Запеканка из тунца по рецепту Эди

На четыре персоны

1 банка консервированного крем-супа из шампиньонов «Кэмпбелл»;

треть стакана молока;

170 г консервированного в масле тунца (ломтики подсушить и разделить на кусочки);

2 крутых яйца, мелко нарезанных;

1 чашка вареного гороха;

1 чашка раскрошенных картофельных чипсов.

Разогрейте духовку до 180 °C. Смешайте консервированный суп и молоко, вылейте смесь в форму для запекания. Добавьте тунец, яйца и горох. Запекайте двадцать минут, затем посыпьте сверху чипсами и запекайте еще десять минут.

Вернувшись домой, в гостиной я обнаружила развалившегося на диване Грега, спящего под шум телевизора. Он храпел, и с каждой секундой меня это раздражало все больше и больше. Несмотря на то что я сбежала с другим мужчиной, мне почему-то хотелось, чтобы муж встретил меня дома, чтобы спас меня от самой себя и вернул на путь истинный. Я тихо прикрыла дверь. В холле я увидела папу, который носился как бешеный с телефоном в руке и на кого-то орал. Завтра должна была состояться премьера «Принца и нищего» в Альберт-Холле, и, судя по папиным словам, близнецы, исполняющие главные роли, даже в ноты попасть не могли. На столике в холле я заметила маленькую рюмку с чем-то липким и, кажется, сладким. Заинтересовавшись, я подошла поближе и понюхала жидкость — ликер «Бейлис». Это могло означать только одно: к нам нагрянула Эди Мак-Тернан. Теперь понятно, почему Грег улегся спать в гостиной в пять вечера — рановато даже по его стандартам. А я и забыла, что она собиралась приехать на папину премьеру. Я хотела было тихонько ускользнуть из дома, найти Ивана и уговорить его вернуться в Испанию, подальше от всего этого ужаса, но тут папа закончил говорить по телефону и, словно тюремщик, отвел меня, непокорного заключенного, на кухню.

У стола мы увидели Эди в кухонном фартуке. Она всегда возит с собой два абсолютно идентичных фартука, белоснежные и идеально выглаженные. На них всегда узор из клевера — дань уважения к ее родине, на которой она никогда не бывала дольше нескольких дней зараз. Приходя домой, она снимает куртку, тут же повязывает фартук и, громко бормоча что-нибудь вроде «живете, как свиньи, по уши в грязи», накидывается на какое-нибудь пятнышко. Рядом с Эди на столе сидел Лео — голова запрокинута назад, глаза закрыты. Эди с ножницами в руках примерялась к его глазам.

— Вы что делаете?! — завопила я.

— Стригу ему ресницы, — ответила Эди.

Я вырвала ножницы у нее из рук и с трудом удержалась от мстительного желания всадить их в ее темную макушку.

— Он из-за них выглядит как девчонка, — обиженно пробурчала Эди.

— Лео, ты вообще в своем уме? — обратилась я к сыну.

— Ну, я подумал, может, если я буду выглядеть как настоящий мужик, мне легче будет найти себе подружку, — пожал плечами Лео.

— Они его портят, — заявила Эди. — Он похож на этих, как вы их там называете… трансвеститов. В мое время мужчины выглядели как мужчины, — фыркнула Эди.

— Сейчас тоже ваше время, — заметила я.

Папа, стараясь нас утихомирить, налил Эди порцию «Бейлиса», из-за чего она расхихикалась, словно девчонка. Здорово было смотреть на папу «в работе»; он всегда флиртовал с любой женщиной, оказавшейся поблизости, вне зависимости от ее возраста. Папе нравилось общаться с дамами, и те отвечали ему взаимностью, погружаясь в пучины его обаяния, словно в горячую пенную ванну.

— Берти, вам тоже нужно чего-нибудь выпить, — кокетливо улыбнулась Эди, пригубив ликер, — но без алкоголя, конечно.

Я поцеловала Лео и крепко обняла его, пытаясь после долгого отсутствия вернуться в тихую домашнюю гавань.

— Подарки привезла? — поинтересовался он, как всегда: начиная с двухлетнего возраста меня встречали этим вопросом после любой отлучки сроком более одного дня. Он уже давно заметил в моих руках пакет от «Эль Мундо де лос карамелос» — обожаемого детьми магазина сладостей.

— Только испанские конфеты, как обычно. Прости, милый, больше ничего купить не успела, — сказала я.

В комнату вошел Сэмми. Увидев Эди, он, не сбавляя шага, направился прямо в сад, где и скрылся в своей палатке.

— Почему мне никто не сказал, что ты вернулась?! — раздался за моей спиной укоризненный голос Китти, и она подбежала ко мне обниматься.

— Как твоя экскурсия? Весело было? Ты там не замерзла? И чем вас там кормили? — забросала я дочь вопросами, прижимая ее к себе.

— Было клево, вот только Молли опять вела себя как стерва, сплетничала обо мне в автобусе, когда мы обратно ехали, — пожаловалась Китти. — Как хорошо, что ты вернулась! И ты здорово выглядишь, мамуль! Чем это ты там занималась, в этой Испании?

Меня кольнуло чувство вины, а в голове тут же возник образ нависшего надо мной голого Ивана.

— Ничем особенным. Расскажи лучше про свою поездку, — быстро ответила я.

Но не успела Китти и рта раскрыть, как ее прервала Эди, которой приспичило поделиться длинной историей из жизни своих соседей — Барбары и Дерека. У Дерека болела спина, поэтому Барбаре приходилось самой таскать сумки и прочие тяжести, и вот в прошлый вторник или, может, в среду, сразу после молочника, явившегося за деньгами, но до сантехника, вызванного проверить, что там такое с их стиральной машиной 1970 года выпуска — что-то стала вдруг барахлить, но новую они ни за что не купят, бессмысленно и советовать, будут держаться до последнего, пока она у них на глазах не развалится, — так вот, Барбара пришла к Эди жаловаться на жизнь, а та ей сказала, пусть не выпендривается и радуется, что у нее вообще в доме есть мужик, не то что у бедной Эди, которая многие годы одна тащит на себе весь дом.

— Иди разбуди отца, — прошептала я Лео.

С какой стати я буду изображать из себя примерную невестку, если он дрыхнет себе спокойно на диване?

— Дай бедняжке поспать, — отозвалась Эди, похлопывая меня по руке. — У него такой измученный вид. Еще бы, целую неделю крутился тут один! К тому же он ужасно простужен! Он не забывает надевать куртку? Тебе надо бы получше за ним присматривать.

Как саламандра, ловящая мух на свой липкий язык, я с трудом поймала слова «пошла ты к черту», уже сорвавшиеся было с губ. Эди все говорила и говорила, и постепенно комната опустела: сначала ушел Лео, затем Китти, потом удалился папа, с трудом скрывая зевки. Наконец ушла и я, оставив Беа и Зузи наслаждаться непрерывным монологом Эди. Смущенные девушки сидели за кухонным столом, словно их заморозили.

— Пообещай меня стукнуть, если я когда-нибудь стану таким же, — прошептал папа, пока мы, словно нашалившие школьники, со смешками бежали с кухни.

Я с шумом ввалилась в гостиную.

— И утвердил Господь царство в руке его, — отчетливо сказал Грег, прежде чем проснуться и сесть на диване.

— Ой, прости, дорогой, я не знала, что ты тут спишь, — пролепетала я. Он попытался отвернуться, тогда я уселась прямо на него.

— Где моя мать? — испуганно спросил Грег. Мне даже показалось, что он сейчас запрыгнет на диван и залезет с головой под покрывало. Мужчина, в которого вселяет ужас маленькая мышка.

— Разглагольствует на кухне. Пошли, нам придется к ней присоединиться, — позвала я.

— Я не могу, — застонал он. — Я же там сдохну.

В ответ я стукнула его по голове. Довольно сильно.

— Между прочим, — заметила я, слезая с его колен, — я вернулась. Добро пожаловать, привет, все такое.

— Это значит, что теперь я могу уехать? — с надеждой спросил Грег, бросая опасливый взгляд в сторону кухни, откуда доносился противный голос его мамаши. Затем муж посмотрел на меня с любопытством: — Хорошо выглядишь. Отдохнула?

— Да, чудесно провела время, — кивнула я. — Ну, в смысле, полезно — много статей написала, — добавила я, вспомнив истинную причину своего отъезда.

Грег наклонился и поцеловал меня — сухой бесполый поцелуй в уголок губ. Это напомнило мне о нашей целомудренной совместной жизни, и чувство вины, обострившееся после встречи с детьми, немного поутихло. Мы отправились на кухню.

— А в четверг — нет-нет, не в четверг, я ведь тогда ездила в центр выпить чашечку чаю со старым мистером Йетсом, он нам еще клумбы делал. А, Грег, вот и ты! Ты помнишь мистера Йетса? — набросилась на нас Эди, едва мы вошли в комнату. — У него уже пять внуков: Бенни, Дэвид, Колин, Джорджина и… Ох, как же зовут еще одного? Вот на языке вертится, а вспомнить не могу. Ну, ничего, потом всплывет. Так вот, я рассказывала этим девушкам о Барбаре и Дереке, — продолжила Эди, по-видимому не собираясь умолкать.

Беа и Зузи все так же сидели за столом, на их лицах было тупое выражение боксера, которого несколько раундов подряд бьют по голове и он не уверен, сможет ли выдержать еще. Папа мужественно вернулся на кухню, но уже снова оглядывался по сторонам, ища хоть какой-нибудь предлог, чтобы смыться.

— А папа вам не говорил, что будет на его концерте? — спросила я Эди, пытаясь перевести разговор.

— Да, и мне это напомнило одну историю, — обрадовалась Эди. — Папаша одного из одноклассников Грега еще во времена Дэ-Эс…

Как только речь зашла об исчезновении отца Грега, голос ее перешел в тихий шепот:

— Так вот, у них в классе учился такой мальчик — его звали Дики, кажется, — и его папа…

У Грега нечаянно вырвался тихий стон отчаяния. Такой же звук издавала Дженет, когда я запирала ее в переноске, чтобы нести к ветеринару, — она сидела в ловушке и не знала, увидит ли когда-нибудь снова белый свет.

Наше возвращение на кухню разрушило чары Эди, и Беа с Зузи заметно оживились. Немного растерянные, они оглядывались вокруг, словно Рип Ван Винкль, очнувшийся после долгого сна. Беа взглянула на Зузи и нежно поправила ей прядку.

— Мы хотели бы вам кое-что сообщить, — объявила Беа.

Эди открыла было рот, чтобы продолжить свой бесконечный рассказ, но Грег поднял руку и решительно сказал:

— Давайте послушаем Беа.

Беа прямо-таки расцвела от всеобщего внимания. Она подождала, пока мы все не усядемся за стол и не затихнем.

— Мы с Зузи решили пожениться! И приглашаем всех вас на нашу свадьбу, — сказала она и продемонстрировала обручальное кольцо, ярко сияющее у нее на безымянном пальце. Зузи от смущения даже покраснела. Она стояла опустив глаза и выглядела типичной невестой, чью руку и сердце честно и справедливо заполучил-таки жених.

— Как это мило, девочки, — обрадовалась Эди. — Надеюсь, вы обе нашли себе хороших молодых людей. У вас будет двойная свадьба?

— Мам, они женятся друг на друге, — попытался объяснить ей Грег.

— Что за глупость, — фыркнула Эди, — они же обе девочки. Честное слово, Грег, ты иногда порешь несусветную чушь. А вы знаете, — продолжила она, — что сейчас большая часть браков кончается разводом?

Грег открыл было рот, чтобы попробовать объяснить ей все еще раз, но я бросила на него предостерегающий взгляд. Какой смысл ее переубеждать?

— Эту новость нужно обмыть шампанским! — воскликнула я, прервав измышления Эди о статистике разводов, и отправилась к холодильнику. — Вам наверняка захочется найти себе уютный домик, — продолжила я, воспользовавшись удобным моментом. — Я вам помогу, — пообещала я, открывая бутылку шампанского и стараясь не смотреть им в глаза.

— Вы не хотите, чтобы мы здесь жили? — расстроилась Беа.

Китти подбежала и плюхнулась к ней на колени.

— Мама просто шутит, правда ведь? Она знает, что я без тебя не могу. Когда я вырасту, ты переедешь ко мне и будешь няней у моих детей, — решила Китти.

Я не справилась с шампанским и, вместо того чтобы с тихим шипением вытащить пробку, отправила ее прямо в потолок.

— Мы никуда не уедем, — заверила Беа Китти, гладя ее по голове. — Наш дом — тут, тут прошли самые счастливые дни нашей жизни, тут мы обрели любовь, — добавила Беа, и они с Зузи обменялись нежными взглядами.

Я понимала, что мне нужно стоять до последнего, но, как и у большинства работающих матерей, хрупкое равновесие моей жизни целиком и полностью зависело от нанятых помощниц. Кроме того, я боялась, что мое поведение, если о нем узнают, повредит не только Китти, но и Лео и Грегу. Я не хотела делать ничего, что могло бы нарушить то самое равновесие.

«Ну, это мы еще посмотрим, — недовольно думала я, отказываясь на время от планов по выдворению Беа и Зузи. — Вот поженитесь, и я погляжу, как долго и счастливо вы протянете». Интересно, у однополых пар все так же, как и у разнополых? Хотя какая разница — однополые, разнополые? Все дело в том, что после женитьбы и у тех и у других становится слишком мало секса. Ну, если только они не занимаются им с кем-нибудь еще на стороне. «Разобьется ли любовная лодка Беа и Зузи о быт?» — грустно размышляла я.

— Я приготовила запеканку с тунцом, — объявила Эди, вытаскивая из духовки зловонное блюдо. Запеканка была верхом ее кулинарных творений, изысканным деликатесом ее времен, а именно пятидесятых годов. Консервированный тунец в концентрате грибного супа, украшенный сверху обломками картофельных чипсов. Китти и Лео аж поперхнулись, когда увидели, какие огромные порции накладывает им Эди. Для папы же кулинарные изыски Эди стали последней каплей, и он устроил настоящее шоу: многозначительно посмотрел на часы, громогласно удивился, увидев, который час, и стремительно начал натягивать на себя куртку.

— Ты хоть поешь перед уходом, — предложила сладким голосом я.

— Ох, я бы с радостью, дорогая, но спешу на встречу с режиссером, — изящно отразил он мою атаку и торжествующе меня поцеловал. — Увидимся завтра, в половине седьмого! Не опаздывайте!

— Нам тоже пора, — вспомнил вдруг Лео, и они с Китти вскочили из-за стола. — Мы обещали помочь дедушке.

— Но я ведь только что приехала, — обиженно протянула я.

— Увидишься с ними завтра утром, — ответил папа. — Прости, но мы с детьми уже несколько недель назад договорились, — извинился он и быстро вывел их во внешний мир, подальше от тунцового кошмара.

Беа и Зузи во время всех этих прощаний благополучно удрали. Сэмми на кухне так и не появился.

— Как жаль, — посетовала Эди. — Ну, ничего, Грегги съест добавку, — решила она и поставила перед Грегом порции детей.

Грег вяло запихнул в себя несколько ложек. Если бы Дженет была нормальной кошкой, Грег тихонько переложил бы все в ее миску, которую она тут же бы и очистила. Но она у нас анорексичка, поэтому Грег, убедившись, что Эди его не видит, ловким движением, отточенным за многие годы практики, свалил большую часть своей порции в салфетку у себя на коленях.

— Я не буду, спасибо, — твердо сказала Эди я. — Я на диете.

— О да, после сорока приходится следить за собой, — согласилась Эди. — Но если будешь слишком худой, лицо станет морщинистым; нам, пожилым, лучше быть пухленькими и гладенькими. Знаешь, как говорят: visage ou derrière? — сказала Эди и довольно закивала, явно в восторге от своего превосходного произношения. Правда, derrière она произносила как «терьер», но, учитывая то, что за всю свою жизнь дальше Южной Ирландии она сроду не выезжала, хоть какое-то знание французского в ней поражало. Эди презирала любых иностранцев, но при этом частенько перенимала у них слова и жесты, считая, что это делает ее более утонченной и остроумной.

Я негодовала из-за того, что Эди посмела включить меня в свою группу старых куриц, да еще сказала «нам, пожилым»! Я — не они; я из группы от двадцати пяти до сорока. Вот где мое место. Или что, после сорока всех автоматически причисляют к команде «от сорока до восьмидесяти»?

— Мне как-то нехорошо, — пробормотал Грег. Он всегда относился к собственному самочувствию с гораздо большим трепетом, чем к здоровью своих пациентов. Вид у него был такой, словно он вот-вот заплачет, но, как я подозревала, это было связано скорее с приездом его мамаши, а не с простудой.

— Иди полежи, сынок, — великодушно разрешила ему Эди. — А мы с Хло тут все уберем и поболтаем.

Я уставилась на Грега. Он, выходя из комнаты, бросил на меня торжествующий взгляд. Если бы я умела пускать ядовитые стрелы глазами, они бы уже торчали из его предательского сердца.

Я почему-то всегда думала, что слово «поболтать» применяют к быстрому обмену новостями и сплетнями. Однако я, видимо, ошибалась. Нет, конечно, новости и сплетни в разговоре были, вот только обмена не наблюдалось. Вместо этого я оказалась единственным слушателем бесконечных монологов Эди. Слова вылетали у нее изо рта и обрушивались на меня могучим потоком; я боялась, что он закрутит и унесет меня; куда бы я ни повернулась, отовсюду сыпались слова — все больше и больше. Я тайком начала обмениваться сообщениями с Иваном, и в этом было мое спасение.

— Извините, — улыбнулась я Эди, набирая эсэмэску, — пациент.

Так что, пока Эди трещала, мы с Иваном наслаждались общением, страстность которого постепенно накалялась. После того как он написал: «Я как наяву вижу твое лицо, когда ты кончала сегодня утром в вигваме», мы решили, что должны встретиться через пятнадцать минут.

Я бы никогда не подумала, что можно вот так сидеть перед лицом свекрови и вести эротическую беседу с мужчиной, ради которого предала ее сына. Но это оказалось не просто возможно — именно это и происходило сейчас со мной. «Я хочу тебя», — написал мне Иван. Те дни, что мы провели вместе, явно разожгли наши сексуальные аппетиты.

— Извините, Эди, — сказала я, поднимаясь со стула. — Мне срочно нужно увидеться с этим пациентом. Он очень возбужден и не желает ждать до завтрашней встречи.

Все это было чистой правдой, за исключением того, что Иван не был моим пациентом.

Иван припарковал машину на углу, около самого дальнего входа в парк. Он стоял и ждал меня — призрачный высокий мужчина в свете уличного фонаря.

— А ты знаешь, что в Джорджии есть закон, запрещающий привязывать к фонарю или телеграфному столбу жирафов? — спросила я, наконец обняв его.

— А как насчет прекрасной девушки, с которой хочешь заняться любовью? Ее-то можно привязать к фонарю? — с улыбкой поинтересовался Иван.

— Только с ее разрешения, — покачала головой я.

Я зарылась лицом в его пальто и с наслаждением вдохнула такой знакомый и желанный запах его тела.

— Я хочу быть с тобой, Хло. Хочу, чтобы мы были вместе, — произнес он.

И как нас угораздило так быстро добраться до этой стадии? Я промолчала и лишь сильнее прижалась к нему. Мы поцеловались. Мне нравилось, как мы целуемся — как соприкасаются наши губы, как переплетаются языки, путешествуя по рту. Мне нравилось ощущать его тело рядом со своим, нравилось чувствовать его запах. Но смогла бы я принести ради этого в жертву все, что у меня есть? Вдруг завибрировал мобильник Ивана. Звонила Бекки.

— Да? — холодно сказал он. — Что такое? Я же сказал тебе, где он, — бросил он и закончил разговор, даже не попрощавшись; на секунду он прикрыл глаза, пытаясь стряхнуть с себя волну раздражения, затем повернулся ко мне. Видимо, выражение моего лица говорило само за себя, потому что он тут же сказал: — Я никогда бы не стал говорить в таком тоне с тобой, Хло. Ты просто не знаешь, что она за человек, не представляешь, каково это — жить с ней в одном доме.

Мне стало как-то неуютно. Этот инцидент показал, что наш роман — вовсе не сладкая голливудская история; я увидела Ивана с той стороны, с которой предпочла бы никогда не видеть. Пока мы сидели в его машине, он целовал и ласкал меня, и постепенно все мои сомнения развеялись. Он был прав — я действительно не знала Бекки; посторонний человек никогда не знает, что происходит между супругами. Через окно машины я в отдалении увидела знакомый силуэт — это Мадж брела по парку, держа в руках белого голубя, словно он был маленьким ребенком.

Иван отвел машину в укромное местечко — переулок, с обеих сторон застроенный мастерскими. Днем тут кипела бурная торговля, а ночью в поисках уединения съезжались влюбленные парочки. Мы трахались в машине, словно подростки, не снимая одежды — чтобы оградить себя от холода и любопытных взглядов. Теперь я знала точно: роман на стороне, это нечто вроде машины времени, он возвращает во времена юности. Ну, или как минимум дает такую иллюзию. Во время секса я поймала себя на мысли, что хочу заняться с Иваном любовью еще раз, даже до того, как мы закончили первый раунд. Словно я была обжорой, которая хватает вторую шоколадку, не успев толком прожевать первую.

— Нам было бы так хорошо вместе, Хло, — прошептал Иван. — Подумай об этом.

— Для этого еще слишком рано, — с полными слез глазами ответила я.

— Ну, ничего, ничего, — успокоил он меня, погладив по голове и утерев мне слезы. — Пусть все будет как сейчас. Ты только пообещай, что подумаешь над моими словами.

Мне стало страшно. Казалось, будто я заплыла глубоко в незнакомое море, оставив далеко позади надежный островок обычной жизни. Я почти видела, как Грег, Лео и Китти машут мне издалека на прощание, и слышала, как они плачут, все тише и тише. Они становились все меньше и меньше, пока не превратились в крошечную точку на горизонте. Я хотела вернуться к ним, но течение было таким сильным, что, как бы я ни старалась, ничего не смогла поделать. От этих мыслей мне сделалось физически больно. Я хотела заполучить все, не больше, но и не меньше — и мужа, и любовника. Неужели я действительно такая жадная? В конце концов, глупо было бы думать, что существует идеальный мужчина, полностью отвечающий твоим требованиям. Вот во Франции романы на стороне вполне легитимны, cinq à sept (синкасет, как произнесла бы это Эди) можно спокойно видеться со своим любовником. Но не в моих силах перевезти семью в Париж и стать француженкой, да и, честно говоря, когда я вернулась домой, часы показывали уже гораздо больше семи.

— Сердце, душа и тело, — произнес Иван, когда я выходила из машины. — Вторая половинка должна подходить тебе по всем параметрам. И ты, Хло, для меня идеал.

Я была польщена, но все равно никак не могла отделаться от мысли, что он, как типичный мужчина, все стремится разложить по полочкам. Мужчины постоянно составляют какие-то списки, оценивают женщин по десятибалльной системе, всегда хотят знать, какие у тебя пять любимых книг или фильмов. А что, если с годами я перестану подходить Ивану по какому-нибудь из этих параметров? Что, если напротив пункта «тело», например, появится грязное пятно, которое потом и вовсе превратится в красный жирный крест?

— А Бекки раньше не была для тебя идеалом?

— Только не по пункту «сердце», — ответил Иван. Он взглянул на меня и провел пальцем мне по губам — этот нежный и многообещающий жест, залог нашей следующей встречи. — Увидимся завтра вечером, — добавил он. — На концерте твоего папы.

The Times снабдила Ивана билетами, чтобы он зарисовал публику на гала-концерте. От предвкушения, что завтра две мои жизни встретятся, я ощутила незнакомое доселе смешанное чувство страха и восторга.

Я быстро направилась домой, рыская по пути в кармане в поисках телефона. Мне хотелось написать Ивану несколько ласковых слов, чтобы ожидание нашей встречи было не таким мучительным. Но телефона в карманах не было. Я закрыла глаза и с ужасающей ясностью увидела, где его оставила: он лежал на кухонном столе, полный провокационных эсэмэсок от Ивана, словно бомба с часовым механизмом, которая сработает, если кому-нибудь придет в голову его открыть. Я ускорила шаг и с каждым пройденным метром все сильнее паниковала. Так, Грег спал: он сбежал от матери, отправившись в постель. Эди не умеет читать сообщения на телефоне, значит, все хорошо. «Все нормально, никто не прочел эти эсэмэски, все нормально», — повторяла я про себя успокаивающую мантру. Оставшиеся до дома пять метров я преодолела бегом.

— Это ты, Хло? — раздался с кухни голос Грега, показавшийся мне грохотом сирены.

Я медленно сняла пальто и посмотрела на себя в зеркало. Видно ли по мне, что я только что занималась сексом? Мне казалось, что вина сочится из каждой поры кожи: глаза сияют, волосы стоят торчком, как всегда у меня после активного радостного секса. Я причесалась, поправила одежду, глубоко вздохнула и отправилась на кухню.

«Боже, умоляю, сделай так, чтобы он ничего не видел, и я больше никогда не буду ему изменять», — соврала я Богу, в которого никогда не верила.

Грег сидел за кухонным столом вместе с Сэмми. Телефон лежал ровно между ними, издевательски и радиоактивно помигивая. «Ну, ты совсем, — словно говорил он мне. — Всегда носи телефон с собой. Неужели это так сложно запомнить?»

Во взгляде Грега читался немой вопрос. Или, может, это мне так показалось?

— Где пропадала? — спросил он.

Был ли какой-то подтекст в его вопросе или мне послышалось?

— Пришлось срочно увидеться с пациентом, — ответила я. — Ей скоро выходить замуж, и у нее случилась истерика, — слишком быстро и многословно ответила я. Я еле удержалась, чтобы не прижать палец к губам, заставляя себя заткнуться.

— Ты обычно не ходишь по вызовам, — заметил Грег.

Он что-то подозревает? Все-таки прочел мои эсэмэски?

— Ну, у меня был выбор: либо идти к ней, либо сидеть тут и выслушивать твою мамашу, — парировала я, и на это он ничего возразить не смог.

Сэмми поднялся и отправился в свою палатку в саду. По его лицу я поняла, что он прекрасно знает, где и как я провела вечер. Естественно, он подумал, что если он останется, то как бы заключит со мной негласное соглашение, а этого ему совсем не хотелось.

— Ах да, ты ведь забыла телефон, — сказал Грег, протягивая мне мобильник.

— Спасибо, — беззаботно ответила я, изо всех сил стараясь дышать спокойно. — Я иду спать, ты как?

— Приду через минуту.

Было бы подозрительно, если бы я вдруг отправилась принимать душ в нашей ванной, а путь к ванной в подвале мне преградила спящая в соседней комнате Эди. Так что масштабы помывки пришлось ограничить маленьким полотенцем для лица, которым я себя протерла. Китти, когда была маленькой, иногда отказывалась залезать в ванну и настаивала на «полотенечном мытье». Эта детская фраза показалась мне сейчас совершенно неуместной. Я чувствовала себя шлюхой, дешевой проституткой, прыгающей из машины одного клиента в постель второго. Хотя, успокаивала я себя, что мне грозит: Грег не станет заниматься со мной сексом.

Грег погладил пяткой мою ногу; он повернулся и обнял меня. Именно в эту ночь он созрел для секса, и это после года воздержания! Хотела бы я заявить, что мне было неприятно и трудно заниматься любовью с мужем сразу после свидания с любовником. Но не тут-то было. Секс с мужем казался мне абсолютно нормальным. Может, Грег таким образом метил свою территорию? Метил меня своим запахом, чтобы ни один чужак не посмел меня увести? Не важно, почему он это делал, но мне в его объятиях было хорошо. И почему я не могу жить с ним припеваючи, зачем мне понадобился кто-то еще? «Если воспринимать жизнь как подарок судьбы, глупо требовать чего-то еще».

— Ты счастлива, Хло? — спросил Грег, когда мы нежились в объятиях друг друга после секса.

Я хотела было спросить его, почему мы так долго не занимались любовью, но побоялась, как бы разговор не завел нас куда-нибудь не туда. Интересно, он знал, где я была? Знал, что в Испанию я ездила не одна?

— Немного, — ответила я. — Хорошо бы у нас все стало как тогда, в самом начале. Когда мы удивляли друг друга… А ты? — в свою очередь спросила я. — Ты счастлив?

— Я в порядке. Такая уж жизнь. Такого не бывает, чтобы каждую секунду дыхание перехватывало от счастья.

Я взглянула в его синие, такие знакомые глаза, вдохнула его «грегский» запах, кивнула и тут же провалилась в сон. Но поспать в объятиях мужа мне довелось недолго: через несколько минут он начал свою обычную ночную жизнь с разговорами, толчками и молитвами.

«Вот ведь странный человек, — думала я, обнимая его. Зато мой».