Вы убедились в том, что обычная национальная денежная система носит принципиально конкурентный характер и внедряет конкуренцию во все аспекты экономической жизни. С другой стороны, известны иные денежные системы, доказавшие совместимость денег с ценностями сотрудничества.

Я покажу на примерах, что эти дополнительные денежные системы предоставляют беспрецедентную возможность сознательно построить на Земле общество устойчивого изобилия, достичь желаемых социальных целей с минимумом инструкций, налогов и бюрократизма. Но чтобы использовать эту возможность, нам следует больше знать о различных денежных системах и их возможных вариантах.

В первой части книги мы вспомнили прошлое денег; во второй части начнем исследовать их будущее.

Нам уже ясно, что переход от индустриального века к веку информатизации произойдет очень быстро, и этот переход породит немало проблем для каждого члена общества. Основная идея второй части книги проста: во время этого перехода новые денежные системы позволяют решить самые острые, ключевые проблемы, но эти возможности остаются неиспользованными.

А ведь для того чтобы их использовать, нам вовсе не надо ждать, пока валюты разных стран исчезнут или хотя бы будут заменены другим видом денег. Существующая денежная система останется главной как минимум в тех сферах экономической деятельности, где предпочтительно конкурентоспособное поведение, а также и в налоговых платежах. То, о чем я говорю — и что уже происходит, — это развитие других, параллельных валютных систем, дополняющих существующую систему. Они возьмут на себя функции, которые национальные валюты выполнять не могут вообще, так как не были предназначены для этого.

Во второй части мы будем как бы играть, и так, играючи, не только определим основные задачи, которые предстоит решить человечеству, но и спроектируем новую валюту, которая поможет их решить.

Например, если мы хотим и уменьшить безработицу, и уберечься от инфляции, то должны учесть, что уже более чем полторы тысячи сообществ (особенно в Австралии, Новой Зеландии, Канаде, Бразилии и Северной Европе) начали использовать свою собственную дополнительную валюту и добились существенных результатов именно в деле снижения безработицы. Об этом глава 1.

Также во всем мире растет число валют, стимулирующих сотрудничество, и это, на мой взгляд, явное отражение того факта, что внимание к проблеме потери сотрудничества растет, о чем мы и поговорим в главе 2, а некоторые практические вопросы использования дополнительных валют рассмотрим в главе 3.

А можно ли преодолеть конфликт между экологической устойчивостью и экономическим ростом и одновременно добиться, чтобы деньги стали жизнеспособными? Да, в главе 4 будет показано, что применение нового вида глобальной валюты способно предоставить для достижения нашей цели, создания общества устойчивого изобилия, огромные ресурсы многонациональных корпораций.

«Размножение» разнообразных валют, приспособленных для различных целей, не должно создать хаоса. Фактически все части новой денежной мозаики могут прекрасно сосуществовать вместе, если мы только (в главе 5) посмотрим на проблемы шире.

И в итоге, в главе 6, мы наконец убедимся, что в целом новая система денег составит тот скелет, на котором и может быть выращено общество устойчивого изобилия.

 

Глава 1. ВАЛЮТЫ, ПОЗВОЛЯЮЩИЕ РАБОТАТЬ

Первая проблема, которую ставит перед нами будущее, требует конкретного ответа на вопрос: «Сможем ли мы обеспечить работой всех, кто в ней нуждается?» Этой темой мы будем заниматься, исходя из следующих пяти основных постулатов:

•   Характер безработицы за последние десятилетия изменился, а сам процесс ее роста ускоряется по мере развития информатизации.

•   Традиционные способы сдерживания безработицы неизбежно потерпят неудачу.

•   В некоторых регионах с высоким уровнем безработицы уже приняты меры, позволившие значительно улучшить условия жизни через создание собственных дополнительных валют. Удивительно, что такие же меры были успешно проведены в 30-х годах, когда тысячи подобных инициатив реализовали разрозненные общины в США, Канаде, Западной Европе и других местах, пораженных депрессией.

•   Дополнительные валюты могут стать ключевым инструментом предохранения региона от ударов, нанесенных кризисами в официальной денежной системе.

•   Наконец, этот подход — победа и для бизнеса в местном масштабе, и для общества в целом.

ВАЖНОЕ РАЗЛИЧИЕ ТЕРМИНОВ «РАБОТА» И «ТРУД»

Рабочие места против работы

•   Слово «работа» (job — дело как задание) пришло из времен промышленной революции. В XVIII веке работа значила «то, что должно быть выполнено», или даже более точно, понималась как «нечто выполненное по найму с целью получения денежной прибыли» [185] .

•   Слово «труд» (work — дело как занятие), напротив, определяет деятельность, чья изначальная цель иная, чем получение вознаграждения. Одно из самых первых появлений этого слова по-английски переносит нас на тысячу лет назад: «Та работа была начата по Божьей воле» [186] , - и оно все еще имеет смысл «служение»: «служение любви», «служение искусству», «служение добру». К той же категории работы как служения следует отнести огромные трудовые вклады, сделанные в пользу общества без всякого финансового вознаграждения, — такие, как труд социальных работников, проявляющих за-боту о престарелых, озеленителей и миллионов добровольцев, которых мы найдем на множестве поприщ, от борьбы с огнем до воспитания детей.

…Иногда это различие между словами «работа» и «труд» смазывается. Например, действия, которые, как мы обычно считаем, совершаются под управлением страстей, в ряде случаев тоже называют работой. Вот что получилось у одного поэта:

Then marriage as of late protest, is but a money job at best

(Стало быть, брак, как недавно признано, есть не что иное, как работа ради денег) [187] .

Определенно на планете хватит работы для каждого, но рабочие места — другой вопрос. Я буду использовать термин «работа» для обозначения любой деятельности, которой люди занимаются, чтобы получить деньги, «просто заработать на жизнь»; а слова «занятость» или «рабочие места» — как синонимы работы в конкретном случае. «Труд», напротив, в нашей терминологии означает деятельность прежде всего для собственной пользы, для удовольствия или страсти, что непосредственно выражается в занятии человека (см. текст в рамке).

Множество признаков указывает на то, что тезис «Работа должна быть у всех», который стал распространенным во время индустриальной эпохи, может умереть вместе с окончанием этой эпохи.

А мы ведь знаем, что некоторые счастливчики имеют рабочие места, которые позволяют им работать для души. Успешный художник всегда соединяет в себе и то и другое. Реальные гении в любой отрасли — в бизнесе или медицине, армии или образовании, а также академики или политики — всегда «следовали за своим счастьем», как красноречиво заметил Джозеф Кэмпбелл. Однако эти случаи все еще остаются скорее исключением, чем правилом.

Скажите, а лично вы продолжали бы делать то, что делаете, если бы имели столько денег, сколько вам нужно?

Все, что может помочь людям наслаждаться тем, что они делают, должно приветствоваться. Китайская пословица гласит:

Скажите, а многие ли из ваших знакомых мчались бы поутру к своему рабочему месту, если бы не нуждались в деньгах?

Деньги и здоровье общества

Наше здоровье связано с деньгами и работой. Очевидно, что бессмысленная работа может сделать человека больным и даже убить. Престижный канадский Институт перспективных исследований сделал потрясающее открытие: «медицинские услуги имеют небольшое влияние на уровень национального здоровья». Оказывается, сильнее всего на здоровье влияет ситуация, когда работа управляет человеческой жизнью, а не наоборот. Между богатым и бедным различие в восприятии жизни объясняется прежде всего разной степенью контроля над своей жизнью и работой. «Это убивает большинство представителей нижних классов современного мира раньше времени. Статистика показывает, что это же убивает представителей средних классов, которые живут дольше, чем бедные, но не так долго, как богатые».

Связь денег и работы

Проблема с работой всегда в том, чтобы найти кого-то, кто заплатит вам за нее, т. е. сделает ее оплачиваемой. Дефицит рабочих мест поэтому лишь дефицит денег; экономистам это известно со времен Кейнса.

Но зачем нам нужен мир, которому недостает денег? Почему бы не создать достаточное количество собственных денег в дополнение к недостающей национальной валюте, чтобы оплачивать больше рабочих мест?

Звучит глупо? Слишком просто?

Однако многие сообщества в различных частях мира это уже сделали, и я покажу, что такие нововведения доказали свою эффективность на практике, а также поясню, почему они не создают инфляцию и как можно расширить подобную практику.

Но давайте сначала установим природу происхождения проблем с работой, определим, почему она безвозвратно изменилась в течение прошлого десятилетия.

БЕЗРАБОТНЫЙ? КТО? Я? Сегодняшние проблемы работы

Безработица информационной эпохи уже возникла

•   Робот учится выполнять операцию по замене бедра.

•   Первый роман, написанный полностью в соответствии с программой компьютера и оцененный не лучше и не хуже среднего уровня, издан в Нью-Йорке в 1993 году.

•   В одной из последних постановок «Дона Карлоса» в Вашингтонской опере были заняты только билетер, два пианиста и синтезатор.

•   В 1993 году фирма Sears ликвидировала 50 тысяч рабочих мест в торговых филиалах, сократив штат на 14 %. (В том же году продажи возросли на 10 %. Это было еще до зарождения торговли через сеть Интернет, т. е. до появления электронных магазинов.)

•   Ожидается, что продажи через электронные магазины к 2007 году достигнут 20 % двухтриллионодолларового (в год) розничного рынка, снижая тем самым занятость в этом огромном секторе сферы обслуживания, где, напротив, ожидали появления новых рабочих мест.

•   Внедрение технологических новинок в практику чиновничьей деятельности закрывает и другие сферы, где рабочие места были созданы в прошлом.

Житейская мудрость гласит, что безработица — это главным образом проблема для «синих воротничков», и уже только потому временная. Но такое предположение теперь безнадежно устарело, даже в отношении тех областей деятельности, которые долго рассматривались как устойчивые к технологическому устареванию или общему сокращению производства (см. текст в рамке).

Также считается, что безработица носит временный характер, и отсюда следует неявное предположение, что — как и в предыдущих экономических циклах, — когда производство поднимется, произойдет повышение спроса на рабочую силу. И та же самая теория учит, что проблема безработицы вечна и что даже в процветающей экономике некоторые люди будут лишены рабочих мест!

Однако миллионы людей во всем мире начинают задаваться тревожными вопросами. Нормально ли, например, что уровень безработицы медленно ползет вверх от десятилетия к десятилетию? Это очень настораживающий факт, если учесть, что способность людей «крутиться», занимая сразу несколько рабочих мест, а также и эффективность наших информационных систем, позволяющих их совмещать, уменьшая общее количество, выросли за тот же период времени.

Например, уровень безработицы в США составлял в среднем: в 50-е годы — 4,5 %, в 60-х — 4,8 %, в 70-х — 6,2 %, в 80-х — 7,3 %.

В течение 90-х годов XX века официальная статистика безработицы показывала тенденцию к улучшению ситуации. Но не будем обольщаться: «грязная тайна» этого «улучшения» состоит в том, что глобальная схватка за рабочие места привела к существенному ухудшению условий труда и падению зарплаты. Средняя заработная плата в США достигла максимума в 1973 году и с тех пор снижалась, позволяя сделать вывод, что американцы работают хуже, чем два десятилетия назад. «Билл Клинтон создал десять миллионов рабочих мест, и два из них мои» — такую жалобу можно было услышать в рабочих кругах во время предвыборной кампании Клинтона. Стали ли США конкурентоспособнее по сравнению с третьим миром, распространяя уровень жизни, привычный в Азии и Африке, на своих рабочих?..

Даже журнал Fortune задался вопросом, почему «почти половина всех новых рабочих мест на полную рабочую неделю, созданных в 80-х, оплачивалась менее чем 13 тысячами долларов в год, что ниже уровня бедности для семьи из четырех человек». И уровень образования не обязательно поможет в поисках работы. По сообщению Wall Street Journal, один из трех дипломированных выпускников колледжа теперь вынужден соглашаться на работу, которая не требует диплома колледжа.

В конце XX века в Западной Европе уровень безработицы почти на десятилетие упрямо завис на очень неприятном уровне в 10 %. В конце 1998 года в Германии официальное количество безработных достигало 10,8 %, в Италии — 12,3 %, во Франции — 11,5 %, в Бельгии — 12,2 %, а в Испании — ошеломляющих 18,2 %.

Главное различие между Америкой и Европой в том, что в Америке есть люди, отказывающиеся от работы, которая ниже их компетентности и образования. В самом деле, если дипломированный выпускник колледжа промышляет продажей гамбургеров, то нужно ли понимать это как признак здоровой экономики или свидетельство наступления высокотехнологического общества будущего? Один выпускник 1996 года суммировал опыт своих друзей, столкнувшихся с «реальным рабочим миром», следующим образом: «Половина из нас безумно перегружены, а другая половина без работы. Это похоже на выбор между трудоголизмом и депрессией, и ничего в середине. И это считается хорошим годом для экономики!»

Даже в Японии, где пожизненная работа в одной компании фактически рассматривается как неотъемлемое право, безработица растет.

Что же происходит?

Ускорение падения

Практически всех нас приучили верить, что если мы изучим профессию и, будучи наняты компанией для выполнения работы по этой профессии, станем делать все правильно, то будем продвигаться по служебной лестнице до самой пенсии. Но такие перспективы теперь уже не столь радужны и очевидны.

За последние три десятилетия были вложены миллиарды долларов в информационные технологии. Темп роста таких инвестиций выше каких бы то ни было инвестиций за всю историю экономики. Например, доля инвестиций в информационные технологии в американских фирмах подскочила с 7 % в 1970 году до 40 % в 1996 году. Вложения в информационные технологии теперь превышают инвестиции в производство всех других видов оборудования, вместе взятых. А еще добавьте к ним миллиарды долларов, потраченных на программное обеспечение! Чтобы понять истинный размах этого явления, нужно умножить это экстраординарное увеличение долларовых инвестиций на еще более замечательное падение стоимости техники. Цены на компьютеры продолжали снижаться на 30 % в год в течение двух последних десятилетий, и все эксперты солидарны в том, что это продолжится по крайней мере еще одно или два десятилетия.

Первоначально использование компьютеров строилось вокруг существующей организационной структуры и процедур управления: корпорации компьютеризировали рутинные работы. Но вот однажды кто-то пожелал полностью изменить процесс, задав простой вопрос: как мы должны организовать сами себя, чтобы лучше воспользоваться преимуществами доступных информационных технологий?

Началось «стратегическое сокращение производства» — реинжениринг (форма реорганизации компаний, основанная на сокращении численности ее работников, в основном менеджеров среднего звена. — Науч. ред.). Справедливости ради надо сказать, что такое сокращение не было изначальным намерением изобретателей новых технологий. Один из авторов идеи реинжениринга — Томас Дэвенпорт в статье, опубликованной в Fast Company, сообщает: «Слово «реинжениринг» не возникло как кодовое слово для бессмысленного общего кровопускания. Не предполагалось, что оно будет последним вздохом управления индустриального века. Я знаю, потому что был у истоков. Я был одним из его создателей… но вырвавшись из бутылки, джинн реинжениринга быстро стал уродливым».

И подобно всем джиннам, его нельзя загнать обратно в бутылку.

Большие корпорации во всем мире избавляются от персонала, «теряя» суммарно от одного до двух миллионов человек в год. Затем дошло до сокращения числа уровней управления. Когда Kodak уменьшил число уровней управления с тринадцати до четырех, многие из тех, кто никогда не думал, что это может случиться с ними, оказались без работы. Конечно, создается много новых рабочих мест вне этих корпораций, но там уволенные люди не могут рассчитывать на те доходы и прочие условия, которые имели раньше и которых могли бы ожидать.

Важно понять, что это «стратегическое сокращение» имеет природу, полностью отличающуюся от тех циклических сокращений производства, что бывали в прошлом. Например, считалось нормой, что фабричных рабочих можно увольнять всякий раз, когда запасы товаров накапливались и производственный цикл перемещался в фазу сокращения. Их нанимали обратно по мере реализации этих запасов. Но что касается нынешних стратегических сокращений производства, то нет никаких оснований ожидать перемены тенденции. Кто ушел, тот ушел навсегда. Рост производства без увеличения занятости не прогноз, это установленный факт. Статистика Уильяма Грейдера сообщает: 500 самых крупных корпораций в мире производят и продают в семь раз больше товаров и услуг, чем 20 лет назад, но они сумели в то же время уменьшить свой штат.

Даже те, кто остается, оказались лицом к лицу совершенно с другими процессами, чем раньше. Старые критерии для определения соответствия наемного работника специфике работы сводились к классической триаде: опыт, рекомендация и образование. Сегодня все не так в глобальных корпорациях типа CNN, Intel или Microsoft: «Никто не имеет работу. Даже если кто-то нанят на работу, мы забываем об этом, как только он или она приняты. Работа делается главным образом в проектных командах, в которые часто включают временных работников. Люди имеют обязанности, проблемы или возможности, но не работу».

В дополнение к прямым сокращениям требования конкурентной борьбы, стремление к гибкости подтолкнули корпорации к пересмотру границ ведения бизнеса. Появились новые формы найма:

•   Аутсорсинг. Это использование внешних ресурсов, — например, персонала, складских помещений, транспорта и т. п. фирм-контрагентов. Ксероксы устанавливают водители поставщика, компьютеры ремонтирует персонал фирмы, которая ранее всего лишь поставляла части.

•   Делокализация. Для одной из самых больших американских компаний страхования — Metropolitan Life — оформление счетов выполняется в Ирландии; British Airways ведут бухгалтерский учет операций в Бангладеш; компании программного обеспечения Калифорнии организовали отладку своей продукции в Индии.

•   Использование временных работников. Вероятно, это наиболее существенная из всех новых тенденций, с точки зрения общества. Самый большой работодатель в США — Manpower, чей бизнес заключается в размещении временного персонала на рабочие места.

Если вы полагаете, что все это происходит только в «жадном частном бизнесе», то сильно заблуждаетесь. Даже военные — исторически довольно энергичный наниматель — подпали под общую тенденцию. В «Стратегическом обзоре обороноспособности Америки» за 1997 год сделан вывод, что целых 50 тысяч боеготовых отрядов должны быть сокращены, особенно в пехоте, чтобы оплатить компьютерные системы артиллерии и электронных датчиков биологического оружия. Этот «Обзор» сообщает, что к 2010 году необходимо сосредоточиться на сокращении «затрат на инфраструктуру» (в настоящее время 40 % всех ассигнований министерства обороны). Эти «затраты» охватывают всех, непосредственно не связанных с «основной военной специальностью»: от менеджеров кафетерия военных баз до школьных учителей, от воспитателей детских садов до бухгалтеров.

Ничто из этого нельзя рассматривать как краткосрочную или местную причуду. Британский обзор, профинансированный отделом образования и занятости и изданный Business Strategies — компанией, близкой к министерству финансов Великобритании, — заключает, что в течение десяти лет в Англии не следует ожидать новой полной занятости. В то же время для самозанятости и частичной занятости делается оптимистический прогноз — 1,5 миллиона рабочих мест. И никто не ожидает, что вернется то положение, которое когда-то считалось «нормой», — полная занятость.

И все это отнюдь не англосаксонская тенденция. Обзор 4720 организаций в 14 европейских странах, выполненный Крэнфилдской школой управления по поручению Европейской комиссии, сообщает о колеблющемся увеличении частичной или срочной (на срок до трех месяцев) занятости. Самый большой рост был в Нидерландах, где 70 % корпораций увеличили использование частично занятых работников. Более 50 % немецких, итальянских, финских и шведских корпораций делают то же самое. Остальная часть Европы зарегистрировала увеличение частичной занятости в корпорациях «только» от 30 до 50 %.

Доктор Уильям Бридж, эксперт по тенденциям занятости, задает вопрос: «Какая часть рабочих мест занята временной рабочей силой?» Оценки большинства людей попадают в диапазон от 2 до 20 %, но его ответ иной: «Фактически это 100 %; но 85 % из нас все еще не верят этому».

Экономические последствия

Международная федерация металлистов в Женеве предсказывает, что «через 30 лет максимум 2 % мировой рабочей силы будет достаточно, чтобы произвести все товары, необходимые для полного удовлетворения спроса». Интересный вопрос: а что будет делать остальное трудоспособное население, т. е. 98 % людей?

Некоторые могут сказать: что с того, что рабочие места исчезают? Это бывало и прежде.

В 1800 году более чем 80 % населения США были заняты в сельском хозяйстве; к 1900 году это количество снизилось до 48 %; к 1950 году— до 11 %, а в наши дни до незначительных 2,9 %.

И эти 2,9 % не только кормят всю нацию лучше, чем ранее 80 %, но они также кормят и большую часть остального мира! А все люди, ушедшие из сельского хозяйства, нашли рабочие места в промышленности, торговле и сфере услуг.

Пол Кругман против Уильяма Грейдера и Роберта Рейча

В ряде своих остроумных эссе Пол Кругман в ответ на идеи, высказанные в бестселлерах известного журналиста Уильяма Грейдера и министра труда администрации Клинтона Роберта Рейча [198] , нападает на то, что он называет «эмоционально удовлетворяющими мифами», касающимися потенциального кризиса занятости из-за изменений в технологии. Кругман рассматривает падение занятости по двум категориям.

•   Он опровергает мнение, что в мире имеется ограниченное количество работы и что поэтому, как только повышается производительность труда, число доступных рабочих мест должно автоматически сокращаться. Его контраргумент: рост производительности труда в одном секторе действительно может вызывать потери работы, но этим стимулируется рост количества рабочих мест в других отраслях экономики. И приводит классический пример: потеря работы в результате увеличения производительности в производственном секторе за последние 30 лет был более чем скомпенсирован новыми рабочими местами в сфере обслуживания.

•   Многие споры об отношениях между глобализацией, торговлей, технологией и количеством рабочих мест на деле некорректны, потому что, «если вы хотите простую модель для предсказания уровня безработицы в Соединенных Штатах в течение следующих нескольких лет, это будет то, чего Гринспен хочет, плюс-минус случайная ошибка, отражающая факт, что он не вполне Бог» [199] . Это так, потому что Гринспен может принимать во внимание все воздействия изменений в торговле или технологии и соответственно приспосабливать к ним свою валютную политику.

Я полностью согласен по обоим пунктам. Но я, однако, по-прежнему беспокоюсь относительно проблемы рабочих мест из-за следующих двух моментов:

•   Потеря рабочих мест в одном секторе при создании рабочих мест в другом секторе, может быть, благо с точки зрения статистики, но не для простых людей. Если такое изменение происходит через поколение, это нормально. Если ребенок сталелитейщика становится инженером-электронщиком или адвокатом, то это вполне соотносится с «американской мечтой». Но можно ли надеяться, что сам уволенный сталелитейщик будет иметь достаточно денег или сообразительности, чтобы перейти на высокотехнологическое рабочее место, которое создаст новая экономика? Поскольку скорость изменений увеличивается, число людей, оказавшихся в западне между старым и новым секторами роста, очевидно, повысится. Что делать этим людям?

•   Почему почти треть человечества (большинство так называемого третьего мира), по нашим сведениям, не имеет работы? Как считается, 700 миллионов людей в мире сидят без работы десятилетиями. Ответ Кругмана может быть таков, что это не забота Гринспена. Однако решения, принимаемые Федеральной резервной системой, из-за глобальной роли доллара непосредственно затрагивают миллионы рабочих мест во всем мире. Когда Пол Волкер решил уничтожить инфляцию в США в 80-х, он отправил экономику всей Латинской Америки в штопор. Другими словами, я утверждаю, что проблема глобальной занятости — не экономическая проблема управления, а искусственно созданное затруднение.

Я также утверждаю, что подход, рекомендуемый далее в этой главе, мог бы облегчить эту проблему, отдав роль национальных валют, которыми управляют Гринспен и его коллеги, дополнительной валюте. Кроме того, если такая валюта хорошо разработана, она может помочь в снижении инфляции скорее, чем национальные валюты (см. главу 3).

Это, конечно, правда.

Однако между информационной революцией и промышленной революцией существует структурное различие.

Фермер стал изготовителем почтового дилижанса, а изготовитель почтового дилижанса мог бы научиться делать автомобили. Каждый раз, меняя рабочие места, он зарабатывал бы больше денег, чем прежде. Но что делать ненужному больше держателю информации — торговать гамбургерами?

Прокляты, если делаете, прокляты, если нет

Когда президент ATT гордо объявил в 1997 году о реорганизации компании и сокращении 40 тысяч человек, Уолл-стрит приветствовал эту новость. А вот служащие и публика в целом задавались конкретным вопросом: а почему одна из наиболее успешных корпораций в Америке должна пойти на такое кровопускание? Различие в реакции показывает, чего мы должны ожидать в будущем: роста безработицы и реакции обозленной общественности. Также, вероятно, изменится стиль объявлений о сокращениях. («Только делать это, но не говорить об этом» — таково было мнение одного специалиста по пиару.)

С другой стороны, руководители корпораций, которые не готовят свои компании к возрастающему глобальному соревнованию, поступают так часто на свой собственный страх и риск. Попытка повернуть технологические часы назад никогда на самом деле не срабатывала. Восстание луддитов против внедрения машин в эпоху индустриальной революции иллюстрирует то, что, очевидно, случилось бы и в нашем случае. Корпорации или области, где луддиты преуспели в остановке или замедлении процесса, обанкротились. Так что никто не выигрывает в этой игре.

На сей раз мы можем оказаться зажатыми между двумя скалами: любая корпорация заинтересована в улучшении конкурентоспособности через сокращение штатов работников, но люди, выкинутые на улицу, не складываются в новую общность. Вспомним: когда-то Генри Форд решил делать автомобиль, который был настолько дешевым. что фабричные рабочие могли его покупать. Он запустил тем самым виртуозный цикл: больше автомобилей — больше рабочих; больше рабочих — больше автомобилей. Если же теперь корпорации «производят» безработных, то этот добродетельный цикл может очень быстро превратиться в порочный. Он просто станет работать в другом направлении! Каждый уволенный вынужден уменьшать свой доход, он выпадает из рынка, и новые товары, которые корпорации продолжают производить, лишаются сбыта. Даже если каждая корпорация, сокращая штаты, поначалу выигрывает материально, все же в целом рыночный «пирог» усыхает. И мы можем внезапно обнаружить, что материально проигрывают все, даже сами корпорации.

Фактически эта игра, перейдя на глобальное поле, усложнила положение. Заводы, построенные в странах третьего мира, используют те же эффективные технологии, что и в промышленно развитых странах. А десятилетие «структурного регулирования» политики, осуществленное Международным валютным фондом, повсюду разрушило многие из систем социальной защиты. Чего в итоге ожидать народам третьего мира?..

Предвидение Кейнса

Джон Мейнард Кейнс в своем «Убедительном эссе» более шестидесяти лет назад с удивительной проницательностью предсказал, что наступит время, когда проблема производства будет решена, но переход, вероятно, будет болезненным: «Если экономическая проблема [борьба за пропитание] будет решена, человечество лишится традиционной цели. <…> Таким образом, впервые со времен Творения, человек будет стоять перед своими реальными, своими постоянными проблемами <…> Никакая страна или народ, я думаю, не может ожидать времен досуга и изобилия без страха. Занять себя — пугающая проблема для обычного человека без специальных талантов, особенно если у него больше нет корней на земле, или в культуре, или в любимых занятиях традиционного общества».

С незапамятной древности люди идентифицировали себя со своими занятиями. Мы до сих пор характеризуем себя как резчиков камня, профессоров, банкиров, специалистов по компьютерам. Фактически многие из наших наиболее обычных фамилий получились от названий различных рабочих мест и профессий: Смит (кузнец), Флетчер (изготовитель стрел), Поттер (гончар) и прочие подобные, в живых или мертвых языках. Это возвращает нас к каменному веку. В ранних шумерских табличках автор идентифицирует себя как Писец.

Если Кейнс прав, мы будем впервые в истории вынуждены повторно изобрести себя, найти другие способы определить, кто мы есть. Мы больше не сможем идентифицировать себя с этими «ярлыками производства». Другими словами, мы будем вынуждены искать другие тождества, другие цели нашей жизни. Кейнс заключил, что «никакая страна или народ… не может ожидать… без страха» этого беспрецедентного исторического изменения.

И он не единственный, кто предвидел подобные проблемы. Норберт Винер, создатель кибернетики, был также одним из первых, кто предупредил нас о социальном значении компьютеризации: «Давайте помнить, что автоматическая машина [т. е. управляемое компьютером производственное оборудование]… — точный экономический эквивалент рабского труда. Любая рабочая сила, которая конкурирует с рабочей силой раба, должна принять экономические условия рабского труда. Совершенно ясно, что это произведет ситуацию безработицы, по сравнению с которой существующий спад и даже депрессия тридцатых покажутся приятной шуткой».

Не видите ли вы некоторых признаков, сигнализирующих нам о наступлении этого времени?

Социополитические последствия

В пределах существующей структуры экономики мы можем получить довольно хорошее представление о том, что может случиться. А если посмотрим вокруг, сразу обнаружим, что многое уже началось. Я называю это замкнутым кругом безработицы (рис. 16).

Он включает следующие шесть шагов: 1. Безработица создает у людей чувство исключения из экономики. 2. Часть затронутых ею отвечает насилием. 3. Обычные люди реагируют на насилие страхом. 4. Общество разрушается, становится нестабильным, увеличивается политическая поляризация. 5. Меньше инвестиций, меньше товаров покупается. 6. Инвестиционный климат ухудшается, безработица растет.

И весь процесс повторяется снова и снова с самого начала.

Рис. 16. Замкнутый круг безработицы в пределах существующей структуры

Явление в целом, однако, будет выглядеть намного менее пугающим, если рассмотреть его шаг за шагом.

Исключение из экономики. «С точки зрения рынка рост рядов безработных означает судьбу худшую, чем колониализм: экономическую неуместность… Мы не нуждаемся в том, что они имеют, а они не могут покупать то, что мы продаем». Вот как Натан Гарделе, редактор New Perspectives Quarterly, определяет связь между безработицей и исключением из экономики. Такое положение дел усиливает желание реализации у тех, кто обнаружил, что для них нет места в этом обществе, что они не принадлежат ему.

Когда это случается с индивидуумом, он или она обычно впадает в депрессию (совпадение ли, что Национальный институт душевного здоровья США объявил депрессию национальной эпидемией?).

Когда это случается с группой (как типичный пример: молодое поколение, где безработица всегда выше, чем в обществе в целом), она обычно впадает в гнев. Такой гнев накапливается, пока не перерастает в мощную вспышку насилия, обрушивающуюся или на общество в целом, или на некоторых козлов отпущения.

Насилие. Никколо Макиавелли (1469–1527) утверждал: «Необходимо и полезно, чтобы законы республики давали массам законный способ выражать их гнев. Когда у них нет возможности, выражение гнева находит экстраординарный выход. Несомненно, такие случаи приносят огромный вред». Действительно, насилие обычно является выражением расстройства и бессилия.

В пригороде Лиона, во Франции, полицейский автомобиль сбил насмерть подростка. Такие прискорбные несчастные случаи обычно заканчиваются заметками в местной прессе. Но это случилось в Vaux-en-Velain, нищем рабочем районе, где безработица среди молодежи особенно высока. Сотни молодых людей оцепили улицы, начались стычки сначала с полицией, потом со спецназом. Борьба продолжалась три дня и нанесла ущерб более чем на 120 миллионов долларов.

Единственным пунктом, по которому жители и правительственные чиновники пришли к полному согласию, было то, что причиной погромов был высокий уровень безработицы среди молодежи.

Французский социолог Луи Вакан провел систематическое изучение городских беспорядков в развитом мире. Оказалось, что городские мятежники — независимо от страны — имеют общие черты: это рабочая молодежь, отчаявшаяся найти работу в новом мире века информатизации.

Страх большинства. Следующий за насилием шаг понятен. Как большинство людей реагирует на стихийные проявления насилия против собственности и людей? Ответ — страхом.

Страхом чего — зависит от конкретных событий, а также места проживания, возраста, происхождения, социальной подготовки, национальности страдальцев. Этот страх складывается из страхов всех молодых людей — панков, иммигрантов, чернокожих в Америке, арабов во Франции, турок в Германии и т. д.

Политическая поляризация. Страх связан с политикой, как океан с островом. Он определяет границы сообщества, внутри которого принимается решение, кого из него исключить, а кого привлечь.

Вот почему политические деятели всюду склонны обвинять другую страну всякий раз, когда им приходится иметь дело с особенно жесткими ситуациями. Никто не может голосовать за них там. Но безработица и насилие обычно приводят политиков к необходимости искать виновных за эту ситуацию вне своей страны.

Например, невозможно отличить, к чьей избирательной кампании: Пата Буханана в США, Владимира Жириновского в России, Джанфранко Фини в Италии или Жан Мари Ле Пена относится лозунг: «Эти иммигранты — причина ваших проблем с работой». Все они начали политическую карьеру недавно, а уже привлекают от 10 до 20 % избирателей. Наконец, по мере роста безработицы и насилия ожидается увеличение числа экстремистских партий.

В ночь выборов 1994 года в Италии неофашистского лидера Джанфранко Фини приветствовали молодые люди (главным образом безработные), скандируя: «Дуче! Дуче!» — и его партия неожиданно получила 13,5 % голосов. Комментаторы были поражены тем, почему молодые люди — слишком молодые, чтобы знать Муссолини или ощущать ностальгию по его временам, — вновь опираются на те же ценности и лозунги, которые использовали их деды. А ведь это фактически. было предсказуемо…

Поскольку все большее количество экстремистских партий начинает играть важную роль в наших политических системах, становится труднее «держать центр». Позиции быстро поляризуются по политическому спектру, и достижение согласия становится почти невозможным. Через некоторое время ситуация достигнет критической стадии, и мы заговорим о непредсказуемости и политической нестабильности.

Представьте, что это делает с инвестиционным климатом!

Обратная связь с увеличением безработицы. Каждый более или менее серьезный капиталист занимает в подобной ситуации оборонительную позицию, уменьшает инвестиции, и поэтому возможности занятости снижаются еще больше. Увеличение безработицы заставит нас пройти полный цикл еще раз, ибо это порочный круг, и если мы вступим на него однажды, его очень трудно разорвать.

Изучая примеры

Есть множество исторических и современных примеров, иллюстрирующих этот процесс. Целые страны прошли через него с разрушительными результатами. Мы могли бы вспомнить ситуацию в Латинской Америке, где политическая неустойчивость вызвана не только иностранцами, вывозящими свои деньги из страны, но и гражданами, не желающими вкладывать капитал в свою собственную страну (примеры — Перу, Боливия или Аргентина 70-х годов XX века). Уровень безработицы взмывал вверх, происходила массовая миграция в крупные города в надежде найти работу, но там ее тоже не было. Потомки этих переселенцев все еще живут там, как и в других странах, в бидонвиллях («жестяных поселках»), фавелах (бараках Рио-де-Жанейро) и других трущобах. А сколько сообщений об афроамериканцах, скопившихся в трущобах крупнейших городов Севера Соединенных Штатов менее чем за два поколения! Это особенно шокирует потому, что произошло в наиболее экономически развитой стране мира во время интенсивного экономического роста! Вот хороший пример, что случается с рабочими развитой страны, когда технология делает значительную часть населения ненужной. Главное различие в том, что в век информатизации этот процесс становится географически универсальным. На сей раз мы все потенциальные жертвы.

Создание афроамериканских люмпенов

Перед Второй мировой войной более 90 % всех афроамериканцев в США жили на юге по линии Мэсон — Диксон и работали в сельском хозяйстве. Ключевое событие, которое изменило положение дел навсегда, случилось 2 октября 1944 года, когда три тысячи человек собрались на хлопковом поле около Кларксдейла, штат Миссисипи, чтобы понаблюдать за первой демонстрацией механического сборщика хлопка. Это было изумительное зрелище: одна-единственная машина делала работу 50 людей. Это также подразумевало, что впервые, с тех пор как чернокожих привезли как рабов на сельскохозяйственные плантации Юга, их руки перестали быть нужными. Впервые они стали экономически ненужными.

«Одно из самых больших и наиболее быстрых массовых перемещений людей в истории началось» [204] . Между 1950 и 1970 годами более чем пять миллионов черных мужчин, женщин и детей мигрировали с Юга в крупные индустриальные города Севера в поисках рабочих мест. Но и там им не хватило рабочих мест, потому что автоматизация точно так же затронула отрасли промышленности. «Как будто расизм, поместив негра на его экономическое место, отступил в сторону, чтобы наблюдать, как технология уничтожает это место» [205] . Чернокожие рабочие низкой квалификации действительно были первыми, кто подвергся увольнениям. Через какое-то время «черное сообщество» раскололось на две части. Многие сумели воспользоваться преимуществами ослабления расовой дискриминации и стали представителями американского среднего класса. Но миллионы спустились ниже по социальной лестнице, пройдя путь от «экономического исключения» до насилия и страха, от экстремистских политических взглядов до сожженных районов, куда никто не хочет вкладывать капитал. Эти районы порождают люмпенизированный слой — постоянно безработную часть населения, которая выброшена обществом на обочину, где единственный оставшийся выбор — или получать пособие, или зарабатывать на жизнь криминалом.

Эта картина может показаться слишком мрачной. В конце концов, расизм был отвратителен. Но перед нами абсолютно точная иллюстрация того, что обычно случается, когда большие группы людей становятся экономически невостребованными, по крайней мере если мы остаемся в пределах существующей денежной системы.

Традиционные решения

Не должно вызывать удивления, что варианты, предлагаемые для решения проблемы безработицы, имеют серьезные различия, которые зависят от того, из какой политический сферы исходит рекомендация. Старое политическое деление на правых и левых все еще обеспечивает самую легкую классификацию традиционно представляемых решений.

Джордж Лакофф предложил связное объяснение внутренней логики и правых, и левых (в США — консерваторов и либералов). Он утверждает, что американская политика фактически есть экстраполяция на все общество двух противостоящих образов «идеального семейства». Общее у них то, что нация представляется как «большое семейство» с правительством в качестве родителей. Но вот определения, как получается «хорошее семейство», весьма различны. Ниже следует краткое описание двух типов семейств для консервативного и либерального мировоззрений. Хотя эти модели разработаны для США, они вполне применимы к другим странам мира с некоторой адаптацией.

Идеальная модель «Строгий отец». Эта модель лежит в основе консервативного мировоззрения, для которого характерна установка на традиционную семью с отцом, имеющим как первичную ответственность за поддержку и защиту семейства, так и полномочия определять политику, устанавливать строгие правила для поведения детей и предписывать порядки. На матери лежит ежедневная ответственность за заботу о доме, воспитание детей и поддержку авторитета отца. Любовь и забота, конечно, важная часть жизни семейства, но они никогда не смогут перевесить родительскую власть, которая сама по себе является выражением любви и заботы, — это жесткая любовь. Самодисциплина, самостоятельность и уважение к законной власти — главное, чему должны научиться дети. Дети должны уважать своих родителей и повиноваться им; поступая так, они подают «знак» самодисциплины и самостоятельности.

Как только дети вырастают, они начинают заботиться о себе сами и должны зависеть от своей приобретенной самодисциплины, чтобы выжить. Родители не должны вмешиваться в их жизнь.

Преследование личного интереса рассматривается при такой модели как способ использования самодисциплины для достижения самостоятельности. Поэтому естественно видеть функцию правительства в том, чтобы требовать от граждан самодисциплины и самостоятельности. И оно — раз гражданин стал «взрослым» — не должно вмешиваться в его жизнь.

Идеальная модель «Лелеющий родитель». Эта модель — основа либерального мировоззрения, при котором «любовь, сочувствие и забота находятся на первом месте, а дети становятся ответственными, самодисциплинированными и самостоятельными через заботу и уважение к другим — как в своей семье, так и в сообществе. Повиновение детей происходит из их любви и уважения к родителям и сообществу, а не из страха наказания. Существенно важно хорошее взаимопонимание. Принято интересоваться мнением детей, так как дети обязаны понять, почему их родители делают то, что делают… Дети должны научиться прежде всего сочувствию к окружающим, способности к заботе, готовности к поддержке социальных связей, что невозможно без силы, самодисциплины и самостоятельности. Когда детей уважают, лелеют и общаются с ними с рождения, они постепенно вступают со своими родителями в отношения взаимного уважения, взаимопонимания и взаимной заботы».

В рамках этой модели естественно видеть правительственные шаги в направлении удовлетворения человеческих потребностей. Отсюда следует разнообразие социальных программ по всем видам проблем.

Когда эти приведенные мировоззренческие позиции прилагаются к проблеме безработицы, они определяют два типа политики.

Решение с точки зрения правых. Консерваторы считают, что занятость не тот предмет, которым правительство должно заниматься, и что решать эту проблему через какое-то время будет свободный рынок. Они спихивают с себя ответственность за безработицу.

Когда Милтона Фридмана спросили: не устарел ли в век информатизации этот подход? — он ответил — только наполовину в шутку, — что мы всегда можем создавать рабочие места психоаналитиков друг для друга, чтобы преодолеть упадок в экономике.

Практически консерваторы склонны отрицать существование любой структурной проблемы занятости. Сталкиваясь лицом к лицу с социальной напряженностью, которая косвенно является результатом безработицы, они будут заниматься не безработицей, а ее симптомами в той последовательности, в которой они проявляются. Это то же самое, что обрезать стебли сорняка, в то время как корни остаются нетронутыми. Например, вот один из правых лозунгов: рабочие места пропали, потому что иммигранты забирают их у вас, поэтому позвольте нам запретить иммиграцию. Другое решение, рекомендуемое правыми, — более жесткие уголовные законы. Как следствие, строительство тюрем стало ныне важным видом деятельности в США.

Практика, когда меньшинство обвиняют в структурных проблемах большинства, имеет очень длинную историю. У библейских евреев для этого был ритуал: выбор черного козла или овцы, «возложение на него всех грехов Израиля» и затем принесение в жертву или изгнание в дикую местность. Во все времена делались попытки применения подобных коллективных клапанов безопасности. Мы не должны забывать, до какой крайности могут дойти цивилизованные нации, начиная движение по такому пути. Достаточно вспомнить Германию, лишь пару поколений назад искавшую для решения своих проблем козла отпущения!

Строительство все большего количества тюрем представляется не вполне разумным: платить 20 тысяч долларов в год, чтобы держать какого-то человека в тюрьме пожизненно, вряд ли наиболее рентабельный метод разорвать замкнутый круг безработицы. А наиболее вероятный результат развития этого сценария — то, что уже случилось во многих странах третьего мира. Вместо помещения неопределенно большого количества людей в тюрьмы дело заканчивается тем, что меньшинство — те, кто может себе это позволить, — самостоятельно запираются в «золотых гетто». Какими бы ни были уровень роскоши и комфорта, которыми «золотые гетто» могут обеспечивать, это все равно добровольное тюремное заключение. Параллельно с этим большинство — те, кто не может позволить себе жизнь в «золотых гетто», — брошено на произвол судьбы, вынуждено самостоятельно защищать себя в гангстерских городских джунглях. Действительно ли это приемлемое решение для демократического общества?

Решение с точки зрения левых. Типичный анализ проблемы безработицы левыми представляет Джереми Рифкин. Его предложение строить «социальный капитализм» включает три главных компонента:

•   сокращение рабочей недели с 40-часовой до 35- или 30-часовой (стратегия, которую «проверяет на себе» Франция);

•   обложение налогами новых высокотехнологичных производств;

•   использование поступлений от таких налогов для оплаты ваучеров, которые могут быть выпущены для работающих в некоммерческой сфере.

Большое количество левых популистов называют в качестве причин исчезновения рабочих мест жадность мировых корпораций, процесс глобализации, скрывающийся за странными аббревиатурами (типа МВФ, ВТО, NAFTA, ЕС), и другие «заговоры». Решение логически подразумевает или сползание вниз, или противодействие этим силам.

Решения, рекомендуемые «слева», также были недавно проверены. Некоторые из остатков New Deal и Great Society в США и странах всеобщего благоденствия в Европе все еще выдают на-гора программы вроде создания рабочих мест для молодежи и т. п.

Правительства, создававшие рабочие места, оставили послевкусие неудачи, а также тяжелое наследство в виде налогов и бюрократии, даже не говоря о неуправляемом дефиците и долгах, которые в лучшем случае будут оплачены в XXI столетии. Никакое общество, даже очень щедрое, не может позволить себе неопределенно долго держать возрастающее количество людей на социальном пособии; это не реалистический выбор, если безработица не циклическая, а структурная. Реальная проблема состоит в том, что эти программы социального обеспечения не сумели вывести людей из состояния бедности. А хуже всего то, что люди, которым помогают таким образом в течение длительного времени, теряют чувство собственного достоинства и самоуважение.

Другой рецепт слева предписывает нанести ответный удар по мощным заговорам, которые, возможно, вызывают проблемы. Некоторые теории заговора предоставляют интересные примеры, но все они имеют один общий недостаток: впадают в грех «оптимизма». Они неизменно предполагают, что некоторая небольшая группа людей знает то, что происходит, и действительно полностью контролирует всю эту ситуацию.

Хуже всего то, что на самом деле никто не отвечает за систему в целом и все — включая наиболее влиятельных — всего лишь пытаются удержать удар надвигающихся на них проблем.

Почему традиционные решения теперь не работают. Даже самые прекрасные предложения — с обеих сторон политического спектра — не решают проблемы.

Стратегический вопрос: является ли безработица краткосрочной проблемой, которая исчезнет со следующим циклом делового бума или мы имеем дело со структурным процессом, который будет усиливаться. Много академических чернил пролито в попытках понять, с чем мы имеем дело. По правде говоря, мы можем иметь дело и с тем, и с другим.

Я различаю три типа безработицы.

1. Так называемая «фрикционная» безработица: даже при наилучших экономических условиях на свободном рынке всегда будет некоторое количество людей, которые уволены или уезжают и находятся в течение какого-то времени «между рабочими местами». Мы должны помнить, что всегда будет некоторая доля (пусть даже небольшая) людей, находящихся в таком переходном состоянии.

2. «Нормативное» снижение занятости в обычном производственном цикле. Это ситуация, когда в экономике скопились излишние запасы товаров, и, в то время когда эти накопления постепенно ликвидируются, предприниматели временно сокращают количество рабочей силы, занятой в производстве. Мы и впредь должны ожидать, что, пока сохраняется производственный цикл, спрос на рабочую силу будет колебаться.

3. Теперь у нас есть достаточно свидетельств того, что в дополнение к двум известным типам безработицы, описанным выше, на все процессы начала влиять долгосрочная структурная тенденция. Это объясняет тот факт, что «фрикционная» безработица, как нам кажется, растет. Эта структурная тенденция есть следствие изменения рынка рабочей силы при переходе от индустриального века к веку информатизации. Это истинно в полной мере, и ни одно из решений, предложенных в пределах традиционной левой или правой политики, не учитывает структурного характера этой проблемы. Поскольку мы находимся сейчас в самом начале века информатизации, следует ожидать дальнейшего развития соответствующих тенденций…

Следующая ведущая социополитическая проблема

Как и предсказывали два десятилетия назад некоторые футуристы, ускоряющаяся технология догоняет нас. Поэтому необходимость увеличения количества рабочих мест становится одной из самых горячих международных политических проблем. В глобальной рыночной системе ни одна из стран действительно не может встать на путь мирового прогресса без того, чтобы не подвергнуться риску соскальзывания в нисходящую спираль «недоразвития». С другой стороны, мы не создали институтов или механизмов, способных противостоять социальным беспорядкам, к которым ведут нас новые технологии.

«Мы стоим перед лицом непреодолимых возможностей!»

Не влево, не вправо, а вперед?

Традиционные лево-правые дебаты представляют собой наследство, оставшееся от экономических структур индустриального века. И суть дебатов в том, какой должна быть собственность на средства производства, т. е. фабрики и машины, — частной или государственной. Хотя средствами производства становятся знания, все еще не существует соответствующего нового политического и экономического словаря.

Но как насчет изменения самой монетарной системы? Чтобы понять это, сначала сыграем в очень простую игру, называемую «Денег хватает».

Игра «Денег хватает»

В эту игру можно играть одному или в компании, с семьей или группой друзей. В процессе игры вы можете узнать многое о самом себе и о других. В этой игре не бывает проигравших, а побеждает самый веселый.

Представьте, что при помощи какого-нибудь волшебства сделали так, что нет больше дефицита денег. Вы стали основателем большого финансового учреждения или фонда, и правила игры требуют, чтобы вы тратили свои деньги в пределах вашего сообщества. Это может быть местность, где вы живете, группа друзей или ваша семья, целый регион или негеографическое сообщество, подобно подгруппе в Интернете. Вы сами решаете, что делать с деньгами в этих выбранных вами рамках. Вы можете выполнить любые свои мечты.

Затем вы отвечаете на три вопроса:

1. Какой талант вы хотели бы развить и предложить своему сообществу?

2. Каким вы видите ваше вновь сформированное сообщество и чем оно должно заниматься, по-вашему?

3. Какие еще люди или организации должны участвовать в вашем деле?

Если вы играете в эту игру с другими, пусть каждый даст свои ответы.

Во втором туре вы увидите, что различные ваши мечты начинают переплетаться, а некоторые из ваших инициатив сходятся с инициативами других участников. Вы обнаружите, что часто они усиливают друг друга и взаимодействуют друг с другом неожиданным образом! Для групп, которые присоединились к игре, предложите следующие темы:

•   Охрана детства

•   Обучение

•   Воспитание молодежи

•   Забота о пожилых

•   Восстановление инфраструктуры

•   Восстановление жилья

•   Очистка окружающей среды

•   Озеленение городов

•   Искусства, развлечение, музыка, театр

•   Общественный транспорт

•   Предупреждение преступности

•   Здравоохранение

Мы видим, что в наших сообществах, в наших городах, среди людей и семей, с которыми мы живем, работы много. Есть люди, способные и желающие ее делать, имеющие навыки и знания для этого. Существуют даже организации, которые желают нанять людей для этой работы. Наши проблемы вызваны не дефицитом людей или идей. Чего же не хватает? Не хватает денег. Каждый ждет денег. Если кто-то перестает о них думать, это очаровательный феномен.

Вообразите марсианина, приземлившегося в бедном квартале и наблюдающего нищету, людей, спящих на улицах, беспризорных детей, деревья и реки, умирающие от недостатка заботы, экологические бедствия и все остальные проблемы, стоящие перед нами. Поближе познакомившись с нами, он обнаруживает, что мы точно знаем, что нужно делать со всем этим. Наконец, он видит, что многие люди, желающие трудиться, или остаются безработными, или используют только часть своих навыков. Он видит, что не все, у кого есть работа, занимаются тем, к чему лежит душа, но все ждут денег. Вообразите марсианина, которому надо объяснить, что это за странная вещь — «деньги». Вы — лично вы — смогли бы объяснить ему, что мы ждем «соглашения в пределах сообщества, чтобы использовать нечто — фактически что угодно — как средство обмена»? И продолжаем ждать.

Наш марсианин засомневался бы, есть ли разумная жизнь на этой планете…

Эта игра помогает понять, что имел в виду Эдгар Кан, создавший в свое время систему Time Dollars («время — деньги»): «Возможно, реальная цена денег строится в нашем уме так же, как тюрьма — в нашем воображении».

В обществе достаточно работы, чтобы любого занять до конца жизни. Работы, которая удовлетворит любой творческий потенциал. Или нас настолько загипнотизировал страх дефицита денег, что мы в придачу боимся недостатка работы?

Так что мы можем сделать?

Создайте дополнительные валюты, годные для обслуживания социальных функций, которые национальная валюта не выполняет, да и не может выполнять. Множество таких нетрадиционных валют, уже действующих более чем в дюжине стран, описано в этой главе ниже. А сейчас я только подчеркну новые перспективы, которые может создать такая стратегия.

Вообразите, что двум экономическим системам дана возможность работать параллельно. С одной стороны, наша привычная конкурентная экономика, управляемая господствующими национальными денежными системами. С другой — кооперативное местное хозяйство с дополнительными валютами. Конкурентная экономика предлагает знакомые «рабочие места», оплачиваемые современной дефицитной национальной валютой, а кооперативное хозяйство охватывает все те виды деятельности, которые люди счастливы были бы оплатить дополнительной валютой, всегда имеющейся в достатке. Проблема безработицы и неполной занятости может быть решена: люди станут делать работу по улучшению жизни своих сообществ, получая плату в местной валюте.

Большинство людей оказались бы занятыми в обеих экономиках. Или внутри одной семьи некоторые члены работали бы главным образом в глобальной конкурентной экономике, в то время как другие применяли бы свою энергию главным образом в местном хозяйстве. И те и другие могли бы «следовать за своим счастьем», а главное — возможность приложения своего труда воплотилась бы в работу.

Именно это и достижимо в рамках того, что я буду называть «интегральной экономикой» (более подробно см. главу 5 этой части), которая состоит из традиционной конкурентной экономики, с одной стороны, и локальной кооперативной экономики — с другой. Традиционная производит финансовый капитал, а новая — социальный капитал. Они могут работать в симбиозе друг с другом!.. Я называю такую экономику интегральной, потому что она стремится к той степени объединения, которую официальная экономика всегда преуменьшала или игнорировала. Но чтобы понять, как работает интегральная экономика, мы должны поближе познакомиться с нетрадиционными валютами, которые могли бы дополнить обычные национальные валюты.

Примеры таких дополнительных валют — тема этой главы.

Наиболее удивительным для меня было открытие: как близко были мы однажды к осуществлению этой идеи в 30-х годах XX века! Но тогдашние правительства оказались не готовы к такому реальному шансу: банковская парадигма 30-х настоятельно одобряла иерархические и централизованные методы решения всех проблем.

Забавно, что эти эксперименты были остановлены правительствами не потому, что они не работали, а потому, что они работали слишком хорошо и не нуждались в участии правительства.

ПУТЬ, НЕ ИЗБРАННЫЙ В 30-Х ГОДАХ XX ВЕКА

Если ваша семья жила в 30-е годы в Западной Европе, США, Канаде или Северной Мексике (т. е. в областях, которые сильнее всего были поражены Великой депрессией), вы, возможно, слышали об этом. После немецкой гиперинфляции конца 20-х годов (или кризиса 1929 года в других регионах) буквально тысячи сообществ в разных странах ввели свои собственные, местные валюты. В вашем городе, вероятно, тоже была такая. Прежде чем вникнуть в конкретные случаи применения этих валют, давайте рассмотрим общую обстановку, в которой это происходило.

Обстановка 30-х годов

В 30-е годы была другая обстановка, нежели сегодня.

В Германии 20-х марка полностью обрушилась. Чуть позже в других странах национальные валюты обесценились из-за банковского и экономического кризисов. Люди, у которых были хоть какие-то деньги, стремились копить их из страха перед будущим, что, в свою очередь, ухудшало положение остальных. Однако, несмотря на различия в валютной политике, проводимой в то и в наше время, обнаруживаются некоторые тревожащие совпадения (см. текст в рамке).

Монетарные ошибки 30-х годов прошлого века

Монетарные ошибки, сделанные в 30-х годах, подробно описаны в любом учебнике экономики. Общее мнение — то, что могло быть временным спадом, стало кошмарной депрессией из-за ошибок, сделанных центральными банками, особенно в Австрии и в США.

Весной 1931 года самый большой банк Австрии — Kredit Anstalt, был на грани краха. Когда правительство решило спасти ситуацию, напечатав свеженькую внутреннюю валюту, банк организовал утечку капитала из страны из опасения повторения гиперинфляции, подобной той, что случилась после мировой войны и память о которой была все еще свежа в народе. Австрия получила помощь от соседей и недавно сформированного Банка международных расчетов… Но помощь пришла слишком поздно.

В это же время в США Федеральная резервная система также предпочла защищать золотой стандарт, вместо того чтобы спасать реальную экономику. Президент Герберт Гувер счел, что важнее сбалансировать бюджет, чем заново запускать экономику путем сокращения дефицита денег. Все верили, что краткосрочный шок не повредит, а даже поможет возмещению ущерба от прошлых эксцессов.

Мы не обязаны повторять те же ошибки. Правда, мы можем делать новые с тем же эффектом.

Когда Япония пробует запустить остановившуюся экономику, невзирая на возникающий дефицит бюджета, международные кредитные агентства делают все, чтобы ее невыплаченный долг стал еще тяжелее и она не смогла бы держаться политики, способствующей спасению экономики.

Когда Таиланд, Корея или Индонезия видят крах своей экономики, им рекомендуют увеличить процентные ставки, чтобы «восстановить доверие в отношениях с международными финансовыми рынками», а ведь это еще больше увеличивает глубину кризиса.

У всех дополнительных валютных систем 30-х была одна цель: обеспечить людям средство обмена, необходимое для их деятельности, т. е. дать им работу. Главное, чтобы два средства использовались для достижения этой единственной цели:

•   чтобы люди компенсировали дефицит национальной валюты, создавая свои собственные дополнительные валюты;

•   чтобы в более сложных случаях они также создавали стимул для исключения валютных накоплений.

Компенсация дефицита национальной валюты. Безработные не зарабатывают денег. Если известное количество ваших клиентов безработные, ваш бизнес терпит неудачу, еще больше увеличивая количество безработных, что в свою очередь разрушит даже крупный бизнес, и т. д. Это эффект снежной лавины, который наблюдался во всем западном мире по мере распространения кризиса конца 20-х годов.

«Когда кто-то знает, что через две недели его могут повесить, это чудесно помогает сконцентрироваться». Внезапно люди поняли, что деньги, в конце концов, только «соглашение в пределах сообщества, чтобы использовать нечто — фактически все что угодно — как средство обмена». А потому они согласились принимать листы бумаги, выпущенные в ограниченных местностях, металлические символы или что бы то ни было еще, о чем только смогли договориться. Среди наиболее экзотических результатов этого мозгового штурма 30-х я нашел:

♦ хвосты кроликов, использовавшиеся в Олни, штат Техас (система введена местной торговой палатой в 1936 году), — эта мера, очевидно, в качестве побочного эффекта привела к избавлению от избытка кроликов в регионе;

♦ морские раковины, опечатанные аптечной компанией Хартера в Пизмо-Бич (выпущены 8 марта 1933 года);

♦ деревянные диски с выгравированной надписью «С нами Бог», изготовленные деревообрабатывающей компанией Кокрейна как средство обмена для Петалумы (1933).

Стимул обращения. После создания новой местной валюты следовало убедить людей не копить ее. Каждый раз, когда кто-то копит валюту, недостаток обращения по определению лишает других представителей сообщества возможности совершать сделки. Более сложные формы дополнительной валюты 30-х годов включали стимул к обращению, рекомендованный немецко-аргентинским бизнесменом и экономистом Сильвио Гезелем (см. текст в рамке). Мы будем подробнее говорить об идеях Гезеля в главе 4, а здесь ограничимся рассмотрением механизма «оборотной марки», который он рекомендовал. Основная идея была в том, чтобы поощрить людей пускать деньги в оборот через антинакопительный налог (технически называемый «платой за простой»). Обратная сторона каждой банкноты имела 12 граф (по одной на каждый месяц), где следовало наклеивать марки, свидетельствующие об оплате, ибо любая банкнота, чтобы иметь силу, должна была иметь марки текущего месяца. Марки можно было купить за местную валюту в магазинах, задействованных в схеме, и каждая марка стоила 1/12 часть номинала банкноты. Так в течение года пользователи оплатили бы в «налогах за простой» стоимость своего счета. Это было способом создать самоликвидирующуюся валюту; валюта австрийского города Вёргль и многие другие валюты времен депрессии в США имели ту же особенность.

Сильвио Гезель (1862–1930): пророк, чудак или просто неудачник?

Сильвио Гезель родился 17 марта 1862 года в Пруссии и был седьмым из девяти детей в семье валлийки и немца. Он эмигрировал в Аргентину в 1887 году и стал успешным бизнесменом. Позже, оставив бизнес своему брату, он вернулся в Европу, чтобы уладить дела на ферме в Швейцарии. Он делал то, о чем Кейнс сказал: «Два наиболее восхитительных занятия открываются тем, кто не должен зарабатывать на жизнь: творчество и экспериментальное сельское хозяйство». В 1911 году он перешел в сельскохозяйственный кооператив около Берлина, основанный Францем Оппенгеймером (1864–1934), чьи идеи позже легли в основу движения кибуцев в Палестине (а также колхозов в России. — Ред.).

Его опыт работы с крайне неустойчивой аргентинской валютой убедил его в том, что ключ к социально ответственному капитализму — деньги и земельная реформа. В 1891 году он описал значение оборачиваемости денег как решающего фактора в определении уровня цен, подготовив базу для работ Фишера 20-х годов.

В конце войны, в 1918 году, Гезель напечатал в берлинской газете Zeitung Mittag пророческое предупреждение: «Несмотря на священное обещание наций навсегда отказаться от войны, несмотря на крик масс «Нет войне!», вопреки всем надеждам на лучшее будущее, я заявляю: если нынешняя денежная система сохранит процентное хозяйство, то не пройдет и 25 лет, как мы будем стоять перед лицом новой, еще более разрушительной войны. Как в прежние времена, будут сделаны попытки захвата иностранных территорий, а оружие для этой цели будет изготавливаться с оправданием, что так, по крайней мере, обеспечивается работа для безработных. В недовольных массах пробудятся дикие революционные настроения, снова пробьются ядовитые ростки крайнего национализма. Больше не будет никакого взаимопонимания между народами, и в конце концов это может привести только к войне».

В 1919 году Гезель был приглашен в правительство Густава Ландауэра в Баварии, но Ландауэр через неделю был убит террористической группой, а Гезеля арестовали по приказу из Берлина. Вскоре бескомпромиссные марксисты заняли Баварию и арестовали Гезеля снова, обвинив его в государственной измене. Даже после его оправдания он был объявлен персоной нон грата в Швейцарии и не смог вернуться на свою ферму. Он умер в 1930 году, немного не дожив до 68 лет.

Гезелевские монетарные теории «свободной экономики» с тех пор часто отклонялись и правыми и левыми — иногда от непонимания, чаще же потому, что его идеи «держали центр» на марксистско-капиталистическом идеологическом поле битвы. Действительно, его работа считается попыткой «согласования индивидуализма и коллективизма». Многие немецкие экономисты полагают, что его работа в наше время снова становится актуальной [216] . Два не немецких нобелевских лауреата в области экономики, Морис Аллаис и Лоренс Клейн, теперь присоединились к более ранним похвалам Гезелю, сделанным Кейнсом и Фишером.

Немецкая система Wara

К 1923 году положение немецкой государственной валюты стало совершенно безнадежным. Чтобы понять это, достаточно посмотреть на обменный курс веймарской валюты против доллара США. Перед Первой мировой войной (1913) стоимость одного американского доллара была 4,2 марки, к концу войны 8 марок, в 1921-м цена дошла до 184 марок, а годом позже— до 7350 марок. Летом 1923 года американский конгрессмен А. П. Эндрю скромно сообщил, что он получил 4 миллиарда марок в обмен на 7 долларов, затем заплатил 1,5 миллиарда марок за еду в ресторане и оставил 400 миллионов марок чаевых.

Игра закончилась, когда 18 ноября 1923 года за один доллар стали давать 4,2 триллиона марок. К этому времени в обращении было 92 844 720 триллиона марок. Почтовые марки стоили миллиарды, плата за буханку хлеба требовала тачки, полной денег. Ежедневные переговоры о повышении заработной платы предшествовали работе, жалованье выплачивалось дважды в день и тратилось в течение часа.

Герой истории, сумевший запустить в ход немецкую систему Wara — д-р Хебекер, владелец угольной шахты в маленьком городе Шваненкирхен. Он выбил в банке Rentenmark ссуду, которой хватило бы на поддержание его предприятия в течение еще нескольких недель. А потом собрал своих рабочих и объяснил, что у них простой выбор: или он платит им деньгами из ссуды и шахта закроется в течение месяца, или они примут плату углем, который они же и добывали. После активного обмена мнениями они все вместе пошли к пекарю и мяснику и объяснили, что тем придется принимать угольные квитанции в качестве платы за хлеб и сосиски. Мясник и пекарь пошли в свою очередь к своим поставщикам и так далее…

Так родились Wara. Wara — составное немецкое название, означающее «товарные деньги». Wara были листками бумаги, полностью обеспеченными товарным углем, и (чтобы покрыть затраты на хранение) они также имели маленькую ежемесячную плату в виде наклеиваемой марки. Эта плата была формой «налога на простой», который гарантировал, что деньги не будут копить и они будут циркулировать в пределах сообщества.

Эти «ненастоящие» деньги не только спасли угольную шахту д-ра Хебекера и целый город Шваненкирхен, но и пошли в более широкий оборот. Они стали центральной частью движения Freiwirtschaft («Свободная экономика»), чьей теоретической основой послужили работы Сильвио Гезеля. Свыше 2000 корпораций по всей Германии начали использовать эту альтернативную валюту. Хотя Wara по определению не могла стать инфляционной (ибо ее стоимость была привязана к стоимости угля), она рассматривалась Центральным банком как слишком успешная, и декретом правительства было объявлено, что бумаги Wara незаконны. Естественно, альтернативой стало возвращение людей к безработице. Поскольку теперь оказалось невозможным помогать самим себе на местном уровне, остался только один выбор: безусловное централизованное решение. В Баварии некий загадочный австрийский иммигрант стал все более и более воспламенять слушателей своими речами. Его имя было — Адольф Гитлер.

Тем временем в другом месте…

Вёргль печатает марки

Один из лучших и наиболее известных примеров использования местных денег с маркой в качестве «платы за простой» дал маленький австрийский город Вёргль с населением приблизительно 50 тысяч человек. Когда Г. Унтергугенберген был избран мэром Вёргля, уровень безработицы там превышал 30 %, что было типичным для Австрии того времени. «Мэр с длинным именем» (поскольку проф. Ирвинг Фишер из Йеля не мог произнести его) был знаком с работами Сильвио Гезеля и решил их проверить.

У мэра был длинный список проектов, которые он хотел реализовать: заново замостить улицы, объединить систему водоснабжения города, высадить деревья на улицах и провести необходимый ремонт. У него было много людей, желающих и способных сделать все это. Чего не было, так это денег: в банке имелось только 40 тысяч австрийских шиллингов, гроши по сравнению с тем, что требовалось. Обратите внимание, что эта ситуация очень похожа на игру «Денег хватает», в которую мы играли раньше.

Вместо того чтобы израсходовать 40 тысяч шиллингов для запуска хотя бы одного проекта из длинного списка, мэр решил положить все деньги на счет в местном банке в качестве обеспечения выпускаемых 40 тысяч «свободных шиллингов Вёргля».

Чтобы оплатить первый проект, он использовал stamp scrip — проштемпелеванные банкноты («горячие боны»). Марка, обязательная к ежемесячному приклеиванию к банкноте каждым, кто держал ее в конце месяца, заставляла его или ее тратить деньги быстро, что автоматически обеспечивало работу для других. Доход от «налога на простой» шел в городскую казну, и к концу года мэр снова имел исходные 40 тысяч шиллингов. Он велел напечатать следующие «горячие боны», и все началось сначала. Когда люди исчерпали идеи, на что тратить местные деньги, они даже принялись заранее оплачивать свои налоги.

Вёргль стал единственным городом в Австрии с полной занятостью. Горожане заново замостили улицы и восстановили систему водоснабжения; реализовали все другие проекты из длинного списка мэра Унтергугенбергена; даже решили оздоровить лес, окружающий Вёргль. Все здания были заново окрашены. Они построили мост, который так до сих пор и стоит в Вёргле с гордой мемориальной доской: «Этот мост построен за наши собственные деньги». Премьер-министр Франции Эдуард Даладье специально приехал в этот город, чтобы собственными глазами увидеть «чудо Вёргля».

Надо понять, что большая часть этого чуда полной занятости не произошла непосредственно от проектов мэра. (Как это имело место, например, в программах Рузвельта, описанных ниже.) Большая часть работы обеспечивалась обращением «горячих бонов», после того как первые держатели потратили их. Фактически каждый из шиллингов, преобразованных в эти боны, создал в 12–14 раз большую занятость, чем нормальные центробанковские шиллинги, циркулирующие параллельно! Антинакопительный сбор доказал свою чрезвычайную эффективность как непосредственно производящий работу инструмент.

Опыт Вёргля был настолько успешным, что, скопированный сначала только в соседнем городе Кицбуле в январе 1933 года, уже через полгода оказался востребованным многими. В июне 1933 Унтергугенберген пригласил на встречу представителей 170 городов и деревень, и скоро двести городков Австрии пожелали повторить эксперимент. Это вызвало панику в Центральном банке; он заявил о своих монопольных правах на эмиссию. Община предъявила иск Центральному банку, но суд был проигран в ноябре 1933 года. Дело было отправлено в австрийский Верховный суд и снова проиграно. После этого выпуск «чрезвычайной валюты» стал в Австрии преступлением.

Так Вёргль вынудили вернуться к 30-процентной безработице.

Знакомая история? Если людям не позволяют помочь себе самим, у них остается надежда только на спасителя. А как скажет вам любой экономист, когда есть достаточный спрос, предложение проявится каким угодно способом. Даже если спасителя придется импортировать.

Удивительно ли, что во время аншлюса (включения Австрии в состав Германии в 1938 году) значительная часть населения Вёргля и всех других городов Австрии приветствовала Адольфа Гитлера как своего экономического и политического спасителя?

Остальное — хорошо известная история…

Американский опыт времен депрессии

Не следует полагать, что дополнительные валюты и их подавление — чисто германская особенность. В 30-е годы дополнительная валюта выпускалась во всем мире: в Прибалтике и Болгарии, Канаде и Дании, Эквадоре и Франции (проект «Доблесть»), Италии и Мексике, Нидерландах, Румынии, Испании, Швеции, Швейцарии и даже в Китае и Финляндии. Не все эти местные инициативы были подавлены. Как мы увидим позже, по крайней мере одна из этих систем пережила войну и успешно функционирует и поныне (WIR-система в Швейцарии, описанная в следующей главе).

Но вот где эксперимент был ближе всего к тому, чтобы стать официальной общественной политикой, так это в США.

США и в самом деле имеют намного более длинную историю выпуска дополнительных валют, чем другие страны. С регулярностью часового механизма люди при аналогичных обстоятельствах, кажется, спонтанно приходят к одному и тому же решению. Дополнительные валюты возрождались во время паники 1837 года, Гражданской войны и кризисов 1873, 1893 и особенно 1907 года.

Профессор Йельского университета Ирвинг Фишер, автор классической книги по процентным ставкам, считающийся наиболее видным американским экономистом своего времени, услышал об эксперименте в Вёргле и опубликовал серию статей о нем в США. Одновременно он посоветовал нескольким общинам создать свои собственные системы «горячих бонов» и был так засыпан дополнительными вопросами, что решил издать небольшую монографию, чтобы удовлетворить спрос.

Причем он предостерегал против убогих применений этой системы — типа того, что осуществил Чарльз Дж. Зилстра в Хавардене, штат Айова. Зилстра был членом палаты представителей штата Айова. Частично скопировав в 1932 году теорию Сильвио Гезеля, он стал активно продвигать свой, к сожалению, неправильный проект. Решение, принятое 45-й Генеральной ассамблеей штата Айова и одобренное губернатором 25 февраля 1933 года, уполномочило муниципальные власти на выпуск «горячих бонов», чтобы помочь беднякам и безработным. А суть ошибки была в том, что в интерпретации Зилстры марки следовало прикладывать к бонам не ежемесячно или хотя бы еженедельно, а при каждой сделке. Такая мера превратила антинакопительный сбор в налог с оборота, который на самом деле поощрял накопление, вместо того чтобы препятствовать этому. Опыт не привел к желательным результатам и вызвал недовольство участников. Иногда хулители дополнительных валютных систем описывают этот случай как «типичный», в то время как в действительности он был исключением. А большинство экспериментов в США были правильно разработаны и успешно проведены. Там даже существует замечательный каталог, иллюстрируемый несколькими тысячами примеров местных «горячих бонов», — stamp scrip.

18 февраля 1933 года сенатор от штата Алабама Бэнкхед представил в сенат США законопроект, а конгрессмен от штата Индиана Петтингилл сходный законопроект в палату представителей. Их намерение состояло в том, чтобы выпустить «горячие боны» на общую сумму в миллиард долларов для распределения по всем штатам пропорционально их населению. Предполагалось эмитировать однодолларовые купюры, которые использовались бы как законное платежное средство с выкупом права обращения в течение 52 недель марками по 2 цента. Оба эти законопроекта после чтения и обсуждения были отправлены в Комитет по банковскому делу и валюте для детальной оценки. Но и без этого движение «stamp scrip», будучи уже широко известным, распространилось по 450 городам на территории Соединенных Штатов. Например, город Сент-Луис в штате Миссури издал марочных денег на сумму 100 тысяч долларов. Штат Орегон тоже планировал выпустить «горячие боны» на сумму 75 миллионов долларов.

Это определило фон некоторых ключевых бесед между профессором Ирвингом Фишером и Дином Ачесоном, в тот момент заместителем министра финансов. Фишер был убежден, что система stamp scrip поможет стране выйти из депрессии, и приложил значительные усилия, чтобы доказать это. Дин Ачесон, благоразумный человек, решил проверить концепцию в целом с одним из профессоров экономики Гарварда, Русселем Спрагом. И получил от того ответ: «Да, этот подход помог бы вывести Америку из депрессии. Но существуют также некоторые политические аспекты, касающиеся децентрализации, которые желательно обсудить с Президентом…» Мы знаем, какова была реакция президента Рузвельта из его речи, которую он произнес несколькими неделями позже. Вероятно, это его наиболее известное обращение, содержащее предложение: «Единственная вещь, которой мы должны бояться, — страх сам по себе». В этой речи он озвучил ряд новых внушительных инициатив, направленных на централизацию для противодействия кризису: расширение реконструкции финансовых корпораций и ряд крупномасштабных проектов, разработанных под управлением правительства США. В основном это то, что стало известным как проект «Новое Дело», законченный в 1934 году первым Американским экспортно-импортным банком. Президент также заявил, что в соответствии с исполнительным декретом он впредь запрещает «чрезвычайные валюты», а это было кодовым названием всех дополнительных валют — как уже существующих, так и готовящихся к выпуску по всей стране.

Так власти США в 30-х годах отвергли реальный план финансового переустройства, определенно склоняясь в пользу решений, предоставлявших легкий политический успех.

Что самое интересное, среди историков экономики укрепляется мнение, что эти централизованные инициативы на самом деле не послужили окончательному выходу США из Великой депрессии. Они были, возможно, лучше, чем ничего, и много трудолюбивых людей действительно просто и без затей выполнили много ценной работы. Но большинство историков согласно с тем, что, лишь когда экономика США начала работать на Вторую мировую войну. Великая депрессия была наконец преодолена.

Некоторые политические уроки

Главный урок в том, что кажущиеся скучными технические решения из области банковского дела и валют, — вероятно, одна из самых больших политических бомб, заложенных на долгие годы. Мы не можем доказать, что Гитлер не был бы избран или что аншлюс не произошел бы, если бы Wara и другие инициативы широких масс по внедрению местных валют были бы оставлены и процветали. Мы не можем доказать, что Вторая мировая война не случилась бы, если бы финансовая реорганизация, отвергнутая властями разных стран в 30-х, была проведена. Очевидно, имелось множество других переменных, воздействующих на такие широкие явления. История — не лабораторный эксперимент, который позволяет пробовать снова и снова, начиная с пустого места и аккуратно изменяя каждый раз только одну переменную.

Исторические данные показывают, однако, что подавление популярных народных инициатив, когда люди пытались решать свои проблемы на местном уровне сами, толкало искушенное и образованное общество к ярости, уничтожению демократии и в конечном счете к войне. То, что политические меры, направленные против народных инициатив, имеют такие последствия, не должно нас удивлять, учитывая совокупное влияние «порочного круга безработицы» (рис. 17). Муссолини был прав, когда утверждал, что «фашизм — не доктрина, это ответ необходимым действием».

Рис. 17. Связь между уровнем безработицы и приходом к власти национал-социалистов в Германии в 1924–1933 годах

Тридцатые годы прошлого века лишний раз показали наличие связи между безработицей, насилием, страхом, политической поляризацией и неустойчивостью. Завершению цикла и переходу к еще более высокой безработице помешала только самая большая неустойчивость из всех: война.

Проведя этот экскурс в историю, мы с неизбежностью должны сделать следующие три вывода:

•   Кто бы ни решил уничтожить дополнительные валюты, он должен также отвечать за выдвижение и обеспечение альтернативных мер и находить деньги, чтобы оплатить их. Задача власти, отрицающей новации, заключается не только в том, чтобы блокировать их технически, оставляя социальный и политический хаос бессильным людям, вынужденным заботиться о себе. Мы знаем точно, куда это ведет. Мы уже были там раньше.

•   Воспрепятствование индивидуумам или группам в выборе самостоятельного решения их собственных проблем на местном уровне автоматически создает спрос на спасителя. Такой спаситель неизменно появится, будет ли он называться центральным правительством, фюрером, дуче, Жириновским, Бухананом, Ле Пеном, Джанфранко Фини или любым иным именем…

•   Очевидно, что для крупномасштабного централизованного подхода единственный действительно эффективный путь к уменьшению серьезной структурной безработицы — подготовка к войне. Экономические причины, толкающие к войне, определили не только начало Второй мировой, но и многие другие конфликты.

«Технические» решения и политические последствия. Чтобы проиллюстрировать, как денежные проблемы могут влиять на политику, проследим за шагами одного человека, который играл в Германии ключевую роль во многих решениях своего времени. Его имя — Ялмар Шахт, он дважды был президентом Рейхсбанка (так назывался тогда немецкий Центральный банк); первый раз с 1923 до 1930 года, а второй раз — как скандально известный «фокусник Гитлера» с 1933 года по январь 1939-го. В его истории странным образом проявились некоторые свойства судьбы, которые можно найти главным образом в греческих трагедиях. Его жизнь также напоминает о характерном мифе XX столетия — о докторе Франкенштейне. Ученый создает монстра, который принимается уничтожать все вокруг, включая своего создателя. Ирония в том, что Гитлер пришел к власти не вследствие избыточного денежного экспериментирования, а, наоборот, недостатка!

В 1923–1930 годах Шахт определенно не намеревался своими действиями приводить нацистскую партию к власти, но эти действия дали именно такой результат. Позже, когда последствия стали необратимыми, он попытался «управлять монстром», но оказался перед сомнительным выбором: провести время или в концентрационном лагере, или среди военных преступников на Нюрнбергском процессе.

«Фокусник Гитлера» или денежный доктор Франкенштейн?

Германский валютный кризис 1923 года поставил к рулю монетарной системы человека, который, несмотря на свой сорокашестилетний возраст, не имел опыта общественной работы вообще. 12 ноября того года правительство Густава Штреземанна пригласило Шахта на специально созданную должность «особый уполномоченный по валюте». Через три дня, 15 ноября, были выпущены первые новые банкноты Rentenmark и одновременно появился запрет на все формы «чрезвычайных валют» (называвшиеся Notgeld). Этот закон не делал разницы между некоторыми мимолетными «виртуальными» валютами и большим количеством нормальных систем типа Wara, имевших реальное обеспечение в виде товаров.

Хэвенстейн, президент Рейхсбанка, отказался покинуть свой пост по требованию Штреземанна. Однако дилемма была быстро решена, поскольку он умер от сердечного приступа 20 ноября 1923 года. Шахт, консерватор с сильными демократическими убеждениями, получил назначение как его преемник, но его кандидатура была одобрена только после того, как Штреземанн добился поддержки социал-демократов в жестком сражении против кандидатуры Хелфериха, подозрительного из-за своих связей с экстремистами правого толка. В этом же ноябре на другом конце страны Адольф Гитлер, представлявший другой социальный спектр, провел ночь в тюрьме, обвиненный в попытке нарушения общественного порядка в Баварии. Отсчет лет, который сведет эти две очень разные судьбы, начался. Шахт продолжал зарабатывать репутацию жесткого и ортодоксального главы Центрального банка, выдвинув лозунг: «Никаких денежно-кредитных экспериментов». Даже если он не догадывался о возможных политических последствиях своей валютной политики в то время, кажется, что Гитлер позже не имел на этот счет никаких сомнений. Действительно, в марте 1933 года, в своей первой вступительной речи перед рейхстагом, окруженным чернорубашечной гвардией СС, Гитлер громогласно заявлял: «Наше правительство не допустит никаких денежных экспериментов!»

Справедливости ради надо сказать — даже если это ослабляет мою аналогию с Франкенштейном, — что Шахт не несет всю вину за приход Гитлера к власти. Безжалостные репарации, наложенные на Германию в соответствии с Версальским договором и приведшие к гиперинфляции, породили обстоятельства, которые запустили этот процесс много раньше, чем Шахт принял в нем участие. Однако также ясно, что «лекарство» Шахта не только не изменило направление процесса политической поляризации, но и довело его до предела.

Еще раз подчеркну: Шахт определенно не был на политической стороне Гитлера в тот период. Например, когда он решил разорвать свою связь с демократической партией в 1926 году, он протестовал против предложений о конфискации собственности, принадлежащей королевскому семейству Гогенцоллернов. И он ушел в отставку, покинув Рейхсбанк в 1930 году из-за недопустимых условий, наложенных на Германию в соответствии с программой репараций Янга.

В том же году, во время путешествия на теплоходе в Нью-Йорк, он впервые прочитал книгу «Майн Кампф» Адольфа Гитлера и воспринял ее как «популистский документ» и «оскорбление немецкого языка» [224] . Однако в ноябре 1932 будущий министр пропаганды Геббельс записал в своем дневнике [225] , что он встретил Шахта и думает, что тот может быть полезным. Несколькими неделями позже он представил Шахта Гитлеру. К 20 февраля 1933 года Геббельс убедил Шахта, что на следующих выборах в марте 1933 года победит Гитлер и что эти выборы будут «последними за следующие десять, а вероятно, и сто лет». Шахт решил сотрудничать с Гитлером и позже, в Нюрнберге, оправдывался тем, что видел в этом решении единственный способ попытаться управлять им. По мнению Дэвида Марша [226] , реальной причиной его согласия могли быть просто личные амбиции; он пытался вернуть себе власть — и для такого вывода существует несколько независимых свидетельств. Например, уже в октябре 1934 года Уильям Додд, посол США в Берлине, отметил в своем дневнике: «Если Гитлера убьют, Шахт будет, вероятно, призван возглавить немецкое государство» [227] .

В течение следующих лет Шахт поддерживал Гитлера публично, но личным отношениям между ними препятствовало немало комплексов. Так, руководитель СС открыто жаловался, что Шахт всегда обращается к Гитлеру «господин канцлер», а не «мой фюрер». Да и Гитлер отмечал, что Шахт был единственным человеком, позволявшим себе такое в обращении с ним [228] .

Однако «управлять Гитлером» Шахту не удалось. Начиная с 1936 года все бремя принятия решений Гитлер постепенно стал возлагать на Германа Геринга.

Между тем Шахт озаботился результатами преследования евреев и влиятельных экономических групп типа «Свободных масонов». Главным поворотным моментом в осознании им сути происходящего стала печально известная «Хрустальная ночь» (Kristallnacht, 9 ноября 1938 года), когда 250 синагог были сожжены, почти сто евреев погибли, а 26 тысяч были отправлены в концентрационные лагеря. На рождественском собрании служащих Рейхсбанка Шахт обнародовал свою позицию с комментарием: «Хрустальная ночь — культурный позор, который должен заставить каждого порядочного немца покраснеть от стыда».

Но было уже слишком поздно. Дэвид Марш замечает, что «если бы Шахт выдвинул свои, высказанные им позже сомнения относительно нацистов, чтобы уйти в отставку из Рейхсбанка в 1937 году, курс истории, возможно, был бы иным. Шахт не был, однако, единственным — и в Германии и за границей, — кто не сумел оценить опасности, исходящей от Гитлера» [229] .

Шахт и большинство его коллег будут уволены из Рейхсбанка 20 января 1939 года после отказа запустить печатный станок, чтобы профинансировать вход Гитлера в войну. Преемником Шахта стал Фукс, слабый человек, который всегда говорил Гитлеру то, что тот хотел слышать. А Шахт, после того как принял участие в заговоре с целью убийства Гитлера 20 июля 1944 года, попал в концентрационный лагерь Дахау и был освобожден американцами в апреле 1945 года. В Нюрнберге его допрашивали о годах сотрудничества с Гитлером.

Он умер в 1970 году в возрасте 93 лет.

Из истории Шахта, с учетом его отношения к дополнительным валютам, неизбежно следует, что компетентный руководитель Центрального банка не должен скрывать от самого себя факта, что глубоко политические последствия происходят от, казалось бы, «технических» монетарных решений. Как отметил Джон Ф. Кеннеди: «Те, кто делает мирную революцию невозможной, сделают насильственную революцию неизбежной».

Разъяснение некоторых различий

Прежде чем дать примеры современных нетрадиционных валют, важно пояснить некоторые различия денег. В литературе по новым валютам иногда возникает путаница между бартером и дополнительными валютами. Иногда бартер ошибочно описывается как любой обмен, не вовлекающий «нормальную» национальную валюту. Но по определению, бартер — обмен товарами или услугами без любой формы валюты. Бартер предполагает, что каждый из участников имеет то, что хочет другой. В технических терминах, стороны должны иметь «соответствие потребностей и ресурсов». Это сильное ограничение к расширению обмена, из-за чего, собственно, и были изобретены деньги как средство обмена.

В отличие от этого, дополнительная валюта относится к соглашению в пределах сообщества принять не национальную валюту как средство обмена. Такие валюты называют дополнительными, потому что они введены не для того, чтобы заменить обычную национальную валюту, но выполнять социальные функции, которые официальная валюта не выполняет. Они также дополнительные, потому что большинство участников использует нормальную национальную валюту наравне с ними. Часто получается, что одна сделка имеет частичные платежи в обеих валютах в одно и то же время.

Другое необходимое различие — между наличными бумажными деньгами и валютами взаимного кредитования.

Бумажные деньги, как мы видели ранее (глава 2 первой части), есть валюта, созданная из ничего властью. Все наши национальные валюты созданы указом власти.

Напротив, валюты взаимного кредитования создаются участниками непосредственно в сделке как одновременный дебет и кредит. Более детально такие валюты будут рассмотрены чуть ниже, когда мы будем говорить о системах LETS и Time Dollars. Томас Греко нашел ссылки на такие валюты взаимного кредитования в прошлом, в колониальном Массачусетсе. Валюты взаимного кредитования — просто денежная форма помощи друг другу, которая встроена в почти все традиционные общества. В Южной Франции, например, их обычно называли «aller aux aidats».

Эти различия помогут в идентификации видов валют, которые поощряют взаимность и сотрудничество вместо разрушения. Дополнительные валюты, особенно разнообразные взаимные кредиты, доказали эффективность в достижении этой цели. Это так, потому что, в отличие от национальных валют, они совместимы с экономикой подарка. Они иногда даже спонтанно подогревают возрождение традиции обмена подарками среди соседей.

Наконец, известно, что ни одна из валют не оказалась эффективной при создании сообществ, основанных на денежном проценте. Помните, процент — из «очевидных» особенностей наших знакомых национальных денежных систем. Это также скрытый механизм, который предназначен для организации конкуренции вместо сотрудничества среди участников (см. главу 2 первой части).

СОВРЕМЕННЫЕ СИСТЕМЫ

Очень немногие дополнительные валюты пережили суматоху и процессы реконструкции времен Второй мировой войны, а тем паче экономический бум послевоенных лет. Местные системы денег появляются внезапно, как грибы после дождя, когда экономические проблемы вынуждают принимать чрезвычайные меры. Вот и сегодняшние системы появились прежде всего там, где безработица стала ненормально высокой, по местным понятиям. И чем дальше, тем их больше. Драматический рост всех типов местных валют таков: совсем недавно, в середине 80-х годов XX века, их было в мире меньше ста, а десять лет спустя их стало больше раз в двадцать.

В этой и следующей главах мы рассмотрим различные типы дополнительных валют и их системы, распространенные в настоящее время, и разберемся в том, как они возникли в конкретных странах.

LETS

Наиболее часто используемая дополнительная система валюты, из числа многих, работающих в мире, — LETS (lokal exchange traiding system, что в переводе означает «местная обменная торговая система»). Она была изобретена в начале 80-х Майклом Линтоном в Британской Колумбии (Канада).

Канадский прототип. В 1983 году жители Ванкувера Майкл Линтон и Дэвид Вестон нашли очень простой, но эффективный способ для привлечения в оборот долларов, циркулирующих в общинах с высоким уровнем безработицы. Они основали местную некоммерческую корпорацию, по сути — компанию взаимного кредитования, с уставным фондом только в виде персонального компьютера. Стать членом организации можно было, заплатив маленький вступительный взнос для покрытия затрат на установку PC.

Еще когда только шли эксперименты с введением этой системы, в северо-восточных областях Канады в результате многолетнего излишнего вылова рыбы были введены квоты на объемы лова, что привело к закрытию многих рыбацких кооперативов. Ранее преуспевавшие деревни внезапно оказались на грани разорения с уровнем безработицы в 30–40 %. И вот именно система LETS помогла преодолеть этот кризис.

Давайте проследим за местной жительницей Эми, которая решила участвовать в местной системе LETS города Хэппивилль. Она внесла вступительный взнос 5 долларов и заплатила 10 долларов ежегодной членской платы, а начинать ей пришлось с нулевого баланса. (На балансе каждого участника по дебету отражаются расходы, а по кредиту доходы. — Науч. ред.) Она видит на электронном табло (или на физической доске в офисе) объявление Сары, которая предлагает записи для автомагнитол, и Джона, местного дантиста, тоже участника системы. Она также видит, что Гарольду нужен свежеиспеченный пшеничный хлеб. Эми понимает, что все это — потенциальная торговля. Она ведет переговоры с Сарой о приобретении ее записей за 30 виртуальных (так называемых зеленых) долларов плюс 20 обычных долларов наличными за новое зажигание. Она лечит зубы у Джона за 50 виртуальных долларов и 10 обычных долларов. Она соглашается обеспечивать Гарольда двумя хлебами еженедельно за 10 виртуальных долларов и выясняет, что он также хотел бы получать овощи с ее огорода еще за 30 виртуальных долларов.

Наличные деньги ходят между участниками, как в обычной коммерческой сделке, и только виртуальные доллары объединяют их в LETS-систему. В результате получается, что Эми нужны только 30 долларов наличными, чтобы заплатить за товары и услуги реальной стоимостью ПО долларов; остальное она платит виртуальными долларами, а их она может зарабатывать до 40 в неделю на одной только сделке с Гарольдом. Виртуальные доллары — не дефицитная валюта. И при этом разве они не передаются участниками друг другу таким же образом, как и нормальный доллар? В большинстве систем нет процентной нагрузки за пользование системой. Наконец, информация о непокрытых расходах (дебете) или доходах (состоянии кредита) любого участника доступна всем, т. е. система предохраняет себя от злоупотреблений.

В Канаде существует от 25 до 30 подобных систем. Однако LETS гораздо популярнее в Великобритании, чем в стране своего происхождения. Уже отсюда она распространилась в дюжину других стран, прежде всего в регионы, где преобладает высокий уровень безработицы.

Великобритания. В 1994 году Алан Уитли, журналист агентства Reuter, сообщил о наличии в Великобритании двухсот местных валют:

«Манчестер, Англия, Уорминстер на связи. «Желуди» Томса и «катушки» Манчестера. Это валюты 200 местных обменных торговых схем (LETS), возникших в основном за последние 18 месяцев как попытка самостоятельно восстановить экономическую деятельность в общинах, разоренных спадом. «Я думаю, что они стали такими популярными, потому что наличные деньги короткие. Это общая история повсюду, — говорит Сиобхан Харпур, сотрудник Национального музея трудовой истории в Манчестере, который помог основать схему LETS в трехмиллионном городе…»

«К 2000 году, по крайней мере, 40 % экономики в городах вроде Манчестера должны перейти на дополнительную валюту, — считает Харпур. — Никому не придется работать за фунты стерлингов больше чем 20 часов в неделю».

Местный совет поощряет схему, увеличивая ссуду до 10 тысяч фунтов: вместо них в оборот пойдут «катушки», которые совет будет использовать, чтобы оплачивать работу воспитателей и другие услуги…

Эд Мейо, директор Нового экономического фонда, мозгового центра «альтернативной экономики», и основатель LETS в Гринвиче, на юго-востоке Лондона, говорит, что дополнительные валютные системы особенно полезны для «смазывания колес» мелкой торговли, которая в ином случае слишком страдает от нехватки наличных. «Они имеют напряженные линии кредита и могли бы извлечь выгоду из местных схем торговли друг с другом, — говорит он. — Было бы неправильным отказаться от дополнительных валют, сочтя их причудой мистификаторов. Некоторые люди вовлекаются в них, потому что они заинтересованы в освежении сообщества. Но для многих это не хобби, а средство к существованию. Система дает им доступ к товарам и услугам, которыми они иначе не могли бы воспользоваться».

Также и Джеф Мулган, директор Народного мозгового центра (Demos think tank), полагает, что параллельные экономики, основанные на системах типа LETS, могут обеспечивать работой многих людей. Даже не имея навыков или подготовки, они могли бы участвовать в том, что он назвал основанной на деньгах «первичной экономикой». «Может оказаться, что такая организация экономики полнее соответствует многому из культуры современной Англии и специфической культуры молодых безработных, чем традиционные решения», — говорит он.

Как курьез позвольте отметить британскую оригинальность: нелокальная LETS-система называется у них LETS PLANET. Она специализируется на обмене свободного жилья как в стране, так и за границей.

Министр социального обеспечения Питер Болдуин объявил 8 декабря 1993 года, что «кредиты типа LETS не будут учитываться службой социального обеспечения как вложения с целью получения дохода. Схемы типа LETS — полезная инициатива сообщества, которой нельзя искусственно препятствовать мерами социального обеспечения. Я полагаю, что службам социального обеспечения следует проявлять гибкость, чтобы предоставить своим клиентам возможность участвовать в таких системах. В частности, системы типа LETS представляют форму деятельности, которая помогает нашим клиентам сохранить трудовые навыки и привычки и, на самом деле, контакт с рынком труда».

Замечательная кампания информирования сообщества, за которой стояла серьезная группа энтузиастов, позволила Великобритании предпринять основательные и плодотворные усилия по внедрению дополнительных валют. В 1991 году группа, включавшая Лиз Шефард и Гарри Турнера, которые были ключевыми фигурами в этом процессе, сосредоточилась вокруг LETSLINK Великобритании. Им удалось расширить первоначальную модель, повысив значение «Справочника спроса и предложения» и внедрив специализированные проекты LETS по охране умственного здоровья и новые программные разработки.

Также следует упомянуть большую роль Фонда новой экономики.

В 1997 году в Великобритании применялось уже более 400 систем LETS, т. е. их количество с момента сообщения Алана Уитли о внедрении схемы в Манчестере выросло на 100 %. Но следует отметить, что, казалось бы, внушительный процесс, если взглянуть на всю картину экономических явлений, остается на обочине. Как считается, в него вовлечены 30 тысяч человек, а общая сумма ежегодного товарооборота составляет 2,2 миллиона британских фунтов.

Однако признаком глубины социального экспериментирования с деньгами, которое происходит в Великобритании, является то, что там создано 500 кредитных союзов «нормальной» национальной валюты, занятых распределением кредитов среди членов всех организаций, типа описанных выше, функционирующих в стране.

Новая Зеландия. Дэвид Джеймс, квакер из Вангареи, и Вивиан Хатчинсон, активист сообщества из Нового Плимута в Новой Зеландии, участвовали в организованном квакерами симпозиуме альтернативной экономики в Лондоне в 1984 году. На их родине правительство, начиная со времен Великой депрессии, вело существенную реструктуризацию экономической политики. И эта политика в сочетании с глобальным экономическим спадом привела в Новой Зеландии к высокому уровню безработицы, особенно в сельских и лесоводческих областях.

К 1986 году социальное напряжение достигло критического уровня, и Дэвид Джеймс запустил первую в Новой Зеландии схему «виртуального доллара», основав Вангарейскую обменную и бартерную систему (сокращенно WEBS). Затем он провел ряд семинаров, чтобы пропагандировать свою идею. Правительственный чиновник Хилари Эллисон, региональный менеджер альтернативной программы занятости Отдела внутренних дел, решила финансировать информационный тур об этой инициативе по Отаго и Саутленду в 1988 году. Затем национальное телевидение рассказало историю успеха Вангареи, и процесс пошел по всей стране.

Мы знаем о ситуации в Новой Зеландии благодаря сообщениям Марка Джексона о системах LETS в этой стране. Он начал с создания 61 системы виртуальных долларов, как сообщается в весеннем выпуске New Zealand Green Dollar Quarterly за 1993 год. Из них 47 систем функционируют хорошо, а 14 умирают.

Разнообразием скрытых движущих мотивов тех, кто успешно продвигает в жизнь системы виртуальных долларов в Новой Зеландии, было обеспечено удивительное разнообразие вариантов приспособления технологии дополнительных валют к потребностям общества.

Первая группа участников заинтересована в них ради облегчения тяжелого положения безработных. Центры занятости и ресурсов (ERC’S) и другие общественные организации активно занялись внедрением виртуальных долларовых систем. Возникли инициированные общинами и финансируемые правительством центры, занятые обучением безработных и другой поддержкой этой категории граждан. Например, Народные центры в Окленде, Манакау и Веллингтоне не только помогли им начать собственные обмены, но также передавали свой опыт и осуществляли практическую помощь другим регионам, чтобы помочь им запустить свои собственные системы.

Вторая группа руководствовалась религиозными мотивами, но даже в пределах этой группы побуждения невероятно различны. Некоторые участвуют из простых соображений достижения социального мира и равноправия. Другие чувствуют, что «если люди борются за физическое выживание, то как они могут найти время, чтобы видеть Бога?» И, по крайней мере, одна группа полагает, что ростовщичество (ссуда под проценты) — занятие нехристианское, как упоминал Лука (6:34–35).

Третью группу людей привлекает альтернативный характер виртуальных долларов. Например, приверженцы Системы бартера прибрежного Отаго (COBS) в Дунедине были описаны членом городского совета Дунедина Терезой Стивенсон, одним из инициаторов движения и его президентом, как «смесь хиппи и панк-рокеров». Эти люди принимают участие в продвижении системы потому, что применение дополнительных денег не зависит от доминирующей экономической системы.

Четвертая группа имеет политическую мотивацию… Во время предвыборной кампании 1993 года было предложено создать пропорциональное представительство, собрав вместе людей из различных слоев общества, заинтересованных в изменении экономической ситуации. Многие согласились, что виртуальные доллары — «полезный инструмент, способный принести положительные изменения, достичь равноправия».

Вы могли бы представить себе, что когда-нибудь где-нибудь правительственный чиновник, христианский фундаменталист, хиппи и политический реформатор достигнут согласия хоть в чем-то? Тем не менее именно такая смешанная группа в Новой Зеландии договаривается о внедрении виртуальных долларов.

Один из наиболее интригующих результатов этого обзора в том, что по мере расширения информации о виртуальных долларах увеличивается участие в процессе женщин, независимо от их социального или политического положения. И это характерно не только для Новой Зеландии. В общинах, использующих виртуальные доллары, женщины повсюду достигали самой высокой степени участия в общественной жизни!

Одно время в Новой Зеландии шли споры между налоговыми органами, Отделом социального обеспечения и системы поддержки безработных и основателями систем LETS. Суть в следующем.

Налоговики следовали общим правилам всякий раз, когда участники систем LETS оказывали другим участникам профессиональные услуги (например, слесарь-водопроводчик делал слесарную работу). В этом случае, говорили они, доход в виртуальных долларах должен рассматриваться как обычный доход, а налоги следует выплачивать в новозеландских долларах. Однако если деятельность участника системы находится вне рамок его профессиональной деятельности (например, тот же самый водопроводчик занят ремонтом автомобилей и получает плату в виртуальных долларах), то налоги платить не надо.

Отдел социального обеспечения непосредственно участвовал в финансировании множества проектов систем LETS, и все же различные его региональные отделения имели разные представления о том, платить ли регулярные пособия по безработице или нет человеку, имеющему виртуальный доход. Наконец после оценки социальных результатов Отдел принял решение не рассматривать доход в виртуальных долларах как причину для отказа людям в поддержке, потому что:

а) виртуальные долларовые системы помогают новичкам развиваться и приобретать трудовые навыки;

б) участие в системе поддерживает мотивацию поиска «нормальной» работы;

в) работа в рамках системы LETS часто становится трамплином к самозанятости.

Австралия. В настоящее время Австралия занимает первое место в мире по количеству дополнительных систем валюты на душу населения. Если в 1991 году существовало 45 систем, то всего тремя годами позже их стало в четыре раза больше. Хотя правительство этой страны не было так активно вовлечено в поддержку LETS, как власти Новой Зеландии, здесь, по оценкам 2001 года, имеется более двухсот систем!

Одна из наиболее известных действует в общине Блу Маунтин около Сиднея, с более чем тысячью членами.

Есть две причины для такого расцвета. В 1992 году создалась Австралийская конференция по LETS-управлению из 70 участников. Кроме того, после оценки результатов работы по регионам провинциальные правительства выделили на развитие систем денежные средства. Так, в Западной Австралии было ассигновано 50 тысяч долларов на запуск новых LETS-систем в этом регионе.

Французский случай: Le Grain de Sel. Вернувшись в Европу, мы могли бы продолжить эту тему, охватывая страны Скандинавии, Германию, Нидерланды и др. и анализируя каждый отдельный случай. Но вместо этого мы рассмотрим проблему дополнительных валют на примере еще только одной страны, Франции, потому что она демонстрирует взрывной характер процесса умножения дополнительных валют в те годы, когда безработица серьезно возросла.

Интересно, что почти все ранние случаи применения дополнительных валют относятся к странам, находящимся под протестантским влиянием. Казалось, что они несвойственны католической Европе (Франция, Италия, Испания) или Латинской Америке. Я планировал стряхнуть пыль забвения с теории Вебера о влиянии «протестантской этики», чтобы понять, как возникла такая ситуация. Но вскоре сообщение молодой француженки Клод Фресонне из Ariege на юго-западе Франции, занятой в сельскохозяйственном бизнесе, заставило меня отказаться от реанимации этой гипотезы. В упомянутую местность за последние десятилетия в поисках убежища от стрессов больших городов переехало множество людей, чтобы «жить простой жизнью, ближе к природе». Однако уровень безработицы во Франции как раз в этот период внезапно подскочил до 12 %, и эта беда коснулась в первую очередь переселенцев. Но они не хотели жить настолько просто.

Многие из них были покупателями продуктов и сыров, производимых фирмой Клод Фресонне, так что на ее интересах это тоже отразилось.

В 1993 году она услышала о дополнительных валютах от своего голландского друга Филипа Форрера и создала сеть Le Grain de Sel (буквально «зерно соли», что на французском и английском имеет двойное значение — что-то, не принимаемое всерьез). SEL — также акроним для Systeme d’Echange Local (местная обменная система).

Сегодня Клод продает свою продукцию более чем трем сотням участников сети Le Grain de Sel в Ariege. Она потратила свой собственный доход от Le Grain de Sel на плодовые деревья для своего сада, велосипеды для детей, даже автомобиль, который она водит. Другой участник ее сети, Эрик, безработный, живет в доме, который он арендует в обмен на выполнение заказов на ремонтные работы. Он ест естественную пищу, ездит на своем мотоцикле и только что обзавелся котенком. Все оплачено в Le Grain de Sel. Он продает свои навыки бухгалтера и мастера, которыми пользуется Шанталь, а она сама в свою очередь принимает группы детей на уикенды и летние каникулы в своем большом доме. Еще один участник дела, Марсель, утверждает, что «он наконец смог осуществить мечты, которые никогда не сбывались при обычной денежной системе».

В дополнение к обычным делам, характерным для типичных LETS-систем, в Ariege новая традиция: каждые две недели проходит очень большая специальная ярмарка на рыночной площади в По. Люди приезжают, чтобы не только торговать своими сырами, плодами садов и пирогами, как в обычные рыночные дни; они также предлагают услуги: слесарное дело, стрижка волос, уроки английского или плавания под парусами — все что угодно. В оплату принимаются только Le Grain de Sell

И множество людей со всей округи приезжают только потому, что «это забавно». Оборот растет!

Спустя два с половиной года после возникновения во Франции этой системы у Клод Фресонне появились последователи среди соотечественников. Много последователей. Теперь в стране существует более 200 Sel-сетей. Некоторые иначе называют единицу «денег»: «La Truffe» (трюфель) или «Le Coquillage» (морская раковина).

Кроме того, имеется приблизительно 350 центров, специализирующихся исключительно на торговле знаниями и информацией (Reseaux d’Echange de Savoir). Концепция таких центров принята и в соседних странах. Типичный пример — то, что случилось в Доме дружбы (La Maison de l’Amitie) в сонном городке Beauraing в Бельгии. Тут вышла небольшая брошюра с названием «Я учу вас, вы учите меня, мы учимся вместе». Например, Бернадет обменивает свои уроки на особый рецепт джема; Джен учит, как выращивать цыплят, в обмен на способ печь традиционные хлеба; Доминик и Софи получают уроки кулинарии у Мери, которая интересуется изучением голландского. «Это способ установить отношения, которые идут дальше простого «с добрым утром». Это прекрасный способ завести друзей. Я заметил, что как только я понял основной принцип, то смог более свободно просить о том, в чем я нуждаюсь. На днях я организовывал занятия по тайской кухне на дому и пригласил моих соседей. Это распространилось даже на детей. Моя дочь сказала мне: «Каролина слаба в чистописании… я могла бы помогать ей». Я смог сломать традиционные барьеры и общаюсь с каждым на равных».

В итоге появилась даже книга о том, как основать свой собственный информационный обменный центр.

Каждую субботу в 12.30 пополудни на телеканале «Франция-2» начинается программа Troc Moi Tout («Меняем всё»), которая стала электронной версией периодического издания Troc Tout. Три кабельных телепрограммы (Paris Premiere, MCM-Euromusiques и Eurosport) тоже обеспечивают поддержку системе, рекламируя новые возможности обмена между людьми.

Согласно обзору, сделанному в декабре 1994 года центром CREDOC, каждый из четырех французов участвовал в обменах, в которых официальный французский франк не использовался, причем 2 % всех французов всегда торгуют только так, 10 %— регулярно, остальные 13 % — иногда.

«Было время, когда люди из деревень шли на помощь друг другу («aux andats»). Это была традиция взаимопомощи, с необходимостью возникавшая в периоды неурожаев. Что, если этот старый обычай стал самой горячей современной новинкой?» — задается вопросом Дороти Вернер в статье «Тенденции будущего», опубликованной в Elle. Она, может быть, права: помните австралийскую историю об «одиннадцатом круге» (глава 2)? Вот прагматичная демонстрация того, что всякий раз, когда исчезает соревновательный стимул, вызванный действием обычной национальной валюты, люди спонтанно обнаруживают удовольствие от совместной работы друг с другом.

Но и во Франции существуют профессиональные «партии дураков». Налоговые органы, похоже, заинтересованы в снижении обмена более чем на 20 тысяч франков в год; они (как и налоговики некоторых других стран) тоже ставят палки в колеса, если обмен происходит в обычной профессиональной деятельности человека. Еще хуже, что Центральный банк опасается чего-то и просит, чтобы системы местного хозяйства, основанные на дополнительных валютах, не расширялись за пределы нынешнего уровня. Он также обеспокоен развитием французской системы безналичных расчетов среди различных сетей.

Вряд ли в начале своей деятельности Клод Фресонне думала, что такие мощные люди и структуры столь серьезно воспримут ее небольшой опыт Le Grain de Sel.

WIR

WIR являет собой пример швейцарской дополнительной валюты, предназначенной для представителей малого бизнеса и частных лиц. Название — WIR — сокращение от Wirtschaftsring-Genossenschcift, что можно грубо перевести как «деловой взаимный круг поддержки», но wir также означает местоимение «мы» по-немецки.

Основатели этой системы — Вернер Циммерман и Пауль Енз — были истинными провидцами (см. текст в рамке).

Основатели WIR

В 1933 году Вернер Циммерман опубликовал статью об «освобождении женщин», в которой потребовал «денежной компенсации за работу матерей». Обратите внимание, что это — Швейцария, единственная развитая страна, где женщины даже в наше время не имеют полного права голоса. В 1935 году он выступил с речью «Умирающие леса и реки — проблема выживания воды», а в 1972 году опубликовал статью «Ядерная энергия — благословение или проклятие?».

А Пауль Енз заложил в 1931 году основу такой системы садоводства, которая имела целью «заботу и содействие физическому и этическому восстановлению нации». Он также управлял сетью магазинов натуральных продуктов в Цюрихе.

Оба они изучили теории Сильвио Гезеля и решили перенести опыт применения этих теорий в Скандинавии и Прибалтике в начале 30-х на родную почву. Вот их собственные слова: «Чего мы хотим? Удовлетворяющую нас работу, справедливую оплату и гарантированное процветание. Это — то, за что все рабочие люди ведут экономическую борьбу и что они могут и должны иметь…» [238] «Название WIR было принято в противовес местоимению Ich («я» по-немецки), потому что как сообщество мы лучше защищаем интересы индивидуального» [239] .

Начало было трудным, известно, что создание этой дополнительной валюты было встречено в штыки средствами массовой информации, банками и традиционными деловыми кругами. Но Циммерман и Енз сумели собрать приблизительно 140 тысяч швейцарских франков оборотного капитала, главным образом в купюрах по 50 и 100 франков. Учитывая, что события происходили в разгар Великой депрессии, это было выдающееся достижение.

WIR-система начиналась с 2950 членов в 1935 году, а нижняя точка в ее развитии была в 1945 году, когда последствия войны снизили членство до 624 членов. Но после окончания войны число членов стало возрастать год за годом, достигнув 12 567 человек в 1960 году и 24 227 к 1980 году. Более чем 80 тысяч членов насчитывает эта система сейчас, большинство из них — представители среднего класса и малого бизнеса. Объем бизнеса вырос впечатляюще: полный товарооборот, который в 1973 году составлял только 196 миллионов франков, к 1980 году достиг 1 миллиарда, а теперь оценивается более чем в 2,5 миллиарда франков. Объем предоставленных кредитов в 1994 году был эквивалентен 1 миллиарду франков.

Эта система интересна по трем причинам. Во-первых, она самая старая непрерывно действующая система в современном западном мире. Она была основана в 1934 году в Цюрихе и развивалась — и количественно, и в объеме бизнеса — в течение более чем шестидесяти лет. Во-вторых, она иллюстрирует, что дополнительные валюты имеют смысл даже в наиболее консервативных капиталистических странах с одним из самых высоких уровней жизни в мире. Наконец, она выросла до поразительных размеров. В 1994 году, к шестидесятой годовщине WIR-системы, ежегодный оборот достиг 2,5 миллиарда швейцарских франков (т. е. более 2 миллиардов долларов). 80 тысяч членов, говорящие на четырех языках, живут теперь во всех кантонах страны. Система имеет собственное здание банка, а также шесть внушительных региональных офисов.

Каждый участник «круга» может получить WIR двояким способом: продавая товар и обслуживая кого-то еще в круге или получая WIR-кредит от координационного центра. Другими словами, WIR — гибрид взаимного кредита (возникающего всякий раз, когда происходит торговля и товары продаются напрямую) и бумажной валюты (всякий раз, когда поступает ссуда от Центра). Кредит от Центра имеет очень низкую процентную ставку (1,75 % в год) и практически обеспечен недвижимостью или другим активом. Ключом остается доверие, что справедливо для всех валют. Кредиты WIR автоматически удаляются из обращения всякий раз, когда член возвращает ссуду Центру.

Стоимость WIR привязана к швейцарскому франку (1 WIR равен 1 швейцарскому франку), но все платежи должны быть сделаны в WIR. Это означает, что в техническом смысле единица счета — швейцарский франк, а среда обмена — WIR.

Участники сообщают, что они участвуют в обменах WIR по следующим причинам:

•   это очень эффективный путь ведения торговли: комиссионное вознаграждение ограничивается 0,6 % на сделки, заключенные в WIR;

•   это дает доступ к лояльной клиентской базе, а проценты по кредиту намного ниже, чем в национальной валюте;

•   предлагаются другие услуги (продажа товаров по почте, реклама среди членов, публикации и т. д.);

•   система создает буфер против внешнего удара, вроде внезапного увеличения национальной процентной ставки или других экономических бедствий;

•   она предоставляет малому бизнесу возможность получения некоторых преимуществ, к которым обычно имеет доступ только крупный бизнес.

Система WIR лишний раз подтверждает мнение о высоком экономическом потенциале дополнительных систем валюты, которые реализуются, когда системы достигают полной зрелости.

SOCS

Недавно и в Шотландии приспособили опыт WIR к региональным целям развития. Предприятие основано по инициативе Рут Андерсон на Шотландском сельском форуме в 1997 году. Членство в SOCS-системе ограничено организациями вроде коммерческих и некоммерческих предприятий, правительственных агентств. Каждый член имеет беспроцентную линию кредита, размеры которого высчитываются, исходя из числа торговых партнеров и объемов обмена. Дополнительный кредит может быть предоставлен, если организация способна дать некоторые гарантии. SOCS-справочник размещается на вебсайте и в периодической печати. Платежи проводятся кредитными чеками, но в будущем запланированы другие инструменты. Членские взносы выплачиваются ежеквартально и покрывают административные расходы и резервный счет безнадежных долгов.

Финансирование малого бизнеса

Список мелких фирм, получивших финансирование с помощью дополнительных валют, хорошо иллюстрирует, насколько удачно совмещаются эти «деньги» с местной валютой. Примеры: эксперименты в Беркшире, штат Массачусетс, или Dining Dinero, выпущенные Cafe de la Paz в Беркли, или система японской службы экономии времени.

Ни в одном из этих случаев дополнительная валюта не предназначалась для использования в качестве общего средства обмена, а выступала скорее как альтернатива для финансирования специфических, заранее определенных целей, поддержанных сообществом.

Четыре главных эксперимента Беркшира — это «доллары Дели», банкноты беркширской фермы Farm Preserve Notes, сохранные квитанции генерала Монтерея и квитанции ресторана Книттера. Обычные банковские структуры не были заинтересованы в обеспечении финансирования во всех этих случаях. Поскольку все перечисленные эксперименты схожи, ограничимся рассмотрением истории Farm Preserve Notes.

Эта система, официально санкционированная государственным сельскохозяйственным отделом штата Массачусетс, обеспечила оборотный капитал для некоторых мелких фермеров. «Банкноты» (удостоверения покупки) были обеспечены будущим урожаем, причем в цене будущего продукта предусматривалась скидка, чтобы создать стимул купить сейчас то, что станет доступным спустя месяцы. Такой подход был очень хорошо встречен клиентами и позволил фермерам увеличить оборотный капитал сразу, попутно получив гарантии продажи части своего урожая надежным клиентам в будущем.

Другой пример — Cafe de la Paz в Беркли, Калифорния. Предприятие нуждалось в капитале для реставрации зала встреч, расположенного в стороне от главного здания. Оно обратилось к нескольким банкам с просьбой о финансировании. Когда ни один не согласился, Cafe de la Paz выпустило квитанции, которые были обеспечены завтраками и обедами в будущем. Учет происходит следующим образом: клиент покупает за 100 долларов обед Dining Dinero стоимостью 120 долларов (что для клиента означает скидку 20 %). Поскольку стоимость проданных товаров составляет приблизительно 40 долларов, Cafe de la Paz все же имеет 60 долларов прибыли от сделки. Так было получено необходимое финансирование и обеспечена лояльность клиентов. Это победа каждого.

* * *

В заключение следует сказать, что дополнительные валюты имеют не только социальный, но и деловой смысл. Они позволяют местному частному бизнесу лучше конкурировать с теми фирмами, которые пользуются услугами крупных систем распределения. Мелкие предприниматели легко принимают местную дополнительную валюту, потому что могут тратить ее в местном сообществе — как это делают мелкие фермеры, использующие местную рабочую силу во время сбора урожая. А крупные фирмы имеют сети поставщиков, обычно расположенных далеко, и поэтому они не очень заинтересованы в местной валюте. В этом смысле дополнительные валюты могут также вносить вклад в развитие местной экономики — более самостоятельной, скромной и здоровой, создавая противовес углубляющейся глобализации.

Случай WIR вдобавок показывает, что дополнительные валюты дают возможность маленьким компаниям получить некоторые привилегии, к которым традиционно имеют доступ только большие компании. Даже приверженцы классической экономики согласятся с тем, что соревнование на игровом поле более высокого уровня принесет выгоды потребителям и обществу в целом.

 

Глава 2. ДЕНЬГИ И ОБЩЕСТВО

В этой главе мы рассмотрим еще одну «денежную» проблему. Она порождена массовым старением населения, а смысл ее вот в чем: каким образом общество может обеспечить стариков деньгами, которых им бы хватило на долгую жизнь? Хотя очевидно, что этот вопрос может быть отнесен к целой группе крупных проблем общества: уход за детьми, образование, снижение преступности и улучшение общего качества жизни — это все элементы, симптомы одного и того же явления: кризиса общества.

Распадающееся общество превратилось в стандартную модель для всего мира. И хотя обычно считается, что денежная система тут ни при чем, я покажу вам, что общество, по сути, начало умирать после того, как на смену традиционным способам обмена пришли современные «нормальные» национальные валюты.

Интересно, что, когда люди придумали и ввели в употребление дополнительные валюты, оказалось вполне возможным сохранение надежного общественного устройства. Далее я подробно рассмотрю три примера из США (Time Dollars, Ithaca Hours и Pen Exchange) и еще три интересных примера вне США: город Куритиба в Бразилии, который смог вырваться из бед, обычных для стран третьего мира, благодаря вводу нескольких дополнительных валют; новая японская «валюта здравоохранения»; местная валюта «низких технологий» Tlaloc, использующаяся в Мексике.

И, наконец, есть еще две полностью интегрированные платежные системы, позволяющие вести платежи как в национальной, так и в дополнительной валюте. В них применяются самые передовые информационные технологии: «двухвалютные» смарт-карты и сеть Интернет.

РАСПАД ОБЩЕСТВА

Улучшение материального благосостояния всегда сопровождалось ухудшением качества жизни. Пользуясь словами Джо Домингеса и Викки Робин, можно сказать так: «Условия жизни давно изменились, но в финансовом отношении мы до сих пор руководствуемся правилами, установленными во время индустриальной революции — правилами, в основу которых положено стремление сделать как можно больше материальных приобретений. Однако наш высокий уровень жизни никак не отразился в повышении качества жизни — как нашей, так и всей планеты».

Скамейка в Мьюир-Вудс

Это случилось в последние дни весны 1998-го. Ужасно дождливой весны, весны урагана Эль Ниньо. Был полдень, и лучи солнца пробивались сквозь ветки громадных сосен. На единственной скамейке в Мьюир-Вудсе сидел седой старик и грелся на солнышке. И вот, пока он раздумывал, какое же из этих деревьев было современником падения Римской империи, рядом с ним присел молодой человек.

Молодой показался старику знакомым, но он никак не мог вспомнить, где его видел. Да и одет парень был не совсем по обстановке — в давно вышедший из моды деловой костюм, хотя и очень чистый.

— Милый денек, правда? — проговорил старик, желая завязать разговор.

— Для меня просто великий! Сегодня я получил первое рабочее место. Школа наконец-то закончилась! — возбужденно ответил молодой человек.

— Поздравляю.

— Теперь я младший статистик в Travel Insurance, компании по страхованию туристов, — гордо произнес парень.

— Отлично, хорошая компания. Если честно, я сам в ней когда-то начинал, лет так тридцать тому назад.

— Да, а еще я теперь могу жениться на своей любимой, купить свою первую машину…

— Послушай, а твою невесту не Шерри зовут? — перебил старик.

— Да… А как…

Старик понял, отчего этот молодой человек показался ему знакомым: он видел его в зеркале — давным-давно. И он произнес как бы невзначай:

— У тебя будет двое детей. И жизнь неплохая, все налажено. И не беспокойся о третьей мировой войне, этот пар постепенно выйдет. И коммунизм не захватит мир.

И почти каждый сможет позволить себе купить машину.

Парень удивленно уставился на собеседника, а тот продолжал:

— Но самое удивительное — в том, что все эти блага, которые достанутся тебе чуть ли не за так, потом обернутся проблемами.

Твое благополучие будет таким же верным, как и то, что у ребенка — двое родителей.

Или как то, что они рождаются в семье.

Или как то, что, стоит им только появиться на свет, они стремятся жить.

Или как «американская мечта», обещающая, что дети будут жить лучше родителей.

Или как то, что школы созданы для учения.

Или как то, что, когда идешь в магазин, беспокоиться совершенно не о чем.

Молодой все пытался вмешаться, но единственным словом, которое он мог произнести, было лишь невнятное «но…».

И только попробуй не запереть дом или машину. В общем, кончишь ты тем, что будешь вывешивать в окне своей машины табличку: «Здесь радио нет», — чтобы сбить с толку воров.

Молодой решительно встал и собрался уходить, явно обеспокоенный.

— А ты знаешь, кто я? — спросил его старик.

— Да. Только я не верю тебе, — ответил тот, убегая от постаревшего себя. Старик смотрел ему вслед, пока тот не исчез за поворотом, а потом уронил седую голову на грудь.

В 1997 году более чем у 90 % американских семей был как минимум один автомобиль. Валовой национальный продукт (ВНП) США в базовых долларах, т. е. в реальных ценах предшествующего периода, за тридцать лет вырос в три раза, а ВНП на душу населения более чем удвоился.

* * *

51 % американских детей живут в неполных семьях. Такое в США наблюдается впервые [243] .

В период 1960–1991 годов количество детей, рожденных вне брака, выросло на 400 %. В десяти самых крупных городах США более половины детей — «незаконнорожденные» [244] .

* * *

За последние тридцать лет число подростков, живущих самостоятельно, утроилось, и это одна из главных причин подростковой смертности. На каждое удавшееся самоубийство приходится от пятидесяти до ста «неудачных» попыток [245] . В период между 1995 и 1996 годами количество подростков 13–18 лет, нуждающихся в антидепрессантах, выросло со 148 тысяч до 217 тысяч. У детей в возрасте от 6 до 12 лет этот показатель выглядит еще более ужасающим: он вырос с 51 тысячи до 203 тысяч.

* * *

Тридцатилетний мужчина в 1970 году зарабатывал на 15 % больше, чем его отец, когда тот был в таком же возрасте. Сегодня тридцатилетний мужчина приносит домой на 25 % меньше, чем когда-то его собственный отец [246] .

* * *

Средние показания теста умственных способностей (SAT) в период с 1960 по 1993 год упали на 73 пункта. Почти половине американцев в возрасте от 21 до 25 лет недостает элементарной грамотности; они не могут даже подвести баланс на чековой книжке или прочитать карту. До 20 % учащихся высших школ считают, что им необходимо постоянно носить с собой пистолеты, ножи, бритвы, дубинки и прочее оружие [247] . В 1995 году 1,36 миллиона учащихся 6-12 классов брали с собой в школу оружие. К 1998 году при помощи металлодетекторов и прочих мер безопасности удалось снизить количество таких случаев до 1 миллиона [248] .

С 1960 года население США увеличилось на 41 %, а количество тяжких преступлений — на 550 %, так что восемь американцев из десяти ожидает участь как минимум один раз стать жертвой преступления [249] .

* * *

90 % американцев станут жертвами кражи как минимум один раз в жизни. А 87 % будут обворованы три раза и более [250] .

Во всем мире — а общество выглядит одинаково как в богатых, так и в бедных странах — структура семейной жизни претерпевает фундаментальные изменения, и они происходят очень быстро. Сама идея, что семья — это «стабильная и сплоченная ячейка», стала мифом. Реальное положение вещей теперь иное: количество матерей-одиночек и число разводов резко выросли; феминизация бедности стала обычным делом не только для Америки, но и вообще для всего мира, как показывают недавно проведенные исследования. По количеству внебрачных детей США отнюдь не на последнем месте среди развитых стран, но в Исландии, Швеции, Дании, Франции и Великобритании дело обстоит много хуже. Там этот показатель вырос по сравнению с 1992 годом еще больше, чем в США. Только Японии удалось сохранить такой же низкий уровень, какой наблюдался там 30 лет назад.

Из каждого уголка мира доносится один и тот же стон: «Все не так, как надо». А что нам надо? Видимо, более глубокого чувства общности. Под этим «не так, как надо» разные народы могут понимать совершенно разные «непорядки», однако тенденция одна и та же. И последствия сходны: те же самые акты вандализма против общественной собственности и преступность, особенно в среде молодого поколения.

Как австралийский абориген Элдер определил понятие «семья» [253]

«Вы, белые, не понимаете, что мы подразумеваем под семьей. Когда рождается ребёнок, он попадает к «матерям» — т. е. к матери, что вынашивала его, и всем ее сестрам, и всем ее тетушкам. Они должны кормить его и любить. Он также попадает и к «отцам», т. е. к своему настоящему отцу, всем его братьям и всем его дядюшкам. На их плечах лежит забота о нем и обучение. Все прочие дети в племени становятся его братьями и сестрами. Когда у ребенка только один отец и мать — вот это, по нашему мнению, в самом деле примитивно!»

…А у многих детей в западном обществе нет даже двух родителей! Вы представьте себе ту любовь, поддержку и заботу, какую бы они почувствовали в целой группе матерей и отцов!

Так мы что же, в самом деле примитивны, если считаем, что двух, а то и одного родителя для ребенка достаточно?

Рассмотрим разнообразие социумов и деградацию индивидуума: племя — клан — расширенная семья (состоящая из родственников разных поколений) — «атомарная» семья (в рамках одного поколения) — неполная семья — отдельный индивидуум — депрессивно или суицидально настроенный человек. Рискуя перейти к чрезмерному упрощению, получаем следующее: там, где раньше были племена, теперь у нас расширенные семьи; там, где раньше были расширенные семьи, теперь — атомарные семьи, а там, где были атомарные семьи, остались подавленные одиночки.

Чем более страна «развита», тем страшнее эта тенденция. Например, в США и в Северной Европе в первой половине прошлого века расширенная семья еще считалась нормой. К середине века стали предпочитать атомарную семью. Сегодня же «средняя ячейка общества» в США и Северной Европе уже передвинулась от атомарной семьи к более простому варианту и колеблется между неполной семьей и депрессивно или суицидально настроенным одиночкой.

Что самое непонятное, так это то, что подобная тенденция, пусть и в разной степени, наблюдается чуть ли не повсюду на планете Земля.

В Италии, например, всего лишь десять лет назад правильной la famiglia считалась расширенная семья из 60, а то и 80 человек, которая включала, конечно, несколько поколений: дедушек, родителей, детей, дядьев и теток, двоюродных братьев и сестер, племянниц и других родственников по браку. Теперь эта норма сдвинулась по направлению к атомарной семье, особенно в более «продвинутой», северной части страны. По той же тропе идут и другие южноевропейские и латиноамериканские культуры.

От Коги в Колумбии и до Чипибо в перуанской сельве, и от индейцев Хот, что живут в Аризоне, — повсюду можно услышать одни и те же сетования стариков: молодежь теряет связь с племенем. Молодые живут в маленьких группах или даже только в среде ближайших родственников. Они поступают «как белые»!

Эту деградацию общества аналитики, в зависимости от их возраста и политических убеждений, называют «ценой прогресса» или «признаком упадка морали». Что же это за «прогресс», который ведет к разложению? И почему распад общества столь повсеместен: разве это заразная болезнь? Нет, болезнью тут ничего объяснить нельзя; так не следует ли подумать, что у всех этих случаев может быть более глубокая общая причина?

Что бы это могло быть?

Прежде чем разбираться, почему и как общество разрушается, мы должны посмотреть, как оно создавалось.

Из всех наук, изучающих общественное устройство, наиболее полезные сведения дает антропология. Так вот, антропологи обнаружили, что сообщество возникает отнюдь не из-за близости проживания людей — иначе бы 200-квартирная высотка в большом городе уже бы создавала сообщество. Общий язык, религия, культура, даже кровь автоматически тоже не способствуют созданию сообщества. Все эти факторы играют вторичную роль в процессе, но главным остается то, что сообщество основано на взаимном обмене подарками.

Возникновение общества и «экономика подарков»

Если сообщество было бы тканью, чем была бы отдельная нить? Или применим другую метафору: если бы сообщество было молекулой, чем был бы один из составляющих ее атомов?

Экономика подарков как искусство эволюционного выживания общества

По мнению антрополога Стэнли Эмброуза из университета штата Иллинойс, практика приношения даров есть самая древняя форма социальной безопасности. «Общественные связи, основанные на приношении даров, могли помочь людям в трудные времена, что было особенно важно во враждебной и непредсказуемой природной среде». Охотники-собиратели из Кении даже сегодня создают такие связи, обмениваясь бусами из скорлупы страусовых яиц — подарками, помогающими обеспечить себе будущие удобства. А возраст этой традиции обмена яичными бусами был установлен, когда доктор Эмброуз обнаружил в Кении в расселине под названием Энкапунэ-Я-Муто остатки мастерской по изготовлению этих бус, где находилось более шестисот фрагментов и готовых изделий, возраст которых превышал 40 тысяч лет!

«Это давало африканцам преимущество над неандертальцами, у которых, возможно, не было такой символической схемы социальной солидарности», — полагают ученые [255] .

Если вам нужна коробка гвоздей, вы идете в хозяйственный магазин и покупаете эту коробку. И ни вы, ни продавец хозмага не ожидаете какого-либо дальнейшего взаимообмена хоть чем-то. Продавец не чувствует за собой никаких обязательств, и вы тоже не ждете, что он станет, например, клиентом вашей парикмахерской. Это одна из главных причин, по которой денежный обмен настолько эффективен: каждая операция сама по себе. Но на этом «самом по себе» не было основано ни одного сообщества!

А теперь предположим, что когда вы опять пошли покупать гвозди, го вдруг увидели соседа, сидящего у себя на крыльце. «Куда идешь?» — спрашивает сосед. И вы говорите ему, что за гвоздями, а он отвечает: «О! Я как раз на днях купил шесть коробок. Возьми одну, и все дела».

И он даже деньги у вас брать отказывается.

Давайте разберемся, что произошло.

С чисто материальной точки зрения в обоих случаях вы оказываетесь с гвоздями. Но антрополог, пожалуй, отметит, что во втором случае дело этим не ограничилось. Ведь отныне, когда бы вы ни встретили этого соседа, вы обязательно его поприветствуете. А если однажды в субботу вечером он позвонит вам в дверь и даже не попросит, а просто попечалится, что забыл купить масло, вы с большой охотой поделитесь с ним своим. Короче, подарить коробку гвоздей — значит сделать шаг к созданию сообщества. Купить гвозди — нет.

Коммерческая операция есть закрытая система: гвозди против денег. А подарок, наоборот, система открытая. Акт дарения создает в этой «операции» некий дисбаланс, который предполагает какое-либо продолжение. Сам процесс обмена через подарок создает нечто, чего никогда и никак не может создать денежный обмен: в полотно сообщества вплетается новая нить.

Доказательств того, что акты дарения и факты возникновения сообществ — процесс единый, масса. Их документально фиксировали во всем мире и во все времена.

Несколько примеров

Странно, что мне понадобился антрополог, чтобы заметить связь между подарками и построением сообщества. Сама этимология этого слова, пришедшего из латинского языка — communitas, могла бы и быстрее, и более наглядно показать эту связь, и для этого бы не потребовалось всех этих раскопок и тяжелого труда антропологов. Слово сообщество (communitas) происходит от двух латинских слов: сит (вместе) и munus (подарок), и отсюда соответствующий глагол типеге — давать. Следовательно, communitas (сообщество) означает «давать, дарить что-то друг другу». Еще проще: отдавать даром, бесплатно.

Есть ли что-либо более очевидное?

Я приведу здесь несколько примеров сообществ, где это неписаное правило — а именно, что сообщество создается в результате обмена подарками, — вошло в практику с незапамятных времен. Это:

1) монашеские общины (христианские и буддистские);

2) традиционные общины (Африка, острова Океании, Северная Америка);

3) современное общество (западный мир, Япония и все научные сообщества).

Можете прочитать о них всех, а можете выбрать те, которые вам больше нравятся. Все равно будет подтвержден один и тот же принцип.

Монашеские общины. Бенедикт Анианский в VIII веке н. э. ввел несколько кельтских понятий в раннее христианство и основал орден бенедиктинцев, первую христианскую монашескую организацию на Западе. В ее уставе указано, что communitas создается по мере того, как человек организует обеспечение предметов первой необходимости этих монастырей; монахи должны быть самодостаточными как группа, но полностью зависеть друг от друга. У каждого была своя работа, у аббата и привратника, повара и писца, кузнеца и сыровара. Но каждая работа считалась даром, приносимым в сообщество. А ведь монастыри отлично знали о денежном обмене, так как он регулярно происходил между монастырями и мирянами. Именно поэтому особенно важным представляется то, что устав бенедиктинцев строго запрещает любой денежный обмен между членами монашеского сообщества.

В этом же направлении, но еще дальше пошли нехристианские монашеские сообщества, не имевшие возможности познакомиться с этимологией латинского слова communitas.

Например, согласно буддистскому монашескому кодексу, монахам и монахиням запрещается не только принимать деньги, но даже участвовать в обмене и торговле с мирянами. Эти монахи живут исключительно в хозяйстве подарков. Мирские их почитатели приносят монастырям в дар все материальное, в чем они нуждаются, а монахи несут миру в дар учение. В идеале это тот обмен, который идет от сердца, нечто исключительно добровольное. Прибыль такой экономики зависит не от материальной ценности объекта, а от чистоты сердца дающего или принимающего.

Традиционные общества. В начале 50-х годов XX века Лорна Маршалл и ее муж жили в племени бушменов в Южной Африке. На прощание они подарили каждой женщине племени по солидному браслету из раковин каури. Там таких раковин нет — Маршаллы привезли их из Нью-Йорка. Они еще смеялись, представляя, как будут озадачены археологи, если станут в тех местах проводить раскопки.

А когда они вернулись в Южную Африку год спустя, то были просто поражены, не увидев ни одного браслета в том племени. «Они нашлись, — не как целые изделия, но по одной, по две раковины в украшениях, которые носили в других племенах, на самых окраинах тех мест». За год подарок из раковин каури растекся по более широкому сообществу, словно вода.

Хотя мы часто склонны считать эти «общества подарков» примитивными и относиться к ним снисходительно, некоторые из их ритуалов дарения чрезвычайно сложны и изощренны. В традиционных обществах, называемых также естественными, такие ритуалы дарения относятся к самым важным общественным делам, и сама их сложность свидетельствует о значении, которое им придается.

Например, в племени тикопия, живущем на островах Полинезии, на одной свадьбе предусмотрено не меньше 24 различных видов обмена ритуальными дарами! Этот процесс требует нескольких дней.

На другой группе островов архипелага Массим совершенно бесполезные украшения под названием «кула» ходят от одного острова к другому в качестве церемониальных даров. Бусы «сулава», которые носят только женщины, вращаются по островам против часовой стрелки, а мужские браслеты «мвали» — в обратном направлении.

У североамериканских индейцев практикуются большие собрания всех соседних племен, на которых празднуют potlatch (буквально — кормить, питать). Там социальный статус человека определяется количеством и качеством подаренного. Мы, цивилизованные люди, считаем знаменитыми тех, кто накопил много денег, или тех, кто носит титул «ваше королевское величество». У племени квакиютль, наоборот, почетные титулы характеризуют щедрость дающего по отношению к людям, например: «Тот, чье добро съели на пирах», или «Тот, у кого добро не задерживается».

Современные общества и научные сообщества. Все, что осталось от наших западных семейных сообществ, до сих пор проявляется в виде рождественских встреч, Дня благодарения и — это вам подтвердит любой продавец в магазине — в виде обмена подарками. Современные свадьбы — ритуал, когда две семьи официально соединяются, чтобы создать одно, еще большее сообщество, до сих пор сопровождается обменом подарками.

Япония — единственная развитая страна, которая борется с тенденциями распада общества. Обычно это приписывают таинственным особенностям японской социальной структуры или души. Однако здесь также применим наш универсальный ключ: обмен подарками. Суть японского обычая Butsu Butsu Kokan — во взаимном обмене подарками. Само название в буквальном переводе означает «обмен вещь-на-вещь». Обмен подарками как основной ритуал, сопровождает почти все проявления японской культуры. Подарками постоянно обмениваются не только внутри семьи, но и с сотрудниками, уважаемыми людьми, старшими по работе и по социальному статусу, да и просто старшими. Люди дарят собственноручно сделанные предметы искусства, культуры, каллиграфические надписи, вручают другие знаки внимания. Причем важна не денежная ценность подарка, а само намерение, качество личного участия.

Даже самое «современное» из всех сообществ — мировое научное — сосуществует по тому же неписаному правилу. В самом деле, ведь ученые, которые отдают свои идеи сообществу, получают признание и высокий статус. И наоборот, те, кто делает это за деньги, или те, кто пишет только учебники (занимается коммерческой деятельностью), признания не получают, их даже могут презирать.

«Одна из причин, почему публикация учебников часто считается недостойной формой научного общения, в том, что автор учебника использует собственность сообщества для своей личной выгоды». Короче, если вы хотите принадлежать к научному сообществу, вы можете заслужить уважение, но только при том условии, что вы отдадите свои идеи сообществу в виде подарков, т. е. не получая за них денежного вознаграждения.

Немецкая женщина-ученый нашего времени, Альмут Ковальски, даже разработала целую альтернативную теорию, основанную на подарках, чтобы объяснить, как действует физическая реальность. Она утверждает, что все — от атомов до галактик, от растений до органов нашего собственного организма, — абсолютно все участвует в процессе, который она описывает как «настройку и любезное приношение», т. е. как основной механизм обмена. Например, ваши почки настраиваются на то, что нужно остальным органам вашего организма, и «любезно отдают» то, чем они могут принести благо всему организму. На ту же мысль наводит «теория голонов» (кодовых объектов) Кена Уилбера.

Как распадается общество

Чтобы понять, почему рухнули основы естественного общества, приходится выдвигать тезис, противоположный тому, который объяснил, что было в основе его возникновения. Общества создавались на базе «экономики подарков». Теперь я предлагаю в качестве общего правила следующий тезис: общества распадаются всякий раз, когда неравноценный денежный обмен подменяет обмен подарками.

Вернемся к примерам построения общества, приведенным выше. На них же можно показать, как рушится общество всякий раз, когда обмен при помощи «обычных» национальных валют заменяет «экономику подарков».

Начнем с самого последнего — научного сообщества.

Доктор Джонатан Кайнд, профессор генетики в MIT: «Раньше одной из главных сил американской биомедицинской науки была свобода обмена материалами, организмами и информацией. Но теперь, когда университеты стремятся заработать на коммерческих возможностях измененной ДНК, если разрешить и узаконить получение прибыли от продажи микроорганизмов и патентование их, они не будут посылать вам свои образцы, ибо не захотят, чтобы знания вышли в общественный сектор. Именно это сейчас и происходит. Люди больше не желают делиться своими колониями бактерий и результатами их изучения, как они делали раньше». Полотно научного сообщества с одного конца начало разрываться.

С индейцами северо-запада Америки первый значимый контакт осуществил капитан Кук во времена американской революции. Затем к ним двинулись скупщики мехов, а еще позже (в 30-х годах XIX века) Hudson Bay Company (Компания Гудзонова Залива) основала на их землях свое первое отделение. Этих людей интересовали исключительно меха, и потому они оставили индейцев в покое. И, несмотря на это, за десятки лет до того, как в те места прибыли миссионеры с целью изменить языческие традиции аборигенов, некоторые общины начали распадаться, потому что соприкоснулись с коммерческим обменом. Племена, что заменили обмен подарками внутри своего сообщества денежным обменом, исчезли всего лишь через одно поколение.

Этот процесс повторяется по всему миру всякий раз, когда традиционные общества вступают в коммерческие отношения с западным миром. Как только в них проникает денежный обмен, они начинают распадаться. Я видел такое своими глазами в 70-х годах в перуанской сельве, когда некоторые племена стали использовать национальную валюту Перу.

В свете всего сказанного можно сделать вывод, что общество следует рассматривать не как состояние, а как процесс. Если оно не получает подпитки в виде регулярного взаимообмена, то приходит в упадок или исчезает. Поэтому я определяю общество как группу людей, которые уважают подарки друг друга и могут рассчитывать, что их подарки к ним когда-нибудь вернутся тем или иным путем.

Взглянув на странную пандемию распада общества, мы можем заметить, что за исчезновением племен Амазонии, за трансформацией итальянских больших семей в атомарные и за кризисом американских атомарных семей совершенно явно стоит некий общий механизм. К нему легко подобрать один ключ, и тайна всех этих случаев распада перестанет быть тайной: внутри каждой из этих общественных систем когда-то начался неравноценный денежный обмен. (Хотя другие факторы тоже играют свою роль.) Согласно некоторым экономическим теориям, монетаризация всех операций есть главный признак «развития» (прогресса), так как с нею все эти операции можно вместить в рамки национальной системы статистики. Неудивительно, что процесс загнивания общества наиболее сильно выражен в наиболее развитых странах!

Как говорила Хэзел Хендерсон: «Если вы хотите, чтобы мама приготовила вам завтрак, идите в Макдональдс — там она вам его и подаст». В обществе, где вам приходится платить своему сыну за то, чтобы он подстриг ваш газон, распад атомарной семьи идет полным ходом. Когда вы решаете поместить дедушку в дом престарелых, это не просто исчезновение расширенной семьи, — вам еще придется платить, чтобы за этим дедушкой там присматривали.

…В недавно проводившемся опросе: чего больше всего хочет население Америки? — желание «перестроить общество и отношения с соседями» получило наивысший рейтинг у 86 % населения. Это единственное желание, против которого не возражает никто, ни религиозный консерватор, ни сторонник секты Нью-эйдж со звездным блеском в глазах, ни твердолобый республиканец, ни мягкосердечный либерал, ни послевоенное поколение, ни поколение next.

Но как в современном мире можно перестроить общество?

ДЕНЬГИ, КОТОРЫЕ СТРОЯТ ОБЩЕСТВО

Дополнительные валюты и экономическая теория

Экономическая теория утверждает, что нет никаких оснований для беспокойства по поводу того, что наряду с национальными используются дополнительные валюты. А на практике, как показано и здесь, и в предыдущей главе, никто никого не заставлял их использовать. Факт в том, что люди по всему миру сами создают свои собственные деньги и используют их параллельно с обычной валютой. «Факт достоин большего уважения, чем лорд-мэр Лондона», как гласит одна английская поговорка.

Почему же люди столь постоянно возвращаются к деньгам равноценного обмена? Некоторые ортодоксальные теоретики от экономики пытались объяснить этот феномен стремлением уклониться от налогов. В самом деле, если любая нетрадиционная форма дохода позволяет людям уходить от налогов, она будет процветать — это логично. Например, менеджеры в Европе предпочитают оплату льготами, такими, как автомобиль за счет фирмы и бесплатные турпоездки вместо более высокого жалованья, — только из-за преимуществ при уплате налогов.

Однако феномен популярности дополнительных валют нельзя объяснить так просто. Доказательством является одна из наиболее распространенных дополнительных валют — LETS (о ней было рассказано в предыдущей главе), в которой все операции заносятся в компьютер. При этой системе налоговым органам очень легко обнаружить и обложить налогом все что угодно. Сделать это даже легче по сравнению со многими случаями, когда используют обычную национальную валюту.

А сами участники этой системы объясняют свою любовь к LETS при всех неудобствах параллельного использования двух валют тем, что она помогает им решать проблемы сообщества способом, на который обычная валюта не была рассчитана и вообще оказалась непригодной для практического решения таких проблем. Они отмечают, что когда стали использовать хорошо продуманную дополнительную денежную систему, то почувствовали возрождение сообщества.

Мы только что усвоили общее правило: когда приходят деньги, общество распадается. Однако это оказывается верным только в случаях, когда вводятся валюты, провоцирующие конкуренцию, такие, например, как наша официальная валюта. Использование же валюты других типов может дать совершенно противоположный эффект — построение общества.

И это не теория, а реальная жизнь. Мы рассмотрим эксперименты, ведущиеся в целом ряде стран в некоторых случаях десятилетиями. Здесь теория идет позади практики (см. текст в рамке).

Есть, на самом деле есть такие деньги, которые помогают людям действовать на началах взаимности, и они более совместимы с экономикой подарков, нежели наша национальная валюта. Практика доказала, что такие деньги строят общество, вместо того чтобы его разрушать.

Что это за деньги?

Сказка о волшебном сундуке

Сказка для моего семилетнего крестника проиллюстрирует саму концепцию, что лежит за всеми этими деньгами.

Волшебный сундук (сказка для Камира)

В древние-древние времена — хотя, пожалуй, лучше сказать, в безвременье (что более соответствует сказке) — в далекой-далекой стране была одна маленькая-маленькая деревня.

Деревня эта знавала и лучшие дни. А сейчас многие дома, общественные здания и сады стали превращаться в руины. Тротуары были раздолбаны, а детская площадка для игр завалена сломанными игрушками. Даже огромные дубы, что стояли вдоль улиц, и те начинали раньше срока желтеть от недостатка заботы и внимания.

Мэр, а он был энергичным человеком, решил, что надо что-то делать. Он собрал всех взрослых, живших в деревушке, и спросил:

— Что происходит? Почему все разваливается?

Взрослые, как это у них принято, покричали, поспорили между собой, а потом объявили:

— Мы поняли, в чем проблема. Ни у кого больше нет времени. Времени просто нет.

Мэр отреагировал немедленно:

— Это очень серьезно. Времени больше нет. Надо что-то делать.

И он вывесил на большой доске, где люди помещали объявления вроде «потерялся котенок», огромный плакат. На нем было написано: «Разыскивается время в любой форме. Тому, кто принесет его мэру, гарантируется вознаграждение».

Шли дни. А времени мэру никто не нес. Несколько недель спустя группка детей играла в прятки в развалинах на краю деревни. И один из ребятишек, прячась в темном, заброшенном подвале, споткнулся об огромный каменный сундук. А на крышке было высечено пять букв: «Время».

Мальчик так разволновался, что забыл про игру и позвал всех остальных детей посмотреть на сундук. Им потребовалось много сил, чтобы поднять его и дотащить до центра деревни. Тут же разлетелся слух, что нашли какой-то волшебный сундук, и все жители сбежались, чтобы на него посмотреть. А потом пришел и сам мэр. Среди напряженного молчания он приподнял крышку.

Но сундук был… совершенно пустым. Ох, какой глубокий вздох разочарования пронесся по толпе! А мэр просто рассвирепел и даже обвинил детей в том, что они подшутили над ним, выставив дураком в присутствии всего населения.

Все разошлись по домам, а сундук так посреди двора и остался.

Шли недели. И вот однажды один мальчик, что играл рядом с сундуком, заметил, что у него на боку есть крошечная табличка. Она была покрыта грязью — и ее раньше не замечали. Ему удалось отчистить табличку, и он обнаружил там древние буквы, которых не мог прочитать. Тогда он подумал: «Покажу-ка я это моей учительнице. Может быть, она поймет этот текст».

И вот мальчик позвал учительницу, и она очень медленно, но верно расшифровала те странные слова. Там говорилось: «Любой, кто согласится, найдет здесь время для всего, что только ему нужно».

Тогда они вместе еще раз внимательно осмотрели сундук, но ничего не нашли. Текст не представлял никакого смысла! Что это такое: «Любой, кто согласится, найдет здесь время для всего, что только ему нужно»? Думали они, думали — и уже были готовы бросить это занятие и просто сидели у сундука. И вдруг мальчик спросил, не могла бы учительница научить его читать такие древние тексты. Та подумала и сказала: «Ну если ты в самом деле интересуешься древними текстами, я, пожалуй, научу тебя».

И тогда мальчик протянул свою руку над сундуком, а учительница — свою, и получилось так, что они пожали друг другу руки над этим сундуком. «Я научу тебя, — сказала учительница, — но ты за это должен помочь кому-нибудь еще в деревне». И вдруг им послышался странный шорох в сундуке. Учительница подняла крышку, а там были деньги.

Тут они сразу поняли смысл древнего текста. «Любой, кто согласится» значило, что если двое заключат друг с другом соглашение и пожмут руки над сундуком, то он создаст деньги, необходимые для его выполнения. Когда люди соглашаются отдать сколько-то времени, это создает деньги, а за деньги люди находят время. Время — деньги, деньги — время…

Учительницу это взволновало. Она пошла к мэру и все ему объяснила, и вместе они позвали людей и сказали им, как использовать волшебный сундук. Вот так в той деревне и нашлось время, чтобы сделать все, что было нужно. По сути, они тратили время друг для друга.

Сказки зачастую оборачиваются чистой правдой! И чтобы увидеть, как фантазия превращается в жизненный опыт, не будем вдаваться в теорию, а просто вернемся к реальной жизни.

Рассмотрим шесть случаев применения концепции волшебного сундука. Сначала — как это применяется в США, затем — в Бразилии, Швейцарии и Японии. Каждый случай отличается своеобразием подхода к реализации концепции. Из каждого вы узнаете что-то совершенно новое, отличное от других, но вы также сможете постичь основную суть концепции, выбрав из этих шести примеров только тот, который вам покажется наиболее интригующим. Вот эти шесть примеров:

•   Time Dollars, или «время — деньги», система, изобретенная одним выдающимся юристом из Вашингтона и применяемая теперь в сотнях разных сообществ в США, в 30 разных штатах, для решения местных проблем при помощи местной инициативы.

•   Ithaca Hours, бумажная валюта, выпущенная общественным активистом в небольшом университетском городке Итака, штат Нью-Йорк. Итака — это сообщество со сравнительно низким уровнем дохода. Население ее насчитывает около 27 тысяч жителей. Подобные типы бумажных валют теперь введены в действие в 39 разных сообществах США.

•   Pen Exchange, показывающий, как дополнительная бумажная валюта помогла построить сообщество в Такома-Парке, штат Мэриленд, богатом пригороде Вашингтона.

•   Дополнительные деньги введены мэром города Куритибе, центра одной бразильской провинции с 2–3 миллионами населения, сроком на 25 лет, подняли город из третьего мира до стандартов развитых стран менее чем за одно поколение. В 1992 году ООН назвал Куритибу самым экологичным городом планеты. А ее мэр стал признанным героем нации.

•   Специальная «валюта здравоохранения», введенная в Японии на государственном уровне, нашла успешное применение. Она позволяет улучшать качество здравоохранения без каких-либо затрат со стороны правительства.

•   Тлалок — популярная мексиканская местная валюта, являющаяся еще одной версией дополнительной валюты низких технологий. Для использования этой валюты не нужен доступ ни к компьютеру, ни даже к телефону.

Глава завершится двумя примерами высокотехнологичных интегрированных систем платежей, позволяющих производить платежи как в национальной, так и дополнительной валюте за одну операцию. Это пример будущего дополнительных валют. В случае с Minneapolis Commonweal Inc успех достигается использованием двухвалютных смарт-карт. Во втором случае предполагается использование сети Интернет.

Time Dollars

Эдгар С. Кан, профессор Юридической школы округа Колумбия и изобретатель «время-долларов», сделал то же самое, что учительница в сказке про волшебный сундук. Результаты оказались ошеломляющими.

Концепцию «время-долларов» он разработал в 1986 году. Первоначально она предназначалась для домов престарелых во Флориде, школьного округа в Чикаго и одного социального проекта в Вашингтоне (округ Колумбия). Теперь их используют в сотнях случаев, главным образом в США. Одним из плюсов этих денег является то, что налоговая служба США объявила: Time Dollars не облагаются налогом. Я даже в своей сказке не осмелился так далеко зайти!

Системе Time Dollars свойственна изящная простота. Вот как она работает…

У Джо плохое зрение, и он не может больше водить машину. Но вот ему понадобилась какая-то особая пара новых тапочек на другом конце города. Джулия соглашается потратить час, чтобы их привезти. Она проставляет себе один час по кредиту (ибо она заработала доход), а Джо — по дебету (у него расход) на доске около офиса управляющего системой.

Джулия потратила свой кредит на печенье, которое испекла ее соседка, а Джо отработал задолженность, ухаживая за общественным огородом.

Если бы Джо в ответ на заботу о нем Джулии потратил один час, работая в ее же саду, это было бы простым бартером. Однако то, что Джо может поработать на другого члена сообщества, чтобы ликвидировать свой дебет по Time Dollars, и то, что Джулия может использовать свой кредит, чтобы купить печенье у Джейн, позволяет осуществлять обмен Time Dollars гораздо проще, чем бартер.

Джо и Джулии, равно как и любым другим членам этого сообщества, не нужно, чтобы «ресурсы были равны потребностям».

Вот по этой причине «время-доллары» являются настоящими деньгами в том понимании, какое мы дали раньше: это соглашение внутри сообщества использовать что-либо (в нашем случае часы услуг) как средство обмена. Другими словами, Джо и Джулия создали деньги. Буквально, как только они согласились на такую операцию, тут же, как в сказке про волшебный сундук, образовались деньги. Вот так это просто.

Расходы по введению этой системы в действие практически нулевые. Для небольших сообществ достаточно доски или листа бумаги. Для больших можно бесплатно скачать из сети программу Timekeeper (). Имена участников сопровождают маленькие плюсы и минусы — программа автоматически расширяется и фиксирует, каково количество участников, каков баланс каждого в часах. Здесь нет проблем с инфляцией: больше чем 24 часа в сутки времени создать нельзя, а для обмена в любом случае используется лишь малая часть суток.

Всякий раз, когда кто-то получает кредит, кто-то автоматически создает себе дебет. Поэтому сумма всех Time Dollars в системе равна нулю в любой момент времени. И при этом Джо получает свои тапочки, Джулия — свое печенье, общество — вскопанный огород. Все работали, а на зарплату не потрачено ни одного доллара.

Что важно: обмен товарами и услугами — только верхушка айсберга. Был проведен сравнительный анализ домов престарелых: сравнивали те, где использовали «время-доллары», и те, где их не было. Выяснилось, что использование этих денег связывает группу. Люди здороваются друг с другом. Когда у кого-то день рождения, организуют вечеринку для всего дома. Люди ухаживают друг за другом! Раз в неделю устраивается обед, куда каждый приносит что может (чем богаты, тем и рады). Они разбили общественный сад-огород. Короче говоря, создалось сообщество.

Простое средство фиксации заботы друг о друге изменило многое. Люди знают, что их внимание к окружающим не останется без ответа. Они чувствуют, что их ценят. Так мало того: появился еще один неожиданный побочный эффект. Люди стали здоровее!

Страховая компания Elderplan (Бруклин, штат Нью-Йорк) решила принимать 25 % платежей (страховых премий) по программам здравоохранения пожилых людей в Time Dollars. Она даже создала собственный «банк заботы», Care Bank, в котором 125 участников записывают в среднем по 800 часов услуг. Начиналось это как служба бытового ремонта, при помощи которой потенциальные проблемы ликвидировались до того, как они перерастали в аварию. В «банке заботы» в ходу такой лозунг: «Сломанная вешалка для полотенец — это перелом бедра, который вот-вот случится». Для страховой компании это продуманный маркетинг. Однако Elderplan предприняла эту необычную инициативу, потому что заметила, что у пожилых людей, пользовавшихся системой Time Dollars, было меньше проблем со здоровьем, а потому и для страховой компании забота об их здоровье становилась менее дорогостоящей. Кто-нибудь задумывался, что в мире, где пожилые составляют все большую часть общества, расходы на здравоохранение могут обанкротить целые страны?

Когда время — деньги

(New York Times. 1993 January 9.)

Эдгар С. Кан

Вашингтон

Есть такой вид денег, которым не грозит инфляция, экономический спад, налоги и правительственный секвестр бюджета. Это Time Dollars, и они, подобно валюте, уравновешивают спрос и предложение. Но Time Dollars — это кредит услуг, которыми вознаграждаются люди, это покупка и одновременно утверждение своей самоценности через помощь другим. Вот как это работает.

Дэйзи Александр живет в комплексе для пожилых людей, что через улицу от школы начальной подготовки. И ей нужна трость, чтобы ходить. Каждый раз, когда она тратит час времени, обучая детей в детском саду, она зарабатывает Time Dollars. Затем она может использовать Time Dollars, чтобы получить какую-то помощь. В свою очередь человек, который ходит вместо нее по магазинам, тоже зарабатывает Time Dollars, которые он может потратить на какие-то другие услуги. Time Dollars миссис Александр кладется на счет в соответствующем банке, который управляется консорциумом добровольцев; банк кредитует ее счет и регулярно высылает ей данные о его состоянии…

В Майами центр дневного патроната укомплектован почти полностью добровольцами, участвующими в системе Time Dollars; там только один оплачиваемый профессионал. Добровольцы, главным образом бабушки, дают детям любовь, обучение и внимание, на которое у работающих родителей нет времени. Родители платят за дневной патронат как Time Dollars, так и настоящими деньгами.

В следующем месяце люди, чьи дома были повреждены ураганом Эндрю, смогут обратиться за двойной ссудой на их починку: настоящими деньгами на покупку материалов и Time Dollars на оплату труда. Американская федерация труда и Конгресс промышленных организаций (AFL–CIO) предоставит квалифицированных мастеров и обучит добровольцев.

В Вашингтоне больничная программа позволяет людям обменивать два Time Dollars и 13 настоящих долларов на бакалейные товары стоимостью 30 настоящих долларов. А в Эль-Пасо, штат Техас, поликлиника позволяет пациентам оплачивать часть их счетов Time Dollars. Они их зарабатывают, участвуя в программе помощи беременным девушкам-подросткам, программе «питание и диабет» и в работе транспортной службы, помогая людям добраться до клиники.

Вполне можно превратить муниципальные жилые комплексы в спокойное и безопасное для жизни место, сделав так, чтобы жители платили за обслуживание Time Dollars, которые бы они зарабатывали, улучшая свои дома и помогая друг другу. ВИЧ-инфицированные могли бы зарабатывать Time Dollars, помогая больным СПИДом, запасая эту «валюту» на то время, когда им самим понадобится помощь.

Состоятельные добровольцы могли бы стать филантропами, отдавая свои Time Dollars калекам и инвалидам. Студенты колледжа могли бы оплачивать часть своего обучения службой обществу. Начинать какой-либо проект было бы много проще, если бы среди участников были добровольцы системы Time Dollars.

У нас есть две экономики: рыночная экономика и домашнее хозяйство. Рыночная экономика может переживать неприятности, однако истинным источником многих наших проблем является разрушенная семейная экономика. Мы живем друг с другом по соседству, но словно чужие. Time Dollars позволяют объединить соседей в сообщество.

Мы, особенно в период экономического спада, начинаем забывать, что настоящее богатство общества — это не деньги. Наша зацикленность на дефиците бюджета и сокращении расходов оставляет нам небольшой выбор, но укрепляет равнодушие к человеческим страданиям. Time Dollars дают возможность найти выход из этого казалось бы безвыходного положения.

По состоянию на июль 1997 года в США более чем в двухстах городских микрорайонах и программах социальной помощи была введена система Time Dollars.

Одним из первых штатов, начавших использовать эту систему, был Миссури, где Time Dollars официально сделались основным инструментом местной социальной политики. Там сейчас используется 37 таких систем. Законодательное реформирование американской системы социального обеспечения 1996 года перевело многие программы с федерального уровня на местный. Так что в следующие несколько лет мы можем ожидать, что многие штаты последуют за Миссури, оценив достоинства какой-нибудь из версий системы Time Dollars.

К июлю 1997 года системы Time Dollars распространились на 30 штатов, включая Массачусетс, где одна из первых таких систем появилась благодаря гранту, полученному от фонда Роберта Вудса.

Штат Мэн стал первым штатом, где официально введена должность координатора Time Dollars. В обязанности такого государственного служащего входит обслуживание интересов нескольких десятков сетей Time Dollars.

Концепция Time Dollars уже вполне готова выйти за этнические пределы. Например, Пэт МакМастер запустила три проекта в среде камбоджийских иммигрантов в США — это Лонг-Бич, Калифорния (50 тысяч камбоджийского населения); Ловелл, Челси (25 % населения — камбоджийцы) и Ривьера, штат Массачусетс. Сами иммигранты называют эту систему «Деньгами построения общества», — это дает понять, что именно они считают самой интересной ее чертой. Они также планируют ввести эти системы у себя в Камбодже, «ибо там она может пригодиться еще больше».

Ithaca Hours

Итака — маленький университетский городок в штате Нью-Йорк, с населением около 27 тысяч человек. Это небогатый город. Там, например, отмечен самый высокий в штате процент «работающих бедняков» (людей, которые заняты весь день на работе, но их доход настолько низок, что им выдают талоны на питание).

Пол Гловер, местный общественник, заметил, что такая ситуация сложилась из-за близости Нью-Йорка, оттягивающего на себя энергию общества. Он решил: пора что-то менять — ив ноябре 1991 года ввел в действие дополнительную валюту, рассчитанную на то, чтобы стимулировать людей тратить свои деньги и время в своем сообществе. Хотя для этой системы дополнительных денег требуется несколько более развитая инфраструктура, чем для Time Dollars, все-таки она остается удивительно простой.

Основой системы стала выходящая раз в два месяца малоформатная газета, в которой рекламируются товары и услуги людей и фирм, принимающих Ithaca Hours (итака-часы, сокращенно «аурсы»). Один бумажный ауре равен десяти долларам и приблизительно соответствует часу работы, оплачиваемой по минимальной ставке этих мест. Есть банкноты номиналом два, один, полтора и четверть аурса. Большинство аурсов выпускается в свет заранее через тех, кто дает свою рекламу в этой газете. Каждый рекламодатель получает четыре аурса всякий раз, как помещает в ней свое объявление. Территория, на которой можно потратить аурсы, по добровольному соглашению ограничена радиусом 20 миль от центра города.

Обычно в газете появляется около 1200 объявлений по более чем двумстам видам деятельности. Их дают местный супермаркет, три кинотеатра, фермерский рынок, медицинские и юридические фирмы, бизнес-консалтинг и лучший ресторан города. Местный банк также ведет счета в дополнительной валюте и, как следствие, создает для себя местную клиентскую базу.

Одна из характерных черт системы Ithaca Hours в том, что рекламодатели указывают свои расценки в двух валютах. Например, маляр пишет в рекламе, что хочет за работу 10 долларов в час, 60/40 (т. е. 60 % в аурсах, а 40 % в долларах США; они нужны для покупки краски, растворителя, кистей, на налоги и т. д.). Другой маляр просит 11 долларов в час, но уже 90/10 (90 % суммы он готов принять в аурсах). Так что, если случилось, что в наличии у вас аурсов больше, чем долларов, вы можете выбрать второго маляра, даже если по номиналу его работа несколько дороже.

В кинотеатрах Итаки днем билеты можно оплачивать аурсами на 100 %, так как цена за показ кино является фиксированной и не зависит от числа присутствующих в зале. Суть в том, что предельные (маржинальные) затраты, превышение которых делает предприятие убыточным, заставляют привлекать зрителей, а затраты еще на одного зрителя, пока сиденья пусты, фактически равны нулю.

Наконец, 9,5 % всех выпущенных аурсов передаются местным некоммерческим организациям, которые берут на себя большую долю общественных работ. Сегодня такие пожертвования получают 19 разных некоммерческих организаций. Если же говорить о жителях, то более тысячи из них (а в Итаке, напомню, живет 27 тысяч человек) регулярно пользуются этой валютой, а многие платят ею за квартиру и прочие услуги.

Вот несколько примеров из реальной жизни:

•   Окулист Эд оказывает свои услуги за аурсы, большую часть которых он тратит на еду. «Никто не должен быть лишен медицинского обслуживания только потому, что у него не хватает долларов, — говорит он: — Аурсы — это решение проблем охраны здоровья. Аурсы дают понять, что время каждого человека важно, и мне это нравится».

•   Риччи зарабатывает аурсы продажей видеокассет. Он тратит их на ремонт обуви, покупку книг, присмотр за домом, стрижку газона и прочее. «Аурсы стали движущей силой для тех, с кем я имею дело на фермерском рынке. Я всегда там ищу желтый знак с надписью «Здесь принимают Ithaca Hours». Это удерживает деньги в обществе и означает экономическое процветание для всех».

•   Нейл поставляет продукты Риччи. Он продает на фермерском рынке экологически чистые продукты. Он тратит свои аурсы на кино, хлеб и помощь по хозяйству в период уборки урожая. «Каждое сообщество должно выращивать на своей земле столько пищи, сколько только возможно. Глупо, если на подвоз продуктов тратится больше калорий, чем сами эти продукты содержат. Девиз наших денег: мы доверяем Итаке. Вот в чем суть».

Другие комментарии, сделанные непосредственными участниками этой системы, показывают, к какому множеству мотивов она апеллирует (см. текст в рамке). Подводит итог отец-основатель системы Пол Гловер: «При помощи наших новых денег сделаны тысячи покупок, приобретено множество друзей, а к нашему, так сказать, «внутридомовому национальному продукту» добавились сотни тысяч операций». Главные решения, касающиеся системы в целом (печатание аурсов, деноминация, условия изготовления, гранты), принимаются раз в два месяца на общем банкете, который выполняет обязанности совета директоров Итаки.

Об этой системе заговорили на общенациональном телевидении — сначала в Японии, а с недавнего времени и в США. Те, кто принял участие в эксперименте с этой валютой, были весьма довольны его результатами, а деловые люди увидели, что местное население охотно рассчитывается как обычными долларами, так и аурсами. Эта система начала нравиться даже тем людям, которым не нравится стиль или политика Пола Гловера. Она начала распространяться по всей стране. Гловер стал продавать пособия, как ввести в действие эту систему, за 25 долларов США или 2,5 аурса. К 1997 во всем мире функционировало уже 39 таких систем.

Несколько комментариев от пользователей системы Ithaca Hours

•   Майкл: «Ithaca Hours — это замечательный способ познакомиться с замечательными людьми, которых действительно волнует хорошее качество их товаров и услуг».

•   Дэнни, электрик, тратит свои аурсы на украшение дома, пищу и рестораны. Его жена, музыкант, тратит их на собственные рекламные фотографии. «Трата денег здесь, у нас, дает возможность сохранять эти деньги здесь же и тем самым помочь Итаке… Нам следует задумываться о том, как мы живем и какие продукты потребляем».

•   Том зарабатывает свои аурсы покраской домов, поклейкой обоев и штукатурными работами. Он только что накупил продуктов в бакалее: «Люди используют аурсы как способ найти добросовестных рабочих, даже если у них самих нет аурсов».

•   Тони занята привлечением новых членов в клуб здоровья. Она покупает подарки, фильмы и удобрения. Она также начисляет своим служащим премии в аурсах и намеревается полностью перестроить за них свой дом: «Мне нравятся Ithaca Hours. Это отличная система. Масса людей не может вступить в наш клуб, если у них нет заработанных аурсов. Так что они очень благодарны за возможности, которые предоставляет эта система, а для меня она открыла новый рынок».

•   Энн Мари: «Это благотворно сказывается на общественных отношениях — люди узнают друг друга в условиях более гуманной и личностно-ориентированной экономики. В случае экономического коллапса Итака окажется далеко впереди других городов…»

•   Пол: «Высшее предназначение денег — создавать сообщество и восстанавливать окружающую среду. Когда мы нанимаем друг друга за дополнительную валюту, мы на самом деле покупаем сообщество, высшую социальную ценность».

Что в итоге? Удачная экономическая модель с низкими стартовыми расходами, которая прекрасно работает. Однако у нее есть один недостаток, присущий всем дополнительным деньгам. Системе Ithaca Hours требуется человек, который бы решал, сколько аурсов выпустить. Хотя это и определяется общим решением совета директоров Итаки, любой банкир любого Центробанка скажет, что регулирование количества выпускаемой валюты — дело очень рискованное. Самый большой риск в том, что если выпустить больше денег, чем люди хотят использовать, то наступит инфляция, а за ней — девальвация дополнительной валюты. Этого, конечно, не случится, пока менеджеры системы Ithaca Hours будут следовать инструкциям Пола Гловера, а его коллеги будут проводить разумно консервативную политику в вопросах запаса валюты. Однако такой риск все-таки не позволяет мне рекомендовать этот подход для всеобщего применения.

PEN Exchange

Олаф Идберг живет в городе Такома-Парк, штат Мэриленд, на границе с округом Колумбия (город Вашингтон), где расположены штаб-квартиры Федеральной резервной системы и Министерства финансов США. После своего ухода на пенсию он захотел оставить что-то своему городу. «Сегодня мы перестаем замечать самое ценное, что есть друг у друга. Мы можем построить себе общество в пяти минутах ходьбы от дома — да мы в нем уже и находимся. Соседи — это, как я полагаю, самое важное общество, строительством которого мы сейчас должны заниматься» — так он рассуждал.

В отличие от Итаки, здешнее сообщество составляют люди явно среднего класса, с очень низким уровнем безработицы (около 1 %). Олаф решил придать статус соседей всем семьям, живущим в пяти минутах ходьбы от центра города — всего это составило около 450 семей. Так и произошло название: «Philadelphia-Eastern Neighborhood» («Соседи из Восточной Филадельфии»), сокращенно PEN — по району, находящемуся на этой территории.

Олаф разослал полсотни писем, в которых описывал, как система PEN Exchange могла бы помочь «в строительстве общества поддержки и взаимопомощи, в котором будет больше человеческих контактов, общения, больше возможностей узнать друг друга». Ответа на них он не получил.

Озадаченный этим, он решил лично обойти все дома. И загадка была разгадана немедленно. Никто ведь не думал, что у них есть то, что они могли бы предложить в обмен. Они поняли так, что виды деятельности, предлагаемые к обмену в этой системе, относятся к обычным коммерческим операциям. Например, один бухгалтер, который любил по выходным выезжать в лес по грибы, понятия не имел, что могут найтись люди, которым будет интересно что-то узнать о грибах. А пенсионерка, десять лет прожившая в Европе, никогда и не думала, что она может обменять свои знания о Европе на то, что ей самой могло бы понадобиться.

Обмен начался в 1993 году между одиннадцатью семьями. К 1996 году количество семей возросло до 317. В качестве единицы измерения используется один PEN (равный одному часу обмена или другому оговоренному эквиваленту). На билете написано: «Данный билет является заявкой на удовлетворение многих местных потребностей». Однако главным инструментом системы является PEN-каталог, желтые страницы местного сообщества. Взглянув на заголовки, сразу можно понять, что происходит: и вполне предсказуемое, и совершенно неожиданное.

КАТАЛОГ PEN Exchange (отрывки)

Путешествия

Советы пешим туристам

Инструкции к велопоходам

Идеи по «дикому» туризму

Пилот. Совместные полеты (в радиусе 300 миль)

Туристическая информация

Африка

Ботсвана

Кения

Намибия

Туристическая информация

Европа

Франция

Швеция

Домик в деревне

Дом у океана (шт. Коннектикут)

Животные

Посидеть с котом

Выгулять собаку

Домашняя собачья еда

Лошади

Искусства и ремесла Каллиграфия

Консультации по подбору цвета

Фоторетуширование

Витражи

Дети

Как отпраздновать день рождения

Информация о домовых

Плавание на каноэ

Обед в парке вместе с другими детьми

Общение

Разговорный испанский

Беседы о родительском отношении

Беседы о мировых религиях

Компьютеры и Интернет

Установка компьютерных систем

Навыки поиска в Интернете

Помощь в освоении программы MS Word

Развлечения

Коллекционирование шуток

Партнер в танцах

Приготовление пиньяты

Научная фантастика. Игры

Информация об исполнителях псалмов

Информация о хороших ресторанах

Уроки фотографии

Окружающая среда

Приготовление компоста

Прогулки на природе

Черви, которые едят яичную скорлупу (приготовление компоста из кухонных отходов)

Обучение

Антропология

Игра на гитаре

Игра в бридж

Пошив лоскутных одеял

Разное

Покупка и ремонт старых автомобилей

Как выбрать телескоп

Переплетные работы

Генеалогические исследования

Моисеев закон

Можно сразу заметить, что между PEN-каталогом и обычными желтыми страницами есть существенная разница. В PEN-каталоге предлагается множество товаров и услуг, за которые людям не придется расплачиваться собственными долларами, ведь их и так мало. И опять же многое в этом списке — это то, что люди предпочитают делать для удовольствия. Это работа, приносящая удовольствие, не рутинная работа.

Как следствие, в Такома-Парке произошло и кое-что еще. Эта дополнительная валюта и этот каталог сыграли роль ключа зажигания, заставившего работать воображение, сыграть роль того самого «извините», с которого начинается попытка познакомиться. При большинстве обменов дополнительная валюта используется как часть операции, но иногда не используется вовсе. Бывает, в обмен вступают те, кого изначально вообще не предполагалось заносить в каталог. Теперь у соседей вошло в привычку просто помогать друг другу, дарить помощь без всякого обмена валютой. И заметьте, ведь целью Олафа было заново объединить людей, поэтому такое развитие событий — хороший знак.

Рассказы о том, как создавалось общество

•   Карен Эндрюс, подросток (все имена и фамилии в этом разделе были изменены по соображениям конфиденциальности), хотела, чтобы ей помогли найти работу на лето. Случилось так, что Джулия Чон, поместившая в каталоге свое резюме, знала, как найти такую работу. Она стала советником Карен и не только помогла ей найти работу, но и показала, как это делать самой. Карен оплатила оговоренную вначале сумму в пенах, а вскоре они заключили еще одну сделку — теперь Карен моет машину Джулии и время от времени подстригает газон.

•   Неллу Юинг, пожилую леди, очень волновало, что множество мелких вещей у нее дома требовали ремонта. Выключатель в холле не работал, в раковине был засор, кран подтекал, лепнина в холле частью отвалилась. Заглянув в каталог, она увидела там Тима Уилсона, который заявлял о себе как о мастере на все руки. Пены у Неллы кончились, и она понятия не имела, как их снова заработать, но позвонить она ему решила в любом случае. Поговорив с ним немного, она узнала, что Тиму нужно место, где бы он мог оставить машину на несколько месяцев. И у Неллы как раз такое место было.

•   Билл и Дженнифер Лортоны хотели свозить детей следующим летом за границу, но не знали, куда именно. А Джордж Бокка прожил в Африке 15 лет. Они пригласили его к себе на обед, и там он занялся тем, что ему нравилось больше всего — рассказывать о любимых странах и людях.

•   Боб Голдмэн на какое-то время остался без работы и захотел превратить свой подвал в жилое помещение, чтобы получать с него дополнительный доход. Но как переоборудовать этот подвал и на какие средства? Вот он и нашел в каталоге Тома Йенсена, знавшего плотницкое дело, — Том был готов выполнить эту работу за несколько пенов, а также арендовать у Боба гараж, где он бы мог устроить себе мастерскую.

•   Линда МакДэй нашла себе партнера, с которым могла вместе совершать вечернюю пробежку. Сис Кейли нашла человека, с которым могла разделить свое хобби — вышивание. А Билл Хонг нашел людей, вместе с которыми он смог арендовать лыжную базу на следующую зиму.

На практике это выглядит весьма по-разному (см. текст в рамке). Однако во всех приведенных здесь эпизодах есть нечто общее — это то, что дополнительная валюта «сбивает чопорность», после чего построение общества переходит в режим самоорганизации. Люди «соприкасаются» друг с другом благодаря каталогу, а дальше сочетание дополнительной валюты и бартера толкает их на то, что сосед заботится о соседе.

Это сообщество даже начало помогать одной клинике в Сальвадоре и включилось в программу помощи испаноговорящим жителям графства Монтгомери, штат Мэриленд.

Ничто из рассказанного здесь само по себе не является чем-то уникальным. Теоретически, любой экономист скажет вам, все это осуществимо и при помощи обычного денежного обмена. Но участники этого проекта признают, что большая часть этих проектов не осуществилась бы, если бы не было толчка, который дала инициатива Олафа Идберга. Кроме того, простое сравнение территорий, расположенных вокруг Вашингтона, говорит о том, что в Такома-Парке все же происходит что-то совершенно отличающее его от всех других городов.

Газета The Washington Post опубликовала серию очерков, посвященных этой теме. Сначала она заговорила словами Мери Родригес, которая прожила в Такома-Парке более сорока лет и ни разу не видела ничего подобного: «…появилось так много друзей среди тех, кого мы даже не знали. Соседи стали помогать друг другу. Такое чувство, будто живешь в маленьком городе». Спустя всего лишь три года процесс создания общества пошел гораздо дальше обмена товарами и услугами. Соседи находятся в курсе местных вопросов благодаря электронной почте, а грамотные пользователи компьютеров предлагают бесплатные уроки пользования сетью Интернет любому соседу, который пожелает к ним присоединиться. Николай Вишневский, который в прошлом году начал пользоваться электронной почтой, говорит: «Теперь люди могут сделать местным ресурсом технологию, которая раньше использовалась в глобальном масштабе».

Соседи предотвращают преступления, патрулируя улицы по ночам, выпускают буклеты новостей, по очереди присматривают за детьми друг друга, помогают по хозяйству пожилым людям, выращивают продукты на общественной ферме в Верхнем Мальборо и принимают в свое сообщество новых соседей.

Марта Монро, 38 лет: «Мы — единственные в своем роде; в большинстве пригородов Вашингтона люди возвращаются из города домой с работы, смотрят телевизор и ложатся спать».

Возможно, в Такома-Парке люди, так же как в нашей сказочной деревне с волшебным сундуком, смогли найти время — время друг для друга.

«Мусорные» деньги Куритибы [269]

В 1971 году профессиональный архитектор Жайме Лернер стал мэром Куритибы, столицы юго-восточного штата Парана в Бразилии.

Городское население, что типично для той местности, плодилось как грибы: в 1942 году его численность составляла 120 тысяч человек, а когда Жайме стал мэром, перевалила за миллион. К 1997 году население достигло 2,3 миллиона человек. И, что также характерно для тех мест, большинство этих людей проживало в фавелас — убогих кварталах, где дома выстроены из картона и гнутого железа.

Одной из главных головных болей Жайме стал мусор. Городские мусоровозы не могли даже проехать в фавелас, так как там не было улиц. И, как следствие, вырастали кучи мусора, в которых плодились грызуны, и распространялись всевозможные заболевания.

Так как не было денег, чтобы создать «нормальные» условия, а именно — расчистить бульдозерами территорию и проложить улицы, команда Жайме предложила иной выход. По границам фавелас поставили огромные металлические контейнеры. На них наклеили широкие этикетки, на которых было написано «стекло», «бумага», «пластик», «биоотходы» и т. д. Для тех, кто не умел читать, их еще и раскрасили в разные цвета. Каждому, кто приносил полный мешок отсортированного мусора, давали талон на автобус. А за биоотходы давали пластиковую карточку, которую можно было обменять на пакет свежих фруктов и овощей. Школьная программа по сбору мусора позволила обеспечить тетрадями самых бедных учеников. Вскоре десятки тысяч детей вычистили всю округу; они быстро научились распознавать различные типы пластика. А их родители стали использовать полученные автобусные билеты, чтобы добираться до деловой части города, где они работали.

С моей точки зрения, Жайме Лернер просто изобрел новые деньги. Его автобусные билеты и карточки на питание — это разновидность дополнительной валюты. Его программу «Мусор, который не мусор» вполне можно окрестить «Мусор, который — ваши деньги».

Сегодня в этом процессе участвуют 70 % домов в Куритибе. 62 самых бедных района обменяли 11 тысяч тонн мусора почти на миллион автобусных билетов и 1200 тонн еды. Бумажный мусор, отправляемый там в переработку, ежедневно спасает 1200 деревьев.

Надо заметить, что команда Лернера не задавалась целью усовершенствовать денежную систему. Они лишь использовали для решения главных текущих проблем комплексным подход, что спонтанно привело к созданию дополнительной валюты.

Талоны на автобус и карточки для магазина — не единственный вид местных денег в Куритибе, возникший от такого подхода к уборке мусора. Например, специально для реставрирования исторических зданий, создания зон озеленения и строительства муниципального жилья и сокращения расходов городской казны была введена иная система. Назвали ее sol criado (буквально — искусственная поверхность), а работает она так…

Как у большинства городов, здесь есть детальный план городских зон, регламентирующий этажность домов. В Куритибе, однако, применяются две нормы: обычная и максимальная. Например, если отель с поэтажной площадью 10 000 кв. м строится в зоне, где обычной допустимой нормой является 10 этажей, а максимальной— 15, и если владелец отеля хочет построить 15 этажей, то ему придется докупить еще 50 000 кв. м (5 х 10 000) на рынке sol criado. Сам город здесь играет только роль посредника, уравновешивающего спрос и предложение на этом рынке.

Но где же создается источник этих sol criado?

Один из таких источников — исторические здания. Например, Club Italiano владеет красивым историческим зданием под названием Дом Гарибальди. Общий метраж его составляет 25 000 кв. м, но сам дом нуждается в капитальной реставрации. У «Клуба» нет денег на ремонт. Однако, в силу того что он расположен в зоне, где теоретически можно надстроить еще два этажа, он продает 50 000 кв. м (два этажа по 25 000 м каждый) другому застройщику, например вышеупомянутому владельцу отеля. Вырученные средства поступают в распоряжение «Клуба», но они должны быть потрачены на ремонт здания. Таким образом, владелец отеля платит за реставрацию дома, чтобы получить право надстройки дополнительных этажей в своем отеле — и без всяких финансовых вливаний со стороны города.

Другим источником таких sol criado стали зеленые зоны, в которых деревья находятся под защитой, а также строительство муниципального жилья в других частях города.

Несколько обширных парков (всего их в городе 16), открытых для посещения публики, полностью финансируются таким способом. Владелец крупного участка земли получает право на освоение одной стороны улицы при условии, что другая сторона станет городским парком. Жилье обретает дополнительную ценность, если оно расположено рядом с парком, до которого легко дойти пешком, и у жителей Куритибы появляется еще один парк, куда они могли бы отправиться в выходные, да и городу не нужно влезать в долги или повышать налоги ради этого. Выигрывают все.

Самое интересное, с нашей точки зрения, это то, что сам рынок sol criado превратился в разновидность дополнительной валюты, которая позволяет Куритибе получать те общественные блага, для которых в других городах требуется традиционное финансирование.

И здесь произошло то же, что и в других местах, о которых мы говорили выше. Когда вводится в действие новая хорошо продуманная денежная система, появляется нечто большее, чем деньги и экономическая деятельность. Так и здесь: то, что начиналось с решения проблемы здравоохранения и вывоза мусора, стало способом решения проблемы транспорта и безработицы, причем новым и уникальным способом. Создав рыночную систему sol criado, город получил значительную выгоду для общества без всяких расходов со своей стороны. И секрет заключается не в том, что в самом этом городе или в его населении есть что-то уникальное, но в том, что комплексный подход создал новые способы разрешения текущих проблем.

Куритиба — иная стратегия развития

•   Пользование общественным транспортом поощряется. Это позволяет общественному транспорту быть лучше и удобнее, чем частные автомобили. Например, он движется быстрее благодаря оригинальному способу посадки в автобус: пассажиры, пользуясь своими автобусными билетами, проходят на специально оборудованную автобусную остановку; а когда к остановке подходит автобус, в нем открываются внутренние отсеки и большие группы людей выходят и входят за несколько секунд. Не надо тратить время на сбор билетов или денег. Также для общественного транспорта были введены специальные экспресс-маршруты, что сделало автобус самым удобным и быстрым средством транспорта. Единый тариф позволяет человеку объехать всю транспортную сеть независимо от расстояния. Здесь же предусмотрена интеграция с внутрирайонными транспортными системами. Реальным доказательством выгоды общественного транспорта стало то, что его предпочитает большинство людей. Каждый четвертый пользователь общественного транспорта владеет автомобилем, но в поездках по городу выбирает не его. Благодаря эффективной системе общественного транспорта в деловой части города удалось создать несколько пешеходных улиц, к которым относится и Главный бульвар. На этих улицах проходят концерты местной музыки, театральные представления и фестивали детского творчества. На них расположены сотни магазинов и ресторанов, которые работают круглые сутки, тем самым поддерживая жизнь в этой части города, вместо того чтобы создавать образ городов-призраков, характерный для центральных районов многих других городов.

•   Типовое положение: если население города превышает миллион жителей, требуется строить метро, чтобы избежать транспортных заторов, а в городах, где ежедневно образуется более 1000 тонн твердых отходов, необходимо строить крупные заводы по сортировке и переработке мусора. В Куритибе нет ни того, ни другого. Инвестиции на развитие местной системы общественного транспорта составляют только 5 % затратна строительство метро. Сэкономленные суммы позволяют Куритибе оснастить свой автобусный парк самым современным в мире транспортом.

•   Тут существует бесплатный Университет окружающей среды, который предлагает краткосрочные курсы строителям, инженерам, владельцам магазинов и водителям такси. Им рассказывают о том, как их повседневная деятельность влияет на окружающую среду. Само здание университета — удивительный памятник архитектуры, оно сложено главным образом из обработанных телеграфных столбов и построено на территории, которая теперь выглядит как идиллический озерный пейзаж, хотя раньше это место было заброшенной каменоломней.

•   Куритиба — единственный город Бразилии, степень загрязненности которого сейчас ниже, чем в 50-х годах XX века. Здесь ниже уровень преступности и выше уровень образованности по сравнению с другими городами Бразилии. Это единственный город страны, который отказывается от субсидий федерального правительства, ибо сам решает свои проблемы.

•   Здешний Ботанический сад разбит на месте бывшей городской свалки, он служит рекреационным и исследовательским центром. Кроме того, существует 16 парков — и каждый посвящен отдельной теме. Как следствие, в Куритибе на одного жителя приходится 52 кв. м зеленой площади. По нормам ООН идеальным считается 48 кв. м площади зеленых насаждений на человека, и такого уровня едва ли достигают (если достигают вообще) в городах как первого, так и третьего мира. Кроме того, в эти парки легко попасть, пользуясь системой общественного транспорта, так что обычные люди могут (да они так и делают) пользоваться всеми их преимуществами.

•   ООН признала Куритибу экологически образцовым городом. А Жайме Лернер благодаря своим инициативам получил международное признание. Следует заметить, что по такому же пути пошли некоторые другие города. Около 20 городов Бразилии ввели комплексную систему общественного транспорта. Кое-что из этого скопировал Кейптаун. Посетившие Куритибу проектировщики из таких городов, как Буэнос-Айрес, Сантьяго, Монреаль, Париж, Прага, Мехико и Лагос, были потрясены тем, что увидели.

Самым явным политическим сигналом, что все это работает, можно счесть то, что Жайме Лернера переизбирают «на ура» всякий раз, когда он выставляет свою кандидатуру на выборы. Теперь он губернатор штата Парана и кандидат на пост президента Бразилии. Эта история показывает, что и политическую карьеру можно сделать при помощи дополнительных валют, ведь успех Жайме Лернера нельзя приписать просто его харизме или этническому происхождению. И вот доказательство: на волне этих идей как минимум три человека сделали политическую карьеру. Два мэра, пришедшие вслед за Лернером, — Рафаэль Грека и Кассио Инагуччи, весьма разные личности и представители различных этносов, — начинали свою карьеру сотрудниками планового отдела у Лернера.

Все, что требуется людям, следующим этим путем, — воображение и способность доводить дело до конца.

И, наконец, влияние дополнительных денежных систем невозможно определить в терминах экономики. Средний заработок жителя Куритибы примерно в 3,3 раза превышает минимальный по стране. Однако его реальный совокупный доход самое меньше еще на 30 % выше (т. е. приблизительно в пять раз выше минимального). И эта разница в 30 % появилась исключительно благодаря нетрадиционной «мусорной» форме денег. Другим показателем служит то, что Куритиба ныне обладает самой развитой в Бразилии системой социальной поддержки и одной из самых жизнеспособных образовательных и просветительских программ. При этом налоги в Куритибе не выше, чем в целом по стране.

Даже с точки зрения традиционной макроэкономики проявляются четкие показатели того, что в Куритибе происходит нечто необычное. Темпы роста ВВП города с 1975 по 1995 год были на 75 % выше по сравнению с аналогичным показателем штата Парана и на 48 % выше, чем в среднем по Бразилии. Такая разница в темпах роста сохранялась и до недавнего прошлого. В период между 1993 и 1995 годами ВВП Куритибы рос на 41 % быстрее, чем в штате Парана, и на 70 % быстрее, чем по всей Бразилии.

Успех Куритибы вызвал внутреннюю иммиграцию в нее, так что ее население росло быстрее, чем в штате Парана и в целом по стране. В пересчете на душу населения поэтому разница менее впечатляет, но все-таки остается весьма значительной. Между 1980 и 1995 годами ВВП Куритибы в пересчете на душу населения прирастал на 45 % быстрее, чем по штату и по Бразилии в целом.

В Куритибе 25 лет практики показали, что использование обычной национальной валюты в комплексе с хорошо продуманной дополнительной приносит выгоду каждому. Включая, кстати, и тех людей, кто интересуется только рыночной экономикой, использующей исключительно национальную валюту. Этот подход позволил городу третьего мира достигнуть уровня жизни высокоразвитых стран за время жизни одного поколения.

Японская «валюта здравоохранения»

Япония находится на втором месте в мире по скорости старения населения. Там уже около 800 тысяч пенсионеров и миллион инвалидов нуждаются в периодической помощи. Японское министерство здравоохранения прогнозирует значительное увеличение количества таких людей в обозримом будущем. Когда те, кто родился в период «детского бума», достигнут 60 лет, почти треть населения страны будет старше шестидесяти.

Чтобы противостоять этому, японцы ввели в действие «валюту здравоохранения». В этой системе часы, которые любой желающий (можно назвать его волонтером, или добровольцем) потратил, помогая пожилым или инвалидам, записывают на его «счет времени». Этот «счет» работает так же, как и накопительный счет в банке, с той лишь разницей, что в качестве единицы измерения берутся не иены, а часы. На разные виды работ существуют разные расценки. Например, еда, приготовленная между 9.00 и 17.00, оценивается ниже, чем еда, приготовленная в другое время; работы по хозяйству и походы в магазин оплачиваются ниже, чем непосредственный уход за человеком. Имеется разница и в зависимости от региона страны.

Этими «кредитками здравоохранения» могут пользоваться как сами волонтеры, так и кто-либо другой по их выбору, не важно, член семьи или нет, — всякий раз, как им понадобится помощь такого рода. Некоторые компании гарантируют, что если человек будет помогать кому-то в Токио, то его «счетом времени» могут пользоваться его родители, проживающие в любой точке страны. Многие люди добровольно участвуют в этой программе и надеются, что им самим такая помощь никогда не понадобится, но их «прибыль» на «счете времени» (в часах) служит дополнением к обычной медицинской страховке. Доброволец эти часы может подарить другому (в этом случае у получившего дар появляется удвоенная сумма часов), может передать (не подарить) другому и т. д.

Что наиболее важно, сами пенсионеры предпочитают именно такой способ обслуживания, так как качество ухода в этом случае оказывается выше, чем если бы они пользовались услугами социальных работников, которым платят в иенах. Одно из названий этой валюты — «хуреаи киппу» («билет родственной заботы») — хорошо характеризует ее суть. Она также создает хороший эмоциональный фон для пожилых людей: им не приходится просить о бесплатном обслуживании.

Японцы сообщают о значительном увеличении доли помощи со стороны добровольцев, в числе которых есть и такие, кто не собирается открывать свои «счета времени». Причина, видимо, в том, что там создана более приятная атмосфера общения, способствующая развитию помощи друг другу. Возможно, при такой системе и волонтеры испытывают чувство благодарности: их работу ценят. Впрочем, какова бы ни была причина, сам прецедент позволяет отбросить беспокойство о том, что оплата труда добровольцев в дополнительной, а не в национальной валюте может отвратить их от этой работы.

На конец 1998 года в Японии существовало свыше 300 систем социального обеспечения муниципального уровня по типу системы «счета времени». В основном они внедряются в жизнь благодаря частным инициативам. Их выдвигают Институт человеческого благосостояния Саваякп, «Замечательный клуб пожилых людей», «Клуб активных», а также Японская система социального ухода (некоммерческая организация, частично финансируемая правительством).

В итоге — японская «валюта здравоохранения» оказалась более эффективной и человечной, чем та система, которая возобладала на Западе. А поскольку в США и Европе проявляется такая же тенденция старения населения, почему бы им тоже не поучиться у японцев?..

TIaloc

Tlaloc (тлалок) — это древний ацтекский бог дождя, довольно важный в пантеоне индейцев доиспанского периода. А еще так называется улица в известном районе «Колония Тлакспана» в Мехико. На этой улице появился Центр кооперативного развития «Promociyn del Desarollo Popular А. С.», который начиная с 1987 года под влиянием идей архитектора Луиса Лопеслера ввел в действие свою собственную денежную систему и назвал ее Tlaloc. Особенно интересно, что в ней смешиваются высоко- и низкотехнологичные операции, притом что в этой системе для эффективной работы не требуется ни доступа к компьютеру, ни даже телефона. Впрочем, у нее есть собственный вебсайт (), собственный печатный орган (La Otra Bolsa de Valores) и много других служб.

Tlaloc — это система взаимного кредитования, в которой валюта выпускается в виде бумажных чеков. Несколько надежных поверенных располагают чековыми книжками и выдают чеки всегда на круглую сумму (1, 2, 5, 10, 50). На оборотной стороне чеков оставлено место для их индоссации (специальной надписи, подтверждающей переход права по этому документу к другому лицу. — Примеч. науч. ред.), т. е. первый, кто получил этот чек, может передать его другому и так далее. Чек обращается наравне с валютой, и через какое-то время кто-нибудь может представить его в Центр, где кредитуется последний его пользователь, а человек, выпустивший чек, проходит по дебету. Короче говоря, эта система объединяет преимущества системы взаимного кредита и системы бумажных денег. Для нее необходим только один компьютер — чтобы приводить в порядок счета. И она же может обращаться в виде бумажных денег. Для нее не нужен даже телефон, чтобы санкционировать перевод денег.

Эту модель стали копировать другие сообщества. Например, чеки compromises стали обращаться в районе Токтиуко (Кито, Эквадор).

ВПЕРЕД, К ИНТЕГРАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКЕ

Системы платежей в дополнительных валютах во всех описанных случаях работают параллельно с существующими национальными валютами. И поскольку иногда при проведении операций одновременно принимается оплата в валютах обоих типов, возникает необходимость в разных технических подходах, так называемое обслуживание посредничества. Я думаю, в будущем станет возможным проведение операций в валютах обоих типов при помощи одних и тех же технических средств, что автоматически обеспечит один и тот же уровень безопасности каждому виду платежа и будет не дороже, чем автоматический прием платежей в одной валюте.

Пример проекта интеграции валют

Джоэль Ходрофф, основавший Commonweal Inc. в Миннеаполисе, штат Миннесота, создал то, что, как я полагаю, стало первым реальным проектом, интегрирующим системы национальной и дополнительной валют. Ему также удалось получить заметную поддержку от делового сообщества (включая президентов нескольких банков и президента самого большого торгового комплекса в штате), городских властей и профсоюзных лидеров, совета графства, общественных деятелей, экспертов-технологов и др.

Система Commonweal Community Herocard сознательно разрабатывалась им как беспроигрышное предложение для всех участвующих. Бизнес получал новых клиентов и повышал свою рентабельность. Некоммерческий сектор притягивал больше волонтеров, которые могли тратить меньше, зарабатывать на быстром расширении клиентской базы и в виде процентов по предыдущим договорам всякий раз, как кто-то из клиентов или их друзей сделает покупку и расплатится карточкой Herocard. (Новых потенциальных клиентов доставляют волонтеру предыдущие клиенты, удовлетворенные оказанными услугами.) И, что самое важное, у сообществ появляется способ мобилизовать недоиспользованные человеческие и прочие ресурсы на решение местных проблем.

Первоначально эта система задумывалась просто как дебетовая карточка, но сам проект идеален для использования двухвалютных смарт-карт, что и произойдет, как только в магазинах появятся устройства для их считывания. Впрочем, и сегодня все фрагменты этой головоломки-пазла, включая технологическую составляющую, имеются под рукой, и все успешно выдержали проверку рынком. Новым здесь является лишь то, что теперь их соединили в единый интегрированный проект.

А истинный секрет заключается в применении двухвалютной системы, когда одновременно работают и национальная валюта, и дополнительная. А делают это так…

Концепция. В Миннеаполисе можно использовать две валюты: обычные доллары и C$D (сокращение от Community Service Dollars, «доллары службы обществу»). По номиналу C$D равен одному доллару США, а один час общественной работы оценивается в 1 °C$D (т. е. в 10 обычных долларов, как и в случае с Ithaca Hours).

Карточка Herocard включает в себя две подсистемы дополнительных валют. Одна для бизнеса, а другая для некоммерческой общественной сети экономического развития. Первая в основном используется для деловых целей и работает так же, как любая кредитная карточка, а вторая обналичивает C$D для некоммерческих целей местного сообщества.

Процесс создания C$D начинается в мире бизнеса. Почти в любом бизнесе предусмотрены запасные мощности, на случай повышенного спроса. И эти запасные мощности большую часть времени остаются незадействованными, — например, кинотеатры днем, рестораны (даже самые популярные) утром, курортные отели по рабочим дням. На большинстве промышленных предприятий часто выпускаются дополнительные изделия (спецзаказ), предельная (маржинальная) себестоимость которых существенно ниже нормативных затрат. Например, фабриканты мебели или одежды могут производить по маржинальным затратам дополнительные предметы какой-либо серии и часто так и делают.

Сегодня в большинстве случаев такие дополнительные мощности остаются неиспользованными. Это совершенно обычное дело во многих видах бизнеса: вспомните «два обеда по цене одного» в ресторанах. То же самое и с номерами в отелях. И промышленники тоже стремятся заработать хоть что-то, сбрасывая излишки товара со скидкой или обменивая их.

И вот в Миннеаполисе у бизнеса появилась дополнительная возможность: вступить в программу Commonweal Community Herocard и начать принимать к оплате C$D. Например, в ресторане могут согласиться принимать от клиента 50 % счета в C$D, если клиент посетил их до 19 часов, вместо того чтобы заманивать его, устраивая скидку «два обеда тю цене одного». Или ресторатор может согласиться принимать к оплате 40 % счета в C$D уже после 19 часов. Или в кино днем могут брать 90 % стоимости билета в C$D.

А в некоммерческой сфере система C$D делает доллары «длинными». Теперь по некоммерческим проектам волонтеры могут получать оплату в C$D. Кроме того, участвующие в программе некоммерческие проекты получают определенный процент от всех долларовых операций всякий раз, когда их участники пользуются картами Herocard. Каждый пользователь карты может выбрать один или несколько некоммерческих проектов или дел, на которые будет отчисляться оговоренный процент комиссионных за перевод денег. Такой «связанный» маркетинг оказался самым успешным из всех новых приемов маркетинга за последние 10–15 лет.

Важнейшая особенность миннеаполисского подхода в том, что, после того как C$D используются в качестве платежного средства, они исчезают (в этом отношении они подобны флайерам или купонам, дающим право на скидку), и для оплаты новых услуг выпускаются новые C$D. Это ограничивает количество проблем, которые всегда появляются при выяснении, сколько денег нужно выпускать, — C$D автоматически исчезают после использования.

Процесс. Пегги работает системным администратором в одном из банков Миннеаполиса, и ей нравится работать с детьми. Она присоединилась к организованной церковью программе повышения компьютерной грамотности детей из беднейших семей города. Здесь ее работу оплачивали только в C$D. (На последних этапах программы тем участникам, у кого, в отличие от Пегги, не было оплачиваемой долларами работы, могли платить половину в долларах, а половину в C$D, например.) Присоединившись к этой программе, она также решила поддержать несколько некоммерческих проектов («связанный» маркетинг).

А еще она повела своего бойфренда в ресторан. Пегги расплачивалась там своей карточкой Herocard, а ее спутник даже не знал, чем она платит: долларами, C$D или и теми и другими. Так как это был рабочий день, а время перевалило за 19 вечера, разбивка счета в 25 (обычных) долларов происходила так: 15 долларов и 1 °C$D.

Когда кассир вставил карточку Herocard Пегги в считывающее устройство, обнаружилось, что у Пегги достаточно и долларов и C$D, чтобы расплатиться. В таких случаях система автоматически начисляет деньги по нескольким счетам. Вот что происходит с балансом всех участвующих сторон (в пересчете на доллары):

Если Пегги решит, что ей не нужны C$D (т. е. захочет участвовать в этом проекте совершенно добровольно), то она может отдать их другим людям или организациям, которым, по ее мнению, будут полезны ее C$D. Такая возможность «повторной передачи» — как и в случае с японской «валютой здравоохранения» — гарантирует еще более сильную поддержку волонтерам.

Преимущества двухвалютного подхода. Этот проект особенно эффективен, так как сочетает в себе преимущества трех различных систем альтернативных валют: Time Dollars, «бартерных долларов» (по концепции сходных с системой WIR — см. главу 1 части второй) и корпоративных скрип-карт (наилучший пример каковых — карточки «полетных миль», применяемые на авиалиниях).

Он позволяет людям, у которых больше времени и меньше денег, принимать полноценное участие в экономике (как, например, в случае с Time Dollars). Он также оказывается весьма эффективным способом маркетинга, так как увеличивает приток новых клиентов и не заставляет обдирать как липку «долларовых» клиентов.

Это действительно беспроигрышный вариант для всего общества. Посмотрим, что дает он разным общественным группам.

Для бизнеса

Бизнесу двухвалютный подход дает еще одно значительное преимущество помимо тех, что уже были упомянуты (лояльность клиентов, «связанный» маркетинг, ярлык «на благо сообщества»): бизнес получает клиентов, которых, если бы такой системы не было, он бы не получил никогда! К тому же они оставляют долларовую прибыль при каждой операции (ибо долларовый компонент должен всегда перекрывать маржинальные издержки с учетом налогов).

Наконец в районах, где внедряется система, снижается безработица, растет оптимизм населения, чего не произошло бы без ее внедрения, а это хорошо для бизнеса в целом.

Для некоммерческих организаций

Некоммерческие организации также оказываются в выигрыше в этой новой игре, поскольку могут увеличить объем своей деятельности, привлекая добровольцев, но не увеличивая долларовой составляющей затрат. Они не только получают бесплатно C$D от системы Commonweal, но также обретают постоянный доход как в C$D, так и в долларах — от своих членов и сторонников при помощи «связанного» маркетинга. Участие общества в выборе и в ассигновании C$D также обеспечивает самым активным некоммерческим организациям большее общественное признание. И, наконец, как уже отмечалось в случае проекта Time Dollars, японской «валюты здравоохранения», общее количество времени, пожертвованного волонтерами, увеличивается, как только служба обществу становится более заметной.

Между прочим, некоммерческий мир де-факто уже стал громадным работодателем в развитом мире. В США более 89 миллионов американцев частично заняты в добровольческих организациях. Если бы эту работу можно было оценить в долларах (а большая ее часть делается добровольно), речь зашла бы о 182 миллионах долларов в год!

Причем в последние годы, несмотря на призывы правительства поддержать движение волонтеров и вообще третий сектор экономики, степень участия американцев в таких проектах снизилась. Широкое внедрение программы C$D могло бы помочь восстановить прежнее положение дел.

Для рядовых участников

У людей появляется возможность свести воедино два стиля жизни. Тот, кто выбирает для себя участие в программе, получает и оплачиваемую работу, и занятие для души. Его вклад в работу будет оцениваться выше, чем раньше, а общее повышение качества жизни в обществе пойдет на пользу всем.

Для безработных и бедных

Эта система позволяет людям превращать время в деньги. Бедные смогут полноценно участвовать в экономической жизни, а безработные, так как именно у них больше времени, чем денег, при двухвалютной системе значительно повысят свои шансы на заработок. В придачу она дает возможность бедным начать вторую карьеру в некоммерческой сфере — возможность, которой без этого они были просто лишены. Двойственный характер оплаты (никто, кроме них самих, не знает, платят ли они в долларах или в C$D), ко всему прочему, повышает их статус, придает большее достоинство, чем талоны на питание или чеки социальной поддержки. А еще в этом случае нет бюрократических препон, свойственных другим социальным программам.

Для всего общества

Даже те люди, которые не хотят участвовать в двухвалютной системе (будь то ее коммерческая или некоммерческая составляющая) или ничего о ней не слышали, все равно значительно выигрывают. Если бы не существовало программы Commonweal, многих полезных дел в местном сообществе вообще не было бы сделано или их пришлось бы оплачивать за счет налогов, взимаемых в том числе и с этих людей.

Все, что предлагает нам система Commonweal — это способ мобилизации для решения проблем с теми ресурсами общества, которые не могут быть использованы как-либо иначе. А она их решает: с использованием на каждом этапе механизмов рынка и без налогов.

…В 1998 году система Commonweal пребывала в стадии пилотного проекта района Линдейл, г. Миннеаполис. Кроме некоммерческого сектора в этом проекте участвовал деловой истеблишмент, включая National City Bank, который обеспечил ведение бухгалтерского учета и составление финансовой отчетности в C$D. В графстве Хеннепин изучали новые подходы к оказанию социальных услуг. В целом проект дает реальный пример беспроигрышной системы дополнительной валюты, который формально объединяет в единую платежную систему конкурентный и кооперативный способы ведения экономики, и такое объединение показывает возможности интегрированной экономики, детальный разбор которой будет дан в главе 5. Оказывается, для решения проблем общества можно мобилизовать неиспользованные ресурсы (как дополнительные мощности бизнеса, так и время и навыки простых людей), причем с явной выгодой как для конкурентной, так и для кооперативной экономики.

Интернет-деньги для виртуальных сообществ

Одним из самых интригующих и перспективных аспектов развития сети Интернет стало появление виртуальных сообществ, существование которых было документально зафиксировано (причем весьма убедительно) в книге Говарда Рейнгольда «Виртуальные сообщества. Ранчо на электронном рубеже».

То, что он понимает под основным назначением сообщества, видно из цитаты, приведенной в предисловии к книге: «…уже и так понятно, что теперь недостаточно быть просто социальными животными, сюсюкающими друг с другом на приемах-коктейлях и рвущими друг другу горло в бизнесе и на границе своих владений. Наша основная, главная, жизненно важная задача — превратиться из просто социальных существ в существа общественные. Только так человек сможет двигаться дальше в своем развитии».

Сообщество стало теперь такой редкостью, что появление нового способа его создания действительно заслуживает особого внимания.

Виртуальные сообщества против монополии национальных валют в сети. Однако сам процесс, благодаря которому произошло это чудо, часто остается до конца не понятым. Даже некоторые из тех, кто создал такие виртуальные сообщества, не всегда осознают, что успех пришел благодаря тому, что они создали в сети экономику подарков. Принцип «я помогу тебе сегодня, а завтра при случае кто-нибудь поможет мне» стал общим правилом при возникновении процветающих виртуальных сообществ. Короче, это еще одно подтверждение высказанного мною раньше: виртуальные сообщества, как и любые сообщества, рождаются только в силу социальных связей, возникших благодаря экономике подарков в открытом информационном обмене. Стратегия «открытых ресурсов» компьютерных программ в сети, когда люди размещают для общего пользования оригинальные программы, которые можно скачать бесплатно или расплатиться за это тем, чем пользователь хочет расплатиться, — явная демонстрация того, что здесь преобладает экономика подарков.

Но вот недавно и деловой мир открыл для себя важность появления виртуальных сообществ. Так, в новой книге Хагена и Армстронга «Чистая прибыль. Расширение рынков при помощи виртуальных сообществ» рассказывается все о стратегиях, используя которые бизнес может получать прибыль. А в журнале Business Week в «Специальном отчете о сообществах Интернета» отмечено, что «сегодня надо напирать на то, чтобы, как и встарь, превратить привлекательные сообщества в наличные деньги».

Похоже, что люди — в бизнесе ли, в сети ли — не сознают, что интервенция бизнеса в сеть Интернет убьет курицу, которая несет золотые яйца: виртуальные сообщества просто исчезнут, как это случилось с большинством «примитивных» сообществ, живших на основе экономики подарков. Так же как традиционные племена неосознанно страдают от конкуренции, встроенной в «нормальную» национальную валюту, сообщества в Интернете также могут разрушиться, если новые системы платежей в сети будут основываться исключительно на валюте такого типа.

Так как Интернет становится домом для постоянно растущего количества коммерческих предприятий, те, кто ценит его именно за это, обязаны принять некоторые меры предосторожности, чтобы их сообщество не постигла та же судьба, что и почти все предшествующие аналоги.

Итак, виртуальные сообщества процветают потому, что в их основе лежит экономика подарков, и процветание их будет продолжаться только в том случае, если сетевая коммерция предоставит возможность выбора типов валют, чтобы по крайней мере некоторые из них были совместимы с экономикой подарков. Если же вести строительство виртуальных сообществ, используя только валюты, порождающие конкуренцию, то это в обозримом будущем станет причиной разрушения виртуального сообщества — как это было и продолжается в «физическом» мире.

Сеть — идеальное Инь-пространство для экономического симбиоза. Некоторые свойства Интернета могут создать идеальное пространство, где поддерживающие общество валюты могли бы успешно сосуществовать рядом с традиционными национальными валютами, тем самым создавая симбиоз между двумя этими подходами.

Так как сеть предлагает неограниченное пространство и находится вне естественных и культурных границ, электронному рынку не нужно вводить ограничение типов денежных систем. Виртуальное пространство — это то, что даосы назвали бы «Инь-пространством»: самоорганизующееся, неконтролируемое, расширяющееся до бесконечности — где происходит, как теперь говорят, естественный процесс хаостизации структур и структурирование хаоса. Поэтому оно дает идеальную среду для существования и интеграции различных экономических парадигм просто в силу своей гибкости и неизбирательности.

В условиях физического пространства, если Большой Бизнес скупит, к примеру, 5-ю авеню в Нью-Йорке, у альтернативной системы не останется даже места для существования, не то что для процветания. Сеть, наоборот, может расшириться, чтобы вобрать в себя другую, параллельную систему, причем так, что одна система не будет мешать другой. Интернет только обогащается от такого многообразия. В самом деле, «свободный рынок» различных видов денежных систем может оказать благотворное влияние на каждую из них. Кроме того, тогда стали бы возможны новые способы взаимодействия между виртуальными и реальными местными сообществами, что улучшило бы качество жизни и тех и других.

Оптимальные характеристики валюты для сети Интернет. Я предлагаю добиться того, чтобы деньги, используемые в виртуальных сообществах, обладали пятью следующими характеристиками:

•   эффективной и безопасной системой электронных платежей;

•   возможностью оплаты ими местных расходов (т. е. чтобы был ответ на главный вопрос: как использовать заработанные в сети деньги, чтобы заплатить ими за еду и прочие повседневные расходы?);

•   чтобы они были наднациональными (одна из главных характеристик сети — отсутствие национальных границ, тогда как национальные валюты специально разрабатывались с таким расчетом, чтобы подпитывать национальное сознание);

•   чтобы «сетевые валюты» были саморегулирующимися. (Современные национальные валюты не обладают такой способностью — для них нужен Центральный банк, чтобы они работали, и надежные кредиты банков, чтобы они появлялись.) Это свойство представляется важным, ибо сама сеть есть самоорганизующаяся система, и привлекать к управлению «сетевыми деньгами» какие-то органы центральной власти значило бы противоречить самому духу сети;

•   чтобы «сетевые деньги» способствовали образованию сообщества (т. е. делали совершенно противоположное тому, что творят наши «нормальные» валюты).

Ни одна из валют и ни одна система платежей, представленная ныне в сети, не удовлетворяет этим требованиям в полном объеме. В частности, системы платежей, в которых применяются современные национальные валюты, отвечают первым двум характеристикам, но ни одной из последующих.

Решение: автоматический клиринг в сети? Конечно, все эти характеристики присутствуют у дополнительных валют (в частности, у валют взаимного кредитования), за исключением разве тех, которые в настоящее время не используются для торговли в Интернете. А потому единственный дополнительный шаг, который нужно сделать, чтобы создать в сети деньги, согласующиеся с нашими требованиями, — это ввести автоматическую электронную клиринговую систему, т. е. систему взаимозачетов встречных требований и обязательств, которая охватывала бы систему других дополнительных валют и могла бы действовать в сети самостоятельно. Такую автоматическую клиринговую систему следует создавать как добровольное предприятие на кооперативных началах, в котором могли бы участвовать разные типы дополнительных валют; при этом необходимо децентрализовать систему и предоставить больше полномочий участникам локальных сетей.

Практически такая клиринговая система позволила бы, например, тому, кто в Манчестере «заработал» некие средства, предоставляя услуги в Интернете, автоматически обменять их, чтобы использовать в местной денежной системе. И наоборот, средства, заработанные в условиях экономики Манчестера, приобрели бы дополнительную ценность, если бы их можно было обменивать на товары и услуги в сети. Лозунг «Думайте в глобальном масштабе, а воплощайте в местном», пожалуй, прибавил бы практического смысла такому подходу.

Заметьте, я не требую, чтобы национальные валюты вообще не использовались в сети или чтобы описанные выше дополнительные валюты заменили бы или полностью вытеснили национальные деньги. Национальная валюта является обязательным платежным средством, например, при уплате налогов, и она же останется эффективным средством взращивания конкуренции, когда это уместно и выгодно — не важно, в сети или нет. В любом случае миллиарды долларов, уже вложенные в создание систем платежей в национальной валюте, гарантируют, что такая система останется доминирующей как в сети, так и вообще везде. Я говорю о том, что пришло время сделать так, чтобы общество не разбилось о свое невежественное представление о том, что власть денег может создавать общение между людьми.

Альтернатива: интегрированные системы платежей? Для фирм, которые пожелали бы получить дополнительное преимущество перед конкурентами, возможен другой подход — изобрести высококачественные системы приема смешанных платежей. Преимущество будет у тех, кто разработает системы открытых платежей, стратегическая функция которых состояла бы в переводе ценностей по сети независимо от типа применяемой валюты. Спрос на системы смешанных платежей в сети уже есть: например, за покупку товаров компании Cendant можно заплатить частично долларами, а частично — деньгами NetMarket или корпоративными скрип-талонами Cendant (см. главу 1 части первой). Также возникает и спрос на услуги, когда кто-то кому-то желает послать приглашение по электронной почте с приложением к нему нескольких «полетных миль» на покупку авиабилета. Можно расплачиваться частично в национальной валюте, а частично — в дополнительной (это услуга, которую система Commonweal предоставляет в Миннеаполисе, только здесь вместо магазинов города будет фигурировать сеть).

Так же как нескольким местным банкам удалось привлечь дополнительных клиентов потому только, что они согласились работать со счетами дополнительных валют (например, в Итаке), следует ожидать, что некоторые системы приема платежей в Интернете смогут скоро проводить платежи в валютах разных типов, которые выгоднее их клиентам.

Несколько вопросов. Рассмотрим два важных вопроса.

1. Могут ли виртуальные сообщества договориться об использовании какой-либо одной денежной системы, отличной от национальных валют, которыми движет коммерция?

Я полагаю, что взрывное развитие киберэкономики стало важным фактором. Но я также опасаюсь, что возникающие сейчас виртуальные сообщества — возможно, самое интересное явление в сети — скоро придут к саморазрушению, если будут подчиняться монополии систем национальных валют. Грустный парадокс— наблюдать и понимать, что наиболее передовые сообщества идут тем же путем самоуничтожения, по которому шло большинство традиционных «примитивных» обществ. Если верно то, что виртуальные сообщества являются благоприятной возможностью для бизнеса, то тогда бизнесу следовало бы позаботиться о том, чтобы способ их развития эту же возможность не убил.

2. Можно ли создать стратегический союз между пользователями сети Интернет и активными сторонниками дополнительных валют?

Большинство из существующих общественных валют уже активно проявляют себя в сети, но ведь явно есть большое число пользователей, в местах проживания которых эти валюты не действуют. В стране с самым большим количеством пользователей сети Интернет — в США — до настоящего времени количество действующих дополнительных валют ничтожно мало. Однако я полагаю, что во время следующего экономического спада в США количество систем дополнительных денег резко увеличится, как это было в других странах — особенно когда в них начинала расти безработица. Децентрализация федеральной системы социального обеспечения также пойдет на пользу внедрению местных валютных систем (таких, как Time Dollars) на более высоком уровне.

Поэтому стратегический вопрос звучит следующим образом: можно ли создать союз между «жителями сети» и активными сторонниками дополнительных валют?

Фундамент развития общества. Одно из моих желаний — это чтобы большинство людей согласилось перестроить свое сообщество. Все приведенные выше примеры подтверждают, что внедрение дополнительных валют может существенно помочь в достижении этой цели. Я не заявляю, что они — панацея от всех бед, но они смогли определенно доказать, что сильно пополняют арсенал социальных средств, позволяя решать многие задачи дня.

Новая форма социального обеспечения? Иногда некоторые, столкнувшись с этим новым способом разрешения социальных проблем, думают, что перед ними всего лишь еще одна форма социального обеспечения. На деле же этот термин перенесен из одновалютной среды, и он неприменим к системам дополнительных денег.

Социальное обеспечение — это система, внедренная в рынок, чтобы переводить средства от богатых к бедным. Как правило, это делается за счет обложения богатых налогом. Дополнительные же валюты не создают новой формы социального обеспечения. Они используются в рыночной системе достаточно часто; они никому не навязываются; для них не требуется налогов или правительственных субсидий. Лишь только появившись, они тут же оказываются полностью самофинансирующимся механизмом, который решает массу социальных проблем.

Дополнительные валюты могут когда-нибудь заменить системы социального обеспечения или сделать ненужными некоторые из них. Но сами они не станут формой социального обеспечения.

 

Глава 3. НЕКОТОРЫЕ ПРАКТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ

Недостаточно изобрести или даже ввести в обращение новую валюту. Из-за главенствующей роли денег в нашем обществе придется спорить со многими и многими влиятельными людьми. Но власть — а именно центральные банки и налоговые службы, — пока движение за дополнительную валюту воспринимается как нечто стороннее, спокойно может его игнорировать. Однако если движение набирает силу (что и происходит, как уже отмечено), то мы, люди, желающие использовать дополнительные деньги как систематический инструмент для решения многочисленных проблем, поступаем неразумно, не принимая во внимание позицию власти. Вот о чем пойдет речь в этой главе. Мы здесь также рассмотрим вопросы, которые появляются в ходе внедрения дополнительных валют. К ним относятся, например, некоторые аспекты европейской социальной политики, связанные с использованием подобных валют. Я рискну дать несколько практических советов людям, заинтересованным в претворении в жизнь проекта собственной дополнительной валюты.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ВАЛЮТЫ, НАЛОГОВИКИ И ЗАКОНОДАТЕЛИ

Что можно сказать об отношении к дополнительным валютам со стороны законодательной власти и системы налогообложения? Если сформулировать коротко, можно утверждать, что нет непреодолимых препятствий для введения дополнительных валют. Содержание этой главы доказывает справедливость такого заявления.

Законны ли дополнительные валюты?

Законодательство большинства стран мира не содержит никаких указаний на незаконность «соглашения использовать в рамках своего сообщества что-либо как средство обмена». С другой стороны, большинство стран ввело монополию на «законные платежные средства» в банковском секторе под контролем Центробанка. С практической точки зрения это означает, что вы не можете заставить кого-то принять вашу дополнительную валюту в оплату по долговым обязательствам, и налоги вам придется платить в национальной валюте.

В США самое полное исследование легитимности дополнительных валют было выполнено профессором Льюисом Д. Соломоном из Национального законодательного центра при Университете Дж. Вашингтона. Он детально описал требования федерального и местного законодательства, относящиеся к дополнительным валютам. Законодательные ограничения сводятся к запрету использования их в расчетах между штатами. Помимо этого, закон пристрастен к внешнему виду валют: они должны существенно отличаться от обычной национальной, чтобы избежать путаницы. При соблюдении этих простых предосторожностей никаких других юридических запретов на введение собственной валюты нет.

Я не знаю о подобном систематическом исследовании в Европе или других частях света, однако беспрепятственное введение различных видов дополнительных валют по всему миру подтверждает, что это не противоречит законам.

А как насчет налогов?

Общее правило налогообложения состоит в том, что не вид используемой валюты определяет, подлежит ли сделка налогообложению, а только и непосредственно характер сделки.

Если какая-либо работа выполняется на профессиональной основе (например, когда трубы чинит водопроводчик), в большинстве стран мира это облагается налогом независимо от вида применяемой валюты. Валюта, в которой должны быть уплачены налоги, — национальная, «законное платежное средство». Если же люди помогают друг другу, пусть даже фиксируя эту помощь в каких-то документах, — практически нигде налога с этого не берут. А в США (там, как считается, самый жесткий налоговый режим) имеется важный прецедент: операции в Time Dollars были освобождены от налогов в силу их явной общественной пользы.

Да, наверняка найдутся люди, которые станут использовать дополнительные валюты как средство ухода от налогов. Но скажем прямо: они сумеют уйти от налогов и при операциях в национальной валюте!

Кстати, при покупке льготного авиабилета со скидкой в виде «полетных миль» во многих странах (включая США) вам пришлось бы декларировать это как налогооблагаемый доход. Но правда и то, что налогом не облагаются корпоративные скрип-карты, выпускаемые авиакомпаниями в качестве специальной валюты, которой можно оплачивать турпоездки, проживание в отелях, поездки в такси и услуги международной телефонной сети. Похоже, теория налогообложения в этом случае оказалась впереди теории экономической.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ВАЛЮТЫ, ЦЕНТРАЛЬНЫЕ БАНКИ И ИНФЛЯЦИЯ

Центральные банки, с одной стороны, и большинство людей, вовлеченных в оборот дополнительной валюты, — с другой, склонны игнорировать друг друга. Первые пренебрегают местными валютами из-за их низкого статуса и масштаба хождения. А среди вторых лишь немногие активисты полностью осознают истинную роль и возможности Центральных банков.

Население всех стран не любит свои центральные банки. В частности, в США они излюбленная мишень в постоянно идущих поисках заговоров. Подзаголовки некоторых недавно вышедших книг привлекают читателей именно такими интересными намеками. Например, в книге Стивена Соломона есть такой интригующий подзаголовок: «Как банкиры Центробанка, которых никто не избирал, правят экономикой изменившегося мира». Книга Вильяма Грейдера тоже имеет характерное название: «Тайны Храма: как Федеральная резервная система управляет страной» — в обоих случаях подразумевается власть и тайна. Истинная же роль центральных банков была объяснена в начале этой книги.

Однако сочетание власти, тайны и неприятных для людей последствий не могло не сделать так, чтобы пикантные слухи плодились и размножались. Никакой Центробанк не смог бы выполнять свою непосредственную работу — управлять национальной валютой, если бы у него не было ни власти, ни секретности. Необходимость же в третьем ингредиенте — неприятных последствиях, лучше всего объяснил Пауль Фолькер (с присущим ему юмором): «Банкир Центробанка должен сразу насторожиться, как только увидит, что кому-то слишком хорошо». Другими словами, им, борцам с инфляцией, приходится давить на тормоза еще до того, как экономика действительно почувствует себя хорошо. Вполне понятно, что ни политикам, ни народу это не нравится.

Некоторые из самых умных и наиболее преданных обществу специалистов, которых я когда-либо знал, работают в центральных банках. Они обладают и достаточной властью, и опытом, чтобы подавлять все нетрадиционное вроде, например, дополнительных валют, коль скоро так много людей ухватилось за эту идею. Но сейчас у них есть серьезные аргументы, чтобы этого не делать! Я попробую доказать, что центральные банки заинтересованы в том, чтобы признавать и даже поддерживать хорошо продуманные дополнительные валюты.

Реакции центральных банков на дополнительные валюты

Центральные банки реагируют на местные валюты тремя способами:

1. Чаще всего, пока дополнительные валюты остаются слабыми, они их просто игнорируют как «недостойные даже презрения».

2. Всякий раз, когда валюты становились «слишком удачными» по какой бы то ни было причине, они подавляли их при помощи законодательства (например, так случилось в Австрии и Германии в 30-х годах XX века, а также в США — см. главу 1 второй части).

3. Один только раз Центральный банк, а именно Банк Новой Зеландии, поступил совершенно наоборот. Он не только допустил хождение в стране местных валют, но даже стал их использовать как средство для сокращения безработицы, сдерживая инфляцию местной валюты. Причины такого важного исключения, которые мы рассмотрим ниже, объяснят, почему я считаю, что центральные банки сейчас заинтересованы в принятии хорошо продуманных дополнительных валют.

Большинство центральных банков может не замечать этого явления — современная стадия развития дополнительных валют не позволяет обнаружить их даже радаром официальной системы. Но это вопрос времени. Так как век информатизации все быстрее порождает структурную безработицу и тем самым спрос на дополнительные деньги, а новые технологии вскоре увеличат средства для их внедрения, следует ожидать бума новых валют.

Для любого Центробанка особо важна проблема взаимоотношений между дополнительными валютами и инфляцией. Если широкомасштабное использование дополнительных валют питает инфляцию, то законодательно они должны заблокировать их развитие. Но они не должны этого делать, если новые валюты не стимулируют инфляцию. Я считаю, что хорошо продуманные дополнительные валюты не могут вызывать инфляцию. Наоборот, их даже можно использовать, чтобы снизить инфляционное давление на национальную валюту.

Главная трудность в спорах об инфляции в контексте дополнительных валют в том, что экономическая теория или теория денег предполагают наличие в стране только одной валюты. При такой установке появление второй дополнительной валюты можно интерпретировать как простое локальное увеличение денежной массы. Любой экономист сразу поймет, почему такой процесс увеличивает занятость населения, но вместе с этим сделает ошибочный вывод, что дополнительные валюты способствуют инфляционному давлению на экономику в целом.

Это рассуждение было бы верным, если бы все дополнительные валюты были искусственными, такими, как доллар, евро и другие национальные валюты. Но сейчас есть только один тип дополнительной валюты (Ithaca Hours), который можно счесть подобной искусственной валютой и который действительно может представлять инфляционный риск, если его станут использовать повсеместно. Однако я утверждаю, что другие проекты, включая системы взаимного кредитования (например, LETS, Time Dollars), не приводят к росту инфляции.

Чтобы сделать этот постулат более понятным, перейдем от теории к практике. Рассмотрим три практических примера разной сложности.

Во время простых бартерных сделок, когда не используются никакие валюты, единственным изменением после обмена окажется смена владельца товаров. Здесь не возникает никакого инфляционного давления, так как общее количество товаров и валюты в обращении не изменяется.

В случае систем взаимного кредитования (например, LETS или Time Dollars) ситуация в каком-то смысле остается той же, так как за каждым начислением кредита (дохода) следует одновременное начисление дебета (расхода) в рамках одного и того же сообщества потребителей. Общий объем валюты, находящейся в обращении, остается одним и тем же — как и при непосредственном обмене. Фактически системы взаимного кредитования просто облегчают многосторонний бартер и имеют тот же самый денежно-кредитный эффект, что и участие в многостороннем бартере.

В случае хорошо продуманной интегрированной системы платежей, такой, как система Миннеаполиса, описанная в предыдущей главе, дело сложнее. Здесь валюта выпускается пропорционально мощностям бизнеса, участвующего в системе. Реальный прецедент — хорошо известные корпоративные скрип-карты, выпускаемые авиакомпаниями («полетные мили» постоянного пассажира).

Увеличивает ли выпуск «полетных миль» частоту полетов пассажиров? Ответ: конечно да. А создает ли это инфляционное давление на авиатарифы? Ответ: удивительно, но нет. Не потому, что предельные (маржинальные) затраты на дополнительного пассажира практически равны нулю (и это главное, почему компании выдают бесплатные билеты), но потому, что каждый менеджер авиакомпании, если он не зря ест свой хлеб, гарантирует, что клиент, используя бесплатный билет постоянного пассажира, занимает место, которое иначе было бы пустым. Отсюда и появились ограничения типа «никаких бесплатных билетов на рождественские или праздничные рейсы, а также рейсы в выходные» и т. д.

Это же происходит с C$D, выпущенными в Миннеаполисе. В ресторане до 19 часов могут принимать оплату в национальной и дополнительной валюте из расчета 50:50, переходят к соотношению 60:40 — после 19 часов, так как ранним вечером в ресторане посетителей, как правило, еще мало. Так что инфляционного давления на цены в ресторане здесь нет; просто используется место, которое в ином случае осталось бы незанятым. Такая особенность: предоставление бизнесу возможности самому управлять проблемой оценки пустующих мест, без контроля того, как это повлияет на инфляцию, составляет один из интригующих аспектов подхода к дополнительным деньгам. А в одновалютной среде бизнесу нелегко провести дифференциацию клиентов, чтобы лучше использовать не используемые мощности для увеличения производительности. Например, предложения о скидке часто оборачиваются тем, что бизнес просто сдирает доллары с клиентов, которые платят национальной валютой.

Я не говорю, что при помощи двух валют непременно решается проблема инфляции. Но по крайней мере ясно, что нормальные денежно-кредитные отношения вводят нас в заблуждения всякий раз, когда мы вместо национальной валюты пользуемся дополнительной. А это уже совсем другая игра.

Можно даже доказать, что, если поощрять введение в экономику новых валют, удастся снизить риск инфляции, как оно и случилось в Новой Зеландии, и это уже не теория. Казалось бы, Центральный банк обязан был воспринять появление дополнительной валюты с подозрением. Однако директор Центробанка Новой Зеландии одобрил ее. Надо было что-то делать, и появился нетипичный контракт этого директора с правительством. Там оговаривалось, что глава Центробанка будет немедленно уволен, если уровень инфляции местной валюты превысит 2,5 % в год. Такая оговорка — одна из многих оригинальных инициатив, появившихся десять лет назад, когда в Новой Зеландии решили модернизировать социальное устройство.

Этот контракт принес выгоду — мысли руководителя Центробанка оказались сконцентрированными на главной цели его работы: удержать инфляцию под контролем. И новозеландский Центробанк внезапно обнаружил, что дополнительные валюты полезны для достижения этой цели. Когда в карманы безработных положили дополнительную валюту, это уменьшило их проблемы, и правительство стало меньше давить, чтобы снизить процентные ставки и тем самым повысить инфляцию. Вот так внезапно первый банкир государства обратился к дополнительным валютам…

Если Центральный банк своей главной целью видит удержание инфляции, а не защиту (ради принципа или монетаристской догмы) государственной монополии на выпуск денег, то новозеландский вариант должен пройти везде.

Шесть причин правоты Новой Зеландии

Существует шесть значительных причин для вывода, что новозеландцы пошли правильным путем. Некоторые из этих причин новые, они отражают изменившуюся политическую ситуацию наряду с новыми возможностями в технологии действия дополнительных валют.

Вопрос географии в денежной политике. Предположим на один только миг, что главе Федеральной резервной системы США Аллану Гринспену поручили отвечать за экономическое благополучие самого бедного района города Вашингтона, а не за страну в целом. Стал бы он проводить иную денежную политику, не такую, которую проводит сейчас?

Ясно, что стал бы, и это было бы оправдано.

Одна из главных проблем в том, что когда Центральный банк принимает решение об обеспечении регионов валютой, он должен рассматривать экономическую ситуацию в целом по стране. Дополнительные валюты позволяют нам приспособить этот процесс к местным потребностям. Вот поэтому новозеландское и австралийское правительства вводят дополнительные валюты в самых бедных областях с высоким уровнем безработицы.

Расширение экономической арены. Экономика современных стран идет по пути глобализации. Одновременно ослабляется контроль национальных денежно-кредитных органов над экономикой. Самый яркий пример — Европа с 1999 года, после введения евро как единой валюты в 11 странах Евросоюза. Теперь денежная политика этой общеевропейской валюты определяется в Штутгарте, где расположен европейский Центральный банк. Его политика и должна, и будет ориентироваться на требования Евросоюза в целом. Так что если в каком-то отдельно взятом регионе уровень безработицы окажется несколько выше, чем в среднем по Европе, мы сможем объяснять это непродуманной валютной политикой, а именно ее централизацией.

Важно отметить, что бельгийское Министерство финансов уже создало аналитическую группу для изучения возможностей использования дополнительной валюты для достижения экономической особости — корректное название для преодоления того, что в главе 1 второй части охарактеризовано как экономическая неуместность. Дополнительные валюты очень пригодятся, они помогут стране подготовиться к социальным последствиям, которые непременно произойдут из-за потери Бельгией контроля над своей денежной политикой в связи с переуступкой его Европе.

Между прочим, этот случай с Европой — только прелюдия к тому, что произойдет в других частях мира. Денежный союз — это признак того, что процесс интеграции достиг логического завершения. В конце концов, США, Канада и Мексика в процессе интеграции организовали союз — NAFTA. Страны АСЕАН или Меркосур (Mercosur) в Южной Америке уже вступили на ту же дорожку. И нам следует ожидать, что такое переосмысление национальной денежной системы станет скорее правилом, чем исключением в начале XXI века.

Безработица в век информатизации. Последние 50 лет монетарная политика была одним из главных инструментов противодействия эффектам известного краткосрочного делового цикла. Некоторые специалисты, самым знаменитым из которых является Милтон Фридман, принадлежащий к чикагской школе, утверждали, что центральные банки потерпели неудачу, используя только этот инструмент.

Но проблемы безработицы сегодня — это результат структурного изменения технологий в век информатизации, отчего существенно меняются «правила игры». Если это так, то все монетарные школы, не только школа Фридмана, поймут, что традиционными способами настраивать экономические циклы больше невозможно.

Поэтому центральные банки заинтересованы в поиске новых способов решения этой проблемы, в том числе через эксперимент. Ясно, что Новая Зеландия уже сделала это и выбрала правильный инструмент.

Исторический факт: дополнительные валюты — единственное средство, которое доказало свою эффективность даже в худших ситуациях, таких, например, как 30-е годы XX века. Сегодня, имея новые технологии и знания о том, как работают дополнительные валюты, мы можем сделать такой эксперимент как никогда безопасным.

Назад, в будущее частных денег? История показывает, что центральные банки умеют легко уничтожать местные валюты. Однако в современных условиях попытки защитить денежную монополию таким образом — это все равно что в стремлении защитить цыплят отстреливать полу-дохлую лису, оставив за забором стаю голодных львов. Явным признаком того, что официальные бумажные валюты не могут решить все проблемы, стало повторное появление бартера в национальном и международном бизнесе. Вспомним мудрую мысль, высказанную еще Аристотелем: бартер есть примитивная форма торговли, которая не играет никакой роли в развитой экономике. Послевоенную практику этого явления (бартерные сделки с Советским Союзом или странами третьего мира) объясняли недостатком твердой валюты у этих стран.

Но это не может быть истинной причиной, ибо в странах с твердой валютой этот процесс проявляется еще быстрее. Например, в 1992 году в США было 520 бартерных бирж, объединяющих тысячи участников каждая. Некоторые из наиболее крупных с 1998 года перебрались в сеть Интернет. В 1994 году, до интернет-экспансии, объем бартерных операций в США и Канаде в совокупности составлял 6,5 миллиарда долларов и ежегодно увеличивался приблизительно на 10 % (в три раза быстрее, чем валютные сделки). Развитие этой отрасли освещает журнал «Бартер ньюс», который получают 30 тысяч подписчиков. Этот журнал оценивает совокупный объем международных бартерных сделок в 650 миллиардов долларов в год, с ежегодным увеличением на 15 %.

Что этот процесс может пойти дальше случайных операций, стать успешно функционирующей платежной системой в ежедневной экономической практике, свидетельствует появление в Канаде сложных бартерно-кредитных карточек М. Тремблея. Федеральное управление регионального развития Квебека формально одобрило эту инициативу. И это не случайная диковинка, что подтверждается растущим валом экономической литературы с примерами, как новые информационные структуры превращают бартерную торговлю в тенденцию будущего развития.

Еще более уместный, чем бартер, пример, непосредственно относящийся к центральным банкам, приводит Washington Post:

«Одним из самых интригующих финансовых феноменов этого десятилетия станет неизменное увеличение важности «частных денег», выпускаемых компаниями, с тем чтобы запереть своих клиентов в своей «экономической системе». Когда-то такая разновидность частных денег — скрип-карт— ассоциировалась с железной дорогой, вооруженными силами и Великой депрессией. Сегодня эти теневые валюты расцениваются как «валюты элиты». Пока Уолт Дисней или, скажем, American Airlines не будут иметь собственных Пауля Фолькера или Аллана Гринспена, эти компании будут беспокоиться только об обеспечении денежной массой и уровне инфляции, как и их государственные коллеги. Так же как глобальная экономика стала более интегрированной за последние 20 лет, так и теневая экономика Америки с ее программами «постоянного пассажира» и «постоянного клиента» стала более целостной.

Проблема уже не в том, используются ли индивидуальные программы или программы «постоянного клиента» для формирования лояльности к бренду, а в том, что постепенный сплав этих проектов формирует новый вид кредитования потребителя. Появление нового поколения центральных банков, которые будут координировать обменный курс дополнительных валют, — вопрос времени.

Держатели кредитных карточек Citicorp могут «покупать» бесплатные билеты по программе «мили постоянного пассажира» в American Airlines, а также получать скидки на проживание в гостиницах и на аренду автомобилей. Избранные держатели карт American Express могут участвовать в других программах приобретения авиабилетов по сниженным тарифам или оплачивать телефонные переговоры в компаниях MCI или Sprint через программу Connect-Plus. Корпоративные карты программ «постоянного пассажира» и «постоянного путешественника» становятся как никогда конвертируемыми. Эта экономика теперь приносит миллиарды и постоянно растет.

«Для клиента это тоже валюта, — сказал Альфред Д. Келли, вице-президент по маркетингу «постоянного покупателя», в отделе American Express по предоставлению услуг, связанных с путешествиями. — Нет ничего удивительного, что наблюдается увеличение числа договоров о партнерстве между организациями, ведь это помогает предоставлять клиентам дополнительные услуги. Мы также пытаемся создавать программы для каждого сегмента рынка, которые не только удовлетворяют нужды клиента, но и обеспечивают лояльность к нам и нашим партнерам».

Келли приводит пример: если клиенты American Express пожелают конвертировать друг у друга кредиты «Общества путешественников» и Connect-Plus, то банк American Express должен быть готов предоставить им такую услугу. Никто не ожидал, что кредиты АЕ-банка начнут конкурировать с долларами в качестве средств обмена при покупке турпоездок и оплате услуг связи. Значение частных валют возрастает не потому, что компании продвигают их, но и потому, что клиенты с удовольствием пользуются ими. Если рубль может стать конвертируемым, почему не может стать конвертируемой программа «постоянный пассажир» American Express?

Действительно, с более глубоким проникновением сложных информационных технологий в экономику возрастают возможности вводить и продвигать новые частные валюты. Делать покупки и брать кредиты, таким образом, становится дешевле и легче. «Так же как сегодня люди пользуются кредитными карточками, скоро они будут пользоваться «кредитами», имея дело с разнообразными теневыми валютами».

Что Центральный банк будет делать с частными валютами вроде уже доступной NetMarket или Cendant?

Не должны ли мы признать, что информационный век уже создал кардинально новый способ валютной игры? Но велик риск, что центробанки испытают мощный соблазн удавить новую инициативу и легко это сделают (в силу мелкомасштабности и политической незащищенности дополнительных валют), вместо того чтобы заняться действительно важным делом.

Политическое значение. Пример доктора Шахта показал, что технические решения в сфере денежно-кредитных отношений могут привести к критическим политическим последствиям. Так что оправдаться незнанием теперь уже невозможно. И ведь это был не единственный случай в истории! Например, Б. Франклин утверждал, что Соединенные Штаты образовались в результате объявления вне закона королевской колониальной валюты, что повлекло за собой восстание, приведшее к формированию США.

Поэтому решение о запрете дополнительных валют не техническое, а политическое решение, и кто-то должен взять на себя именно политическую ответственность за него.

В фокусе инфляции. Если каждый согласится, что контроль за инфляцией есть первостепенная задача центробанков, почему бы об этом прямо не сказать? Что, если бы руководители центральных банков стали отвечать за уровень инфляции, будучи связанными контрактами, похожими на новозеландский? Возможно, большое число центральных банков стали бы на тот же путь, что и Банк Новой Зеландии.

Привлекательность дополнительных валют

Самая большая угроза новым экспериментам и успешному решению проблем состоит в том, что непрерывный рост числа дополнительных валют будет рассматриваться центральными банками как опасное инфекционное заболевание.

Центральные банки имеют достаточную власть, чтобы упразднить дополнительные валюты, но они же способны оказать им законную поддержку, чтобы укрепить свою власть.

Одна из причин, побудивших меня написать эту книгу, — это желание призвать академическое сообщество к оценке значения немоновалютных экономик, и особенно дополнительных систем валют. Это еще практически нетронутая область науки, мы должны знать гораздо больше о том, как двойные системы валюты (являются ли они местными или корпоративными) повлияют на экономические процессы. Сложность состоит в том, что каждая дополнительная валюта создает рыночную систему распределения в собственной сфере деятельности, но, кроме того, она взаимодействует в этой сфере с остальными валютами.

Национальные валюты разных стран не делали этого. Каждая страна имела собственную привилегированную область рынка, где правила бал только ее национальная валюта. Классическая теория национальных валют в пределах одной страны, как, например, законы Грешема, предполагает, что одна из валют хорошая, а другая плохая, но что случается, когда обе хороши в одном и том же сегменте рынка? Сегодня это одна из тех областей, где «происходит тревожное увеличение количества явлений, о которых мы не знаем ничего».

Обратите внимание — уже есть положительные признаки, начались активные действия на академическом фронте: в апреле 1997 года был издан первый выпуск «Международного журнала исследования валют сообщества», подготовленный совместно австралийским и британским университетами (адрес в сети: ).

Другая причина написания этой книги состоит в том, что я хочу обратиться к центральным банкам с просьбой не следовать своим отработанным веками техническим инстинктам в частных случаях. Наступило время считать частным случаем даже коммунальное обслуживание.

Знать, что находишься под угрозой, очень важно. Если совместная экономика будет раздавлена — как это неоднократно было в прошлом, — мы будем вынуждены выбирать между двумя сравнительно неприятными вариантами будущего: Ад на Земле, или Тысячелетие транснациональных корпораций. С другой стороны, если социальному экспериментированию с дополнительными валютами не будут мешать, я полагаю, что мы на полпути к Устойчивому изобилию.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ВАЛЮТЫ И СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ЕВРОПЫ

Из всех регионов развитого мира Европа имеет самый сильный стимул вводить серьезные новшества в общественной сфере. Европа задавала тон в социальной политике и в прошлом столетии; но возникшая тогда сеть социальной безопасности, пригодная для индустриальной эпохи, теперь готова треснуть по всем направлениям.

Три мощных силы сходятся, чтобы сделать безработицу одной из ключевых проблем Европы на следующие десятилетия:

•   долгосрочная тенденция, заметная на протяжении уже по крайней мере двух прошлых десятилетий, указывает на все меньшую и меньшую потребность в трудовых ресурсах для производства на глобальном уровне;

•   появление киберэкономики в будущем будет растягивать во времени процессы распределения и розничной продажи;

•   наконец, введение евро сократит количество доступных традиционных средств смягчения безработицы на региональных уровнях.

Что бы ни уцелело от предыдущей системы безопасности, для создания новой важно мыслить «с опережением» и суметь понять, вошла ли Европа в информационную эпоху или нет и с какой скоростью пойдут перемены. Проблема безработицы существует здесь даже теперь, пока Интернет не превратился в определяющий фактор. Появление киберэкономики всего лишь заставляет решать проблему срочно.

Полномасштабное рассмотрение европейской социальной политики в век информатизации останется за пределами этой книги. Здесь мы говорим о том, что один ее важный компонент — творческое использование систем дополнительных валют — может быть реализован благодаря широкому распространению информационных технологий. Фактически это уже спонтанно происходило или происходит на местном уровне в каждой европейской стране. Доказано, что развития социального капитала — в противоположность финансовому капиталу — легче достичь, используя дополнительные валюты вместо обычных национальных валют разных стран.

Введение евро дает еще один сильный стимул двигаться в этом направлении.

Введение евро

Соглашение Европейского союза, подписанное в Маастрихте 7 февраля 1992 года, призвало все страны — члены союза к концу века создать новый экономический и валютный союз (EMU). Создание его должно было проходить в три этапа, с тем что новая единая валюта — евро будет подчиняться единой денежной политике, определяемой Европейским центральным банком. Важный шаг в этом процессе был сделан 1 января 1999 года, когда 11 стран официально стали использовать евро в качестве национальной валюты.

Проект EMU амбициозен и рассчитан на долгосрочную перспективу. Попыток такого масштаба еще не предпринималось в современной денежно-кредитной истории. При беспрецедентных технических сложностях современной финансовой системы никто ни разу не пытался провести такой массивный одновременный обмен.

«И все-таки заметно, что в основном проект EMU идет по графику. Такое предположение отражает силу политического настроя лидеров континентальной Европы и их единомыслие в вопросах управления макроэкономикой».

Проект евро жизненно необходим, если Евросоюз намерен процветать в следующем веке. Однако успешное выполнение принятых программ не должно закрывать нам глаза на те необычные трудности, которые появятся в процессе их реализации — прежде всего проблемы безработицы.

Затруднительное положение евро

Безусловно, существовали важные положительные причины для введения евро. Но была и одна существенная отрицательная: время введения евро совпало с высоким уровнем безработицы; это описано в предыдущей главе. Уровень безработицы был беспрецедентен с тех пор, как Римское соглашение создало Европейский общий рынок в 1958 году. Для некоторых стран, включая Германию, этот уровень — самый высокий со времен Большой депрессии 30-х годов XX века.

Введение евро уменьшает странам-участницам пространство для маневра с целью сокращения уровня безработицы. И произойдет это по следующим трем вероятным причинам:

1. Каждое правительство, участвующее в валютном союзе, передает рычаги контроля над денежным запасом евро Европейскому центральному банку. А этот банк по определению будет менее восприимчив к требованиям ситуации на рынке труда в какой-либо одной стране.

2. Европейский центральный банк (ЕЦБ) обязан вести жесткую денежную политику, особенно в первые пять или десять лет после ее введения. Маастрихтские соглашения позволяют ему чувствовать себя совершенно независимым от любого правительственного давления; они же дают ему мандат на первостепенное обеспечение стабильности цен.

Главное последствие, по словам Фреда Бергстена, вот в чем: «Вероятно, евро будет оставаться крепким с момента его введения. ЕЦБ станет особенно следить за любым понижением курса евро и, скорее всего, будет рассматривать повышение евро как знак первого успеха. Так как ЕЦБ недостает 50-летней кредитоспособности, накопленной Бундесбанком, ему придется продемонстрировать, что в денежной политике он будет поступать жестче, чем его предшественник». Сильный евро на деле означает дальнейшее сокращение возможностей для уменьшения уровня безработицы.

3. Наконец, оставшийся доступным традиционный инструмент — финансовый, — похоже, сильно ограничен. Максимальный лимит в 3 % финансирования правительственного дефицита, как предполагается, будет постоянным, и большинство правительств входит в программу евро с финансированием, близким к этому буквально навязанному целевому лимиту. Практически это снова означает ограничение пространства для маневра, чтобы уменьшить безработицу через финансовые инструменты. Если бы политика финансовых ограничений была мягче, политика ЕЦБ стала бы еще более жесткой. «Объединение бюджетной терпимости с решительным ЕЦБ в будущем усилит новую валюту. Уместная аналогия — с Федеральным резервом, который высоко поднял курс доллара в начале 80-х годов, столкнувшись с огромными дефицитами бюджета Рейгана, или с Бундесбанком, который усилил немецкую марку, борясь с большими дефицитами в начале 90-х, вызванными объединением ГДР и ФРГ. Похоже, что примерами для подражания ЕЦБ являются Федеральный резерв и Бундесбанк».

Таким образом, в начале XX века сходится воедино фантастический набор обстоятельств. Некоторые, подобно движению к веку информатизации, были вполне предсказуемы и неизбежны. Другие, вроде введения евро и сопутствующих бюджетных ограничений, наложенных в соответствии с Маастрихтским соглашением, появились, имея мощные аргументы в свою пользу. Эти обстоятельства сложились к тому же в то время, когда совсем немногие ожидали, что уровень безработицы в Европе останется на прежнем уровне.

Итог: все говорит за то, что введением в таких обстоятельствах новой национальной валюты — евро — европейские правительства оставляют свои страны не защищенными от высокого уровня безработицы и лишают себя всех традиционных инструментов борьбы с ней.

Социальные и политические последствия

Даже еще до введения евро общественно-политическая атмосфера во многих европейских странах была накалена. Если не произойдет чуда и ситуация на рынке труда не улучшится, можно ожидать дальнейшего роста напряженности, что на руку наиболее радикальным и националистическим партиям.

Естественно, виновником растущей безработицы назовут Евросоюз, и если Европейский центральный банк все-таки будет следовать политике, описанной выше, это обвинение (хотя бы отчасти) будет верным.

Безработица окажется тем лозунгом, который будет реять над Европой на всех этапах: от подъема социального недовольства к политическому экстремизму и до потери законности европейского проекта.

Чем Европа отличается от США?

Стандартный американский совет для Европы: «Вам нужно перестроиться, если хотите разобраться с проблемой безработицы». На деле это требование демонтажа системы социального обеспечения и существенного сокращения уровня жизни рабочих с быстрым ростом разрыва в доходах между элитой («лучшими» 5 %) и остальной частью населения, т. е. повторения всего того, что произошло в США за последние 20 лет.

Я полагаю, что есть масса причин — политических, исторических, прагматических, этических, — почему Европе следует все-таки удержаться от этого пути и рассмотреть возможность иного выбора. Думаю, окажутся достаточными простейшие объяснения.

С политической точки зрения индивидуалистический идеал, который лежит в основе американской внутренней политики начиная с президента Рейгана, основан на союзе между христианскими фундаменталистами и республиканцами. Кроме того, этот союз получил власть только потому, что единственная наибольшая политическая сила в США — это те, кто бросил голосовать вообще. За президентов Рейгана, Буша и Клинтона голосовал примерно один из четырех американцев, имеющих право голоса. Это значит, что если бы Штаты имели закон, по которому голосовать надо было обязательно — как в некоторых странах Европы, то маловероятно, чтобы современная политическая коалиция сохранила бы за собой власть. Одно из доказательств — в том, что политическая власть США блокирует законы, которые могли бы способствовать более активному приходу граждан на выборы (что можно было бы сделать через автоматическую регистрацию избирателя с одновременным продлением водительских прав). Наконец, успех действий Рейгана против СССР и, как следствие, превращение США в единственную сверхдержаву подогрели идею, что «политика правого крыла работает».

В Европе ни одно из таких условий доминирующим не является.

Столь же несбыточны и американские предложения в части либерализации. Снижение стандартов жизни рабочих в Европе с практической точки зрения сопровождалось бы гораздо более сильным, нежели в США, сопротивлением рабочих. Профсоюзы в Европе сильнее, чем в Америке. Сюда же добавились бы выступления общественности, повсеместные забастовки и даже акты насилия. Это скорее отпугнуло бы инвесторов, чем привлекло их. Так что в Европе ситуация с безработицей стала бы гораздо хуже, если бы там кто-нибудь затеял внедрять американскую модель.

Даже Америке, по мнению биолога-эволюциониста Элизабет Сатурне, следует ликвидировать «дисбаланс агрессивной конкуренции и накопительства, если [мы] не хотим исчезнуть, как те десятки тысяч видов, которых мы удаляем из игры каждый год… Возьмем мировую экономику и представим ее как экономику живого существа, нашего тела. И вот представьте, оно объявляет, что кровь будет подаваться из сердца только тем органам, которые могут ее себе позволить. То, что не удается распродать, объявляется излишком, запирается на склад и хранится до тех пор, пока спрос на рынке не возрастет. Как долго наше тело сможет прожить при такой системе?».

Поскольку неравенство в системе «имею» и «не имею», как правило, растет, закономерно происходит поляризация и общее отчуждение. Хегель недавно открыл, что при рабовладельческих отношениях собственник и раб обязательно становятся чужими. Идентичный процесс характерен для целых стран и континентов, поддерживая 80 % человечества в статусе «развивающихся стран».

Судья Верховного суда США Луис Брандейс говорил: «Мы можем или создать демократическое общество, или сделать так, чтобы огромное богатство сконцентрировалось в руках немногих. И того и другого одновременно достичь невозможно».

Некто, слегка подозревая в мыслях левого толка Ген-ри Форда, основателя династии, пришел к такому выводу: «Если бы американцы поняли суть денежной системы, немедленно произошла бы революция».

Вывод неизменен: индустриальная эпоха государства всеобщего благоденствия дошла до опасного края, и необходимы новые подходы.

Предложение

Любую традиционную политику, которая показала себя эффективной в снижении безработицы и которая отвечает другим социальным нуждам, необходимо продолжать настолько, насколько возможно.

Однако многое, о чем сказано в этой книге, должно убедить нас, что такой традиционной политики теперь уже недостаточно. Вот почему необходимо искать и рассматривать новые, нетрадиционные меры.

Уже ясно, что информационная эпоха, скорее всего, прекратит монополию на средства обмена, которой пользовались национальные валюты последние двести лет. Частные корпоративные скрип-карты — самый вероятный кандидат, которому достанется главная роль в ближайшем будущем. Однако и дополнительные валюты можно применять более активно, чем раньше. Суть предложения в том, что в новой европейской социальной политике было бы очень полезно параллельно с применением евро придать определенные функции дополнительным валютам.

Сделать это можно практически без всяких расходов для правительств Европы — просто устранить административные барьеры созданию и применению местных валют. Вот три различных уровня проведения такой политики.

Пассивная терпимость. Политика пассивной терпимости по отношению к дополнительным валютам — это в основном и есть то, что сейчас происходит в большинстве европейских стран. Такая политика просто-напросто означает стремление избежать установления новых или дополнительных административных барьеров. Группа людей, согласившаяся использовать в качестве средства обмена между собой нечто иное, чем национальную валюту, никаких законов нигде не нарушает. С точки зрения налогообложения любой доход, полученный в дополнительной валюте, расценивается так, будто он получен в национальной валюте, и налоги платятся «законным платежным средством», т. е. в национальной валюте. Снижаются перспективы получения пособия по безработице: если безработный начинает зарабатывать средства в дополнительной валюте, то он может потерять свое пособие, как если бы доход был получен в национальной валюте.

Мягкая поддержка (лояльность). Это тот уровень поддержки, который правительство Новой Зеландии, а также правительства более чем тридцати штатов США оказывают дополнительным валютам (в случае с Новой Зеландией — системе Green Dollar и валютам типа LETS, а в США — системе Time Dollars).

Как в Новой Зеландии, так и в США местные власти сами предложили финансировать некоторые пилотные проекты запуска дополнительных валют. Главным обоснованием подобных нововведений стал единый объем социальной поддержки, обеспеченной конечному пользователю — принимающим систему дополнительной валюты, составляющим, кстати, только часть более традиционной поддержки безработным людям. Системы дополнительных валют обеспечивают механизм помощи людям на постоянной основе без ущерба налогоплательщикам.

Здесь также предложено не рассматривать доход в дополнительной валюте как причину для исключения людей из обычной системы поддержки безработных, поскольку:

•   системы дополнительных валют помогают их пользователям обучиться новым профессиям и сохранить рабочую форму;

•   участие в этой системе поддерживает мотивацию к поиску «нормальной» работы;

•   работа в рамках таких систем часто становится стартовой площадкой для самозанятости на регулярной основе.

В Новой Зеландии, Австралии и нескольких штатах США правительственные организации нанимают на полный рабочий день администраторов и промоутеров системы Time Dollars. Их оплата вполне окупает себя, так как дополнительные валюты — Green Dollar и Time Dollars соответственно — оказались эффективным дополнением к социальным программам, которые без них бы провалились. Например, было уже не раз доказано, что количество преступлений нельзя сократить, увеличив число полицейских, или что недостаток знаний можно исправить, забрасывая эту проблему деньгами. Ничто не может заменить общество, в котором люди заботятся друг о друге или подросшие дети учат малышей. А дополнительные валюты смогли построить общество и прочий общественный капитал так, как не удалось сделать национальным валютам.

В налогообложении Новая Зеландия придерживается общего правила: если какие-то услуги оказываются на профессиональной основе, то доход в Green Dollar следует считать регулярным доходом и с него придется платить налоги в новозеландских долларах.

В США пошли дальше — налоговое ведомство США объявило об автоматическом освобождении от налога на доход, если этот доход получен в Time Dollars.

Сильная поддержка (преференции). Необходимо обеспечить систематическое финансирование инициатив, связанных с дополнительными валютами, которые обеспечивают лучшие социальные результаты при более низких издержках. Так был бы обеспечен запуск систем дополнительных валют и сопутствующих дополнений, описанных в предыдущем пункте («Мягкая поддержка»).

Японцы пошли еще дальше с их системой здравоохранения, так как считается, что местное правительство платит за бухгалтерские и клиринговые системы, обслуживающие «счета времени». Они полагают, что это сокращает затраты на традиционное финансирование здравоохранения в иенах и вообще обеспечивает лучший уровень обслуживания.

Помимо автоматического освобождения от налогов дохода в дополнительной валюте, как это происходит с Time Dollars в США, наиболее действенным налоговым стимулом для бизнеса в целом было бы введение дополнительной валюты. Поскольку часто системы дополнительных валют исходят от некоммерческих организаций, можно просто позволить деловым кругам включаться в систему доходов в дополнительной валюте на основании членства в этих организациях. Сообщество «Путь», осуществляющее многомиллионный проект в канадском Ванкувере, в настоящее время именно так и поступает, используя смарт-карты, чтобы задействовать все возможности дополнительных валют.

Другим важным стимулом, который не обременял бы государственные бюджеты, станет принятие дополнительной валюты к оплате местных налогов. Главная цель подобных сборов состоит в том, чтобы поддерживать местную сферу услуг, и нет оснований для сомнений, что региональные власти сумеют использовать дополнительные валюты для их частичной оплаты. Например, в Манчестере местные власти оплатили стартовые затраты системы LETS через ссуду в фунтах стерлингов, согласившись на возвращение в «катушках», здешней локальной валюте.

Какую стратегию выбрать?

Выбор между обозначенными выше стратегиями — терпимости, лояльности или преференциальной — следует делать на основе уровня безработицы каждого региона. Если уровень безработицы остается столь же высоким, как и до введения евро, или даже растет, то политика сильной поддержки будет оправданной. Если на рынке труда произойдет существенное улучшение, то обоснованными станут лояльность или даже продолжительная политика терпимости.

Роль дополнительных валют

Итак, мы увидели, что информационный век открывает возможности для введения новых типов денег, от обычного документа об оказании помощи соседу до полноценной местной валюты.

С обывательской точки зрения, предложение поощрять дополнительные валюты как специфическую форму новых нетрадиционных денег может показаться просто ересью. Однако Европа, если она параллельно с введением евро станет поощрять появление хорошо разработанных дополнительных валют, может получить следующие преимущества:

1) используя дополнительные валюты, можно эффективно сгладить проблемы безработицы, здравоохранения и других социальных сфер, — это было наглядно показано;

2) усовершенствований можно добиться без дополнительных правительственных расходов или привлечения административных ресурсов — напротив, наиболее эффективные результаты достигаются при самоорганизации систем;

3) грамотно разработанные и управляемые системы дополнительных валют не оказывают инфляционного давления на официальную валюту — напротив, они даже уменьшают его, что подтвердил новозеландский эксперимент.

Учитывая, что введение евро значительно ограничит инициативу правительств по решению проблемы безработицы, доступными остаются лишь нетрадиционные ходы.

* * *

Электронные деньги стали авангардом набегающей на нас новой киберэкономики. Но «старая» экономика отнюдь не спала, а двигалась к коренным переменам, по крайней мере, на протяжении всего прошедшего индустриального столетия.

Индустриальный век явно был порождением Европы и ее экспортным товаром.

Век информатизации явился к нам как порождение технологической гонки между двумя сверхдержавами периода «холодной войны». Поэтому он пока что является американским порождением и американским же экспортным товаром. Еще не слишком поздно, но уже самое время, чтобы Европа решилась принять вызов, брошенный ей новой экономикой. Назрели и даже начались европейские инициативы, от защиты основ интеллектуальной собственности и до поощрения социальных инноваций, исходящих от населения, с использованием новых технологий ради создания новой цивилизации, совместимой с европейскими ценностями.

Как говорят в Силиконовой долине: «Будущее — это бета-версия», имея в виду, что оно еще открытое, доступное изменениям — на него можно повлиять в нужном направлении. Мое самое заветное желание — чтобы Европа сумела сделать это, причем сделать творчески, на основе исторического опыта, чтобы создать свое собственное, достойное будущее.

КАК СОЗДАТЬ СОБСТВЕННУЮ ДОПОЛНИТЕЛЬНУЮ ВАЛЮТУ

Самое трудное в создании новой валюты — это не придумать и даже не ввести ее. Самое трудное — сделать так, чтобы ее приняли и стали ею пользоваться в вашем обществе. Иногда складываются обстоятельства, позволяющие достичь этого с меньшими усилиями, и главное из них — недоступность для людей «нормальной» национальной валюты. У национальных валют есть история, их привыкли использовать, не говоря уже о том, что это «законное платежное средство для оплаты долгов, частных или общественных». Это значит, что если вы должны кому-нибудь деньги, а он отказывается принять в уплату национальную валюту, то вы можете объявить свой долг недействительным. И суд подтвердит, что вы правы. Придуманная вами местная валюта не обладает такими свойствами, поэтому кредитную политику к ней надо применять иную.

Итак, обстоятельства, при которых легче всего ввести местную валюту, — это когда национальной валюты становится очень мало либо когда она больна. Типичные ее заболевания — девальвация и высокая безработица; при них для огромной доли населения национальной валюты становится крайне мало (так было в 30-е годы в США, в 90-х — в Юго-Восточной Азии, России и некоторых странах Латинской Америки). Как я показал в главе 2 второй части, число случаев, когда люди «для исцеления собственного общества» вводят местную валюту, постоянно растет. Для большинства подобных валют самым необходимым является доверие — без него вообще ничего не получится.

В этом разделе мы рассмотрим различные вопросы, связанные с введением собственной валюты.

Причины создания собственной дополнительной валюты

Высокая местная безработица. Всякий раз, когда число безработных или частично занятых людей достигает критической для вашей местности отметки, у дополнительных валют появляется «естественный рынок». Бывает даже такая критическая масса безработных, когда введению дополнительной валюты практически невозможно помешать. Случай с Grain de Sel во Франции (см. главу 1 второй части) показывает, что достижение критического уровня внезапно меняет все. В странах Запада такой критический уровень равен приблизительно 10 % экономически активного населения.

Задача сохранения денег в сообществе. Еще одной причиной для введения местной валюты становится стремление удержать в сообществе «нормальные» деньги. Лучше всего понять это поможет следующий мысленный эксперимент.

Возьмем миллион долларов и распределим его в виде денежных чеков по самым бедным районам вашей местности. А через двое суток придем снова и попытаемся выяснить, на что потрачены эти деньги.

Считайте, вам повезло, если вы обнаружите в этом бедном районе хотя бы некоторые из них! Получатели этих денег купят на них бакалею, обувь, оплатят счета за телефон, внесут платежи за машину и т. п. Корпорации, которые получат эти деньги, тут же выведут их из оборота. Эти деньги в обществе не останутся и не будут служить средством для дальнейшего обмена в данной местности. И произойдет такое несчастье не потому, что местное население или корпорации обладают таким зловредным характером, а потому, что это почти что закон природы. Точно так же, согласно закону тяготения, вода спонтанно (а иногда и весьма оригинальным способом) перетекает к самому низкому уровню. Так же и национальная валюта будет перетекать туда, где предпринимателю светит наибольшая выручка, а ее, как правило, в бедных районах не бывает. Как-нибудь спросите инженера по гидравлике, трудно ли противостоять таким всесокрушающим силам…

В этой метафоре создание дополнительной валюты играет роль, так сказать, дамбы: она позволяет нам осуществлять ирригацию и постоянное хождение питающих средств обмена в пределах контролируемой территории. Именно эта причина подвигнула, например, Пола Гловера ввести систему Ithaca Hours.

Стремление исцелить или создать общество. Дополнительную валюту легко ввести в сообщество, которое уже существует, например в религиозное. Ее можно ввести при распаде сообщества для улучшения взаимодействия между людьми или в сообществах, в которых люди просто игнорируют друг друга. Именно эта причина побудила Олафа Идберга придумать систему PEN-обмена (см. главу 2 второй части).

Ричард Бах говорил об этом так: «Родство, которое связывает твою настоящую семью, это не родство по крови, а то родство, что происходит из уважения к чужой жизни и радости. Члены одной семьи редко живут под одной крышей».

Какова бы ни была причина, которая подвигла вас на введение дополнительной валюты, самый важный шаг, который предстоит сделать, всегда один и тот же — найти единомышленников среди действующих местных лидеров. Именно об этом и говорится далее.

Значимость местного лидерства. Первейшее дело при создании местной валюты — это наличие лидера. Требуется человек или даже группа людей, обладающих редкой комбинацией видения ситуации, предпринимательских способностей и харизмы (обаяния, если проще). Видение необходимо для понимания ситуации и правильного выбора модели, для ее приспособления к локальным обстоятельствам. Предпринимательские способности нужны, чтобы принимать решения и эффективно выполнять их. И, наконец, обаяние, чтобы убедить сообщество следовать за вами. Если хотя бы одно из этих качеств отсутствует, то обычно все заканчивается либо на уровне разговоров, либо просто неудачей. А вот когда три эти характеристики представлены в одном лице, такой лидер внушает доверие, которое и является ключевым фактором для успешного внедрения системы дополнительной валюты.

Помните (мы уже говорили об этом): деньги в конечном счете производные доверия, а следовательно, заслуживающих доверия людей, продвигающих систему. Через них автоматически определяются масштаб и характеристики будущего проекта. Если лидеры имеют доверие только части региона, работать нужно над масштабом. Если есть возможность мобилизации целого региона, то и надо добиваться создания системы дополнительной валюты в формате региона.

Выбор среди систем дополнительных валют

Лидеру следует выбрать из огромного количества разных видов дополнительных валют ту, которая наиболее подходит в данных обстоятельствах. Ниже это поможет сделать табл. 2. В ней дан обзор основных характеристик нескольких систем валют, уже описанных в этой книге. Новой среди них оказывается только одна — ROCS (Robust Currency System, система здоровых денег), объединяющая качественные черты различных систем. Она описана в конце этого раздела.

Таблица 2

Основные характеристики нескольких дополнительных систем валют

Каждая из упомянутых в таблице систем обладает характеристиками, которые можно в зависимости от обстоятельств считать либо преимуществами, либо недостатками.

Например, привязка дополнительной денежной единицы к национальной валюте (LETS, WIR и тлалок) обладает тем преимуществом, что для каждого участника (включая продавцов) облегчается определение цены, ведь ценность того или иного товара или услуги устанавливается в двух валютах сразу и легко. С другой стороны, если национальную валюту постигнет кризис, стоимость такой дополнительной валюты тоже снизится и роль дополнительной системы как вспомогательной, как «запасного колеса» станет явно менее эффективной.

В зависимости от приоритетов, которые вы ставите, можно выбрать либо ту валюту, которая связана с национальной, либо нет. В последнем случае наиболее оправданно использовать «час» как единицу измерения. «Час» — это всеобщий стандарт, и почти все системы, которые эту единицу используют, не связаны с национальной валютой.

Другой важный вопрос — использовать ли модель искусственных денег (таких, как «итака-часы» или WIR) или системы взаимного кредита (LETS, Time Dollars, Тлалок или ROCS). Существует две главных причины, почему системы взаимного кредита предпочтительнее (особенно это верно для систем, которые можно воспроизводить в больших количествах):

1. Все искусственные валюты по определению выпускаются центральными властями, не важно — Центральным ли банком, обществом, одним человеком или комитетом. Труднее всего решить (и это подтверждают все банкиры центробанков), сколько этой валюты выпускать. Выпустишь слишком много — тут же появится инфляция и люди не захотят принимать эти деньги. Так, например, случилось с WIR в 80-х годах. А если выпустишь слишком мало, тогда дополнительная валюта сможет выполнять лишь часть своих функций. Кроме того, все условия постоянно меняются, и к ним трудно приспособиться. Они всегда будут меняться в зависимости от состояния основной экономики, а также от условий выпуска дополнительной валюты. Наконец, когда валюта уже в обороте, очень трудно изъять какую-то ее часть. Главное же преимущество систем взаимного кредита — в том, что в этих системах количество денег саморегулируется. Пользователи сами создают деньги в момент каждой операции, и потому по определению в обращении остается ровно столько, сколько нужно. Кроме того, это количество автоматически сокращается по мере того, как люди проводят эти операции в обратном направлении (т. е. некто, имевший кредит за одну операцию и использовавший его, чтобы купить какой-то товар или услугу, сводит баланс к нулю). Такая саморегуляция очень важна, так как она избавляет от необходимости принимать наиболее трудные и опасные решения по управлению дополнительной валютой.

2. Как уже говорилось, самую большую опасность для дополнительных валют представляют интервенции центральных банков (как было в 30-х годах XX века). Центробанки имеют законное право удерживать под контролем норму инфляции национальной валюты, и появление большого количества дополнительных искусственных валют повышает ее потенциальную опасность. А дополнительные валюты взаимного кредита не представляют такой опасности и могут расти, не влияя на дела центральных банков.

Сейчас мы находимся только на заре века информатизации, и понятно, что еще слишком рано определять «идеальную» систему дополнительной валюты. Необходимо поощрять творчество и эксперименты в этом направлении. Мне больше нравится система ROCS, так как она сочетает в себе лучшие черты всех прочих систем, что и обеспечит ей процветание. Насколько я знаю, на момент написания книги эта валюта не была введена нигде. В чем же ее преимущества?

Выбор «часа» как единицы измерения делает ее универсальной и безопасной для национальных валют. Ее свойство взаимного кредита устраняет риск чрезмерного выпуска денег, характерного для искусственных валют.

Что отличает ROCS от Time Dollars — это курс обмена, который оговаривается между участниками. Например, стоматолог может запросить пять «часов» за один физический час своей работы, чтобы компенсировать годы специального обучения и использование дорогого оборудования. У Time Dollars, наоборот, стоимость одинакова, и там предполагается, что стоматолог получит столько же, что и дворник, подметающий листья. В идеале это, может быть, и хорошо. Но на практике означает, что люди, чьи услуги ценятся значительно выше на «нормальном» рынке труда — как, например, дантисты, хирурги и т. д., — просто не будут принимать Time Dollars в обмен за свои услуги.

И, наконец, система ROCS позволяет включать функции противодействия простою (задержки обращения) дополнительной валюты.

Некоторые значимые уроки 30-х годов XX века

Одной из наиболее интересных особенностей валют, успешно зарекомендовавших себя в 30-х годах (включая боны города Вёргль) и не скопированных в современных системах, была идея платы за простой. Эта особенность приводит к некоторым очень важным практическим последствиям.

Главным эффектом было то, что эта валюта создавала такую денежную систему, где наиболее важную функцию денег — средство обмена — можно было отделить от их вторичной функции — накопление ценностей. Казалось бы, как это удобно, если одно и то же средство выполняет две функции (как в случае с «нормальными» национальными валютами)! Но все-таки имеются некоторые серьезные отрицательные последствия, связанные с такой практикой.

Первым реальным неудобством, которое испытывают сейчас дополнительные валюты, становится то, что большинство из них существует исключительно благодаря постоянным усилиям их создателей. И многие из таких валют просто исчезали, когда этим создателям надоедала возня с ними. А вот когда используется «завязанная» на время система платы за простой, т. е. задержку этих денег в руках одного лица, то каждый участник автоматически стремится пустить имеющиеся у него на руках деньги в оборот. В 30-х годах бон Вёргля создавал в 12–14 раз больше рабочих мест, чем национальная валюта, так как каждый участник убеждал кого-то еще принять эту форму денег в обмен на необходимые блага. В современных системах, где не предусмотрены санкции за отложенное во времени использование дополнительных валют, этот процесс не наблюдается.

Следует также упомянуть, что были и серьезные технические замечания к обязательности штампования бонов в 30-х годах. Прежде всего, использовать «отштампованные» деньги было неудобно. Кроме того, за день до выпуска ежемесячной порции «отштампованных» денег магазины оказывались просто заваленными такими деньгами — их сдавали люди, которые не хотели сами оплачивать за простой. Перевод на еженедельный выпуск «отштампованных» денег снизил остроту проблемы, но все-таки она сохранялась.

Однако сегодня, когда есть современные компьютерные технологии, оба эти неудобства легко устранимы. Сегодня большинство систем дополнительных валют компьютеризировано (единственным исключением являются Ithaca Hours и тлалок). Было бы очень просто установить небольшой, постоянный, привязанный ко времени сбор, накладываемый на весь баланс (как по кредиту, так и по дебету). Например, можно наложить сбор, в совокупности равный 1 % в месяц на посуточной или даже на почасовой основе. Используя технологии смарт-карт, это можно запрограммировать. Для большинства сегодняшних форм валют применима ставка простоя, равная 1 % в месяц. Если сделать ставку ниже, тогда это не окажет никакого эффекта на поведение пользователей. А если выше, то люди будут отказываться принимать такую валюту. Хотя, конечно, чтобы точно просчитать ставку, потребуется некоторое количество экспериментов.

Одной из последних причин, почему к валютным системам следует применять сбор за простой, является то, что так удается переключить внимание на дальние перспективы. В наш век, когда проблемы будущего игнорируются, это становится важной чертой.

В следующей главе вопросы простоя будут рассмотрены более детально, что позволит нам взглянуть на ряд дополнительных валют под другим углом. А затем в той же главе, после изучения систем дополнительных валют, действующих на территории меньшей, нежели традиционные национальные, будет предложена мировая базисная валюта. Она способна обеспечить мотив, который перестроит долгосрочные финансовые интересы транснациональных корпораций, используя плату за простой.

 

Глава 4. МИРОВАЯ БАЗИСНАЯ ВАЛЮТА И ДЕНЕЖНАЯ СТАБИЛЬНОСТЬ

Давайте еще раз сыграем в игру «Денег хватает». В этой главе рассматривается важный вопрос: как совместить «быстрые» финансовые интересы и долгосрочную перспективу? Или, другими словами, возможен ли в этом деле успех, который сблизит финансы, бизнес и общество?

Возможно, этот вопрос наиболее важен, потому что под угрозой выживание не только нас самих, но и прочих живых видов. Известный французский теоретик монетаризма Жак Рюэфф сказал: «Деньги решат судьбу человечества». Суждено ли нам увидеть смерть последней рыбки или последнее дерево Амазонии, до того как мы поймем, что деньги нельзя есть?

Вопрос создания стабильной валюты для всего мира я оставил на конец книги, потому что, в отличие от большинства случаев возникновения новых средств денежного обращения, рассмотренных в предыдущих главах, это предложение очень новое и фактов, достойных для демонстрации осуществимости проекта, современность не предоставляет.

Эту главу я начну с краткого отчета о позитивных и негативных воздействиях индустриальной эпохи на биосферу Земли. Баланс между ними таков, что вы сразу поймете значимость вопроса, заданного абзацем выше.

Выступая с точки зрения интересов общества, я стараюсь определить, в каких пределах можно заставить бизнес вести дела, не мотивированные финансово («Три инструмента убеждения»).

Потом я покажу прямую связь между одной особенностью национальных валют (а именно, процентной ставкой) и феноменом недальновидного подхода мирового бизнеса и западного общества.

Затем будет предложено решение дилеммы, причем в двух формах: как метафора («очки для близорукости») и как описание технической возможности. Так я смогу объяснить, почему для бизнеса экономически выгодно воплощение идеи мировой базисной валюты, и приведу обзор нескольких вариантов реализации, включая законодательную инициативу общественного сектора.

ДОЛГОВРЕМЕННАЯ СТАБИЛЬНОСТЬ

Сейчас все больше людей присоединяются к мнению, что продолжать движение по современному пути развития недопустимо. И для такого вывода есть экологические, социальные и политические резоны.

Историк Арнольд Тойнби, посвятив всю свою жизнь изучению причин гибели цивилизаций, сделал вывод о двух основных факторах, приведших к падению 21 цивилизации прошлого: это или чрезмерная концентрация материальных ценностей, или негибкость перед лицом изменяющихся условий. В последние десятилетия наша цивилизация определенно демонстрирует наличие их обоих, а значит, она идет к гибели.

Разумеется, в назревании такого кризиса валютные системы играли не последнюю роль. Но прежде чем показать эту их роль, давайте взглянем на положительные качества нашей денежной системы.

ПОЗИТИВНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ СОВРЕМЕННОЙ ДЕНЕЖНОЙ СИСТЕМЫ

Начнем с признания, что современная валютная система, без сомнений, определила выдающиеся достижения индустриальной эпохи.

Для развития промышленности необходимо сконцентрировать достаточные ресурсы. Сталелитейные фабрики не строят в сарае на заднем дворе — китайцы попробовали в 70-х и потерпели неудачу. А концентрация ресурсов, если перефразировать остроумный комментарий Черчилля о демократии, есть конкуренция между индивидуальными игроками, и это наихудшая система, за исключением всех прочих. Купите ли вы машину, еду или компьютер у не конкурирующего производителя?..

Эта система была определенно эффективной для стимулирования индустриализации всего мира.

Несомненно, исключительные достижения индустриальной эпохи можно лучше оценить по достоинству, если внимательно изучить их воздействие на биологические виды. Жизнь человека претерпела колоссальную трансформацию в процессе индустриализации. Для рассмотрения этих результатов индустриализации обратимся к рис. 18.

Мы видим, что численность населения планеты оставалась ниже 400 миллионов человек очень долго. Существовало несколько периодов в истории, когда численность населения значительно возрастала: в конце палеолита (около 10 000—8000 годов до н. э.) и даже, что удивительно, в конце периода Средневековья, когда «черная смерть» унесла более 75 миллионов человеческих жизней (в том числе до четверти населения Европы). До 1 миллиарда количество людей впервые выросло к первой половине XIX века, но потом опять начался спад. Мир достиг численности населения два миллиарда человек к 1925 году, три— к 1962-му, четыре— к 1975-му и пять— к 1986 году. К 1999-му нас было уже шесть миллиардов. С этого времени коэффициент роста численности населения начал уменьшаться. Большинство экспертов предсказывают, что численность достигнет 7 миллиардов человек к 2009 году и восьми — к 2019-му. Полагают, что численность мирового населения стабилизируется на уровне 10–12 миллиардов к середине нынешнего века.

Численность населения в мире, млн. чел.

Рис. 18. Население планеты (в миллионах)

И возможным этот взрыв численности (к лучшему или к худшему — мы это еще увидим) сделал промышленный переворот! Он заменил человеческую и животную силу на энергию, получаемую из полезных ископаемых. Производство товаров рвануло вперед, опережая даже темпы роста населения. Валовой внутренний продукт (ВВП) на душу населения в развитых странах увеличился в двадцать раз между 1800 годом и сегодняшним днем.

Уровень жизни в Европе, Северной Америке и индустриальной Азии поднялся со скудного нищенского существования до того уровня, который показался бы нашим предкам необыкновенно изобильным. Это огромное достижение, которое должно быть признано, несмотря на все отрицательные последствия, грозящие нам в будущем. Существующая система определенно способствовала наибыстрейшим изменениям, не осуществимым до этого ни одним биологическим видом на планете.

Однако существует другая сторона вопроса, которая сейчас и будет рассмотрена.

ДАННЫЕ О СОСТОЯНИИ БИОСФЕРЫ ЗЕМЛИ

Технологический и климатический контроль

«Биосфера II», проект Колорадо, целью которого была проверка выживаемости восьми людей в контролируемой окружающей среде, стоил 200 миллионов долларов и нескольких лет подготовки и планирования. После 17 месяцев эксперимента проект был прекращен из-за неконтролируемого загрязнения воздуха и воды. 19 из 25 биологических видов вымерли. Единственным процветающим видом оказались тараканы.

Технологии по улучшению климата Земли после процессов, приведших к изменению климата, становятся все дороже и сложнее.

Начнем разговор с замечания о том, что за последние 20 лет произошел значительный прогресс в борьбе с загрязнением окружающей среды, по крайней мере в тех странах и на тех территориях, где было обеспечено систематическое финансирование и контроль. Например, качество воды и состав воздуха в США значительно улучшились: содержание диоксида серы снизилось на 25 %, угарного газа — на 41 %, основных компонентов смога — на 31 %. Машины значительно повысили свой КПД. Лосось и киты вернулись на побережье Калифорнии; в озере Эри, объявленном мертвым в 60-е годы XX века, сейчас опять начинается промысел рыбы. Когда первые белые поселенцы прибыли на территорию нынешних США, леса покрывали около 50 % территории страны. К 1920 году они были вырублены на две трети, но сейчас опять восстановлены до 40 %. В Европе также в период с 80-х по 90-е годы восстанавливались лесопосадки, до 2 миллионов гектаров ежегодно.

Вплоть до XIX столетия природа воспринималась людьми как мощная, повергающая в трепет сила, на которую человечество оказывает лишь незначительное влияние. Это и неудивительно: за последние 150 миллионов лет скорость видообразования (формирования новых биологических видов) превышала скорость исчезновения видов. Однако бурный рост человечества в течение последних двух столетий изменил это положение вещей. К 1800 году количество исчезающих видов впервые превысило число появляющихся видов, а за последние десятилетия этот процесс ускорился, достигнув сейчас беспрецедентных пропорций и превратившись в грозящий катастрофой конфликт между человечеством и остальной биосферой планеты (см. текст в рамке).

В 1996 году мировая природоохранная организация, в которой работают более шестисот ученых со всего света, опубликовала результаты подробного обследования состояния жизни животных на Земле. Были сделаны следующие выводы: 25 % видов млекопитающих и земноводных, 11 % видов птиц, 20 % видов рептилий и 34 % видов рыб находятся на грани исчезновения. Еще от 5 до 14 % других биологических видов «находятся вблизи грани исчезновения». В 1998 году обследование состояния растительной жизни на Земле показало, что 6000 видов деревьев — а это 10 % от всех существующих видов — сейчас также практически исчезли с лица планеты.

Даже если мы обратимся только к Северной Америке, где специальный закон об исчезающих биологических видах должен был бы нейтрализовать эту общую разрушительную тенденцию, результат все равно будет удручающим (рис. 19).

Рис 19. Доля вымерших или находящихся на грани вымирания биологических видов в Северной Америке (1995)

Это самый быстрый процесс исчезновения видов после вымирания динозавров, произошедшего 63 миллиона лет назад. Но в отличие от динозавров мы не просто современники «эпохи вымирания», мы ее причина.

Давайте рассмотрим факты…

Мировые показатели

Можно свести все приведенные показатели к трем пунктам:

•   Намечающиеся в обществе ободряющие положительные сдвиги по улучшению среды обитания и охране окружающей среды ясно доказывают, что мы можем остановить экологическую катастрофу, но времени у нас почти не осталось.

•   Средства, выделяемые для поощрения участия бизнеса и населения в защите экологии и установления стабильности (т. е. в основном законы и моральные убеждения), очень ограниченны, и их явно недостаточно для достижения серьезного эффекта.

•   Наконец (как покажет последняя часть этой главы), изменения в нашей денежной системе дадут прагматическую возможность использовать мощную энергию мировой экономики для достижения долгосрочной стабильности.

ТРИ ИНСТРУМЕНТА УБЕЖДЕНИЯ

Почему же надо менять денежную систему, чтобы достичь долгосрочной стабильности? Разве не существует других путей?

Скажем прямо: имеется только три возможности заставить людей или ведомства изменить их поведение:

•   образование и нравственные убеждения;

•   законы и правила;

•   материальная заинтересованность.

За последние десятилетия, с момента, когда люди обратили внимание на проблемы охраны окружающей среды, использовались в основном первые два варианта.

И оказалось, что, пока финансовые интересы не будут взаимоувязаны с законодательным и нравственным давлением, этот процесс не идет. Продолжение такого подхода к решению проблемы год за годом требует все более строгого законодательного регулирования защиты окружающей среды со все возрастающими затратами и налогоплательщиков, и вовлеченных корпораций, а противостояние человека и природы растет.

История показывает, что всякий раз, когда финансовые интересы входят в противоречие с законами и правилами, они (финансовые интересы) почти всегда выигрывают. Постоянные, и в основном проигранные, битвы с контрабандой или наркотиками через ужесточение норм и правил дают множество примеров тому, чего мы должны ожидать, полагаясь исключительно на законодательный подход к решению экологических проблем.

Попытки добиться перевеса, выпустив на поле боя, в поддержку юриспруденции, еще и нравственные императивы, как правило, успеха тоже не приносят. Всякий раз, когда финансовые интересы сталкиваются с нравственным и моральным давлением, битвы становятся еще жестче. Многие люди предпочитают не следовать нравственным нормам, когда лично им эти нормы будут стоить денег.

Очевидно, что крупномасштабных изменений в поведении людей можно ожидать только тогда, когда законы, нравственность и финансы окажутся в одном строю, нацеленными в одном направлении. Например, переработка использованных стеклянных бутылок и алюминиевых банок сейчас действительно эффективна — а почему? Потому что одновременно с постановкой цели (переработка этих отходов) появились:

•   директивы и указы населению о переработке;

•   публичная агитация о полезности и престижности этого дела;

•   решение о выплате от 5 до 10 центов за банку.

Важность выравнивания финансовых интересов и проблем длительной стабильности сейчас еще более критична, потому что многие проблемы приобрели мировой, всеобщий уровень (глобальные изменения климата, кислотные дожди, озоновый слой и проч.). А шансы, что мы сумеем морально убедить и законодательно заставить, без опоры на финансы, все человечество «заботиться о природе», весьма невелики. Например, китайцы к 2015 году планируют выбрасывать в атмосферу столько угарного газа, сколько сейчас выбрасывает весь мир. Этот прогноз базируется на том количестве угольных тепловых электростанций, которые были недавно построены в Китае и которые сейчас только проектируются. Сейчас климатологи все более единодушны в том, что существующий уровень угарного газа в атмосфере является причиной глобального изменения климата. Сильнейшие «шторма века» происходят каждые два года. В сезоны тропических циклонов стали появляться дюжины циклонов вместо одного или двух, как в недалеком прошлом. Уже не идеалисты «зеленые», а реалисты из страховых компаний затеяли лоббирование принятия постановлений о защите мирового климата!

Даже если мы сделаем безнадежно оптимистичное допущение, что весь мир будет хотя бы поддерживать текущий уровень угарного газа в атмосфере, — одно только присутствие китайцев на мировой энергетической сцене должно дать нам понять, что удвоение выхлопов угарного газа в течение последующих 20 лет практически неизбежно.

Какие же инструменты нам доступны, за исключением мировой денежной системы, чтобы убедить китайцев уделить большее внимание долгосрочным перспективам охраны окружающей среды? Как-никак «потребление энергии человеком сейчас стало возможным и посредством денег».

Заявления наших учебников по экономике, что корпорации и предприниматели-де конкурируют за рынки или ресурсы, просто необоснованны. На самом деле они борются за деньги, используя для этого рынки и ресурсы. Если бы мы смогли перестроить денежную систему, ориентировав ее на длительные перспективы, то сумели бы направить мощные ресурсы мировых корпораций на развитие более стабильного будущего.

Известный архитектор Вильям Доноу говорит, что «увеличение массы правил и указаний сигнализирует, что твой замысел проваливается». Он спрашивает: «Кто ответствен за корабль?» Ответ — проектировщик, который уже на 90 % предопределил то, что может сделать капитан. Я утверждаю, что аналогична с этим ситуация в мировой экономике: разработка и создание денежной системы предопределяет, быть или не быть 90 % инвестиционных решений в мире. Да к тому же законы и правила, нацеленные на достижение стабильности, всегда только корректируют ошибки, изначально встроенные в нашу денежную систему. Более того, все эти правила уже доказали свою неэффективность в достижении этой цели.

ВЗАИМООТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ДЕНЕЖНЫМИ СИСТЕМАМИ, ВОСПРИЯТИЕМ ВРЕМЕНИ И СТАБИЛЬНОСТЬЮ

Ни специалисты по валютам, ни представители «зеленых» не видят связи между денежной системой и стабильностью. Я покажу, что это большое упущение.

Самый простой путь ознакомиться с этой связью — посредством сказки для моего крестника.

Человек в «очках для близорукости»

(сказка для Камира, 7 лет)

Однажды в одной не очень далекой местности жил человек, который носил очки так долго, что совсем позабыл о них. Главная проблема, однако, заключалась в том, что зрение-то у него было нормальным и очки, вместо того чтобы корректировать зрение, делали его настолько близоруким, что он не мог видеть дальше своего носа.

И он сталкивался со всеми и ударялся обо все, потому что все и всё внезапно появлялись перед ним без предупреждения, когда было слишком поздно избежать столкновения. Он долго из-за этого переживал и наконец решил проконсультироваться у ученого.

Ученый внимательно выслушал человека, а затем вытащил толстую книгу по оптике, наполненную уравнениями и диаграммами. Ученый показал гостю, что это совершенно нормально, когда человек видит вблизи лучше, чем вдаль. Он объяснил что-то о частицах света, уменьшающихся пропорционально квадрату расстояния при удалении от предметов. Наш человек ничего не понял, но, кивая головой в ненужных ему очках, радовался, что, по науке, его бесконечные столкновения со всеми встречными-поперечными — нормальное явление.

Уходя от ученого, он вышиб лбом его входную дверь и дальше продолжал сталкиваться с людьми, деревьями и всем прочим, что только имело несчастье появиться перед его носом. Однажды после очередного сильного удара лбом о крепкую кирпичную стену он опять начал беспокоиться. Он чувствовал себя совершенно подавленным от множества столкновений и решил обратиться к психиатру.

Психиатр попросил человека лечь на кушетку и стал задавать ему очень важные вопросы: как он ладил со своими отцом и матерью, и братьями, и сестрами. Выслушав ответы, психиатр сказал, что раз уж человек чувствует себя совершенно подавленным, то для этого, без сомнений, есть причины, что совершенно нормально, потому что без причин ничего не бывает, и попросил его приходить каждую неделю для углубленного лечения.

Но вот однажды, много позже, наш человек в очках возвращался с очередного сеанса лечения от психиатра еще более подавленный, чем когда бы то ни было, и столкнулся со своей маленькой пятилетней внучкой, которая ожидала его возле дома. Он был очень рад, что встретил девочку и даже не зашиб ее насмерть, и они решили поиграть вместе в доме.

Дедушка качал внучку на колене, как на лошадке, и внезапно девочка схватила «лошадкину уздечку» — очки — и сдернула ее с дедушкиного носа. Неожиданно наш герой обнаружил, что отлично видит: смеющееся внучкино личико было совершенно четким, а также столы и стулья, о которые он так часто ударялся раньше; и он даже заметил, что некоторые из кирпичей в стене надо заменить. И он понял безусловное преимущество иметь возможность видеть дальше своего носа, видеть все те вещи, о которые можно так больно ударяться, если их не замечать.

Сейчас мы можем сформулировать взаимосвязь между денежной системой и стабильностью следующим образом: процентные ставки порождают всеобщую тенденцию «неуважения будущего», заставляют нас видеть мир сквозь вот такие «очки для близорукости». Более того, чем выше эти проценты, тем сильнее тенденция.

Мы видели в главе 2, насколько глубоко процентные ставки вплетены в процесс создания денег в нашей основной денежной системе.

Понять суть взаимоотношений между процентными ставками и восприятием времени можно в три этапа:

•   осмыслить, что решения о размещении капитала в основном принимаются посредством финансовой методики «дисконтирования денежных потоков»;

•   осмыслить, что эти поступления в будущем могут стать первопричиной создания прямого конфликта между финансовыми критериями и экологической стабильностью в существующей денежной системе;

•   осмыслить, что ставка дисконтирования, используемая в методике дисконтирования денежных потоков, напрямую определяется процентной ставкой по валюте, используемой при анализе движения денежных потоков.

Дисконтирование денежных потоков — дисконтирование будущего

Дисконтирование денежных потоков является основным методом, используемым при принятии финансовых решений об инвестировании денег в данный проект или для сравнения различных проектов между собой. Методика изложена в деталях в любом учебнике по финансам. (Дисконтирование — это процесс нахождения сегодняшней стоимости тех денег, получение которых ожидается в будущем, или означает стоимость денег во времени. — Науч. ред.) Чтобы понять эту методику, рассмотрим простой пример. Допустим, что какой-то частный проект требует вложений на 1000 долларов прямо сейчас и он будет приносить чистую прибыль 100 долларов в первый день каждого года в течение последующих пятнадцати лет своего гшения. Давайте сделаем оптимистичное предположение, что в указанный период времени отсутствует инфляция. На графике (рис. 20) показано, что реальное движение денежной наличности для этого проекта должно выглядеть так: начиная с отрицательных — 1000 долларов, i совершается отток денежных средств (выплаты в настоящий момент), а для каждого года из последующих iac будут одинаковые суммы 100 долларов, показан-ia положительной части оси.

Рис. 20. Реальный ежегодный оборот денежных средств по проекту

Рис. 21. Дисконтированный денежный поток с точки зрения финансового аналитика

Для финансового аналитика (надевшего «очки для близорукости»), однако, тот же самый проект будет выглядеть по-другому (рис. 21).

Аналитик тоже видит эти минус 1000 долларов в нулевом году. Но доход 100 долларов после первого года работы проекта будет составлять для него только 91 доллар из предположения, что ставка процента одинакова — 10 % в год в течение продолжительности проекта. (Все значения округлены до целого доллара для иллюстрации результата, ибо приведение десятых долей не изменит сути изложенных здесь аргументов.)

Все мы знаем, что деньги в будущем будут стоить меньше, чем сегодня. Насколько меньше — серьезно зависит от «ставки дисконта», применяемой для данного проекта.

Наш аналитик знает, что он может положить в банк 91 доллар сегодня с 10-процентной нормой доходности и автоматически получить те же самые 100 долларов через год. Следовательно, 100 долларов через год аналогичны для него 91 доллару сегодня. По той же причине 100 долларов через два года будут стоить только 83 доллара, через три — 75 долларов и т. д. К десятому году проекта 100 долларов представляются аналитику только как 39 долларов, а к пятнадцатому году — как жалкие 24 доллара.

Итак, то, что выглядит резонной инвестицией с доходом 1500 долларов на вложенную 1000 (см. рис. 18), оборачивается бесперспективным проектом, с точки зрения финансового аналитика в «очках для близорукости».

Если мы запланируем проект не на 15 лет, а на 100, то последняя сотня долларов будет стоить только 7 центов. Через два века получим несколько сотых долей цента. Неудивительно, что мы не думаем о результатах, которые наши сегодняшние решения принесут потомкам в седьмом колене; мы не принимаем будущее в расчет!

Можно еще представить начисление сложных процентов как выбор между двумя видами пожертвования, например, в пользу университета: вы выписываете чек на 10 000 долларов сейчас или даете по тысяче каждый год в течение следующего столетия. Во втором случае ваши пожертвования увидят несколько поколений, но при годовой 10-процентной ставке фактическая доходность и того и другого пожертвования одна и та же.

«Близорукий подход» против «стабильности»

Надо заметить, что нет ничего неправильного в рассмотрении вопроса с точки зрения финансового аналитика. Он всего лишь использовал прямую финансовую логику для валют с положительной процентной ставкой. Но если применить те же умозаключения для всех финансово мотивированных инвестиций, то мы увидим, что это создает хорошо известную проблему: нехватку краткосрочных доходов на долгосрочные проекты — а значит, и на долгосрочную стабильность.

Когда член правления совета управляющих какой-либо корпорации выражает недовольство тем, что финансовые затруднения вынуждают его фокусироваться на результатах только следующего квартала, он является жертвой «очков для близорукости». Когда китайцы говорят, что они не могут позволить себе использовать щадящие технологии при производстве энергии, в действительности они говорят, что стоимость будущих долгосрочных выгод, дисконтированная к сегодняшнему дню, незначительна по сравнению с немедленным снижением издержек за счет использования «грязных» технологий, которые они собираются использовать. Если владелица дома решает, что слишком дорого устанавливать солнечные батареи для получения энергии, она просто говорит, что стоимость покупки электричества или газа у энергетической компании из месяца в месяц в течение довольно продолжительного периода ниже, чем первоначальный капитал, требуемый для покупки этих солнечных батарей.

Но когда мы строим дом дешево, без необходимой тепловой изоляции и прочих энергетических «аксессуаров», мы на самом деле совершаем выбор между более высокой стоимостью отопления и нагрева воды в будущем, дисконтированной к сегодняшнему дню, и стоимостью строительства сегодня.

Взаимоотношения с процентной ставкой

Во всех приведенных выше объяснениях о технике дисконтирования денежных потоков мы делали допущение, что используемая дисконтная ставка идентична процентной ставке по валюте. В действительности же дисконтная ставка, которая должна быть использована, представляет собой «стоимость капитала на проект». Если избегать чрезмерных технических деталей, можно выделить три составляющих стоимости капитала:

•   процентная ставка по данной валюте;

•   норма доходности капитала;

•   поправка на неопределенность, отражающая неустойчивость движения денежных потоков в самом проекте.

Эта третья составляющая имманентно присуща самому проекту и, следовательно, не зависит от выбранной валюты. Она остается неизменной в любой денежной системе и, учитывая содержание нашего обсуждения, может быть проигнорирована.

А вот первые две составляющие, напротив, напрямую зависят от денежной системы. Именно в них кроется первопричина общеизвестной «близорукости» финансовых рынков, именно они вынуждают корпорации принимать решения, которые в будущем могут навредить обществу и бизнесу, в том числе даже этим самым корпорациям.

Если бы исполнительный директор корпорации излишне увлекался рассуждениями о долгосрочном общественном или экологическом благополучии, он был бы скоро смещен действующим советом директоров или новым руководством, захватившим власть, если бы рейдеры оказались сильнее. «Особое поколение инвесторов, корпоративных рейдеров, специализируется на «охоте» за известными корпорациями. Основной процесс прост, хотя детали «охоты» в комплексе и борьба часто отвратительны. Рейдер определяет компанию, акции которой хорошо идут на фондовой бирже и имеющую реальную капитализацию цены выше текущих рыночных цен акций. Иногда это проблемные компании. Чаще же это хорошо управляемые с финансовой точки зрения платежеспособные компании, законопослушные и думающие о будущем. У них могут быть солидные денежные накопления в качестве резерва при экономических спадах и могут быть природные ресурсы, которые они используют, рассчитывая на долгосрочную стабильность и доход». После того как рейдеры берут такую компанию под свой контроль, они меняют ее стратегию, ориентируя компанию на политику краткосрочных выгод, по иронии часто выплачивая громадные проценты по займам, использованным для скупки компании. Итог: еще одна компания надела «очки для близорукости».

Если коротко, при существующей денежной системе долгосрочное планирование и образ мыслей, направленный на благо общества, не только менее доходны, но и часто сурово наказуемы.

Тем не менее вполне возможно создание такой денежной системы, которая бы решительно снизила стоимость капитала посредством одновременного сокращения процентных ставок по деньгам и нормы доходности капитала. И вы увидите, как этот процесс перестраивает финансовые интересы в сторону долгосрочной стабильности.

«Очки для дальнозоркости»?

Что случится, если вы перевернете бинокль? Внезапно, вместо того чтобы приблизить далекие объекты, вы еще более отдалите все предметы от себя.

В метафоре «очки для близорукости» положительные ставки процента были той особенностью нашей денежной системы, которая создавала общую финансовую близорукость, показывала будущее непривлекательным. И чем выше были ставки процента, тем сильнее была эта близорукость. Другими словами, результат положительных ставок процента подобен тому, что мы смотрим в бинокль с противоположной стороны.

Что случилось бы, если бы мы «перевернули очки» финансовых аналитиков?

Вспомните плату за простой («демередж»), упомянутую в конце предыдущей главы. Этот метод был изобретен Сильвио Гезелем (1862–1930) и совсем еще недавно, в 30-х годах XX века, использовался для борьбы против накопления бумажных денег. Исходное положение Гезеля заключалось в том, что деньги — такой же вид общественных услуг, как и поездка на автобусе. И маленькая плата взималась за время, пока банкнота у кого-нибудь находилась. Слово «демередж» восходит ко времени развития железнодорожных перевозок, это был штраф за простой вагона, когда пустой вагон долго ожидает погрузки на складах клиента. Сегодня он применяется при аренде контейнеров.

С финансовой точки зрения такой штраф, но только налагаемый на деньги, является эквивалентом отрицательной ставки процента. Как бы сейчас повлиял этот демередж на взгляд финансового аналитика?

Уже рассмотренный нами проект (показанный на рис. 20) неожиданно представился бы ему так, как показано на рис. 22:

Рис. 22. Взгляд финансового аналитика на реальный ежегодный оборот денежных средств при валюте, облагаемой демереджем

И так происходит не только из-за чисто механического применения уравнений дисконтирования денежных потоков. Если подобный результат выглядит несколько странным и даже опровергает то, к чему мы привыкли, имея дело с нашими обычными валютами, все же в нем есть здравый финансовый смысл. Давайте проведем сопоставление шаг за шагом.

Во-первых, посмотрим, что происходит сегодня с привычными валютами. Вам дан выбор между 100 долларами сейчас и 100 долларами через год с сегодняшнего дня, притом что вам не нужны деньги немедленно, и что я могу дать вам полные гарантии по выплате моего долга через год, и что не будет инфляции. В условиях сегодняшней денежной системы вы всегда должны предпочитать 100 долларов прямо сейчас, потому что вы можете надежно положить их в банк и получить назад с процентами.

А теперь допустим, что я даю вам выбор между 100 единицами «демереджной валюты» сегодня и ровно через год. При тех же условиях, что и выше (т. е. что вам не нужны эти деньги для немедленного использования, есть гарантии о моей платежеспособности на следующий год и нет инфляции), логично предположить, что вы предпочтете деньги через год. Почему? Потому что, получая деньги через год, вы не будете платить за демередж в течение года. Говоря техническим языком, эти 100 единиц, дисконтированные к сегодняшнему дню, через год будут стоить больше того, что вы получите сейчас. Они будут стоить ровно 100 плюс плата за демередж!

Когда используются демереджные валюты, будущее становится более ценным, что диаметрально противоположно происходящему с нашими обычными валютами с положительными процентными ставками.

Другими словами, если бы проект, описанный с помощью рис. 18, был основан на демередж-валюте, то в долгосрочном периоде там существовала бы даже премия, а не только скидка. (Этот результат получается, только если стоимость демереджа больше суммы стоимости собственных средств и корректировки на риск проекта. Если бы демередж был равен сумме этих двух составляющих, то коэффициент переоценки равнялся бы нулю и, с точки зрения финансового экономиста, это была бы та же ситуация, что изображена на рис 18. Уровень демереджа без преувеличения играет роль фокусной линзы очков из нашей сказки.)

Остается обратиться еще к двум фундаментальным проблемам.

•   Как осуществить эту идею? Кто должен быть инициатором создания такой новой глобальной валютной системы в обозримом будущем?

•   Имеет ли такая нестандартная денежная система смысл? Каковы ее экономические последствия?

МИРОВАЯ БАЗИСНАЯ ВАЛЮТА — ТЕРРА

Я буду подразумевать под мировой базисной валютой (МБВ) валюту, которая не привязана к какому-то государству и главной целью которой является обеспечение стабильных и надежных международных контрактов и торговли.

Кроме того, я предлагаю в качестве единицы расчета в МБВ ввести денежную единицу терра, которая крепко свяжет валюту и материальный/физический мир. В этом смысле терра устанавливает связь между финансовым и материальным мирами.

Терра — это стандартная корзина товаров и услуг, особенно важных для международной торговли, и их относительный вес в этой стандартной корзине будет идеально отражать их относительную значимость в мировой торговле. Вспомните, одной из причин того, что «глобальное казино валюты» способно произвести серьезную реорганизацию настолько широко, насколько это окажется возможным, является разобщение между финансовым миром и физической реальностью; эта связь была разорвана президентом Никсоном, отказавшимся в 1971 году от золотого обеспечения доллара. А терра в роли мировой валюты была бы сродни золотому стандарту XIX столетия (но терра как «корзина» с разнообразными товарами будет также по определению более стабильна, чем любой из этих товаров).

Например, рыночная цена терры может быть определена так:

1 терра = 1/10 барреля нефти (например, марки Brent, с доставкой)

+ 1 бушель пшеницы (Чикагская товарная биржа, с доставкой)

+ 2 фунта меди (Лондонская биржа металлов, с доставкой)

+ и т. д.

+ 1/100 унции золота (Нью-йоркская товарная биржа, с доставкой).

(Замечание: специфические товары, их качество и стандарты поставок и их соответствующие количества приведены здесь в качестве примера, а на практике это будет частью договорных соглашений между участниками сделки.)

Терра имеет четыре ключевые характеристики:

•   Эта валюта устойчива к инфляции по определению. Инфляция всегда определяется как изменение «корзины» товаров и услуг, следовательно, до какой степени «корзина» товаров в террах будет репрезентативна по отношению к структуре мировой торговли, до такой степени она и не будет подвержена инфляции.

•   Стоимость терры можно легко пересчитать на любую существующую национальную валюту. Всякий, кто хочет пользоваться террой в национальной валюте, может просмотреть цены на эти товары в «корзине» международной торговли и пересчитать их «по корзине». Эти цены уже публикуются в финансовых разделах крупных мировых газет и доступны в реальном времени в сети Интернет.

•   Эта валюта автоматически конвертируется в любую существующую национальную валюту, для чего не требуется составление международных конвенций или соглашений. Любой, кто вносит деньги на счет в своей валюте, имеет возможность получить «корзину» с товарами, доставленную на заранее подготовленные склады (например, такие, какие уже существуют на различных фьючерсных биржах). Эти товарные биржи могут также стать местом для получения наличных денег в конвертируемой национальной валюте за доставку продукции, если это необходимо. Мы должны ожидать, что, как только система покажет себя надежной и заслуживающей доверия, все меньше и меньше людей будут пользоваться чеками.

•   В эту денежную систему «естественно» встроен демередж, что является главным, поскольку гарантирует полную интеграцию предлагаемой валюты в существующую рыночную систему «реальной» экономики во всех аспектах.

Действительно, существуют издержки, связанные с хранением товаров, и демередж просто будет оговоренной стоимостью хранения «корзины» товаров. Следовательно, нет необходимости дискутировать на тему полезности демереджа или его размера. Эти затраты (а следовательно, и демередж) уже приблизительно оценены при детальном изучении товарной резервной валюты в размере от 3 до 3,5 % годовых.

Заметим, что такие издержки не могут привести к дополнительным затратам экономики в целом. Эти затраты уже включены в современную экономику, потому что большинство (если не все) товаров, входящих в зону терры, в любом случае где-то хранится, воплощая политику стабилизации цен и создания запасов, а также служа для нормального функционирования производителей и потребителей. Мое предложение— просто переложить эти существующие затраты на владельцев валюты терра, таким образом передавая этим издержкам общественно полезную функцию оплаты демереджа.

Теоретическая и практическая правильность выводов

Терра есть комбинация двух концепций: демереджа, первоначально предложенного Сильвио Гезелем, и идеи валюты, имеющей в основе корзину товаров, которая предлагалась многими известными экономистами всех поколений, включая недавнего нобелевского лауреата Жана Тинбергена и профессора Калдора из Кембриджского университета.

Об идее валютного демереджа Джон Кейнс говорил, что она здравая и с теоретической, и с практической точки зрения, поскольку действительно предпочтительнее обычных валют. В своей книге «Общая теория занятости, процента и денег» он пишет: «Те реформаторы, кто искал лекарство в создании искусственной стоимости денег путем требования того, чтобы законное платежное средство периодически обновлялось за определенную установленную плату для сохранения себя как денег, были на правильном пути, и практическая ценность их предложения заслуживает обдумывания».

Свои рассуждения Кейнс закончил ошеломляющим утверждением, что «будущее могло бы научиться гораздо большему у Гезеля, чем у Маркса». Он оказался прав насчет Маркса. И, может быть, прав насчет Гезеля.

Наилучшим аналитиком тезисов Гезеля был его современник Дитер Сахр. Он доказал, что наши обычные валюты с положительными процентными ставками ведут к систематическому нерациональному использованию ресурсов, в то время как нулевая процентная ставка или валюта на основе демереджа — нет. Он также веско ответил на некоторые критические выпады против демереджа. В дополнение Ахо Рейсе другим образом указал на то же самое, утверждая, что деньги, приносящие доход, создают «неоптимальность» в размещении капитала. Другие экономисты, изучавшие теоретические и практические предпосылки таких альтернативных видов валют, — Корссен, Дальберг, Фишер и Герр.

Эти экономисты поддерживали различные аспекты проектируемой мировой базисной валюты в силу других весомых причин, кроме стабильности, — таких, как денежная устойчивость, сокращение колебаний экономических циклов, снижение международного неравенства. МБВ вроде терры может аккумулировать все эти преимущества в дополнение к суммарным выгодам идеи демереджа, нацеленного на достижение долгосрочной стабильности. Причина, по которой идея товарной корзины все еще не воплощена в глобальной резервной валюте, явно не в недостатке правильности суждений или в недостатке доказательств, просто до сегодняшнего дня этот вопрос не попадал в фокус национальных интересов.

Также важно понять, что людям, когда они станут получать платежи в террах, не будет нужды вести контроль за ценами на товары самостоятельно, точно так же как владелец фьючерсного контракта по меди не обязан сам перегружать и перевозить эту медь. Терра — просто складская расписка, дающая право получить эквивалент стоимости корзины товаров, независимо от того, с какой валютой человек имеет дело. Терра, следовательно, могла бы перечисляться электронным путем, как сегодняшние национальные валюты; она была бы просто стабильна и не подвержена инфляции — а это уже немало; этим не могут похвастаться нынешние национальные валюты.

Идея товарной валюты, скомбинированной с демереджем, не совсем нова. В своей самой ранней форме она была предложена в Древнем Египте. В этом был секрет замечательной стабильности древнеегипетской денежной системы, которая, к сожалению, не была воспроизведена более поздними цивилизациями. Египетская денежная система поддерживала экономическую стабильность и богатство в течение почти тысячелетия! Этот исторический рекорд демонстрирует нам также замечательную способность демереджа стимулировать устойчивое развитие, которое может длиться несколько столетий. Но эта тема обсуждается в других книгах.

Пути реализации

Существует несколько вариантов реализации проекта внедрения мировой базисной валюты. Например, достижением консенсуса между правительствами мира через соглашение типа бреттон-вудского или через реформирование Международного валютного фонда. Что для этого необходимо, скажем словами Томаса Санктона из журнала Time:

«Эффективные действия по предотвращению опустошающего разрушения окружающей среды требуют мобилизации политической воли, интернациональной кооперации и жертв, вообразимых только в военное время. Однако человечество уже сейчас находится в состоянии войны, и ее вполне можно назвать войной за выживание. Это война, в которой все нации должны быть союзниками».

Однако политические реалии сегодня таковы, что вероятность достижения подобного консенсуса между правительствами очень мала. Частные беседы с высшим руководством Банка международных расчетов и МВФ подтверждают, что, по существу, новые денежные инициативы могут быть проявлены только частным сектором в условиях острых геополитических обстоятельств. Более того, реальная власть принятия решений сегодня, так или иначе, относится больше к мультинациональным корпорациям, чем к правительствам. Наиболее важны временные приоритеты, требующиеся для достижения стабильности — а это приоритеты мировых корпораций, — следовательно, их участие в проекте будет необходимо в любом случае. Вот почему стратегия, предложенная здесь, должна убедить ключевую группу корпораций установить МБВ самим, как вид услуг для каждого, кто хочет торговать на международном рынке.

«Ганзейский союз» дает нам исторический пример такого процесса. Эта система была чрезвычайно успешна в стимулировании процветания дюжин городов-государств в XIV веке. Ганзейский союз просуществовал больше столетия, в шесть раз дольше, чем современный эксперимент с плавающим курсом валюты (см. текст в рамке).

Исторический пример бизнеса, создающего валютную систему (1367–1500)

Во времена сильной раздробленности Северной Европы правительства не могли или не желали договориться о введении международных стандартов. Торговцы из нескольких независимых городов (Бремен, Кельн, Гамбург, Лондон и др.) собрались вместе для создания собственной легальной торговой структуры, имеющей свою собственную валюту и даже собственный международный суд для разрешения споров. Все это было целиком вне официальной политической и государственной системы. Этот союз просуществовал больше столетия, в шесть раз дольше, чем современный эксперимент с плавающим курсом валюты.

Ганзейский союз был объявлен официальной структурой в 1367 году, после независимой деятельности в течение столетия. Эта торговая структура была чрезвычайно успешной в достижении своих целей. Однако торговцы в каждом порту тратили столько же энергии, затрудняя доступ в этот союз своим конкурентам, сколько и на работу над расширением своих рынков в других странах. Из союза также были исключены торговцы некоторых стран. В итоге к концу XV века система рухнула. Это произошло, когда датские и английские торговцы, грузовые и рыболовецкие флотилии — с самого начала тоже исключенные из этой системы — успешно бросили вызов этой монополии.

Если для осуществления МБВ окажется выбран путь частных инициатив, будет очень важно установить с самого начала гарантии (в полном смысле слова) открытого доступа на рынок для всех участников международной торговли, независимо от их размера или происхождения, чтобы избежать истории Ганзы.

Полагаю, современная версия такого объединения или союза будет значительно отличаться от той, что получилась в XIV веке.

А сейчас я с точки зрения бизнеса покажу, как система МБВ может быть представлена к реализации в качестве жизнеспособного бизнес-проекта.

Потребность бизнеса в МБВ

С точки зрения бизнеса появление мировой базисной валюты любого рода полезно, потому что там не только могут быть решены важные проблемы бизнеса, регулярно имеющего дело с высокими затратами, но и сама такая валюта может быть внедрена как здравый бизнес-проект. Как надо его готовить?..

В 1998 году в свет вышел обзор Артура Литла, охвативший 481 основную корпорацию Европы и США и ошеломивший своими результатами: оказалось, что 95 % корпораций считают устойчивое развитие «искренне важным» и 83 % полагают, что бизнес обеспечивает его возможность. Однако за малым исключением большинство не вполне знает, как на практике действовать для осуществления этих желаний. Мировая базисная валюта может быть инициативой бизнеса, что в корне разрешит очевидное противоречие между финансовыми критериями и заботой о долгосрочной стабильности.

По какой же причине частные корпорации могут захотеть проявить инициативу в общественном служении народам и природе?

Во-первых, полезно помнить, что так называемые национальные валюты являются также корпоративными валютами, выпущенными в обращение в основном частными банками (см. главы 1 и 2 первой части). Во-вторых, судя по всему, бизнес имеет прямые причины заниматься этим проектом. Последнее, но немаловажное, — многие лидеры бизнеса втягиваются в конфликты, пытаясь поддерживать баланс между краткосрочными приоритетами акционеров и финансистов и долгосрочными своими, беспокоясь о том, какой мир они оставят своим внукам. Некоторые игнорируют это или подавляют чувство беспокойства, надеясь, что положение само как-то утрясется, другие приватно обсуждают это с людьми своего круга, а третьи даже публично освещают этот внутренний конфликт. Сущность их мотивов зависит от роли их корпорации в системе МБВ.

Рассмотрим наиболее типичные причины, по которым бизнес мог бы принять участие в таких рискованных начинаниях. Среди всех видов бизнеса выделим две категории: тех, кто «спонсирует» создание новой валюты, и тех, кто просто станет ее «пользователем».

«Спонсоры» — это организации, которые обеспечивают материально-производственные запасы сырья для обмена на терры. Перечень этих запасов и составит официальное обеспечение валюты терра. «Пользователи» — все те, кто хочет оперировать террой как базисной валютой контрактов или средством платежа. Важно подчеркнуть, что терра должна быть доступна всем индивидуумам и собственно бизнесу, желающим использовать ее для контрактных или платежных целей. Такая философия сродни принципу универсального доступа к услугам телефонии; так можно будет избежать ошибок Ганзейского союза.

Причины участия бизнесменов-«спонсоров»

Для «спонсоров» одной из наибольших выгод является то, что система МБВ обеспечит им возможности превращать в деньги часть своих материально-производственных запасов без дополнительных издержек. Например, с 1970 года нефтяные компании были принуждены европейскими и американскими правительствами зарезервировать большее количество запасов сырой нефти, чем это требуется для технологических процессов, в качестве гарантии политической стабильности или отсутствия нефтяного эмбарго на Ближнем Востоке. Но нефтяные компании могли бы вложить часть этих избыточных нефтяных запасов в систему МБВ и получить в обмен терру, валюту, которую можно напрямую использовать для покупки товаров и услуг во всем мире. Система МБВ перенесет издержки хранения на держателя валюты, и нефтяные компании смогут выполнять навязанное им резервирование нефти, не оплачивая стоимость хранения, пока они тратят свои терры.

А почему же «пользователи» могут быть заинтересованы в использовании терры вместо традиционных национальных валют?

Причины участия бизнесменов-«пользователей»

Даже без катастрофического сценария существуют по крайней мере четыре типичные причины, по которым какая-нибудь организация или индивидуум, вовлеченные в торговлю, могут захотеть использовать МБВ, такую, как терра, в качестве контрактной валюты и/или торгового инструмента. Действительно, МБВ обеспечивает эффективное решение нескольких проблем, которые существующее денежное «модус вивенди» создает для любого участника международной торговли. Специфика проблем такова:

•   риски, связанные с нестабильностью национальных валют, и высокие затраты на их покрытие;

•   отсутствие международных стандартов для измерения стоимости;

•   трудности при заключении долгосрочных контрактов;

•   как следствие трех вышеназванных проблем, до четверти мировой торговли в настоящее время производится в бартере, т. е. вообще без использования валюты. Это происходит, несмотря на то что бартер до сих пор является более сложным и дорогим методом осуществления торговли, чем прямые денежные переводы.

Несколько слов о каждой проблеме.

Валютные риски. Одни из самых серьезных рисков, с которыми международный бизнес имеет сегодня дело, — это валютные риски. Они сейчас даже больше, чем политические риски (например, возможность того, что иностранное правительство национализирует вложения) или даже чем маркетинговые риски (например, возможность, что клиенты не захотят этого продукта).

Всякий раз, когда стоимость международных валют пересчитывается в национальные валюты стран, действительно появляются значительные риски. Если иностранная валюта падает, вся дебиторская задолженность (задолженность покупателей перед компанией) и все счета дебиторов, выраженные в этой валюте, падают в цене. Если иностранная валюта растет, все подлежащее выплате (например, займы) дорожает.

Для того чтобы справиться с этими многочисленными проблемами, была создана целая финансовая отрасль (фьючерсные рынки и другие финансовые производные инструменты). Но в большинстве случаев затраты на страхование (хеджирование) таких рисков непомерно высоки, особенно если дела ведутся не в одной из шести основных валют или если временной период достаточно долог. С другой стороны, если не страховать такой риск, то это авантюра, которая может подвергнуть опасности всю корпорацию. Исследование 500 удачливых корпораций США в 1992 году показало, что все они считают валютные риски своей самой большой головной болью. Более того, 85 % участников заявили о необходимости использовать дорогие финансовые стратегии для снижения этих рисков. Существенно, что чем крупнее и разветвленнее компания, тем больше случаев страхования.

Существует еще один важный аспект, по которому не провели исследование, — сколько иностранных инвестиций не были сделаны по той простой причине, что валютный риск не мог быть застрахован или его страховка была чересчур дорога. Эти альтернативные издержки вредны не только для вовлеченных корпораций, но и для общества в целом.

Отсутствие международных стандартов стоимости. Другая важная проблема была определена Хогартом и Пирсом: «Миру понадобится немного времени, чтобы осознать, что больше невозможно делать бизнес без надлежащих стандартов стоимости, как было бы невозможно вести дела без согласованных единиц длины и массы». Совершенно верно: для международной экономики ведение дел без единого стандарта стоимости так же неэффективно, как попытка торговать без стандартов длины и массы. Попробовать можно, но это вне здравого смысла.

Предположим, по каким-то неизвестным причинам не сложилось единого для всего мира стандарта массы (килограмм), и этот стандарт в каждой стране свой. Для приведения к общему знаменателю при подписании сделок договорились бы умножать его, например, на разницу температур воздуха между импортирующей и экспортирующей сторонами. Нам пришлось бы вложить деньги в технику, построить и запустить спутники для изменения этих температур и развивать такие специфические средства, как фьючерсные рынки и др., для страхования рисков, связанных с изменением килограмма в зависимости от погоды; конечно, это громадные расходы. В сфере международного стандарта стоимости указ Никсона от 1971 года о плавающих валютных курсах способствовал развитию именно такого процесса. Почему же нам не договориться о стабильном международном стандарте стоимости?

Отсутствие долгосрочных контрактов. В истории экономики долгосрочные контракты были вполне привычны. Если не принимать во внимание курьезные подробности британской истории начала XX века, когда контракты обычно подготавливались на срок до трех столетий, существуют значительные преимущества в заключении контрактов на сроки длительностью в несколько лет. Но сегодня это достаточно сложно и даже почти невозможно, потому что ключевая составляющая любого контракта — стоимость — должна оставаться открытой для корректирования, если партнер находится в другой стране. В дальнейшем это усиливает «близорукость» бизнеса, которая становится буквально эпидемией во всем мире.

Более того, из-за отсутствия настоящего международного стандарта стоимости контрактные и инвестиционные издержки увеличиваются с появлением каждого дополнительного участника международной торговли; это оборачивается повышением стоимости всех товаров и услуг, предназначенных для международной торговли, а расплачиваются по всему миру потребители как конечное звено в этой цепочке неэффективности.

Засилье бартера. Возрастание бартера в торговых оборотах, как международных, так и внутренних, поражает воображение. До 1970 года бартер был достаточно редок, он был характерен лишь для малого объема индивидуальных услуг. В настоящее же время некоторые компании даже имеют специальные отделы по ведению бартерных сделок. Бартер стал широкомасштабным и распространенным средством и даже становится основным в сфере СМИ. туризма, гостиничного бизнеса и в мировой торговле. С 1995 года примерный объем бартерных сделок в мире оценивается в 650 миллиардов долларов ежегодно. Правда, азиатский и российский кризисы ограничили дальнейшее увеличение бартерного оборота.

Между тем в некоторых сферах экономики даже появились стандартные единицы обмена, специфические для бартера. Например, международная авиатранспортная ассоциация (IATA) более десяти лет использует свои собственные единицы расчета с членами авиакорпораций. Аналогично «гостиничные номера» и «ТВ-ролики» эволюционировали в индустриально-специфические бартерные единицы. Следующим логическим шагом должно стать развитие стандартизированных бартерных единиц для сети.

Так почему бы нашей терре или другой единице мировой базисной валюты не развиваться в том же направлении, чтобы превратиться в итоге в межотраслевую бартерную единицу?

Последняя причина участия «пользователей». Наконец, МБВ может создавать полезную подстраховку для любой официальной национальной валютной системы всякий раз, когда она впадает в кризис. Так, если бы подобная валюта была доступна для торговли с азиатскими странами или Россией во время кризисов последних лет, можно было бы избежать множества трудностей и торговых споров. А то, что кризис был суровый, подтверждается приведенными ниже цитатами из выступлений финансовых авторитетов.

•   «Мы находимся действительно в опасной ситуации» (Мишель Камдесю, трижды генеральный директор МВФ, 6 сентября 1998).

•   «Это беспрецедентная ситуация» (Рубин, главный казначей США, сентябрь 1998).

•   «Это наиболее серьезный финансовый кризис со времен Второй мировой войны» (Билл МакДоноу, президент Федерального резервного банка США на совещании МВФ в сентябре 1998 года).

Мировая базисная валюта (терра) могла бы создать очень крепкую дублирующую систему на случай сильной денежной нестабильности.

Мировая базисная валюта как бизнес-проект

МБВ может быть полезной не только для решения трех отмеченных выше проблем бизнеса. Она сама по себе может быть воплощена в качестве бизнес-проекта как специализированная компания с финансовым рейтингом ААА, управляемая альянсом из компаний по интернет-бартер-услугам, производителей сырья, бизнесменов, финансовых институтов и других людей.

Система МБВ, как организация, могла бы оказывать услуги по обработке информации, предлагаемые на рынке производителям и потребителям сырья, товарным биржам, которые физически поддерживают МБВ, а также любым клиентам, которые желают пользоваться этой валютой. Она бы приносила доход от платы за демередж и несла бы издержки по хранению основных товаров. Приносимый ею доход возрастал бы из-за понижения накладных расходов, которое становится возможным при ведении более эффективного регулирования обмена, чем в случае традиционного бартера. Финансовые институты могут объединяться с МБВ-организацией для ведения расчетов в терре или в других денежных единицах МБВ. Управление такими расчетами операционно не отличается от операций с любыми другими иностранными валютами, предлагаемыми сегодня многими финансовыми институтами.

Среди клиентов этой системы могут быть нефтяные компании, обязанные сегодня и в Европе, и в США хранить большие объемы запасов сырой нефти, чем необходимо для обычных операционных целей, для ослабления шока в западных странах при нефтяном или военном кризисе на Ближнем Востоке. Эти нефтяные компании путем своего участия в системе МБВ могли бы действительно переложить издержки хранения этих дополнительных запасов нефти на владельцев терры. Подобно этому, другие производители сырья (например, пшеницы, металлов) также могут захотеть трансформировать другое неликвидное имущество в ликвидные средства для международной торговли. В прошлом, когда золото было реальным или воображаемым обеспечением валют, используемых в мире, эту роль играли производители золота. В конце концов, все больше передовых финансовых посредников увидят путь интеграции их товаров и их корпоративных финансовых потоков в новую выгодную систему МБВ— «связанных» продуктов.

Все это сводится к вопросу о том, захотят ли лидеры бизнеса и будут ли они в состоянии взять ответственность за реорганизацию денежной системы личной инициативой, что помогло бы бизнесу стать действительно долгосрочно стабильным. Слово «бизнес» по-шведски будет Naring Liv (дословно «пиша для жизни»). Терра, введенная в обращение объединением разных видов бизнеса, могла бы стать путем, ведущим к большей стабильности. Это также был бы более эффективный путь для лидеров бизнеса, позволяющий избежать вечного конфликта между приоритетами акционеров и их личной озабоченностью долгосрочной стабильностью, независимо от того, возникает ли эта озабоченность из-за общественного давления, личной этики или заботы о будущем их собственных внуков.

Независимо от всех выше обозначенных причин, по которым бизнес-сообщество должно поддержать создание мировой базисной валюты, существует также этическая сторона дела, достаточно важная, чтобы принять ее во внимание. Первичная этика сегодня сводится просто к нашему коллективному экологическому выживанию.

Мы можем обнаружить исконную мудрость в древних религиозных правилах, направленных против ростовщичества. Евреи и христиане говорили: «Не должен ты давать взаймы брату своему под процент, ибо только так благословит Господь наш Бог тебя на все поступки твои» (Втор., 23:20). И Коран утверждает подобное: «То, что даешь ты взаймы для увеличения за чужой счет, никогда не будет богоугодным делом» (Сура 30:38).

При существующей сегодня традиционной денежной системе — когда проценты глубоко вплетены в процесс создания валюты, невозможно следовать этим предписаниям буквально, даже для тех, кто хотел бы им следовать. Исламское банковское дело сегодня показывает единственную попытку разрешения этого противоречия.

А валюта с платой за простой (демередж) оказывается противоположностью валюте с процентами, антитезой ростовщичеству. Использование валюты на основе демереджа может впоследствии стать одной из немногих сфер деятельности, где сложится искреннее единодушие между современным бизнесом, традиционными религиями и специалистами по проблемам окружающей среды.

И последнее. Этот проект не обязывает никого принимать терру или другую демередж-валюту. Терра может эффективно функционировать параллельнострадиционными национальными валютами; в любом случае выбор используемых валют остается за людьми.

Этические аспекты

Введение мировой базисной валюты, как я отметил ранее, возможно не только по настоянию экономического сообщества, но и в результате инициативы правительства США или группы стран. Если же инициативу никто не проявит и ни один из корректирующих механизмов не будет применен, предсказуемые последствия будут заключаться в том, что когда-нибудь в спекулятивном безумии современной валютной системы спекулятивная составляющая достигнет 90 % или даже 99,9 % всех прочих. И тогда существующий «модус вивенди» рухнет, сопровождаемый экономической катастрофой.

Я искренне надеюсь, что этого не случится, потому что на фоне такой глобальной катастрофы даже кризис 30-х годов XX века представится приятным пикничком. Как-никак кризис 30-х поразил экономику стран, в которых проживало только 20 % мирового населения. Южная Америка, Россия, большинство стран Азии не подверглись его влиянию и даже экономически расцвели, в то время как США и Западная Европа содрогнулись от потрясений. Крушение сегодняшней денежной системы затронет все человечество на огромных пространствах, потому что глобальная интеграция открыла границы стран, экономик, даже традиционных сообществ, которые еще 60 лет назад были вполне самодостаточными.

Жители острова Яп в Форт-Ноксе

Милтон Фридман провел забавную параллель между «примитивной» валютной системой жителей острова Яп и нашей современной.

В 1903 году американский антрополог Вильям Генри Фурнесс III был настолько очарован денежной системой одного из Каролинских островов в Микронезии — острова Яп (в тот момент маленькой немецкой колонии с населением 5000 человек), что озаглавил свою книгу «Остров каменных денег» (1910). Он писал:

«Их средство расчетов называется «фей» и состоит из больших, твердых, толстых каменных колес, имеющих в центре отверстия разных диаметров, куда может быть вставлена жердь, в достаточной мере большая и крепкая для переноса тяжести и удобства транспортировки. Эти каменные «монеты» сделаны из известняка, добытого в карьерах вдалеке от острова Яп… Первоначально они были привезены на остров искателями приключений — навигаторами — в лодках и на плотах. После заключения сделки на большую сумму появлялась необходимость перевезти фей продавцу, но он обычно удовлетворялся принятием простого подтверждения от собственника, а сами «монеты» оставались в помещении бывшего владельца безо всяких маркировок о принадлежности».

Когда немецкое правительство объявило о своем владении Каролинскими островами (в 1898), многие дороги (на деле — тропы) на островах были в плохом состоянии, и аборигенам велели отремонтировать их. Однако жители острова Яп отказались, и было решено наложить штраф на непокорных. Поскольку местными деньгами, пользовавшимися доверием населения, были фей, штраф взыскивался так: приезжал правительственный чиновник и маркировал фей черным крестом, показывающим, что камни принадлежат правительству. Это подействовало мгновенно: люди, доведенные таким способом до нищеты, принялись за работу и привели все дороги в хорошее состояние. Затем правительство послало своих агентов для соскабливания крестов. Штраф был уплачен, счастливые островитяне обрели свой капитал, к ним вернулось благосостояние.

В 1932–1933 годах и потом в 1971 году Центральный банк Франции запросил Федеральный резервный банк США об обмене излишков долларов на золото. На практике это означало простую замену этикеток на части ящиков со слитками золота, хранящегося в Форт-Ноксе, с «Федеральный резерв» на «Банк Франции». Этот случай описывался в финансовых американских газетах как «потеря золота»; на финансовых рынках мира шумели об ослаблении доллара и укреплении французского франка.

Милтон Фридман спрашивает: «Есть ли разница между позицией Федерального резервного банка, поверившего в ослабление своей позиции из-за каких-то пометок на ящиках в подвалах, и позицией жителей острова Яп, уверовавших в свою нищету из-за каких-то пометок на камнях? Островитяне рассматривали в качестве конкретной демонстрации своего богатства камни, добытые из карьера, обработанные на отдаленном острове и привезенные на их собственный остров. А цивилизованный мир рассматривает в качестве конкретной демонстрации его богатства металл, вырытый из глубин земли, очищенный тяжелым трудом, перевезенный на большие расстояния и захороненный снова в тщательно сконструированных подвалах глубоко под землей. Насколько рациональнее одна практика по сравнению с другой?»

Реализация в чрезвычайных ситуациях

Такие серьезные эксперты по денежной системе, как Милтон Фридман и Анна Шварц, пришли к довольно тягостному выводу о том, что существенные перемены в этой системе никогда не совершаются до проявления негативных результатов, а всегда после, когда их на то обязывает фактически грянувший кризис. Но и в чрезвычайной ситуации направление перемен зависит не от экономической целесообразности, а от политической конъюнктуры.

Например, последнее реальное изменение денежной системы (отмена золотого обеспечения доллара из-за демарша Франции) произошло в 1971 году не потому, что это было наилучшей идеей. Свое одностороннее решение президент Никсон озвучил вечером в воскресенье 15 августа 1971 года. Наступавший понедельник был последним сроком для ответа на запрос французского Центрального банка о выкупе первоначальных 5 миллиардов в золоте, согласно процедуре, оговоренной бреттон-вудским соглашением о послевоенной валютной системе (1944). Лондонский рынок золота начинал свою работу через несколько часов; Банк Англии ожидал решения США, чтобы сделать запрос, идентичный французскому.

Пол Уолкер был представителем небольшой группы людей, присутствовавших на том совещании в Кэмп-Дэвиде, где выносилось решение, и лично описал, насколько он был поражен тем, что приоритеты профессиональных политиков полностью отличаются от технических интересов Центрального банка.

Сам Пол Уолкер, как и Артур Бернс, выступал за «добровольное» соглашение с другими Центральными банками, включающее ревальвацию золота (повышение ранее установленной стоимости), а «Ричард Никсон и министр финансов Джон Коннелли желали сделать из девальвации доллара политический триумф, что было нелегко». И далее: «Отмена платежей в золотом эквиваленте представлялась мне угрожающей всей системе, на страже которой я стоял всю мою трудовую жизнь, дерзкой новой инициативой… Когда выступление было окончено, я получил хороший урок того, что могут сделать своенравные политики… Поступок господина Никсона, дополненный щегольством Коннелли на конференции в понедельник, выставило эту ситуацию триумфом и возможностью начать все заново… Даже сейчас, двадцать лет спустя, я удивляюсь» — это слова Пола Уолкера о событиях, приведших к переустройству денежной системы мира.

В тот момент главной задачей Никсона было стремление представить американской публике эту ситуацию как победу в противодействии иностранному давлению. Министру финансов Коннелли выпало официально передать эту часть выступления. (Кстати, один из его любимых афоризмов — «Доллар наша валюта, но ваши проблемы».) А президент Никсон больше всего заботился о том, чтобы его личное выступление транслировалось без прерывания популярного телевизионного сериала «Бонанза» во избежание впечатления кризиса.

Идея о свободном колебании курсов валют, как альтернатива другим предложениям (например, значительному повышению цены на золото), была выдвинута академической школой Милтона Фридмана за 15 лет до этого. И нашлось несколько экономистов в администрации президента (в частности, Хендрик Хутхаккер из Совета экономических консультантов и Джордж Шульц из Департамента управления и бюджета), которых убедили его теоретические выкладки. Но наиболее веским аргументом стало то, что односторонняя отмена основного принципа бреттон-вудского соглашения исключала необходимость в проведении сложных переговоров о новом соглашении, притом что США оказались бы в оборонительной позиции.

Я рассказал об этом в качестве примера в подтверждение тому, что все изменения, которые неизбежно произойдут в угрожающей нам в ближайшее время чрезвычайной ситуации, будут приняты уже после кризиса, и, скорее всего, из политических соображений.

Лучшее, что мы можем, — это сделать выводы из уроков истории. Перспективы терры или другой формы денег мировой базисной валюты следует оперативно оценить до того, как глобальный кризис швырнет нас в другой мир. Я надеюсь, что до того, как это случится, стараниями той или иной ответственной группы — бизнесменов или политиков, которые проявят инициативу, будет сделан осознанный выбор.

В следующей главе ситуация будет рассмотрена более широко. Я покажу возможности, которые создает проект МБВ для каждого из нас, для человечества и для всей планеты, если мы пойдем по этому пути.

 

Глава 5. ШИРОКИЙ ВЗГЛЯД — ДАО ДЛЯ ДЕНЕГ

В экономическое мышление встроена фундаментальная предпосылка, что экономика — закрытая система, внутри которой денежный обмен определяет все происходящее. Мы тоже до сих пор оставались в этих пределах. Пора выглянуть «наружу»!

Что же мы там увидим? Это зависит от точки зрения смотрящего. Думаю, ни одна точка зрения в отдельности не дает полной картины мира, которая появляется при отказе от стереотипных представлений о деньгах. Поэтому далее я дам описание разных «перспектив» при помощи разных метафор, и к концу этой главы вам удастся избавиться от иллюзии, что ваши стандартные представления отражают реальный мир.

СЕМЬ МЕТАФОР

Каждая метафора — это всего лишь точка зрения, взгляд под каким-то одним углом. Немного напоминает попытку провести инвентаризацию Лувра, рассматривая его помещения через замочную скважину. Но чем больше этих скважин, через которые можно что-то увидеть, тем точнее мы представим себе общую картину, — хотя и не стоит заблуждаться, что мы действительно видели всю экспозицию музея. Я собираюсь глянуть на мир и экономику, изложив то, что увижу, при помощи нескольких метафор, и благодаря определенному разнообразию мнений надеюсь развеять представление, что какое-то из этих мнений полноценно характеризует действительность. Каждая из метафор наводит на интересные мысли, а все вместе они позволят нам четче понять ситуацию.

Вот эти семь метафор:

•    точка зрения традиционной экономики;

•    точка зрения альтернативной экономики;

•    точка зрения биологии;

•    точка зрения мифологии;

•    точка зрения западной философии;

•    даосская точка зрения;

•    точка зрения общесистемного подхода.

Если у вас мало времени, вы можете выбрать только те «замочные скважины», которые вам больше нравятся. Но в любом случае не пожалейте времени и обязательно прочтите две последние: даосскую и общесистемную точки зрения — просто потому, что они вводят в действие понятия, которые будут применяться дальше.

Точка зрения традиционной экономики

Самой известной идее традиционной экономики уже 230 лет, и она популярна до сих пор:

«Каждый человек старается, насколько сможет, ориентировать промышленность на то, чтобы она производила самые ценные товары. При этом у него и в мыслях нет как-либо способствовать общественному интересу — он и не знает, насколько он ему действительно способствует. Он имеет целью лишь свою собственную выгоду, и в этом — как и во многих других случаях, его ведет невидимая рука, — к такому финалу, который в его намерения не входил… Преследуя свой собственный интерес, он часто способствует интересу общества, причем более эффективно, чем если бы он непосредственно пожелал ему способствовать».

Метафора о невидимой руке происходит прямо из тогдашнего толкования ньютоновских законов о силе тяжести. Божья десница заставляла каждую частичку материи притягиваться друг к другу. Каждая капля дождя перетекала к максимально низкому уровню, ведомая невидимой рукой тяготения.

Однако почти в каждой главе нашей книги показано, что как раз денежная система — а не Бог и не человеческая природа — программирует поведение этой невидимой руки. Отмечу также, что главные метафоры, вживленные в общую теорию экономики (например, теории общего равновесия или ценообразования), отражают ту же самую ньютоновскую механику и математику. Они, бесспорно, оказались весьма эффективными метафорами, но иногда надо вспоминать, что они — всего лишь карта, а не сама территория. В этой главе будет показано, что экономика гораздо шире и разнороднее, чем то, что описывает традиционная теория экономики.

Классик экономической науки Джон Стюарт Миллс отмечал, что «любая позиция оказывается верной там, где она что-то утверждает, и неверной — где отвергает». Системный подход (который будет представлен позже) позволяет дать определение интегральной экономики, включающей в свой состав не только то, с чем имеет дело традиционная экономика, но также другие аспекты человеческой деятельности и виды обмена, которые она склонна игнорировать. Я называю ее интегральной потому, что она допускает более широкое восприятие реальности, нежели предложенное традиционными моделями.

Точка зрения альтернативной экономики

Об альтернативной экономике напечатано множество книг разного качества. Самой «дидактически забавной» мне представляется работа Хэзел Хендерсон. Возьмем оттуда одну из метафор об экономической системе.

Традиционный способ деления экономического «пирога» подразумевает три сектора: частный (самый большой кусок), общественный и теневой (15 % общего, в нем представлен «черный рынок», например торговля наркотиками и прочая незаконная предпринимательская деятельность).

Как противоположность такому делению «пирога» Хендерсон предлагает другую картину: «трехслойный торт с сахарной глазурью»

«Оденеженную» верхнюю половину торта ВНП экономисты воспринимают как единственную часть. Однако эта официальная рыночная экономика, со всеми ее финансовыми операциями, покоится на «неоденеженной» производственной части «торта». А ведь здесь находится самозанятость, бартер, внутрисемейная экономика подарков и натуральное сельское хозяйство. Вся человеческая экономика в конце концов основывается на дарах матери-природы: базе природных ресурсов, пространстве, где к тому же остаются все «внешние расходы» экономики в целом (поглощение токсичных выбросов и переработка мусора, если не превышен допуск по его поглощению).

Рыночная экономика оказывается всего лишь «сахарной глазурью поверх торта»!

Эта рыночная часть может функционировать только при поддержке услуг общественного сектора (среди которых, например, транспорт, образование, законы, правоохранительные органы). Однако и общественного и частного сектора не было бы, если бы не было бесплатных даров общественно-кооперативной экономики. Воспитание детей, их обучение, как сделать в обществе общественную или частную карьеру, — это та часть, которую Хендерсон называет «экономикой любви», которая в свою очередь представляет собой скрытый фундамент официальной экономики. Самая большая заслуга «экономики любви», разумеется, в том, что через нее мир природы спонсирует официальную экономику — а она даже не считает нужным признать ее существование!

Еще одна тема, которой Хендерсон уделяет место, «священная для всех цель полной занятости». Под этим термином экономисты и политические деятели понимают полную занятость «главы семейства» (т. е. лишь половины взрослого населения, как правило, мужчин). Работу, что выполняют женщины и дети — как дома, так и в обществе, — они считают несуществующей. Между тем «все это представляет колоссального размера субсидию для сектора, оцениваемого в ВНП. Она появилась, как только женщины стали оплачиваемой рабочей силой, вследствие мобилизации в военное время и блеска наличных… Мало кто отваживался спросить, может ли общество нанимать и платить всем трудоспособным взрослым, или это «сорвет банк», или просто раздует национальную валюту, опустошит сельские районы и уничтожит семейную и общественную жизнь, потому как дети, старики и больные останутся без присмотра».

И внезапно скучные технические определения ВНП или безработицы распускаются на наших глазах как бутоны скрытых политических и социальных проблем, — а ведь некоторые из них проявились еще полвека назад. И лишь в последние годы им стали уделять хоть какое-то внимание. Даже Мировой банк начал отслеживать эти факты и наконец признал: все, что измерялось в традиционном ВНП, — это только часть реальности, вводящая в заблуждение, не охватывающая огромного влияния «неоденеженных» и натуральных факторов.

Точка зрения биологии

Математика и физика всегда были «моделирующими науками», идеальной метафорой, к которой стремился весь научный прогресс последних двух веков. Однако сейчас ситуация начала меняться. «Приоритет математической физики как науки наук и суть общего научного прогресса — как это было с XVII века — теперь уходит. Ныне прогресс концентрируется вокруг наук о жизни, вокруг вопросов, возникающих из биологии, молекулярной химии, биохимии, биогенетики… Эти вопросы теперь, кажется, фигурируют как минимум в четверти научных и философских исследований, так же как когда-то физика Декарта и Ньютона».

Метафоры для экономики, озвученные биологом-эволюционистом Элизабет Сатурне, поэтому кажутся особенно уместными. «Как биолог-эволюционист я считаю глобализацию естественной, неизбежной и даже желательной. Она уже началась, и этот процесс необратим. Мы совместно воплощаем в жизнь некоторые проекты, такие, как глобальная телефонная связь, почта, воздушный транспорт, однако самый главный, центральный аспект глобализации — ее экономика. А ее строят так, что это угрожает всей нашей цивилизации… Процесс эволюции не пойдет до тех пор, пока личные, общественные, экологические и планетарные интересы не будут разумно согласованы. Эта сторона биологической эволюции до сих пор, к сожалению, на передний план не вышла и потому не является частью нашего банка социальных генов. Какой бы духовностью мы ни обладали, мы, люди, навсегда останемся биологическими созданиями, и мы могли бы многое почерпнуть из того, что усвоили за 4,5 миллиона лет вольного танца, которые мы называем эволюцией.

Что же это такое мешает нашим клеткам или нашим органам преследовать только свои собственные интересы, причем так, чтобы сравнительно немногие оказались в «выигрыше», а большинство остальных — «проиграло»? Очевидный ответ: то, что они есть часть скооперировавшегося многоклеточного организма, единой сущности, которая началась всего из одной клетки, но в то же время есть нечто большее, чем сумма всех клеток, созданных на ее основе. Если бы мы были разумными существами — а я так понимаю, что инопланетяне считают наоборот, вследствие того, как мы сознательно уничтожаем свою собственную среду обитания, а также видя наши детские споры друг с другом о том, что кому принадлежит, — нам бы стало ясно, что человеческие проблемы приблизились к опасному уровню. Сотрудничество должно исправить перевес агрессивной конкуренции и накопительства, если только мы не хотим вымереть вместе с десятками тысяч видов, которых мы вышибаем из игры год от года».

Она продолжает: «Возьмем мировую экономику и представим ее себе как экономику живого организма, такого, как наше тело. Подумайте, что бы случилось с вашим телом, если бы к сырьевым клеткам крови в ваших костях «промышленно развитые страны» — сердце и легкие, стали бурить скважины, а добытую кровь стали бы транспортировать в промышленные и распределительные центры, где бы кровь обогащали кислородом и делали бы из нее полезный товар. А представьте, что будет, если объявят, что кровь будет поставляться из сердца только тем органам, которые смогут за нее заплатить. То, что продать не удастся, будет списано как излишек или храниться на складе до тех пор, пока спрос не возрастет. Как долго ваше тело смогло бы прожить при такой системе?..

Понятно, что у метафор есть свои пределы, и я нисколько не предлагаю, чтобы мы раболепно следовали модели тела. Само тело разрывают нереалистические механизированные метафоры, что, дескать, совершенное общество будет функционировать как хорошо смазанная машина. Тело — это то, что у нас есть у всех общего, независимо от нашего мировоззрения, политических или духовных убеждений. Оно показывает основные принципы и свойства всех здоровых живых систем, будь это отдельные клетки, тела, семьи, сообщества, экосистемы, народы всего мира».

Точка зрения мифологии: смертельное прикосновение Мидаса

В греческой мифологии есть интересная сказка, иллюстрирующая, к чему приводит отказ от многообразия мира в пользу чего-то одного.

Царь Мидас из Лидии как-то пожелал, чтобы все, к чему он бы ни прикоснулся, превращалось в золото. И бог Дионис даровал ему такую способность. Сначала дела пошли отлично: царь стал превращать камни и домашнюю утварь в невероятные сокровища. Но когда к нему подошла его дочь и он попытался обнять ее от радости, она тоже превратилась в золотую статую. Когда он пытался есть, то все, к чему прикасался, превращалось в золото. И «самый богатый человек мира» умер в одиночестве от голода.

«Любой организм, который уничтожает необходимое для него «другое», так и не узнает, что этим «уничтожением другого» он подготовил собственное уничтожение» — такова точка зрения специалиста по кибернетике Эдварда Сэмпсона.

Точка зрения западной философии

И тогда Бог создал Мужчину и Женщину.

Зохар [331]

И из этого мы понимаем,

Что любой образ, если он не сочетает в себе мужское и женское —

Этот образ не верен и не высок.

Ричард Тарнас, по мнению ряда авторитетных экспертов, написал «самую интеллектуальную историю западной мысли» из всех написанных с 700 года н. э. до нашего времени. Этот автор полагает, что есть два уровня, на которых и произойдет новая интеграция. Один из них — мета-повествовательный («истинная история позади всех историй»). Второй — баланс общества между мужским и женским началом.

Мета-повествовательный уровень сегодня. Согласно Тарнасу, есть два главных мифа, составляющих мета-повествование в современном западном мире. Суть здесь в том, что одна истинная «большая история» скрыта под другими историями, которые мы рассказываем о себе и о мире.

Первая из них видит человеческую эволюцию как героический поход к прогрессу. Человечество движется от примитивного состояния, от «невежества, ограниченности и скудости», в «будущее» с его «гигантским увеличением знаний, свободой и благосостоянием». В современной версии этого прометеева проекта при помощи науки, технологии и личностно-ориентированной демократии все становится возможным.

Вторая история — удар под дых первой, описание того же самого процесса, но с другим знаком. Это мета-повествование рисует эволюцию упадка. Началась беда около 150 лет назад, как только слово «прогресс» стало популярным, а люди затеяли растаскивать «священную» реальность и те ее ценности, которые традиционно считались священными, по кускам. Современная версия истории «упадка» включает в себя утрату смысла, души и неизбежные экологические потрясения.

«Героический поход» и «упадок» создают друг друга. Они две стороны одной и той же реальности. Два вида истории, дополняющие друг друга. Тарнас говорит, что «противоположность великой Истины — это еще одна великая Истина». Наша задача — сохранить обе эти стороны эволюции, ими создается богатейшая сокровищница возможностей для понимания: «сокровищница, в которой проявляется божественное».

На доступных нам данных можно построить много различных мировоззрений. Одно говорит, что мы участвуем в гонке на время, бежим в промежутке между выживанием популяции и вымиранием особей. Второе — что мы уже запутались в родовых путях другой цивилизации и что наш кризис — это рождение.

Мужское и женское начало. Потратив 400 страниц на изложение идей, принадлежащих почти исключительно «мужчинам, пишущим для других мужчин», Тарнас приходит к выводу, что ныне в обществе начались беспрецедентные изменения между мужским и женским началом. В его терминологии «мужское» не равно по смыслу мужчине или самцу, это скорее то, что даосы называют Ян; понятие «женское» эквивалентно восточному понятию Инь.

Понятно, что у типичного мужчины более выражены черты Ян, однако всем людям присущи черты и Инь, и Ян. Но баланс их в разное время разный.

В эпилоге Тарнас приходит к такому выводу:

«Эволюция западной мысли была основана на подавлении женского, подавлении неразделенного общего, отрицании мировой души, а заодно — целого конгломерата всего того, что, быть может, уникально: тайны и двусмысленности, воображения, эмоций, инстинктов, тела, природы, женщины — всего того, что мужское начало воспринимало как «другое».

«Это серьезный вызов нашего времени, эволюционное повеление, чтобы мужское посмотрело повнимательнее и преодолело свое высокомерие и однобокость, овладело бы своей собственной неосознанной тенью, выбрало бы новый фундаментальный способ единения с женским во всем. Тогда женское станет не тем, что надо контролировать, отрицать и эксплуатировать, но тем, что получит повсеместное признание, уважение и внимание… Я полагаю, что внутреннее развитие Запада и постоянно творческий подход к реальности со временем приведут к воссоединению с утраченным женским единством, к многоуровневому союзу между мужским и женским, великому и целебному. И я считаю, что большинство конфликтов в нашу эпоху отражает тот факт, что эта эволюционная драма подошла к своей кульминации. Наше время пытается принести в мир нечто фундаментально новое в человеческой истории… Оно утверждает эти неопровержимые идеалы, выражаемые феминистками и приверженцами экологических, традиционных и многокультурных точек зрения. Однако я бы также хотел заявить, что те, кто ценит и поддерживает основные западные традиции (ибо я верю, что все эти традиции — от эллинских поэтов до иудейских пророков, долгой интеллектуальной борьбы между Сократом и Платоном, Павлом, Августином, Декартом, Кантом и Фрейдом следует рассматривать как необходимую часть мировой диалектики), так вот — эти люди не будут отвергнуты как участники империалистически-шовинистского заговора. Старая традиция дала человеку способность к автономности и к различению, и только благодаря им и можно будет осуществить такой глобальный синтез, и здесь же исток возможности для обретения собственной трансцендентальности. Каждая сторона единства, мужская или женская, будет утверждена и признана как часть большого целого, ибо каждому полюсу требуется другой полюс, дополняющий его. От их синтеза произойдет нечто новое, которое будет выше этого синтеза, и неожиданно откроется новая, большая реальность. И ее нельзя будет постичь до того, как она явит себя, ибо она — сама по себе творческий акт».

Короче говоря, то, что, по Тарнасу, сейчас происходит на Западе, несет конец верховенства Ян, продолжавшегося как минимум 28 веков. Но это, по его мнению, не переход власти от Ян к Инь. Это новый общий синтез, в котором уважение будет оказано обоим этим началам.

Даосская точка зрения: все дело в равновесии

Двойственность — это скрытое единство.

Алан Уоттс [336]

Наша современная культура, наши источники информации, наши ценности, даже слова, при помощи которых мы общаемся и думаем, всегда выдают склонность к полярности. Всякий раз, когда мы проводим различие, оно «основывается на предположении противоположного и логики отрицания». Например, в любом индоевропейском языке всякий раз, когда мы думаем «холодно», мы автоматически подразумеваем под этим «нетепло». Слово «здоровье» означает отсутствие болезней и т. д.

Даосы, наоборот, никогда не противопоставляли крайности друг другу, как это делаем мы. Лучший пример тому их полярность «Инь — Ян». Мы склонны переводить это восточное понятие как выражение известных нам противоположностей, поэтому считаем, что «Инь — Ян» представляют крайности: черное — белое, холодное — теплое, ночь — день, мужчина — женщина… Мы обычно предполагаем, что черное исключает белое, холодное исключает теплое, ночь — это когда не день.

Но даосы полагали, что Инь и Ян связаны друг с другом как необходимые компоненты, без которых целое было бы невозможно. Они больше обращали внимания на связь между ними, чем на пробел, который их разделяет. Инь — черный только в той степени, насколько Ян — белый. Инь холоден ровно настолько, насколько тепел Ян. Инь — это ночь ровно настолько, насколько Ян — это день, и т. д. Такое различие в мировоззрении едва заметно, но очень важно. Даосы рассматривают целое одновременно с его частями, каждая из которых существует только благодаря взаимодействию, создаваемому ими в целом. Мы же берем одну часть и противопоставляем ее другой!

То же самое различие проявляется в боевых искусствах. В восточных традициях говорится о «мягких глазах», которые позволяют вам в одно и то же время видеть и вашего противника, и окружающую обстановку. Для ловли рыбы на блесну тоже нужны «мягкие глаза», которые ухватывают и место заброса удочки, и движение самой реки, — в отличие от «жестких глаз» в обычной рыбалке, где все внимание направлено только на поплавок. Люди, занимающиеся охотой на птиц или китов, в точности повторяют такой же процесс. Короче говоря, Дао — это ловля рыбы «в полете глазами над всей рекой», тогда как наши привычные представления заставляют нас упрямо смотреть только на поплавок (см. текст в рамке).

Лао-Цзы XXI века

Даосизм был основан китайским ученым Лао-Цзы, о котором известно очень мало. Традиция считает его куратором Императорской библиотеки, жившим примерно в VI веке до н. э. В старости ему опротивело изысканное крючкотворство, он ушел со своей почетной должности и решил стать отшельником, бросив большую часть своего имущества. Погрузив запас воды на буйвола, он собирался покинуть город, когда страж при городских воротах любезно попросил его подытожить все, что он выучил, проведя жизнь среди собрания лучших книг во всей империи.

Лао-Цзы с ходу написал кратчайший трактат «Дао» о хорошем образе жизни, насчитывавший только 5000 иероглифов. Он начинался следующим: «Дао, о котором можно говорить, не есть реальный Дао. Имя, которое можно назвать, не есть истинное Имя». Другими словами, он пришел к тому, что язык есть первое препятствие, мешающее нам узнать Путь. Он настаивал на важности жизни в сбалансированном мире, на оценке как женского, так и мужского начал, равенства мужчин и женщин. Он отмечал значение интуиции, умение строить отношения с Природой и слышать тишину. Пожилой Лао-Цзы был современником Конфуция, в то время ревностного и амбициозного молодого учителя. Конфуций считал, что мужчины должны учиться контролировать, во-первых, свои желания, во-вторых, жен и, в-третьих, детей. Конфуций формализовал патриархальную китайскую семейную систему, подчеркивая иерархию, умственное совершенствование через разумное и ученое чтение классики. Все это было прямой противоположностью мировоззрению Лао-Цзы.

Китайская история насчитывает несколько циклов чередования приоритетности почитания Лао-Цзы и Конфуция. Последняя смена произошла во времена династии Сун, примерно через 1800 лет после смерти основателей обоих концепций — под влиянием неоконфуцианского ученого Цу-Ши (1130–1200 н. э.). С тех пор конфуцианство решительно заняло место официальной социальной системы Китая.

Я считаю, что сегодня нам есть чему поучиться более у Лао-Цзы, чем у Конфуция, по крайней мере в тот переходный период, в который мы сейчас вовлекаемся.

К примеру, сколько из вас правильно поняли заголовок этого раздела: «Все дело в равновесии»? Вы поняли это как «все различия определяются равновесием» или как «все целое заключается в равновесии»? У этих двух выражений разный смысл. Или, может, вы просто приняли это за опечатку?

А вот если бы эта фраза была написана китайскими иероглифами, то читатели бы сразу поняли, о чем идет речь: целое существует только благодаря равновесию между двумя частями. Заголовок «Все дело в равновесии» можно проиллюстрировать на примере символа Тай-Чи, где черное и белое создают единое целое — при помощи своего сбалансированного проникновения друг в друга. Заметьте, что не только одна противоположность создает другую, но и в сердце каждой противоположности присутствует и другая противоположность (рис. 23).

На более простом уровне похожую точку зрения высказал в своей шутке Далай-лама, который попросил торговца едой: «Сделайте-ка мне одно из всего».

Смысл здесь в том, чтобы показать, как язык, обладая властью над нашим сознанием, автоматически заставляет нас читать то, что мы ожидаем, а не то, что написано на самом деле. Сами наши слова автоматически заставляют нас видеть крайности там, где в действительности может быть гармония, и даже не то чтобы может — она там точно есть.

Рис. 23. Символ Тай-Чи

Глубина, на которую проникают друг в друга Инь и Ян, подтверждается современными исследованиями человеческого мозга. Между двумя полушариями существует реальная, очень четкая дихотомия. Левое в основном обрабатывает информацию Ян-типа, тогда как правое чаще имеет дело с более фундаментальным Инь.

Даосская философия также позволяет нам сделать некоторые полезные различия, касающиеся четырех основных форм капитала. Традиционная экономика, что логично, допускает только две формы Ян-форм капитала: физический (заводы, оборудования, недвижимость) и финансовый (акции и облигации, наличные и интеллектуальная собственность, т. е. патенты и торговые марки). Поэтому она игнорирует роль двух Инь-форм капитала: природного (а это, например, чистая вода и воздух, биологическое разнообразие и т. д.) и социального (семейная или групповая солидарность, мир, качество жизни и т. д.). Такое отрицание поражает, если знать, что Ян-капитал просто не выживет без постоянной подпитки Инь-капиталами.

Наконец, мудрость даосов могла бы предупредить нас о том, что склонность доминирующего Ян к подавлению Инь как представляет, так и будет представлять опасность для целого, что в конечном счете окажется губительным и для самого Ян.

Общесистемная точка зрения

Системный подход учитывает четыре аспекта данной реальности: ее структуру (т. е. набор участников — индивидуалов или коллективов), процессы (взаимодействие между участниками), правила (законы природы или человеческие законы, управляющие системой) и внешнее окружение (взаимодействие системы с другими системами и более широким окружением). В идеале общий системный подход сокращает внешнее окружение до минимума, сводя воедино столько относящихся к делу аспектов, сколько реально возможно.

Я применю общий системный подход к двум типам систем: связи между властью и деньгами, с одной стороны, и даосским понятием Инь — Ян — с другой. А затем сведу их воедино.

Власть и деньги. Между ценностями, властью, деньгами и экономическим самоопределением всегда существовала связь. Лучше всего ее можно объяснить при помощи схемы (рис. 24).

Мировоззрение и ценности общества формируют тип управления, т. е. власть создается обществом: наиболее яркий исторический пример — выработка Конституции США как результата дебатов между отцами-основателя-ми; их «федералистские документы» показывают, что они совершенно осознанно озаботились ценностями общества. Насколько я знаю, разработка денежной системы никогда не шла через открытые дебаты, хотя денежные системы насыщались, как правило, неосознанными ценностями и приоритетами общества. В свою очередь системы управления и денежные системы четко определяют степень, насколько общество или группа, создавшая эту систему управления и эту денежную систему, приблизится к экономическому самоопределению и сможет улучшать собственное социально-экономическое положение.

Рис. 24. Связь между ценностями, властью, экономическим самоопределением и деньгами

Разумеется, тут есть и «обратная связь». Я показывал раньше, что денежные системы все время либо укрепляют, либо поглощают определенные ценности. Примером тому — наши традиционные валюты, которые питают конкуренцию (глава 2 первой части) и способствуют распаду общества (глава 2 второй части). Укрепление ценностей и сегментов общества, которые будут процветать вследствие усилившейся экономической власти, в свою очередь меняет и системы управления. Всякий раз, когда в одной из этих четырех областей (аспектов) происходят изменения, всегда полезно проверить, что происходит в других. Будет ли стабильным такое изменение, зависит от того, насколько согласованы изменения в этих четырех областях. Применим эту схему к двум случаям значительных исторических перемен: индустриальной революции и к тому, что происходит в мире сейчас.

•    В случае индустриальной революции перемены во всех четырех областях ударили по бывшей элите (земельной аристократии) и беднякам (ведущим натуральное хозяйство). Параллельно с изменением экономической власти появились и новые системы управления — королей «милостию божией» заменили национальные государства, а валютой, вместо королевского монетного двора, стали управлять национальные Центральные банки. Между историками до сих пор продолжаются споры на тему, какой из этих четырех факторов стал причиной такого изменения. Однако здесь достаточно просто увидеть факт комплексного взаимодействия, которое как раз и изменило все четыре фактора и свело их воедино в современном национальном государстве.

•    Сегодня доминирующая глобальная экономическая система переживает самое сильное изменение с начала индустриальной эпохи. Движение в сторону эпохи информации обещает таким же образом ударить как минимум по части старой элиты, а также по новым беднякам (наименее квалифицированным рабочим). Опять возникнут новые системы управления: власть будет переходить к таким институтам, как ВТО (Всемирная торговая организация), и глобальным корпорациям, которые ее лоббируют; в системе глобальной валюты реальную власть будут иметь интегрированные глобальные рынки валют.

Однако теперь можно говорить о появлении еще одного уровня управления; в настоящий момент он только зарождается. Поразительно быстрое увеличение важности неправительственных организаций по всему миру — подтверждение этому. Самые важные за последние несколько десятков лет общественные нововведения и движения, от движения «зеленых» до движения борьбы за права человека, родились не в правительствах и не в политических партиях. Они появились вследствие частной некоммерческой инициативы. Еще более красноречивый факт: доля общественной деятельности по сравнению с 60-ми годами увеличилась, хотя сейчас она почти невидима. И она совершенно отлична от того, что было раньше! К этому выводу пришла Кэролин Люкенсмейер (основатель и президент общественных организаций America Speaks и America Discusses Social Security), которая два года исследовала характер общественной деятельности в Америке 90-х годов по сравнению с Америкой 60-х. Таблица помогает сравнить эти два периода.

Парадокс: движение за глобализацию породило противоположное движение — за укрепление местного управления.

Таблица 3

Сравнение характера общественной деятельности в Америке 60-х и 90-х годов

Если смотреть с такой точки зрения, появление местных Инь-валют — это на самом деле лишь верхушка огромного айсберга: появления новых общественных систем управления. Люди перестали верить, что государственная система управления может предложить или в самом деле предложит реальное решение их проблем. Поэтому они начинают самоорганизовываться на местном уровне, чтобы решить какой-то крайне важный для них вопрос, и затем довольно быстро берут на себя решение других проблем, от безработицы до заботы о пожилых людях, от обучения детей до восстановления окружающей среды. В таких делах дополнительные валюты идеально подходят, так как представляют собой сильное и гибкое средство для мобилизации местных ресурсов. Мы тут, кстати, на более широком поле и в перспективе видим, насколько новые валюты важны. Они основа обретения минимального экономического самоопределения местными сообществами, что очень быстро становится жизненно важным, так как Ян-экономика тянет к глобализации и — вследствие этого — к сокращению возможностей национальных правительств обеспечить такое самоопределение на государственном уровне.

Гармония Инь и Ян. Я сейчас введу даосскую терминологию Инь и Ян в экономические системы. Не экзотики ради, а потому что, надеюсь, эта терминология будет напоминать нам: думать надо целостно, не отвлекаясь на крайности и частности, хоть к этому и приучили наше сознание наши же языки индоевропейской группы.

Люди сами создают гармонию, и они же чувствуют, думают и воспринимают реальность в зависимости от нее.

Например, вера в непознаваемого (трансцендентного) Бога способствует увеличению осознанной потребности в абсолютной определенности и в централизованной власти. В таком мире следует ожидать и построения иерархии, и развития конкуренции — т. е. «как взобраться повыше по лестнице». Для такого мира, скорее всего, будет характерно рациональное, логическое и линейное мышление. Сам мир станет полностью объяснимым благодаря действию закона причины и следствия, а частностями будут объяснять целое. Кроме того, в таком мире возобладает принцип «чем больше, тем лучше» и технократический склад ума. В иных терминах и на более общем уровне: Ян формирует мысли, действия и эмоции — начиная от восприятия Бога и мира и кончая повседневными мелочами.

Следующий ниже рисунок показывает, как могут согласовываться Инь и Ян. Его можно читать сверху вниз, чтобы увидеть внутреннюю согласованность, или горизонтально — так удастся понять, что именно даосы называют связанными контрастами двух мировоззрений.

Западные общества, пожалуй, более чем 5000 лет и уж точно более 2700 (по Тарнасу) стремились признавать только одну из этих крайностей — Ян. И это воплотилось в патриархальной общественной системе, во всех аспектах жизни, от религиозных организаций до научных, от военных и политических властей до повседневных шуток. Такое мировоззрение было настолько убедительным, что верховенство Ян долгое время считалось законом природы. Даже наша способность видеть мир окрашена именно этим Ян, — например, Ян «объективно» воздействует на то, как мы воспринимаем поведение зверей (см. текст в рамке).

ИНТЕГРАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА, ДОПОЛНЕННАЯ ИНЬ — ЯН

Карту влияния Инь и Ян (рис. 25) можно наложить на схему действия конкурентной экономики и экономики сотрудничества. От такого наложения возникнет комбинация, показанная на рис. 26. Эта схема показывает потенциальную роль полностью развившегося цикла Инь-экономики как компонента традиционной экономики Ян. Схема показывает, как каждая из них (т. е. Инь-экономика и Ян-экономика) могут быть «и определенными, и трансцендентными, равно признаваемыми частями более крупного целого, ибо каждой крайности для собственного функционирования требуется другая крайность».

Поведение зверей и последовательность Инь — Ян

Хорошо известны образцы поведения двух различных разновидностей «социальных охотников» (зверей, которые охотятся в группах). В наших сказках одними из них восхищаются, а других презирают.

В первом случае доминирующее в группе животное не участвует в охоте, но когда охота завершена и жертва загнана, открывает трапезу. В таких стаях главная причина смертности у молодняка - недоедание. Когда одно из животных ранено, группа имеет тенденцию бросать его.

Во втором случае доминирующее животное активно ведет охоту, но поедать добычу начинает молодежь. Если одно животное ранено, вся группа кормит его и заботится о нем.

Первый случай - это лев; во главе иерархии всегда самец. Второй случай характерен для дикой собаки и гиены, где доминирующее животное - самка [340] .

Как же так получилось, что в западных и африканских обществах есть множество эмблем и рассказов, показывающих в положительном свете льва, и никогда - гиену или дикую собаку?

Рис. 25. Карта влияний Инь и Ян

Фигура человека в центре символизирует нашу общую энергию, все наши экономические операции. Схема слева — это Ян-экономика, подпитываемая нормальными национальными валютами, которые автоматически порождают конкуренцию между участниками (глава 2 первой части). Эта экономика доминирует, а для многих экономистов она — вообще единственно возможная экономическая система.

Ян-экономика признает физический капитал и стремится создавать капитал финансовый.

Схема справа включает в себя и экономику подарков прошлого, и нарождающиеся валюты будущего построения общества. В настоящее время эту экономику профессиональные экономисты практически не видят. Но если ее систематически поддерживать, вместо того чтобы уничтожать — как это почти всегда было раньше, — она смогла бы стать значительной частью всей системы, прежде всего противовесом и дополнением для деятельности Ян.

Рис. 26. Интегральная экономика и схемы экономик Инь и Ян

Инь-экономика признает капитал природный, а цель ее — создавать капитал социальный.

Безработица в век информатизации имеет структурный характер. Эта истина и заставляет меня заявлять, что в интересах каждого, включая участников Ян-экономики, обеспечить большее развитие Инь-экономики, используя все имеющиеся под рукой средства, в том числе официальную поддержку систем дополнительных валют и даже налоговые льготы.

Зачем?

Вспомните порочный круг безработицы (глава 1 второй части). Когда все больше и больше людей становятся безработными (притом что эта безработица — структурная), они ведь не исчезают в никуда. Они либо станут «экономически бесполезными» и потому превратятся в постоянный источник преступности и проблем для остальной части общества, что может весьма дорого стоить (включая пожизненное содержание в тюрьме). Или же, как предлагает Джереми Рифкин, их будут поддерживать за счет налогов на Ян-экономику (рис. 27). В любом случае Ян-экономика стреляет себе по ногам всякий раз, когда пытается подавить инициативы Инь-экономики — как она это делала на протяжении всей истории. Блокируя Инь-валюту и экономику, устанавливая свою монополию, экономике Ян все равно приходится переводить ресурсы, пусть и посредством налогообложения, в экономику Инь. Но, с точки зрения Инь, этих переведенных средств явно недостаточно для текущих надобностей. Может, тогда имеет смысл позволить экономике Инь вместе с ее дополнительными валютами (которых будет хватать) расцвести пышным цветом?

В здоровом обществе все больше осознается потребность в социальном капитале, а дополнительные, кооперативные валюты — это просто средство для его создания. Так же как Ян-цикл является пространством, где стремятся создавать финансовый капитал, так и в Инь-цикле развивают капитал социальный. Пришло время признать, что оба эти капитала — и финансовый, и социальный — неотъемлемые друг от друга составляющие, без их союза не будет успешной деятельности человека.

Рис. 27. Инь-Ян-экономика в условиях одной национальной валюты

Подведем итог: цель интегральной экономики —сделать «всеобщее богатство мира» доступным для людей. Под «всеобщим богатством мира» я подразумеваю не накопление денег. Это «богатство» достигается только тогда, когда все четыре типа капитала —природный, социальный, финансовый и физический — уравновешиваются надлежащим образом. Ошибочно понимая «богатство» только как финансовый капитал, мы рискуем уверить себя в том, что можем пренебречь природным капиталом или социальным. Однако, если природный или социальный капитал падает ниже определенного уровня, финансовый капитал становится бессмысленным: от огромного счета в банке в условиях пустыни или социальных беспорядков толку никакого. Как и было написано на бампере: «Нет планеты — нет бизнеса».

Типы дополнительных Инь-Ян-валют

Чтобы рассмотреть все различные системы дополнительных валют, описанные в этой книге, полезно будет классифицировать их по свойствам Инь и Ян. Я буду применять два вида критериев: денег недостаточно / порождается конкуренция или денег достаточно / развивается сотрудничество — это с одной стороны и с другой — «искусственные» или «обеспеченные».

Напомню: «искусственные» валюты — это те, для выпуска и обслуживания которых необходима центральная власть. «Обеспеченные» — те, что создаются кем угодно (если этот кто угодно владеет товаром — предметом, продуктом или услугой) и используются как условная единица, а ценность этих валют гарантируется этим товаром или услугой. Вот как это выглядит в окончательном виде:

Валюты, содержащие в себе две характеристики Ян, т. е. порождающие конкуренцию и требующие вмешательства центральных властей, — то, что даосы называют «сильный Ян». Среди них все традиционные валюты. Напротив, валюты, которых незначительное количество и которые не требуют такого вмешательства (например, бартер-единицы или Мировая базисная валюта), можно было бы назвать «слабый Ян».

На стороне Инь — Ithaca Hours. Этой валюте, как и всем прочим «искусственным», требуется централизованный контроль со стороны выпускающего органа, но они все-таки спроектированы так, что порождают конкуренцию среди своих пользователей. И потому это «слабая Инь». Валюты же, которые сочетают в себе две характеристики Инь, т. е. нецентрализованный выпуск и стимуляцию сотрудничества, было бы логично назвать «сильная Инь». К такому типу относятся все формы дополнительных валют взаимного кредита вроде LETS, Time Dollars или ROCS.

Определения «сильный» или «слабый» не следует интерпретировать как характеристику ценности. Это просто указание на то, сколько Ян или Инь содержится в каждом типе валюты.

У каждой из этих валют есть своя собственная реальная ниша, и для определенных обстоятельств какая-то одна из них могла бы быть идеальной. Например, социальный капитал лучше всего нарабатывать на стимулирующих сотрудничество Инь-валютах, тогда как в мировой торговле было бы лучше пользоваться порождающими конкуренцию валютами Ян. На рис. 27 показано, какую дополнительную роль каждая из систем может играть для всех других.

Этой картой еще можно воспользоваться, если вы захотите узнать, как различные типы денег создают взаимоотношения. Деньги, любая валюта — это взаимоотношения. И различные типы валют пытаются установить различные способы взаимоотношений, притом что все они равны.

В группах, внутри которых вы хотите создать отношения кооперативного, равноправного типа Инь, следует использовать и валюты Инь. И наоборот, торговля в среде валют Ян будет создавать конкурентные, иерархические отношения, идеально подходящие для определенных условий вроде бизнеса. Оба этих типа взаимоотношений играют свою роль в нашей жизни. В этом нет ничего сверхъестественного. Когда взаимность оказывается встроенной в сам процесс создания валюты и когда этой валюты имеется в достаточном количестве, оба эти условия выполняются в системах валют взаимного кредита — обмен при помощи таких валют оказывается более совместимым с созданием общества (глава 2 второй части). Вышеприведенная карта просто помогает не путать жанры.

Эту логику не следует сводить к смешным крайностям, полагая, например, что достаточно дать Инь-валюту шайке убийц, и они превратятся в мирных овечек. «Всего должно быть поровну» — вот на что надо обратить здесь внимание. Однако скольким действительно любящим семьям удавалось сохраниться, когда начиналась драка за скудное количество денег?

Французский писатель Антуан де Сент-Экзюпери высказался об этом так: «Если вы хотите, чтобы люди дрались между собой, бросьте им кость. Если хотите, чтобы они сотрудничали друг с другом, заставьте их строить башню».

 

Глава 6. УСТОЙЧИВОЕ ИЗОБИЛИЕ

В этой главе собраны все фрагменты пазла, найденные на настоящий момент. Устойчивое изобилие описано сценарием в главе 4 первой части. Теперь мы рассмотрим этот сюжет на примере визита в Станфордский кампус в 2020 году. И поймем, какова роль двух сошедшихся волн — волны информации и денежной волны — в создании мира Устойчивого изобилия. А в завершение проанализируем, как связаны друг с другом Изобилие и другие сценарии, о которых говорилось раньше.

ВИЗИТ В СТАНФОРДСКИЙ КАМПУС

Я тут на днях на Машине времени какую-то ручку неизвестную дернул и, должно быть, выполнил ошибочную операцию. Внезапно кое-что случилось. Я случайно совершил путешествие во времени и оказался в кампусе Стан-фордского университета в первый учебный день. И вот что я увидел.

Отчет о путешествии во времени

Место было мне знакомо — я различил характерную гуверовскую башню и окружающие здания в неоиспанском стиле, погруженные в атмосферу возбуждения и суетливости, типичную для больших групп первокурсников, которые только начали учиться.

Я зашел в здание факультета экономики и просто застыл в коридоре, увидев табличку на двери самого первого кабинета. Там было написано:

Осенний семестр 2020

Экософия 101

Вот тогда я и начал подозревать, что оказался в будущем.

В аудитории у доски стояла привлекательная женщина среднего возраста, собираясь начать лекцию.

- Давным-давно, — начала она, — люди получали дипломы по экономике, управлению бизнесом, денежной теории, психологии или даже социологии, но все эти «науки» не имели под собой крепкого фундамента экософии. Похоже, в то время не знали, что это может быть так же опасно, как если бы кто-то получил, например, степень «доктора наук по пищеварению», не имея понятия ни о пище, ни о циркуляции крови, ни о нервной системе.

Этимология слова «экософия» напоминает слова «экология» и «экономика».

Она стала писать на доске чем-то напоминающим маленькую лазерную указку, и текст тут же появлялся в воздухе в нескольких футах от стен. «Какая-то технология голографического лазера. Я точно в будущем», — подумал я. Тут же появились три аккуратных столбца со словами:

- Экософия изучает, как нужно мудро жить на этой планете. Как наши экономические, денежные, деловые, политические, социологические, психологические и экологические надстройки и действия оказывают влияние друг на друга и вообще на наше пребывание на этой планете. Экософия есть обязательный общий фундамент, на котором основывается любая сфера деятельности из упомянутых выше. Она рассматривает человека в контексте более широкой биосферы, в которой мы все являемся взаимозависимыми. Экософия — это только один из знаков, показывающих, что наша цивилизация перешла от модернизма к тому, что мы называем веком интеграции. Основные семена изменений были посеяны в интерпретациях физической вселенной около века назад. Точно так же как случилось с еще более ранними изменениями в мировоззрении — взять, например, коперниковскую революцию, происшедшую пятьсот лет назад, — именно эта интерпретация физической вселенной стала главным индикатором сдвига на уровне цивилизации.

Много веков люди рассматривали мать-природу как естественную апперцепцию человеческого ума. Декарт видел в ней неодухотворенную материю, которую возможно понять, лишь разделяя ее на все меньшие и меньшие части. Ньютон считал ее хорошо управляемой инерционной машиной: якобы запустил ее Бог, а движут ею законы вечности, знание которых позволит привести ее под наш контроль. Все это начало меняться, когда теории относительности, квантовой физики первой половины XX века и теории недвойственности и комплексности второй половины стали воспринимать как обоснованные интерпретации реальности. Они составили умственный каркас для нашей эры. Работы Эйнштейна, Хейзенберга, Бора и ближе к концу века — Бома, Фейнмана, Пригожина и дюжины других ученых, занимавшихся теориями Хаоса и Структур, явились ключевыми этапами в этом процессе.

Старое сравнение мира с бездушной машиной, «объективными» наблюдателями которой являются люди, было заменено на представление о живом и обучающемся мире, с которым человек общается и делит часть ответственности за свою эволюцию. Некоторые говорят, что мы были вынуждены принять такую точку зрения, чтобы решить такие глобальные проблемы, как загрязнение, вырубка лесов, изменения климата и разрушения озонового слоя.

Но самым большим катализатором интеграции стал известный ныне парадокс. Он возник, когда одна из самых Ян-технологий всего индустриального века — компьютер — создал Инь-пространство, в котором интеграция могла развиваться без ограничений и процветать. Я имею в виду киберпространство, которое заменило старую сеть Интернет.

(Напоминаю: киберпространство — это виртуальное пространство, в котором все виды связи, такие, как телефон, телевидение, компьютеры и системы платежей, объединены в целое.)

Профессор продолжала:

- Чтобы понять весь объем этого процесса, посмотрим на схему, созданную антропологом Тейльгаром де Шарденом в середине XX века.

Внезапно в воздухе в нескольких футах от стены появилась твердая диаграмма. Профессор ходила между ней и стеной. Мне еще в тот момент показалось, что она обращалась не только к тем студентам, что сидели здесь, но к более широкой аудитории. «Какая-то форма дистанционного обучения», — промелькнуло у меня в голове.

•     Литосфера (от lithos — камень) — инертная масса планеты Земля;

•     Биосфера (от bios — жизнь) — все формы жизни, от нескольких метров ниже уровня поверхности до нескольких сотен метров над ней;

•     Ноосфера (от nous — сознание) — область, связанная с сознательной деятельностью человека, будет эволюционировать к точке «Омега»;

•     Точка «Омега» — осознанное объединение всего, что является итогом эволюции.

Она подошла ближе к схеме:

- Тейльгара вдохновила малоизвестная работа под названием «Биосфера», написанная русским биологом В. И. Вернадским в 20-х годах XX века. Тейльгар сделал это понятие более общим и рассматривал эволюцию нашей планеты во «встроенных сферах». Сначала — литосфера, которая представляет всю инертную материю нашей планеты; затем биосфера, которая заново группирует все формы жизни. Она выглядит как более или менее плотная «биомассовая кора» вокруг инертного слоя. Физически она располагается в тонком слое, включая несколько метров ниже и выше поверхности Земли. К ней относятся вода и низшие слои атмосферы, в которой летают птицы, насекомые и микроорганизмы. Человек только в XXI веке расстался с иллюзией, что он может существовать отдельно от природы. Только недавно он понял, что на Земле есть только одна форма жизни — биосфера, и он является ее частью.

Следующий слой — ноосфера (она показала на почти прозрачную зону) — является еще более тонким. Это пространство, где все формы сознания, включая человеческое, взаимодействуют друг с другом. То, что увидел в этой сфере Тейльгар — так как люди стали более осознавать свою взаимозависимость, — это то, что она прирастает в зависимости от осознания ее единства. Он решил, что цель человеческой эволюции — достижение «точки Омега», т. е. космического осознания единства, при сохранении уважения к многообразию.

Однако было и то, чего Тейльгар не увидел, — каким образом этот таинственный процесс будет происходить. Он ведь написал свои основные работы в период Второй мировой войны и последующих за ней лет. Интересно отметить, что даже при таких обстоятельствах он смог предвидеть, в каком направлении эволюция сделает свой следующий шаг. Конечно, теперь нам средства, которые могли бы ускорить такой сдвиг сознания, хорошо известны.

Она подошла к схеме и коснулась пограничного слоя между биосферой и ноосферой, и вся картина стала выглядеть так:

•     Литосфера (от lithos — камень) — инертная масса планеты Земля;

•     Биосфера (от bios — жизнь) — все формы жизни, от нескольких метров ниже уровня поверхности до нескольких сотен метров над ней;

•     Ноосфера (от nous — сознание) — область, связанная с сознательной деятельностью человека, будет эволюционировать к точке «Омега»;

•     Точка «Омега» — осознанное объединение всего, что является итогом эволюции;

•     Киберсфера — виртуальное пространство, в котором происходит интеграция в точку «Омега.»

- Киберсфера — это просто связка между ноосферой Тейльгара и ее предназначением, это виртуальное пространство, в котором смогло проявиться движение человеческого сознания к интеграции. Она играет примерно такую же роль, как для биосферы — литосфера. Все формы жизни используют химические составляющие литосферы и организуют их так, чтобы создать систему поддержки своей физической жизни. Когда компьютерщики XX века думали, что создают компьютерную сеть, они недооценили этот процесс, как, впрочем, было и с биологами XIX века, которые думали, что смогут объяснить жизнь на основе ее химических компонентов.

Последние годы XX века сыграли примерно такую же роль, как когда-то «кембрийский взрыв» (как называют это биологи). Пятьсот пятьдесят миллионов лет назад в биомассе произошла неожиданная мутация: одноклеточная жизнь увидела взрыв биологического разнообразия, в огромном количестве появились сложные многоклеточные организмы. Сотни миллионов лет спустя появление фотосинтеза и — чуть позже — полового размножения и индивидуальной смерти стали очередными ключевыми этапами эволюции. Эволюции, очевидно, свойственно переносить такие множественные трансформации. Так, жизнь вошла в цифровое пространство, используя человечество как суррогат. В киберсфере жизнь освобождается от оков медленных молекулярных соединений и может путешествовать со скоростью света — если нужно, даже за пределы планеты.

Теперь, как я и упоминала раньше, самой важной характеристикой этого недавно созданного виртуального пространства явился парадокс: самые сильные Ян-технологии (компьютеры) создали первое истинное Инь-пространство. Этот парадокс становится еще более удивительным, если вспомнить, что прародителем всего этого был ARPANET, который изначально разрабатывался для армии США в конце «холодной войны».

Даже на своей ранней стадии — стадии Интернета — киберсфера была самоорганизующимся хаосом. Она была бесконечно гибкой и могла включать в себя что угодно. Именно эта способность и сделала ее пространством, в котором могли сосуществовать различные социальные и экономические парадигмы. Наиболее явной новая синергия между виртуальным миром и миром физическим проявилась, когда виртуальные и местные сообщества стали поддерживать друг друга…

* * *

Но тут я ушел в соседний кабинет, услышав, что там начинается вводный курс «экономической истории».

- Во время раннего неолита люди для многих различных целей использовали один и тот же инструмент. Обломок камня применялся для всего — начиная от забоя скота до чистки ногтей после этого. В течение XIX и XX веков происходило нечто подобное: люди пользовались лишь одним денежным инструментом — национальными валютами — для всего, от мировой торговли до оплаты образования или заботы о пожилых людях. Если говорить образно, это как если бы кто-то начал воспринимать нервную систему как единственный информационный канал для тела, игнорируя роль кровообращения, лимфатической системы и массы биохимических связей.

От этой идеи: «одно сгодится для всего» — в конце концов пришлось отказаться, когда информационные нанотехнологии позволили создать полностью автоматизированные сверхминиатюрные производства. После этого большинство населения оказалось не занятым в сфере производства. В ней и сегодня работает менее 20 % населения мира. Это дало возможность большинству людей посвятить себя тому, к чему у них лежала душа — не занятости, а работе, как правило, в местных или виртуальных сообществах. А старые, имеющиеся в недостаточном количестве национальные валюты не были предназначены для поддержания такой волны стихийного творчества.

Конечно, многие экономические понятия индустриального века, такие, как валовой внутренний продукт или безработица, пришлось пересматривать. Ведь оба они были введены в практику как средства измерения военного потенциала в первые годы XX века. Также среди многих других недостатков у ВВП было то, что он применялся только к тем действиям, в которых обмен происходил в национальных валютах. Это создавало все более странные аномалии. Например, одни и те же действия, вроде ухода за больным ребенком, ухитрялись классифицировать то как «занятость» (и учитывать в ВВП), то как частную жизнь (и не учитывать) — просто потому, что в первом случае за эту услугу платили в национальной валюте, а во втором — нет. Это вело к прямому отрицанию реальности услуг, оказываемых безвозмездно.

Наконец, идею индустриального века о «полной занятости» заменила идея «полного потенциала», и она-то стала целью информационной эпохи. «Полный потенциал» сводится к тому, чтобы использовать способность человека к обучению и обеспечить возможность полного развития собственных дарований. И так же, как было в случае с «полной занятостью», оказалось, что 100 % потенциала населения достичь невозможно.

Если смотреть ретроспективно, только при высвобождении всего потенциала человеческого творчества, творчества всех людей, можно было бы говорить о какой-то надежде для жителей планеты Земля. Но, вопреки этому, человеческое творчество на протяжении многих поколений было привилегией лишь ничтожного меньшинства: нескольких художников, ученых и других представителей интеллигенции. На нашей планете в 90-х годах было, даже если применить старое однобокое определение занятости, как минимум 700 миллионов «незанятых» человек (взрослых), они не имели постоянной работы. Но если оценить «полный потенциал» в то же самое время, то многие экономические историки скажут, что такового достигало менее 0,1 % населения. Достигших считали чуть ли не гениями. Добавим к этому, что тогда признавали только две из девяти форм разума, и потому в системе образования развивали только их: т. е. вер-бально/лингвистический и логико/математический — оба характерны для Ян. Остальные семь форм разума попросту игнорировались. Так что в развитии ребенка очень редко когда уделяли внимание прочим семи аспектам обучения: музыкальному, пространственному, телесно/кинестетическому, внутриличностному, межличностному, графическому (распознаванию образов) и мистическому [341] .

Короче говоря, человеческий потенциал, к прискорбию, недооценивали — не говоря уже о том, чтобы его развивать и применять для решения современных проблем. Удивительно, как это человечество умудрилось протянуть до XX века. Если посмотреть на это с сегодняшней точки зрения, то кажется, что людей попросили поучаствовать в гонке и при этом завязали глаза и вообще связали по рукам и ногам. Как говорил исследователь XX века Дуэйн Элджин, человечество добивалось лучших результатов только тогда, когда его способностям приходилось работать на максимальном уровне. Вот и наступил момент, когда нам предстояло либо радикально все поменять и сознательно двинуться к стабильности во всем, либо просто исчезнуть, как когда-то динозаврам.

Секрет этого изменения заключался в последовательном пришествии двух новых волн, которые захлестнули мир в первые двадцать лет XXI века. Есть еще и третья волна — я о ней расскажу завтра. А эти две были такими: «волна информации», которая обеспечила беспрецедентный доступ к знаниям для огромного количества людей, и «денежная волна», благодаря которой в дополнение к старым системам национальных валют появились и новые денежные системы.

В 90-х годах XX века люди говорили только о первой из этих двух волн, «волне информации». СМИ только ее и освещали. Но в действительности фактически обе волны были уже в пути, и любой мог бы увидеть это, если бы пожелал понять происходящее вне сообщений официозной прессы.

Вместе эти две волны дали толчок ко все большим изменениям в экономической системе, и киберэкономика стала тем, чем она является сейчас, — самой большой и быстрорастущей экономикой в мире. Вот поэтому киберсфера — лучшее место для наблюдения за состоянием нашей денежной системы. Как вам известно, наша постоянно развивающаяся денежная система одновременно работает на разных уровнях, от глобального до локального, регионального и местного. Главное преимущество такой многоуровневой денежной системы в том, что каждый тип деятельности оплачивается той валютой, которая для него подходит наилучшим образом. Конвертируемость разных валют осуществляется в сети по мере появления потребности. Разнообразные системы взаимодействуют друг с другом как органическое целое, внутри которого каждый компонент развивается так, чтобы отвечать нуждам и возможностям той среды, где он функционирует.

Теперь давайте посмотрим на главные ключевые этапы, которые возвели нас от противоречий прошлого века до века устойчивого изобилия. Одним из первых таких этапов явилась парадоксальная компьютерная ошибка, известная нам как «проблема-2000»… [342]

* * *

Внезапно сцена перед моими глазами начала таять, я оказался в какой-то дымке, в полусознательном состоянии, и снова очнулся в нашем времени. К моей великой досаде, я, наверно, никогда точно не узнаю, как у нас там шли дела.

Но я все-таки буду ждать новых сюрпризов, которые мне приготовит жизнь.

В этой главе приводятся доказательства, подтверждающие заявления профессоров из 2020 года, доказательства, которые можно было бы найти и в 1999 году.

УСТОЙЧИВОЕ ИЗОБИЛИЕ КАК ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ИНЬ И ЯН

Устойчивое изобилие определялось раньше как характеристика общества, которое удовлетворяет свои потребности, не уменьшая ресурсов будущих поколений, одновременно предоставляя свободу выбора и творчества максимально возможному количеству людей (глава 4 первой части). Заметим, что человечество все-таки обречено на то, чтобы достигнуть — хочет оно этого или нет — по крайней мере одного из этих двух компонентов: стабильности. Можно спорить о том, сколько это потребует времени и достигнем ли мы его благодаря расчету или крупному потрясению. Но мы по определению либо достигнем его, либо исчезнем.

Я считаю возможным достичь устойчивости за разумно короткий промежуток времени — за одно поколение, вместо того чтобы ждать долго. Для этого надо следовать денежной стратегии, высвобождающей все творчество, на какое только способны люди; открывающей кран всех технологий изобилия, какие только становятся доступными. Предлагаемая стратегия также позволит избежало массовых бедствий, которые в ином случае последуют за коллапсом денежной системы. Принять некоторые меры предосторожности сейчас будет значительно дешевле, чем пытаться потом компенсировать ущерб. Запасное колесо может какое-то время выглядеть бесполезным — до тех пор, пока ваша машина не поймает гвоздя в неудобном месте.

Отметим также, что устойчивость — это по определению Инь, тогда как изобилие — это Ян. Многие люди и организации концентрируются либо только на устойчивости (например, на экологии), либо только на изобилии (например, на корпоративном мире), но не на двух этих аспектах.

Конечно, есть много сфер деятельности, где стабильность и изобилие непременно будут конфликтовать друг с другом. Если вы хотите, чтобы было изобилие строительного леса, вам придется спилить больше деревьев; если вы хотите, чтобы было изобилие машин — ждите загрязнения атмосферы и пробок на дорогах. Но, к счастью, такой конфликт несвойствен для целого. Те две волны, о которых говорила профессор из Станфорда в 2020 году, дают три результата: изобилие и стабильность, которые не только совместимы как частности, но и взаимны, синергетичны. Они также открывают области, где можно обеспечить всеобщее политическое согласие и активное сотрудничество, например, между «зелеными» и бизнесом там, где ныне они зачастую на ножах друг с другом.

Вот почему мне было интересно открывать в нашей современности кое-что из того, о чем говорила профессор в 2020 году применительно к ожидающей нас глобальной перемене. О том, что я обнаружил, ниже.

Две волны, несущие устойчивое изобилие

Похоже, новые возможности появляются пачками, словно гроздья винограда. Две волны накладываются друг на друга: «волна информации» делает необратимой другую «волну».

Вначале я покажу, почему устойчивость и изобилие вполне совместимы друг с другом.

«Волна информации». Не надо смотреть на радар, чтобы заметить эту волну: все СМИ забиты новостями о ней. Поэтому объяснять что-то сверх того, что было объяснено в главе 3 первой части, не нужно.

Эта волна порождает тот информационный мир, в котором изобилие четко совмещается с устойчивостью по крайней мере в той степени, в которой информация переваривается в знания у все большего и большего сегмента общества. Изобилие знаний — и по крайней мере хоть какой-то мудрости — на всех уровнях общества действительно является наилучшей гарантией, которая, по моему мнению, может сделать устойчивое изобилие возможным.

«Денежная волна». Вся эта книга, по сути, как раз об этой «денежной волне», т. е. о возможности по-новому формировать наше будущее, дополняя национальные валюты валютами других типов — специально разработанными для решения наших самых серьезных проблем. Так что только от нас зависит, предпочтем ли мы оставаться запертыми в стенах монополии официальных валют на все виды обмена или нет. Сейчас ведь уже есть и другие варианты для тех, кто желает, — как для условий корпоративного применения, так и частного.

Связь между денежным обменом и устойчивым изобилием чуть ли не прямая. Я утверждаю, что, если мы дадим людям стабильную валюту в достаточном количестве, они будут двигаться к устойчивому изобилию так же явно, как явно то, что вода стекает с горы. Стабильность валюты и ее доступность — первая предпосылка для устойчивого изобилия. Без стабильности денежной системы ни одно общество процветать не может. В истории самые значительные кризисы общества — от падения Рима до зарождения фашизма — были связаны с агонией денежной системы, а некоторые говорят, что они были ею же и вызваны.

Далее, недостаток денег всегда был, как и сейчас, главной причиной, почему блокируются оригинальные решения проблем нашего общества. Вы только подумайте, сколько ваших (или из вашего окружения) идей или проектов не было реализовано лишь потому, что не хватало денег! Я полагаю, каждый имеет что принести в этот мир, и если бы денег хватало, то тогда бы это смогло выпустить наружу колоссальный поток человеческой гениальности и мир стал бы двигаться к такому изобилию, которое сейчас невозможно даже представить.

Каким образом деньги, работающие в многоуровневой валютной системе, создадут изобилие, будет описано в следующем разделе.

А сейчас, в разговоре об обеих этих волнах и о самой идее, которая могла бы дать старт эре устойчивого изобилия, позвольте напомнить слова Жана Шинода Болена: «Прежде чем делать что-то, чего ты раньше никогда не делал, тебе придется представить, что это действительно может быть сделано».

Денежная система для устойчивого изобилия

В этом разделе мы рассмотрим особенности денежной системы, которая наилучшим образом поддержала бы устойчивое изобилие. Для традиционного экономического мышления одной стране вполне хватило бы одной валюты. Потому многоуровневую систему и критикуют за ее «неоправданную сложность и неэффективность». На эту критику можно ответить, представив различные уровни действия валют, введенных, предположим, в 20-х годах XX века.

А зачем она — многоуровневая система? Критика «неоправданной сложности» кажется убедительной только в том случае, если не вникать, насколько неэффективны и сложны денежные системы 1999 года. Почти 170 различных национальных валют составляют восемь типов денежных систем, согласно отчетам МВФ. Кроме того, в реальном мире 1999 года помимо всех прочих используются валюты, которые экономисты стараются не замечать, — корпоративные скрип-карты («полетные мили») или уже появившиеся местные валюты. Но даже если рассматривать только официально признанные системы, итог пост-бреттон-вудского денежного «модус вивенди» (временного соглашения) явно неудовлетворителен.

«За последние тридцать лет, протекших после смерти бреттон-вудской системы, ежегодный показатель экономического роста в развитых странах упал на треть, а количество международных финансовых кризисов резко возросло — т. е. даже те страны, которые следуют здоровой экономической политике, часто становятся жертвами наряду с больными странами. По данным Всемирного банка, с конца 70-х годов XX века серьезный банковский кризис пережили не менее 69, а начиная с 1975 года 87 странам случилось видеть обвал собственной валюты».

Фундаментальный сдвиг, необходимый сейчас, — это сдвиг организационный. Я предлагаю, чтобы во время переходного постиндустриального периода (в котором мы сейчас находимся) к административно-командной иерархической системе (Ян) национальных валют были бы добавлены более гибкие, открытые, адаптирующиеся системы (Инь).

Необходимость этого шага легко понять, сравнивая характеристики зрелого индустриального и наступающего постиндустриального общества.

Если предположить, что мы живем в предсказуемых и контролируемых условиях (два главных допущения Ян), то было бы разумно централизовать информацию и поручить разработку решений «экспертам». Самая органичная управленческая структура в таких обстоятельствах — традиционная, иерархическая административно-командная, которая ныне обнаруживается почти во всем. Такая пирамидальная архитектура была впервые разработана римскими военными и еще более древними религиозными иерархами тысячи лет назад. Теперь она везде, это норма почти всех правительственных организаций, корпораций, профсоюзов, политических партий, университетов и школ, медицинских учреждений и некоммерческих организаций. Она стала настолько привычной, что мы даже представить себе не можем, что есть другие способы самоорганизации, которые в современных обстоятельствах могут оказаться более эффективными.

Ну а поскольку кризисы и потрясения обрушились уже на многое в нашей жизни (например, глобальную денежную систему и систему власти, образование, окружающую среду, рынок труда и т. д.) и если переход к информационной экономике начинается на самом деле «периодом неопределенности», тогда, значит, пришло время пересмотреть старые организационные принципы. В таких обстоятельствах держаться зубами за старые экспертные, иерархические, административно-командные структуры — значит просто убить все инновации, которых требует обстановка.

Тони Джадж, которого Элвин Тоффлер назвал «одним из самых выдающихся организаторов-теоретиков», утверждает, что в будущем организации примут форму «самокоординируюшихся сетей, которые не будет координировать кто-либо».

Первое крупномасштабное применение такого принципа было сделано Ди Хокком, когда он основал в 70-х годах XX века систему кредитных карт VISA. Она стала крупнейшей деловой организацией в мире. Объем продаж у нее составляет 1,2 триллиона долларов в год, и она обслуживает миллиард клиентов. Но кто-нибудь может мне сказать, где находится ее штаб-квартира? Или на каком рынке можно купить ее акции? Ответ заслуживает удивления: нет ни штаб-квартиры, ни акций. И все-таки она эффективно работает, у нее 21 офис по всему миру и 3000 человек персонала. Она была создана как договорной союз между 20 тысячами финансовых организаций мира, более чем двух сотен стран и регионов. Это такая структура, где процесс принятия решений проходит через всю систему, а не только через ее верхушку. Ди Хокк называет ее первым «хапором» (термин, объединяющий слова хаос и порядок). Он говорит, что «там, где есть централизованный контроль, порядка нет». Я, пожалуй, добавлю, что есть скорее иллюзия порядка, особенно для тех, кто наверху. Ди Хокк вопрошает: «Покажите мне председателя совета директоров леса, или главную финансовую рыбу в пруду. Покажите мне (хлопая себя по голове) главный исполнительный нейрон в мозгу!»

В самом деле, ведь подобная самоорганизация применима не только к денежным делам или вопросам бизнеса. Выполненное институтом Санта-Фе исследование комплексных адаптирующихся систем подтвердило присутствие этих принципов во всех системах (физических, биологических, социальных, экономических и т. д.), которые достигают определенного уровня сложности и комплексности. Теория комплексности говорит о том, что, в отличие от ньютоновской логики, комплексность не возрастает линейно, но совершает эпизодические нелинейные скачки, «пролетая по краю хаоса». Эти периоды «около-хаоса» наступают тогда, когда система регенерирует себя на новом уровне сложности, по мнению Ильи Пригожина. Он получил Нобелевскую премию по физике за свое исследование «распадающихся структур», где продемонстрировал, как даже в простых химических системах хаос на одном уровне сопровождается наведением порядка на следующем.

Я полагаю, мы уже «вылетели на край хаоса»; сегодняшний кризис основных институтов современного (предыдущего) уровня — знак того, что человечество начало реорганизовываться для следующего уровня сложности. Потому-то мы сейчас и оказались в переходном периоде.

Итак, в основе многоуровневой валютной среды мира устойчивого изобилия лежат принципы самоорганизации. В этой среде, наряду со старыми национальными валютами, появляются новые формы глобальных дополнительных валют, которые будут играть такую роль, которая никогда не доставалась валютам национальным. Я не приверженец перемен ради самих перемен. Любая перемена подразумевает расходы и страдания для кого-то. Однако раз уж сами условия переживают структурные изменения, единственным и эффективным способом будет позволить всему, что на первый взгляд кажется «запутанной» инновацией, разбираться со множеством текущих проблем.

Главная опасность, которая подстерегает нас в «денежной» проблеме, — это то, что некоторые спонтанно возникающие валюты нового уровня те, кто имеет власть, будут блокировать (скорее всего, это коснется местных валют, ибо их запретить легче всего), тогда как другие будут процветать (например, частные корпоративные валюты, потому что их не смогут контролировать центральные банки). К сожалению, в такой ситуации усилится перекос в сторону Ян-валют и ценностей нынешней экономической системы, а ведь именно в этот момент будет необходимым влияние Инь. Традиционные структуры власти и контроля, возможно, не смогут избежать хаоса, но нельзя недооценивать их возможности задушить новый порядок еще в зародыше.

В перспективе — полагаю, после 2020 года — новые экономические и властные структуры стабилизируются и станут более предсказуемыми на следующем уровне сложности. Новые денежные системы, отличные от тех, что были описаны в этой книге, окажутся здесь как нельзя к месту, т. е. ко времени.

Если верить Жан-Люку Годару (фильм «Звездный путь»), «денег в XXIV веке не будет». Но мы не станем заглядывать так далеко. Цель этой книги — сфокусировать внимание только на переходной фазе, в которую мы уже ступили. И я еще раз повторю ее главный смысл: огромного количества ужасных потрясений и страданий переходного периода удастся избежать, если мы будем поощрять социальные эксперименты, которые уже хорошо себя зарекомендовали в структурных переменах в разных частях света. Шанс человечества — позволить расцветать только что зародившимся формам и позволить им воспроизводиться в еще более новых формах. Именно так поступала природа на протяжении пяти миллиардов лет. Мы что, не можем у нее поучиться?..

Денежная система-2020

Представим, что мы живем в 2020 году. Глобальный денежный кризис не завел нас ни в какие дебри, и мы сейчас оглядываемся на последние годы XX века, вспоминая сравнительно мирную эволюцию всех сил, действовавших в то время. После многих взлетов и падений, балансирования на краю катастрофы все восемь типов валютных систем, доминировавших в 90-х, смогли приспособиться к новым реалиям. К 2020 году они объединились в постоянно развивающуюся четырехуровневую систему дополнительных валют. Почти все корпорации и частные лица стали постоянно пользоваться этими валютами. Заплатив небольшой комиссионный сбор, они очень легко обменивают любую из этих валют на другую в сети.

Собственно, точно так и сегодня можно заплатить, например, за авиабилет в национальной валюте, доплатив за дополнительные удобства «полетными милями». Поэтому с практической точки зрения такая «сложная» система 2020-го, очевидно, не очень отличается от той, что уже была у корпораций и частных лиц в 90-х. Только структура и масштаб иные.

Вот четыре уровня валют, предполагаемых на 2020-й год:

•    мировая базисная валюта (МБВ);

•    три главные региональные валюты;

•    некоторые национальные валюты;

•    местные дополнительные валюты.

Мировая базисная валюта. Несколько видов корпоративных скрип-карт, выпущенных кланами American Express, Microsoft и альянсом европейских и азиатских корпораций, конкурируют друг с другим в сети. Некоторые транснациональные корпорации создали специальные дочерние компании с платежеспособным и ликвидным балансом, чтобы выпускать эти валюты и обеспечивать им большую надежность.

Одна такая валюта приняла форму МБВ, описанную в главе 4 второй части, а возникла она как результат систематизации корпоративного бартера.

Бартер — обмен товарами и услугами без участия каких-либо денег — был известен еще на заре человечества. Можно легко представить, как охотник обменивал часть своей добычи на корзину или горшок, сделанный древним ремесленником. Первый мирный обмен между двумя чужими группами почти всегда проходил при помощи бартера. Например, покупка острова Манхэттен Питером Минуитом у местных индейцев — это был бартер, обмен земли на связку бус стоимостью 24 доллара.

Из-за своей древней истории бартер часто воспринимается как «низшая» или «примитивная» форма обмена и даже иногда ассоциируется с теневой экономикой. Но все совершенно изменилось за последние десятилетия. Barter News, ведущий печатный орган в этой сфере, оценивает ежегодный объем бартера в 650 миллиардов долларов. Большая часть этой суммы — корпоративный бартер, как внутренний, так и международный («контр-торговля», т. е. встречная, компенсационная торговля на техническом языке). В индустрию бартера сейчас входят две крупные торговые организации: Ассоциация международной взаимной торговли и Корпоративный совет по бартеру (соответственно International Reciprocal Trade Association — IRTA и Corporate Barter Council — CBC).

Появление глобальных корпоративных карт

60-е годы. Официальное признание бартера западными корпорациями в торговле со странами «коммунистического блока».

70-е годы. Расширение бартера на менее развитые страны при недостатке «твердой» валюты.

80-е годы. Общее введение бартера в международный обмен как следствие латиноамериканского кризиса.

1982 год. Конгресс США признает бартер законным коммерческим процессом и устанавливает требования к отчетности. Налоговая служба США расценивает бартер как обычный доход.

90-е годы. Применение бартера внутри всех развитых стран. Начало интернет-коммерции.

1997 год. Аллан Гринспен, глава Федеральной резервной системы, де-факто соглашается на инициативы введения корпоративных валют: «…если мы хотим содействовать финансовым инновациям, мы должны следить за тем, чтобы не ввести правил, их подавляющих» [349] . Объем киберэкономики оценивается в 35,6 миллиарда долларов в год.

1998 год. В США как минимум 400 тысяч предприятий участвовали в среднем в 550 бартерных внутренних сделках на общую сумму 8,6 миллиарда долларов. Годовой темп роста бартера — 15 %, в три раза выше, чем у долларовых сделок.

1999 год. Трафик сети Интернет удваивается каждые 100 дней.

2000 год. Киберэкономика достигает объема 200 миллиардов долларов в год, и половина ее приходится на корпорации. Бартерные сделки начинают переселяться в сеть и объединяться с киберэкономикой.

2001 год. Стандартизация бартерных контрактов у некоторых корпораций.

2002 год. Интернет-коммерция типа бизнес-бизнес достигает объема 300 миллиардов долларов [350] .

2003 год. Несколько видов частных корпоративных скрип-карт начинают борьбу за использование своих брендов в киберпространстве.

2005 год. В США 1,6 миллиона предприятий участвует в бартерных трансакциях на общую сумму 31 миллиард долларов [351] .

2006 год. «Хапорный» альянс международных корпораций вводит стандартную МБВ под названием терра, в которую включен демередж — сбор за простой.

2007 год. 20 % розничной торговли в США вышло в сеть, в других кибер-активных странах наблюдается та же тенденция (подобная послевоенному периоду, когда по всему миру распространилась система американских супермаркетов и система почтовой рассылки).

2015 год. МБВ становится рекомендуемым (необязательным к применению) стандартом финансовой отчетности в транснациональных корпорациях.

2020 год. Киберэкономика становится самой крупной экономикой в мире. Половина международной торговли использует частные скрип-карты (в том числе терру).

Три главные региональные валюты. В 1999 году евро заменил национальные валюты в 11 странах Европы, через несколько лет к евро присоединятся Англия и оставшиеся европейские страны. Это начнет оказывать сильное давление на зону юаня в Азии и в конечном счете на NAFTA-доллар. Станет очевидным, что региональная экономическая интеграция может дожить до своей зрелости только в случае, если на поле останется лишь одна валюта. Единая валюта — это гарантия целостности объединенного информационного поля.

Далее я привожу историю создания к 2020 году трех систем главных региональных валют. Отмечу, что региональные официальные валюты являются долгами банкам. Единственное, чем они отличаются от бывших национальных валют, — это большей территорией распространения.

Появление региональных валют [352]

1958 год. Римский договор начинает процесс объединения Европы, создается зона свободной торговли, в которую входят шесть стран (Германия, Франция, Италия, Бельгия, Нидерланды и Люксембург).

1960 год. Стокгольмская конвенция. Создание Европейской ассоциации свободной торговли (EFTA) во главе с Англией. К ней присоединяются Австрия, Дания, Норвегия, Португалия, Швеция и Швейцария.

1967 год. Бангкокская декларация. Появление пяти стран АСЕАН (Индонезия, Малайзия, Филиппины, Сингапур и Таиланд).

1972 год. Англия и другие страны EFTA присоединяются к шести странам Римского Договора.

1978 год. Канцлер Германии Шмидт и президент Франции Жискар д'Эстен объявляют, что Европе необходима «зона денежной стабильности».

1979 год. Создание европейской денежной единицы (ЭКЮ) как средства интеграции и согласования денежных вопросов, а также учета и платежей в рамках Европы. В проекте участвуют 12 стран.

1984 год. Бруней присоединяется к АСЕАН.

1992 год. Маастрихтские соглашения обязывают Европу ввести единую валюту к концу века в рамках Евросоюза.

1995 год. В АСЕАН вступает Вьетнам.

1996 год. Создание Североамериканской зоны свободной торговли (NAFTA) с участием США, Канады и Мексики.

1997 год. В АСЕАН вступают Лаос и Бирма. Япония предлагает создать Азиатский валютный фонд (отдельный от МВФ) с капиталом 100 миллиардов долларов. Это предложение блокируют США и Англия.

1999 год. Формальная инаугурация евро как единой валюты 11 стран Европы. MERCOSUR (Бразилия, Аргентина, Уругвай и Парагвай) начинают переговоры с NAFTA.

2001 год. Чили присоединяется к NAFTA. В зону евро входят еще несколько стран Европы.

2003 год. АСЕАН официально заявляет о намерении создать единую азиатскую зону юаня. Ассоциированными членами этого проекта становятся Япония и Китай.

2004 год. Куба и несколько других латиноамериканских стран присоединяются к NAFTA.

2005 год. Последняя неприсоединившаяся страна Европы — Англия — присоединяется к евро после весьма горячего обсуждения и референдума.

2007 год. Тайвань мирным путем присоединяется к Китаю по принципу «одна страна, одна валюта, несколько систем».

2010 год. Вводится в действие единая зона юаня. К ней присоединяются еще несколько азиатских стран.

2012 год. Создание зоны NAFTA-доллара.

2020 год. Трехсторонний договор об экономическом сотрудничестве между тремя главными зонами свободной торговли (Евросоюз, АСЕАН и NAFTA).

Национальные валюты. Во многих странах национальные валюты будут применяться еще долгое время. Они продолжат играть важную роль внутри любой страны, которая не присоединилась ни к одной системе региональной валюты. Большинство обменов продолжатся с привлечением валюты разных стран, по крайней мере в частичные платежи, а если нет, то для их существования достаточно той причины, что они остаются официальным платежным средством, в том числе для выплаты национальных налогов.

Главным отличием от прошлого здесь будет то, что национальные валюты не будут устанавливать свою монополию как средства обмена. Многие платежи станут смешанными, т. е. в одной операции будут'применяться и национальные валюты, и корпоративные скрип-карты или интернет-валюты.

Единственно, где может в нетронутом виде сохраниться старая монополия, — это в некоторых отсталых странах, таких, как Албания и некоторые другие неразвитые страны с диктаторским режимом, где политический контроль за сетью полностью вытесняет киберэкономику.

Местные дополнительные валюты. Последний уровень, местный, был основной темой глав 5 и 6. В ответ на глобализацию экономики параллельно с нею развивается и становится довольно популярной самоорганизация на местном уровне. Информационная революция также ведет к систематическому сокращению рабочих мест в производстве и сфере обслуживания. По мере того как мест становится все меньше, сообщества начинают создавать свои собственные валюты с целью облегчения обмена между собой. Когда все это достигнет критической массы, расчетная палата дополнительной валюты в сети позволит членам этого сообщества участвовать также и в киберэкономике.

Ниже в тексте, помещенном в рамку, показано развитие этих валют.

Развитие дополнительных валют

1932 год. Создание самой старой и до сих пор функционирующей системы WIR в Швейцарии (в 1997 году — 80 тысяч участников и ежегодный объем торговли 2,5 миллиарда долларов, что показывает потенциальную устойчивость развитых систем дополнительных валют).

1982 год. Введение первой послевоенной системы LETS в районах с высоким уровнем безработицы в Канаде.

1987 год. Эдгар Кан создает систему Time Dollars во Флориде, в Чикаго и Вашингтоне.

1990 год. Налоговая служба США освобождает от налогообложения доходы в «тайм-долларах».

1992 год. Создание системы Ithaca Hours, первой послевоенной «искусственной» дополнительной валюты. Общее количество местных систем дополнительных валют достигает 200 (по всему миру).

1990-е годы. Начинается век мини-корпораций, быстрое распространение систем дополнительных валют в Новой Зеландии, Австралии, Англии, Германии, Франции. Центральный банк Новой Зеландии делает открытие, что дополнительные валюты помогают снизить инфляционное давление на национальную валюту.

1993 год. Миссури становится первым штатом США, который сам финансирует свою систему социального обеспечения.

1995 год. Количество систем дополнительных валют во всем мире увеличивается до тысячи.

1996 год. Американские федеральные программы социального обеспечения переводятся на уровень штатов.

1997 год. 30 штатов США начинают вводить 200 систем «тайм-долларов» с целью автономного социального обеспечения. Также в частном порядке в США вводятся еще 40 разных систем типа «Итака-часов».

1998 год. В Миннеаполисе, Миннесота, начинаются эксперименты с системой двухвалютных смарт-карт (доллары / местная дополнительная валюта).

1999 год. Эксперименты с негосударственными смарт-картами в Ванкувере, Канада. В 12 развитых странах действуют более 2000 систем дополнительных валют.

2000 год. В сети появляется расчетная палата для дополнительных валют.

2003 год. Европейская реформа социального обеспечения официально признает дополнительные валюты как средство развития сообществ.

2008 год. Количество систем дополнительных валют достигает 10 тысяч.

2020 год. Дополнительные валюты составляют 20 % от общего внутреннего товарооборота в наиболее развитых странах.

Конечно, есть страны, которые насильно будут сохранять монополию национальных валют и отворачиваться от новых возможностей, которые им предлагает «денежная волна» и киберэкономика. Результаты этого окажутся подобными тому, что случилось в начале индустриальной революции со странами вроде Китая: они предпочли блокировать развитие железных дорог. Кончилось тем, что они отстали от индустриальной революции почти на сто лет. Это легло огромным бременем на местное население и ослабило влияние этих стран в мире; они попали в категорию так называемых развивающихся стран XX века. Сегодня люди также выбирают, кто из них будет жить в «стране, лишенной информации» в XXI веке.

О ЯЩИКАХ, ОТВЕРТКАХ И ЕЩЕ РАЗ ОБ ИНТЕГРАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКЕ

Интегральная экономика могла бы улучшить качество жизни даже тех, кто хочет строго следовать принципам организации работы, традиционным для индустриального века. Она бы способствовала появлению такого отношения к работе, о котором говорил Роберт Хаас, президент компании Леви Страусс: «Главным видимым различием между корпорациями будущего и тем, чем они являются сейчас, будут не товары, которые они производят, и не оборудование, которое они используют. Разница в том, кто будет работать, почему он будет работать и что работа будет значить для него».

В памяти всплывает такой образ: во время индустриального века мы сидели на ящике с валютными инструментами, но инструмент был. только один — отвертка. Теперь отверток стало много. Даже если вы будете иметь дело только с шурупами, все равно их уже много. Однако для тех из нас, кто хочет красить, отвертка становится весьма неудобным инструментом. Отверткой, конечно, красить можно, но результаты будут не слишком впечатляющими. Когда мы, например, видим некоммерческие организации и каждая из них пытается сделать что-то хорошее для общества, урывая мелочь у других в погоне за скудными средствами, провоцируя конкуренцию, — они пытаются красить стены отверткой. Тот же самый образ приходит на ум всякий раз, когда мы пытаемся создать социальный капитал, например такой, как уход за детьми или пожилыми, исключительно на основе Ян-валюты.

И в последний раз — это обоснование не следует доводить до крайностей. Я не говорю, что некоммерческие организации не должны пользоваться нормальными валютами и что им не надо давать налоговых льгот, дабы они смогли принимать пожертвования в этой валюте. Интегральная экономика требует использования обеих — и Инь-, и Ян-валют, питающих и укрепляющих друг друга. Некоммерческим организациям нужна Ян-валюта, чтобы покупать то, что им нужно от Ян-экономики. Но в параллели они могли бы значительно расширить свои возможности, используя валюты, порождающие сотрудничество, и тем самым формально усиливая Инь-экономику.

…Если нам известна денежная система, которая наилучшим образом годится для мира Устойчивого изобилия, мы можем в полной мере понять, что скрыто за словами «четыре сценария» (глава 4 первой части). В завершение книги коротко остановимся на них еще раз.

И ЕЩЕ РАЗ О ЧЕТЫРЕХ СЦЕНАРИЯХ

На рис. 28 представлены те самые четыре сценария, о которых говорилось в главе 4 первой части.

Рис. 28. Четыре сценария нашего будущего

Теперь мы можем еще лучше понять, как соотносится устойчивое изобилие с другими тремя сценариями.

Тысячелетие ТНК— это результат, который даосы назвали бы «крайний Ян». Это отклонение от Устойчивого изобилия, когда управляемый Ян-бизнес охватит все аспекты общества, но старый порядок исчезнет. Возможность поворота к такому сценарию будет сохраняться, если выгоды от «информационной» и «денежной волн», столь полезные миру Устойчивого изобилия, будут монополизированы корпоративным сектором экономики. Этот вариант, скорее всего, и реализуется, коль скоро финансовые и политические власти давят мелкомасштабные местные валюты, сами оставаясь неспособными или не желающими заниматься проблемами общества.

Замкнутые сообщества — это, наоборот, «крайняя Инь», отклонение, в котором доминирует забота о сплоченности малого сообщества при денежном коллапсе и всеобъемлющем социоэкономическом беспорядке. Ну и, наконец, Ад на Земле наступит, когда ни одна часть общества не сможет заполнить вакуум власти, оставшийся после денежного краха.

Но вот интересное высказывание Элвина Тоффлера: «То, что сейчас появляется, — это не будущее, в котором доминируют корпорации, и не глобальное правительство — это гораздо более сложная система. Мы движемся сейчас к такой системе, которая будет состоять из тесно связанных друг с другом (подобно нейронам в мозгу) единиц, скорее, чем будем бюрократически организовываться по отделам в учреждении».

Если Тоффлер прав и если денежной системе, совместимой с этим мировоззрением, позволят проявить себя, тогда устойчивое изобилие станет нашим будущим.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ: ВЫБОР ЗА ВАМИ

Постиндустриальная мутация ждет нас в любом случае, и лучший, как я считаю, способ ее пережить — это осознанно децентрализовать власть и помогать человеческому творчеству на всех уровнях. Две волны в сторону устойчивого изобилия могли бы в этом помочь.

Бакминстер Фуллер заявил в 1977 году, что мы можем закрыть каждый университет, каждую библиотеку, отключить каждый компьютер в мире — все равно тех знаний, что у нас сейчас есть, хватило бы, чтобы мы смогли одеваться, вести домашнее хозяйство, лечиться, обеспечивать себя пищей и работой в течение двух с половиной лет. И ведь так было до появления генной инженерии и персонального компьютера, сети Интернет и массы дополнительных знаний, которые мы накопили за последнее поколение! (К этому поколению, кстати, принадлежат 70 % ученых и технологов, которые когда-либо жили на Земле.) Если это было возможно тогда, то насколько бы хватило нам того, что есть сейчас?

Чтобы наступило устойчивое изобилие, нам не нужно ударяться в крайности, как предлагал Фуллер. Я предлагаю, чтобы мы продолжали пользоваться библиотеками, компьютерами и всеми прочими ресурсами — и мы сможем достичь Устойчивого изобилия за одно поколение.

Мы можем. Тогда зачем желать меньшего?

Как говорил сэр Эрик Тилгнер: «Судьба — это не дело случая. Это дело выбора». Просто надо помнить, что мы делаем выбор для наших детей, и для детей наших детей, и вообще для большей части всей биосферы.