Диме двенадцать лет, как и тебе, дорогой читатель. Как и ты, он белый цисгендерный православный гетеросексуал и состоит в организации «Народный собор».

Папа Димы – ватник, как и ты, дорогой читатель, а мама Димы – правозащитница Татьяна Корчажная. Дима живет в Москве с папой, мамой и папиным другом дядей Максимом. У Димы тоже есть друг – хипстер Сережа. Хипстер Сережа носит красную шляпу, клетчатый пиджак и короткие штаны, а его мама тетя Вера – правозащитница и РСП. У тети Веры есть такса Эдик. Эдик – толерантная такса, он может и с кобелем, и с сукой.

Прошло два месяца с тех пор, как Крым вернулся в состав Российской Федерации. Папа с дядей Максимом тогда пили водку и шампанское, а мама сказала, что объявляет голодовку. Сегодня у Диминой мамы день рожденья. Мама ушла на митинг, а Дима с папой и дядей Максимом съели весь торт. Невежливым людям торт не нужен. Диме подарили футболку «Вежливые люди» с бурятским вежливым солдатом и крымским котиком. Дима давно просил родителей купить ему такого кота, но мама загадочно улыбалась и говорила, что у них уже есть подарок для Димы. Надо только подождать, пока его чипируют.

Чипирование – это страшная вещь, дорогой читатель. Димина бабушка Валентина Ивановна считает, что его придумал Антихрист. С помощью чипов он может получить контроль над людьми во всей стране и безнаказанно проводить геноцид пенсионеров. Дима сказал, что никакие чипы ему не нужны, а мама ответила: «Ты дурак».

Дима весь вечер играл в ГТА 5, а папа с дядей Максимом сидели на форуме «Политика: Украина – что будет с русскими?»

Внезапно дверь отворилась и вошли мама с тетей Верой. У мамы было загадочное выражение лица, как будто она недавно поела, а тетя Вера держала в руках коробку с надписью «Мультиварка Мулинекс». Дядя Максим сразу сказал, что это бесполезный девайс, и мама не уважает его труд на кухне, а мама сказала: «Заткнись». Тетя Вера поставила коробку на диван в гостиной и достала оттуда маленького рыжего щенка. Щенок мелко трясся и скулил, поджав хвостик.

Дима понял, что это кидалово. Он мечтал о громадном британском кошаке, с которым можно спать и греться, когда продажные чиновники экономят на отоплении.

Дима сказал:

– Унесите эту крысу.

Все знают, что русские патриоты предпочитают кошаков. На папином форуме все русские патриоты сидят с котами на аватарках.

– Ну, мне пора, – засуетилась тетя Вера. – Вот вам документы на собачку, это родословная, это ветпаспорт.

– Сколько стоила собачка? – мрачно спросил папа.

– Не твоего ума дело, – ответила мама. – Это элитная собачка, от победителей выставок. Вера еще скинула десять штук, а так она стоила все сорок.

Тетя Вера в это время уже выбегала из подъезда. Папа пытался отдать ей щенка, но РСП заблокировала двери в машине и сигналила на весь двор, чтобы он слез с капота. Тогда папа сунул щенка ей под колеса, а тетя Вера газанула на нейтралке, чтобы папа понял: она не шутит.

Дядя Максим тоже выбежал во двор и вцепился в папу, а мама пила чай, пока никто не видит. Дима играл в ГТА и представлял, как продаст собачку на «авито», а потом купит британского кота и новый иксбокс.

Папа вернулся злой и грязный и сказал, что ебал таких подруг, а псина стоит не больше десятки, но мама не поверила. Все либералы очень честные и никогда не обманывают друг друга.

Щенок надул большую лужу на ковер в гостиной и отправился грабить мусорное ведро.

– Я купила собаку, чтобы ребенок развивался, – сказала мама. – Он все время проводит за компьютером, боюсь, что он станет аутистом, как ты.

Папа сильно покраснел и выбил кулаком кусок штукатурки из стены, но не сказал ни слова, а дядя Максим обхватил его за плечи и увел в другую комнату.

– Вот об этом я и говорила, – кивнула мама и ушла сидеть в фейсбуке. Фейсбук – это такая социальная сеть, дорогой читатель. Там сидят либерасты, прихвостни Госдепа США и враги России. Они распространяют вредные для российского общества идеи и постят картинки с котиками. У Димы тоже есть аккаунт в социальной сети, называется «ВКонтакте». Там сидят русские патриоты, они носят теплую одежду на вате, распространяют патриотические идеи и постят картинки с котиками.

– Юго-Восток скоро будет с нами, – говорил в соседней комнате папа. – Я боюсь одного, как бы это не вылилось в третью мировую.

– Россия их не поддержит, – отвечал дядя Максим. – Будь реалистом, у нас нет денег даже на Крым.

– Но это отвлечет внимание всего мира от Крыма, – говорил папа. – Так даже лучше, нас никто не обвинит в агрессии на Украине.

– Наша страна – агрессор! – крикнула мама из другой комнаты. – Россия – как вонючий алкаш, который отжал у маленького мальчика сотовый телефон, чтобы выменять на бутылку водки!

– Главный агрессор – США! – крикнул папа. – Это их спецслужбы спровоцировали перестрелку на Майдане! Пока эти дебилы морозили свои жопы, Нуланд уже назначала министров нового правительства!

– Дебил – это ты! – крикнула мама. – Ты дебил и агрессор, и такие, как ты, приведут к развалу страну!

– А такие, как ты, хотят продать страну по частям! – крикнул папа. – Такие, как ты, визжат, защищая целостность Украины, но забывают, кто развалил СССР!

– Уродливую гадину и тюрьму народов на одной шестой части суши! – крикнула мама.

– Вспомни, кто истребил коренные народы США! – крикнул папа. – Вспомни, кто жег русских в Одессе!

– Вспомни, кто сделал твой компьютер! – крикнула мама. – Дима, скажи папе, что он тупая жертва ватного агитпропа!

– Дима, скажи маме, что она жидобандеровка и фашистка! – крикнул папа.

– Заебали оба! – крикнул дядя Максим.

Дима запер дверь, очень громко включил музыку и сделал копипасту объявления на авито: «Продам планового щенка гладкошерстной таксы. Документы РКФ, клейма, прививки по возрасту. Подробности по телефону». Он назначил цену 25 000 р., чтобы купили побыстрее. Этого хватит на иксбокс и недорогого кота. В комнату постучался дядя Максим, он предлагал поесть, а Дима ответил:

– Отвали, мне от вас ничего не надо.

Недавно Дима врезал в свою дверь замок, пока никого не было дома. Теперь он без всякой причины запирается от всех, и это сильно беспокоит маму. Мама даже хотела отвести Диму к психологу, но Дима заперся и играл в ГТА 5. Он играл целый день, а пакет с дерьмом незаметно уронил из окна. Мама швыряла в дверь разные тяжелые предметы и угрожала расхуячить все топором, а папа орал, что дверь вместе с установкой стоила 25 штук. Тогда мама пошла к психологу с папой, и что было дальше – неизвестно.

Дима занял три тысячи рублей у Сони Гельман и купил биотуалет на 10 литров, а его друг Аслан совсем бесплатно привез электроплитку на две конфорки, электрочайник и холодильник «Норд». Еще Аслан пообещал сделать у Димы звукоизоляцию. Аслан – реальный пацан. Дима знает его еще по детсаду, где Аслан ссал в компот. Тогда Дима не понимал, что Аслан таким образом выражает протест против ксенофобии и давления образовательной системы. Теперь Дима часто посещает ресторан папы Аслана. Все это уже было, дорогой читатель, но сражаться с системой никогда не поздно. Еще Дима после школы ходит к Аслану домой и моется в его джакузи. Если у тебя есть джакузи, почему не пригласить друга?

Аслан предложил Диме переехать к нему насовсем и принять ислам, но Дима отказался. Тогда Аслан сказал, что Аллах все равно любит Диму и Дима навсегда будет ему братом. Аслан уважает Димину веру, но живут они в разных квартирах.

– Дима, открой дверь! – крикнула мама.

Дима ничего не ответил.

– Это все из-за вас, – сказала мама. – Ребенок выражает свое молчаливое несогласие с агрессией армии РФ в Украине.

– Он не хочет общаться с врагами России, – ответил папа. – Ему просто стыдно, что его мать – истеричка с замашками Гитлера.

– Есть мнение, что ребенок там дрочит, – сказал дядя Максим.

И это тоже было неправдой, потому что у Аслана есть большой телевизор, который ловит вайфай.

Мама сказала, что папа очень скоро узнает, кто из них Гитлер, и будет горько плакать, завидуя жертвам концлагерей. И если Дима не выйдет через пять минут, она выбросит собачку из окна.

Перед Димой встала очень серьезная дилемма, дорогой читатель. С одной стороны иксбокс и новый кот, с другой – его личная свобода от либерастов и ватников.

– Я уже выбрасываю собачку из окна! – крикнула мама.

– Выбрасывай! – крикнул папа. – Содержание одной тупорылой псины обходится в 120 тысяч рублей в год! На эти деньги можно накормить целую кучу больных детей!

– Так иди и накорми! – крикнула мама.

– И пойду! – Папа кинулся к своему ноутбуку и достал кредитку. – Я уже перечисляю деньги голодающим детям Донбасса! Между прочим, это могли быть твои новые сапожки.

И папа отправил ополченцам тысячу рублей.

Мама буркнула, что для сапог сейчас не сезон, и поставила таксу на пол. Такса навалила большую вонючую кучу и забилась под диван.

– Чего смотришь, убирай, – скомандовал папа, и дядя Максим принес бумажные полотенца.

Такса плакала под диваном.

– Бедная собачка, – сказал дядя Максим. – Как ее хотя бы зовут?

– Что? – спросила мама. – Там все написано.

Дядя Максим открыл собачкин паспорт и показал папе.

– А что, она похожа. Рыжая и тупая, – папа непроизвольно улыбнулся. Он старался делать каменное лицо, как один из тех суровых мужиков, которым сосут под столом, но мама все равно заметила, что он рад. – Димон, это не просто собака, это госдеповская сука! Ну, вкурил? За такую собаку сорок тыщ не жалко!

Папа отмотал бумажное полотенце и сам вынес собачью кучу в туалет.

– Что ж ты выносишь говно за госдеповской сукой? – спросила мама.

А папа уже искал в интернете поводок для Дженнифер Псаки.

Настал вечер. Пора выгуливать таксу и спать. Дима все еще играет в ГТА 5, а папа и дядя Максим ходят по двору с таксой на рулетке.

– Пидорская шавка, – сплевывают соседи.

– Не пидорская, а охотничья, – огрызается папа. – А шавка – мамаша твоя… Псаки, Псаки, ко мне!

– Псака – милая собака, Псака – рыжая кусака! – воркует дядя Максим.

– Что ни собака, то ссака и срака, – кивают глухие бабушки на скамейке. – Однако Таня молодец, щенок полезен для ребенка. У них одни компьютеры на уме.

А что же делает мама? Она прячет новые туфли за двадцать тысяч рублей и сумочку в тон. Ведь если ты либерал и оппозиционер, это не значит, что надо ходить в обносках, а ватникам деньги не нужны: они их пропьют или подарят сепаратистам.

 

Псака – немецкая собака

Папа и дядя Максим сошли с ума. Они спят с Дженнифер Псаки и называют ее дочей. Дима это не одобряет: он играет по ночам в ГТА 5, а днем берет еду в ресторане у папы Аслана и приносит домой, пока никого нет. Дженнифер Псаки грызет папины берцы и писает на пол, а мама сидит в интернете.

Сегодня папа и дядя Максим сходили в магазин «Здоровый малыш» и купили для Псаки одноразовые пеленки. Папа расстелил пеленку в коридоре, Псаки присела на нее и пописала.

– Псака – умная собака, – похвалил ее дядя Максим.

– Чистоплотность у немцев в крови, – сказала на это мама. – Таксы – немецкие собаки и потому любят порядок. А русские собаки гадят где попало.

– Где попало гадят только «гусские», – сказал папа. – А у настоящих русских везде порядок, и в сортирах, и в головах.

– У русских борзых? – спросила мама.

Дима зацепил шампур с шашлыком за спираль электроплитки, надел наушники и очень громко включил музыку.

– Димон, вырубай эту парашу! – заорал папа.

Но Дима не вырубил парашу, а поставил государственный гимн РФ.

– Вырубай парашу немедленно! – завизжала мама.

Такса Дженнифер Псаки завыла страшным голосом, а дядя Максим демонически заржал.

А кто там стучит костылем в стальную дверь? Это соседка Циля Иосифовна, ветеран ВОВ. Наверное, ей не нравится текст гимна в последней редакции.

– Даже собаки против кровавого режима, – довольно сказала мама. – Псаки – честная немецкая собака, ей ненавистен имперский бред Михалковых.

– Мы не за это воевали! – соседка ворвалась в квартиру и встала посреди гостиной, подняв костыль и потрясая левой рукой, как статуя Родины-Матери.

– Димон, вырубай шарманку, по ушам ездит, – устало сказал папа. Дима не расслышал, но все равно выключил гимн РФ, потому что заболели уши.

Дядя Максим успокаивал соседку, а папа что-то искал на ютубе.

Дима услышал негромкую мелодичную музыку Гайдна. Такса напряглась, завиляла хвостом и одобрительно гавкнула. Мужской хор исполнял национальный гимн ФРГ. Дженнифер Псаки встала на задние лапки, оперлась передними о папины колени и подняла уши топориком.

– Ну вот, – торжествующе кивнула мама. – Даже собака понимает, что такое европейские ценности и свобода слова.

– Я бы не торопился с выводами, – сказал папа и поставил «Песню Хорста Весселя». Собака залаяла и заплясала на задних лапках.

– Все предельно очевидно, – сказал папа, теребя Псакины уши. – Псака – фашистская кусака.

– Ты же ненавидишь якобы фашистов, – съязвила мама. – Для тебя фашист – любой, кто не одобряет политику Путина, аннексию Крыма и регулярную армию РФ на территории Украины.

– Не на территории, а в территории, – пробурчал папа. – И не Украины, а Вукраины.

– Она гавкает, потому что стыдится нацистского прошлого, – объяснила мама.

– Нет, она стыдится, что нацисты проиграли, – встрял дядя Максим.

– Стыд и позор! – крикнула соседка. Еще она сказала, что дядя Максим хуже нацистов, которые заставляли немецких овчарок рвать еврейских детей.

Дядя Максим страшно обиделся и объяснил, что он не евробандеровский фашик, а честный коммунист, и все, чего он хочет – это восстановление границ СССР после гуманитарной катастрофы 91-го года.

Циля Иосифовна пожала ему руку и извинилась, а папа поставил гимн ГДР.

Дженнифер Псаки визжала от счастья и валялась на спине, молотя хвостом громче барабанов.

– Псака – ватная собака, Псака – умная кусака, – приговаривал папа и чесал таксе брюшко, а Циля Иосифовна роняла слезы на клавиатуру, вспоминая советские времена.

Ты спросишь, дорогой читатель, почему Дженнифер Псаки так горячо одобряет немецкие гимны и презирает российский? Связано ли это с тем, что Германия – главный союзник США в борьбе с российским влиянием на мировой арене? Кто знает, кто знает… Но Диме это параллельно, он играет в ГТА 5 и ест шашлык.

 

Сережа 404

Дима пошел в школу. Ты удивлен, дорогой читатель? Да, он отлично учится, несмотря на ГТА. А все потому, что его друг Сережа помогает ему делать уроки онлайн. И вот сегодня Дима, как обычно, собрался в школу. Сегодня теплый майский день, недавно прошел дождь, и повсюду валяются почки тополя бальзамического, а на лужах пенка из желтой пыльцы. Дженнифер Псаки очень просилась погулять, но таксам в человеческую школу нельзя. Для псак есть притравочные станции, где псаки раскапывают норы и достают оттуда лису и барсука. Ты спросишь, дорогой читатель, за что Псаки натравливают на лису и барсука и нравится ли это лисе и барсуку? Почему лиса и барсук должны страдать, когда Псаки получает профит? Так вот, дорогой читатель, мнение лисы и барсука никого не волнует. Это отсталые животные, которые только и умеют, что сидеть в своей норе. Еще они разносят бешенство и не признают демократические ценности.

Дима сел за заднюю парту, чтобы как следует выспаться на первом уроке, и положил перед собой открытый учебник и тетрадь с домашкой по алгебре. Классную работу можно потом списать у Сони Гельман. Дима не заметил, что Аслан сегодня какой-то грустный, а Соня Гельман не поздоровалась. Илхом, который обычно спал за задней партой рядом с Димой, демонстративно пересел за первую, хотя там Надежда Леонидовна могла его заметить и даже вызвать к доске. Даже эстонец Коля Paar не подошел со своим обычным «дай списать». Все любят списывать у Димы, потому что Сережа еще в начале года прорешал весь учебник. Сережа очень умный, он идет на золотую медаль.

Дима проснулся в начале второго урока, впереди сидели десятиклассники и обсуждали рассказ «Дама с собачкой».

– Мальчик за задней партой, что ты можешь сказать о психологизме чеховского рассказа? – спросила незнакомая учительница.

– Ничего, – Дима зевнул.

– Если бы ты не спал на уроках, – ехидно сказала незнакомая учительница, – ты бы знал, что психология героя Чехова спрятана внутрь. Настоящие чувства, душевные движения в рассказах скрываются за банальными фразами и только изредка прорываются в жесте, взгляде или интонации.

– Буду знать, – ответил Дима.

– Ты хотя бы читал «Даму с собачкой»? – закричала незнакомая учительница.

– Не читал, но у меня есть собачка, – ответил Дима. – Ее зовут Дженнифер Псаки.

– Вон из класса! – Лицо незнакомой учительницы опасно покраснело. Все ненавидят Дженнифер Псаки, особенно учителя русского языка и литературы. Этой госдеповской суке ничего не стоит сорвать урок.

Пока старшеклассники ржали, Дима собрал рюкзак и вышел из класса. У шестого «А», как оказалось, тоже был урок литературы, и там тоже обсуждали Чехова, только не дам и собачек, а толстого и тонкого. Дима удивился такому совпадению и хотел уже сесть на свое место, но учительница Марья Иванна спросила:

– Корчажный, почему опоздал? Звонок не для тебя?

– Я был в туалете, – соврал Дима. Туалет, дорогой читатель, – это последний островок свободы в тоталитарной системе. Там дети курят и макают врагов в унитаз. Там надо спускать воду ногой, потому что старшеклассники ссут на ручку сливного бачка.

– Живот болит? – спросила Марья Иванна. – Если понос, так сиди дома, а то всех тут перезаражаешь.

– У него попа болит! – крикнула Соня Гельман, а остальные дети нехорошо засмеялись.

– Спасибо, я здесь посижу, – сказал Дима и пошел за заднюю парту, пиная выставленные в проход ноги.

Дети отодвигались, как будто он и правда заразный. Дима подсел к своему другу Аслану, но Аслан почему-то вскочил и пересел за первую парту, что для него было равносильно самоубийству.

– Эй, чо меня не разбудили? – громким шепотом спросил Дима. – И я не понял, чо за наезды?

Но никто не ответил.

На перемене Дима подошел к Соне Гельман, а Соня ударила его портфелем по голове, разревелась и убежала в туалет для девочек. Все мальчики шарахались от Димы, а Илхом плевал в него шариками из жеваной бумаги и говорил, что Дима голимый кунте. Аслан сидел на подоконнике в рекреации и смотрел на Диму грустными-грустными глазами. Дима хотел поговорить с Асланом, но тот зачем-то выбежал на улицу, прямо в сменных школьных кедах. Очень быстро бегает этот Аслан. Дима нагнал его в подворотне и схватил за лямку рюкзака.

– Отвали! – крикнул Аслан, и Дима услышал рыдания в его голосе. – Я думал, ты мне друг, а ты… – и Аслан сказал что-то на непонятном языке.

– Вы чо, больные все? – крикнул Дима. И где-то вдалеке заскулила собака.

– Это ты больной! – Аслан высморкался в пальцы и достал смартфон. – На, смотри!

Дима увидел страницу приложения «ВКонтакте». Ты помнишь, дорогой читатель, что Сережа – хипстер? Так вот, он снимает кино. Все хипстеры делают это. Вот и Сережа снял документальный фильм о себе, но почему-то очень долго говорил про Милонова и Мизулину. Дима сразу догадался, что спонсором Сережиного фильма была тетя Вера, потому что Сережа читал по бумажке, а тетя Вера его поправляла. Потом Сережа рассказал своими словами, как любит друга Диму и как подарил ему щеночка от своей таксы. Еще Сережа сказал, что у его друга Димы – два папы, которые состоят в многолетних отношениях, которым может позавидовать любой натурал. «И теперь я чувствую, что в нем есть частичка меня», – закончил свою телегу Сережа, и вокруг его головы нарисовалась жирная шестицветная радуга.

– Ты не можешь быть мой друг, когда в тебе частичка пидораса! – воскликнул Аслан.

Ты уже понял, дорогой читатель, что Диму оклеветали. Во-первых, у Димы вовсе не два папы, у него есть нормальные мама и папа, а с дядей Максимом папа просто спит в одной кровати, потому что дядя Максим – иногородний, а снимать квартиру в Москве очень дорого. И мама совсем не против дяди Максима, а наоборот, разрешает ему помогать по хозяйству. Димин папа презирает пидорасов и даже бил пидорасов вместе с Тесаком, а еще папа стегает плеткой дядю Максима, чтобы отучить от вредных привычек. Поэтому дядя Максим такой хороший. Ради папы он даже забыл свои либеральные бредни. Зато Сережа – настоящий пидорас!

Аслан тоже все понял. Он живет в России уже семь лет и знает, что если тебя оскорбил пидорас, то ты зашкварен. И если ты хочешь снова стать нормальным пацаном, выход только один: убить пидораса!

После урока химии несколько ребят из шестого «А» собрались недалеко от метро «Речной вокзал», чтобы помочь Диме. Дима притащил на поводке Дженнифер Псаки.

– Какая красивая собачка, – умилялась Соня Гельман, сидя на корточках. – Не жалко отдавать?

А Дженнифер Псаки прыгала и пыталась вылизать Соне лицо.

– Это не мужская собака, – сказал Илхом. – Вот алабай – мужская собака.

– А спорим, кавказская овчарка твоего алабая отымеет? – возразил Аслан.

Диме стало обидно за Псаки, ведь она охотничья собака, а не какой-то пидорский чихухуй. Но он согласился, что кавказская овчарка круче.

А вот и хипстер Сережа. Он думает, что поедет на занятия по классу флейты. И, как и все либералы, он неправ.

Коля Paar отобрал у Сережи флейту и сломал об колено, а Илхом сказал:

– Играй на кожаной флейте, пидорас.

Соня Гельман сказала, что у Димы есть девушка, а Сережу надо оштрафовать за пропаганду нетрадиционных отношений.

Дима швырнул Сереже таксу и сказал:

– Забирай свою частичку себя и засунь ее себе в жопу.

И только Сережа ничего не сказал, потому что лежал мордой вниз и ел землю под кустами, где выгуливают собак.

Потом ребята забили Сереже в попу пивную бутылку и пошли в «Макдоналдс». Только Сережа не пошел, потому что он дырявый, и Дженнифер Псаки не пошла, потому что собакам нельзя в «Макдоналдс».

Псаки ждала у мусорных баков и плакала от голода, потому что у нее короткие лапки, а Сережа плакал дома в туалете.

Поплакав, Сережа вытер глаза и попу и написал в «контакте», что собирается покончить с собой, а его бывшему должно быть стыдно. Но Диме не стыдно.

Наступил вечер. Пора делать уроки и играть в ГТА. Дима запер дверь и слушает, как его ругает мама. Мама называет его гомофобным ублюдком, и дядя Максим с ней согласен.

– У пацана не было выбора, – оправдывается папа.

У Дженнифер Псаки понос: она съела на улице какую-то гадость. Папа вытирает Псакину сраку старой футболкой от Дольче и Габбана и бормочет:

– Если ты спишь с мужиком – это не повод говорить ребенку, что такие отношения нормальны. Жизнь имеет естественное течение, и есть вещи, которые не должны меняться. Ребенок рождается от отца и матери. Зачатие – это акт любви между мужчиной и женщиной, а не толкание говна. Очень скоро психиатры могут столкнуться с последствиями ваших пидорских экспериментов.

– Ватники настолько ограниченные, что отрицают самих себя, – кивает мама. – Ты ватник 404.

А вот и Сережа вышел в «контакт».

– Домашку сделал? – спрашивает Дима.

Сережа немного поломался, сказав, что не делает уроки для фашистов, и послал Диме сканы страниц. Если ты решил все задачи еще в сентябре, зачем строить из себя целку?

Ты спросишь, дорогой читатель, почему Сережа не дал Диме все сразу, а каждый раз присылал понемногу? Хипстеры – странный народ, простым умам их не понять.

Тетя Вера сказала Сереже, что он идиот и из-за таких, как он, российские ЛГБТ вечно будут прогибаться перед кровавым режимом.

Утром весь класс списал у Димы домашку по алгебре, а Сережа так и не покончил с собой. Он решил жить в этой стране вопреки всему, вывесил селфи в «контакте» и написал, что его избили неизвестные.

 

Псаки и другие собаки

Дима выгуливает Дженнифер Псаки, потому что папа перехватил его после школы. Собака очень полезна для тех, кто все время сидит за компьютером. А вот и Аслан со своим папой. В руках у Аслана прочный поводок, а на другом конце поводка – щенок кавказской овчарки. Папа Аслана очень доволен, что сын не играет в ГТА и попросил купить щенка.

Перед Димой встает очень серьезная проблема, дорогой читатель: если он поздоровается с папой Аслана, его папа все узнает, а если не поздоровается, будет невежливо брать еду из ресторана.

– Р-р-р! Гав-гав! – говорит Дженнифер Псаки и кидается на щенка кавказской овчарки. Щенок убегает, уронив Аслана.

– Стой, пидорас, я с тобой разберусь за шесть минут! – кричит папа Аслана и бежит за щенком.

– Вот что значит русский дух, – говорит папа.

– Кавказец – тоже хорошая собака, – обижается Аслан, вытирая коленки. – Если его дрессировать.

– То-то и оно, дрессировать, – торжествует папа. – Ничо-ничо, и не таких дрессировали. Тут главное – хорошо его кормить и приучать беспрекословно выполнять команды. Если как следует вложился в кавказца, это будет самый преданный пес. А начнет дурить – придуши его ошейником.

– Зачем душить? – удивляется Аслан.

– Чтобы уважал, – учит папа. – Только не бери строжак, а то поранишь собаку.

Аслан идет искать своего щенка, а Дима с папой продолжают выгуливать Псаки. Псаки облаяла ротвейлера, двух питбулей, колли и пуделя, поиграла с чихуа-хуа и наложила большую кучу на детской площадке. Там все равно никого не было, кроме мамаши с коляской.

– Как вам не стыдно! – заорала мамаша. – Тут дети гуляют, могут вляпаться!

– Он у тебя еще не ходит, – вежливо ответил папа. – Не гони пургу.

– А вы знаете, что в собачьем дерьме глисты? – спросила мамаша.

– У некоторых в мозгах глисты, – вежливо ответил папа.

– А у некоторых во рту дерьмо, – вежливо ответила мамаша и укатила свою коляску, чтобы не мешать Псаки.

– Овуляшки находятся в состоянии послеродовой депрессии, – объясняет папа. – Когда они наезжают на незнакомых людей, у них повышается самооценка.

– То есть ты помог этой тетке? – не верит Дима.

– Помогать бабам – долг любого мужчины, – говорит папа.

А вот еще одна такса, она тоже какает у песочницы.

– Обама, Обама! – кричит моложавый пенсионер с седыми усами, в темных очках и камуфляже.

Обама – черный кобелек. Он лижет мордочку Псаки и нюхает у нее под хвостом.

– Жених растет, – одобряет папа.

Обама и Псаки бегают друг за другом, запутываются своими рулетками и связывают тросами ноги пенсионера.

– Тупые америкосы, – ругается дедушка, распутывая собак. – Ничего, будет осень – повезем на притравочную станцию, там вас уму-разуму научат.

Папа записывает номер телефона дедушки и расспрашивает о притравочной станции, потом они переходят к обсуждению украинского кризиса. Дима скучает по ГТА.

До начала каникул осталось всего ничего. Пора готовиться к контрольной и играть в ГТА. Дима заперся у себя в комнате, а мама на кухне разговаривает с папой.

– Нашел пацана для нашей Дженни, – папа показывает фото на айфоне.

– Ты дебил, – отвечает мама. – Ты понятия не имеешь о вязках и племенной работе. Хочешь действовать по принципу «давай собачка займется сексом вон с тем симпатичным кобельком?» А ты знаешь, что сперва нужно досконально изучить родословную кобеля и фенотип своей суки?

Папа ответил, что за эти годы достаточно изучил фенотип своей суки, а дядя Максим сказал, что папа мизогин и не имеет права оскорблять Таню.

Дима не выдержал, отпер дверь и спросил, кто такие мизогины. И мама объяснила, что мизогины – это отвратительное невоспитанное мужло, которое ненавидит независимых, успешных женщин и винит их во всех своих бедах. Также мизогины ненавидят слабых и покорных патриархалок, считая их недолюдьми. Женщина, которая дала мизогину, – шлюха, а которая не дала, – стерва. Но далеко не все мужло – мизогины. Некоторые особи, такие как дядя Максим, помогают женщинам в их нелегкой борьбе за свои права и избавляют женщин от сексуального рабства.

Папа сказал, что извиняется за свое мизогинство.

– Мизогинию, – ледяным тоном поправила мама. – И кстати, черные кобели до вязок не допускаются, потому что черный окрас без подпалин – брак породы.

Папа сильно огорчен. Он думал, будет круто, если Дженнифер Псаки родит щенков от Барака Обамы.

– И что, Обаме нельзя трахаться с Псаки только потому, что он черный? – спрашивает папа.

– Ты идиот, это был бы международный скандал! – возмущается мама.

А Барак Обама в соседнем доме грызет свой чаппи и слушает ворчание пенсионера.

 

Псаки в Крыму

«Лада ларгус» – длинная машина и стоит копейки. Папа покупает ее, чтобы поддержать российского производителя.

– Конечно, я мог бы взять минивэн, – говорит папа дяде Максиму, – и два года во всем себе отказывать, кормя пиндосов или японскую фашню.

– Или немцев, с одобрения которых убивают русских в Донбассе, – соглашается дядя Максим.

Дима и Псаки шляются по автосалону, а мама обнюхивает «Ладу ларгус» со всех сторон.

– Гигантомания русских мне непонятна, – изрекает наконец мама. – Зачем тебе это семиместное уебище? Все еще фапаешь на свои имперские амбиции?

Дядя Максим купил у папы джип и будет менять коробку, потому что снова потекли сальники, и папа сказал, что устал ебаться с этой машиной. На оставшиеся деньги они купят «матиз» для мамы. Вот сколько можно сэкономить в Москве, если живешь у друзей! Делать покупки надо заранее, потому что к новому 2015 году доллар уже будет стоить 100 рублей и пора валить из этой страны, – так сказала маме тетя Вера.

– Подумай, сколько всего можно нагрузить в эту «ладу», когда я буду помогать тебе валить из этой страны, – уговаривает папа. – Подумай, сколько жертв кровавого режима я смогу вывозить за один раз.

– Я гражданин этой страны, так что сама буду решать, когда и как мне валить! – злится мама.

Недавно папа, папа Аслана и дядя Максим пытались вступить в ополчение ДНР. Папу не взяли, потому что он когда-то давно откосил от армии, хотя и умеет обращаться со многими видами стрелкового оружия. Папу Аслана не взяли из-за лишнего веса, а вовсе не потому, что он кавказец. А дядя Максим не захотел ехать в ДНР без папы.

«Будем поддерживать Крым рублем», – сказал папа, а папа Аслана купил билеты в Сочи, потому что это тоже очень патриотично.

Аслан попросил купить билет и для Димы. Папа Аслана позвонил Диминой маме и пообещал присматривать за Димой на отдыхе. Димина мама сильно разозлилась и ответила, что ее сын не поедет в город фюрерской олимпиады. Диме стало стыдно за маму, и он даже извинился перед папой Аслана. Папа Аслан сказал, что все понимает, и Диме незачем извиняться. Мать – самый близкий человек для ребенка, и ее надо уважать несмотря ни на что.

Диме стало грустно, потому что он понял: мама никогда не была для него близким человеком, она всегда орала на него и на папу и заставляла делать глупые вещи: например, ходить на митинги, слушать там скучных людей и раздавать листовки, а потом убегать от полиции непонятно зачем. Но мама все равно лучше тети Веры. Сережа очень любит свою маму, а Дима свою – не очень. Вчера Дима не стал запираться у себя в комнате, а поговорил о маме с папой.

Папа сказал, что теперь точно не пойдет в ополчение ДНР, потому что не на кого будет оставить сына. И Псаки тоже против российского вмешательства во внутренние дела Украины.

– Зачем ты вообще живешь с мамой? – внезапно спросил Дима.

Папа очень удивился такой постановке вопроса. Он православный гетеросексуал, у которого есть жена и сын, а его дружба с дядей Максимом – одно баловство. И если над тобой совершили обряд венчания, ты не имеешь права бросать жену.

На самом деле, дорогой читатель, мама, папа и дядя Максим занимаются сексом втроем: папа наказывает дядю Максима, а мама наказывает за это папу. Но Дима в это время играет в ГТА и ничего не знает о нетрадиционных отношениях. Поди разбери, что они там кричат.

Но мы отвлеклись…

– Ты точно купишь мне «матиз»? – спрашивает мама.

– Честное пионерское, – отвечает папа. – Слово ватника!

Мама бурчит, что слово ватника ничего не значит, но соглашается на покупку «ларгуса». Папа и дядя Максим очень рады. Пока они возятся с документами, Дима покупает молоко в кофейном автомате и угощает Псаки. Она уже наделала две лужи в автосалоне, под «приорой» и «грантой», и лучше вывести ее до того, как продавцы это заметят.

И вот они все садятся в «ларгус».

– Запах новой машины, – жмурится дядя Максим, сидя рядом с папой. Мама заняла места посередине, а Псаки уже пописала на заднее сиденье, и Дима вытирает мочу специальными салфетками для салона.

– Подвеска жесткая, – морщится мама, когда колесо попадает на крышку люка. – Ты так вытрясешь последние мозги.

– Ничего, не бароны, – откликается папа. – Зато она лучше держит дорогу.

– Жестко в «ларгусе» – сядьте в «матиз», – загадочно говорит дядя Максим. И они едут за «матизом» для мамы.

Дима просыпается от того, что мама орет на папу.

– Димон, гони сюда свой сральник, – папа стучится в Димину дверь.

«Это еще зачем?» – думает Дима, писая в биотуалет.

– Давай-давай, его выливать еще! – торопит папа.

Дядя Максим во дворе грузит в «ладу» палатку и рюкзаки, папа выливает биотуалет на газоне под окнами, чтобы удобрить почву, и они с дядей Максимом привязывают туалет к багажным дугам «ларгуса».

– Любому нормальному человеку должно быть стыдно ехать в Крым, который присоединился к нам под дулами автоматов! – кричит мама с балкона.

– Так мы тебя и не берем! – кричит папа снизу.

– Мы не за это воевали с фашистами и крымскими татарами! – кричит Циля Иосифовна из окна своей кухни.

Мама возмущенно рассказывает обо всем по телефону тете Вере, а Дима собирает вещи. Мама уезжает куда-то на «матизе» и возвращается на тети-Вериной машине с тетей Верой и Сережей, у Сережи большой рюкзак и сумка с ноутбуком. Дело в том, что тетя Вера собирается ехать в Гаагу, и ей совершенно не с кем оставить Сережу, а мамин «матиз» в обмен на Сережу постоит в тети-Верином гараже. Когда у тебя гараж в Москве, это очень удобно, дорогой читатель. Некоторые в них и живут. Можно даже построить двухэтажный гараж, сделать там душ, туалет и кухню.

– Вот мы и встретились, – говорит Сережа.

А что же делает Аслан? У Аслана депрессия: Сережа написал на его стене в «контакте», что едет с другом в Крым. Аслан так расстроился, что даже забыл обозвать Сережу дырявым. Он просто удалил свою страничку и пошел купаться, потому что на море был сильный шторм. Еще Сережа написал на стене Сони Гельман, что она никому не нужная дура. Соня позвонила Диме и потребовала назад свои три тысячи с процентами, и Димин папа перевел четыре тысячи на кредитку Сониного папы. Сонин папа долго извинялся за дочь, но папа Димы ответил, что все в порядке. С такой девушкой сын не пропадет.

Дима пообещал на своей стене, что утопит Сережу в Черном море, и они поехали.

А как же мама? Она тоже едет в Крым, чтобы требовать его возвращения Украине и защищать права коренных народностей. Например, крымских татар.

Навигатор прокладывает путь через Орел, Курск и Харьков. Что за дурак! Папа исправляет маршрут: они поедут через Тулу, Воронеж, Ростов-на-Дону, заедут искупаться в Ейск, а оттуда уже недалеко до Керченской переправы. С учетом пробок поездка займет 1 день, 21 час, 22 минуты. Всего ничего!

Папа непривычным жестом включает первую скорость и…

– Стой! – кричит дядя Максим. – Самое главное забыли!

Папа шарит в карманах, бежит в дом и возвращается с георгиевской ленточкой.

– Типичная логика колорадов, – ворчит мама. – Сунь свою полосатую дрянь в бензобак, если это самое главное.

Папа привязывает ленточку к зеркалу заднего вида. Поехали!

Циля Иосифовна машет им вслед.

Дженнифер Псаки одели в подгузник, ей очень стыдно и неудобно. Она трясется и взвизгивает каждый раз, когда «ларгус» переезжает лежачего полицейского или попадает колесом в выбоину.

– Успокойте собаку! – нервно говорит мама.

Дима уже скормил Псаки пакет чипсов, а Сережа отдал ей пачку сосисок вместе с упаковкой. Собачку тошнит целлофаном.

– Сколько еще ехать? – спрашивает мама.

– Ебаный пидор! – кричит папа. – Если у тя «инфинити», можно ехать как мудак?!

– Соси у Тольятти! – кричит дядя Максим.

Запомни, дорогой читатель, если у тебя есть «лексус», «инфинити», БМВ или другая буржуйская машина, можно ехать как мудак. Но легче протащить джип на эвакуатор, чем стать патриотом.

Дима уже посадил аккумулятор папиного телефона, а мама и дядя Максим ему свои не дали.

– Есть чо посмотреть? – спрашивает Дима Сережу.

Сережа занят: он читает Кортасара. Дима достает Сережин планшет. Что же там внутри? У Сережи три карты памяти на 32 гигабайта. На них Ким Ки Дук, Райнер Вернер Фассбиндер, несколько фильмов Анджея Жулавски, Дэвида Линча и Белы Тарра. Все, что нужно хипстеру! А еще там всякие неизвестные поцы вроде Киеси Куросавы, Ёсисигэ Ёсиды, Синдзи Аоямы и Хироюки Танаки. Дима что-то слышал про Дэвида Линча: там убили школьницу, а она оказалась шлюхой и наркоманкой, которую трахал весь город. Так ей, в общем, и надо.

– А есть че-нить лайтовое? – спрашивает Дима. – Мультики, например?

У Сережи есть все.

– Только предупреждаю, это сёнэн-ай, – говорит Сережа. – Ты не поймешь.

– Че это я не пойму, – обижается Дима и открывает папку «Красавцы-старшеклассники на страже Земли во имя любви». – Так, я не понял! Это о чем?

– Ну, в общих чертах это про то, как один мальчик тискает вомбата, а другой мальчик ревнует своего бывшего друга, который предал его ради какого-то быдлана и вонючего карри из соседнего ресторана, – отвечает Сережа.

– Че за вомбат? – спрашивает Дима.

– Ну, он такой толстый, розовый и брутальный, – поясняет Сережа, – а этот мелкий блондин его тискает, потому что любит обнимашки.

– Дальше можешь не объяснять, – говорит Дима.

– На самом деле это не вомбат, а пришелец из далекой галактики, который прилетел спасти мальчиков от позорного реалити-шоу, в котором они участвовали без их согласия. Так вот, его бывший друг с новым другом ходят в баню, и там они сидят голые в фуро и треплются про японскую еду, а потом…

– Не надо спойлерить, я потом посмотрю, – вмешивается мама.

– Если не нравится сёнэн-ай, можно посмотреть юри, – предлагает Сережа.

– Мне параллельно, что там делает этот Юрий, – отвечает Дима. – Но пусть он это делает у себя дома, а не выставляет свою ориентацию напоказ.

И правильно, Дима, потому что юри – это расовые японские мультики про школьниц-лесбиянок, у которых из-под клетчатых юбочек торчат белые панцу. Как, ты не знаешь, что такое панцу? Это просто-напросто трусы, чтобы их нюхать и фапать.

– Надо что-нибудь попроще, – говорит Сережа. – У меня есть кино твоего интеллектуального уровня. Называется «Трусонюх».

Дима делает фейспалм.

– Это крутая комедия, – доказывает Сережа. – Кино для настоящих быдланов! Там один парень получает суперсилу, когда надевает на лицо женские панцу.

– Спасибо, я потом посмотрю! – кричит папа.

– А хочешь короткометражку? – спрашивает Сережа. – Там всего-то 23 минуты.

И Сережа открывает файл под названием «Прора». Дима смотрит. На экране гуляют два парнишки: один шлюховатого вида блондин, другой – хипстер-брюнет в шляпке. Сережа объясняет, что Прора – это заброшенный курорт, построенный нацистами. То есть классический образец безликой архитектуры Третьего рейха. Сейчас большинство зданий пустует, но одно уже успели переделать под молодежную гостиницу. «Может, и мы туда съездим», – смущенно добавляет Сережа.

– Ну, ваще я интересуюсь историей Третьего рейха, – одобряет Дима.

А тем временем шлюховатый блондин начинает сосать у брюнета-хипстера. Брюнет за это хуячит блондина в битое стекло. И правильно: то гуляли как нормальные пацаны, а то полез со своими пидорскими играми. И в конце фильма блонд с порезанной ногой сидит на пирсе, щурится на закатное солнце и смотрит, как уходит другой парень. И еще лыбится: типа врешь, не уйдешь.

– Ну как, ты все понял? – с надеждой спрашивает Сережа.

– А ты-то все понял? – спрашивает Дима.

– Я все очень хорошо понял, а вот понял ли ты? – спрашивает Сережа.

– Короче, если ты ко мне полезешь, будешь ходить с порезанной ногой, – обещает Дима. – Это любому пидору понятно.

– Вот, бери пример с Сережи, – советует мама. – Он не валяет дурака, как ты, а постоянно учится.

– А я еще читаю журнал «Сеанс», – хвастается Сережа. И он не врет. Вот уже шесть лет Сережа сидит на одном кинофоруме. Там он обсуждает с другими такими же мальчиками интеллектуальное кино под видом старого еврея. Иногда Сережа заглядывает на форум «Политика, Украина: что будет с русскими?» Там он называет сторонников ДНР дикарями и проповедует либеральные ценности, а когда его посылают в Гейропу, бегает жаловаться маме. У Сережи очень разносторонние интересы.

– Хуясе, умный, – говорит папа дяде Максиму. – Прямо как наш Абрам Кацнельсон.

Сережа делает вид, будто ничего не понял.

На прошлой неделе дядя Максим обещал вычислить его по айпи и отпиздить, и он не шутил, потому что работает программистом в ГУВД. Они с папой решили, что старый еврей – это тетя Вера, а бить женщин стыдно, тем более лесбиянок и феминисток.

У мамы разрядился айпад, и дядя Максим подключил его к прикуривателю. Маме скучно.

– Дай, я поведу, – предлагает мама. Сейчас очередь дяди Максима, но он не хочет прослыть шовинистским быдлом и предлагает посадить Танечку за руль.

– Ебаное мужло! – кричит мама, обгоняя дорогие машины. – Не насосал, а своровал!

Папа просит маму поменяться с дядей Максимом, чтобы дети не выучили плохие слова.

А вот и машина ДПС, она едет следом за «ларгусом», включив мигалку.

Молодой майор просит маму показать водительское удостоверение и пройти с ним в машину.

– Я знаю свои права и никуда не пойду, – говорит мама. – Составляйте протокол.

– А вы знаете, что в пределах населенного пункта нельзя набирать скорость выше 60 км/ч? – спрашивает молодой майор.

– А вы знаете, что я – Татьяна Корчажная, депутат Законодательного собрания Москвы прошлого созыва, член Координационного совета оппозиции и председатель Исполнительного комитета Национальной партии феминизма? – спрашивает мама.

– Я даже не знаю, что это такое, – отвечает майор, – но в следующий раз, пожалуйста, не превышайте.

И он отпустил маму без протокола. Вот как выгодно быть политиком!

– А мы пойдем смотреть на тульский кремль? – спрашивает Сережа.

Но тульский кремль уже очень далеко.

Дженнифер Псаки накакала в подгузник и плачет. Мама останавливает машину, папа и дядя Максим выходят, кладут собаку на капот и меняют ей подгузник. Дядя Максим обтирает попу Псаки влажными детскими салфетками и воркует: «Лежать, доча, лежать!»

– Смотри, – говорит Дима Сереже. – Это твое будущее. Пидорасня мечтает о нормальной семье и потому заводит эрзац-детей в виде кошек и собак.

– Вообще-то, у меня есть настоящий, – обижается папа.

Но Диму это не волнует.

– Ну и что, – спорит Сережа. – Когда собака вырастет, она не сдаст тебя в психушку, чтобы отобрать квартиру. Животные намного лучше некоторых людей!

– Ну и еби собаку, – отвечает Дима. – И кстати, я хотел остаться дома, а ваш Крым мне нах не всрался.

Вот какой неблагодарный мальчик этот Дима, ему плевать на подарок, который сделан всему российскому народу! Так ему и сказал дядя Максим. Дима не понял, шутит он или нет. Дядя Максим объяснил, что не одобряет политику правящей партии, но быть несогласным с ней – значит предать интересы Родины. И так же думает китайский режиссер Чжан Имоу, который великолепно отобразил идею давления конфуцианской системы на личность и индивидуальность в фильме «Проклятье золотого цветка». Если любишь Россию и русских парней, не надо все время отстаивать свои права, как оголтелые западные геи, которым сделать каминг-аут – все равно что отсосать на заправке. Русский парень не обязан тебя любить насильно, только терпением, трудом и постоянной разъяснительной работой можно сделать из него европейского человека.

Папа на это возразил, что один его кореш-скинхед попросил себя отпиздить, потом пошел в полицию и заявил, что его избили гомофобы. В полиции приняли заявление, посмеялись и забыли. Но кореш все ходил и ходил туда, требуя найти виновных, и аккуратно подшивал все бумажки, а сейчас он настоящий европейский человек, живет в Германии на хорошее пособие, пользуется всеми положенными социальными программами и даже вышел замуж за другого бона. Конечно, не взаправду, а для гражданства.

– Так мы и поверили, – улыбнулась мама.

Все сели в машину и отправились дальше, а Сережа достал из сумочки чупа-чупс и начал его облизывать, выразительно поглядывая на друга детства.

Внезапно Дима прямо на ходу распахнул дверь и закричал:

– Заебали со своими пидорами и крымнашем!

Псаки залилась демоническим лаем и вылетела в кювет, дядя Максим резко затормозил, а Сережа проглотил чупа-чупс.

Дима не растерялся, засунул руку Сереже в горло и вытащил конфету за палочку. Сережа терпел, потому что умеет подавлять рвотный рефлекс.

Мама подняла с полу айпад и пообещала, что никаких геев и намкрышей больше не будет, еще она ругала российский автопром и водительские навыки дяди Максима.

Папа и дядя Максим нашли в канаве Дженнифер Псаки, настроение у пресс-секретаря госдепа было боевое. Она искусала папу, дядю Максима, маму и Сережу, а потом изодрала в клочья свой подгузник. Это была операция по принуждению к миру, пострадали обе стороны конфликта, непокусанным остался только тот, кто сохранял нейтралитет. Псаки снова оттерли влажными салфетками, дядя Максим нацепил на нее китайский намордник и пристегнул таксу к сиденью китайским автоповодком. Ведь в настоящее время экономической мощи самой богатой страны может противостоять только производственная мощь самой населенной. Китай станет верным союзником России в ее нелегкой борьбе с однополярным мировым порядком.

Дима поймал на автозаправке вайфай и написал Аслану, что ужасно проводит время и кругом одни мудаки. Конечно, в детстве Дима очень любил папу, но это было давно, а теперь все мудаки, кроме Аслана, который его единственный настоящий друг.

А что в это время делает Сережа? Он на своей страничке в «контакте» вспоминает Карвая и рассуждает о кризисе однополых отношений, который надеется вскоре преодолеть. А как же Аслан? Он лежит с температурой, и его тошнит шашлыком, но настроение у Аслана отличное. К счастью, в Сочи полно вайфая, и Аслан уже знает о коварстве Сережи. Еще он смотрит в «контакте» мультик про красавцев-старшеклассников и розового вомбата, ведь, когда у тебя температура, все равно больше нечем заняться.

Папа хотел посмотреть Воронеж и сказал об этом маме, потом все замолчали, даже Псаки перестала скулить и тявкать, она прижалась к Диме, зажмурила глаза и засопела носиком. Когда Дима проснулся, они уже стояли в огромной очереди легковых машин. Немытые люди загорали на пыльной траве, орали младенцы, женщины отчитывали своих мужей за то, что эти ватные нищеброды не смогли купить билеты на самолет. Папа очень выразительно смотрел на маму и, казалось, чего-то ждал. Дядя Максим с тревогой смотрел на папу, а Псаки часто дышала, высунув язык от жары.

– И не надейтесь, – сказала мама. – Я с детьми и собачкой поеду на пароме своим ходом, мы будем купаться, загорать и ждать вас в Керчи.

Папа выдохнул, а дядя Максим побежал за пивом и лимонадом.

– Береги маму, Димон, – сказал папа. – Боюсь, как бы не избили.

Мама была одета очень красиво – в желтые брюки и голубую футболку с тризубом на левой груди, а ногти у нее были покрашены синим и желтым лаком. Вся очередь завидовала ей, потому что у мамы независимое мышление, и она никогда не стесняется демонстрировать свою точку зрения агрессивно настроенному большинству.

Дима и Сережа упаковали в городские рюкзаки все необходимое – планшеты, плавки, пару футболок, чистые трусы, мыло, полотенца и туалетную бумагу, Сережа добавил еще крем от загара и молочко для тела, чтобы ухаживать за кожей. И они пошли к парому по обе стороны от мамы, чтобы ей завидовали не так сильно. И маму совсем никто не побил, потому что как раз в это время мужики на шоссе переворачивали джип какого-то чиновника, ведь он хотел объехать очередь, а Россия – демократическое государство, где все равны.

Псаки одобрительно гавкала, когда мужики раскачивали машину. Ведь это так весело и здорово для маленького щенка, когда вокруг много людей. Псаки бегала вокруг джипа, становилась на свои коротенькие задние лапки и пыталась помочь. Когда джип перевернулся, Псаки тоже повалилась на спину и просила всех почесать ей животик, а мужики ее гладили, приговаривая: «Какая хорошая собачка». Многие спрашивали, собирается ли Дима охотиться с ней на лису и барсука, а мама в это время фотографировала джип и писала в фейсбуке, что есть Бог.

Перед паромом Псаки присела и как следует сделала дела, а когда мама попыталась одеть ее в подгузник – зарычала и изодрала его в мелкие клочки. И они поплыли. Все это время такса терпела и снова пописала только в Керчи, глядя с обочины на длинный ряд машин, ожидающих отправки в другом направлении.

Мама нашла через букинг очень дешевый отель. Там не было написано, что с собаками нельзя, и Псаки тоже пустили. Дима и Сережа сразу кинули вещи и пошли искать пляж, а мама осталась фотографировать отель и писать об ужасах совкового сервиса и о том, почему ватники здесь чувствуют себя как дома.

Найти пляж оказалось не так легко. Весь берег был обнесен набережной, похожей на ступенчатые пирамиды древних египтян и индейцев. Кое-где попадались фальшивые бассейны, то есть бетонные коробки над морем, с лесенками, чтобы вылезать из воды. Вход туда оказался платный. Сережа возмущался, что за бесплатное море дерут такие деньги и что проклятые совки уничтожили все пляжи, построив эту отвратительную, безликую набережную. Дима полежал бы и на ступенях, и вообще было очень жарко и душно, хотя небо затянули тучи. Но Сережа хотел именно пляж с песочком, как в чертовой Проре, и чтобы рядом был огромный заброшенный санаторий тоталитарного режима. Диме не хотелось переться за этим песочком в мокрых трусах, а так бы он давно искупался.

Они шли и шли по навигатору, пролезая в дыры ржавых оград. Показался первый пляж с песочком. Сереже он не понравился, потому что на дне оказалось полно камней, а в кабинках для переодевания нассали гопники. На следующем дно было полно водорослей, а в море полагалось нырять с мостков. От третьего пляжа осталось два метра, потому что его не подсыпали, и какая-то старушка рассказала Диме, что при Горбачеве, когда она еще работала на заводе Войкова, пляж был аж отсюда и досюда.

Все следующие пляжи состояли целиком из острых камней, наваленных под обрывами, и к ним вели крутые песчаные тропинки, а точнее – высохшие русла весенних ручьев. Диме это очень понравилось, ведь там можно плавать совсем без трусов, а Сережа совсем расхотел купаться, ведь это так не похоже на Пхукет, куда они с мамой летают отдыхать каждую зиму. Тогда Дима ухватил Сережу за руку и потащил вниз, а Сережа заорал, что он ватный убийца. И Дима промчался вниз по тропинке, поднимая пыль, а Сережа пролетел за ним и ударился коленкой об камни внизу, так что получилось почти как в его любимом фильме. Потом Дима очень долго топил Сережу в море, хотя на дне было много острых камней и под некоторыми жили водяные змеи. Сереже все понравилось, и он еще сказал, что любит, когда с ним пожестче.

Запомни, дорогой читатель: когда либералы жалуются на произвол, это значит, что его мало. Либералы сами просят бить их и унижать, чтобы было на что жаловаться в соцсетях.

А главное, трусы остались сухими, потому что на пляже больше никого не было, только какие-то тетеньки-извращенки фотографировали их сверху камерой с большим объективом, и вообще очень быстро стемнело.

Дима и Сережа заблудились: у них разрядились смартфоны. Дима предложил идти напрямик, потому что так быстрее. Сережа предложил забиться в какой-нибудь заброшенный санаторий и там переночевать, а когда станет светло – найти дорогу обратно. Ярко светила луна, но Сережа сказал, что плохо видит в темноте и у него болит коленка, которую он расшиб из-за Димы. Слева под луной белели бетонные корпуса тоталитарного режима, и Сережа, прихрамывая, отправился туда. Дима понял, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет, но последовал за ним. В сантиметре от его уха порхнула летучая мышь, из балконной двери с разбитым стеклом потянуло плесенью и мышиными экскрементами.

– Совсем не обязательно лезть в этот бомжатник, – сказал Дима. – На улице намного лучше.

– Мне, в принципе, все равно где, – смутился Сережа. – Я это еще ни разу не делал.

Он встал на свои разбитые колени, и Диму объял ужас.

– Тебе удобно? – спросил Дима. – Трава не сильно колется?

– Не говори глупостей, – ответил Сережа и притянул к себе Диму за резинку шортов.

Дима мог за это сразу врезать Сереже, но почему-то не врезал. Во-первых, это все-таки друг детства, во-вторых, их все равно никто не видел.

И все бы случилось как в фильме «Крампак», который так нравится Сережиной маме, но вдруг раздался леденящий душу лай, и на поляну вылетел огромный черной масти зверь, схожий по виду с таксой, но гораздо более прыткий, и начал скакать вокруг мальчиков, пытаясь лизнуть их в лицо.

Дженнифер Псаки довела их по запаху до самого отеля, совершенно не догадываясь, от какой участи спасла своего хозяина. А мама все это время читала комментарии в фейсбуке, где ее друзья-либералы ругали наследие проклятого совка.

Сережа оставил на своей страничке загадочную надпись, что у него с другом все было почти как в том фильме. В каком именно, он не уточнил, но Аслан спросил у него в личке, и Сережа ответил, не дурак.

И Аслан теперь сидит очень мрачный на берегу Черного моря, где его никто не видит, кроме редких посетителей кафе, и тайком от папы смотрит «Крампак». О чем этот фильм, лучше тебе и не рассказывать, дорогой читатель.

Когда Аслан досмотрел «Крампак», он вернулся в апартаменты, открыл папину бутылку хванчкары, унес ее на пляж, выпил там и заплакал. А Черное море катило свои черные ночные волны, равнодушное к горю кавказского подростка, и обдавало его бледное лицо солеными брызгами. Аслан громко ругал матом Димину маму и ее подругу тетю Веру, которая ебалась с шайтаном и родила от него ублюдка.

В это время папе Аслана стало скучно, он не нашел недавно купленной бутылки, зато заметил на холодильнике штопор с пробкой и планшет своего сына с фильмом, поставленным на паузу в самом интересном месте. Папа Аслана понял, что с сыном происходит нечто странное и несовместимое с исламской этикой. Смартфон Аслана был разряжен и валялся тут же, а щенок кавказской овчарки остался дома и не мог найти хозяина. Папа Аслана не ложился всю ночь, а Аслан бродил до утра по улицам Сочи, пытаясь снять проститутку, но все ему отказывали, потому что за такие деньги никто не хочет получить срок.

Запомни, дорогой читатель, пока ты несовершеннолетний, обо всех нетрадиционных отношениях тебе придется забыть.

Аслан все-таки вернулся в апартаменты, блеванул тайком от папы и наврал, что хочет еще поспать, потому что у него болит голова, а папа Аслана поверил, потому что это его единственный сын, и если Аллах допустил такое, то отец не вправе его судить. Всему виной проклятые европейские ценности, которых сын нахватался у русских. Теперь папа Аслана осознал мудрость Диминой мамы и горячо поблагодарил Создателя, который управлял этой женщиной.

Аслан проснулся поздно вечером и попросил у своего папы денег. Папа Аслана спросил, для чего.

– Я хочу отомстить, – глухо промолвил Аслан.

– Мы живем в цивилизованной стране, – напомнил папа Аслана. – Хочешь мстить – накажи его рублем, введи санкции. Мы россияне, а не какие-то там дикари с гор.

– Нет времени, – еще более мрачно ответил Аслан. – Я должен спасти самое важное, что только может быть для мужчины.

Папа Аслана не стал уточнять, что самое важное для мужчины, но сказал, что поедет с Асланом, чтобы сын не наделал глупостей.

Аслан упаковал в рюкзак немного чистой одежды, планшет и огромный кинжал с красивой рукояткой, который недавно купил в подарок Диме.

А где же папа Димы? Он лежит в «ларгусе» с дядей Максимом, пьет пиво и обсуждает будущее Новороссии. Совсем скоро наступит их очередь, так что на всякий случай дядя Максим трезвый.

Папа Димы очень удивился, увидев Аслана и его папу. Сначала он решил, что ему показалось, ведь все кавказцы для него – на одно лицо.

– Это Керим с пацаненком, – сказал дядя Максим.

Аслан объяснил Диминому папе, что ему нужно срочно увидеть друга. Папа Аслана при этом поморщился, но все равно сел в «ларгус» со словами «Хули мы не патриоты». «Лада ларгус» – длинная машина, места хватит всем – и Аслану, и Дженнифер Псаки.

Папа Аслана сфотографировал очередь и потом хвастался друзьям на «Одноклассниках», что был на переправе с русским народом, и всем очень понравились эти патриотические фотки – кроме мамы Аслана, которая устраивает свадебные банкеты на сто персон и дрессирует щенка кавказской овчарки.

Дима и Сережа с мамой и таксой уже успели побывать в Феодосии, Алуште, Гурзуфе и Ялте, покатались на троллейбусах и канатной дороге. Псаки пописала под огромной секвойей в Никитском ботаническом саду и очень собой гордится.

Дима сильно скучает по Аслану и его шашлыкам: мясо в Крыму плохое. А мама ищет идеальный отель: чтобы уровень сервиса в нем был как в Швейцарии, а цены как в филиппинских трущобах. На Южном берегу ужасно дорого, только украинское пиво продается по человеческим ценам, но его скоро выпьют. Мама везде подключается к бесплатному вайфаю и ругает крымских сепаратистов, которые не хотят работать и сидят на шее у россиян. Еще она пишет, что курортный сезон в Крыму провален, и постит фото полупустых пляжей.

А вот и Бахчисарай – оплот крымских татар, с которыми так мечтала встретиться мама, чтобы узнать, как их притесняют.

– Сколько до Севастополя? – спрашивает она у доброго на вид таксиста со шрамом через все лицо.

– Тысяча, – отвечает таксист и дает маме визитку с номером телефона. Таксиста зовут Хайбулла.

– Так вы крымский татарин! – радуется мама. – Сильно ли вас тут дискриминируют за ваши убеждения?

– За какие убеждения? – спрашивает Хайбулла.

– Я вижу, у вас шрам на лице, – допытывается мама.

– С хачиком на дискотеке подрался из-за телки, – объясняет Хайбулла. – Молодой был, глупый. Так вы едете?

– Тыща до Севастополя – это грабеж, – возмущается мама. – Такие пассивные украинцы, как вы, только поддерживают грабительский режим!

Конечно, известная феминистка и правозащитница не позволит, чтобы ее вез расист и мизогин, тем более за такие деньги.

И вот они трясутся в автобусе: у Димы на коленях сидит Сережа, а у Сережи на руках – Дженнифер Псаки. Кругом потные бабули с корзинами и сумками, они ругают невоспитанных мальчиков, которые не уступают место старшим. Согласись, дорогой читатель: эйджизм – это глупо и несовременно, им страдают только тупые совки и китайцы.

У шофера-татарина голубой флажок с тризубом – он украинский националист. Шофер нарочно едет по колдобинам, чтобы показать: жизнь крымских сепаратистов без Украины будет нелегкой. Бабули интолерантно кричат ему: «Не дрова везешь!»

Внезапно шофер сворачивает на АЗС и требует, чтобы все вышли: кончилась солярка. Бабули, ругаясь, выходят и выносят ящики с черешней. Шофер ковыряется в двигателе: у него какие-то проблемы.

Тем временем «лада ларгус» рыщет по дорогам Крыма – через горные перевалы и степи, мимо белых скал, виноградников, яблоневых садов, полей с желтой пшеницей, солнечных батарей, недостроенных татарских домов и иных красивостей. И четверо людей в «ладе» очень счастливы, что все это теперь наше.

У дяди Максима небольшие проблемы с навигатором. Он подъехал к Севастополю со стороны какой-то автобусной станции, где стоят фальшивые «Макдональдс» и «Старбакс». Это ларьки, в которых торгуют шаурмой и кофе, ведь город-герой не продался пиндосам с их котлетами и сосисками в булках! Отсюда ходят катера на другую сторону бухты. У пристани ждет небольшой паром, на который въезжают легковушки. Диминого папу мутит. Да, дорогой читатель, в Крыму очень любят паромы, тут без них никуда.

Аслану очень нравится катер, поплавать на котором стоит всего десять рублей, это вам не московское метро.

В это время Дженнифер Псаки, почуяв свободу, рвется с рулетки на чей-то виноградник. Татарин с тризубом зовет на помощь другого татарина с АЗС, а бабули позволяют себе интолерантные высказывания.

А вот и эсэмэска от папы: они уже пьют пиво в пиццерии рядом с парком Победы. Пицца там стоит всего на десять рублей больше, чем в Москве, зато в ней меньше колбасы. Аслан специально не идет в аквапарк: он ждет Диму. Пришлось позвонить Хайбулле, который довез маму, мальчиков и таксу всего за тыщу двести и предложил их потом подбросить до аэропорта за полторы, потому что дешевле они нигде не найдут.

– Нет, спасибо, у нас есть машина, – с достоинством ответила мама, а Хайбулла загадочно улыбнулся и промолчал.

Севастополь – город-герой. И теперь героем предстоит быть Аслану. Вот крымскотатарское такси подъезжает к пиццерии, оттуда выскакивает Псаки и тут же присаживается пописать. Вот вылезает Димина мама, разминая суставы. А вот и ненавистный Сережа. Ему всего двенадцать лет, а он уже хипстер.

Аслан расчехлил свой кинжал и направился к Сереже. А где же полиция? Двое полицейских едят пиццу за соседним столиком и посмеиваются, глядя на забавного мальчишку.

– Ты ублюдок и вор, – сказал Аслан. – Ты совратил моего друга, и сейчас я тебя за это накажу.

– Отвали, шашлычник, у тебя шампур короткий, – ответил Сережа.

– Амы с ним вместе смотрели порно. Много раз! – сказал Аслан.

– А мы с ним спали в одной кровати, когда нам было четыре года, и трогали друг друга, – похвастался Сережа.

– Это ничего не значит, – вмешался папа Аслана. – Все мальчики смотрят порно и трогают друг друга, а потом они вырастают, женятся, и у них родятся дети. Так что пойдем скорее в аквапарк.

Вот так папа Аслана надеялся разрулить неприятную ситуацию.

– А мы с Димоном вместе лежали в джакузи, – ляпнул Аслан. – А рядом с пидорасом, как ты, я даже срать не сяду!

– Я его женю в шестнадцать лет, – пробормотал папа Аслана и отвернулся.

И тут Сережа накинулся на Аслана и начал его душить, а Аслан бил Сережу рукояткой кинжала по голове, потому что это холодное оружие и, если тыкать кого попало, можно загреметь в колонию для несовершеннолетних.

Дима в это время купил банку кока-колы и доел папину пиццу, а папа и дядя Максим одобрительно посмеивались, глядя на дерущихся мальчиков. Дженнифер Псаки решила, что это забавная игра, она прыгала вокруг Сережи и Аслана, хватая их зубами за шорты. Когда ты подросток, никто не принимает тебя всерьез.

Когда Сережа отпустил горло Аслана, гордый кавказский мальчик встал на колени, приставил кинжал к животу и объявил, что совершит харакири, если лучшему другу насрать на его чувства. Это был очень мужской поступок, который одобрил бы любой японец. Аслан проткнул себе живот на полсантиметра, потекла кровь. И Ямамото Цунэтомо, и Юкио Мисима восхитились бы стойкостью духа и благородством Аслана, но Дима просто пнул кавказского друга, отобрал кинжал и попросил не страдать хуйней. И Аслан согласился не страдать хуйней, только если Сережа тоже не будет страдать хуйней и приставать к его другу. Дядя Максим принес из машины аптечку и обработал рану. Спирт сильно щипал, но Аслан терпел.

– И что же самое главное для мужчины? – спросил папа Аслана. – Ты достиг цели или просто приехал позориться?

– Для мужчины самое главное – дружба, – серьезно ответил Аслан.

И полицейские, которые ели пиццу, похвалили его, но попросили больше не тыкать кинжалом себе в живот, потому что это очень больно и вообще не лучший способ решения проблем. И еще они сказали, что вредно смотреть порно, пока тебе не исполнилось восемнадцать, и взяли с Аслана честное пионерское, что он удалит запрещенное видео со всех имеющихся у него носителей.

Аслан смотрит порно с десяти лет, и на всех медкомиссиях пишут, что он здоров. Спорить со стражами порядка он не стал, но тридцать гигов порнухи с карты памяти все равно не удалил. Ведь он не просто кавказский подросток, а борец с системой. И папа Аслана потом сказал, что уж лучше смотреть порно, чем вступать в какой-нибудь ИГИЛ. Нужно же молодежи хоть чем-то себя занять!

Мама и Сережа гуляют по городу. Маму все бесит: эти севастопольцы просто помешаны на своих имперских амбициях. Везде монументы, патриотические плакаты. Даже на витрине магазина одежды для беременных – российский триколор. Еще здесь живет махровый ватник Платон Беседин, которого мама часто ругает в фейсбуке. Мама ищет Платона Беседина, чтобы начистить его ватное рыло. Но Беседин тоже не лыком шит: уехал куда-то давать интервью.

А вот еще странный монумент: послание севастопольцам будущего, заложенное в 2000 году. «Надеюсь, их там как следует обматерили», – злорадствует мама.

Сережа пообещал не писать больше провокационные посты на своей страничке. Но разве можно верить пустым словам хипстера? Пока Дима с Асланом катались на водяных горках в аквапарке, он тайком подключился к вайфаю в баре и настучал, что один его знакомый недавно совершил каминг-аут в присутствии родителей и стражей порядка. И что это был очень смелый и мужской поступок, почти как у Мисимы, поэтому Сережа гордится им и совсем забыл, как этот кто-то недавно унижал его со сворой тупых одноклассников.

И пусть Соня Гельман злится в своем Эйлате, где гостит у бабушки.

Больше всех расстроен Аслан: он долгие годы потратил на то, чтобы стать популярным в школе. Он еще помнит, как в детском саду вся группа накинулась на него с воплями «Бей чурку!» и как потом его отправили в логопедический садик, откуда с большими трудностями и за большие деньги Аслан поступил в обычную школу. Аслану снова придется стать изгоем, и еще он подставил друга своим необдуманным поступком. Очень дорого обходятся русским патриотам ссоры с либералами. Аслан давно знает, что крутым в этой стране можно быть, только когда опускаешь кого-то всей социальной группой. А если ты читал Мисиму в двенадцать лет, тебя никто не поймет.

Сережа делает вид, что хотел как лучше, а Дима утешает Аслана. Четкому пацану насрать, что думает какая-то Соня. Соней больше, Соней меньше – мало ли еврейских тян в Москве?

Спальных мешков на всех не хватит, а погода портится. Дядя Максим и папа Аслана разбили палатку на берегу в малонаселенной части бухты, хотя к ним два раза подходили полицейские и просили убраться куда-нибудь подальше. Папа Аслана ночует в «ларгусе», потому что в спальник он все равно не влезет. Папа Димы и дядя Максим уже спят, соединив молнии, Псаки спит между ними, мама пишет в фейсбуке о ментовском произволе, грабительских ценах и плохом сервисе местного аквапарка. Аслан лежит на расстеленном спальнике Димы, кашляет и смотрит на планшете японский художественный фильм «Черная ящерица», где в роли бабы мужик из театра кабуки. Это очень редкий фильм с английскими субтитрами, по сценарию Юкио Мисимы. Аслан скачал его на хипстерском трекере КГ, купив инвайт за 35 долларов. Этот трекер жутко элитарный, Сережа завидует Аслану, потому что у него нет аккаунта на КГ. Дима раза четыре попросил выключить это говно, лег рядом и захрапел, и то же самое сделал Сережа, хоть он и хипстер. Аслан укрыл их вторым спальником и всю ночь лежал с открытыми глазами, размышляя о нелегкой судьбе национальных меньшинств в РФ, а дождь стучал по китайской ткани, из которой была сшита палатка, и шторм ревел внизу.

На рассвете Аслан вышел поссать в биотуалет и увидел, что кругом лужи и раскисшая глина, и в такую погоду совершенно невозможно гулять. Псаки тоже высунула нос, вымазалась в глине и попыталась залезть обратно к папе и дяде Максиму.

– Псака – чертова собака! – ругается дядя Максим.

На море сильный шторм, купаться нельзя.

– А в Бахчисарае хорошая погода, – говорит папа Аслана. Он отлично выспался в машине, и у него совсем не ломит поясницу.

Папа и дядя Максим кое-как вытерли палатку бумажными полотенцами и загрузили ее в «ларгус», прикрутили сверху биотуалет, а спальники еще раньше побросали на сиденья, потому что их очень неудобно сворачивать, а в Севастополе холодно. Пусть будут вместо одеял. Осталось оттереть Псаки влажными салфетками – и снова в путь!

Дима и Сережа уже были в Бахчисарае, но Аслану все интересно – и ханский дворец, и мечети. Мама Димы рассказывает, как русские притесняют крымских татар, этих патриотов Украины. Недавно татарам даже запретили проводить митинг в память геноцида и депортации.

– Позвольте, – вмешивается папа Аслана. – А разве не крымских татар резали казаки из Запорожской сечи?

– А крымские татары резали и ебали украинцев, – вспоминает дядя Максим.

– На самом деле мы с крымскими татарами состояли в одной Орде, – рассуждает папа Димы. – И мы, как правопреемники Орды, у себя дома рядом с татарами. Так что ни о каком геноциде не может быть и речи!

Мама бурчит, что они все обчитались Фоменко, и вообще, Украина теперь совсем другая.

– Так и Япония совсем не та, которую бомбили пиндосы, – торжествует папа Аслана. – Их в геноциде никто не обвиняет. А нам вменяют в вину справедливое наказание татар за пособничество фашистам. Всем можно быть фашистами, только нам нельзя!

– Да будьте на здоровье, кто вам запрещает?! – бурчит мама.

– Вы обещали, – напоминает Дима. Но его никто не слышит.

«Ларгус» выезжает на перекресток трех дорог, где стоят лотки с сувенирами и несколько джипов. Слева – плоская гора с нависающими над зеленью голыми серыми скалами, как будто подгрызенными снизу.

– А теперь, мой сын, – с пафосом произносит папа Аслана, – я покажу тебе колыбель нашей культуры. Здесь жили гордые аланы много веков назад, еще при Византии. Это были замечательные воины, которые отражали атаки половцев. И эти гордые аланы не чалились в… короче, не важно.

Аслан не очень понял, кто куда чалился еще при Византии, но послушно потопал в гору за отцом, а за ними пошли остальные.

В гору идти долго, у Псаки устали лапки, и дядя Максим взял ее на руки. Справа – монастырь, вмонтированный в скалу. Он полностью отреставрирован на деньги проклятого Януковича, и на самом видном месте приделан тризуб. Мама возмущается, что русские украли этот храм. И дрозд на декоративной сосне подпевает маме.

А вот и твердыня древних аланов-гетеросексуалов. На вид это очень дырявая гора, хотя и не такая дырявая, как дырявый мыс, на котором построили свою цитадель крымские готы-феодориты. В чаще леса на склоне горы пасутся дикие козы, всюду лотки с сувенирами. Аслану скучно. Ему совсем наплевать на гордых аланов и их феодоритов.

Папа Аслана входит через кассу, а остальные – через дырку в стене рядом с караимской синагогой, которая называется «кенасса». Очень дорого стоят руины древних аланов.

– А почему от мечети остались одни камни? – спрашивает Аслан. – Синагоги же как новые, даже с крышами.

Это риторический вопрос, дорогой читатель, но папа Аслана отвечает. Караимы-иудеи были выгнаны сюда татарами-мусульманами, уж очень мусульмане их не любили. То есть караимам за их убеждения устроили депортацию в пещерные города. Но это было уже после аланов, поэтому совсем не интересно. И папа Аслана читает длинную лекцию об истории аланов, гены которых живут в ДНК современных крымских татар.

Аслан, спотыкаясь, бредет по древней мостовой, в которой колесами повозок выгрызены глубокие колеи. Мама ворчит, что дороги здесь не хуже, чем в остальном Крыму. Тем временем небо быстро темнеет, а молнии сверкают, как мечи гордых аланов. Дима нашел древний подвал – это все, что осталось от усадьбы зажиточного иудея. Псаки заливается лаем каждый раз, когда гремит гром. В подвале есть окошко с видом на ущелье и соседнюю гору. Здесь холодно и сыро. Аслан тихонько проклинает аланов вместе с их дырявыми горами, из-за которых его задница мерзнет на камнях. Дождь усиливается, соседняя недырявая гора уже не видна за стеной воды.

– А как мы будем спускаться? – спрашивает мама.

И правда, как спускались все эти древние аланы, половцы, крымчаки и прочие караимы, когда шел дождь?

Аслан кашляет все сильнее, у него температура. Папа Аслана вызывает МЧС и сообщает, что они с больным ребенком заблудились в пещерах и не могут спуститься самостоятельно. Приезжают спасатели на двух внедорожниках и увозят Аслана с его папой и маму Димы через главные ворота. А с остальных берут на выходе плату за вход.

Папа Аслана в приподнятом настроении, он отдохнул физически и духовно, припав к истокам своего этноса. Теперь он предлагает прокатиться на внедорожниках на Мангуп. Очень любознательный этот папа Аслана.

Запомни, дорогой читатель, если ты куда-то забрался и тебе лень спускаться, или ты напился в лесу, или тебя унесло на льдине в открытое море, или ты проебал ключи от стальной двери, не стесняйся вызвать МЧС, все равно им нечем заняться.

Аслана знобит и поносит черной жидкостью, Дима дерется с Асланом за туалет рядом с АЗС. Взрослым тоже нехорошо. Мама считает, что это от плохого питания и антисанитарии. Мангуп отменяется, они едут оздоровляться в Евпаторию, где долго и безуспешно лечилась Леся Украинка.

Не доезжая Евпатории – отличные широкие песчаные пляжи, почти как в Пхукете, и там никого нет. Можно плавать без трусов! Папа и дядя Максим ставят палатку на берегу, папу Аслана тошнит, Аслан сидит в кустах на биотуалете, Дима ему сочувствует, а мама с Сережей ушли искать продуктовый магазин и аптеку. Либералов и атеистов никакая зараза не берет, потому что они дети Сатаны.

– Тетя Таня, там санаторий! – щурится Сережа. – В санатории точно должен быть магазин!

Целый километр они бредут до этого оазиса и пролезают через дырку в сетке. Сверху – витки колючей проволоки. Играет глупая музыка, кругом сосны с длинными иглами, видны пустые баскетбольные и теннисные площадки, футбольное поле засыпано песком, из которого торчит арматура со следами краски. Магазина нигде нет. На берегу он точно должен быть, а если не магазин, то хотя бы шатер с напитками, надувными игрушками и порножурналами.

Слышен свисток. Мама и Сережа крадутся на берег, чуя неладное. Так и есть! Куча детей в красных галстуках и одинаковых майках томится за решеткой, море разгорожено на сектора.

– Первый отряд, выйти из воды! – командует надсмотрщик. – Третий отряд, купание десять минут!

– Это произвол! – шепчет мама.

Сереже тоже жаль этих детей: что они сделали плохого, за что им можно купаться только десять минут? Мама очень смелая, она подходит к маленьким узникам и спрашивает, откуда они приехали.

– Мы из Симферополя, нас Путин послал, бесплатно! – хвастается десятилетний мальчик.

– Мы любим лагеря! – кричат остальные. – Наш лагерь – самый лучший!

Подбегает надсмотрщик со свистком и орет на маму, чтобы убиралась с территории и не приставала к детям. Сережа сильно напуган, но снимает эту отвратительную сцену на видео. Они бегут от охранников-садистов и ловят машину на шоссе. А позади, за колючей проволокой, мокрые пионеры маршируют, распевая: «Мы шагаем дружно в ряд, самый лучший наш отряд!» Это очень сильный эпизод. Жаль, что приходится снимать издалека.

Вечером, ужиная с Сережей в пиццерии, мама опубликовала неопровержимые доказательства того, что кровавый режим притесняет местное население и сгоняет в лагеря даже детей! Потом мама и Сережа вспомнили про Диму и Аслана, они хотели найти аптеку, чтобы купить имодиум, но все аптеки были уже закрыты. Ведь кровавому режиму плевать на здоровье россиян. Снова началась гроза, поэтому маме пришлось взять номер в красивой гостинице рядом с пиццерией. Там есть большой бассейн и бесплатные шезлонги. Сереже немного жаль, что рядом нет Димы. Хотя… пусть он срет рядом со своим Асланом, если для них это так важно. Все ополченцы ДНР делают это, ведь у них нет автоматических туалетных кабинок, как в Европе. Чем жестче условия, в которых вы вместе срете, тем крепче боевой дух! И красивые стройные парни из батальона Ляшко тоже делают это вместе. Один Сережа, как отщепенец, сидит на гостиничном унитазе.

Настало утро, и маме снова неймется. Известно, что в Евпатории большая караимская община. И наверняка этих караимов кто-то притесняет! Мама находит по навигатору Караимскую улицу. Обычные кварталы, застроенные одноэтажными домами. В караимском ресторанчике долма всего на 200 рублей дороже, чем везде. Но что-то здесь не так… Мама не может понять, что именно. Да-да, на одной калитке – две ручки. Это очень странно. Мимо как раз проходит пешая экскурсия, мама с Сережей ненавязчиво пристраиваются в хвосте.

– У караимов очень жесткие законы ниды, даже на дверях караимских домов было две ручки: общая и отдельно для женщин в состоянии ритуальной нечистоты, – объясняет экскурсовод. – А теперь мы проследуем к турецким баням, построенным еще в XVI веке…

– Идите в баню, – злится мама. Оказывается, караимы – отъявленные мизогины, защищать которых просто глупо.

И вечером в пиццерии она пишет, что Крым – дикая, неблагоустроенная территория, заселенная народами с примитивным средневековым мышлением. Очень сомнительный подарок сделал Путин россиянам! Сережа в это время плавает в бассейне, а Дима все еще срет рядом с Асланом. Дядя Максим опасается, что где-то здесь природный очаг холеры.

Прошло две недели. Диме и Аслану давно противны это ваше море, ваши дырявые скалы, шашлыки и пещеры феодоритов, они хотят домой, к большому телевизору и ГТА 5. Псаки совсем одичала, она раскапывает норы неизвестных животных и носится по степи, бестолково гавкая. Сереже надоело пассивно валяться в шезлонге у бассейна, ведь он привык быть в гуще культурной и политической жизни страны. Пора домой. Кстати, на переправе придется стоять всего четыре дня, а не пять!

Палатка собрана, «ларгус» уже в Симферополе. Можно вернуться домой на самолете, а машину оставить здесь. Ведь в Крыму климат намного мягче, чем в Москве – «ларгус» даже не успеет заржаветь. И когда очередь на переправе станет поменьше, папа прилетит и перегонит машину обратно.

– Ничего глупее я в жизни не слышала, – говорит мама. – Совсем не обязательно стоять на вашей тупорылой переправе. Вы летите как хотите, а я не оставлю машину дикарям.

Мама привязывает Псаки к сиденью позади себя и уезжает в неизвестном направлении.

Через день папа и дядя Максим читают в новостях, что границу Украины со стороны Крыма пересекла беженка на машине с российскими номерами. Через два дня кто-то спилил крест в Полтаве, а на третий день в Киеве был поймана пророссийская активистка с собакой – ее вычислили по георгиевской ленточке на зеркале заднего вида. Никакие уверения в искренней дружбе не помогли правозащитнице Татьяне Корчажной остаться в Украине, и еще через неделю она была депортирована из Украины вместе с машиной и собакой.

Аслан теперь гостит у Димы, и они вместе смотрят хентай, пока мама Аслана отдыхает в Тунисе. Сережа пишет воспоминания и домашку для Димы на будущий год, папа и дядя Максим по гарантии делают капремонт двигателя «ларгуса», мама находится в стадии пересмотра взглядов на украинский вопрос.

И только Дженнифер Псаки скучает по Крыму. Там она видела белку, ежика, лису и сову, там сороки стрекочут на деревьях, там стоят высокие горы и растут огромные деревья, там можно купаться в море и грести лапками, носиться по огромному пляжу и гавкать на чаек, а дети из лагеря бесплатно отдают тебе обед и ужин – в общем, это самое прекрасное место для собаки.