Название мемуарной книги многозначно и символизирует синтез историко-культурных понятий Востока и Запада. По объяснению Лившица, «полутораглазый стрелец» - мчащийся «дикий всадник, скифский воин, обернувшийся лицом назад [на Восток] и только полглаза скосивший на Запад» (ПС, с. 373). Образ всадника-стрельца проходит через все творчество Лившица. Этот образ, впервые появившийся в стихотворении в прозе «Люди в пейзаже» (1911), связан с портретом «гилейца» Д. Бурлюка (стихотворным - № 50 и графическим), навеян ранними композициями А. Экстер, «скифскими» рисунками В. Бурлюка, а также его «полутораглазым» портретом и офортом Д. Бурлюка, изображающим всадника-стрельца (воспроизведены на обложке и суперобложке первого издания ПС). Лившиц соединяет этот образ с пушкинским «Медным всадником», символизирующим Россию, - с мифом о Петербурге, с Петром, осуществившим в русской истории идею союза Востока и Запада (основная тема книги БМ). Вероятно, название «Полутораглазый стрелец» включает также и круг ассоциаций, связанных с названием альманаха «Стрелец» (I-III, Пг., 1915, 1916 и 1922), впервые объединившего футуристов и символистов как представителей «восточной» и «западной» культурных ориентации.

Итак, название «Полутораглазый стрелец», первоначально адресованное Д. Бурлюку, затем было переосмыслено и связано со всем футуристическим движением, и прежде всего с самим Лившицем, по-своему реализовавшим эту метафору своей литературной деятельностью в качестве поэта-переводчика.

Лившиц в своих мемуарах, по его слову, ведет «полемику с прошлым и о прошлом» и неоднократно подчеркивает: «Неблагодарное это занятие - восстанавливать по памяти труды и дни зачинателей будетлянства» (ПС, с. 441). Прежде всего он стремился передать в своих воспоминаниях атмосферу эпохи и в этом достиг замечательного успеха: его психологические, социологические и эстетические характеристики изящны, точны и в большинстве случаев заслуживают доверия.

На характерную особенность мемуаров Лившица указывал в своем предисловии к ПС-I литературовед Ц. Вольпе: «Это - мемуары «теоретические». Отдельные страницы книги производят впечатление не столько воспоминаний, сколько исследовательской работы по восстановлению литературного прошлого. Мемуарный «жанр» в отдельных частях книги кажется псевдонимом «жанра» исследовательского» (ПС-I, с. 5).

В своей работе Лившиц опирался главным образом на документы, письма (к сожалению, не сохранившиеся), на литературу о футуризме, газетные и журнальные отчеты. В этом ему помогали А. Г. Островский и поэт-переводчик Д. И. Выгодский, предоставившие собранный ими историко-литературный материал. Интересно, что даже метафорический и ассоциативный ряды многих пассажей в мемуарах Лившица часто связаны с материалами тогдашней периодики. И, пожалуй, не так важно, что Лившиц иногда описывает вечер или диспут, на котором он не присутствовал, ценно другое - мемуарист дает исторически верную картину, точные, хотя подчас и пристрастные, характеристики. Но стык документа и личных воспоминаний порой давал смещения фактов, несоответствия и анахронизмы - такие случаи требовали от комментаторов тщательных разысканий и уточнений.