил взгляд в сторону выхода, где стена из дождя уже окончательно перекрыла пути к отступлению. — Но сюда не полезет даже сумасшедшая ведьма.

— Моя мама куда угодно полезет, — мрачно ответила Эрла, сжимаясь там, в своём углу. Эльм уже подошёл поближе, даже почти замахнулся, но унял ненависть и присел рядом, будто бы от того стало немного теплее. Во взгляде его чувствовалось что-то странное — между ненавистью и заинтересованностью, вот только она не могла истолковать его до конца.

— Тогда зачем ты колдуешь? — он запрокинул голову назад, и мокрые волосы наконец-то отлепились от плеч и затылка, бесформенными прядями прильнув к камню.

— Я не колдую. Между прочим, ни разу с той поры пять дней назад.

— Лжёшь, — Эльм сжал руку в кулак, словно пытался схватить в воздухе что-то невидимое для Эрлы. — Тогда почему… — он вновь запнулся и скосил взгляд на неё, будто бы пытаясь отыскать таким образом ответ на собственный вопрос. — Иногда, в лунном свете, ты мне кажешься до одури привлекательной. Почему?

— Может быть, потому, что я при лунном свете до одури привлекательная? — глупо хихикнула Эрла, а после отвернулась от него в противоположную сторону. — Я пробовала сдержать дар, но сдерживать нечего. Я пуста. С меня такой же отвратительный маг, как с Шэйрана воин. Предвестники!.. Ложь это всё.

Она закрыла глаза, словно пытаясь перенестись в тот жуткий день, когда мать вдруг решила внимать богине Эрри. Может, вся эта глупость с матриархатом — часть её плана? Но нет, Лиара искренне верила во всю ту гадость, которую творила, даже тошно становилось.

— Ладно, я попытаюсь, — наконец-то послушно проронила она. — Может быть, я действительно колдую, но попросту этого не замечаю, и…

Он не дополнил её ни единым словом, и девушка попыталась успокоиться. Не получалось — к тому же, глаза закрывались от усталости, а холод пронзал насквозь.

Эльм поднял с земли лук, перенастраивая его — словно пытался перетянуть тетиву, заставить её лопнуть или, напротив, быть не настолько тугой, чтобы стрелять стало немножечко легче.

Эрла молча наблюдала за тем, как его пальцы пробежались по древку, скользнули по тонкой жиле, а после моментально переметнулись к колчану, вытягивая оттуда стрелы. Их яркое оперение будто вспыхивало в сплошном полумраке, и мужчина осматривал каждую, отбраковывая отсыревшие и промокшие после дождя.

— Опять? — тихо переспросил он. — И потом я буду слушать о том, что ты ни разу не колдовала за последнюю неделю?

— Если б я колдовала, — возмутилась Эрла, — ты бы тут валялся на коленях, а не перебирал стрелы!

Он вновь скосил на неё взгляд, будто бы подозревая в чём-то, но и луны не было, и дождь явно не способствовал волшбе. Эрла окончательно обиделась — глупые подозрения давно ей надоели, да и вообще, встречать постоянную ненависть она устала, та сидела странным камнем в горле.

— Может быть, — неожиданно охотно согласился Эльм. Он наконец-то завершил свою работу со стрелами и отложил колчан в сторону. — Я видел, как колдует твоя мать. Даже если очень стараешься противиться…

— То хочется рухнуть на колени и целовать ей подол платья? — Эрла испытывала что-то подобное, и, учитывая иммунитет, понимала, что для неё мамино колдовство примерно то же самое, что и для мужчин её слабые попытки.

— Вроде как да, — кивнул Эльм. — Даже вопреки тому, что очень сильно её ненавидишь… Всё равно хочется почти что самому подставить спину под плётку. И ты колдовала… Тоже отличительно, — он покосился на неё. — Правда, не настолько, особенно в последние разы.

— Последние разы? — она устало вздохнула, отказываясь спорить. — Если б я колдовала, я бы почувствовала!

Он на сей раз не спорил с её уверенностью, только вымученно улыбнулся, будто бы пытался отговорить от очередной глупости, а после поднялся на ноги и вновь направился к коню.

Оттуда Эльм вернулся минут через пятнадцать, но зато с неким подобием еды. Эрле не хотелось даже пробовать её, но, впрочем, выбора не оставалось.

— Почему ты сбежала? — наконец-то спросил он. — Ты же беспомощная, принцесса — и в горах тоже принцесса! Не зашла бы дальше соседнего леса, порыдала бы и направилась искать каких-то людей.

— Потому что у меня не было выбора, — Эрле не хотелось бы говорить об этом, но, впрочем, собеседников выбирать не приходилось.

— У принцессы не было выбора?

— Представь себе! Ты бы сто раз пожалел о своём статусе, если б родная мать плела тебе о непорочном зачатии и отчаянных попытках на тебе поэкспериментировать! — она прикусила было язык, но не успела умолкнуть вовремя — Эльм уже вполне заинтересованно слушал и явно не планировал отворачиваться по первому же её приказу.

Девушка нахмурилась. Делиться секретами ей не хотелось, но, так или иначе, теперь они хотя бы разговаривали.

— Мама откуда-то взяла, что можно… Она желает, чтобы мы окончательно перестали зависеть от мужчин, поэтому планирует прибегнуть к магии… В качестве зачатия без… — она покраснела. — Без постороннего участия. Вот сама бы и рожала!

Эльм хмыкнул. Королева Лиара могла придумать что угодно, и он даже не удивлялся тому, что она рискнула проводить такие вот эксперименты над собственной дочерью.

— А через месяц, точнее, уже через двадцать пять дней, должно быть выгодное сочетание каких-то там звёзд на небе. И пропустить эту дату — прекрасный способ для меня избежать этой пытки до следующего расклада.

— И скоро следующий расклад?

— Лет пять. В общем, как раз время одуматься. Есть ещё более верный способ, но им я пользоваться не собиралась.

— Верный способ?

Во взгляде Эльма мелькали те самые искры заинтересованности, что и в первый день знакомства. Его рука совсем уж по-хозяйски легла на плечо принцессы, причём он явно не понял, когда успел переступить невидимую черту — может быть, тут было слишком холодно для того, чтобы жаться по углам.

— Ну… — Эрла покраснела пуще прежнего. — В общем-то говоря, чтобы всё это удалось… Девушка не должна… — она отвернулась. — Мама называет это позорными следами, но, думаю, имеется в виду то же самое, что и при жертвоприношениях.

— Девственница?

— Именно, — устало кивнула она, словно это слово могло обжечь ей язык. — Правда, там другая формулировка…

— Но она не имеет значения, — фыркнул Эльм. — И что мешало? Неприятие к противоположному полу заставило тебя поддаться на уговоры относительно использования магии в этом вопросе?

— Да нет у меня никакого неприятия! — вспыхнула Эрла. — Но не прыгать же в постель с первым попавшим конюхом! Я, может, замуж хочу, по любви!

Он смотрел на неё минут пять, а после рассмеялся — как-то совсем искренне, весело, будто бы они были старыми друзьями, а не врагами, пусть и не до конца. Эрла возмущённо фыркнула — ему ещё и смешно!

— Это не весело! — возмутилась она, толкнув мужчину в плечо — но с тем же успехом можно было толкать стенку пещеры, ничего не изменилось. — Так нельзя! Нельзя так по-хамски относиться ко мне!

Эльм продолжал смеяться, но Эрла явно не спешила мириться с подобным издевательством. Она попыталась спихнуть его с помоста, но в результате свалилась сама, и они вдвоём покатились по каменному полу.

Девушка даже сама не поняла, когда оказалась прижатой к каменной поверхности. Эльм сжимал её запястья и как-то совсем весело, не так, как прежде, смотрел в глаза, будто бы планировал в очередной раз поиздеваться, но внезапно принял радикальное решение изменить способ собственного влияния на её поведение.

Эрла дёрнулась, отчаянно пытаясь вырваться на свободу, но получилось очень плохо. Она смогла оставить разве что тонкую царапину на его руке да почти порвать рукав рубахи, но особого вреда не нанесла.

— И что мешало тебе выйти замуж по любви до непорочного зачатия и не морочить себе голову мамочкиными экспериментами? — почти издевательски поинтересовался Эльм.

Казалось, страх перед её колдовством покинул его так же быстро, как и приходил — одной бесконечной волной.

— При маме? По любви? Ты сумасшедший или притворяешься? — фыркнула Эрла. — И слезь с меня немедленно!

Эльм усмехнулся.

— Ну, да, твоя мамочка — отпугивающий фактор, — согласился он. — Но можно было найти жениха, не уведомляя его о том, кто твоя мать.

— Да кому я нужна…

— Ну, тут бы я поспорил, — он мотнул головой. — Ты красивая, хоть и волшебница. Хотя в этой чокнутой стране волшебница и женщина — слова синонимы.

Он поднялся с земли и рывком поднял на ноги, а после потянул котомку, словно собираясь уже ложиться спать. В ней всё равно было мало полезного, но одеяло можно было использовать хотя бы как подстилку.

В конце концов, не спать же вот так, на голой земле, они и без того пять дней дремали разве что в седле, когда второй шагал рядом и вёл лошадь за поводья.

Эрла неуверенно топталась рядом. В свою красоту она не верила, равно как и в способность нормально колдовать, потому не стремилась ни соглашаться со словами парня, ни пытаться их отрицать.

Марсан будто бы и забыл о том, что она тут присутствовала — куда больше нынче его волновало состояние собственной мокрой рубашки.

…Эрла так и не успела отвернуться.

Эльм, не обращая на неё внимание, мирно выжимал рубаху, и с ткани лились тонкие струйки воды, но не это было самым страшным. Она смотрела на то, как вместе с мышцами на его спине будто бы перемещались отвратительные шрамы — десять длинных, тонких отметин.

Даже холод отступил на мгновение в сторону, когда она смотрела на этот истинный кошмар, отчаянно пытаясь отрицать то, что сейчас видела.

Крови, конечно, не было, да и раны давно уже зажили, но шрамы не денутся никуда. Их можно было убрать разве что магией, эти позорные следы сопротивления дурацкому закону, который придумала её мама.

— Ты чего? — Эльм обернулся к ней, будто бы не сам несколько часов назад обвинял во всех смертных врагах. — Что случилось? Ты б переоделась…

Эрла даже не сдвинулась с места. Шрамы её пугали, и она была уверена — не уснёт даже в том случае, если он сейчас же завернётся в одеяло и скроет отметины от её взгляда. Горло сжало спазмой, и она дёрнулась, будто бы пыталась избавиться от чего-то внутри себя, странного и в тот же момент страшного.

Девушка шумно выдохнула воздух и окончательно отступила от него, отчаянно пытаясь вырваться под дождь, на свободу. Её вина в этих шрамах тоже была — она не противилась, не спорила, не пыталась заставить матушку хотя бы иногда проявлять к людям милосердие.

Она тоже была очень виновата — перед каждым, кто пострадал от королевы Лиары, и перед Эльмом в том числе.

— Да что такое? — он сделал шаг в её сторону, и убегать было некуда — девушку окружили со всех сторон сплошные стены и вода, что лилась с небес, будто бы сошла с ума.

Она шмыгнула носом.

— Твои шрамы, — тихо прошептала Эрла. — Я могу чем-то помочь? Я не знала, правда, я…

Знала. Это было очередным подтверждением жестокости её мамы, очередным доказательством того, что нельзя даже и оспорить. Королева Лиара — ужасная правительница, и матриархат — худшее, что только могла придумать Эррока. Да, король Дарнаэл мог приказать даже выжечь позорное клеймо, да, у него в тюрьмах иногда оказывались невиновные люди.

Но никогда человек не считался преступником только за то, что родился мужчиной или женщиной.

Девушка зажмурилась, будто бы пытаясь забыть об увиденном. Эльм молчал, комментировать свои же шрамы ему хотелось меньше всего на свете — конечно же, так глупо было попросту напоминать о них, не говоря уже о чём-то другом. Вот только теперь Эрла чувствовала себя достойной виселицы — словно она была самым главным виновником всего, что с ним только случилось.

Шумное дыхание сливалось с дождём. Эльм до сих пор молчал и не стремился вытолкать её туда, под дождь.

— Переоденься, — наконец-то промолвил он. — Если заболеешь, лечить тебя возможности нет, а у тебя ещё месяц скитаний впереди.

Она зябко повела плечами. На языке крутилось упоминание о дурацком другом способе, но такое могла предположить — и предложить тоже, — только сумасшедшая без единой капли гордости.

Хотелось домой.

Переодеваться было не во что. Она только и могла что стянуть с себя одежду, оставшись в тонкой сорочке — но что толку, промокла ведь до нитки.

Даже стыда не было — Эрла молча расстёгивала пуговицы мужской рубашки, выкручивала её, пытаясь избавиться от воды, заплела волосы в косу, хотя и знала, что потом не приведёт их в порядок, и, всё ещё дрожа, забилась в угол.

Было уже не так мокро, но зато в разы холоднее.

— Иди сюда, — Эльм вытянулся на тонком одеяле, что служило и вместо мягкой кровати тоже. Рядом валялся плащ — им можно было укрыться, но Эрла сомневалась, что подобное может помочь. — Иди сюда, говорю, замёрзнешь.

Она сама не ожидала, что после всего, что с ним случилось, он сможет без отвращения обнять дочь королевы Лиары. Тем не менее, это ведь она только сегодня увидела шрамы, а Марсан имел удовольствие любоваться на них тогда, когда только ему будет угодно.

Это казалось страшным.

Девушка положила голову ему на плечо безо всякого доверия, но, впрочем, глаза послушно закрыла и даже обмякла, поддаваясь сну. Наощупь шрамы казались ещё кошмарнее, и миллионы вопросов крутились на языке, вот только Эрла никак не могла решиться задать хотя бы один из них.

— Они сильно болят?

— Средне, — покачал головой Эльм. — Периодами я почти ничего не чувствую.

Его мокрые волосы тоже пора было заплетать в косы, чтобы только не лезли в глаза, но заниматься этим не хотелось. Эрла попыталась устроиться поудобнее, но сон всё ещё не приходил.

За всё это время они так и не удосужились сойти с того отвратительного промежутка между врагами и хотя бы союзниками. Это могло быть просто равнодушием, но и на него жуткое подобие путешествия и отношений тоже не походило.

— А что будет завтра? Меня теперь ищут, — тихо промолвила Эрла. — И когда-то обязательно найдут. Она ведь просто оторвёт тебе голову.

— Она уже пыталась это сделать, — покачал головой Эльм. — Ну, попробует ещё раз. Мне почти всё равно.

Она слабо усмехнулась. Складывалось такое впечатление, что девушка уже просто не могла бороться с приступами собственного раздражения, какого-то глупого страха, что всё время просыпался и усиливался в душе.

Глаза закрывались. Усталость накатила сплошной волной, и ей почему-то захотелось услышать хотя бы несколько ободряющих слов.

Хотелось услышать о том, что они завтра поговорят о том, какой у них будет статус по отношению друг к другу. Может быть, определят, что делать дальше, куда идти, а сегодня надо было спать.

Вот только вопрос относительно магии, что так и не стремилась в ней проснуться, почему-то не желал оставлять Эрлу в покое. Ей казалось, что он выедает её изнутри, не желая позволить жить спокойно.

Так, как ей хотелось.

* * *

Утро наступило как-то неожиданно. Эрле показалось, что она в своих покоях, вокруг служанки, а матушка больше не стремится превратить её в инкубатор для очередного волшебного чудовища. Всё в порядке. Всё хорошо.

Но в её покоях нечего делать чужому мужчине, нагло обнимающему её за талию, и это только мягко говоря.

Эрла почти вскрикнула — но вовремя вспомнила о том, что вообще-то до покоев множество километров, а она находится, кажется, в объятиях злейшего врага короны. От этой мысли стало как-то теплее — вот только что-то напомнило девушке о странном жаре, пытающемся пронзить голову изнутри.

Словно заболела.

— Доброе утро, — Эльм нехотя приподнялся на тонком полуодеяле, отнюдь не напоминающем мягкую перину. — Надеюсь, тебе спалось хорошо.

Эрла в ответ только кашлянула, выдавая собственную простуду. Она вчера, конечно, просохла, но непривыкший организм совершенно не радовался подобным видоизменениям, да и вообще, что-то в её душе подсказывало, что можно уже и не беспокоиться о здоровье, оно давно улепетнуло.

Дождь на улице немного успокоился, но от этого легче не стало. К тому же, кроме озноба сплошным потоком нахлынула скука, и от неё уж точно никуда не денешься, даже если очень и очень пожелаешь.

— Хочется домой? — хитро прищурившись, поинтересовался мужчина, но Эрла только отрицательно покачала головой.

— Домой? На растерзание? Нет уж, увольте, — хрипловато выдохнула она. — Просто тут очень скучно и… кхе-кхе… нечего делать… кхе-кхе…

Кажется, горло стремилось заболеть побыстрее, и девушка зашлась приступом кашля.

На шрамы она в очередной раз покосилась с опаской, но те не увеличились, пусть и не стали выглядеть получше.

— Держи, высохло уже, — Марсан протянул Эрле одежду, выглядевшую уже довольно плачевно — настолько, насколько она могла сделать вывод.

Она недовольно осмотрела надоевшую уже рубашку, но лучше уж одеться, чем сидеть тут в полуголом виде, ещё и дрожать от давно надоевшего холода. Нельзя сказать, что у неё был такой уж и серьёзный выбор, но сбежать от своего отвратительного предчувствия, что дальше будет только хуже, упорно не получалось.

Эльм даже не стал требовать от неё попыток разжечь костёр — всё равно хвороста не было, — и не заставлял готовить еду, потому что предыдущую порцию Эрла успешно перепортила.

— Надо тебя куда-то довести, — он всучил ей в руки какое-то подобие бутерброда. — Королева снимет с меня три шкуры, а мне хотелось бы умереть уже после потери первой.

— А зачем вообще тебе умирать? — удивилась она.

— Не думаю, что твой отец погладит меня по голове за всё то, что я с тобой сделал, — протянул Эльм, словно и вправду совершил невиданное преступление.

— Ну, если преподать всё в правильном свете, то он всего лишь заставит тебя на мне жениться, но всё зависит от того, что кажется тебе более страшной карой, казнь или свадьба.

Он рассмеялся. Эрла тоже улыбнулась, но тут же разразилась приступом кашля, который ещё и временно останавливали громкие попытки чихнуть.

Здоровье — хуже некуда.

— И всё же, лучше было бы довезти тебя до дома, — отметил как-то совершенно неуверенно Эльм. — По крайней мере, там ты будешь в безопасности от своей сумасшедшей матушки.

— А тебя волнует моя безопасность?

— Нет, но, думаю, в качестве благодарности вы отыщете мне при дворе какое-то местечко?

— Даже не подумаю!

— Тогда придётся вытаскивать нож, приставлять его к твоему горлу и угрожать королю твоей же смертью.

Девушка неуверенно пожала плечами. Умирать, естественно, могла захотеть только последняя сумасшедшая, она оной не являлась, да и Эльм вызывал исключительно положительные мысли, по крайней мере, сейчас, но мало ли, что может произойти за столь короткое время?

— Знаешь, я думаю, нам всё-таки следует отправиться к отцу, или хотя бы пересечь границу, — вздохнула она. — А там я попытаюсь тебе помочь. Взамен на то, что ты меня доведёшь до дома. Идёт?

— Идёт. Договориться об этом пять дней назад мы не могли?

— Ты был уверен, что я колдую, — отметила Эрла. — И вообще, приставлял мне к горлу нож, украл мой первый поцелуй и вёл себя так, словно я тебе что-то должна, а сама перепортила тебе всю жизнь!

Эльм устроился рядом. Его светлые волосы торчали вокруг головы самым настоящим одуванчиком, наверное, по той простой причине, что он всю ночь ворочался и не дал им нормально просохнуть. Впрочем, девушка не особо задавалась этим вопросом — здоровье радикально подводило её, к тому же, Эрла подозревала, что не пройдёт и пары шагов.

Похититель, переквалифицировавшийся то ли в стражника, то ли в заботливую няню, сейчас хмуро рассматривал её, будто бы пытаясь придумать, что делать с надоедливой подопечной.

— Знаешь, — наконец-то с некоторым сомнением в голосе протянула она, — мне кажется, что я до папы не доеду, а помру по пути.

— От кашля?

— От твоей невнимательности и ненависти, что так и льётся через край! — возмущённо воскликнула Эрла.

Эльм хмыкнул. Невнимательность и вправду лила через край, но бегать с девушкой, словно курица с яйцом, причём единственным и очень ценным, он не планировал. Настроение и так казалось хуже некуда, да и вообще, планы на жизнь в основном заключались в мести, а не в выхаживании болезных принцесс.

— Знаешь, мне кажется, что сделка с тобой только приведёт меня на эшафот, — как-то неуверенно протянул он. — И почему я, дурак, соглашаюсь?

— Вот потому, что дурак, и соглашаешься, — фыркнула она, включая в себе ту уснувшую на несколько дней капризную принцессу. — И вообще, разве вот так положено относиться к венценосным особам?

Эльм содрогнулся. Когда-то он сам был почти наследным принцем, а после Эррока завоевала Ламаду, и всё рухнуло, словно карточный домик. Но он был хотя бы герцогом до того момента, как появился глупый, никому не нужный, кроме королевы Лиары, закон.

Конечно же, он не имел бы юридической силы, имей Эльм супругу, сестру или мать, но ни на одну представительницу женского пола в семье ему не повезло, потому и Ламада ускакала к королеве.

Но сейчас, судя по кашлю, срочной проблемой было отнюдь не это.

— Знать бы, почему я собираюсь с тобой возиться, — наконец-то протянул он, выглядывая на улицу — без костра им долго не протянуть.

— Потому что без меня тебя поймают и казнят, — с уверенностью заявила Эрла. — Поэтому можешь даже не ворчать, ничего у тебя не выйдет. Либо благосклонность короля Дарнаэла за то, что привёл меня живой и здоровой, либо голова на плахе.

Эльм покачал головой.

Куда и делась вредность в его характере? Эрла понятия не имела, стоит ли верить такому человеку на слово…

Но ни у него, ни у неё не было особого выбора.

* * *

Если она прежде могла подумать о том, что способна быстро выздороветь, то должна была благодарствовать за это прелестных целительниц матери. Вот уже второй день они торчали в проклятой пещере, и за это время здоровье Эрлы не поправилось, а состояние лишь успешно катилось по наклонной, естественно, по законам природы, вниз.

Плохое самочувствие сменилось странным жжением в лёгких, последнее уступило долгому, странному приступу кашля, а после как-то быстро приутихло, смешалось с собственным дурным характером, и Эрла почти смирилась с тем, что из пут простуды не выберется и вовсе.

Эльм притащил довольно много хвороста — и теперь что-то готовил. Девушка могла бы ему помочь, но сегодня была очередь мужчины; они как-то неуверенно разделили обязанности между собой, признавая, что союзники, даже на добровольных началах, должны как-то разделить дела.

Эрла готовила ужасно, но всё остальное получалось у неё ещё хуже, поэтому Марсану оставалось либо иногда терпеть прогорклую кашу и трястись в плохо закреплённом седле, либо делать всё самому.

Нельзя сказать, что ему нравился хотя бы один из этих вариантов.

— Всё равно не понимаю, — со вздохом промолвил он, — почему я тебя терплю. Разошлись бы, и точка.

— Я предлагаю тебе политическое убежище, — сухо, деловито отозвалась Эрла, может быть, даже со слишком резким недовольством, которое не особо-то и вписывалось в её нынешнее положение беспомощной принцесски. Так или иначе, спорить с Марсаном не хотелось — только периодически.

Нет, всё то, что между ними происходило, всё-таки не было лишено той самой отвратительной логики, что периодически так сильно пугала Эрлу собственной ярой определённостью.

Снаружи послышался треск. Эльм не обратил на него никакого внимания, будто бы и ждал чего-то подобного, а очень зря — через мгновение в узкую даже для двоих пещеру ввалилась, считай, целая шайка.

…Эрла как-то отстранённо подумала, что с разбойниками, даже с такой кучей — сколько их, семеро? — можно договориться быстрее, чем с Эльмом. И, может быть, накормят её тоже получше, и головой охотнее рискнут, потому что деньги короля Дарнаэла будут греть им душу больше, чем какое-то политическое убежище, по предопределению довольно шаткое.

В любом случае, она могла выкрутиться.

Пёстрая толпа не понравилась с первого взгляда. Странные какие-то, дёрганные, с отдалённой страстью к ненависти и попытками убивать людей, довольно оборванные, но в тот же момент слишком яркие для того, чтобы быть простыми разбойниками.

А потом вспомнила о том, где их видела в последний раз — когда экс-короля маленького царства, считай, точки на карте, приволочил вот этот главарь в столицу. Презренные, как и все мужчины, но, в отличие от того правителя, их отпустили, ещё и денег досыпали — нет, королева Лиара не пользовалась их услугами, но вот они с радостью принимали обещанную награду.

Того человека повесили.

Публично.

Эльм, вероятно, тоже узнал, но его спокойствие не пошатнулось. Он поднялся на ноги, выпрямился и пристально посмотрел на незваных гостей, будто бы планировал сказать что-то, но вот умолк.

Светлые волосы оказались выгодно длинными — скрывали и колющие зелёные глаза, и острые скулы, и даже характерные брови, разлетевшиеся в стороны, словно подчёркивающие неприятный коршуний — даже не орлиный, — взгляд.

Эрла отступила в тень пещеры. Ей ничего не будет, но королева — она ищет, и найдёт, а их семеро.

Эльм — один.

— Вам чего? — грубо, со странным горским говорком, свойственным Ламаде, спросил он. — Хэй, денег?

Главарь как-то странно покосился на него, будто бы пытаясь определить, кто это.

— А поделитесь? — в его словах та самая грубость чувствовалась более резко, слова он противно тянул, словно пытался стать на одну ногу с дворянином. Эльм, напротив, выкрикивал их, словно та ворона, отрывисто — Ламада вообще не славилась красотами речи.

— Хэй, почему нет? — фыркнул он. О слова, казалось, можно было порезаться. — А чего вам ещё надо?

Разбойники переглянулись. Зачем терять кровь и силы, если тут и так предлагают — разве двое против семерых справятся? Смысла возражать не было, а какая ещё может быть польза?

— Пещерка, — хохотнул главарь. Остальные молчали, будто были немы — да и зачем, за них и так скажут, их не обидят.

— Ну, пещерка так пещерка. По добру, да и разошлись, м? — Эльм добрался до лошади, отвязал мешочек с деньгами. — Поймаете?

— Э! — главарь сделал шаг вперёд. — Неси сюда.

Эльм скривился, что-то злое в зелёных глазах сменилось пустым раздражением, и он подошёл ближе, протягивая кошель.

— Что есть, — криво усмехнулся он.

— Коня?

Марсан кривовато усмехнулся, тряхнул головой, и светлая прядь шрамом пересекла лицо, скрывая от лишних взглядов.

— Этого паскудника? Ну, берите, — фыркнул он. — Нам не жаль.

Они покосились на лук, но тот не был ни богато украшен, ни хорошо отлажен, а любимое оружие — не то, чем торгуют. Наглость, впрочем, возрастала до невероятной степени — главарь было двинулся к коняшке, но по пути отметил Эрлу, посмотрел тоже орлиным, типично горским взглядом, протянул шершавую и покрытую шрамами руку.

— А девку? — осклабились они. — Знаешь, как трудно отыскать в горах хорошенькую девку?

Эльм скривился. Делиться Эрлой было глупо, если он собирался спасти шкуры их обоих, но если только свою…

Принцессе хотелось верить в то, что он не станет этого делать. Вспомнит о здравом смысле, всё-таки не решится продать её, как разменный товар.

— А берите, — пожал плечами он. — На кой она мне, без лошади и без денег, м?

Горский акцент сбивался на дворянскую чистую речь, но они ничего не заметили. Кто-то коснулся-таки руки Эрлы, и прикосновение огрубевших пальцев вызвало нервную дрожь.

Высшая и Воин.

Чёрт возьми, почему она не умеет нормально колдовать, раз уж ей предназначена такая великая, по вере матушки, судьба?!

Эльм хмуро двинулся в сторону выхода, где сбились шесть разбойников — с оружием, с оскалами и предвкушением, написанном на лицах. Эрла рванулась, но проклятые пальцы сжимали запястье.

Магия, магия! Она взывала к ней уже раз сто, но ничего не получалось. У матушки все они давно уже валялись на коленях, умоляя об одном только взоре, но ничего. Она сможет, она победит…

И без толку.

Только притянет к себе, а заставить пасть не сможет — куда до подчинения, если она даже с одним совладать не смогла, тогда, дней семь назад?

Эльм уже почти добрался до выхода, как солнце глупо осветило его лицо. В одном из разбойников мелькнуло что-то вроде понимания, главарь потянулся за ножом, почти прижав его к горлу принцессы, но не успел.

Кинжал, вытащенный из ножен разбойника, перерезал воздух.

Эльм мог уйти без Эрлы, она почти поверила. Но чтобы он ушёл без своего лука? Никогда и ни за что?

Главарь захрипел, падая с ножом в горле — насмерть. Эрла даже не стала проверять, в этом не было никакого смысла.

Но его, впрочем, успели узнать уже по первому кинжалу, а оружие он успел потерять глупым броском.

Надо было сначала прирезать эту шестёрку.

Эрла с криком отпрянула куда-то вглубь пещеры, привязанная к камням лошадь рванулась вперёд, а Эльма с силой толкнули вперёд, на колени, потянули за волосы, открывая вполне узнаваемое лицо.

Награда в несколько тысяч, а может и куда больше, улыбалась шайке ясным светом — особенно если учесть, что тут ещё и девка… Не важно, какая. Не важно, кто именно. Им наплевать.

Эрла бросила сиротливый взгляд на лук. Тот валялся под ногами, а к шее Эльма уже прижали меч.

Воин и Высшая. Где ж та чёртова магия?

Ему не перережут горло, если только не надоест. Впрочем, королеве Лиаре плевать, живого или мёртвого, даже если просто покажут голову, она всё равно даст награду, она не фанат пыток.

Ей просто плевать.

Почему она ничему не научилась, когда папа пытался показать, как следует драться на мечах, как стрелять из лука или пистоля? Почему она слушала его одним ухом, уверовав в то, что магия ей поможет?

Она потянулась к луку, подобрала и колчан со стрелами, а после вновь посмотрела на разбойников.

— Девочка, ты даже не натянешь тетиву, — хитро улыбнулся новый главарь — с клоками светлых волос.

Стрела вряд ли вообще сорвётся — она чувствовала, что сил не хватит, это точно. Но… Они вот-вот отрежут ему голову.

Он мог уйти, его б отпустили — да и мог бы прирезать сначала этих, а потом главаря, исподтишка, и справился бы. Но он знал, что тогда её бы как минимум ранили, и Эрла чувствовала, что единственный фактор спасения сейчас — их смех. Хрупкая девчушка, сколько б в Эрроке не вводили матриархат, ещё и вроде как без магии, куда ей там стрелять? Куда уж!

И она выстрелила.

Вскрикнув, он повалился со стрелой во лбу, и в зелёных глазах мелькнул последний оттенок страха.