Однажды Салапапон пришёл к Мздыре и выманил его во двор. И хотя Мздыря спал, но пошёл, потому что лицо у Салапапона было загадочным, как у египетского сфинкса, а уши оттопыривались вопросительными знаками.

– Ты чего? – спросил Мздыря, когда они уселись на край песочницы.

– Я краб! – сказал Салапапон, и его уши из вопросительных знаков превратились в восклицательные.

Мздыря недоверчиво хмыкнул, потому что Салапапон был похож на краба, как кирпич на селёдку. В смысле, ничего похожего! Разве что майка торчала из трусов и носки сползли гармошкой. Но причём здесь крабы?

– Потому что мне приснился сон! – объяснил Салапапон.

– Какой ещё сон? – не понял Мздыря.

– Что я краб, и мой папа краб, и мой мама краб, и мой дядя краб, и мой тётя краб, и все вокруг маленькие крабы, кроме милиции, – неправильно склоняя слова, печально проговорил Салапапон. – Эх…

– А милиция, почему не краб? – удивился Мздыря.

– Почему милиция не краб? – переспросил Салапапон и, воровато оглянувшись, прошептал: – Милиция тоже краб, только большой.

– Че! Пу! Ха! – ударяя каждую букву, проговорил Мздыря. – Мало ли чего ночью приснится, особенно когда есть хочется или наоборот? Лучше выкинь из головы своих крабов и давай башню строить, пока строители песок не растащили.

– Как это выкинь? – ехидно прошамкал Салапапон противным старушечьим голосом. – Куда это выкинь, если крабы к беде снятся? К бо-о-о-льшой бе-е-е-де!

Не успел Мздыря снова удивиться, как из-за спины Салапапона вынырнула незаметно подкравшаяся старушка. Возле уха старушка держала ладошку для подслушивания.

– Теперь жди! – злорадно прокряхтела она и выхватила из кошёлки пачку листовок, с которыми обычно пристают к прохожим всякие проходимцы и обещают конец света.

Мздыря хотел было схватить Салапапона и убежать, но старушка ловко перегородила дорогу и начала быстро перечислять крабовые беды:

– Света не будет, здоровья не будет, денег не будет, погоды не будет, кина не будет…

– А что будет? – перебил старушку Мздыря, потому что Салапапон так расстроился, что уже никого перебить не мог.

– А то! – оживилась старушка. – Бензин сольют! Мыло смылят! Сметану разбавят! Кур прокурят!..

Тут старушка закашлялась и выкрикнула что-то совсем несусветное:

– Запретят кормить котят!

А потом сунула Салапапону листовку за шиворот и протрубила на весь двор:

– Воду – заводам! Брезент – Президенту! Почки – почте! Ушки на макушке!

– Бежим! – закричал Салапапон, и они побежали.

* * *

И чем дольше они бежали, тем больше успокаивались. Ведь как старушка не старалась, а крабы не подтвердились, в смысле, Салапапон и Мздыря ни одной беды до обеда не встретили, а после обеда и подавно! Потому что слово «отобедать» как раз и означает – отогнать беды!

К тому же солнце светило, куры неслись, мыло мылилось, здоровье позволяло! А когда им подмигнул встречный милиционер, чего ни один краб не умеет, Салапапон и Мздыря поняли, что сегодня свет не кончится, а до завтра ещё далеко. Поэтому они сразу перестали бежать и начали есть ледяные конфеты, которые в народе называются леденцами.

…Кстати, Салапапону вчера приснилось, что он одуванчик. Но Салапапон даже просыпаться не стал.

Он просто вытряхнул пух из головы и перевернулся на другой бок.