Почти таким же документом эпохи может служить не слишком грамотный, изданный с целью рекламы сборник под названием "Десятилетие ресторана "Вена". Об этом "венском" периоде в жизни литераторов Петербурга в 1903-1913 годах можно было бы не говорить: российская богема не отличалась сдержанностью и несомненно сгубила не только ряд молодых дарований, но и устоявшихся литераторов. Шутки и экспромты, собранные владельцем ресторана "Вена" И. Соколовым для своего юбилейного сборника, невысокого качества: Мюрже на русской почве не процвел. Но в "Вене" бывал и прекрасный русский писатель А. И. Куприн, бывал, несомненно больше и дольше, чем следовало, низко, однако, ценя случайные компании или даже попросту презирая их; несомненно именно нравы и быт "венской" литературной богемы выведены им в "Штабс-капитане Рыбникове".

Одна из глав юбилейного сборника "Вены" посвящена А. И. Куприну, и в ней приведены стихотворные экспромты Куприна, в частности стихотворное послание владельцу ресторана. Я вспомнил об этом сборнике, приобретя как-то второй том сочинений Куприна в издании "Московского книгоиздательства". На первой чистой странице этой книги есть пространная надпись Куприна:

(143) "Прорицание на 1918 год.

Глубокоуважаемый Николай Петрович, Очень может быть, что Вы будете не самым титулованным из Петербургских лорд-мэров и, наверно, не самым богатым, но, конечно, одним из честных и, безусловно, самым энергичным. В чем порукой моя давняя профессия предсказателя.

А. Куприн. Гатчина. 1915. 8 ноября. День Архистратига Михаила".

Кто же этот Николай Петрович и кому Куприн предвещал в 1915 году будущность петербургского "лорд-мэра"? По одним предположениям, это писатель Николай Петрович Ашешов, с которым Куприн часто встречался в Гатчине. Но почему именно ему Куприн в шутливой форме намечал такое будущее? Впрочем, Куприн неизменно был склонен к такого рода сентенциям. Секретарь И. А. Бунина Н. Я. Рощин подарил мне как-то автограф Куприна, представлявший тоже своего рода сентенцию, несколько в восточном фаталистическом духе: "О предусмотрительности. Перед спуском с 6-го этажа обдумай путь; а то шагнешь в окно и ушибешься. А. Куприн".

Покойный Василий Александрович Регинин, бывший редактор журналов "Аргус" и "Синий журнал", а в наше время журнала "30 дней", человек живой и общительный, был на протяжении ряда лет своего рода тенью Куприна. Он знал о Куприне дореволюционной поры все или почти все и умел рассказывать об этом образно и увлекательно. В сущности, и о самом Регинине можно было бы написать не одну страницу, и те, кто его знал, должны были бы сделать это.

- Куприн был изобретателен, он всегда что-нибудь изобретал,- сказал Василий Александрович как-то,- особенно он изобретал людей. Он мог заставить поверить в качества или особенности того или другого человека, и все начинали верить, что это особенный человек. Начинал верить в это даже и тот, кого Куприн мистифицировал. Однажды в ресторане "Вена" он представил нам мрачного, взъерошенного человека, как испытанного предсказателя судеб. Тот сумрачно пил коньяк, затем брал руку того или другого из обсевших Куприна литераторов, долго смотрел на нее и наконец изрекал если не точно, то метко. На мою руку он тоже посмотрел и знаете, что предсказал? "Таланту много, а ничего не получится"... а ведь верно (144) предсказал,- вздохнул Регинин самоуничижительно.- Жизнь я прожил неудобную.- Но Регинин тут же согнал несвойственное ему минутное раздумье.- А знаете, кем оказался этот предсказатель? Мозольным оператором из Пушкарской бани. Куприн его так настроил, что он потом и в банях, срезая мозоли, предсказывал... говорят, даже по мозолям предсказывал. Впрочем, ничего тут хитрого нет,- добавил Регинин сентенциозно.- У каждой профессии свои мозоли... а раз знаешь профессию, нетрудно и предсказать.

Регинин тоже предположил, что надпись на книге Куприна относится к Ашешову, но тут же усомнился:

- Какой же из него мог получиться лорд-мэр... если бы лорд-мерин, тогда другое дело.

Обидел он Ашешова, конечно, ради красного словца, тем более что надпись Куприна относится, может быть, вовсе не к Ашешову; кстати, Н. П. Ашешов был далеко не плохим литератором.