Ночью у Жорика заныл зуб. Он ныл тихо, но мама с бабушкой Лизой всё равно услышали.

– Ты не заболел? – раздался голос у кровати.

– Заболел… Только не я, а зуб, – цепляясь за недосмотренный сон, пробормотал Жорик.

Сквозь щёлку в ресницах он увидел над собой четыре перепуганных глаза. Два из них были мамины, а остальные – бабушкины. Жорик открыл рот, чтобы поздороваться, но не успел, потому что ему сразу начали светить внутрь настольной лампой.

– Десна припухла, – озабоченно сказала мама.

Бабушка охнула и выскочила из комнаты. Через минуту она вернулась с махровым полотенцем и ловко обмотала зуб вместе с ушами.

– Тёплый компресс, – объяснила она. – Утром всё как рукой снимет.

– А теперь – спать! – сказала мама.

«Ага, заснёшь тут! – сердито подумал Жорик. – Лучше б вместо полотенца дали варенья с чаем или с этой, с как её… с ХАВЛОЙ…»

Он так и не вспомнил, как правильно называется халва, потому что уже крепко спал, зарывшись тёплым полотенцем в мягкую подушку.

* * *

Утром зуб прошёл, но левую щёку сильно раздуло. В зеркале Жорик стал похож на хомяка. Хомяк жил в соседнем подъезде на четвёртом этаже в железной клетке, которую подарили Капиной подружке Нюре на Восьмое марта. У хомяка были толстые щёчки, потому что он тащил в рот что попало и назывался «грызун».

– Видали? – во время чая сказал папа Жорика Поликарп Николаевич. – Не ребёнок, а мечта стоматолога! Весь в меня!

Когда у папы болели зубы, он ложился на диван и начинал терпеть, пока за ним не приезжал водитель дядя Костя и не увозил в больницу.

– Медицина полна загадок, – задумчиво говорил папа, когда дядя Костя привозил его обратно.

– Почему? – спрашивали мама и бабушка Лиза.

– Потому что, когда мне вставляют зуб, я плачу́. А когда мне вырывают зуб, я опять плачу́. Вот такая арифметика… Так что, Жорик, запомни: больные зубы едят деньги в сто раз быстрей здоровых.

* * *

Когда под окном забибикала машина, папа надел галстук и скомандовал:

– Свистать всех наверх! Едем к доктору.

От доктора у Жорика в животе ёкнул чай. К доктору ему не хотелось. Ему и хомяком было неплохо. Он скривил нос и начал тереть глаза, чтобы выдавить из себя хотя бы одну слезинку.

– Нет, вы только на него посмотрите! – укоризненно проговорил папа, не переносивший сырости. – А ещё моряк!

«При чём тут моряк?», – удивился Жорик, но потом вспомнил дразнилку «моряк – с печки бряк!» – и слёзы покатились из него сами.

Повеселел он только возле длинной машины, потому что дядя Костя дал ему побибикать целых четыре раза. Машину быстро обступил народ, изо всех сил завидуя Жорику, который сидел за рулём и надувал щёки. Вернее одну, потому что вторая уже была надута.

– Ты куда? – спросила Капа.

– В больницу, зубы рвать, – ответил Жорик, для солидности прибавив к больному зубу ещё парочку здоровых.

– Ух ты! – восторженно загудели люди.

– Страшно? – шёпотом спросила Капа.

– Не-а… Подумаешь, зубы! – бодро ответил Жорик и покраснел.

Он всегда краснел, когда врал, но в машине было темно, и никто не заметил.

* * *

Зато в больнице можно было бояться смело, потому что людей там не было. На дворе стояла середина лета, и все больные вместо больницы лежали на пляже и ели мороженое. Очередь была только в зубной кабинет. Первым в очереди стоял папа, за ним – мама, потом – бабушка, за бабушкой – дядя Костя, а за дядей Костей – Капа. Её взяли с собой как бы на экскурсию, чтобы Жорику было веселее… Только какое тут, скажите, веселье, когда ты стоишь в конце зубной очереди и дрожишь, как хомяк перед холодильником? Чтобы отвлечь Жорика от страшных мыслей, бабушка Лиза с бодрым выражением на лице прочитала стихи, нарисованные на стенке под пузатым малышом с пол-литровой кружкой: «Тот, кто пьёт молоко, будет бегать далеко…»

Жорик терпеть не мог молока, но сейчас он бы с удовольствием выпил пару-тройку вёдер, лишь бы убежать подальше. Да не тут-то было! В коридор из зубного кабинета выплыл толстый доктор в белоснежном халате. Своими размерами он напоминал айсберг, потопивший непотопляемый пароход «Титаник», и Жорик наконец-то понял, почему папа назвал его моряком. От волнения он слизнул с губ солёные морские брызги и незаметно закрыл глаза, чтобы его не сразу заметили.

Доктор-айсберг подплыл поближе и закачался на пятках, осматривая очередь. Похоже, он был удивлён, что к нему прибило волной сразу столько народу.

– Ну, и кто тут у нас первый? – насмотревшись, спросил зубной врач.

– Он! – хором закричала очередь.

Один Жорик не закричал, и сразу стало понятно, что «он» – это он.

– Замечательно! – помрачнел зубник и строго добавил: – Остальным ждать!

Остальные облегчённо вздохнули, а мама виновато прошептала:

– Доктор, у нас зуб…

– Нашли чем удивить! Можно подумать, от вас чего другого дождёшься…

Доктор укоризненно крякнул и, не без усилий оторвав дрожащего пациента от стенки, повёл его в кабинет.

– Не дрожи: ты же моряк, а моряки ничего не боятся!

Услышав про моряка, Жорик затосковал. Ведь если тебя второй раз за одно утро называют моряком, значит, дела совсем плохи.

– Никакой я не моряк, я плавать не умею…

– Тогда будешь космонавтом, им плавать не обязательно. Видишь кресло? В космическом корабле такое же, только хуже. Садись, пока другие не заняли.

Ватными ногами Жорик взобрался на космическое кресло с длинным сиденьем до самого пола. Кресло окружали разные приборы: вентилятор, круглая лампа, какие-то трубочки-проводочки и гранёный стакан на подставке.

– Что это? – спросил Жорик.

– Хороший вопрос! – похвалил доктор. – Действительно, что́? Екатерина Матвеевна, вы нам не объясните?

Из боковой комнаты вышла тётя с обиженным куриным лицом и кривой тарелочкой.

– Как это что? – закудахтала она. – Зубной инструмент. Всё стерильное… Я два раза руки мылом мыла… А если вам опять не нравится…

– Ладно-ладно, – перебил её доктор, – лучше проверьте топливо в баках, а нашему космонавту я сам всё объясню.

Доктор нажал ногой какую-то педаль, и кресло с жужжанием поползло вверх. Потом оно остановилось, и в глаза ударил яркий свет.

– Это космическая фара, чтобы было видно, куда лететь. Открывай рот.

Ночью в Жорика уже светили, и он знал что это не больно. Но когда в руках доктора появилась какая-то блестящая штучка, рот сам собой закрылся и начал испуганно мычать.

– Чудак! Это же специальное космическое зеркало. С ним можно заглянуть за любой угол. Без него в космос – не ходи. Мало ли кто там за углом сидит?

Жорик даже не заметил, как его рот снова открылся и доктор залез туда своим космическим зеркалом и ещё одной палочкой с загнутым остриём. Наверное, это было специальное космическое копьё, чтобы колоть врагов из-за угла.

– Ага! – наконец-то проговорил доктор, вылезая наружу с таким видом, словно нашёл десять рублей. – Ты тут посиди минутку, а я пока скажу пару слов твоей маме…

Чтобы не скучать, Жорик стал смотреть в окно. За окном росла ветка, на которой весело чирикал воробей. «Да… – печально подумал Жорик, – хорошая штука клюв! А с зубами сильно не почирикаешь»

* * *

– Ну и ладно! – оторвал Жорика от печальных мыслей вернувшийся доктор. – Будем рвать!

– Куда?

– Конечно, к звёздам! Екатерина Матвеевна, где наш пульт управления?

Из боковой комнаты снова вышла та же тётя и с грохотом поставила на стеклянный столик новую тарелочку.

– Это пульт? – недоверчиво спросил Жорик.

– Конечно, пульт! – уверенно сказал доктор и начал отдавать быстрые команды. – Рот открыть!.. Дышать носом!.. Смотреть вперёд!.. Включить космическую фару!.. Поехали!

Не успел Жорик испугаться, как за щекой что-то кольнуло, и он услышал радостный голос:

– Всё! Приехали!

– Всё? А я думал, будет долго…

– Зачем долго, если в космосе время идёт быстрее? Зато смотри, что мы оттуда привезли.

Жорик открыл глаза и увидел на большой докторской ладони какую-то маленькую штучку.

– Что это?

– Это твой зуб. Он заболел, но мы его вылечили.

– Значит, теперь вы мне его назад вставите?

– Зачем? Теперь у тебя новый вырастет. И мне кажется, что это будет не простой зуб, а зуб мудрости.

– Такое скажете! – обиженно закудахтала Екатерина Матвеевна. – Зубы мудрости у детей не растут!

– Растут, растут… Просто потихонечку…

– Вот вы доктор, а не знаете! Зубы мудрости растут только у взрослых.

– А, по-моему, у взрослых они как раз и выпадают, – задумчиво проговорил доктор.

Жорик смотрел на него и не узнавал. Вместо холодной ледяной горы перед ним сидел добродушный толстяк, только чуть-чуть грустный и немножко усталый. Доктор молча смотрел в окно на пустую ветку, словно хотел увидеть на ней давно улетевшего воробья. Жорик поёрзал в кресле и спросил:

– А что, мой зуб был зубом глупости?

– Ха-ха! – встрепенулся доктор. – Несомненно, это был самый настоящий зуб глупости, который очень любил конфеты и терпеть не мог зубную пасту…

Поправив на ледяной верхушке белую шапочку, доктор-айсберг распахнул двери и громко закричал: – Встречающие, забирайте своего космонавта.

В кабинет, весело галдя, ворвались встречающие. Жорик сполз с кресла и приветственно помахал им рукой, как и подобает настоящему покорителю космоса.

– Ну? – шёпотом спросила Капа.

– Нормально! – ответил Жорик, чувствуя, как его переполняет смелость…

* * *

После больницы Егора целых два часа морили голодом и жаждой. От этого у него даже опухшая щека обратно спухла. Зато потом мама повела его к киоску с мороженым и купила сразу шесть порций эскимо на палочке. Правда, ему досталась всего одна эскимосина, а остальные роздали народу в песочнице. Это было нечестно: в космос-то он летал сам, а как мороженое – так всем! Поначалу Жорик хотел обидеться, но потом передумал.

И знаете почему? Потому что глупо обижаться, когда в тебе потихонечку начинает прорастать зуб настоящей человеческой мудрости. Тут чем обижаться, лучше побыстрее становиться умным, а то ведь и без зубов можно остаться…