ПОСТРОЙКА

Война 1904 года перевернула и расплескала затхлый омут адмиралтейских кабинетов. Она вошла в страну жестоким, безжалостным и неподкупным прокурором. Наступало время расплаты за эпоху застоя в годы правления Николая II. Стране, перешедшей в 1898 году на золотое обеспечение рубля, пришло время расплачиваться за свое предпоследнее место в Европе по военному бюджету на душу населения — 2 рубля 50 копеек (на 1897 год). Расплачиваться за соотношение 60 миллионов рублей, выделенных "на флот" в 1897 году, к выделенным в том же году 151 миллиону рублей морского бюджета в "отсталой и нищей Японии".

Но только когда началась война, стали спешно снаряжать эскадры и слать подкрепления. И каждый шаг, сделанный на этой войне, стоил в десятки и сотни раз больше, чем грошовые довоенные "экономии". В пышущую топку войны летели не "пачки ассигнаций" — в зареве Порт-Артурских пожаров сгорало будущее великой Империи. Броненосцы 2-й эскадры Тихого океана уже стояли у достроечных стенок, но эскадра не могла быть послана в далекий поход без включения в неё достаточного числа эсминцев. С учетом перегруженности верфей и дефицита времени (военного времени!) было принято решение: заказать "недостающее число" миноносцев за границей.

Возможность размещения заказа в Англии серьезно не рассматривалась ввиду её заведомо прояпонской позиции. К тому же совсем недавно Франция выполнила русский заказ на постройку 5 истребителей типа "Форель". Теперь же речь шла о заказе тем же заводам сразу 11 эскадренных миноносцев этого улучшенного типа. Аналогичный заказ на 10 "разборных" эсминцев (т. е. предназначенных для перевозки железной дорогой и последующей сборки во Владивостоке) был размещен и на верфях Германии.

По четыре корабля предполагалось к постройке на заводе "Форж и Шантье" в Гавре и Ла-Сене. Оставшиеся три миноносца брался построить в Гавре завод А. Нормана.

Переговоры велись только от имени завода "Форж и Шантье" и держались в такой тайне, что даже русский морской агент во Франции Г.А. Епанчин узнал о них только в конце сентября, и причем из "частных источников".

Эскадренные миноносцы типа "Лейтенант Бураков”. 1904 г. (Теоретический чертеж корпуса)

В предварительном договоре Морское министерство категорически настаивало на самых кратчайших сроках готовности: начать все испытания кораблей не позднее ноября 1905 года с тем, чтобы, совершив самостоятельный переход зимой 1905–1906 годов, они могли принять участие в боевых действиях. Это не оставляло времени для проектирования других вариантов, кроме как использование уже готовой и отработанной документации на ранее построенные миноносцы типа "Форель": спецификация на них была утверждена МТК 30 сентября 1904 года.

"Форж и Шантье" начал постройку стремительно, даже не дожидаясь юридического оформления контракта. К декабрю 1904 года обшивка первого эсминца была уже доведена до верхней палубы, закончена поковка валов и отливка основных частей механизмов. Гораздо хуже обстояло дело на заводе Нормана: без документации "на предъявление поставщикам" срывались своевременность поставок и контрактные сроки. Контракт на "поставку 11 эскадренных миноносцев" стоимостью по 1 590 тысяч франков (В сумме 17 490 тысяч франков) был подписан только 10 декабря 1904 г. Он был подписан главным директором завода "Форж и Шантье де ла Медитерране", с французской стороны и начальником отдела сооружений ГУКИС контр-адмиралом А.Р.

Родионовым, с русской стороны. При этом французская сторона получала право поручить постройку трех из них заводу Нормана в Гавре, которым она и воспользовалась.

Сроки же окончательной сдачи определялись статьёй пятой контракта "не позднее 1(14) ноября 1906 года". Шестая оговаривала неустойки за недобор каждой четверти узла до "контрактной скорости". Статья седьмая оговаривала неустойку в размере 100 франков за каждый день, в течение первых двух месяцев. В дальнейшем размер неустойки возрастал, и по истечении 4 месяцев "заказчик" имел право на расторжение контракта.

Был оговорен ряд "форсмажорных" обстоятельств, но только при условии их засвидетельствования русскими инженерами, наблюдающими за постройкой. На ряду со стихийными бедствиями в их число на этот раз внесли стачки и забастовки, чего так и не удалось достигнуть при составлении контракта на предшествовавшие им "форели". И нельзя не отметить, что по причине "срочности заказа" каждый из "Бураковых" — так называлась вторая серия — практически равнялся по цене двум "форелям".

Уже в сентябре 1904 года МТК одобрил строительную спецификацию. 12 октября контр-адмирал А.Р. Родионов сообщает в Петербург, что во Франции уже заготовили строительные материалы и теперь он рекомендует, не откладывая, назначить наблюдающим за постройкой старшего инженер-механика Петрова. 12 октября МТК отдает соответствующее разрешение А.Р. Родионову.

Эскадренные миноносцы "Ловкий" в 1908 г. (вверху) и "Лихой" (два фото внизу)

4 ноября завод "Форж и Шантье" просит о присылке по одному компасу каждого типа, для составления чертежей их размещения на корабле и подгонки на месте. Завод настоятельно просил сделать это не позднее января 1905 года. Через месяц последовал аналогичный запрос от наблюдающего за постройкой.

Он просил о присылке: одного лота Томсона, одного лага, командирской койки и чемодана общего образца, матраца и одеяла. Всё это было выслано в Гавр на имя старшего помощника судостроителя Лебедева.

Уже ко 2 декабря первый "контрминоносец" обшили внешней обшивкой и для него отлили основные части главных механизмов, выковали и подготовили к установке гребные валы. Строительство продвигалось настолько успешно, что наблюдающий за постройкой корабельный инженер Г.И. Лидов сообщил в начале февраля в Петербург о возможности досрочной сдачи некоторых из них. 28 апреля первым четырем из них были присвоены названия, и одновременно их зачислили в состав флота.

В эти же дни завод срочно просит прислать из России воздухонагнетательные насосы, круговые рельсы торпедных аппаратов, установки (станки) артиллерийских орудий и компасы.

В целях "наивозможной секретности" предстоящий спуск первого из них ("Лейтенанта Буракова") было приказано проводить "без церемонии", русский флаг не поднимать, а русским офицерам находиться в штатском. Такие же меры предосторожности предприняли и при спуске миноносцев в Германии, на заводах Круппа.

10 июня завод в очередной раз воззвал к МГШ: "Ускорьте поставку компасов!". На это последовал неожиданный ответ: "Штатные компасы привезут и поставят гг. офицеры по прибытии на корабли. Русские компасные установки вам выданы не будут, устанавливайте свои, наличные, по временной схеме". По прошествии каких-то десяти дней в МГШ пришла ожидаемая телеграмма. Капитан 2- го ранга Винтер сообщал из Гавра: "Сегодня, 20 июня 1905 года, в 9 часов утра спущен на воду эскадренный миноносец "Лейтенант Бураков".

Но если у "Фордж и Шантье" работа шла вполне успешно, то постройка трех "нормановских" миноносцев затягивалась настолько, что сдачу заказчику уже приходилось планировать уже на декабрь 1905 года.

Несмотря на огромную переплату "За срочность заказа", "исполнители" резко снизили интенсивность работ на кораблях. 26 октября Лебедев особо обращает внимание на это очевидное несоответствие.

А в это время Морское министерство судорожно изыскивало способы доставки кораблей в Россию. Вся деликатность ситуации заключалась в том, что, по существовавшему в то время международному законодательству "комплектация и выход в море судов под флагом одной из воюющих стран из третьей" являлись серьёзным нарушением международных юридических норм. Рассматривался даже вопрос о возможности их перехода в Россию под французским флагом. Ситуация разрешилась только в виду близкого окончания войны.

 

В ПОХОДАХ И НА УЧЕНИЯХ

Затратив огромные средства на "спешное усиление флота и армии", русское правительство отказалось от продолжения войны в момент, когда сухопутная японская армия оказалась на грани разгрома. К моменту заключения "похабного" (пользуясь терминологией В.И. Ленина) Портсмутского мира Россия сосредоточила на Дальнем Востоке полумиллионную армию, добившись трехкратного численного перевеса над полностью обескровленным противником. Японской армии не хватало снарядов, транспорта и кадровых офицеров. Финансовое положение Японской империи становилось всё более безнадежным, в то время как золотой запас России превышал японский почти восьмикратно. В дополнение к этому выяснилось, что пропускная способность Транссибирской магистрали почти вдвое превышает величину, с оглядкой на которую планировал войну японский Генеральный штаб.

Среди японской военной элиты крепло понимание, что мир гораздо нужнее Японии, чем России. И война, в конечном итоге едва не ставшая катастрофой для Японии, была доблестно выиграна её дипломатами. Ввиду "предстоящего заключения мирного договора" 16 июля 1905 года морское министерство приняло решение о прибытии эсминцев в Россию "по окончании военных действий".

В октябре достигли и окончательного решения о переводе эсминцев в Россию французской вольнонаемной командой. Это стоило ещё одной дополнительной платы: по 48 тысяч франков за переход каждого миноносца из Гавра и 75 тысяч франков из Ла-Сена.

Хронология строительства и испытаний миноносцев типа "Лейтенант Бураков" [7]

 

УСТРОЙСТВО МИНОНОСЦЕВ ТИПА "ЛЕЙТЕНАНТ БУРАКОВ"

Главные размерения корпуса оставались прежними (56,6 метра по грузовой ватерлинии, максимальная ширина 6,4 метра, средняя осадка корпуса в 1,97 м. должна была соответствовать 312 тоннам водоизмещения). Однако корпус был значительно усилен конструктивно, с заменой ряда деревянных элементов. Так, нижнюю платформу (палубу) набрали из стальных листов толщиной 2 миллиметра. В районе световых машинных люков (там, где на "Форели" и "Стерляди" крепились палубные "пластины усиления") увеличили толщину палубной обшивки. Удвоили толщину листов поясьев наружной обшивки. В сочетании с усилением других конструкционных элементов это привело к увеличению водоизмещения на 13 тонн.

Шпация шпангоутов составляла 600 миллиметров (от оси до оси) во всех 10 отсеках, за исключением машинного отделения, где единообразию шпаций мешали машинные фундаменты. Водонепроницаемые переборки довели до уровня верхней палубы. Глубина трюма составляла 4,1 метра (от киля до верхней палубы).

Четыре котла системы Нормана (с рабочим давлением в 17 атмосфер) были размещены в двух котельных отделениях, линейно-чередующихся с машинными. Две машины устанавливались со смещением от оси судна (для более компактного размещения) в "шахматном" порядке. Со стороны же, противоположной смещению машины предусматривались дополнительные угольные ямы.

Не оговаривая строго индикаторную мощность машины, спецификация, тем не менее предусматривала её от 3 000 л.с. и выше, при частоте вращения 310 оборотов в минуту. Это, по мнению проектировщиков, должно гарантировать контрактную 26-узловую скорость. Дальность планировалось 950 миль при 14 узлах и 1860 при 10 узлах. Расход угля для работы необходимых механизмов при якорной стоянке должен был составлять 1,5 тонны в день.

Продолжала сохраняться популярная во французском судостроении (и на "форелях", в частности) схема размещения рулей впереди и ниже их основной линии гребных винтов. Это решение гарантировало сохранение высокой управляемости при сильном волнении. В то же время оно резко увеличивало опасность повреждения рулей при посадке на мель или камни. (Именно это и случилось при посадке на мель "Форели" 14 ноября 1901 года в Куксгафене).

Значительно усовершенствовали водоотливную систему. Её составляли: десять эжекторов, две циркуляционные помпы, комплект донок и трюмных помп. При заполнении любого отсека (кроме концевых и унтер-офицерского) откачка велась соответствующими эжекторами, донками и циркуляционными помпами. Время затопления погребов боекомплекта оценивалось в 15–20 минут (через клинкеты, управлявшиеся с верхней палубы). Циркуляционные помпы, используемые для создания вакуума в конденсаторах силовых установок при малых ходах или стоянке могли быть использованы как дополнительные средства откачки воды из трюма.

Эскадренные миноносцы 4-го дивизиона в походе

Кроме того, как водоотливные системы могли быть использованы и средства противопожарной системы. Последнюю составляли две донки системы Листа с комплектом переносных брандспойтов.

Электрическое освещение "Бураковых" составили 59 16-свечевых ламп.

Во всех основных отсеках установили "электроколокола" (сигнальные звонки), с общей системой включения из боевой рубки. В полтора раза (до 60 сантиметров) увеличивался диаметр "боевого фонаря" (прожектора).

Все это привело к увеличению массы энергетической установки почти на 5 тонн. Увеличились веса минного вооружения, динамо-машин, прожекторов и многих припасов. В итоге, пришлось пойти даже на некоторое сокращение запаса угля (С 30,4 до 29,6 тонн.)

В сумме, это еще на стадии постройки привело к росту водоизмещения до 335,8 тонн. Но, "как обычно", эта величина не стала окончательной: сверх указанного в спецификации, оговаривалось наличие на борту большого количества запасных частей, общей массой до 6 тонн.

По опыту "форелей" и французских эсминцев типа "Catapulte" переделали под ходовой мостик прожекторную площадку. Сюда же вынесли штурвал, переговорные трубы, машинный телеграф и компас.

Сохранялся характерный для "форелей" и французских миноносцев вообще "решетчатый настил", поднятый на 60 сантиметров над основной верхней палубой.

В совместном плавании

От дальнейшего развития ходового мостика до "выносных крыльев с пулемётами, до самого борта" пришлось отказаться в виду крайней громоздкости подобной "конструкции". С палубы на крышу тамбура переместился кормовой ходовой мостик. Место его заняла рубка камбуза и радиостанции. Ввиду близости главного компаса в конструкции тамбура пришлось использовать немагнитный стале-никелевый сплав. Те же немагнитные сплавы предполагалось использовать и в лобовой части боевой рубки.

Минное вооружение усиливалось установкой более мощных торпедных аппаратов (45-сантиметровых, образца 1904 года). Сектор обстрела минных аппаратов составлял 26° от траверза в нос и корму. По прибытии на Балтику корабли планировали сразу перевооружить, заменив все 5 орудий калибром 47 миллиметров на второе 75-мм орудие и четыре пулемёта, доведя число последних до 6. Провести эту замену во Франции не решились из-за крайней спешки "заказа военного времени". Предусмотренный боекомплект составлял 320 (160 на ствол) снарядов калибра 75 миллиметров и по 108 (18x6) ящиков с патронными лентами для пулеметов.

Все устанавливаемое во Франции вооружение, как и прежде, поступало из России и проходило испытания во Франции. По установке оружие испытывалось стрельбой: пять выстрелов для артиллерийской установки, два выстрела из минного аппарата и сто выстрелов из пулемета. Таким образом, планировалось достигнуть равенства или даже некоторого превосходства в вооружении японских миноносцев.

Для растяжек "беспроволочного телеграфа" и производства сигналов в проекте предусмотрели две мачты высотой 14,4 метра.

Паровые брашпили резко увеличили механизацию различных палубных работ, и было устроено паровое отопление, отсутствовавшее на "форелях". Внутреннее же расположение мало чем отличалось от существовавшего ранее на предыдущей серии.

Согласно спецификации при постройке весь корпус подлежал оцинковке, а допуски и толщины принимались по стандартам, принятым во французском судостроении. Все внешние металлические поверхности должны быть трижды загрунтованы перед окончательной покраской. Для форштевня использовалась кованая сталь, а сам он имел форму шпирона, ахшевень отлили из стали. Киль, длиной около 32 метров, сформировали из металлических листов толщиной 4,8 миллиметра.

Иллюминаторы открывались (за исключением люковых иллюминаторов) и снабжались крышками на задвижках или шарнирах. Двери в переборках открывались в обе стороны.

Эскадренный миноносец "Лихой"

Первое отделение (отсек) предназначался для предотвращения распространения воды по кораблю при повреждении форштевня.

Второй являлся жилым помещением команды и имел рундуки для личных вещей по бортам. Под палубой предусматривалось "помещение для провизии".

Третий отсек помимо жилого помещения вмещал паровой штурвал, погреба для 76 и 47мм снарядов, водяные цистерны общим объемом 3 000 литров. Дерево в оборудовании снарядных погребов допускалось только для устройства снарядных стеллажей. В погребах размещались все виды патронов (пулеметные, ружейные и револьверные).

Четвертый отсек вмещал: два передних котла, бортовые и поперечные угольные ямы, питательную донку котельного отделения, водяные цистерны (4 000 литров).

В пятом и шестом отсеках располагались главные машины, воздухонагнетательный насос и распределители, кипятильники для воспроизведения потери в котлах (производительностью 625 литров в час), циркуляционная помпа, пародинамомашина. Эти отсеки имели открывающиеся иллюминаторы и вентиляторы и сообщались между собой дверьми, находящимися выше уровня ватерлинии.

В седьмом отсеке располагалась кормовая котельная группа, и он был полностью идентичен четвертому. Каждое котельное отделение имело "прибор для душа" и "ящики для платья кочегаров".

Восьмой отсек предназначался для размещения офицеров и имел, ближе к корме, трап, ведущий в кают-компанию. С левого борта он имел буфет, ватерклозет и каюту для штурманских принадлежностей, на правом борту располагалась каюта командира со входом из прихожей. В средней части — кают-компания и две офицерские каюты по бортам от неё.

Ключей от всех помещений изготовили по два комплекта. Установили электрическую сигнализацию из командирской каюты к унтер-офицерским и офицерским каютам.

Каждая офицерская каюта имела кровать с ящиком под ней, шкаф, письменный стол и умывальник с зеркалом. В каюте командира, кроме того, имелся еще один шкаф для карт, библиотека и кресло. На дверях кают и кают-компании располагались шерстяные портьеры, и, кроме того, один шерстяной ковер находился в кают-компании. Палубы в каютах покрывались линолиумом, а столярные изделия изготовили из лакированного тикового дерева. Под палубой офицерской кают-компании находился погреб для снарядов. Погреба имели устройства затопления, освещения и вентиляции. Система затопления погребов обеспечивала их полное затопление (при пустых стеллажах) не более, чем за 15 минут. Вентиляционная система обеспечивала 6-тикратную смену воздуха в течение 1 часа и не допускала повышения температуры в ходе испытания корабля выше 35 °C.

В девятом отсеке имелось жилое помещение для квартирмейстеров. Оно содержало: стол с раздвижной столешницей, койки с рундуками, шкафы, умывальник с зеркалом, шесть кроватей, каюту машинного квартирмейстера и необходимые крючки для четырех дополнительных подвесных коек.

В последнем десятом отсеке располагался погреб, оснащенный принудительной вентиляцией.

В корме находился гальюн для унтер-офицеров и команды. В жилом командирском отсеке оборудовали два ватерклозета в закрытых помещениях.

Внутренний объём помещений составил (данные приводятся для эсминца "Лихой", согласно спецификации 19133 года): отсек № 1–6,35 м³, отсек № 2 — 46.0 м³, отсек № 3 — 104,0 м³, отсек № 4 — 151.0 м³, отсек № 5 — 88.0 м³, отсек № 6 — 86.0 м³, отсек № 7 — 150.0 м³, отсек № 8 — 90.0 м³, отсек № 9 — 32.0 м³, отсек № 10 — 4.5 м³.

На палубе все выходные и вентиляционные отверстия вывели на уровень деревянного решетчатого настила. Предусматривались желоба для подачи мин к торпедным аппаратам. Подъем мин (торпед) с воды и из кранцев осуществлялся при помощи переносной мин-балки.

Крышки машинных и котельных люков были герметичны и легко открывались изнутри. Люки внутренних помещений имели съёмные крышки, чтобы внутреннее освещение не было видно ночью.

В рубке находились штурвал с паровым приводом, две переговорные трубы, два машинных телеграфа и два манометра, соединенные с котлами, складной стол и электрический фонарь для освещения карт. Прожектор установили за рубкой на платформе, устроенной по типу принятой на французских эсминцах типа "Циклоп". Здесь же имелся ряд приборов, дублирующих приборы, размещенные в рубке.

Волноотводы из листовой стали имелись перед рубкой с каждого борта. Также на палубе устанавливались рубка для команды и офицерского камбуза и радио рубка.

В кормовой рубке, установленной на сходе в командирский отсек, имелся третий штурвал с приводом от рулевой машины (ручной). При каждом из штурвалов стоял компас.

Во время торпедных стрельб. 1908 г.

Механизмы

Согласно пункту № 56 заводской спецификации эсминец оснащался двумя 3-цилиндровыми вертикальными паровыми машинами тройного расширения, прямого действия. Диаметр цилиндров: ЦВД 464 мм, ЦСД 660 мм, ЦНД 1 000 мм. Ход поршней 300 мм. Предельное число оборотов 310 об/ мин.

Испытания машин проводились по окончании испытаний котлов. Коленчатые, гребные валы и все движущиеся части механизмов выполнялись из стали высшего качества. На каждый гребной вал устанавливался ленточный стопор. Гребные винты стальные или бронзовые. Действие машины, согласно контракту доводили до "наивозможной" тишины. Для этого все соединения имели регулируемые "обтяжки". Воздушные насосы устраивались таким образом, чтобы можно было вывести из действия без их разборки.

4 водотрубных котла с рабочим давлением 17 кг.\ см. кв, системы Нормана установили попарно в двух котельных отделениях. Котлы имели следующие ТТД: площадь колосниковой решетки 14.8 м. кв., поверхность решетки 673 м. кв., объём пара 4 700 литров, объём воды 7 400 литров

Эскадренный миноносец “Лейтенант Бураков”. 1907 г.

(продольный разрез, план верхней палубы и проекция "корпус’ теоретического чертежа)

1 — фонарь Ратьера; 2 — 47-мм орудие Готчкисса; 3 — тентовая стойка; 4 — пулеметная тренога; 5 — штурвал; 6 — компас: 7 — световой люк; в — минный аппарат; 9 — камбуз; 10 — рубка радиотелеграфа; 11 — мин-балка; 12 — раструб вентилятора; 13 — прожектор; 14 — 75-мм орудие; 15 — якорный брашпиль; 16 — якорь; 17 — кат- балка; 18 — бушприт (буфер); 19 — буксирная брага. 20 — мачта, 21 — кубрик; 22 — паровой котел; 23 — главная машина; 24 — офицерская кают-компания; 25 — перо руля; 26 — унтер-офицерская (кондукторская) каюта; 27 — гребной винт, 28 — кранцы для мин Уайтхеда; 29 — решетчатые щиты “возвышенной" палубы (решетчатый настил); 30 — машинный люк.

Испытания водой проводились в присутствии наблюдающего инженера, давлением 23 килограмма на кв. см. поверхности. Для котельных трубок использовалась мягкая цельнотянутая сталь.

При необходимости котлы и машины могли работать в различных комбинациях (две машины — один котел, одна машина — два котла и т. д.). Каждый котел имел отдельные водомерные приборы. Двери в котельные отделения устраивались на пружинах. Сами котельные отделения имели общую переговорную систему.

Время, необходимое для разведения паров и начала движения при "холодных котлах", определялось в 1,5 часа при штатной работе и в один час при экстренной разводке паров.

Артиллерийское вооружение

(Согласно спецификации на 1913 год, для эскадренного миноносца "Лихой")

Сектор обстрела носового 75-мм орудия 200° (по 100° на борт), кормового 75-мм 180° (по 90° на борт). Место и время установки орудий — Обуховский з/д, 25 октября 1913 г.

Углы возвышения +15°; -5°.

Минное вооружение

На вооружении эсминцев находились 450мм торпеды образца 1904 года, проекта Фриумского завода (Австро-Венгрия). В России такие торпеды изготовлялись Обуховским заводом и заводом Леснера).

Торпеды имели следующие ТТД: длина торпеды 5,13 м, общий вес 648 кг, вес боевой части 70 кг, давление сжатого воздуха 150 атм, дальность хода 0,82,0 км, скорость хода 33–25 уз.

В плаваниях на Балтике

Якорные и швартовые устройства

Якорные приспособления включали: паровой брашпиль для цепного каната и кран-балка для перекладывания якоря и по одному стопору с каждого борта, два цепных каната по 150 метров и 2 якоря весом 380 килограмм (вместе со штоком), два швартовых каната длиной по 50 м., металлический буксирный трос длиной 100 м.

Решетчатую палубу окружили стойками закаленного оцинкованного железа, высотой 1 метр над палубой. Через стойки протянули три ряда стального троса и поставили предохранительную сетку. Часть стоек выполнили съёмными или откидными (чтобы не создавать помех стрельбе минами). Установили по два трапа на палубу с каждого борта: для схода с корабля и два для погрузки угля. Для каждого пролагался еще один небольшой съёмный деревянный трап. На корабле имелось несколько спасательных кругов с надписями названий кораблей.

На корабле имелись: один вельбот (7 метров), легкая деревянная гичка (3,5 метра) и две парусные шлюпки (3,6 метра). Вельбот и гичка подвешивались на стальных шлюп-балках.

Грелки системы отопления в жилых помещениях распределили из расчета от 0,5 до 1,5 метра квадратных, на одну грелку. Медные грелки имелись в командирских помещениях, железные в унтер-офицерских и кубриках.

В комплект поставки входило и большое число разнообразнейших предметов корабельного обихода: начиная от "2 швабр с рукоятками" и "8 медных луженых чайников" до "24-х десертных ножей". Не забыли и о духовном здоровье команды. Первой строчкой станицы № 18 спецификации в комплект поставки на корабли включили иконы: Святого Николая Спасителя, Казанской Божьей Матери и Александра Невского.

Ведомость весов (в килограммах)

Корпус 119 000, минные аппараты, оборудование, мины 5 800, артиллерия и снаряды 14 500, экипажные припасы 8 000, команда и вещи 7 000, питьевая вода 2 000, силовая установка 117 000, вода 3 000, динамо-машины, прожектора, принадлежности электроосвещения 1550, навигационные принадлежности и прочее 3 500, уголь 30 450. Всего: 237 550 (по проекту) 74 450 (сверх проекта) 312 000 (фактически). После 1913 года нормальный запас угля для эсминцев типа "Лейтенант Бураков" составлял 80 тонн, полный 100 и "чрезвычайный" 110 тонн.

Во время парусных учений

 

"ДОСТРОЙКА” ИЛИ "МОДЕРНИЗАЦИЯ"?

6 декабря 1905 года первый эсминец новой серии "Лейтенант Бураков" пришел в порт Александра III. И в это же время 21 декабря командир Либавского порта (контр-адмирал Ирецкий) "из последних сил" умолял Адмиралтейство: "… В 4-й раз прошу задержать за границей строящиеся миноносцы… Пришедшие в ужасном виде, и исправлять их не имею возможности в настоящее время".

Уже на следующий день — 22 декабря, МГШ с удивлением запросил Департамент сооружений: "Не ужели всё так и есть?!".

А Ирецкий продолжал настаивать. 23 декабря 1905 года он писал, что, "такие огромные переделки на судах, только что спущенных с верфи, я не могу признать не только нецелесообразными, но и нахожу более чем странными".

Уже 2 января ещё более удивленный директор завода "Фордж и Шантье" уведомляет Адмиралтейство о готовности срочно послать в Либаву заводского инженера "для выяснения обстоятельств". В этот же день в Либаве были срочно освидетельствованы "Искусный" и "Молодецкий".

Акты проверки оказались вежливо-ироничными: на "Молодецком" всё исправно, "разбито стекло в окошке для карт, сломан крюк поручня на мостике. Стоимость замены утраченного имущества 10 рублей…. На "Искусном" всё исправно, но расплавлены два подшипника. Стоимость замены 52 рубля". На "Исполнительном" сломан кронштейн гребного вала, но не вал, как первоначально было сообщено. Кронштейн уже изготовляется во Франции и будет поставлен на завод "Бурмейстер" в Копенгагене, где и ремонтируется "Исполнительный".

Правда, вскоре выяснилось, что севшему на камни у шведского побережья "Исполнительному" нужен более серьёзный ремонт. Оказались сломаны лопасти обоих винтов, срезаны кронштейны и погнут вал правой машины. В ходе ремонта, определенного в один месяц, попутно было решено исправить ряд мелких заводских дефектов: заменить шток цилиндра низкого давления, усилить крепления динамо-машины, залить подшипники, провести выщелачивание котлов, холодильников, промывание губок фильтров и колец подшипников и т. д. Но, как это бывало и бывает, ремонт затянулся до конца марта 1906 года.

6 января 1906 года Морское министерство окончательно утвердило приказ о проведении всех переделок артиллерии на эскадренных миноносцах типа "Лейтенант Бураков" на частных заводах в С-Петербурге. Но, очевидно, всё ещё не зная об этом приказе, 11 января контр-адмирал Ирецкий продолжал отказываться от ведения этих работ, которые ему уже и не предлагали. Миноносцы же завода Нормана: "Ловкий", "Летучий" и "Лихой" пришли в Либаву только весной 1906 года.

23 января Балтийский завод предоставил смету на ведение достройки. Стоимость работ была оценена в 21 804 рубля 20 копеек "за всё". Завод брался провести все работы в течение 2–3 недель для каждой "партии" эсминцев. Состав партии одновременно достраиваемых кораблей определялся в 2–3 единицы. Ведомость на ведение работ насчитывала 15 пунктов, включая изменение внутренней планировки в районе 33–37 шпангоутов.

Но "не скоро дело делалось", и по прошествии месяца (25 февраля 1906 г.) Технический комитет известил завод о том, что "чертежи на проведение переделок только начали составляться"!

Вслед за кораблями, 1 июля 1906 года доставили в Либаву 10 запасных гребных винтов. Стоимость их входила в ранее оплаченную общую комплектацию, но по запросу, "для представления о стоимости", была указана их цена — 4 200 франков (1575 рублей) за каждый. Основная масса работ по модернизации артиллерийского вооружения эсминцев была закончена в течение 1906 года.

В ходе подготовительных работ выяснилось неприятное обстоятельство: кормовая часть кораблей не обладала достаточным запасом прочности для установки кормовой 75-мм пушки на палубе за кормовым мостиком. Это потребовало дополнительных переделок: пришлось расширить площадку мостика и разместить орудие на нём прямо над сходным тамбуром. Такое высокое расположение орудия неизбежно приводило и к резкому увеличению "мертвой зоны" с кормовых углов, недоступной для обстрела кормового орудия. При этом "штурвально-компасную" часть мостика переместили вперед. Два добавочных пулемета установили на штатных местах 47мм орудий. Водоизмещение неуклонно возрастало, и уменьшалась остойчивость.

Во время погрузки угля

При этих работах совершенно неожиданно "всплыло" сделанное ранее распоряжение о том, что "… компасные установки будут установлены по завершении постройки нашими офицерами". Порт известил Балтийский завод о необходимости переделки рубочного сходного люка. "…При установке на место компаса существующий люк не дает возможности вести погрузку патронов и провизии в соответствующие погреба". Также было рекомендовано переделать неудобный сходной трап в командирский отсек.

Недоделок оказалось очень много. "…Отсутствие у большинства крышек трюмов задраек нарушает водонепроницаемость палубы. Необходимо сделать подобно тому, как это сделано на эсминцах завода Нормана" — отмечалось 15 ноября 1906 г. в акте по приемке "Легкого", направленном в Технический Комитет Морского ведомства. И тем не менее, не смотря на бодрые рапорты приёмных комиссий, при практическом знакомстве "русские французы" не позволяли "расслабиться" своим экипажам. Вот что по этому поводу говорится в строевом рапорте от 8 сентября 1906 года за № 139 в Главный морской штаб командира миноносца "Легкий" капитана 2-го ранга Посохова:

"… 9 августа в половине первого часа утра снялся с якоря с внутреннего рейда Порта Императора Александра III (аванпорта) и вышел по назначению. Имел пар в двух котлах. Небрежная сборка механизмов французскими заводчиками сказывалась в пути. Все решительно фланцы и клапаны, которые за недостатком времени не были перебраны судовой командой, сильно парили, отчего расход воды был значителен. Машинные питательные помпы действовали удовлетворительно, но кочегарные донки оказались крайне неисправными. Они с места отказывали и начинали подавать воду только при переливании из систерны в систерну. 10го августа, при проходе острова Гогланда около 3 ч 30 мин утра пробило верхний фланец у подогревателя левой машины.

Пришлось вывести из действия машиннопитательные помпы правой машины, но уровень в котлах (кормовых) продолжал падать, так как количество воды подаваемой одними питательными помпами левой машины оказалось недостаточным. Пустили в ход кочегарные донки, но они отказали, т. к. вода проходившая по приёмным трубам к клапанной коробке была нагрета.

Из опасения совершенно упустить воду из котлов пришлось застопорить машины, но, так как под ветром в это время находился маяк Тотерс, решил на время встать на якорь. На карте глубина была 37–40 саженей, по лоту — 41. Отдал левый якорь, начали травить его через брашпильную машинку. Канат начало сучить, и имеемые стопора по своей фактической системе не могли его задержать. Рычаги машинок гнулись, но канат нисколько не задерживался, вытравившись до жвака галса и срезав разводные шпильки с его скобы, он (якорь) упал в воду.

В 4 ч 10 мин утра, заделав продутый фланец и подкачав воду в котлы, дали машинам малый ход вперед".

К октябрю 1906 года 8 "бураковых" находились на "достройке" в Петербурге. Первый из них — "Мощный" уже вышел с завода на ходовые испытания. Достроенные первыми, "Ловкий" и "Летучий" уже успели совершить плавание в составе минного отряда, но и они требовали "переделки артиллерии". Таким образом, все заказанные корабли оказались "в русских водах" концу 1906 года. Последним в феврале 1907 года пришёл эскадренный миноносец "Крепкий", которому ещё в Гавре пришлось провести замену цилиндра одной из машин.

"Побочным результатом" достроечных работ оказались "950 пудов металлического лома", оставшиеся на Балтийском заводе по проведении достройки кораблей. Судьба этих "лишних деталей" вызвала оживленную переписку и завершилась направлением их в переплавку на Ижорские заводы.

Эскадронные миноносцы типа “Лейтенант Бураков” 1904 г.

(чертеж устройства кормового мостика для 75-мм орудия)

1 — орудийная платформа; 2-кница; 3-иллюминатор сходного тамбура; 4-подкрепления орудийной платформы; 5-решетчатые люки возвышенной палубы; 6-румпель

В боевом походе. 1916 г.

 

СЛУЖБА

В ходе очередного переоборудования 1908 года "бураковы" были дополнительно оснащены оборудованием для ведения минных постановок. Минные рельсовые пути проложили по "решетчатому настилу". Там же при выходе на минную постановку располагались и мины заграждения.

В результате этого дополнения перегруженные корабли "достигли и превысили" 400тонный рубеж водоизмещения. Реальная загрузка корабля при углублении на 1 дюйм (при 420 тоннах водоизмещения) составила около 6,7 тонны. Соответственно упала и скорость, и до критических величин снизилась остойчивость. Все более очевидным становился заведомо устарелый проект "бураковых" на момент их постройки, а тем более ко времени службы.

К этому добавлялся и огромный некомплект личного состава (последствия прошедшей войны и революции), усугубляемый заведомо недостаточным финансированием флота в 19061909 годах. В связи с предстоящим в 1909 году уходом в запас 8314 нижних чинов призыва войны 1904–1905 гг. и много меньшим "призывом мирного времени" (6600 человек) ожидалось дальнейшее ухудшение комплектации личным составом.

Служба "молодых стариков" в межвоенные годы не отличалась изобилием событий. Рутинная "работа" кораблей "второй линии" была на редкость однообразна. В ней не было ни "далеких походов", ни "ответственных поручений". Положение стало меняться с приходом нового командующего флотом адмирала Николая Оттовича Эссена — лучшего и достойнейшего ученика С.О. Макарова. Комфлотом не служил во флоте — он жил в нем, создавая ту изумительную военную машину Балтийского флота, которую "зловредные тевтоны" так и не смогли победить.

В 1913–1914 годах был проведен очередной и последний (как оказалось) капитальный ремонт "бураковых". На них заменили винты, провели большое количество профилактических работ, заменили все котельные трубки.

Напряженность боевой учебы быстро нарастала. Не так просто оказалось выдерживать темп обучения "школы Эссена". Недостаточная выучка оборачивалась ростом чрезвычайных происшествий.

Так, 25 октября 1913 года эсминец "Летучий" вышел в море для определения девиации. По возращении он приблизился к месту стоянки, намереваясь занять место между "Лихим" и "Мощным". Неожиданно "Летучий" дал задний ход и покатился кормой вправо. Несмотря на предупредительные свистки и отмашку красным флажком с кормы, маневр запоздал примерно на одну минуту и "Летучий" ударил левым кормовым отводом паровой катер, стоявший у борта учебного судна "Двина" (бывший крейсер "Память Азова"). Отвод сломался, серьёзно повредив катер.

На эсминце был также сломан и правый отвод.

Следствие установило, что, получив по машинному телеграфу команды "малый вперед", машинисты ошибочно дали задний ход.

Новое столкновение, произошедшее 22 апреля 1914 года, имело гораздо более серьёзные последствия. Около 14 ч 35 мин в ходе перестроения дивизиона из строя фронта в строй кильватера поворотом на 8 румбов вправо "Легкий" запоздал с маневром. Решив войти в строй и описав циркуляцию, командир "Легкого" капитан 2-го ранга Павел Викторович Вилькен, увеличив скорость, попытался войти в строй вслед за "Крепким". Но, несмотря на уменьшение скорости при вхождении в строй, "Легкий" продолжал опасно сближаться с "Крепким". Была дана команда "Руль вправо!" и "Правой машине полный назад". Но прежде чем машина успела заработать назад, "Легкий" коснулся форштевнем "Твердый" в районе правого борта на уровне кормовой пушки.

Удар был такой, что "… от удара я покачнулся и ухватился за поручни мостика", — говорил на следствии матрос 2-й статьи "Крепкого" Петр Александрович Васягин. В момент столкновения "Крепкий" имел 17-узловой ход. В первые минуты последствий столкновения видно не было. Но через 30 мин поступил доклад о появлении воды в трюме под унтер-офицерским помещением. Через несколько минут вода поднялась выше трюма и выступила на жилой палубе. На "Крепком" запустили водозаборный эжектор и подняли сигнал "Имею пробоину", и корабль вышел из строя.

В базе

На юте

После постановки "Крепкого" в док установили следующие повреждения: отломаны кромки 3-х лопастей правого винта на глубину от 2 до 4-х дюймов, помята наружная обшивка на два фута выше и ниже ватерлинии у шпангоутов №№ 40, 41 и 42, шпангоут № 42 сломан, 40й и 41-й отошли от листов и дали трещины. Стоимость устранения повреждений составила 250 рублей. "Легкий" повреждений не имел.

Последовавшее за несколько недель до начала первой мировой войны столкновение "Мощного" с "Лихим", к счастью, не имело значительных последствий для обоих.

Не имея достаточного количества сил на море с первых же дней войны, Н.О. Эссен должен был использовать все наличные корабли с "наивозможнейшей интенсивностью". Уже 13 августа к месту гибели немецкого крейсера "Магдебург" в числе других кораблей выходят миноносцы "Рьяный" и "Лейтенант Бураков". На последнем держит флаг начальник Приморского фронта Балтийского моря. Идя в плотном, державшемся до второй половины дня тумане, в 11 ч 40 мин объявили боевую тревогу и выпустили торпеду в "неизвестный крейсер"… Парой минут спустя "незнакомец" был опознан как крейсер "Паллада". По счастью, торпеда прошла мимо, как и четыре ответных залпа "Паллады".

Подойдя к месту гибели "Магдебурга", корабли приняли участие в эвакуации немецких военнопленных. "Лейтенант Бураков" принял на борт командира немецкого крейсера, двух офицеров и 57 нижних чинов.

Десятого октября миноносцы 8 дивизиона ("Ловкий" — брейнд-вымпел, "Молодецкий", "Лихой", "Искусный" и "Крепкий") выходят в Ботнический залив, сопровождая крейсерскую бригаду. Идя вне территориальных вод Швеции, они осматривают встречные пароходы. 16 октября в 5 часов утра ими был арестован и приведен к крейсерам немецкий пароход. Затем "Лихой" отправился в Раумо, сопровождая захваченный приз, а соединение продолжило крейсерство.

Острая нехватка сил вынудила командование на рискованный шаг: в конце ноября дивизион получил приказ на ведение минных поставок. Отправка в штормовое море 12 декабря 1914 года восьми перегруженных и маломореходных эсминцев 4-го дивизиона оказалась безусловной и трагической ошибкой. Эсминцы испытывали сильную качку, доходившую временами до 30°, их сильно заливало. Корабли все больше и больше подвергались обледенению — лед покрывал надстройки и даже мины, изготовленные к постановке.

Катастрофа произошла около 12 ч 45 мин когда дивизион находился вблизи о. Юссаре, в устье Финского залива. Эсминец "Исполнительный" мгновенно опрокинулся и затонул в течение трех минут. С подошедшего "Летучего" успели передать на флагман, что причина гибели "Исполнительного" неизвестна, но было отмечено отсутствие на нем взрыва. В следующее мгновение и "Летучий", как вспоминали очевидцы, "как-то неестественно" зарылся в воду носовой частью и переломился в районе кормовой трубы. Его агония заняла те же две-три минуты. На "Исполнительном" погибло 64 человека, на "Летучем" 65. Спасенных не было.

Устаревшие во всех отношениях корабли после такой катастрофы использовались уже мало и с большими ограничениями. Ничем особо не отличившись в ходе дальнейших боевых действий этой войны, "бураковы" благополучно дожили до "октябрьских событий".

Исключение составил только "первенец серии" сам "Лейтенант Бураков", еще в феврале 1912 года выведенный из состава дивизиона и переклассифицированный в посыльное судно. 30 июля 1917 года посыльное судно "Лейтенант Бураков" подорвалось в проливе Лезунд (Аландские острова). Минное заграждение, поставленное немецкой подводной лодкой "UC-78" в районе с координатами 59°59′ с.ш., 20°09′ в.д. выполнило свою задачу. Взрыв произошел в центральной части корабля, и маленький миноносец (по меркам конца 1-й мировой войны) был буквально разорван надвое, в районе первой трубы. Носовая часть затонула почти мгновенно, кормовая через 11 мин, на глубине около 20 метров. Из команды "Буракова" погибли 23 человека.

На шкафуте

Повреждение на камнях эскадренного миноносца "Мощный" у острова Рухольм 3 октября 1915 г.

3 октября 1915 г. в 9 ч эскадренные миноносцы ’’Мощный” и ’’Искусный” снялись с якоря на рейде Лапвик, имея назначение отправиться к острову Люм. Головным шел миноносец ’Мощный”, а ему в кильватер на расстоянии 0,5 кабельтовых следовал ’Искусный”. Миноносцы благополучно обогнули веху № 1 и легли на створ недействовавших мигалок Рен нонбуксен; не доходя острова Кепмангшер, они начали склоняться вправо к нордовой вехе № 3 у острова Рухольм.

В 9 ч 22 мин на ’Мощном” почувствовали несколько сильных ударов кормовой частью о грунт. Командир корабля немедленно застопорил машины и поднял шары ”на стоп” с тем, чтобы предупредить заднего мателота об изменении хода. Когда командиру ’’Мощного” было доложено о появившейся течи в кормовом патронном погребе он приказал пробить водяную тревогу и, еще не зная о количестве поступавшей воды, направил миноносец к вестовой оконечности Кепмангшера с тем, чтобы находиться на малых глубинах. Когда ему стало известно, что течь незначительна и что с ней можно легко бороться одним эжектором, командир снова приказал повернуть на большие глубины, где был отдан якорь. Под миноносец пытались завести подкильные концы для пластыря, но это сделать не удалось. Для удаления воды эжектор пускался через восемь минут, и она держалась на уровне стеллажей с патронами, которые пришлось выгрузить на барбет кормового орудия.

Все происходившее с миноносцем ”Мощный” было замечено на посту СНиС, откуда прислали моторный катер с запросом, не нуждается ли корабль в помощи буксиров или тральщиков, стоявших на Тверминнеэском рейде. Винты ”Мощного” от повреждения работали плохо, создавая сильную вибрацию корпуса, вследствие чего командир считал свой корабль ненадежным для оказания помощи своему спутнику ”Искусному”, который, следуя за передним мателотом, также сел на камни.

Вскоре к месту аварии миноносцев подошли 4 тральщика, причем тральщик ”Фугас” подал буксир на ”Искус ный” и без особых затруднений снял его с мели. Таким образом, через 51 м после посадки "Искусный” оказался на чистой воде, не имея повреждений. Закончив спасательные работы, миноносцы снялись с якоря, причем ”Мощному” пришлось идти под одной левой машиной, имея ”только 100 об в мин. с расчетом избежать сильной вибрации корпуса, скорость хода при этом не превышала 6 узлов.

”Искусный” следовал вблизи ”Мощного” в качестве конвоира. Когда на ''Искусном” убедились в исправной работе машин, он взял ”Мощный” на буксир и увеличил ход до 12 узлов. Миноносцы, следуя корабельным фарватером, благополучно прибыли в Гельсингфорс.

У ’’Искусного” повреждений не было. Жертв также не было.

Повреждение на камнях эскадренных миноносцев "Лихой" и "Искусный" в районе маяка Пакерорт 5 мая 1916 г.

5 мая 1916 г. в 4 ч 55 мин эскадренные миноносцы 8-го дивизиона ”Лихой” и ’’Искусный” вышли из гавани Балтийского порта и отправились в море для несения дозорной службы. Головным шел миноносец ”Лихой”, а на расстоянии 5 кабельтовых в кильватере 12-узловым ходом следовал ’Искусный” (140 об/мин). На траверзе мыса Пакерорт начал спускаться туман, который через 25 мин уплотнился так, что кораблям определить свое место не представлялось возможным, однако миносцы продолжали идти дальше по счислению. Начальник дивизиона, видя неблагоприятную метеорологическую обстановку, при которой происходило плавание, в 6 ч 15 мин решил стать на якорь, для чего вызвал лотовых на лот и команду наверх, но спустя несколько минут по носу головного миноносца вдруг были замечены камни. Командир ’Лихого” дал машинам ”полный назад”, но не прошло минуты, как корабль, идя еще по инерции вперед, носом врезался в мелководье.

”Искусный”, заметив происшедшую аварию со своим мателотом, также дал ”полный назад”, но его инерция была настолько велика, что миноносец носовой частью прошел до траверза кормового торпедного аппарата ”Лихого”. Таким образом, оба миноносца оказались на камнях, ожидая изменения погоды.

Командир ”Лихого” приказал инженер-механику осмотреть трюмы для выяснения, имеются ли повреждения в подводной части. Одному из офицеров было приказано приготовить подкильные концы и пластырь и в случае необходимости покрыть пробоину. Трюмным инженер-механиком была обнаружена течь в корпусе миноносца под цепным ящиком в месте прежнего повреждения, залитого цементом. Точных сведений о полученных миноносцем повреждениях у командования не имелось, и командир ”Лихого” на всякий случай решил выяснить характер глубин вокруг миноносца, для чего приказал спустить шлюпку; промером было установлено, что глубины у фор-штевня не превышали 2,4 м, в то время как к корме они быстро увеличивались, достигая 4,3 м. Повреждения ”Искусного” от посадки на камни оказались в кормовой части корабля. Они выражались в помятости лопастей его винтов и в потере способности слушаться руля. Когда туман рассеялся, то оказалось, что миноносцы сидели на камнях в расстоянии: 1 мили от маяка Пакерорт.

В 8 ч 02 мин с ’Лихого” завезли буксир на ”Искусный”; давая задний ход, ”Лихой” самостоятельно снялся с мели. ”Искусный” снялся с мели без особых затруднений. Ввиду полученных миноносцами повреждений они принуждены были прервать поход и направиться обратно в Балтийский порт, куда и вошли в 8 ч 50 мин. На обратном пути на ”Лихом” было замечено изменение девиации до 7° в NW и SO четвертях, что произошло от сильной тряски корпуса корабля.

Случай аварии миноносцев рассматривался комиссией, причем расследованием было установлено:

1) штурманская служба обоих миноносцев оказалась не на должной высоте (корабли лагов не несли, счисление вели неаккуратно, компасы работали ненадежно);

2) головной миноносец ”Лихой”, несмотря на туман и не имея точных сведений о глубинах, шел слишком большим ходом;

3) ’Искусный” следовал за головным миноносцем, не принимая мер навигационного обеспечения;

Дело закончилось наложением взысканий на начальника дивизиона и на командиров кораблей.

Повреждение от столкновения эскадренных миноносцев "Мощный" и "Громящий" 10 ноября 1916 г.

10 ноября 1916 г. эскадренные миноносцы ”Мощный” и ”Громящий”, находясь в море при мглистой погоде и произведя поворот ’влево, столкнулись. От таранного удара ”Мощный” получил подводную пробоину в левом борту, а ”Громящий” получил пробоину в таранном отделении, которое было свернуто влево. Несмотря на полученные обоими миноносцами повреждения, они пришли в Гельсингфорс без посторонней помощи. Оба миноносца нуждались в заводском ремонте, из которых ”Громящему” требовалось заменить носовую часть.

Миноносцы дошли до базы благодаря тому, что переборки обоих кораблей воду сдержали [9]Из книги К. П. Пузыревского Повреждения кораблей, борьба за живучесть и спасательные работы. М. Военмориздат. 1942.
.

Моряки Балтики; унтер-офицер с "Крепкого" П.Я. Лелявинов в 1916 г. (вверху), братья А. и И. Торены с "Исполнительного" в 1914 г. (в центре) и матрос Пугачев с "Лихого"

 

БЕЗ ЦАРЯ

К середине 1917 года все восемь оставшихся в строю эсминцев составляли 8-й дивизион под командованием капитана 1 ранга СВ. Мяснова, входивший в состав дивизии сторожевых судов минной обороны Балтийского моря. После катастрофы 1914 года эсминцы использовались мало. Тем не менее нарастающий общегосударственный кризис и растущий развал флота затронул и "бураковых", сыгравших определенную роль в Октябрьских событиях.

Достаточно удаленная от войны служба экипажей в Гельсингфорсе (Хельсинки) работала на руку большевистским "агитаторам". И когда 25 октября из Гельсингфорса на помощь революционному Петрограду вышли корабли Балтийского флота, в их числе находился и эскадренный миноносец "Меткий". Два дня спустя, выполняя ленинский приказ, "Меткий" занимает позицию вместе с эсминцем "Самсон" на Неве у села Рыбацкое для пресечения возможного выдвижения по Николаевской железной дороге верных Временному правительству сил. Через несколько недель — в ноябре 1917 года "Меткий" и "Легкий" прикрывают проведение минной поставки, производимой минзагом "Нарова" в Финском заливе.

На этом участие в первой мировой войне для 8-го дивизиона практически закончилось. Подписанный через несколько недель Брестский мир позволил удержать в стране власть большевикам.

В ходе Ледового похода кораблей Балтийского флота из Гельсингфорса — преодолевая наравне с крейсерами и линкорами все тяжести похода — в Кронштадт пришли и остальные шесть кораблей 8-го дивизиона. Здесь они встали на "долговременное хранение" и участия в событиях 1918–1920 годов уже не принимали. Исключение составили "Легкий" и "Мощный", которые зачислили в ДОТ (Действующий отряд судов), и они приняли участие в Гражданской войне на Балтике.

"Лихой" во время Ледового перехода. 1918 г.

Наиболее изношенные и разукомплектованные "бураковы" по окончании войны не восстанавливались и были разобраны в 1923–1924 годах. В их число вошли "Молодецкий", "Искусный" и "Ловкий".

Только по причине крайнего дефицита кораблей в составе РККФ (Рабоче- Крестьянского-Красного Флота) по окончании Гражданской войны все же использовали безнадежно устаревшие и изношенные "бураковы".

В 1920 году из действующего флота в распоряжение Всеобуча передали "Легкий". Осенью 1920 года "Крепкий" всё еще выходит на боевые дежурства в Финский залив — вплоть до Кургальского полуострова. На 1 августа 1921 года его вооружение составляли два трехдюймовых орудия и четыре пулемета. Стрелковое оружие составляли 25 винтовок японского образца. Личного оружия — револьверов у команды не было. Тогда же с него сдали в лабораторию для переосвидетельствования все артиллерийские снаряды.

Поражает безграмотность в написании подаваемых документов той поры "… Проведение ремонта на к А ра бле.

"… на руках у морЕков оружия нет…" — это был обычный стиль официальной корабельной документации тех лет. И это были не черновики, а документы, подаваемые в вышестоящий штаб. Пролетаризация и демократизация РККФ быстро изжили себя, и с 1921–1922 годов начинается постепенное наведение "должного порядка" в корабельной службе.

Так, 24 августа 1921 года командир и комиссар эсминца "Крепкий" вынуждены отметить в приказе по кораблю "крайнее" положение с утренней побудкой. Дело уже доходило до того, что команда не вставала вовремя даже "в течение положенного получаса"(!). Командир был вынужден рекомендовать проснувшимся военморам "будить своих товарищей", так как должность дневального отсутствовала.

Начались выговоры за "продолжительные и немотивированные" отлучки вахтенных с мостика. Вынося очередное порицание вахтенным Матвиенко и Тушилину командир был вынужден отметить, что "вахтенные совершенно не знают дежурного старшину".

Но "главный фронт" в наведении порядка — пролег не через боевые посты, а через корабельный камбуз. И журнал приказов командирa "Крепкого" сохранил основные этапы этого сражения…

К концу декабря 1921 года ропот команды стал настолько явным, что командир корабля военмор Юрловский был вынужден вмешаться: "… Мною замечено, что завхоз и баталер ведут отпуск продуктов… по своему усмотрению… что вызывает нарекания команды… Предоставляю в обязанность артельщику ежедневно предоставлять помощнику командира полный отчет о расходе продуктов". Вероятно, при проверке выяснилась масса "интересных деталей", так как через два дня (27 декабря) последовал грозный приказ: "… Отчислить Георгия Туллака от должности кока и перевести в помощники кочегара… и назначить кочегара Писемского коком.".

Следующий этап наступил 6 января 1922 года, когда командир объявил о "наказании кочегара Г. Туллака арестом на 5 суток с содержанием на гаупвахте "за неисполнение моего приказа и предупредить его, что за дальнейшие проступки он может быть наказан вплоть до отдания в Народный трибунал". Журнал умалчивает о причинах, по которым семь дней спустя (13 января) Г. Туллак был исключен из списков в связи с направлением в госпиталь.

Очередной этап "борьбы" наступил 21 января, когда вернувшийся из госпиталя Г. Туллак был в тот же день "арестован на корабле до разбора его дела", а инженер-механику Янковскому поручили провести дознание в двухдневный срок. Оказалось, что бывший "хозяин камбуза" попался на попытке подделки продовольственного аттестата.

Последовала ревизия, результатом которой стали грозные "оргвыводы" в приказе от 26 января 1922 г. Объявлялись строгие выговоры: 1. Завхозу корабля Сергееву, за неправильную выдачу хлеба и недосдачу 14 1\2 фунтов его и траты хлеба артельщиком без его ведома; 2. Баталеру, за неисполнение приказа от 25 декабря о ежедневной продуктовой отчетности и 3. Артельщику, за подмену военмору Баранову фунта масла банкой казенных консервов и неточное ведение продуктовой книги.

"В дальнейшем, — говорилось в приказе, — буду считать подобные проступки злым умыслом, и виновные понесут наказание. Выявленные на складе излишки продуктов распределить по желанию команды. Указываю завхозу изыскать средства для исправления весов и приобретения мелких гирь."

1 февраля ученик кочегара Г. Туллак был списан с корабля в распоряжение командования флотским полуэкипажем как "не соответствующий своему назначению". Так тяжело приходила в норму флотская служба после шабаша революционной анархии.

На стоянке в Кронштадте в 1920-е гг. (вверху), "Меткий" в 1922 г. (в центре) На разборке. Середина 1920-х гг. (внизу)

В 1923 г. четыре расконсервированных эсминца бывшего 8-го дивизиона составили ядро Финско-Ладожского отряда Морпогранохраны. Это были "Лихой", "Меткий", "Ловкий" и "Крепкий". При этом износ двух первых оказался таков, что в мае того же года они были сданы обратно в порт и больше не использовались. "Ловкий" и "Крепкий" (переименованный 13 декабря 1922 года в "Рошаль") еще некоторое время использовались в качестве учебных кораблей. Одновременно в Балтийском флоте находился второй корабль под названием "Рошаль" — бывший эскадренный миноносец "Уссуриец". Но уже 23 сентября 1923 года "Рошаль", находящийся в ведении Главвоенпорта, был выброшен во время шторма на причальную стенку и его ремонт сочли нецелесообразным. В 1924 года сдали на слом "Ловкий", и в 1925 г. из списков был окончательно исключен последний эсминец типа "Лейтенант Бураков" — "Мощный".

История четвертой, последней, наиболее многочисленной и "продолжительной" серии французских эсминцев в составе русского флота была окончена.