В дороге Акено часто обращалась к нему по имени Дайсуке, расспрашивала, помнит ли он что-то из своего детства. А Хан каждый раз внутренне ежился, когда слышал это имя. Путь обычно располагает к откровенности. Но многое из того, чем он хотел бы поделиться, его самого ставило в тупик. Воспоминания, похожие на видения, видения, похожие на реальность. Он не мог объяснить, беспокоит ли его это или, напротив, придает его жизни особенную остроту и смысл.

Хан в нетерпении торопил время. «Я всегда это знал», — думал он, и ему казалось, что он действительно давно всё знал. Прежняя жизнь теперь казалась ему серым пятном, невзрачным преддверием настоящей жизни. Перед мысленным взором Хана неосознанно возник образ девушки с короткой стрижкой и ярко-синими, как весеннее небо в солнечную погоду, глазами. В грудь неприятно кольнула досада, он тронул Акено за плечо:

— Останови у моего колледжа, — сказал он. — Нужно кое-что сделать.

Акено остановила машину за углом там, где ее не было видно из окон учебного заведения. Когда Хан подошел к зданию, большая перемена только началась. В это время парадная дверь выбрасывает на улицу основную часть ежедневной порции отучившихся студентов. К нему подскочил чернявый парень в потертом на всевозможных выпуклостях тела голубом джинсовом костюме и распахнутой до пупа выцветшей полосатой рубахе.

— Хан! Ты где пропадал, дружище? — сказал он и заключил его руку в жаркое рукопожатие.

В наглеце Хан узнал студента, который вчера мотался на створках ворот. Черные кудри Мулата задорно торчали, придавая его голове несерьезный вид.

— Хочешь, познакомлю с клёвой девчонкой? Классная баба! Груди — во! — Мулат показал руками у себя на груди довольно внушительные размеры. — Целоваться в засос умеет. Все умеет. Ну, всё… понял? А?

Мулат изо всех сил пытался привлечь внимание Хана, который напротив пытался отстраниться от него. Он понимал, что, если тот уйдет, вместе с ним уйдут его, Мулата, пятьдесят баксов, которые он в этом случае не заработает, но в своих мечтах уже потратил.

Деньги ему обещала Ирина. Вчера на перемене она, случайно выглянув из окна аудитории, и увидела Хана в хорошо знакомой и не очень уважаемой ей компании одногруппников. Тогда в ее умную головку пришла идея, если не получается очаровать завидного парня самостоятельно, то, может быть, удастся подобраться к объекту своих мечтаний через кого-нибудь из общих знакомых. Мама всегда говорила ей, что лучший способ познакомиться — быть представленной парню близкими друзьями. В качестве посредника она выбрала Мулата. Он казался ей самым адекватным из всей компании, к тому же не раз «стрелял» у нее по мелочи «на курево» и часто забывал вернуть, а, значит, должен был испытывать к ней определенное чувство благодарности. По ее мнению, он задолжал ей настолько, что обязан был выполнить любое ее поручение за «спасибо».

После звонка, возвестившего об окончании первой пары, она сразу же подошла к столу Мулата, который в этот момент аппетитно потягивался, раздумывая, стоит покинуть уютный уголок или же еще немного понежиться. С тех пор, как его соседка по столу, Ванька, уехала, по словам самой Ирины, к жениху, Мулат сидел на занятиях один и потому по утрам находился в состоянии досыпа. По ночам он «рубился» в Интернет- игру на сайте «арена», ложился только под утро, вставал с третьего или пятого звонка будильника и плелся в колледж досыпать на первых парах свои недобранные часы ночного отдыха.

Убедившись, что разговор с Мулатом будет проходить в сравнительном уединении, никого рядом не было, она присела на пустующее место и доверительно попросила его «представить ее одному его хорошему знакомому».

— Лохматому, что ли? — мутные глаза Мулата, которые только что были похожи на щелочки, неожиданно широко распахнулись в неподдельном изумлении.

Ирина брезгливо поморщилась:

— С ума сбрендил. Я про Хана. Ты вчера с ним мило беседовал во дворе колледжа. Надеюсь, я не ошиблась, ты его ХОРОШИЙ знакомый? — Ирина с сомнением оглядела довольно помятый вид собеседника.

Вряд ли такой пижон, как Хан, будет иметь близкое знакомство с таким бестолковым неряхой — говорил ее взгляд.

— Ко-онечно, оч-чень близкий, — закивал Мулат, он был польщен таким предположением.

— Так ты его со мной познакомь, — небрежно сказала Ирина и сделала незаинтересованный вид.

— Это ты меня за кого держишь? — покачал вихрастой головой Мулат, — Что я? Сутенер, что ли какой-то?

— Думай, что говоришь, клоун, чертов! Тебя просят просто подвести его ко мне и расхвалить меня так, чтобы он захотел…

— Так вот и я о том же — «захотел»…

— …меня пригласить на свидание, — повысила голос Ирина, раздраженная тупым препирательством, — Представить меня, прошу. Чего тут сложного. Если ты не прекратишь свои глупые шуточки, то я попрошу Лохматого.

Ирина, забыв об осторожности, повысила голос так, что Лохматый услышал свою кличку в другом углу аудитории и крикнул оттуда:

— Я согласен!

Он тут же оставил в покое учебник, которым с упоением долбил по голове своего соседа по парте. Тот прикрывал голову таким же учебником и вел при этом ученую беседу с Галиной — девушкой, которую сам Лохматый безуспешно пытался охмурить вот уже полсеместра.

— Ладно-ладно, я ж не отказываюсь, — поспешно согласился Мулат, — просто такое рисковое дело, стоит оценить.

— А риск-то в чем, — небрежно фыркнула Ирина.

— А если ты ему не нравишься, и он надо мной начнет прикалываться? Насмехаться: «Кого это ты, мой лучший дружбан, мне подсовываешь? — скажет, — после этого ты мне никакой не дружбан». И все — я потеряю такого авторитетного друга. Как я потом буду восстанавливать его доверие?

— Ладно, спишу тебе твой долг.

— Какой долг? — Мулат, наконец, проснулся и понял, что ситуация стала немного попахивать заработком.

— Я на все согласен, — Лохматый протиснулся между парт ближе к Ирине, — Только, чур, за ресторан платишь ты. Я сегодня на мели, — сказал он и покосился в сторону Галины, надеясь заметить в ее лице ревность, но та продолжала, как ни в чем не бывало, внимательно слушать своего собеседника.

— Пошел ты! — Ирина оттолкнула надвигающегося на нее длинноволосого долговязого парня, который в старании изобразить взаимность даже вытянул трубочкой навстречу ей губы. Схватив Мулата за руку, Ирина потащила его вон из кабинета.

Мулат смекнул, что желание Ирины стоит существенно больше, чем просто спасибо или даже сумма его долга, размеры которой он, к слову говоря, уже забыл. В голове Мулата цифры закрутили хоровод, но он не решался вот так сразу выбрать какую-то из них.

— Опасное задание требует правильного вознаграждения, — упирался Мулат, — А если он стукнет меня? Я останусь на всю жизнь инвалидом, и никто мне даже стакан воды в постель не подаст.

— Да ладно уже врать, — сказал она уже в коридоре, оказавшись там без лишних свидетелей.

— А вдруг ты ему не понравишься, он меня потом из друзей пошлет на хрен. Вот тебе и моральный ущерб. Да такой огромный, что…

— И сколько ты хочешь за свой ущерб?

— Двести… баксов, конечно, — Мулат распахнул глаза, пораженный собственной наглостью.

Ирина возмущенно фыркнула:

— За что? Пятьдесят или катись ты…

— Сто, — охотно снизил цену Мулат.

— Грабитель, — процедила сквозь зубы Ирина.

— Крохоборка, — парировал Мулат.

— Пятьдесят, — не уступала Ирина.

— Ладно уж, жмотка. Только деньги вперед.

— Дело сделай, гуляй смело. Когда он ко мне подойдет тогда и получишь.

— Ну, хоть предоплату дай, аванс, на издержки обращения морального и физического.

— Какого обращения? Я прошу просто поговорить. Подойди к нему, расхвали меня, как хочешь, как ему надо, чтобы заинтересовался мной, вот и все. Где тут издержки? Друг он тебе или нет?

— Но это трудное задание, очень трудное. У него всяких баб, как грязи. Надо его убедить на тебя обратить внимание.

Дверь приоткрылась. Из нее высунулась лохматая голова. Узкое бледное лицо Лохматого, обрамленное давно нестриженными патлами, расплылось в понимающей усмешке.

— Я на все согласен, пупсик.

Мулат испугался, что Ирина передумает и обратиться со своим предложением к конкуренту, согласился:

— Ладно, только для тебя. Никому больше не стал бы помогать.

— Закрой дверь, — Ирина раздраженно толкнула створку двери.

Лохматый едва успел убрать из проема лицо.

* * *

— Ты поговори с ней хотя бы, — Мулат умоляюще вытаращил глаза. Белки глаз влажно блеснули на его смуглом лице. Радушная улыбка сползла с его губ. Лицо, которым Мулат мастерски владел, сразу же отразило глубину его отчаяния.

— Она меня убьет, — доверительно прошептал он Хану. — Вон она, там стоит. — Мулат скосил выразительный взгляд чуть вбок и куда-то за себя. — Не губи. Ну, хоть для вида потолкайся около нее.

Хан посмотрел в направлении взгляда Мулата и заметил на верхних ступенях крыльца, где и сам всегда любил стоять, знакомую довольно миловидную девушку, кокетливо стреляющую в их сторону взглядом. Решение возникло спонтанно, мстительное, злое.

— Ну что ж, я спасу твою жизнь, будешь должен, — сказал он и пошел к девушке.

Ирина не верила своим глазам: Хан шел к ней с самыми серьезными, как ей показалось, намерениями. «Все-таки я умница, — думала она, незаметно оглядывая свое отражение в стекле окна, рядом с которым стояла, — с умом вложила деньги. А если у меня с Ханом все сложится, то я здорово наварю».

Хан заметил особую вызывающую тщательность в одежде Ирины — платье, туфли, и даже ногти были одного цвета — ярко красные. Платье плотно облегало фигуру, выгодно показывая ее достоинства — высокую грудь и довольно узкую по размерам груди талию. Высокие шпильки удлиняли ноги, придавая ее фигуре модельную стать. Яркий макияж и высокая прическа говорили о том, что девушка специально готовилась к этой встрече.

Ирине показалось, что ход времени замедлился, она успела отметить про себя неприветливо отрешенный вид Хана, но не придала этому значения. Хан всегда был серьезен, а его жесткие короткие волосы и неизменный темно-серый костюм подчеркивали его уверенность в себе. А его пристальный взгляд приводил ее в трепет. Тем не менее, она сохраняла достоинство и приготовилась благосклонно принять его внимание, показать свое женское очарование и не сразу же, но все же согласиться на первое свидание. «А если он сегодня же предложит постель?» — спросила сама себя Ирина, отметив стремительность походки Хана, но не успела обдумать ответ, потому что он уже был рядом и задал вопрос, который она не ожидала услышать.

— Ты хочешь выйти замуж?

Ирина изумленно распахнула глаза и застыла с открытым ртом. Счастье оказалось ближе, чем она его ждала.

Не дожидаясь ответа Хан задал следующий вопрос:

— У тебя есть с собой паспорт?

Но Ирина, кажется, не понимала, что от нее хотят. Ее мозг застыл на одной радостной мысли — «я выхожу замуж». Мулат, который последовал за Ханом, тоже ошалел от услышанного, но в отличие от Ирины, у него не пропал дар речи.

— У нее всегда паспорт с собой, на всякий случай, вдруг кто-нибудь замуж позовет.

Ирина метнула на Мулата из-под густо накрашенных ресниц яростный взгляд. Тот нагло ухмыльнулся и потер между пальцами воображаемую бумажку.

— Давай его мне. — Хан протянул руку.

Ирина никак не ожидала такого поворота событий — от полного безразличия до такого неудержимого наступления. Она неловко стала шарить в своей модной сумочке, довольно маленькой по объему, тем не менее, нужная книжица никак не хотела в ней находиться. Когда паспорт оказался в руках Хана, он по-хозяйски сунул его во внутренний карман пиджака и коротко бросил ей:

— Жди здесь.

А сам отправился в приемную колледжа, где собирался решить вопрос с административным отпуском, чтобы его исчезновение не вызвало подозрений.

— Ну, где мои непосильным трудом нажитые баксы, — Мулат придвинулся к Ирине, заглянул в ее сумочку.

— Ты мне еще должен, — дернула плечом Ирина, — забыл что ли. Так что мы в расчете.

— Э-э-э! Мы так не договаривались, — вскричал обиженный Мулат, — Гони полсотни, а то не будет тебе ни свадьбы, ни жениха до третьего колена.

— Какого колена, придурок? — фыркнула Ирина, но потом подумала, что Мулат со зла может наговорить что-нибудь Хану и тот передумает на ней жениться.

— На, бери, пока я добрая, — сказала она. — Только потом ко мне со своими дурацкими просьбами больше не подкатывай. Найди себе других кредиторов.

Вытащила из сумочки пятидесятидолларовую купюру и сунула ее в распахнутый на груди Мулата ворот рубашки.

— Ой-ли, — Мулат хитро подмигнул, перекладывая бумажку в задний карман джинсов. — Ты мне теперь по гроб жизни обязана. Хотела просто поговорить, а я тебе — сразу замуж. Видала, как он меня уважает. Доверяет. А что если я ему расскажу, что ты… это… ну не самая лучшая для него партия. Ты ж не девственница? Правда? А я ему сказал, что девственница. Хочешь, чтобы он разочаровался в тебе раньше, чем распишитесь?

Ирина мысленно скрипнула зубами, но виду не подала, как ей хочется ударить наглеца-вымогателя в противно улыбающуюся физиономию. Она скривила рот в подобии улыбки, вытянула из бокового кармашка сумочки десятидолларовую купюру и протянула ее Мулату.

— Это тебе за сообразительность. Только не подумай, что я боюсь твоих сплетней обо мне. Я ведь, на самом деле, девственница.

— Да ну?

— Знаешь, эта мелочь не очень дорого стоит, — сказала Ирина с усмешкой, — И не пытайся больше меня шантажировать. А то ведь я тоже могу тебе устроить какую-нибудь каверзу.

Мулат задумался, пытаясь догадаться, чем Ирина может ему досадить. Но не успел ничего придумать, так как в этот момент вернулся Хан.

— Поехали, — коротко сказал он Ирине и сбежал вниз по ступенькам.

Ирина, стараясь не отставать, засеменила вслед за ним. Высокие каблучки застучали по разбитым тысячами ног бетонным ступенькам. Всю дорогу ей пришлось догонять Хана. Он не обнял ее, не предложил ей руку, шел впереди далекий и притягательный в своей недоступности. Уже оказавшись на мягком сидении седана, она заметила, что в салоне есть еще кто-то — водительское сидение занято, а Хан сел на переднее сидение пассажира с левой стороны. Присмотревшись, она поняла, что за рулем — женщина. «А при чем тут эта баба? — подумала она, ревниво разглядывая ее затылок, — Кто это чучело? За кого он меня держит?» Но не успела раздосадоваться, потому что услышала голос Хана, говорящий долгожданные слова:

— Я решил, что свадьба будет кстати.

— Хорошо, — быстро согласилась женщина, которая сидела за рулем. — Это хорошая идея ехать с женой.

— Куда мы поедем? — спросила Ирина.

— В Японию, — женщина повернулась, приветливо кивнула, оскалив ровные керамические зубы.

Ирина заметила, что ее лицо сильно загримировано, как на японских гравюрах. Что-то неприятное почудилось ей в улыбке незнакомки.

— Я — сестра вашего жениха, — сказала та, продолжая улыбаться.

Слово «жених» выбило из головы Ирины все сомнения — в Японию, так в Японию. С таким мачо можно хоть на край света, тем более, что край света рядом с Ханом представлялся ей раем земным в виде виллы на Канарах и собственного заводика по производству косметики где-то в Париже.