Хью Валлерой расхаживал взад и вперед, не обращая внимания, что всплесками грязной воды пачкает сапоги руководителя директора регионального федеральной полиции.

Сам директор — Стэйси Хокинс — прятался под небольшим выступом, наблюдая, как его лучший оперативник постепенно теряет над собой контроль. В эту ледяную октябрьскую ночь они ждали уже больше получаса. Хокинс отлично сознавал, что в Новом Вашингтоне ему снимут голову, если эта миссия провалится. Успех миссии целиком зависит от хладнокровия Валлероя.

На дальнем речном берегу заржала лошадь. Воды разлившейся реки бушевали вокруг крошечного островка, на котором ждали полицейские. Ответила другая лошадь. Валлерой застыл, повернув голову в направлении этого ржания… на территории саймов, по ту сторону реки.

— Не волнуйтесь, — сказал Хокинс. — Единственный путь сюда — через туннели древних. И только Клид знает вход в них на той стороне.

Валлерой возобновил расхаживание. Он сам сегодня прошел по другой ветви этих туннелей… на территорию саймов… чтобы поискать Эйшу. Нет, поправился он мысленно, чтобы найти ее.

— Хью, прекратите меня обрызгивать!

Валлерой щелкнул пятками и остановился.

— Да, сэр.

Тридцати секунд наблюдений за напряженной позой — вот—вот лопнет от натуги — Хокинсу оказалось достаточным, чтобы рявкнуть:

— Продолжайте ходить, если вам от этого легче! Но не плещите на меня!

Валлерой снова начал расхаживать под дождем, наклонив голову, словно мог в темноте рассмотреть приближающегося сайма.

— Стэйси, он не придет.

— Придет. Он так же надежен, как наступление рассвета.

— Он сумасшедший, если придет в такую погоду!

— Погода для саймов не имеет значения. Уж вы—то это должны знать!

Валлерой, опасно понизив голос, ответил боссу:

— Что, по—вашему, должно это значить?

— Спокойней, мистер Валлерой. Не стоит разговаривать со мной таким тоном.

Валлерой постарался взять себя в руки. Хокинс много лет был его другом. Но все же он старший офицер, а Валлерой всего лишь полевой работник, оперативник, выполняющий задания.

— Сэр. Не объясните ли ваше замечание?

Понимая, что Валлерой испытывает нечеловеческое напряжение, Хокинс мягко заговорил:

— Я имел в виду лишь то, что с тех пор, как вы стали у нас работать, лучшего специалиста по ведению следствия у нас не было. Но невозможно знать язык, не зная тех, кто на нем говорит.

Гнев Валлероя рассеялся. Хокинс не упомянул, как будто вообще не знал, что все в подразделении звали Валлероя «любителем саймов». Хриплым шепотом Валлерой ответил:

— Спасибо.

— Не нужно меня благодарить. Кого еще я мог послать? Но только подумайте, чем станет мое подразделение без вас!

— Я вернусь. Вместе с Эйшей.

— Я это знаю. Но в любом случае я теряю. Вы ведь не планируете, взяв награду, продолжать работать у нас?

Валлерой не ответил. Полная пенсия и двенадцать акров земли — именно об этом он мечтал. И теперь это будет у него в молодом возрасте, когда он сможет всем этим насладиться. Не имеет значения, если он вообще не вернется… потому что если не достигнет успеха, награда ему не понадобится. У него нет причин продолжать жить… без Эйши.

— Послушайте, — сказал Хокинс. — Я понимаю, как вам страшно. Но саймы — всего лишь люди—мутанты. Если не смотреть на их руки, разницу вообще не заметишь, верно?

Валлерой с отсутствующим видом ответил на этот риторический вопрос:

— Конечно.

— Если бы у саймов не было инстинкта, требующего от них убийств, их вообще можно было не бояться.

— Конечно. Но все саймы подчинены своему циклу потребности. А когда они отбирают у джена селин, джен умирает. Никогда не слышал, чтобы кто—нибудь совершал такое самоубийство добровольно.

— Я тоже. Но проводники — совсем другое дело. Когда они берут у джена, джен остается в живых.

— Вы говорили мне об этом.

— Клид и есть проводник. Такие, как он, не убивают. Поэтому нет причин их бояться.

— А почему вы думаете, что я боюсь?

— Помню, что сам чувствовал, когда впервые встретился с Клидом. Он ничем не отличается от обычного сайма.

Валлерой рявкнул:

— Говорю вам, я не боюсь!

— Не нужно кричать. Ваш страх подобен яркому маяку. Он приведет сайма к нам.

— Дьявольщина!

— Вы ведь знаете, обмануть сайма невозможно. Ваши эмоции для него — открытая книга.

— Думаете, я этого не знаю?

— Отлично знаю, что знаете.

Валлерой шагнул к боссу.

— Давайте! Скажите это! «Любитель саймов»! Почему вы так боитесь сказать это мне в лицо? Все так меня называют за моей спиной. Думаете, я не знаю?

— Хью, что с вами? Вы отлично знаете, что будь в этих сплетнях хоть доля правды, вас давно осудили бы за подстрекательство к мятежу. И будь это правдой, вы не расхаживали бы так в грязи: вам нечего было бы бояться.

Рука Валлероя потянулась к усеянному звездами кресту, висевшему у него на шее под рубашкой. С тех пор как его повысили и усадили за письменный стол, он не носил крест. Если бы Хокинс о нем знал, если бы Хокинс знал, что это такое, ни один суд на территории дженов не оправдал бы его. Его рука дрожала. Он заставил себя убрать ее за спину и с плеском отошел.

Себе самому он может признаться. Он испуган. Но любой на его месте испугался бы. Он не уверен, что способен позволить сайму притронуться к себе. Он знал только, что вся его предыдущая жизнь вела к этому испытанию. А теперь он не уверен, что выдержит испытание. Однако придется это узнать.

— Это добровольная миссия, — сказал Хокинс. — Если решите отказаться, в вашем служебном досье не будет никакой черной метки.

— Я не трус, если вы это имеете в виду.

Перекрывая шум реки, в обескураживающей близости послышался негромкий голос:

— Ваш человек говорит правду, Стэйси. Трус — это тот, кто не может посмотреть в лицо тому, чего боится. Этот человек очень боится, но несмотря на страх держится твердо.

— Клид? — спросил Хокинс, выходя из—под выступа.

— Если бы это был не я, сомневаюсь, чтобы вы сейчас были живы. Вы нарушили границу территории саймов.

— Спорное утверждение, — ответил Хокинс. — Но, узнав причину этой встречи, вы нас простите.

— Не мое дело прощать или осуждать, — отозвался голос. — Рассказывайте, но делайте это быстро. Я очень тороплюсь.

— Что с вами? Откуда такая раздражительность?

— Я сказал, быстрей.

— Хорошо. Вчера отряд саймских рейдеров напал в проходе Ханраан на группу туристов. Саймы оставили пять трупов, а с остальными двадцатью тремя туристами ушли.

— Мое существование посвящено предотвращению таких происшествий. Сожалею, что ничего не могу сделать, чтобы спасти ваших людей. Многие из нас по—прежнему зависят от таких нападений.

— Среди похищенных Эйша Рауф… главный гравер нашего казначейства. Возможно, это самый обычный рейд… но, может быть, он был нацелен на Эйшу. Если ее заставят изготовить матрицы, ваши люди наводнят рынок фальшивой валютой… и за несколько месяцев уничтожат нашу экономику. А без организованного сопротивления мы все через год окажемся в загонах.

— Начинаю понимать. Вы хотите, чтобы я нашел эту женщину и вернул вам?

— Да, или узнать, что на самом деле с ней произошло.

— Невозможно.

— Должен быть способ!

— Выследить одного конкретного пленного джена? Нет… если только… она смелая?

— Очень! — сказал Валлерой.

— Вы знаете ее, мистер…

— Валлерой. Хью Валлерой. Да, я ее знаю.

— Опишите ее.

— Могу сделать кое—что получше. У меня с собой рисунки, и я могу нарисовать еще. Она часто была моей моделью.

Валлерой протянул водонепроницаемую папку с рисунками. Чтобы не прикоснуться к сайму, он осторожно держал папку за кончик.

Клид взял папку, очевидно, тоже опасаясь соприкосновения.

— Вы художник?

— Это самый разносторонний из моих людей. Поэтому я хочу, чтобы вы взяли его с собой. Он неплохо знает ваш язык…

— Взять с собой! Стэйси, я выполнил много ваших опасных поручений, но это…

— Минутку. Не впадайте в припадок вашего саймского гнева. Хью оперативник не хуже вас. Вместе вы образуете отличную команду.

— Вы не доверяете мне одному ее спасение?

— Дело не в этом. В любую минуту кто—нибудь может узнать, кто она и на что способна. Мы должны забрать ее раньше, чем…

— Вопреки распространенному мнению, саймы не могут заставить дженов делать что—то против воли. Если ваша мисс Рауф не предательница, никто не превратит ее в такую.

— Может, она и не предательница, но она всего лишь человек.

— Хорошо. Постараюсь отыскать ее. Но пойду один.

— Нет, — сказал Хокинс. — Настаиваю: успешный исход дела зависит от присутствия Хью. Вас она будет бояться так же, как любого сайма.

— Вы не в таком положении, чтобы на чем—то настаивать.

— Ну, будьте же благоразумны! Я только хочу, чтобы вы доверяли моим суждениям.

— Гм… — вмешался Валлерой. — Мне это нравится не больше, чем вам. Но я иду добровольно. Вы никогда не найдете девушку среди тысяч пленников, руководствуясь только рисунками. К тому времени как вы ее найдете, она может похудеть… измениться.

— Это слишком опасно, — сказал Клид.

— Вы можете защитить его, — возразил Хокинс. — Можете принять его в свою общину.

— Под какой легендой? Для меня это опасней, чем для него. Шпионы могут быть даже в самом Зеоре.

— Вы знаете своих людей лучше меня. Придумайте легенду.

Дождь наконец ослаб, и в просвете облаков показалась луна. Теперь Валлерой видел фигуру сайма, подобную гигантскому крылатому вампиру. Он отмел это впечатление. Саймы всего лишь мутировавшие люди, и для удобства езды верхом они носят такие капюшоны.

Наконец сайм произнес ругательство на своем языке и обратился к дженам:

— Есть только одна возможность. Если я его спасу, а он будет ранен, я просто отпущу его на свободу как доказательство того, что не все саймы убивают. Единственная причина, по которой можно привести джена домой, это спасение его жизни. Не могу придумать никакого другого объяснения, которое позволило бы держать его в доме больше недели.

— А что произойдет, если я откажусь уходить?

Сайм перестал всплескивать грязь и посмотрел на Валлероя, как будто мог разглядеть его в темноте.

— Не знаю. Вероятно, придется принимать решение деду.

— И сколько времени это займет? — спросил Хокинс.

— Гм—м—м. Может быть, довольно долго.

— Эй, минутку! — сказал Валлерой. — Мне казалось, вы возглавляете свою общину.

— Мистер Валлерой. Я чувствую, что вы меня боитесь… а страх высвобождает в сайме зверя. В Зеоре есть и обычные саймы. Вам надо научиться постоянно скрывать свой страх или жить в постоянной опасности нападения… если только ваше поле не будет ослаблено переносом.

— Вы хотите меня испугать!

— Откровенно говоря, да. Если станет известно, что я работаю с вами, меня казнят… весьма неприятным образом.

— Я никогда не попадался при работе под легендой и не собираюсь делать этого теперь. Я нужен вам для опознания… — Валлерою пришлось глотнуть, прежде чем он смог продолжить, — …ее тела.

Неожиданно сайм подошел к Валлерою и посмотрел на него сверху вниз, в голосе его прозвучала нотка неожиданного открытия.

— Вы ее любите!

— Нет. Всего лишь друг. Не более.

— Не лгите мне.

— Вы читаете мои мысли!

— Я не могу читать ваши мысли, только эмоции. Но никогда больше не лгите мне. Это плохая основа партнерства.

— Значит, вы его возьмете?

— Поскольку он ее любит, похоже, у меня нет выбора.

Хокинс в темноте незаметно усмехнулся. Он знал, что Клид примет только того, у кого есть личная причина для поисков девушки, а он давно подозревал, что интерес к ней у Валлероя далеко не обычный.

Валлерой прислонился к склону скалы. Понять саймскую этику ему иногда трудней, чем их темперамент.

Быстро подходя в темноте, Клид стремительно заговорил:

— Мистер Валлерой, на вас напал сайм в состоянии потребности. Вы отогнали его этим. — Он выдернул у Хокинса из ножен нож и протянул рукоятью вперед. — Но он все же успел высосать ваш селин, и у вас сильный внутренний ожог. Вот, возьмите это.

Валлерой взял у него из рук оружие и позволил себе перевести дыхание.

— Теперь. — Говоря, Клид беспокойно расхаживал взад и вперед, голос его звучал напряженно, но спокойно и хладнокровно. — Флуктуация полей привлекла мое внимание, когда я направлялся домой. Я нашел вас в бессознательном состоянии и привез с собой, чтобы вылечить. Когда вы полностью восстановитесь, я предложу вам свободу. Если к тому времени у нас не будет надежного следа девушки, вам придется отказаться уходить. Назовите основательную причину, по которой вы не хотите возвращаться.

— Хм… Меня разыскивают за преступление… за убийство, которого я не совершал.

— Хорошо. — И сайм приблизился к Валлерою с путающей стремительностью, так характерной для его племени. — Вам будет больно. И что еще хуже, вы испугаетесь до потери сознания. Вы по—прежнему уверены, что хотите этого?

— А вы уверены, что другого выхода нет?

— Да.

— Что вы собираетесь с ним сделать? — спросил Хокинс.

— Убить… почти. К несчастью, вы возлагаете на меня эту задачу именно в такую ночь, но тут ничего не поделаешь. Я постараюсь, а вы, мистер Валлерой, должны помочь мне, сдерживая свой страх. Вы потеряете сознание часа на три, а когда очнетесь, будете чувствовать себя… не очень хорошо.

Валлерой старался сдержать бешеное биение сердца. Рука его нашла звездный крест — талисман, который защитил его мать, когда она бежала с территории саймов. Валлерой был достаточно эмпириком, чтобы не сомневаться в том, что и ему крест поможет. И пока он сохраняет эту веру, ему невозможно повредить.

Клид небрежно протянул руку жестом, который должен был устранить недоверие Валлероя. Нападающий сайм, испытывающий голод по селину — биологической энергии самой жизни — не спрашивает разрешения перед нападением.

На мгновение Валлерой ощутил необычное доверие к проводнику. И прежде чем это чувство рассеялось, стальные руки сайма сжали запястья Валлероя. Горячие щупальца обвились вокруг его рук, притянули его, пока его губы не соприкоснулись с твердым жестким ртом сайма.

Валлерой почувствовал, что его выворачивает наизнанку. Все его нервы были охвачены острой болью, оставлявшей за собой черноту… его душу словно высасывали, отправляя в черную пустоту.

Он пытался высвободиться, пустить в ход нож. Но любой сайм сильнее десяти дженов. Валлерой был совершенно лишен возможности двигаться. Только его воля продолжала сопротивляться высасыванию жизни… и приходу смерти.

И он продолжал сопротивляться. Изо всех сил пытался прервать этот страшный поток. На мгновение ему показалось, что он сумел это сделать, перехватил контроль над потоком. Но тот вновь высвободился и понес его на волне усиливающегося ужаса.

Последнее, что он помнил, был голос Клида, тревожно звавший его по имени… снова… и снова… и снова…