Он позвонил Хоуви, стараясь не разбудить бабушку, от которой его отделяла лишь тонкая стена между комнатами.

— Боевая готовность, — объявил Джаз, когда Хоуви снял трубку. Он посмотрел на часы — 23:20. Вся ночь впереди.

— Ты что, шутишь? — возмутился Хоуви. — Через десять минут баскетбол начнется. К тому же я думал, что ты перестал разыгрывать из себя суперсыщика.

— Во-первых, мы выходим через несколько часов, а не сию минуту. Надо осмотреть место преступления примерно в то же время, когда там находился убийца. Во-вторых, я передумал. И в-третьих, если хочешь, чтобы я тебя простил за то, что ты разболтал Конни о нашем приключении в морге, ты просто обязан пойти со мной.

— Ой, да ладно тебе!

— Я до сих пор не верю, что ты ей проболтался. Что же случилось с заповедью «дружба прежде всего»?

— К этой заповеди существует малоизвестное примечание, которое гласит, что если у друга номер один чуть не кровь носом идет от того, что подружка друга номер два посмотрела на него испепеляющим взглядом, то он вправе нарушить эту заповедь. Я именно так и поступил, потому что твоя Конни — та еще штучка.

— Хоуви, подумай хорошенько, кого ты больше боишься — Конни или меня?

Тот на мгновение умолк, а потом ответил:

— Если честно, то иногда вас обоих. Слушай, если ты действительно собрался поехать в поле, то можешь на меня рассчитывать. Но только при одном условии.

Джаз тихонько застонал. По голосу Хоуви он догадался, что это за условие.

* * *

Джаз поспал несколько часов, после чего осторожно выскользнул из дома. Хоуви также владел искусством исчезать из-под крыла своей не в меру заботливой матушки и уже ждал на их старом месте, нелепой тенью возвышаясь в лунном свете.

— На этот раз левое плечо, — сказал он, залезая в джип. — Это будет горящий баскетбольный мяч, ну, то есть мяч в окружении языков пламени, понимаешь? Погоди, погоди, — выпалил он, прежде чем Джаз успел перебить его, — давай посмотрим, что у тебя там, чтобы я был полностью уверен.

— Что? Прямо здесь? — опешил Джаз.

— Тебе нужен напарник или нет?

Джаз недовольно заворчал, но заглушил двигатель и снял футболку, продемонстрировав три татуировки. На правом плече красовались стилизованные буквы «К.П.» и цифра 3 — инициалы и номер любимого игрока Хоуви Криса Пола, на спине — герой комиксов индеец Сэм с револьверами на изготовку, а на правом предплечье — черная полоска корейских иероглифов, которые по клятвенному заверению Хоуви переводились как «Я могуч и силен, словно ветер». Однако Джаз опасался, что на самом деле они гласили: «Еще один безмозглый белый малолетка с азиатскими наколками. Ржу-не-могу».

В прошлом году Хоуви хотел наколоть себе рисунок с номером Пола, но его родители и врач сказали решительное «нет», поскольку Хоуви страдал гемофилией. В порыве великодушия (о котором он до сих пор горько жалел) Джаз заявил, что сделает такую татуировку себе, а Хоуви сможет на нее любоваться, когда захочет.

Коготок увяз — всей птичке пропасть.

— Да-да, — приговаривал Хоуви, когда Джаз вертелся на сиденье, чтобы его друг мог получше рассмотреть «нательные росписи», — на левом плече. Мяч в языках пламени. Я вот тут эскизик набросал.

Он зашуршал в кармане какой-то бумажкой, но Джаз остановил его взмахом руки:

— Видеть ничего не хочу. Мне все равно, что ты там намалевал. На следующей неделе съездим к одному парню, который не спрашивает документов, и сделаем все как надо, о'кей?

— Клево. — Хоуви расплылся в широкой улыбке, словно ребенок, попавший на бесплатную раздачу сладостей. — Слушай, а если этот Эриксон снова вынырнет из ниоткуда, то нам тогда несдобровать.

— Да уж, это точно.

При упоминании помощника шерифа Джаз вспомнил, каким злым взглядом Эриксон смотрел на него вчера ночью, как бы давая понять, что ему очень не хочется снимать с мальчишки наручники. Джаз знал, что Эриксон упивался своей властью над ним, поскольку Билли всегда говорил, что лишь тонкая грань отделяла полицейских от убийц.

Когда они ехали к полю, Хоуви вдруг сказал:

— Знаешь что?

— Что?

— Мне кажется, что я бы пошел с тобой в разведку.

— Здорово.

— Но прежде я бы спросил, зачем мы идем в разведку.

— Это верно.

Иногда разговор с Хоуви превращался в испытание терпения собеседника, в результате чего Джаз обретал поистине олимпийское спокойствие. Хоуви ходил вокруг одной темы бесконечными кругами, пока диалог не превращался в некий водоворот.

— Я что хочу сказать — вот я с тобой сегодня еду, но все же хочу спросить: почему ты так одержим этим делом?

— Я же тебе вчера все рассказал: я думаю, что это серийный убийца.

— И что? Даже если и так, полицейские в конце концов сами догадаются.

— А тем временем могут погибнуть люди.

— Люди погибают по всему миру. Везде и в эту самую минуту. И ты прекрасно знаешь, что это так, это ведь не теория. Так почему же ты зациклился на этом вымышленном, несуществующем серийном убийце?

Джаз с силой сжал губы, словно мог заставить себя замолчать. Но какая-то часть его сознания жаждала высказаться, и она взяла верх.

— Потому что, — тихо ответил он, — если я ловлю убийц, то тогда, возможно, сам я не убийца.

Хоуви фыркнул:

— Ну, ты-то уж точно не серийный убийца. Я тебе это докажу.

— Замечательно. Продолжайте, доктор Фрейд.

Хоуви затараторил, оживленно размахивая руками:

— Вот смотри. Серийные убийцы обычно нападают на слабых, верно? На тех, кто не сможет дать им отпор. Кого ты видел слабее меня, а? У меня кровь идет от одного вида ножа. Стоит ударить меня даже, скажем, ложкой — и я умру от потери крови.

— Допустим.

— Но ты мой лучший друг, поэтому никогда не ударишь меня. Этим сказано все, что тебе нужно знать. — Хоуви скрестил руки на груди и важно кивнул головой, словно нашел альтернативное доказательство теоремы Ферма.

Прекрасная мысль, и Джаз искренне, всей душой хотел, чтобы все было именно так, как сказал Хоуви. Однако даже серийные убийцы питали к кому-то привязанность. Он читал, что в Англии жила супружеская пара, где муж истязал и убивал женщин, включая собственных дочерей, но свою жену он и пальцем не тронул.

Последние двадцать минут по пути к полю, где нашли Джейн Доу, они проехали в полном молчании. Хоуви прислонился к стеклу, задумчиво глядя в темноту, пока они тряслись по темной грунтовой дороге, которую освещала лишь луна, то и дело пропадавшая за высокими кронами деревьев. Когда Джаз припарковался на обочине (до места, где нашли Джейн Доу, надо было примерно полтора километра идти пешком, чтобы не оставлять следов шин), Хоуви вдруг спросил:

— Слушай, а какое у тебя второе имя?

— Что-что?

— Ну, среднее, сразу после Джаспера. Я что-то забыл.

— А зачем тебе?

— Оно начинается на «Ф», верно?

— И что с того? — спросил Джаз, когда они выходили из джипа. Он открыл багажник и вынул небольшой рюкзак.

— У всех серийных убийц имеется полное имя. Ну, то есть имя, фамилия и среднее, — ответил Хоуви. — Я просто хочу проверить, как звучит твое.

— Не у серийных, а у политических. Джон Уилкс Бут, убивший Авраама Линкольна. Ли Харви Освальд, застреливший президента Кеннеди.

— И у серийных тоже, — настаивал Хоуви. Они двинулись к месту преступления. — Например, Джон Уэйн Гейси. Бобби Джо Лонг. Джереми Брайан Джонс.

— Ты так долго со мной общаешься, что выучил их наизусть.

— Не только их! Уильям Корнелий Дент. Бостонский душитель.

— А вот это просто смешно. Бостон — совсем не его…

— Я могу смешить тебя всю ночь напролет.

— Ну хорошо. Это имя — Фрэнсис.

— Джаспер Фрэнсис Дент, — задумчиво произнес Хоуви, а потом принялся декламировать на все лады: — Джаспер Фрэнсис Дент. Джаспер Фрэнсис Дент. Джаспер Фрэнсис Дент. — Наконец он выдохся и замотал головой: — Не-а, ничего не выходит. Не звучит, и все тут. По-моему, ты не серийный убийца.

Осторожно идя сквозь высокий бурьян и засохшую сою, Джаз пробормотал:

— Что ж, и на том спасибо.

Однако в глубине души он сам удивился, насколько он благодарен Хоуви за его утверждение.

Наконец они взобрались на холм, возвышавшийся над тем местом, где обнаружили тело Джейн Доу. Желтая заградительная лента все еще висела на колышках, образуя неправильный шестиугольник. На ветру трепетал одинокий пластиковый флажок, воткнутый в землю там, где рядом с телом нашли отрезанный палец. Ряды жердочек, продольно и поперечно перетянутые шпагатом, уходили на холм и спускались вниз, образуя серию смежных квадратов. Значит, Уильям по крайней мере приказал своим подчиненным произвести элементарный трассировочный поиск. Совсем неплохо.

Прежде чем они двинулись дальше, Джаз достал шапочки для душа и перчатки.

— Ну вот опять, — пробурчал Хоуви, надевая «амуницию». — А мне-то что там делать?

Джаз усмехнулся: на два километра вокруг не было ни души, а Хоуви говорил шепотом.

— Возможно, придется сделать какие-нибудь замеры. К тому же никогда не помешает самому осмотреть место преступления.

— Зачем? — Хоуви оглянулся вокруг. В лунном свете все поле отливало серебром, лишь кое-где виднелись темные пятна. — Боишься, что набегут суслики и все тут перегрызут?

— Да нет же. Просто этот парень может и не знать, что труп уже увезли. Многие из серийных убийц возвращаются, чтобы взглянуть на труп. Так сказать, заново все пережить.

— Н-да, здорово.

— Иногда они даже мастурбируют, — улыбнулся Джаз.

Хоуви сделал вид, словно сует себе два пальца в рот.

— С-М-И. Слишком Много Информации. Похоже, ты вызывал у меня стойкое отвращение к мастурбации. Слушай, а почему ты взял меня, а не Конни?

— Конни не нравится, когда я превращаюсь в Билли.

— Ага, а мне, выходит дело, нравится?

— Ты это стойко переносишь. Так, смотри в оба, дружище.

Джаз присел на корточки, внимательно осматривая склон, полого уходящий к тому месту, где нашли Джейн Доу. Хоуви неподвижно стоял у него за спиной, напоминая гигантское пугало.

Джаз не открыл Хоуви главной причины, почему он не взял с собой Конни. Когда дело доходит до подобного рода рискованных предприятий, заповедь «дружба прежде всего» перестает быть звонким лозунгом и становится жизненным правилом. Джаз встречается с Конни всего несколько месяцев, а с Хоуви они дружат многие годы. Хоуви может проболтаться Конни, но никому из взрослых он об этой «ночной прогулке» уж точно никогда не расскажет.

Не то чтобы он не доверял девушке, просто его доверие к Хоуви граничило с фанатизмом. Хоуви всегда оставался ему верным другом, даже тогда, когда он жил под одной крышей с Билли, который корчил из себя образцового отца-одиночку, тайно обучая сына всем тонкостям своего «искусства». Хоуви был рядом, когда Билли арестовали и все последующие кошмарные дни.

Самое главное, что Хоуви не отвернулся от него, когда началось самое страшное — слушания и суды, нашествие репортеров в Лобо и шквал телевизионного эксклюзива. Тогда на Джаза никто и смотреть-то не хотел. Джаз чувствовал себя виноватым перед Хоуви за то, что никогда не рассказывал ему, чем на самом деле занимался его папаша и чему смог его научить, прежде чем об этом узнал весь мир. Однако Джаз, подобно детям алкоголиков и родителей-садистов, никогда не говорил лишнего. Все это в сочетании с постоянным промыванием мозгов и полным контролем Билли над сыном означало, что Джаз всегда держал рот на замке.

Хоуви повел себя так, что все эти обстоятельства никак не отразились на их отношениях. Это кое-что да значило. Но лично для Джаза это значило в буквальном смысле все.

Он задумчиво смотрел на залитое лунным светом поле. Луна лишь чуть-чуть уменьшилась по сравнению с тем временем, когда убийца бросил здесь тело Джейн Доу. Джаз видел место преступления как бы глазами злодея, что было очень важно.

«Только мы видим все именно так». Эти слова Билли произнес в тот день, когда Джазу исполнилось семь лет и папаша решил взять его с собой «на работу». Мальчик тогда сидел в джипе, пока Билли приканчивал свою тридцать девятую жертву — учительницу по имени Гейл Клинтон — в заброшенном туалете в глубине парка в городке Мэдисон, штат Висконсин. Затем, завершив расчленение тела (с жертвами под номерами тридцать пять по сорок два Билли поступал так: он любил менять положение тела, раскладывая вокруг него отрезанные конечности), он провел Джаза на место, наглядно демонстрируя ему, как надо удалять улики, которые могут навести на след полицейских.

«Ублюдков-полицейских», как их называл папаша.

«Никто не видит это так, как мы, — объяснил он. — Они пытаются посмотреть на место нашими глазами, но мы не должны этого допустить. Поэтому мы иногда оставляем ложные улики. Мы никогда не позволяем им думать, как мы. Понимаешь? Потому что наши мозги принадлежат нам, и никому больше. А теперь подай-ка папе мешок для мусора. Вот молодчина!»

Здесь же не было ложных улик. Вообще никаких улик не было. Полицейские прошли полкилометра, производя тщательный трассировочный поиск, ища хоть какую-то зацепку. Но все впустую. Помощник шерифа Локард славился своей сообразительностью, но в данном случае уликой могла оказаться нитка с брюк убийцы, затерявшаяся в высоком бурьяне. Легче было найти иголку в стоге сена.

— Может, скажешь мне, что мы все-таки ищем? — спросил Хоуви. — Вдруг я смогу помочь, а?

— Я пытаюсь поставить себя на место убийцы, — признался Джаз, раздраженный тем, что ему пришлось влезать в шкуру злодея. — Самое главное — определить, как этот парень здесь оказался и как он потом смылся. Если он не дурак, то он шел сюда и отсюда одной дорогой. Так меньше шансов оставить следы или улики.

— Гляди! — воскликнул вдруг Хоуви дрожащим от возбуждения голосом. — След ноги! Боже мой, а вот еще один!

Джаз покачал головой:

— Это полицейские наследили. Они старались ступать как можно осторожнее, но когда они прибыли, земля была еще мягкой от утренней росы.

— А может, это все-таки следы убийцы, — недовольно надулся Хоуви.

— Полицейские ничего не нашли. Вполне правдоподобно. Наверное, он побывал здесь до рассвета. В это время года земля как бы схватывается от ночных заморозков и становится твердой.

Для наглядности он повернулся и указал на тропинку, по которой они шли — их обувь не оставила никаких следов.

— Ну, если по ночам так холодно, то она могла пролежать здесь много дней или даже недель, — фыркнул в ответ Хоуви.

— Не-ет, еще не так уж и холодно. Благодаря мелким зверькам и бактериям через месяц от нее ничего бы не осталось. На нее даже мухи не успели слететься. Она, что называется, была свеженькой. Значит, он появился здесь ночью, — продолжал Джаз, размышляя вслух. — Если бы ты собирался сюда ночью, откуда бы ты пришел?

Хоуви показал назад:

— Да откуда и мы. Так же легче всего.

— Да, так легче всего, потому что мы знаем эту дорогу. Мы здесь выросли, и нам известно о грунтовке.

— Так ты говоришь, что он не мог приехать нашей дорогой?

Джаз пожал плечами.

— Я говорю, что мы не можем с уверенностью это утверждать. Но если он действительно приехал тем же путем, что и мы, то это многое значит. Это означает, что он или местный, или же он долго и подробно изучал Лобо и его окрестности, прежде чем решился на преступление.

— Ух ты! Ты думаешь, что он из города? Кто-то нам знакомый? И какова же вероятность?

Под вероятностью он подразумевал, что в Лобо обитает еще один серийный убийца. Джаз не слыл математическим гением, но, по его скромным прикидкам, вероятность составляла один к триллиону, не больше. Он на несколько минут оставил Хоуви в покое и пригнувшись пошел вперед, пока не нашел то место, которое искал. Он обернулся и в двадцати метрах от себя увидел свою вчерашнюю «засаду». Сейчас он стоял именно там, где находился помощник шерифа Эриксон, никак не подозревавший, что за ним наблюдают. Теперь Джаз окончательно понял, что Эриксон мог лучше всех видеть место преступления и работу следственной группы.

— Возможно, он хорошо разведал местность, — задумчиво произнес Джаз. — Грунтовой дороги нет ни на одной карте, разве что на «Гугле». Но точно сказать не могу, надо все проверить.

— Ее никто не знает, значит, она не из наших краев, — подхватил Хоуви. — Он убил ее в другом месте, а тело бросил здесь, рядом с Лобо. Шоссе там. — Он показал рукой влево. — А дом Гаррисона там. — Взмах вправо. — Так что мы знаем, что оттуда он точно не появился. Поэтому логично, что он ехал по шоссе, заметил это заброшенное поле и подумал: «Как здорово! Брошу-ка я труп здесь». Верно?

Джаз лишь хлопал глазами. Ну конечно же. Вот ведь идиот! Ответ все время лежал на поверхности!

— Убийца шел вверх по склону, — прошептал он.

— Что-что?

Не выпрямляясь, Джаз указал рукой вниз, чуть дальше плоского участка, где нашли труп, в сторону довольно крутого спуска, ведшего к маленькой рощице.

— Этот парень вовсе не дурак, — начал он. — Он знал, что полицейские выдвинут две версии, как и ты: убийца появился или со стороны шоссе, или со стороны грунтовой дороги. Смотри, отсюда прекрасно видно, где полицейские проводили трассировочный поиск. Они шли вверх по левой стороне по направлению к нам. Потому что там дороги и оттуда попасть сюда легче всего. Это путь наименьшего сопротивления. Когда ты тащишь труп, ты понесешь его вверх по склону или вниз?

— Лично я? — спросил Хоуви. — Обычно я таскаю трупы сверху вниз — так меньше устаешь.

— Вот именно. Это первая аксиома криминалистов — чтобы избавиться от трупа, его несут вниз. Но этот парень… — Джаз выпрямился и хлопнул в ладоши. — Гарантирую, что он шел вверх по склону вон из той рощицы. Потому что знал, что полицейским и в голову не придет что-то там искать. Пошли.

Они вприпрыжку побежали вниз, описывая широкую дугу, чтобы не наследить на месте преступления.

— Не представляю, как можно тащить труп вверх по склону, — недовольно пробурчал Хоуви. — Я бы просто-напросто сжег его. Кстати, а почему он его не сжег?

— Ты что, смеешься? В крематории тело сжигают два часа при температуре больше восьмисот градусов, а зубы и кости все равно остаются. Билли знал это по своему горькому опыту. Он пытался сжечь десятую по счету жертву, и ничего у него не вышло.

— А как насчет извести? Растворить тело, а?

— В негашеной извести? Долгая морока. И извести нужна чуть не бочка. К тому же в процессе тело усыхает и может мумифицироваться, а не раствориться. Так что нет гарантии, что наверняка избавишься от тела. Самое лучшее — это убедиться, что на теле нет никаких следов, могущих привести к тебе.

— Ну, теперь я знаю, к кому обращаться, если мне вдруг понадобится избавиться от трупа, — произнес Хоуви. У подножия холма он остановился и посмотрел на деревья. — Что-то тут не сходится. Во-первых, как он мог попасть в рощу? Нет ни дороги, ни тропинки…

— Не знаю, — торопливо ответил Джаз, когда они побежали по залитому лунным светом полю. — Просто попал туда, и все! — Его сердце колотилось не только от быстрого бега, но и от чего-то еще, не совсем ему понятного. Скорее всего от охотничьего азарта.

Через несколько секунд они оказались в роще. Джаз велел Хоуви быть осторожнее, а сам освещал лучом фонарика землю и стволы деревьев. Хоуви начал ныть, пока Джаз не дал ему второй фонарь, и вскоре они начали осторожно продвигаться вперед, выхватывая пучками света корни, моховые кочки и кусты. Джаз вдруг остановился как вкопанный, ухватив Хоуви за рукав, и прошептал:

— Тсс! Ни слова!

— Я и так молчу! — возмутился Хоуви.

— Вот и молчи.

— Ну ладно, раз ты сказал…

— Заткнись и слушай! — Джаз для большей убедительности взмахнул рукой, и Хоуви тотчас же закрыл рот. Они напряглись, застыв на месте и вслушиваясь в звуки ночи.

— Ты слышишь? — шепотом спросил Джаз.

— Что слышу? Только журчание ручья. А ты что слышишь, Чуткое Ухо?

— Вот именно. Ручей. — Лицо Джаза расплылось в улыбке. Он перевел луч фонарика на Хоуви, чтобы увидеть его реакцию, когда он переварит факты. — И куда он течет?

— Куда течет? — нахмурился Хоуви. Как и все городские мальчишки, он в детстве играл в этих местах. — Да никуда он не течет. Э-э, по ферме и дальше на запад к… — У него вдруг отвисла челюсть. — Черт! К шоссе он течет!

Ручей, до которого было метров тридцать, пересекал ферму строго с востока на запад, проходил под шоссе, а потом превращался в еле заметную струйку воды. Убийца мог оставить машину на обочине глубокой ночью, когда на дорогах нет никого из Лобо, потом пронес тело Джейн Доу по ручью до рощи, затем вскарабкался на холм и там бросил труп. Ручей был глубиной самое большее тридцать сантиметров. Легко ли ему пришлось? Конечно, нет. Но серийные убийцы одержимы своими навязчивыми идеями, а потому способны на многое. Если идти по ручью вброд, то это наверняка собьет собак со следа (если, конечно, полицейские начнут прочесывать местность с ищейками), а все улики и следы просто смоет водой. Если он положил труп в пластиковый мешок, то мог просто тащить его за собой, не боясь намочить. Сделав свое дело, он мог вернуться на шоссе тем же путем, которым пришел. Вполне подходящий план.

— Этот наш убийца прямо-таки педант какой-то, — сказал Джаз на ходу. — Все предусмотрел. Не оставил ничего, что могло бы привести к нему.

— Так, значит, мы ничего о нем не сможем узнать?

— Что-то узнать мы всегда сможем. Даже если там ничего нет, это о чем-то говорит. Так сказать, «увлекающиеся» убийцы теряют голову и оставляют массу улик, из которых мы можем сделать какие-то выводы. «Скрупулезные» убийцы следов не оставляют, что позволяет нам набросать их психологический портрет. Возьмем нашего злодея. Он очень аккуратен. Первенец или единственный ребенок в семье. Вполне вероятно, что отец хорошо к нему относился. Уравновешен. Хорошо учился в школе, но скорее всего учебу бросил.

— Похоже, ты о своем отце рассказываешь, — заметил Хоуви.

— Папаша сто процентов за решеткой, — рассмеялся Джаз. — Если бы он оттуда вырвался, мы бы тотчас об этом узнали.

Джаз в свое время отказался от любых контактов с Билли, но Г. Уильям взял себе за правило раз в месяц звонить и получать подтверждение, что да, Билли Дент находится в одиночной камере.

Они дошли до ручья и ринулись осматривать его берега. Джаз не тешил себя иллюзиями, что найдет следы на мягкой влажной земле у самой воды, однако он все же заметил пару-тройку мест, выглядевших так, словно почву там заметали листьями или ветками. Возможно, убийца там входил в воду или выходил из нее, и поэтому подчищал следы ног?

Учащенное биение сердца подсказывало Джазу, что все было именно так.

Но кроме увиденного — никаких следов или зацепок. Джаз знал, что, несмотря на все «уроки» Билли, не существовало таких понятий, как идеальное преступление или «стерильное» место преступления. Везде и всегда оставались улики, следы или какие-то «путеводные нити», по которым можно выйти на преступника. Что-то оставалось всегда. Сыщики могли что-то не заметить, но это вовсе не значило, что улики отсутствовали. Джаз обладал неким даром, который отсутствовал у полицейских. Это было нечто большее, чем умение мыслить как убийца.

«Самая простая вещь на всем белом свете, — прошептал из прошлого голос папаши. — Каин убил Авеля, и все на глазах у Бога». От этого воспоминания Джаз не мог избавиться, как бы ни старался. Еще Расти — бедняга Расти — давным-давно убитый. И мама — бедная мама — давным-давно исчезнувшая из его жизни. Плюс к этому регулярные занятия на тему «Как убивать». В двенадцать лет Джаз делал успехи, постигая образцы локализации пятен крови, изучая анатомию, обращение с ножами, удавками, молотками, отвертками и много чем еще.

Застыв, он сделал глубокий вдох и постарался увидеть место, где находился, глазами преступника. Глазами Билли. Это было нетрудно.

«Хорошее укрытие. Даже днем густая растительность сводит шансы, что тебя засекут, практически к нулю. Тащить ее вверх по склону, конечно, тяжело: она хоть и хрупкая, но весу в ней немало. Но это окупается тем, что ты собьешь полицию со следа. Прежде чем возвращаться, оставь там средний палец, брось его полицейским, словно кость, пусть побегают. Остальные два возьми с собой, потому что… потому что они маленькие. Портативные, так сказать. Рассуй их по карманам, и никто ничего не заметит. „Скажите, у вас в кармане отрезанный палец или вы просто рады меня видеть?“ Хо-хо-хо. Но зачем брать два пальца? Зачем…»

— Эй, Джаз! — окликнул его Хоуви голосом, в котором звучали нотки любопытства.

Джаз обернулся и направил фонарик на своего друга. Хоуви осторожно балансировал на торчавших из воды камнях, пытаясь наклониться и рассмотреть что-то у себя под ногами. Джаз до боли прикусил нижнюю губу, стараясь отогнать видение, как Хоуви поскользнется и раскроит себе череп.

— Ты там поосторожней! — крикнул он в ответ, пытаясь не думать о том, как быстро Хоуви истечет кровью.

— Когда ты говорил об уликах, — продолжил тот, не обращая внимания на предостережение Джаза, — ты имел в виду что-то вроде этого?

С этими словами Хоуви совершил величайшую глупость: он нагнулся и протянул руку, чтобы взять какой-то предмет, лежавший между камнями.

— Ничего не трогай! — отчаянно крикнул Джаз.

Но было уже поздно.

* * *

Секундой позже Хоуви с удивленным видом протягивал Джазу какой-то блестящий предмет.

— Что? Что я не так сделал? — второпях спросил он.

— Уже не важно, — ответил Джаз чуть более сердито, чем следовало бы.

Даже опытные полицейские совершали элементарные ошибки и забывали, а то просто не выполняли требований по обращению с вещественными доказательствами и уликами. По мягкой земле и торчавшим из воды камням Джаз добрался до места, где стоял Хоуви, и посветил фонариком на его открытую ладонь. Там лежало кольцо. Джаз утешал себя тем, что вода в любом случае смыла все следы и отпечатки пальцев. Однако его грызла досада, что его первый прорыв в этом деле закончился глупейшим провалом.

— Похоже на детское кольцо, — предположил Хоуви. — Слишком оно маленькое.

— Это не детское кольцо, — возразил Джаз, беря его в руку и держа двумя пальцами. — Это ее кольцо. Бьюсь об заклад, что это кольцо с пальца ноги.

— Прикольно! И сексуально! — воскликнул Хоуви. Потом он вдруг вспомнил о владелице кольца. — Ах черт! Извини! Считай, что я этого не говорил.

Джаз вертел находку в свете фонарика. Кольцо представляло собой тускло поблескивавший золотой ободок, украшенный двумя вкрапленными камнями. Возможно, рубинами или гранатами… или просто кусочками красного пластика. Сейчас это невозможно было определить.

— А что значит этот красный цвет? — возбужденно спросил Хоуви. — Ты сказал, что надо понимать жертву. Так что нам говорит красный цвет?

— Возможно, ничего. Может, это ее камень по знаку Зодиака. Или зодиакальный камень кого-то из близких. А может, ей просто нравился красный цвет.

Он с трудом подавил в себе желание бросить находку обратно в воду. Это была, безусловно, улика, но пока что совершенно бесполезная.

— Там внутри что-то написано, — сказал Хоуви, который рассматривал кольцо под другим углом.

И действительно, на внутренней стороне кольца виднелись выгравированные буквы. Джаз и Хоуви повторяли их вслух, светя фонариками с разных точек, чтобы рассмотреть гравировку во всех деталях:

— Ф.Г. от Д.Р.

Они посмотрели друг на друга, а потом снова на кольцо.

«Ф.Г. от Д.Р.».

— Ну что ж, — произнес Хоуви после долгой паузы, — вот тебе и объяснение, не так ли?