Пролог

Над Эвенкаром никогда не сверкали молнии, не гремел гром, люди, родившиеся здесь и ни разу не покидавшие город, знали о песчаных бурях, ураганах, потопах и наводнениях только понаслышке, да и то считали все эти капризы бушующей природы, изредка случающиеся где-то в далекой глубинке, не чем иным, как делом рук каких-нибудь магов, в очередной раз что-то не поделивших. Впрочем, ничего удивительного здесь не было. В этом мире стихия редко показывала свой характер, дожди случались тогда, когда это было нужно, солнце не выжигало посевы, в реках было достаточно рыбы, а почва всегда давала если не богатый, то хороший урожай.

А все потому, что Академия Волшебства тщательно отбирала лучших специалистов, которые могли не только противостоять стихии, но и повелевать ею, — и направляла во все города и села по всему миру. В каждой, даже самой маленькой деревушке, был свой маг-целитель, не говоря уже о так называемых магах-погодниках, без которых вообще было сложно представить этот мир. И, конечно же, лучше всех жилось Эвенкару — городу, который уже несколько сотен лет был столицей мира. Так было всегда.

Но с некоторых пор жителей одолевало беспокойство, нарастала какая-то непонятная тревога, она чувствовалась везде — неуловимо дрожала в чистом прозрачном воздухе, в легком шевелении ветра, мелькала во взглядах, приходила во снах, но почти никогда не звучала наяву, ни словом, ни звуком не упоминая о своем существовании. Даже король Рагнар не осмеливался поднимать эту тему, повинуясь негласному запрету, наложенному на… собственно, на что был наложен запрет, не знал никто, но спрашивать кого-либо или обсуждать это никому в голову не приходило.

Однако все прекрасно понимали, кто это может знать, и с кого надо спрашивать в первую очередь. Понимали и… молчали, смиренно опуская глаза. Особенно здесь, в Эвенкаре, столице Великого Королевства и, уже на протяжении нескольких десятилетий — всего мира.

Неподалеку от королевского дворца высилась огромная башня. Стражники, стоящие у входа, не внушали ужаса своим неимоверным количеством, поскольку их было всего двое, не носили устрашающего вида доспехов и даже не обладали зверскими лицами, но к этой башне без особой надобности никто приблизиться не решался, а надобности такой у народа, хвала создателю, не возникало. Хотя стояла она в очень доступном месте, практически в центре города, и окружающий ее ров с водой имел более чем символическое значение, который очень легко преодолевался, было бы желание. Но подобных желаний никто из посторонних не выказывал, и шансов увидеть случайного посетителя, постучавшего в тяжелую дверь темной башни, сводились практически к нулю.

На одном из верхних этажей, в небольшой зале, отдаленно напоминающей рабочий кабинет, на пустой серой стене одиноко висела картина. Возле нее стояли люди, смиренно потупив головы перед высоким человеком в длинном черном плаще, который размеренно прохаживался взад-вперед в безуспешной попытке взять себя в руки и хоть как-то усмирить свою бушующую ярость. Наконец, он остановился и ткнул пальцем в картину.

— Это что?! — заорал он на несчастных, уже готовых провалиться сквозь землю. — Что это такое, я спрашиваю?!

Картина действительно была не совсем обычной. На первый взгляд могло показаться, что на ней изображен превосходный пейзаж, просто мечта художника — роскошная зелень листвы векового леса, ласкающая глаз синева чистого неба — все это выглядело таким живым, что можно было увидеть, как ветер колышет листья экзотических деревьев, а по небу время от времени пробегают легкой дымкой облака. Это на первый взгляд. А на второй вы бы убедились, что так оно и есть. Картина жила. Но как раз это нимало не удивляло человека в черной мантии. Его удивляло другое. Мало того, это его крайне злило, даже, если быть точнее, доводило до состояния бешенства, которое все труднее получалось контролировать.

Между деревьев, не разбирая дороги, продираясь через густые заросли, но при этом ни на мгновение не сбавляя скорости, верхом на вороном коне скакала… нет, просто летела женщина, спасаясь от преследователей. Поджарый жеребец, казалось, был рожден для скачки — он легко перелетал через высокие кустарники, пригибался под нависшими ветвями, возникающими на пути, делал невообразимые петли, отрываясь от погони, загоняя обидчиков в естественные ловушки, и не причиняя ни малейшего вреда своей драгоценной хозяйке. А всадница была действительно, словно заговоренная. Шестеро всадников, гнавшиеся за ней по пятам, были вооружены до зубов и очень хорошо владели своим оружием. В ход шли стрелы, арбалетные болты, даже огненные шары и ледяные молнии, срывающиеся с зачарованных мечей, но ей все было нипочем, от всего она успевала увернуться с какой-то фантастической ловкостью, будто предвидела каждое их действие, не оглядываясь ни разу и двигаясь целенаправленно к… мерцающему облаку посреди поляны и, наконец, достигнув своей цели, прыгнула в это призрачное пятно и — исчезла.

— А теперь кто-нибудь может мне связно объяснить, что все это значит?!

Длинный палец с перстнем, камень в котором сверкал в том же ритме, что и яростный взгляд его хозяина, то есть, постоянно, воткнулся в картину с твердым намерением пробить ее насквозь. Однако этого не случилось. Силуэт женщины, благополучно исчезнувшей мгновение назад в призрачной дымке, снова возник в зарослях лесной чащи, и снова, спасаясь от тех же преследователей, устремился все к той же цели, в очередной раз повторяя свой маршрут с начала до конца, вызывая у пытливого зрителя чувство непреходящей, нечеловеческой ненависти.

— Это… — замялись несчастные, — похоже на… портал…

— Что?! — зашипел человек в черном, бешено сверкая глазами.

— На пространственную дыру…

— Идиоты! — взорвался он. — Я знаю, что такое портал! Не надо мне объяснять элементарные вещи! Может, кто-нибудь мне объяснит, откуда этот портал там взялся?! Или куда он ведет?! Я вас спрашиваю!

Однако отвечать никто не спешил. Крайне удрученная троица в серых рясах упорно продолжала разглядывать узор, выложенный плиткой на полу.

— Замечательно! Великолепно! — разорялся их повелитель. — Я всегда знал, что меня окружают идиоты, но не знал, что до такой степени! Какой в том мире может быть портал?! В том мире нет магии! Вообще! Как вы могли ее упустить? Что за кретинов вы послали, которые вшестером не смогли справиться с одной женщиной?!

— Но, ваше святейшество, это наши лучшие бойцы… — наконец, заговорил один из «нерадивых», видимо, самый смелый. Но тут же пожалел об этом.

— Что?! — «святейшество» захлебнулось собственным криком. — Лучшие?! И эти косорукие уроды называются лучшими бойцами?! После этого вы будете мне говорить о силе моей армии?!

Он резко взмахнул руками, не в силах справиться с переполняющими его эмоциями, и снова бешено заметался по комнате. Потом остановился у окна, несколько раз глубоко вздохнул, скрестил руки на груди, развернулся к своим слушателям и ледяным тоном, чеканя каждое слово, заговорил так спокойно, что у несчастных кровь застыла в жилах.

— Так, всё. Я ничего не хочу слышать. Вы ее упустили. Там, где упустить было невозможно. Теперь вы ее найдете. Где — это ваше дело. Я искал ее не один год. Сколько времени понадобится вам — не знаю. Я не имею никаких соображений по поводу того, откуда там взялся портал, и куда ее могло занести, но все это выясните вы. И вы ее найдете. В кратчайшие сроки. Думаю, мне не стоит говорить, что с вами будет, если…

Его слуги опустили головы в подобострастном поклоне, хотя, казалось, ниже склоняться уже было некуда. Он нервно махнул рукой и отвернулся к окну, дав понять, что аудиенция окончена. Повторять не пришлось — всю троицу будто вымело из комнаты.

Он передернул плечами, но так и остался стоять, заставив себя не больше не смотреть на так раздражавшую его «картину», снова глубоко вздохнул и, предаваясь размышлениям, поднял глаза к небу.

Небо было чистое. Ни единого облачка не проплыло над Эвенкаром, ничто не нарушило ясную, солнечную погоду, так радовавшую жителей столицы. Хотя горожане уже давно не придавали этому особенного значения — в Эвенкаре всегда была хорошая погода, здесь исправно работали маги, и светлые, и темные, но, впрочем, не только они — в этом городе практически всегда был порядок. Дозорные несли свою службу, торговцы не забывали платить налоги, случаи грабежей и разбойных нападений уже давно перекочевали в архив. Эвенкар жил спокойной и, в какой-то степени, счастливой жизнью.

И за всем этим из окна своей башни наблюдал человек в длинном черном плаще, которому, видимо, по законам жесточайшей вселенской несправедливости, ни один житель Эвенкара ни разу не выказал искренней благодарности за порядок, спокойствие и счастье своего города, а также всего государства, да и, что там — всего мира, о котором так радел сей достойный муж, не покладая рук и не смыкая глаз, простирая свою благословенную длань все дальше и дальше, на сколько хватало сил, не ожидая ни признательности, ни похвалы за свои добрые деяния. Он их и не получал, хотя все если не знали, то уж точно догадывались, кто за всем этим стоит, и имя его было у всех на устах.

Его Святейшество Архиепископ Гаронд, Великий Инквизитор.

 

Глава 1

Я стояла в конюшне и… красила коня. Да-да, именно красила — тупо выводила на нем полосы белой известкой, превращая вороного красавца в отдаленное подобие африканской зебры. Насчет красавца я нисколько не преувеличиваю — конь у меня просто загляденье… был. Пока я не начала свои художества. В этом мире и без того его масть большая редкость, а уж то полосатое чудилише, в которое его превращали мои «очумелые ручки», даже конем назвать будет затруднительно. И при этом — никакой магии! Одна лишь волшебная сила искусства! Зверь терпел, даже не брыкался. Только фыркал. Очень хорошо его понимаю — я отнюдь не мастер боди-арта. Зато, как оказалось, неплохой мастер камуфляжа. Хотя об этом судить еще рано.

Я не сумасшедшая. И не бешеная поклонница поп-арта, сюрреализма и прочего авангарда. И не маньячка, радостно портящая экстерьер редчайшего животного, минимальная цена которого могла потянуть на… Впрочем, не буду называть цифру, поскольку, думаю, и так понятно, сколько здесь стоит мой Зверь. Правильно. Дорого. Очень дорого.

Это мы с ним уже проверяли. Не раз. По дороге в Шелинар — так называется этот замечательный город, в конюшне которого я сейчас и занималась прикладной живописью, — его три раза купили и только один раз украли, однако он не растерялся и приволок конокрадов, причем прямо к порогу местного отделения охраны правопорядка. Там все так обрадовались — оказалось, что этих несчастных уже давно никто поймать не может — и нам тут же выдали вознаграждение. Как говорится, мелочь, но приятно… А насчет торговли… может, мы и поступали не совсем честно, но никаких угрызений совести я не испытывала — наши «обманутые жертвы» до того, как стать таковыми, так настойчиво требовали продать им мое сокровище, что отказать им я просто не могла.

Так мы добрались до Шелинара — я прямым ходом, а Зверь короткими перебежками, от меня до новых хозяев и обратно.

Думаю, стоит пояснить, что меня толкнуло на сей… хм… творческий путь. То, что мы со Зверем, мягко говоря, не местные, по-моему, видно невооруженным глазом… По крайней мире, было видно, как только мы здесь появились. Но это — отдельная история, рассказывать ее нужно долго и со вкусом, то есть — когда будет время. Позже. Скажу только, что оказались мы в этом мире совершенно случайно, но вот покинуть его я собираюсь абсолютно сознательно. И даже знаю… то есть, примерно представляю, как.

Но для этого мне необходимо, как в детской задачке, добраться из пункта А в пункт Б — всего-то. И встретиться с одной дамой, если быть точнее, с богиней Этаной, которая ни с кем не хочет встречаться. Причем, настолько не хочет, что дала обет молчания, который верой и правдой хранит уже несколько десятков лет… А также убедить ее мне помочь. В общем, пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что…

А в дороге случиться может всякое… И на борьбу с этим «всяким» необходимы финансы — какие-никакие, но все-таки…

Осознание этой простой истины и сподвигло меня на… Впрочем, на что?

Ничего противозаконного я не делала.

Я всего лишь отправила своего коня на скачки.

Это произошло в первом же городе, возникшем на нашем пути. Кто виноват, что там проводились скачки? Уж явно не мы. А кто виноват в том, что мы победили? Хм, я другого варианта и представить себе никогда — мой конь-огонь всегда побеждал, скачки были его любимым развлечением, так что — простите, господа хорошие, но я умываю руки. Не видели, что ли, против кого ставите?

Но после того как мы со Зверем несколько обогатились, началось самое интересное. Разумеется, наш подвиг не прошел незамеченным.

И, конечно же, у моего Зверя сразу же появились поклонники, которые тут же возжелали ее купить. Прекрасно их понимаю! Да и покупатели серьезные — один только господин Брок чего стоил, хозяин самых лучших лошадок… вернее тех, что считались самыми лучшими — до нашего появления. Видимо, наша победа его очень уязвила, поскольку настроен он был весьма решительно. Даже слишком.

И я… согласилась. Мой Зверь был продан. За дорого. Ну, еще бы!

А потом… как только я покинула город, мое вороное чудо ко мне вернулось. Не скажу, что меня это сильно удивило — Зверь у меня очень умный и… очень верный конь. Хозяйку он никогда не оставит. А вот дать ей заработать — это пожалуйста.

Дело оказалось выгодным. Причем, настолько, что по дороге в Шелинар, куда мы отправились на большие скачки, он был продан еще три раза.

И все бы ничего, но… масть у него была слишком уж приметная… Хотя — нормальная масть, вороная… Только вот здесь как раз именно такая масть — редкость, вороных коней днем с огнем не сыщешь.

Поэтому мне и пришлось пойти на это издевательство над животным — это я о перекрашивании. А что еще оставалось делать — а если кто-нибудь из его «хозяев» заявится? Уж самый первый, господин Брок, точно должен здесь быть, большие скачки, как-никак…

Но я отвлеклась, а этого сейчас делать не следует — не до праздных размышлений. Коня надо красить. Конюшня-то не моя персональная, с минуты на минуту кто-нибудь заглянет, тем более что скачки скоро. За скачки я не переживала — мой конь-огонь любую Сивку-Бурку обойдет… если нас раньше времени с дистанции не снимут.

Зверь нервно дернул ухом, но я принципиально его проигнорировала — я не сильна в языке жестов, а мой красавец в последнее время ведет себя несколько неадекватно, так что если буду на это обращать внимание — сама скоро ушами задергаю. Хотя его понять можно. Со съемочной площадки — в невесть какой мир, населенный магами, ведьмаками, гномами и… эльфами! Эльфами? Прости, Зверь, что не обратила внимания на твои знаки.

Перед нами стоял эльф. Настоящий. Вполне классический. Даже можно сказать — обычный. Если только к эльфам вообще применимо это слово. Волосы цвета спелой пшеницы, огромные чуть раскосые изумрудно-зеленые глаза, замечательные ушки той причудливой формы, которая так дорога сердцу каждого уважающего себя толкиениста…

— Вам помочь?

Скажите, пожалуйста, какой сердобольный! Представитель гордого, надменного и неотразимо прекрасного народа даже не пытался изобразить общеизвестную эльфийскую невозмутимость и, не скрывая удивления, смотрел… нет, пялился во всю ширину миндалевидных глаз.

— Нет, спасибо, как-нибудь сама справлюсь.

Накрылись наши скачки! Я выразительно посмотрела на Зверя. Он кивнул. Правильно. Сматываться надо. Как можно быстрее.

— Извините, а… что вы делаете?

— Наношу боевую раскраску. Для поднятия духа.

Кажется, эльфа это не убедило. Вот любопытный!

— Но… он же вороной! Такая редкая масть…

— Да, масть редкая. Но у нас на родине так принято, а традиции нарушать нехорошо.

— Но…

— За коня не переживайте, он привык. Он без этой раскраски может вообще на дорожку не выйти.

— ???

— А вы как думали? Редкая масть — редкий характер. — Мы со Зверем переглянулись. — Знаете, какой капризный? Особенно, когда осознает свое превосходство. Вот как сейчас, например. Знает, что ему на скачках нет равных, вот и выпендривается. Сейчас еще истерику устроит из-за того, что ему помешали раскраску наносить! Психовать будет… А что делать? Редкое животное…

Эльф смутился.

— Извините, я вам помешал?

С ума сойти! Может, это какой-то неправильный эльф? Полукровка или что-то в этом роде? А выглядит, как настоящий… Хотя откуда мне знать, как они должны выглядеть? Пока этот первый, которого я здесь встретила!

— Мне? Ну что вы, нисколько. А вот коню…

Перворожденный закусил губу, пытаясь скрыть неловкость. Кажется, я перегнула. Сейчас этот ушастый красавчик покарает меня своим сияющим мечом за то, что его выгнали из конюшни из-за какого-то коня! Хотя почему это из-за «какого-то»? Сам сказал — редкая масть. Насколько я помню труды господина Толкиена иже с ним, эльфы в животных души не чают. По идее. Пока все совпадало — на моего Зверя Перворожденный смотрел, как Единорог на девственницу. Интересно, что в нем победит — эльфийская гордость или их же идеология. Победила… ну не может быть!

Он слегка наклонил голову, — в самом деле, не демонстрировать же в конюшне церемониальный поклон! — хотя и этот простой кивок у него получился очень изящным. И на том спасибо!

— Еще раз извините. Я вас оставлю. Удачи на соревнованиях!

И вышел. Мы со Зверем офигели. Вот что значит волшебная сила искусства! Вернусь домой — займусь боди-артом!

— Ну что, Зверь? Команда «сматываться» отменяется!

Конь радостно фыркнул. Нет, мы, конечно, отсюда рванем. Но после скачек. Раз уж нам даже эльфы удачи желают!

Интересно, а они магией владеют? А то нам удача ой как понадобится! Не на скачках — Зверь у меня безусловный лидер, будет время, расскажу, как он в Мексике все рекорды бил, легко и играючи. Да и тут тоже — не конь, а Золотая антилопа какая-то! Зарабатывать на нем одно удовольствие, к тому же он сам от этого почему-то в полном восторге. Главное, чтобы не появился «злобный раджа», а то мне представится уникальная возможность проверить максимальную скорость моей «антилопы»…

Конечно, можно спокойно уехать, не обеднеем мы без этих скачек, но это уже дело принципа. Азарт. Страшное слово! Ой, дядька, зря ты такой упорный, если так пойдет дальше, я же тебе его еще раз продам, полосатого и втридорога!

«Зверский» мэйк-ап был завершен. Кстати, стилист из меня еще тот получился — мою антилопу теперь не то, что «злобный раджа», родная мама не узнает! И что удивительно, он нас действительно не узнал. А вот мы его — то бишь, господина Брока — сразу приметили.

Как мой скакун хромал, припадая на все четыре копыта — цирк с конями! Настоящая кинозвезда! Да, Голливуд много потерял. Нет, когда это колченогое чудовище в «боевой раскраске» пришло к финишу первым, дядька, конечно, что-то заподозрил — не дурак, все-таки, — но было уже поздно. Не дав ему опомниться, мы покинули город.

Хотя нет, что-то я поторопилась с выводами… Как бы не так! Нет, смыться-то мы смылись, но… не так чисто, как хотелось бы. В смысле, не одни. За нами увязался… нет, не «злобный раджа», от него бы мы оторвались. Да уж, «спаси меня, боже, от друзей, с врагами сам справлюсь!» Восторженный фанат Зверя или моего малярного искусства, прекрасный блондин с кошачьими глазами и заостренными ушками, — принесла его нелегкая! — наш уже почти знакомый, странно необидчивый эльф поджидал нас на выезде, очень изящно и как бы невзначай перекрыв дорогу.

Зверь тряхнул гривой. Теоретически мы могли бы его перепрыгнуть или еще как-нибудь обойти, но что-то мне подсказывало, что делать этого не стоит. Я погладила Зверя, успокаивая своего не в меру темпераментного спутника. Мы шагнули навстречу Перворожденному.

Он снова изящно поклонился — вот, что значит настоящий эльф! А я все восхищалась работой наших гримеров! Никакой грим, никакая сверхпрофессиональная актерская пластика не сравнится с оригиналом! Чтобы правильно сыграть эльфа, им надо родиться. Но я отвлеклась. Итак, он изящно поклонился. Даже, как мне показалось, приветливо.

— Добрый день, сударыня, — он мягко улыбнулся. — Прошу великодушно извинить мне мою навязчивость — если вам докучает мое общество, я тотчас удалюсь.

Очень интересно! Он меня удивляет все больше и больше! Откуда же такие эльфы берутся? Он выждал небольшую паузу и, не услышав моих возражений, продолжал.

— Для начала разрешите представиться. Мое имя Эльстан. Я — странник.

Это уже ни в какие ворота не лезет! Эльф — калика перехожая! Скиталец и философ! Впрочем, я могла сразу обратить на это внимание — наряд у него был явно дорожный — приглушенных тонов, чтобы не было видно дорожной пыли… хотя на его костюме не то, что пыли — лишней складочки не было, аккуратный до безобразия эльф просто сиял свежестью и чистотой. У него даже лошадь была белоснежная, без единого пятнышка. Да уж, вот они какие, Перворожденные… Но все же — эльф-пилигрим? Звучит странно, я бы даже сказала, противоестественно. Хотя при нынешнем режиме всякого можно ожидать.

А он, между тем, продолжал.

— Не знаю, куда вы направляетесь, но думаю, что смогу быть вам полезен, — он рассмеялся, увидев мое недоумение. — Не смотрите на меня так, мне от вас ничего не нужно, просто дороги сейчас небезопасны, тем более, для одинокой безоружной путешественницы. Магией я, к сожалению, не владею, но мои лук и меч, полагаю, придутся весьма кстати. К тому же, судя по всему, вы пришли издалека, и вам потребуется опытный проводник, а я очень хорошо знаю здешние места.

Я несколько опешила.

— Благодарю вас, но… чем же моя скромная персона удостоилась такой чести? Не каждая «одинокая путешественница» может похвастаться таким блестящим эскортом!

Он мягко улыбнулся.

— Блестящим?

— Использовать Перворожденного в качестве провожатого, согласитесь, просто непозволительная роскошь даже для очень знатной дамы, не говоря уже о… ничем не примечательной особе, не имеющей за душой ничего, кроме нескольких монет и коня экзотической масти.

Эльф поджал тонкие губы.

— Я надеюсь, вы не думаете, что я собираюсь брать с вас оплату за… — его голос в одно мгновение стал ледяным, а миндалевидные глаза заметали молнии. Эффектно.

— Да нет, что вы, боже упаси! — перебила его я. — У меня даже в мыслях не было! Просто… может, вы меня с кем-то путаете?

Его взгляд снова потеплел. Слава богу! Я, конечно, не местная, но и не сумасшедшая, чтобы ссориться с эльфами.

— Нет, я вас даже не знаю. Но это не имеет значения. Я — странник, но конкретной цели у меня нет, так почему бы мне ни пойти с вами? Если вы, конечно, не будете против.

Я вздохнула. Зверь у меня — конь-огонь, ничего не скажешь, но непобедимой командой нас не назовешь. Дорога дальняя, а познания в политике и географии у меня более чем слабые. Конечно, отказываться от услуг Перворожденного было бы крайне неразумно, учитывая его боевые способности и знание политической обстановки. А если он шпион Гаронда? Я в этом мире не так уж долго, но не думаю, что по местным законам полагается предлагать незнакомым дамам подобного рода помощь, да еще и столь внезапно и бескорыстно. Спору нет, я буду очень рада, если окажется, что я ошибаюсь, и у эльфа просто доброе сердце, но питать какие-либо иллюзии на этот счет — увольте. А потому пойдем на компромисс. Что нам мешает воспользоваться его предложением? И посмотреть, как далеко зайдет его любопытство? Вроде, ничего. Значит, быть посему.

С другой стороны, поверить в бескорыстные мотивы воина плаща и шпаги очень легко, — брать с нас все равно нечего. Я покосилась на Зверя. Правда, эльфу очень понравился мой скакун, но аферы с куплей-продажей вороного нам проводить не впервой, если что — выкрутимся, да и вид у него все-таки располагающий. Если я что-то еще понимаю в людях, — или эльфах? — то на подлость он вряд ли способен. Хотя кто его знает? Поживем — увидим.

— Господин Эльстан, принять ваше предложение для меня великая честь. Буду вам очень признательна, если вы…

Зверь неожиданно взволнованно заржал, прервав мою высокопарную тираду. Я оглянулась и увидела… «злобного раджу», уже подающего команду своим всадникам.

— … если вы начнете нас защищать прямо сейчас.

Не дожидаясь его ответа, я пришпорила коня. Вот и посмотрим, какой из нашего рыцаря защитник. Зверь тут же рванул с места в карьер, оставив благородного эльфа на растерзание… нет, скорее, всадников на растерзание эльфу. Что там произошло, я уже не видела, да и, честно говоря, это меня не особо волновало. Через пару минут мы сбавили скорость, давая возможность Перворожденному нас нагнать. Что он не преминул сделать. Господин Эльстан на своей белоснежной кобыле показался очень скоро, выглядел он свежо, бодро и несколько воодушевленно, что не оставляло сомнений в исходе боя.

Я невольно зааплодировала.

— Извините, надеюсь, я не заставил вас долго себя ждать? — он снова изящно поклонился.

— Браво, господин Эльстан! Вы там не сильно зверствовали?

Он смутился.

— Ну что вы! Этот добрый человек целиком и полностью жив, частично… мм… здоров, но при этом абсолютно доволен жизнью и к вам никаких претензий более не имеет, — он лукаво улыбнулся. — Кажется, решил, что… иметь Перворожденного в качестве врага — непозволительная роскошь в его положении.

Я засмеялась.

— Вы все еще сердитесь на меня, господин Эльстан?

Он покачал головой.

— Нисколько. И прошу вас, не будьте со мной так официальны, иначе я буду к вам обращаться согласно эльфийскому этикету, а это, поверьте мне, очень долго и нудно.

Честное слово, он начинает мне нравиться!

— Да, не хочу выглядеть навязчивым, но не могли бы вы посвятить меня в ваши ближайшие планы?

Я приподняла бровь. Да, Перворожденный даром времени не теряет. Интересно, раскисать при виде миндалевидных глаз здесь является общепринятой традицией, или просто ему всегда везло на доверчивых особ женского пола? Тогда его ждет жестокое разочарование — наивностью Красной Шапочки я не обладаю, и первому встречному-поперечному пусть даже и эльфу отвечать на вопрос «девочка-девочка, куда ты идешь?» у меня нет не малейшего желания.

— В данный момент мы планируем добраться до ближайшего крупного города. Дальше загадывать не берусь.

Он прищурился.

— Хорошо, можете ничего не говорить. Но настоятельно попрошу вас на меня рассчитывать независимо от того, доверяете вы мне или нет.

Я пожала плечами. «Можете не говорить»! Само собой, ничего не скажу. Да, не доверяю, и это, по-моему, видно невооруженным глазом. А он что, ожидал чего-то другого?

— Вы меня убедили. Но в свою очередь попрошу вас не задавать вопросов. Вас не смущает такая перспектива?

— В противном случае, насколько я понимаю, мне грозит отставка?

Я расплылась в благодушной улыбке.

— Господин Эльстан, вы, право, сама проницательность! Ну как, еще не передумали? Или…

— Нет, не передумал, — коротко ответил он и, гордо вскинув заостренный подбородок, пришпорил свою белоснежную кобылу.

Вот и славно.

Эльф оказался очень толковым проводником. Не дожидаясь моих распоряжений, он свернул с тракта и двинулся по направлению к лесу, по едва заметной тропинке. Ступая копытами по свежей, сочной зеленой траве, Зверь чуть ни подпрыгивал от радости, вызывая сдержанную улыбку Перворожденного. А мне почему-то стало очень грустно.

Подумать только, ведь еще лет десять назад я зачитывалась романами в жанре фэнтези, и, посмеиваясь над толкиенистами, в глубине душе ужасно завидовала героям книг, чудесным образом попадающим в другой мир — мир магии, волшебства, рыцарей и драконов. Попадая в такой мир, герой обычно оказывается вовлеченным в опасное, но чрезвычайно захватывающее приключение, которое меняет всю его жизнь, и именно здесь, верша судьбу поначалу чуждого ему мира, персонаж из обычного и, как правило, непутевого человека, постепенно становится Настоящим Героем.

Я горько усмехнулась. Правильно говорят: будь скромнее со своими желаниями — что ты будешь делать, если они исполнятся? Видимо, за эти десять лет слишком многое изменилось. Может быть, если бы я попала сюда несколько раньше, все было бы иначе, я бы наслаждалась зеленью первозданного леса, прозрачной синевой чистейшего неба, напропалую кокетничала бы с эльфом и радовалась жизни. Но сейчас меня заботило только одно — как можно скорее вернуться домой. И больше ничего.

— Извините, мне бы очень не хотелось отвлекать вас от раздумий, — донесся до моего слуха осторожный голос Эльстана, — здесь недалеко есть озеро, в котором мы могли бы смыть ммм… боевую раскраску вашего благородного скакуна.

Подумать только, у меня совершенно вылетело из головы! А, кстати, здесь, на фоне девственно чистой зелени дикого леса моя «африканская зебра» выглядела довольно органично. Но эльф, конечно же, был прав, — в конце концов, Зверь — гордый породистый конь, а не какая-нибудь цирковая лошадь, и помыться бы ему не мешало. Ни разу не выказав недовольства на протяжении всей «прогулки», Зверь, почувствовав поддержку со стороны, слегка дернул ушами.

— Это далеко?

Эльф покачал головой.

— Замечательно, — кивнула я. — Ведите.

Он повел. Вел он очень спокойно и уверенно — я бы даже сказала, профессионально. На какое-то время я даже позволила себе расслабиться и обдумать сложившуюся ситуацию.

Итак, теперь, когда ни от кого убегать не надо, можно разложить по полочкам всю имеющуюся у меня информацию.

Будем последовательны.

Что мы имеем?

Мы имеем чудный мир, отчаянно нуждающийся в помощи. В чьей? Почему-то некий низкорослый господин, назвавший себя Дварфом, встретившийся мне на пути, утверждает, что в моей. В чем я очень сильно сомневаюсь. И причин у меня на это более чем достаточно.

Впрочем, я обещала быть последовательной. Посему — давайте уж тогда с самого начала.

Я — актриса. Да, с некоторых пор, — а если быть точнее, со времени выхода на экраны замечательной фэнтези-саги, в которой мне посчастливилось сняться, — достаточно известная. Да, снималась я не абы-где, не в какой-нибудь Тмутаракани, а на самой что ни на есть настоящей Фабрике Грез. Да, у меня довольно насыщенная биография, но… не настолько, чтобы кидаться спасать совершенно незнакомый мне мир, пусть даже сто раз чудесный. Кино — это кино. А жизнь — это…

Хотя… кто знает? Моя жизнь… да, она, несомненно, была насыщенна событиями, причем, такими, что могли бы легко собрать хороший бюджет в кинотеатрах, если их перенести на кинопленку… Но это — моя жизнь, и расставаться с ней, с тем, что мне дорого, я совершенно не собиралась…

Например, с моим сыном. Да, у меня есть сын. Маленький. Мальчик пяти лет. Для своего возраста он пережил достаточно потерь. Первой из них был его отец — мой первый муж, Денис, которого я очень сильно любила… А каким он был замечательным отцом… до того, как не разбился на самолете, возвращаясь из самой обыкновенной командировки…

И потом — Алехандро, мой второй муж, ставший малышу если не отцом, то лучшим другом… Он погиб в автокатастрофе.

И теперь… из-за этого непонятного каприза судьбы ребенок должен еще и лишиться матери?!

А случилось примерно следующее.

Мы снимали кино. Красивую фэнтези-сагу, в прекраснейшем месте земного шара, в зеленых, практически в первозданных лесах Новой Зеландии… И ничто не предвещало…

Место было для нас не новое, первую часть мы снимали здесь же, и ничего из ряда вон выходящего не происходило. Съемки шли нормально, фильм благополучно вышел на экраны… Все было в порядке.

А тут… Во время перерыва мы со Зверем углубились в лес.

Честно говоря, я сначала вообще ничего не заметила — я так была погружена в свои размышления, что появление этих… хм… мягко говоря, не совсем обычных всадников, явилось для меня полной неожиданностью. Хотя… думаю, мое задумчивое состояние здесь не при чем.

Всадники действительно выглядели несколько странно, и настроены, к тому же весьма решительно. Но это я все увидела уже, когда Зверь летел, врубаясь в лесную чащу на весьма приличной скорости, так что рассмотреть их как следует, возможности у меня не было. Я заметила лишь, что наряды у них были примерно как у наших ребят на съемках, очень походили на рыцарские латы, а в руках сверкали самые настоящие мечи. Причем, именно сверкали — от них шло едва заметное свечение, словно в компьютерной игре… Когда мы начали отрываться от погони, с меча одного из преследователей сорвалась молния, но, к счастью, не попала в цель, однако куст, на который пришелся этот удар, вспыхнул живым факелом и уже через мгновение обратился в пепел.

Хороший удар. Зверь одобрительно заржал и прибавил ходу.

Нас вынесло на поляну, посреди которой… мерцало непонятное облако. И прежде чем я успела разобраться, что к чему, Зверь прыгнул. В это самое облако. Со мной, разумеется.

А потом… я обернулась. Никакого облака не было. И преследователей тоже. А поляна… была. И лес был. Только… какой-то другой.

В свое время я прочла предостаточно фантастических романов, и в них меня всегда удивляло, с какой легкостью герой принимал факт перемещения в иной мир, даже когда тот оказывался совершенно непохожим на его собственный, да к тому же опасным и существующим по абсолютно другим законам. И всегда для героя это было приключением, довольно волнующим, но обязательно интересным и захватывающим. А если кто и испытывал замешательство, то буквально на первых страницах — потом у героя пробивался какой-нибудь сверхъестественный дар, появлялись подкованные по любому вопросу помощники, и вообще в конечном итоге оказывалось, что этого героя здесь ждали. Давно и всем миром. Как спасителя-избавителя от самой главной местной напасти. Причем герой тоже это воспринимал чаще всего как должное — ну спаситель, так спаситель, с кем ни бывает? Есть, мол, такая профессия — родину защищать…

Меня здесь не ждали. Знакомиться, и уж тем более, набиваться в друзья или, не приведи Господи, самоотверженно рисковать ради меня жизнью никто не спешил — да и некому было, судя по девственно чистому лесу, где и нога человека вряд ли когда-либо ступала… А может, здесь людей не существует вообще? Вдруг это какой-нибудь сильно затерянный мир, наводненный динозаврами, птеродактилями и прочей живностью, обитавшей у нас миллион лет до нашей эры?! Что тогда?

Я еще раз глубоко вздохнула. Нет, так нельзя. Надо посмотреть на вещи по-другому. Ведь не просто говорят, что актер — это диагноз. Кажется, я переработалась… Подлечусь, пойду в отпуск. С чего я решила, что это обязательно должен быть другой мир? Может, это… а что это, в конце концов, еще может быть? Ну, если отмести версию с клиникой?

Как ни странно, версия с клиникой отмелась как-то сама собой. Нет, я не начиталась, не переиграла, и недавние события, потрепавшие изрядно мою нервную систему, тут вовсе не при чем.

Это действительно был другой мир. Я это чувствовала. Да, утверждение звучало абсурдно, но я привыкла доверять своим ощущениям.

Зверь неожиданно остановился. Замер. Я тоже.

Перед нами на краю поляны стоял домик. Не избушка на курьих ножках, ни сарай, ни шалаш, а именно домик. Правда, маленький, очень похожий на землянку, но все-таки.

Я готова была поклясться, что когда мы со Зверем тронулись с места, его здесь еще не было. То есть… это как, пока я копалась в своем подсознании, анализируя ситуацию в целом и состояние собственного рассудка в частности, он что, вылез из-под земли? Да нет, это невозможно… может, я его просто не заметила?

Я передернула плечами, потрепала Зверя по гриве, и мы осторожно двинулись к домику.

На крепком деревянном крыльце, частично втоптанном в землю — или, наоборот, оно просто до конца не вылезло из земли? — стоял невысокий коренастый человечек. Даже маленький. Он улыбался, светло и искренне, и вместо приветствия проговорил, тепло, радостно и немного торжественно:

— Я ждал тебя.

 

Глава 2

— Господин Эльстан, а здесь водятся русалки?

Он, мягко улыбнувшись, пожал плечами.

— Не знаю, может быть. Но не бойтесь, они не опасны.

— Вот как? А я слышала совсем другое.

— Где?

Наши взгляды встретились со свистом и звоном скрещенных клинков.

— Госпожа…

— Дженнифер, — это было имя моей героини, чародейки из фильма, со съемок которого я сюда попала. Не знаю, почему я выбрала его, но что-то мне подсказывало, что будет уместно представиться этим именем.

— Госпожа Дженнифер, мне кажется, вы чего-то не договариваете.

— И это каким-то образом оскорбляет ваши чувства?

Он поджал тонкие губы.

— Нисколько.

— Тогда в чем дело?

Эльф отвел взгляд, слегка передернув плечами.

— Послушайте, господин Эльстан! Вы абсолютно правильно меня поняли, я вам не доверяю, но у меня нет ни малейшего желания ссориться с вами, а посему давайте закроем эту скользкую тему, пока не наломали дров. Я вас не знаю, вы меня тоже, так что на откровенность не рассчитывайте. Не нравится — вон бог, вон порог. Знаете поговорку? И нечего обижаться, на меня это не действует.

Он сверкнул глазами.

— Я помню наши условия. Я уже уволен?

Я улыбнулась.

— Ну что вы! Это я так, чтобы снять все возможные вопросы. Не люблю недомолвок. Кстати, вы сами о себе тоже ничего не рассказываете, а на меня обижаетесь, будто вы — мой личный исповедник, а я утаиваю от вас какую-то страшную тайну.

Эльф побледнел.

— Вы хотите сказать, что… — у него перехватило дыхание, он судорожно вздохнул и замолчал, пронизывая меня возмущенным взглядом.

— Короче. То, что я хотела, уже сказала. Не знаю, какие мои слова вызвали у вас столь бурную реакцию, но советую воспринимать меня адекватно, иначе на полдороги падете жертвой нервного срыва. Или же нам придется с вами расстаться.

Ответа от него требовать я не стала, а занялась Зверем. Вода была прозрачная, чистая, немного прохладная, и моему коню нравилась несказанно. Эльфийская лошадь тоже имела вид довольно счастливый, так что, судя по их уверенному поведению, озеро и впрямь было безопасным.

— Сиятельные господа, позвольте расчесать гривы ваших прекрасных скакунов! — прозвенел мелодичный девичий голосок.

Я подскочила на месте. На валуне посреди озера сидела русалка, проводя перламутровым гребешком по длинным шелковистым зеленоватым волосам, которые, окутывая ее хрупкую фигурку, спускались по камню, исчезая в воде. Я окинула взглядом своих спутников. Кони весело заржали в один голос, у эльфа на бледных щеках заиграл румянец, но опасений никто не выказывал. Может, в этом мире русалки не обладают легендарной кровожадностью? Или я чего-то не понимаю?

«Царевна-лягушка», не дождавшись какого-либо ответа, неспешно встала с камня и, грациозно покачивая бедрами, рассекая кристально-прозрачную гладь, направилась к… эльфу.

Перворожденный смущенно передернул плечами, отступил на шаг. Но русалку это не остановило. Подошла почти вплотную, глубоко вздохнула. Красиво так. Профессионально. Каскад зеленых волос, скрывающих русалочье тело от посторонних глаз, расступился, обнажив вздымающуюся грудь. Умница. Только что мне с эльфом-то делать? Волоком из озера тянуть? А если от этих водных див вреда никакого? Да и эльфы славятся своей невозмутимостью и ледяным спокойствием… по идее. Или это только в романах?

— Марьяна, ты бы не слишком увлекалась, а то мало ли…

Если я скажу, что все тут же подскочили на месте, преувеличением это не будет. Даже наоборот. «Ревизор». Немая сцена. Нет, с незнакомцем, неожиданно появившимся из зарослей, все было в порядке, по крайней мере, на первый взгляд. Поношенный плащ, слегка помятая шляпа, длинный меч в ножнах, крепкая лошадь с поклажей — типичный странник эпохи средневековья. Непонятно было другое — как мы его не заметили? Ну ладно я, но кони? Русалка? Эльф, наконец? Наверное, у нас были очень глупые лица с одним и тем же невысказанным вопросом, потому что он, обведя взглядом нашу небольшую команду, не сдержал улыбки.

— Мое почтение, господа, — он небрежно снял шляпу, и я изо всех сил постаралась не выказывать удивления, увидев его… фасеточные глаза, словно у диковинного насекомого. — Извините, если напугал, услышать вы меня не могли. Заклинание такое, — пояснил он.

Эльф кивнул, правда, немного недоверчиво. Незнакомец усмехнулся.

— Витольд. Ведьмак. Буду счастлив познакомиться с вами поближе, но, если позволите, чуть позже.

Не дожидаясь ответа, он достаточно бесцеремонно отодвинул эльфа в сторону, да так, что тот даже возмутиться не успел, потом подошел к замершей, словно соляной столб, русалке и взял ее за подбородок.

— Марьяна, ты забыла?

Водная дива захлопала ресницами и принялась усиленно дрожать. Эльф дернулся, но застыл, наткнувшись на ледяной взгляд ведьмака. Поняв, что его не разжалобить, и к тому же спасать ее никто не будет, русалка потупила глазки. Вздохнула.

— Простите меня, сударь, — мелодично пропела она, обращаясь к эльфу.

Ведьмак убрал руку, но глаз с нее не спускал.

— Я только пошутила! я не хотела ничего плохого! — запричитала красавица.

Он кивнул.

— Верю. Потому и отпускаю. Вы не против, сударь?

Эльстан только развел руками.

— Отлично. Марьяна, я жду.

Русалка низко поклонилась и скрылась под водой.

Ведьмак огляделся, присел на валун, достал трубку, огниво, кисет — все как полагается. Странно, я почему-то подумала, что он с помощью магии будет прикуривать. Словно в ответ моим мыслям он улыбнулся.

— Не хотел мешать вашей честной компании. Я не надолго. По делу. Не помешаю?

Эльф передернул плечами, словно стряхивая оцепенение.

— Что вы, господин… ведьмак, напротив, я благодарен вам за столь своевременное появление, спасшее мне жизнь…

— Да бросьте, — небрежно отмахнулся он, — вы бы и сами справились. Да и Марьяна девушка безобидная. Относительно.

Водная гладь колыхнулась, расступилась, выпуская горемычную русалку… с большим подносом. Не поднимая глаз, демонстрируя манеры высококвалифицированной гейши, Марьяна с церемониальным поклоном поднесла дары ведьмаку, и застыла в смиренном ожидании. Ведьмак придирчиво осмотрел жемчуга, гребешки и прочие побрякушки, ссыпал их в заплечный мешок, затем обернулся в нашу сторону.

— Господин эльф чем-то недоволен?

Господин эльф был не просто «недоволен». Судя по всему, он был в бешенстве. Однако ведьмака это не смущало. В ответ на молчаливое возмущение благородного Эльстана он лишь пожал плечами и вернулся к своему нехитрому рэкету. Немного осмелев, русалка слегка подняла голову и что-то прошептала ему на ухо. Он улыбнулся.

— Марьяна просит позволения расчесать гривы ваших коней.

Эльф поджал губы. Ведьмак продолжал с той же лукавой усмешкой.

— Сударь, не обижайте девушку отказом, доставьте ей маленькое удовольствие! Что вам стоит!

Эльф побагровел.

— Господин ведьмак! Это…

— Бесчестно, я понял. Марьяна, — кивнул он русалке, — господин не возражает. А вы, сударыня?

Я попыталась сдержать улыбку, но Зверь меня «расколол». Он так неистово заржал, будто его век не расчесывали, обращая на себя всеобщее внимание, что я все же рассмеялась. Русалка просияла и принялась за работу. Мы с ведьмаком переглянулись. Нравится он мне, честное слово! Эльф это понял. Фыркнул и отвернулся. Но ненадолго — видимо, любопытство все же оказалось сильнее врожденного снобизма.

— У вас очень своеобразные обычаи, господин ведьмак, — процедил Перворожденный, демонстративно вкладывая в свои слова максимум презрения.

— А что делать, сударь? — совершенно не обиделся тот. — Каждый выживает, как может.

Эльф подскочил, как ужаленный.

— Вы снова смеетесь?!

— Я? Да что вы, сударь! Просто день хороший — не так часто можно встретить в диком лесу такую замечательную и, что характерно, доброжелательную компанию. Вот я и радуюсь. Если вы, конечно, ничего не имеете против, — он отвесил шутливый поклон, окончательно выводя из себя не в меру чувствительного эльфа. Но тот только прищурил миндалевидные глаза и промолчал. Прогресс.

Что интересно, меня поведение нашего нового знакомого нисколько не удивило. Насколько мне известно, ведьмаки специализируются на истреблении чудовищ и прочей нечисти. Не знаю, к какому подвиду потенциальных жертв ведьмаковской деятельности относятся русалки, но игривой Марьяне, кажется, очень повезло с «экзекутором». Что сподвигло Витольда манкировать своими непосредственными обязанностями в пользу «царевны-лягушки» — жажда наживы, личная симпатия или простой гуманизм — неизвестно, хотя… Рэкет был очень правдоподобным, налаженным и, видимо, достаточно частым, на рыцаря в белых доспехах Витольд тоже мало походил, но я почему-то ни на минуту не сомневалась в мотивации его поступка. В этом мире с приходом Инквизиции стало итак достаточно палачей. И жертв.

Ведьмак едва заметно усмехнулся и покачал головой.

— Вы чересчур проницательны, сударыня. Даже не знаю, каким заклинанием от вас отгораживаться.

— А есть повод?

Он рассмеялся. Хитро прищурился.

— Да вроде нет. Вам виднее. Далеко идете? Если в город, пойдемте вместе. Вы, как я понял, издалека? В наших местах еще не были. А пара сговорчивых купцов вам не помешает.

— У вас там много знакомых?

Он пожал плечами.

— Немного. Но достаточно для безбедного существования. Могу поделиться.

Эльф поджал губы и принялся сверлить меня глазами. Молча. И на том спасибо. Как бы то ни было, решение я уже приняла. Сама не знаю, что меня на это сподвигло.

— Господин…

— Можно просто Витольд.

— Замечательно, — кивнула я. — Ваше предложение принято. У господина Эльстана есть возражения?

— Несомненно! — Перворожденного, наконец, прорвало. — Тысяча! Но господин Эльстан оставит их при себе. Только из уважения к вам, сударыня.

Он искренне пытался взять себя в руки, но получалось у него плохо. Впрочем, никого это особенно не волновало — ведьмака его обвинения нисколько не трогали, меня же — и подавно, благо со мной он в пререкания не вступал, упорно соблюдая какой-то ему одному понятный политес.

Этим я и не преминула воспользоваться, увеличив импровизированный отряд на еще одну боевую единицу. Что оказалось весьма своевременно. При появлении первого же чудовища, коими, как выяснилось пару часов спустя, не то, что изобиловали, а просто кишмя кишели здешние места, я убедилась, что с выбором попутчика мы не прогадали. Впрочем, я почему-то была в этом уверена с самого начала. Видимо, сказалась выучка моего второго мужа, — в людях Алехандро разбирался, как никто. Разве что мысли не читал. Я усмехнулась про себя, подумав, что моя реакция на происходящее — тоже, своего рода, результат его же воспитания. Еще недавно жаловалась на почти нулевое впечатление от чудес незнакомого мира, а сейчас замерла, как завороженная, не в силах отвести взгляд от своих бойцов.

Ведьмак будто преобразился. Его движения, до сей поры небрежные, несколько расхлябанные, стали убийственно четкими и молниеносными. Я даже следить за его действиями не успевала, он бился с быстротой и пластикой гепарда, причем так легко и непринужденно, что казалось, вся настоящая его жизнь проходит в битвах, а остальное время он просто… убивает, отсыпаясь и готовясь к следующему бою. Поэтому и вид у него был такой, расслабленный, вот только под маской утомленного странника скрывался отдыхающий герой. Силы экономил. Что интересно, кроме обычного оружия он пускал в ход еще какие-то заклинания, но это уже было за гранью моего понимания — на такой скорости мой простой человеческий глаз отказывался фиксировать происходящее. Да уж, мы, снимая кино, даже мечтать не могли о таком мастере.

Эльф же магией не пользовался. И то слава богу! Меня он поразил уже тем, что я впервые в жизни увидела воочию, безо всякой страховки и компьютерной графики, как по настоящему должен выглядеть бой мастера гун-фу. Работая двумя мечами, очень напоминающими самурайские, эльф буквально летал в воздухе, кувыркался, на какое-то мгновение «зависал» и снова обрушивался на противника. Он даже успел выпустить несколько стрел из лука, что окончательно укрепило мою уверенность в универсальности моих бойцов. Интересно, здесь все так умеют? Или наши самые лучшие? Второй вариант мне нравился больше, — в этом случае мои шансы на возвращение будут не столь смехотворны.

Чудовище пало. Довольно скоро, как этого и следовало ожидать.

Первым рядом со мной оказался, конечно же, эльф — он чуть ли не порхал, едва касаясь земли, глаза светились, но в них было не только возбуждение от битвы, — это он как раз не демонстрировал, всем своим видом давая понять, что для пилигрима схватка с чудовищем — обычное и довольно скучное занятие, — в его глазах плескалась, переливаясь через край, гордость, ликование и осознание собственного превосходства. Это меня порадовало — значит, класс моих бойцов достаточно высокий даже по меркам этого мира.

Я кивнула Эльстану, оценив его мастерство — конечно, он на это откровенно напрашивался, но вполне справедливо — после того, что он продемонстрировал, с моей стороны было бы черной неблагодарностью не обратить на это внимания. Хотя приличия здесь не при чем — мое восхищение было абсолютно искренним.

Ведьмак, в противоположность эльфу, двигался медленно, лениво, вразвалочку, в своей обычной манере, будто и не было ни чудовища, ни драки, ни фейерверков — ничего такого, на что не положено смотреть женщине, дабы не беспокоилась. Мужская, так сказать, работа.

— Сударыня, — прищурился Витольд, — не подарите ли бедному ведьмаку несколько свободных минут?

— Это еще зачем? — вдруг взвился эльф.

— Трофеи снять.

Эльф презрительно скривил губы, потом нервно передернул плечами, гордо вскинул голову и пошел проверять снаряжение.

Мы с ведьмаком переглянулись, старательно сдерживая улыбки.

Трофеев оказалось не так уж много, но, по словам Витольда, стоили они неплохих денег. Особенно, если знать, кому что лучше продать. Насколько я поняла, с этим у ведьмака проблем не было. Его вообще трудно было заподозрить в наличии каких-либо проблем. Это, кстати, еще одна причина, из-за которой он мне все больше нравился.

Зато эльфа он бесил невероятно. Пока ведьмак занимался трофеями, Перворожденный места себе не находил. Сначала он ворчал что-то очень тихо, потом, видимо, вспомнив, что слуховой аппарат человека устроен несколько иначе и не способен улавливать тончайших звуковых колебаний, слегка повысил голос, явно приглашая меня разделить его возмущение. Впрочем, его горячие попытки успехом не увенчались, несмотря на то, что усилия были приложены колоссальные. Видели бы вы, с каким неподражаемым видом эльф может пересказывать, не пропуская ни одной красочной подробности, технику кровавых манипуляций, якобы производимых ведьмаками над трупами своих жертв! И все это, понятное дело, с неизменно брезгливым выражением лица, с нервным передергиванием плечами и… с возбужденным блеском в глазах. Картина маслом!

Он так увлекся своими «страшилками», что даже не обратил внимания на то, что Витольд уже давно все закончил, не выполнив и десятой части из описанного в душераздирающем сценарии эльфийского «короля ужасов», и сейчас, вернувшись к нам, приводил себя в порядок и что-то перекладывал в своей сумке. Заметив свой «прокол», эльф вспыхнул и замолчал. Мы с ведьмаком снова лишь переглянулись, но тему развивать не стали.

Чудовище в этом лесу, как я уже сказала, было далеко не единственным. Это я к тому, что еще до ночи я в который раз подивилась своей удаче по поводу своевременного приобретения невероятно квалифицированного эскорта. Следующий бой был намного короче и слаженней — мои воины, наплевав на личную неприязнь и межрасовые распри, обернулись совершенным и идеальным боевым механизмом последнего поколения. Что не мешало после каждого совместно проведенного боя эльфу — брюзжать и фыркать, ведьмаку — загадочно улыбаться, а мне — получать несказанное удовольствие от хорошего шоу, которое мало-помалу возвращало меня к позитивному настрою, еще чуть-чуть — и мне придется поверить в бредовую идею, что мое предприятие небезнадежно.

Хотя об этом судить было еще рано. Пропорционально моей надежде росло количество тварей, попадающихся нам на пути, что на развитии положительного настроя сказывалось весьма неблагоприятно. Особенно, когда какая-то безумная… нет, скорее, не безумная, а просто голодная летучая мышь со товарищи выбрала меня в качестве главного блюда. В принципе, очень хорошо ее понимаю, на ее месте точно так же поступила бы, на ведьмака с эльфом может позариться только абсолютно оторванный самоубийца. Но я пока, слава богу, на своем. И очень рассчитываю на нем же и остаться, хотя бы еще на какое-то время. О чем, разумеется, понятия не имела стайка летучих мышей размером с ротвейлера каждая, сверкающая уродливыми клыками у меня над головой. Я преувеличиваю, над головой — сильно сказано, если бы они были близко, Зверь бы их копытами раскидал, не всех, но хотя бы парочку, у него итак уже дым из-под копыт, тоже в бой рвется. Они зависли на безопасном для себя расстоянии, высчитывая наиболее удобную траекторию. Зря.

Услышав ржание Зверя, мальчики среагировали мгновенно. Витольд, выхватив из кармана какой-то пузырек, швырнул его… в меня, а эльф принялся расстреливать из лука мышиную стаю. Нас, в смысле, коней и меня, заволокло густым туманом, выползшим из бутылки, подобно сказочному джину, только его предназначение оставалось для меня загадкой. Крикнув короткое «Стой на месте!», Витольд резко потерял ко мне интерес и занялся проблемами насущными, то бишь, нападающим на него чудовищем. Эльф тоже. Что характерно, ни одна летающая тварь больше в мою сторону не смотрела, все пролетали мимо, а те, что по чистой случайности натыкались на облако тумана, резко разворачивались и в панике улетали. Недалеко. Эльстан попадал с любого расстояния, но предпочитал далеко мишень не отпускать. Мудро.

Последний бой длился дольше прежних. Казалось, твари никогда не кончатся. Солнце село. Меня бесила собственная бесполезность. Нет, я, конечно, уложила несколько мелких грызунов, отдаленно напоминающих помесь крысы и крокодила, с поросенка величиной, но вкладом в общее дело это назвать у меня язык бы не повернулся. Даже кони больше копытами раскидали. Про Зверя я вообще молчу — просто каратист какой-то!

Я очень пожалела, что у меня не было с собой Сашиного ствола, что-что, а стрелять я умею. Не зря же три последних года была образцовой женой мексиканского… гм… бизнесмена! Причем, образцовой женой — в понимании Саши, то бишь, не с ребенком дома сидеть и мужа ждать с восторгом и трепетом (хотя от этого он тоже бы не отказался), а быть в курсе всех его дел, уметь стрелять и управлять любым видом транспорта. И еще несколько тонкостей. Правда, здесь разве что «тонкости» и пригодились. Командный голос, например. И, как сказал Эльстан, «дар убеждения». Да уж, Саша убеждать умел в совершенстве! Видимо, его уроки даром не прошли. А из всех видов транспорта — один единственный Зверь. Но это уже мое личное достижение. Ездить на нем я научилась самостоятельно, мы с ним как-то почувствовали друг друга. Иначе как объяснить, что необъезженный жеребец, никого к себе не подпускающий, поддался на уговоры женщины, которая на лошади не просто никогда не ездила — даже не видела на таком близком расстоянии никогда! Мы тогда с ним здорово поладили. Вообще он — моя гордость. Он только в последнее время ведет себя несколько неадекватно, но, я думаю, оклемается еще. В драках же нормально себя ведет — сразу перестает психовать. Зверюга свирепая!

Что-то я отвлеклась. Как-то странно на меня подобного рода батальные сцены действуют — расслабляют. Задумалась, однако! Кстати, вовремя. Мальчики уже возвращались. Не такие свежие, как раньше, но — живые. И, что удивительно, о чем-то оживленно переговаривались. Это мне не понравилось: о том, что у эльфа взыграли дружеские чувства по отношению к соратнику, не могло быть и речи — он и так уже последние пару часов проявлял поистине чудеса солидарности. На более активное общение с «идейным врагом» ему требовалась причина. И этой причиной была…

— Мертвая зона! — эльф возбужденно жестикулировал в несвойственной ему манере. — Ты видел? Они не умирали! В смысле, умирали, но потом — снова! Собирались, вставали и…

— Эльстан, не паникуй, — прервал ведьмак захлебывающегося в эмоциях эльфа. — Все равно мы их положили.

— Не паникуй?!! А если они снова встанут?!!

— Не встанут.

Эльф собрался горячо возразить, но замолчал. Потом совсем другим, каким-то запредельным голосом спросил.

— У тебя еще есть?

Ведьмак кивнул.

— До утра хватит. Надеюсь.

Он порылся в сумке, достал несколько пузырьков с белесой жидкостью, протянул эльфу.

— Держи. Зазря не трать, а то не хватит.

Эльф сглотнул, не отрывая завороженного взгляда от щедрого ведьмаковского дара. Я только сейчас заметила, что он дрожит, как лист на пронизывающем ветру в сильный проливной дождь.

— Это что?..

Ведьмак вздохнул.

— Не спрашивай. Не знаю. Хотя, думаю, тебе бы это не понравилось. Но мертвяков упокаивает хорошо. По крайней мере… — ведьмак запнулся.

Эльф затрясся еще сильнее.

— По крайней мере… что?

— На время.

Эльф распахнул глаза во всю ширь. Растерянно моргнул, но ничего не сказал, только очень быстро закрыл кулаком рот, но не так быстро, как хотел, и я успела увидеть маленькую капельку крови на прокушенной губе.

— Уходим? — я подала голос как можно осторожней, стараясь не сбить с мысли ведьмака, который, машинально наводя порядок в своем арсенале, напряженно искал выход из ситуации.

Он покачал головой.

— Нет. Не успеем, — его взгляд был направлен куда-то в подпространство. — Надо остаться здесь.

Эльф судорожно вздохнул. Ведьмак поднял на него глаза, не выныривая из своего раздумья.

— Ты как? Продержишься?

Тот коротко кивнул, нервно передернул плечами и отошел к своей белоснежной кобыле, принялся расчесывать ей гриву, приглаживать, что-то приговаривая на эльфийском.

Ведьмак повернулся ко мне, приложил палец к губам. Я понимающе кивнула. Значит, легенды не врали. Эльфы — эмпирические существа, их энергетическая чувствительность на порядок выше человеческой. Эльстан, пусть даже по каким-то причинам лишенный магии, остается эльфом — в этом его сущность, и никуда он от этого не денется, независимо от его рода занятий и этических принципов. Это не ханжество, не слабость — он просто не переносит энергию мертвых. Черная магия, магия тьмы — как отравленный воздух для Перворожденного.

Я покосилась в сторону эльфа, посылая Витольду вопросительный взгляд. Тот снова сдержанно кивнул. Понятно. Выкарабкается. Кстати!

Я подошла к ведьмаку поближе. Так и есть.

— Ты ранен?

Он слегка усмехнулся.

— Есть маленько. Не переживай, не сильно.

— Точно?

Он рассмеялся. Удивительно — его смех был мягким и беззаботным, без нервных ноток, и как-то снимал общее напряжение.

Он размеренно, деловито разоружился, снял камзол, рубашку, и занялся своей раной. У него было распорото плечо, рана была рваной и грязной, кровь заливала руку, что абсолютно не вязалось с его спокойным видом. Я охнула. Он, отвлекшись от медицинских процедур, поднял на меня удивленный взгляд.

— Ты чего?

— Да так… тебе помочь?

— Не надо. Но за предложение спасибо, — он лукаво прищурился.

Промыл рану, густо смазал какой-то зеленой мазью из своей волшебной сумки, соорудил компресс и начал забинтовывать. Я все-таки пригодилась — в качестве бинта мы использовали часть моего платья, которое, на мой взгляд, было излишне украшено всякими оборками. Теперь я поняла, зачем: при таком раскладе здешняя мода на редкость функциональна. Повязку он начал накладывать сам, но потом, снова хитро прищурившись, согласился на мою помощь.

— Я не пойму… тебе что, не больно?

Он пожал плечами.

— Почему? Больно, конечно. Только не очень, — он опять мягко улыбнулся, наслаждаясь моим растерянным видом. — Я — ведьмак, ты забыла?

— И что?

— Ведьмак — это уже не совсем человек, — я удивленно моргнула. Ну да, он даже в спокойном состоянии выглядит довольно необычно — белая кожа, почти как у альбиноса, но с легким сероватым отливом, чересчур гладкая и твердая, будто отлита из металла или пластика, даже блестит, отражая свет… а глаза его — вообще чудо природы — фасеточные, темно-серые, с переливами, как расплавленное серебро. И это — его обычный облик, о том, как он выглядит во время боя, я, к счастью, знать не могла, но мне почему-то казалось, что на этот случай у него сюрпризов было предостаточно. Он между тем, продолжал, — Это — мутант, выведенный магическим путем. Прошедший подготовку. И жесткую коррекцию, — его голос слегка изменился. — Машина для уничтожения чудовищ. Которая не должна чувствовать боли. Почти.

Он хотел сказать что-то еще, но…

— А теперь по порядку. Что нам делать?

Перворожденный вернулся «в мир людей», готовый к бою, подвигам и к тому, чтобы сделать нашу жизнь невыносимой. Последнее у него получалось блестяще. Правда, Витольда его бесцеремонное вторжение нисколько не смутило, даже наоборот — похоже, он был только рад сменить тему.

— Что делать? Пока заночуем здесь, а завтра утром наведаемся к местному некроманту.

— Что?.. — растерянно спросил эльф, будто не верил своим ушам.

— В городе есть некромант, — пояснил ведьмак, — вот он с этими тварями и разберется — это, как-никак, по его части.

— Это я понял… Я в курсе, что некроманты упокаивают нежить… но… — голос Эльстана заметно подсел, что для эльфа было нехарактерно, — нам обязательно здесь ночевать?..

— Да, — ведьмак был спокоен и невозмутим, но его тон не допускал возражений.

Я ждала от Перворожденного новую бурю эмоций, но он, похоже, смирился со своей участью. Только обреченно вздохнул, грустно прошептал: «Хорошо», - и принялся обустраивать место ночлега. Я покосилась на ведьмака.

— Витольд, а это…

— Да, — повторил он с нажимом, — это действительно необходимо. Или ты думаешь, — усмехнулся он, — что я так изощренно свожу счеты?

— Да нет, конечно, — улыбнулась я, — просто… ты говорил, что это место небезопасно.

— Говорил, — кивнул ведьмак. — Так и было. А сейчас это единственное безобидное место во всем лесу.

— Это из-за твоих «волшебных пузырьков»? — догадалась я.

— И нескольких защитных заклятий. Пока они действуют, можете чувствовать себя как дома.

— Только вид из окна не очень, — хмыкнула я.

— И пейзаж мрачноватый, — неожиданно подал голос эльф.

— Ну, за пейзаж извините, — шутливо развел руками Витольд. — Зато сохранность — как в лесах Илидора.

Кто такой Илидор, я спрашивать не стала, но, судя по робкой улыбке Эльстана, скорее всего это был король или верховный маг Перворожденных — хозяин эльфийских лесов.

— А до утра твоя защита продержится? — примирительно уточнил Эльстан.

— Даже до следующего вечера. Если услышите завывания или кого увидите — не бойтесь, купол здесь что надо. А завтра у некроманта добавки докупим на дальнейшую дорогу. Пригодится.

Эльф закусил губу, но вопросов больше задавать не стал. Я тоже.

Ведьмак так же молча кивнул и занялся делами насущными. Вытащил из своего поистине безразмерного мешка потрепанное покрывало, жуткое на вид, но очень мягкое и как-то по-домашнему уютное, в чем я вскоре убедилась. Мне даже показалось, что на нем «висело» несколько ведьмаковских заклинаний — так уж сладко спалось на этом невзрачном куске ткани, постеленного на голой траве посреди леса, полного чудовищ и вурдалаков! А когда Витольд укрыл меня своим плащом, моему блаженству не было предела, и это притом, что я никогда не понимала прелести турпоходов, и всегда плохо засыпала на новом месте. Правда, под открытым небом мне ночевать еще не приходилось — но ничего, все когда-то происходит впервые. А это далеко не самая большая неожиданность по сравнению с тем, что уже случилось, и тем, что еще предстоит. Однако, в первый раз за все это время, проведенное мной в этом странном мире, мое сознание категорически отказалось принимать участие в осмыслении грядущего. Не хотелось думать ни о чем — ни о тяготах дальнейшего пути, ни об этой треклятой Этане, ни даже о возвращении домой. Сраженная магией ведьмака… двусмысленно как-то прозвучало, но, тем не менее, абсолютно верно — я провалилась в сон.

Проснулась я среди ночи, доведенная до состояния, близкого к бешенству, дурацким сном. Но побуянить мне не дали — предохранитель сработал. Про волшебные свойства лежанки я уже говорила, но дело даже не в этом. Знаете ли, очень трудно психовать, когда находишься в объятиях мужчины, который тебе, скажем так, довольно симпатичен. К тому же, еще и ранен, так что совсем не хочется тревожить его лишний раз. И спит сладко. И эльф косо смотрит. Про Зверя я вообще молчу — как только я расположилась на ведьмаковском покрывале, он мне, как я поняла, бойкот объявил. Ревнует.

— Что-то случилось? Не извиняйся, ты меня не разбудила, — улыбнулся Витольд, заметив мое смущение, — я всегда чутко сплю. Так что там у тебя?

— Сон приснился.

— Страшный?

— Да нет, странный.

Сон был действительно странный. Незнакомая комната — светлая, сияющая, воздушная, — производила впечатления совершенной, неземной красоты. Сказочной. Нет, скорее — божественной. Впрочем, этим самым впечатлением все и ограничивалось — насладиться созерцанием убранства этой чудесной залы в полной мере не представлялось никакой возможности. Ее очертания были размыты, казалось, что невидимый свет, струящийся в воздухе странного замка, нарочно скрывает его от посторонних глаз. И тем удивительнее на фоне этой запредельной зарисовки была чистота и ясность, с которой было прорисовано лицо женщины. Идеально красивое, но печальное и задумчивое, с бездонными глазами, хранящими в глубине своей синевы какую-то древнюю тайну из тех, что не дано познать простым смертным. Эта женщина смотрела на меня почти в упор, очень выразительно, будто что-то хотела сказать, но при этом молчала. А может, она что-то высматривала? Не исключено, но сказать она точно что-то хотела. Но тогда почему… Этана! Она же дала обет молчания! Но что ей от меня нужно? А если ничего — зачем являлась? Я потрясла головой.

— Кажется, тебя посетила цель нашего пути, — усмехнулся Витольд, поудобнее укладываясь на покрывале.

Я округлила глаза. Он засмеялся.

— Ну не смотри на меня так. Ты во сне не разговаривала, да и я не подслушивал. И не подглядывал. Я вообще никогда в чужие сны не вторгаюсь. Особенно…

— Давай без уточнений. Но тогда — с чего ты взял?

— Так это правда? — оживился ведьмак. — Да ни с чего, просто у тебя лицо выразительное.

Это я знаю, мне всю жизнь говорили, что у меня все на лице написано. Однако после нескольких лет жизни с Сашей, я думала, что все-таки научилась скрывать эмоции, ан нет. Безнадежный случай.

— Сильно выразительное? — грустно улыбнулась я.

Ведьмак кивнул.

— Я так понял, нам еще далеко идти. Так что спи. Потом выяснишь.

Резонно. Разумно. Причем, ненавязчиво и безо всякого давления. Коротко, мягко, но — однозначно. И не поспоришь, поскольку не с чем — вариантов Витольд мне не оставил. Да и не хочется спорить. Почему-то. Я улеглась на свое место, завернувшись… в объятия ведьмака. Интересно, а у него жена есть? Нет, я не в коей мере не претендую, просто любопытно, он ее тоже строит вот так мягко, спокойно и ласково? Не удивлюсь, если она у него по хлопку подпрыгивает, пребывая в полной уверенности, что делает все эти акробатические этюды по собственной инициативе. Я хмыкнула. Да нет, вряд ли. На домашнего тирана он не похож. Да и вообще на домашнего — не тянет. Но все-таки…

— Нет, — шепнул он мне на ухо, — но мне нравится ход твоих мыслей.

Я не стала переспрашивать, о чем он, откуда узнал и тому подобное. И так ясно. Опять скажет — лицо выразительное.

Я улыбнулась. Молодец, ведьмак. В темном лесу, воплощении детских кошмаров создать почти домашнюю атмосферу! Даже эльф немного успокоился и, — о чудо! — согласился лечь спать, хотя сначала отказывался категорически, твердо намереваясь совершить всенощное бдение. Витольд не спорил, позволив Эльстану полночи караулить наш мирный сон, но потом его все же сменил, и, надо сказать, тот не возражал. Очевидно, по прошествии нескольких часов идея добровольного мученичества перестала казаться Перворожденному столь привлекательной. Едва ведьмак заступил на пост, эльф заснул сном младенца.

 

Глава 3

Корд не мог уснуть уже трое суток. С одной стороны, оно и понятно — очень неудобно спать, когда руки скованы за спиной, а на ногах и шее — железные обручи, от которых тянутся тяжелые цепи, крепко вбитые в стену. Но с другой стороны, Корд не был новичком в подобного рода заведениях, и на каждую выдумку тюремщиков у него всегда находилась пара-тройка приемов, позволяющих сделать свое пребывание здесь если не комфортным, то, по крайней мере, пригодным для существования. А еще он отличался завидной выносливостью, недюжинной силой и поистине нечеловеческим здоровьем, благодаря чему и сохранял присутствие духа в течение всей своей богатой приключениями жизни.

Он глубоко вздохнул. Когда-то ему нравилось фантазировать на тему далекого-предалекого будущего. Вот он, седой и почтенный орк, глава гильдии… нет, пожалуй, главой гильдии магов к тому времени будет его сын или дочь — пусть с заботами управляются молодые. А он, великий магистр, отошедший от дел, будет сидеть в кругу своих многочисленных правнуков и рассказывать им о днях своей бесшабашной юности. О том, как уже будучи выпускником академии, дипломированным колдуном, сильным, но горячим и неопытным, зашиб на магической дуэли одного чопорного колдунчика, не разобрав, что это — единственный сын барона той земли, куда его направила гильдия. И тут же угодил в Гномьи Шахты — проклятый рудник, с которого даже мертвым нет выхода. Как невероятным образом оттуда сбежал, как научился воровать, чтобы заново поступить в Академию, и получить лицензию практикующего мага… А дети будут звонко смеяться и думать, что почтенный Корд рассказывает небылицы. Жаль. Хорошее было будущее. Только оно уже не понадобится — рудники рудниками, а из лап Инквизиции точно никто не выбирался.

Дверь с лязгом открылась, и в камеру швырнули бесчувственное тело его соседа. Тонкий молодой эльф, почти мальчишка, выглядел полной противоположностью крепкого высокого орка, но, тем не менее, его приковали к противоположной стене с той же тщательностью. Пленник представлял собой довольно жалкое зрелище. Длинные волосы цвета воронова крыла, липкие от пота и запекшейся крови, путались и падали на лицо, в котором сейчас очень трудно было уловить эльфийские черты, славящиеся своей красотой и совершенством. Тело покрывали раны, ожоги и прочие следы деятельности палача Великой Инквизиции. Юноша не шевелился и вообще не подавал никаких признаков жизни, но стражники с опаской косились на него, и, удостоверившись, что оковы прочно «встали» в крепления на стене, чуть ли не бегом поспешили к выходу. Дверь тяжело громыхнула, ударив по густой и вязкой тишине подземелья, но даже в этом гуле был отчетливо слышен трусливый топот чересчур резво удаляющихся стражников. Корд усмехнулся.

— На себя посмотри, клыкастый, — неожиданно прозвучало с противоположной стены, — думаешь, ты лучше выглядишь?

Орк обескуражено фыркнул и захлопал глазами. Эльф хрипло рассмеялся.

— Кори, умоляю тебя, не делай так больше! Прямо ученица Академии, юная блондинистая целительница! Смотри, клеиться начну!

Корд засопел, но потом добродушно улыбнулся, даже клыками прищелкнул от радости.

— Значит, ты все-таки живой.

— А ты думал от меня избавиться? Не дождешься. Запомни, Кори, я — твое проклятие. Так сказать, зараза, прихваченная с Рудников.

Корд снова фыркнул. Они были знакомы уже достаточно давно, но он так и не отучился удивляться оптимизму своего друга. Казалось, нет ситуации, из которой пронырливый эльф не нашел бы выхода. Одно только то, что этот мальчишка в свое время организовал их побег с Гномьих Шахт, что до сих пор не укладывалось в сознании благоразумного орка, распаляло слабую, почти ничтожную надежду на избавление до уровня непоколебимой веры в удачный исход пусть даже самого безнадежного предприятия, если за него берется этот странный, но очень настойчивый паренек.

— Дани, — орк, наконец, решился задать вопрос, который не давал ему покоя, — как ты думаешь, у нас есть надежда?

— Это смотря на что ты надеешься, — хохотнул эльф. — Ну ладно, не дуйся. Конечно, есть. Весело тут у них, забавки всякие — не поспоришь, скучать не приходится. А некоторые приемчики я бы даже перенял — для меня, как для некроманта, бесценный опыт, за что им огромное спасибо, меня даже в Академии такому не учили. И обстановочка, вроде, ничего. Но, честно говоря, наши гостеприимные хозяева уже начали меня утомлять. Как говорится, в гостях хорошо, а дома…

— Дани! — нахмурился Корд. — Я серрьезно.

— Не сомневаюсь, — эльф бровью не повел. — Когда ты несерьезным бываешь? Я не то, что ни разу не видел, чтобы ты шутил, но даже и представить такого не могу. И не пытайся — у меня ж сразу мир рухнет! Должно же быть хоть что-то незыблемое!

— Они убили даже бога… — отрешенно проговорил орк, пропуская болтовню эльфа мимо ушей. — Ты верришь, что Лантррэн был казнен?

Эльф прыснул.

— Друг мой, меня удивляет постановка твоего вопроса. Это же не миф, чтобы в него верить или не верить! Это факт, да, согласен, неутешительный, но — факт. Еще в Академии…

— Да я не о том! — нетерпеливо перебил его орк. — Ты верришь, что он был не убит, не уничтожен, а именно казнен?

Эльф задумался.

— А это что-то меняет?

Корд попытался пожать плечами.

— Да нет, в прринципе, ничего, прросто… Как можно казнить бога?

— Скоро узнаешь, — горько усмехнулся эльф, — насчет бога — не обещаю, но на казнь нехилого черного мага скоро посмотришь. Даже поучаствуешь. Правда, не в самой завидной роли, зато — в главной.

Корд вздохнул.

— Кстати, не знаешь, когда?

— Спрошу при случае.

В камере повисла тишина.

Слышно было только, как с потолка падают, звонко ударяясь о каменный пол, тяжелые капли — в некоторых городах подвалы Инквизиции, предназначенные для смертников, находились в тоннелях, проходящим под руслом реки, чтобы пленникам сбегать неповадно было. Так было и здесь, в маленькой деревушке с замечательным названием Чудесная Речка, которое повергало орка в глубокую тоску, а эльфа — наоборот, приводило в неописуемый восторг. Похоже, он был единственным пленником, оценивший здоровый юмор архитектора каменного мешка. Хотя, впрочем, эта предосторожность была лишней — тяжелые металлические «чудо-ошейники», придуманные лично Его Святейшеством Архиепископом Гарондом, блокировали любую магию, делая даже самых могущественных волшебников простыми смертными.

Даже слишком смертными. Что было доказано не раз. Здесь. В подвалах Великой Инквизиции. Правда, количество и… качество посещений пыточной камеры иногда варьировалось, в зависимости от самого «дорого гостя». Что закономерно, чем сильнее был маг, тем раньше он терял волю, лишившись привычной силы, без которой уже не мыслил своего существования, и полностью сдавался на милость «добрых избавителей», практически безропотно соглашаясь «очиститься от скверны». И его «очищали». Сожжение ведьм и колдунов в некоторых местах стало привычным событием, рано или поздно, чаще или реже подобные эшафоты возводились в каждом городе или деревне.

Только вот эльфов еще не сжигали. И орков тоже. Ни для кого не секрет, что король Рагнар Эвенкар поддерживал все идеи Архиепископа, но прежде это касалось только людей — пролить кровь иной расы значило развязать новую войну, к которой человечество вряд ли было готово. Но, с другой стороны, ничто не помешало Гаронду в свое время казнить бога. И не самого слабого, а одного из Первых, бога-покровителя магии, Таша Лантрэна. Так за чем же дело станет сейчас? Ни за чем. И узники это прекрасно понимали.

А стражники — нет. При всей своей преданности Архиепископу, они не могли избавиться от необъяснимого, почти животного страха, охватывающего их при виде странных пленников. Особенно эльфа. Может быть, из-за того, что он был черным магом, по силе не уступающим самому Каравалорну, патриарху черной магии. И вдобавок — некромантом, что, по идее, должно противиться самой природе эльфов. Или из-за того, как он держался — вовсе не обращая внимания на ошейник, сводящий с ума всех попадающих сюда колдунов, вел себя так, будто был уверен в скором избавлении. И что интересно, стражники тоже начали в это верить. Они с нетерпением ждали, когда, наконец, этот странный эльф совершит свой грандиозный побег, держали пари, делали ставки, не забывая, тем не менее, держаться от него подальше — на всякий случай.

Случай не представлялся.

Время шло.

 

Глава 4

Засыпая на мягкой лежанке, организованной ведьмаком, я почему-то вспомнила первый день своего существования в этом мире. Тогда, когда я еще не знала, где я нахожусь. Тогда, когда меня встретил гном… Мудрый, всепонимающий Дварф…

…Я огляделась. Понимаю, что такое поведение со стороны выглядело более чем нелепо, но я искренне пыталась разглядеть, кому это карлик так несказанно обрадовался. Уж явно не мне, — с чего бы вдруг? — и само собой, не Зверю. Однако кроме нас с конем не было никого, кто мог бы нарушить гармонию дивного пейзажа, и не только около землянки, но и вообще в обозримом пространстве, из чего я сделала вывод, что, по всей видимости, произошла какая-то ошибка.

— Очень жаль вас разочаровывать, но, по-моему, вы обознались.

Не снимая с лица улыбки, человечек приподнял бровь. Зверь фыркнул. Я хотела на него шикнуть, дабы не потешался над хозяином — выглядело это действительно презабавно — но не стала, дабы не привлекать еще большего внимания к выходке своенравного скакуна. Впрочем, это и не требовалось — человечек и без того все заметил и улыбнулся еще теплее.

— У вас прекрасный конь, — с нескрываемым восхищением проговорил он. — Сразу видно, благородных кровей.

Зверь загарцевал. Предатель.

— Однако не буду испытывать ваше терпение, — видимо, уловив в моем взгляде что-то нехорошее, карлик сразу же сменил тему и тон разговора, посерьезнел и без дальнейших предисловий перешел к делу. — Думаю, у вас ко мне будут вопросы? Не сомневаюсь. К ним я вполне готов и даже на большую часть отвечу. Но сперва вы окажите мне услугу — ответьте на мои.

Я прикусила губу. Сфинкс доморощенный! Вот неужели нельзя сразу нормально все объяснить? Нет, сейчас еще начнется — загадка за загадку или еще что-нибудь в этом роде. Чувствуя себя Иванушкой-дурачком из сказки, я скрипнула зубами.

— Уважаемый… — я выждала паузу, вопросительно воззрившись на собеседника.

— Дварф, — спохватился он. — Простите, как-то сразу не сообразил…

— Ничего страшного. Итак, уважаемый Дварф. Прежде чем начать перекрестное… мм… анкетирование, давайте сразу определимся. Мне бы хотелось прояснить свой статус: кто я у вас — случайная прохожая, гостья или… — я прищурилась, — пленница?

— Ну что вы, — замахал руками хозяин одинокой землянки. — Уж точно не пленница, не переживайте. Скорее гостья, даже очень ожидаемая.

— Настолько, что для этого даже понадобилась меня похищать? Да уж, ничего себе гостеприимство!

Карлик покачал головой. В другой момент я бы непременно устыдилась своих обвинений, но сейчас меня просто несло, хоть я и понимала, что он здесь не только не при чем, но и по всей видимости выражает желание мне помочь… Хотя…может статься, что очень даже «при чем» — почему нет?

Дварф грустно вздохнул.

— Очень жаль, что у вас сложилось такое превратное впечатление о…

— О чем? И какое оно у меня, интересно, еще должно было складываться? Я ехала себе по лесу, никого не трогала, тут на меня ни с того ни с сего нападают до зубов вооруженные неизвестно чем всадники, швыряют в меня молниями с отнюдь не дружелюбными намерениями, потом гонят моего коня к какой-то дыре, впрыгнув в которую мы оказались на лоне природы, не имеющей никакого отношения к моему прежнему местонахождению, и как только мы окончательно заблудились, вдруг чуть ли ни на ровном месте появляетесь вы, да так радушно меня встречаете, словно всю жизнь только того и ждали — и вот как я все это должна расценивать?

Дварф прищелкнул языком.

— Боюсь, что на ваши вопросы я так быстро не отвечу. — Я хмыкнула. — Но попытаюсь, — его губы снова тронула мягкая улыбка. — Но мне будет удобней вам все объяснить, если вы не будете относиться ко мне враждебно, а попытаетесь хотя бы поверить на слово, что я желаю вам только добра.

Я вздохнула. Надо, наконец, брать себя в руки.

— Давайте категории добра и зла пока оставим в покое, но, должна признаться, вы правы — я не буду ничего высказывать, не буду на вас набрасываться, считая врагом априори. Но для этого мне потребуется информация, способная изменить уже, как вы сказали, сложившееся превратное впечатление. Слушаю вас, господин Дварф.

Он поджал губы, но говорить не спешил, кажется, собирался с мыслями.

— Только прошу вас без загадок, шарад и прочих сбивающих с толку приемов, ладно? — попросила я. — Давайте уж, говорите все как есть, я особа не дюже впечатлительная, нервы у меня крепкие, в обмороки падать не буду, обещаю. Только начистоту, хорошо? И не стесняйтесь, поведайте свои преданья старины глубокой.

Отпив горячего киселя из крупной кружки, больше подходившей под пиво, Дварф очень значительно поставил ее на стол, слегка пристукнув донышком о столешницу, пристально взглянул мне в глаза и начал свой рассказ…

В начале было… нет, это у нас в начале было Слово. У них же в начале была Элантида. И все через нее начало быть…

Нет, это не земля обетованная, хотя, возможно, раньше и была ей. Нет, это не то место, куда попадают после смерти… Это то место, откуда пришла жизнь. Во всем своем многообразии. И… я, кажется, догадываюсь, откуда. Что-то уж название больно знакомое…

— Простите, что перебила, маленький вопрос — а почему Элантида?

Дварф на мгновение запнулся, удивленно развел руками.

— Потому что богиню звали Элантэ…

Ах, вон оно что… Он укоризненно поджал губки, и я, одернув себя за подобное проявление нетерпеливости, пообещала больше его не перебивать.

Итак. Элантэ — это богиня. И не просто богиня, а демиург. Создатель всего живого. Этот мир — ее творение, целиком и полностью, до последней травинки. Я мысленно улыбнулась — видимо, здесь ее очень любят, если так доходчиво мне объясняют ее заслуги. И я не ошиблась — да, любят. Дварф тут же поведал об исключительной доброте Элантэ, о том, что ее любовь ко всему сущему поистине божественна, и о том, что… великодушная богиня исчезла из этого мира, не в силах бороться со злом, стремящимся поглотить во тьму ее светлый и радужный мир. Но это было уже несколько позже.

А сначала… Элантэ была не одна. С ней в это мир пришли и другие боги, или, как они себя называли, Элантэны. Этана — богиня равновесия. Она отвечала за границы между мирами, сдерживая барьер, дабы никто извне не смог сюда просочиться — иными словами, должна была поддерживать спокойствие и порядок на Границе. Дварф обмолвился, что изначально она должна была отвечать вообще за все границы и дороги, но вскоре почему-то это не стали вменять ей в обязанность — надо думать, если она одну Границу нормально не держит, о чем свидетельствует мое здесь появление, что уж обо всех-то говорить! Впрочем, Дварф то ли из чувства такта по отношению к отсутствующей здесь даме, то ли просто из острого нежелания ударить в грязь лицом перед чужеземкой, но комментировать эту оплошность Этаны не стал, что ему не мешало при этом очень выразительно вздохнуть.

Был еще фактор, бурный и стихийный, неподвластный никаким границам, и не сдерживаемый никаким, пусть даже вселенским равновесием — это был бог магии Таш Лантрэн, обладающий кипучим темпераментом и такими же магическими способностями. Его магии не нужны были законы, она всегда была вокруг него, он получал ее отовсюду, даже, по всей видимости, из самого себя, причем, в неограниченных количествах. Безрассудство Таша могла сдержать только мудрость Элантэ, которая всегда придавала нужное направление его неиссякаемой энергии, иначе сила такого масштаба могла бы угрожать целому миру глобальной катастрофой.

Однажды он решил создать свой мир, полный магии, но совершенно не обеспокоился насчет элементарных составляющих для обеспечения жизни в нем — в результате этот мир пришлось заключить в коллапс, что и сделала Этана по приказу Элантэ, потом прикрепили его к Элантиде, наподобие небольшого кармана, и стали использовать как своеобразный аккумулятор магической энергии — этакую «батарейку», доступную только богам. Таш, конечно же, сначала обиделся, но потом признал свою ошибку, придумал миру название — Лантра, после его тут же стали называть Лантрэном, и, твердо решив больше не пускаться в подобные эксперименты, успокоился.

Еще была Дарсинея, она метаморф, богиня оборотней и вообще всевозможной нечисти, но о ней мало что известно, кроме того, что она когда-то была возлюбленной Таша. Да, нелестная характеристика…

Зато прекрасный отзыв от Дварфа получили эльфы… Так, погодите, а сам он — гном, что ли?! В ответ на мой изумленный взгляд человечек гордо кивнул. Вот те раз! Ну надо же! Настоящий гном… Хотя, чему тут удивляться, тут весь мир другой, может еще и не то быть… И гномы здесь, кстати, с эльфами не воюют — а что сделаешь, если они действительно Перворожденные — Элионель, Верховный Владыка эльфов, и Илидор, эльфийский верховный маг, — пришли сюда вместе с Элантэ. Богами их, правда, никто не считает, но уважают очень сильно. Поговаривают даже, что Илидор был какое-то время наместником богини, но точно этого никто не знает — тогда, судя по всему, людей еще не было, у богов сейчас не спросишь, а сам Илидор на эту тему не распространяется.

Дварф сделал паузу, его лицо приобрело скорбно-торжественное выражение, по которому я поняла, что сейчас меня будут потчевать увесистой ложкой дегтя. Как это ни обидно, я не ошиблась.

Он покусал губу, посопел, собираясь с мыслями, и продолжил.

Все бы в этом мире было бы и ничего, если бы… не Гаронд. Бог-Инквизитор. В настоящий момент — действующий Архиепископ при дворе короля Рагнара Эвенкара. Кстати, его именем — Эвенкар — названа столица человеческого государства и… весь мир — разумеется, по распоряжению Гаронда. Пока это название не везде прижилось, но Архиепископ… работает над этим.

Имя короля мне, конечно же, ни о чем не сказало, но от самого выражения «бог-инквизитор» мне стало как-то не по себе. Да что там, мне и одного слова «инквизитор» было достаточно, чтобы ощутить острый приступ тоски по дому. Я не из пугливых, при виде опасности раскисать не привыкла, но существуют понятия, воспитанные в нас веками, на генетическом уровне, если хотите. Конечно же, никаких там личных проблем у меня с инквизицией нет и быть не могло, но когда, в какие времена это ее останавливало? Не было, значит, будет, вот это как раз не проблема… для инквизиции. Я передернула плечами. Ладно, сейчас посмотрим, может, это просто название здесь такое… И потом, бог-инквизитор — это как? Да еще и придворный…

— А вот так… — вздохнул Дварф. — Однажды, как я уже обмолвился в начале, Элантэ исчезла. Почему так произошло, и сама ли она ушла, никто не знал. А Гаронд, воспользовавшись сумятицей, в одночасье захватил власть.

— Простите, уважаемый Дварф, а… богом чего был Гаронд? — я усиленно старалась ничего не перепутать, очень уж сбила меня с толку эта инквизиция.

— Он владел магией поглощения — это было очень полезным умением, поскольку излишки магической энергии тоже могут причинить вред — особенно если это стихийные выбросы. Сейчас здесь много магов, и все они когда-то начинают учиться. Конечно же, их учат контролировать свою силу, но… сами понимаете, на все нужно время. А Инквизиция очень хорошо подчищала подобные огрехи… раньше.

— Раньше? А сейчас? И потом… погодите, а почему — Инквизиция? Он что, не один, этот Гаронд?

— Не спешите, моя милая, всему свое время, — Дварф налил мне еще ароматного травяного чая. — Да, он не один. Он сейчас — глава Святого Ордена. Но не будем забегать вперед. После исчезновения Элантэ поднялся мятеж. Против Гаронда выступил Таш Лантрэн, обвинив его в причастности к этому. На его сторону встали все, но… — Дварф запнулся, — у кого-то хватило благоразумия попытаться разобраться в ситуации, а у кого-то — нет… В результате, — голос гнома стал глухим и далеким, — Таш был осужден за государственную измену и… сожжен на костре.

— Что? Но он же бог! — у меня с трудом все укладывалось в голове.

— Да. Но это не помешало Гаронду его сжечь. Он поглощает магию, так что противопоставить ему Таш не мог даже все свое могущество… А потом Дарсинея удалилась в свои владения и больше оттуда не появлялась. Также поступила и Этана. Кроме того, она замолчала. На много лет.

— А эльфы?

— А что эльфы? — пожал плечами гном. — Они же не боги… И потом, у них другая раса, и все выпады против Гаронда будут расцениваться как разжигание межрасовой войны. Тем более что, оставшись практически, единственным богом, Гаронд скромно понизил себя до Архиепископа и занял место у трона, то есть, фактически заполучив централизованную власть. А все проявления недовольства в его адрес автоматически приравниваются к государственным преступлениям…

Я отпила еще глоток чая и задумчиво кивнула.

— Да, весело тут у вас, ничего не скажешь… Только… я что-то не пойму, а к чему вы мне все это сейчас рассказываете?

Я носилась по комнате, как разъяренная валькирия, махала руками, шипела, сверкала глазами и кричала что-то очень забористое и нецензурное, позаимствованное у моего второго мужа Алехандро — нечто звучное, колоритное и непонятное, произносимое на причудливой помеси нескольких языков и диалектов, но что характерно, одинаково понимаемое в разных точках земного шара, и, как сейчас показала практика, даже в других мирах.

Зверь внимательно следил за мной через окно снаружи, выражая полную готовность к любым моим распоряжениям, будь то приказ рвать с места, разнести по щепкам избушку, или же ни на что не обращать внимания. Приказа не поступало, он замер на месте, и только лишь темно-карие теплые глаза не отрываясь следили за каждым движением обезумевшей хозяйки.

Дварф, скорбно склонив голову, скрестив руки на груди, терпеливо ждал, пока я приду в себя, изредка поглядывая на меня из-под густых гномьих бровей.

А я… не собиралась успокаиваться. Напротив, я злилась все больше и больше, и чем спокойнее воспринимал меня гном, тем хуже мне становилось — судя по всему, моя реакция была нормальной, предсказуемой, и ничего, в сущности, не меняла. Все было правильно. Он знал, что я так отреагирую, но успокаивать или разубеждать меня не спешил. Да и не мог. Потому что… от него тоже ничего не зависело. Так же, как и от меня.

— Вот что, господин Дварф, — наконец, выдохнула я. — Я со всем этим не согласна.

— Очень хорошо вас понимаю, — без тени улыбки кивнул гном — если бы он сейчас ухмыльнулся, я бы точно здесь все разнесла. А повод у него был — кажется, не понять, что я не согласна, в данной ситуации мог только конченый идиот с внезапно отключившимся инстинктом самосохранения.

Я остановилась. Прищурилась. Пробуравила его взглядом. Не подействовало. Тогда я села на скамью, осушила кружку с каким-то компотом и…

— Короче, — собравшись с мыслями, отчеканила я. Дварф вздохнул — кажется, его надежды на перемирие или тем более, на разрешение проблемы полюбовно, таяли на глазах. — Я не собираюсь наводить порядок в вашем сумасшедшем мире, я не собираюсь никого об этом просить, если уж ваши боги оказались бессильны, то я-то здесь точно ничем не смогу помочь. Это раз. А во-вторых, даже если бы и могла, делать я этого не буду — это ваш мир, и ко мне он не имеет никакого отношения, слышите, ни-ка-ко-го! У меня есть свой мир, там люди, которых я люблю, там мой сын, в конце концов!

— Но поймите…

— Нет, это вы поймите, — резко перебила его я. — Я женщина. Мать. У меня маленький ребенок. Кроме меня у него никого нет. Вы не представляете, что этому мальчику пришлось пережить — у него умер отец, потом… еще один очень близкий человек, а теперь что? Вы отняли у него меня. И после этого вы мне поете песни о мировой справедливости?!

— Ну что вы, никто у вашего ребенка мать не отнимает…

— А что же вы делаете?! Вы можете отправить меня домой? Ну, не вы лично, а… эта ваша Этана? Ведь можете! Если в этот мир как-то пришли боги, значит, и выйти отсюда можно — не просто же так Этана границы охраняет. Тем более что раз я сюда попала, то…

— То, что вы сюда попали — это скорее исключение…

— … только подтверждающее правило, ведь так?

— С вами очень трудно спорить… — развел руками гном.

— А вы не спорьте! Отправьте меня домой, и делов-то… Только не надо опять говорить, что это невозможно!

— Но ведь Этана… замолчала, — казалось, он даже смутился.

— Господин Дварф, мы же с вами разумные люди — вы же сами чувствуете, как это глупо звучит! Замолчала! Как замолчала, так и заговорит. Запоет, если понадобится.

— Но вы понимаете, что для этого вам все равно ее понадобится найти!

Кажется, гном не выдержал — последние слова он практически выкрикнул, теряя терпение. Я замерла.

— А вот это уже другой разговор, — приподняла я бровь. — Теперь закрываем тему моего подвижничества во славу вашего отечества и открываем новую — механизма моей транспортировки из оного. А также обговариваем условия данной задачи. Не вздыхайте так, вы же с самого начала понимали, что, не знаю уж там, чья безумная идея по поводу превращения меня в воина освободителя заранее была обречена на провал — если вы ждали воина, то, по-моему, даже самым близоруким взглядом видно, что я на эту роль не подхожу. Мои вам соболезнования, но, никакой принципиально важной информацией, которая помогла бы вам подкопать под вашего Архиепископа, не владею, сверхъестественной силой не обладаю, ни с какой магией вообще незнакома. Секрет особо разрушительного оружия, не изобретенного в вашем мире, тоже открыть не смогу, потому как не знаю, полководческих талантов не имею. Словом, придется вам искать воина дальше или воспитывать в собственном коллективе — в этом деле я вам не советчик. Хотя, думаю, вы это и так уже поняли. Так что, вернемся к моей проблеме.

Дварф лишь покорно кивнул.

— Как я уже поняла, с этим вопросом — к Этане?

Снова кивок.

— А поподоробней?

Дварф встал на ноги, знаком попросил меня оставаться на месте, прошел к стоящему у стены сундуку, открыл его и принялся деловито перебирать какие-то вещи. Выудив оттуда потрепанный клочок бумаги, он вернулся ко мне, развернул его, разложил на столе, предоставив моему удивленному взгляду нечто напоминающее старинную карту. Судя по его одобрительному взгляду, так оно и было.

— Смотри внимательно. Это — то, где ты сейчас. Это — Дарсилон, владения Дарсинеи. Не скажу, что оттуда ты попадешь к Этане, но больше неоткуда. Это — твой единственный шанс. Кроме Дарсинеи, никто не сможет обратиться к Этане, других она и слушать не будет… Хотя насчет Дарсинеи я тоже не уверен, но выбора у нас не очень много…

— Я так понимаю, у нас его вообще нет, — хмыкнула я. — А Дарсинея, кажется, тоже не очень открыта для общения?

— Да, после казни Лантрэна…

— Девочки ушли в несознанку, я поняла.

— Но к Дарсилону хотя бы есть дорога, — гном пропустил мое язвительное замечание мимо ушей, — тогда как замок Этаны спрятан самой богиней. Особым, магическим барьером. Подозреваю, что он вообще находится в своеобразном примыкающем мире…

— Еще один карман? Да, это осложняет задачу. Но… Что-то мне подсказывает, господин Дварф, что мои поиски все-таки будут небезрезультатны.

Гном усмехнулся.

— Даже не сомневаюсь. С вашим напором не справятся даже самые сильные магические барьеры.

— Ага, только не говорите, что я уже один из них пробила, попав сюда — я, между прочим, не рвалась.

— Ну, разумеется, вы просто защищали свою жизнь, уходя от опасности.

— Господин Дварф, без намеков! Уж к этому порталу я не имею никакого отношения, кто его сделал, не знаю, найду — прибью на месте. Кстати, Этана ваша куда смотрит? Это, кажется, ее работа — границы охранять. Так что я в этой ситуации — жертва аномалии, а не ее причина, так что не надо на меня всех собак вешать.

Гном расплылся в улыбке.

— Что вы улыбаетесь?

— Любуюсь…

Я фыркнула.

— Рада за вас.

— Прекрасно, — как ни странно, он действительно чему-то очень радовался, его глаза так и искрились, что он безуспешно пытался скрыть, да и свет был лучистый и… добрый, так что подвоха здесь не было, но… что тогда? — Тогда скажете, как будете готовы прослушать инструктаж. Только не сейчас — отдохните пока, примите ванну, переоденьтесь, поспите — путь предстоит неблизкий, и лучше вам отправляться со свежими силами, а не с такой кашей в голове, которая должна была у вас остаться после моих рассказов. А я пока подберу вам все необходимое в дорогу.

Я хотела, было, возразить, что могу идти прямо сейчас, но последнее его замечание меня остановило. Да. Хорошо. Я подожду. Столько, сколько потребуется. Но не больше. Я встала с места и подошла к Зверю. Обняла его за шею, погладила по роскошной гриве. Он ткнулся мягкими губами мне в плечо. Он все понимал. Он сделает все так, как я сочту нужным. Он всегда меня поддержит. Он… единственное мое родное существо в этом мире…

Я глубоко вздохнула. Нет, плакать я не буду. Я буду бороться. С богами, магами, с кем угодно, хоть с самим Гарондом, если понадобится. Да, я не воин. Да, я всего лишь слабая женщина. В этом мире, где даже боги потерпели неудачу, мои шансы практически ничтожны, но… только попробуйте встать на моем пути, только не пустите меня к моему ребенку, и я переверну этот мир. Не знаю, как, но я это сделаю.

Воодушевленная подобными размышлениями, я поцеловала Зверя в нос и только сейчас почувствовала чудовищную усталость. Дварф приготовил чан с горячей водой, чистую постель и одежду, кружку горячего киселя… На сегодня все. Завтра предстоит долгий путь. Как ни странно, паники, страха перед неизвестностью у меня не было. У меня была цель. И пока — хоть какие-то шансы ее достигнуть. Насколько они реальны, будет видно позже. Завтра. Когда сделаю первый шаг по дороге. Домой.

 

Глава 5

Проснувшись, я застала наш небольшой отряд в состоянии полной если не боевой, то походной готовности. Вещи были собраны, лошади взнузданы… нет, вернее будет сказать — экипированы, поскольку Звездочка, белоснежная кобыла Эльстана, узды не носила, равно как и другого снаряжения, кроме, разве что, самого эльфа. На это, кстати, мой Зверь еще при первой встрече обратил внимание, и теперь при каждом удобном случае старался намекнуть, что неплохо было бы и мне последовать примеру Перворожденного и научиться, наконец, ездить верхом без варварского пережитка прошлого, называемого седлом. Делать этого я, конечно же, не собиралась, я не для того так придирчиво выбирала седло с максимальной степенью комфорта, — не только для меня, но и для него, кстати, тоже, — чтобы теперь от него отказываться из-за капризов своенравного жеребца.

Сейчас он на пару со Звездочкой нетерпеливо отстукивали копытами ритм предстоящего пути, всячески демонстрируя свою готовность. Только мышастая лошадка ведьмака стояла тихо и спокойно, время от времени встряхивая длинной челкой и переступая мохнатыми ножками.

Сам ведьмак занимался приготовлением завтрака, поджаривая на вертеле тушку птицы, мастерски разделанную и нашпигованную какими-то одному ему известными травами, ягодами, еще чем — не знаю, но выглядело все это очень аппетитно. А аромат был таким манящим, что даже эльф нетерпеливо косился на еще не доведенный до готовности кулинарный шедевр, хотя я почему-то была уверенна, что после вчерашнего наш чересчур впечатлительный товарищ не притронется к пище минимум до вечера. Тем более к мясной. Тем более — здесь, на этой поляне. А ведь еще несколько часов назад…

Я огляделась. Перелетая с ветки на ветку, звонко щебетали маленькие певчие пташки, под ногами расстилалась сплошным зеленым ковром сочная трава, будто и не было здесь ни чудовищ, ни оживших мертвецов.

Витольд, не отрываясь от жаркого, хитро мне подмигнул.

— Как спалось? Говорил же, как в чертогах Илидора.

— Только у Илидора трава сама вырастает, если кто-то вдруг ее повредит, — с какой-то ностальгической грустью заметил эльф. — И зеленее намного.

Я опешила, снова оглядывая безупречный травяной покров. Куда ж зеленее?! Но ведьмак, как ни странно, кивнул.

— Согласен. Но я, к сожалению, не обладаю способностями Илидора.

Эльстан в первое мгновение возмущенно взвился, но потом, видимо, сообразив, что оскорблять его никто не собирается, смущенно потупил глаза.

— Они тебе и не нужны. Ты и так управляешься.

Мы с ведьмаком переглянулись. Решительно, грядет день сюрпризов! Эльстан, судя по всему, и сам от себя не ожидал такого комплимента, поскольку смутился еще больше. Но потом все же вспомнил о природном гоноре, поджал губы и, вскинув острый подбородок, нарочито резко поинтересовался, скоро ли будет готов завтрак. Правда, хамство у него получилось наигранное, и мы с Витольдом дружно захохотали, окончательно вгоняя в краску Перворожденного.

Однако, когда мы отправились в путь, нам стало не до смеха.

Земля вокруг «безопасной» поляны была испещрена рытвинами, в некоторых местах трава была выжжена, на ближайших деревьях кора не то обгрызена, не то ободрана, чувствовалось, что бесновавшаяся всю ночь нежить всеми силами пыталась проникнуть за невидимый барьер. Где-то отчетливо виднелись следы когтей, но, что мне показалось очень странным, не было ни одного трупа, хотя, насколько я помню, ребята вчера крошили народ направо и налево. Впрочем, Витольд мне все доходчиво объяснил — убитые мертвецы рассыпались прахом, а живые ушли под землю дожидаться следующей ночи. Картинка получалась неутешительная. Не сговариваясь, мы пустили лошадей в галоп.

Результат не заставил себя ждать — через несколько часов мы уже въехали в город.

Хотя тот, кто в свое время присвоил этому населенному пункту статус города, явно погорячился. Правда, если верить вывескам, здесь имелось несколько цехов, торговых лавок, даже так называемый «денежный дом», - то есть, тот необходимый минимум, который должен отличать город от обычной деревни. И горожане этим, по всей видимости, очень гордились, хотя точно так же, как и крестьяне, работали в поле и разводили скот, но — с гордостью за свое небольшое отечество.

— Это и есть город?! — все-таки не сдержалась я.

Ведьмак с эльфом переглянулись и дружно захохотали.

— А я все думал, когда же ты это спросишь! — покачал головой Витольд. — Да, это — город, как это ни странно. Кроме того, город с очень громким названием «Феринталь» — правда, что это значит, никто, пожалуй, не помнит. Говорят, что был когда-то такой лорд, благородный или не очень — боги его знают, и угораздило же его как-то раз побывать в этих краях, да еще и на ночь остановиться. А дальше — тут мнения разделяются. Кто-то говорит, что в ту ночь на город напала армия нечисти, и лорд Феринталь в одиночку противостоял темным силам, пока не подоспели святые отцы. Кто-то рассказывает, что он организовал горожан и стоял всю ночь, но уже силами всего города, выступая доблестным полководцем. Кто-то называет его странствующим магом, в одиночку уничтожившим всех врагов без какой-либо помощи. И, само собой разумеется, финал тоже разный. Он не то погиб в неравном бою, положив огромное темное войско, не то счастливо выжил и стал первым градоначальником, не то уехал, оставив наследника и шлейф всевозможных легенд. Кстати, последняя версия больше всего похожа на правду, — ведьмак усмехнулся. — Только в ней не было ни темного войска, ни инквизиции, ни великих подвигов, и ничего такого. Поговаривают, что он просто-напросто переспал с дочкой градоправителя, а наутро был таков. Родился у нее наследник или нет — не знаю, но город нарекли именем Феринталя — мол, слово красивое. Вот такая история. У местных жителей вообще с названиями — беда. Раньше, когда еще на этом месте была скромная деревня, она называлась «Синее пламя». Тоже громко и красиво. Только вот о происхождении этого довольно странного словосочетания, к сожалению, ничего рассказать не могу, потому как мне сие неизвестно.

Эльф покачал головой.

— Феринталь, — задумчиво протянул он. — Странно. Никогда о нем не слышал. Нет, город я знаю. А вот история этого героя…

— Эльстан, очнись, — улыбнулся ведьмак. — Не было никакого героя.

— А как насчет армии нечисти? — парировал эльф. — Или ты хочешь сказать, что это простое совпадение?

Ведьмак нахмурился.

— Не знаю. Может, ты и прав.

— Так, ребята, погодите, — вмешалась я. — Вы хотите сказать, что наши ночные гости вроде как местные? Числятся за этим убогим городишкой, на который периодически нападают?

Ведьмак приподнял бровь.

— Интересная версия. И достойная обсуждения. Но только в том случае, если легенда о доблестном Феринтале — правда.

— В таком случае, у меня рацпредложение. Нам по любому надо к некроманту, вот его и расспросим, это все-таки его специализация.

— Согласен, — кивнул Витольд. — Если время останется.

Эльф передернул плечами.

— Что, господин Эльстан, — понимающе улыбнулась я, — уже жалеете, что предложили даме свою помощь?

Он возмущенно вскинулся, прямо как мой Зверь, фыркнул, гневно сверкнул очами и обиженно пустил лошадь вперед. Я только развела руками.

Впрочем, бравады Перворожденного хватило ненадолго. Он все больше мрачнел, а когда мы подошли к дому некроманта, он замер, как вкопанный.

— Я дальше не пойду, — со всех сил пытаясь унять стучащие зубы, выпалил он.

Меня как подбросило. Я резко обернулась.

— Что?! Что ты сказал?!

— Я дальше не пойду… — тихо повторил эльф.

— Отлично. Не пойдешь — до свиданья. Только чтоб глаза мои больше тебя не видели.

Эльф побелел.

— Вы меня не поняли…

— Я все прекрасно поняла. Уже давно. Только не надо мне сейчас говорить, что ты не боишься, что…

— Но вы же сами видели, как я с ними дрался!

— Видела. Потому и не говорила ничего. Думала, что у тебя эта блажь сама пройдет. Ан нет.

— Это не блажь! — у эльфа даже слезы выступили от обиды.

— Блажь. Самая настоящая. А что, скажешь, нет?

Он отчаянно замотал головой.

— Просто мы, эльфы, не выносим магию смерти…

— И некромантов? — в упор спросила я.

Он опустил глаза.

— И некромантов.

— Понятно. Чистеньким быть хочешь. Правильно, зачем Перворожденным ручки марать, когда есть рабочая сила по разгребанию дерьма!

Он дернулся, как от пощечины.

— Я никогда такого не…

— Не думал? Или просто не говорил? Так вот, милый мой эльф, давайте не будем такие качества, как трусость и ханжество, списывать на природные особенности. Если вам так претит жестокий и грязный мир людей, сидели бы у своего Илидора и носу не высовывали. А вот эти ваши полумеры приберегите для восторженных дурочек, которые будут только восхищаться отважным героическим эльфом, и никому не придет в голову назвать его трусом и чистоплюем.

Я отвернулась, поднялась по ступенькам и постучала в дверь. Витольд вздохнул, но ничего не сказал. Что было с Эльстаном, я не видела.

Дверь нам открыли не сразу. Сначала было слышно напряженное сопение, потом топот удаляющихся ног, потом — неспешные шаги, и, наконец, появился хозяин. В том, что это и есть сам некромант, а не кто-нибудь из прислуги, я почему-то не сомневалась, хотя ведьмак о нем ничего не рассказывал. Да и на некроманта он похож не был. Конечно, тут я не эксперт — он вообще первый маг, которого я здесь встретила, так что мое заочное представление о нем было чисто ассоциативным и грешило всеми возможными стереотипами. Надо сказать, до сего момента все совпадало — когда мы подходили к дому некроманта, все местное население шарахалось от нас, как от прокаженных. К счастью, Витольд знал дорогу, и нам не пришлось ее спрашивать у жителей, иначе вообще гуляли бы по пустому городу, слушая гнетущий шепот за закрытыми ставнями.

Но Руперт меня удивил. На вид это был типичный бюргер, разве только что без пивного животика — фигура у него была сухощавая, но кроме этого ничто не выдавало его принадлежности к «колдовскому сословию». В остальном же он скорее походил на торговца, — или нет, скорее на аптекаря, — выглядел он очень аккуратно, но не слишком — без особого педантизма, с легкой небрежностью.

Встретил он нас тоже достойно — все мои стереотипы рухнули к чертовой матери. Появившись на пороге, он весьма приветливо нам улыбнулся, слегка кивнул и без лишних расспросов пригласил в дом. Мы прошли. Невесть откуда возникший худенький мальчик, слуга или подмастерье, тут же кинулся закрывать за нами дверь, поспешно запирая на все засовы. Некромант поморщился.

— Дорогие гости, прошу вас простить моего ученика, он еще слишком молод и чересчур старателен, — мягко пояснил он.

— Это с возрастом проходит, — усмехнулся Витольд. — Только потом другие проблемы появляются.

— Маленькие детки — маленькие бедки? — приподнял бровь маг. — Что на этот раз?

Ведьмак опустил глаза.

— Да ладно, только не говори, что просто так, в гости зашел.

— Не скажу, — глухо проговорил ведьмак.

Руперт рассмеялся.

— Можешь не винить себя. Ко мне просто так даже муха не залетает. Все только по очень важным делам. Так что у тебя?

Витольд вздохнул. Некромант удобно расположился в кресле, закурил трубку и приготовился слушать. Витольд рассказал о наших ночных приключениях. Все, как было. Руперт все больше хмурился, время от времени покачивая головой. Потом резко встал.

— Я все понял. Но, к сожалению, помочь ничем не смогу. Хотя нет — могу предоставить убежище в моем доме, сюда нечисть никогда не сунется. Так что переночевать можете у меня. Что до остального, то это, извините, дело Инквизиции, ко мне это никакого отношения не имеет.

— Но вы же некромант!

Этот голос прозвучал в полной тишине, звонко, яростно и негодующе, всеми своими обертонами требуя справедливости, удивляясь, пристыжая и возмущаясь одновременно, выражая такую бурю эмоций, какую может заключить в одну фразу только настоящий эльф.

Все медленно повернулись в сторону Эльстана.

— И что с того? — недоуменно проговорил Руперт.

— Но ведь некроманты… они же могут… — растерялся эльф.

— А вы, сударь, у нас эксперт по некромантам?

Эльстан совсем смутился. Мне его даже жалко стало. А он молодец, не дал стрекача после той выволочки, что я ему устроила. Каюсь, это было не то, чтобы заслуженно, но в качестве профилактики — бесценно. Ему в жизни пригодится. Если он не передумал идти со мной дальше. А он не передумал. Потому и пришел, несмотря на то, что выглядел очень неважно, учитывая свою непереносимость магии смерти.

— Господин Руперт, — взяла я слово, — прошу вас простить господина Эльстана, он еще слишком молод и чересчур горяч.

Некромант проглотил мой выпад, слегка сверкнув глазами.

— Но дело не в этом, — продолжала я. — Признаюсь, чрезвычайная ситуация Феринталя меня мало волнует, еще вчера я знать не знала ни об этом городе, ни о его проблемах. Но так сложилось, что он встал у меня на пути, и независимо от того, хочется мне этого или нет, проблему придется решать. Не думайте, за то короткое время, проведенное мной в вашем захолустье, я не успела проникнуться любовью или хотя бы сочувствием к мирным гражданам, мои причины — сугубо личные.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Руперт.

Я приподняла бровь. Он поджал губы.

— Извините. Продолжайте, я весь во внимании.

Я кивнула.

— Итак, что мне нужно. Во-первых — запастись провизией и медикаментами, во-вторых — переночевать, и, в-третьих — уехать отсюда живой и невредимой, не опасаясь, что в ближайшем пролеске меня захотят пустить на котлеты ходячие куски мертвой плоти. И, наконец, в четвертых — мне нужны вы. Конечно, ваше предложение — я имею в виду убежище — очень заманчиво, но, я думаю, вы погорячились. Если вы согласитесь упокоить нежить, у вас еще будут шансы остаться в живых, как опытный некромант вы отобьетесь. Тем более, полагаю, что это на вашей практике далеко не первый случай. А вот если вы откажетесь, я вам не завидую. Когда на ваш дом набросятся оставшиеся в живых горожане, тряся топорами и вилами, вам самому срочно понадобится искать убежище, поскольку от мертвых эти стены, может быть, и защищают, но вот от живых — вряд ли.

Руперт прищурился.

— Вы мне так и не сказали, какое у вас ко мне дело.

— Да. Я скажу это сразу же после того, как закончится эта эпопея с мертвецами — знаете ли, не хочется прерываться.

Некромант вздохнул.

— Сударыня, вы меня обрисовали просто каким-то извергом, — задумчиво проговорил он. — Очень жаль, что вы меня так поняли. Сознаюсь, я дал для этого повод. Но мой отказ вызван не высокомерным нежеланием помочь городу, а тем, что это действительно не мое дело. Если я проведу ритуал упокоения, меня в лучшем случае сожгут на костре.

Я повернулась к Витольду. Он только пожал плечами.

— То есть, как? — не поняла я.

— Так. Градоправитель никогда не даст мне разрешения на ритуал, поскольку этим должна заниматься Инквизиция, а не богомерзкий некромант. А если я это сделаю самовольно, без ведома градоправителя, буду осужден за несанкционированное применение черной магии и казнен за неуважение к Великой Инквизиции, мол, поставил по сомнение состоятельность святых отцов, а это уже — мятеж против Гаронда.

Я кивнула.

— То есть все упирается в разрешение? А если я вам его достану, вы проведете ритуал?

— Если вы его достанете, я перестану верить в людей, — улыбнулся он.

— Отлично. Тогда начинайте готовиться, я — за разрешением. Витольд, поможешь господину Руперту? Эльстана я у вас забираю. Он вам не нужен? Тогда пойдет со мной в город.

Некромант несколько мгновений стоял неподвижно, не сводя с меня недоуменного взгляда, будто до конца не веря в происходящее, потом покачал головой, растерянно развел руками и неловко засмеялся. Затем деловито махнул ведьмаку и вместе с ним скрылся за тяжелой внутренней дверью.

— Градоправителя зовут Мильтон, его дом на центральной площади, — бросил он через плечо.

Я прикусила губу, пряча довольную улыбку. Некромант передернул плечами, закрывая дверь за собой излишне поспешно, чем требовалось. Я перевела взгляд на Эльстана.

— Сударыня, я прошу… — подхватился он.

— Тссс, — я прикоснулась пальцем к его губам, останавливая поток извинений, готовый с них сорваться. — Ни слова больше. Ты со мной?

Он отчаянно закивал. Неужели я такая страшная? Этот вопрос эльфу я задавать не стала — у него и так за сегодняшний день будет достаточно потрясений. Будто прочитав мои мысли, он сверкнул глазами и приосанился, гордо вскинув подбородок. Я дружески потрепала его по плечу, ничего не говоря. Мы отправились к градоправителю.

Дом господина Мильтона пропустить было бы сложно, не говоря уже о том, чтобы его не заметить. Громоздкий особняк с небольшим, но очень вычурным палисадником, огороженный забором с кованной витиеватой решеткой просто кричал о голубой мечте своего хозяина всеми силами доказать свою принадлежность к знати, или хотя бы убедить в этом безграмотных горожан.

— Кажется, здешний староста мнит себя потомком лорда Феринталя? — заметил Эльстан.

Я усмехнулась — эльф слишком верно расставил все по своим местам, понизив помпезного градоначальника до деревенского головы. Тему мы развивать не стали, хотя Перворожденный явно жаждал отыграться за понукания и обвинения, так незаслуженно сыпавшиеся на него в последнее время, и сейчас изо всех сил сдерживался, чтобы не выдать несколько ехидных острот, которые, судя по всему, уже давно были сорваться у него с языка. Но едва хозяин появился на пороге, эльф будто онемел, только распахнул изумрудные глаза и глубоко задышал. В принципе, очень хорошо его понимаю, моя реакция была идентичной — не смеяться же над человеком, к которому пришли по важному делу!

А он того стоил. Простые стоптанные башмаки, выцветшие широкие штаны и… расшитый камзол, надетый на голое тело, который даже теоретически не смог бы застегнуться на невысоком толстом человечке, простецкая физиономия которого была украшена ТАКИМ выражением, что, как говориться, ни в сказке сказать, ни пером описать! Все, что я говорила об эльфийском снобизме — ерунда, по сравнению с тем, что было написано на необремененном печатью интеллекта блинообразном лице старосты. Глазки он носил маленькие и какие-то мутные, чем мне сразу не понравился, зато нос — крупный, но кривой, и вздергивал его чрезвычайно гордо.

Вот с таким надменным видом господин Мильтон и поинтересовался, какой треклятый… в смысле, попутный ветер принес в их славный город таких дорогих его сердцу гостей.

Разговор у нас как-то сразу не заладился. Этот тупоголовый староста, которого мне все сильнее хотелось назвать жирным боровом, сидел в кресле, нес какой-то бред, причем с невыразимым апломбом, ничего не желая слушать и понимать, и со страшной силой дымил трубкой. Что за гадость он курил, я не знаю, но Эльстан через десять минут начал кашлять, тереть глаза, потом самолично приказал неповоротливым слугам настежь открыть ставни, и долго стоял у окна, жадно вдыхая свежий воздух, вглядываясь вдаль и не принимая никакого участия в беседе. Впрочем, за это я ему была только благодарна — даже мои дипломатические качества трещали по швам, и то, что вспыльчивый эльф вовремя самоустранился, было мне только на руку.

— Господин Мильтон, — в сотый раз спрашивала я, — вы мне можете объяснить, ПОЧЕМУ некромант Руперт не должен упокаивать нежить, которая этой ночью нападет на вашу де… на ваш славный город?

— Поймите, милейшая сударыня… — протянул староста.

— Стоп! — оборвала я его. — Давайте подытожим. Остановите меня, если я буду не права. Руперт этим заниматься не может, поскольку этим занимается Инквизиция. У вас в городе есть кто-нибудь из отцов-инквизиторов? Или хотя бы из учеников? Нет. Тогда КТО этим должен заниматься?!

Мильтон пожевал губами, изображая мыслительный процесс.

— Милейшая сударыня, то, что вы говорите, несомненно, справедливо, но существуют законы, согласно которым…

— А какое наказание по закону полагается градоправителю, обрекающих жителей на мучительную смерть?

— Что?

Я больше не сдерживалась, вскочила с места и схватила его за ворот.

— Слушай, ты, жирный боров, через два часа в эту деревню повалят мертвецы, голодные и злые. Они порвут всех на части, понимаешь — всех! И то, что твоя деревня просто вымрет, и перестанет существовать, будет для нее самой лучшей перспективой. Только будет еще хуже. После смерти каждый житель этой дыры пойдет дальше, ничего не соображая и убивая всякого, кто попадется на его пути, разнося эту заразу дальше, пока какой-нибудь некромант не положит конец этому ужасу. Ну что, пошлем запрос в Инквизицию? Или напишем разрешение?

— Джен, — вдруг подал голос эльф. — Уже темнеет.

Мы переглянулись.

— Стража!!! — заорал Мильтон, воспользовавшись заминкой.

Два здоровяка ворвались в зал, но тут же упали и больше не двигались.

— А теперь, боров, заткнись и молча благодари господина Эльстана, что он их не убил, — прошипела я, приставляя нож к третьему подбородку старосты. — Эльстан, свяжи его, чтоб он не мешался.

Уговаривать эльфа не пришлось. Слабо упирающуюся тушу мы вытолкали на балкон, с которого было отлично видна вся площадь. Попутно я заловила мальчика-слугу, приказав ему собрать народ. Как ни странно, ему это удалось — звон колокола был слышен, наверное, даже в лаборатории некроманта.

И народ повалил. Что мне понравилось, никому не пришло в голову нас пристрелить, хотя шум поднялся что надо. Но едва я начала говорить, все стихло — видимо, любопытство у горожан было развито на порядок выше, чем любовь к своему хозяину.

Речь моя, была, в принципе, проста. Не буду приводить ее текст, он так звенел от пафоса, что даже у меня уши закладывало. Но общий смысл был таков. Я объяснила жителям, какая им грозит опасность, и приказала не высовываться из своих домов ни под каким предлогом, пока лично от меня не услышат, что все закончилось. На вопрос, что с градоправителем, ответила просто, что он их предал, и единственно, кто может им помочь в борьбе с нечистью — это их всеми забытый некромант Руперт. Как ни странно, великой новостью это не было. Народ побросал в воздух шапки, проскандировал имя некроманта, кто-то обозвал Мильтона жирной свиньей, после чего все по моей команде дружно разошлись по домам. Я перевела взгляд на старосту.

— Да, господин Мильтон, я вам не завидую. Любят вас, нечего сказать.

Староста таращил глаза и клацал зубами, издавая нечленораздельные звуки. Хорошо хоть слюни не пускал.

— Куда это? — спросил эльф, брезгливо кивая в его сторону.

— Это мы оставим здесь. Господин Мильтон, то, что я сказала, к вам относится так же, как и ко всем остальным, несмотря на то, что вы мне глубоко неприятны. В смысле, сидите дома и не отсвечивайте. Запритесь на все, что можно. Если знаете еще какое-нибудь средство против нечисти — флаг вам в руки, только из дома не выходите.

— А если…

- «Если» исключается. Любое.

— Но милейшая…

— Все, я сказала. Вашего словоблудия мы уже наслушались вдоволь.

— Джен, — поторопил меня эльф.

— Уже идем. Да, — обернулась я в дверях, — так как насчет разрешения?

Мильтон расплылся в подобострастной улыбке.

— Вам решительно нельзя ни в чем отказать.

Я выжидающе протянула руку. Он замялся.

— Понимаете ли, это дело далеко не одной минуты, а я, право, не смею вас задерживать…

— Мильтон! — нахмурилась я. Эльстан обнажил меч.

— Нет-нет-нет, что вы, господа, — зачастил градоначальник, — я вовсе не собираюсь вам перечить и ставить палки в колеса тем, кто занят таким богоугодным делом. Я хотел лишь предложить, не угодно ли вам…

— Короче!

Он кивнул.

— Короче. Я подготовлю документы и завтра утром принесу их вам вместе с… благодарностью… так сказать, платой за содеянное. Если вы, конечно…

Я махнула рукой.

— Завтра мы зайдем. Сами. И чтобы все было готово.

— Не извольте сомневаться, милейшая сударыня, — он изобразил нижайший поклон, на который только был способен.

Эльстан передернул плечами.

— Ты ему поверила? — спросил эльф, как только мы вышли на улицу.

— Ни на грош.

Он нервно рассмеялся.

— Но тогда…

— Почему отпустила? Чтоб не мешался. Скоро будет не до него.

Эльстан вздохнул.

— Да уж. Видел бы меня сейчас Илидор…

— Не дрейф, — подмигнула я эльфу. — Он бы тобой гордился.

— Ты думаешь?

— Уверена.

Может, мне показалось, но, по-моему, он приободрился.

Вернувшись в дом некроманта, мы застали только тщедушного ученика Руперта, и того — уже на пороге. Завидев нас, он едва не пустился в пляс от радости — оказалось, что он только нас и ждал, сгорая от нетерпения присоединиться к ритуалу, который затеяли его обожаемый учитель и «господин ведьмак». Нам же было велено оставаться в доме «на всякий случай». Он уже начал тараторить, где здесь оружие, как им пользоваться, и где — подземный ход на «совсем крайний случай», куда он ведет, и что делать, если… Но Эльстан остановил его повелительным жестом.

— Как вы считаете, сударыня, — он снова перешел на официальный тон, видимо, ввиду серьезности ситуации, — где мы сможем быть более полезны господину Руперту? Отсиживаясь в полностью безопасном доме или же… — эльф повернулся к сбитому с толку подростку, — милое дитя, где состоится ритуал?

Мальчишка неопределенно махнул рукой, но тут же пояснил:

— За кладбищем, в лесу…

Эльф приподнял бровь.

— Здесь недалеко, я могу вас проводить, — с готовностью выпалил ученик некроманта, — я знаю дорогу!

Эльстан кивнул.

— Сударыня, надеюсь, вы не будете против…

— Не буду, — я вскочила на Зверя. — Малец, веди нас к некроманту.

Конечно, я не сошла с ума и прекрасно понимала, что пользы от меня на кладбище будет как от козла молока. Но я понимала и другое — в доме некроманта от меня ее будет еще меньше. К тому же до ночи еще оставалось время, и если Витольд или Руперт сочтут нужным отправить меня домой, я уберусь без лишних споров. Но это — чуть позже. А сейчас…

— Я так и знал, что ты появишься здесь! — всплеснул руками ведьмак.

Как я и предполагала, к ритуалу уже все было готово, и теперь они дожидались ночи. Руперт курил трубку, в очередной раз пробегая глазами по схемам, расчерченным на земле, пытаясь найти в них несуществующую ошибку, и переставлял с места на место заготовленные реагенты, уже, видимо, не зная, как убить время. Ведьмак был благодушно спокоен, только выглядел немного странно — глаза чуть поблескивали… да нет, в прямом смысле, светились изнутри, с каждой минутой все ярче и ярче, и движения становились все размереннее.

Заметив мое удивление, он поспешил объяснить:

— Это снадобье так действует, зелье такое. Но к утру пройдет. Это я к тому, что не всегда такой урод буду, — он смущенно улыбнулся, обнажив заметно заострившиеся зубы.

Вместо ответа я чмокнула его в щеку.

— Если хочешь, я буду глотать эту гадость каждый день, — шутливо предложил Витольд.

— Смотри, не переусердствуй, — щелкнула я его по носу.

Эльф фыркнул. По традиции.

Руперт поднялся со своего места.

— Сударыня, убедительная просьба, — он протянул мне амулет.

Я надела. Ничего особенного не почувствовала, но некромант довольно улыбнулся.

— Теперь если хотите, можете остаться здесь.

— То есть, если мертвецы меня убьют, я не превращусь в зомби и прочую нечисть?

Руперт удивленно моргнул.

— Как вы с таким оптимизмом дожили до своих лет? Если вы наденете амулет, они вообще к вам не притронутся.

— Это у нее не оптимизм, у нее чувство юмора такое, — буркнул эльф. — Своеобразное.

Некромант улыбнулся.

— Сударыня, мне бы очень хотелось надеяться, что это наша не последняя встреча.

— Это уж как ваш амулет сработает!

— Я не об этом, и вы меня прекрасно поняли. Вы и ваши друзья, — он обвел взглядом присутствующих, — отныне для меня желанные гости в любое время.

— Благодарю вас. Но давайте об этом — попозже, хорошо? Как говорится, утро вечера мудренее.

Руперт хохотнул, слегка поклонился и снова принялся проверять чертежи. Потом, буквально через несколько минут встал и поднял руку, к чему-то прислушиваясь. Все замерли.

— Сударыня, — обратился он ко мне, не оборачиваясь, — подойдите вот сюда, — он указал участок на схеме. Я повиновалась.

Его указания были четкими, лаконичными и очень понятными, и касались они, главным образом, меня и Эльстана — у них с ведьмаком был особый план действий. И вскоре я его увидела.

Место, которое отвели мне, как оказалось, было самым безопасным. Иного я и не ожидала. От меня требовалось страховать бойцов и следить, чтобы нечисть не пересекла определенную границу, что было в принципе исключено, поскольку ритуал предполагал полное подчинение восставших. Но, тем не менее, я была вооружена реагентами и неким подобием арбалета на тот случай, если вдруг что-то пойдет не так. Пока все шло так.

В том, что Руперт был опытным некромантом и сильным магом, я не усомнилась ни на секунду — его движения переполняла уверенная сила мастера, знающего свое дело от и до, не допускающего даже мысли о возможной ошибке, и это видели все. Затаив дыхание, мы не сводили глаз с Руперта, вокруг которого появилась легкая пурпурная дымка, сначала едва различимая, но потом она стала уплотняться, все сильнее и сильнее, пока не стала похожа на прозрачный кокон, окутавший некроманта. Но один пасс — и кокон исчез, растворился в воздухе, наполнив его странным, чуть терпким запахом. Я не знала, что это было, но оно вибрировало в воздухе, дышало, мерцало, заплеталось в какие-то узоры, невидимые для глаз, звучало запредельными обертонами, неуловимые даже для тонкого эльфийского слуха, и… выполняло приказы некроманта. Не знаю, какими фибрами души, но я чувствовала это. Это была магия.

Земля дрогнула. Эльф и ведьмак даже не шелохнулись — они уже давно замерли в боевых стойках. Руперт неслышно шевелил губами, стоя на коленях в центре сложной геометрической фигуры, не отвлекаясь ни не мгновение от своих странных манипуляций. Правой рукой он сжимал нож, продолжая им что-то вычерчивать на земле прямо перед собой, в то время как в левой, сменяя одна другую, появлялись разные склянки, о содержимом которых я не хотела даже думать. Наконец, он встал. Воздел руки к небу, сделал очередной пасс и…

В воздухе запахло гнилью. Это не было результатом его заклинаний, просто ветер сменил направление. Я вгляделась вдаль. На окраине леса сплошной стеной стояли восставшие. Стояли не шевелясь, вооружившись кто — палкой, кто — ржавым мечом, а кто — обглоданной дикими зверями костью. Я не могла разглядеть, какой «взгляд» застыл в их пустых глазницах, но вместе с запахом полуистлевшей плоти на нас повеяло смертельным голодом, нечеловеческой болью и… отчаянием. В них не было ненависти, не было злости, только — боль, тоска и мольба. Об отпущении.

В немой тишине, когда ни лесные, ни городские птицы не решались подать голос, завороженные обрядом упокоения, когда только одинокий голос некроманта, набирая силу, зазвучал над кладбищем, над лесом, будто вознося слова заклинания к самому небу, уже готовому сжалиться над несчастными и прекратить их вековые мучения, когда обряд отпущения походил к концу…

Эльстан спустил тетиву, послышался глухой крик, и вслед за ним тишина взорвалась гвалтом резких, возмущенных, истеричных голосов. Руперт даже не дрогнул, он продолжал обряд, несмотря на то, что со стороны деревни лавиной надвигалась обезумевшая толпа, вооруженная вилами, граблями, ножами, а некоторые даже луками. За ними шел господин Мильтон, чей визгливый голос выделялся из общей массы отчетливо слышными лозунгами и проклятиями в адрес некроманта. Но чем ближе они подходили, тем неувереннее становилась поступь народа, и только Мильтон продолжал надрываться, прячась за спинами горожан. Люди начали поговаривать, что «от некроманта даже стрелы отскакивают», в чем, зная меткость Перворожденного, я даже не сомневалась. Однако столь несвоевременное нашествие не могло остаться незамеченным. Восставшие зашевелились. Волна отчаяния сменилась волной ненависти и голода. Черного, страшного, убийственного.

— Уходите. Быстро! — скомандовала я.

Горожане дернулись в панике, но… остались стоять.

— Я приказывала всем запереться в своих домах и НИКУДА не выходить, — процедила я сквозь зубы.

— Пока еще я — градоначальник, — с апломбом ответил Мильтон.

— Это не надолго, — не знаю, что у меня промелькнуло во взгляде, но народ отшатнулся.

— Если я его убью, жертв будет меньше, — прошептал эльф.

Я кивнула. Эльф отличался своей молниеносностью. Но даже он не успел. В толпе кто-то, наконец, разглядел то, ради чего был затеян весь ритуал, и дико взвыл. Восставшие сорвались со своих мест. Народ — тоже.

— Стойте! — заорал Мильтон. — Через несколько часов здесь будет Инквизиция! Вашего некроманта сожгут! У него нет разрешения!

— Через несколько минут здесь будут горы трупов. Инквизиции вряд ли понравится тот прием, который ей окажет деревня, полная восставших. Только сжигать будут вас, господин Мильтон. Или упокаивать.

— Вы угрожаете?

— Нет, — пожала я плечами. — Предсказываю.

Вокруг творилось нечто невообразимое. Народ в панике бежал к деревне, из лесу сплошным потоком валила нечисть, посередине рубились Витольд и Эльстан, не давая двум лавинам соединиться. Место, куда меня поставили, и впрямь оказалось безопасным, видимо это было нечто наподобие вчерашнего щита, который укрывал нас посреди леса. Руперт сдерживал их из последних сил, срывая голос, не позволяя им перейти невидимую черту, но видно было, что надолго его не хватит, а неупокоенные все прибывали.

— Господи, да сколько же их? — не выдержала я.

— Много… — прохрипел некромант, падая без сил. — Всё. Они меня не слушают. Хотя… может, Инквизиция что-нибудь сделает?

— Так, господин некромант, ну-ка прекращаем процесс самобичевания, это вам не идет. Идея с Инквизицией, конечно, экстравагантна, но несколько слабовата. Другие есть?

Он покачал головой.

— Это конец.

— Нет, это не конец, это — пи… в общем, вы меня поняли. И он нам придет, если вы не возьмете себя в руки.

Руперт закусил губу, прищурил глаза, глубоко вздохнул, потом медленно повернулся ко мне.

— Есть кое-что еще.

Все вокруг нас разделилось на две части — первая олицетворяла собой смерть во всех ее проявлениях, вторая — ее ожидание, и только полоса, начертанная некромантом посреди деревенского кладбища, отделяла мертвых от пока еще живых. Однако на деле эта грань была намного прозрачнее, чем «линия жизни» на схеме Руперта — искромсанные, искореженные тела восставших, еще недавно мечтающие об избавлении от мучений, сейчас бились за каждый миг оставшейся жизни, с остервенением и одержимостью, тогда как жители деревни, заперев все окна и двери, забившись в глубокие подвалы, считали минуты, отведенные им богами, тихо и обреченно готовясь к неминуемой смерти. И посреди всего этого мелькали мечи Эльстана, взлетал клинок Ведьмака, звучал голос некроманта, расписывающего уже новую схему для иного обряда. На какое-то мгновение все стихло, будто само время остановилось, дав нам передышку на то, чтобы внести коррективы в планы, рухнувшие по вине взбунтовавшихся горожан.

Ведьмак вытер меч о землю, оглядывая купол, повисший вокруг нас, и, как мне показалось, слишком большой — один его край начинался здесь, на кладбище, другой же исчезал далеко в лесу. Я вопросительно посмотрела на Витольда. Он горько усмехнулся.

— Да, это не то, что ты думаешь, это — не защитный конус. Вернее, защитный, но не совсем. Какое-то время нечисть будет лежать не шевелясь, как ей и положено. Но недолго. Несколько минут.

— А потом?

— А потом — всё, — мягко улыбнулся ведьмак. — Но, надеюсь, до этого не дойдет. Руперт, ты ведь уже придумал, что нужно делать?

Некромант не ответил, поглощенный работой. Вместо него ответила я.

— Да. Эльстан, давай быстро в город, тащи сюда этого Мильтона.

Эльф послал мне убийственный взгляд, но ничего не сказал, коротко кивнул, вскочил на Звездочку и умчался. Ведьмак проводил его взглядом, потом повернулся ко мне.

— Ему будет очень тяжело это сделать.

Я кивнула.

— А кому сейчас легко?

Руперт тем временем, покончив с чертежами, приступил к возведению конструкции, предназначение которой уже смог бы угадать даже самый неискушенный наблюдатель, не имеющий никакого представления о черной магии. Как бы то ни было, вопросов ни у кого не возникало, да и отвлекать мастера все равно никому бы в голову не пришло. К движениям Руперта вернулась былая уверенность, и это меня порадовало хотя бы тем, что пока это было единственное событие положительного свойства, и очень хотелось надеяться, что не последнее.

Однако наше «окружение» тут же вернуло меня с небес на землю, растоптав даже не остатки, а бледную тень оптимизма, так и не успевшего зародиться в моей душе. Мертвецы, уже разбитые, расчлененные и рассеченные на несколько частей, медленно, но настойчиво зашевелились. Ведьмак снова вытер о землю меч, как-то автоматически, одновременно обозревая «фронт работ», но Руперт поднял руку, останавливая его. Восставшие шевелились все сильнее, подбирая изуродованные конечности, собираясь буквально из ничего, из бесформенных кусков того, что уже давно перестало быть плотью, вставали на ноги и… шли. Шли к алтарю, над которым замер некромант, не позволяющий никому из нас воспрепятствовать их неспешному, но неотвратимому движению.

Звездочка эльфа пролетела над этой жуткой фантасмагорией белой стрелой, невзирая на тяжесть груза, непривычного для тонконогой лошадки, и приземлилась прямо возле Руперта. Эльстан одним движением стащил упирающегося градоначальника, висевшего поперек седла, сделал шаг в мою сторону и остановился, испепеляя меня негодующим взглядом.

Он был смертельно бледен, только щеки горели лихорадочным румянцем, а глаза из изумрудно-зеленых стали пепельно-серыми, словно магия мертвых высосала все краски жизни из эльфа, рожденного в чертогах Илидора, в светлых лесах, где каждая травинка обладает вечной душой, чистой и прекрасной. Он уже не дрожал, не кусал губы, не спорил, он молча выслушивал приказы и выполнял их, механически, четко и обреченно, и от этой пустоты, все сильнее поглощающей эльфа, становилось не по себе. Я очень надеялась, что Перворожденный найдет в себе силы выбраться из этой бездны. Но это чуть позже, когда все, наконец, закончится, а сейчас, как мне не было больно это делать, я собственноручно толкала его в эту самую бездну, выбивая последнюю почву из-под ног.

Он уже знал, каким будет мой следующий приказ, поэтому вложил в свой взгляд, негодующий и умоляющий одновременно, всю силу, на которую был способен, весь огонь, который только смог разжечь из последней искры, высеченной его угасающей душой.

Я это видела. И, к сожалению, ничего не могла поделать. Эльстан стоял у самого алтаря. Я била по восставшим последними реактивами из ведьмаковской сумки. Сам ведьмак, залитый кровью, уже почти погребенный под останками своих врагов, никак не желающих обретать вечный покой, кромсал их направо и налево, но его удары становились все реже, а мертвецы, не знающие усталости и боли, не сбавляли натиск, наоборот, почувствовав свою силу, наступали еще ожесточеннее.

Руперт возвел над алтарем небольшой костер, его пламя странного зеленоватого цвета покатилось по линиям чертежей словно живительная влага по боронам вспаханного поля. Оно не жгло, не убивало, только светилось в ночи мягким ровным светом, словно затаившись в выжидании. Ученик некроманта суетился вокруг, выполняя работу, понятную лишь ему и, разумеется, самому Руперту, который уже почти не держался на ногах.

— Эльстан, бросай его на алтарь, — коротко скомандовала я.

Эльф пошатнулся. Медленно покачал головой, словно до последнего не желая верить своим ушам. Отступил на шаг.

— Эльстан, твою мать!

Он закрыл лицо руками.

— Я… не… могу… — простонал он.

— Можешь! Бросай, я сказала!

Он замотал головой.

— Я правда не могу… Простите…

Его голос, слабый, тихий, похожий на скулеж, вонзился в воздух с такой болью, с какой игла вонзается под ноготь. От этого звука переворачивалось небо и замирало сердце, поскольку слышать такое от Перворожденного еще никому не приходилось. Никому и никогда. С тех времен, когда эльфы зажили среди людей, перестав быть мифом древних сказителей.

К счастью наших бойцов, поглощенных нечеловеческой битвой, они этого и не услышали.

Я закусила губу и, чувствуя себя окончательной сволочью, рявкнула:

— Быстро!

Эльф судорожно вздохнул, потом резко встрепенулся, схватил орущего и воющего градоправителя и бросил в середину алтаря. В то же мгновение мертвецы остановились, все, как по команде, побросали свое оружие и… кинулись к жертвеннику, хватая жадными костистыми пальцами, впиваясь зубами, разрывая на части тело несчастного Мильтона. И едва над кладбищем раздался последний предсмертный хрип градоначальника, полыхнули зеленые языки колдовского пламени, взметнулись высоко в небо, превращая схему, начертанную некромантом, в огромный костер, в котором корчились, горели, рассыпаясь в прах, давно умершие воины, и только нам этот огонь не причинял никакого вреда, от него не веяло ни жаром, ни холодом — ничем, будто и не было его вовсе.

А потом он и впрямь исчез, спустя несколько минут, как только гореть стало нечему.

Мы стояли посреди пустого пространства, усыпанного пеплом, удивленно оглядывая друг друга, все еще не веря своим глазам. Бойня, казавшаяся нам бесконечной, закончилась быстрее, чем мы успели это осознать. Внезапно наступившая тишина, не мертвая, а вполне живая, с пением ночных птиц в лесу, лаем собак в деревне, непривычно ложилась на слух, словно ритм незнакомой, чужой музыки.

— А знаешь, ты права, — неожиданно подал голос Руперт. — Идея с Инквизицией действительно была как-то не очень.

Витольд усмехнулся.

— Не знаю, как она вообще пришла в твою светлую… извини, темную голову. Но давайте обо всем — дома, хорошо? Не знаю, как вам, а мне надо помыться и что-нибудь сожрать, да простит меня госпожа Дженнифер за невольную грубость, просто… — ведьмак зашатался, опираясь на меч, но прежде чем мы успели его подхватить, выровнялся, взял под уздцы невесть откуда возникшую рядом с ним мохноногую лошадку, вскочил в седло и, как ни в чем ни бывало, продолжил, — просто домой очень хочется.

Уговаривать нас, понятное дело, не пришлось.

 

Глава 6

Я лежала на жесткой, но, как ни странно, очень удобной кровати в спальне, больше похожей на монашескую келью, но это было как раз то, что мне нужно. Эта каморка как нельзя лучше способствовала размышлениям, в которые я погружалась все глубже и глубже, вызывая из памяти образы и события, яркие, незабываемые или же, наоборот, тусклые и полустертые, словно старые черно-белые снимки.

И, как это ни парадоксально может звучать, самым неузнаваемым и полузабытым портретом был мой собственный. Всего каких-то шесть лет назад я была простой театральной актрисой в провинциальном городе. На звание божьего одуванчика я никогда не претендовала, но по сравнению со мной сегодняшней это была романтичная девочка, почему-то твердо убежденная, что знает жизнь как никто другой. Но эта иллюзия в скором времени была развеяна, с того момента, как в наш театр приехал столичный режиссер Денис Киселев. Как принято в слезливых дамских сериалах, у нас начался бурный театральный роман. Жизнь в богемной тусовке тут же закипела. Конечно, кто-то принялся распускать какие-то нелепые слухи, кто-то откровенно завидовал, кто-то — сочувствовал, но нам было не до этого.

Именно тогда я впервые поняла, что значит быть абсолютно счастливой. У меня было все, о чем только могла мечтать женщина — любимая работа, любимый муж и появившийся чуть позже любимый сын. Все это так гармонично сочеталось, что я сама себе завидовала — Денис оказался потрясающе талантливой нянькой, он всегда знал, что нужно ребенку, вставал по ночам, когда Олег просыпался, и вообще носился с ним, как сумасшедший; кроме того, сам ребенок был на редкость послушным, не доставлял родителям лишних хлопот и поражал родственников и знакомых своим незаурядным умственным развитием и потрясающим чувством юмора; да и с карьерой творились какие-то чудеса — впрочем, без ложной скромности, что тут говорить, когда муж — главный режиссер, мечтающий не только сделать из жены звезду первой величины, но и готовый достать ей звезду с неба, если бы она только этого пожелала.

Но все это длилось недолго. В один прекрасный день Денис разбился на самолете, когда возвращался домой из срочной командировки. В тот день мой мир рухнул. В первый раз. Однако, какие-то высшие силы, видимо, решили, что мне этого недостаточно. На похороны Дениса приехал его старший брат, о котором я прежде никогда и ничего не слышала. Как оказалось, не случайно — Александр Киселев покинул отчий дом в ранней молодости с грандиозным скандалом и крайне редко давал о себе знать. За это время он успел жениться на некой Лусии Солано, но вскоре овдоветь, унаследуя от жены звучную фамилию и немалое состояние, которое, впрочем, сам приумножил в несколько десятков раз, сделав имя Солано нарицательным в высших кругах самых состоятельных людей Мексики и не только — о наркобароне доне Алехандро, как оказалось, уже ходили легенды. Но у новоявленного крестного отца была одна беда — у него не было наследника. Последний из Солано, его племянник со стороны жены, мальчик Энрике был излишне мягок и никоим образом не подходил на роль правой руки дона, ни в настоящем, ни в будущем.

И он нашел выход — взять Олега на воспитание с тем, чтобы вырастить из него своего преемника. Но не тут-то было. Он не учел две маленькие детали — это упертый характер моего сына, в свои пять лет не уступающий самому дону Алехандро и… мое присутствие. Конечно же, я Олежку не отдала. Конечно же, ребенок отказался ехать куда бы то ни было без мамы. Здраво рассудив, Саша принял единственно верное решение — меня похитили вместе с моим ребенком. Что было дальше — это уже не дамский роман, это какой-то детективный фарс, сплошной экшн с элементами триллера, комедии и… эротики. Да, как это случилось — до сих пор понять не могу, но очень скоро Саша стал моим вторым горячо любимым мужем.

Вообще, все, что там происходило, рассказать невозможно, а вот кино было бы хитовое, и снимать его надо было бы режиссеру типа Тарантино. До этого мы тогда не додумались, но идея с кино всплыла как-то очень органично, и скоро я стала сниматься на Фабрике Грез.

Моя жизнь снова наладилась, только она стала совсем не похожа на ту, что была раньше. Этого и не требовалось. Олег очень привязался к Саше, правда, папой его не называл, но Саша его никогда об этом и не просил, чтя память погибшего брата. И вскоре повторил его судьбу. Алехандро Солано разбился на машине, попав в какую-то нелепую перестрелку.

Кто-то может сказать, что это — цепь трагических случайностей, кто-то назовет это жутким, но все же обычным совпадением, но я еще тогда могла поклясться, что это — злой рок. Не знаю, почему судьбе было угодно бить меня по самому больному, но скажу одно — это меня воспитало. Унаследовав дела Солано, мне пришлось какое-то время заниматься тем, о чем раньше я не имела ни малейшего понятия, но спасибо Саше, он успел меня кое-чему научить. И именно это «кое-что» помогло мне выжить здесь, в этом мире, существование которого уже не вызывала у меня ни малейшего удивления. Как ни странно, это был метод Алехандро — столкнувшись с самой неестественной проблемой, он никогда не думал, может ли такое случится, он сразу искал способ ее решения. И это помогало.

Я потрясла головой. Всё. Хватит. С Олегом должно быть все в порядке — после смерти Саши к нам приехали родители с обеих сторон, а управляться с делами мне помогал Диего, лучший друг моего мужа, который всегда был в курсе всего, он сам был опытным бизнесменом, Саша всегда его называл своим «лучшим врагом и конкурентом». Сейчас Диего должен был полностью заняться делами Солано и подготовить почти совершеннолетнего Энрике, так что там тоже беспокоиться не за что. Вот и славно. Не об этом сейчас надо думать. Надо эту проблему решать. Вот узнаю, кто меня сюда засунул — убью, честное слово! Только пусть сначала домой меня вернут. К сыну.

Я резко встала с кровати. Всё. Сеанс воспоминаний закончен. Тот мир остался далеко за чертой, за странным порталом посреди леса в Новой Зеландии. И пока я не найду способ туда вернуться, мой мир — Элантида, хочется мне этого или нет. Мне очень хотелось надеяться, что ненадолго, но что-то мне подсказывало, что так просто это не закончится, и далеко не все проблемы и беды этого мира получится обойти стороной, иначе — зачем бы я сюда попала? Я вздохнула. Поживем — увидим. Элантида. Почему-то называть этот мир Эвенкаром, его вторым, уже практически официальным именем, мне не хотелось, первое было как-то роднее, что ли… Элантида.

Я вышла из комнаты и спустилась в холл. В замке было тихо. Сначала я подумала, что все уже спали, но через мгновение заметила эльфа, неподвижно стоявшего у окна. Я подошла к нему, положила руку на плечо.

— Плохо? — коротко спросила я.

Он кивнул.

— Джен, — заговорил он, — ответь мне на один вопрос. Только честно, хорошо? Это действительно было необходимо?

В его взгляде было столько напряжения, будто от моего ответа зависит вся его жизнь. Впрочем, вполне возможно, что так оно и было. Однако мне нечего было скрывать, и ответ мой был искренним и однозначным.

— Да.

Эльф выдохнул, потупив голову.

— Прости, — его голос прозвучал едва уловимо.

— За что? — удивилась я.

Он неловко пожал плечами.

— За то, что сомневался в тебе. И вообще, я вел себя…

Я погладила его по волосам, не утратившим свою природную мягкость даже сейчас, после жестокой битвы и тяжелых размышлений, выедающих чистую душу Перворожденного.

— Замолчи. Ты вел себя как настоящий эльф. И не терзай себя больше. Ни за что. Ты всё сделал правильно. А теперь иди отдыхать.

Он поднял на меня бездонные глаза, потемневшие от мук.

— Почему мне хочется тебе верить?

— Наверное, потому, что я права, — мягко улыбнулась я. — И ты это знаешь.

Тонкие губы эльфа дрогнули в слабом подобии улыбки.

— Я очень устал, — все еще тихо, но уже спокойно проговорил он.

Я поцеловала его в лоб. Он вздрогнул и несколько раз недоуменно взмахнул ресницами. Мертвенная бледность покидала его лицо, к нему возвращались прежние краски, взгляд заметно посветлел, а в широко распахнутых в изумлении миндалевидных глазах начал появляться знакомый изумрудный оттенок.

— Спокойной ночи, — пожелала я.

— Спокойной ночи, Джен, — смущенно поклонился Эльстан, затем встрепенулся и взлетел вверх по лестнице.

Я покачала головой.

— Как успехи? — раздался за моей спиной голос некроманта.

— Пациент скорее жив, чем мертв. А у вас?

Он усмехнулся.

— А куда он денется? В моем доме еще никто не умирал… — Руперт на мгновение замолчал, но тут же, слегка прищурившись, добавил, — своей смертью. Извините за профессиональный юмор. А если серьезно, всем бы таких пациентов! Не знаю, как и где готовят ведьмаков, но регенерация у него что надо — он бы и без моей помощи справился, разве что не так быстро, но к утру бы уже был здоров.

— Витольд что-то говорил, — припомнила я, — что ведьмак вроде как не совсем человек — мутант или что-то в этом роде.

— Ах, ну да, — некромант удобно сел в кресло, вытянул ноги и закурил трубку. — Не смотрите на меня так, я действительно не всеведущ. Витольда я знаю достаточно давно, но существуют темы, которые поднимать не принято, и эта — одна из них. Искусство ведьмаков довольно древнее и… не хочется громких слов, но по-другому не скажешь — тайное. Почти запретное.

Я округлила глаза.

— Интересно слышать такое от некроманта.

Он рассмеялся.

— Да, в этом мы с ним похожи. Хотя, конечно, не только в этом. Идея создания новой расы действительно родилась на одном из факультетов черной магии в Академии Волшебства, но после нескольких неудачных опытов этот проект был закрыт вместе с самим факультетом, а дальнейшая работа в этом направлении — строжайше запрещена. Но вы сами понимаете, как это обычно бывает. У каждой безумной идеи обязательно найдутся свои последователи. Так оно и случилось. Сам профессор, маг Хаккор, разработавший злополучный проект, как говорят, не выдержал краха мечты всей своей жизни и покончил с собой, но это — официальная версия, как было на самом деле, сейчас вам уже никто не скажет. Да и тогда никто бы не сказал, так все старались забыть эту историю. Но она имела продолжение. Но то ли самоубийство профессора было фальсифицировано, то ли за дело взялись его способные ученики, как бы то ни было, сумасшедшая и неправдоподобная идея обрела жизнь. Мечта Хаккора осуществилась. Так появились ведьмаки — раса с особыми возможностями, потрясающими боевыми качествами, практически неуязвимая для магических атак, как нельзя более подходящая для уничтожения чудовищ, нечисти и еще много чего. Одна беда — поскольку выводятся они искусственным образом, функция естественного продолжения рода у них отсутствует.

— Ах вот оно что! — я вспомнила, как помрачнел Витольд, упомянув, что его профессия имеет свои недостатки.

— Вы про нашего друга? Да, это его весьма огорчает. Но не только это — именно из-за их, скажем так, довольно сомнительного происхождения, отношение к ведьмакам в обществе неоднозначно. Люди — очень жестокие существа. И неблагодарные. Это я вам как некромант говорю, — он замолчал, затянулся, выпустил облачко дыма, запрокинув голову и глядя в потолок.

— И много их? В смысле, ведьмаков?

— Да не то чтобы, — пожал плечами Руперт. — Орден Хаккора существует и по сей день, но он по-прежнему считается закрытым, и места его расположения держатся в строгой тайне, хотя Инквизиции, по-моему, на него просто наплевать — особой угрозы он не представляет, поэтому самим ведьмакам ничто не угрожает. Да, еще один любопытный момент — как только послушник Ордена становится ведьмаком, все его прежние личные воспоминания уничтожаются, кроме тех, разумеется, что были заложены во время обучения. Так что, выпустившись «в люди», ведьмак имеет такое же представление об Ордене Хаккора, как… вы, например, и, понятное дело, ни о месте расположения ордена, ни о своих бывших учителях, ни о других послушниках, рассказать не сможет ровном счетом ничего. Потому их никто и не трогает. Вот такие дела.

Я задумалась. Мне было очень странно слушать эту историю, может быть, потому, что я всегда считала ведьмаков художественным вымыслом, а может, из-за того, что слишком часто с этим «вымыслом» сталкивалась… на съемочной площадке. Эльфы — это еще куда ни шло, это — мифические персонажи, а мифы на пустом месте редко возникают, так что наличие в этом мире эльфов, так же как и колдунов, меня, практически, не удивило. О чудовищах, русалках и живых мертвецах сказать ничего не могу, с ними было сложнее, хотя умом я понимала, что мир магии без них был бы неполноценным, ну а насчет Инквизиции — сам бог велел, это для любого более-менее образованного человека вполне нормальное историческое явление. Правда, интересно, под каким предлогом они здесь чинят расправы, если у них куча богов и никакого намека на христианство, но это, я чувствую, мы еще выясним в свое время.

Но я сейчас не об этом. А о том, что в принципе все, что этот мир населяло, прекрасно вписывалось в общепринятую схему стандартного фэнтези, не нарушая основных стереотипов, разве что за редким исключением, но все это — детали, так сказать, особенности сценария. А вот ведьмаков я почему-то считала сугубо авторским изобретением одного очень хорошего писателя. Но, с другой стороны, почему бы и нет? Здесь они — явление реальное, совершенно естественное и, надо сказать, не самое плохое, а по мне так вообще замечательное.

— Сударыня, — донеся до моего слуха голос некроманта, — вы не будете возражать, если я предложу разговор о делах перенести на завтра? Честно говоря, очень хочется отдохнуть, причем, без всяких там снадобий и заклинаний, а просто и банально выспаться.

— Господин Руперт, о чем вы говорите! — горячо воскликнула я. — Неужели вы думаете, что я вас сегодня допытывать буду, и это после всего, что вы сделали? Я, конечно, далека от совершенства, но все же не изверг, в самом-то деле!

Некромант расплылся в улыбке.

— Да, на изверга вы мало похожи, — он сделал последнюю затяжку, отложил трубку, с наслаждением потянулся и, потирая слипающиеся глаза, поднялся с кресла. — Спасибо, что составили компанию и… Да, чуть не забыл вас поблагодарить за…

— Господин Руперт, — остановила я его, — давайте обойдемся без реверансов, особенно в мою сторону — моя лепта в общее дело была такой мизерной, что ее и разглядеть трудно.

Он покачал головой, хитро прищурившись.

— Только тем, у кого нет глаз. Я хотел восхититься вашим уникальным талантом стратега, организатора и командира, а теперь придется еще отмечать вашу скромность, а это, знаете ли, уже перебор — такое количество хороших слов от черного мага, некроманта, ночью, буквально на сон грядущий — это вообще за гранью добра и зла!

Я рассмеялась.

— Не волнуйтесь, я вас не выдам.

— Благодарю. Засим разрешите откланяться. Приятных сновидений!

— Вам того же, — я шутливо поклонилась и, распрощавшись с Рупертом, отправилась в свою комнату.

Спалось мне, как ни странно, замечательно. Словно и не было ни жестокой битвы, ни восставших, готовых разорвать нас на куски, ни… господина Мильтона, вспыхнувшего зеленым пламенем на жертвенном алтаре. Будто не было и самого этого мира, в который меня занесло по до сих пор невыясненным причинам.

Мне снился Олег. Веселый и беззаботный, он бегал по зеленой траве, а мы с Денисом счастливо хохотали, играя с нашим самым лучшим ребенком на свете. Потом картинка сменилась, появился Саша, мы гнали по бездорожью на абсолютно пижонской машине ярко-красного цвета и целовались. Ветер трепал волосы, машину немилосердно трясло на колдобинах, но мне было хорошо как никогда. Алехандро остановил машину, и я увидела, что мы приехали домой. Навстречу вышла мама с Олегом на руках. Я не помню слов, которые звучали во сне, не помню, что там происходило, я помню только ощущение абсолютного счастья, от которого замирало сердце. И вдруг…

Все эти дорогие мне картинки замелькали, как в калейдоскопе, закрутились, сливаясь в единый узор, безликий и непонятный, голоса смолкли, краски поблекли, потом исчезли совсем в вихре белого света, заполнившего собой все пространство. На этом чистом сияющем фоне, от которого слепило глаза, проступило лицо уже знакомой мне женщины. Она все так же молчала, так же выразительно смотрела, не произнося ни слова, и ни единым жестом не выдавая цели своего визита. Я почувствовала, как во мне закипает ярость.

— Слушай, ты, статуя, хоть кивнула бы что ли!

Мне показалось, или в ее взгляде действительно что-то промелькнуло?

— С тобой, между прочим, разговаривают! — меня понесло. — В общем, так: если хочешь что-то сказать — говори, а нет, так проваливай из моего сна! Мне тут такой сон снился, я с сыном, между прочим, общалась, думаешь, мне делать больше по ночам нечего, чем в гляделки с тобой играть?

Нет, не показалось. Ее брови удивленно поползли вверх, картинка начала таять, пока не растворилась совсем. На смену белому свету пришла черная пустота, в которую я провалилась, засыпая крепким сном без сновидений. Этана все-таки сумела подпортить мне эту ночь.

 

Глава 7

— Кори, скажи честно, тебе еще не надоело в гляделки играть? Ты поспать не пробовал? Ну так, чисто для разнообразия, а?

Орк пожал плечами.

— Зачем?

Эльф залился звонким мальчишеским смехом. За дверью послышался испуганный топот стражников, отпрянувших от камеры, отчего узник захохотал еще громче.

— Слушай, они так шугаются, я так скоро сам себя бояться начну!

— Конечно, шугаются, — буркнул орк, — что ж им еще остается, если в камере сумасшедший некрромант?

— Почему сумасшедший? — удивился эльф.

— А чего ты рржешь все время?

— Как — чего? Весело же! Вот ты такой смурной, потому что сам себя не видишь. А если бы видел… да что там, ты только послушай, что сам говоришь!

— Мне достаточно тебя послушать, чтоб свихнуться окончательно. Тогда вместе хохотать будем, — насупился Корд.

— Да нет, Кори, ты, правда, вникни, — не отставал эльф. — Ты спросил: «Зачем?». Насколько я помню, раньше ты таких глупых вопросов не задавал. Ты что, правда, не знаешь, зачем спать надо?

— Дани, ты когда угомонишься? — простонал орк.

— Не скоро, не надейся. Ну так вот я о чем, Кори, дружище, ты что, поддался упадническому настроению?

Орк фыркнул.

— Пока ты висишь со мной в одной камерре, и я каждодневно лицезррею твою физиономию, у меня это прри всем желании не получится. И я не думаю, что сейчас жить незачем, если нас скоро казнят. Ты это хотел услышать?

— Да. Но не только.

— Понятно, — вздохнул Корд. — Ты знаешь, я уже отвык спать прросто так. Обычно я вижу во сне либо пррошлое, либо будущее, смотрря на что настрроюсь. Конечно, ничего значительного мне все равно не показывают — урровень не тот, но все-таки… Эй, ты чего там притих?

— Я?! — неожиданно взбеленился эльф. — Притих?! Да я просто язык проглотил! Ты можешь видеть будущее?!

— Ну… — замялся орк.

— Тогда какого хрена мы здесь делаем?!

— Дани, послушай, — принялся терпеливо объяснять орк, — я сейчас ничего не могу сделать, понимаешь? У меня, между пррочим, такой же ошейник, как и у тебя. Так что моя магия так же блокиррована.

Эльф на мгновение успокоился, но тут же снова взвился.

— Но ты же не родился с этим ошейником! А до того, как мы сюда попали? Тогда что тебе мешало? Или ты заранее знал? Но тогда зачем… Кори, мать твою, ты мне хоть на один вопрос ответишь?!

— Да как же я отвечу, если ты мне ррта рраскрыть не даешь? — обиделся орк. — Я же говоррю, показывают только мелочи всякие, ничего серрьезного. Поэтому уж такое событие, как сейчас, я, конечно же, не мог прредвидеть. Как и многое другое. Или ты меня теперрь во всех своих бедах обвинять будешь?

Перворожденный вздохнул, даже как-то сник, тяжело повиснув на цепях.

— Ладно, извини. Да хватит дуться, конечно же, я тебя ни в чем не обвиняю. Просто не понял, как же так могло случиться, с твоим-то даром.

— А чего тогда оррал? — насупился Корд.

Эльф хмыкнул.

— Да так. Поорать захотелось.

Орк еще немного недоверчиво посопел, но потом улыбнулся. Он не умел долго сердиться на своего друга.

— Дани, — позвал он, — извини, что я раньше про этот дар не говорил. Я его, правда, и за дар-то не считал, потому и…

— Да ладно, я понял, — миролюбиво подмигнул эльф. — Ты его можешь контролировать?

Орк грустно покачал головой.

— Кори, скажи мне вот что — повышение твоего уровня мастерства повлияет на твой дар?

— Конечно. Напррямую, — горячо закивал Корд. — Я даже смогу стать полноценным пррорроком. Только до этого еще очень далеко, надо не только в этой области трренироваться, а вообще рразвивать… Ты чего задумал?

Эльф, хитро прищурившись, внимательно слушал друга.

— Ну все, оракул, ты попал, — к нему явно возвращалось хорошее расположение духа. — Как только выберемся, будем повышать твой уровень.

Орк от удивления захлопал глазами, но вопросов задавать не стал, справедливо рассудив, что, во избежание длительных споров, лишних поводов эльфу лучше не подкидывать, он и так найдет, за что зацепиться.

Впрочем, Дани этого и не требовалось. Он потянулся во всю возможность прикованного к стене тела, выгнулся, разминая сведенные мышцы, на его лицо набежала легкая светлая дымка, он мечтательно улыбнулся и почти пропел:

— Кори, ты даже не представляешь, какой мне сегодня приснился сон…

Корд фыркнул. Если бы на месте его друга был любой другой эльф вот с таким же одухотворенным видом и просветленным выражением лица, будто на него только что снизошла благодать, он бы не колебался ни минуту, и тотчас решил, что Перворожденному явились во сне Чертоги Илидора, светлый эльфийский лес, их горячо любимая родина, совершенство которой они восхваляют всегда и везде, куда бы их не занесла судьба. Только там настоящий эльф может быть абсолютно счастлив, и название этого чудесного края стало поистине нарицательным для обозначения земли обетованной.

Но любой другой эльф никоим образом не смог бы сейчас оказаться на месте его друга, поскольку эльфов за некромантию еще никогда не бросали в тюрьму, они в этом и замечены-то никогда не были, да и вообще, таких, как Дани, Корд еще не встречал. А еще Дани никогда в жизни не был в Чертогах Илидора, хотя, конечно же, слышал о них неоднократно, но не до такой же степени, чтобы о них мечтать! Но их дружба была достаточно долгой, и Корд сразу понял направление мыслей эльфа.

— Не поверришь, но очень хорошо прредставляю! — хохотнул орк, едва заметно покраснев. — Кто она?

Эльф расплылся в счастливой улыбке.

— Самая прекрасная женщина в мире…

— Дани, у тебя все женщины самые пррекрасные! — насмешливо заметил Корд.

— Конечно! — кивнул эльф без тени смущения. — А разве может быть иначе? Женщины вообще, я считаю, бесспорный венец творения!

— Согласен. Так кто на этот раз?

— Помнишь, мы бежали с рудников и остановились в одном маленьком поселке? Там был еще целитель, который нас приютил. Помнишь?

— Конечно, помню, можешь не спрашивать без конца — я этот эпизод моей жизни вряд ли когда-нибудь забуду. Я про рудники, а не про поселок, в котором мы так надолго застряли, из-за того, что кто-то…

— Очень основательно лечился, — продолжил эльф.

— Ага, конечно, основательно — вся деревня слышала. Никто и не сомневался, что ты там исключительно попрравлял здорровье, особенно, когда целитель в горрод уезжал, неосмотррительно оставляя в доме свою дочку.

Эльф рассмеялся.

— Ну почему неосмотрительно? Между прочим, она очень талантлива.

— Кто бы сомневался!

— Тьфу ты, Кори, я не об этом. Она очень талантливая чародейка, превосходная целительница, уже тогда была, к тому же отец вскоре отдал ее в Академию. Так что сейчас она, наверное, уже очень сильная волшебница. Хотя, — Дани на мгновение замолчал, мечтательно вздохнул и продолжил слегка подсевшим голосом, — это не единственный ее талант.

Друзья переглянулись, и уже вместе захохотали, наводя суеверный ужас на несчастных стражников. В камере смертников до утра не утихало веселье. Даже в пыточную никого из них было решено этой ночью не забирать — палач, прильнув ухом к замочной скважине, долго сопел, краснел, кусал губы и хихикал, слушая воспоминания эльфа о своей давней подружке… или подружках, которые тот излагал смачно и с удовольствием, потом вдруг выпрямился, заявил, что сегодня у него возникло очень важное неотложное дело, после чего, насвистывая веселую песенку, пошел искать коменданта с тем, чтобы отпроситься до утра. Правда, стражники повторить его подвиг и подойти близко к скважине не решились.

Еще оставалось несколько часов до рассвета, когда на центральной площади начали возводить эшафот.

 

Глава 8

Линара осыпала поцелуями мускулистое тело своего повелителя, пытаясь помочь ему отрешиться от всех тяжких дум, так некстати заполнивших его светлую голову. Обычно ей это удавалось. А иначе и быть не могло — Линара никогда не отступала и не останавливалась на достигнутом, развивая свой дар по мере возможности.

Дар у нее действительно был, причем неплохой — потомственная целительница в четвертом колене, при многолетней практике, да еще и отлично окончившая Академию — какие тут могут быть сомнения! И все же истинную природу ее таланта знали немногие, только те, которые заслужили особое отношение чародейки. Параллельно с целительством Линара очень хорошо владела любовной магией и при случае мастерски их совмещала. Это давало невообразимые результаты, но злоупотреблять подобным «синтезом искусств» Линара не спешила, справедливо полагая, что это может навредить ее репутации и тем самым поставить крест на карьере, которая в последнее время стремительно возрастала.

Однако сейчас все складывалось как нельзя лучше — ее любовником был светлый маг Арион, правда, не высший, но имеющий приличный вес в Гильдии, так что за свое доброе имя переживать не приходилось. Хотя сейчас как раз это ее волновало меньше всего — с недавних пор с ее господином творилось что-то неладное, какие-то распри то и дело возникали в гильдии, да и если уж на то пошло — весь мир медленно, но настойчиво катился в пугающую неизвестность.

— Линара, прекрати, — подал голос маг.

Девушка распахнула васильковые глаза, не понимая, в чем провинилась.

— Да нет, я не об этом, — тут же поправился он, заключая ее в объятия. — Это как раз можешь продолжать. Прекрати думать о политике.

Чародейка прищурилась.

— Ты хочешь сказать, что это не женское дело?

— Нет, — улыбнулся Арион, — я хочу сказать, что сейчас я настроен заниматься совершенно другим делом, нежели размышлениями о судьбе мира. И, полагаю, ты знаешь, каким.

Линара приложила пальчик ко лбу, смешно нахмурив бровки.

— Ну-ка, дай я подумаю, что же ты имеешь в виду? Может быть…

В дверь раздался осторожный стук. Линара замерла, недоумевая, кому может прийти в голову ночью вторгаться в хозяйские покои и, взглянув на Ариона, она увидела на лице мага точно такое же выражение.

— Что случилось? — властно спросил Арион.

— В-ваша с-светлость… — раздался дрожащий голос ученика, — п-прос-стите, что п-пос-смел…

— Что случилось? — повторил маг, набрасывая халат и вставая с кровати.

— Вас ждет его с-светлость гос-сподин Лотар.

Арион распахнул дверь, чуть не наткнувшись на перепуганного мальчишку. Ученик хлопал глазами, но стоял на вытяжку, как на плацу.

— Где? Да прекрати ты трястись, что я, зверь, что ли?

Ученик энергично замотал головой.

— Ты мне можешь нормально сказать, где меня ждет господин Лотар?

— В гостиной.

— В моей? Ночью? — опешил маг. — Он не сказал, что ему нужно?

— Сказал, — закивал мальчишка. — Он сказал, что ему нужен мой хозяин, господин Арион.

Арион возвел глаза к небу. Потом двинулся вниз по лестнице, знаком приказав ученику следовать за ним.

— Я ответил господину Лотару, — зачастил мальчишка, — что ваша светлость… ой, простите, ваше сиятельство… принять не может, он приказал вас разбудить…

Арион остановился.

— Вот как? Интересно… Что еще?

— Но я отказался, возразив, что вы заняты, он сказал, что ничего страшного, его вы все равно примете. Тогда я сказал, что у вас целитель.

Арион с любопытством вгляделся в лицо подростка, насмешливо приподнимая бровь.

— Так и сказал? Какой находчивый у меня, однако, ученик…

— Простите, что… но это подействовало… правда, не очень. Он сначала очень удивился, решив, что вы нездоровы, и уже хотел уходить, но вдруг побагровел и заорал, что если вы откажетесь сейчас же его принять, завтра с утра к вам заявится… — мальчишка замолк и задрожал еще сильнее.

— Кто?

Ученик зажмурился, набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:

— Инквизиция…

Арион удивленно кивнул головой, переваривая услышанное, задумчиво потер подбородок, затем, не говоря ни слова, жестом отпустил ученика, встряхнулся, сделал глубокий вдох, словно перед прыжком в ледяную воду и вышел в гостиную.

Лотар, Верховный маг, уже много лет занимающий пост главы Светлой Гильдии магов, восседал в центральном кресле, словно в тронном зале, недовольно постукивая парадным посохом по изящному мозаичному узору, выложенному у его подножия. Завидев Ариона, он укоризненно прищелкнул языком.

— Ай, как нехорошо заставлять пожилого человека так долго себя ждать, да еще являться в таком непотребном виде! — покачал головой Лотар. — Юноша, вам еще очень многому предстоит научиться, если вы когда-нибудь захотите появляться в обществе… я имею в виду высшее общество, а не… ну да ладно, о чем можно говорить с человеком, который в такое напряженное для государства время может позволить себе беззаботно кувыркаться в постели с деревенской ведьмой?

Арион медленно выдохнул, проглотив оскорбления вместе с ехидными ответами, так и вертевшимися на языке.

— Не поверите, но меня это интересует самым живейшим образом, — невозмутимо заговорил он. — О чем, не побоюсь этого слова, такой великий человек возжелал поговорить с вконец одичавшим в своей глуши магом, самолично нанеся ему визит, пренебрегая всеми правилами этикета, да еще и в такое… неприемное время?

Лотар прищурился.

— Я рад, что ты это оценил. Только вместо того, чтобы упражняться в красноречии, мог бы и поблагодарить. В мое время Верховный маг не летел сломя голову невесть куда, чтобы уберечь шкуру самодовольного выскочки.

— Моя благодарность не знает границ, — небрежно бросил Арион. — И какая же беда мне угрожает?

Лицо Верховного мага пошло красными пятнами. Он сверкнул глазами, костяшки пальцев, сжимающих посох, побелели. Наконечник посоха засветился, вокруг него замелькали крошечные молнии. В воздухе запахло озоном.

— Ах ты, щенок! — зашипел он. — Еще злить меня будешь?!

Арион выпрямился.

— Позвольте вам напомнить, господин Лотар, — в его голосе зазвучали металлические нотки, — что сейчас вы находитесь ни в Гильдии, ни в Академии, ни у себя, где можете делать все, что вам заблагорассудится, а в моем доме, и отнимаете мое личное время. Мое уважение к вам, тем не менее, позволяет закрыть глаза на многие вещи, но если вы попытаетесь применить силу, мне придется расценить это как нападение и реагировать соответствующим образом.

Брови Лотара удивленно поползли вверх, он открыл, было, рот, но тут же его закрыл и, покачав головой, усмехнулся.

— Да… — протянул он, — летит время.

Арион почтительно поклонился.

— У вас ко мне дело, Верховный? — поинтересовался он, как ни в чем не бывало.

— Да. Но оно тебе не понравится, — поджал губы Лотар. — Мне стало известно, что ты отправил целителей на службу Каравалорну. Не перебивай. Это стало известно не только мне. Завтра здесь будет Инквизиция, и тебе придется очень долго объяснять им, какое ты имел право дать разрешение на применение магии ученикам, не имеющим санкций от Святого Ордена.

— Они не ученики, — возразил Арион, — они квалифицированные специалисты.

— Знаю я твоих специалистов, — махнул рукой Лотар. — Такие же, как эта твоя деревенская ведьма?

— Да, такие же, — с вызовом ответил Арион. — Они все являются выпускниками Академии, к тому же прошедшие дополнительно обучение в самой Гильдии, и уже обладающие приличной практикой. Да, они еще молоды, но очень талантливы и профессиональны.

— Ты готов за них поручиться?

— За каждого.

Лотар кивнул.

— Ладно, это теперь твое дело, я тебя за язык не тянул. А как насчет…

— Каравалорна? «На службу», как вы изволили выразиться, я ему никого не отправлял. Города, в которые отбыли мои ребята, являются собственностью государства, а то, что там живет несколько черных магов, еще не делает их принадлежащими Темной Гильдии. К тому же, я не слышал, что закон бы запрещал магам, светлым и темным, селиться в городах.

— Селиться и практиковать искусство — не одно и то же, — заметил Лотар.

— Согласен, — кивнул Арион. — Каравалорн обратил мое внимание, что на эти города в последнее время участились набеги кочевников, а в одном из них после этого бедствия вспыхнула эпидемия, которую было необходимо срочно локализовать. Если до этого города справлялись своими силами, без нашей помощи, то такое количество больных и раненых непременно нуждалось в присутствии наших целителей. Меня удивило, почему их там не было раньше.

У Лотара заходили желваки.

— А тебе не приходило в голову, что на это могли быть свои причины?

— Приходило, — бесстрастно ответил Арион. — Но я их не увидел. К тому же, популяризация деятельности Светлой Гильдии в городе, где испокон веков жили темные маги, не могла благотворно не сказаться на приросте учеников, которые вскоре поступят в Академию уже на нашу кафедру. А поскольку инициатива шла от самого Каравалорна, я не мог не воспользоваться таким стечением обстоятельств — темные не имеют к нам никаких претензий.

— Зато к нам имеет огромные претензии Инквизиция! — рявкнул Лотар.

Арион приподнял бровь.

— А это еще с какого боку?

— С какого?! С такого, что я сделал громадную ошибку, не проконтролировав все это лично! С какого! Раньше там не было целителей от Гильдии, поскольку этим занимались послушники Святого Ордена, вот с какого!

— Значит, они плохо этим занимались, — пожал плечами Арион.

Лотар задохнулся от возмущения.

— Щенок, ты хочешь, чтобы нас всех на эшафот погнали?!

— Верховный, ну при чем здесь это! — нетерпеливо перебил Арион бурю эмоций, закипающих у главы Гильдии. — Я не знаю, что там произошло, может, они вообще в первых рядах полегли, у меня не было времени с этим разбираться, нужно было реагировать мгновенно. И санкцию от Инквизиции получить у меня тоже не было времени, но я послал к ним курьера за разрешением, с письмом, объясняющим всю ситуацию. Если они появятся у меня в доме, я смогу ответить за каждое свое действие.

Лотар сверлил его недоверчивым взглядом, жалея, что не может прочесть мысли молодого, но уже очень сильного мага.

— А ты уверен, что они получили твое письмо?

— Абсолютно. Даже ответ прислали. Положительный.

Лицо Лотара вытянулось, челюсть поползла вниз, цвет кожи начал приобретать серый оттенок.

— Но тогда почему…

Лотар замолчал. Пути Гаронда неисповедимы.

— Верховный, — позвал его Арион, — а с чего вы взяли, что завтра здесь будет Инквизиция?

Лотар махнул рукой.

— Не важно. Спасибо за прием… Не могу сказать, что было приятно пообщаться, однако… — он не закончил фразу, поднялся с места и не глядя на Ариона, удивленно склонившегося в почтительном прощальном поклоне, поспешил к выходу.

Дверь за Лотаром шумно хлопнула, застучали колеса, зацокали копыта. Арион подошел к окну, провожая взглядом удаляющуюся карету Верховного мага, визит которого удивил не только хозяина, но и, как оказалось в последствии, самого гостя. Арион еще немного постоял, не шевелясь, подставив лицо свежему ночному ветру, который трепал волосы, остужал бурлящую кровь, стучащую в висках, приводил в порядок мысли и чувства. Потом тряхнул головой и, подхватив полы халата, так смутившего чопорного Лотара, легко поднялся по лестнице в свою комнату, где его ждала Линара, самая прекрасная чародейка в мире.

 

Глава 9

Меня разбудил странный шум, доносящийся с улицы. Выглянув в окно, я была удивлена странной картиной — у главного входа толпился народ, их голоса сливались в непрекращающийся гомон, в котором было невозможно что-либо разобрать, но, что меня потрясло более всего, делегация была настроена весьма миролюбиво. Это обстоятельство меня очень заинтересовало, но понять, что же там все-таки происходит, у меня не было никакой возможности, поскольку, кроме уже упомянутого восторженного брожения, ничего более не происходило. Подождав минут десять и так и не дождавшись какого бы то ни было развития событий, я спустилась вниз.

Однако до холла я не дошла — на лестнице мне встретился ведьмак, его выражение лица было копией моего — оно изображало крайнюю степень любопытства, к тому же он, судя по всему, подслушивал, напряженно пытаясь уловить общий смысл разговора горожан и Руперта. По насмешливому виду Витольда я поняла, что некроманту ничего не угрожало, это меня несколько успокоило, но вместе с тем заинтриговало еще сильнее. Витольд прижал палец к губам, и я замерла вместе с ним. Правда, услышать у меня ничего не получалось, но ведьмак, заметив мое смятение, тут же наклонился к моему уху и прошептал:

— Они уговаривают Руперта стать новым градоправителем.

У меня глаза стали, наверное, как блюдца — круглые, большие и фарфоровые.

— Но погоди, он же некромант!

— Вот и я о чем, — хмыкнул ведьмак. — То, что там происходит — вообще за гранью добра и зла. Я думал, они расправу чинить пришли, а они, гляди ж ты, какие благодарные!

Я прыснула.

— Да, ничего так городок у них, с сюрпризами…

— Ага, а Руперту как с ними повезет — мы-то уедем, а он останется! Еще и в качестве градоначальника! — подхватил Витольд.

— Ну, за Руперта я как раз не беспокоюсь, у него нервы крепкие.

Не знаю, что там творилось в гостиной, но оно достигло своего апогея. Послышались ликующие возгласы парламентеров, перешедшие в радостный и организованный шум снаружи. Толпа начала скандировать имя нового главы, но очень скоро все стихло, словно по мановению волшебной палочки — видимо, по приказу Руперта. Мы осторожно спустились вниз, стараясь не привлекать внимания. Некромант стоял в дверях, провожая горожан торжественной речью, вызвавшей грохот аплодисментов. Когда, наконец, волнение улеглось, и некромант повернулся к нам, закрывая за собой дверь, мы дружно рассмеялись.

— Браво, мой фюрер, но с балкона было бы эффектнее, — не удержалась я.

Руперт залился краской, доводя наш смех до гомерического хохота. Что такое «фюрер», он спрашивать не стал — видимо, и так понял. Он развел руками, показывая свою непричастность к этому фантасмагорическому действу, в коей мы, впрочем, немало не сомневались.

Положение спас его ученик, невесть откуда возникший с радостным объявлением, что стол уже накрыт. Его появление было столь неожиданно, что тема как-то сама собой сменилась, а затем плавно перетекла в неспешную беседу, какие обычно принято вести за завтраком.

— Короче! — обсудив насущные проблемы, мы, наконец, перешли к интересующему меня вопросу. — Тема такая: господин Руперт, мне позарез нужно попасть к Каравалорну, а вот дороги я не знаю. Провожать меня не надо, но от подробного объяснения не откажусь.

Ведьмак присвистнул. Некромант покачал головой.

— У вас есть карта?

Я кивнула, потом протянула ему клочок бумаги, подаренный Дварфом. Руперт долго вертел его в руках, внимательно изучая, потом вернул обратно.

— В принципе, все верно, за исключением некоторых деталей, но дело даже не в них. Время неспокойное, одна вы вряд ли доберетесь.

— А почему одна? — подал голос Эльстан, появляясь в гостиной.

Руперт улыбнулся, знаком приказав ученику принести еще один прибор, однако это было излишним — ретивый мальчуган, расстаравшись, накрыл на стол, не обделив никого, несмотря на то, что эльф от завтрака отказался, попросив его с утра не беспокоить. Но, кажется, передумал, чему мы все очень обрадовались. Перворожденный выглядел еще немного бледным, но держался бодро, живо, миндалевидные глаза лучились насыщенным изумрудно-зеленым светом — иными словами, кризис благополучно миновал.

— Доброе утро, господа, простите, что так поздно. Так почему одна? — повторил эльф, занимая свое место за столом.

Я растерянно пожала плечами.

— Видимо, госпожа Джен разочарована услугами нашего эскорта, — флегматично протянул ведьмак.

— Да нет, вы что, с ума сошли! — горячо возразила я. — О таком эскорте можно только мечтать! Я даже поверить не могу, как мне крупно повезло!

— Тогда не вижу логики.

— Витольд! — одернула я ведьмака. — Я бесконечно благодарна и тебе и Эльстану, но втягивать вас в свои неприятности я просто не имею права, это может быть слишком опасно.

Витольд кивнул.

— Тогда конечно, если опасно — само собой, мы никуда не полезем.

— Витольд! — повторила я с нажимом. — Дело не в этом.

— Очень на это надеюсь.

Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.

— Короче. Моя ситуация слишком запутанна, и я действительно считаю, сто не вправе вас в нее втягивать. Хотя бы потому, что еще сама не совсем понимаю, как достичь конечной цели моего предприятия.

— О, это в корне меняет дело! — усмехнулся ведьмак. — Что ты «не совсем понимаешь», как достичь этой твоей цели, могла бы и не говорить, это и так ясно. Но как знаешь, давить на тебя не буду. А пока предлагаю компромисс: мы сопровождаем тебя до следующего города, и по прибытии ты объявляешь свое решение. Так что еще у тебя остается день-два, чтобы подумать. Господин Эльстан?

Эльф кивнул, выражая полную солидарность с ведьмаком.

— Отлично. Госпожа Джен?

— Не возражаю, — развела я руками.

— Вот и ладненько, — угомонился Витольд, возвращаясь к завтраку. — Господин Руперт, окорок просто чудо!

Некромант наблюдал за нашей перепалкой с нескрываемым удовольствием, но на последней фразе ведьмака расплылся в совершенно счастливой улыбке.

— Да, господа, у меня есть новость, которая должна вас порадовать. Благодарные горожане Феринталя приготовили вам подарки. Часть они принесут сюда сами, остальное можете присмотреть в лавках — оружие, например, которое кузнец подберет вам по руке. Я уже не говорю о материальном вознаграждении, которое не заставит себя ждать.

Мы переглянулись.

— Да будет вовек благословен ваш славный город, господин Руперт, вместе со своим замечательным правителем! — провозгласил Витольд зычным голосом.

Мы, рассмеявшись, подняли бокалы.

— Виват!

Что самое удивительное, горожане действительно оказались благодарными. Не знаю, что их на это сподвигло — может, конечно, и правда, от чистого сердца расстарались, а может, опасались, что с новым градоначальником лучше не шутить, или нас побаивались после вчерашнего и решили щедро откупиться от греха, только бы мы в их деревне не задерживались. Но, как бы то ни было, их мотивы нас интересовали мало, а подарки были щедры и хороши, так что в подробности вдаваться мы не стали, запаслись всем, чем нужно, под завязку и, распрощавшись с Рупертом и пожелав ему терпения на нелегком поприще, а также большого человеческого счастья, двинулись в путь.

Но то ли наша ночная битва распугала всю нечисть на несколько городов вокруг, то ли обряд упокоения восставших, проведенный некромантам подействовал на нее как хороший транквилизатор, — не знаю, но весь последующий день, вернее, его остаток нашему передвижению решительно ничего не угрожало.

— Даже странно как-то, — поддержал мою мысль ведьмак. — Ну ладно — мертвяки, это понятно, после Руперта тут хоть трава не расти, но чудовища-то должны быть!

— Соскучился? — поддразнила его я.

— Да боги избавь! — бурно возмутился ведьмак.

— Конечно, я могу ошибаться, — осторожно вступил в разговор Эльстан, — но всеобщее затишье мне тоже кажется несколько подозрительным.

— Та-ак, братцы кролики, — нахмурилась я, — а поконкретней нельзя? Что это у нас тут за клуб любителей трудностей организовался? Пока мне подозрительным кажется только ваша нездоровая жажда приключений.

Ведьмак рассмеялся, разводя руками.

— Нет-нет-нет, насчет приключений, я — пас, приключения на сегодня отменяются. Лично нам ничего не угрожает, могу поручиться, если бы что-то было, мы с Ромашкой обязательно бы это почуяли.

— С кем-с кем?

— С Ромашкой, — невозмутимо повторил ведьмак. — Лошадку мою так зовут.

— А почему Ромашка-то?

Он пожал плечами.

— Не знаю, так сложилось как-то. В детстве я ее Метелочкой называл, потому что ножки мохнатые, забавные очень. А потом подумал, что как-то несолидно — будут говорить, мол, «ведьмак со своей метелкой прибыл» — вдруг она обидится еще, поймет неправильно. Хотя, если сказать «ведьмак на своей метле» — это уже совсем другое дело. Но люди-то разные бывают, за всеми не уследишь. Вот и решил ее переименовать, чтобы путаницы не было. Только не сильно — она все-таки к имени уже привыкла. И стала она у меня из Метелочки Ёлочкой. И созвучно вроде, и не так… двусмысленно.

Я изо всех сил пыталась сохранить серьезное выражение лица, но получалось у меня очень скверно. Витольд, такой флегматичный, видавший виды боец, рассуждающий о «елочках-метелочках», через раз пересыпая совершенно не свойственными его речи уменьшительно-ласкательными суффиксами, полностью разбивал мою картину мира, собранную с таким трудом из тысячи мельчайших осколков. А я-то еще хвалилась, что хорошо разбираюсь в людях!

— Да, ведьмак на елке — это на порядок лучше… — донесся до меня звенящий голос эльфа, точно так же, как и я, кусающего губы.

— Я бы даже сказала — на порядок выше.

Эльф издал нечленораздельный звук, напоминающий писк, зажмурился и поспешил отвернуться. Сволочь. Я же сейчас расколюсь, только пальчик покажи! Витольд очень серьезно кивнул, будто не замечая нашей молчаливой истерики. Но я уже шла на принцип. Ну, держись, Перворожденный!

— Витольд, — невозмутимо продолжила я, — так почему Ромашка-то?

Эльф дернулся на своей Звездочке, прилагая поистине нечеловеческие усилия, чтобы не пустить ее в галоп, уже чуть не плача от еле сдерживаемого смеха, но остался на месте. Любопытство одерживало верх.

— Ромашка? Ну, это совсем просто. Елки-то не везде растут, а странствую я много. Вот и приходится объяснять. А из меня ботаник, надо сказать, тот еще. Нет, ты не подумай, я во всяких растениях как раз очень хорошо разбираюсь, просто у меня подход к ним… профессиональный — начинаю терминологией сыпать и все такое прочее. Так что, пока не объясню, что такое елки, где растут, от чего помогают, в каких случаях используются — не успокоюсь. А у людей на такие вещи реакция разная бывает. Вот потому и назвал Ромашкой, чтоб вопросов не задавали.

— Ну и как, помогло? — всхлипнула я.

— Да вот уже не знаю, — переводя взгляд с меня на эльфа и обратно, прищурился ведьмак.

— Витольд, ты только не обижайся, хорошо? — пропищала я не своим голосом, уже не в силах контролировать свою нервную систему. — Я честно-честно тебе не буду больше вопросов задавать, никогда-никогда!

Ведьмак приподнял бровь, строго кивнул, затем такой же выжидательный взгляд был адресован Эльстану. Тот преданно закивал, но вслух ничего сказать так и не решился. Ведьмак поджал губы, но потом…

— Витольд! Ты нас наколол! — я задохнулась от смеха и возмущения одновременно, завидев задорные искры в глазах ведьмака.

— Конечно! — он расплылся в довольной улыбке. — Хотя все, что касается лошади — чистая правда.

— То есть, ты ни слова не приврал?

— Ни единого.

— Витольд, ты — страшный человек! — мы, наконец, от души расхохотались.

— Ладно, — через несколько минут, отсмеявшись, утирая выступившие слезы, я продолжила так неожиданно прерванный разговор, — возвращаясь к теме, что здесь не так, если вы с… Ромашкой ничего такого не почуяли?

— А вот тут, извините, ничего сказать не могу, — вздохнул Витольд.

— Здесь какая-то магия… я ее чувствую, — огляделся эльф.

Мы с Витольдом непонимающе на него уставились.

— Ты же говорил, что у тебя с магией…

— Да, у меня очень большие проблемы с магией, — фыркнул эльф, — если можно так сказать про того, кто ей вообще не владеет. Да, у меня нет магии, я не могу ей пользоваться, но чувствую ее превосходно. Здесь была…

— Думаешь, Инквизиция? — равнодушно спросил ведьмак.

— Я не уверен, но… вполне возможно.

— Да и если так, что с того? — Витольд равнодушно отмахнулся. — Разрешение у меня есть, а все, что мы сделали вчера, вполне вписывается в рамки закона. Руперт даже бумажку соответствующую составил и приложил к благодарственному письму от счастливых жителей Феринталя. Так что, если у вас нет каких-либо личных причин скрываться от…

— Нет. Но у меня есть причины их избегать.

Мы с Витольдом переглянулись. Ведьмак присвистнул.

— Господин Эльстан, извините за нескромный вопрос, но вы-то чем им насолить успели?

Эльф опустил глаза.

— Я, наверное, неточно выразился. Меня не ищет Инквизиция, и вне закона я не объявлен. Но, тем не менее, предпочел бы лишний раз с ними не встречаться, — он передернул плечами. — Простите, но это очень личное.

— Так, понятно, тема закрыта, — подытожила я. Витольд не возражал.

— Последний вопрос, господин Эльстан, — все же спросил он, — здесь давно были представители Святого Ордена?

Эльф потянул носом, еще несколько раз огляделся.

— Да нет, не очень. Судя по всему, они живут где-то неподалеку.

— Да-а, — протянул ведьмак, — это что же получается? Из огня да в полымя?

— Ничего страшного, — улыбнулся эльф. — Обойдемся и без того, и без другого — мы этой чести не еще заслужили.

Витольд хмыкнул.

— Погодите, — не поняла я. — А почему тогда в Феринталь никто из них не прибыл? Это же рядом!

— Не настолько, — возразил эльф. — К тому же, то, что они живут в деревне, еще не означает, что они находятся там постоянно. Так что, в этом как раз нет ничего удивительного.

— Было бы хорошо, если бы их и сегодня не оказалось, — бросил Витольд.

— А нам обязательно туда заезжать? — спросила я.

Витольд хмыкнул.

— Вам — нет, а мне — да. Засвидетельствовать свое почтение Святому Отцу, курирующему город или деревню. Зарегистрироваться. Обязательная процедура для ведьмаков, некромантов, а также прочих черных, а с недавнего времени — и светлых магов.

— А эльфов, надеюсь, не заставляют выполнять эту «обязательную процедуру»? — Перворожденный вскинул подбородок и сверкнул глазами.

— Да уж, вас, эльфов, заставишь, как же! — рассмеялся ведьмак. — Нет, конечно! Гаронд еще в своем уме.

— Господин Витольд, — неожиданно взвился Эльстан, — я прекрасно к вам отношусь, но убедительно прошу вас не поднимать более при мне эту тему!

Я ошарашено уставилась на взбешенного эльфа, не понимая, какая муха его укусила. Металлические нотки в его голосе прозвучали так пронзительно, что даже мой Зверь, фыркнув, встряхнул ушами, а я машинально передернула плечами, почти физически ощутив холод, которым повеяло от поистине королевских интонаций Перворожденного. Однако ведьмака такая реакция обычно благодушного, хоть и капризного эльфа, ничуть не удивила. Даже не обидела. Я почувствовала, как остро мне не хватает информации по этому миру, элементарные вещи, известные каждому здесь, но совершенно чуждые мне, нагромождаясь друг на друга, возводили почти непроницаемый барьер, на который я все чаще наталкивалась в попытке оценить обстановку и уловить суть окружающей меня действительности.

Эльстан, между тем, продолжал буйствовать. Правда, выглядело это довольно неорганично, поскольку Витольд внял его «убедительной просьбе» и тему, так возмутившую благородного эльфа, более не поднимал, равно как и любую другую, видимо, решив подстраховаться. А зря. Эльстан уже кипел вовсю, а отсутствие повода высказаться, изливая свой праведный гнев, злило его еще больше. В конце концов, не дождавшись поддержки извне, он прошипел что-то на эльфийском, коротко извинился, и, процедив сквозь зубы, что хотел бы разведать дорогу, рванул вперед. Я повернулась к Витольду, надеясь услышать какие-либо объяснения.

Ведьмак махнул рукой.

— Не обращай внимания. Это пройдет.

— Витольд, я, наверное, чего-то не понимаю… — осторожно начала я.

Он как-то странно прищурился, но потом улыбнулся.

— Гаронд и Илидор находятся в состоянии вооруженного перемирия. Необъявленной войны. С чего все началось, точно никто не знает, но если верить слухам… — он на мгновение замолчал, будто на что-то решаясь, но затем продолжил. — Лет сто назад Гаронд прибыл в цитадель эльфийских магов со своей прекрасной племянницей, надеясь заключить союз с Илидором, выдав ее замуж за его сына. И вроде как все уже было готово, но… практически перед самой свадьбой помолвка была расторгнута. Причину инцидента, ясное дело, никто оглашать не стал, но скандал был крупный, поговаривали о том, что Илидор объявит войну Гаронду, а вместе с ним и всем людям, припомнив давнишние межрасовые неурядицы, или же, наоборот, это сделает Инквизиция, в общем, кто прав, кто виноват, так и не выяснили, поскольку конфликт вовремя погасили. Но с тех пор обе стороны стараются не пересекаться — эльфы не лезут в политику людей, а Инквизиция не трогает эльфов, так и живут. Главное, чтобы повода никто не подавал.

— Понятно, — кивнула я, — холодная война, значит.

— Можно и так сказать, — согласился ведьмак. — Интересное, кстати, выражение. Емкое. Джен, все хотел тебя спросить.

Он произнес эти слова небрежно, лениво, в своей обычной манере. Я напряглась.

— Ты откуда?

Мне очень не хотелось ему врать. Хотя уверена, что это бы у меня получилось даже при том минимуме информации, которым я владела. Но я не стала даже пробовать. Да и правда сейчас была бы тоже несколько неуместна, слишком много пришлось бы объяснять, да и стоило ли? Я промолчала, ничего ему не ответив. Он понимающе улыбнулся, покачав головой. Больше он ничего не спрашивал.

Через несколько минут к нам присоединился перепсиховавшийся Перворожденный. Мы с Витольдом, не сговариваясь, дружно сделали вид, что ничего не произошло, избавив его от ненужных объяснений и извинений. Эльстан это оценил, тоже ничего не говоря, только изумрудно-зеленые глаза засветились благодарностью и нечеловеческой преданностью.

И всё. Наша беседа постепенно вошла в привычное русло, и так, болтая ни о чем, перебрасываясь безобидными насмешками, веселыми байками и просто, по большому счету, ничего не значащими фразами, мы въехали в деревню.

— А этот хм… населенный пункт как называется? — спросила я у своих спутников, ожидая услышать какое-нибудь экзотическое название и связанную с ним нелепую историю, как это было в Феринтале. Но ответ ведьмака меня удивил.

— Чудесная Речка, — просто ответил он.

— И все? — усмехнулась я.

— А тебе мало?

— Да нет, — пожала я плечами. Да, с названиями у них тут, конечно, проблема. Час от часу не легче. Такое ощущение, что их Витольд придумывал, или такие же, как он, с таким же полетом фантазии. — Ну что ж, пусть будет Чудесная Речка, — согласилась я. — Надеюсь, хоть тут будет все в порядке?

Как оказалось, наше решение остановиться на ночь было не просто правильным, а единственным абсолютно верным, поскольку в деревне был объявлен комендантский час, и, нарушив его, по увещеванию местных жителей, мы бы «обязательно попали под подозрение». Не знаю, правда, в чем бы нас заподозрили, но испытывать судьбу мы не стали.

Гостиница, в которой мы решили заночевать, как ни странно, оказалась вполне приличной, что меня весьма порадовало — без клопов, тараканов и прочей живности, с комнатами нормальных размеров, а не убогими клетушками, напоминающих кладовки, в которые заботливый хозяин из-за невозможности хранить припасы по причине протекающих потолков и заплесневевших стен, обычно пускал незадачливых постояльцев, не понимающих, как можно спать на кровати, недогрызанной клопами и жуками-короедами, насилу втиснутой в эту каморку. Мясо за ужином оказалось хорошо прожаренным, но, — не может быть! — не подгоревшим, а хлеб — свежим и мягким. И при всем при этом — вполне реальные цены. Конечно, дешевой гостиницу нельзя было назвать даже с натяжкой, но, положа руку на сердце, она того стоила. Не знаю, с чем это было связано, может, через эту деревню проходил какой-нибудь торговый путь, или дороги так удачно сплетались, что по какой-то причине здесь останавливались проезжающие мимо важные персоны, а, может, Инквизиция так радела за своих подопечных, но как бы то ни было, постоялый двор маленькой деревни был выше всяких похвал. Перед тем, как расположиться в отведенной мне комнате, я придирчиво оглядела конюшню, но, надо сказать, и там не нашла никаких изъянов. Даже эльф, хлопотавший над своей Звездочкой едва ли не тщательней, чем я — над Зверем, проверив все до травинки, устроив конюхам полноценный допрос, остался крайне доволен результатами, облегченно вздохнул и за ужином еще долго прищелкивал языком, радуясь за наших скакунов.

А вечером… Я стояла, облокотившись о подоконник, любуясь видом, открывающимся из окна своей комнаты, и размышляла о том, как быстро я адаптировалась к этому миру, о существовании которого еще совсем недавно и знать не знала. Конечно, о своем доме я не забыла, напротив, мне хотелось туда вернуться больше, чем когда-либо, но проблемы этого странного мира, словно сошедшего со страниц старинных легенд и приключенческих романов, уже не были для меня чужими. Так же, как и люди, окружавшие меня. И этот непутевый эльф, капризный, но героически сражающийся с собственными слабостями, и Витольд, абсолютно невозмутимый ведьмак, не перестающий меня удивлять своими сверхчеловеческими способностями и загадочной улыбкой…

Я вдруг ощутила совершенно необъяснимое чувство ответственности, нахлынувшее на меня с порывом ветра. Я попыталась глубоко вздохнуть, сбросить со своей души неожиданно навалившийся груз, но у меня ничего не получалось, и, что самое обидное, я знала, почему. Все они шли за мной, готовые ввязаться по первому моему зову в любую авантюру, которая запросто могла стоить им жизни, не задумываясь и не спрашивая, зачем это надо. Я нагло пользовалась их добротой, распоряжаясь их жизнями по своему усмотрению. Я опустила голову. Да, надо признаться, что все это время я вела себя, как достойная сеньора Солано. Или нет? Или тут было что-то еще, чего я не понимала?

В дверь постучали.

— Извини, что без приглашения, я решил зайти, пока тебя окончательно не догрызла совесть, — ведьмак появился в комнате, не дожидаясь, пока я открою. — Я так понял, после нее мне будет ловить уже нечего.

Я грустно улыбнулась.

— С чего ты взял?

Вместо ответа он только усмехнулся.

— Витольд, — наконец, решилась я. — Я должна тебе кое-что рассказать.

Он хитро приподнял бровь.

— Прямо сейчас?

Наши взгляды встретились.

— Нет, — в тон ему ответила я, — чуть позже.

Я говорила, что в этом трактире все было очень удобно? И про то, что комната была нормальных размеров? Это еще что, но какая здесь была кровать! И, что меня уже совсем потрясло — ведь даже не скрипнула ни разу!

— Витольд, скажи честно, это ты мне заказал двухместный номер?

Он довольно кивнул, закуривая трубку.

Я, смеясь, покачала головой. А потом все ему рассказала. Откуда я взялась, как сюда попала, и что мне здесь нужно. В подробности я старалась не вдаваться, но рассказ получился долгим. Ведьмак слушал, не перебивая, не задавая лишних вопросов, потом отложил свою трубку и привлек меня к себе.

— Не забивай себе голову всякой ерундой, — возразил он, когда мое повествование споткнулось о процедуру самобичевания на почве угрызений совести. — Никого ты ни на что не подбиваешь. Ты знаешь, ведьмака очень трудно заставить что-то делать вопреки его собственной воле, так что давай без глупостей, а? Уж за свою судьбу я как-нибудь сам поотвечаю, хорошо?

— Ты опять смеешься? — я беспомощно уткнулась в подушку.

— Конечно, а что ж мне еще делать? Ну, хотя у меня есть пара идей…

— Хорошо, хорошо, я целиком и полностью за, только…

— Понятно, сначала — о деле, — согласился ведьмак. — Давай сделаем так. Тему ответственности можно благополучно закрыть. Я еду с тобой.

— А как же твои дела? — уже практически для проформы спросила я.

Он отмахнулся.

— Да ну их, какие тут могут быть дела? В конце концов, можешь меня нанять, и тогда твоя совесть успокоится окончательно.

Я просияла.

— Витольд, а ты не обидишься, если я буду платить тебе жалованье?

— Знаешь, ведьмака вообще трудно обидеть деньгами, — развеселился он. — В принципе, так же, как и отсутствием оных. Не будет средств — могу работать за идею. Видишь, какой я сговорчивый?

— Ага, зайка просто! — мне стало намного легче, словно камень упал с души. — Да, хотела с тобой посоветоваться…

— Насчет Эльстана? — он просто читал мои мысли. — Никогда не отказывайся, если эльф тебе что-то предлагает: они никогда ничего не делают из вежливости, но уж если чем-то помогают — цени. Откажешься — смертельно оскорбишь. И, кстати, при всех их причудах, не надо недооценивать их умственные способности, мудрость эльфов — не просто легенда, Перворожденные — действительно, древний и очень мудрый народ, и даже совсем молодой на первый взгляд эльф может быть старше тебя раза в четыре, а то и больше. Хотя… — задумался он, — ведут они себя, бывает, как дети малые! Чтоб далеко не ходить, ты только на нашего посмотри!

Я улыбнулась, поудобнее устраиваясь в объятиях ведьмака.

— А наш — типичный?

Витольд прыснул.

— Это как посмотреть. Хотя нет, наверное. Во-первых, без магии, что весьма необычно. Да к тому же еще и подвижник, что среди них тоже очень редко встречается. Но бывает и такое.

— В смысле, странник? — не поняла я.

— Ну да, что-то в этом роде, — пояснил он. — Эльфы очень себя любят, и если что-то они делают во вред себе, значит, у них на это есть очень веские причины. Необдуманные глупости не по их части.

— То есть, их глупости обычно бывают тщательно обдуманы?

— Всегда. Так что, судя по поведению нашего самоотверженного друга, он дал какой-то обет, и, видимо, эскортирование прекрасной дамы очень удачно вписывается в планы его подвижничества. Советую не препятствовать.

Я покачала головой.

— Боже мой, какие ценные и уникальные кадры меня окружают!

— А то! — усмехнулся Витольд.

— Кстати, господин ведьмак, что там за идея, о которой вы говорили? Нельзя ли поподробней?

Последнюю фразу я уже говорила, падая на подушки. Поподробнее оказалось можно. И нужно. Идея понравилась нам обоим, и мы к ней возвращались еще не раз, отдаваясь ей целиком и полностью, творчески и с наслаждением. Не знаю, как тут у них сейчас с богами, но да благословят они хозяина этого постоялого двора и… плотника, соорудившего самую тихую в моей жизни кровать, этого замечательного человека, ставшего на эту ночь нашим идейным вдохновителем!

Наутро мы спустились к завтраку в трактир, где нас уже ждал Эльстан, полностью готовый к продолжению совместного путешествия. То, что мы с Витольдом появились вместе, нисколько его не удивило, равно как и не вызвало каких-либо иных эмоций — видимо, эльфов мало интересовали взаимоотношения между людьми, или просто наш обладал похвальной тактичностью, но мне почему-то казалось, что первое вернее. Заметив нас, он тут же вскочил со своего места и, пренебрегая всеми правилами своего хваленого этикета, тут же задал так волнующий его вопрос.

— Госпожа Дженнифер… Джен, ты подумала?

Я рассмеялась.

— Доброе утро, Эльстан. Да, я подумала. И буду очень тебе благодарна, если ты отправишься со мной.

Эльф просиял, отвесив мне церемониальный поклон.

— Однако, — добавила я, — ты не хочешь узнать, куда мы идем?

Мне показалось, что у него даже уши завибрировали от восторга.

— Если только вы соизволите… — растерялся он.

— Соизволю. Эльстан, — я понизила голос. — Я ищу Этану.

Перворожденный подскочил, как ужаленный, потом что-то сбивчиво проговорил на эльфийском, поклонился уже, насколько я поняла, по полной форме и припал на колено.

— Леди Джен, моя жизнь…

— Стоп! Давайте погодим с клятвами верности, — оборвала я его, но он, ничуть не смутившись, продолжил текст клятвы на своем языке.

Я покачала головой, обернулась в сторону Витольда, но он только кивнул, посмеиваясь, припоминая мне наш вчерашний разговор. Мне осталось только сдаться. Я махнула рукой.

— Ну, как хотите. Если вам не дорога собственная жизнь — пожалуйста. Только не говорите потом, что я вас не предупреждала.

Вместо ответа эльф засверкал наполненными безграничной преданностью глазами, а ведьмак молча отправился собирать вещи.

— Джен, усмири свое чудовище, иначе дальше мне придется идти пешком, — Витольд поджидал меня, сидя на скамейке возле конюшни, и, насколько я поняла, по какой-то причине не имея возможности войти внутрь. — Нет, я, в принципе, неприхотлив, и на своих двоих прогуляюсь, только вот Ромашка скучать будет.

Я ответила ему абсолютно непонимающим взглядом, и он тут же начал все объяснять. Оказалось, что едва он переступил порог конюшни, в моего Зверя будто бес вселился. Вороной встал на дыбы, зафырчал и принялся так неистовствовать, что сбежалась вся прислуга. Причем, конюх клялся всеми богами сразу, что до этого момента жеребец вел себя спокойно, благосклонно воспринимая все действия конюха и его помощников, оказывающих столь редкому скакуну должное уважение и «надлежащий уход». Что же так взбесило вороного красавца, никто не мог понять, и поэтому решили дождаться его хозяйки, которая, кстати говоря, в эту самую конюшню как раз и собиралась. Выслушав сбивчивый рассказ конюха, я, не на шутку обеспокоенная странным поведением моего скакуна, вошла в конюшню.

Если сначала я и могла предположить, что это какая-то ошибка, то при первом же взгляде на Зверя мне пришлось распрощаться с этой мыслью. Он действительно был в состоянии крайнего бешенства. И мое появление его совершенно не успокоило, напротив, он заржал и зафырчал еще громче, и снова вскинулся на дыбы, рьяно выступая против… Кстати, против чего?

— Та-ак, — угрожающе протянула я, — это еще что такое?!

Зверь замер. Опустил голову. Но фыркать не перестал. Я подошла к нему, погладила по голове, никак не понимая, что же с ним случилось. Конечно, злиться на него я и не думала, искренне переживая, что мой красавец чем-то заболел, но это, как сказал ведьмак, «чудовище» разметало мои сомнения по поводу его самочувствия одним движением — всего лишь подняв голову. И вперив в меня взгляд сердитых, возмущенных, даже, не побоюсь этого слова, ненавидящих глаз.

— Что?! — зашипела я, схватив его за подбородок. — Это еще что за новости?! Я тут за него беспокоюсь, а он еще так смотреть на меня будет?!

Зверь как-то неопределенно хрюкнул и попытался опустить глаза, явно приходя в себя, поскольку, их выражение становилось все более виноватым, а маска свирепости таяла с каждым мгновением.

— Ну?! — продолжала я допрос, не ослабляя хватку. — В глаза мне смотри! Что случилось?

Зверь только вздохнул, потом совсем засмущался и, когда я, наконец, позволила ему опустить голову, начал подлизываться, тыкаясь мордой мне в руку.

— Ну ладно, ладно, — потрепала я его по ушам. — А чего ты тут устроил? Что за псих? Витольда шуганул…

Вот тут-то все и встало на свои места. При упоминании имени ведьмака он вскинулся, пробуравив меня своим обиженным взглядом, и отвернулся.

— Зверь! — опешила я. — Ты что, ревнуешь?!

Он фыркнул, но после примирения начинать разборку заново было уже не актуально. Я расхохоталась, вызвав новую бурю эмоций у гордого обиженного скакуна, который уже явно вознамерился молча замереть неподвижным каменным изваянием, памятником обманутой любви.

— Зверь, какой же ты глупый! Не бойся, ты у меня — самый лучший.

Он недоверчиво на меня покосился, взглядом обозвал меня предательницей, но тут же, поняв, что никто его всерьез не воспринимает, еще раз вздохнул и примирительно тиранулся о мое плечо.

— Ну что, Отелло? Мир? — насмешливо спросила я.

Он с готовностью кивнул. Я еще раз потрепала его по ушам и вышла из конюшни.

— Ложная тревога, — возвестила я собравшемуся вокруг народу.

— Джен, — тут же забеспокоился эльф, питающий к лошадям, как и любым другим животным, особые чувства, — с ним все в порядке?

— Более чем, — кивнула я. — Витольд, к твоей драгоценной Ромашке путь свободен, так что можешь ехать верхом.

Витольд шутливо поклонился, и мы зашли в конюшню. Зверь едва заметно сверкнул глазами, но психовать больше не стал.

Мы двинулись дальше.

Однако далеко уехать нам не удалось. Не успели мы покинуть пределы гостеприимной деревни, как наше внимание привлекло странное движение. Оно было странным хотя бы для столь раннего времени — солнце едва соизволило показаться, и сейчас, лениво потягиваясь, только выползало из-за горизонта, а на улицах уже толпился народ. Более того, людские реки бурлили, клокотали и потом уже, вливаясь одна в другую, текли сплошным потоком, но их конечная цель оставалась для нас неизвестной. Эльстан, пытаясь прислушаться к пестрому разноголосому гомону, даже приподнялся… я бы сказала, на стременах, но это было бы неверно, поскольку, ни узды, ни стремян, ни седла у него не было вообще, так что, как ему это удалось, для меня осталось загадкой. Видимо, у эльфов существовала какая-то особенная техника верховой езды, недоступная пониманию простых смертных. Мы замедлили шаг, автоматически поддаваясь приступу любопытства, охватившего нашу компанию. Эльф посмотрел на меня умоляющим взглядом и, не дожидаясь какого-либо ответа, осторожно пустил Звездочку в сторону города. Я хотела его остановить, но это не потребовалось — в следующую секунду мы все встали, замерев от неожиданности, услышав голос, перекрывающий рокот толпы.

— Дамы и господа! — донеслось до нас. — Вам представляется уникальная возможность спасти великого мага!

Голос был звонким, правда, с небольшой хрипотцой, потрясающе задорным, заводным и, несомненно, привлекающим внимание — даже толпа, казалось, на мгновение замолчала. А он, между тем, продолжал.

— Не упустите свой шанс! Начальная цена — тысяча золотых! — по толпе прошел гул, видимо, народ принялся обсуждать, что им делать с великим магом, и откуда он возьмет эту свою тысячу, если…

Картина начала проясняться. Конечно, не сама собой, для этого нам пришлось все же вернуться в деревню, о чем я тут же пожалела. Людской поток уже никуда не направлялся, он приобрел вполне законченную форму, окружив некое сооружение, в котором даже я, человек не столь искушенный в политике этого мира, легко признала ни что иное, как… эшафот. На помосте, привязанные к столбам, стояли… нет, не люди. Их было двое — эльф и, насколько я поняла, орк или еще кто-то в этом роде, — врать не буду, представителя подобной расы я здесь еще не встречала. В ногах смертников уже занимался костер, но их это, казалось, нисколько не волновало. Орк вообще безучастно смотрел на все происходящее, а эльф излучал такой оптимизм, устраивая представление, что даже палач вместе со стражниками, оцепившими помост, косились на него с опаской.

— Так я не понял, — удивленно изрек эльф, — что, никто не хочет спасти великого мага? Ладно, уговорили. Две тысячи золотых!

Ведьмак хохотнул. Эльстан решительно вскинулся.

— Стоп! — скомандовала я. — Никто никуда не идет.

— Но их же убьют! — горячо воскликнул Эльстан.

— Да, — согласилась я. — А если мы сунемся, то и нас тоже. Насколько я поняла, это Инквизиция?

Ведьмак молча кивнул, не сводя взгляда с помоста.

— Отлично. А теперь, господа, поднимите руки, кому нужны проблемы с Инквизицией? Никому? Я рада. Так что…

— Ну, хорошо, пять тысяч! За великого черного мага, не уступающего по силе самому Каравалорну! — эльф и не думал терять присутствия духа, хотя голос его изрядно подсел — дым уже почти скрыл его тонкую фигуру, вокруг которой заиграли языки пламени. Он закашлялся, но тут же продолжил все тем же бодрым тоном. — Все, с завтрашнего дня бросаю курить. Эй, народ, вы сильно рискуете остаться без мага и без бабок! Быстрее соображаем!

Народ зааплодировал, в толпе наметилось какое-то шевеление, но выступить против инквизиции никто не решался.

— Но это же эльф! — взмолился Эльстан.

— Ну и что? Витольд, скажи ему!

Однако поддержки в лице ведьмака я не нашла. Витольд молча, но очень выразительно на меня посмотрел, после чего мне осталось только закатить глаза и всплеснуть руками.

— Делайте, что хотите. Но помните, что я была против.

Два раза повторять не пришлось. Мои воины-освободители как по команде сорвались со своих мест и врезались в толпу. Поднялась паника. Лучники принялись стрелять по невесть откуда возникшему «движению сопротивления», стражники засуетились, но, почему-то все, как один отпрянули от эшафота. Впрочем, почти сразу же стало понятно, почему. Несколько метательных кинжалов, пущенные Эльстаном, перебили путы, привязывающие узников к злосчастным столбам, заодно обеспечив их минимальным набором оружия, склянка, брошенная ведьмаком, затушила огонь, зато дыма заклубилось немеряно, скрывая большую часть панорамы битвы. Это было единственным колдовским приспособлением, которым воспользовался ведьмак, дабы не усугублять ситуацию «сознательным нанесением вреда представителям Инквизиции», хотя и этого было достаточно — в смысле, колдовства… да, в принципе, и вреда тоже.

А вот что мне понравилось больше всего — это реакция местных оборванцев и вообще тех, кто находился на порядочном расстоянии от эпицентра беспорядка и, так сказать, не попадал на линию огня. Эти шустрые ребята, воспользовавшись общей сумятицей, преспокойно срезали кошельки у испуганных граждан или увлеченных зевак, уводили коней… За что им большое человеческое спасибо и счастия долгие лета!

Не теряя времени даром, я выбрала парочку скакунов, уже отвязанных от столбиков возле торговых рядов, какое-то время прикидывала, как мне взять их обоих — увести двух коней, сидя на третьем, да еще и быстро, незаметно и без малейшего опыта в конокрадстве — это, знаете ли, задача не из легких. Но, как показала практика, безвыходных положений нет — кони были, к счастью, спокойные, и я, повозившись пару минут, перехватила поводья и все же нашла удобное положение для этого маневра.

Совершив свой маленький нехитрый «налет», я вернулась к исходной точке, поджидая своих «подельщиков». Долго ждать мне их, понятное дело, не пришлось — очень скоро они появились, грязные, в порванной одежде, но безмерно счастливые. Мои новые приобретения оказался как нельзя кстати — поводья одного из них перехватил Эльстан, а на второго чуть ли не с ходу погрузили бывших пленников, орка — с ведьмаковской Ромашки, и эльфа — со Звездочки. Отсутствие полной сбруи орка никак не смущало, он держался как заправский всадник, а эльфу вообще было все равно — он был без сознания, и его просто перекинули поперек седла, оставив на попечение орка, и, не медля ни секунды, понеслись вглубь леса.

Все объяснения было решено оставить на потом, когда более-менее оторвемся. Я согласилась, но бурчать не перестала.

Но когда опасность осталась позади, я с удовольствием высказала все, что о них думаю. Ответил мне, как ни странно, на минуту пришедший в чувство эльф, на дееспособность которого я уже не рассчитывала.

— Сударыня, разрешите представиться — Данириэль, темный эльф, великий Магистр Черной Магии, не уступающий по силе… — у него перехватило дыхание, он на мгновение замолчал, судорожно вздохнув.

— Самому Каравалорну, — закончила я за него, дав ему возможность отдышаться. — Это я слышала. Так же, как и про пять тысяч золотых. А теперь скажите, молодой человек, что из всего этого хотя бы наполовину является правдой?

— Всё! — выдохнул он, отрывая от губ фляжку с водой, заботливо протянутую Эльстаном. — И не наполовину, а… только, сударыня, скажите, вам прямо сейчас нужны деньги?

— А у тебя есть? — я насмешливо приподняла бровь.

— Здесь? Нет, конечно! — рассмеялся Данириэль. — Торчал бы я тут, если бы они у меня были! Но не волнуйтесь, как только мы доберемся до ближайшего города, я отдам вам все до последнего грошика!

— Ладно, — махнула я рукой, — будет день, будет пища.

Данириэль обворожительно улыбнулся, как только может улыбнуться заключенный, не знаю уж сколько времени проведший в пыточной. Но, несмотря на это, улыбка у него получилась более чем очаровательной.

— Леди, я знал, что с вами-таки можно иметь дело!

Брови мои поползли вверх от удивления — откуда у этого темного эльфа мог взяться такой замечательный одесский акцент?! Хотя, поразмыслив здраво, я поняла, что этот говор может принадлежать какой угодно провинции этого мира и, судя по спокойному выражению лиц моих спутников, так оно и было.

— Джен, — проникновенно заговорил Эльстан, укоризненно сверля меня взглядом с явным намерением вызвать муки совести. — Им нужна помощь.

— Помощь?! — искренне возмутилась я. — А то, что мы их с эшафота сняли, это не помощь?! Кажется, мы договаривались ехать тихо, не привлекая особого внимания, а сейчас вынуждены нестись, как угорелые, сматываясь от Инквизиции! Помощь! А это мы так, от безделья, косточки с утреца размять!

— Я не об этом, — сконфузился Перворожденный, — ты посмотри на них…

Вид у наших новоспасенных действительно был довольно жалкий. Орк был изрядно побит, так, что с первого взгляда было даже невозможно определить цвет его кожи — совершенно невероятный зеленый оттенок едва узнавался за шрамами и кровоподтеками. Но держался он вполне сносно, и на лошади сидел уверенно и невозмутимо, в отличие от эльфа, поминутно теряющего сознание. Оно и понятно, орки вообще отличаются крепким телосложением и могут дать фору любому здоровяку, куда там до них хрупким и изящным Перворожденным! Да и характер у Данириэля, насколько я поняла, тот еще, так что вполне возможно, что ребята из Инквизиции били его чаще, чем его молчаливого твердокожего товарища.

Ведьмак, окинув наше «прибавление» беглым взглядом, деловито закопался в сумке.

— Витольд, что-то не так? — поинтересовалась я.

— Да нет, просто хочу найти кое-какие лекарства…

— Господин ведьмак, право же, не стоит! — снова подал реплику Данириэль.

Ведьмак удивленно приподнял бровь.

— То есть?

Темный эльф улыбнулся той редкой улыбкой, о которой любят спорить психологи и искусствоведы, так и не сумевшие до сих пор ей придумать достойное название, именуя ее попеременно то улыбкой Джоконды, то — Мессии, излишне пафосно и нарочито, навешивая непосильный груз тяжелых метафор на легкое движение губ. Эта была улыбка человека сильного, гордого, прекрасно осознающего свое превосходство, свое неоспоримое величие, но по каким-то одному ему известным причинам ступившего на путь смирения.

Хотя… нет, может, я ошибаюсь. Такой портрет больше подходил Эльстану, причем, у меня иногда складывалось ощущение, что это было его постоянным, неизменным состоянием, с романтическим надрывом, от которого он, надо заметить, в последнее время честно старался потихоньку избавляться.

А вот у Данириэля никакого надрыва не было, только задорные смешинки так и скакали в пронзительных черных глазах, светящихся оптимизмом. Но улыбка действительно получилась такая… необычная.

— Правда, не стоит! Когда у меня восстановится магия, я смогу сам превосходно себя исцелить. Я же великий маг! — тут же подмигнул он мне.

— Вот и замечательно! — поддержала я идею наглого эльфа.

— Джен, — Эльстан снова принялся меня совестить, — но это же не сразу восстанавливается, на все нужно время!

— Данириэль, сколько вам нужно…

— Несколько часов, сударыня, — тут же ответил он. — Я немного посплю, если вы не против, и за это время стану полноценным магом, по уши наполненным маной.

— Отлично! — я довольно кивнула, и выжидающе посмотрела на Эльстана. Тот передернул плечами.

— Но… ему же больно…

Темный эльф только усмехнулся.

— Не смертельно. Только, сударыня, одна просьба.

— Слушаю.

— Зовите меня Дани, — и снова обворожительно улыбнулся, посылая мне горячий и, надо сказать, чертовски соблазнительный взгляд.

Я, честно говоря, несколько опешила от такого откровенного напора со стороны раненого, да к тому же еще и эльфа, что, учитывая их врожденный холодный темперамент, вообще в голове не укладывалось. Но это все же возымело свое действие. Не знаю, на что там рассчитывал «великий маг», но ворчать мне расхотелось. И сердиться тоже. Мое расположение духа стало приходить в норму, а настроение повышаться.

— Витольд, — обратилась я к ведьмаку, — у тебя есть обезболивающее?

Он кивнул и достал из мешка пузырек. Эльф с интересом его рассмотрел, долго принюхивался, потом, видимо, опознав состав зелья, очень обрадовался и воскликнул:

— Охренеть, какая фигня прикольная!

Думаю, и говорить не надо, что мы все… да, именно охренели. Эльстан так вообще чуть не свалился со своей Звездочки. Дани, заметив свою оплошность, неловко улыбнулся и воздел на меня абсолютно невинные очи.

— Ой, извини, — он изобразил крайнюю степень смущения, даже ресницами похлопал, — я не спросил сразу, при тебе материться можно?

Я прыснула.

— Да без базара, проблема ноль, — ответила я и честно попыталась не рассмеяться, увидев детскую радость в черных глазах эльфа.

Облегченно вздохнув, он залпом опустошил пузырек с «прикольной фигней» и, пожелав всем спокойной ночи, тут же уснул.

Мы переглянулись.

— Да, — протянул ведьмак. — Джен, ты знаешь, до знакомства с тобой я думал, что меня уже ничто не сможет удивить, а тут, я понимаю, все только начинается.

Я широко раскрыла глаза.

— Я-то тут причем? Это вы, в конце концов, все затеяли!

— Да я не об этом, — так же задумчиво, вглядываясь вдаль, сказал он.

— А о чем?

Он как-то неопределенно пожал плечами, потом усмехнулся своим мыслям, вздохнул и покачал головой.

Мы прибавили шаг.

Однако скоро оказалось, что спешить нам некуда, поскольку пустившиеся по нашему следу воины Инквизиции не то отстали, не то попросту махнули на нас рукой и решили не догонять. Я, было, предположила, что, возможно, они задумали какую-нибудь военную хитрость, но Витольд только усмехнулся, ответив, что Чудесная Речка — слишком маленькая деревня для вынашивания таких крупных планов, и никто из-за пары сбежавших пленников там не будет строить «хитроумные ловушки», к тому же, если бы это для них имело какое-то значение, так легко нас бы не отпустили. Я не стала с ним спорить, рассудив, что уж кто как ни ведьмак должен знать о таких… гм… особенностях мелких деревушек.

Уже привычным способом мы обустроили полянку, выбранную для привала, сгрузили спящего эльфа, который даже не шелохнулся, только счастливо улыбался во сне.

— Сударрыня, — услышала я голос за своей спиной, от рычащего звука которого в первое мгновение даже вздрогнула, но потом сообразила, что в нашем пестром отряде появилась еще одна раса, и сейчас со мной заговорил молчащий до сего момента орк. — Не рругайте Дани. Он добррый.

— Ну что вы, господин…

— Коррд, — представился орк с легким поклоном.

— Господин Корд, никто вашего друга не ругает, — развела я руками, — прошу вас, не обращайте внимания на наши перепалки.

Он коротко вздохнул, будто собираясь с мыслями, нахмурился, но потом все же на что-то решился.

— Сударрыня, вы тоже не обрращайте внимания на… Он действительно очень сильный маг. Но вот его манерры… — он засопел, но потом все же продолжил. — Он полжизни провел на ррудниках.

Я округлила глаза.

— Что?!

— Дани — бастаррд, — глухо проговорил орк. — И его отец отдал его в Гномьи Шахты. С ррождения. Он воспитывался в ррабочем поселке при рруднике, а как только стал способен рработать, был отпрравлен в шахты. На пожизненное. Прравда, потом мы оттуда сбежали, — добавил он.

— Отец? Ничего себе…

Орк, поняв, что никто его друга порицать не собирается, просиял.

— Да… Я когда туда попал, срразу на непрриятности наррвался — с непрривычки. Станок сломал и чуть своих же не покалечил — он падать стал в трраншею, где несколько заключенных было… Я пытался его удерржать, но не смог, меня еще и по голове стукнуло… я только успел увидеть, как эльф откуда-то сверху спррыгнул на падающий станок, и тот ррухнул мимо трраншеи. Я еще долго думал, что мне показалось — прредки помогли или еще что-то. Меня даже наказывать не стали, будто и не было ничего… А потом я узнал, что этот эльф на себя всю вину взял, и его в каррцерр бросили, наказали сильно… а я даже не знал ничего, — орк вздохнул, — Я своим прризнался, но они только посоветовали молчать — эльфа все рравно уже выпустили, а я, как мне сказали, в каррцерр попасть всегда успею. Там мы с ним вскорре и познакомились. Его, оказывается, довольно часто туда сажали… За харрактерр, — он покосился на горе-мага. — Зато заключенные в нем души не чаяли. Он даже там всегда был веселым и ничего и никого не боялся. А когда я ррасказал ему, как повиниться хотел, он вообще так долго смеялся, что даже стражники всполошились, — орк стушевался, кажется, даже несколько опешив от собственной откровенности.

Я пыталась переварить информацию. Да, прав был Витольд, кажется самое интересное только начинается. Не надо жить в этом мире и знать все его законы, чтобы понять, что здесь что-то не так.

— Сбежали-то давно?

— Да! — тут же закивал орк. — Дани уже успел закончить Академию и стать сильным магом, не уступающим…

— Самому Каравалорну, — уже в который раз, как пароль, повторила я.

— Сударрыня, — продолжал свою горячую речь Корд, — если это вас трревожит, нас там уже давно не ловят, мы очень гррамотно сбежали!

— Не сомневаюсь, — улыбнулась я, не в силах сдержать умиления. — Только вот как раз это меня совсем не тревожит. Меня тревожит, что вас ловит Инквизиция.

Он потупил голову.

— Прростите…

— Да ладно, дело прошлое, — махнула я рукой. — Корд, скажи мне… — я пыталась ухватить ускользающую мысль, — Сколько времени нужно, чтобы стать магом?

— Прросто магом? Или хоррошим?

— И тем, и другим.

Корд кивнул, что-то прикидывая в уме, почесал затылок и начал объяснять. Оказалось, что стать полноценным магом в нынешней Элантиде не так уж и просто. Прежде всего, само собой, нужны способности, которые учителя проверяют в самом начале и по ним уже судят, достоин ли испытуемый стать учеником Академии Волшебства, или же ему и близко не следует подходить к ее священным стенам.

Однако насчет стен я несколько погорячилась — обучение в Академии имело несколько условный характер. Там ученик мог получить только базовые знания, единые для всех направлений магии. Когда, наконец, он определялся с выбором специальности, его отправляли на дальнейшее обучение непосредственно в Гильдию, где он мог обрести профессиональные навыки светлого или темного мага. Здесь было больше учителей, и, конечно же, практики, до которой на первом этапе обучения студентов допускали с превеликой осторожностью. Закончив так называемую вторую ступень, ученик становился подмастерьем какого-нибудь мага из Гильдии. И только когда его Мастер признает в нем самостоятельного мага, он публично сдает экзамен, сначала в Гильдии, а потом — в Академии, где и получает свой отличительный знак и… лицензию, подтверждающую его право на практику своего Искусства. Некоторые получают распределение, кто-то остается преподавать в Академии, кто-то — в Гильдии. Кого же и куда направляют, Корд точно не знал, поскольку магия других рас, таких, как орков, эльфов или гномов, очень сильно отличается от человеческой, но, несмотря на это, многие из них тоже учатся в Академии, — конечно же, на начальном этапе, — а потом разъезжаются доучиваться «к своим» и возвращаются только на главный экзамен.

Поэтому он предложил мне, если меня заинтересует специфика Белой и Черной Магии, или вообще возникнут какие-либо вопросы, уточнить все у Данириэля, поскольку он в этом разбирается намного лучше. На то он и…

— Стоп! Корд, я что-то не поняла, ты же сам сказал, что у эльфов своя магия, так?

— Чистая прравда, — торжественно кивнул орк.

— А как же твой друг может быть черным магом?

Он пожал плечами. Я вздохнула. Понятно. Еще одна нестыковка. Сначала рудники, потом — черная магия…

— А еще он некрромант, — добавил Корд, окончательно сбивая меня с толку. — И очень сильный.

Замечательно! Я, конечно, не специалист по древней Ирландии, по… современной Элантиде, по творчеству господина Толкиена, в конце концов, но я очень хорошо помню реакцию Эльстана на магию смерти. Эльф не может быть некромантом! Хотя бы потому, что это противится его природе. Так же как и никогда не полезет без надобности в пещеру, поскольку посещение любого подземного тоннеля для них чревато приобретением самой банальной клаустрофобии. И уж тем более не будет столько лет горбатиться на руднике, с их-то врожденным снобизмом… да, господи, причем здесь снобизм, ни один эльф там просто не выживет! Я потрясла головой. У меня было еще несколько вопросов к орку, но я решила с ними подождать, а пока попытаться переварить эту информацию, свалившуюся на меня огромным запутанным клубком, который надо было потихоньку распутать. Корд, заметив это, поклонился и побрел охранять сон своего необычного друга. Кстати! Еще одно недоразумение — первый раз вижу, чтобы эльф дружил с орком! Правда, я и орка вижу впервые, но все равно, об этом мне даже слышать не доводилось!

Ведьмак подошел ко мне и обнял за плечи.

— Не морочь себе голову. Завтра все выяснится.

— Тебе тоже показалось, что он какой-то странный? — подскочила я.

— Показалось? — усмехнулся он. — Еще какой странный! Нам-то что, а вот Эльстан как на него смотрит! Он вообще понять не может, как это чудо эльфом называется!

Я рассмеялась. Да, у нашего щепетильного Перворожденного в очередной раз проходила ломка мировоззрения. Бедолага!

— Витольд, — вдруг вспомнила я, — а не про этого ли говорил Руперт, когда упоминал, что у него был знакомый эльф-некромант?

— Скорее всего, — пожал плечами ведьмак, — не думаю, что где-то еще такой может быть, нам бы с одним разобраться, что к чему!

— Ага, притом, что он даже еще не проснулся, а уже умудрился оказаться в центре внимания!

Объект нашего обсуждения счастливо улыбался во сне, чистой, светлой, одухотворенной улыбкой, даже Эльстан, заметив ее, перестал на него подозрительно коситься, сел под дерево, мечтательно глядя в небеса, и тихонечко замурлыкал какую-то красивейшую эльфийскую песню, и только орк, глядя на своего товарища, почему-то фыркнул, что-то бормоча себе под нос, насмешливо и немного смущенно.

 

Глава 10

Архиепископ Гаронд задумчиво перебирал длинными пальцами костяные четки. По многочисленным слухам, эти четки были выточены из зубов какого-то особо страшного чудовища, когда-то угрожавшего мучительной гибелью чуть ли не всему Эвенкару, и, как и полагается древнему артефакту, до сих пор хранили в себе неиссякаемые запасы темной магической энергии, с чьей разрушительной силой мог справиться только Великий Инквизитор. Может быть, именно поэтому все были готовы пасть ниц, завидев ужасающую безделушку в руках Гаронда. В принципе, в чем-то они были абсолютно правы. Когда четки появлялись в его руках, действительно, лучшее, что можно было сделать, это склониться как можно ниже и молить всех возможных и невозможных богов, чтобы гнев Его Святейшества не пал на голову того, кто имел несчастье чем-то перед ним провиниться или просто попасть под горячую руку — костяные четки в руке Гаронда были верным признаком его дурного расположения духа.

Это «магическое свойство» — сигнализировать о душевном состоянии хозяина — было единственным, коим обладал «артефакт». Впрочем, было еще одно — он, вроде как, успокаивал нервы, но это срабатывало с переменным успехом, а вот первое — практически всегда. Что же касалось истории его происхождения, то, опять-таки, слухи ее несколько приукрасили. Страшным чудовищем был обычный кабан… хотя нет, это был первый кабан, убитый на первой охоте Его Величеством королем Рагнаром в его бытность еще юным эвенкарским принцем. Конечно же, первый трофей будущего государя был увековечен и много позже подарен Архиепископу в знак особой признательности. Маны, понятное дело, в нем никогда не было и быть не могло. Но народ любил распускать слухи. И еще больше — верить в них, дрожащим полушепотом передавая только самым близким слова великой тайны, от которой замирало сердце, и холод пробегал по коже.

Архиепископ Гаронд был зол. Честно говоря, в последнее время это было его привычным состоянием, от которого он уже начал порядком подуставать. Но как бы то ни было, причин злиться и свирепствовать у него было предостаточно.

Конечно же, в поисках ненавистной ему женщины, ушедшей невредимой от его лучших бойцов, да еще и на его глазах исчезнувшей в неизвестном направлении, его слуги не продвинулись ни на йоту. Хотя в этом он даже не сомневался. После того, как она смогла уйти магическим путем из мира, в котором магия отсутствует напрочь, что было, по сути, нереально, он бы очень сильно удивился, если бы кому-нибудь удалось ее найти. Да что там, он был бы вне себя от счастья, обнаружив хотя бы ее след!

Гаронд глубоко вздохнул. Столько лет поисков — и все впустую. Снова все придется начинать сначала. Он откинулся на спинку высокого кресла и закрыл глаза. Что-то было не так. Где-то он допустил просчет. Или… или это просто полоса неудач? Архиепископ нервно рассмеялся над своими мыслями. Хотя… в самом деле, в последнее время ему катастрофически не везло — кроме всего прочего, постоянно сыпались мелкие неурядицы, на которые в любой другой момент он даже не обратил бы внимания, но сейчас, все вместе, они здорово выбивали почву из-под ног.

Он снова заиграл четками. Нет, так тоже нельзя. Надо видеть и хорошие стороны. Гаронд задумался, подсчитывая и анализируя, сколько событий можно было бы отнести к положительным составляющим его жизни, скажем так, из всего произошедшего в эту неделю.

Получалось, правда, не очень много, но каждое из них дорогого стоило. Сейчас не было практически ни одного человека в Эвенкаре, который не слышал бы о последней новости, облетевшей как минимум полмира. Об этом судачили на площадях, в кабаках, в воинских казармах, поговаривали в Гильдиях и даже в монастырях Святого Ордена. Король Рагнар помолвлен! И его нареченной станет, кто бы вы думали — прекрасная Клементина! Что? Это имя вам ничего не говорит? Ах, кто она? Ну что вы, это же племянница самого Гаронда! А, ну что же вы сразу не сказали! Тогда понятно, если Архиепископ чего-то хочет…

Хотя, надо сказать, он даже сам не совсем понимал, как ему это удалось. За одно только то, что король согласился бы подумать над его предложением, он готов был не глядя отдать десяток-другой лет своей жизни — ведь его величество никогда не бросает слов на ветер. А тут — без всяких разговоров — это ли не удача!

Архиепископ заметно повеселел. Ну вот, все не так уж плохо. Даже хорошо. Очень хорошо. Даже лучше, чем предполагал. Все-таки, есть в мире справедливость!

Кроме того, это была не единственная победа Архиепископа за эту неделю. Было еще кое-что. Конечно, второе событие было не таким грандиозным — с помолвкой Клементины вообще мало, что могло сравниться, разве что… он покосился на «картину», но тут же отогнал мрачные мысли, иначе успокаиваться пришлось бы заново. Тем не менее, это «кое-что» тоже было очень весомым, приятным, несомненно полезным и очень радовало тонкую и ранимую душу Великого Инквизитора. Сегодня в какой-то забытой богами деревеньке должны были казнить… хотя почему «должны были»? — уже наверняка казнили одного ужасно назойливого эльфа, уже давно не дававшего ему покоя. Правда, он сам ни разу его не встречал, но о «подвигах» этого выскочки был наслышан неоднократно, да что там, Братья Святого Ордена ему уже плешь проели с этим эльфом, будь он неладен!

Мальчишка… — да, именно мальчишка, поскольку он был очень молод даже для человека, не говоря уже о Перворожденных, которые при своем долгом веке свысока относились к возрасту, и вступление во взрослую жизнь приходилось в среднем лет на двести, хотя зачастую даже трехсотлетний эльф считался среди своих еще очень молодым и не всегда готовым к семейной жизни. Впрочем, это как раз неудивительно — к семье эльфы относились с особым трепетом, готовясь к рождению ребенка лет за тридцать, надо ли говорить о том, что дети у них появлялись, мягко говоря, нечасто, и мало какая семья могла похвастаться количеством своих отпрысков — один, два, не больше. Хотя говорить об обычаях Перворожденных — дело долгое и неблагодарное, к тому же, сейчас разговор не о том. Возвращаясь к теме, этот эльф был очень молод, даже слишком — его возраст насчитывал не более тридцати лет, что для представителя его расы было просто неприличным.

Итак, мальчишка обладал чудовищным… нет, даже не потенциалом, а самыми настоящими и абсолютно развитыми магическими способностями поистине чудовищного масштаба. Как он умудрился в таком возрасте окончить Академию, оставалось загадкой, но это не так бы беспокоило Святых Братьев, если бы этот ненормальный не практиковал магию направо и налево, не обращая никакого внимания на всевозможные запреты Великой Инквизиции. Он никогда не спрашивал разрешения ни на какие свои действия, а маг такого уровня, не поддающийся контролю, представлял немалую угрозу для Святого Ордена.

К тому же, он был чистокровным эльфом — то есть, обладал полной дипломатической неприкосновенностью, поскольку казнить Перворожденного не решился бы ни один человеческий суд, дабы не выступить в качестве невольного разжигателя межрасовой войны. Конечно, теоретически закон, изданный Святым Орденом, был един для всех, но практически… Эльфам на Инквизицию было, по большому счету, наплевать, хотя ссориться с ней они не спешили и законы выполняли, вернее, просто не доводили ту или иную ситуацию до степени, требующей вмешательства людей Гаронда. Тоже чтобы не провоцировать конфликт со своей стороны.

Так было до сих пор. Но сейчас… этот наглый юнец долго сидел занозой в железной пяте Инквизиции, пока, наконец, ее терпение ни лопнуло. Казнили его практически незаметно, не привлекая внимания, не поднимая лишнего шуму, в маленькой деревеньке, названия которой не было ни на одной карте, оно было неизвестно даже всезнающему Архиепископу.

Гаронд довольно потирал руки, радуясь удачном стечению обстоятельств — на чем там этот несчастный эльф попался, он даже не знал, но наверняка на чем-то очень незначительном. Что ж, снова удача!

Хотя, сколько он не повышал себе настроение, что-то все же не давало ему покоя, но он никак не мог уловить причины своего беспокойства. Причем, он мог поклясться, что повод для этого был, и немалый, но то ли подготовка к предстоящей свадьбе Клементины, то ли внезапная потеря неуловимый всадницы — эти события были слишком значительными, чтобы думать о чем-то еще, и именно сейчас он мог упустить что-то очень…

Четки полетели в стену, звонко щелкнув по серому камню. Гаронд, хлопнув себя по лбу, взвыл от досады, не понимая, как же он мог упустить из виду такую элементарную деталь. Смерть мага, даже самого слабого, не может пройти незаметно для Инквизитора, освобожденная от телесной оболочки магия чувствуется Братьями Святого Ордена на любом расстоянии. И уж конечно, самим Архиепископом. Выброс магии при смерти этого эльфа должен был потрясти эфир, и Гаронд просто не мог бы это не почувствовать, тем более, что он так долго этого ждал. Но этого не случилось. А это значило…

— Идиоты! — простонал Архиепископ. — Ну хоть что-нибудь можно поручить этим идиотам?!

— Дядюшка, милый, ну что ты опять ругаешься? — пропел нежный женский голос у него над самым ухом, так, что он от неожиданности вскочил с кресла.

Неземной красоты создание, с тонкой, почти прозрачной белой кожей, золотистыми локонами, обрамляющими непогрешимо совершенный лик, стояло у окна и смеялось мелодичным, заливистым смехом.

— Клементина! — покачал головой Архиепископ.

Да, это была Клементина. Описывать ее можно было бы бесконечно — поэт, увидев ее, тут же посвятил бы ей стихи, сонеты, поэмы, и вообще все свое творчество, художник непременно сделал бы ее своей музой, а маг просто решил бы, что видит перед собой ни что иное, как самую совершенную иллюзию в мире, поскольку реальный человек, состоящий из плоти и крови не может быть настолько прекрасным. Даже эльфийки, славящиеся своей красотой, просто обязаны были бы позеленеть от зависти после первой же встречи с племянницей Архиепископа.

— Клементина, — повторил Гаронд, — никогда не подкрадывайся ко мне.

Девушка насупилась, сложив губки бантиком.

— Это приказ?

— Да, — твердо проговорил Великий Инквизитор, глядя в ее чистые глаза.

Красавица грустно опустила ресницы, но тут же снова рассмеялась.

— Хорошо, не буду. И вообще я к тебе по делу.

— Вот как? — Архиепископ заинтересованно приподнял бровь.

Юное создание кивнуло, затем взмахнуло руками, и закружилось по комнате в легком танце, напевая старинную эльфийскую мелодию.

Гаронд нахмурился.

— Он жив?

Клементина кивнула, не прекращая бального танца Перворожденных.

— Где он?

Девушка беспечно пожала плечами, но потом, видя нетерпение Гаронда, заговорила, так же нараспев, не нарушая сложного танцевального рисунка.

— Он сбежал…

— Но он не мог!

— Да, не мог, — снова кивнула девушка, — ему помогли. Кто — точно не знаю, но в целом они владели магией, эльфийской боевой техникой и еще…

— Что? Клементина, я уже начинаю злиться! — вспылил Гаронд. — В конце концов, подробности я смогу узнать от местного инквизитора, контролирующего ту деревушку! Если это всё, то…

Клементина снова залилась серебристым смехом и шутя погрозила ему тонким пальчиком, потом прижала его к губам и заскользила в сторону выхода, но на самом пороге задержалась и, несколько раз прокружившись на месте, остановилась.

— Это всё. Почти. Кроме того, что не скажет тебе ни один из твоих хваленых инквизиторов.

Гаронд подобрался, затаив дыхание.

— С ними была женщина. На вороном коне, — коротко отчеканила Клементина и тут же упорхнула.

Архиепископ остался один наедине с оглушающей новостью, от которой хотелось рушить небо, разламывать землю, сворачивать горы, топить острова и иссушать океаны. Но Гаронд, к сожалению — или, скорее, к счастью — не умел этого делать. Поэтому он так и остался стоять, широко раскрыв глаза, молча, не шевелясь, не дыша и не мигая. Потом, наконец, осторожно вздохнул, слегка сбросив оцепенение, медленно подошел к «картине» и провел рукой по пейзажу иного мира, останавливая бесконечную скачку женщины, спасающейся от шестерых всадников, ловко уходящую от них на стройном жеребце редкой, вороной масти, практически не встречающейся здесь, в Эвенкаре. Гонки остановились. Пейзаж «замер», готовый исчезнуть совсем, повинуясь воле своего создателя. Но Гаронд не стал убирать эту картинку, так долго трепавшую ему нервы. В его глазах заиграли огоньки, он поднял с пола костяные четки, медленно убрал их в шкатулку, а затем также медленно вернулся к картине, отошел на пару шагов, увеличивая обзор, и скрестил руки на груди. На его губах появилась странная улыбка. Теперь он знал, что делать дальше. Удача все-таки была на его стороне.

 

Глава 11

В таверне Крадоса, города, называемого Инквизицией не иначе, как прибежищем некромантов, уже несколько часов шла шумная гулянка. Вино лилось рекой, барды слагали песни и тут же их исполняли, устраивая настоящее состязание, привлекающее в маленькую таверну все больше и больше народу. Сегодня в Крадосе был праздник. По его извилистым улицам уже пританцовывая ходили ряженые, центральная площадь готовилась к яркому и красочному представлению в честь славных героев, к Большому Празднику Жизни, приглашения на который уже рассылались в ближайшие города, а хозяева постоялых дворов закупали продукты в небывалом объеме, начищали до блеска вывески, а уж внутреннее убранство и подавно доводили до такого состояния, будто каждую, даже самую маленькую комнату в ближайшее время почтит своим присутствием его величество король Рагнар.

Конечно, короля здесь никто не ждал и, если бы ему действительно вздумалось приехать, вполне возможно, что на него и внимания никто бы не обратил. Сегодня для Крадоса первыми лицами государства были иные люди, не облаченные никакой властью, просто спасшие ему жизнь.

Несколько молодых ребят, распивающих в маленькой таверне лучшее вино из многолетних запасов трактирщика, совершенно не производили впечатления людей, слава о которых облетала окрестности быстрее несущихся во весь опор гонцов, оповещающих народ о Великом Празднике Жизни. И уж совсем странно они выглядели на фоне пестрой, разноцветной, нарядной толпы. Не говоря уже о том, что, если присмотреться хорошенько, можно было легко разглядеть, что под их простыми, потрепанными дорожными плащами скрываются одежды как светлых целителей, так и темных некромантов, весело гуляющих за одним столом, что само по себе было абсолютно невозможным по сути. Однако этот факт никого не удивлял. В течение нескольких часов эти ребята спасли Крадос от нашествия нежити и уже давно вспыхнувшей эпидемии, унесшей десятки жизней, с которой никто не мог справиться, и сейчас это были не идейные противники, адепты Света и Тьмы, а соратники, выигравшие тяжелую, но, несомненно, славную битву.

Трактирщик, человек достаточно за свой век повидавший жизнь, по-доброму посмеивался, глядя, как великие герои, совершенно не обращая внимания на чествования и дифирамбы, веселились, позабыв о смертельной опасности, чуть было их не погубившей, братались, не думая, какую бурю это вызовет в Гильдиях, как только схлынет первая волна эйфории. Сейчас это все было не важно.

— Брат, ну ты мне ответь, — допытывался целитель у некроманта, — почему вам постоянно приходится невесть что доказывать, чтобы вас к практике допустили? Разрешения эти…

— А то вам разрешения не требуются!

Целитель, совсем молодой мальчишка, энергично кивнул, смешно тряхнув рыжей гривой.

— Требуются. Но у нас не так все строго, просто, чтоб порядок был. А вот вам… ведь с нежитью только вы можете справиться!

Некроманты захохотали.

— Да, малыш… извини, Рико, — юный маг очень обижался, когда его называли не по имени, еще в начальной Академии к нему так и липли разные прозвища, — мы, конечно, можем, но есть еще и Инквизиция…

— А она тоже упокаивают нежить? — захлопал глазами Рико.

— Она отлично упокаивает некромантов! — усмехнулся тот, которого юный целитель теперь упорно называл братом.

— Джерд! — одернул его светлый чуть постарше.

Некромант развел руками.

— Ладно, ладно, извините, помню, в приличных местах о политике не говорят. Короче! — повернулся он к Рико. — Инквизиция может обезвредить нежить…

— В смысле, упокоить?

— Нет, — покачал головой Джерд, — именно обезвредить. На некоторое время. Чем выше ранг и умение Инквизитора, тем дольше трупы будут лежать, не подавая признаков жизни. Пока не встанут.

Рико передернул плечами.

— Погоди, — подобрался его старший собрат, — ты хочешь сказать…

— Да, — нехорошо улыбнулся некромант. — Там, где нет нас, нежить просто спит. От этого и происходят неожиданные нашествия восставших. Вдруг поднимается старое кладбище, которое обезвредил Святой Орден лет так двести назад, или с поля битвы начинают выползать оголодавшие неупокоенные воины, как только проходит заклятие, наложенное Инквизицией. Дело в том, что со стороны не скажешь, спит нежить или упокоена навечно — это может показать только время или… опытный некромант. Обычно предпочитают полагаться на время. Юзеф, ты услышал что-то новое для себя?

Целитель медленно кивнул.

— Прости, я раньше даже не задумывался над тем, как работают…

— Некроманты. Это нормально, можешь не извиняться. Я же не извиняюсь, что до некоторых пор мне было абсолютно непонятно, для чего нужны целители, которые только мешают нормальной работе настоящего некроманта.

Рико удивленно заморгал, но потом фыркнул и рассмеялся незатейливой шутке из профессионального юмора черных магов. Все подняли бокалы, в который раз салютуя победе и невиданному доселе единению.

— Господа! Я хочу поднять этот бокал… Боги, это еще что?!

Все повернулись в сторону дверного проема, и… замерли. Веселье стихло. В таверне повисла тишина.

На пороге стоял человек в грязной разодранной одежде, шатаясь, словно клевер на ветру, впрочем, стоял он недолго — сделав пару неуверенных шагов, он тяжело рухнул на дощатый пол, по которому тут же начало расползаться кровавое пятно. Маги сорвались со своих мест, целители тут же бросились к несчастному, накладывая спасительное заклинание, но тот, едва придя в себя, отчаянно замахал руками, отталкивая от себя Рико и Юзефа.

— Погодите… не надо… там… — хрипел раненый, вырываясь.

— Да что такое? — не понял Рико. — Сейчас все будет хорошо.

Раненый замотал головой, не давая целителю продолжить лечение. Рико, недоумевая, уставился на более старшего Юзефа, но тот только пожал плечами. Увидев их замешательство, еще один сидящий за их столом темный маг, ментат Лариус, покачал головой, встряхнул кистями рук и, подсев к пострадавшему, обхватил ладонями его голову, плотно сжав виски. Через несколько мгновений человек перестал двигаться, смежил веки и глубоко задышал. Ментат все больше хмурился, мрачнел, а потом так резко вскочил, что голова «пациента» гулко стукнула об пол, но тот, видимо, этого даже не почувствовал.

— Собираемся, — коротко бросил Лариус.

— А что ты с ним сделал? — остановил его Рико.

— Я? Ничего, — пожал плечами темный маг. — Он спит, твое заклинание подействовало. Джерд, прими информацию.

Он прижал ладони к вискам некроманта, тот прикрыл глаза, потом побледнел и покачнулся, ухватившись за руку Лариуса.

— Жив? — осторожно отнял другую руку ментат, поддерживая друга.

Тот открыл глаза, окинул всех блуждающим взглядом, рассеянно кивнул и, все еще пошатываясь, двинулся к выходу.

— По коням, господа, — хрипло, но уверенно скомандовал некромант. — По дороге все объясню.

В полной тишине герои Крадоса спешно покинули таверну.

— Джерд, так что случилось?

Некромант вздохнул, собираясь с мыслями. Он скакал во главе отряда, непрестанно вглядываясь вдаль.

— Случилось… — его голос звучал глухо, будто откуда-то из потустороннего мира. — Это ловушка.

— Что?

Джерд сбавил ход, потом остановился. Его лицо стало почти совсем белым, он опустил голову и проговорил едва слышно:

— Здесь, недалеко, в деревне под Крадосом — прорыв. Нежить так и прет. Будто не было нашей битвы… мы погибнем… простите…

Маги переглянулись.

— А поподробней?

Джерд передернул плечами.

— Этот человек — мельник из деревни, чудом оставшийся в живых. Я снял «картинку» с его памяти. Там — прорва. Они идут. Они убивают. Но… — он поднял глаза, во взгляде которых затаились страх и растерянность, так несвойственные гордому некроманту, — но я могу поклясться, что их там не было! Мы ведь уже были здесь, недавно, и ничего подобного…

Маги переглянулись. Это была ловушка. Ловушка для героев, потративших много сил и не успевших как следует восстановиться. И теперь им суждено будет погибнуть. Здесь, под Крадосом, сражаясь с тем же злом, которое, как они думали недавно, уже победили. Только…

— Интересно, кому это надо? — высказал интересующую всех мысль Юзеф.

Никто не ответил. Никто и не знал. И не хотел об этом думать — кто решил принести в жертву, предать бессмысленной смерти сильных магов обоих Гильдий. На этот вопрос не было однозначного ответа. Первый, устраивающий всех — Инквизиция. Ее не любил никто. А второй… неважно. Дальше эту мысль решили не продолжать, остановившись на первом варианте. Небо потемнело. Маги заняли боевые позиции. За небольшим пригорком послышался приглушенный звук разламывающийся земли.

К Крадосу приближалась кавалькада, поражающая одним своим видом жителей окрестных городов. Два десятка белых лошадей, восседающие на них всадники в белых мантиях, обозы, тянущиеся сзади, и скачущий во главе отряда светлый маг довольно высокого уровня, что было видно хотя бы по тому, как легко разгонял он черные тучи, разбивая густой мрак лучом света, льющимся непрерывно из поднятой вверх вытянутой руки.

Небо заметно светлело, тьма, заволакивающая все вокруг, таяла на глазах, открывая всеобщему обозрению картину сражения, состоявшегося накануне. По выжженной черной земле были разбросаны в хаотичном порядке обломки костей, осколки ржавых мечей, остатки обгоревшей плоти.

Магистр остановил коня, коротким взмахом руки приказал всем оставаться на своих местах, спешился, опустился на колени прямо посреди взрыхленной земли, не боясь испачкать кипельно-белую мантию, и, положив руки прямо перед собой, закрыл глаза. Перед его мысленным взором тут же замелькали, двигаясь в обратном направлении, черные вязкие тучи, зашевелились восставшие, собираясь в нечто более цельное, нежели та костяная крошка, лежащая у ног светлого магистра, а затем…

Посреди поля, склонившись над наспех расчерченной схемой, сидел некромант. Схема была неполной, сразу было видно, что времени подготовиться к ритуалу у него не было. Так же, как и сил на его проведение. Из носа и ушей колдуна текла кровь, на посиневшем лице вздулись жилы, веки дрожали от непосильного напряжения, а губы продолжали шевелиться, беззвучно произнося слова заклинания.

Рядом с ним, буквально вцепившись в его руку, лежал мальчик-целитель, видимо, пытаясь облегчить страдания чернокнижника и придать ему силы, однако получалось очень плохо. Может, из-за того, что длилось это уже несколько часов и отняло у юного светлого мага последний запас магической энергии, или же просто дело было в том, что у мальчика из спины торчала рукоять ржавого меча. Целитель истекал кровью, но не смел тратить драгоценные крупицы маны на собственное лечение, когда в неравной битве гибли его друзья.

Всего их было шестеро. Два некроманта, два целителя, один светлый метеомаг, в народе называемый «стихийщиком» или «погодником», и один темный ментат. Не так уже и много для полчища тьмы, окружившей жалкую кучку умирающих героев. Второй некромант был мертв, но его разорванное на части тело не могло утолить голод восставших, прибывающих неизвестно откуда. Ментат, тщетно пытающийся усилием воли остановить создания, наделенные весьма примитивным разумом, был в состоянии не сильно отличающимся от своих живых собратьев, которых, в принципе, живыми можно было назвать только с очень большой натяжкой. Светлый метал молнии, выжигал неровные колонны противника потоками огня, поднимал ураган, замораживал восставших, превращая их в хрупкие уродливые ледяные скульптуры, которые тут же принимался крошить мечом вместе с полностью исчерпавшим запас маны ментатом. Но если ментат еще хоть как-то держался, то стихийный маг бился все медленнее, все чаще пропуская удары. У второго целителя дела обстояли не лучше, сил у него уже явно не было вообще, ни магических, ни физических, он еще орудовал кинжалом, но раны на его теле прибавлялись с пугающей скоростью, а защитный купол, воздвигнутый им, которого хватило только на то, чтобы закрыть действующего некроманта и юного врачевателя, таял на глазах. Щит, поставленный погодником чуть раньше, долго не продержался, и сейчас все надеялись только на едва шевелящего губами, залитого своей и чужой кровью некроманта.

И это свершилось. Как умирающий чернокнижник смог остановить войско тьмы, вероятно, он и сам не смог бы объяснить. Просто им очень этого хотелось. Оставшимся в живых магам и… трем окрестным городам и пяти селам, которые даже не знали об этой битве, продолжая готовиться к празднику в честь славных героев, к которым уже вовсю спешила Инквизиция, но даже она уже ничего не смогла бы сделать разорванному в клочья некроманту…

Светлый Магистр зашатался, безуспешно попытался отнять руки от земли, буквально кричащей о своей боли и жестокой несправедливости, поднял голову, с трудом разлепил отяжелевшие веки, обводя затуманенным взглядом поле боя, усилием воли заставляя себя вернуться к реальности. Он несколько раз глубоко вздохнул, отгоняя дурноту, начал медленно вставать, и чуть не упал, не в силах справиться с головокружением, но тут же был подхвачен по руки заботливыми спутниками. Нежный женский голос что-то шептал на ухо, он не понимал ни слова, но от этого спадала смертельная усталость, тело обретало силу, а в голове прояснялось, только тяжесть на сердце не могло убрать ни одно, путь даже самое сильное исцеляющее заклинание. Магистр выпрямился во весь рост, встряхнулся, коротко кивнул в знак благодарности своим людям, после чего так же, не говоря ни слова, вскочил на коня и знаком приказал продолжить путь.

Впрочем, его цель была уже не за горами.

Буквально через несколько минут, когда главные ворота Крадоса показались на горизонте, навстречу отряду Светлой Гильдии из города выехало несколько всадников в серых мантиях с остроконечными капюшонами. Слегка приблизившись, они остановились, преградив путь Магистру и его людям. От странного отряда отделился человек невысокого роста и довольно упитанного телосложения — это все, что можно было сказать о человеке, с ног до головы спрятанным под складками и драпировками серой сутаны… вернее, темно-серой — видимо, в этой компании он занимал главенствующее положение.

— Господа, — заговорил он уверенным, но все же немного надтреснутым голосом, — нижайше прошу простить, но вам придется вернуться к развилке и поехать другой дорогой — этот путь, к сожалению, закрыт.

Брови Магистра поползли вверх, удивляясь подобной наглости.

— Вот как? — очень спокойно проговорил он. — По какой же причине, позвольте узнать?

Толстяк немного замялся, но тут же ответил, как ни в чем не бывало.

— Знаете ли, Крадос сейчас не в том состоянии, чтобы принимать таких дорогих гостей, как…

— Мое имя Арион, Светлый Магистр, — небрежно бросил маг. «Серые плащи» почтительно склонились. — Странно, я как раз слышал, что Крадос готовится к пышному празднеству, на которое мы и прибыли. Или я не прав?

— Ну что вы, ваша светлость, — пошел пятнами «парламентер», — несомненно, вы правы, все так и было, но… произошли некоторые изменения, ввиду которых…

— Я не могу въехать в город? — в голосе Ариона зазвучал металл. — И что же это за изменения?

— Понимаете ли…

— Нет. И, думаю, вряд ли пойму, если вы будете продолжать в том же духе. А теперь ответьте мне коротко, но внятно, что здесь происходит?

Толстяк набрал побольше воздуха, приосанился и выпалил на одном дыхании, старательно напуская на себя безмерно важный вид.

— Простите, но… я не уполномочен распространяться о подробностях чрезвычайной ситуации, возникшей в городе, так же, как и… пропускать вас.

Лицо Магистра приобрело еще более удивленное выражение, казалось, заявление представителя местной Инквизиции, его нисколько не оскорбило, а только живо заинтересовало.

— Замечательно, — мягко проговорил он, задумчиво поглаживая подбородок. — Скажите, господин…

— Остин, — вжал голову в плечи Святой Брат, смутившись — согласно этикету он должен был представиться первым, выражая почтение Магистру.

— Господин Остин, — кивнул Светлый, и тут же продолжил свою мысль, — вы хотите, чтобы мы вошли сами, так сказать, без приглашения?

В глазах Инквизитора что-то промелькнуло. Арион неожиданно рассмеялся.

— А вам бы очень этого хотелось, не так ли? — подмигнул он оторопевшему толстяку. — Однако я не доставлю вам этого удовольствия. Знаете ли, Крадос, конечно же, достойный город, но не настолько, чтобы хвалиться тем, что в его тюрьму Инквизиция бросила Светлого Магистра, обвинив его в вооруженном нападении. А потом и казнила.

Толстяк вытаращил глаза.

— Ну что вы, ваша с-светлость, — прошептал он, заикаясь.

— Тогда шутки в сторону, — ледяным тоном заговорил Арион. — Сейчас же проводи нас в Крадос, это приказ. Магию блокировать не советую, мои люди и без нее превратят ваш город в развалины, можешь мне поверить.

— Ваша с…

— Это я так, на всякий случай. Мои ребята у вас?

Остин промычал нечто невнятное.

— Я имею в виду, мои ребята в руках ваших инквизиторов?

Святой брат закусил губу. Арион побелел от гнева.

— Сейчас же веди меня в Крадос! Быстро!

Остин обреченно вздохнул и, понурив голову, поспешил выполнять приказ Светлого Магистра.

Арион стоял посреди просторного холла, выполняющего роль «тронного» зала Инквизиции города Крадоса, грозный, как Судия. Брат Остин, как ни странно, немного осмелел — вероятно, родные стены придавали ему силы, он держался уверенно, даже пытался смотреть на мага несколько свысока. Правда, получалось это у него, мягко говоря, не очень — то ли виной тому был невысокий рост самого инквизитора, то ли дело было в горделивой осанке Ариона, которой можно было только позавидовать — брат Остин хотел, было, так же выпрямиться, расправить плечи, скрестить руки на груди и высоко поднять подбородок, но, поразмыслив, решил не позориться — уж очень явным было превосходство мага. Даже слишком — до такой степени, что инквизитор, несмотря на перемену, произошедшую с ним, едва он переступил порог парадной залы, и теперь, хоть он и чувствовал себя полноправным хозяином, но все-таки не решался присесть в присутствии Магистра.

— Ну-с, господин Арион, — заговорил он елейным голоском, в котором, к удивлению мага, зазвучали насмешливые нотки, — и с чем же вы к нам пожаловали? Да и, как я погляжу, не один, а с такой кавалькадой! Какая, однако же, честь для нашего маленького города!

Магистр на мгновение опешил от такой наглости, но, пообещав самому себе не поддаваться на провокацию, усилием воли подавил волну гнева, уже готовую захлестнуть его с головой.

— А вы, как я погляжу, осмелели, — ответил Арион в тон инквизитору. — Что-то, помнится, в дороге вы не были столь словоохотливы.

Толстяк беспечно пожал плечами.

— Так это ясное дело, на улице всяко может случиться — вы само поле-то видели, по какому мы ехали? Там невесть чего ожидать можно — вдруг некроманты недоделали чего, или наоборот, перестарались — боги их знают! А здесь опасаться нечего, да и потом, как говорится, в родном доме и стены защищают… А вас что-то смущает, ваша светлость? — прищурился Остин.

— Да нет, нисколько, — сдержанно покачал головой Магистр. — Только, позвольте поинтересоваться, а память родные стены не отшибают?

— Ну что вы, ваша светлость, — укоризненно протянул инквизитор, — право же, зачем так грубо? Мы с братьями рады приветствовать вас в нашем городе…

— Это я заметил, — перебил Арион. — Ваши братья, видимо, от радости едва языки не проглотили, когда мой отряд сопровождали. Да и встретили нас на высшем уровне, с почетным эскортом. Я так понял, Инквизиция вашего города вообще славится невиданным гостеприимством. Какие подарки вы нам еще приготовили? Дайте угадаю, у вас наверняка к моему приезду были запланированы поистине незабываемые увеселительные мероприятия, да еще и с участием моих людей, которых вы так любезно приютили в своем замечательном «родном доме». Или я не прав?

Брат Остин нехорошо сверкнул глазами.

— Ваша с-светлость, — процедил он, — на вашем месте я бы не переходил на подобный тон.

— Не хочу показаться невежливым, — подчеркнуто спокойно ответил Магистр, не дрогнув ни единым мускулом, — но на моем месте вы вряд ли когда-либо окажетесь. А вы уже перешли к открытой угрозе? Занятно…

Инквизитор поджал губы, прищурился, но потом, видимо, приняв какое-то решение, расплылся в улыбке — хищной, но странно довольной.

— Ваша светлость, прошу простить меня, если мои слова или действия вызвали у вас какие-либо сомнения в моем добром и почтительном отношении к вам лично, так же как и к вашей Гильдии вообще, вероятно, виной тому послужило небольшое недоразумение.

Арион приподнял бровь. Заметив заинтересованный взгляд Магистра, Остин выдержал небольшую паузу, но затем все же продолжил, плеснув в голос побольше елея.

— В нашем «приюте», как вы изволили выразиться, действительно есть несколько человек, ожидающих «увеселительных мероприятий», но это — преступники, заслужившие суровой кары за свои черные деяния. Вы же не будете становиться на сторону тех, кто, потворствуя темной стороне своей души, ведет наш мир к разрушению, ваша светлость?

Тон Остина стал самым, что ни на есть инквизиторским, вязким, холодным, проникающим в душу липкими щупальцами, вызывающим омерзение у сильных и нечеловеческий, животный страх у более слабых.

— И с каких это пор светлые маги стали вести мир к разрушению? — в голосе Ариона зазвучал металл.

Однако брат Остин только развел руками. Маг в очередной раз испытал острое желание наплевать на собственную клятву и испепелить зарвавшегося мерзкого толстяка, но вовремя взял себя в руки.

— В общем так. Более я с тобой разговаривать не намерен. Сейчас же освободи моих людей. Это приказ.

Улыбка Остина стала еще ехиднее.

— Простите, ваша светлость, — смакуя каждое слово, заговорил он, — но это невозможно.

Арион смерил инквизитора уже не столько гневным, сколько удивленным взглядом — Святой Орден никогда не отличался своей деликатностью, но с таким откровенным хамством с его стороны магу сталкиваться еще не приходилось.

— Не потрудитесь объяснить?

Остин довольно кивнул.

— Как скажете. Ваши люди задержаны за потворство делу тьмы, содействие некромантам, не имеющим особого разрешения на свои действия, за что и те, и другие понесут соответствующее наказание — иными словами, будут казнены. Вы удовлетворены моим ответом?

— Даже не представляете насколько, — слегка кивнул Арион. — Одно маленькое уточнение. У моих людей есть разрешение на практику своего ремесла в этом городе и его окраинах.

Несколько секунд инквизитор ошарашенно глазел на бумагу, невесть откуда появившуюся в руке у Ариона, заверенную подписью и печатью самого Архиепископа, сомневаться в подлинности которой мог только сумасшедший, но замешательство его длилось недолго.

— Позвольте заметить, ваша светлость, — продолжил он, как только к нему вернулся дар речи, — что, к моему прискорбию, в этом разрешении ничего не говорится о Малой Краде — деревне под Крадосом, в которой состоялась эта ужасная битва, следы которой вы имели несчастие видеть.

— Конечно, не говорится, — не стал спорить Арион, — поскольку, когда выписывалось разрешение, в деревне было все в порядке…

— Вот именно, — просиял инквизитор, — там и до сих пор было бы все в порядке, если бы не вмешались некроманты и, как ни странно, ваши люди.

У Магистра потемнело в глазах. Такого бешенства он давно не испытывал. Не сказать, что инквизитор провоцировал его очень умело, видимо, Светлому самому не хватало определенной сдержанности, которая сейчас была бы ему просто необходима. Но, тем не менее, дать волю ярости и отправиться на эшафот вслед за другими — это не просто не выход, это вообще самый идиотский поступок, какой мог бы совершить светлый маг, да к тому же еще и не рядовой, а Магистр Светлой Гильдии, практически, правая рука Архимагистра Лотара. Это был бы слишком дорогой подарок для Инквизиции. А идиотом Арион никогда не был. И большой любовью к Святому Ордену тоже не отличался, тем более, настолько, чтобы делать ему такие дорогие подарки.

— Эти люди, — заговорил Магистр тихо, медленно, голосом, от которого вода превращалась в лед без всякой магии, — спасли жизнь ваших городов, рискуя собственными жизнями ради ваших селян. Они исцелили болезни, от которых вымирали целые поселки, сделали плодородной почву, на которой уже несколько лет ничего не росло, их темные собратья упокоили кладбища… Весть о Празднике Жизни облетела все королевство, и сейчас сюда собирается народ посмотреть на великих героев-избавителей, о которых уже слагают песни на площадях. И этих героев вы хотите казнить? За то, что они спасли ваш город еще раз? Без особого разрешения?

Остин поморщился.

— Господин Арион, не преувеличивайте. Все, что вы говорите, несомненно, очень красиво, вам бы самому в сказители…

Он не договорил. Прекрасно помня о том, что магическое нападение карается более сурово, да и к тому же в здании Инквизиции вообще запрещается использовать какую-либо магию, Арион резко выбросил руки вперед, схватил зарвавшегося толстяка за грудки и поднял над головой. Остин не успел даже придушенно пискнуть.

— А теперь слушай меня, слизняк, — прошипел Магистр, сдерживаясь из последних сил, чтобы не свернуть шею инквизитору или не задушить ненароком, — если сейчас же пленников не приведут сюда, ко мне, с приказом об освобождении, а мне и моим сопровождающим какой-нибудь идиот вздумает чинить препоны в том, что я собираюсь делать, я в минуту превращу в руины не только этот ваш «родной дом», но и вашу «уютную тюрьму», а также все, что с вами связано, и поверь, магии для этого мне не понадобится совершенно. Я вам устрою такую революцию, что сегодня же тебя и твоих прихлебателей с песнями и плясками сожгут на праздничном костре, к вящей радости горожан, причем сделают это с высочайшего разрешения вашего же Архиепископа. Поэтому я приказываю тебе в последний раз…

— Но… — сдавленно прохрипел инквизитор.

— Что?! — взвился Арион, усиливая хватку. — Ты еще будешь со мной спорить?!

Остин энергично замотал головой. Арион нехотя разжал пальцы.

— Что еще?

— Н-ничего, ваша с-светлость… — затараторил Остин, — конечно, тотчас же ваше приказание будет выполнено, не извольте сомневаться… Но…

Арион сделал шаг в его сторону.

— Нет-нет-нет, не трудитесь, — замахал руками святой брат. — Вы позволите один вопрос?

Магистр нахмурился, но возражать не стал.

— Когда ваше требование будет исполнено, вы… не будете настраивать народ против Инквизиции? Все-таки поймите, ваши люди…

Арион удивленно развел руками.

— Против Инквизиции? Господин Остин, вы, вероятно, не так меня поняли, — голос Магистра стал таким мягким и участливым, что его жертве захотелось провалиться сквозь землю. — Разве я говорил, что имею что-либо против Инквизиции? Право же, это было бы величайшим абсурдом — всем известно, что Святому Ордену благоволит его величество, а Светлая Гильдия всегда была преданна своему королю, так что мне ваш вопрос несколько непонятен.

Остин глупо моргнул, потирая горло, на котором начали проступать следы от пальцев Магистра.

— Но… вы угрожали…

— Я? Угрожал? Инквизиции? — улыбнулся Арион. — Да вы с ума сошли. Я угрожал вам, господин Остин, и вашим людям — отступникам, порочащим имя Святого Ордена, предателям, которые только прикрываются рясами инквизиторов, но своими делами только бросают тень на дело уважаемого Архиепископа Гаронда. Думаю, его величество будет счастлив узнать, что с этим рассадником покончено, и Архиепископу даже не нужно будет покидать столицу, чтобы уладить этот неприятный инцидент. Конечно, я никогда не имел чести состоять в числе друзей господина Гаронда, но мне совершенно не составит труда оказать ему такую небольшую услугу, что я и сделаю с превеликим удовольствием.

Остин начал хватать ртом воздух.

— Но… позвольте, я всех отпущу, только…

— Вот это уже другой разговор, — кивнул Арион. — Тогда народ не будет настроен против Инквизиции, а Святой орден и сам Архиепископ — против вас. В конце концов, светлая Гильдия никогда не вмешивалась в личные отношения Инквизиции со своими послушниками, так что закрыть глаза на некоторые огрехи в вашей работе, думаю, я вполне смогу. Хотя бы ради праздника.

Остин склонился в самом почтительном поклоне, на какой только была способна его поясница, и чуть ли ни бегом побежал выполнять приказ Светлого Магистра.

— Стой, — внезапно остановил его Арион. — А что там с некромантом?

Инквизитор вытаращил глаза.

— Ваша светлость, побойтесь богов, некромант-то тут при чем?

— При том. Ты меня богами не запугивай, а вот некроманта и вообще, всех темных магов, что сидят у тебя в подвале, тоже приведи ко мне.

Инквизитор побагровел.

— Ну это, знаете ли, уже перебор. Во-первых, вы не имеете права приказывать здесь, в зале Инквизиции! Во-вторых, если за светлых магов вы еще можете поручиться, учитывая ваш статус Светлого Магистра, то темные к вам не имеют никакого отношения! А в-третьих…

— А в-третьих, тебе напомнить наш разговор? — скучающим тоном спросил Арион, выглядывая в окно.

— Нет, что вы, у меня отличная память! — опомнился брат Остин.

— Рад за вас. Безумно. Так в чем же дело?

— Одна маленькая формальность… может, все-таки присядете? — указал он на кресло.

— Спасибо, — отмахнулся Арион. — Отсюда лучше видно. Слушаю.

Остин застучал зубами, живо представив, как отряд Магистра уже окружает его башню, а также собирает народ, стекшийся на праздник со всех окрестностей. Он потряс головой, отгоняя страшное видение.

— Дело в том, что за темных может поручиться только сам Каравалорн или же… в качестве исключения, другой магистр вашего уровня, но, несомненно, темный.

— Отлично. Приведите любого темного ментата, пусть он свяжется со своим Архимагистром, и дело будет решено.

— Но это невозможно! — развел руками Остин. — Необходимо только личное присутствие, поскольку…

Арион подпер рукой подбородок.

— Знаете, господин Остин, — задумчиво проговорил он, — меня поистине восхищает ваше упорство.

Инквизитор икнул, что-то хотел возразить, но тут же снова поклонился.

— Простите, ваша светлость. Думаю, вашего поручительства будет вполне достаточно. Все пленные маги будут сей же час доставлены сюда и немедленно освобождены. Я правильно вас понял?

— Абсолютно, — кивнул Арион.

Остин буквально вылетел из зала. Через несколько минут пленники были доставлены под «светлые очи» Ариона.

А еще буквально пару часов спустя город покинул отряд Светлого Магистра, увозя с собой славных героев, уже успевших побывать пленниками — светлых и темных, целителей и некромантов, оставляя город без виновников грядущего торжества, Праздника Жизни, обосновавшегося в календаре Крадоса, и породив несметное количество слухов, ставших впоследствии легендами, которыми и прославился доселе никому неизвестный город.

Но Ариону до этого уже не было никакого дела — его больше интересовало, как на его действия отреагирует Архимагистр Темной Гильдии, Верховный маг Каравалорн, а также… светлейший Лотар, его собственный Архимагистр. И почему-то ему казалось, что как раз реакцию последнего он может предугадать легко, без всякого дара провидения.

Ему на плечо легла тонкая женская рука. Он обернулся. Скакун Линары шел нога в ногу с его конем, красиво и легко, не сбиваясь с ритма. Арион подхватил чародейку на руки, привлекая ее к себе.

— Я всегда буду рядом с тобой, — прошептала волшебница, — чтобы с тобой ни случилось… и куда бы тебя ни…

Он не дал ей договорить, оборвав слова ее клятвы самым приятным и, надо сказать, действенным способом. Сопровождающие Магистра несколько придержали своих коней, потом снова пустились в галоп, однако, выдерживая некоторую дистанцию — Арион был молод и хорош собой, чародейка — тем более, а люди, состоящие на службе у Светлого Магистра, отличались верностью, преданностью, а также тактичностью и пониманием.

Крадос скрылся из виду.

 

Глава 12

Мы сидели, склонившись над картой, и в очередной раз вносили коррективы в траекторию нашего маршрута. Вернее, коррективы вносил Корд, а мы только слушали, я и Витольд — заинтересованно, Эльстан — раздраженно, а Дани… Дани никак не слушал, он спал, блаженно посапывая и всем своим видом выражая абсолютный пофигизм по отношению ко всему происходящему. Это ему удавалось блестяще, несмотря на то, что гвалт стоял невероятный — в середине дня неожиданно проснулись какие-то пташки, мелкие, незаметные, но ужасно крикливые — и принялись во всю галдеть. А тут еще Эльстан начал спорить с Кордом, возмущаясь практически из-за каждого его предложения, не давая ему возможности объяснить, а нам с ведьмаком — услышать и сообразить, что он хочет сказать, что кого не устраивает, и в чем, собственно, дело. Конечно, с шумом, что подняли птицы, сравнить их было нельзя, до этого им было еще далеко, но тише на поляне от этого не становилось. Я долго переводила взгляд с одного на другого, честно пытаясь вникнуть в суть проблемы, но вскоре сдалась.

— Господа, извините, что прерываю ваш безумно содержательный спор, но нельзя ли по порядку? Нам, знаете ли, тоже интересно узнать о предстоящем маршруте. Или, может, вы сами дальше отправитесь, а мы вас тут подождем?

Эльстан хотел возразить, но замолчал на полуслове, густо покраснев. Орк тоже замер, не зная, как себя вести в подобной ситуации, беспомощно хлопая глазами. Мне даже его жалко стало.

— Господин Корд, — я ободряюще взяла его за руку, — не могли бы вы еще раз нам все объяснить с самого начала?

Орк с готовностью кивнул. Эльстан фыркнул, но ничего не сказал.

— Посмотррите, — лег на карту когтистый зеленый палец, — это — Чудесная Рречка, из которрой мы вышли, она уже далеко. Это — лес, в которром мы сейчас. А это — доррога, ведущая из леса. По ней идти нельзя. Там будет ловушка.

— Вы уверены?

Корд кивнул.

— Уверрен. Вас не удивило, что нас так легко отпустили?

— Честно говоря, очень даже удивило, — согласилась я. — Кстати, а почему нас не стали преследовать?

Орк довольно улыбнулся, обнажив аккуратные клыки.

— Потому что боятся!

Я повернулась к ведьмаку, рассчитывая получить объяснение, но он только пожал плечами. Зато Корд тут же пояснил все сам.

— В этой дерревне очень слабые инквизиторры. Поэтому откррыто они нападать не будут. Зато могут послать клич по окррестностям, чтобы нас перрехватили на выходе из леса — скоррее всего, так и сделают — то, что они нас не отпустят, думаю, говоррить не надо, это и так понятно. Но напррямую — не сунутся. Так что здесь нам ничего не угррожает. Пока.

— Это понятно. Дальше?

— Дальше, — он снова кивнул головой, это у него получилось очень деловито. — Поэтому мы должны выйти черрез дрругой ход. Вот, — указал он место на карте. — Это — пещерра. Дрревняя, они ее знать не должны. Там есть ответвление и — выход.

Мы с ведьмаком переглянулись.

— По-моему, вполне разумно, — вынес свой вердикт Витольд. — Господин Корд прав, там только один выход, именно потому что все остальные пути перекрывает гора, а через нее перебраться практически невозможно. Но если есть скрытый проход…

— Есть прроход! — просиял Корд, радуясь, что его идея пришлась нам по душе. — Могу поручиться, я там даже прроходил!

— Ну вот и славно, — подвела я итог. — Значит, так и сделаем. Господин Корд, я могу вас попросить об услуге? Если вы согласитесь быть нашим сопровождающим…

Впрочем, это я могла бы и не спрашивать — конечно, он бы согласился, более того, он уже битый час настаивал на этом, и сейчас его маленькие, но очень пронзительные черные глазки светились таким искренним счастьем, что я даже немного смутилась.

— Не обращай внимания, — шепнул ведьмак за моей спиной, — орки не умеют притворяться, они практически всегда искренни… и немного наивны.

Я слегка улыбнулась, но тут же вспыхнула, удивленная наглостью ведьмака, который говорил тихо, но не настолько, чтобы его не было слышно остальным, а орк, между тем, стоял рядом со мной. Я хотела обернуться, чтобы высказать Витольду все, что я о нем думаю, но он вовремя взял меня под локоть.

— И еще глуховаты, — добавил ведьмак.

Я хотела возмутиться, но меня, по уже утвердившейся традиции, перебил Эльстан.

— Джен! — горячо воскликнул он, взывая ко мне, как к Последней Инстанции. — Ну неужели нельзя найти другого способа?!

— Дрругого способа нет, — спокойно, но категорично констатировал орк.

— Джен! — уже на приличном нерве крикнул Эльстан, бросив короткий возмущенный взгляд в сторону Корда.

— А ты можешь предложить что-то еще? — спросила я.

Эльстан снова фыркнул, потом, подумав, сел, передернул плечами, понуро опустил голову.

— В обряде упокоения я уже участвовал, — со своим излюбленным драматическим надрывом проговорил он. — Теперь полезем под горой. Джен!

— Ну что ты заладил, как попугай?

— Можно один вопрос?

Я округлила глаза.

— Один? Эльстан, ты меня удивляешь.

Он смущенно улыбнулся.

— Только честно, хорошо? Я тебя сильно раздражаю?

Я даже опешила от такого поворота.

— В смысле?

— Нет, я не обижаюсь, просто вдруг подумал… я все время ною, да? Наверное, это жутко бесит…

Он покраснел, потом совсем смутился и замолчал. Первые несколько мгновений я ошеломленно хлопала глазами, а потом расхохоталась, бессильно повиснув на плече кающегося Перворожденного.

— Ну, Эльстанище, ты монстр! С тобой точно не соскучишься!

Он распахнул свои изумрудные глаза, взмахнув длинными ресницами.

— Так ты не сердишься?

— Нет, только ты это… предупреждай в следующий раз, хорошо? Когда каяться начнешь. А то так серьезно начал, я думала, у тебя что-то случилось.

Он снова воткнулся взглядом в траву под ногами.

— С лирикой покончили? К делу можно переходить?

Эльф с готовностью кивнул.

— Замечательно. Тогда продолжим. Господин Корд, — обратилась я к орку, — возвращаясь к нашему разговору, когда нам лучше отправиться?

Он пожал плечами.

— Когда угодно. В лесу мы можем оставаться столько, сколько захотим, сюда Инквизиция не полезет, а доррогу я и в темноте найду, так что — как скажете.

— Так мы еще и ночью под горой полезем?! — возопил Эльстан, забывая о том, что минуту назад каялся и просил прощения за свои причитания.

— А какая рразница? — искренне не понял орк. — Рразве эльфы плохо видят в темноте?

Эльстан снова фыркнул. Я подняла глаза к небу, понимая, что эти перепалки никогда не закончатся, и, пытаясь себя уговорить принять это как должное. Кстати, у Витольда это очень хорошо получалось, меня даже зависть брала.

— Чего вы все разорались? — неожиданно прозвучал голос — тихий, небрежный, с легкой хрипотцой, и не было в нем вроде бы ничего сверхъестественного, также как и в вопросе, только…

Замолчали все. Даже птицы. На поляне повисла такая тишина, что мне даже показалось, что я оглохла, но потом я поняла, что показалось это не только мне, судя по лицам всего нашего небольшого отряда. Мы все ошарашенно переглянулись.

— Дани, пррекррати, — засопел орк, поворачиваясь к только что проснувшемуся темному эльфу.

Но тот его уже не слышал. Он блаженно потягивался, раскинувшись на зеленой траве, разминая затекшие конечности, совершенно не замечая, что привлек всеобщее внимание к своей персоне. Потом встряхнулся, уселся поудобнее и обвел задорным взглядом всех присутствующих.

— Вот теперь еще помыться и похавать — и тогда я плюну в морду тому, кто заикнется, что жизнь — не самая офигенная штука на свете!

Ведьмак протянул ему добрую половинку жаренной птичьей тушки, сочной, с хрустящей корочкой и дурманящим ароматом. Дани закатил глаза.

— О боги, за что мне такое счастье? Слушайте, а я точно не умер на том отвратном помосте?

Не дожидаясь ответа, он впился зубами в нежное мясо. Я с удивлением отметила, что выглядит он вполне здоровым, кровоподтеки исчезали на глазах, раны уже затянулись, на их месте красовались рубцы, которые тоже, по всей видимости, должны были в ближайшее время сойти, не оставив следа. С орком происходило то же самое, только менее заметно, учитывая более плотную структуру его грубой зеленоватой кожи. Корд, кажется, сначала даже сам не понял, в чем дело, а, сообразив, заерзал на месте и пробурчал с нажимом:

— Дани…

— Ну что еще? — возмутился эльф с набитым ртом. — Кори, не будь скотиной, дай поесть!

— Дани, пррекрати колдовать! — с нажимом проговорил орк.

Эльф на мгновение замер, будто к чему-то прислушиваясь, затем махнул рукой и вернулся к трапезе.

— Все нормально, я экран поставил.

— Когда? — я не совсем понимала, что они имеют в виду, но лицо у орка было очень выразительное.

Дани беспечно пожал плечами.

— А я откуда знаю? Я спал. Может, когда проснулся… Да какая разница! Кстати, — он щелкнул пальцами, и лес снова наполнился птичьим гомоном, — извините, если кому помешал.

— А что за экран? — я намеренно адресовала вопрос невозмутимому орку, дав возможность эльфу спокойно догрызть так понравившееся ему лакомство.

— Чтобы снарружи никто не знал, что мы магией пользуемся.

— И что, помогает? — удивилась я.

— Когда как, — усмехнулся орк. — Но чаще — да. Кто слабее Дани, тот нас не вычислит, а кто сильнее… колдуй не колдуй, все равно найдут, коли надо будет. Так что бояться нечего.

— Что значит, «когда как»?! — эльф даже поперхнулся от возмущения.

Орк расплылся в довольной улыбке, сверкнув клыками.

— Ну, если сильно не колдовать. А то начнешь ррисоваться, никакой экрран не выдерржит. Как, напрример в тот рраз, помнишь, перред этой, как там ее…

— Кори! — он так картинно опешил, удивляясь «предательству» своего друга, что мы все дружно расхохотались, впрочем, через мгновение он сам к нам присоединился. Потом махнул на нас рукой, с завидным аппетитом доел свой завтрак и… увеялся в неизвестном направлении «искать озеро или ручей, где можно помыться», клятвенно пообещав «свистнуть, если что».

Я повернулась к орку.

— Он всегда такой?

Корд отчаянно замотал головой.

— Нет, что вы, леди… обычно намного хуже!

Витольд прыснул, но от комментариев воздержался, за что я была ему благодарна. Только Эльстан равнодушно пожал плечами, не понимая, чему мы удивляемся — видимо, эльф, с его точки зрения, имел право на любые причуды по праву рождения, кроме того, вообще не был обязан ни перед кем отчитываться, и уж тем более, спрашивать разрешения на что бы то ни было.

— Господин Корд, — очень вежливо заговорил Перворожденный, — простите за чрезмерное любопытство, но не могли бы вы, если вас не затруднит, поведать нам что-либо из последних новостей… что-нибудь общеизвестное — знаете ли, я очень давно не бывал в столице и, возможно, пропустил что-то важное. Был бы вам очень признателен, если бы вы согласились восполнить сей досадный пробел в моей осведомленности.

Орк удивленно заморгал, явно пытаясь осмыслить разительную перемену в поведении Эльстана, только что шипевшего по любому поводу, а сейчас вдруг разразившегося длинной витиеватой тирадой, типичным образчиком чопорного эльфийского этикета — слава богу, упрощенного, думаю, стандартной формулировки даже я бы не выдержала. Однако он все же оказался молодцом — просто пожал могучими плечами и… не стал тягаться с эльфом в красноречии, коротко ответив, что неплохо было бы расспросить обо всем Дани, который «уж точно будет в курсе всех дел». Эльстан, посчитав такой поворот событий весьма разумным, отвесил благодарственный церемониальный полупоклон. Ведьмак уронил голову на руки, тихо всхлипывая.

— Джен, — простонал он, — где ты нас таких набрала? У тебя талант просто!

Я пихнула его в бок. Зря, правда — ни Корд, ни Эльстан его замечания не услышали, видимо, собственный разговор их захватил намного сильнее, чем мы предполагали. Да и нас с Витольдом тоже — мы с интересом наблюдали их деликатную «битву» за расовое превосходство, еще чуть-чуть — и ставки стали бы делать, но тут появился мокрый с головы до ног, но ужасно счастливый Дани, сведя на нет так и не разгоревшийся спор.

— Вот ни на минуту вас оставить нельзя! — всплеснул он руками. — Кстати, кому надо — там ручей, могу проводить. Вода кристальной чистоты, как слеза младенца!

Мы пообещали непременно воспользоваться его услугами, только чуть позже. Правда, для меня было несколько непонятным, как он умудрился так намокнуть в ручье, но об этом я пока решила не спрашивать — благо вопросов и так накопилось предостаточно. К тому же ведьмак почему-то начал смотреть на меня волком, видимо, решив, что предложение эльфа «проводить к ручью» было адресовано мне лично, хотя… надо сказать, в этом он, практически, не ошибся — Дани беззастенчиво строил глазки, особо не педалируя, но и не скрывая этого. Что интересно, ему была очень к лицу такая нагловатая манера поведения — она веселила, удивляла, но не раздражала, видимо, как раз эльфийская кровь давала то самое чувство меры, делая этого невыносимого «великого мага» ужасно очаровательным.

А что касается «глазок» — это вообще было выше всяких похвал, особенно если учесть то, какими они стали теперь. Если раньше они были иссиня-черными, то сейчас в них мерцали серебристые искорки, словно маленькие звездочки, рассыпанные по ночному небу. Странно, что я сразу не обратила на них внимания — потрясающее зрелище! Хотя, нет, готова поспорить, что «звезды» загорелись только сейчас — видимо, это зависело от его самочувствия — тускнели же глаза у Эльстана после битвы «при Феринтале»! Что поделаешь, эльфы, одним словом — даже тогда, когда они такие ободранные и «ощипанные» как Дани, который совершенно не производил впечатления Перворожденного.

Услышав, что прямо сейчас никто никуда идти не собирается, он обрадовано кивнул, выпросил у ведьмака трубку, чем поверг всех присутствующих — кроме Корда, конечно, — в настоящий шок, после чего улегся на уже облюбованный им валун и, закинув ногу на ногу, с наслаждением закурил. Я в очередной раз опешила — эльф, курящий трубку, совершенно не вписывался в мои представления о мире — этом или нашем.

— Скажите, я одна это вижу?

По вытянутым физиономиям моих спутников я поняла, что нет.

— Господа, что-то не так? — Дани поднял голову, не понимая, чем вызвал нашу странную реакцию.

— Забудь, — махнула я рукой.

Он тут же расслабился, откинул голову и закрыл глаза от удовольствия.

— Это ж надо так… Не знаю, зачем вам это понадобилось, но вы спасли мне жизнь, — не открывая глаз, задумчиво проговорил темный эльф. — Теперь я ваш должник. Хотите вы этого или нет, — добавил он с улыбкой, немого снимая пафос ситуации. Потом снова затянулся, выпустил облачко дыма и сел, обведя нас уже своим обычным, полушутливым взглядом. — У меня к вам такое предложение. Деньги, что я вам обещал, конечно же, выплачу, не сомневайтесь. Но кроме этого есть еще кое-что. Не знаю, кто вы и что вам надо, но, думаю, услуги черного мага вам не помешают. Особенно такого, как я, — я собралась ответить, но он тут же продолжил. — Я серьезно. А отвечать пока не обязательно — по дороге подумаете, все равно мне спешить некуда. Договорились? Вот и ладненько, — не дожидаясь ответа, кивнул он.

— У тебя точно талант, — шепнул мне ведьмак. — И как это тебе удается?

Я ошарашенно уставилась на него.

— Витольд, ты-то чего? — возмутилась я.

— Да я все о том, как тебе нас таких собрать удалось, — пояснил он.

— Я поняла! — фыркнула я. — Только вот, если ты забыл, я никого спасать не собиралась! — я говорила в полный голос, нимало не заботясь о том, что меня могут слышать сами спасенные. — Это была ваша с Эльстаном личная инициатива, а я сразу вам сказала, что она мне не нравится!

— Это уже детали, — покачал головой Витольд.

Я подняла глаза к небу. Иногда спорить с ним было просто бесполезно.

— Да ладно, соглашайтесь, не прогадаете! — продолжал уговаривать меня Дани, нарочно пропуская мимо ушей мое замечание, от которого даже Эльстан возмущенно засверкал глазами. — Сами посудите — услуги мага такого уровня, причем совершенно бесплатно! Наоборот, я еще и вам приплачу, как до города дойдем. Кстати, а куда идем-то?

Я уже хотела осадить напор не в меру любопытного эльфа, но тут…

— Дани! — просияла я. — Ты же черный маг?

— Ну не может быть! — воздел руки к небу Данириэль. — Наконец-то меня услышали! Я уже битый час…

— Да погоди ты! Ты мне лучше вот что скажи — ты знаешь Каравалорна?

— Отвечать? — весело усмехнулся он. — Или годить?

— Дани, не зли меня! — пригрозила я.

— Ну конечно знаю, ясен пень! Я же говорю…

— Стоп! Подробности позже. Ты можешь нас отвести к нему?

Он снова хитро прищурился, выдержал красивую паузу, задумчиво подымив трубкой. А потом вдруг стал совершенно серьезным.

— Вам это очень надо?

Несколько мгновений мы пристально смотрели друг другу в глаза. Его взгляд был таким пронзительным, что мне даже показалось, что он видит меня насквозь или хотя бы читает мои мысли, в принципе, вполне возможно, что так оно и было. Как бы то ни было, я не стала ничего объяснять, только кивнула — сухо, коротко и решительно. Он слегка поджал тонкие губы, но уже не картинно, а действительно о чем-то размышляя, потом еще раз как следует «прозондировал» меня взглядом, что-то для себя выясняя.

— Хорошо, — лаконично ответил он.

И тут же резко поднялся, протянул ведьмаку его трубку, выпрямился, запустил тонкие пальцы в мокрые волосы, то ли приглаживая, то ли просушивая — кто их, магов, знает — потом запрокинул голову, подставляя лицо солнцу с донельзя довольным видом.

— Ну что, купаться идем? — повернулся он к нам. — Или дальше будем выпендриваться, грязные, но гордые?

Мы пошли купаться.

Я говорила, что не могла понять, как он умудрился вымокнуть с головы до ног, купаясь в ручье? Мне помогли. Понять. И прочувствовать на своей шкуре. Так и знала, что любопытство меня погубит — хотела же ничего не спрашивать, так нет, спросила на свою голову! Теперь на мою голову рушился целый поток чистейшей воды — хорошо, не ледяной, и на том спасибо! Вообще, на самом деле мне было действительно очень здорово, возмущалась я только первые несколько секунд, и то от неожиданности. Сами посудите — подходите к безобидному на первый взгляд ручью, мирно бегущему по гладким блестящим камушкам, и тут он поднимается, изгибается наподобие горного потока и накрывает вас с головой, будто кто-то поднял с земли невидимый шланг и установил его прямо над вами. Что интересно, выше по течению, также как и ниже, ручей вел себя совершенно естественно, подобный «водопад» был только в одном месте.

Хотя, надо сказать, от шока я отошла довольно быстро — покричала вдоволь на беспечного мага, залившегося звонким смехом, но потом поняла, что занятие это неблагодарное, посему решила, как говорится, расслабиться и получать удовольствие. А уж с этим проблем не было — ощущения потрясающие, даже промокшая насквозь одежда не могла испортить настроение, резко подскочившее к верхней планке — не знаю, может, Дани чего наколдовал, или же просто вода здесь обладала такими освежающими свойствами, к тому же стоило только со стороны посмотреть на этот импровизированный душ, как сразу же становилось веселее.

Да и одежда высохла, как только я «выбралась на сушу».

— Ну, как? — расплылся в довольной улыбке Дани, любуясь делом рук своих.

Я рассмеялась.

— Что значит — как? Обалденно, конечно!

Он изобразил шутливый церемониальный поклон, не забыв при этом обворожительно похлопать длинными ресницами.

— Всегда к вашим услугам!

— Извините, — задумчиво проговорил Эльстан, обращая на себя внимание своего темного собрата, — не будет ли нескромным с моей стороны поинтересоваться, как вам удалось развить сей уникальный дар? Помнится, вы назвали себя черным магом, что само по себе довольно необычно для нашей расы, но такая возможность все же допускается, однако… — он запнулся, глядя на кульбиты подвешенного в воздухе ручья, — насколько я понимаю, это либо магия стихий, либо кровная эльфийская магия, но тогда…

Он замолчал в недоумении. Дани, кажется, не совсем понял, что так поразило Эльстана, поскольку ответил не сразу, видимо, ожидая продолжения рассуждений своего оппонента, но когда их не последовало, слегка улыбнулся, удивленно приподнимая бровь.

— И что же вас смущает?

Эльстан только развел руками.

— Но… это же невозможно!

Я переводила взгляд с одного на другого, в очередной раз ничего не понимая, и это состояние уже начало меня несколько раздражать, поэтому я не стала откладывать в долгий ящик, а тут же вмешалась.

— Господа, не хочу повторяться, но все же… объясните мне, кто-нибудь, что опять не так! Я понимаю, что я тут одна не в контексте, но…

— Леди Джен, если бы только вы, мне было бы не так обидно, — усмехнулся Дани. — Меня уже полмира ловит, а вы обо мне даже ничего не слышали!

— А надо было? — заинтересовалась я.

Дани даже смутился от неожиданности.

— Да нет, в принципе… Просто о какой теперь популярности можно говорить? Господин Витольд, можно еще вашу трубку? Спасибо, вы очень любезны. Короче, на какой вопрос сначала отвечать?

Все как один уставились на меня. Я медленно кивнула, мысленно пытаясь отсортировать информацию по сиюминутной необходимости.

— Во-первых, за что тебя ловят?

Дани отмахнулся.

— Вот тут как раз ничего интересного — просто я очень сильный маг, вот это и бесит Инквизицию, а повод всегда можно найти.

— Понятно, я, честно говоря, так и думала, тогда идем дальше. Что в твоем даре такого уникального?

Он рассмеялся.

— Да всё! А если серьезно… Ты имеешь представление о магии в этом мире? Ясно, не имеешь. Кстати, ты сама обладаешь, не знаю, как там насчет уникальности, но очень сильным даром, в Академию таких чуть ли не на аркане затаскивают.

— Что? — опешила я.

— Кстати, это абсолютная правда! — встрепенулся Эльстан. — Я это сразу заметил, только…

— Думал, что показалось? — подхватил Дани.

Эльстан смущенно кивнул.

— Это нормально, я тоже сначала так думал, — пояснил наш неожиданный «гуру». — Хотя странно, я магию обычно сразу чувствую.

— Я тоже… Хотя сам не… — он замолчал на полуслове.

Дани непонимающе нахмурился, потом окинул Эльстана беглым, но очень внимательным, пристальным и каким-то «медицинским» взглядом, после чего нахмурился еще больше.

— Давно это у тебя?

Эльстан заметно побледнел и тяжело вздохнул, ничего не ответив.

— Да уж, — протянул Дани, — я думал, я тут один с прибамбасом, а вас таких целая команда. Ну, тогда уж, знаете, мне сами боги велели с вами остаться. Да, вот еще, — обернулся он ко мне. — Могу предложить свои услуги учителя, будем твой дар развивать. Только сразу предупреждаю, учитель я хреновый, у меня с теорией всегда были проблемы, зато с практикой — лучше не придумаешь! Но на первых порах объяснить смогу. Вот и об устройстве магии расскажу в процессе курса обучения, чтобы зазря языком не трепать, договорились?

— Дани, погоди! — я безуспешно пыталась не утонуть в потоке информации. — Дай мне сообразить как следует!

— Соображай, — пожал он плечами. — Время терпит.

— Хорошо, — сдалась я, — о твоем… да и о моем даре будем говорить, когда будешь мне преподавать теорию магии. Но ты пока хоть примерно скажи, что ты умеешь?

— Примерно? Всё. Ну, почти, — рассмеялся он. — Воскресить не могу, да и жизнь новую создать — тоже. Но это никто не сможет. Только бог, да и то, не простой, а — Демиург, Создатель. И еще пару вещей. Например, не могу снять некоторые проклятия, но это зависит от того, кто накладывает.

Эльстан вздрогнул.

— И… в общем, не важно, — свернул тему Дани, заметив реакцию светлого эльфа. — А в остальном — хоть сейчас. Ну что, подумала?

Я кивнула.

— Давай так. Я, честно говоря, сама никакого дара за собой не замечала, но, думаю, попробовать можно. Если это не будет мешать моим делам.

Дани развел руками.

— Как скажете, леди! К тому же, в любой момент сможете бросить, если не понравится, да и я в процессе пойму, будет с этого толк или нет.

На том и порешили. Эльстан, после того, как Дани заикнулся о его проклятии, смотрел на него как-то уважительно и просто так вопросов не задавал, на слове поймать не пытался. А учить меня начали практически сразу — хотя к самому гипотетическому развитию моих таких же гипотетических способностей я отнеслась крайне сомнительно, но вот сама магическая система этого мира меня живо заинтересовала. В конце концов, это было настолько общеизвестно, что не разбираться в этом вообще было просто неприличным. Дани, впрочем, не возражал.

— Слушай. А еще лучше, запиши. С Начала Начал я тебе рассказывать не буду, типа, откуда все взялось, куда делось и тому подобное — сам не силен, но это пока тебе не надо. А вот приблизительную схемку магических категорий мы сейчас набросаем.

Короче. Магия смертных — в смысле, не богов, о них пока тоже не будем. Есть магия Светлая, есть — Темная, а есть — магия крови, то есть, расовая, врожденная магия. Это магия эльфов, гномов, орков и прочих подобных рас, у них она своя, и человек никогда ей овладеть не сможет, также как и эльфу никогда не понять принцип магии гномов, и наоборот. Могу сказать только в общих чертах, эта магия основана на обращении к духам земли, леса, воды, в общем — природы, поэтому у гномов всегда все в порядке с рудой, а про эльфийские леса даже говорить нечего — они давно вошли в легенду.

Все это ни в коем случае нельзя путать с магией Стихий. Это — магия людей. Они работают со стихиями непосредственно, не затрагивая духов, так что их магия по сути от эльфийской отличается принципиально. Например, что касается возделывания почвы — эльфу достаточно заговорить землю, чтобы она плодоносила, маг-стихийщик же этого сделать никогда не сможет, зато он обеспечит погодные условия, спасет от засухи, наводнения, заморозков, перегрева или пожара. Так что разница существует. К тому же, магии эльфов научиться невозможно, если ты таковым не родился, а человеческая доступна всем, у кого есть способности, в той или иной степени. Но, продолжим.

Итак, маг, владеющий стихией, может управлять погодой, вызывать пожар, преобразовывать воздух в воду и еще много чего, но тут есть тонкости. Магия Стихий относится к Светлой Гильдии, как я уже сказал, так что здесь есть несколько ограничений этического свойства. Светлый маг не имеет права действовать во вред кому-либо, так что, все эти замечательные возможности «стихийщика» могут показаться безграничными только на первый взгляд — например, бойцовские навыки их практически минимальны, поскольку развитием их никто и никогда не занимается, да и, в принципе, надобности такой нет. Зато у них есть замечательные целители, без которых вообще трудно представить этот мир. Ну, чем занимаются целители, говорить не буду, это и так понятно.

Предупреждая ваш вопрос, поясню сразу — в Академии основы целительства преподают всем, не зависимо, светлый ты или же темный, но при небольшом уровне навыка уходит очень много маны, профессионалы же используют ее совсем чуть-чуть, но результатов достигают колоссальных.

Да, еще один момент — целители никогда не воздействуют на разум другого человека, даже если это кажется необходимым — прочитать мысли больного, чтобы узнать, что у него болит, ввести в легкий транс, но — не тут-то было. Догадалась уже? Правильно, все та же этика, будь она неладна. Но целители не особо расстраиваются, они и так отлично чувствуют болезнь, и мысли больного им мало интересны.

Зато они — то есть, мысли, — интересны ментатам. Которые как раз воздействуют на мозг, подавляют волю, вводят в транс, легкий и не очень — это, как ты понимаешь, уже выпускники Темной Гильдии. Им, честно говоря, по большому счету, плевать, причиняют они вред кому бы то ни было или нет, их законы намного гибче Светлых. Зато к ним намного строже относится Инквизиция, но тут уж ничего не попишешь, в мире должно быть Равновесие, чтоб никому обидно не было. Да, кстати, по поводу ментала — Светлые им тоже малость владеют, так же, как и темные — основами целительства, но пользуются, только если надо весть передать срочно, но по возможности прибегают к помощи ментатов — силы много уходит.

А теперь перейдем самому… мм… специфическому разделу — некромантии. Это разряд не для слабонервных. Некроманты работают с магией мертвых — вызывают духов, поднимают мертвых, упокаивают восставших — в общем, выполняют самую грязную работу, за это нас… в смысле, их и не любят. Господин Эльстан, не стоит так морщиться, это такие же маги, как и все остальные, нравится вам это или нет. К тому же, не стоит забывать, что они являются обязательной составляющей этого мира, и если без целителей этот мир довольно трудно представить, то без некромантов — практически невозможно. Объясняю на пальцах.

Эвенкар… или Элантида, боги ее знают, но не важно, в общем, этот мир переполнен магией. При работе целителей, погодников, ментатов и прочих в воздух происходит магический выброс, зачастую больший, чем требуется для того или иного действия — особенно у неопытных, начинающих магов. И эти сгустки магической энергии витают в воздухе, полностью лишенные контроля, иногда растворяются, а иногда — находят свое пристанище. Вот тогда и происходят всякие досадные происшествия, как, например, восстание мертвых — это как раз самый типичный случай. И чтобы эти случаи не стали закономерностью и не переросли в стихийное бедствие, были созданы некроманты. Только некромант способен упокоить восставшего чисто и правильно, без каких-либо последствий.

Засим предлагаю закончить наш так называемый вводный курс, остальное — потом, когда это отложится, а то ты, послушав меня, вообще учиться откажешься.

— А для тебя это будет большим ударом? — улыбнулась я.

— А то! Ты ж у меня первая ученица! Да и потом, мы, эльфы, знаешь, какие впечатлительные!

— Догадываюсь!

Дани продемонстрировал абсолютно невинное, ангельское выражение лица, один взгляд на которое, видимо, должен был вызывать у жертвы приступ глубокого раскаяния за проявленное недоверие к Перворожденному.

— Дани, твою мать, ты мне еще какое-нибудь чувство вины внуши, ментат хренов!

Теперь эльф захлопал глазами совершенно искренне.

— Джен, я не ментат, я же некромант… — с неожиданным смущением возразил он.

— Но ты и не целитель, а на тебе почему-то ни царапины, — парировала я. — Дани, давай, прекращай свою комедию ломать, все равно ни в жизнь не поверю, чтобы ты, учась в Темной Гильдии, ментал не освоил!

Он еще раз, уже для проформы хлопнул ресницами, но потом покачал головой, признавая свое поражение, и рассмеялся.

— Джен, а как ты поняла, что я вру? — тут же принялся допытываться Дани. — Кстати, я правда менталом совсем чуть-чуть владею, так что, в принципе, и не врал почти… Ну как ты поняла?

Я с загадочным видом прищелкнула языком, отказываясь открывать карты. А с другой стороны, и что бы я сказала? Что в своем мире была актрисой? Что мой первый муж был режиссером, за версту чувствующий малейшую фальшь? Или что мой второй муж обладал таким характером, что его вообще мало кто обмануть решался — хлопотно это, жизнью можно поплатиться ни за что, ни про что. Но это все осталось там, за странным светящимся облаком, откуда ни возьмись выросшее на благодатной почве Новой Зеландии.

Внезапно я спохватилась, вспомнив, что рядом со мной сидит ментат, прекрасно умеющий читать мысли, как открытую книгу, и тут же послала ему один из самых свирепых взглядов из моего арсенала. Дани подскочил от неожиданности.

— Джен, ты чего?

— Дани, только попробуй! — пригрозила я.

Первые секунды он соображал, в чем, собственно, дело, но потом изобразил такую бурю эмоций, что я поневоле сбавила напор.

— Джен, ты что думала, что я твои мысли буду читать? — обвинение в предательстве у него очень хорошо получилось, почти натурально. — Да как ты… а как же этика?!

— Этика? — насмешливо переспросила я.

— Ну да! — горячо заявил он. — У Темных она, конечно, не такая, как у Светлых, но тем не менее… У своих мысли никогда не читают, это…

— Моветон, — кивнула я. — Понятно, — я даже хотела извиниться, но тут меня осенило. — Дани! А ты можешь Каравалорну весть послать? Что, мол, такие-сякие, просим аудиенции, чтобы потом на месте проще было, а то вдруг он вообще из замка смоется? Будем его потом по всему миру искать!

— Мысль здравая, — Дани сделал ужасно умное лицо, в котором мне почудилась пародия на кого-нибудь из учителей Академии или Гильдии. — Несомненно. Только вот, не хочу вас обидеть — бесполезная. Во-первых, Архимагистра просто так никто не беспокоит, так что если не хочешь нажить себе врага…

— Так я не просто так, у меня дело! — возмутилась я.

— А Каравалорн об этом знает? Нет. Так что без его высочайшего разрешения лучше без спросу не лезть.

— Так он и не узнает, если я не скажу…

— Во-вторых, — перебил меня Дани. — Он мог выставить экран, я его, конечно, смогу пробить, но, честно говоря, ссориться с Каравалорном меня как-то ломает. А в-третьих…

— Умник, не части, — не знаю, почему, но как раз такой тон Дани понимал лучше всего, это его как-то мгновенно мобилизовало и настраивало на деловой лад. — Ты мне лучше вот что скажи. Если кому-то понадобится помощь вашего замечательного Архимагистра, что, к нему и обратиться нельзя? Этикет мешает? Насколько я помню, как раз Темные воспринимают своды и уставы крайне… прозрачно. Или мы будем хреначить через полмира, спасаясь от этой ублюдочной Инквизиции только потому, что «Архимагистра нельзя потревожить»!

Миндалевидные глаза Дани приняли форму правильного круга, но не надолго. Уже через пару секунд он покатился со смеху. Однако, моя реакция на его веселье, видимо, слишком хорошо отобразилась на моем лице, поскольку он тут же взял себя в руки.

— Тихо, тихо, не заводись! — сдал позиции эльф. — Нам по-любому хреначить через полмира, свяжемся мы с ним, или нет — не перенесет же он нас к себе! А вот в… на чем я там остановился? В-третьих, именно из-за «этой ублюдочной Инквизиции» я и не буду связываться с Каравалорном, поскольку такая магическая волна не пройдет незамеченной, а нас, вроде как, ищут. Еще вопросы есть?

Я покачала головой. Какие уж тут вопросы!

— Да, еще один момент, — вдруг встрепенулся Дани. — Вполне возможно, что его как раз в замке не будет, но ничего страшного, мы сможем его там подождать — я уже так делал, он не обидится.

— То есть? — не поняла я. — Почему не будет?

Дани пожал плечами.

— Ну, я, конечно, утверждать не берусь, просто… Да, скорее всего — не будет. Потому что он будет в Эвенкаре. Все-таки такое событие…

— Какое? — этот возглас прозвучал в трехголосном исполнении, только орк промолчал, хлопая глазами-бусинками, почему-то очень удивившись нашему вопросу.

Дани переглянулся со своим другом, потом только развел руками.

— Ну, ребята, если вы и этого не знаете… — ошарашенно проговорил он. — Король женится!

Я повернулась к своим спутникам, ожидая каких-либо объяснений, но они были обескуражены намного больше, чем я.

— Да уж, — протянул ведьмак, выходя из оцепенения. — Повезло тебе с провожатыми. И что, об этом все знают? — буднично спросил он Дани.

— Я думал, что да, — усмехнулся эльф. — А вот теперь уже не уверен.

Ведьмак махнул рукой.

— Значит — все, можете не сомневаться. Не думаю, что нас таких много.

Эльстан вообще воздержался от комментариев — Перворожденный имеет право не быть в курсе событий человеческого общества.

— И давно? — продолжал расспрашивать ведьмак.

— Что давно? В смысле давно ли это обнародовано? Честно говоря, не очень, но шуму поднялось уже много.

— А на ком?

Дани прищурился.

— А дашь еще трубку на чуть-чуть?

Ведьмак довольно усмехнулся.

— Понравилось? Сам травки собирал, да и сушил тоже. Да забирай насовсем, у меня все равно еще одна есть — на всякий случай.

— Витольд, ну ты и хомяк! — рассмеялась я. — А я уж было удивиться хотела такому аттракциону неудержимой щедрости!

— А то! — прищелкнул языком ведьмак. — А вы, господин эльф, не отвлекались бы.

Дани с трудом оторвался от любовного созерцания своей обновки, но потом все же кивнул.

— Ваш всецело. Итак, на чем я остановился? А, на невесте, — он удобно уселся на валуне, принимая позу сказителя. — Вот в этом-то вся и закавыка, господа. Король женится ни на ком-нибудь, а на племяннице самого Гаронда, Великого Инквизитора, то бишь.

Ведьмак присвистнул. Эльстан подскочил, как ужаленный и начал стремительно бледнеть. Дани многозначительно кивнул.

— Да, господа, — отчеканил он. — Именно. Так что, судя по всему, скоро нам всем придет полный и окончательный пипец.

На берегу ручья повисла тяжелая пауза.

— Извините… — неожиданно заговорил Эльстан тихим дрогнувшим голосом, нарушив вязкую тишину. — А вы не знаете, случайно… как зовут эту… племянницу?

Дани удивленно приподнял бровь.

— Да какая разница? — небрежно пожал он плечами. Мы все, признаться, тоже не совсем поняли, к чему он это спросил. — В племяннице ли дело? Дело в том, что это развяжет руки Гаронду, только уже официально — ему теперь даже королевское разрешение не потребуется на… боги, да ни на что! А сама племянница… — он усмехнулся, — юное прекрасное создание… кстати, я сам не видел, но те, кто имели такое счастье, рассказывали, — Дани прикрыл глаза от удовольствия, — красавица — не то слово. Прелестница, обладающая совершенной красотой, словно богиня какая-то. Сногсшибательная девица, в общем. Ясно, что король на нее запал, я бы сам тоже с удовольствием… Ну да ладно, — сам себя одернул Дани. — Что ты там спрашивал? Как ее зовут? Соответственно. Имя у нее такое, будто легкий ветерок играет с нежнейшими лепестками цветов королевской оранжереи — Клементина…

Эльстан, не говоря ни слова, не издавая никаких звуков, тихо, молча рухнул в обморок.

Надо сказать, привести его в чувство у нас получилось не сразу, даже заклинания Дани с первого раза не сработали, что привело нашего великого мага в бешенство — видимо, прежде у него проколов не случалось. Он принялся шипеть, ругаться, на чем свет стоит, но потом мы с ведьмаком его более-менее успокоили и уговорили повторить попытку. В принципе, он и не возражал, справедливо рассудив, что жизнь товарища важнее подорванной репутации и уязвленного самолюбия, но для виду все же немного пофырчал. И заклинание читал уже несколько по-другому, сквозь зубы и с такой подачей, что со стороны казалось, что он крепко ругается на незнакомом, но очень выразительном языке. Однако, как ни странно, это подействовало намного эффективнее — Эльстан слабо застонал и открыл глаза, но тут же в панике заметался и вскочил на ноги. Взгляд у него был совершенно безумный. Дани кусал губы и хмурился, абсолютно недовольный поведением «пациента», расценивая его неадекватную реакцию на стандартные процедуры как личное оскорбление своих профессиональных качеств. Он еще что-то прошептал, делая небольшой пас рукой. Эльстан зашатался и мягко осел на валун. Его взгляд начал проясняться, потом он закрыл глаза и уронил голову на руки.

— Все кончено… — чуть слышно простонал он.

Знаком спросив разрешение у «лечащего врача», я подсела к Эльстану, приобняв его за плечи. Он тяжело вздохнул. Я повернулась к остальным, замахала им свободной рукой, давая понять, чтобы нас оставили наедине.

— Эльстанище, — проникновенным тоном врача-психиатра заговорила я. — Ты там жив? Ты нас так больше не пугай, хорошо?

Он слабо кивнул.

— Жив… а что толку?..

— Так, вот только этого не надо. Вы, эльфы, долгожители, вот затянется твоя депрессия лет так на сто — сто пятьдесят, у меня жизни не хватит тебя из нее вытаскивать!

Он поднял на меня глаза, его взгляд был абсолютно осмысленным, но таким… даже тогда, на кладбище, в нем не было такой пустоты, боли и… ужаса. Причем, ужас был вполне осознанный и… неизбежный, с которым невозможно было бороться, он наступал, поглощая все, ввергая в глубокое отчаянье, не оставляя надежды на спасение, можно было только смириться и тупо и отрешенно ждать смерти, молясь о том, что она будет не слишком мучительной. Я вздрогнула, отгоняя жуткое наваждение. Получилось плохо. Холод, пробежавший по всему телу в первые мгновение, затаился где-то в самом сердце, сжимая его липкими колючими когтями, и никак не желая отпускать насовсем. Я попыталась высказать Эльстану, что я обо всем этом думаю, но в горле будто ком застрял. Наконец, он сам прервал тяжелое затянувшееся молчание.

— Этой свадьбы… — прошептал он, — нельзя допустить.

— Почему? — осторожно спросила я.

Он открыл, было, рот, но вдруг снова застонал, закатил глаза и, сжав руками виски, опустил голову, упираясь лбом в землю. Я хотела позвать Дани, но он меня остановил, вцепившись мертвой хваткой в край платья.

— Не надо, — прохрипел Эльстан, — сейчас пройдет…

Я аккуратно уложила его голову себе на колени, запустив руки в его длинные волосы, слипшиеся от холодного пота, и стала нежно поглаживать, тихонько приговаривая ласковые ободряющие слова. Это подействовало — скоро он перестал корчиться и задышал ровно и спокойно, я даже подумала, что он уснул, но эльф вдруг заговорил глухим отстраненным голосом, лишенным всякого выражения.

— Однажды Гаронд приехал в Чертоги Илидора со своей прекрасной племянницей, Клементиной, чтобы заключить помолвку между ней и сыном Илидора. Тогда имя Архиепископа еще не значило то, что значит теперь — Инквизиция всегда выполняла карательную функцию, но никогда прежде не выходила за рамки дозволенного, и союз с Гарондом не предвещал эльфам ничего такого, о чем пришлось бы жалеть. Напротив, это было бы удачным политическим шагом, способствующим объединению эльфов и людей, и развеяло бы последние предрассудки. Илидор согласился на предложение Гаронда еще в Эвенкаре, куда прибыл с визитом к королю, тем более что Клементина была потрясающе красива, прекрасно воспитана и вполне могла бы составить достойную партию его единственному сыну. Конечно, эльфийский этикет предполагает очень долгий процесс сватовства, занимающий несколько лет или хотя бы месяцев, но ввиду того, что одна из сторон принадлежит к человеческой расе, Илидор пошел на уступки, и все было решено в кратчайшие сроки. Очень скоро Гаронд со своей племянницей прибыли в его Чертоги, где сразу же и заключили помолвку. Свадьба была также назначена на ближайшее время, но… — голос Эльстана дрогнул, — но неожиданно помолвка была расстроена по неизвестной причине. Гаронд с Клементиной тут же вернулись в Эвенкар, а Илидор более без надобности не покидал свои владения и никаких дел с Архиепископом больше не имел. Однако о причине столь неординарного события ни одна сторона не распространялась, и чуть было не вспыхнувший скандал был подавлен по обоюдному соглашению. Вот, собственно, и все…

Он притих, уткнувшись мне в колени. Я переваривала информацию, пытаясь сопоставить ее с грядущей мировой трагедией и полностью разбитым состоянием Перворожденного. Хотя, насчет трагедии, в принципе, понятно, только разве что, не так глобально, как это выразил Эльстан — но, с другой стороны, он вообще излишне впечатлительный, так что мог и преувеличить. А насчет его депрессии… Стоп!

— Эльстан! — я принялась его энергично трясти, осененная одной мыслью, не сказать, чтобы гениальной, но вполне в его духе. Уже в процессе я сообразила, что, может, не надо было его так активно тормошить, но что сделано — то сделано. Остается надеяться, что его мигрень уже отступила. — Ты был в нее влюблен?!

Он вскочил на ноги, будто его подбросили. Его глаза снова начали нехорошо светиться, а на щеках появился лихорадочный румянец.

— Так, спокойно, спокойно, — шагнула я к нему. — Только в припадушках больше не бейся, хорошо?

— У меня… все… в порядке, — просипел эльф, отчаянно пытаясь взять в себя в руки, хотя его зубы уже вполне отчетливо выбивали дробь.

— Я заметила. Может, все-таки позвать Дани?

— Нет! — почти закричал он, но, заметив свою оплошность, тут же смутился. — Прости, я не хочу, чтобы…

— Чтобы все знали, что ты — сын Илидора? — в лоб спросила я.

Он потрясенно захлопал ресницами, потом стушевался и сел на валун.

— Ты был в нее влюблен? — тихо повторила я. — И она разбила тебе сердце? Или… что-то еще?

Он какое-то время молчал, играя с журчащими струями веселого ручья, восстанавливая душевное равновесия и собираясь с мыслями. Это помогало — он все еще дрожал, как осиновый лист, но выглядел уже вполне вменяемым.

— Дело не в этом… не только в этом… — слова давались ему с трудом, но его голос все же постепенно обретал уверенность. — Пойми, Джен, есть вещи, которые… я не могу рассказать. По… очень серьезным причинам. Но поверь мне, эта свадьба не должна состояться… потому что… — он снова начал бледнеть.

— Спокойно, я поняла, — тут же перебила я его. — Я тебе верю. Но, Эльстанчик, ласточка моя, этого недостаточно, чтобы сорвать королевскую свадьбу. Да, к тому же, не уверена, что у нас это бы получилось — я, например, даже не представляю, как это сделать.

Он кивнул.

— Ты права… Но мы должны помешать тому, чтобы… извини, я не могу.

Он потупил глаза. Я чувствовала себя несколько сбитой с толку. Он знал что-то, несомненно важное, но почему-то не мог рассказать, и это что-то, по-видимому, должно было стать определяющим моментом в наших дальнейших действиях. Так, попробуем с самого начала. Будем играть в «угадайку». Или…

— Дани, подойди, пожалуйста! — позвала я темного эльфа.

— Джен, если ты хочешь, чтобы он прочел мои мысли, — заволновался Эльстан, — то это ничего не даст. Кроме…

— Нового приступа мигрени? Только уже у вас обоих, насколько я понимаю, — добавила я, вспомнив, как бесился Дани, когда на Эльстана не подействовало его заклинание. — Солнышко мое, никто насильно с тобой ничего делать не будет, обещаю. Просто я хочу подстраховаться.

— В чем? — не понял Эльстан.

— Сейчас увидишь. Дани, — обратилась я к появившемуся магу, — нам нужна твоя помощь.

Почему-то я ждала от него бури эмоций и нескончаемой трескотни, но вместо всего этого, он молча кивнул и приготовился внимательно слушать.

— Если ему станет плохо, ты сможешь помочь?

Дани очень серьезно покачал головой.

— Если только чуть-чуть. Ты видела, как на него моя магия действует?

Я вздохнула.

— А я тебе нужен только как целитель? — спросил Дани с легкой обидой в голосе. — Или еще чем-нибудь могу помочь?

— Даже не знаю, — задумалась я. — Тут такая проблема… — я осеклась, быстро соображая, как мне изложить ее суть Дани, не раскрывая инкогнито Эльстана. Однако сын Илидора заговорил сам, снимая с меня эту ответственность.

— Клементина не должна выходить замуж за короля, — заявил он.

Дани иронично приподнял бровь.

— Отличная идея, — несколько разочарованно усмехнулся он. — А, главное, свежая. И не избитая. Это вы ее столько обсуждали?

Эльстан сверкнул глазами.

— Поймите, дело не в том, даже, что она племянница Гаронда, а в том…

— Стоп! — мгновенно посерьезнев, остановил его Дани. — Молчи. И не думай ничего. — Он резко развернулся ко мне. — Не спрашивай его больше об этой девице, по крайней мере, без меня. Да и со мной — тоже не увлекайтесь. Оба. У него блок стоит. Начнет о ней говорить — мозг взорвется. Сразу.

— Черт! — я хлопнула себя по лбу. — Это же элементарно, как же я сразу не сообразила? Ну да, все же так просто…

— Ну, не так уж и просто, — хмыкнул Дани, — заклятие, между прочим, очень сложное, и снять его я никак не смогу.

— А если его… — прищурилась я.

— Обойти? — подхватил Дани. — Что ж, можно попробовать, — он тут же оживился. — Только если господин Эльстан не против, конечно.

Сын Илидора несколько мгновений переводил взгляд с Даниэля на меня и наоборот, но потом, все же, собравшись с духом, согласился.

— Замечательно, — подытожил Дани, — а теперь расскажите мне в двух словах, что конкретно нам надо узнать, и что вы уже выяснили.

— Дани, секундочку, — попросила я, — Эльстан, скажи, то, что ты мне рассказывал о… ее предыдущей помолвке, как-то связано с…

— Напрямую, — ответил Эльстан твердо, не дав мне договорить.

— Вы о том, что Гаронд ее сватал за сына Илидора? — догадался Дани. — Да, там была очень странная история. Настолько странная, что уже в легенду вошла, несмотря на то, что ей уже лет пятьдесят…

— Что?! — переспросила я. — Кому?!

— В смысле, «кому»? — не понял Дани. — Истории, конечно…

— А Клементине?

— Да хрен ее знает! — пожал плечами Дани. — А какая разница-то?

Я развела руками.

— Так погодите, она что — не человек?

Эльстан характерно застонал и покачнулся, закатывая глаза. Дани что-то зашипел, послав мне злобный взгляд, и принялся колдовать над пострадавшим.

— Ну, ты, родная, учудила! — высказал он мне сквозь зубы, приводя Эльстана в нормальное состояние. — Поняли уже, что с этой «сногсшибательной девицей» лажа какая-то, так что ж ты такие вопросы задаешь? Да и потом, почему — не человек-то?

— Да потому что… сколько лет люди живут?

— Ты у меня спрашиваешь? — удивился эльф. — По всякому бывает. От нуля до бесконечности, — усмехнулся он. — Нет, я серьезно. Если совсем чистая человеческая кровь, то лет сто — это в среднем. Но чистую расу сейчас можно только среди крестьян найти, да и то — поискать придется. Потому что если в роду примесь эльфов или гномов, то тут если не бессмертие, то долголетие точно обеспечено лет на четыреста минимум. К тому же, если даже просто человек, но — маг, тут тоже, сама понимаешь, жить будет не вечно, конечно, но очень долго, особенно если способности хорошие и силы большие. А уж полубоги… Что ты удивляешься, Гаронд, между прочим, бог, да не абы какой, а один из самых древних.

Я прикусила губу. Как же я смогла упустить это из виду? Ведь Дварф что-то такое рассказывал… Вот что значит, столкновение теории и практики! Окунувшись в этот мир, прочувствовав его на своей шкуре, начинаешь забывать то, что говорили мне тогда, когда имя того же Гаронда для меня вообще было пустым звуком. Кстати, понятно, почему я забыла о его божественном происхождении — видимо, Инквизиция была для меня намного более понятной и устойчивой ассоциацией, чем древний бог неизвестно чего. Или же просто в голове не укладывалось, как этот самый древний бог может быть по совместительству Великим Инквизитором, налагающим вето на несанкционированное использование магии.

— Эй! — вторгся в мои размышления голос Дани. — А ты чего замерла? Ты живая? Или тебя тоже откачивать надо?

Я отмахнулась.

— Все нормально, я просто задумалась. Ладно. Возвращаясь к теме…

— Погодите… — подал голос Эльстан. — Я не все могу сказать, но…

— Это мы уже поняли, — выдохнул Дани, утирая пот со лба.

— Да нет, я… что-то просто не могу сказать, а что-то… вообще не помню… — Эльстан совсем смутился, — простите…

Однако, именно это Дани ничуть не удивило.

— Вот это как раз нормально, — пояснил он. — А еще знаете, что вполне возможно? Вот готов поспорить на что угодно, в конечном итоге окажется, что так называемое искомое вообще лежит на поверхности, и было бы намного больше толку, если бы мы просто забили на всю эту процедуру дознания — тогда бы сами через день-другой догадались, без всякой паники. И дело даже не в нашей коллективной глупости. Просто когда ставится блок, к нему чаще всего добавляется одно маленькое заклинание — оно очень хорошо путает мысли жертвы, сбивая с толку, чтоб такие умники как мы не докопались. В результате вообще можно забыть, какого тут вообще весь сыр-бор затеяли. Так что предлагаю перекур.

В подтверждение своих слов он уселся на валун и принялся раскуривать свою новую трубку.

— Господин Витольд, — обратился он к ведьмаку, показавшемуся из зарослей, — Не составите нам компанию? Кстати, а у вас случайно не найдется пару глоточков вина?

Ведьмак порылся в сумке, достал фляжку и бросил ее эльфу.

— А вы уже закончили? — спросил он меня.

— Пока нет, — покачала я головой, — Эльстан, а можно уже всех позвать?

Перворожденный, уже окончательно пришедший в себя, решительно кивнул. Я вздохнула с облегчением. Мне совершенно не улыбалась идея пересказывать всю эту историю, которую еще и сама не совсем поняла, каждому по отдельности.

— Замечательно, — кивнул ведьмак, махнул рукой Корду и присоединился к нам, тоже усевшись на траву, приобняв меня за талию. — Ну что, — между делом спросил он, — эта проблема как-то влияет на маршрут нашего передвижения?

— Вот это мы как раз и выясняем, — хмыкнула я. — Как выясним, чем эта треклятая свадьба может быть опасна… ну, кроме объективных причин, конечно — так и решим, что делать дальше.

— А, понятно. А Эльстан тут каким боком? — так же между прочим поинтересовался ведьмак.

— Я был с ней помолвлен, — неожиданно раздался звонкий, чистый и удивительно спокойный голос сына Илидора.

Все замерли. Орк удивленно хрюкнул. Дани поперхнулся вином, которое только что выклянчил у ведьмака.

— Вы что, надо мной издеваетесь?! — прокашлявшись, возмутился он. — Вам обязательно что-нибудь такое говорить, когда я ем или пью? Другого времени не нашли, что ли?

— Дани, не нарывайся, — не смогла я удержаться от комментария. — Так и хочется ответить, что «это потому что кто-то слишком много ест».

Орк снова хрюкнул, но уже намного веселее. Дани набрал в легкие воздуха, видимо, чтобы разразиться очередной тирадой, но тут же сдулся.

— Ладно, — махнул он рукой. — Давайте к делу. Джен, а ты вместо того, чтобы ко мне придираться, не могла раньше сказать… — потом покосился на Эльстана и понимающе кивнул. — Не могла, — сам себе ответил Дани.

Он прищурился, знаком попросив нас его не отвлекать, и принялся очень напряженно думать, будто пытался поймать ускользающую мысль. Наконец, ему это удалось — его взгляд стал донельзя пронзительным, он весь как-то подобрался, будто перед прыжком, и повернулся к Эльстану.

— Это она с тобой сделала? — спросил он в упор.

Эльстан прикрыл глаза, но в обморок падать не стал. Мы с магом переглянулись.

— Господин Витольд, — обратился к ведьмаку Дани, — у вас еще осталось обезболивающее? То, что вы мне давали? Помогите, пожалуйста, Эльстану — его сейчас лучше не тревожить заклинаниями, а то как бы хуже не стало.

Я взяла из рук Витольда маленький пузырек, подсела к Эльстану и, ласково поглаживая по голове, протянула ему зелье. Он грустно вздохнул, но, слава богу, капризничать не стал, выпил лекарство добровольно и через несколько мгновений заснул, завернувшись в свой плащ.

— Отлично, — кивнул Дани, прихлебывая из фляжки, — теперь мне, кажется, все понятно. Клементина — ведьма, владеющая магией Инквизиции. А это, честно говоря, весьма и весьма хреново.

— Дани, а что за магия у Инквизиции? — уточнила я.

Он усмехнулся, покачав головой.

— Милая моя, если бы все это знали, нам бы жилось намного проще. По большому счету это — самый закрытый Орден. Пройдя посвящение в инквизиторы, послушник больше не имеет никакого отношение к той жизни, коей жил раньше, он получает новое имя и… новую судьбу. С этого момента все, чем он занимается, является строжайшей тайной, которую он не имеет права разглашать. При попытке нарушения обета он мгновенно умирает. Думаю, не надо говорить, как?

— Им ставится такой блок, как у Эльстана? — догадалась я.

— Умница моя, — кивнул мой «учитель». — Только качественнее. По идее, такую защиту обойти нельзя… Так что, либо эта Клементина ворон на занятиях считала, то ли наш… ой, даже не знаю, как его теперь называть… в общем, наш пациент под счастливой звездой родился.

Мы все одновременно посмотрели на мирно спящего Перворожденного.

— А может, это как раз из-за того, что он сын Илидора? — выказала предположение я.

— Может, — пожал плечами Дани. Вино во фляжке кончилось, он бросил ее на траву, подтянул колени к груди, обхватил их сцепленными в замок руками, и принялся мерно покачиваться, глядя в небо. — Это уже не важно… важно то, что нам действительно придется как можно быстрее связаться с Каравалорном, иначе…

До меня начало доходить, что он хочет сказать. Он, меж тем, продолжал.

— Инквизиторы обладают уникальным даром — поглощать чужую магию. Именно поэтому ни один маг в здравом уме не нападет на Инквизитора, поскольку при нападении они не только поглощают, но и могут использовать магию атакующего против него самого. Я уже не говорю о всяких приспособлениях, которые есть в арсенале каждого уважающего себя инквизитора, о всевозможных артефактах, либо блокирующих, либо высасывающих ману, — он посмотрел мне в глаза и заговорил несколько изменившимся голосом. — Но все дело в том, что все это лишает маны лишь на время. Потом она обязательно восстанавливается. А вот чтобы… — он передернул плечами, — чтобы насовсем… — он снова покосился на Эльстана, — такое я вижу впервые. А вот теперь представь, — он слегка наклонился ко мне и заговорил внезапно осипшим голосом, — что будет, когда на свадьбу короля и… Клементины соберутся все самые сильные маги?

Последние слова он произнес медленно, отчетливо, с паузами, чеканя чуть ли не каждый звук.

Витольд присвистнул. Я тяжело вздохнула. В принципе, я уже и так догадалась, к чему он клонит, но теперь услышала подтверждение своим худшим опасениям.

— Дани, — проговорила я, твердо глядя в бездонные черные глаза темного эльфа, — а ведь их надо предупредить. И знаешь, кто это сделает?

Он застонал от досады, уткнувшись лбом в колени.

— Джен, ну пойми, если я свяжусь с ним, нас тут же вычислят, ты даже не представляешь, как быстро! Я согласен, мы должны предупредить Архимагистров, что ни под каким предлогом на свадьбу соваться нельзя, и мы это обязательно сделаем, я тебе вот чем хочешь, поклянусь! Мы дойдем до Каравалорна, тут не так далеко, а оттуда всем остальным расскажем. Тем более, что сам Темный Архимагистр нам с удовольствием поможет. Но сейчас… мы просто сами попадем в лапы Инквизиции, и на этом наше героическое путешествие закончится. Не думаю, что кому-то от этого будет легче. Ну, кроме Гаронда, конечно.

— Ладно, ладно, все, не кричи, я уже поняла, — оборвала я его причитания. — А на какое время свадьба назначена?

Он всплеснул руками.

— Вот знаешь, чем ты мне нравишься? Вовремя правильные вопросы задаешь! Чем панику устраивать и… блин, так и хочется его Высочеством назвать, честное слово — Эльстана доводить до недееспособного состояния, сразу бы так и спросили: «Дани, миленький, а когда этот пипец состоится?»

— Дани, твою мать!

— Не «твою мать», а…

— Дани! — рявкнула я. Это не подействовало — эльф только невинно хлопал ресницами, внимательно слушая, ожидая продолжения. Я скрипнула зубами. — Хорошо. Дани, — противным елейным голоском заговорила я. Он кивнул. — Миленький! — он расплылся в блаженной улыбке. — Так когда это состоится?

Он беспечно пожал плечами.

— А я почем знаю?

— Витольд, подержи меня, пожалуйста, — процедила я сквозь зубы, испепеляя взглядом эльфа, — а то я сейчас его убью!

Дани рассмеялся.

— Да ладно, если серьезно…

— Да вот хотелось бы! Дани, сколько можно! — я почему-то почувствовала себя пионервожатой, безуспешно взывающей к совести двоечника-хулигана. В принципе, провальная тактика, но у меня уже не оставалось сил с ним бороться, да и к тому же меня уже понесло. — Мы не в бирюльки здесь играем, а…

— Пытаемся разработать план спасения мира, — закончил мой «возмутитель спокойствия» уже более миролюбиво — боже, неужели подействовало? Кто б мог подумать! — Джен, не обижайся, просто… — он мягко улыбнулся, — просто… заскоки у меня такие, ничего не могу с собой поделать, — проговорил он извиняющимся тоном.

— А я и не обижаюсь, — фыркнула я. — Просто стукну в следующий раз чем-нибудь тяжелым.

— Бесполезно, — неожиданно подал голос Корд. — Все рравно не поможет.

Дани так искренне опешил, что я тут же перестала злиться.

— Ладно, — вернулся к теме Дани, когда мы когда мы отсмеялись, немного сняв напряжение. — Отвечаю на твой вопрос. Конкретной даты свадьбы я действительно не знаю. Потому что ее еще не назначили. Но даже если учесть, что я что-то пропустил, все равно у нас есть немного времени — раньше, чем через месяц, она точно не состоится. Этикет не позволит.

Я тут же вспомнила рассказ Эльстана.

— Однако в прошлый раз ничто не помешало Гаронду им пренебречь, — возразила я. — Тогда все было решено в кратчайшие сроки.

Дани выразительно закатил глаза.

— Джен, ты меня удивляешь! То — Илидор, а то — король. Илидор сам пошел на уступки, чтобы укрепить союз с людьми, да еще, чтобы король не подумал, что он, грубо говоря, брезгует. Клементина, конечно, хоть двадцать раз ведьма, но все же — человек. А Илидор, знаешь ли, не дурак, чтоб лишний повод для раздора подавать. Тем более что Гаронд только того и ждал. А король… ему-то что доказывать? Тут уж никаких предрассудков быть не может, наоборот, чтобы придать этому большее значение, надо соблюсти все каноны, честь по чести. И потом, ты не забывай, что такое по меркам Эльстана «кратчайшие сроки».

— В принципе, да, — надо сказать, я не могла с ним не согласиться.

— Хотя я и на это делаю поправку, — кивнул Дани, — поэтому и говорю — месяц. Это — самый кратчайший срок при соблюдении минимума необходимых формальностей, чтобы обряд можно было считать законным. Раньше они при всем желании не успеют. А вот мы — другое дело, — подытожил он. — Однако засиживаться здесь тоже не стоит. Предлагаю, как только Эльстан проснется, начать выдвигаться.

Решение было принято единогласно, Витольд даже удивился, что мы в кои веки не стали спорить. Да и проблема ночного перехода отпала сама собой — со всем этим походным лазаретом я даже не сразу заметила, что уже стемнело, а Эльстан, между тем, и не думал просыпаться. Хотя, надо сказать, только он и был против прогулки по ночной пещере. Можно было его аккуратно погрузить, но мы решили его не тревожить. Сын Илидора — это, конечно, здорово, слава богу, если все обойдется, но, как сказал Дани, теоретически после такого вообще выжить невозможно, так что лишний раз рисковать жизнью и здоровьем боевого товарища мы не стали, посчитав это окончательным свинством.

Поэтому мы предприняли единственно целесообразное действие в рамках данной ситуации — расположились на ночлег. Я устроилась на своем любимом плаще ведьмака, однако сам Витольд ко мне присоединился не сразу — сначала он отвел Дани в сторону, что-то буквально прошипел ему на ухо… что интересно, слов я не слышала, но смысл сказанного был мне отлично понятен, да и не только мне — Корд довольно хрюкнул и одобрительно кивнул в сторону ведьмака. Разговор не понравился только Дани. Он попытался сделать вид, что ничего не произошло, держался почти так же беспечно и нагловато, но глазки мне уже строил менее интенсивно.

— Какой ты грозный, — промурлыкала я, прижимаясь к Витольду, когда он вернулся ко мне. — А ты всегда такой ревнивый?

— Я? — удивился ведьмак. — Нисколько. Я вообще не ревнивый. Вот если бы ты его выбрала, я бы слова не сказал.

— О как! Надо запомнить, — кокетливо улыбнулась я.

Он рассмеялся, совершенно не обидевшись, и обнял меня покрепче.

Я вздохнула. Ну вот. Я снова начала обрастать дорогими мне людьми. Как я ни противилась этому в этом мире, как я ни зарекалась больше ничего и никого не подпускать близко к сердцу, но… как говорится, зарекался волк в лес не ходить. Нет, конечно, ни о какой там бурной и страстной любви не могло быть и речи, но… у меня появились друзья. Замечательные. Дорогие моему сердцу. И я никому не позволю отобрать их у меня. Я больше не буду терять близких людей, даже если для этого мне придется перевернуть весь этот мир, как бы пафосно это ни звучало. Гаронд… Кто ты? Я пока не знаю тебя. Но пипец тебе, Гаронд, если из-за тебя пострадают мои друзья. Это я тебе обещаю. Даже не как сеньора Солано, хладнокровно убивающая за своих любимых, а… как леди Дженнифер, готовая даже не силами своего отряда, даже без помощи всякой магии, самолично перегрызть тебе глотку, если это потребуется. А теперь, спокойной ночи. До встречи, Гаронд. Думаю, она будет незабываема.

 

Глава 13

Кавалькада Ариона двигалась быстро. Раненых лечили здесь же, в передвижном госпитале, в крытых тележках, на полном ходу — благо, целителей в отряде было предостаточно. Сам Магистр ехал впереди, рядом с ним скакал рыжий мальчик, которого только что буквально вытащили с того света, но он никак не желал возвращаться в «лазарет», и, несмотря на все запреты Линары, держался подле Магистра, не сводя с него благоговейного взора. Арион уже хотел ему приказать занять место в тележке, но, увидев немую мольбу во взгляде юного героя, только вздохнул и махнул рукой. Мальчишка просиял, причем так по-детски обрадовался, что даже конь под ним загарцевал, чем порядком рассмешил Магистра и его подругу.

— Ладно, Рико, — отсмеявшись, заговорил Арион, — раз от тебя все равно не отвяжешься… расскажи-ка нам, как все было, только по порядку. Только не называй меня через слово повелителем, а то в тележку прогоню!

Рико яростно закивал, вызвав у Линары новый взрыв смеха, но потом все же совладал с эмоциями и принялся взахлеб рассказывать, стараясь ничего не упустить, все с самого начала, с того момента, как они прибыли в Крадос и до того, как оказались в отряде Магистра, включая все подробности, даже разговор с некромантами передал почти дословно. Арион слушал его, изумляясь воодушевлению юного мага, который даже пережитую им и его друзьями трагедию воспринимал как приключение, пусть опасное и жестокое.

Конечно же, мальчишка скорбел о разорванном нежитью некроманте, о своих друзьях — погибшем на поле боя стихийном маге, так и не узнавшего об их победе в этой страшной неравной битве, и о целителе Юзефе, умершему от страшных ран в подвале Инквизиции, — он прекрасно понимал весь ужас ситуации, чувствовал всю боль и несправедливость, но это все же не сломило его дух, и явление Магистра оказалось для него тем лучом света, который рассеивает тьму в уже почти отчаявшейся душе и дарит несокрушимую веру в то, что добро всегда побеждает, пусть не сразу, но — всегда.

И теперь Рико был готов идти за Магистром хоть на край света, потому что он был настоящим. Ведь он вполне мог бы попереживать о трагической судьбе ребят, посланных им в Крадос, в своем замке, и никто слова бы не сказал — таких городов много, и кто виноват в том, что именно там случилось «небольшое недоразумение», стоившее им жизни? Уж точно не он. А ехать туда, для того чтобы своими глазами увидеть, как его людям там живется, не обижают ли их послушники Святого Ордена, и вообще, «не случилось ли там чего», да еще и в сопровождении до зубов вооруженного отряда — на всякий случай… А потом, вдобавок ко всему вырвать из лап Инквизиции своих людей, уже приговоренных к казни, устроив настоящее… ну да, нападение — если уж называть вещи своими именами. Нападение на Инквизицию! И ради кого? Ведь он их даже толком не знал… не говоря уже о черных магах, которым при данном раскладе просто повезло. Вот Лотар такого никогда бы не сделал. Даже если бы кто-нибудь из самих Магистров, из высших магов Гильдии, не говоря уже о таких, по сути, мелких сошках, как эти ребята, попали в подобную ситуацию, он бы палец о палец не ударил, мол, если приговорены Инквизицией — значит, виноваты. По закону. А Светлая Гильдия всегда чтит закон. А вот Арион…

Иными словами, Магистр, сам того не заметив, стал для юного Рико почти богом, не идолом, которому слепо поклоняются, но эта фанатичная преданность — рабская и безумная, а Великим Учителем или Мессией, за которым идут вполне осознанно, твердо сделав свой Выбор. Как это уже давно сделала Линара. Как это сделал его отряд. Как это сделали его ученики и еще несколько магов из Гильдии. Теперь же пришла очередь еще нескольких ребят — этих двоих, спасенных от Инквизиции, и остальных светлых, также забранных им из Крадоса.

По большому счету, имя Ариона, несмотря на его молодость, уже давно гремело по всей Гильдии, кто-то был ему беззаветно предан, кто-то — из более старших — одобрял его действия, кто-то — нет, кто-то активно ему помогал, кто-то — пассивно, время от времени закрывая глаза на его не всегда правомерные действия. А кто-то посмеивался, жалея молодого Магистра, уже достаточно мудрого, но еще слишком горячего — понимая, что рано или поздно этот пыл и неуемная жажда справедливости его погубит. Скорее — рано, если учитывать то, что происходило в мире. Но в целом Гильдия его поддерживала — молодежь тянулась к нему как к идейному вдохновителю, а старики-консерваторы периодически выгораживали его перед суровым Лотаром.

Однако сам Арион едва ли догадывался о такой популярности — он никогда не жаждал власти, а беззаветная преданность соратников вообще вызывала у него непонимание и искреннее изумление — конечно, ему всегда была присуща самоуверенность, но он никогда и никого за собой не вел, он просто всегда поступал так, как считал нужным, даже если это выходило за рамки общепринятых устоев. Вот и всё. И всегда ужасно бесился, когда кто-то пытался присягнуть ему в верности, справедливо полагая, что такие клятвы приносят только королю и Архимагистру, а ни тем, ни другим он не был и, собственно говоря, становиться не собирался — король его вполне устраивал, если не учитывать, конечно, его тесных отношений с Гарондом, но Арион никогда не смешивал понятия королевской власти и Инквизиции.

А вот Архимагистр Лотар… Да, у них были, мягко говоря, разногласия, но Лотара, в конце концов, выбрала Гильдия, а мнение Гильдии Арион очень уважал. Так что, несмотря на свой гордый, строптивый и достаточно самодовольный нрав, тщеславным он не был, и не в меру восторженные почитатели его только тяготили.

Впрочем, недолго — на помощь ему пришла Линара, именно она, большую часть своего времени пребывая подле своего возлюбленного, умело ограждала его от поклонников. Что она им говорила, и когда — он понятия не имел, однако с ее появлением докучать ему перестали, за что он был ей безмерно благодарен, а она только невинно хлопала ресницами, делая вид, что ничего такого не делала, и вообще, к ней это не имеет никакого отношения.

Этим она ему очень нравилась… хотя, почему — этим? Он вообще был к ней неравнодушен, причем, настолько, что уже давно подумывал над тем, чтобы попросить ее руки, но… его останавливало его собственное шаткое положение — он прекрасно понимал, что ходит по лезвию бритвы, и ему очень не хотелось в случае своего краха утягивать за собой кого-то еще, и тем более — Линару.

— Мой господин, — неожиданно обратилась к нему Линара, когда Рико закончил свой рассказ. — А куда мы так спешим?

— Домой, — коротко ответил Арион.

— А люди? У нас черные маги…

— И что? — не понял Магистр. — Они уже здоровы?

— Нет пока, — покачала головой целительница, — их повреждения магического характера, и им нужно больше времени на восстановление, чем этому малышу.

Рико смущенно покраснел. Он всегда краснел, когда Линара говорила с ним, о нем… и вообще, когда она говорила. Но Магистр не обращал на это никакого внимания, впрочем, как и сама целительница — видимо, его реакция на нее была вполне обыкновенной.

— И в чем тогда дело? — нахмурился Арион. — А что-то не так?

— Да нет, все в порядке, просто… они тоже поедут в твой замок? Или мы их отпустим в ближайшем городе?

— Что значит — отпустим? Я никого не держу… Хотя ты права, надо уже с ними что-то решать. Честно говоря, я еще об этом не думал.

Линара рассмеялась. Арион смутился.

— Что ты смеешься, я, в конце концов, не могу думать обо всем сразу… Надо бы с ними поговорить, а то еще подумают, что их в плен взяли…

— Не подумают! — горячо возразил Рико. — Они хорошие ребята, а с Джердом мы вообще побратались…

— Тем более, — улыбнулся Арион, — что хорошие. Кстати, среди твоих новых друзей есть ментат, насколько я помню? Отлично. Когда он может связаться с Каравалорном? Пусть объяснит ему, что случилось, и спросит дальнейшие указания, а там уж видно будет, высадим их в ближайшем городе или чуть позже, если нам окажется по пути. Да, кстати, пусть еще добавит, что будет лучше, если оставшиеся темные маги покинут Крадос. За всеми уточнениями пусть обращается ко мне.

— Да, мой господин! — выпалил Рико и поскакал передавать ментату поручение Магистра.

Линара проводила его взглядом.

— А ты не боишься, что ментат передаст Каравалорну не совсем то, что нужно? — задумчиво спросила она.

Арион усмехнулся.

— И что же он может передать «не то»? Что Светлый Магистр взял его в заложники и везет в неизвестном направлении? А до этого на его глазах задушил инквизитора Крадоса и вырвал его печень — и поэтому ему здесь, в компании конченного психопата, теперь темно и страшно.

— Арион, я серьезно!

— Я тоже. Это — люди Каравалорна и я не могу от них ничего требовать. Я понимаю, что ты хочешь спросить. И сразу отвечу. Связываться через ментата с Каравалорном я не буду.

— Но почему? — удивилась Линара.

— Во-первых — я уже сказал. Это его люди, и я им не указ.

— Но они обязаны тебе жизнью! — возмутилась чародейка.

— Тем более, — кивнул Арион. — К тому же, они ничем мне не обязаны. Это раз. А во-вторых, я — не его подчиненный и отчитываться перед ним за свои действия не должен, а потому объяснять ему ничего не собираюсь. А если ему потребуется, он сам в состоянии со мной связаться, даже не прибегая к помощи ментата. Конечно, если сочтет нужным.

Линара воздела руки к небу.

— Какой же ты упрямый! Но ведь намного проще…

— Милая, — грустно улыбнулся Арион, — намного проще было бы сидеть дома, валяться в кровати и ни о чем не думать.

— Да, — задумалась она, — валяться в кровати было бы действительно… Слушай! А может, все же остановимся в ближайшем городе? Ну, когда будем темных высаживать. Можно будет заночевать в приличном…

Она не договорила. Арион захохотал и подхватил ее на руки.

— Хорошо, — согласился он после продолжительного поцелуя. — Обязательно. Хотя…

— Что? — капризно надула губки чародейка.

— Я хочу добраться до дома как можно быстрее. На душе неспокойно.

Она усмехнулась.

— А когда у тебя на душе бывает спокойно? Сколько я тебя знаю, это твое обычное состояние.

— Только не надо делать из меня революционера или героя-освободителя, — поморщился он, — радеющего за судьбы всех кого-ни-попадя и еще что-то в этом роде.

— А я и не делаю, — пожала плечами Линара, — ты сам с этим отлично справляешься, — он хотел возмутиться, но она приложила пальчик к его губам и добавила, — вот за это я тебя и люблю.

— Только за это? — приподнял бровь Арион.

— Ну, не только… — игриво протянула Линара, — еще… Ах, малыш, как же ты быстро вернулся!

Рико готов был провалиться сквозь землю. Он уже мысленно крыл себя последними словами за свою несообразительность, за то, что не послушал воинов из отряда Магистра, которые настоятельно советовали ему не беспокоить Его Светлость, и теперь ему оставалось только молча заливаться краской и опускать глаза, смиренно ожидая, когда Магистр соизволит обрушить на него свой гнев. Однако тот почему-то не спешил злиться. Вместо этого он от души рассмеялся.

А Линара даже прощебетала:

— Малыш, а ты во всем такой шустрый? — от чего он еще сильнее покраснел, вызывая новый взрыв хохота у Магистра и его кокетливой подруги.

— Линара, прекрати смущать мальчишку! — сжалился, наконец, Арион.

— Не могу! — простонала чародейка, всхлипывая от смеха. — Он так мило краснеет! Ну посмотри, какая прелесть!

«Прелесть» даже зажмурилась, неожиданно оказавшись в центре внимания. Арион покачал головой, затем честно попытался взять с Линары слово не подтрунивать над юным магом, что у него не очень-то получилось — Линара вроде бы кивала, но при этом утыкалась ему в плечо, продолжая беззвучно хохотать. Он махнул рукой.

— Ты чего хотел-то, рыжий? — спросил он у стушевавшегося паренька.

— Я?.. Простите, Ваша Светлость, я… — зачастил он с перепугу.

— Простил уже. И потом, «сиятельства» с меня будет вполне достаточно, спасибо, конечно, но не стоит завышать мой титул.

Целитель удивленно захлопал рыжими ресницами.

— Ой, простите, просто все вас так называют…

Линара прыснула. Арион вздохнул, разводя руками.

— Да, с этим я как раз и пытаюсь бороться… по всей видимости, безуспешно. Ладно, так что там?

Рико сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями, и выпалил:

— Темные выражают вам свою безграничную благодарность, ментат Лариус согласен выполнить ваше приказание сразу же, как только сможет, но ему еще требуется время…

— Сколько?

— Где-то пару часов… — пожал плечами Рико.

Линара тихонечко поскребла коготками по груди Магистра.

— Ну что мне с вами делать, — вздохнул Арион. — Хорошо. В ближайшем городе остановимся на ночь.

— Но это вовсе не обязательно! — горячо возразил Рико, не желая доставлять Магистру лишние хлопоты.

Однако тут же пожалел об этом. Из объятий Магистра тут же вынырнула Линара, сверкая глазами от возмущения.

— То есть, как это не обязательно?! — зашипела она. — Это кто тут оспаривает приказы Магистра?!

Глаза мальчишки стали похожи на круглые блюдца.

— Линара, не кричи на него, — мягко придержал Арион ее бурю эмоций.

— А я и не кричу! — фыркнула чародейка. — Просто… во-первых, мы не можем рисковать здоровьем этого вашего… Лариуса — ментат у нас один. Это я как целительница говорю. А во-вторых… да что я, собственно, оправдываюсь! Рыжий! А ну марш в повозку!

Второй раз говорить не пришлось — Рико и так понял, что сморозил глупость и, к тому же, умудрился за такой короткий срок пребывания в отряде Магистра допустить одну и ту же ошибку. Поэтому он только коротко кивнул и, уже привычно заливаясь краской, поспешил скрыться в тележке.

Линара обвила руками шею Ариона.

— Ну вот, другое дело, — пропела она, удобнее устраиваясь на лошади своего возлюбленного. — А то — «не обязательно»!

Арион рассмеялся.

— Какая ты, однако, собственница! Что же с тобой будет, когда ты станешь моей… — он внезапно замолчал, оборвав себя на полуслове.

— Твоей — кем? — изогнула бровь Линара.

Он смутился, попытался отвернуться, но в объятиях чародейки это было довольно сложно. Тогда он сосредоточился, глубоко вздохнул и…

— Ваша Светлость!!! Господин Магистр!!! Ваша Светлость!!!

Из-за поворота показался разведчик его отряда, а рядом с ним, на почти загнанной лошади, весь в мыле, полуживой гонец. Из его замка.

— Я так и знала, — грустно объявила Линара.

— Я тоже, — кивнул Арион, пересаживая чародейку на ее лошадь. — Я же тебе говорил, что у меня какое-то предчувствие…

— Да при чем тут твое предчувствие! Я не об этом…

— А о чем? — не понял Магистр.

Но в ответ она лишь махнула рукой. А потом поскакала вперед, оказать помощь гонцу, который так некстати появился на их дороге. Арион нахмурился, пытаясь понять, что она имела в виду, но тут же решил подумать об этом позже, когда будет время. А сейчас… он потряс головой, отгоняя от себя ненужные мысли, горделиво вскинул голову, готовясь принять новый удар судьбы, и пустил коня вслед за Линарой.

Кавалькада подъезжала к городу. Однако былого воодушевления по этому поводу никто не испытывал, напротив, чем ближе становились крепостные стены, тем медленнее и неохотнее двигался отряд. После того, как гонец поведал Магистру о случившемся в замке, в воздухе повисла тишина, изредка нарушаемая короткими односложными фразами. Хотя самого разговора никто не слышал, а ни Арион, ни гонец об этом не распространялись, всем было понятно, что дела плохи. Но об истинных причинах беды, свалившейся на Магистра, его люди могли только догадываться, строить предположения, одно красочнее другого, чем, в принципе они и занимались всю оставшуюся дорогу, которая уже казалась им почти бесконечной. Однако действительность превзошла все их даже самые безумные ожидания.

У ворот города их встречал отряд Архимагистра Лотара. Всадники были облачены в парадные белые мундиры, на которых красовался расшитый золотом, жемчугом и лазурью герб Верховного Мага. Что интересно, Арион заметил среди людей Лотара не только магов, но также и воинов, не владеющих магическим искусством — охрана, которая полагается Архимагистру по чину, но… не для того, чтобы встречать своих собратьев по Гильдии. Самого Верховного среди этого великолепия не наблюдалось, что, в принципе, и предвидел Арион.

От колонны отделился всадник в расшитой золотом попоне и приблизился к Магистру. Арион двинулся ему навстречу. Всадник отсалютовал по всем правилам, после чего возвестил:

— Архимагистр Светлой Гильдии Лотар, возрадовавший славный город Рейнгард своим появлением, приветствует мятежного Магистра Ариона и повелевает…

Что там повелевает Лотар, не долетело до слуха «мятежного Магистра», ибо тут же потонуло в возмущенном рокоте его отряда и криках толпы зевак, которая уже успела собраться вокруг. Арион взмахом руки приказал своим людям замолчать. Повиновались все. В полной тишине, неожиданно повисшей над городскими воротами, прозвучал нарочито спокойный голос Ариона, в котором отчетливо слышалась усмешка.

— Как повезло, однако, славному городу Рейнгарду… — «золотой» всадник уже набрал полные легкие воздуха, чтобы призвать мятежника к порядку, но, столкнувшись с его холодным пронизывающем взглядом, не проронил ни слова. Магистр, меж, тем продолжал: — Кстати, а с каких это пор я признан мятежным?

— Архимагистр Лотар не наделял меня полномочиями отвечать на провокационные вопросы мяте… Вашего Сиятельства, — неожиданно закончил он, склонившись в церемониальном поклоне.

Арион скрестил руки на груди, прилагая все силы, чтобы хотя бы со стороны казаться спокойным. Краска заливала его лицо, желваки ходили от гнева, унижения и ярости, хорошо, хоть из ноздрей дым не валил! Вот, подумал он, напугал ни в чем не повинного всадника… Хотя при чем тут — напугал! Этикет соблюсти нужно, а каким бы он мятежником не считался, его звание Магистра под сомнение поставить ни у кого бы язык не повернулся — это звание определяется не титулом, а уровнем мастерства, поэтому даже если на эшафот поведут, этикет, во что бы то ни стало, обяжет конвоиров обращаться к нему вежливо, по всей форме, с соблюдением всех реверансов и правил приличий.

От этих размышлений Арион побагровел еще больше. Ну да… По всей форме. Как они сожгли бога. Тоже, кстати, мятежного. Арион усмехнулся. Да уж, еще никогда ему не доводилось так приблизиться к божественной сущности… Он мысленно одернул себя, понимая, что заходит слишком далеко в своих домыслах — в конце концов, его хочет видеть не Архиепископ Гаронд, а Архимагистр Лотар, а это, как ни крути — существенная разница. Он вздернул подбородок.

— Ладно, что там повелевает Верховный? — подавив эмоции, спросил он.

— Предстать перед ним… — начал всадник зачитывать приказ Лотара, но Магистр его перебил.

— Одному?

Вместо ответа герольд снова поклонился.

— А мои люди?

— Пусть Ваша Светлость… то есть, Ваше Сиятельство не изволит беспокоиться, — бедняга все никак не мог сообразить, как же ему обращаться к Ариону, ему никогда не приходилось видеть «мятежных магистров», а понятия «мятежников» и «Магистров» отличались в его представлении коренным образом и никак не желали вставать в один ряд, — к услугам ваших людей лучшие постоялые дворы Рейнгарда, наш город наслышан о славных подвигах героев Крадоса и для нас великая честь…

Брови Ариона поползли вверх. Как быстро разлетаются вести… Интересно, о каких именно подвигах здесь наслышаны? Однако, через некоторое время, послушав восторженную… и, как ни странно, искреннюю речь «золотого» всадника, Арион несколько успокоился. Не похоже, чтобы этот город желал зла его ребятам. Вот их с Лотаром отношения — другое дело. И, вроде, других они касаться не должны. По крайней мере, раньше не касались. Он еще немного подумал, но потом все же отдал распоряжения своему отряду принять предложение герольда.

— Ну что ж, — повернулся он к всаднику, — как там тебя, кстати?

Всадник вздрогнул и склонился еще ниже.

— Простите… — сконфуженно прошептал он, коря себя за непочтение.

— Занятное имя, — усмехнулся Арион, — ну что ж, таинственный незнакомец, веди меня к Верховному.

Всадник облегченно вздохнул и, развернувшись, принялся отдавать команды конвоирам. Это у него получалось лучше, чем разговаривать с «мятежником». Арион неожиданно почувствовал к Архимагистру нечто вроде… жалости. Да, конечно же, сила на его стороне. Да, безусловно, он может растоптать в пыль молодого зарвавшегося мага, постоянно возникающего у него на пути. Причем, сам молодой зарвавшийся маг и слова поперек не скажет, почитая Архимагистра как высшую власть, как это ни странно. Но дело было не в этом.

Сейчас Арион, ведомый под конвоем в замок Рейнгард, искренне жалел всесильного Лотара, прокручивая в памяти раз за разом разговор с заикающимся герольдом. Может быть, у Ариона и не было столько людей, сколько у Лотара, но в одном он был уверен точно — никогда его человек не будет извиняться и склоняться перед его врагом, кем бы он ни был. Его людям нечего бояться провокации тех, кого назвал неприятелем их господин. Его люди всегда знают, на чьей стороне правда. И его люди никогда не позволят себе усомниться в своем господине. А вот люди Лотара…

Подойдя к замку, его попросили спешиться. Кажется, здесь, когда за спиной Магистра вместо внушительного отряда шествовало несколько конвоиров, «золотой» красавец почувствовал себя немного увереннее и в его голосе даже прозвучал некоторый вызов. Однако Арион только пожал плечами и совершенно невозмутимо эту просьбу выполнил — не конным же входить в парадную залу! Тем более, что хозяин замка не виноват, что здесь соизволил гостить Архимагистр Лотар… Кстати!

— Кстати, а кто сейчас является хозяином Рейнгарда? — обратился он к герольду, однако посланник Лотара, лишь на краткий миг обретя уверенность, тут же впал в ступор, стоило Магистру задать ему вопрос. Арион разочарованно кивнул. — Понятно. Не уполномочен.

Двери парадной залы с шумом распахнулись. И тут же, словно под воздействием заклинания, вошедших накрыла волна света — он лился из огромных окон, отражаясь от несметного количества чистейшего хрусталя, коим были просто усыпаны стены. И, утопая в этом потоке, в глубине зала, окруженный выложенными на стене гербами, высился трон — однако архитектура залы была такова, что, находясь в самой дальней точке пространства, трон выглядел безусловным центром композиции и словно притягивал к себе взоры всех присутствующих в зале.

На троне графа Рейнгарда восседал Архимагистр Лотар. Вообще, подумалось Ариону, Лотару очень повезло с городом — например, если бы ему пришло в голову встретить Ариона в том же Крадосе, в городе черных магов, его появление было бы не так эффектно, а этот замок подходил для Лотара как нельзя лучше. Во-первых, Рейнгард издревле принадлежал магам Светлой Гильдии, да к тому же магам стихий, если быть точнее, воздуха и воды. Поэтому цвета его почти полностью совпадали с цветами Лотара — герб Рейнгарда тоже был выложен жемчугом, лазурью, только вместо золота здесь было серебро, и… хрусталь. Много хрусталя.

Арион невольно усмехнулся, вспомнив последнего графа Рейнгарда.

Молодой Вальдос был потомственным магом в невесть каком колене, и все его предки действительно были прославленными мастерами своего дела, и многие даже носили звание Магистра, причем специализировались именно на Магии Стихий. Это было поистине уникальным даром рода Рейнгард, поскольку по наследству магия передавалась редко, а если такое и случалось, то, скорее, вопреки обыкновению, и было великой радостью для всей семьи, поскольку магия людей никак не была связана с кровью. Наличие Дара определяла судьба, и ее избранник мог родиться в семье герцога или крестьянина, так же как и в семье светлого мага мог родиться некромант, поэтому неудивительно, что род Рейнгард чрезвычайно гордился своим фамильным Даром.

Однако именно Вальдосу не повезло — именно когда пришла его очередь родиться, судьба соизволила, наконец, обратить внимание, что неприлично долго задержалась в этом доме, но все же смилостивилась над своим любимчиком, и целиком Дар отзывать не стала. Вальдос, все-таки, стал магом. Даже, как и его предки, магом Воды и Воздуха. Но очень и очень слабым. К чести Вальдоса, вовремя сообразив, что с наследственной мечтой сделать блестящую карьеру на магическом поприще придется расстаться, он особо не расстроился и решил заняться чем-нибудь еще.

Но тут возникла небольшая проблема — воспитанный в семье магов, он не имел представления о каком-либо другом роде деятельности, поэтому, не мудрствуя лукаво, юный Рейнгард нашел единственный верный способ существования для графа древнего рода — он подался ко двору, где, в конце концов, и остался. Говорят, что король даже назначил ему жалование, правда, за что, никто толком понять не мог, но сам Вальдос говорил, что «для возвеличивания замка Рейнгард, который, столько веков служа государству, приобрел славу памятника архитектуры, а также, из-за географического положения, благодаря которому имел важное стратегическое значение».

Как бы то ни было, замок действительно расцвел, и жители города во времена правления Вальдоса ни в чем не знали нужды. Да и сам Вальдос отнюдь не бедствовал, безвылазно обитая в столице, где он успел стать настоящим светским львом. Единственно, что его не устраивало — это дальнее расположение города, но все знали, что и эту проблему молодой граф решит в скором времени, поскольку для юного баловня судьбы уже давно не было ничего невозможного.

Честно говоря, несмотря на то, что учились они вместе, и Вальдос, вроде бы ни в каких дурных поступках замешан не был, Ариону он никогда не нравился. Видимо, оттого, что тот не был ни плохим, ни хорошим — он был никаким. И всегда мог извлечь свою выгоду из любой ситуации.

— А где Вальдос? — спросил Арион вместо приветствия.

Лотар побагровел. А потом стукнул посохом об пол так, что гул разлетелся по всему залу.

— Это все, что тебя интересует?! — заорал он.

Арион искренне удивился такой вспышке гнева Лотара — он действительно не думал издеваться, просто задал вопрос, вертевшийся у него на языке с того момента, как он переступил порог замка. Он растерянно пожал плечами.

— Да нет, просто спросил… Ах, точно, — Арион хлопнул себя по лбу, — мятежный Магистр Арион приветствует Архимагистра Светлой Гильдии Лотара, возрадовавшего славный город Рейнгард своим появлением! — отсалютовал он. — Я ничего не пропустил? — повернулся он к проводнику, мгновенно покрывшемуся от смущения красными пятнами.

— А ты все язвишь… — процедил Лотар, несколько успокоившись. — А теперь слушай меня, мальчишка. Ввиду твоих заслуг я не имею права применить к тебе какое-либо наказание — даже бросить тебя в тюрьму мне не позволит ни Гильдия, ни король. Не говорю уже о том, что лишить тебя звания Магистра для меня вообще не представляется возможным.

— Сочувствую, — поклонился Арион.

Лотар сверкнул глазами, но сдержался. Арион внутренне напрягся, ожидая приговора.

— Однако… поразмыслив, я нашел способ ограничить масштабы твоего влияния и деятельности, которая давно уже выходит за рамки моего терпения. И, надо сказать, ты сам тому немало способствовал — я долго закрывал глаза на твое своеволие, но произошедшее в Крадосе поставило последнюю точку в моем решении.

Арион приподнял бровь. Лотар довольно улыбнулся.

— Да, мой мальчик, Верховному известно все, как бы ты это скрыть не пытался, пора бы тебе…

— Я и не пытаюсь, — перебил его Арион безо всякого вызова, а словно высказывая мысли вслух. — Но откуда? Неужели…

— Нет, малыш, несчастный инквизитор, запуганный тобой для полусмерти, молчал как рыба. Ты все рассчитал правильно, но… допустил одну маленькую ошибку. Просто потому что ты еще слишком молод. И заносчив. И всегда недооцениваешь тех, кто умнее тебя.

Арион нахмурился. По всему выходило так, что… Лотар знал все с самого начала?! Что в Крадосе его люди попадут в ловушку, что он сунется их вытаскивать и, конечно же наломает дров… Но, нет, это слишком. Лотар, конечно, иногда ведет себя как порядочная скотина, но… не до такой же степени! Он же не опустится для того, чтобы допустить гибель своих людей, пусть даже молодых и неопытных, для того, чтобы свести личные счеты с магистром своей же Гильдии!

Арион еще раз прокрутил в сознании сказанное Лотаром. Он говорил о напуганном Инквизиторе. Этого заранее никто знать не мог. А, тем не менее, Арион со всем своим отрядом сразу же после того разговора покинул Крадос. Откуда Лотар мог знать? Что-то не совпадало.

Лотар рассмеялся.

— Ничего, малыш. В мире есть много того, что находится за пределами нашего понимания. Но не переживай. У тебя будет достаточно времени для размышления.

Арион вытянулся в струнку, вздернув подбородок. Лотар объявил:

— С этого момента Магистр Светлой Гильдии Арион лишается своих привилегий, освобождается от всех своих полномочий, полученных ранее для исполнения обязанностей учителя Гильдии, отстраняется от возложенных на него дел и направляется приказом Архимагистра, не требующего обсуждений, в замок Хорран.

— Куда? — переспросил Арион.

— Хорран, — любезно повторил Лотар.

— Никогда не слышал… — задумчиво проговорил молодой маг.

— Неудивительно! — развел руками Верховный. — Он находится на одной из окраин королевства, где-то на границе… даже не помню, не то — с гномами, не то еще с кем, врать не буду, не узнавал.

Арион медленно кивнул. Он был предельно спокоен.

— У меня будет время собраться? Я хотел бы заехать в замок…

— В какой замок, малыш? — усмехнулся Лотар. — Отныне Хорран — единственное твое владение. Замок Солэр отныне переходит в распоряжение Гильдии. Насчет вещей — не переживай, они уже погружены в обозы и скоро прибудут в твое новое… мм… жилище. Так же как и прислуга. Хотя, думаю, твой гонец тебе уже сообщил о немедленном «освобождении» замка Солэр, и заселении там нового владельца, так пусть тебя это не беспокоит — все это осуществляется целиком и полностью в рамках закона, по моему приказу.

— У меня просто камень с души свалился, — в тон ему ответил Арион.

— Рад за тебя, — отмахнулся Лотар. — Так что постарайся не задерживаться, путь неблизкий. Да, еще одно — ты не имеешь права покидать Хорран без уважительной причины, и помни, что я всегда в курсе того, что с тобой происходит.

— Это я уже понял, — холодно проговорил Арион. — Что-нибудь еще?

Лотар сиял ярче стен Рейнгарда.

— Да все, пожалуй, — пожал он плечами, подумывая, чем бы еще задеть напоследок молодого выскочку, на которого, наконец, нашел управу.

— Я могу взять с собой людей?

Лотар поморщился.

— Ты же знаешь, что в этом я не могу тебя ограничить, ты у нас, как-никак, Магистр, а это предполагает некоторые привилегии — вот видишь, как я добр, кое-какие я за тобой все же оставил.

— Даже не знаю, как благодарить, — хмыкнул «мятежник».

— Не стоит. К тому же, не буду перегибать палку — ты можешь остаться на ночь в городе, а с утра двинешься в путь. Как раз успеешь все запасы сделать… Да, боюсь, тебе придется сменить свою излюбленную мантию.

— Это еще почему? — не понял Арион.

Удивление Магистра было абсолютно искренним — на его взгляд, в его мантии не было ничего предосудительного, напротив, она была до неприличия простой.

Согласно порядку, установленному в Гильдиях, не запутаться в субординации помогал цвет форменных мантий. Неофиты Академии, еще не определившись со специализацией, носили черно-белые мантии.

После того, как ученики присягали Светлой Гильдии, цвет их мантий становился более разнообразным — постигающие Магию Стихий поначалу носили светло-сиреневые мантии, но позже их цвет менялся в зависимости от того, какой стихией они владели сильнее. Ученики, познающие Магию Огня, носили желтые мантии, Земли — зеленые, Воды — синие, Воздуха — голубые. Целители отличались мантиями лилового цвета.

Что касается Темной Гильдии, то там все было намного проще — все ученики носили мантию скучного, но очень практичного коричневого цвета.

И только став Мастером, имеющим право на самостоятельную практику, Светлый Маг получал Белую мантию, а Темный, соответственно — Черную. Магистры добавляли свои собственные знаки отличия, как, например, вышитые золотом и другими цветами гербы. Архимагистр вообще не нуждался в каких-либо знаках, его и так знала вся Гильдия, однако его парадная одежда, в которой он появлялся при дворе короля или на экзаменах Академии, была более сложной по своим составляющим, но по цвету — абсолютно простой, все те же белый и черный, как у Мастеров.

Но это были условности, принятые в самих Гильдиях, в жизни каждый был волен носить то, что вздумается — некроманты, например, вне зависимости от звания носили черные одежды, да и остальные темные маги — тоже, показывая принадлежность к Гильдии, и светлые чаще всего поступали точно также, одеваясь в белое. Или, как случалось очень часто, поступив в свиту какого-нибудь вельможи или Магистру Гильдии, маг, каким бы он искусством ни владел, должен был носить цвета своего господина.

Единственные цвета, которые никогда не использовал ни ученик, ни маг любой Гильдии — это цвета Инквизиции. Становясь послушником Святого Ордена, неофит получал серую рясу, подпоясанную простой бечевкой, и расставался с ней, только дослужившись до Инквизитора, меняя цвет рясы на темно-серый. На этом изменения цвета мантии заканчивались, в принципе, вместе с карьерой — Великий Инквизитор носил роскошную мантию темно-бордовую с золотом, но он был один, и все знали, что место Архиепископа всегда занимал и будет занимать Его Святейшество Гаронд.

И сейчас Арион ломал голову, пытаясь сообразить, чем же Лотару не угодила его простая, без всяких вышивок и гербов, чистая белая мантия. Он одевался так всегда, в любой ситуации, и его свита одевалась также. Ему так было удобнее, и, опять же, не рябило в глазах от несметного количества золота, или, например, хрусталя, как у Вальдоса… Просто и лаконично, что же тут такого?

— Так что с моей мантией? Что-то не так? — переспросил он, видя, что Лотар медлит с ответом. От радости, что ли, язык проглотил, не иначе…

— Говорю же, — с удовольствием протянул Лотар, — путь неблизкий. Да и дорога — так себе. А ты, как на параде — весь в белом. Запачкаться не боишься? Грязищи будет…

— Ничего, — невозмутимо ответил Арион. — Ко мне не пристает.

Лотар поднял бровь. Арион продолжал, спокойно, без явного вызова:

— Или предлагаете сменить на серый? Чтобы не бояться испачкаться?

Архимагистр побелел от гнева. Он снова, как тогда в теперь уже бывшем замке Ариона, со всей силы сжал посох. В воздухе снова запахло озоном. Арион устало вздохнул.

— Зря вы сердитесь, Верховный. Это я так, без всяких намеков, не пугайтесь. Можно я уже пойду? Очень утомился с дороги. А завтра снова ехать. Тем более что вы сами сказали, путь неблизкий.

— Пшел вон, щенок! — прошипел Лотар сквозь зубы.

Арион поклонился. Он заметил, что уже не злится. Его не захлестывает ярость, не хочется разнести все в пыль от обиды и оскорбленной гордости. Да и сама боль от обиды уже не жгла, а слабо пульсировала все тише и тише, постепенно сходя на нет. Вместо этого появлялось что-то другое. Он внимательно прислушался к своим ощущениям, но, видимо, события последних нескольких дней отняли у него много сил, а то, что успело произойти за последние несколько минут, добило его окончательно, и сейчас мысли путались и проанализировать что-либо не представлялось возможным. Ничего. Как сказал Лотар, времени на раздумья теперь будет, хоть отбавляй. Он выпрямился.

— Мое почтение, Верховный.

Архимагистр скрипнул зубами. Его всегда бесило это почти фамильярное обращение, какое позволял себе только Арион, но, видимо, бороться с этим было бесполезно.

— Да, можно еще один вопрос? А где Вальдос?

— Да что ты заладил, как попугай! — фыркнул Лотар. — Занят Вальдос. Нет его здесь. Если тебя это волнует, этот замок по-прежнему принадлежит ему, я его не отбирал, граф Рейнгард никому ничего плохого не сделал. Да и потом, это его родовое владение, к тому же и хозяин он хороший, — на лице Архимагистра неожиданно заиграла злорадная усмешка, он послал Ариону надменный уничтожающий взгляд. — Думаю, что и… своим новым замком он сможет правильно распорядиться. А теперь аудиенция окончена. Пшел вон.

Арион молча вышел из залы. Вот оно как. Ну что ж, впервые его действия получили определенную ответную реакцию. Да, не самую лучшую — но все же. По крайней мере, Лотар перестал лицемерить. Почти. Сомнительное достижение, но… Арион потряс головой. В самом деле, надо отдохнуть. Скоро все встанет на свои места. И все сумбурные мысли он сможет привести в порядок. Но чуть позже.

Выходя из замка, он в последний раз бросил взгляд на роскошные гербы Рейнгарда, выложенные светящимися в отраженном свете кристаллами. И почему-то рассмеялся, неожиданно вспомнив, как всегда подсознательно недолюбливал щеголеватого молодого графа. Теперь хотя бы будет, за что. Хотя именно сейчас, когда у него, наконец, появился повод его ненавидеть, Арион почему-то не чувствовал к нему никакой злобы. Как и ничего другого.

Магистр задумчиво улыбнулся. Время все расставляет на свои места. Вальдос все-таки перебрался поближе к столице.

 

Глава 14

Этой ночью мне опять толком не дали поспать. Нет, на нас никто не нападал, с этим, слава богу, все было в порядке, но насчет этого я даже не беспокоилась, учитывая, что мой небольшой, но чертовски боеспособный отряд прибавил как в количестве, так и в качестве. Да и от самих моих спутников, от которых я уже была готова ожидать чего угодно, никаких сюрпризов пока не предвиделось, разве что только орк мог оказаться какой-нибудь заколдованной принцессой, но, вроде бы, это в его планы не входило. По крайней мере, не этой ночью, за что я искренне была ему признательна.

Мой возмутитель спокойствия избрал иной путь. Когда мои радужные сновидения, которыми я так дорожила в этом мире, снова начали рассеиваться, я уже собралась крыть последними словами эту треклятую Этану, но вовремя себя сдержала, потому что…

На этот раз не было ни залы, полной прозрачного сияния, ни прекрасного женского лица с глубокими задумчивыми глазами. Хотя лицо, конечно было. Мужское. С тонкими хищными чертами, пронзительным уничтожающим взглядом, полного ненависти и злорадного торжества. Глаза смотрели не мигая, а губы изгибались в презрительной усмешке. Этот человек почему-то сразу вызывал самые отрицательные эмоции, несмотря на то, что, надо признаться, был очень красив, но его красота была сродни Этаны, какой-то нечеловеческой, неземной. Может быть, в другой ситуации, он бы мне даже понравился, но сейчас… я ощутила острое желание его… убить. Без разговоров. Сразу.

Видимо, прочитав мои мысли, он рассмеялся.

— Милая, ну что ты! Сколько агрессии к незнакомому человеку!

— Гаронд, читай по губам: «Пошел на х…!» — отчеканила я.

Его тонкие брови активно поползли вверх.

— Эх, ничего себе поздоровались!

— Пошел вон из моей головы, — так же, не повышая голос, приказала я.

— Это, милая, всегда успеется. Неужели тебе не любопытно? Может, я скажу что-то для тебя важное?

— Вряд ли. Хотел бы, давно бы сказал. Или ты торгуешься?

— Ну что ты, боже упаси! — он махнул рукой и неожиданно рассмеялся. — Вот что значит, таскаться по твоему миру — даже заговорил по-вашему! А ты не возмущайся, сама виновата. Знала бы ты, в каком я был отчаянии, когда ты исчезла в портале! — посетовал он. — Причем, я сначала даже не понял, как это произошло, ведь я был уверен на двести процентов, что в вашем мире магии просто не существует! И как тебя там можно было потерять, сначала у меня даже в голове не укладывалось. Но потом, получше разглядев, я увидел это маленькое облачко и вообще, как это у вас говорится, впал в депрессию. Миров бесчисленное множество, и это значило, что я потерял тебя навсегда.

— Мои соболезнования. Ты еще долго? — почему-то я не испытывала никакого страха перед этим знаменитым Архиепископом, наводящим ужас на весь мир. Однако, что это именно он, я даже не сомневалась.

— Потерпи еще чуть-чуть, дальше самое интересное. Знаешь, что самое смешное? — как ни в чем не бывало, продолжил он. — Я уже смирился со своей потерей. А прошло бы немного времени, я бы и думать забыл тебя искать! Но ты — настоящая звезда. Немеркнущая. Которая просто не может оставаться в тени. Сначала ты учинила бойню в Феринтале… Я имею в виду, как ты самовольно казнила несчастного градоначальника, — пояснил он. — А потом еще и увела с эшафота этого долбанного мага, чем досадила мне во второй раз. Но это все мелочи. Даже зная твой ужасный характер… не смотри на меня так, я помню, как милая сеньора Солано приказала запереть в горящем доме брата жены Алехандро… кстати, тебе напомнить?

Я очень хорошо помнила этот случай. Тогда Алехандро уехал по делам, а я с детьми — Олежкой и Энрике — осталась одна в доме. Хотя нет, не совсем одна — у нас гостил брат Сашиной первой жены. А ночью меня разбудил малыш. Олежка сказал, что проснулся и почувствовал какой-то странный запах. Этим он нас спас. Мы успели выбраться из дома перед тем, как все взлетело на воздух. Я знала, что Саша вернется через неделю, и не стала его беспокоить. Я отвезла в безопасное место детей, на которых, собственно и было направлено покушение, поскольку они оба являлись на тот момент прямыми наследниками Солано, и направилась к этому Риккардо с «ответным визитом». Не одна, конечно, а со своими охранниками, которых мне приставил Алехандро. Убедившись, что наш «родственник» в доме один, я приказала ребятам запереть его дом, чтобы он не смог выбраться, и поджечь его. И, надо сказать, угрызения совести у меня даже не зашевелились. Этот человек хотел убить моего сына. Этот человек, как несложно было сопоставить, несколько раз готовил покушение на моего мужа. Оставив его в живых, я бы поставила под угрозу жизнь дорогих мне людей. А этого я сделать не могла. И не стала.

— Ну, милая, не отвлекайся, продолжаем разговор, — возник в моей голове назойливый голос Архиепископа. — Итак, даже зная твой ужасный характер, скорый на расправу, я бы все равно не сразу на тебя подумал, учитывая, что, по моим данным, ты гуляешь по неизведанным мирам. Но ты пришла мне на помощь — во всех случаях появления неизвестной женщины, мешающей моей размеренной и спокойной жизни, фигурировал некий «конь вороной масти»! Ты видела подобных экземпляров местной фауны? Нет? Вот и я тоже. А если учесть, что именно на этом экземпляре ты впорхнула в портал, то, знаешь ли, надо быть идиотом, чтобы тебя не вычислить.

— Браво! А теперь ты все сказал? — демонстративно зевнула я.

— А ты опять хочешь меня послать? — оживился Гаронд.

— Какой ты догадливый, просто диву даюсь! Но сначала ответь не на один вопрос — а зачем я тебе, собственно, вообще нужна?

Гаронд скривил тонкие нервные губы.

— Ну, милая, что за вопросы? Неужели ты думаешь, что я тебе сейчас вот так вот все расскажу?

— Честно? Да. Учитывая, как ты трещал без умолку.

Он рассмеялся.

— Давай так. Я официально оставляю в покое всех твоих друзей, дарую им помилование и еще чего-нибудь. А ты едешь в Эвенкар.

— Зачем?

Он всплеснул руками.

— Во-первых, я отправлю тебя домой.

— Ну, скажем так, ты этого никогда не сделаешь, — возразила я. — Во-первых, не сможешь…

— Я?! Не смогу?! Девочка моя, ты, видимо, не до конца разобралась в политике этого славного мира! Нет того, что не может сделать Архиепископ Гаронд! В конце концов, — уже менее пафосно добавил он, — то, что я не сделаю сам, могу приказать. Так что приезжай, не пожалеешь.

— Гаронд, иди на х… — устало повторила я.

Он сверкнул глазами.

— Зря ты так, милая. Я бы на твоем месте не спешил с объявлением войны. Силы у нас немного неравны, не заметила?

— Я заметила, что кто-то слишком долго занимает мою голову!

Он вздохнул.

— Ну ладно. Еще одно маленькое предупреждение — не суйся не в свое дело. Хуже будет. А теперь, ты права, на первый раз, в самом деле, достаточно. Не прощаюсь.

Он растворился. Я проснулась. С дикой головной болью. Надо мной стоял… Зверь, на удивление тихо и деликатно тыкаясь мордой мне в лицо. Видно было, что ему было очень неудобно, веревка, за которую он был привязан к дереву, очень сильно натянулась, он напряженно сопел, не сводя с меня встревоженного взгляда любящих, почти человеческих глаз. Я машинально погладила его по щеке, дав понять, что со мной все в порядке, и отпуская его на место. Он неуверенно переступил с ноги на ногу, но потом, все же, убедившись, что никакая опасность мне не угрожает, неохотно побрел к месту своего стойбища, укоризненно оборачиваясь на свою неблагодарную хозяйку.

— Что случилось? — услышала я сквозь медленно отступающий шум в ушах мягкий голос Витольда. — Опять видения?

Я молча кивнула. Потом вытянулась, лежа на спине, глядя на светлеющее небо. Все-таки, скотина их Гаронд. Разбудить за час-два до рассвета, когда и так уже скоро вставать и собираться в путь. Можно было, конечно, прикорнуть еще на пару часиков, но спать уже не хотелось.

Я села, оглядевшись вокруг. Все спали. Кроме Витольда, которого я разбудила — сон ведьмака был очень чутким. На вахте никого не было — Дани «повесил» какое-то сторожевое заклинание, — что ни говори, появление «великого мага» в нашем отряде существенно облегчило нашу жизнь. Только Зверь фыркал и тянулся в мою сторону. Я подошла к нему, потрепала по гриве, угостила кусочком леденца из ларчика со сладостями, которыми мы запаслись в Чудесной Речке. Зверь немного повыпендривался, показывая, что он еще на меня обижен, но потом примирительно ткнулся мягкой мордой мне в руку.

— Что ж с тобой делать, чудо мое? — вздохнула я. — Опять, что ли, красить? Ведь Гаронд…

Договорить я не успела — он тут же заржал, деликатно намекая, что очень хочет встать на дыбы, и если этого не делает, то только из-за того, чтобы не повредить свою драгоценную хозяйку.

— Что там еще? — послышался сонный голос Дани.

— Зверь, а ну, успокойся! — прошипела я в его ухо, которым он норовил дернуть. — Видишь, все спят!

— Так что случилось-то? — темный эльф поднялся, томно потягиваясь.

— Да ничего, — буркнула я. — Зверь краситься не хочет.

Дани рассмеялся.

— Я бы тоже на его месте не захотел. Особенно ночью. А это у вас ритуал такой? В определенный час до рассвета?

Я вздохнула.

— Дани, спал бы ты лучше.

Эльф весело покачал головой.

— Ну, нет, чтоб я такую процедуру пропустил? Я ни разу не видел, чтобы коня красили. Даже когда вором был, — он осекся, заметив, что сболтнул лишнее. Однако не очень-то и смутился, казалось, он даже несколько гордился своей насыщенной биографией.

— Что? — переспросила я. — Кем это ты там был?

— Ну, вором — а что такого? — усмехнулся он, хитро прищурившись. — Между прочим, одним из лучших. Практически, великим.

Я закатила глаза.

— Кто бы сомневался!

— Что, не веришь? — подскочил Дани.

— Да верю, — махнула я рукой. — Ты поэтому сказал, что деньги достанешь, как до ближайшего города доберемся? Типа, там будет, где украсть? Или у тебя там нычка?

Он ответил не сразу. Честно говоря, я вообще не рассчитывала, что он будет отвечать. Но, как ни странно, он все же заговорил.

— Смотря в каком городе… Где-то — нычка, где-то… в общем, ты права. Хотя ты не думай, я тебе не соврал, я — правда, крутой маг. И с бабками у меня сейчас все в порядке.

Я в очередной раз подивилась его сленгу, не понимая, как такое возможно — этот мир, если не брать во внимание магический аспект, был сродни нашему, но отставал на несколько веков. А манера речи Дани была вполне современная. Я понимаю, литературным стилем язык «великого мага» не блистал, но жаргон этого мира и этого времени должен был как-то отличаться от нашего!

Но потом я начала понимать. Дани не говорил на нашем языке вообще. И сленг у него был нормальный. Принятый здесь. Не имеющий ничего общего с нашим. Просто, видимо, у меня в голове было что-то вроде «синхронного переводчика». По какому принципу этот «переводчик» работал, я не совсем понимала, может, с переходом в этот мир я стала автоматически понимать местные языки, или же меня снабдили специальным лингвистическим заклинанием, не знаю. Но что дело было в нем, я уже не сомневалась. В конце концов, было бы глупо думать, что и ведьмаки, и эльфы, и некроманты, даже орки — говорят на чистейшем русском языке!

— Ты меня, вообще, слушаешь? — обиделся Дани, видимо, твердо решивший раскаяться передо мной во всех своих грехах.

Я уже чуть было не ляпнула нечто вреде «Слушаю, сын мой!», но вовремя передумала, учитывая как всеобщее, так и эльфа в частности отношение к Инквизиции.

— Дани, не злись, я не нарочно, — даже извинилась я. — Ну, давай, вещай о своем доблестном прошлом!

Он неожиданно смутился.

— Все-таки, не веришь…

Причем, я уже потеряла мысль, во что именно я не верю — в то, что он был вором, или в то, что он сейчас стал великим магом, у которого «бабла не меряно». Я нахмурилась.

— Дани, давай по порядку, — попросила я.

Он кивнул.

— Короче. Когда мы с Кори сбежали с… — он запнулся.

— С рудников? — буднично спросила я.

Он вздрогнул и уставился на меня округлившимися глазами. Я сделала вид, что совершенно этого не заметила и переспросила нарочито бытовым, равнодушным тоном.

— Ты заснул, что ли? Ну, дальше. Когда вы сбежали с рудников…

— Нам надо было на что-то жить, — подхватил он надтреснутым голосом. — На какое-то время нас, конечно, приютили добрые люди в одной деревне, но долго пользоваться их гостеприимством нам совесть не позволяла.

— И она — в смысле, совесть — предложила тебе стать вором. Так?

Он хохотнул, приходя в себя.

— В общем, да. Тем более, что оказалось, что у меня в этом настоящий талант. Хотя… чего греха таить, я и раньше об этом знал — мне и на каторге не так уж и плохо жилось, — он даже произнес это без запинки, — ну, по крайней мере, лучше, чем остальным. Хотя гоняли меня как раз сильнее. Просто я всегда знал, где что можно вовремя стибрить. А уж на воле-то…

— Да ты просто кладезь талантов, — усмехнулась я.

— А то! — задорно подмигнул он. — И, кстати, в той деревне мне пришла в голову мысль, что неплохо было бы заняться магией — опять-таки, деньги нужны на поступление в Академию.

— В общем, все одно к одному, — беззлобно подтрунила я его.

Он шутливо развел руками.

— Так уж получилось…

Я покачала головой. Честно говоря, на самом деле я его нисколько не осуждала. Конечно, я понимаю, после нескольких мной же рассказанных эпизодов из моей жизни в Мексике это прозвучит несколько странно, но я совершенно не пропагандирую анархию, я ничего не имею против законной власти и к самому закону отношусь очень уважительно. Но иногда случаются ситуации, когда для того, чтобы добиться справедливости или спасти жизнь дорогих людей, приходится выходить за его рамки. К сожалению. Но сейчас дело было даже не во мне.

Просто я вспомнила, как Корд, пока Дани отсыпался после ран, полученных в подвалах Инквизиции, вкратце рассказал мне историю про маленького эльфа. Я понимала, что даже при всем своем воображении я не смогу представить себе даже десятой доли того, что этому мальчику пришлось пережить. И сейчас, глядя на этого веселого неисправимого оптимиста, я могла испытывать к нему только искреннее восхищение и уважение — он смог выжить и не сломаться тогда, на рудниках, он нашел приемлемый для него способ существования после, и, в конце концов, стал поистине великим магом, как бы мы над этим не подшучивали. Что интересно, при всех наших перебранках, при том, что весь наш отряд дружно считал его невыносимым и не упускал случая высказать это, при том, что я без конца сетовала на то, что «не надо было спасать этого ужасного доставалу», — я знала, что это ни что иное, как дружеские перепалки, и что Дани за это короткое время уже успел стать неотъемлемой частью нашей команды, без которого нам уже будет довольно трудно себя представить.

— Так зачем ты коня собралась красить? — неожиданно спросил он. — Смотри, какой он у тебя красивый!

Я вздохнула, возвращаясь к своим неприятным размышлениям.

— То-то и оно, что красивый. Такой красивый, что ни в сказке сказать, ни пером описать. А главное, неприметный ни разу.

— Ой, блин… — у Дани даже челюсть отвисла. — Слушай, он же у тебя…

— Да. Вороной. Единственный в своем роде, — мрачно кивнула я.

Дани сглотнул. Кажется, ему пришла в голову какая-то не очень приятная мысль, и он даже сам боялся ее высказывать. Но потом глубоко вздохнул и решился.

— Джен… ничего не хочу сказать по поводу… но почему сейчас?

Я отвела взгляд. Действительно, почему? Для пронырливого эльфа, великого вора и мага, думаю, было несколько непонятным, почему я заметила уникальность своего коня только сейчас. Ночью. Когда все спали.

— Нас выследили? — коротко спросил он.

Я молча кивнула.

— Но как ты…

— Дани, не спрашивай, пожалуйста, как я узнала — у меня и так голова идет кругом, — перебила его я.

Вопреки всем моим ожиданиям, он вдруг ужасно обрадовался.

— Так это же здорово! — воскликнул сияющий эльф.

Ведьмак даже приподнялся со своей лежанки. Не сговариваясь, мы одновременно уставились на сумасшедшего «великого мага».

— Ты что, сдурел? — искренне обалдела я.

— Тьфу ты, какие же вы предсказуемые! — скривился он.

— Да уж, зато о тебе такого точно не скажешь, — хмыкнула я.

Он даже заерзал на месте, досадуя на то, как мы медленно соображаем.

— Блин, ну как ты не понимаешь, Джен! Тебе было видение?

— Ну… не совсем, — замялась я.

Он неожиданно нахмурился.

— В смысле?

Я задумалась, стоит ли рассказывать, что произошло на самом деле. Однако, видимо, я думала слишком выразительно, поскольку из размышлений меня вывел торжествующий голос Дани.

— Ты хочешь сказать, что…

— Да ничего я не хочу сказать! — вспылила я, но он был непреклонен.

— Это плохо, — он стушевался так же неожиданно, как до этого обрадовался. — А вот было бы отлично, если бы сказала. Тогда бы мне не пришлось бы тыкать пальцем в небо, пытаясь угадать, что случилось.

Я прыснула.

— А ты не пытайся.

— Не могу! — честно признался он. — Я, как никак, твой учитель, и должен знать, какую сторону твоего дара следует развивать в первую очередь. Если у тебя видение — то это Предвидение. Между прочим, очень редко встречается. А если… Джен, ну что у тебя было? — начал канючить мой «гуру». — Я же сам слышал! Ты же сама Витольду сказала! Ну, не сейчас, а прошлый раз…

Я приподняла бровь.

— А ты, значит, подслушивал.

— Не подслушивал, а слышал. Это разница, — с умным видом возразил он.

— А тебе не приходило в голову, почему я Витольду сказала, а не тебе? Потому что он вопросами меня не достает.

Он застонал.

— Джен! Ну не дразни!

— Я и не дразню, — пожала я плечами.

— Но я ведь все равно узнаю! — прищурился он.

— Удачи, — пожелала я.

— Господин Данириэль, можете не спрашивать, это бесполезно, — раздался звонкий серебристый голос проснувшегося Эльстана. — Когда госпожа Дженнифер сочтет нужным, она обязательно посвятит вас. Но не раньше.

— Пока «госпожа Дженнифер сочтет нужным», я от любопытства умру, — фыркнул Дани. — Будете, как дураки, с трупом таскаться.

С этими словами он демонстративно встал и… начал собираться в путь. Заметив, что ждать нам больше некого — Корд уже давно не спал, молча наблюдая за нашими спорами, — мы, не дожидаясь рассвета, принялись сворачивать лагерь. Дорога предстояла трудная.

Вот на этом месте мне хотелось бы особенно поблагодарить наших сценаристов. Сразу поясню, с ума я не сошла от нервного напряжения и речь к получению Оскара готовить не собралась. Тут кое-что другое.

Дело в том, что в книге, по который мы снимали фильм, сколько я ее не перечитывала, не находила ни одной сцены, согласно которой моя героиня должна была лазать по горам или пещерам. Но наши доблестные господа сценаристы, прознав, что кино будет сниматься в богатой своим разнообразным ландшафтом Новой Зеландии, решили использовать сей факт с максимальной выгодой для народа, который очень любит всевозможные спецэффекты, а так же, когда героям их любимого фильма усложняют и без того нелегкую жизнь. Именно радения этих невидимых бойцов кинематографического фронта привело к тому, что моя судьба обогатилась бесценным опытом альпиниста и спелеолога любителя, и как мы все тогда дружно не стонали, узнав о проявленной инициативе наших коллег, но именно сейчас я это оценила. Так что, собираясь в поход под древними горами Элантиды, ужаса перед неизведанным я не испытывала, благо хотя бы минимальная подготовка у меня имелась.

По крайней мере, мне очень хотелось в это верить.

Но, с другой стороны, других вариантов маршрута все равно не было, и, дабы не уподобляться вечно недовольному Эльстану, я решила к предстоящему походу подойти с максимумом энтузиазма.

Однако, кстати, зря я так на Эльстана — он меня несказанно удивил. С момента его пробуждения я еще ни разу не услышала от него каких-либо возмущений или причитаний. Он спокойно собирался в горы, тут же налаживал дополнительное снаряжение — своим сверхострым эльфийским клинком срезал несколько прочных веток, сделав посох, некое подобие копья и еще несколько предметов, прямое назначение которых пока было мне непонятно. Причем, все это он делал спокойно, без своего патетического надрыва или же обреченной меланхолии, в его движениях появилась какая-то особенная сила, и уверенность, скажу даже, что более адекватным, чем сейчас, я его еще до этого не видела. Было такое ощущение, будто он проснулся от долгой спячки, и сейчас несколько недоумевает, что нас так может удивлять в его, казалось бы, абсолютно естественном поведении. А ведь он, подумала я, сейчас действительно вел себя абсолютно естественно.

Только не для странника-пилигрима, добровольно возложившего на себя обет скитания, а для того, кем он являлся на самом деле — сыном великого Илидора, хозяина Изумрудных Чертог эльфийского леса. И родным племянником Элионеля, Верховного Владыки эльфов — как я узнала от Дани, который, наконец, вспомнил, почему все это время так хотел назвать Эльстана «высочеством». Иными словами, повезло нам с пилигримом еще больше, чем мы думали с самого начала.

Вообще, надо сказать, на команду мне жаловаться не приходилось. Не знаю, что послужило тому толчком, но этим утром все принялись заниматься сборами на удивление слаженно, без обычных пререканий, будто путешествовали вместе уже не один год. Эльфы вообще спелись, что-то оживленно обсуждая, и глядя на них, я не смогла сдержать улыбки — светлый и темный, они были словно ангел и демон, причем, особенности их характеров и манеры поведения только усугубляли внешнее сходство с персонажами библейского небесного воинства, даже отсутствие крыльев не могло сбить меня с толку и оторвать от созерцания этой картины, будто сошедшей с фрески эпохи Возрождения.

Зверь почти боднул меня в плечо, нетерпеливо постукивая копытом оземь. Надо признаться, он был прав. Нам пора было идти дальше. Эльстан всучил мне в руки посох и какое-то подобие походной сумки, однако, с очень легкой поклажей.

— Здесь только самое необходимое, — пояснил он. — Немного воды, медикаментов и теплая одежда, и еще суровые подошвы на ремешках — если понадобится, оденешь на сапоги, как войдем в пещеру — там могут быть очень скользкие камни. Но это уже на твое усмотрение.

— Эльстан, а… что-то не так? — спросила я, удивленная его подробными указаниями.

Он мягко улыбнулся.

— Ну что ты, все в порядке. Просто меры предосторожности. Мы же не знаем, что там может быть… Да, — он снова переключился на деловой тон, — за Зверя не переживай, копыта я ему сам соломой обмотаю.

Зверь подозрительно покосился на эльфа, но потом все же кивнул. Эльстан почтительно поклонился.

— Тебе несказанно повезло, — подал голос ведьмак, — вот меня бы он никогда не подпустил.

Я усмехнулась, вспомнив случай в таверне. А Эльстан вдруг ответил неожиданно серьезно.

— Конечно, повезло. Расположение такого благородного скакуна очень трудно заслужить. Он очень гордый и общается только с теми, кого считает достойным своего внимания. Я, честно говоря, даже не рассчитывал на его благосклонность.

Сын Илидора без всякого намека на шутку изобразил полный церемониальный поклон, выражающий глубокое почтение и безграничное уважение к высшему по положению собеседнику. Я, совершенно потеряв дар речи, молча повернулась к Витольду, но он только приложил палец к губам и молча кивнул — видимо, несмотря на всю абсурдность ситуации, она была более чем нормальной в рамках эльфийского этикета. Переведя взгляд на Дани, я получила подтверждение своей догадке — он отреагировал точно так же, как и Витольд, только вдобавок еще принялся бешено жестикулировать, благодаря чему я очень смутно поняла, что все это как-то связано со старыми легендами и древними традициями. По крайней мере, кроме меня поведение Эльстана никого не удивило.

Даже Зверя — мой скакун вытянулся по струнке, принимая дань уважения и почитания как должное, без зазрения совести слегка склонил голову — самую малость и еще больше вздернул подбородок, но уже как-то дружественно, если можно так сказать. Однако Эльстан это заметил и чрезвычайно обрадовался.

В конце концов, мне все это надоело, и я высказала Зверю в ухо все, что я о нем думаю. Он обиделся, но поскольку я это проигнорировала, скоро перестал дуться и снова принялся тыкаться мордой мне в плечо, пытаясь помириться. Но я была непреклонна в своем решении наказать его за чопорность и наглость, превзошедшие всякие границы. Он очень грустно вздохнул, потом сорвал зубами какой-то цветочек, припал на колено и с мольбой в печальном взоре протянул мне под всеобщие дружные аплодисменты. Конечно, такому натиску противостоять я была не в силах, я тут же рассмеялась, приняла подарок, почесала его за ушами и даже погладила по гриве, приговаривая ласковые слова. Мир был восстановлен.

Очень скоро мои ребята были полностью экипированы.

Лохмотья Дани и Корда, «задаренные» им «сердобольными» тюремщиками Чудесной Речки, и подпаленные на инквизиторском костре, выглядели, безусловно, экстравагантно, но для носки и, тем более, для путешествия, были совершенно непригодны. Но по счастью, у Витольда в его поистине бездонном мешке оказался запасной дорожный костюм, такой же, как и у него самого — неприметный, но очень добротный.

Они его и разделили. Дани экспроприировал себе штаны и рубашку, которые, правда, на нем болтались, как на пугале, а Корду достался плащ, поскольку, по уверению нашего болтливого мага, ничто другое на орка все равно не налезет.

К сожалению, темный эльф оказался прав, и они, даже переодевшись, не перестали представлять собой абсолютно умопомрачительное зрелище. Эту потрясающую картину довершали их лошади, — великолепной рыже-пегой масти, периодически вызывающей у темного эльфа приступы гомерического хохота. Вдобавок ко всему, Дани, услышав об идее Эльстана, соорудил им вполне приличные… мм… «накопытники», приговаривая, что в таких «туфельках» их «коровки» обязательно отобьют у Звездочки завидного жениха. «Завидный жених» фыркал, Звездочка гордо отворачивалась, чем бесила моего Зверя еще больше, ведьмаковская Ромашка… если я что-то понимаю в лошадях, тихо посмеивалась, а сами пятнистые лошадки вообще не обращали на трескотню темного эльфа никакого внимания. Впрочем, это его нисколько не смущало.

Однако следующее действие нашего неугомонного мага добило меня окончательно — когда он принялся их «разувать», объяснив это тем, что по траве несчастным коняжкам во всем этом будет идти неудобно, а сейчас он просто тренировался, дабы потом у самой горы долго времени не терять. Я уже собралась высказать все, что я думаю о его гениальной идее и о нем лично, но осеклась и делать этого не стала — что стояло за этой бестолковой затеей Дани, было ли это пустое ребячество и умение любое, пусть даже и серьезное занятие превратить в балаган, или же им двигал подсознательный страх перед наверняка более, чем опасной и чем-то ему самому неприятной предстоящей нам горной «прогулкой», и желание оттянуть этот момент — я так и не поняла. Эльф дурачился, и по его глазам, искрящимся звездами ночного неба, понять ничего было невозможно. Я махнула рукой и говорить ничего не стала.

Как бы то ни было, сборы были закончены.

Мы двинулись к пещере.

 

Глава 15

— Фа-э-но-о-ор!

Этот крик не умолкал никогда. Он всегда звучал в его голове, не давая ему спать ночами, сводя с ума его и тех, кому не посчастливилось в это время находиться рядом.

— Фа-э-но-о-ор!

Протяжный вопль, похожий на вой, переходящий в… хрип, чаще всего предсмертный. Иногда женский, иногда мужской, иногда вообще мало похож на человеческий, но всегда — жуткий.

— Фа-э-но-о-ор!..

Так когда-то кричала его жена, когда на их деревню напали восставшие. Инквизитор еще сказал, что это — дело рук некроманта, который, спасаясь от справедливого наказания, к которому его приговорил Святой Орден, поднял кладбища в нескольких окрестных городах и направил на их маленькую деревеньку. Впрочем, ему это все равно не помогло — он все равно был схвачен и казнен. Так сказал Инквизитор. И Фаэнор ему поверил. Тогда. Зря. Но не поверить он тогда не мог… Тогда он был ослеплен ненавистью и болью. Его дом, равно как и другие, был буквально погребен под останками восставших и присоединившихся к ним селян. В этой бойне выжить было невозможно. В этой бойне погибла его жена… единственная женщина, которую он любил всю жизнь… жизнь, которая потеряла для него всякий смысл после этой чудовищной битвы. Он сам не понял, как выжил тогда, а главное — зачем. Хотя… у него был тогда еще сын, которого ему все-таки удалось спасти… тогда…

— Фа-э-но-о-ор!

Так кричал целитель, уже отчаявшись вернуть его к жизни. Светлый маг никак не мог понять, почему простой человек, без каких-либо магических способностей, крепкий телом — судя по всему, отменный солдат, чудом выживший в этой мясорубке, не приходит в себя сейчас, когда все его раны уже почти полностью залечены. Почему! Да потому что — не все! Потому что даже самый простой человек, кем бы он ни был, деревенским конюхом или солдатом из отборной армии Его Величества, получившим за отличную службу кратковременный отпуск, чтобы повидать свою семью… чтобы увидеть, как его семью… Да не может этот человек жить с такой душевной раной, неужели не понятно?! Не может, а главное — не хочет! Толку с его боевых заслуг, если он, такой сильный и ловкий, один из лучших мечников королевской гвардии, не смог защитить ту, что любил больше жизни!

— Фа-э-но-о-ор!

Какой, однако, настырный лекарь… Да, не хотелось, очень не хотелось оживать. Но пришлось. Из-за сына. И… не только. Еще надо было отомстить. Жестоко. Только вот — кому? Некромант, наславший полчище мертвецов на богами забытую деревню, давно уже мертв. Но, с другой стороны, он же не единственный, сеющий зло и насилие, есть и другие, живые и здравствующие, несмотря на все старания Инквизиции. В душе Фаэнора закипала жгучая ненависть, и она требовала выхода. Он уже ненавидел не только некромантов, но и всех магов — ведь они, пользуясь невесть откуда льющейся силой, недоступной ни взгляду, ни слуху, ни даже пониманию простого народа, мнят себя чуть ли не богами, смотрят на всех свысока и считают, что вольны распоряжаться судьбами людей! Прав отец Инквизитор, все зло — от них, и он, Фаэнор Тринни отныне объявляет им войну! Всем магам. Некромантам — в особенности.

— Фа-э-но-о-ор!

Но, однако же, нельзя забывать, что своей, пусть и никчемной жизнью, он обязан одному из Светлых магов, целителю, тому, кто спас не только самого Фаэнора, — об этом его, кстати, никто не просил! — но и его сына. Единственного. Совсем еще мальчишку. А быть неблагодарным Фаэнор не умел.

Поэтому с местью пришлось погодить. Потом. Позже. Убивать магов только за то, что они маги — не лучший выход, и, как бы его не ослепляла ярость, безумцем он не был. Поэтому, пока у него не было иного выбора, он решил их просто ненавидеть.

— Фа-э-но-о-ор!

Какое-то время так кричал его капитан — это когда, решив начать жизнь заново, он вернулся в королевскую армию. Но все-таки что-то в нем изменилось — на поединок с ним выходили немногие и неохотно, хотя он всегда был отличным мечником, да и сам капитан смотрел на него с опаской — видимо, что-то мелькало в его глазах во время боя, вызывающее у противников по упражнениям беспричинный страх. Впрочем, его это не сильно беспокоило — друзей у него здесь никогда не было, а отношение людей, которые были ему безразличны, его не волновало вовсе. Обидно только, что, несмотря на его мастерство, оттачивающееся день ото дня, его никак не хотели повышать по службе. Хотя странно, ведь он был мастером меча и лука, к тому же, в стратегии боя разбирался получше капитана, не первый раз замечая ошибки в лекциях, что тот читал солдатам. К чести Фаэнора, на это он внимания не обращал, и вообще, с капитаном не спорил, однако, не из-за смирного поведения, а наоборот, зная свой взрывной характер, предпочитал не затевать разговоров, о которых мог потом пожалеть, поскольку вовремя останавливаться Фаэнор не умел.

Но, кажется, капитан все равно это чувствовал, может, поэтому его и недолюбливал. В принципе, ему было все равно, какое звание он носит, тщеславным он не был, единственно, что его раздражало, что приходилось подчиняться тем, кто на деле слабее его и в мастерстве и в знаниях, к тому же, он был бы не прочь получать жалование чуть больше того, что ему полагалось как простому солдату. Но, опять-таки, большой трагедии не было и в этом — даже простым солдатам король хорошо платил. Так что, ему хватало. На безбедную жизнь и воспитание сына, которого забрал в столицу.

Мальчик учился в одной из лучших школ Эвенкара, ни в чем не знал нужды и размышлял над тем, кем хочет стать в будущем. К счастью отца, способностей к магии у него не оказалось, но талантов было множество, кои он и собирался развивать.

А вот у Фаэнора был один талант — талант воина. Но почему же его не повышали по службе?

— Фа-э-но-о-ор!

Многие воины обжигались о пламя смерти, пылающее в его глазах, а капитан, почему-то, завидев это пламя, начинал истошно вопить. Может, его считали сумасшедшим? Глупцы! Глупцы и трусы. Как бы ярость ни плескалась в его душе, пытаясь вырваться наружу, он всегда четко контролировал все свои действия. Тогда. Но потом…

Судьбе было угодно приготовить ему еще один удар. Да, именно приготовить. Как лучник прилаживает стрелу, подгоняет оружие под себя и под цель, в которую он метится, как натягивает тетиву, рассчитывая силу удара, как полководец выстраивает схему боя, прописывая до мелочей, какой должна быть одна-единственная атака, порой решающая исход многолетней войны, так и злой рок припас для Фаэнора удар, который он никогда бы не смог отразить.

Его сын определился с выбором. Выбор мальчика был столь неожиданным, что Фаэнор, выбитый из колеи, даже не знал, как на это отреагировать. Отговаривать сына он не хотел — в конце концов, это было его решение, да и не смог бы, прежде всего, не зная, чем на это можно было возразить. Да и стоит ли? А если стоит, то — как? Мальчик, лишенный матери, сын Фаэнора Тринни, воина королевской армии, решил посвятить свою жизнь служению… Святому Ордену.

— Фа-э-но-о-ор!

Он столько раз просыпался в холодном поту от этого крика, когда жена, приходя к нему во сне, пыталась его предостеречь… Казалось бы, ну что тут такого? Святой Орден как раз очищает мир от «всякой скверны», от таких, как тот некромант, из-за которого погибла его любимая женщина. Именно Святой Орден поддерживает порядок в мире, призывая к ответу зарвавшихся магов, которым он когда-то объявил войну… Так в чем же дело? Почему вместо радости за выбор сына, решившего воплотить мечту отца, — о которой он, кстати, никогда при мальчике не заикался, — он чувствует леденящий сердце ужас? Почему его сердце сжимается, а по спине бежит холодок, поднимается по шее и нашептывает в ухо самые страшные сказки, которые оказались детским лепетом по сравнению с тем, что…

— Фа-э-но-о-ор!

А ведь жена являлась ему во сне не один раз… Тогда еще мальчика можно было спасти…

Фаэнор даже не успел проследить за тем, когда же сын успел пройти «предварительное обучение», которое, как он полагал, должно было существовать перед посвящением в неофиты Святого Ордена, но оказалось, что он бы и не смог этого сделать — ничего подобного в Инквизиции не было.

Все было намного проще — у юного Тринни не так давно появился друг, раскрывший мальчику глаза на мир, так что после столь плодотворного общения иного пути, кроме как в Инквизиторы молодой человек уже не видел. Но как же он не смог за этим уследить?!

— Фа-э-но-о-ор!

Да, предостережения были. Да, нельзя было его отпускать. Но, с другой стороны, как бы он ему это запретил? Что делать, если мальчик хочет стать послушником Святого Ордена? Если он хочет отомстить за мать? Если он хочет сделать то, что так и не сделал его отец?

— Фа-э-но-о-ор!

Женский крик, звучавший в его голове, был уже нестерпимым… он проникал все глубже, в мозг, превращаясь в протяжный стон…

— Фа-э-но-о-ор!!

Стон… сладострастный стон…

— Фа-э-но-о-ор!!!

Стон исступленного наслаждения… самой дорогой проститутки славного города Рейнгарда.

— Фа-э-но-о-ор!!!

Шепот, хрип, стон продажной женщины, в кровь расцарапывающей ему спину, и без того покрытую боевыми шрамами.

— Фа…э…но…о-о-ор!!!

Через некоторое время он приподнялся на локте, с интересом разглядывая женщину, спящую в его постели с блаженной улыбкой на припухших губах. Красивая… Он перевел дыхание, встал с кровати, осторожно, стараясь ее не разбудить, подошел к столу и жадно припал губами к кувшину с вином. Опять… опять воспоминания… Как-то не вовремя… Он потряс головой. А когда оно бывает вовремя? Когда приходит время бередить душевные раны?

Встряхнувшись, он допил содержимое кувшина и уже собрался вернуться к дремавшей в сладкой истоме женщине, как вдруг услышал за окном едва уловимый шорох.

Конечно же, ему показалось. Конечно же, надо завязывать с выпивкой. Конечно же, надо просто не обращать внимания на подобного рода галлюцинации и ложиться спать… вместо того, чтобы стоять сейчас с обнаженным мечом, выхваченным в одно мгновение из-под кровати, притаившись за шторой, затаив дыхание, слушая нарастающий шорох снаружи. Вор. Скорее всего, небольшого роста. Возможно, худой. Мальчишка. К тому же, судя по всему, неопытный — уж больно неуверенно ступает. Но на случайного искателя приключений — как, например, на удирающего через окно, любовника, чуть не застуканного ревнивым мужем, тоже не похож. И уж конечно, не на убийцу — слишком неуверенная поступь, того и гляди — сорвется.

Фаэнор усмехнулся. Да уж, мастерство не пропьешь… Из гвардии он уволился уже давно… кстати, капитаном его все-таки сделали. Перед самым уходом. Сволочи. Ладно, боги их рассудят… хотя вряд ли.

В мире, где нет богов, судить некому… А Гаронд — какой же он бог? Он не бог. Он — кара божья. Обрушившаяся на этот брошенный богами мир…

Но дело не в этом. А в том, что уже забыл, когда ушел со службы, а навыки все те же. А с другой стороны, куда им деться, если он с мечом не расстается? Только теперь он не солдат Его Величества, а вольный наемный воин.

На подоконник, ища опоры, ступила маленькая ножка в кожаном сапожке. Ступила неслышно, Фаэнор даже подивился такой необычной для новичка легкости. Однако, в том, что это был именно новичок, сомнений больше не возникало. Фаэнор бросил беглый взгляд на улицу, оценивая обстановку, после чего слегка усмехнулся, осторожно положил меч на столик рядом с подоконником и приготовился ждать.

Ждать пришлось недолго.

По заднему двору, куда выходили окна из комнаты Фаэнора, кошка гоняла воробья. Это было очень забавно, принимая во внимание глубокую ночь, висевшую над Рейнгардом. Где она откопала этого воробья, неизвестно, видимо, спугнула, забравшись на дерево, где бедолага имел несчастье задремать, и теперь пыталась поймать его с похвальным упорством. Воробей по глупости особого шума не поднимал, видимо не хотел тратить силы, а может, просто окончательно не проснулся, и кошку это заметно радовало. Хотя, насчет кошки он погорячился — на деле это был совсем молодой котенок, быстрый, ловкий, но чересчур азартный и ужасно смешной. Смешнее него была только собака, дремавшая в своей будке в двух шагах от выделывающего фантастические кульбиты ночного охотника.

Собака была большая, мохнатая, не старая, но грузная и ленивая — настолько, что ее длинная шерсть не спутывалась в колтуны и была почти не грязной, несмотря на то, что задний двор ослепительной чистотой не блистал, да и собакой особо никто не занимался. Впрочем, ее окрас был очень для этого выгодный — подобного пятнистого зверя Фаэнору встречать в своей жизни не приходилось. Какие пятна были поставлены природой, а какие приобретены благодаря купанию в корыте с последующим валянием в песке — понять было невозможно.

Как бы то ни было, собака мирно спала в будке, радуясь, что сейчас ее никто не потревожит — котенок не будет играть с ее лохматым хвостом, воробьи не будут чирикать на будке, а также никакому сумасшедшему ребенку, — местному или прибывшему в город вместе с родителями, коим вознамерилось остановиться в этом трактире, — не придет в голову на ней кататься.

Но радоваться собаке пришлось недолго. Воробей, вконец загоняв своего преследователя, вскочил на будку, котенок сиганул за ним… и сорвался, не удержавшись на косой крыше, грохнувшись прямо на голову собаке. Та, понятное дело, тут же проснулась и принялась оглушительно лаять, перепуганный котенок стрелой метнулся к дому, привычным маневром взлетел в кухонное окно, воробей, воспользовавшись переполохом, вернулся на дерево, в одно мгновение скрывшись от глаз стороннего наблюдателя.

Впрочем, Фаэнора это уже не интересовало. Гораздо любопытнее для него было, как теперь выкрутится воришка — ведь все произошло именно так, как он и предполагал. Испуганный неожиданным лаем, юный искатель приключений сорвался с подоконника и с пронзительным визгом полетел вниз, даже не пытаясь зацепиться руками за ту опору, на которой стоял несколько мгновений назад. Неизвестно, чем бы закончилось его падение, учитывая его полную несостоятельность как вора в частности и, судя по всему, авантюриста вообще, но Фаэнор, сжалившись над несчастным, поймал его за руку. Мальчишка закричал еще громче. Фаэнор закатил глаза. Как же этот юнец ворует? Криком оглушает, что ли?

— Эй, чудо, — по-доброму усмехнулся бывший воин, — ты чего орешь?

Крик мгновенно прекратился.

— А вы меня не убьете? — до смешного деловито осведомился вор.

— Я-то нет. А вот охрана, которую ты разбудил — возможно.

— А вы разве не охрана? — паренек распахнул огромные глаза, в которых засветилась надежда.

Фаэнор покачал головой.

— Нет. Но если ты будешь продолжать тут висеть, мне будет довольно трудно объяснить, что я делаю в такое время с прицепившимся к руке таким неестественным грузом.

Мальчишка хитро прищурился.

— А может, вы меня отпустите? — заискивающе улыбнулся он.

— А ты хорошо подумал? — усмехнулся Фаэнор, слегка разжимая хватку.

Мальчишка прикусил губу, зажмурился, вцепляясь ногтями в руку своего сомнительного спасителя, но визжать не стал. И то хорошо.

— Ой, простите, я вас поцарапал, — прошептал паренек, не открывая глаз.

Фаэнор, сдерживая смех, прикусил губу. Откуда ж такое чудо свалилось на его голову? Он уже знал, что сдавать паренька не будет — уж больно чудной, да и безобидный. Глупый, правда, но смешной. Выпороть бы такого, конечно, не мешало бы, но в тюрьму… нет, это слишком.

Неожиданно в комнате послышалось шевеление. Красавица проснулась! Не зря, видно, нахваливают правителя Рейнгарда — какой, должно быть, спокойный город, если на такие крики никто не обращает внимания. И это вовсе не потому, что все к ним привыкли, напротив, люди даже не предполагают, что у них, в Рейнгарде, что-то может случится. Кричит — так, мало ли, палец прищемил кто или уколол, не иначе, ученик какого-нибудь мастера решил ночью работу справить, чтоб днем побольше погулять, что ж теперь, вскакивать посреди ночи, чтобы посмотреть на неуклюжего портняжку? Даже проститутки, и те ухом не ведут — вот ведь жизнь! Жаль, что самого графа Рейнгарда сейчас здесь нет, а то можно было бы к нему попроситься на службу. Хотя, с другой стороны — а зачем? Если уж тут так все спокойно… А получать жалованье задаром — это уж извините…

— Фа-э-но-о-ор-р-р… — промурлыкала женщина, призывно изгибаясь на ложе, поглаживая тонкими умелыми пальцами обнаженную сочную грудь.

Мальчишка за окном замер. Фаэнор вздохнул. Окинул взглядом комнату. Маленький столик с опустевшим кувшином. Стол с остатками жареного мяса и фруктов. Шкаф… большой. Но далеко. Кровать. За дверью шум — пробудившаяся стража ходит по комнатам и выясняет, что случилось. В другое время бы ничего, но сейчас в городе гостит Архимагистр Лотар, будь он неладен, и все просто помешались на мерах предосторожности. Хотя, кому он нужен, этот старый маг? Да, он глава Светлой Гильдии, и что с того? Это что, повод для того, чтобы обыскивать каждую комнату в гостинице из-за какого-то визга, прозвучавшего на другом конце города? Тем более, что он — не инквизитор, не темный какой, а светлым-то чего бояться? Они, вроде, зла никакого не делают… Спятил старик, не иначе… Кстати, может, к нему в охрану пойти, раз он такой боязливый? Надо будет с утра попытать счастья.

Мальчишка деликатно пошкрябал по его руке, напоминая о своем присутствии. Да и девица надула губки, не совсем понимая, чего это он застыл у открытого окна, когда его тут такая красота дожидается.

— Милый… ты что там?..

Фаэнор прикусил губу.

— Так, ничего… душно.

— Душно? — округлила глаза проститутка. — В Рейнгарде не может быть душно, здесь всегда погода хорошая.

— Погода хорошая, а мне душно, — хрипло огрызнулся Фаэнор.

— Тебе плохо? — обеспокоилась она. — Я кликну целителя.

— Целителя не надо, — остановил ее он, — воды принеси. Холодной.

Она послушно кивнула, вскочила с кровати, замоталась в простыню, хотела подбежать к нему, но он ее поторопил.

— Быстрей только, там стража ходит, постарайся до их визита вернуться, а то мало ли…

Уговаривать ее не пришлось. Хотя, причем тут стража? Продажных девиц стража не гоняет, тем более, здесь, в трактире — это же для них самое хлебное место! К тому же, вполне законное. Однако на глаза охране она решила не попадаться — почему, интересно? Девичий стыд запрещает предстать перед незнакомыми мужчинами завернутой в простыню? Никогда не понимал женщин! Ведь ляпнул первое, что пришло в голову, а смотри ж ты, подействовало!

Едва за целомудренной проституткой закрылась дверь, он одним движением втащил висевшего на руке мальчишку в комнату.

— Быстро под кровать, — скомандовал он.

— Но…

— Я сказал, быстро, — повторил Фаэнор, и мальчишка, коротко кивнув, в одно мгновение оказался под кроватью.

Фаэнор с тоской посмотрел на опустевший кувшин. Может, девчонка догадается вместе с водой вина прихватить? Паренек под кроватью завозился, шумно засопел.

— Ты чего? — не глядя в его сторону, спросил Фаэнор, разрабатывая затекшую руку.

— Ничего… разминаюсь… — просипел мальчишка.

— Что, висеть устал, акробат?

— Да уж лучше так, чем на виселице! — хмыкнул воришка.

Фаэнор рассмеялся.

— Твоя правда, малыш.

— Господин… а что со мной теперь будет? — осторожно спросил паренек.

— Откуда ж я знаю? — пожал плечами бывший воин. — Это ты у пророка спроси, может, и ответит.

Мальчишка обиженно засопел.

— Но вы же знаете, о чем я! — с упреком фыркнул он.

— Конечно, знаю, — хохотнул Фаэнор. — Лежи и не задавай глупых вопросов. Уйдет стража, расскажешь мне то, что я от тебя потребую, тогда и решу, а пока приготовься лежать долго и не шевелиться. Дышать можно, но тихо. Ты меня понял?

— Понял… Погодите! — спохватился мальчишка. — Какая еще стража? Тут же никого нет!

Фаэнор застонал.

— О боги, за что мне… Нет, так будет! — рявкнул он. — Тихо лежи!

Воришка хотел возразить, но вовремя замолчал. Дверь распахнулась, и в комнату влетела женщина с… двумя кувшинами. Молодец, все-таки догадалась!

— Мой господин… — видимо, красавица бежала со всех ног — ее грудь энергично вздымалась, пытаясь вырваться из объятий гостиничной простыни и… впрыгнуть в другие объятия, Фаэнора Тринни, по крайней мере, во взгляде женщины читалось именно это.

Фаэнор, не говоря ни слова, шагнул к ней, она быстро поставила кувшины на пол и тут же обвила руками его шею, а ногами — могучий торс. В то же мгновение они рухнули на кровать, теряя по дороге нелепую простынь, до сего момента скрывающую роскошное тело красавицы. О недомогании, постигшем «ее господина», женщина более не вспоминала — на больного он похож не был, а под каким предлогом он хочет послать ее за вином, так мало ли какие у него могут быть причуды — платит он хорошо, да и… честно говоря, с таким бы она и за бесплатно отработала по полной программе, даже сама бы приплатила… А что пьет много — да и пусть, не пьянеет ведь… Как это у него, кстати, получается? А как у него вообще все получается…

— Фа-э-но-о-ор! — выдохнула женщина, закатывая глаза от наслаждения.

В дверь постучали. В самый неподходящий момент. Женщина застонала.

— Кто там еще? — рявкнул Фаэнор.

Видимо, сильно рявкнул. Так, что стражники за дверью замешкались, послышалось смущенное покашливание.

— Господин Тринни, простите за беспокойство… — наконец, осмелились доблестные охранники рейнгардского трактира. — Не подумайте ничего плохого, но… разрешите осмотреть вашу комнату?

— Что?! — очень убедительно зарычал отставной капитан личной армии Его Величества. — Не разрешаю!

— Но…

Фаэнор громко выругался. Стражники замолчали. Потом, видимо, собравшись с силами, постучали снова. Тринни встал с кровати, распахнул дверь, перекрыв собой дверной проем.

— Если меня сейчас же не оставят в покое, — процедил он, испепеляя взглядом стража, которому не посчастливилось оказаться к нему ближе всех, — я спущу вас с лестницы. При всем моем уважении к вашему славному городу. У вас что, комендантский час? Что за порядки на этом постоялом дворе? Где хозяин? — Фаэнор намеренно слегка пошатывался, опираясь на дверной косяк, пьяный может поднять скандал в трактире, не опасаясь, что его призовут к ответу, особенно, если он — капитан армии Эвенкара, пусть даже и бывший. К тому же — хороший клиент, который хорошо платит. Ему можно простить пьяное бахвальство, а вот раздражать его не стоит. Проще согласиться. Все равно не добиться от него ничего не получится.

Стражники тоже так решили. Для проформы заглянув ему через плечо, увидев разозленную женщину в его постели, смущенно поклонились и с извинениями отступили. Один, правда, самый дотошный, все-таки уговорил подвыпившего гостя впустить его на пару мгновений и даже заглянуть в шкаф, но на этом его храбрость иссякла вместе с терпением капитана Тринни, в наличии у коего дурного характера уже никто не сомневался. К тому же, он имел неосторожность уронить один из стоящих на полу кувшинов… к счастью, с водой, иначе капитан одними воплями бы не ограничился. Вода разлилась по полу, стражник, пытаясь загладить неловкость, хотел было вызвать горничную, но тут ярость пьяного капитана вырвалась наружу. Он так неистово ругался, что на его крики прибежал трактирщик, сам вытолкал стражу и пообещал капитану, что более никто его беспокоить не будет. А за моральный ущерб пришлет еще вина и мяса. За счет заведения. Сейчас же.

Надо сказать, трактирщик оказался человеком слова — он прислал все, что обещал, после чего перед капитаном Тринни в очередной раз извинились и пожелали спокойной ночи.

Все ушли. Фаэнор с досадой отпил от кувшина, потом поставил его на стол к остальным яствам.

— Все настроение испортили, — пробурчал он. — Уроды!

Женщина потупила глаза.

— Господин хочет, чтобы я ушла? Или…

— Или, — ответил он, немного подумав. — А потом сразу уйдешь. До утра тебя оставить не могу, извини.

— Господин не должен передо мной извиняться! — развела она руками.

После чего, приступила к работе — пока он не передумал. А потом, как и обещала, сразу ушла. Очень хорошая женщина. Понятливая.

Фаэнор заглянул под кровать.

— Эй, ты там жив?

— Угу… — промычал «узник». — Вылазить можно?

— Не вылазить, а вылезать, — автоматически поправил его Фаэнор, одеваясь. — Нужно. Я уж думал, ты там заснул.

— Заснешь тут… — обиженно фыркнул мальчишка и неожиданно чихнул.

Фаэнор удивленно приподнял бровь.

— Ты там что, замерз? — усмехнулся он.

— Между прочим, ничего смешного! — вспылил его подопечный. — Там сквозняк, по полу… и вода еще… холодная… неожиданно так… У меня теперь вся одежда мокрая!

Фаэнор расхохотался. Нет, паренька было, действительно жалко, просто… вид у него был тот еще. Очень похож на воробья. Или на котенка. Такой же неопытный, неловкий и самоуверенный.

— Честно говоря, я думал, что ты заорешь, когда холодная вода тебя коснется. Но ты молодец. Давай, раздевайся.

Мальчишка распахнул огромные глаза, захлопал ресницами.

— За… зачем? — икнул он.

— Затем. Чтоб в мокром не ходить. Не тупи, раздевайся, — он открыл шкаф, достал рубашку и штаны. — Тебе, конечно, немного великовато будет… Ты что, глухой? Раздевайся, говорю.

— Не могу… — казалось, мальчишка был готов провалиться сквозь землю от смущения. Даже в тусклом свете свечей было видно, как пылают его уши.

— Это еще почему? — не понял Фаэнор.

— Стесняюсь, — выдавил из себя паренек.

Тринни снова выругался.

— Не сердитесь на меня, господин, — запричитал малец. — Только отвернитесь, пожалуйста! Ну что вам стоит?

— Что мне стоит? — прищурился капитан. — А вот это я не знаю. Ты мне еще не рассказал, что делал на моем окне посреди ночи.

— Что делал! — фыркнул воришка. — Падал! А то вы сами не видели!

— Ты мне зубы не заговаривай, — он удобно строился в кресле, налил вино в бокал, приготовился слушать.

Мальчишка замялся.

— Я… мм…

— Впрочем, можешь не говорить, — перебил Фаэнор его бессвязное мычание. — Что ты и у кого украл, мне плевать. Попытаешься ограбить меня — прибью на месте. Мысль моя понятна?

— Еще бы! — хмыкнул паренек. — Только я ничего не украл…

— Ну конечно. Ты сбежал. Из-под венца. Или еще откуда-нибудь. Злые люди хотели распорядиться твоей дальнейшей судьбой, но ты, переодевшись в это тряпье, решил сам выбрать свою дорогу. И вообще ты — женщина.

— А как вы догадались? — заулыбался паренек. Но потом вздохнул. — Знаете, что самое обидное? Ниоткуда я не сбегал… по крайней мере, сейчас… нет, конечно, я попытался сбежать, но вы сами видели… Короче, — собрался он с духом, — я действительно вор. Только плохой. Я правда ничего не украл, — мальчишка опустил глаза и огорченно засопел.

Фаэнор покачал головой.

— Ладно, не украл, так не украл, боги с тобой. Если бы я был таким же чокнутым, как Архимагистр Лотар, то решил бы, что ко мне подослали убийцу…

В самом деле, как еще можно убить воина, ежесекундно готового к нападению? Как можно незаметно проникнуть в комнату к яростному капитану Тринни, у которого слух, как у кошки? Только так, как это сделал малец — неуклюже, шумно и… жалостно. Учитывая, что он никогда не поднимет руку на ребенка… Хотя, и ребенка можно использовать, как это делает Инквизиция. Его сын был примерно такого же возраста, когда…

— Господин… вам плохо? — чуть ли не захныкал воришка. Боги, сколько же ему лет? — Или… вы правда решили, что я вас хочу убить?

Фаэнор со стоном опустил голову на руки.

— Ничего я не решил… — прохрипел он, — я что, похож на Лотара?

— Не знаю… я никогда не видел Лотара… Я могу вам помочь?

Тринни потряс головой, приходя в себя.

— Все в порядке. Ты еще не переоделся?

— Ой, а вы еще так полежите, только голову не поднимайте, я вам скажу, когда можно будет смотреть.

Фаэнор усмехнулся. Чудной все-таки мальчишка!

— А говорить-то с тобой можно, пока ты переодеваешься?

— Можно, конечно… только не спрашивайте, что я украсть хотел…

— Это еще почему?

— Смеяться будете…

— Хорошо, не буду.

— Смеяться или спрашивать?

— Спрашивать. Ты же сам все расскажешь.

— Я-то?

— Ну не я же!

Мальчишка засопел.

— Тебе сколько лет-то?

— Не скажу!

— Понятно, опять скажешь, смеяться буду, — хмыкнул Фаэнор. — А ремеслом своим давно занимаешься? Всё, всё, больше не спрашиваю.

— Господин! — возмутился мальчишка, даже ножкой топнул от обиды. — Вы меня что, совсем идиотом считаете?!

Фаэнор примирительно развел руками.

— Да нет, что ты… только не плачь.

Воришка всхлипнул.

— Я и не плачу! А украсть я хотел… канделябр.

— Ч-что? — Фаэнор, как ни старался, все же не смог сдержаться и расхохотался во весь голос. — Канделябр?!

Он представил себе это чудо, ползущее по стене с здоровенным канделябром… Наверное, даже кошка забыла бы напрочь про своего воробья, если бы увидела такую картину, и на морду собаке вскочила бы самостоятельно, ни откуда не падая, так, чтобы впечатлениями поделиться.

— Канделябр?! — снова переспросил он. — На кой он тебе сдался?!

— Вы не совсем меня поняли! — попытался оправдаться мальчишка.

— Надеюсь.

— Я имею в виду не большой канделябр, а маленький, подсвечник такой.

— Чудо, ты уже переоделось, а то я сейчас лбом уже стол разобью! — судорожно вздохнув, хохотнул Фаэнор.

— Да. Я же говорил, смеяться будете.

Фаэнор поднял голову. Мальчонка стоял, обиженно кусая губы, еще более жалкий в его одежде — штаны еще ничего, их хотя бы ремень держал, да и низ легко подворачивался, а вот с рубашкой совсем не повезло.

— Ладно, — переводя дух, простонал Фаэнор, — боги с ним, с канделябром… Хотя нет, еще вопрос… погоди, дай отдышаться… А почему не украл?

— Окно перепутал, — едва слышно пробормотал мальчишка.

Фаэнор, уже не в силах смеяться, только покачал головой.

— Примерно так я и думал. Ну что ж, повеселились и будет, — он выпрямился в кресле. — Теперь серьезно. Что в этом канделябре?

Малец замялся, переступил с ноги на ногу.

— Отвечать обязательно?

Фаэнор пожал плечами.

— Да нет, в принципе…

— Это — артефакт, он сам светится, без огня…

Тринни вздохнул, налил себе еще вина, сделал большой глоток.

— Малыш… я надеюсь, ты не на кого не работаешь?

Мальчик яростно замотал головой.

— Слава богам, — кивнул Фаэнор, — хоть не сдашь никого, и то хорошо.

Неудачливый вор хотел возмутиться, но вместо этого густо покраснел.

— Я — трепло, да? — грустно спросил он.

— Есть немного, — Фаэнор потянулся, покрутил затекшей шеей, зевнул. — Короче, малец, садись ешь, потом хочешь — ложись спать, хочешь — беги, только тихо. Одежду свою не забудь только. Стража на сегодня все равно обходить больше не будет, так что можешь этим воспользоваться. Деньги у тебя есть? Сколько тебе надо?

— Господин… — мальчишка захлопал глазами совсем по-детски. — Почему вы мне помогаете?

Фаэнор пожал плечами.

— Это разве помощь? Выпороть бы тебя хорошенько, вот это было бы дело… А так… Да, еще, у магов никогда не воруй. Ни при каких обстоятельствах. И с артефактами осторожней. И вообще лучше не воруй.

Мальчишка закусил губу.

— Так и знал, что мораль читать будете…

— Дурила, это не мораль, — хмыкнул Фаэнор. — Это совет. Тебе нельзя воровать — не потому, что это плохо или хорошо, а потому, что ты этого делать не умеешь. Так что лучше не позорься, все равно не получится.

Малыш обиженно засопел.

— Хотя, — прищурился Тринни, — был бы я главой воровской шайки, обязательно бы тебя взял.

— Это еще почему? — округлил глаза паренек, даже обижаться перестал.

— Для прикрытия, — спокойно объяснил Фаэнор. — Зубы хорошо заговариваешь. И в доверие втираешься. Вот если бы пока мы тут сидим, твой подельник комнаты бы обчищал — другое дело. Кстати, возьми на заметку, если попадешь в банду. А теперь всё, я спать пойду, у меня завтра день трудный. Считай, что я тебе ничего не говорил. И вообще не видел тебя ни разу. Спокойной ночи. Между прочим, я не шучу. В твоих интересах смыться до моего пробуждения, с утра я таким добрым не буду.

Мальчишка часто-часто закивал и попятился к двери.

Фаэнор закатил глаза.

— Да что ж ты так все буквально… не бойся, я детьми не питаюсь.

— Спасибо, господин… — улыбнулся мальчишка. — Вы правда, очень добры… Но если не хотите, чтобы я испытывал вашу доброту, я уйду сейчас. Хотя… мне этого очень не хочется.

Тринни приподнял бровь.

— Погоди… я что-то…

— Ничего, — замотал головой воришка. — Это все неважно. Только прошу вас, никому не говорите, то я здесь был… И о моем позоре тоже не говорите. Никому. Хорошо?

Фаэнор пожал плечами.

— Само собой… мне и говорить-то некому.

— Да, я знаю, вы не скажете… Просто у меня брат — главарь банды, — неожиданно признался мальчишка. — Он говорит, что я — бездарь… Мне и хотелось ему доказать, что я чего-то стою, да вот, сами видите, не получилось, — он грустно вздохнул. — А вы правда считаете, что я смогу в команде работать?

— Ну, если, заговаривая зубы, не сдашь своего подельника…

— Вы всё смеетесь… — хмыкнул паренек.

— Я редко смеюсь, — возразил Тринни. — Так что — спасибо.

— Пожалуйста, — вопреки обыкновению, совсем не обиделся малец. — А можно спросить напоследок? Один вопрос только… Эта женщина… — он покраснел, засмущавшись, — кричала слово… «фа-э-нор»… это что?

— Фаэнор? Это мое имя, — непонимающе повел бровью Тринни. — А что?

— Имя? — искренне удивился мальчик. — Красивое… Как у эльфа… А я думал, это какое-то заклинание…

Фаэнор устало покачал головой.

— Видишь, все намного прозаичнее.

— Фа-э-нор… — медленно произнес паренек, словно пробуя на вкус каждый звук. — А меня зовут Криса… ой! — испуганно вскрикнуло чудо, хлопнув себя ладошкой по губам. — Мне пора! Спокойной ночи! — и вылетело из комнаты, даже не удосужившись закрыть за собой дверь.

Фаэнор обессилено опустился на кровать. Криса. Этого еще не хватало! Девчонка. Абсолютно никудышная воровка, сестра главаря воровской банды… должно быть, любимая сестра — вон, как избалована, совсем жизни не знает! Как же сразу не догадался? Ведь она на мальчишку совсем не похожа, капризная какая, да обидчивая. Да, с выпивкой надо завязывать… Он допил содержимое второго кувшина, но бутылку, принесенную трактирщиком, откупоривать не стал. Хватит. С утра надо будет пойти к Лотару. Попроситься на службу.

Фаэнор скрипнул зубами. Опять начинать с простого солдата… и то, если возьмут. Кто их, чокнутых магов знает? Он раскинулся на постели, закрыл глаза. Криса… то-то она смущалась, когда под кроватью лежала, пока они тут… Он рассмеялся. Да, бывает же… Кстати, откуда в Рейнгарде воры? Говорят же, что это один из самых благополучных городов государства, а тут, оказывается, целая банда орудует… Или они не местные? Хотя, может, потому и славят горожане своего графа, что у него есть место для всех, только все это существует в равновесии, не мешая жить друг другу. Интересная стратегия. Но — не ему судить.

Криса… А он все — «мальчишка», «мальчишка»… Мысли путались, наслаиваясь одна на другую, перемешивались, словно разноцветные эликсиры в умелых руках алхимика, теряя свою индивидуальность, форму и смысл, расплывались, сплетались в узоры, пока он, наконец, не забылся сном, пустым и глубоким, без сновидений. Впервые за много лет его не мучили кошмары, ему просто ничего не снилось… Все-таки, видимо, не зря ему нахваливали славный город Рейнгард.

Однако, как бы это ни было обидно, на следующий день его слабая надежда на то, что жизнь все-таки еще может наладиться, растаяла, как случайно появившееся облачко на ясном небе.

Он уже сам корил себя за то, что потащился к этому старому Архимагистру, которого, как ни странно, всегда недолюбливал, хотя и ни разу не видел. Теперь хоть понял, за что. Препротивнейший оказался тип.

Нет, внешне в нем все было в порядке — да, чуть староват, чуть толстоват, не урод, в молодости, возможно, даже был красавцем… хотя вряд ли. Но не важно. Архимагистр… нормальный. И все вроде в нем, как надо. Но — препротивнейший тип.

Сразу же начал допрос с пристрастием — мол, кто таков, где родился, где служил, и вообще, за каким сюда пожаловал. В принципе, и вопросы тоже нормальные. Но… Фаэнор не раз представал пред королем, но такого презрения, как у Лотара, он не видел даже у Архиепископа Гаронда, которого люто ненавидел. Король был величественным, но зла в нем никогда не было. В Гаронде чувствовалось зло. Зло всего мира. Он вызывал ненависть, ужас, ярость, но не… отвращение, как Лотар. И, кстати, презрительным по отношению к людям он никогда не был. Хотя мог бы. Надо сказать, имел на это право. Но, однако ж, этим не пользовался. А вот Лотар…

Сволочь. Жирная сволочь. Все-таки, правильно он тогда решил, хороших магов не бывает. Даже светлых. Тот целитель, спасший его, был, скорее всего, исключением. Досадным. Внушившим нелепую надежду, что все не так уж плохо. Не надо было сюда идти.

Конечно, могло быть и хуже. Лотар мог его не принять вообще. Но он почему-то это сделал. Даже задал несколько вопросов. Сам. Правда, со скучающим видом и, кажется, совсем не слушая бывшего капитана личной армии Его Величества. Фаэнор даже подумал, что маг задремал. Но как только он замолчал, Лотар глубоко вздохнул, критически прищелкнул языком и покачал головой.

— Все, что вы рассказали, молодой человек, несомненно, заслуживает внимания, — отчего-то язвительным тоном заговорил Архимагистр, — но что-то меня смущает… Может быть, ваши шрамы?

Фаэнор округлил глаза. Причем здесь шрамы? Да, у него было несколько на руках и даже один на лице — совсем небольшой, на правой щеке, но они не были такими уж уродливыми, он никогда их не скрывал, но в глаза они не бросались. Если Лотара так беспокоит экстерьер его воинов, то, в конце концов, шрамы можно свести… хотя короля Рагнара это не смущало. Он почувствовал, как в нем медленно, но верно начинает закипать ярость.

— Вы меня не поняли, — Лотар растянул губы в улыбке. — Сами по себе ваши шрамы меня не волнуют, меня волнует другое — почему вы их не сведете? У вас недостаточно денег, чтобы оплатить услуги целителя? Хотя не думаю, что Его Величество недостаточно платил вам. Или… что-то другое?

Фаэнор закусил губу. Лотар усмехнулся.

— Вы не пользуетесь услугами целителей принципиально, я угадал? Видимо, вы не доверяете магам. Как вы думаете, могу ли я держать в своей охране человека, который меня презирает?

Фаэнор промолчал. Оправдываться перед этим напыщенным индюком он не хотел, к тому же… он понимал, что Лотар был прав. Почти. Если говорить начистоту, Тринни его, конечно, недолюбливал, но не презирал. До сего момента. Лотар выдержал драматическую паузу, после чего надменно поджал губы. Он что, ждал, что бывший капитан упадет на колени, пытаясь его разубедить и умоляя принять на службу?

— А вы — хам, молодой человек, — протянул Архимагистр. — Очень хорошо, что у вас хватает соображения мне хотя бы не отвечать. Видимо, служба в королевской армии чему-то вас научила. Однако меня удивляет, что вы вообще имели наглость предлагать мне свои услуги — конечно же, ваших прошлых деяний никто не умаляет, но сейчас я вижу перед собой всего лишь гонористого пьяницу. Идите вон и постарайтесь более не попадаться мне на глаза. Сами уйдете или позвать стражу?

Фаэнор побелел от гнева. Да как он… Рука сама потянулась к рукояти меча. Пьяницу?! Ах ты, свинья, сейчас ты увидишь…

— Стража! — выкрикнул Лотар, хотя Фаэнор даже не пошевельнулся.

— Да пошел ты в… — смачно выругавшись, Тринни сплюнул на блестящий пол, потом развернулся на каблуках и зашагал к выходу.

К нему поспешили стражники, но он оттолкнул их и…

— Взять его! — неожиданно завопил Архимагистр.

Зря, кстати. Вот если бы в спину ударили, у них еще были бы шансы. И, надо сказать, неплохие. Реакция у него, конечно, замечательная, но тягаться с толпой вооруженных до зубов стражников, да еще в узком коридоре — он, конечно, в хорошей форме, но не настолько. Но все-таки напрасно Лотар заорал — лишил своих ребят элемента внезапности… Впрочем, им и так неплохо. А вот ему…

Драться Фаэнор не стал — он был воином, а не идиотом. Гордость — это, конечно, хорошо, но не тогда, когда тебя собираются прирезать. Сейчас сбежать не позорно, позорно дать себя убить. Странно, что это Архимагистр на него так взъелся? Точно, чокнутый. Или… нет? Отличная, кстати, тема, чтобы подумать о ней на досуге. Но не сейчас. Он поднырнул под руки стражников, обнаживших мечи, сделав обманное движение к окну, но выпрыгивать из него не стал — наверняка Лотар поставил на окна щит, не имея возможности нападать открыто. Вместо этого Тринни оттолкнулся от стены, перескочил через одного стража, приземлился на другого, повалив его на пол и, устроив сутолоку, пустился наутек. Конечно, совсем легко отделаться у него не получилось, он чувствовал острую боль в боку, видимо, его ранили, но несерьезно. Больше всего его беспокоило, что он потянул ногу, когда кувыркался — сказалась недолеченная когда-то травма… да, все-таки к целителям ходить надо, хотя бы иногда. Впрочем, если сейчас снизить скорость, то и ходить уже никуда не придется…

Очень здорово, что Лотар не ментат. Голос у мага, конечно, громкий, но в соседних залах о неожиданно открывшейся охоте на капитана Тринни, к счастью, ничего не слышали. Да уж, не просто так Лотар помешан на безопасности — его действительно хреново охраняют! Хотя, надо отдать им должное, в последней зале бегущая фигура в порванном камзоле, вдобавок ко всему хромающая и истекающая кровью, все-таки привлекла внимание стражи, стоящей на выходе, но было уже поздно. На свой страх и риск он метнулся к окну и, варварски разбив в кувырке прекрасные витражи, буквально вылетел из замка. Всё. Теперь его точно прикончат. Погром в фамильном замке хозяина города. За это либо посадят в тюрьму, либо прибьют на месте. Конечно, был бы здесь сам благословенный граф Вальдос, на которого жители чуть ли не молятся, может, он не стал бы настаивать на таких крайних мерах, но сейчас, учитывая настрой стражи и этой жирной свиньи, непонятно с какого перепугу восседающей на троне Рейнгарда, второе все-таки ближе к правде. Это плохо. Сколько ж можно бежать? И куда? Из города? Да там на воротах, скорее всего, от стражей Лотара глаза слепит… Кстати, в замке тоже были охранники Архимагистра, судя по цветам формы. Интересно, он тут надолго окопался?

— Фа-э-но-о-ор!!!

Это что, обман слуха? Или рана оказалась серьезней, чем он предположил? Или… что, совсем спятил?

— Фа-э-но-о-ор!!!

На крыше ближайшего к площади дома стояла маленькая худенькая фигурка. Криса!

Как он долетел до этого дома, он не понял. Чудом, наверное. А потом… Криса сбросила веревочную лестницу, он залез по ней на крышу, ругаясь на чем свет стоит, путаясь висящими на поясе ножнами в сплетениях веревочной конструкции. Едва он ступил на твердую опору, девушка, не говоря ни слова, схватила его за руку и куда-то потащила. Он повиновался. Дороги он все равно не знал, да и вообще плохо ориентировался в этом городе, куда приехал пару дней назад, а сестра главного вора Рейнгарда наверняка знает такие тропы, о которых не подозревают даже старожилы, не говоря уже о слугах заезжего Архимагистра. Девушка бежала быстро, перед глазами Тринни мелькали закоулки, крыши, чердаки, коридоры, но разглядеть, куда его ведет стремительная спасительница, было невозможно.

— Вам не тяжело? — неожиданно обернулась она.

— Нет, — коротко бросил он.

— Будет тяжело — скажете, побежим помедленнее.

Фаэнор коротко кивнул. Он не собирался бахвалиться, слава богам, из этого возраста он уже вышел. Рана в боку кровоточила, голова немного кружилась, но не сильно, это все можно было терпеть, так что бежать он мог еще долго. Если, конечно, девчонка не запланировала марш-бросок до Эвенкара. Учитывая ее сумасбродство, этого тоже можно было ожидать.

Однако все было не так уж и плохо. Пробежав по очередному узкому проулку, она в темный подвал, увлекая его за собой, перед ними возникла маленькая дверца, которую она открыла ключом, отстегнутым от пояса.

— Заходи, — скомандовала она.

Фаэнор согнулся в три погибели, пролезая в узкий дверной проем, и оказался в крохотной комнатке.

— Это твоя норка, Крыся? — сам от себя не ожидая, спросил он.

Девушка распахнула огромные серые глаза и вдруг, совершенно не обидевшись, рассмеялась.

— Мой брат тоже зовет меня Крысей. Да, это моя норка. Отсюда есть ход, он ведет из города.

Фаэнор опустил голову.

— Спасибо, девочка.

— Не за что, — покраснела она от смущения. — Считайте, что мы квиты. А теперь садитесь, я вам рану перевяжу.

Тринни сел. Конечно, он мог справиться сам, но девушка так рвалась ему помочь, что явно бы обиделась на отказ. Здесь, в этой каморке было побольше света, чем ночью в трактире, да и одежда юной «принцессы воров» более ей соответствовала, так что теперь, воспользовавшись минутной передышкой, он мог ее рассмотреть. Девушка была маленькая и хрупкая, но слабой совсем не выглядела, казалось, она состояла из сплошной кипучей энергии и очень походила на какого-то шустрого зверька. На куницу, наверное. Движения ее были порывисты и немного неловкими, но по всему было видно, что это возрастное — в будущем она еще обретет грацию кошки. Только обязательно — дикой. А сейчас…

Огромные серые глаза. Короткие мышиного цвета волосы. Нос, правда, не длинный — наоборот, маленькая курносая кнопочка, хорошенькая, но ужасно смешная. Крыся. Острые локти, резкие движения, быстрые ноги, обидчивый характер, болтливый язык и — доброе сердце. Отчаянный ребенок. Скорее всего, сирота. Вот братцу с ней, наверное, несладко приходится!

Девочка, заметив на лице воина улыбку, насупилась.

— Обо мне думаете?

— С чего ты взяла?

— Опять смеетесь…

— Я не смеюсь, я улыбаюсь, — честно возразил Фаэнор.

— Я очень смешная? — безнадежно вздохнула она.

— Да. Но хорошая. Добрая.

— А вы меня с собой возьмете? — без переходов спросила она.

— Нет, — также без переходов, не задумавшись не на мгновение, ответил воин. — И не проси.

— А почему? — Криса еще шире распахнула глаза, даже ресницами похлопала, при этом слегка надавив на повязку.

— А ты сама подумай, — невозмутимо пожал плечами Тринни.

Девочка фыркнула. Потом молча закончила перевязку, резко встала и отошла в угол комнаты. Села на табуретку.

— Вот так всегда, — пробурчала она.

Фаэнор проверил ее работу, потрогал раненый бок, удовлетворенно кивнул и осторожно поднялся на ноги. Спрашивать, что «всегда», не стал. И так понятно. Вместо этого молча отстегнул от пояса кошель, достал несколько золотых монет. Девчонка вспыхнула.

— Вы что, думаете, мне плата нужна?! — оскорблено зашипела она.

— Нет, конечно, — спокойно ответил Фаэнор. — Ты мне спасла жизнь, а это бесценно. Я хочу у тебя кое-что купить.

Она заметно сдулась.

— Уходите уже…

— Да. Куда ведет этот лаз?

— За город, — она отвернулась. — Далеко. Но точно не знаю… Откуда мне знать, меня брат из города не выпускает! — неожиданно всхлипнула она.

— И правильно делает, — кивнул Фаэнор. — Маленькая еще.

— Он тоже так говорит… А я…

— Уже взрослая, это я понял. Тогда собери-ка мне по-взрослому харчей в дорогу и что-нибудь из одежды. Денег хватит? Или еще надо? — он снова потянулся к кошельку.

— Не надо, — пробурчала Криса. — Этого даже много.

— Значит, еще себе сладостей купишь. И, раз взрослая, вина, только не крепкого. Выпьешь за мое здоровье. Договорились?

Девочка снова фыркнула и принялась собирать вещи.

— А может, все-таки…

— Нет, сказал. И не ной. Я с детьми не таскаюсь.

Она вздохнула, но уже как-то по привычке и вернулась к своему занятию. На сборы ушло совсем немного времени, поэтому очень скоро она, вручив Фаэнору мешок с поклажей, снова села на свою любимую табуретку и… отчего-то захныкала.

— Вы уйдете… — всхлипнула она, — в место, которого нет на карте…

— Что? — переспросил Фаэнор, прилаживая мешок поудобнее, чтобы он не бился о раненый бок.

Девочка выпрямилась.

— Это я во всем виновата… Вам теперь грозит гибель…

— А поподробнее можно?

— Вы меня не слушаете! — топнула она ножкой.

— Ну почему же, слушаю. Очень внимательно.

Она вздохнула.

— Как-то в детстве я встретила старую орчанку… Она сказала мне, что те, кого я буду любить, будут носить необычные имена и… уйдут в место, которого нет на карте… — закончила она совсем тихо.

Фаэнор закатил глаза.

— Скажете, глупости? — возмутилась девочка. — Мне в детстве рассказывали про одного эльфа, который был лучшим в мире вором, я знаете, как в него влюбилась! Правда, не видела никогда. А потом оказалось…

— Что его не существует? — как можно вежливее спросил Фаэнор, не желая обижать девочку.

Она бросила на него сердитый взгляд, но, увидев, что в нем нет насмешки, грустно кивнула.

— Правда, там все по-разному рассказывали. Кто-то говорил, что его просто не бывает, кто-то — что он стал темным магом, даже некромантом, кто-то — что его вообще казнили. Но это еще меньше похоже на правду.

— Ну да… — согласился Фаэнор. — Только, Крыся, не бери в голову все эти глупости. Эта орчанка больше ничего не говорила?

— Говорила. Что я выйду замуж и буду счастлива. Но это будет позже. Вы-то уходите…

— Вот и славно.

— Но вас-то убьют! — всплеснула она руками.

— Глупости, — отмахнулся он. — Меня не так легко убить. А насчет любви ты, милая моя, погорячилась. Можешь обижаться, сколько хочешь, но твой брат прав. Маленькая еще.

Он высыпал на столик еще несколько золотых.

— Не сопротивляйся, это — мой свадебный подарок.

— Да на эти деньги можно дом купить! — выдохнула Криса.

— Вот и купишь. Всё, показывай дорогу, пора мне.

Она прыгнула ему на шею, прижалась крепко, но поцеловать не решилась. Потом коротко кивнула, схватила за руку и повела к погребу.

В погребе был лаз. Куда он мог вести, Криса не знала. Фаэнор очень надеялся, что не в замок Рейнгард. Хотя, не должно. Она сказала, что он уйдет в место, которого нет на карте… Какая, однако романтическая воришка! Он почувствовал, как ее ручка дрогнула, боязливо вцепившись коготками в его ладонь.

— Крыся, — позвал он ее, — там дальше ответвления есть?

Она замотала головой. Про любовь, кажется, уже забыла и про то, как просила взять ее с собой. Правильно, какая тут любовь, когда тут темно и страшно! И крысы, наверное, водятся…

— Тогда возвращайся домой, дальше я сам. Еще раз спасибо.

Она засопела, всматриваясь в темноту, которую не рассеивал даже канделябр в руке Фаэнора, но потом все же кивнула.

— Хорошо… Я тебя не забуду… Фаэнор!

— Чего?

— Ничего… просто имя красивое.

Она передернула плечами и побежала в свою «крысиную норку». Не оборачиваясь. Правильно. С прошлым надо рвать решительно.

Фаэнор усмехнулся. Хорошая мысль. Когда же он сам порвет со своим прошлым?! Сколько, в конце концов, можно носиться со своими треклятыми воспоминаниями?!

— Фа-э-но-о-ор!..

Тихое эхо в тоннеле. Или крик в его голове. Нет, все-таки эхо. Впрочем, какая разница для человека, который как государственный преступник сбегает из города, в котором еще вчера хотел остаться насовсем, сбегает по никому не известному темному лазу, только для того, чтобы попасть в место, которого нет на карте? Бред какой-то. А Лотар действительно чокнутый. Чего это он так взъелся?

Сейчас, кстати, было время подумать. Но в голову ничего не лезло. Предположить, что Архимагистр просто обиделся на хамское поведение бывшего капитана — да нет, это абсурд. Лотар, конечно, псих, но не идиот. За это не убивают. А тогда за что?

Он остановился, переводя дыхание, присел на камни. Все-таки возраст дает о себе знать. Нет, он, конечно не старик, — сорок с небольшим для воина — не возраст, — но, в конце концов, и не мальчик. Хотя форма у него отличная, несмотря ни на что. А если бы еще и раны не болели — старые, да и новые тоже, то можно было бы легко сразиться на спор с любым пусть даже и самым лучшим солдатом.

Что он, в принципе, и делал. Фаэнор никогда не умел копить деньги, тратить у него получалось намного лучше, король всегда хорошо платил, чтобы его солдаты ни в чем себе не отказывали. Но это было давно. А сейчас… Сейчас в каждом даже в самом благопристойном городе можно было найти подпольную арену для боев без правил. Впрочем, он их и не искал, и так прекрасно зная, где они находятся.

Фаэнор Тринни уже давно не знал поражений, даже когда бился с несколькими противниками, и получал за это хорошие деньги. Которые у него долго никогда не задерживались. А потом бился снова. Или поступал в охрану к какому-нибудь вельможе. Правда, не надолго — его взрывной характер не позволял ему служить тому, рядом с которым он чувствовал свое превосходство. Может, потому что раньше он служил королю? Вполне возможно. Да, сейчас он мог бы уже стать военачальником. Если бы не…

То, что он ушел со службы — это ерунда. Мог бы и восстановиться. Но после того как…

Фаэнор пошатнулся. Только не сейчас. В узком коридоре, в полной тишине и темноте, позволить увлечь себя воспоминаниям означало сойти с ума. Надо отвлечься. В голове начала пульсировать тупая боль.

— Фа-э-но-о-ор!

О боги, только не это! Он решительно потряс головой, резко встал с места. В боку кольнуло, обожгло, но он этому даже обрадовался. Сделал несколько глубоких вздохов и побрел дальше. Если верить девочке, в место, которого нет на карте.

 

Глава 16

Как только наша беседа вошла в привычное русло, и путники, лениво переговариваясь по дороге, вспоминали всевозможные «путевые байки», пока не строя никаких планов и вообще не говоря ни о чем серьезном, ко мне подскочил Дани с явным намерением продолжить прерванный разговор.

Я застонала.

— Милая, ну что ты так на меня реагируешь, право слово! — захлопал он ресницами. — Я так смущаться начну, дождешься.

— Ты?! Дани, иди в баню!

Он развел руками.

— Не могу. Дела, понимаешь ли, не велят. Миссия на меня возложена великая древними забытыми богами — сопровождать одну сумасшедшую женщину в ее тайном подвиге, причем настолько тайном, что даже соратникам знать его не положено, а нарушившему сей завет — пипец.

Я закатила глаза.

— Дани, я тебя умоляю! Что ты за человек, это ж кошмар какой-то!

— Начнем с того, что я вообще — не человек. А потом… ладно, чего ты, я ж не расспрашиваю ничего, просто…

— А что ты делаешь? — всплеснула я руками.

— Я? Пытаюсь предложить тебе начать обучение, пока суд да дело, как говорится. Итак, — тут же пресекая мои любые попытки возражения, если бы таковые возникли, он перешел к следующему пункту своей речи, — подумав хорошенько, я понял, что послужило причиной твоего, с позволения сказать, ночного беспокойства и раннего пробуждения. Кто-то пытался к тебе пробиться по ментальной связи, так? Только не говори, что я не прав.

Я отвернулась.

— Отлично, — кивнул он. — У этого есть две стороны — конечно же, плохая, и, как ни странно — хорошая.

Я приподняла бровь.

— Я знал, что это тебя удивит, — усмехнулся он. — Однако я не шучу. То, что ты восприимчива к такого рода связям, говорит о наличии твоих — пока не скажу, что сильных, но, тем не менее, хоть каких-то — ментальных способностей. Вот их нам и надо развивать. Как можно быстрее. Только не спрашивай, почему.

Я нахмурилась. Он продолжал:

— Начнем с того, что слабый ментат — это мертвый ментат. Как это ни печально. Любая мало-мальски сильная атака со стороны врага — и все. Я уже не говорю, что враг может подчинить новичка своей воле, тогда вообще последствия могут быть непредсказуемыми. Но кроме этого есть еще кое-что, — он закусил губу, — именно по ментальной связи профессионал может выяснить местоположение того, кого он ищет. При продолжительном общении. Так что, сама понимаешь, тебе необходимо научиться противостоять контакту и ставить блок, чтобы к тебе было труднее пробиться. А в идеале — противостоять самому врагу и даже атаковать, но это уже сложнее. Мысль моя понятна?

Я кивнула.

— Дани, — тихо проговорила я, — скажи, у меня что, все на лбу написано?

— Что с тобой пытался… да что там — пытался… с тобой вышел на связь инквизитор? — буднично спросил он. — Даже, не побоюсь этого слова, Великий. Архиепископ Гаронд собственной персоной. Или я не прав?

Я промолчала, опустив голову.

— Да ладно, не печалься ты так, — он неожиданно заговорил совершенно ему несвойственным мягким, проникновенным голосом. — Придумаем что-нибудь. Я, конечно, тебе экран поставил, но этого все равно недостаточно. Однако, хотя бы увеличит время на то, чтобы определить, где мы находимся. Как видишь, пока сработало — иначе бы мы проснулись не так мирно… В лесу, полном Инквизиции.

Я опешила.

— Дани, ты что… на меня поставил защитный экран? А когда?

Он небрежно махнул рукой.

— Да сразу, практически. На всякий случай. Так, мера предосторожности. Конечно, я не мог знать, что ты у нас такая важная птица, которую сам Гаронд отлавливает, но все же…

Не говоря ни слова, я повисла у него на шее.

— Да ладно… — на самом деле засмущался эльф, — в конце концов, это не только моя заслуга… Если бы ты сама вовремя не проснулась, он бы непременно выследил.

Я опустила глаза на Зверя, который даже скакать стал как-то торжественно, справедливо ожидая признания своих заслуг, и тут же стиснула в объятиях его стройную шею. Потом несколько мгновений подумала и…

— Ребята, — обратилась я ко всем, — я должна кое-что вам рассказать.

И я рассказала. Всё. С самого начала. И до сего момента. Видимо, я оказалась довольно жестоким рассказчиком, во всяком случае, слушателей своих я не жалела — они узнали от меня и о другом мире, из которого я немыслимым способом перенеслась сюда, и о деталях более для них животрепещущих, как, например, разговор с Этаной и Гарондом.

Однако их реакция меня не то, что удивила, она меня просто потрясла. Вернее, отсутствие оной. Нет, слушали меня, конечно, внимательно, даже заинтересованно. Никто меня не перебивал и вопросов не задавал. Но когда мой рассказ был закончен… ведьмак присвистнул, Эльстан задумчиво кивнул, Дани в очередной раз затянулся, с отрешенным видом выпуская облачко дыма, Корд… а вот в мимике орков я вообще не разбираюсь, поэтому тут ничего сказать не могу — вот, в общем-то, и все.

— Что ж, — протянул, наконец, Дани, слегка прищурившись, — по крайней мере, теперь мне хоть что-то понятно.

Витольд улыбнулся. Кажется, он тоже кое-что понял — например, как и по какому принципу я «их всех таких» собрала.

— Ну что, поехали? — просто спросил Эльстан.

Витольд приобнял меня за плечо, Дани участливо подмигнул, Эльстан мягко улыбнулся. Я облегченно вздохнула. Моя команда была со мной.

С таким неожиданно позитивным настроем мы двинулись дальше.

Очень скоро впереди, в просветах между ветвистыми деревьями, замаячил массив древней горы. Хотя, признаюсь, заметила я это далеко не сразу — листва была слишком густая, а подножие горы поросло буйной растительностью, так что, можно сказать, горы возникли практически внезапно. Однако, подойдя ближе, я была очень удивлена спокойствию своих спутников, поскольку… Горы были поистине огромными, я даже не поняла, как я это не увидела их с самого начала — они высились почти строго вертикально, уходя далеко в небо, но пещеры… просто не было. Никакой.

Я повернулась к Дани, но он и не думал тушеваться. Спокойно слез с лошади и принялся обматывать ее копыта соломой. Остальные последовали его примеру. Я тоже. Правда, только частично — за копыта Зверя взялся Эльстан, как и обещал ранее. Я стояла рядом, поглаживая Зверя по гриве и пытаясь понять, что, собственно, происходит. Одно меня радовало — кажется, все было в порядке, судя по общему настроению моей команды. Это меня успокоило, и я вместе со всеми начала готовиться к переходу через пещеру, не заботясь более об ее полном отсутствии.

Когда все было готово, Дани подошел к горному массиву и что-то зашептал. Эльстан широко раскрыл глаза, но не проронил ни звука.

— Что-то не так? — шепнула я на ухо сыну Илидора.

Он только покачал головой. Потом попытался что-то сказать, но Дани, не отвлекаясь от процесса, поднял вверх руку, призывая всех к молчанию. Мы повиновались. И, как оказалось, не зря.

Через несколько поистине бесконечных минут с замшелым сплошным массивом горной породы начало что-то происходить, сначала едва уловимо, я даже решила, что мне просто показалось, но потом я совершенно явно увидела, как на каменной стене сперва заиграло слабое призрачной свечение, потом оно начало расти, занимая все большую площадь, и вот уже достигло размера чуть выше человеческого роста. Потом сама горная порода внутри этой «рамки» начала меняться — по ней прошла легкая зыбь, потом поверхность начала вздуваться, пошла пузырями, очень напоминая дрожжевое тесто, очертания стали мутнеть, стираться совсем, каменная глыба стала прозрачной. А потом и растворилась вовсе. Дани торжествующе повернулся к нам.

— Добро пожаловать, господа пилигримы!

Не скрывая своего недоумения, мы шагнули в образовавшийся проем, но едва мы оказались внутри, сзади нас послышалось характерное шипение, и, обернувшись, мы увидели, как стена «зарастает», восстанавливаясь в обратном порядке, только очень быстро — воздух почти мгновенно загустел, превратился в бурую кашицу, запузырился, «вскипел», выровнялся, и через несколько мгновений стена была на том же месте, будто проема и не было.

— Ну как? — подмигнул Дани. — Впечатляет?

— Не то слово, — растерялся Эльстан.

— Опять что-то не так? — не выдержала я.

— Милая, когда у нас «так» бывает? — усмехнулся Витольд.

Дани рассмеялся.

— Джен, я обязательно объясню, хорошо? Только чуть позже. В двух словах — это древний потайной лаз гномов. Но тут все в порядке, вроде никаких сюрпризов не должно быть. Тебе не темно?

Я удивленно захлопала глазами. В самом деле, здесь не горело никаких факелов, не было никакого рассеянного света, но я… я отлично все видела, правда, все было, словно в сумерках, но все-таки!

— Если вдруг тебе покажется, что ты ослепла, не паникуй, а сразу скажи мне, я продлю, — пояснил Дани. — У остальных все со зрением нормально? Вот и ладненько.

— Дани, я понимаю, что вопрос тупой, но… это заклинание?

— Да. Из области ментала. Немножко подправил твои зрительные возможности, уж не обижайся. Остальные и так все видят… ну, кроме коней, конечно, — весело добавил он.

Замечательно. То есть, я у нашего великого мага числюсь где-то на уровне наших четвероногих спутников.

— Не совсем, — просиял Дани, — с конями все же попроще было!

Я злобно прищурилась.

— Джен, ну, не сердись, — пошел он на «мировую», — просто действительно, так будет лучше — представляешь, если бы я здесь огонь принялся разводить! Можно, конечно, и свет рассеянный сделать, но тоже, мало ли тут кто водится? А если проснется? Нафиг нам лишнее внимание привлекать? А так…

— Да я поняла, поняла, — махнула я рукой, — и волки сыты и овцы целы.

— Ну, типа того… Кстати, раз уж мы за это заговорили — вот тебе еще одна разница между школами, когда похожего результата добиваются разными способами, — он перешел на поучающий тон. — Добиваясь Ночного видения, стихийщик обращается к магии Огня, когда темно, или же — Воздуха, если туман, только не к духу, а к самой субстанции, мы уже говорили на эту тему. Ментат же — напрямую к разуму, усиливая способности самого человека. Или, например, очень распространенная тема — иллюзии. Этим почти все пользуются, время от времени. Здесь — по тому же принципу. У светлых этим, опять же, занимаются стихийщики — это магия воздуха. Фантомы, которые они создают, бесплотны, но, если возникнут перед группой людей, понятное дело, их увидят все. Ментат создает иллюзию, играя с сознанием того, на кого она направлена, и их фантомы — сугубо индивидуальны, невидимы остальным, поскольку обращены к внутреннему зрению.

— Дани, — уточнила я, — а на входе в пещеру была иллюзия? Или…

— Или, — кивнул он. — Стена вполне реальна, гномы этот лаз хорошо спрятали. И нас за ней точно никто не найдет, разве только Гаронд не навербовал в свою гребаную Инквизицию артель горных гномов, что можно исключить сразу, без всяких вариантов, — усмехнулся темный эльф.

— А тогда…

— Как я открыл? Заклинание гномов. Древнее. На их языке. Распечатывает потайные ходы. Передается из уст в уста, как великая тайна. Ну что так на меня все уставились? Гном знакомый нашептал по секрету. В Шахтах. Блин, владей я тогда магией, я бы там…

Он замолчал, мечтательно прикрыв глаза.

— Великий маг, ты там не особо увлекайся, — хмыкнул ведьмак.

Дани вздохнул.

— Да я не… но, правда, только представьте — в Гномьих Шахтах знать тайный язык гномов, их секреты и заклинания — и не уметь этим пользоваться! Знаете, как обидно!

Мы понимающе рассмеялись. Ведьмак даже по-дружески хлопнул Дани по плечу. Путешествие «в недрах земли» сулило нашему великому магу массу воспоминаний. Однако, что меня искренне порадовало, его это нисколько не смущало. Я вздохнула с облегчением — если наш символ несокрушимого оптимизма вздумал бы впасть в депрессию, даже не знаю, что бы мы тогда делали — при всем своем видимом раздолбайстве, Дани может быть очень скрытным, и если сам не захочет открыть душу, пробиться к нему невозможно, как я уже успела понять. К тому же, на настроение всей команды он влияет просто фантастически.

— Так, господа, чего прохлаждаемся? — тут же выступил он, будто в подтверждение моим размышлениям. — Байки слушаем? На привале слушать будем, а он еще не скоро. А если вам в тишине неинтересно по темным коридорам гулять, так это не проблема — только скажите, я вам таких лекций начитаю по горным породам и внутренностям каменного гиганта — это я про гору, — пояснил он, — закачаетесь!

Мы переглянулись.

— Дани, — выразила я общее мнение, — ты это серьезно спросил? Если пошутил, то — зря. Поскольку делать нам все равно нечего, кроме как тупо идти, а в подобных местах мы не были, нам действительно будет интересно тебя послушать. Так что давай. Лепи свои лекции.

Он очень смешно почесал затылок.

— Да, что-то я как-то не подумав, ляпнул… Ну — тогда держитесь. Сами напросились.

Однако было заметно, что он чрезвычайно рад такому вниманию. Ведьмак уважительно на меня покосился. Я улыбнулась. В принципе, ход не ахти какой сложный, но действенный — у нашего «горного» эльфа, конечно, железная нервная система, но сбой может случиться с каждым, поэтому подстраховаться не мешало. А так, через несколько минут трепа он уже думать забудет про свои «негативные ассоциации», если у него таковые имеются, как… как я через те же несколько минут забыла о своем блистательном психологическом приеме, по настоящему заслушавшись его увлекательным рассказом.

Казалось, он знал о пещерах все. О подземных источниках, о самих горных породах, о свисающих с потолка сталактитах, о том, как можно определить по стенкам пещеры на ощупь или же на глаз, есть ли в породе руда, какая она и на какой глубине. А еще — как гномы ее прячут, маскируют, или наоборот — находят, там, где ее никогда не было, как они ее изменяют, подсовывая, как в сказке, глиняные черепки вместо золота.

Слушая его байки, мы держали приличный темп, несмотря на очень неудобный «пол» — извилистая тропинка, по которой мы брели, состояла из неровных камней, зачастую мокрых и скользких, но с этим я справлялась благодаря посоху и «подошвам», привязанным к моим сапогам. Дани с Кордом, понятное дело, вообще чувствовали себя как дома, Витольду, видимо, вообще было все равно, где путешествовать, Эльстан в последнее время, как уже было сказано, вообще ни на что не жаловался и двигался легко и непринужденно, как подобает настоящему эльфу, к тому же, Перворожденному во всех смыслах слова, учитывая его происхождение. Я обеспокоилась за коней, но они чувствовали себя замечательно, вышагивая по камням, как по утоптанной дороге, не знаю уж, из-за соломенных «тапочек» ли, или же опять-таки — заклинание какое работало, в подробности я вдаваться не стала.

Дани болтал без умолку, и очень скоро я поняла — почему. Коридор, по которому мы шли, постепенно сужался, потолок становился все ниже, а у нашего проводника начали нехорошо поблескивать глаза, хотя голос не менялся совершенно и тон оставался все таким же беспечным. Но спрашивать в очередной раз, что случилось, мне не пришлось. Через пару минут он остановился, сделал какой-то знак Корду, после чего тот молча вытащил из сумки некое подобие самодельного кайла… когда он успел его сделать? в лесу, что ли? — и сделал несколько шагов вперед, сам же эльф повернулся к нам.

— Господа, засим придется ненадолго вас оставить — мы здесь, кажется, не одни. А теперь минутку внимания. Замрите и не шевелитесь. Если здесь появится зверушка в чешуе, не трогайте ее ни в коем случае. И не убивайте.

— А если… — начала я, но он тут же меня перебил.

— Никаких «если». Просто замрите, и все. Мы скоро.

Он взмахнул руками и снова заговорил на непривычном нашему слуху языке гномов, создавая некое подобие защитной стены, отгораживающей нас от неизвестной опасности. Однако стена на этот раз была лишь иллюзорная, почти прозрачная, и нам все было замечательно видно. Про себя я отметила, что эта иллюзия не относится к школе Светлой Гильдии, хотя выглядело все очень похоже на то, что рассказывал Дани о магии Воздуха, но заклинание было не человеческим. Он, насколько я поняла, вообще здесь не использовал магию людей, полагаясь лишь на знания, переданные ему гномами. Разве что за исключением моего «ночного зрения»… хотя он мог «повесить» его и раньше, перед входом в пещеру, и, скорее всего, так оно и было.

Закончив с «ритуалом» нашего сокрытия, Дани едва заметно подмигнул, желая нам удачи, вытащил из сумки такое же подобие горного инструмента, как у орка, после чего они оба скрылись за совершенно неожиданно появившимся поворотом. Мы замерли.

Сначала ничего не происходило. Я даже начала беспокоиться. Но потом… я поняла, что беспокоиться надо именно сейчас — послышался какой-то шорох и из-за поворота, куда не так давно ступили наши друзья, вышла, как говорил Дани, «зверушка». Если бы такая прелесть спала где-нибудь у стенки… хотя нет, даже если бы — посреди дороги, я бы, не задумываясь, приняла ее за груду камней, поскольку ни по цвету, ни по форме от этой груды она не отличалась. Хотя, когда она приблизилась и встала почти рядом с нами, я разглядела под слоем глины толстую кожу, очень напоминающую слоновью, только покрытую мелкой чешуей, совсем мелкой, она не скрипела, не стесняла движений животного, которое, несмотря на массивное телосложение, передвигалось с удивительной гибкостью, мягко и неслышно ступая по каменной дорожке. Там, где слой глины осыпался, чешуя даже поблескивала, словно слюда в прослойке горной породы. «Зверушка», в целом очень напоминающая огромного варана, мерно раскачивалась из стороны в сторону, и я начала всерьез опасаться, что она нарушит границу нашего убежища.

Но этого не произошло. Я услышала уже знакомые звуки гномьей речи, и подземный обитатель начал медленно разворачиваться. Я, кстати, очень удивилась, когда за спиной у него не обнаружила даже намека на хвост — почему-то я была уверена, что именно им он должен разбивать завалы, но словно в ответ на мои мысли ящер остановился, поднял переднюю лапу, из мягкой подушечки показался огромный коготь, очень напоминающий ковшик, которым он начал скрести соседнюю стену, разрезая ее словно масло столовым ножичком. Уже через несколько мгновений мы увидели, что так привлекло его внимание — выпустив из этой же лапы второй коготь, он будто щипцами подхватил показавшийся корешок и тут же с видимым наслаждением его съел. Голос Дани зазвучал настойчивее. Зверь грустно вздохнул всей тушкой, после чего побрел дальше, и вскоре совсем скрылся вдали. Темный эльф легкой тенью проследовал за ним, не переставая что-то приговаривать. Мы все также не шевелились.

Дани вернулся через четверть часа, тщательно массируя горло, вытер пот со лба и обессилено привалился к противоположной стене, сел, вытянув ноги, подмигнул нам и счастливо улыбнулся. Я приподняла бровь. Мне было очень интересно узнать, можно ли нам уже двигаться, но как об этом спросить, я не очень представляла, а Дани ничего не говорил. Впрочем, он тут же заметил свою оплошность и сделал нам знак руками, по-видимому, обозначающий отбой. Мы дружно вздохнули, разминая закостеневшие мышцы. Я подсела к нашему «заклинателю ящеров», протягивая ему фляжку с водой, он расплылся в еще более довольной улыбке, благодарно кивнул и начал пить маленькими осторожными глотками.

— А где Корд? — спросила я.

Он махнул в сторону поворота, тут же пояснив жестами, что с орком все в порядке. Потом вздохнул, вернул мне фляжку, поднялся на ноги и двинулся в путь, махнув нам, чтобы мы следовали за ним.

Мы двинулись дальше, однако идти в полной тишине оказалось очень непривычно, и Дани, которого мы оставили в покое, дав ему возможность спокойно привести в норму натруженные гномьей речью голосовые связки, весь извертелся, явно чувствуя себя неуютно. Мы потихоньку даже начали посмеиваться — кроме него никто особенной разговорчивостью не отличался, да и, в принципе, сейчас он был единственным, кто мог бы нам рассказать кое-что по существу, но мы гуманно не задавали ему никаких вопросов, справедливо полагая, что, едва обретя дар речи, Дани все равно вывалит на нас максимум информации, нужной и не очень. Что вскоре и произошло. Он резко обернулся и решительно зашипел.

— Господа, послушайте! — он обвел немного обиженным взглядом наши усмехающиеся физиономии. — Держаться всем вместе. С меня глаз не спускайте. Подниму руку вверх — все замерли. Мгновенно. Договорились?

— Есть, сэр! — отсалютовала я.

Дани прищурился.

— Смейтесь, смейтесь, — очень смешно надулся он, стараясь выглядеть как можно серьезнее, — думаете, легко с каменюкой разговаривать?

— Да нет, кто ж спорит, — так же серьезно развела я руками. — Поэтому мы тебя и не трогаем — чтоб ты не напрягался. А то чего тебя зазря беспокоить? Видишь, какие мы заботливые!

— Ага, я уже понял… Друга они пожалели! А то, что друг лопнет от желания потрепаться, вы не подумали?!

Мы рассмеялись.

— Кстати, — уже нормально предложила я, — ты бы взял, глотнул какой-нибудь эликсир из запасов Витольда.

— Не, лучше не надо, — замотал головой Дани, — это пройдет скоро. А эликсиры лучше зазря не тратить — мало ли, вдруг понадобится… А сейчас… раз я заговорил, слушайте дальше. Эта каменюка — мирный житель. Гномы таких даже в хозяйстве использовали — очень, кстати, полезная скотинка — стены долбит, как масло режет.

Мы дружно закивали. Он усмехнулся.

— Видели? Это еще что! Такую если приручить… Одна проблема — их очень мало. Живут долго, но рождаются редко — а то бы гномы уже давно все шахты к рукам прибрали, и Гаронд бы ничего сделать не смог. Но сейчас не об этом речь. Каменюки очень дружелюбны. Но только — к своим. То есть — к гномам. Они подслеповаты, запахи так себе чуют, но вот к речи и к магии очень чувствительны. Насчет речи, кстати, не беспокойтесь — сейчас говорить можно, они издалека голос плохо распознают, вот магию — где угодно. В смысле, чужую. А своя им по фигу, они на нее даже внимания не обратят. Еще очень хорошо чувствуют движение — вот почему я вам тогда замереть велел. С его точки зрения, он стоял перед нормальной горной породой, не представляющей для него никакого интереса.

— Погоди, — я прервала его рассказ. — А как же корешок?

— Корешок? — пожал плечами Дани. — А вот как эти зверушки видят сквозь хренову тучу камня нужную руду или корешки — сие непонятно ни гномам, ни, уж тем более, мне. Интуиция, наверное.

— Слушай, а если бы он к нашей «стенке» ломанулся? Ну, по интуиции?

Дани удивленно развел руками.

— Ну, милая, я даже не знаю… Ну а я на что, спрашивается? — у него даже голос начал прорезаться от возмущения. — Думаешь, я там какого хрена стоял, песенки ему напевал? Концерт решил по приколу устроить? Ясное дело, заклинания говорил, чтобы он на место прошел и спать лег.

— Ладно, ладно, не кипятись! — улыбнулась я.

— Не кипятись! — фыркнул Дани. — А как я его усыплял, ты бы видела! Хорошо, что он маленький еще, а если б взрослый? Пришлось бы мне часа три над ним скакать! И вообще…

— Витольд, — не выдержала я, — дай ему какие-нибудь капли! Не могу уже это шипение слушать — уши ломит!

— Сама виновата, — встрял Дани, — разозлила меня — терпи теперь.

Я махнула рукой.

— Ну и ладно, шипи, змей подколодный. Да, чуть не забыла — а убивать здесь никого нельзя?

Он замотал головой.

— Ни в коем случае. Одного убьешь… да что там, потревожишь просто — все примчатся. Их, конечно, как я уже говорил, мало, но на нас хватит. Да и потом — зачем? Мирная животинка, а мы у них вроде как в гостях…

Он так растерянно захлопал ресницами, что я даже помимо воли почувствовала себя каким-то жутким кровожадным монстром.

— Тьфу ты, Дани, иди нафиг со своим пацифизмом! — горячо возмутилась я. — Я ничего такого не имела в виду, так, на всякий случай спросила, мало ли тут кто еще водится! А ты из меня уже тварь делаешь!

Он рассмеялся.

— Прикинь, и это — даже без использования ментальной магии! — важно он поднял палец вверх. — А, кстати, если серьезно, — он на мгновение задумался, — мне бы очень хотелось, чтобы тут больше никого не было.

Орк усмехнулся. Дани пояснил:

— Мы когда из Гномьих Шахт сбегали, там… В общем, дорога оттуда только одна была — через Старый Забой, это пещера такая. Но через него никто бежать даже не пытался — предпочитали на руднике сдохнуть или в карцере, но к той шахте близко никто не подходил. Даже правило такое было — кто в Старом Забое сгинул, того даже искать не будут. Никогда. Потому что — всё. А сгинувшим автоматически считался тот, кто туда сунется. Потому что войти туда можно, а вот выйти… Хотя, это тоже как посмотреть… Вот нам с Кори, например, это удалось, — эльф довольно заулыбался. — Просто у этого правила была одна маленькая приписка. Выживший в Старом Забое получает свободу, за что бы он до этого не мотал срок. Его оправдывают без суда. Конечно, — горько усмехнулся Дани, — в этом была доля истины — прошедшие Забой действительно получали свободу… навсегда. Только вот в живых никто не оставался. Может, эта приписка, на самом деле, была просто шуткой тюремщиков, но официальную силу все-таки имела.

— И вы с Кордом, конечно же, не преминули этим воспользоваться?

— А как ты догадалась? — он невинно похлопал глазками, но потом рассмеялся и кивнул. — Да. Именно это мы и сделали. Не скажу, что прогулка была приятной, но у нее оказалось три неоспоримых плюса, которым я обязан по гроб жизни. Во-первых, мы реально вышли на свободу, что, учитывая мой пожизненный срок, уже большое… да не то, что большое, а вообще — великое достижение. Во-вторых, именно там у меня открылся магический дар. Поясню, в теории я какими-то азами Гномьих заклинаний владел, но понятия не имел, как все это применялось на практике. А там… ну ладно, я буду по порядку говорить, потом расскажу, что — там. В общем, без магии от нас бы не то, что косточек — пыли бы не осталось, — он снова достал свою трубку, раскурил и смачно затянулся, прикрыв глаза. — В принципе, магом я стал тоже не совсем просто так. Еще на рудниках я очень хорошо овладел одним замечательным даром, которому я тоже обязан жизнью — я стал очень хорошим вором. А знаешь, — хмыкнул он, — воровать из-под носа у стражников — это тоже уметь надо. А я умел. И когда в этом Забое нас приперло по-крупному, я… сам не знаю, откуда надыбал совершенно уникальный магический канал, которым пользуюсь и по сей день.

Мы все, честно говоря, несколько опешили. Про то, как воруют магические артефакты, мне слышать приходилось — слава богу, моя юность не была обделена книгами, и за время нашего путешествия я отнюдь не забыла, как давным-давно зачитывалась фантастикой, Говардом, например, его легендами о Конане-Варваре, знакомыми каждому, практически, с детства. Но вот чтобы воровали «магические каналы», это было чересчур даже для меня. Дани усмехнулся в ответ нашим удивленным взглядам.

— Да, Джен. Такое тоже бывает. Всё прут, даже магию, прикинь — жизнь какая? Ладно, если серьезно… Честно, не знаю, откуда я этот канал натырил, но магии там дохренища. Хотя я и без него сейчас уже ману могу извлекать, откуда ни попадя, но тогда это нас просто спасло. И, наконец, в-третьих — я продолжаю — я, наконец, понял, что за фигня в этом Старом Забое, а для меня это тоже было жизненно важно, поскольку, как ты уже поняла, любопытство для меня — страшная болезнь, от которой, может, и не умирают, но жить с ней просто невозможно. Итак.

Он опять сделал паузу. Мы слушали, затаив дыхание, никто его даже не перебивал — в кои-то веки, хотя очень хотелось. Но мы все же не подгоняли нашего повествователя, который вовсю нас интриговал, явно испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие. От дыма его трубки уже нечем было дышать в узком коридоре подземелья, но никто не произносил ни звука, дабы не сбить его с мысли. Наконец, он продолжил, поблескивая своими пронзительными черными глазами, которые даже светились в темноте.

— Под Старым Забоем было кладбище гномов. Раздолье и… мгновенная смерть для любого некроманта. Для той нежити, что там обитала, все человеческие заклинания — как об стенку горохом, — у него даже голос стал каким-то потусторонним, он уже не шипел, не хрипел, но говорил очень тихо и как-то глухо и отрешенно, словно сейчас был не здесь, с нами, а — там, в Старом Забое. У меня даже мурашки пошли по коже. — Нет, теоретически, для хорошего некроманта не существует разницы в расах, и ритуал для всех один, что для людей, что для орков, эльфов или гномов, только силы нужно чуть больше, но там был другой случай. То кладбище было проклято. Древним гномьим проклятием, — он судорожно вздохнул и снова замолчал, погрузившись в воспоминания, но уже надолго, даже побледнел слегка.

— Ну? — наконец, не выдержала я, когда молчание затянулось. — Как вы оттуда выбрались?

Он вздрогнул от неожиданности, потряс головой, с силой вытаскивая себя из глубины забытых событий и чувств, которых, видимо, уже давно считал сгинувшими бесследно, потом неуверенно передернул плечами и вымученно улыбнулся.

— Не знаю… повезло, наверное…

— Дани, — я хотела его приободрить, но неловко замолчала, к стыду своему, не найдя слов, которые были бы уместными в данной ситуации.

Однако, к счастью, никаких слов не потребовалось. Через мгновение он встряхнулся, сбрасывая с себя груз болезненных воспоминаний, и задорно мне подмигнул.

— Да ладно, что было — то было, — уже нормальным голосом заговорил он. — А если честно — правда, не помню, как выбрались. Вот что охренели мы там по полной и обос… ой, извини, в смысле — испугались сильно — это я помню. А в остальном… в общем, стали мы героями, можно сказать, не приходя в сознание. Нет, Кори еще молодцом был, а я на то время вообще ничего, кроме этих рудников не видел, а тут — нате, пожалуйста! Я думал, он со мной вообще после этого разговаривать не будет — все-таки, это была моя бредовая идея туда сунуться.

— А я и не рразговарривал, — вставил свое слово орк. — Я после той пещерры вообще трри дня рразговарривать не мог.

Дани рассмеялся, легко и непринужденно.

— Да, кстати, извините, что я тут раскис маленько, — несколько смущенно заговорил он, — даже не думал, что меня так расколбасит… Ну что? Перекурили? Тогда пошли дальше, господа путешественники, — и тут же двинулся дальше.

Мы только развели руками, учитывая, что инициатором и перекура, и привала, являлся только Дани, и, собственно, только его мы и ждали. Орк многозначительно вздохнул, давая понять, что нам еще повезло.

— Кори, хватит на меня жаловаться! — возмутился Дани, не оборачиваясь.

Орк повернулся к нам, вытаращив глазки-бусинки, словно ища справедливости. Это было так умилительно, что мы тут же расхохотались, и тогда уже пришла очередь удивленно хлопать глазами Дани. Корд расплылся в донельзя счастливой улыбке — он был отомщен. Справедливость восторжествовала. Поняв, в чем дело, Дани тоже рассмеялся, потом махнул на нас рукой. Мы двинулись дальше.

 

Глава 17

Маленький толстенький человечек, заложив руки за спину, расхаживал по очень красивой, хотя несколько мрачноватой и даже довольно чопорной гостиной, с любопытством рассматривая гербы, развешанные на стенах, украшенные крупными рубинами и черным жемчугом. Это нехитрое занятие так его увлекло, что он то отходил подальше, чтобы охватить взглядом полную картину, то, наоборот, подходил к самым гербам, даже вставал на цыпочки, пытаясь лучше разглядеть огранку драгоценных камней, проводил по ним пальцами, одобрительно кивал в ответ своим одному ему известным мыслям или иногда возмущенно причмокивал, покачивая головой.

Это продолжалось довольно долго, и молодой человек в ливрее, стоящий у дверей, наблюдая за беспокойным гостем, уже начал терять терпение.

— Послушайте, ваша милость, — наконец, не выдержал он. — Я вам уже в сотый раз говорю, хозяина сегодня не будет, он отбыл по неотложному делу и не сказал, когда вернется…

— А я тебе уже в сотый раз отвечу, — невозмутимо ответил толстяк, не отрываясь от своего занятия, — что он будет сегодня, и я его обязательно дождусь, поскольку выполняю поручение самого Архимагистра Каравалорна, если это имя тебе, конечно, что-либо говорит.

Юноша закатил глаза.

— Конечно, говорит, — буркнул он, — только вы могли бы передать…

— Нет, не мог бы, — упрямо ответил гость, — поскольку обязался передать волю Архимагистра лично. Приказ у меня такой. А знаешь, что бывает с теми, кто не выполняет приказы Архимагистра? — грозно нахмурил он брови.

Паренек пожал плечами.

— Мне-то откуда знать? Я еще ни одного приказа от него не получал.

Толстяк вытаращил на него мгновенно округлившиеся глаза и захохотал.

— Вот молодец, пацан! — он вытер рукавом дорожного плаща выступившие слезы. — Наглости тебе не занимать. Ну, спасибо, насмешил — давно я так не веселился. А ты сам-то кто такой будешь?

— Я? Ученик господина Нилфора, артефактора…

— Ну, кто такой господин Нилфор, я знаю — как-никак, я к нему и прибыл, — хохотнул гонец, — а ты сам-то кто? У тебя имя есть?

Мальчик горделиво вздернул подбородок.

— Есть, конечно… Торлус. Торлус Кин, подмастерье.

Гость заинтересованно приподнял бровь.

— Подмастерье? Нехорошо обманывать старших, молодой человек, — укоризненно покачал головой толстяк.

Лицо юноши залило краской.

— Послушайте, ваша милость, — процедил он сквозь зубы едва сдавленным от сдерживаемой ярости голосом, — только из уважения к вашему возрасту и к Архимагистру Каравалорну, чье имя вы представляете в замке моего хозяина, я терпеливо сношу ваши насмешки, но это уже чересчур!

— Погоди, малыш, причем здесь насмешки? — без намека на издевку развел руками толстяк, — подмастерьем становится только ученик, поступивший в академию и несколько лет проучившийся в самой Гильдии под началом одного из Мастеров. А ты разве учился на мага?

Мальчишка растерянно захлопал ресницами.

— Нет… — как-то сразу сдулся он, — я с самого детства служу у Мастера Нилфора, помогаю ему в кузнице… он меня всегда подмастерьем называет…

— В кузнице? То есть, с самими артефактами работаешь?

Мальчик смущенно замотал головой.

— Ну, не совсем… Я работаю с ними до того, как они становятся артефактами… мой отец — ювелир, и я могу работать с камнями, с металлами, а мастер потом их… ну, как это? Зачаровывает… Но в основном, самые важные он, конечно, делает сам, от начала до конца.

— Ах, вот оно как… — кивнул гонец. — А это, — указал он на гербы, которые так долго рассматривал, — твоя работа?

Юноша с гордостью кивнул.

— Хорошая, — с видом знатока оценил гость. — Тонкая. Молодец. А в Академию не думал поступать?

Торлус пожал плечами.

— Так там способности нужны…

— Ну, это понятно, но ты ж не валенок деревенский, правда?

— Да, но к магии у меня нет дара. К сожалению.

— Это тебе хозяин сказал?

Юноша неуверенно кивнул.

— Ерунда, — махнул рукой гонец. — Дар у тебя есть, небольшой правда, но развить можно очень прилично. А хозяин твой, видимо, просто не хотел терять хорошего ювелира.

— Да как вы смеете! — взвился паренек. — Мой хозяин…

— Жук — твой хозяин, — перебил его толстяк. — И вообще, скотина порядочная. Вернее, как раз непорядочная. Это и еще кое-что вроде того я и должен ему передать. От Архимагистра.

Мальчик побелел от гнева, его губы задрожали, он уже открыл рот, чтобы ответить и вообще, выставить вон из замка этого противного толстяка, имеющего наглость наговаривать на его господина, да еще и в его доме, но гонец вдруг заговорил неожиданно резко и ядовито.

— А что ты ответишь, малыш, если я скажу, что твой господин работает против Гильдии? Что он продает артефакты Инквизиции? — толстяк будто стал выше ростом, каждым словом вбивая Торлуса в пол. — Что он заслуживает изгнания или же — смерти? И ты, — он ткнул пальцем в позеленевшего ученика, — в этом замешан тоже. Как соучастник. Как тебе?

— Это неправда… — прошептал юноша.

Толстяк усмехнулся.

— В том-то и дело, малыш, что — правда. И чем раньше ты это поймешь, тем лучше. Для тебя. Тогда наша с тобой беседа плавно вольется в нужное русло, без твоих выкриков, обвинений и попыток вытолкать меня из замка.

— Я не пытался… — едва шевеля губами, проговорил Торлус.

Гость поморщился.

— Ну, малыш, только не надо обмороков и прочих сантиментов, у меня нет никакого желания приводить тебя в чувство, хорошо?

Мальчик тихонько всхлипнул, и, слегка пошатнувшись, кивнул. Он сам не знал, почему так происходило, но он верил толстяку, хотя это было очень больно — он всегда был предан своему учителю, и представить, что Нилфор — предатель, в другое время было бы практически невозможно. Но сейчас перед ним стоял гонец самого Архимагистра, и сомневаться в его словах он не мог, как бы себя ни настраивал. Но тогда выходило, что…

Несколько мгновений Торлус мужественно боролся с собой, пытаясь совместить в голове такие на первый взгляд противоположные понятия, как его учитель и Инквизиция, и как-то утрясти новую информацию, соотнося ее с той, что у него уже имелась. Получалось все очень скверно. Он поднял на толстяка полные ужаса глаза и… разрыдался.

Гонец покачал головой.

— Да, малыш, вот и поговорили, — неловко хмыкнул он. А потом вдруг совершенно обыденным тоном спросил: — Слушай, распорядись, чтоб нам что-нибудь поесть принесли, а? А то на пустой желудок как-то разговор не клеится, тебе не кажется?

Это предложение, высказанное просто, как ни в чем не бывало, окончательно сбило мальчишку с толку, но зато подействовало на него отрезвляюще. Он шмыгнул носом и энергично закивал, яростно вытирая слезы. Стараясь не встретиться с гостем взглядом, он начал стремительно краснеть, устыдившись своей слабости, и, воспользовавшись буквально подаренным ему предлогом, вылетел из залы. Толстяк облегченно вздохнул. Даже плечами передернул, удивляясь столь бурной реакции Кина.

Он в очередной раз прошелся по залу, справедливо полагая, что ждать ему придется долго — как быстро в замке Нилфора подают обед, он не знал, но в том, что мальчишка будет еще долго приходить в себя и потому тянуть время до последнего, он был практически уверен. Поэтому он не спешил. Спокойными, размеренными движениями он распахнул пол дорожного плаща, вынул из ножен изящный ритуальный кинжал, подошел к заинтересовавшему его ранее гербу, встал на цыпочки и принялся методично отколупывать крупный рубин добротной огранки, над который за несколько минут до разговора с юным Торлусом уже проводил незаметные постороннему глазу манипуляции, когда со стороны казалось, что он просто проводил пальцами, стряхивая пыль.

— Ваша милость! — услышал он пораженный голос появившегося в дверях мальчишки. Однако это его нисколько не смутило, напротив, он даже махнул рукой, подзывая его к себе.

— Что-то ты быстро, малец. А ну-ка, подсоби, что-то у меня никак не…

— Но… что вы делаете?!

— То же, что ты сейчас будешь делать. Давай, не заставляй пожилого человека заниматься тяжелым физическим трудом. Ты, в конце концов, выкладывал, тебе и отколупывать. И вопросов лишних не задавай. Погоди, — неожиданно смягчился толстяк, сбрасывая с себя суровую личину, — ты сам-то как? Жить будешь?

Мальчишка вздрогнул, шмыгнул носом в последний раз, но потом уверенно кивнул. Толстяк потрепал его по плечу, но тут же снова нахмурился, напуская на себя строгий вид.

— Тогда не зевай, а делай, что тебе говорят, — тут же скомандовал он.

Ничего не понимая, мальчишка коротко отсалютовал и повиновался.

Когда работа была закончена, гость взял из рук Торлуса камешек, любовно подул на него, сдувая остатки глины и прочих элементов сложного крепежного материала, достал белоснежный платок из тончайшей ткани, хорошенько его обтер и повернулся к свету, любуясь на чистоту камня.

— Ты смотри, шельмец какой… — пробормотал он чуть слышно. — Такой камень загубил!

— Но, ваша милость… — опешил потомственный ювелир.

— Да я не про тебя, — отмахнулся толстяк, — ты-то как раз молодец, — он довольно крякнул, — да, малыш, руки-то у тебя золотые, такой талант развивать надо — я даже начинаю смутно понимать твоего хозяина! Я про то, что он не хотел тебе голову всякими магическими штучками забивать. Но в Академию тебе надо идти. Того и гляди, может, станешь лучшим артефактором!

Мальчишка опустила глаза, смущенно заливаясь краской.

— Я не шучу, малыш, — очень серьезно заговорил толстяк. — Когда начнутся экзамены, будешь поступать, а пока… поедешь со мной.

— К Каравалорну?! — Торлус широко раскрыл глаза, не веря неожиданной удаче, которая свалилась на него.

— А то, к кому же еще, — хохотнул толстяк. — Только ты погоди, не зазнавайся, это все временно, пока решается вопрос с этим замком, а также с твоим бывшим и… будущим хозяином. Замок хороший, абы кому его отдавать не будут, да и тебе отсюда съезжать не резон — насколько я понял, твой отец здесь живет? Да и мастерская ваша фамильная тоже в этом городе.

Торлус кивнул, не совсем понимая, куда клонит странный гость.

— Конечно, на время обучения тебе придется со своей семьей расстаться, а потом вернешься сюда. А там посмотрим на твое поведение, скорее всего, пойдешь либо подмастерьем к магу-артефактору, которого в этот замок поселят, либо… — толстяк, прищурившись, замолчал, в задумчивости почесывая подбородок. — Ладно, время покажет. В общем, жить ты будешь здесь. Потом. Так что, с семьей надолго не прощайся.

Мальчишка горячо поклонился, выражая свое почтение и безграничную преданность Гильдии.

Толстяк, видя такой наивный пыл, мягко улыбнулся.

— Малыш, а ты меня нисколько не боишься? — вдруг спросил он.

Торлус непонимающе замотал головой.

— Ну, вдруг я на самом деле явился от Инквизиции, — пояснил он, — и у меня приказ отвезти тебя в тюрьму, например? Или вообще — убить? За разглашение или еще чего-нибудь…

Юноша немного побледнел, но все же уверенно покачал головой.

— Нет? — искренне удивился толстяк. — А почему ты так уверен?

Кин пожал плечами.

— Чувствую…

— Ну, хорошо, — кивнул гость, — допустим, я не из Инквизиции, а на самом деле — от Каравалорна. Ты уже понял, что твой господин — предатель, и, понятное дело, церемониться с ним не будут. А если у меня приказ убить всех, кто в этом замешан? А ты спокойно соглашаешься со мной ехать…

Юноша неожиданно улыбнулся.

— Потому что вы не собираетесь меня убивать. И я вам верю. А еще вы очень хороший человек, хотя почему-то, тщательно это скрываете, вот, даже меня запугивать начали зачем-то…

Толстяк светло и по-доброму рассмеялся, услышав от мальчишки такой искренний ответ.

— Ну, честно говоря, не такой уж я и хороший, — крякнул он, — иногда, копаясь в дерьме, трудно не замараться…

— Ну, я же не говорю, что вы — идиот! — вдруг заявил Торлус. — Только дурак может быть добрым со всеми, даже с теми, кто этого не заслуживает, а в жизни всяких уродов, к сожалению, очень много.

Толстяк расхохотался, услышав такую простую и бесхитростную философскую формулировку.

— Да, малыш, ты — настоящий темный! Гильдия по тебе уже не то, что плачет, а рыдает горючими слезами! Ладно, это все, конечно, здорово, но смех — смехом, а дела не терпят. Расскажи-ка мне, малыш…

— Нет, — вдруг жестко возразил Торлус, даже не дослушав вопроса.

Гость приподнял бровь.

— Что? Что — нет?

Юноша опустил голову, виновато, но вместе с тем, без тени сомнения.

— Нет, — твердо повторил он. — Я понимаю, что мой господин — предатель, но рассказать сейчас про него — это значит тоже стать таким же предателем. Я не буду этого делать… простите…

Он даже съежился, ожидая лавины гнева гонца Каравалорна, которая должна была накрыть его абсолютно справедливо, ведь он сейчас противился воле Архимагистра, которую представлял толстяк, он знал, что поступает неправильно, но как в этой ситуации поступить, он, как ни раздумывал, все равно не мог понять.

А толстяк внезапно вместо того, чтобы кричать и топать ногами, просто пожал плечами и очень спокойно кивнул.

— Ну, как знаешь…

Торлус побелел.

— Вы… не так меня поняли! — закричал он во всю силу своих легких. — Я не против Гильдии, я очень хочу помочь, но… я не предатель!

Он упал на колени, уронив голову на руки, судорожно всхлипывая. Толстяк присел рядом, положив ему руку на плечо.

— Малыш, — тепло и даже как-то по-отечески заговорил он, — я тебя понял. Я тебя ни в чем не обвиняю. Ты — не предатель. И кричать об этом на всех площадях не следует, — усмехнулся он, подмигивая бедолаге. — А плакать прекрати — что ты за черный маг, если по любому поводу ревешь, как девчонка! — Торлус шмыгнул носом и уткнулся в плечо толстяку. — Кстати, я тебя, между прочим, за обедом посылал. Где обед-то? — крякнул гость.

— Готовится, — прошептал мальчишка.

Он чувствовал себя ужасно — более неловкой ситуации он в жизни и представить себе не мог. Ему никогда еще не приходилось делать подобный выбор, никогда не надо было поступаться собственными принципами.

Его хозяин, ставший ему почти вторым отцом — враг. Предатель. А он сам? Он очень отчетливо вспомнил, что хозяин действительно часто куда-то уезжал, как он говорил, к заказчику, но Торлус даже в страшном сне предположить не мог, что этим «заказчиком» была Инквизиция.

Он вспомнил, как ночами корпел над огранкой редких камней, как выливал из редких драгоценных сплавов, нигде более не использовавшихся, такие умопомрачительные статуэтки, ваял такие мелкие и потрясающие по своему изяществу детали, что Нилфор иногда даже искренне робел перед тем, как взять в руки такие шедевры ювелирного искусства. И все это шло… Нет, этого просто не могло быть! Хотя…

Перед его мысленным взором всплыло немного суровое, но все же доброе и понимающее лицо Нилфора, с его благородными, тонкими чертами. Нилфор вздохнул, потом слегка прикрыл глаза и медленно поднес палец к губам. Внезапно Торлус почувствовал, как пол начинает уходить у него из-под ног, в глазах стремительно темнеет, а в голове с бешенным стуком его кузнечного молота расплывается жгучая боль, проникая глубоко внутрь черепа и расползаясь раскаленным металлом по всему телу. Не успев издать даже слабого стона, он упал на руки странному гостю, называющему себя гонцом Каравалорна.

Очнулся Торлус в своей комнате, на кровати, постеленной на скорую руку голубоглазой горничной, которая, затаив дыхание, выглядывала из-за спины маленького толстого господина, не сводя напряженного взгляда с юноши. Толстяк, напротив, был абсолютно спокоен, очень аппетитно уплетая за обе щеки ароматное жаркое, так, что Торлус, едва придя в себя, почувствовал, как у него засосало под ложечкой.

— Малец, ты извини, — не прекращая жевать, заговорил толстяк, — я тут похозяйничал — от тебя, как я понял, обеда не дождешься. Кстати, будешь?

Торлус вздохнул, прислушиваясь к своему самочувствию, пытаясь понять, что с ним, собственно, произошло, а толстяк уже командовал:

— Красавица, ну-ка, метнись на кухню, юный господин откушать желает.

— Ваша милость… — едва слышно прошептал юноша.

— Не продолжай. Я понял, — перебил его гость. — Хозяином замка тебя никто назначать не собирается, если тебя это беспокоит, даже если… когда ты станешь мощным магом-артефактором. Так что свою горячую речь о том, что не собираешься наживаться на предательстве своего господина, можешь не озвучивать. Ты ведь это хотел сказать?

Юноша благодарно кивнул.

— Вот и ладненько. Если понадобится, подберем тебе что-нибудь другое — по заслугам, разумеется. А пока, как я уже говорил, будешь подмастерьем у нового хозяина, договорились? Это не противоречит твоим принципам? — усмехнулся толстяк.

Торлус слабо улыбнулся.

— Хотя, — поморщился гость, — я бы на твоем месте от такого красивого замка не отказывался. Но это — твое дело. Глупо, конечно, но — благородно. Ценю. Кстати, твой господин предал не только Гильдию, но и тебя, как ты уже понял. Если не понял, поясню — в твой мозг он забабахал блок, который должен был тебя убить, если ты даже подумаешь о том, чтобы рассказать или хотя бы вспомнить о подробностях его связей с Инквизицией. Не делай такие большие глаза, малыш, уже все позади — можешь вспоминать, сколько захочешь, ментат из Нилфора плевенький, так что блок получился из рук вон плохой. Но тебе бы хватило, если бы, — он довольно крякнул, — рядом с тобой не было бы такого замечательного специалиста по Магии Ментала.

На бледных щеках юноши заиграл смущенный румянец.

— Только не благодари, — пробурчал толстяк, — этого мне еще не хватало, в конце концов, я и сам хорош — надо было тебя не спрашивать, а так считать информацию, тоже было бы болезненно, но не до такой степени, так нет же — хотел все узнать по-хорошему, а в результате чуть тебя не угробил.

— Спасибо, — улыбнулся Торлус, — все же по-хорошему лучше… честнее.

Толстяк закатил глаза.

— Так я и знал. Однако хочу тебя огорчить, чтобы ты не думал, что я такой хороший — я ее все-таки считал, пока ты отсыпался.

Улыбка Торлуса стала еще ярче.

— И за это спасибо, — проговорил он, уже сияя от счастья.

Толстяк рассмеялся.

— За то, что избавил тебя от признания?

Мальчишка горячо кивнул.

— И вообще — спасибо… что спасли…

— Так, всё, хватит! — замахал руками толстяк. — Давай, как оклемаешься — собирайся. Больше смущать тебя не буду. Учти, ехать нам с тобой вместе, так что еще раз увижу благодарную улыбку на твоей умильной физиономии — прибью сразу, вот и посмотришь, какой я хороший. Сейчас — ладно, ты еще не совсем в себе, но в дороге чтобы я больше к этой теме не возвращался, — он встал с места, вытирая руки тонким белоснежным платком, и важно зашагал к выходу. — Да, еще один важный момент, — обернулся он уже в дверях. — Поесть не забудь, а то дорога дальняя да и… — он заговорщически подмигнул, — синеглазка расстроится, она уж так для тебя старается… Хоть бы оценил, девушка-то — сказка!

Торлус покраснел до кончиков пальцев, толстяк залился веселым смехом и, довольный произведенным его словами эффектом, вышел из комнаты.

Однако не успел он пройти парадную залу с ее множеством гербов, выложенных на стенах, как двери, ведущие в холл, с шумом распахнулись, и в зал буквально ворвалась женщина, вихрем пролетела через половину комнаты и рухнула ему в ноги. Сопровождающие ее стражники бросились вслед за ней, но толстяк поднял руку, жестом веля оставить их наедине, и стражники, низко поклонившись, мгновенно исчезли в дверном проеме.

— Шере, — заговорил толстяк, скрестив руки на груди. — Встань.

Женщина замотала головой, рассыпая по полу роскошные черные волосы. Гонец Каравалорна поморщился, осторожно отступив на шаг, стараясь не задеть грубым сапогом иссиня-черный каскад.

— Шере, — повторил он с нажимом, — Шереила Фрам, встань сейчас же. Немедленно, — и добавил, — я приказываю.

Коротко кивнув, женщина повиновалась. Толстяк неспешно прошел к высокому креслу, стоящему на излишне, как ему показалось, пафосном помосте, поднялся по ступенькам, обтянутым черным бархатом и, устроившись поудобнее, сел.

— Да, Шере, — протянул он, — от тебя, как я понял, очень трудно избавиться. Как же ты меня нашла?

Женщина выпрямилась. Даже сейчас, когда толстяк сидел на возвышении, она все равно смотрела на него сверху вниз. Надо сказать, она всегда так смотрела на всех мужчин — и дело было вовсе не в ее высоком росте, хотя в данном случае так и было, поэтому она склонилась бы снова, если бы не его приказ. А что до всех остальных…

Шере была очень красивой женщиной и, казалось, ничто эту красоту испортить не могло. Ее волосы цвета воронова крыла доходили почти до колен, но сейчас они были спутаны, дорожный костюм такого же черного цвета, практически обтягивающий тонкий стан и крутые бедра — изрядно потрепан, а в нескольких местах и порван, также как и блузка, пошитая из тончайшего белого батиста, и явно не предназначенная для такого жестокого с ней обращения, прилипла к телу, а кое-где и треснула, свисая беспомощными клочками благородной прозрачной ткани. Шнуровка на корсете была развязана, совершенно не сдерживая вздымающуюся грудь своей хозяйки, а сам дорожный плащ, такой же изорванный, как и прочие детали туалета, был брошен у входа в зал, одиноко поблескивая пряжкой из белого металла с огромным синим сапфиром, робко напоминающим о благородном происхождении оборванки. Хотя, впрочем, этот сапфир не был единственным в ее убранстве. Резким движением рванув цепочку, сдавливающую шею, Шере водрузила на грудь точно такой же камень, до того болтавшийся на спине и скрытый под волной спутанных волос. Тут же стало видно, что ее длинные пальцы также были усыпаны перстнями, что с ее нынешним видом практически не вязалось, однако она сама не обращала на это никакого внимания. Ее огромные синие глаза выжидающе смотрели на толстяка, в них не было слез, не было жалости к себе, только — мольба, но — напряженная, с вызовом, без тени слабости.

— Шере, — укоризненно покачал головой толстяк, — на кого ты стала похожа… Ты что, в капкан охотничий попала? Или вырвалась из подвала доблестной Инквизиции?

Она нетерпеливо махнула рукой.

— На меня разбойники напали по дороге… — хрипло бросила она.

— Разбойники? — искренне удивился толстяк. — То есть…

— Мертвые, — тут же пояснила она.

Толстяк кивнул.

— Ну, это другое дело. А я уж хотел спросить, где ты такую армию самоубийц откопала… — хохотнул он. — Даже испугался, не приболела ли ты, что позволила мирным разбойничкам так себя изукрасить… Кстати, где на тебя напали? Туда бы некромантов послать…

— Не надо, — выдохнула Шере, — я их… в крошку.

Толстяк рассмеялся, одобрительно кивнул.

— Да моя ты умница! Обязательно расскажешь мужу, он порадуется…

Шере, мгновенно вскинувшись, снова упала на пол в яростном поклоне.

— Да куда ты, тут же грязно! — подскочил толстяк на своем месте, но потом махнул рукой. — Хотя, тебе уже…

— Мастер, да что ж вы меня мучаете?! — простонала женщина, поднимая на него глаза. — Он жив?!

Толстяк коротко кивнул. Женщина вскочила и, забыв про всякую почтительность, бросилась ему на шею.

— Шере, да что ж ты… задушишь же старика, ведьма, чтоб тебя… — сдавленно пропищал он, однако его радость за нее было очень трудно скрыть под маской сурового ворчания. — Ффух, ну у тебя и хватка, — шутливо запыхтел он, когда первая волна ее восторга, наконец, схлынула, и Шере смиренно заняла место подле его «трона». — Как же вы любовью занимаетесь? Наверное, в первую брачную ночь все кровати в доме переломали.

На белоснежных щеках женщины заиграл румянец, хотя за грязными разводами это было практически незаметно.

— А теперь по существу, — уже серьезно заговорил толстяк. — На будущее — если я тебе чего-то не говорю, то вовсе не из-за того, что я такая скотина, а значит, имею на то очень серьезные причины. Так и сейчас. Если я сказал, что не знаю, где твой муж и что с ним, значит — не знаю. И нечего меня одолевать своими бесконечными вопросами, посещениями, и преследовать меня тоже не надо. Между прочим, я сам узнал о том, что он жив и в безопасности буквально пару часов назад и — заметь — собирался тут же тебе сообщить. Но ты решила, — усмехнулся он, — героически преодолев все препятствия, лишив работы некромантов, нагрянуть ко мне сама, выловив меня в замке этого негодяя Нилфора. Еще, наверное, и стражу всю распугала по дороге, — женщина покраснела, как школьница. — Да, кстати, а как ты меня нашла? Кто тебе сказал, что я здесь?

Она неопределенно пожала плечами, потупив глаза.

— Никто, мастер… Я следовала за вами по пятам…

Он всплеснул руками и расхохотался.

— Да уж, денек у меня сегодня… Как же я тебя не заметил?

— Так я же не враг… я же — ваша ученица, мастер…

Он вздохнул.

— Да, повезло мне с ученицей, нечего сказать… Ладно, хватит там бормотать, Шере, это не твоя манера. Давай, приводи себя в порядок, у меня к тебе разговор есть серьезный.

Она с готовностью вскочила на ноги.

— Ну вот, видите, как здорово, что я здесь очутилась! — просияла она. — А то бы вы меня сейчас искали…

— Да здорово, кто же спорит… Только сейчас сделай так, чтобы я тебя потерял, желательно в бане или еще где. Как помоешься, переоденешься, если надо, можешь даже отдохнуть с дороги, но потом — дуй ко мне. Я никуда без тебя не уеду, буду пока здесь, по замку шарахаться, стражников пугать, чтоб им жизнь малиной не казалась. Приказ понятен?

Она энергично закивала и, подхватив брошенный в дверях плащ, убежала выполнять волю своего господина. Толстяк только покачал головой.

— Как дети, честное слово, — по-доброму усмехнулся он, глядя вслед той, которая еще несколько минут назад была разъяренной отчаявшейся фурией.

Через час сколоченная волей случая импровизированная команда собралась в обеденном зале. Толстяк первым делом забрался в высокое кресло, такое же, как и в парадной гостиной, удобно строился, приготовившись к разговору. Успев хорошо перекусить несколько раньше, он с наслаждением потягивал лучшее вино из погребов Нилфора.

Женщина уже привела себя в порядок, роскошные волосы были тщательно вымыты и подхвачены заколкой наподобие ее пряжки на дорожном плаще, одета же она была в совершенно новый костюм самого Нилфора, который ей удивительно шел, она и сама это заметила, даже не стала посылать слуг в ближайший модный магазин, как хотела сделать сначала. Торлус уже окончательно пришел в себя и сейчас с удивлением переводил взгляд с толстяка на женщину и наоборот, пытаясь, наконец, понять, что здесь происходит.

К счастью, время у него на это было — гостья, конечно, собралась очень быстро, но было решено ехать только после обеда, а жаркое, приготовленное поваром Нилфора, ей очень понравилось. Юноше оставалось надеяться, что он успеет утолить свое любопытство немного раньше, чем прекрасная гостья — свой голод. Толстяк ему слегка подмигнул и начал разговор.

— Шере, обрати внимание на этот шедевр, — он достал аккуратно сложенный платок, развернул его, извлекая безупречной чистоты рубин, варварски выковырянный им лично из герба тронного зала, и протянул его женщине. Она, не отвлекаясь от поглощения ароматного жареного мяса, принялась его внимательно изучать, повернувшись к свету.

— Что ты на это скажешь? — крякнул толстяк.

— Скажу, что этот ваш Нилфор — скотина, — обыденно пожала она плечами. — Сделать из такого камня артефакт для прослушивания — просто кощунство. Хотя, — хохотнула он, — довольно качественно сработано. Это вы его блокировали, мастер?

— Да, но только на время, — поморщился толстяк. — Честно говоря, я нес его тебе, чтобы ты поставила блок как следует. Артефактор из меня, сама понимаешь…

Она кивнула.

— Его совсем вывести из строя? Или загнать какую-нибудь туфту, чтобы они думали, что он еще работает?

Он махнул рукой.

— Да нет, можешь переработать на что-нибудь полезное, они же не дураки, и так, наверное, все уже поняли. Только смотри, там может быть маячок для слежения…

Шере развела руками.

— Мастер, обижаете! Маячка уже нет, он чист как слеза младенца.

— Тогда забирай… если только господин Торлус не возражает, — усмехнулся толстяк.

Женщина непонимающе нахмурила брови.

— А кто такой этот Торлус?

— Господин Торлус Кин, — повел рукой толстяк, представляя юношу, — гениальный ювелир и твой будущий ученик. Он был подмастерьем у Нилфора. Ой, только глазами не сверкай — он ничего не знал.

Торлус вспыхнул.

— Ваша милость… — начал он, но замолчал, едва толстяк поднял руку.

А гость, между тем, продолжал:

— Нилфор продал Инквизиции один весьма занятный артефакт. Он состоял из двух деталей — очень крупный камень, возможно вставленный в перстень или кулон, обозревающий все вокруг, причем на приличном расстоянии и — зеркало. Действует очень просто. Зеркало висит в комнате, и его обладатель, не сходя со своего места, наблюдает за всем, что происходит с носителем перстня. Кстати, перстень может быть не один, зеркалом можно управлять с помощью разума, но — внимание! — даже не являясь ментатом. Можно даже не обладать магией, зеркало настроится на хозяина самостоятельно. Представляешь, сколько эта фигня должна стоить?

Шере присвистнула.

— То-то и оно, — кивнул толстяк.

— Мастер, — робко кашлянула женщина, — полагаю, глупо будет спрашивать, откуда вы это узнали, но…

— Да все просто, милая! — рассмеялся ее учитель. — То, что Гаронд в курсе всего, что происходит с его людьми, это и так всем известно, даже гадать не надо — магия у него такая. А вот когда он стал слишком много знать, меня это, честно говоря, насторожило. Можно, конечно, было предположить, что он навербовал себе полмира, в том числе и наших братьев по Гильдии, но ты знаешь, я всегда предпочитаю надеяться на лучшее. Тогда мне пришла в голову простая, но гениальная мысль — прошерстить артефакторов, владеющих хотя бы минимумом ментала, умения которых хватило бы для того чтобы загнать в эту хрень заклинание разума. Причем, довольно сильное, учитывая, что заказчик — инквизитор, поглощающий магию… А таких мастеров у нас не так уж и много. А прибавь к тому, что камни должны быть безупречными — не крошку же Гаронду продавать! Значит, он должен был подстраховаться, работая с очень сильным ювелиром. Малыш, да не красней ты так, я ж не просто так сказал, что руки у тебя золотые! — рассмеялся толстяк.

— А что ему мешало получить камни от королевского ювелира? — удивилась Шере. — Так же намного проще, да и незаметнее…

— Что мешало? — улыбнулся ее учитель. — Жадность. Обычная человеческая жадность. Гораздо дешевле пользоваться услугами подмастерья абсолютно бесплатно. Вот на этом-то он и погорел…

Шере кивнула.

— И что теперь?

— Да ничего, — пожал плечами толстяк. — Нилфор уже по заслугам получил, — мальчишка побледнел, но спрашивать ничего не стал, — а ты, моя милая, получаешь в качестве свадебного подарка, хоть и — каюсь, несколько запоздавшего — этот чудовищный замок, насмерть перепуганного ученика и кучу обязанностей впридачу.

Шереила поперхнулась чудесным вином Нилфора и ошарашенно захлопала глазами, словно не веря своим ушам.

— Так… у меня свадьба в прошлом году была… и подарок вы уже…

— Ну, во-первых, — довольно хохотнул толстяк, — подарок полагался скорее твоему мужу, Джердалину Фраму, в качестве компенсации за то, что я ему вместо невесты такое чудовище подсунул, а во-вторых…

Договорить он не успел — Шере, выйдя из ступора, бросилась снова стискивать его в объятиях, опрокинув все, что стояло на ее пути.

— Да, девочка, — через минуту заговорил толстяк, усадив ее на место, — теперь что бы ни сотрясало наш мир, я точно знаю, от чего умру — от твоей горячей благодарности…

— Мастер, а что — во-вторых? — заинтересованно спросила Шере, доедая уцелевшее жаркое.

Толстяк рассеянно пожал плечами.

— Не помню уже, но это все неважно. Слушай, девочка, мою команду. Коль уж мы заговорили о твоем муже, перейдем непосредственно делу. Очень скоро вы с ним встретитесь, но не спеши радоваться — возвращать его пока никто не собирается. Вместо этого ты поедешь к нему. Выедем вместе, я тебе по дороге расскажу подробности, в какое дерьмо успел вляпаться Джерд… Нет, с ним все уже в порядке, но этим мы обязаны одному Светлому Магистру. Большой оригинал, кстати. Имя Арион тебе о чем-либо говорит? — прищурился он.

Шере задумалась.

— Арион? Что-то… Ах, ну да, конечно же говорит! — рассмеялась она. — Когда я готовилась к свадьбе, то слышала о нем больше, чем о собственном женихе — на торжество приехала моя давняя знакомая, безумно влюбленная в этого самого Ариона! Они учились в одно время в Академии, и она все никак не могла его забыть.

— Да уж, ничего так рекомендация, — крякнул толстяк. — Честно говоря, я слышал о нем кое-что другое. Он очень сильный маг с железными принципами, просто кумир подрастающего поколения Светлой Гильдии, но — бунтарь, периодически попирающий законы и не дающий покоя старому Лотару. Но старик все же придумал, как от него избавиться — его сослали в Хорран. Гиблое место, если не слышала — болота да кладбища. Старые.

Шере выпрямилась.

— Мастер, вы туда отправили Джерда?

Толстяк поморщился.

— Ну, начнем с того, что никто никого и никуда не отправлял. Впрочем, как всегда. Большего бардака, чем у нас в Темной Гильдии, я в жизни не видел — когда я последний раз жестко что-то приказывал, не вспомнишь? Устроили анархию, понимаешь…

Шере скользнула к «трону» своего господина.

— Из этого следует, мастер, что Джерд сам вызвался поехать в Хорран?

Толстяк кивнул.

— Этот мальчишка — Арион, спас ему жизнь. Вырвал из камеры смертников Святого Ордена.

Шере побледнела.

— Конечно, Магистр приехал туда за своими ребятами, — продолжал толстяк, — но это не отменяет того, что он сделал Джерду и еще нескольким ребятам, которых мы, благодаря своевременному сообщению Лариуса — опять-таки, с подачи Ариона — вывели из Крадоса, от греха подальше. Но это долгий разговор, дело не в этом, а в том, что…

— Джерд и… вы, мастер, решили отдать долг чести Светлому Магистру? — уточнила Шере. — Да, Джерд очень сильный некромант, он там пригодится… — заговорила она, размышляя вслух. — Я поеду туда? К Джерду? — толстяк кивнул. — Да, мой господин! — вытянулась в струнку Шере, сияя от счастья.

Толстяк усмехнулся.

— И ты после этого будешь говорить, что я кого-то куда-то посылаю?

— Я готова, мой господин! — отрапортовала Шере.

— Отлично. Мальчишку пока возьми с собой, пригодится, — кивнул он на Торлуса, — связи со мной не теряй. Как нужно будет — отзову. Да, еще, проверь способности мальца, стоит ему в Академию поступать или пусть дальше прославляет свой доблестный род ювелиров. Это под твою ответственность, понадобится — подготовь. Я на тебя рассчитываю. Шере, хватит кивать, как солдат, честное слово! — рассмеялся он. — Давай, жду вас в экипаже, тебе много еще собираться?

— Я мигом! — подскочила она на месте и вылетела из комнаты.

Толстяк перевел глаза на мальчика.

— Ну что, малец, поедешь с нами? А то мы тут все о своем да о своем…

— А у меня есть выбор? — грустно улыбнулся Торлус.

Толстяк недоуменно пожал плечами.

— Конечно, — искренне удивился он. — На аркане тебя никто не тянет, хочешь — поедешь, хочешь — оставайся. Можешь поехать со мной, можешь — с ней. Смотри, сколько у тебя вариантов! А ты говоришь, выбора нет! Выбор, малыш, есть всегда, только не все это понимают.

— Простите, ваша милость, — смутился юноша, — а где я буду нужнее?

Толстяк довольно улыбнулся.

— Хороший вопрос, малыш. Нужнее — в Хорране. Работы там непочатый край. Да и потом, тебе будет очень полезно поработать с госпожой Шереилой. Она сильнейший мастер-артефактор, да и к новичкам с пониманием относится, хотя и строгая бывает сильно — не смотри, что она сейчас такая, через пару часов ты ее не узнаешь — характер у нее тот еще. Ведьма, одним словом, — усмехнулся толстяк. — Будет командовать — не перечь, она без толку не гоняет. В общем, что тебе говорить, сам разберешься, большой уже. С семьей прощаться будешь?

Он неуверенно передернул плечами.

— А… надолго?

— Это уж как получится! Ну ладно, не переживай. Не на век. Через два-три месяца будешь в Академию поступать, заедешь.

Юноша кивнул.

— Я записку напишу… Они привыкли, я часто уезжаю… уезжал, — осекся он, — с господином Нилфором. Ваша милость! — с неожиданной горячностью воскликнул он. — А вы не боитесь меня отправлять в этот… в Хорран? Если я как-то связан с Инквизицией…

Толстяк не дослушав его, расхохотался.

— Единственно, чего я боюсь, малыш, это когда вот так вот орут без причины — я, как уважающий себя ментат, начинаю опасаться за рассудок пациента… Мальчик, успокойся и уясни раз и навсегда, в связях с Инквизицией тебя никто не подозревает, если бы это было — ты бы обязательно почувствовал.

— Как? — не понял юноша.

— Да просто. Умер бы, вот и весь сказ, — небрежно бросил толстяк. — Да и к тому же, — как ни в чем не бывало, продолжил он, — в Хорране все равно ничего плохого ты бы не сделал — Инквизиции на Ариона начхать с высокой башни, это внутренние столкновения Светлой Гильдии, господина Гаронда они мало интересуют. Что еще? Давай спрашивай, если решил.

— Ваша милость… — замялся Кин, — а когда вы сюда приехали, вы уже знали, что… господин Нилфор…

— Предатель? Нет, только подозревал. А что?

— Нет, я не о том, — замотал головой юноша. — О том, что он… умер…

— Малыш, не морочь себе голову, — потрепал его по плечу толстяк. — Я не мог об этом знать, потому что тогда этот ублюдок был еще жив. А вот когда мои подозрения подтвердились, тогда и…

— То есть, пока я спал, вы… — Торлус замер, его губы задрожали.

Толстяк улыбнулся, грустно и очень серьезно.

— Это жизнь, малыш. Пока мы спим, мир не останавливается. Кто-то рождается, а кто-то — умирает. Ты еще не передумал ехать?

Мальчик вздохнул, потом решительно вздернул подбородок.

— К вашим услугам, мой господин! — отрапортовал он, старательно подражая Шереиле Фрам.

Толстяк засмеялся, по-отечески хлопнул его по плечу и, неспешно прошествовав из комнаты, отправился в поджидающий его экипаж, предоставив возможность своим спутникам окончательно собраться в дорогу. Юноша остался один.

Впрочем, ненадолго. К дороге он был уже готов, успев собраться еще до того, как Шереила вышла к обеду, оставалось отдать распоряжения управляющему замка, что он не преминул сделать. Старик не задавал никаких вопросов, и все «важные дела», которые Торлус боялся не успеть сделать, закончились на удивление быстро. Пора было ехать. Он окинул последним взглядом замок, который уже успел стать его домом, встряхнулся и решительно зашагал навстречу новой жизни.

— Готов, малыш? — услышал он голос Шереилы, появившейся в дверях.

Он кивнул. Шере улыбнулась.

— Все время удивляюсь, как это у него так получается? — задумчиво проговорила колдунья.

Торлус непонимающе нахмурился. Она пояснила.

— Слышал, как он жаловался на анархию в Гильдии? Это любимая шутка Мастера. Такой дисциплины, как у него, я больше нигде не видела. Его приказы выполняются с полуслова, да еще и добровольно. Как он так? — Шере восхищенно вздохнула. — Как он говорит — сами вызываются. И ведь точно туда, куда ему надо. И заметь — никакого магического вмешательства, хотя, учитывая, какой он ментат, если он захочет — по хлопку все прыгать будут. Ан нет. Магией он при этом не пользуется. Из принципа. И приказывает редко. Может быть, поэтому все его слушаются?

Юноша неуверенно пожал плечами. Шереила рассмеялась.

— Ладно, не обращай внимания. Это я так, мысли вслух. Забудь, что я говорила, а то еще подумаешь, будто и правда у нас тут медом намазано. Не дай тебе боги ему перечить или прекословить, когда он не в духе, а лучше — вообще никогда, пока не узнаешь его хорошенько. Понял?

Торлус закивал, вспоминая разговор о его бывшем хозяине.

— Миледи, — робко обратился он, — а… кто это?

Шере остановилась, распахнув свои прекрасные синие глаза во всю их физическую возможность и, удивленно заметив, что мальчишка не шутит, расхохоталась. Юноша покраснел, осознавая, что, видимо, действительно, задал очень глупый вопрос. Отсмеявшись, Шереила хлопнула его по плечу.

— Идем, малыш. И не смеши меня так больше, а то до вечера до выхода не доберемся, а заставлять ждать мастера невежливо, хоть он и добрый. Пока. Глазами можешь так не хлопать, и вообще — расслабься, видать, ты под счастливой звездой родился, раз тебя мастер под покровительство взял. Ну ладно, не буду тебя мучить — человек, которого ты принимал в замке этого скотины Нилфора — ни кто иной, как… Каравалорн, Архимагистр Темной Гильдии. Я ответила на твой вопрос?

Торлус ошарашенно кивнул. Больше по дороге в экипаж он не проронил ни слова. Даже погрузившись, он еще около часа сохранял молчание, пытаясь привести в порядок мысли, которых было слишком много, но потом, уже в дороге, это ему все же удалось, и он подумал, что действительно родился под счастливой звездой… Дорожный экипаж Архимагистра Каравалорна уносил его из города, где он родился и жил, в новую неизвестную жизнь, полную опасностей и еще многого, чего он сейчас даже не мог себе представить, но он чувствовал себя поистине счастливым, будто его настоящая жизнь началась только сейчас, в этот самый день, буквально несколько часов назад.

Что ж, кто знает? Вполне возможно, что так оно и было.

 

Глава 18

Мы шли уже довольно долго, один коридор сменялся другим, и я даже потеряла счет времени, слоняясь по бесконечным лабиринтам каменного гиганта. Однако наш провожатый двигался уверенно и целенаправленно, так что заблудиться я не боялась.

— Дани, а сколько нам еще идти? — поинтересовалась я.

Эльф задумался.

— Если все будет в порядке — то долго.

— А если нет?

Он пожал плечами.

— Это уже будет зависеть от ситуации. Если случится завал, то — очень долго, а если какие твари нападут, то — наоборот, всего ничего, потому как бежать будем очень быстро, — усмехнулся он.

— Дани, я серьезно! — возмутилась я.

Он рассмеялся.

— Милая, да откуда ж я знаю! Я ж в этой горе не был никогда в жизни!

Я округлила глаза, но он тут же замахал руками.

— Так, без паники. Скажу сразу — выйдем мы отсюда целыми, живым, здоровыми и не озверевшими, если, конечно, не встретим каких-нибудь ну очень непредвиденных тварей. Говоря, что не знаю, когда это будет, я имел в виду один весьма интересный момент, кстати, играющий нам только на руку. Это — не гора. Это — горная цепь. Тянется почти через полмира. А вот теперь представь, что должно сейчас твориться в голове Гаронда, взявшего на себя неблагодарный труд найти нас, во что бы то ни стало. Даже если его доблестные послушники прочешут весь лес до последнего камушка — в чем я сомневаюсь, то сообразить, что мы пошли сквозь горы — сама понимаешь, это уже для них слишком. Бодро взбираться по практически отвесной горе… хотя, знаешь, я бы на это посмотрел! — рассмеялся он. — Представляю, как господа послушники будут штурмовать гномью гору, жаль, мы не увидим! Возвращаюсь к теме — даже если Гаронд сможет предположить, что мы каким-то способом пересекли горный хребет, то где он там нас будет вылавливать? Конечной точки нашего перехода он не сможет вычислить никоим образом. Единственно, будь готова к тому, что он периодически будет напоминать о себе, пытаясь с тобой связаться — чтобы вычислить наше местоположение. Ну что, будешь еще возмущаться на своего проводника?

Я улыбнулась.

— Ладно, уговорил. А как ты здесь ориентируешься?

— Да просто — все гномьи лабиринты построены по одной схеме. Так что, если ты имеешь опыт прохождения хотя бы через одну шахту, во всех других будешь гулять, как по родному огороду. Ну-ка погоди… — неожиданно затаился Дани, потом вдруг зашевелил губами и закричал, что есть мочи: — Бежим! Быстро, за мной!

Отреагировали мы мгновенно. Сорвавшись с места, мы бросились вслед за ним, без конца сворачивая в разные тоннели лабиринта, пока, наконец, Дани не остановился, оглядываясь по сторонам с совершенно безумным взглядом. Он поднял руку вверх и несколько мгновений к чему-то напряженно прислушивался, но потом все же кивнул, делая одновременно знак рукой и нервно кусая губы.

— Здесь… да, точно, здесь… стоим. Двигаться можно. Но на месте.

Мы остановились, ничего не говоря. Повисла тревожная тишина. Потом земля у нас под ногами задрожала, с потолка посыпалась глиняная пыль. Позади нас послышался жуткий грохот обваливающихся камней, оглушительный в гулких пустых сводах коридора. Эльстан позеленел, закрыл глаза, привалился к стенке и начал медленно оседать, но ведьмак вовремя подхватил его под локоть.

— Дани… — прошептала я, — это что?!

— Тоннели меняются, — глухо пробормотал он. — Двигаются. Там, где мы стояли — сплошная скала теперь. Но здесь безопасно.

— Точно? — чувствуя, как у меня на голове начинают шевелиться волосы, прошептала я.

Он сдержанно кивнул.

— Абсолютно.

У меня начали предательски стучать зубы, но я постаралась взять себя в руки, хотя получалось очень плохо.

— Дани, — спросила я осипшим голосом, — а этот тоннель, в котором мы сейчас, когда… закроется?

— Не скоро, — убежденно кивнул он. — Лет через пять.

— А как часто это все происходит? — выдавила из себя я.

Дани передернул плечами.

— Каждый день… но в разных местах. А горная система достаточно большая. Не переживай, я заранее услышу, — судорожно вздохнул он.

Я молча кивнула.

— И уведу в безопасное место, — продолжил он, видя мою неуверенность. — Ручаюсь. — Он слабо усмехнулся, покачав головой. — Девочка, уж в шахтах я разбираюсь, поверь мне…

— А тогда какого хрена мы в том проходе стояли?! — не сдержалась я. — Мы что, раньше не могли оттуда срулить?! Раз ты у нас такой шахтер…

— Во-первых, мы не стояли, а шли. А потом… там другой дороги все равно не было. Джен, твою мать, неужели ты думаешь, что я вас в ловушку поведу?! — сорвался он. — Я, между прочим, сам вместе с вами! И потом…

— Стоп. А ну-ка угомонились все, — прозвучал звучный глубокий и абсолютно спокойный голос ведьмака, словно ушатом холодной воды загасивший пламя подступающей массовой истерии.

Мы с Дани почти одновременно потупили глаза. Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить расшалившиеся нервы. Дани резко вскинул подбородок и отошел на несколько шагов вглубь пещеры. Ведьмак укоризненно покачал головой, глядя на нас обоих. А потом занялся более насущными проблемами — с помощью Корда усадил на пол и принялся приводить в чувство упорно пытающегося потерять сознание Эльстана. Я закусила губу, чувствуя, как мои уши начинают неумолимо пылать. Кажется, мне еще никогда в жизни не было так стыдно. Я сглотнула застрявший в горле ком и сдавленно просипела:

— Витольд… я дура?

Ведьмак усмехнулся.

— Есть немножко… Но это не так страшно, как кажется на первый взгляд, — он ободряюще подмигнул мне.

Я смущенно вздохнула. Ведьмак выпрямился, оставив Эльстана на попечение Корда, подошел ко мне, приобнял за талию.

— Не переживай, девочка, всякое бывает, — мягко улыбнулся он. — Сильно испугалась?

Я кивнула. Потом встряхнулась, выходя из оцепенения.

— Что там с нашим принцем? — спросила я, включаясь в общие проблемы. — Что-то серьезное?

— Не серьезней, чем у вас с Данириэлем — это от нервов, — хмыкнул Витольд, освобождая меня из своих объятий, — для него по пещерам лазать — и то подвиг, а тут — обвал. Через пару минут оклемается.

Я подсела к Перворожденному. Он уже более-менее ровно дышал, даже открыл глаза, грустно фокусируя взгляд на сырых бесцветных стенах подземелья. Потом пошевелился, покрутил головой и простонал:

— О боги, ну когда же это закончится?!

Я погладила его по щеке.

— Скоро, милый, скоро. Вот только надерем задницу этому вашему Гаронду, и всё. А дальше все хорошо будет. Потерпишь?

Он улыбнулся.

— Джен, я обещаю больше не падать в обмороки ни под каким предлогом, — досадуя на себя, горячо заговорил эльф.

Мы с Витольдом рассмеялись. Эльстан сконфуженно фыркнул, передернул плечами и, опираясь на стену, поднялся. Руки у него еще слегка подрагивали, но он уже, практически, пришел в себя, причем, надо сказать, в рекордно короткие сроки.

— Я готов, — выпрямился он, вздернув подбородок, — мы уже можем идти дальше? Или… — он обвел взглядом всех присутствующих, догадываясь, что несколько выпал из контекста, — что-то случилось? Я что-то пропустил?

— Ровным счетом, ничего, — за всех ответил Дани, присоединяясь к отряду. — Если у всех, — едва заметно выделил он, — все в порядке, тогда — идем, — сказав свое веское слово, он одним движением подхватил свой мешок и молча двинулся вперед.

Я скрипнула зубами. Витольд усмехнулся, покачав головой. Эльстан непонимающе захлопал ресницами, но весьма благоразумно ничего спрашивать не стал, видимо, посчитав неприличным вмешиваться в чужие личные дела, что поистине недостойно настоящего эльфа.

А Дани молчал. Причем, уже весьма продолжительное время. Я, честно говоря, даже растерялась, совершенно не ожидая, что наш эталон оптимизма так всерьез и надолго обидится, до этого момента я считала его довольно отходчивым, тем более, что и обижать его не собиралась вовсе.

В конце концов, мне все это надоело. Я прибавила шаг, поравнялась с ним, нарушая его гордое одиночество. Он нервно дернул плечом и попытался пойти быстрее, но я ухватила его за пояс.

— А ну, стой, — голосом, не терпящим возражений, скомандовала я, — я к тебе мириться пришла, а не в догонялки играть.

Дани засопел.

— Джен, — спокойным, но убийственно холодным тоном заговорил он, — не нужно… все в порядке.

Резким движением я развернула его к себе. Он, не ожидая такого «физического вмешательства», широко распахнул глаза.

— Дани, твою мать, а ну быстро прекратил выеживаться! — рявкнула я. — Да, признаюсь, я была не права, да, сорвалась, психанула, и тебе досталось под горячую руку — в конце концов, сам бы мог это давно понять, вместо того, чтобы цирк устраивать!

Меня, кажется, понесло. Он вспыхнул, его глаза нехорошо сверкнули, он хотел что-то ответить, но я, не отпуская его ремня, резко толкнула не в меру разозлившегося эльфа, прижав к стене. Может, в другое время, он бы как-то и отреагировал, но сейчас, видимо, просто офонарел от такого натиска, поскольку никакого сопротивления не оказывал.

— А теперь слушай меня, — угрожающе прошипела я в его остроконечное ухо, почти бордовое от возмущения. — Я — не подарок. Могу в сердцах ляпнуть не подумав. А извиняться не люблю. Но уж если собралась, то по чесноку, ошибку признаю, но в реверансах раскланиваться не буду, не надейся. Хочешь ходить дуться — ходи как дурак. Сам напросился. Только и отношение к тебе будет — соответственное. Мысль моя понятна?

Дани прищурился, поджал губы, но все же кивнул. Я ослабила хватку.

— Джен… — начал он, но я его перебила.

— Дани, только давай тоже — честно, без выкрутасов, хорошо?

— Честно? — переспросил он и тут же зашипел, изо всех сил стараясь не кричать в узких сводах каменного коридора. — Честно?! А что ты меня предателем назвала, это честно?! — В его миндалевидных глазах заблестели слезы жгучей обиды. — Если не доверяешь мне, так и скажи! Выйдем из пещеры, я сразу уйду!

Я взялась за голову.

— Дани, чего ты несешь? — устало простонала я. — Ну при чем здесь…

— Да при том! — не унимался эльф. — А если тебя волнует, что я тебе денег должен, то не бойся, по любому отдам, я помню, что пять штук обещал, так я слов на ветер не бросаю! Я, конечно, не из благородных, а просто, как ты говоришь, шахтер… и вор, к тому же, но — честный!

— Ага, Робин Гуд просто… — я вздохнула, качая головой. — Дани, ну вот ты мне скажи, ты у нас такой умница, еще и маг, к тому же — великий, равный по силе этому вашему… Каравалорну, короче — чудо разума, так откуда у тебя столько мусора в башке?

Кажется, мое спокойное, мирное, даже отчасти какое-то материнское отношение поразило его еще больше, чем минуту назад — властный напор. Он зарделся как маков цвет и опустил глаза.

— Джен, прости… я — совсем дурак?

Я упорно попыталась сохранить серьезный вид, но мне помешал Витольд, буквально взорвавшийся приступом смеха.

— Всё, ребята, — проскулил он, всхлипывая от сдерживаемого хохота, — давайте, заканчивайте со своими разборками, меняйте тему, как хотите, а то это уже ни в какие ворота не лезет! Вы не близнецы, случаем?

Я рассмеялась. Дани тоже. Эльстан облегченно вздохнул, радуясь, что конфликт, начало которого он пропустил, наконец-то завершился. Корд… я уже говорила, что не понимаю в мимике орков? Во всяком случае, думаю, его реакция тоже была положительной, несмотря на обнажившие блестящие клыки, хрюкнул он вполне доброжелательно.

Инцидент был исчерпан. И мне очень хотелось надеяться, что подобных недоразумений у нас больше не повторится. Я хлопнула Дани по заднице — просто так, уж очень было любопытно поглядеть, как он подскочит на месте, заливаясь краской оскорбленной невинности, усиленно взмахивая длинными эльфийскими ресницами, — и получила колоссальное удовольствие, когда его реакция превзошла все мои ожидания: вдобавок ко всему этому, он выгнулся в немыслимую для человека дугу и зашипел, как настоящий кот, вызвав у всех нас новую волну веселья. Он еще немного посмущался, но быстро отошел, даже начал поглядывать на меня как-то заигрывающее, но это тоже быстро прекратилось — Зверь зафырчал, даже попытался его боднуть, пока не получил от меня по ушам, а ведьмак молча приобнял меня за талию, многозначительно глядя на Дани. Зверь, правда, хотел боднуть и Витольда, причем, даже еще более яростно, но, я пригрозила, что на него обижусь, и он мало-помалу успокоился. Также, как и Дани, который, мгновенно прекратив попытки какого-либо двусмысленного поведения, тут же перевел тему и стал с жаром рассказывать о прочих особенностях Гномьих подземелий, наверстывая упущенное за время его обиженного молчания.

Вот теперь и правда, все было в порядке. Я перевела дух.

Эльстан сдержал слово. Больше он в обмороки не падал и на клаустрофобию не жаловался, как, впрочем, и ни на что другое, хотя, как оказалось вскоре, поводов для всевозможных нервных срывов у нас появилось предостаточно. Я ощутила себя героем компьютерной игры, слоняющимся по тоннелям подземелья, кишащего таким количеством тварей, что время от времени поневоле задаешься вопросом — а чем же все они, собственно питаются, когда сюда не захаживают незадачливые путешественники?

Когда за очередным поворотом послышался неистовый скрежет и хлопанье крыльев, все мои ребята встали наизготовку, а Дани начал наскоро нашептывать маскировочное заклинание. Мне тут же было приказано не отсвечивать и занять позицию возле коней — в безопасном месте. Как я поняла, эти твари были намного внимательнее каменюк, или же за такой короткий срок Дани не успевал сотворить полноценное заклинание, но о всеобщем «остолбенении», как в прошлый раз, не было и речи.

— Дани, а этих можно убивать? — спросила я, внимательно вглядываясь, в корявый край уступа, из-за которого они должны были вот-вот появиться.

— Нужно! — усмехнулся Дани, выхватывая из ножен меч, заблаговременно прикупленный ведьмаком в оружейной лавке славного города Феринталя. — Этим мы сейчас и займемся. А ты — стой и держи коней, чтоб с места не сходили, — повторил он для верности.

Шум за стеной приближался. А потом…

Когда резко стало совсем темно, я сначала подумала, что это перестало действовать заклинание ночного видения, как предупреждал Дани. Но, как оказалось, к магии внезапно сгустившаяся тьма никакого отношения не имела. Буквально в одну секунду наш коридор наполнился почти сплошной массой крылатых тварей, очень похожих на летучих мышей. В тот же момент я поняла, что купол, поставленный надо мной Дани — не маскировочный, а защитный — после того, как несколько особо изголодавшихся хищников буквально размазало о его стену. И тут же я получила ответ на вопрос об их кулинарных пристрастиях — останки разбитых о невидимую преграду тварей были мгновенно пожраны их сородичами.

Зверь, увидев это, довольно фыркнул — за наше недолгое путешествие он уже успел зарекомендовать себя в качестве замечательного боевого коня и сейчас нетерпеливо переминался с одной ноги на другую, обижаясь, что его не пустили помахать копытами в новой драке. Но порадоваться за действующих воинов ему никто не мешал. В самом деле, то, что эти хищники оказались не особо брезгливыми до собственных собратьев, было нам только на руку, особенно учитывая, что нашим ребятам приходилось полагаться только на свое воинское искусство, исключая любую возможность использования магии.

Впрочем, кажется, это их не сильно расстроило. А вот тварей — сильно. Причем, настолько, что они начали повально и массово умирать, осыпаясь расчлененными тушками на каменный пол пещерного коридора. Я стояла, как завороженная, пытаясь в этом черном месиве разглядеть ход битвы. Как ни странно, волнения по этому поводу я не испытывала, и вовсе не из-за того, что лично мне опасность не угрожала, — ведь в случае неудачи я все равно не смогла бы выбраться из этого бесконечного лабиринта, и я это прекрасно осознавала, — но я была абсолютно уверенна в своих бойцах. Во всех. Даже в тех, которых в деле никогда не видела — я имею в виду Дани и Корда. И это не было защитной реакцией, моя непоколебимая вера в них была абсолютно осознанной. Я знала, что с этими ребятами можно перевернуть мир. Что, видимо, вскоре и должно было произойти. И бояться, что они дрогнут под натиском каких-то ископаемых тварей, было бы, по меньшей мере, глупо.

В самом деле, через несколько минут все закончилось. Дани, стряхивая густые капли черной крови пещерных хищников, мгновенно огляделся по сторонам, махнул рукой, снимая защитный купол, и коротко скомандовал:

— Побежали!

Не задавая вопросов, мы сорвались с места. Миновав несколько коридоров, мы скрылись в узкой расщелине. Тут же на месте только что свершившегося побоища послышалось утробное рычание, переходящее в смачное чавканье могучих челюстей.

— Это гракхи. Падальщики, — пояснил Дани. — Трупоеды. По размеру чуть меньше каменюк, но жрут… все, что попадется. Зато камень не режут. Это наш плюс. В голос говорите, сколько хотите, они глухие. Идут на запах крови. Это наш минус, — грустно улыбнулся он.

Я оглядела наш отряд, с ног до головы залитый черной кровью «летучих мышей». Досталось всем, даже белоснежной Звездочке Эльстана, хотя я бы удивилась, если было бы иначе — когда мы бежали по тоннелю, кровь разве что с потолка не капала! Мы переглянулись. Дани поджал губы, потом спросил у ведьмака капли от горла и начал читать новое заклинание. Чавканье приближалось, потом на мгновение прекратилось и… перешло в утробный вой. Падальщик почуял новую кровь.

Я не слышала их шагов, они двигались бесшумно. Со стен не осыпалась с тихим шелестом каменная крошка, когти не царапали неровный пол, то, что там, за стеной кто-то есть можно было догадаться только по изредка доносившемуся оттуда едва слышному сопению трупоедов, напряженно ищущих свежую добычу, и по характерному запаху гнилого мяса, повисшего в воздухе. Я посмотрела на Витольда, но он покачал головой — понятно, бежать было некуда, да мы бы и не успели. Оставалось надеяться, что Дани успеет нас спрятать в этом узком тупике, правда, сколько нам придется здесь сидеть, испытывая терпение чавкающих тварей, я спрашивать не решалась, да и не у кого было — не отвлекать же нашего великого мага от такого жизнеспасительного дела!

Мое воображение живо описало потрясающую картину — как мы стоим здесь, уже третьи сутки, не шевелясь и не дыша, — причем, в полном смысле этого слова, поскольку дышать в этой вони будет невозможно, — а трупоеды, истекая едкой слюной, не мигая голодными вожделеющими мутными глазами, облепили маскировочный экран, сотворенный уже окончательно потерявшем голос эльфом, и терпеливо ждут, пока мы на самом деле не превратимся в самые настоящие трупы, став для них излюбленным лакомством. Я передернула плечами, отгоняя жуткое видение.

Сопение становилось все ближе. Вход в расщелину, готовую стать нашим последним прибежищем, начал мутнеть. Корд широко распахнул глаза-бусинки, чем меня несказанно удивил — я впервые увидела на его лице какое бы то ни было выражение, если не считать, конечно, тех поблескивающих клыков, как в прошлый раз.

Из-за поворота показалась совершенно мерзкая морда гракха, еще более жуткая, чем я ее представляла — желтые змеиные глаза, от взгляда которых возникало единственное желание — мгновенно слиться со скалой, умереть мгновенно, только чтобы никогда их больше не видеть, серая бесцветная кожа, покрытая роговыми наростами, заляпанная остатками черной крови летунов, и… огромная пасть с острыми желтыми клыками в несколько рядов и свисающей зеленой слизью, какающей на пол с едва слышным шипением. В ушах у меня тут же зашумело, но я собрала все силы, чтобы взять себя в руки.

«Дверной» проем мутнел все сильнее, и мне очень хотелось надеяться, что он на самом деле зарастает, и это не обман моего зрения и не следствие надвигающегося обморока. Падальщик сделал несколько шагов и… остановился, глядя прямо на нас. Он с шумом втянул воздух раздувающимися ноздрями и… взвыл. За стеной послышалось многоголосье его ответивших на зов собратьев.

Дани прикрыл глаза, не переставая бормотать заклинание. Падальщик неспешно двинулся на нас. Дани что-то прошептал, потом вдруг пошатнулся, но Корд его тут же подхватил и… залепил смачную затрещину. Признаться, я испугалась, что от этого станет только еще хуже, и наш маг вместо того, чтобы прийти в чувство, свалится с полноценным сотрясением мозга. Однако, как ни странно, это помогло — он судорожно вздохнул и продолжил с новой силой. Уже явно помутневшая «заслонка» начала сереть, превращаясь в бурый кисель, как тогда, когда за нами закрывался лаз в пещеру, только намного медленнее, потом… падальщик, почуяв неладное, резко шагнул вперед, почти коснувшись все сильнее мутнеющего субстанции.

Я постыдно завизжала. От неожиданности он отступил на шаг, удивленно хлопая глазами, потом зарычал и шагнул снова. Этого мгновения хватило, чтобы желеобразная масса, скрывающая нас, стала менее прозрачной, все больше загустевая, и очертания мерзкой морды уже не были такими отчетливыми, но всему хорошему, однако, приходит конец.

Монстр, клацая зубами, бросился прямо в проем и… увяз на расстоянии локтя от лица Дани.

Мы замерли. Почти все. Кроме, разумеется, самого мага и… ведьмака, одним движением вытащившего из сумки очередной пузырек и с размаху разбившего его об пол. Второй точно такой же полетел в разверзнутую пасть чудовища. В это же мгновение гракх издал душераздирающий вопль, я инстинктивно зажала нос, приготовившись к массированной атаке зловония, одновременно с этим прижимая свободной рукой к себе морду Зверя, пытаясь спасти ни в чем не повинное животное от опасности задохнуться в волне гнилого воздуха, но, к моему удивлению, ведьмак остался спокойным, даже слегка мне подмигнул. Я отняла руку от лица и осторожно вдохнула. В воздухе стоял тончайший аромат лесных трав.

Серая кашица, уже абсолютно непрозрачная, пошла пузырями. Вой остальных гракхов слышался все тише, я сначала не поняла, почему никто из них не пытается вклиниться и разрушить нашу защиту, но потом мне стало ясно — вход в пещеру загораживала жирная туша их собрата, оттащить которую ни одному из них, по счастливой для нас случайности, видимо, просто не пришло в голову, не обремененную более-менее развитым мозгом. Сам же «первопроходец» торчал неподвижно, не делая никаких попыток выбраться и тем самым разрушить стиснувшую его стену «кипящего» камня — в его открытой пасти, истекающей зеленой слизью, торчала рукоять меча Корда. Через несколько минут стена начала затягиваться, обретая мощь монолита и сминая голову гракха словно гнилой арбуз, с хрустом и противным чавканьем. Ведьмак заблаговременно швырнул еще пару пузырьков «освежителя воздуха», и мы оказались в благоухающем… каменном мешке.

Дани привалился к новообразованной стене и едва слышно что-то шепнул Корду.

— Он говорит, чтобы никто не наступил в слизь — она разъедает, — озвучил Корд предупреждение обессиленного мага.

— Она не более опасна, чем болотный ил, — усмехнулся ведьмак, шаря в сумке со своими «волшебными пузырьками».

Темный эльф благодарно улыбнулся, опуская взгляд на свою забрызганную слизью, но, несмотря на это, совершенно целую куртку — если не считать порезов, нанесенных когтями «летучих мышей». Потом глотнул зелье ведьмака, покрутил головой, потирая горло, и, заметно шатаясь, побрел к противоположной стене. Он провел пальцами по ее поверхности, припал ухом, напряженно прислушиваясь и до крови кусая губы, потом, не отрываясь, переполз в другое место, и так до тех пор, пока, обойдя весь грот по кругу, не вернулся назад. Он прикрыл глаза, еще раз глотнул из склянки, глубоко вздохнул и пристально уставился на то место, с которого начал свои поиски. Ведьмак опустил руку ему на плечо.

— Что, велико искушение махнуть на все запреты и воспользоваться стандартной магией? — улыбнулся он, понимая мучения эльфа.

Дани, грустно усмехнувшись, кивнул.

— Слушай, а может, ну их? — как всегда неожиданно заговорил орк.

Дани беззвучно рассмеялся, тихо всхлипывая.

— А что будет, если эти запреты нарушить? — спросил Эльстан у Корда, тактично не беспокоя темного мага, восстанавливающего голос.

Орк пожал плечами.

— Да все, что угодно. Если никакого прроклятия нет, то — ничего. Зверри, прравда, могут почуять, но это не так страшно — их можно нейтррализовать, и не убивая. А если есть… в смысле проклятие, то — смотрря какое. Могут мерртвые восстать, но это еще ничего, Дани — некрромант, а могут… горры сомкнуться. Он, конечно, владеет магией земли и, если надо, вообще может все эти горры сдвинуть или снести, но… тогда нас сразу вычислят. И вдобавок гномы войну объявят, — печально завершил орк.

Ведьмак присвистнул.

— Да-а, — протянул он, — перспективка…

Дани сидел на полу, скрестив ноги, закрыв лицо руками, и мерно покачивался, выравнивая дыхание. Я подсела к нему, погладив по голове.

— Ну что, великий маг, будем класть большой с прибором на запреты?

Он отрицательно покачал головой.

— Я почему-то так и думала… Витольд, мы тут сколько сможем продержаться, не выковыриваясь?

Ведьмак задумался, но Дани глубоко вздохнул, отнял руки от лица и пристально посмотрел мне в глаза.

— Джен, я готов, — тихо, но очень решительно заявил он.

— Дани, родной, — мягко улыбнулась я, — мы, конечно, очень ценим твое желание положить свою жизнь во имя спасения ближних, но — не поверишь, что-то мне подсказывает, что от тебя живого нам будет все же больше проку.

Он фыркнул, немного повеселев.

— Может, отдохнешь чуть-чуть? — предложила я.

Он на мгновение задумался, но потом энергично замотал головой. Я только развела руками. Он встал, расправил плечи, еще раз сделал глубокий вдох и шагнул к стене.

Часа через полтора мы сидели в просторной пещере, с легким недоумением озираясь на тоннель протяженностью метров в пятьдесят, пытаясь уложить в сознании, как нашему «горному» магу удалось сотворить такое. Сам Дани, наглотавшись всевозможных зелий из бездонного мешка Витольда, отдыхал от трудов праведных, привалившись к каменной стене, с наслаждением уминая сочный кусок жареного мяса, извлеченный из того же мешка, демонстрируя потрясающий аппетит, который, как оказалось, не могло испортить никакое омерзительнейшее в мире чудовище. Несмотря на то, что мы честно пообещали охранять его сон, спать он решительно отказался, и, надо сказать, я была ему за это искренне благодарна, как бы эгоистично это ни звучало — без его бдительного ока я здесь себя чувствовала, мягко говоря, несколько неуютно. И, видимо, не только я, поскольку уговаривать его никто не стал. Впрочем, он и не напрашивался.

Из пещеры вело еще несколько коридоров, и мы очень надеялись, что за ближайшим поворотом нас не будет поджидать новый «сюрприз» в виде очередного представителя местной фауны. Однако Дани нас уверил, что пока… хотя, честно говоря, это «пока» мне не очень понравилось, но выбора у нас все равно не было — итак, пока в ближайшей округе все было спокойно, и никакая опасность нам, по идее, не угрожала. Это радовало.

Воспользовавшись остановкой, Витольд принялся наводить порядок в мешке, подсчитывая оставшиеся снадобья, я же взялась начищать Зверя, уже давно недовольно пофыркивающего в глубине пещеры. Надо отдать ему должное, он был молодцом. Что ни говори, произошедшего с нами хватило бы с лихвой, чтобы свести с ума любого прославленного героя современности, так что такого ледяного спокойствия в более чем критической ситуации от коня я и ожидать не могла. Но, что приятно, исключением он не был — лошадки остальных участников нашей «горной экспедиции» тоже вели себя достойно, и их хозяева, последовав моему примеру, тоже стали приводить их в порядок — кроме, разве что, Дани — заботу над его лошадью взял на себя Корд.

— Кстати, если кто хочет поспать, — предложил Дани, — самое время. Мне все равно еще хотя бы час на минимальное восстановление понадобится.

Мы переглянулись и тут же дружно покачали головами — уж что-что, а спать никто не хотел. Дани пожал плечами.

— Ну, дело ваше… А вот я бы на вашем месте…

— Великий маг, — подсела я к нему, — ты лучше мне вот, что скажи… Ты знал, куда мы проковыряемся?

Он отвел глаза. Я кивнула.

— Понятно. А если бы тут были еще более страшные монстры?

— Тогда… нам бы не повезло, — улыбнулся он.

Я опешила. Он тут же рассмеялся.

— Да нет, теоретически, там никого не должно было быть, — успокоил он меня. Выбирая направление, я просканировал камень, и нашел самый оптимальный вариант — копать не слишком много пришлось и выход безопасный.

— Не слишком много?!

— По сравнению с другими вариантами — совсем чуть-чуть…

— Дани… а как ты это сделал? — не сдержала я любопытства. — Это же не как со входом, там был потайной лаз, а здесь…

— А здесь его не было, — усмехнулся эльф, — поэтому пришлось попотеть. Спасибо господину Витольду, а то я бы совсем без связок остался!

Я задумалась.

— Корд говорил, что ты можешь двигать горы, но это не сможет пройти незамеченным, — заговорила я.

— Так ясный перец, такую махину снести! — развеселился эльф.

— Дани, не уходи от темы, — попросила я.

Он кивнул.

— Я знаю, о чем ты. Магию Земли практикует только Светлая Гильдия. Как ты поняла, я хорошо владею их наукой, только маны слишком много на это приходится тратить… это не страшно, канал у меня бесконечный… надеюсь — только вот Инквизиция нас вычислит в момент.

— Это я помню. Ты, ко всему прочему, владеешь магией гномов, так? Но ты же сам говорил, что это невозможно для другой расы.

Он прищурился.

— Ну… да, я ей пользуюсь несколько… нечестно. Я трансформирую свою магию… ну, маскирую что ли… тоже на это маны немеряно, конечно, нужно, но не столько, чтоб заметить со стороны.

— Меньше, чем при использовании заклинаний Светлой Гильдии? — переспросила я, чувствую явную нестыковку — и Светлая, и Темная — обе Гильдии занимались изучением магии одного рода, в то время как магия гномов была совершенно другой и, соответственно, должна была требовать больших затрат.

Дани замахал руками.

— Да нет, я не о том — если бы я здесь пошуровал заклинаниями светлых, Инквизиция, ясный пень, ничего бы не прознала. Но она бы заметила, если бы я весь хребет снес! Или половину, хотя бы…

— Зачем? — не поняла я, но тут же вспомнила. — Ах, ну да — гномы почувствовали бы чуждую магию, и тебе бы пришлось воевать с их древними проклятиями. А если бы не пришлось?

— Хочешь проверить? — насмешливо приподнял бровь Дани.

— Да нет, — отмахнулась я. — Просто… Как-то нелепо получается… Ты у нас маг офигеть какой великий, а мы…

— Шарахаемся по темным пещерам, рискуя каждую секунду и ожидая, что будет еще хуже? — грустно улыбнулся Дани.

Я прикусила губу.

— Я просто думаю, так ли это необходимо? — я пронзительно посмотрела в глубокие, абсолютно серьезные глаза всегда насмешливого темного эльфа. Он только молча кивнул. Я улыбнулась, дружески взяв его за руку. — Спасибо. Я поняла.

Я начала вставать, но он удержал меня за руку.

— Джен, ты мне доверяешь? — напряженно спросил он.

— Больше, чем себе, — серьезно кивнула я.

Он недоверчиво нахмурился.

— Дани, я правда все поняла, — заговорила я. — Бывают случаи, когда приходится рисковать или молниеносно принимать решения, от которых может зависеть жизнь других. Не всегда получается так, как хочется, как рассчитывал с самого начала. Иногда случаются и проколы, иногда результат бывает совсем неожиданным, но… тот, кто действует и ведет за собой, пусть даже не совсем будучи уверенным в победе, может внушать только уважение. Как говорится, безумству храбрых поем мы песню… Я не буду тебя обвинять, если что-нибудь пойдет не так — если тебя это беспокоит… В конце концов… я даже не знаю, куда приведет тот путь, по которому вы все решили идти вместе со мной. А он, чувствую, будет намного опасней этих безобидных Гномьих подземелий!

Дани рассмеялся и облегченно вздохнул.

— Да, Джен, от кого, но от тебя такой оптимистичной речи я не ожидал услышать!

— А то! — подмигнула я. — Я еще не то могу!

— Так, ну-ка, не увлекайся, — услышала я у себя за спиной голос Витольда, тут же обнявшего меня за талию.

Мы засмеялись уже все вместе. Зверь, правда, фыркнул и отвернулся. Я хотела уже сделать устное внушение моему вороному ревнивцу, как вдруг…

Смех нашей дружной компании оборвался. В соседнем тоннеле явно послышался тяжелый топот, отдающийся вибрацией в стенах нашего убежища. Дани побледнел, широко раскрыв глаза, в которых застыло беспомощное выражения ледяного ужаса.

Из-за поворота показалась клыкастая морда с изогнутыми бивнями толщиной с руку Витольда и около метра длиной. Скажу честно, отреагировать почти никто не успел. Разве что только Эльстан, обнажив меч, тут же… сломал его о крепкую костяную шкуру чудовища, даже не поцарапав ее. Монстр зарычал и…

Я не совсем поняла, что случилось. Корд внезапно вытянулся по струнке и начал что-то говорить на… гномьем языке. Он произнес буквально пару слов, после чего «броненосец» странно дернулся и… застыл. Его кожа начала принимать землистый оттенок, глаза застлала пелена и через несколько мгновений перед нами стояло… каменное изваяние. В тоннеле, из которого он появился, и где до этого продолжал еще слышаться мерный топот, прозвучал характерный шум обвала каменной глыбы. Мы медленно повернулись к орку. Вид у него был не менее растерянный, чем у нас.

— Кори… т-ты ч-чего? — заикаясь, просипел потрясенный Дани.

Орк потряс головой и сел на пол, удивленно хлопая глазами.

— Это что сейчас было? — допытывался темный эльф. — А где ты раньше был? Я тут связки рву, а ты хоть бы сказал, что гномий язык знаешь!

— А я и не знаю, — глухо проговорил орк.

— Ну, заклинания, один хрен! — махнул рукой Дани.

— А я и заклинаний не знаю, — так же отрешенно шепнул Корд.

— Но тогда… а это что было?!

Корд пожал плечами, беспомощно хлопая глазами.

Дани, выдохнув, опустил голову на руки.

— Ну, ты дал, брат! — усмехнулся он, сбрасывая нервное напряжение. — Гном, блин! Знаешь что, провидец хренов, ты… — он всхлипнул от бессильного смеха, — ты ведь нам всем только что жизнь спас!

Орк повернулся к Дани, все также хлопая глазками-бусинками.

— Не боись, брат, — темный эльф, вздрагивая от смеха, хлопнул его по плечу. — Разовьем мы твой дар. Только ты сам не пугайся, хорошо? И всех направо и налево в камень не превращай, если тебе кто на ногу наступит, или еще что… А то, я чувствую, я у тебя буду первый на очереди обретения качественного памятника из цельного… чего, кстати? Давай только, не из глины, как этого урода, а из гранита хотя бы, чтобы простоял подольше, пока меня какая-нибудь добрая душа не расколдует, договорились?

Орк смущенно насупился.

— Дани, не говорри еррунды… — сконфуженно пробурчал он.

— Да ладно, не обижайся, это я от неожиданности. Слушай, — просиял эльф, — а здорово, что у нас теперь есть такое заклинание ништячное — это существенно облегчает нашу жизнь в недрах этой горы!

Корд нахмурился.

— Только я ничего не запомнил, что говорил, так что…

— Так что очень здорово, что у тебя есть такой друг, как я! — торжественно провозгласил Дани, опуская руку на могучее плечо орка. — Потому что я все прекрасно запомнил. Научить? Давай, не отлынивай, повелитель горы, а то я все эликсиры у Витольда переведу, если в одного столько горло драть буду, пора и честь знать, раз ты у нас такой… гном!

Он снова захохотал, повиснув на плече у орка.

Я вздохнула. Да, уж, сюрпризов на моем пути меньше не становилось, напротив, они случались все чаще, наслаиваясь один на другой, и мне только оставалось гадать, что же еще меня ждет, и чем закончится это странное путешествие по Элантиде, для меня и… для самой Элантиды, как бы парадоксально это ни звучало. Однако ответа на этот вопрос сейчас никто бы мне дать не мог. Оставалось ждать. Ждать и надеяться, что, в конце концов, судьба примет верное решение, и эта игра на чужом поле, уже перерастающая в настоящую битву, завершится на этот раз победой. С правильным, разгромным счетом. В мою пользу.

 

Глава 19

Латифа неспешно прогуливалась по Саду, внимая старинным легендам, услышанным от вековых деревьев и смеясь над последними слухами и сплетнями, рассказанными легкомысленными, но очень романтичными цветами. Она очень любила этот Сад, и он отвечал ей взаимностью. Он с удовольствием делился с ней всеми своими секретами, а она умела так коснуться пальчиком молодых побегов, что они тут же начинали радостно звенеть, наливаясь сочной зеленью, от ее дыхания прекрасные цветы начинали благоухать и распускаться, желая ей понравиться, а птицы замирали от звука ее голоса, чтобы потом подхватить изящную, тончайшей красоты мелодию, и вторили ей, радуясь, что их пение пришлось по душе прекрасной Латифе.

Однако была тайна, о которой сад молчал, тайна, которая интересовала красавицу-эльфийку больше всего на свете. Вот уже много лет она пыталась разузнать, что же произошло здесь, в этом саду, среди ее любимых цветов и деревьев, о чем сейчас никто и ничто не может ей рассказать, или же просто не хочет, заставляя ее мучиться от любопытства, с которым она была уже не в силах совладать. В первое время она даже очень сердилась и обижалась на Сад, но он так грустил, понимая, что огорчает свою любимицу, что зелень листвы тут же начинала блекнуть, а цветы — чахнуть, удрученно склоняя до земли свои некогда яркие разноцветные бутоны.

Заметив это, Латифа раскаялась и принялась ухаживать за Садом с еще большей любовью, пообещав никогда больше на него не злиться, и мир был восстановлен. Но тайна так и осталась недоступной для любознательной эльфийки. Дабы не огорчать своих маленьких друзей, Латифа к этому вопросу более не возвращалась, а спросить больше было не у кого. И она решила подождать, пока время все расставит на свои места и прольет свет над неизвестностью, лишившей ее покоя вот уже на много лет. Но время, видимо, пока не пришло.

Она встряхнула прекрасными иссиня-черными локонами, отгоняя свою навязчивую идею. Птицам это очень понравилось — они тут же радостно защебетали, глядя, как туманная дымка тягостной задумчивости покидает тончайшие черты лица их любимой гостьи, а на ее изящных губах вновь начинает играть светлая улыбка. Латифа рассмеялась над простодушной, наивной радостью мелких пташек, отстегнула от пояса маленький расшитый мешочек, высыпала на ладонь несколько зерен и протянула им угощение, вызвав бурный восторг пернатых.

Покормив своих питомцев, она собралась уходить, даже приготовилась, по уже давно установившейся традиции, спеть своим друзьям прощальную песню, как вдруг затаилась, к чему-то прислушиваясь. Птицы, цветы и деревья тоже замерли, но уже через мгновение деревья восторженно зашелестели листвой, птицы запели торжественную песнь, а цветы все до одного распустились и потянулись головками в сторону, откуда сейчас должен был появиться их Повелитель. Сама Латифа, быстрым движением пристегнув мешочек к поясу, склонилась в церемониальном почтительном поклоне. Ее головы коснулась легкая рука, осеняя благословением и приказывая выпрямиться. Она подняла голову.

Перед ней стоял Владыка Илидор, Верховный Маг эльфийского народа, хозяин легендарных Изумрудных Чертог, в которых ей выпала великая честь гостить столько, сколько ей вздумается… и вовсе не из-за того, что ее отец, Талиэн, был министром Илидора, бывая здесь довольно часто — это ровным счетом ничего не значило.

Латифа когда-то была очень дружна с сыном Верховного Мага, молодым Эльстаном… Тогда она относилась к нему скорее как к доброму старшему брату, будучи еще слишком юной для того, чтобы ее светлые чувства окрашивались в романтические тона — и надо отдать должное сыну Владыки, он прекрасно это понимал. Он играл с ней в наивные детские игры, попутно развивая ее Дар. Он научил ее разговаривать с деревьями, цветами и птицами, он был ее Учителем магии, он разбудил в ней дремавшую Силу, сейчас позволяющую ей взращивать Сады и повелевать духами Лесов.

Но Эльстан покинул Чертоги уже много лет назад. Она не знала, что послужило тому причиной, но чувствовала, что с ее молодым господином произошло нечто непоправимое… Какое-то несчастье, о котором она тщетно силилась узнать у Сада… Иначе он не ушел бы, не попрощавшись с ней…

Владыка Илидор сказал, что его сын дал обет скитания и покинул дом на столько времени, сколько прикажет ему судьба. Возможно, навсегда. И попросил ее никогда более не возвращаться к этой теме. Тогда Латифа в первый раз увидела в бездонных глазах вечного Владыки Илидора, пришедшего на Элантиду вместе с богами, жгучую, невыносимую боль, от которой разрывалось сердце, и поклялась никогда не тревожить и не огорчать Владыку.

Однако это не помешало стать ей частой гостьей в Чертогах — оказалось, что так ухаживать за Садом, как она, не может никто — Сад ее полюбил и всегда тосковал без своей подруги и хранительницы, с трудом слушаясь других садовников и мгновенно расцветая при звуке ее легких шагов и переливах серебристого голоса. Заметив это, Илидор сам попросил ее бывать здесь, за что она была ему безмерно благодарна.

Сейчас Владыка был задумчив. Настолько даже, что явно не ожидал ее здесь увидеть. Она с удивлением заметила, что обычно спокойное выражение абсолютной уверенности покинула лицо Илидора, что было ему крайне не свойственно. Ей всегда казалось, что ничто на свете не способно сломить или даже пошатнуть могучий дух Владыки, существовавшего в ее понятии от начала времен. Илидор был для нее светом, воплощенной Силой.

— Владыка, — снова склонилась она, испугавшись отсутствующего взора верховного мага, — прости, что посмела нарушить твое уединение…

Он мягко улыбнулся. Его правильные черты лица засветились привычным выражением несокрушимого духа. Латифа облегченно вздохнула. Илидор слегка погладил ее по голове.

— Ты ничего не нарушила… Это я вторгся в твой Сад…

Латифа распахнула черные глаза, взмахнув длинными ресницами.

— Владыка, я благодарна вам, что вы милостиво разрешаете мне приходить в этот прекрасный Сад, но… я здесь всего лишь гостья, и называть этот Сад моим…

Илидор рассмеялся. Его изумрудные глаза засветились жизнью и волосы цвета пшеницы, струящиеся живой сплошной волной до середины спины, будто налились силой, которую утратили незадолго до этого, под влиянием дурного расположения духа и непонятной тоски, охватившей Владыку. Но сейчас он снова приходил в норму, молодея на глазах. Глаза засияли, волосы заиграли под лучами ласкового солнца, даже птицы, заметив это, ответили хором ликующих трелей, радуясь возвращению своего возлюбленного Повелителя из темного мира печали.

— Спасибо, маленькая фея, — поклонился Илидор с искренней благодарностью. — Ты мне очень помогла. А насчет Сада… он действительно отчасти твой — ты ему очень нравишься!

Латифа смутилась, но Илидор только покачал головой.

— Ты прекрасный специалист, понимающий духов Леса. Это, конечно, не редкость — каждый эльф обладает таким даром в той или иной степени. Но внушить духам такую любовь, какую они испытывают к тебе — согласись, подвластно только единицам.

Латифа насупилась, совсем по-детски кусая губы.

Илидор продолжал.

— Я говорил с твоим отцом, маленькая фея. Не буду ходить кругами, спрошу сразу — это правда, что ты отказываешься выходить замуж?

Латифа ответила не сразу, убедившись сначала, что Владыка настроен миролюбиво и сильно ругать ее не собирается. На какое-то мгновение ей стало ужасно смешно — она уже давно взрослая девушка, завидная невеста с прекрасным образованием и отличными манерами, настоящая гордость своего отца, но… в разговоре с Илидором она всегда терялась и чувствовала себя маленькой девочкой, ребенком, каким она была много лет назад, самозабвенно играя с Эльстаном. Что интересно, она несколько раз была при дворе великого Повелителя эльфов, Верховного Владыки Элионеля, но перед ним она никогда не робела и вела себя как подобает настоящей светской девушке. Хотя, несомненно, испытывала к нему чувство глубокого уважения и безграничной преданности.

А вот такое смущение она испытывала только здесь, в Изумрудных Чертогах, теряясь и зачастую забывая о великосветских манерах, нещадно позоря своего отца, ужасно щепетильного в таких вопросах, который души не чаял в своей дочери, и потому воспитывал ее непрестанно.

— Владыка, — уклончиво ответила Латифа, — боюсь, что вы меня не совсем верно поняли…

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Илидор. — Как же я мог тебя понять, когда ты еще ничего не сказала?

Латифа опустила ресницы.

— Я не собираюсь отказываться от замужества вообще… я просто не хочу выходить замуж за… господина Лантанэля… — совсем стушевалась она.

Илидор понимающе кивнул. А потом спросил прямо.

— А за кого?

Она вскинула на него свои черные глаза, уверенно и пронзительно вглядываясь в самую глубину его души.

— Латифа, — неожиданно тихо заговорил Илидор, — он не вернется.

Девушка кивнула.

— Владыка… разрешите, я заговорю на запретную тему? — она выдержала паузу и, получив молчаливое согласие Илидора, продолжила. — Я не испытываю никаких иллюзий по поводу возможного возвращения господина… — она запнулась, — господина Эльстана. Я также понимаю, что когда… если он все-таки вернется, он будет совершенно другим, не таким, каким я знала его раньше, но и я тоже изменилась. Я понимаю, что нам придется знакомиться заново, поэтому…. Если вас это волнует, я отказываюсь от замужества вовсе не из-за того, что… — она смутилась, но все же закончила свое горячее заявление, — вовсе не из-за вашего сына.

Илидор слегка поджал губы, размышляя над ее словами.

— Я не помню, чтобы упоминал имя Эльстана в своем вопросе… — задумчиво прищурился он.

Латифа покраснела.

— Вслух — нет, — возразила она.

Илидор улыбнулся.

— Хорошо, я рад, что твой отказ никак не связан с моим сыном. Но тогда — почему? Маленькая фея, я знаю тебя слишком давно, и мне бы не хотелось, чтобы ты говорила недомолвками, пытаясь со мной хитрить.

— Прости, Владыка… просто я не люблю Лантанэля, — пожала она плечами.

Илидор кивнул. Потом заговорил с неожиданной мягкостью, в которой звучала глубокая печаль. Латифа слушала, внимая каждому его слову.

— Однажды я совершил непростительную ошибку, за которую расплачиваюсь поныне непомерной ценой. Я приказал своему любимому сыну жениться на женщине, которую он никогда не знал прежде, руководствуясь отнюдь не отцовской любовью, а, как мне тогда казалось, высшим долгом, поступая так, как должен был поступить Владыка Изумрудных Чертог. Я не стал спрашивать желания Эльстана, а он не решился мне перечить, и я дал согласие на этот брак, — из его груди вырвался сдержанный вздох, разбивающей сердце Латифы, — и в конечном итоге я потерял сына, — он помолчал несколько мгновений, усилием воли сохраняя невозмутимое спокойствие. — Теперь же, по прошествии стольких лет я не хочу повторять подобной ошибки. Если ты, маленькая фея действительно не хочешь выходить замуж за, несомненно, достойного Лантанэля, я не буду тебя заставлять. Ты довольна?

Латифа склонилась в благодарственном поклоне.

— Владыка, ты знаешь, моя преданность тебе не знает границ…

— Что-то еще? — недоуменно приподнял бровь Илидор.

— Владыка, мой отец… очень надеется на этот брак.

Илидор покровительственно улыбнулся.

— Не переживай, маленькая фея. Я скажу ему, что ты очень нужна здесь, и твое замужество может сильно помешать твоей службе в Изумрудных Чертогах… Думаю, он не будет возражать?

Латифа восхищенно взмахнула ресницами.

— Возражать?! Тебе, Владыка?! — воскликнула она.

Илидор рассмеялся.

— Только учти, у тебя прибавится много обязанностей. За моим Садом будешь ухаживать только ты, да и за другими садами тоже. К тому же тебе придется появляться почти на всех официальных приемах… уже самостоятельно, не как дочь моего министра Талиэна, а как высокородная эльфийка, занимающая пост при дворе… Повторяю, это очень ответственно, ведь на твои изящные плечики ляжет груз забот о лесах, садах и даже полях Изумрудных Чертог. Конечно, первое время тебе будут помогать почетные садовники, но потом…

Латифа едва сдержалась, чтобы не завизжать от восторга, судорожно вспоминая все правила хороших манер. Насколько она знала, раньше этим занимался Эльстан, но потом, после его исчезновения, Илидор так никого не назначил на эту должность Хранителя Садов, были только почетные садовники, около десяти эльфов, временно деливших между собой эту обязанность, но так, чтобы самостоятельно…

— Мой господин… — только прошептала она, задыхаясь от счастья.

Илидор легким движением поправил ее растрепавшиеся от волнения волосы, а потом улыбнулся и щелкнул ее пальцем по носу.

— Ты уже выросла, маленькая фея. А теперь помоги вырасти молодым побегам моего Леса.

С этим напутствием он слегка наклонил голову, потом тут же развернулся и покинул сад под трели влюбленных пташек и шелест листвы.

Латифа зажмурилась, боясь, что все, что только что произошло, окажется прекрасным сном, который неминуемо должен развеяться при первых лучах солнца. Однако птицы тут же запели торжественную песнь, чествуя нового Хранителя Садов, деревья вытянулись по струнке, а цветы почтительно склонили головы.

Латифа, чувствуя, как слезы счастья заливают ей глаза, обняла стройный ствол ближайшего дерева, а потом закружилась в танце Вечной Весны, парадном танце высокородных эльфов, празднуя начало нового этапа своей жизни, который совершенно неожиданно подарил ей Владыка Илидор. Она прекрасно понимала, что этот щедрый дар вместе с почетным званием принесет в ее жизнь много новых обязанностей, над которыми придется трудиться, не покладая рук, но как раз это ее не пугало. Она почему-то была уверена, что справится. Сейчас она больше всего на свете хотела доказать владыке, что достойна возложенной на нее чести.

А еще… она рассмеялась, представив, как вытянется лицо этого зануды Лантанэля, и закружилась в танце с еще большим воодушевлением.

Владыка Илидор сидел в изящном подвесном кресле на берегу озера, погрузившись в размышления, любуясь волшебным закатом, какой можно увидеть только здесь, в Чертогах Великого Мага. Небо было окрашено в сотни непередаваемых оттенков нежно-сиреневого цвета, кое-где переходило в розовый и даже почти алый, а где-то — становилось уже темно-фиолетовым и, наконец, иссиня-черным, и вся эта великолепная палитра отражалась в кристально чистой глади озера, по которой время от времени пробегала серебристая рябь, окрашивая серебристое зеркало прозрачных вод в причудливые тона. По озеру мерно плавали белоснежные лебеди, неслышно скользя по одним им известным невидимым дорожкам, выгибали длинные изящные шеи и складывали крылья непостижимым образом, словно красуясь друг перед другом и, конечно же, перед Владыкой, который едва заметно улыбался, наблюдая за их великолепным танцем. Рядом с ним стоял резной столик со свертками бумаг, которые он всегда проверял именно здесь, читая государственную почту в этой умиротворяющей обстановке.

За его спиной послышались легкие шаги его министра. Талиэн остановился чуть поодаль, не решаясь нарушить уединение своего Повелителя, но Илидор сделал ему приглашающий знак рукой, и тот подошел, склонившись в почтительном поклоне.

— Владыка, прости, что посмел нарушить…

— Что-то случилось? — равнодушно перебил его Илидор, и Талиэн застыл в изумлении, не понимая, что же должно было произойти, заставив Владыку пренебречь правилами этикета, что бывало с ним только в минуты крайнего душевного потрясения. Конечно, Илидор никогда не отличался ханжеством и позволял иногда отступление от общепринятых правил, но только — другим, сам же всегда был учтив и непогрешимо вежлив.

— Н-нет, Владыка, — удивленно проговорил министр, широко раскрывая черные миндалевидные глаза. — Прибыл гонец от владыки Рагнара, но я взял на себя смелость передать тебе его послание, дабы сей недостойный варвар не потревожил твоих раздумий, — он снова поклонился, протягивая Илидору свиток пергамента, украшенный печатью с гербом Эвенкара.

— Что-то срочное? — приподнял бровь Илидор, принимая из рук министра послание короля Рагнара.

— Сожалею, но… не могу знать, Владыка…

— А где гонец?

— В приемной зале Изумрудных Чертог, ждет твоего распоряжения.

Илидор вздохнул, разворачивая свиток.

— Талиэн, прикажи, чтобы ему оказали достойный прием, и пусть подготовят комнату — уже поздно. А завтра я его приму и… надо будет его наградить, что ли… за рвение. Путь все же неблизкий…Напомни мне с утра, что я хотел подготовить подарок королю Рагнару.

Талиэн заинтересованно поджал тонкие губы.

— Подарок?

— Свадебный, — кивнул Илидор. — Рагнар женится и приглашает на свадьбу. Скоро нужно будет начинать приготовления к визиту в Эвенкар. О конкретной дате он сообщит в следующем письме.

— А… позволь полюбопытствовать, Владыка… — прищурился Талиэн, — кому выпала честь стать августейшей супругой владыки смертных?

Илидор равнодушно пожал плечами.

— Понятия не имею, здесь не написано… Да и какая разница?

Министр, кажется, несколько смутился своего любопытства, недостойного высокородного темного эльфа.

— Да, в самом деле…

— Кстати! — внезапно оживился Илидор. — По поводу свадьбы… Талиэн, передай от меня соболезнования Лантанэлю, это он, если не ошибаюсь, просил руки твоей дочери? Прости, но я не могу дать своего благословения.

Талиэн пошатнулся, по его коже красивого бронзового оттенка разлилась мертвенная бледность, он упал на колени перед Владыкой.

— Я имел несчастие чем-то прогневить тебя? — прошептал он.

— Нет, что ты, напротив, я очень доволен твоей работой… — возразил Илидор, знаком поднимая его с колен.

— Но тогда… о боги, неужели она? — опешил министр. — Но этого не может быть… моя девочка всегда была так хорошо воспитана… даже Верховный Владыка Элионель не раз признавал ее отличные манеры…

Илидор рассмеялся.

— Талиэн, да нельзя же быть таким пессимистом, честное слово! — всплеснул он руками. — Конечно, не может! Латифа выросла, став прекрасной высокородной эльфийкой, настоящим образцом для подражания, у меня нет к ней никаких нареканий… Напротив, я хочу ее наградить… вернее, уже наградил, прости, что с тобой не успел посоветоваться…

— Владыка, ты волен делать все, что пожелаешь, не обращаясь ко мне, — затараторил Талиэн, ничего не понимая, — но… тогда — что?

Илидор торжественно улыбнулся и заговорил звенящим голосом.

— Оповещаю тебя, министр Талиэн, что сегодня я, Перворожденный Илидор, Владыка Изумрудных Чертог и Верховный Маг эльфийского народа, властью, данной мне древними богами и Верховным Владыкой Элионелем, назначил твою дочь, высокородную эльфийку Латифу Хранительницей Садов, обязав ее с завтрашнего утра приступить к своей службе.

Талиэн замер, словно пораженный молнией, но через мгновение сложился в благодарственном поклоне, припав к ногам Владыки.

— А, кстати, почему ты ее хотел выдать замуж за Лантанэля? — как ни в чем не бывало, спросил Илидор, внутренне потешаясь над чопорным министром.

— Что? — оглушенно вскинулся Талиэн, еще не до конца придя в себя от потрясения. — А… Лантанэль… он — достойная партия и…

Илидор нахмурился.

— Я, конечно, не сомневаюсь в том, что Лантанэль, безусловно, достоин… Он — предан Верховному Владыке и, кажется, у него неплохой дар… он ученый, если не ошибаюсь? Но я что-то не припомню его выдающихся заслуг. Да и Латифа, вроде, к нему никогда не благоволила…

Талиэн поморщился.

— Латифа еще слишком молода, чтобы сознательно принимать подобные решения и самостоятельно выбирать спутника жизни. Она руководствуется чувствами, не понимая, что для высокородной эльфийки это не главное.

Илидор приподнял бровь, но промолчал, внимательно слушая собеседника. Талиэн, увидев, что Владыка ждет дальнейших объяснений, продолжил, слегка пожав плечами.

— Что касается Лантанэля, то он — высокородный темный эльф, его род древний и прославленный, его предки служили Верховному Владыке в течение многих веков, да и сам он известен своей безграничной верностью и преданностью, а то, что за ним пока нет выдающихся заслуг, то сейчас, мне кажется, об этом судить еще рано — он еще сравнительно молод и, несомненно, в скором времени наверстает упущенное. К тому же, на некоторые его научные проекты Верховный Владыка милостиво обратил свое внимание и даже назвал Лантанэля весьма перспективным молодым эльфом — разве это недостаточная рекомендация?

Илидор слегка усмехнулся.

— Но… она же его не любит.

Талиэн фыркнул, теряя терпение.

— Что значит — не любит? — передернул он плечами. — Она и не обязана его любить, к тому же со временем она может к нему перемениться.

Илидор задумчиво посмотрел вдаль.

— Талиэн… а ты не боишься, что твоя дочь будет несчастна?

Министр закатил глаза.

— Владыка, ты меня удивляешь… Счастье — понятие абстрактное, эфемерное, тем более для молодой девушки, которая, при всех своих достоинствах, не в состоянии думать о будущем. Я же, как любящий отец, подбирая ей спутника жизни, как раз забочусь о счастье своей дочери, которое она осознает, быть может, не сейчас, а много позже, но зато ей не придется ни о чем жалеть.

Илидор опустил голову.

— Не знаю, Талиэн, может, ты и прав, но мне все же кажется…

— Владыка… — заговорил министр, выждав несколько мгновений, и убедившись, что Илидор не собирается заканчивать начатую фразу, — прости, если мои слова причинят тебе боль, и не сочти за упрек, но… у смертных есть поговорка: «обжегшись на молоке, на воду дуешь».

Илидор вздрогнул. Талиэн осторожно продолжал.

— Быть может, я рискую вызвать твой гнев, но все же скажу. Ты не виноват, что помолвка твоего сына повлекла за собой несчастье.

Владыка откинулся на спинку узорчатого кресла.

— Талиэн, ты же ничего не знаешь, — простонал он.

Министр учтиво поклонился.

— Я знаю только то, что Владыка счел нужным мне сообщить, и мне этого достаточно. Но я все же считаю, что нельзя одну пусть даже роковую случайность возводить в ранг правила или закономерности. У каждого в жизни есть то, о чем приходится жалеть, и я со своей стороны хочу оградить свою дочь от ошибок, чтобы ей не пришлось этого делать.

Илидор вздохнул, затем пожал плечами, словно выходя из забытья.

— Ладно, это твое право, тут я тебе не судья. В конце концов, отдавать свою дочь замуж вопреки ее воле не является преступлением, — грустно усмехнулся он. — К тому же, этот наш с тобой разговор не имеет смысла, поскольку теперь ее свадьба все равно не состоится, по крайней мере, уж несколько лет точно придется подождать, пока она не свыкнется со своими новыми обязанностями.

Министр встрепенулся, в очередной раз припадая на колено.

— Прости, Владыка, что отвлекаю тебя бессмысленными словами, вместо того, чтобы выразить свою искреннюю благодарность за ту великую честь, коей ты удостоил мою дочь, и весь мой род, преданный тебе всецело.

Илидор устало улыбнулся.

— Да ладно, уже благодарил, — махнул он рукой. — Думаю, она справится, она у тебя умница. А теперь… оставь меня, я хочу немного побыть один. И не забудь, завтра ты мне будешь нужен.

Талиэн изобразил последний на сегодняшний день церемониальный поклон и, получив разрешение Владыки, неслышно удалился. Илидор остался один, наедине с красочным закатом, зеркальным озером, белыми лебедями и… своими тягостными раздумьями и светлыми воспоминаниями, с каким-то мучительным наслаждением предаваясь впервые за столько лет выпущенной на свободу так долго запертой в сердце боли, которая по прошествии времени не стала меньше, как он думал прежде, а напротив, разрослась и пустила жгучие цепкие корни в его мудрой и древней душе.

— И все-таки ты неправ, Талиэн, — проговорил он в пустоту, обращаясь больше к самому себе, чем к своему ушедшему собеседнику, — специалист по пословицам смертных… У людей есть еще одно выражение… Ничто в мире не стоит слезы ребенка… Хотя, что тебе до людей и их мудрости? И что тебе до слез дитя… своего собственного дитя, принесенного в жертву твоим личным амбициям…

Он замолчал, осекшись, до крови кусая губы. В конце концов, какое он имеет право порицать того, кто все же печется о счастье своей дочери, пусть даже таким способом, когда он сам, владыка Илидор уже однажды принес в жертву своего единственного сына? Талиэн сказал, что это была роковая случайность… Пусть так, но… нет в мире случайностей. И он, Илидор, должен был это знать, как ни кто другой. Только слабые полагаются на слепой случай и списывают на него все свои ошибки, особенно те, что приводят к роковым последствиям.

Он глубоко вздохнул. Оставалось надеяться, что хотя бы у этой девочки, выросшей на его глазах, жизнь сложится иначе, и она действительно будет счастлива. И еще… что его сын все-таки вернется домой.

Солнце уже давно опустилось за горизонт, лебеди спрятались в свои узорчатые домики, сделанные и украшенные лучшими мастерами земли Перворожденных, в зеркальной глади озера купалась серебряная луна, а владыка Илидор все сидел в своем любимом подвесном кресле, забыв про документацию, аккуратно сложенную на столике, про королевскую свадьбу, никак не желая возвращаться из страны грез и воспоминаний.

 

Глава 20

Я, наконец, поняла, что было хорошего в нашей «горной прогулке». Нет, я не такая закоренелая оптимистка, как Дани, так что отрицать не буду, плохого, конечно, было в ней предостаточно, даже больше, чем хотелось бы, но, справедливости ради, о хорошем тоже забывать не стоит. А оно все же было. Но, по закону подлости, я это поняла, только когда мы оттуда вышли, что очень обидно, поскольку порадоваться этому я даже не успела, а зря — как раз там нам немного позитива ой как не помешало бы!

Я говорю не о внезапно проклюнувшемся даре Корда, уж этому мы нарадовались всласть, поскольку это не только «существенно облегчило нашу жизнь», как сказал Дани, а вообще, сделало наше дальнейшее путешествие под горным хребтом максимально комфортным и практически безопасным, если не считать мелких, я бы даже сказала, эпизодических инцидентов, которые даже не были достойны того, чтобы на них останавливаться, подробно их описывая, поскольку наши ребята воспринимали их как легкую разминку для затекших от долгого и однообразного пути конечностей.

Я говорю о другом. Там, в пещере, когда я успокоилась и все-таки решилась поспать, мне ни единого раза не снился никто из богов этого сумасшедшего мира — ни Этана, ни, самое главное — Гаронд, за что я им была безмерно благодарна. Хотя, если уж на то пошло, благодарить надо как раз не их, а монолитные своды Гномьих гор, не пропускающих никакой чуждой магии. Так что, как ни странно, именно здесь, на каменном полу, в сырой и душной пещере, правда, завернувшись в заветный плащ ведьмака, я, наконец, смогла хорошенько и сладко выспаться.

Но, к сожалению, это счастье я оценила много позже, лишь, когда во время следующей ночлежки на меня было вновь совершено ментальное нападение с целью пресловутого пеленга. Однако не стоит забегать вперед, буду рассказывать все по порядку.

Еще раз убеждаюсь, что все познается в сравнении. Никогда так не радовалась этому миру, как выйдя из темной и бесцветной пещеры. Только сейчас я поняла, как, в самом деле, прекрасно это буйство красок — сочная зелень листвы, лазурная голубизна неба, по которому пробегали мягкие пушистые облака самых причудливых форм! Я уже не говорю о мелких цветочках, рассыпанных по свежей траве маленькими разноцветными огоньками, о ласковом ветре, весело играющем со спутанными волосами и нежно касающемся кожи, изголодавшейся по ни с чем не сравнимому ароматному живительному воздуху.

Все это и многое другое, на которое я раньше не обращала внимания, наполнило мою душу таким искренним восторгом и почти детской радостью, что я сначала даже испугалась за свой рассудок, — все-таки потрясений у меня было достаточно, так что случиться могло всякое, с кем ни бывает… Но потом отогнала эту глупую паническую мысль, как и любые другие, и позволила себе некоторое время порадоваться со спокойной душой, ведь, кто знает, что меня поджидало впереди, и когда еще выпадет повод отпустить сознание и просто наслаждаться моментом.

Надо сказать, такая я была не одна — мои спутники всецело разделяли мои эмоции, Дани даже предложил запомнить этот поистине счастливый день и отмечать его каждый год как праздник Великого Освобождения, что тут же было встречено бурей оваций и нашими горячими заверениями в том, что непременно так оно и будет. Но потом мы все же, немного подумав, решили, что такое замечательное название стоит поберечь для еще более глобального праздника, на тот случай, если нам удастся избавить Элантиду от гнета Инквизиции. Предложение было принято. Дело оставалось за малым — это самое великое освобождение довести до ума, а, если называть вещи своими именами, хотя бы начать, не говоря уже о том, чтобы совершить. А если быть еще честнее, то хотя бы — выжить. Даже без всяких благородных целей.

Однако даже это прагматичное замечание, высказанное, конечно же, мной, — кем же еще! — ничуть не испортило нашего радужного настроения.

Так мы проскакали где-то пару часов — к чести нашей сказать, взяв хороший темп, на который даже не повлияла охватившая наш отряд временная эйфория. Кони наши совершенно не возражали, только радуясь возможности быстрого бега по мягкой траве навстречу свежему ветру, в отличие от медленной неуклюжей поступи по скользким неровным камням в душных коридорах подземелья. Честно говоря, уже через полчаса после нашего «освобождения», с ужасом вспоминая наше блуждание в темноте или сокрытие в узкой расщелине, превращенной Дани в искусственный тоннель, когда местный троглодит, исходящий ядовитой слизью, клацал зубами в полуметре от нас, я вообще не смогла уложить в голове, как мы остались целы, и, что немаловажно, невредимы, да еще и сохранили сравнительно здравый рассудок.

— Слушай, Дани… — неожиданно для самой себя спросила я, — а как же ты жил там, на рудниках?! Да еще столько лет…

Дани, увидев мой ошарашенный вид, звонко захохотал.

— Джен, ну я же не в Старом Забое жил! Там поселок рабочий был, а чудовищ вообще не было! Ну, если не считать тех, что изредка в шахту случайно забредали, да еще некоторых надсмотрщиков — вообще звери!

— Ну, это понятно, — отмахнулась я. — Но вообще, столько лет под землей… да еще и эльф, причем, без магии… Это же чахотка верная…

Дани очень серьезно покачал головой.

— Нет, Джен, эльф на руднике — это не чахотка. Это — чума! Причем, для стражников! — он рассмеялся, от души веселясь, глядя на мою нахмурившуюся физиономию. — Особенно, если это такой эльф, как я. Прикинь, им столько лет меня терпеть — вот уж наказание! А они, между прочим, тоже магией не владели!

— Тьфу, блин, Дани! — прыснула я. — Тут человек, понимаешь, в кои веки к нему сострадание проявил, участие здоровое, так он нет, чтобы случаем воспользоваться…

— А я и пользуюсь! — он всхлипнул от смеха. — Когда еще у тебя такое лицо увидишь! — потом немного успокоился и добавил уже серьезным, хоть и неизменно веселым тоном. — Вообще, ты знаешь, привыкнуть можно ко всему. Только стоит ли? — подмигнул он мне. — Вот и я решил, что — нет. Жизнь, в конце концов, нам один раз дается, и уж точно не для того, чтобы ее бездарно тратить. А более бездарного смысла жизни, чем корячиться под ударами всяких уродов, добывая на хрен тебе ненужное непонятно что — вообще придумать трудно. Особенно, если у тебя душа жаждет подвигов и фантазия бурная, да такая, что не то, что у тебя самого — у окружающих крышу сносит. А вообще… я думаю, что мне просто очень повезло.

Я округлила глаза.

— С рождения попасть на рудники, это ты называешь «повезло»?

— Да, еще как… только не на обстоятельства, а на людей.

— Извини, но я что-то не поняла…

— Да все на самом деле просто. Был на рудниках один дядька — Саагр. Стражник. Здоровый, страшный, свирепый, его даже свои все боялись. Но уважали. О нем даже слухи ходили, что он был героем какой-то войны, причем не то генералом, не то еще каким военачальником, но потом что-то такое совершил, за что его хотели казнить, но ввиду прежних заслуг сослали на Шахты. На пожизненное, но стражником. С ним там никто не спорил, на мелкие нарушения с его стороны закрывали глаза, но он особо и не зарывался. Этот человек был сам себе закон. И он… взял меня под свою защиту. — Дани задумчиво улыбнулся и принялся снова набивать трубку. — То из карцера забирал в свою каморку, то подкармливал, то подлечивал, если нужно было. И остальные знали, что если со мной что случится, Саагр с них шкуру спустит.

— И что, не били? — спросил Эльстан.

Дани хмыкнул.

— Ну почему, «не били»? Били, и в карцер бросали, и еды лишали — но это все нормально, заслуженно, да к тому же я зачастую и сам нарывался, так что никто не в обиде. Но… ничего больше дозволенного, если можно так выразиться, со мной не делали, — он стал раскуривать трубку. — Ну не смотри на меня так, высочество, ты все равно не поймешь, а рассказывать тебе о специфике каторжной жизни, тем более, где стражники отбывают срок наравне с заключенными — то есть, живут там безвылазно, разве что в более сносных условиях — у меня сейчас нет никакого желания. Но мне, как я уже сказал, повезло — Саагр меня практически усыновил. У него дочка маленькая была, он мне все про нее рассказывал… Добрый был человек. Это он и рассказал мне о старом Забое… только не думал, видать, что его рассказ пригодится… Да и я не думал. А потом… — Дани глубоко затянулся, — нам сказали, что его перевели в другую тюрьму.

— А на самом деле? — Эльстан даже приподнялся в стременах.

Дани лишь пожал плечами.

— Может, так оно и было… хотя вряд ли. У него было слишком много врагов. Как бы то ни было, мне там оставаться было нельзя. Я и рванул. А как мы сбегали, я вам уже рассказывал.

— А… он действительно был генералом? — после паузы осторожно спросил Эльстан.

— Да нет, конечно, — хмыкнул темный эльф. — Это стражники слух такой пустили, чтоб не так обидно было вытягиваться по струнке перед тем, кто по званию не выше их. Не был, он ни генералом, ни героем войны…

— А кем он был?

Дани отнял от лица трубку, повернулся к Эльстану и пристально взглянул в глаза.

— Человеком. Просто сильным и хорошим человеком.

Наш утонченный принц вздохнул, кивнул задумчиво.

— Так что я считаю, мне очень повезло, — уже спокойным, ровным тоном продолжил Дани. — Да и вообще, мне со стойкой периодичностью попадаются исключительно хорошие люди, что не может не радовать. А в такой компании я хоть… Тьфу, хотел сказать, хоть гракху в пасть, хоть в подвал Инквизиции, да только я, кажется, везде уже побывал! — Корд фыркнул. — Ну, тогда — хоть на Гаронда!

Я покачала головой. Он рассмеялся.

— Да ладно, забей! — беспечно отмахнулся он, окончательно возвращаясь в свое радужное расположение духа, — Джен, любишь ты из-за всего грузиться, я в следующий раз двадцать раз подумаю, прежде чем тебе что-то рассказывать. Что было — то было, что говорить. Зато сейчас как весело!

— Да уж, обхохочешься, — хмыкнула я.

— Кстати, у меня появилась одна идея… не знаю, развеселит она тебя или нет, но скучать тебе уж точно не придется, — Дани умно поднял вверх указательный палец. — Раз уж мы благополучно выбрались из каменного мешка, с чем всех вас поздравляю, и делать нам пока более нечего, чем тупо и однообразно ехать, как ты поняла, у меня есть предложение, подкупающее своей новизной. Можешь не закатывать глаза, ты поняла правильно. Я о твоем обучении.

— Слушай, гуру, я, между прочим, глаза не закатывала! — возмутилась я его бессовестному поклепу. — Я не против обучения никоим образом, кстати, я еще хотела попросить кого-нибудь из вас, чтобы мне показали хотя бы азы этого вашего боевого искусства… Короче, драться меня научите хоть как-то, чтобы я столбом не стояла, когда вы чудеса ведения боя демонстрируете!

Мои бойцы не сговариваясь, переглянулись, после чего устроили небольшое совещание, в результате которого постановили, что… все-таки большего успеха я смогу добиться, если буду развивать магические способности. Во-первых, бойцов у нас и так достаточно, чего про магов как раз не скажешь, а во-вторых — учиться магии можно и в седле, не останавливаясь на привал, что невозможно при освоении боевого искусства. И, наконец, одним из определяющих моментов оказалось, что для того, чтобы более-менее сносно научиться драться, мне понадобится время, которым мы, к сожалению, не располагаем, а с магией есть хоть какие-то шансы, что дар у меня проснется быстро, и я смогу приносить хотя бы минимальную пользу нашему отряду.

Я прищурилась.

— Отмазались, значит? Ладно, гуру, смотрю, ты у нас один попавший остался? — усмехнулась я, глядя на довольного Дани. — Ну, смотри, потом не жалуйся! Можно сказать, сам напросился. Погнали, учитель!

Мы погнали.

Дани, как я поняла, задался целью во что бы то ни стало развить мои ментальные способности. Цель, не спорю, похвальная и даже благородная, но… через пару часов я возненавидела своего учителя всеми фибрами своей души и измученными клетками головного мозга. Когда у меня сначала просто ничего не получалось, это еще было полбеды. Но когда к этому же нулевому результату прибавилась головная боль, я разозлилась не на шутку. Дани, напротив, очень обрадовался, посчитав это добрым знаком.

— Джен, ну как ты не понимаешь, мы все-таки сдвинулись с мертвой точки! — ликовал он.

А я шипела, стискивала зубы, и обещала его убить, как только как следует овладею Менталом и еще чем-нибудь из того, чему он может меня обучить. Он хохотал и в сто какой-то раз заявлял о своей исключительности, справедливо замечая, что мы без такого мага, как он, пропадем.

— Дани, а может, ну его, а? — простонала я. — Ну видно же, что у меня ничего не получается! Я уже полчаса пытаюсь…

А упражнение, между тем, было очень простое — как сказал Дани. Сначала мне было поручено научиться чувствовать поток маны, но оказалось, что мои представления об этом настолько абстрактны и далеки от оригинала, что мы приступили к другому упражнению. Дани передавал мне свои мысли, а я должна была ему отвечать. Сначала просто, мысленно отвечая и внимательно прислушиваясь к ощущениям, когда он считывает мои мысли, а потом — по идее — нащупывая тонкую эфемерную нить, связывающую наши сознания, пытаться передать ему. Но пока я никакой нити не чувствовала, а от голоса Дани, звучавшего у меня в черепной коробке, уже хотелось лезть на стену.

— Полчаса?! — прыснул Дани, слава богу, вслух. — Вот когда я учился, мой Мастер меня трое суток мучил — это только в первый сеанс. Без сна и отдыха, между прочим. Зато по окончании урока я смог довольно связно передать ему целую фразу в ответ. Даже с эмоциями.

— Представляю, что это была за фраза! — рассмеялся Витольд.

Дани улыбнулся с неожиданным смущением.

— Да так… ничего особенного… Хотя Мастер очень удивился.

Все захохотали. Эльф попытался надуться, но у него как всегда, ничего не вышло. Тогда он сделал очень важный вид и милостиво разрешил:

— Ладно, Джен. Сделаем небольшой перерыв. Но ты, это, особенно не расслабляйся! Потом будем учиться предметы двигать.

— Дани, иди нафиг!

— Почему-то я знал, что ты так ответишь, — обворожительно улыбнулся темный эльф. — Хорошо, телекинезом займемся на привале, уговорила.

Я закатила глаза. Нет, если честно, я не была против учебы, наоборот, я на самом деле хотела учиться. И дело было даже не в том, что я хотела получить моментальный результат — я прекрасно понимала, что всему свое время и глупо считать, что к завтрашнему дню я научусь двигать горы или еще что-нибудь в этом духе.

Меня смущало другое. В моем обучении не было никакой системы. Дани это объяснил тем, что такой природы магии, как у меня, он еще нигде не встречал, и поэтому будет пробовать развивать мои способности по смешанной методике, как он сам сказал, «дергать с разных концов, а там — посмотрим, что вперед торкнет». Такая методика у меня, честно говоря, особого доверия не вызывала, да и у моего учителя — тоже, но выбора у нас не было.

— Дани, а ты сам-то как учился? — поинтересовалась я.

— Как? — пожал он плечами. — Да так… как все, наверное. Только быстро. Мастер говорил, что я способный.

— Если я правильно поняла, — улыбнулась я, — твоим Мастером был Каравалорн? Или я ошибаюсь?

— А как ты догадалась? — искренне удивился темный эльф.

— Знаешь, иногда, чтобы сопоставить пару фактов, совсем не нужно владеть магией… — загадочно протянула я. — А если честно, просто предположила. Ты так часто произносил имя Каравалорна, что…

— Между прочим, если бы ты побольше пообщалась с черными магами, — возразил Дани, — ты бы заметила, что они, практически, все через раз произносят имя Каравалорна. Даже если видели его всего пару раз, и то на экзаменах. А вот учеников у него не так уж много.

— Зато самые перспективные, да? — улыбнулась я. — Не думаю, чтобы он прошел мимо такого необычного неофита. Эльф — черный маг, да еще и некромант, с бешеными магическими способностями — и не его ученик!

Дани насупился.

— Ты что хочешь сказать?

— Не дуйся, я ничего плохого не имею в виду, — сжалилась я. — Я просто думаю, что, услышав о тебе, им сначала двигало здоровое любопытство, потом — такое же здоровое самолюбие, и ничего тут такого нет, я его прекрасно понимаю. Да и отдавать такого стихийно развивающегося ученика кому попало — это ж смерть не только Гильдии, а всему миру! Кто тебя знает, чего ты учудишь с такими колоссальными возможностями? За таким нужен глаз да глаз. Хотя я более чем уверена, что он, пообщавшись с тобой лично, конечно же, не смог устоять перед твоим обаянием! Я, правда, вашего Каравалорна ни разу не видела, но готова поспорить, что все было именно так, — улыбнулась я.

Дани облегченно вздохнул. У меня брови поползли вверх.

— Ты что, правда решил, что твой учитель тобой только из самолюбия занимался?! — опешила я. Он покраснел. — Дани, скажи честно, ты что — дурак?! Ты себя в зеркало видел? Да и вообще… Удивляюсь, как учителя Гильдии, хотя бы пять минут с тобой пообщавшись, не перегрызлись за право обучать такого неофита!

— Так, ладно, всё, закрыли тему, — смущенно пробурчал Дани, — я уже понял, что самый замечательный и вообще — просто зайка, можете меня больше не хвалить.

— Ну слава богу! — обрадовано воскликнула я. — А то у меня уже челюсть свело — слова хорошие говорить.

— Джен, — застонал Дани, — ну что ж ты за человек! Витольд, как ты с ней только общаешься?

— А тебе что, завидно? — довольно ухмыльнулся ведьмак.

— Ну да, в принципе, есть такая тема, — признался Дани.

— Вот как раз эту тему я хотела бы закрыть, — пресекла я их спор.

Зверь тут же зацокал копытами, фыркая на своих предполагаемых «соперников». Не конь мне достался, а мавр какой-то!

— Господа, в самом деле, — подал голос Эльстан, — не стоит говорить о том, что Джен слышать неприятно. К тому же, это очень раздражает ее благородного коня.

— Эльстан, я что-то не поняла, ты за меня заступаешься или за это чудовище? — я приподняла бровь.

Однако он только недоуменно пожал плечами.

— За вас обоих, — совершенно искренне ответил эльф. — А что?

— Да нет, в принципе, ничего, — махнула я рукой.

Действительно, ничего. Нужно принимать во внимание особенности рас и не обращать внимания на их причуды. Даже столько лет проведя в подвижничестве, скитаясь по городам и весям, общаясь с людьми, орками, ведьмаками… — а с недавних пор еще и с некромантами и гостями из иного мира, — став нашим другом, повидав много такого, что иному взращенному в его несравненных Изумрудных Чертогах эльфу и не снилось, Эльстан все равно оставался настоящим Перворожденным. А каким еще мог быть сын Илидора и племянник Элионеля?

— Джен, что-то не так? — забеспокоился Эльстан, заметив мой пристальный, наблюдающий взгляд.

— Да нет, извини, — я мягко улыбнулась, — просто любуюсь. Кто бы мог подумать, что первый, кого я возьму в попутчики, окажется настоящим чистокровным эльфом! А вот в моем мире их вообще нет…

— Ну, это, я думаю, — покачал головой Эльстан, — небольшая потеря для вашего мира. Скорее всего, у вас есть многое, чего нет у нас. А насчет чистокровных, как ты сказала… Джен, вот сразу видно, что ты из другого мира. Эльф не может быть нечистокровным. По своей природе.

— Это еще почему? — резко осадил коня Дани.

Эльстан удивленно взмахнул ресницами.

— Но… это же естественно… Кровь эльфа не смешивается ни с какой другой, даже если родители будут из разных эльфийских рас. Моя мать, например, принадлежала к темным эльфам, а отец — к светлым. Однако в моей крови нет ни капли темной крови. Хотя я с таким же успехом мог родиться и темным, но никак не «смешанным». Если же ребенок рождается у эльфа с человеком, то рождается либо эльф, либо — что чаще — человек. Но никаких таких «полукровок» не существует в природе. А эльф, даже рожденный в человеческой семье… да хоть в гномьей, будет таким же полноценным, желанным для своего народа. Эльфы появляются на свет очень редко, и рождение эльфа — большой праздник для всех Перворожденных.

Дани нервно рассмеялся.

— То-то я смотрю, у меня папочка обрадовался…

— Твой отец — преступник, — отрезал сын Илидора, и тут же добавил холодным, безапелляционным тоном. — Он заслуживает смерти.

Дани передернул плечами, не ожидая такой однозначной реакции от своего боевого товарища.

— Да ладно, всякое бывает… — смущенно проговорил он.

— Нет, не бывает, — не на шутку завелся Эльстан. — И не должно быть!

— Так, стоп, — осадил его Дани, — я понял, и не будет. Как только мы покончим с Гарондом, займемся за моего батю. Но не раньше. Потерпишь, Твое Высочество?

Эльстан прикусил губу.

— Послушайте, я серьезно…

— Тем лучше, — кивнул Дани. — Значит, справедливость в ставке Перворожденных будет восстановлена. И, можешь мне поверить, они еще удивятся твоей мгновенной реакции, даже если ты за них возьмешься лет через триста. А вот с Гарондом медлить нельзя.

Сын Илидора поджал губы, но все же кивнул.

— Вы правы. Простите мне мою горячность, просто…

— Понятно, за Родину обидно, — по-доброму усмехнулся Дани. — Не переживай, в семье не без урода. К тому же, может, его уже кто-нибудь грохнул давно, а ты тут сердце рвешь. Расслабься, Твое Высочество.

Эльстан вздохнул.

— Я рад, что ты не судишь обо всех эльфах по… — он запнулся.

Дани махнул рукой.

— Не парься. Теперь нет. Это все равно, что Джен судила бы о них по мне! Представляешь, какое у нее было бы впечатление! А так — нет, у нас есть ты, вот по тебе мы и будем судить… Ты же принц, как никак, так что отдувайся теперь за соотечественников.

Эльстан печально покачал головой.

— Увы, из меня тоже не получится хорошего примера… Вот если бы вы знали моего отца…

— Узнаем еще, не переживай! — заверила я Эльстана. — если так пойдет дальше, мы, по-моему, везде отметиться успеем.

Эльстан неожиданно побледнел.

— Погодите… мой отец тоже, скорее всего, приглашен на свадьбу… Если он встретится с Клементиной…

— Спокойно, никто ни с кем не встретится, — загасила я панику Эльстана. — мы всех успеем предупредить. Дани, ты как?

— Абсолютно согласен, — уверенно кивнул темный эльф.

— Вот и ладненько. Ну вас нафиг, Дани, давай лучше дальше учиться!

— Отличный вывод! — рассмеялся мой гуру.

Но радовался он недолго. У меня по-прежнему ничего не получалось, и мои надежды стать хотя бы более-менее сносным магом таяли на глазах. Честно говоря, я вообще не понимала, с чего они взяли, что у меня были какие-либо способности. Я почему-то вспомнила, что во многих фантастических романах, герой, попадая в другой мир, с легкостью овладевает магией и концу повествования становится непобедимым волшебником… Хотя мне все же грех жаловаться. Мне посчастливилось встретить и каким-то необъяснимым образом привлечь в свой отряд потрясающих ребят, из которых каждый достоин самой лучшей похвалы, на зависть любому книжному герою. Так что, судьба, видимо, решила, что мне и так повезло больше, чем достаточно, и наличие магической силы мне не обязательно — это был бы уже перебор.

Я уже хотела сказать об этом Дани, как вдруг…

— Милая, ну не может быть! Наконец-то ты объявилась! А я тебя уж было, совсем потерял! Думал, ты провалилась сквозь землю…

Не знаю, как это выглядело со стороны — вероятно, все решили, что я просто задумалась. Первый раз за все это время меня посетили не во время сна. Зверь встревожено заржал.

— Джен! — услышала я голос Дани… тоже, кстати, в моей голове.

— Вы что, все охренели, что ли?! — возмутилась я, приходя в себя. — Устроили там дом советов! Еще друзей позовите!

— Тихо, тихо, — забеспокоился Дани. — Ты нормально себя чувствуешь?

Прислушавшись к своим внутренним ощущениям, я кивнула.

— Извини, что накричала… просто так неожиданно было… днем еще…

— Да ладно, я сам офигел… — хмыкнул Дани. — Спасибо твоей лошади…

Зверь чуть не встал на дыбы.

— Ну, коню, — поправился эльф, — не суть важно. Слушай, а может, ты просто заснула в седле?

— Что?! — я зашипела от возмущения.

— А что, ничего страшного, со мной тоже такое случалось. — Он захлопал ресницами. — Только не говорите, что никто никогда не спал на уроках!

Я прикусила губу. А что, если он прав? Я так старалась сконцентрироваться, что вполне могла и задремать… По крайней мере, это хотя бы все объясняло. А если нет?

— А если нет — то хреновые наши дела, — подытожил Дани.

Я кивнула. Получалось, что Гаронд может вторгнуться в мое сознание в любой момент. Я уже не говорю о снах. Но, видимо, во сне я все же более уязвима, не просто так наша «дневная» беседа была такой короткой. Я передернула плечами. И что теперь? Не спать? Просто «Кошмар на Улице Вязов»! Но это тоже не выход…

— Конечно, не выход!

— Дани, прекрати подслушивать мои мысли!

— А я и не подслушиваю, я по мимике догадываюсь, — отпарировал эльф.

— Врешь ведь!

— А ты подлови! — подмигнул мне мой учитель Магии Ментала.

Я вздохнула.

— Короче, — предложил Дани. — Пока не научишься с ним справляться, будем тебя сторожить. Если надо, по очереди. Возражения есть?

Возражений не оказалось.

Однако все оказалось не так-то просто. Кроме Гаронда на связь все время норовила выйти Этана, а вот с ней как раз мне было о чем поговорить. Но она все время молчала. Молчала и смотрела. Чем ужасно выводила меня из себя. И однажды меня охватило такое бешенство — на эту «безмолвную графиню» с огромными, но ни черта не выражающими глазами, на Гаронда с его плотоядной улыбочкой и холодным взглядом Инквизитора, что я…

Не знаю, как это случилось. Просто я почувствовала, что больше не могу этого выносить. Не могу и не хочу. Вот кто был ни в чем не виноват, и просто попал под горячую руку, так это Дани. В момент моей «точки кипения» он почти под нос сунул мне яблоко, и, держа его на вытянутой руке, велел мне его сдвинуть с места взглядом.

Яблоко взорвалось. Разлетелось на мелкие кипящие капли. То есть, разлетелось бы, если бы Дани не успел вовремя отреагировать. Он окутал яблоко невидимым коконом, задержав процесс, после чего, убрав руку на безопасное расстояние, снял защиту. Это заняло чуть больше секунды. Я даже сначала не поняла, что произошло. Но потом…

— Ну, это, конечно, не совсем то, о чем я тебя просил, — просиял Дани, — но тоже вполне неплохо.

Я широко раскрыла глаза. Темный эльф стряхнул с руки остатки яблочного пюре.

— Дани… тебя не задело? — спросила я севшим голосом.

Эльф засмеялся.

— Что ж я, враг себе, что ли?

— А если бы… — я живо представила, во что бы превратилось мое лицо, опоздай он хоть на миг. Я передернула плечами.

— Джен, не парься, — беспечно подмигнул мне Дани, — а я тебе на что? Хотя, конечно, нужно быть готовым к любым последствиям. Но это все ерунда. У тебя получилось!

Вся моя команда, кажется, была в восторге. Слегка оправившись от шока, я тоже позволила себе немного порадоваться, но расслабляться не стала, прекрасно понимая, что это произошло, скорее, случайно, и не факт, что в следующий раз у меня все получится. Тем более что этот процесс я совершенно не зафиксировала в памяти.

Мой учитель, увидев мое замешательство, только развел руками.

— Милая, ну не все сразу! В процессе разберемся! — он задумчиво прищурился. — Но самое главное я понял. У тебя идет выброс маны, когда ты злишься. И это, я считаю, просто замечательно! Если наше путешествие будет продолжаться том же духе, то, добравшись до Каравалорна, ты станешь полноценным магом!

Я застонала.

— Спасибо, друг, утешил! — фыркнула я.

— Всегда пожалуйста. А если внешних факторов, вызывающих в твоей душе стихийное бешенство, будет недостаточно, я обязуюсь лично тебя злить до посинения.

— До чьего посинения? — уточнила я.

— А это уж как получится, — хохотнул эльф.

Я покачала головой.

— Почему-то я даже не сомневаюсь, что с этим ты справишься блестяще, — он довольно хмыкнул. — Кстати, спасибо, — искренне добавила я, глядя на капли яблочного сока на траве.

Дани только махнул рукой.

— Да ну, ерунда. В конце концов, ты моя ученица. Кому ж еще за тебя отвечать, как не мне? Да и беспокоился я не только за тебя, если честно — перспектива остаться с обугленными лохмотьями вместо ладони меня как-то не очень впечатляла. Нет, я бы это, конечно, вылечил, как и твое замечательное личико, но все же предпочитаю не допускать подобных неприятностей, а не бороться с их последствиями. Думаю, подобная наглядность нам не обязательна.

Я сглотнула.

— Ну вот, — важно кивнул Дани, — видишь, ты и так все прекрасно поняла, что бывает при неумелом использовании магии, когда рядом нет учителя. Особенно такого, как я, — он довольно улыбнулся, показав острые белоснежные зубки. — Но тебе повезло. Поэтому расслабься и не комлексуй. А за последствия не волнуйся.

— Ладно, можешь меня не успокаивать, я просто от неожиданности немного опешила. Давай еще потренируемся. Подсобишь?

— А как же!

Как и следовало ожидать, дальнейшие тренировки ни к чему не привели. Однако радужное настроение Дани уже ничто не могло испортить. Поверив однажды в грядущий успех, он, видимо, решил держаться до конца. Я могла ему только позавидовать, поскольку его оптимизма не разделяла. Одна из всей команды. Почему-то все остальные твердо верили не только в то, что у меня все получится, но и, кажется, что спасение их мира целиком и полностью зависит от меня. Такая одержимость моих ребят этой идеей вызывала у меня недоумение, поскольку было совершенно очевидно, что именно я была как раз абсолютно бесполезным членом команды. Я даже высказала это всем, но их реакция меня ошеломила: Эльстан только непонимающе пожал плечами, Дани расхохотался, Корд неопределенно хрюкнул, а Витольд, как всегда, загадочно улыбнулся. А когда я попросила его, как самого адекватного, объяснить мне причину всеобщего заговора, поскольку они-то все друг друга понимали очень хорошо — он только задумчиво проговорил:

— Судьба бывает так непредсказуема, что иногда с ней лучше не спорить.

Больше ничего мне от них добиться не удалось. Я махнула рукой и приступила к упражнениям.

Правда, на долго меня не хватило. Может, я действительно никчемная ученица, но на свои неудачи я реагировала однозначно — меня это жутко бесило. Я чувствовала, что начинаю ненавидеть всех — про Гаронда с Этаной я уже говорила, а теперь к ним еще присоединились все остальные — и Дани, и Эльстан, даже ведьмаку с Кордом доставалось, хотя, признаюсь, абсолютно незаслуженно. К счастью, мои ребята все прекрасно понимали и не обижались на мои приступы бешенства, огромное им спасибо за терпение, поскольку приходилось им со мной несладко. А тут еще Зверь…

Это глупое животное, видимо, совсем ополоумев от насыщенной опасностями дороги, на привале устроило мне настоящий концерт. Сначала он принялся совать свою морду мне в лицо, корча непостижимые для лошадиной мимики рожи, тараща глаза, и стараясь заглянуть в мои. Причем, он не просто заглядывал, а таращился с каким-то совершенно диким выражением. Это было в тот момент, когда я после долгих усилий начала пытаться сконцентрировать ментальную энергию. Конечно же, я на него прикрикнула и хлопнула по морде, но это не помогло. Он все также пялился, даже фыркать начал, словно за что-то злясь на меня. Но когда я его все-таки оттолкнула, он заржал и кинулся к дереву, стукнувшись об него лбом. Я не на шутку испугалась за своего скакуна, бросилась к нему, но он тут же замахнулся и ударился с новой силой. Чтобы его оттащить его от этого орудия самоубийства, мне понадобилась помощь моих ребят.

Немного успокоившись, он улегся на траву. Я принялась хлопотать над ним, позвякивая зельями ведьмака, мазала Зверю разбитую морду, гладила его по холке, приговаривала ласковые слова, а он только тоскливо вздыхал и грустно смотрел на меня укоряющим, почти человеческим взглядом. Мне было жалко его до боли — как бы то ни было, я очень к нему привязалась и любила его со всеми его придурями. Я почувствовала, как к горлу подступает ком, а на глаза наворачиваются слезы.

— Зверь, тварь такая, глупое животное, если ты тут умрешь, я… — у меня перехватило дыхание. Я обняла своего коня за шею и зажмурилась.

— Джен, не плачь, — услышала я совсем рядом голос Эльстана. — С ним все будет в порядке. Он просто…

— Слушайте, а, может, это на него так эта ваша «ментальная энергия» действует? — высказал предположение Витольд. — Вы же сами говорили, мозг животного примитивней человеческого, вот его и зацепило…

— Ага, щас прям! — возмутился Дани. — А я — дурак совсем, никаких щитов не ставлю и вообще, про технику безопасности не слышал никогда! Почему тогда другие лошади никаких плясок не устраивают?

— Другие… — пожал плечами ведьмак, — может, они просто не такие чувствительные? Тем более, он из другого мира…

— Он — лошадь, — отрезал Дани. — А из какого мира, значения не имеет.

Зверь обиженно заржал. Дани повернулся к нему.

— Да, не имеет, — повторил он Зверю «лично». — Хоть откуда, но устроен он как лошадь, значит, он — лошадь.

— Он не лошадь, а конь, — заступился за моего скакуна Эльстан.

Дани закатил глаза.

— Да какая разница! Я говорю о том, что от экспериментов Джен с ним ничего случится не может, если только она целенаправленно не будет ему что-то внушать… Хотя, и тогда тоже ничего не случится.

— Но яблоко же взорвалось! — возразил ведьмак.

— Так то — яблоко… Он же — не яблоко, он — лошадь… — упрямо твердил Дани. — Ну — конь. Да и это не важно. Как вы не поймете, я же контролирую ее выплески, если такие есть! — с досадой простонал он. — А в сторону ло… коня этих выплесков вообще не было. Единственное, что могло с ним случиться, это психика сбой дала от пещер всяких и чудовищ, если, как вы говорите, он из другого мира и ничего такого не видел.

Зверь возмущенно зафырчал.

— Но и это все излечимо, — не обращая внимания на «высказывания пациента», продолжал Дани, — травку нужную пожует, и все пройдет. Хорошо, у Витольда запас — что надо!

Я начала успокаиваться. Зверь нахмурился и стал недоверчиво коситься на Даниэля. Эльстан улыбнулся.

— Да что вы к нему привязались! С ним вообще, все в порядке…

Зверь распахнул глаза, взглянув на Эльстана, как на свою последнюю надежду или единственного здравомыслящего в нашей компании.

— Все в порядке?! — опешила я. — А это что?! — я указала на уже начинавшую затягиваться ссадину на лбу вороного.

Эльстан вздохнул.

— Это он от досады. И обиды. На то, что ты его не понимаешь, — объяснил Перворожденный. — Он хочет тебе что-то сказать.

Зверь радостно заржал, вскочил на ноги и снова принялся совать свою морду мне в лицо. Я застонала.

— О нет, я этого не вынесу… Эльстан, зачем ты это сказал?

Эльф пожал плечами.

— Как — зачем? Ведь это же очевидно…

— Ладно, — сдалась я, — тогда, может, озвучишь, что он хочет? Ну, раз ты его так хорошо понимаешь… Зверь, да уйди ты, забодал уже!

— Откуда же я знаю? — развел руками Эльстан. — Это же он хочет сказать, а не я… К тому же — тебе. Но это «что-то» очень важное — по крайней мере, он так считает.

— Вот спасибо, успокоил! — усмехнулась я. — А главное, все понятно стало. Хотя… прости, мне, правда, стало немного легче, — я с благодарностью посмотрела на Эльстана. — Так ты действительно думаешь, что он здоров? В смысле, умом? То есть, умом-то он дурак, это я уже поняла, а — психикой?

Перворожденный рассмеялся.

— Уверен, — кивнул он. — Даже могу поручиться. Но постановка вопроса у тебя, конечно, бесподобная!

— Зато правдивая.

— Вот и замечательно! — подхватился Дани. — Считай, что у тебя появился дополнительный стимул выучиться магии Ментала — чтобы понять, что твоя лошадь… в смысле, твой конь хочет тебе сказать.

Я устало улыбнулась. Погладила Зверя по щеке.

— Обещай не пугать меня так больше, — проговорила я ему в ухо.

Он засопел.

— Зверь! — я слегка сжала пальцами кончик его уха. — Обещаешь?

Он кивнул, правда, с большой неохотой.

— Упрямое животное, — усмехнулась я, шутя схватив его за подбородок.

Он радостно фыркнул и снова кивнул, но уже бодро.

— То-то же. Ладно, покончим с лирикой, я заниматься буду. Только под руку не лезьте никто, договорились?

— Легко! — весело хмыкнул Дани.

На том и порешили.

Этот день, начавшийся с сюрприза, мог бы завершиться бездарно, если бы не… еще один сюрприз, впрочем, к моему обучению, не имеющий никакого отношения. Этой ночью ко мне снова явилась Этана. Нет, в этом не было ничего необычного, я уже даже начала привыкать к этим визитам местных богов, воспринимая их как должное. Так и было бы, если бы не одно «но»: Этана заговорила!

Конечно, не совсем добровольно, и без особого энтузиазма, но дело все-таки сдвинулось с мертвой точки. Богиня долго молчала, многозначительно сверкая глазами, пока у меня не сдали нервы. Я разозлилась и поставила ее перед выбором — либо она говорит прямо и отчетливо, не играя в гляделки, либо убирается из моей головы вообще. В некотором роде, я шла ва-банк, поскольку мне очень хотелось с ней поговорить, и как раз ограничивать наше с ней общение я не собиралась. Но молчать по полчаса — это не совсем тот вид диалога, какой мне был нужен.

И Этана… согласилась.

Ее ресницы дрогнули, губы слегка шевельнулись, комната, в которой она была, наполнилась еще более интенсивным светом, и богиня прошептала:

— Тебе грозит опасность…

Честно говоря, примерно это я и ожидала от нее услышать, учитывая абсолютную бесполезность наших предыдущих встреч. Я всплеснула руками.

— Да не может быть! Вот спасибо тебе, богиня! А то я б никогда не заметила! Это действительно стоило того, чтобы нарушить обет молчания!

Этана нахмурила божественный лоб, обиженно поджала губки.

— Ты не понимаешь… Он хочет тебя убить…

— Еще одна новость! Этана, давай по делу, — я скрестила руки на груди. — Во-первых, мне надо домой. Это — срочно и обязательно. А во-вторых — нужно предупредить всех магов, чтобы ни в коем случае не приближались к невесте короля, Клементине.

Этана изогнула бровь.

— И как ты это себе представляешь? — усмехнулась она.

— Передать весть в Гильдии, Архимагистрам. А что, это нереально?

— Ну почему, — пожала плечами Этана, — вполне реально. Только… никто не захочет ссориться с королем. Королю не отказывают. Но это, впрочем, их проблемы. А что до тебя… — она немного помолчала, слегка прикрыв глаза, словно глубоко задумавшись. — Я сейчас не могу тебя вернуть. Чуть позже — с удовольствием. Но ты должна будешь кое-что для меня сделать.

Я кивнула.

— В принципе, я так и предполагала. Что?

Этана прикусила губу.

— Не здесь. Так нельзя говорить. Он может услышать.

Я закатила глаза. Этана глубоко вздохнула, но потом решительно сверкнула глазами.

— Идите ко мне.

Я опешила. Честно говоря, такого поворота я не ожидала.

Перед нами замерцал воздух — как тогда, в Новой Зеландии, только образовавшееся окно было чуть пошире, — в конце концов, и нас было намного больше. По окну прошли волны, его заволокло густым туманом, потом он рассеялся, предоставив нашим изумленным взорам ту самую белую залу со струящимся светом, из которой являлась богиня.

Не говоря ни слова, мы только переглянулись и… шагнули вперед.